Миновав Руан, «Кирка» еще больше замедлила ход. Канал был довольно мелким, поэтому время от времени кораблю приходилось маневрировать в поисках достаточной глубины. Перед поворотом следовало гудком предупредить окружающие лодки. Ночью на палубу выбегали матросы и светили ярким фонарем, чтобы никто не наткнулся на «Кирку» в темноте. Перед обгоном тоже раздавались гудки. Чарли устроился на носу и попытался разобраться в сигналах, хотя ему постоянно мешали — то Маккомо позовет работать, то матросы прогонят.

Мальчик никогда раньше не был во Франции. Все казалось ему необыкновенным, все поражало. Чарли завороженно наблюдал за тяжелыми баржами, юркими катерами и степенными рыболовными судами. Вокруг зеленели луга, то и дело любопытный глаз различал белые домики фермеров. На берегу невозмутимо паслись разномастные коровы. Мальчик полюбил стоять на палубе, жмурясь от ласкового солнца, и беззаботно глазеть по сторонам.

Сразу же после Руана начались шлюзы, выстроенные на порогах реки. Такие огромные Чарли видел в первый раз. Иногда проходило несколько часов, прежде чем «Кирка» выходила из ворот с другой стороны — всякий раз выше, чем плыла до этого.

— Без шлюзов тут большой корабль не прошел бы, — заметил мальчик.

— Точно, — согласился Джулиус. — Но Сена еще не так плоха, как Урк.

— Что? — переспросил Чарли.

Он любил задавать Джулиусу вопросы и слушать подробные ответы на них.

— На Урке… — с готовностью начал кудрявый мальчик.

— Извини, а что такое Урк? — перебил Чарли.

Джулиус с сожалением глянул на приятеля.

— Это река, она тоже течет в Париже, — разъяснил он. — В стародавние времена, — продолжил мальчик замогильным тоном, — по ней сплавляли лес и возили базальт из каменоломен на стройки в городе. Это бурная и дикая река со стремительным течением. Течение безжалостно. Оно может подхватить тебя и уволочь глубоко-глубоко, на самое дно. Корабли разбивались, люди тонули, груз тонул вместе с ними, а течение насмешливо выбрасывало на берег обломки судов и тела погибших.

Чарли поежился. Да, у Джулиуса определенно был дар рассказчика.

Каждый раз, когда «Кирка» нагоняла французскую баржу, капитан давал один длинный гудок и один короткий. Это значило: «Идем на обгон». Мальчик стоял на палубе и тщетно выискивал кошку — любую: черную, рыжую, да хоть в крапинку, только бы кошку! Однажды он приметил упитанного кота, тот дремал поддеревом, но заговорить не решился — слишком уж далеко. Кричать было опасно, вдруг кто заметит. Лишь через несколько часов, когда корабль поравнялся с очередной баржей, Чарли повезло. На крыше баржи вальяжно развалился красивый полосатый кот.

— Извините, месье кот! — крикнул мальчик.

— Не месье, а мадемуазель! — обиженно протянула полосатая барышня.

— Простите, мадемуазель, — исправился Чарли. — Не могли бы вы подойти поближе? Надо поговорить!

Кошка нехотя открыла глаза и только тогда поняла, что к ней обращается человек. От удивления киска свалилась с крыши, выгнула спину дугой и подозрительно зашипела.

— Знаю, вы впервые видите человека, который говорит на вашем языке, — затараторил мальчик. — Я вас очень прошу, подойдите! Потом мы вас высадим обратно на баржу. Ну пожалуйста!

Кошка кинула на Чарли подозрительный взгляд, но любопытство одержало верх (как известно, кошки очень любопытны). Она оттолкнулась от перил баржи и грациозно перепрыгнула на палубу «Кирки». Выглядело это так, будто проделать сложнейший прыжок ей ровным счетом ничего не стоило.

— Так в чем же дело? — бесстрастно осведомилась кошка.

Чарли галантно (он как-то слышал, что галантность у французов в большом почете) объяснил, что его интересует. Не слыхала ли столь очаровательная барышня что-нибудь про похищенных ученых — мужчину и женщину. Женщина белая, мужчина — темнокожий.

— Вы похожи на ту, которая знает все, мадемуазель, — завершил мальчик свой рассказ.

— Я похожа на месье, ты же сам сказал, — усмехнулась кошка.

— Я был ослеплен, — ответил мальчик, надеясь, что киска поверит. — Ослеплен вашей красотой, мадемуазель.

Кошка рассмеялась. Смех ее звучал мило и довольно странно. (Впрочем, а вы когда-нибудь видели смеющихся кошек?)

— Не важно, — благодушно сказала она. — Я действительно все знаю. Ты — мальчик?

Чарли опешил.

— Я — мальчик, — подтвердил он.

— Ты тот мальчик?

— В каком смысле?

— Мальчик, у которого украли родителей и который поехал искать их.

Ах, вот какой!

— Да, тот самый, — подтвердил Чарли. — Кажется, тот самый. Я действительно потерял родителей и теперь ищу их.

Взгляд кошки заметно потеплел.

— Я слышала, они прибудут уже завтра утром.

— Завтра утром!

Чарли выругался. Удержаться он не смог, хотя Анеба учил сына не ругаться без повода.

— А то когда повод появится, — говорил отец, — слов уже не найдется.

Вот и повод… Завтра утром! Если родители настолько опередили его, как разыскать их в Париже? Смогут ли кошки проследить их маршрут? А новости? Передадут ли кошки новости?

Чарли был храбрым мальчиком, храбрым и сильным, но сейчас силы ему изменили. Он присел на палубу и расплакался. Слезы неудержимо катились по мальчишеским щекам, прокладывая блестящие солоноватые дорожки. В голове у Чарли металась сотня вопросов.

«Как они там? — думал он. — Волнуются ли обо мне? Когда я их увижу? Увижу ли вообще?»

Стоял жаркий послеобеденный час, на палубе не было никого, кто мог бы заметить рыдающего мальчика и полосатую кошку.

— Не расстраивайся, — ласково сказала она. — За твоими родителями присмотрят. Их историю знают все кошки. Мы поможем, не сомневайся.

— Какую историю? — спросил Чарли, вытирая непрошеные слезы.

— Историю твоих родителей, — удивленно пояснила кошка. — В смысле, кто они такие.

— А что за история?

Мальчик вскочил на ноги. Вдруг это что-то прояснит? Вдруг тут и скрывается причина похищения?

— Расскажи мне! — потребовал он. — Расскажи!

— Если ты сам не знаешь… — с сомнением протянула полосатая мадемуазель. — Может быть, ты вовсе не тот мальчик?

Чарли умоляюще смотрел на кошку. Как же можно спасать маму с папой, если даже кошки не хотят открыть все, что знают?

— Расскажи… — прошептал он. — Я должен знать! Они же мои родители! Что за история? Расскажи!

— Не могу, — тихо ответила кошка. — Просто, если… Не важно. Если ты тот самый, то все будет хорошо. Не бойся.

Мадемуазель-кошка вспрыгнула на перила, сделала шаг назад и… плюхнулась в воду! Кошка виновато оглянулась на мальчика и плавно погребла всеми четырьмя лапами.

— Вернись! — закричал Чарли. — Вернись! Кошки же не умеют плавать!

Последнее утверждение не совсем соответствовало истине. Точнее, оно ей совсем не соответствовало. По крайней мере, эта кошка плавала отлично. Не оборачиваясь на призывы, она все быстрее удалялась от корабля.

«Если ты тот самый, то все будет хорошо. Не бойся», — вспомнил мальчик слова кошачьей мадемуазель.

Конечно, он тот самый, а кто же еще! Чарли все равно боялся — боялся до предательской дрожи в коленках. Родители прибудут в Париж задолго до него. Как их искать? Где? Проблем и так хватает, а теперь какой-то полосатый пуфик заявляет, что он — это не он!

— Дьявол! — воскликнул Чарли в сердцах.

— Морской? — заинтересовался какой-то моряк. — Надо бы острогу принести. Или удочку. Авось поймаем — зажарим.

Мальчик облокотился на перила и задумчиво почесал затылок. Как же давно он не стригся! Правильно, в последний раз стрижку ему делала мама… Замечательные крокодилы уже начали зарастать. Гнев отступил, и в голове опять завертелись вопросы. Знает ли Рафи, где прячется беглец? Может быть, стоит уйти из цирка и спрятаться в другом месте? А может, попробовать добраться до Парижа не на корабле, а, к примеру, на автобусе?

Нет, это не вариант. «Кирка» — самое быстроходное судно на каналах, а шоссе до Парижа давно заброшено. К тому же Чарли дал слово львам, а нарушать обещания он не привык. И вообще, кто захочет не сдержать слово, данное шести свирепым хищникам? Оставалось только ждать. Ждать, смотреть на реку и жить.

Мальчик понимал, что волноваться теперь по меньшей мере бессмысленно, но ничего не мог с собой поделать. Родители так далеко… Кто бы мог подумать, насколько тяжело жить в разлуке!

Следующие несколько дней Чарли подметал, носил воду, чистил клетки и выполнял мелкие поручения. Но думал он только о двух вещах: о побеге и исчезновении родителей. Размышлять о побеге было проще, он не был загадкой, и мысли о нем не заставляли слезы течь по лицу. Мальчик беззаботно болтал с циркачами, гулял по кораблю и искал пути для того, чтобы безопасно скрыться вместе со львами. Он рассматривал трапы, выискивал люки и решетки, которые могли бы вести на берег.

Парадный трап располагался по правому борту. Дальше шел коридор, фойе и — роскошный зрительный зал. Можно ли уйти по этому трапу? Как сказать… Если рискнуть во время представления, сразу после номера со львами… А если сбежать ночью? Нет, не пойдет. Маккомо всегда спит прямо в загоне. Наверное, лучше всего совершить побег сразу после представления. Кругом будет суета. Никто, кроме Маккомо, и не заметит, что львы пропали. Возможно, удастся даже уговорить дрессировщика позволить Чарли самому отвести львов в загон. А что, если кто-нибудь пригласит Маккомо отужинать после спектакля? Укротитель уходит, оставляет все на помощника… Идеально! Только кто станет ужинать с Маккомо?

Чарли все думал, и постепенно туманные мысли начали приобретать четкую форму.

На одной из стоянок дрессировщик ушел в марокканский ресторанчик. Он не видел, что к кораблю скользнул потрепанный черный кот с запиской в зубах.