– Итак, милорд, у вас сильнейшее сотрясение мозга. Еще немного, и повреждение свода черепа могло бы стать необратимым. К этому добавилось общее перенапряжение организма, результатом которого стала тяжелая лихорадка. Мы серьезно опасались за вашу жизнь. Если все эти медицинские факты не смогут утвердить вас в желании соблюдать постельный режим, то это, по-видимому, заставят вас сделать головные боли и слабость, от которых вы, несомненно, страдаете и сейчас.

Лорду Уинтэшу с большим трудом удалось как следовать за пространными речами доктора Филдинга, так и понять, что вообще произошло с ним. Он лежал в своей кровати, слабый, как новорожденный, а в его голове стучал кузнечный молот.

– Что… что случилось?

– Я оставляю более подробный рассказ за миледи Уинтэш, милорд. Вы должны беречь себя, и миледи будет следить за этим. Разрешите мне выразить вам свое соболезнование. Это действительно несчастье. Мы навсегда сохраним леди в нашей памяти…

Граф закрыл глаза. Частью, чтобы не слышать слов, частью потому, что та мощь, с которой вновь заработала его память, превратила тупые головные боли в истинные мучения.

Леонора! Доктор Филдинг говорил здесь о Леоноре! Он не успел спасти свою супругу, он пришел слишком поздно, чтобы в этой жизни сказать ей, как сильно он любил ее и нуждался в ней!

– Феннимор, мой брат… Он в безопасности? Я хочу его видеть… Где… где он?

Доктор Филдинг успокаивающим жестом прикоснулся к его плечу.

– Только не волноваться. У молодого человека сильнейший насморк, но он находится в самых надежных руках – миссис Кэтрин. Она энергично поит его своими настойками из целебных трав, и он спешит выздороветь уже из одного инстинкта самосохранения. Вы сами сможете убедиться в этом, как только вам будет немного лучше! В настоящее время велика опасность того, что он заразит вас насморком, а любая дополнительная инфекция была бы для вас рискованна. Сейчас я скажу миледи Уинтэш о том, что вы наконец проснулись. Бедняжка ужасно беспокоилась о вас!

По шороху лорд определил, что врач покинул его спальню, но не стал открывать глаза. В его гудящей от боли голове роились самые дикие мысли. Миледи Уинтэш? Неужели преисподняя извергла обратно Аманду Кройд? Как это могло произойти? Она имела наглость возвратиться в этот дом и играть в нем роль хозяйки? Она, двойная убийца?! Даже тройная, поскольку в какой-то степени ее можно было обвинить и в смерти матери Леоноры!

Черт возьми, почему же он не может пошевелить даже пальцем? Пока он беспомощно лежит, как привязанный, в кровати, он находится полностью во власти Аманды и ее происков!

Как он вернулся в замок? Он помнил, что вытаскивал Фенна из подземного хода, когда над ними уже разбивались первые волны высокого прилива. Почувствовав, наконец, что опасность миновала, он дал мальчику и себе короткую передышку, чтобы прийти в себя.

Герве вспомнил трагически прекрасный восход солнца, свою тоску и неутешное горе, а потом больше ничего не было. Только причудливые сны, лихорадочный бред с жалобными стонами, неисполнимые желания. Лицо Леоноры, озабоченно склонявшееся к нему, когда он мучительно звал ее. Ощущение нежных рук, которые умывали его, клали холодные компрессы, успокаивали. Ласковый голос, отвечавший на его вздохи отчаяния.

Какую дьявольскую шутку сыграла с ним судьба, препоручив заботы и уход за ним именно Аманде! Играла ли она просто со своей жертвой или предполагала, что он будет в этом случае молчать о ее преступлениях?

А доктор Филдинг разве не упомянул миссис Кэтрин? Была ли это действительно Кэтрин Тредайлен? Кормилица, которая воспитала его и утешала после смерти матери, пока леди Аманда не настояла на том, чтобы мальчика отправили к Вейлсам, родителям его матери. Расставание с Кэтрин было самым тяжелым, навсегда оставшимся в памяти переживанием его раннего детства. В сердце Герве матерью была тогда она, и к ней он был привязан со всей любовью и обожанием. Потом на многие годы у него осталось чувство разочарования и непонимания, почему она не защитила его и не оставила у себя.

Как ему стало известно после смерти отца из документов поместья, Кэтрин Тредайлен жила в маленьком домике в Уинтэше, одноименной с замком рыбацкой деревне, расположенной в тени крутых утесов, в непосредственной близости от скалы контрабандистов.

По какой причине она возвратилась в замок? Ей, должно быть, уже далеко за пятьдесят, и то, что Аманда вдруг вновь прибегла к ее услугам по уходу за Феннимором, выглядело слишком странно…

Застонав, он прикрыл глаза тыльной стороной руки. Почему именно сейчас он лежит беспомощно в постели? Был ли Феннимор действительно так сильно простужен, или изолировать его от брата входило в дьявольские планы Аманды?

Легкий щелчок и шелест широких, с многочисленными шуршащими складками женских юбок свидетельствовали о том, что он уже был не в одиночестве. Аманда! Неописуемая ненависть к ней даже вернула его голосу прежнюю силу.

– Уходи! – сказал он хрипло. – Если в твоем порочном теле сохранилась хотя бы искорка чести, тогда уходи. И никогда больше не попадайся мне на глаза! Мне отвратителен твой вид!

Испуганное, подавленное дыхание, в котором чувствовалось что-то очень похожее на всхлипы, услышал он в ответ. Эти жалобные звуки могли бы вызвать сочувствие даже у каменной скалы, но Герве был выше этого. У нее на совести была Леонора!

Почему же она, наконец, не уходит? Нетерпеливо убрал он руку со своего лица и открыл глаза.

В ногах его кровати стояла женщина, но это была не Аманда Кройд! Перед его неверящими глазами маячило видение. Наверное, он грезит, настигнутый новой волной лихорадки.

Облаченная в платье из серо-зеленого шелка, узкий лиф которого не оставлял сомнения в красоте линий ее фигуры и тонкой талии, перед ним стояла элегантная молодая дама, как две капли воды похожая на Леонору. Но такую Леонору он никогда еще не видел.

Пышные локоны были собраны на затылке, а одна блестящая прядь цвета красного дерева вилась по голому плечу. Сочный ограненный изумруд на простой золотой цепочке подчеркивал алебастровую белизну кожи в горизонтальном декольте, которое не скрывало верхнюю часть груди и плеч. Продуманная простота наряда говорила об искусстве портнихи и придавала той, кто его носила, вид законченной леди.

Одно лишь испуганное выражение лица не подходило к ней. Губы ее дрожали, когда она, не спуская с Герве серых широко открытых глаз, стояла, окаменев от его слов, полных презрения. Она не могла выполнить его грубое приказание, потому что ее ноги отказывались идти.

– Леонора, любимая?.. – Хриплый, натужный шепот прозвучал во внезапно наступившей тишине. – Нет, она мертва – она утонула! Аманда убила ее – мне это снится – это призрак, она хочет таким образом окончательно свести меня с ума, эта ведьма!

Глубокий вздох последовал со стороны посетительницы, когда она поняла, что полные ненависти слова, очевидно, относились совсем не к ней.

Медленно на ее устах появилась улыбка, а тепло взгляда сменило испуганное выражение глаз. Леонора подошла на один шаг поближе и взяла в свои руки беспокойную мужскую руку, внутренняя сторона которой все еще была покрыта полученными в скалах ссадинами и порезами, хотя они уже затянулись и наполовину зажили.

– Я не призрак, Герве! Вот, ты же чувствуешь мои пальцы. Я жива и чувствую себя хорошо! Лучше, чем когда-либо прежде…

Граф схватил ее руку, хотя боль при этом пронзила его и отдалась в мозгу. Он попытался выпрямиться, но Леонора другой рукой неожиданно энергично положила его на прежнее место.

– Рассказывай! – потребовал он смущенно, сам совершенно потеряв дар речи от полноты собственных чувств.

Леонора смотрела на сцепленные вместе пальцы, свои и Герве, и чувствовала силу этого прикосновения. Она не делала попыток высвободить свою руку, а, уступив воле Герве, села на край его постели.

– Мне особенно нечего рассказывать, – сказала она тихо, но не запинаясь. – Когда в штольне свет фонаря погас, я впала в панику. Еще ребенком я боялась находиться в темном помещении. Если бы не было такой срочной необходимости позвать на помощь, я никогда бы не вошла в этот проклятый подземный ход. Я почувствовала, что вода поднимается, а еще раньше я успела увидеть, что штольня раздваивается. От страха я полностью потеряла способность ориентироваться. Я просто побежала, и если в каком-то месте натыкалась на стену, то бежала в другом направлении. Думаю, что так прошла целая вечность, и от страха я была близка к сумасшествию. Мне чудилось, что я слышу шум моря, ощущаю, как вода поднимается все выше. Помню, что якричала как безумная, а затем вдруг я увидела свет! Свет и женщину…

– Кого? Аманду?

Граф сделал нетерпеливое движение и был вновь призван к порядку.

– Нет, Кэтрин! Это она сказала мне, конечно, позже. В какой-то момент своего кружения я случайно угодила в тайный проход, которым жители деревни пользовались для выхода к бухте контрабандистов. Как выяснилось, существование этого прохода тщательно сохраняется в тайне, которая известна лишь нескольким семьям рыбаков, и они передают ее из поколения в поколение. Войти в этот переход можно из кладовой дома Кэтрин, и вот почему хозяева Уинтэша передавали этот домик в распоряжение только своим абсолютно преданным, верным слугам. Ты знал об этом?

Кэтрин не только трудолюбивая, но и практичная женщина. Она использует подземный ход как кладовую для припасов. Там прохладно, достаточно влажно, что как раз подходит для хранения зимних сортов яблок. Она услышала мои крики, когда занималась переноской ящиков с яблоками в подземную кладовую. Конец истории прост: взяв фонарь, она пошла на крики и вытащила меня, находившуюся в полубессознательном состоянии, на свет божий.

– Но почему она не послала никого в замок с известием?

Слегка пристыженная, Леонора отвела взгляд. Если она назовет причину, то ей придется рассказать также и о своем недоверии к нему, и о ложном подозрении. Но, возможно, наступил именно тот момент, когда нужно, наконец, сказать всю правду.

– Я… я была совершенно не в себе! В скверном состоянии, невменяемая от пережитого ужаса. Я обожгла руку о горячий фонарь и почти не могла говорить. Кэтрин видела, что я нуждаюсь в помощи, и решила заняться расспросами позже. Она уложила меня в постель, дала мне успокоительное питье, и я уснула. Когда я пришла в себя и смогла разумно говорить, все уже было позади. К тому времени рыбаки уже подобрали найденное на берегу, изуродованное тело леди Аманды, а дети, занимавшиеся поиском раковин, обнаружили тело мисс Биддлс, которая от страха бросилась вниз со скал и разбилась…

– Боже мой…

Герве Кройд смотрел в ясное, прекрасное лицо своей жены, как будто не мог насмотреться.

Леонора покраснела и вновь сосредоточилась на своем рассказе.

– Когда Кэтрин узнала, кто я, она послала кого-то в замок с известием. Феннимор прибыл в деревню. Его сообщение побудило ее к тому, чтобы вернуться вместе со мной. У нее было впечатление, что она нужна сейчас в господском доме. Я просто не могу представить, как бы я пережила прошедшие три дня без ее помощи. Разлаженное домашнее хозяйство, два несчастных случая с трагическим исходом, находящийся в бессознательном состоянии граф, портниха, которую Кэтрин заставляла без отдыха работать, сварливый больной с насморком и мировой судья из поселка Святой Агнессы, задававший крайне неприятные вопросы!

По понятным причинам Герве особенно заинтересовала последняя проблема.

– И как, черт побери, вы оба ответили ему на эти вопросы?

– Мы старались говорить правду, насколько это было возможно. Биддлс разбилась о скалы в приступе помешательства, что, кстати, соответствует действительности. Леди Аманда, которая – это подтверждают все, кто ее знал, – была очень привязана к своей горничной, попыталась удержать ее от безумного поступка и побежала за Биддлс. Об этом говорит порванное утреннее платье, которое было на ней. При попытке остановить Биддлс леди Аманда сама упала в море, а ее горничная смогла выполнить свое первоначальное намерение, бросившись вниз с утеса и разбившись о скалы. Надеясь помочь леди Аманде, которая среди ночи помчалась как фурия за своей горничной, ты также неудачно упал в скалах, но Феннимору удалось вовремя тебя спасти.

Трагическое стечение неблагоприятных обстоятельств. Доктор Филдинг добровольно подтвердил, что здоровье леди Аманды в последнее время оставляло желать много лучшего и что после смерти мужа она была подвержена тяжелым депрессиям. Справиться же с этими состояниями ей помогало только присутствие ее верной горничной. Вчера они обе были погребены в фамильном склепе.

– В фамильном склепе?

Леонора кивнула с явным налетом упрямства.

– Да. Так нам удастся избежать лишних слухов. К тому же она была матерью Феннимора. Ты же не будешь трезвонить на всю округу о том, что в конце жизни у нее повредился рассудок?

– Как ты можешь не испытывать к ней чувства мести? Она посягала на твою жизнь, и только благодаря случайности тебе удалось спастись.

Он заметил, как краска смущения залила щеки Леоноры, и спросил себя, в чем причина. Когда она, наконец, ответила ему, ее голос звучал робко и сбивчиво, так, как это жило в его воспоминаниях.

– Я-я получила т-такое громадное облегчение, к-ког-да узнала, ч-что это она п-посягала на мою жизнь, а не т-ты…

– Я? – На этот раз было невозможно удержать графа в постели. – Почему я?

Румянец на лице Леоноры стал заметнее.

– Ты же не делал тайны из того, что испытываешь отвращение к этому браку. Но несмотря на это, мое приданое очень могло бы пригодиться для разных целей. Деньги для Аманды, для Феннимора, для поддержания усадьбы. Деньги, которые ты бы унаследовал, если бы я отправилась за своим отцом в могилу…

Мужественно встретила она взгляд голубых глаз, выражение которых было настолько необычно, что у нее перехватило дыхание. Его признание окрасило щеки Леоноры пурпуром.

– Леонора! Я был высокомерным глупцом, идиотом, заслуживающим любого наказания, но поверь мне: ни об одном поступке в жизни я не жалел больше, чем о своих идиотских обвинениях после оглашения завещания твоего отца. Нет никакого оправдания тому, что я сказал и сделал тогда, хотя я и никогда не посягал на твою жизнь.

Только одно может оправдать меня. Со дня своего возвращения домой от бабушки и дедушки я почитал свою мачеху. Я восхищался тем, как она переносила презрение отца и не поддавалась никаким издевательствам с его стороны. В ней я видел безвинно преследуемую жертву и верил каждому ее слову, поскольку поступки моего отца, казалось, подтверждали это. Она была моим идеалом, и я надеялся, что когда-нибудь моя супруга будет похожа на нее. Позже, находясь на военной службе, я приезжал в Уинтэш редко, поэтому не составляло труда поддерживать в себе эти иллюзии.

Когда я понял, насколько поврежден был рассудок, скрывавшийся за прекрасным «фасадом» Аманды, было уже поздно! Я знаю, что ты больше не сможешь верить моим словам, но каждый день вновь и вновь я буду доказывать, как сильно я тебя люблю!

– При всем этом смерть от твоей руки я предпочла бы жизни без тебя!

Исключительность этого высказывания, произнесенного самым спокойным тоном, вывела его из равновесия. Неужели возможно, чтобы судьба дала им новый шанс?

– Знаешь ли ты, что ты только что сказала?

Леонора кивнула, хотя сердце у нее было готово выпрыгнуть из груди.

Было нелегко последовать совету Кэтрин. Леонора слышала, как он жалобно звал ее в бреду, но понадобилась большая смелость, чтобы ответить на эти полные тоски призывы теперь, когда они вернулись к действительности.

– Я бы никогда добровольно не покинула тебя! Ничего я не желаю больше, чем стать наконец твоей женой!

– Любимая!

Оказалось, так легко упасть в зовущие объятия и утонуть в кобальтово-синих, блестящих глазах. Их губы встретились в страстном поцелуе, который погасил все недоразумения и оставил лишь реальность их любви.

– Господи ты Боже мой! Детка, подумай о его шишках. Тебе придется потерпеть еще пару деньков, пока ты сможешь по-настоящему вскружить ему голову!

– Кэтрин!

Не выпуская свою жену из объятий, Герве Кройд вглядывался в свою старую кормилицу. Хотя с годами она немного располнела, а ее волосы поседели, она осталась такой же энергичной, как и прежде. Он ответил на ее улыбку.

– Благодарю тебя за свет моей жизни.

– Я так и подумала, что ты любишь малютку, – пробурчала женщина растроганно. – Она настоящее сокровище. Пожалуй, она слишком хороша для вас, Уинтэшей, но такой же была еще и ее бедная мать…

– Ты знаешь?

Герве вглядывался в глаза Леоноры.

– Да. Феннимор отдал мне письмо отца. Оно примирило меня с его смертью. Я знаю, что он теперь вновь соединился с моей матерью.

– Что с Фенном? Как он себя чувствует?

– Ему лучше! Но ты должен как можно скорее отправить его в один из этих университетов, чтобы он немножко набрался жизненного опыта. В Уинтэше ему в голову будут приходить только глупые мысли, и он еще больше будет заглядываться на твою жену, за которой он и сейчас уже бегает как дворовая собачонка! – с нажимом констатировала пожилая кормилица. – А теперь кончайте ворковать, тебе нужно спать, мой мальчик, если ты хочешь опять встать на ноги!

Было трудно противостоять такому властному указанию, и Герве неохотно выпустил жену из своих объятий. Он подчинился сильной воле и покорно выпил приготовленное Кэтрин лекарство, согласившись с мыслью, что перед ним и Леонорой была целая жизнь и у них было еще много времени, чтобы сказать слова, которые они до сих пор не решались высказать друг другу. С ощущением поцелуя Леоноры на губах он уснул.