– Тебе они понравились?
– Спрашиваешь! Отличные, надежные парни. Это редко бывает, чтобы душевные и профессиональные качества так удачно совпали.
– Но ты же понимаешь, они не умеют строить космический корабль! – Стефана вдруг бросило в жар. Он представил себе, как его друзья в недоумении разводят руками, не зная, за что взяться.
– Конечно, понимаю. Боюсь, на этой планете очень мало людей, в точности знающих, как построить современный трансгалактический корабль. Но, видишь ли, законы механики не меняются ни в одном из миров, поэтому волноваться не стоит. Если они знают свою работу, то поймут и то, что я им расскажу.
У Стефана отлегло от сердца.
В пабе по вечерам всегда было полно народа.
Но зато там имелся небольшой отдельный зал, где можно было посидеть тесной компанией, если хотелось отдохнуть от шума и гама и просто поговорить.
Стефан пересекал большой зал, то и дело останавливаясь, чтобы пожать очередную руку. Практически всех здесь он знал с детства. Деревенские внимательно следили за успехами восходящей в гоночном мире звезды, благо трасса – вот она, рукой подать. Ясно, что вся история с аварией и последующим возвращением к жизни отслеживалась здесь с пристальным интересом. И поздравляли его на самом деле от души.
Наконец, поздоровавшись с каждым, кто тянул к нему руку, Стефан протиснулся в дверь, ведущую в маленький зал.
В первый момент ему показалось, что он ошибся и по какой-то непостижимой причине перепутал двери, ибо это небольшое помещение оказалось до упора набито народом.
При его появлении все встали и встретили его аплодисментами.
– Позволь нам порадоваться за тебя, пока никто не мешает, – объяснил происходящее Микаэль, пока Стефан растерянно оглядывал улыбающиеся лица. Кроме Микаэля и Акиры здесь был и малыш Люка, и долговязый Ханс, и Влад с Наташей…
Оставалось только развести руками.
Правда, он рассчитывал поговорить о деле, но, видимо, разговор придется отложить для другого раза, а сегодня наслаждаться общением. Тем более что он действительно истосковался по команде за долгие два с половиной месяца больницы и реабилитации. Счастье еще, что с ним все это время был Еан – Стефан, по крайней мере, не свихнулся от одиночества, – но как же порой не хватало друзей, он понял только сейчас.
Однако он снова ошибся.
– Стефан, мы все обсудили! – Звонкий Наташин голос перекрыл гул. – Даже не думай возражать!
Наташа, как обычно, уже заранее стелила себе красную ковровую дорожку, отметая любые возражения.
– Значит, так. Мы с Владом едем с тобой. Да, я понимаю, что это может быть опасно. Ну и что? Не спорь со мной. Тебе все равно нужен будет второй пилот, а на Влада можно положиться. Ну а в качестве врача ты знаешь кого-то лучше меня? Да, я слышала историю, как ты сам себя вылечил. Круто невероятно. Надеюсь, ты найдешь возможным рассказать мне побольше как специалисту. Но это потом. А пока скажи, ты что, собираешься быть на корабле пилотом и самостоятельно лечить всякие растяжения, насморки, аппендициты – или что там может приключиться в дороге? Даже не пробуй возражать! – поставила она жирную точку.
Стефан перевел взгляд на Влада, с одобрением глядящего на жену.
Так было всегда. Неизвестно, как они принимали решения между собой, но от имени семьи всегда говорила Наташа. Владу же отводилась роль молчаливой поддержки, с которой он, насколько помнил Стефан, справлялся безупречно.
Эту русскую пару тренер команды нашел три или четыре года назад на зимнем ралли в Лиепае. Они с Карстеном поехали проветриться и посмотреть новые таланты. По правде говоря, ставки делались на венгров, до этого рвавших соперников в клочья. В тот раз они тоже взяли с места в карьер, проложив то ли колею, то ли лыжню на трассе маленького латвийского городка. Но Влад прочно уселся у них на хвосте и, едва те сбавили скорость на повороте, буквально выпрыгнул вперед. Так впереди и шел до конца. Весь вечер руководство команды просматривало запись гонки, а наутро Карстен лично пошел договариваться с перспективным русским. Но нарвался на Наташу, сопровождавшую мужа.
Вот так в команде кроме Влада оказалась и Наташа. Карстену даже удалось убедить инвесторов выделить ей постоянную ставку. По правде говоря, оно того стоило: вскоре оказалось, что у Наташи не только звонкий голос, но и золотые руки. Она могла «расклинить» застывшие в напряжении на тренировке мышцы и с легкостью справлялась с любыми травмами, то и дело возникающими при работе с железом. В общем, Наташа вскоре стала незаменимой, а Влад, по-прежнему молчаливый, продолжал смотреть на нее влюбленными глазами, если, конечно, не сидел за рулем своего болида.
И вот теперь Наташа от имени обоих требует, чтобы их взяли в команду.
– А как же… – Вопрос еще не успел прозвучать, как ответ уже был готов:
– Ты что же, думаешь, мы там останемся? Если бы Карстен вернулся, тогда, конечно, его мы не бросили бы. Но ты ведь знаешь… Ах да, конечно, ты же ничего не знаешь. У Карстена, к сожалению, тяжелое осложнение. Жить он будет, – она предусмотрительно подавила вопрос в зародыше, – но работать точно не сможет: очень высокие требования к режиму, диетам, ну и всякое прочее. Потому Карстен не вернется. Я ему сегодня звонила. А оставаться под этим, прости, Господи, Йоргеном… – Наташа перекрестилась по-православному справа налево. – Нет уж, ни за что! Возьмешь?
Стефан в нерешительности перевел взгляд на Влада. Ему требовалось больше уверенности.
Тот понял взгляд.
– Наташа права. – Слова он подбирал медленно, вероятно, не желая сделать ошибку, говоря на неродном языке. – Йорген команду развалит. Не сегодня, так завтра. Люди начали уходить. Если уйдут Микаэль и Акира, за ними потянутся другие. И как мне выходить на гонку без команды?
Это Стефан понимал отлично: для пилота поддержка команды была одним из решающих факторов. Не будет рядом профессионалов – никакое мастерство не спасет. А профессионалы стиль нового руководства терпеть не будут. Он кивнул, соглашаясь. Влад продолжил:
– Если я уйду сейчас, то уйду победителем. А если через несколько месяцев, проиграв еще одни гонки, то, сам понимаешь, больше я ни в одну команду приглашения не получу. И что? Идти работать в такси?
Да, и не возразишь.
– Но вы понимаете, что дело новое и опасное?
– Понимаем, конечно! – Это опять вмешалась Наташа. – Как по мне, то куда опаснее, если талант окажется выброшенным на улицу. Пусть опасно. Но шансы на победу там есть?
– Есть. – Непонятно почему, но Стефан и в самом деле не сомневался. Возможно, потому, что уже испытал на себе возможности Еана.
– Вот и отлично! – поставила она точку. Но, не удержавшись, тут же продолжила: – Ты еще с тростью ходишь – надо мне с тобой упражнения поделать. Завтра и начнем.
Спорить не имело смысла. Стефан только молча кивнул.
Влад с Наташей устроились в уголке, а к Стефану выстроилась небольшая очередь желающих сменить деятельность. Это было, с одной стороны, очень странно: он пока ни слова не сказал ни о зарплатах, ни о социальных гарантиях. Зато с готовностью предупреждал, что дело совершенно новое, опасное и неизведанное. Однако по какой-то мистической причине людям это нравилось. Конечно, не всем. Некоторые, узнав, что нужно будет ехать в какую-то неизвестную Монголию, принимали решение остаться дома. Семейным Стефан отказывал сам, твердо и непреклонно. Хватит того, что у него пары нет и теперь уже вряд ли будет – после Николь он уже не решится на серьезные отношения. А несерьезными и смысла не было заниматься. Но ломать чужие семьи – эту ответственность он на себя брать не будет.
А потому из всей кучи народа, пришедшего поприветствовать героя, осталось всего несколько человек – Микаэль, Акира, Влад с Наташей, механики Гунар и Стивен, инженер по связи пан Войта и, как ни странно, стюард Люка Боннар.
Еще до этой встречи Стефан обсудил с Еаном, что именно можно на этом этапе сообщить команде. Решили, что пока им о Еане лучше не знать. Информация могла показаться столь неправдоподобной, что люди утратили бы доверие. По странной аберрации местных верований, эти люди почему-то куда охотнее верили в такие иррациональные вещи, как третий глаз, внутренний голос, вдохновение свыше и тому подобную мистику. Однако поверить с той же легкостью в наличие на планете пришельца без тела вряд ли представлялось возможным. Поэтому Стефан с относительно легким сердцем поведал о голосе свыше, посетившем его во время комы. Тем более что таблоиды совсем недавно без устали перепевали историю невероятного возвращения к жизни смертельно раненного гонщика.
Как и ожидалось, против голоса свыше возражений не возникло.
Команда получила распоряжение через неделю быть в полной готовности приступить к работе. И координаты Питера Ланге, в чью обязанность входило улаживание любых возможных юридических препятствий к новой работе.
Монголия встретила их диким ветром.
Уставшие после почти суточного перелета, они в растерянности остановились перед раздвижной дверью, в которую пытался проникнуть ветер, злобно завывавший снаружи. Клубы снега, которые то и дело устрашающе взлетали кверху, практически закрывали весь обзор, и казалось, что эта снежная ревущая круговерть поглотит людей немедленно, едва они преодолеют эту непрочную стеклянную преграду.
– Не волнуйтесь, все в порядке, – улыбнулась Сайда.
Эту смуглую, дикого восточного вида девочку, которую Карло выслал их встречать, похоже, непогода вовсе не смущала.
Возраст девушки вступал в резкое противоречие с гортанным и грубым, больше похожим на мужской, голосом. Однако английским она владела безупречно.
– Нам надо дойти вон до той машины. – Она показала рукой в просвет, вдруг образовавшийся в этой снежной круговерти, где метрах в пяти от входа действительно стоял внушительного вида внедорожник. – Наденьте варежки.
Варежки, шарф и шапку получил каждый, без исключения.
– Да ладно, – попытался было отмахнуться пан Войта, – небось не замерзнем.
Микаэль переглянулся с Наташей – как гордый поляк реагирует на любую попытку женщины указать, что ему надо делать, знали все.
– Руки отморозите сразу. – Похоже, Сайда умела быть непреклонной. – Сейчас минус 33. – Она показала на табло у входа. – Это по Цельсию, – на всякий случай уточнила она. – Быстрей, пожалуйста, нам до бури успеть надо. – И, не вступая в пустые разговоры, лично проверила, чтобы яркие монгольские шапки закрывали все уши, шарфы – рты, а варежки – руки.
Стефан сразу понял, что девчонка права – более холодного ветра он никогда не встречал, и пройти эти пять-шесть метров, прежде чем забраться в машину, пожалуй, лучше в варежках.
Транспорт – им оказался минивэн, оснащенный большими колесами повышенной проходимости, – тут же тронулся с места.
– Здравствуйте, – поприветствовал их водитель с таким же гортанным выговором.
– Далеко ехать? – обратился к нему пан Войта, не желая иметь ничего общего с женщиной.
Но водитель только пожал плечами, продолжая гнать устойчивый внедорожник сквозь пургу.
– Он вас не понял. – Фраза прозвучала совершенно невозмутимо, хотя монголка, кажется, отлично поняла, почему этот усатый дядька с небольшим пивным брюшком пытается ее игнорировать. – Я пока у вас единственный переводчик, – продолжила она так же невозмутимо. – Что вы хотели узнать?
– Я хотел узнать, далеко ли нам ехать. – Характер характером, но все-таки пан, несмотря на всю шляхетскую гордыню, глупостью не отличался и поражения признавать умел.
– Нам надо объехать Улан-Батор, а потом еще километров семьдесят. Это часа два, может, чуть больше. – Эта Сайда, или как там ее, похоже, тоже решила не обострять ситуацию.
Слева за окном время от времени в просветах виднелись дома, от которых ветер гнал странно желтого цвета смог. Кажется, для обогрева здесь использовали печи.
Вдруг доселе молчавший водитель разбил ленивый диалог пассажиров гортанной руганью, заставившей насторожиться всех присутствующих, кроме Сайды, ответившей ему аналогичным встречным потоком слов. Мужчины напряглись в ожидании неприятностей, а Стефан с Владом переглянулись, прикидывая, кому из них придется сесть за руль, если, не дай Бог, придется вести автомобиль в эту пургу по незнакомой местности.
Ругань закончилась так же внезапно, как и началась, и Сайда вновь повернулась к гостям:
– Водитель сказал, в город не надо. Он хочет успеть засветло, пока дорогу не замело. Здесь-то пока широкая магистраль, а последние несколько километров – не так хорошо.
– А почему он ругался?
– Что вы, Доржоо – милейший человек. Он просто очень ответственный водитель.
Это объяснение показалось приемлемым. Пожалуй, из-за такой погоды стоило переживать.
Несмотря на злобно завывающий ветер за окном, машина шла уверенно, и в теплом салоне задремали даже самые стойкие.
Стефан открыл глаза, когда минивэн остановился у больших ворот, открывшихся только после того, как водитель нажал на сигнал. За воротами оказалась уходящая в вечернем свете вдаль территория, и машина, неторопливо покачиваясь, въехала в ярко освещенный ангар. Ворота закрылись – и ветер тут же пропал.
– Вот мы и приехали. – Сайда с милой улыбкой повернулась к водителю, откинувшемуся на спинку сиденья, и разразилась явной площадной монгольской бранью. Тот, протянув руку и хлопнув ее по плечу, ответил тем же. Выражение лиц настолько не вязалось с речью, что не сразу стало понятно: эти двое вовсе не ругаются, а просто чертовски довольны окончанием поездки.
– Я сказала, что Доржоо – молодец. По радио сообщили, что к ночи буря усилится. Он вовремя нас привез.
– А что он сказал? – Наташа, слегка подняв бровь, ждала ответа.
– Ну, он тоже рад.
Европейцы переглянулись: «Похоже, к монгольскому стилю общения нам еще привыкать и привыкать».
По узкому переходу, не выходя на улицу, они добрались до жилого помещения. Веселый желтый цвет стен сразу же отодвинул куда-то вдаль негостеприимную погоду, встретившую их всего пару часов назад.
– Это наше общежитие. Все номера здесь двухместные. Вот, возьмите ключи.
На доске у входа висело несколько пар ключей специально для приехавших.
– Нет, вам нужно будет пройти в другое здание. Я сейчас покажу.
Обращение относилось к Стефану. Под недоуменными взглядами спутников он, как нашкодивший школьник, отдернул руку. Он и забыл, что является не просто сотрудником, но в некотором роде начальником. Видимо, поэтому ему полагалось жить в другом месте. А может быть, Карло решил, что им с Еаном будет удобно общаться, если в помещении Стефан будет один. Он действительно заметил, что в присутствии посторонних Еан со Стефаном никогда не заговаривает. И все это долгое путешествие, занявшее почти целые сутки, он молчал. «Да, так действительно будет правильно». Стефан согласно кивнул. Надо привыкать к тому, что он капитан.
Для командного состава предназначался другой домик, очень похожий на предыдущий, даже цвет стен был таким же. Разница заключалась лишь в том, что расстояние между дверями в коридоре казалось чуть большим. Сайда вручила Стефану ключ, и тот оказался в комнате, очень напоминавшей обычный номер отеля средней руки. За последние несколько лет он повидал их немало: удобная кровать, небольшой стол у окна, шкаф в прихожей и крошечный санузел с душевой кабиной. Стены, правда, были не белыми, как в Европе, а тоже желтыми, и казалось, что в комнату светит яркое солнце.
– Вы пойдете в столовую или вам заказать ужин в номер?
Стефан отметил, что остальным членам команды подобного вопроса не задали. Видимо, эта привилегия касалась только избранных. Однако он решил ею не пользоваться: сохранение отношений с командой казалось куда более важным, чем усталость.
Столовая, чему Стефан вовсе не удивился, тоже была желтой. По-видимому, сэндвич-панели, использовавшиеся для строительства, шли из одной партии. Если учесть, что весь городок – а количество зданий, видимых из окна, позволяло думать об этом месте как о городке или поселке – Карло каким-то мистическим образом умудрился возвести чуть более чем за месяц и сэндвич-панели отлично держали тепло, придираться к цвету не имело ни малейшего смысла.
Столовой именовался большой зал, уставленный стандартными столами и стульями. Почти все они были не заняты. Вдоль одной из стен тянулась длинная стойка, где на мармите ждала горячая еда. Вкусно пахло жареным мясом.
Наполнив тарелки, путешественники разместились в углу, сдвинув вместе два столика. Первые несколько минут тишину нарушал только стук столовых приборов – настолько голодны они были. Еще бы, разве может сравниться жареное мясо с содержимым подносиков, которые подают пассажирам во время перелета? Конечно, во время пересадки в Пекинском аэропорту им удалось перекусить курицей с рисом, но когда это было?
Стефан посмотрел на коллег. Ему приглянулось что-то, по виду напоминающее китайскую кухню, – небольшими кусочками порезанное мясо, залитое желтоватым соусом. Оно оказалось сочным, но чуть жестковатым и кисловатым. Второй раз он, пожалуй, его не выбрал бы. А вот Влад с Наташей уписывали содержимое своих тарелок с наслаждением. Аккуратными наманикюренными пальчиками Наташа цепко хватала за торчащую макушку что-то вроде большого шара из теста и целиком отправляла его в рот, оставляя в руке откушенный хвостик. Даже не верилось, что рот может открываться так широко, но сомневаться не приходилось: количество шаров на тарелке уменьшалось.
– Позы, – сказала Наташа, заметив взгляд Стефана.
– Буузы, – тут же вмешалась Сайда и в ответ на недоуменный взгляд пояснила: – Позы – это по-бурятски, у нас – буузы.
– Ну, я не в Бурятии, я их в Новосибирске ела, – проворчала Наташа.
– Ой, а я в Новосибирске училась!
Неожиданно для всех Сайда перешла на русский, и они с Наташей защебетали, не обращая никакого внимания на остальных. Заинтересовавшийся Влад, соскучившийся по родному языку, тоже время от времени вставлял какие-то реплики. Наконец он соизволил объяснить происходящее. Сайда, оказывается, училась в России. «Представляете, она окончила Новосибирский технический университет, кафедру машиностроения. Никогда не подумал бы, что она механик».
Все, даже пан Войта, с уважением посмотрели на скуластую черноглазую девушку с множеством черных мелких косичек. Однако строптивый шляхтич тут же буркнул себе под нос что-то вроде «посмотрим, что она на самом деле умеет», дабы барышня не расслаблялась. Все знали, насколько сложно пан реагирует на молоденьких женщин. Но Сайду его ворчание, кажется, вовсе не тревожило, и она продолжала щебетать с Наташей.
– Это правда, я училась в Новосибирске и в Тайбэе. Это столица Тайваня, – сочла она нужным пояснить, тряхнув косичками.
– А по-китайски вы тоже говорите?
– Да. Может быть, не так хорошо, как по-английски и по-русски, но говорю. – И она смешно развела руками.
Беседа длилась недолго. Убедившись, что все насытились, Сайда немедленно отправила гостей по комнатам отсыпаться с дороги.
Завтра предстоял трудовой день.
Стефан даже не подозревал, как сильно устал, до тех пор, пока не растянулся на хрустящей новой простыне, натянув на остывающее после горячего душа тело одеяло. Словно кто-то повернул рубильник – он отключился просто мгновенно. И спал без сновидений.
Когда он открыл глаза, часы показывали всего четыре утра. За окном царила самая настоящая темная ночь, разбиваемая только светом лампы, укрепленной над воротами ангара. Казалось, не было ни одной причины бодрствовать, однако как раз спать-то и не хотелось. Он не сразу сообразил, что его тело пока живет по австрийскому времени и на его биологических часах уже одиннадцать часов утра и определенно пора вставать.
Поняв, что больше не уснет, он позвал Еана. Тот откликнулся мгновенно, словно только того и ждал:
– Доброе утро. Посмотри, красота какая!
Стефан на всякий случай пошире открыл глаза, но ничего, кроме небольшой комнаты, углы которой скрывала темнота, не обнаружил.
– Не туда. – Похоже, Еан улыбался. – Вот.
Перед мысленным взглядом Стефана возникла картинка. Он смотрел на лагерь: да, точно, это был не городок, а лагерь – с высоты, можно сказать, птичьего полета. За ночь ветер утих, и семь домиков, окруженных забором, стояли занесенные снегом, кое-где подсвеченным фонарями. А вокруг, насколько хватало глаз, простиралась степь. Это было просто какое-то бесконечное заснеженное пространство. Вблизи снег, освещаемый полной луной, искрился холодным белым светом. Но чем дальше, тем более тусклым становилось сияние, пока не сливалось с бескрайней темнотой. Где кончалась земля и начиналось небо? Разглядеть это Стефану так и не удалось. Но зрелище было действительно величественным.
Стало грустно.
– Посмотри вверх, – подсказал Еан.
Картинка повернулась.
Теперь Стефан видел небо: темный-претемный, кажущийся бесконечным свод, на котором красовалась луна, почти круглая. Она мерцала холодным белым светом, образующим вокруг нее небольшой ореол. На луне были пятна, словно оспины. А еще по небу разбросались звезды. Некоторые – яркие, некоторые – еле видимые в безграничной темной бездне.
Стефан смотрел и вдруг обнаружил, что он сам, без всякого Еана может по своему желанию смотреть вверх, вниз, вдаль или куда угодно. Словно он парит в этой ночной бездне без опоры тела.
«А чем же я смотрю?»
Стефан вздрогнул и провел рукой по лицу, проверяя, все ли на месте.
– Что случилось? Тебе не понравилось?
– Понравилось, но… – Стефан решил не кривить душой. – Я испугался.
Еан ждал, и пришлось продолжить объяснение:
– Я смотрел на твою картинку и знал, что она твоя. Все было в порядке. А потом в какой-то момент я понял, что смотрю не на твою, а как будто на свою собственную картинку – словно это я парю где-то высоко и вижу и землю, и небо.
– И что? Что тебя напугало?
– Человек не может летать в небесах!
– В смысле? Что, с тобой такое впервые? Ты в первый раз вышел из тела, чтобы полюбоваться окрестностями?
Теперь уже изумился Стефан. Он уселся в кровати, поджав под себя ноги на восточный манер.
– Ты хочешь сказать, что для вас это нормально: выходить из тела, возвращаться в тело? Вы, типа, к нему непрочно привязаны?
– Ну, типа того.
Еан старался отвечать, но чувствовалось, что он в замешательстве не меньше собеседника.
– Объясни.
– Я попробую. – На несколько мгновений Еан умолк, собираясь с мыслями. – Смотри. Тело – это не ты. И ты – не тело. Помнишь, когда ты валялся в коме? Тело почти не справлялось с жизнью, но мы с тобой разговаривали. Помнишь?
– Да. – Стефан согласно кивнул, припоминая.
– Ну? Разве ты телом со мной говорил?
– Не знаю… – Стефан в задумчивости запустил в волосы пятерню. – Мозгом, наверное.
– Ну сам подумай, если все тело в коме, то каким образом мозг вдруг из нее вышел. Он что, какой-то автономный орган, отдельный от тела?
– Нет, не автономный. То есть ты хочешь сказать, мозг тоже в коме был? А как же я с тобой разговаривал?
– А как я с тобой разговариваю? У меня что, мозг есть? Я его на закорках через всю галактику к тебе тащил?
Никогда прежде Стефан не задумывался над этим вопросом. Все казалось таким естественным и само собой разумеющимся: у него есть мозг, вот он и думает. А если мозг в коме, то что? Как тогда? Да, и как на самом деле обходится Еан, если у него нет мозга? Можно, конечно, допустить, что он использует мозг Стефана. Но тоже получается как-то глупо. Если бы ему нужно было это тело, то он скорее всего смог бы сделать так, чтобы тело осталось живым, а он, Стефан, при этом умер. Наверное, это возможно. Но погоди, если бы тело осталось, а Стефан – нет, значит, он определенно не тело. А как же?
Привычная картина мира рушилась, как карточный домик. Кажется, даже с шелестом. Во всяком случае, Стефан так думал, пока не обнаружил, что в растерянности теребит уголок одеяла.
Как ни крути, а выходило, Еан по всем пунктам прав. Тогда в больнице они точно общались не телом. И даже не мозгом. А как же? Как тогда?
– Объясни! – потребовал Стефан, отчаявшись самостоятельно решить эту вдруг возникшую перед ним загадку.
– Хорошо, смотри. – Перед внутренним взором возникло что-то вроде схемы. – Вот то, что видно всем, – тело. Это как визитная карточка, ты на него смотришь и говоришь: «Я знаю этого парня». Но само тело – ничто, всего лишь механизм, машина. Замечательно созданная, отлично отлаженная так, чтобы ее владельцу не приходилось думать, как там, внутри происходят все процессы. Ведь когда ты садишься за руль и жмешь на газ, что ты чувствуешь?
– Я все чувствую! – Уж тут-то профессиональный гонщик знал, что ответить. – Тут все вместе – и как резина сцепляется с асфальтом, прочно и устойчиво или проскальзывает, как бывает после дождя, как движок рычит, разгоняя болид, и я знаю, в каждое мгновение знаю, что случится, как только я чуть подожму педаль или хотя бы слегка шевельну руль. Я все-таки чертовски хороший гонщик!
Он улыбнулся, почувствовав, что потерянная было почва под ногами вновь обретена.
– Отлично! Так и с телом. Разве ты не знаешь, с какой силой надо нажать на ручку, чтобы открыть, например, дверь? Или, когда бежишь по ступенькам, ты же точно знаешь, на какой высоте должна оказаться нога в каждый последующий момент. Так или нет?
– Ну да.
– Кто сообщает телу, насколько сильно, быстро или высоко оно должно двигаться?
– Я, наверное.
– Точно! Именно ты – хозяин тела.
На картинке точно над головой тела с первого рисунка появился некий размытый символ, похожий на солнышко, как его рисуют дети.
– Вот видишь? Это ты. Или то, что вы на этой планете зовете словом «душа». Душа – всадник, а тело – лошадь. Но, кстати, давай подумаем, откуда ты, духовное существо, знаешь, какую силу приложить, чтобы открыть дверь?
– Ну, и откуда?
Стефану и в самом деле стало интересно – никогда раньше он не задумывался над этим, в сущности, простым вопросом.
– А вспомни. Вспомни, например, когда ты в первый раз сел за руль. Что было? Ты знал, как действовать?
– Ну, теоретически знал, конечно, – видел же, как все происходит.
– А когда сел сам, что, сразу вот так взял и начал свободно передачи переключать?
– Нет, не сразу. – Стефан усмехнулся, вспоминая. – Я со второй передачей все промахивался, сразу на четвертую переключал. Ну и глох, конечно.
– И долго?
– Нет. Что я, косорукий какой-то! С какого-то пятого или шестого раза поймал, и все, дальше пошло как по маслу.
– Спасибо, – непонятно за что поблагодарил Еан. – Так что произошло? Что именно ты «поймал»?
– Ну не знаю… – Стефан задумался, припоминая. – А вот: я пробовал, пока не получилось. А потом, когда понял, дальше делал уже правильно.
– Смотри. Ты использовал разум. – Картинку дополнил третий предмет – что-то вроде бездонной коробки, заполненной листками бумаги. Коробка расположилась строго между душой и телом. – Первая функция разума – запоминать. Каждое мгновение жизни он запоминает. Другая функция – сравнивать, думать и рассчитывать. Когда ты переключал передачу, разум запоминал. Когда ты переключился правильно, он рассчитал, что этот опыт надо использовать. Ну а дальше уже все просто: запоминаем и делаем как получается.
– Здорово!
Стефану картинка показалась логичной. Но все равно это никак не объясняло то, что он каким-то мистическим образом оказался вдруг парящим в небе в то время, когда лежал себе на кровати. Он покосился на окно, за которым потихоньку начала рассеиваться тьма.
– А, ты об этом. – Еан уловил замешательство. – Помнишь мое сравнение со всадником и лошадью? – Получив утвердительный ответ, он продолжил: – А разве всаднику обязательно все время сидеть верхом? Разве он не может слезть и пойти рядом? Или вообще оставить коня в конюшне, а сам выйти и пройтись пешком. Значит ли это, что если в этот момент времени он не сидит верхом, то он уже и не он?
– Нет, ну может, конечно.
– Ну вот и ты смог. Ты просто оставил своего «коня» нежиться под одеялом, а сам вышел посмотреть, что там делается на белом свете.
– А как? Как я это сделал?
– Это ты мне скажи, как ты это сделал.
И вдруг Стефан догадался! Он так привык, что бестелесный Еан может легко обходиться без тела, что приглашение посмотреть с высоты, сопровождаемое картинкой, принял как самую естественную на свете вещь. А потом он увлекся, и ему показалось мало чужой картинки и захотелось посмотреть самому. Оказывается, для этого достаточно всего лишь желания! Как просто.
– Я и дальше смогу так делать?
– Если захочешь, почему нет? Разумеется.
– А тело?
– А что тело? Оно лошадка послушная – где его оставишь, там и найдешь.
– А от расстояния зависит? В смысле, я далеко улететь могу?
– Не знаю, как захочешь, наверное.
– А ты? Почему тогда ты не можешь вернуться в свое тело? Я же вернулся! Зачем тебе нужен корабль и все такое прочее? – Теперь, после того, как он сам испытал это ощущение, все еще больше запуталось.
– Со мной немножко другой случай. Видишь ли, я не выбежал из тела полюбоваться звездами. У меня его украли. И я даже не знаю, где оно сейчас. Видимо, они используют какой-то экран, потому что сигнал рассеивается, и максимум, что я могу, – это указать направление, в котором нужно двигаться. Я даже пока не знаю, насколько это далеко или близко. Вот зачем мне нужен корабль. Да и еще кое-что. Скорее всего, мое тело хорошо охраняют. Ты подумал, что произойдет, если, допустим, я его даже найду и попытаюсь получить обратно? Даже если я оседлаю свою «лошадку», вряд ли мне удастся сбежать оттуда, не имея ни транспорта, ни поддержки. Телу, в отличие от души, необходимы тепло и пища. Вот потому мне нужна помощь. Мне необходим корабль, чтобы доставить в нужное место. И необходима команда, способная вызволить меня из плена.
Возразить было нечего.
Задачу следовало решать.
С утра вокруг закипела жизнь. За окном сновали какие-то машины, что-то стучало и лязгало.
Стефан прошел в столовую, куда потихоньку стекалась вся группа. Столики, сдвинутые вчера, так и дожидались их. К тому же кто-то позаботился, чтобы там уже стоял большой кофейник и поднос с чашками, сахаром, молоком и прочими привычными вещами. Остальное нужно было выбирать по вкусу.
Однако выбрать-то как раз оказалось непросто.
– Что-то не так? – Переводчица оказалась тут как тут.
– А чего-нибудь не мясного нет?
– Сейчас спросим. – И она повернулась к официантке.
Та взирала на группу с неменьшим недоумением, не понимая, почему эти люди не берут то, что для них с таким тщанием приготовили.
– Она спрашивает, что вы обычно едите на завтрак.
Команда принялась перечислять. Сайда послушно переводила, а узкие монгольские глаза у женщины в белом халате постепенно становились все шире и круглее. Эти странные люди, отказывающиеся есть мясо, кажется, сами не знают, чего хотят. Впрочем, ее можно понять: разброс пожеланий включал в себя все, что угодно: и круассаны, и овсянку, и омлет с беконом.
В итоге сошлись на вареных яйцах и маленьких блинчиках, которые на скорую руку соорудила одна из поварих, уточнив на будущее:
– Вы только сегодня не будете мясо на завтрак есть или всегда?
Выяснив, что это не временная прихоть, она только пожала плечами и, пробурчав что-то, ушла в кухню.
– Она сказала, постарается завтра о вас позаботиться, – перевела Сайда.
Но, похоже, персонал столовой не одобрял их выбор.
В кофейнике еще оставался кофе, и путешественники еще не успели как следует приналечь на удивительно вкусные блинчики, как возле стола раздался голос:
– Buongiorno, amici.
Конечно, это был Карло.
Со всей мыслимой бездной итальянского обаяния он расцеловал обеим дамам – Наташе и Сайде – ручки, без всякого стеснения обнялся со Стефаном и вежливо поинтересовался, как всем спалось на новом месте. Выслушав ответы и пошутив, что среди желтых стен утром вставать значительно веселей, он предложил Стефану продолжить завтрак у него в кабинете.
Сайду и просить не пришлось. Легкой тенью метнувшись в кухню, она немедленно организовала внушительного размера поднос с кофейником, блинчиками и всем, что к этому полагалось. Стефан с удивлением наблюдал, как коренастая монголка в халате и белых носочках почти рысью потрусила впереди по коридору, торопясь приготовить завтрак к их приходу.
– Я смотрю, тут они не ходят, а бегают, – заметил он.
– Похоже на то. – Итальянец довольно улыбнулся. – Нам с тобой тоже побегать придется. Сам знаешь, проект большой. – И он распахнул дверь, пропуская выходящую с пустым подносом работницу.
Стефан с интересом осматривался.
Удивительно, но итальянец даже здесь, в этом царстве ветров и сэндвич-панелей, умудрился создать себе кабинет, удивительно похожий на тот, в котором партнеры собирались в Штутгарте. Даже явно дешевый письменный стол выглядел вполне солидно. Впрочем, и сам Карло, несмотря на обстановку, являл собой образец элегантности.
– Прошу к столу.
Сделав приглашающий жест рукой, он принялся разливать кофе, наполнивший небольшое помещение своим ароматом.
После завтрака они перешли к другому столу, на котором ждал макет площадки. На огромной территории раскинулись различные строения – преимущественно квадратные или прямоугольные белые коробки. Но несколько коробочек выделялось желтым цветом. Судя по всему, они обозначали те самые желтые домики, в которых гостей вчера поселили.
Догадка оказалась верной.
– Простите, синьор Еан, вы с нами?
– Разумеется, синьор Карло. Я просто не хотел мешать вам наслаждаться завтраком.
«Похоже, ребята сейчас будут соревноваться в вежливости», – подумал Стефан и испуганно покосился на Карло. Кто его знает, вдруг он слышит не только Еана, но и его мысли. Но, похоже, обошлось. Хотя Стефан и уловил где-то на периферии сознания легкий смешок: Еан его реплику точно не пропустил.
Вскоре церемонии закончились, и началось дело.
– Синьор Еан, я взял на себя смелость нанять персонал и сделать предварительные работы. Но я никогда не ставил ангары для космических кораблей и понятия не имею, что делать дальше. Принимайте руководство.
– Ни в коем случае, Карло! Ваш талант администратора мы будем использовать в полном объеме. У вас здесь есть инженеры?
Инженеры и необходимый технический персонал, как оказалось, продолжали прибывать, но уже теми силами, что имелись в наличии, вполне можно было обойтись.
И они начали.
Большинство персонала составляли монголы. Почти все получили образование за рубежом: кто в России, кто – в Китае или Корее.
– Не знаю, что получится из этого эксперимента. – Карло, видимо, слегка нервничал. – Вроде они все специалисты. Но я не могу оценить их подготовку – придется разбираться по ходу дела. К тому же они разговаривают по-разному.
– В смысле? Вы имеете в виду, что они орут друг на друга? – Вопрос вертелся у Стефана на языке.
– Ни в коем случае. Никто ни на кого не орет. Они же по вере все поголовно буддисты, у них вежливость – одна из основных добродетелей. Почти так же важно, как почитание старших. Это кажется, что они ругаются так, что, того и гляди, друг другу в горло вцепятся, – просто язык такой. Я о другом беспокоюсь. Те, кто учился в России, говорят по-русски, как Сайда, например. Остальные – на китайском или на корейском. Правда, все они хотя бы немного владеют английским, но вот насчет технического языка у меня сильные сомнения.
– А в чем проблема? – Стефан искренне недоумевал. – У них же монгольский есть. А у нас – Сайда. Она, кстати, выглядит вполне сообразительной барышней.
– Да уж не сомневайтесь, сообразительности ей не занимать. Но вы-то с ними будете говорить по-английски?
– На немецком я бы с большим удовольствием говорил. – Стефан усмехнулся, подчеркивая, что это всего лишь шутка. – Но, видимо, придется на английском.
– Ну вот видите. А им же потом придется новые знания обсуждать, а в монгольском пока многих терминов попросту не существует. Тяжеловато будет.
– Позвольте мне. – Еан решительно вмешался в беседу. – Вы очень удивитесь, но я с вами общаюсь на своем родном языке. И поверьте, он значительно отличается от того, к чему вы привыкли. Но вам же это не мешает меня понимать, я надеюсь.
– Гонишь! – В минуты волнения Стефан с трудом мог сдержать себя. – Хочешь сказать, что я понимаю какой-то инопланетный язык?!
– Ничуть не гоню. – Собеседник явно улыбался. – Ты понимаешь меня, потому что я думаю не словами, а концептами.
Стефан и Карло с удивлением воззрились на возникшую перед их мысленным взором табличку, на которой значилось: «Conceptus (лат.) – мысль, понятие». «Сам знаю». – Реплика Карло повисла чуть ниже и правее, как эсэмэска на смартфоне.
Стефан фыркнул, потерпев неудачу в попытке сдержать смех. Итальянец последовал его примеру.
– Видите, все совсем не сложно.
И, прежде чем картинка исчезла, Стефан и Карло успели разглядеть появившийся на нижней строчке смайлик.
– И как же ты себе представляешь – я смогу им такие картинки показывать? Тут надо решать, что для нас важнее – безопасность или удобство. Если мы про тебя начнем всем подряд рассказывать, неизвестно, кто и как этой новостью распорядится. И что мы будем делать, если кому-то в голову взбредет, что наш проект представляет для кого-то угрозу, лично я ума не приложу. Я бы стоял за безопасность. С другой стороны, если мы молчим и о тебе ни слова не говорим, то как, во имя всех святых, я справлюсь с этими картинками? Ты думаешь, люди поверят, что самый обычный человек может делать такие невероятные вещи?! – Стефан разволновался не на шутку.
– Ну ты несколько преувеличиваешь. Во-первых, даже не думай отрицать, что, когда ты заходишь на вираж на своем болиде, у тебя нет перед глазами картинки, в какой точке ты должен оказаться через мгновение. Верно ведь?
– Ну конечно! Как можно ехать, если не знаешь куда? – Вопрос казался совершенно очевидным.
– Но ты же не словами думаешь? Для слов на трассе, по-моему, времени маловато. Или не так?
– Со временем там и впрямь некоторый напряг. – Стефану ничего не оставалось, как признаться самому себе, а значит, и собеседникам, что он действительно представляет себе трассу в мельчайших подробностях. Ну а если уж быть абсолютно честным, то он не мог не признать: способность создавать визуальный образ того, что предстояло сделать, возникала всякий раз, едва в ней возникала необходимость. – Ну ладно, допустим, убедил. Если это называется «концепт», то я, пожалуй, так думать могу. Но как я это другим объяснять буду?
– Пока не знаю. Придумаешь что-нибудь. Скажешь, например, что твои способности появились, пока ты был в коме. Мол, проявились внезапно, и все тут. Тем более что тебе и врать не придется – ты же и в самом деле меня притянул, пока на койке в бессознанке валялся. Кстати, до сих пор не представляю, как тебе это удалось. Так что насчет способностей попрошу не прибедняться.
На том и остановились.
Тем более что Карло, проявив незаурядную предусмотрительность, уже успел запустить среди персонала легенду о том, какие удивительные способности приобрел внезапно попавший в тяжелейшую аварию гонщик. Как и полагается, легенда полностью основывалась на достоверных и к тому же легко проверяемых фактах. Даже ленивый мог бы с легкостью отыскать на просторах интернета душераздирающее повествование, как молодой парень, рискуя жизнью, спас от неминуемой смерти ребенка.
Героями восхищаются, а потому история передавалась из уст в уста. Тому весьма способствовала дополнительная информация, считающаяся «тайной». В этой части говорилось, что герой, оказавшись на грани жизни и смерти, сумел самым непостижимым образом не только выжить, но и получить из каких-то «высших сфер» скрытые доселе от землян знания.
В сущности, в легенде не было ни слова лжи. Однако ее «тайная» составляющая немедленно сделала ее хитом всех участников проекта.
Теперь становилось ясно, что выражали те несколько странных взглядов, которые Стефан поймал сегодня утром в столовой. Похоже, местный персонал и впрямь ожидал от него каких-то божественных откровений. Да и прилетевшая с ним команда – что называется, свои в доску – вроде бы сегодня посматривала на Стефана не совсем так, как всегда. По-видимому, легенда распространялась быстро.
Огромный энтузиазм вызвала и цель компании «принести в мир новый способ излечения людей после тяжелых травм». Теперь понятен был энтузиазм кухонной работницы, с таким рвением старавшейся услужить. Она чувствовала себя причастной к проекту и стремилась внести свой вклад.
Все вышесказанное являлось правдой: в том, что они действительно постараются помочь человечеству поправить здоровье и увеличить продолжительность жизни, ни Карло, ни Стефан, ни уж тем более Еан не сомневались.
Во всяком случае, о главном они договорились, а детали предстояло отрабатывать на практике. И как-то надо было определиться с приоритетами – то ли сначала строить корабль, то ли внедрять технологию выздоровления.
Спорили до хрипоты и до обеда, который принесла в кабинет все та же официантка. Обед, по-видимому, возымел некий успокаивающий эффект, и согласие было достигнуто.
Начинать следовало с корабля.
И они созвали команду.
Все, кроме кухонных работников и строителей, собрались в огромном ангаре, из которого Доржоо – или кто-то очень на него похожий – выгнал наружу всю технику. По опустевшему пространству лишь гулко гуляло эхо человеческих голосов.
Вместе с командой, которую привез Стефан, набралось около тридцати человек.
– Господа, я, как вы, вероятно, знаете, Стефан Шумахер. – Он чувствовал, что обязан представиться людям, которые согласились помогать ему достичь дерзкой цели. – Я хочу сказать вам спасибо за то, что вы откликнулись на наш призыв и решили принять участие в проекте. Но я должен предупредить вас: ничего подобного на планете Земля еще ни разу не происходило. Мы с вами – первые. И, как всегда, первопроходцам выпадает самое трудное – сделать то, чего не было.
По ангару пронесся вздох.
А Стефан продолжил:
– Это задача не из легких. И всем нам придется попотеть: и мне, и вам. Вы, наверное, знаете мою историю и слышали, что я стал обладателем знаний, до этого скрытых неизвестно где. Но вы должны понять: эти знания нигде не описаны, и во многом я иду на ощупь, продираясь сквозь пелену сомнений к истине. А потому не ждите, что я прямо сейчас выдам вам карты и задания. Так много я дать не могу. Но позвольте, я расскажу вам в общих чертах о плане действий, который мы с господином Рокка составили для нашего проекта «Еxpectation».
В огромном ангаре стояла такая тишина, что казалось, упади перышко – и звук падения будет подобен грохоту.
– Вы знаете, в чем суть – в том, чтобы помочь людям, получившим травмы, быстрее оправиться и стать не инвалидами на каталках, а здоровыми людьми, прочно стоящими на своих ногах. Ну и, кроме того, есть предерзкий план попробовать увеличить среднюю продолжительность жизни на целых 10–13 лет. Только подумайте, сколько возможностей откроется перед нами, если мы будем уверены, что в запасе еще есть время. Причем время жизни в здоровом и полном сил теле, время для счастья, любви и созидания. Вот наша цель.
Первый путь я прошел сам и уверен, что смогу передать эти знания медикам. Но этого мало. Чтобы эти данные не остались пылиться в архивах, а появились в каждой больнице, я очень рассчитываю на Карло и на его талант предпринимателя. – Стефан наклонил голову в сторону партнера. – Но если с этим вопросом есть какая-то ясность, то по поводу продления жизни нам нужны очень большие исследования. Причем проводиться они должны в космосе. Я думаю, мы с вами достаточно хорошо знаем реалии сегодняшнего мира, чтобы решить: для успеха проекта нам придется самим строить космический корабль. Думаю, вы понимаете, что мы не имеем права отдать возможность продолжения жизни лидерам какого-то одного государства, даже если они убеждены, что именно они лучшие. Итак, нам предстоит ни много ни мало как построить космический корабль. И я знаю, что никто из вас не умеет этого делать. Я тоже не умею. Но я уверен, что смогу вспомнить все, что видел, пока был в коме, и рассказать вам об этом. Ну а инженеры, думаю, смогут из этого создать все, что необходимо. Микаэль, выйди, пожалуйста, сюда.
Микаэль и так возвышался над коренастыми монголами, но при движении создалось впечатление, что ледокол крушит черный лед. Никто не смог бы сказать, что Микаэль остался незамеченным.
– Знакомьтесь, Микаэль Иоффе. Он возглавит команду инженеров, которые займутся проектированием корабля. Все, кто будет этим заниматься, с настоящего момента переходят в его подчинение. Сегодня прошу обустроить помещения и завтра с утра быть готовыми приступить к работе.
Толпа зашевелилась, и Микаэля обступили человек пятнадцать. Стефан вздохнул с облегчением, когда товарищ, ни на минуту не замешкавшись, тут же принял командование на себя и немедленно уволок всю группу готовить плацдарм.
Точно так же оказались разбитыми на группы и остальные. Механиков под руководством Акиры решено было пока отправить помогать строителям. Медиков оказалось только двое – Наташа и высокий мужчина в очках с толстой роговой оправой и странным именем Очир-Эрдэнэ. Он, правда, тут же предложил называть его попросту Очироо, и Стефан взял себе на заметку: написать шпаргалку с именами.
В итоге пока не у дел оказалось всего несколько человек: молчаливый второй пилот Влад Борцов, долговязый и обладающий неимоверным количеством скрытых талантов специалист по безопасности Ханс Вагнер, сварливый, но толковый связист пан Войта Новак и стюард Люка Боннар, щеки которого в силу возраста пока еще украшал легкий пушок.
Остальные разошлись, а оставшиеся не при деле стояли в центре ангара, вновь ставшего гулким и слишком просторным.
– Ну вот. – Стефан развел руками с неприкрытым огорчением. – А вам я пока занятие не придумал.
– Зато я придумал. – Это, к несказанному удивлению Стефана, оказался Влад. Обычно молчаливый, сейчас он даже слегка порозовел, что, как знали близкие, выдавало высокую степень волнения. – Ты только не обижайся, Стефан, – я вовсе не собираюсь тебя подсиживать. Ты и только ты – капитан, это ясно. Но проект-то большой – важно, чтобы ты не порвался. Как мы понимаем, господин Рокка занимается финансами?
Это прозвучало как вопрос, и Карло поспешил кивнуть.
– Ну вот. Это большая работа, и вы очень заняты. Ты, – Влад энергично кивнул в сторону Стефана, – день и ночь будешь занят с инженерами и докторами. Но ты посмотри, сколько народу уже здесь, – а ведь будут еще прибывать. А координации-то нет. Ты знаешь, как нас сюда собрали? Официантка бегала с кусочком бумажки – ей Сайда написала. А если народу станет больше, никакие официантки не справятся – управленцы нужны. Я могу взять на себя координацию, а пану Войте, как связисту, мы поручим организовать хоть какую-то систему коммуникации, а то ведь мобильная сеть здесь совсем не берет. Никто не против?
Стефан с Карло переглянулись: то, что говорил этот русский, имело смысл. Мало того, им действительно чертовски не хватало управленцев, и то, что Влад вызвался взвалить на себя часть работы, стало самым настоящим подарком. За это предложение надо было хвататься двумя руками, поэтому оба босса, не сговариваясь, согласно закивали.
Пан Войта для пущей важности слегка откашлялся, прежде чем кивнуть, в то же время хмуря брови, словно на него взвалили задачу из категории непосильных. Тому, кто не знал его повадок, могло показаться, что он делает исключительное одолжение, соглашаясь на эту работу. Но это если не знать. Тем же, кто проработал с поляком много лет, было ясно, что он рад заняться делом, которое знал и любил. Только в эти периоды он переставал ворчать и начинал получать удовольствие от жизни.
– А я могу помогать. – Люка ничуть не сомневался, что уж помогать-то он точно может. – Пока там еще пан Войта все наладит, я могу курьером побыть. Ну и мало ли что еще надо будет. Короче, я на подхвате, можете на меня рассчитывать.
Стефана так и подмывало запустить пятерню в кучерявую голову мальчишки, но он, разумеется, сдержался.
Единственный, кто пока хранил молчание, – это не любивший без нужды выставлять себя напоказ Ханс Вагнер. Стефана не раз удивляла уникальная способность этого весьма долговязого человека оставаться незаметным. Но тут уже, поскольку все взгляды обратились к нему, пришлось высказаться.
– Я вот хочу с вами обсудить, герр Рокка, – начал он неторопливо и слегка грассируя. – Меня воспитывал дедушка, а он всю войну прошел в саперном взводе. Так уж получилось, что воевал он не на той стороне, но не об этом речь. А о том, что он с детства много рассказывал мне о войне. И о взрывчатке, и о том, как выжить. Я многому научился, Стефан знает. – Тот кивнул, а Ханс продолжил: – Если я правильно понял, нас не поддерживает ни одно правительство. Иначе зачем нужно было забираться в эти дикие степи. И не рассказывайте мне, – он предостерегающе поднял руку, – не рассказывайте мне о правительстве Монголии – оно дало концессию, и на этом его поддержка закончилась. И не смотрите на меня с таким подозрением – я всего лишь умею пользоваться интернетом. Проект дерзкий, а прибыль в случае успеха обещает быть сказочной. Насколько я понимаю, вы привлекаете частных инвесторов, а они не станут вкладывать деньги туда, где не пахнет прибылью.
Карло снова кивнул: оспаривать было нечего.
– Так вот. Я, конечно, не знаю, в чем там суть, я не медик. Но могу предположить, что фармацевтические компании вряд ли будут нам аплодировать, если вместо таблеток вы начнете давать людям что-то совсем другое. А это серьезные ребята, к тому же располагающие миллиардными бюджетами. Я бы на их месте немедленно постарался запустить сюда, как это говорится у русских, «казачка».
Влад усмехнулся, а остальные не поняли, и Ханс счел нужным разъяснить:
– Иначе говоря – шпиона. Я уверен, что первыми шпионами будут врачи. В Наташе-то я уверен, а вот этот Очироо, или как его там, его кто-нибудь проверял? – Он кивнул, давая понять, что уяснил отрицательное покачивание головами. – Я так и думал. Я не утверждаю, что он непременно шпион, но мы же не знаем точно. Да и к остальным я бы присмотрелся. К тому же я понимаю, что мы тут черт знает как далеко от цивилизации, но дедушка у меня был сапером, и я уже говорил, что немножко знаю, что такое, например, взрывчатка. Дайте мне полномочия, и я, как и положено специалисту по безопасности, посмотрю, что тут к чему.
На этом и порешили.
Карло пригласил Влада и Стефана в кабинет, чтобы ввести нового администратора в курс дела, а Люка принялся писать штатное расписание, где каждому было отведено соответствующее место.
Ночь оказалась прекрасным временем.
Стефан, как, собственно, и вся база, за исключением сторожей и, может быть, Ханса, целеустремленно отправившегося на поиски возможных проблем с безопасностью, спали.
У Еана было в запасе несколько часов, которые он намеревался провести с максимальной пользой. А сделать предстояло немало. Ведь любому, кроме доверчивых землян, должно быть очевидно: не в состоянии один человек, с какой бы планеты он ни был и какое бы образование ни получил, держать в памяти все, что необходимо для создания столь сложного организма, как корабль. Не какая-нибудь там челночная шлюпка, а настоящий корабль, способный выдержать перегрузки, неизбежные при межгалактических переходах. Да, собственно, он и шлюпку по памяти не построил бы.
Все надежды Еан возлагал только на то, что раз уж ему достало сил каким-то мистическим образом оказаться на этой всеми богами забытой планете и раз уж он с невероятной легкостью способен мгновенно перемещаться в любую точку как на Земле, так и на орбите, то не должно быть препятствий, которые не позволят ему дотянуться до родного Амагеро. А там уж – вся дворцовая библиотека к его услугам. А если понадобится, то и большая академическая тоже. Проблемой представлялась только память: как бы ни был он тренирован, в один момент он способен запомнить ограниченное количество информации. Значит, придется мотаться взад и вперед, как «челноки», с которыми он не раз сталкивался во время изучения планеты.
Некие группы людей, по большей части снабженные большими сумками в красную и синюю клетку, регулярно совершали паломничества, перевозя в этих сумках некоторое количество вещей из одного региона в другой. Причем регионы могли быть разными, но сумки и частота, с которой эти группы совершали свои путешествия, поражали постоянством. Мелькало подозрение, что подобные действия носят некий религиозный характер, ибо никаких логических причин, для чего могло бы понадобиться перевозить грузы столь варварски трудоемким способом, Еан найти не мог. Очевидно же, что в один стандартный контейнер, которых стояло множество в любом порту, с легкостью можно было запихать гораздо больше, чем влезало в автобус, все сиденья которого были заняты «челноками».
Много позже он сообразил, что у этого странного действа имеется не религиозная, а экономическая подоплека: ограниченные группы особо предприимчивых людей умышленно перевозили ограниченное количество товаров, чтобы цена на них не снижалась, обеспечивая себе долю прибыли от менее предприимчивых.
Теперь ему придется уподобиться «челноку» с той лишь разницей, что вместо клетчатой сумки в его распоряжении есть только собственная память: что поместилось, то и твое.
Но, поскольку иной альтернативы не находилось, пора было отправляться в путь.
За время пути Еан вообще не волновался. На Земле почему-то очень большое внимание уделялось такому странному параметру, как скорость света. Разумеется, эта скорость не счесть сколько столетий, а то и тысячелетий назад была измерена и записана. Но, во-первых, эта величина являлась постоянной только для одной вселенной – ученые уже давным-давно утверждали, что физические параметры других вселенных могут быть настолько различными, насколько хватит фантазии их создателей. Во-вторых, этот параметр вообще никаким образом не влияет на скорость мысли. До Амагеро он доберется сразу – лишь бы не ошибиться с направлением. Но как раз это казалось маловероятным, при его-то опыте межгалактических путешествий. Сложнее будет найти необходимые данные быстро. Ну и в том, что касалось памяти, Еан трезво оценивал свои возможности. Да, потом, разумеется, нужно будет вернуться. Но этот момент тоже особого беспокойства не вызывал – уж слишком прочно они связаны со Стефаном.
Итак, пора.
Он расслабился и сделал несколько ментальных упражнений, чтобы максимально сконцентрироваться. А потом просто представил себе, как приближается к родной планете, словно глядел сквозь чуть матовое стекло иллюминатора. И внезапно понял, что он уже там. Изумрудно-зеленая Амагеро доброжелательно раскинулась под ним.
Осмотревшись, Еан сориентировался. До дворца оказалось рукой подать. Он решил следовать успешному опыту и мысленно представил, как входит в огромный холл дворцовой библиотеки. Как и предполагалось, там он и оказался. Было странно парить под потолком, оставаясь невидимым для всех, кто пересекал этот холл, направляясь по своим делам. На Земле он к этому привык, но здесь… Здесь с ним такое случилось впервые. Теперь следовало решить задачу потруднее: найти в этом грандиозном сооружении нужное файлохранилище с техническими материалами.
Он попытался вспомнить, где именно оно находится, но единственное, в чем смог быть полностью уверенным: на каком-то из подземных этажей. Логика подсказывала, что чем выше, тем возвышенней должна быть литература, а технология строительства транспортных средств для перемещений в космосе к высокому стилю точно не относилась.
Собственно, так и оказалось. Еан обнаружил искомое на минус третьем этаже, носившем наименование «Транспорт, механика и электроника». Как всегда в будни, там было полным-полно народа: курсанты дворцовой академии, студенты и магистранты столичных университетов, дипломированные инженеры… Еан с удивлением узнал сотрудника противопожарной системы столичного космопорта, старательно запрашивающего информацию у киберстюарда, стоически сносившего рычание теряющего, по-видимому, последние остатки терпения человека.
На всякий случай решив держаться от них подальше, Еан нашел свободный терминал. Тут возникла проблема: как им пользоваться? При полном отсутствии тела он не имел ни единого шанса хоть как-то воздействовать на панель управления. И что прикажете делать? Он запаниковал, не представляя, каким образом может хоть на шаг приблизиться к решению, но внезапно заметил, что свет крохотного синего огонька, извещавший о том, что система подключена к информационной сети, слегка заморгал, словно возникли перебои с электричеством. Но такого просто быть не могло – уж что-что, но обеспечение дворца энергией всегда было на уровне.
Еан наблюдал за легким, по большому счету, почти не заметным глазу трепетом синего огонька и потихоньку успокаивался. Огонек, впрочем, тоже. «Так, может, это система реагирует на меня?» – осенила догадка. В сущности, такое вполне могло быть: в процессе размышлений он не мог не вырабатывать электромагнитные волны – они-то, по-видимому, и вызвали локальное возмущение. «Значит, она может реагировать на меня. Хорошо. Посмотрим, смогу ли я добиться, чтобы поисковая машина выдавала мне необходимую информацию». И Еан направил все свое внимание на то, чтобы вызвать к жизни файл, содержащий информацию об общих принципах построения «транспортного средства для перемещений в дальнем космосе». Он представил, как на экране строка за строкой возникает требуемый текст, и – о чудо! – именно это и начало происходить. Система включилась почти бесшумно, и после недолгого поиска на экране показалось то, что Еан хотел знать.
Сосредоточившись, он вбирал в себя данные, стараясь ухватить как можно больше. И упустил момент, когда освободившийся от сварливого посетителя киберстюард приблизился к поисковой панели, внезапно заработавшей без единого пользователя. Машинные мозги покопались в инструкциях и выполнили то, что требовалось, – киберстюард попросту отключил систему от питания и послал сигнал о неисправности в техническую службу. Черт побери! Еан от души выругался, рассердившись как на себя, не предусмотревшего такой глупости, так и на безмозглую машину, слепо следующую инструкции.
Впрочем, на первый раз он получил достаточно. Теперь пора уносить ноги, чтобы как можно скорее оказаться рядом со Стефаном, который вот-вот станет его проводником при передаче землянам космических технологий.
Волновался он зря. По земному времени прошла от силы пара часов, и Стефан спал без задних ног.
Расслабившись, Еан принялся сортировать добытые данные и прикидывать, в какой последовательности выдавать информацию, чтобы местные инженеры смогли ее понять. С этим пришлось прокопаться почти до утра.
Удивительно, но Стефан почему-то не волновался.
Впрочем, так всегда бывало перед каждым заездом: команда механиков вновь и вновь, до одури, проверяла все, что можно. Долговязый Ханс тихой тенью бродил по ангару, выискивая любые происки врагов, если таковые вдруг вознамерятся пробить выстроенную им систему безопасности; Наташа, пытаясь сохранять профессионально бесстрастное выражение лица, проверяла пульс, температуру, давление и все прочее, а он сам не чувствовал ничего. Ну, в смысле, ничего такого, о чем обычно пишут в романах, никаких «бабочек в животе», никаких «нервов» – вообще ничего. Куда больше он нервничал бы перед свиданием или визитом к дантисту, но к гонкам это точно не относилось. В эти моменты он становился абсолютно бесстрастным центром управления, не реагирующим ни на какие внешние возмущения, отнимающие внимание и силы. Он был Гонщиком.
Это же происходило с ним сейчас.
Он всего лишь канал, по которому его друг и партнер Еан должен будет донести информацию до людей, доверчиво глядящих на него. Еан знает, что говорить, а он, Стефан, должен обеспечить наилучшую связь, наилучшее понимание из всех возможных. Он – центр управления этой удивительной командой из вчера еще не знакомых между собой, но, несомненно, высококлассных специалистов и никому не известным бесплотным инопланетянином, которому необходимо помочь.
И они справились.
Стефан попросту передавал то, что видел и слышал у себя в голове. Видел он панель информационной системы, где сверху вниз двигались страницы, сплошняком состоящие из букв, подозрительно похожих на иероглифы. Во всяком случае, Стефану очень хотелось назвать их именно так. Разумеется, прочитать их он не мог, поэтому Еан переводил написанное вслух прямо внутри его головы – оставалось только повторять сказанное.
Сложнее оказалось, когда появились чертежи. Стефану и так не слишком удавалось изобразительное искусство, а тут еще добавлялось то, что вместо привычных трех проекций изображение выглядело объемным и поворачивалось и вокруг оси, и всякими разными частями, и поверхностями. Вот тут пришлось основательно попотеть как Стефану, так и всей рабочей группе. К счастью, люди с пониманием отнеслись к тому, что носитель знаний столь мучительно мало способен передавать их графически. Зато на эпитеты он не стеснялся, чем несколько разбавил напряженную обстановку. Во всяком случае, для тех, кто неплохо знал английский. Разумеется, правила приличия Стефан постарался не нарушать, не забывая, что смущать молодую девушку не стоит. Тем более что Сайда и так разрумянилась, изо всех сил стараясь переводить для тех, чей английский был далек от совершенства.
В конце концов наступил порог насыщения – люди получили больше, чем можно было с легкостью переварить. Рабочий день закончился.
Только теперь Стефан почувствовал, что его тело затекло так, словно он весь день не съезжал с трека. Спина болела нещадно.
Но далеко он не ушел – похоже, Наташа подстерегала его в коридоре.
– Кажется, я тут вовремя, – констатировала она, едва взглянув на его походку. – Ну-ка марш в спортзал.
Стефан с недоумением вытаращился на нее: он понятия не имел, что где-то здесь, посреди морозной пустыни, может оказаться спортзал.
– Я оборудовала. Конечно, там еще почти ничего нет, но заниматься можно. Пойдем. – И она увлекла его по внутренним переходам в другое здание все с теми же желтыми стенами.
Зал действительно имел место быть. За неимением всего остального центральное место в нем занимал велотренажер, на котором уже крутил педали какой-то сотрудник, немедленно согнанный прочь неугомонной Наташей.
– Вот, иди переоденься. – Она указала на занавеску, где обнаружилась гардеробная.
Там Стефан нашел собственную майку и спортивные трусы, которые совсем недавно лично положил в шкаф, разбирая чемодан. «Похоже, доктор Наташа всерьез озаботилась моим здоровьем», – с тоской подумал он, неохотно взбираясь на тренажер. Но вскоре втянулся и принялся крутить педали, с интересом посматривая по сторонам. В зале оказалась что-то вроде шведской стенки: несколько круглых труб, закрепленных одна под другой на разной высоте. Он с удовольствием подтянулся, сделал пару-другую растяжек и почувствовал, что усталость постепенно отступает. В отличие от Наташи, которая, похоже, вознамерилась выполнить профессиональный долг до конца.
Она засунула Стефана в некое подобие турецкой бани, после которой он оказался на массажном столе. Наверное, Наташа решила применить сегодня все известные ей методы восстановления организма. Впрочем, кто бы возражал! После такого интенсивного напряжения разума бездумно полежать под профессионально массирующими тело руками было приятно вдвойне. Напряжение отпускало.
«Да, они, пожалуй, справятся с этим кораблем, хотя повозиться, конечно, придется». С этой мыслью он спокойно уснул, едва положив голову на подушку в своей комнате.
Еан, в отличие от Стефана, так спокоен не был.
Надо было срочно придумывать, как нейтрализовать киберстюарда, столь некстати вчера вмешавшегося в процесс. Можно было бы, конечно, как-то попробовать прибыть туда ночью, но Еан понятия не имел, как именно протекает время на планетах в одном и том же мгновении его личного времени. Гахан его знает, когда там ночь. Да и польза от этого могла быть весьма условной хотя бы потому, что киберы по ночам в отличие от людей не спят и нет причины, способной помешать хорошо запрограммированному роботу выполнять свои обязанности в любое время суток.
Оставалось надеяться, что, если уж ему под силу воздействовать на поисковую систему, его электромагнитного поля хватит и на кибера. Других вариантов, похоже, не оставалось.
Еан убедился, что Стефан спокойно спит, и отправился в путь. Привычные действия дались очень легко. Ему показалось, что прошло лишь мгновение, а он уже находился в зале перед поисковой системой, как и положено, включенной в сеть. Запросив данные с того места, где вчера его так бесцеремонно прервали, он заметил того самого киберстюарда, мчавшегося к нему через весь зал на полной скорости, насколько позволяли мягкие гусеницы, почти бесшумно перемещавшие легкий корпус. Гахан его задери, он совсем забыл, что эти умные помощники умеют прекрасно самообучаться. Если этот электронный дурак вчера заметил неисправность, то еще несколько дней он будет считать делом чести проверять и контролировать потенциальную зону поломки с утроенным усердием. Надо срочно что-то делать!
Еан остановил ленту информации, чтобы внимание не распылялось, и направил его целиком на кибера, представив, как тот смотрит, но не замечает, что система работает, не имея перед собой ни одного читателя. Кибер приближался, и казалось, на этом вся затея и провалится. Однако, слегка не добежав или доехав до системы, кибер притормозил. Еан чувствовал, как в электронных мозгах происходит некое действие. Но вот оно завершилось, и кибер проследовал мимо, ничуть не собираясь реагировать на поисковик, по которому вновь двинулась лента с иероглифами.
На этот раз Еан постарался взять все, что смог.
Завтра им будет чем заняться.
Полученных данных хватило на два дня: земные инженеры, какими бы они ни были хорошими, все-таки не имели тех знаний, которые, если Еан правильно помнил, он сам получил еще в детстве. Приученным действовать в трехмерной вселенной, ничего не знающим о теории трансгалактического прыжка, им приходилось нелегко. Новые знания обрушивались на них, вдребезги ломая устоявшиеся формы традиционной теории.
Но такова цена: хочешь нового – придется расставаться со старым, будь оно до боли знакомым, родным и привычным. Старая шутка про обувь, которая становится удобной только тогда, когда ее уже пора выбрасывать, к удивлению Еана, была на слуху и в этом мире. Так что пусть привыкают! В конце концов, вся технология, которую он столь экзотическим способом экспортирует на эту удерживаемую в изоляции планету, пойдет на пользу ее обитателям. Во всяком случае, лично он сделает для этого все, что сможет.
Однако никакие размышления не отменяли того факта, что ему пора отправляться за новой порцией данных. И с надеждой, что на этот раз он не встретится ни с какими препятствиями, Еан двинулся в дворцовую библиотеку прямиком к уже знакомому терминалу.
Но все пошло совсем не так.
Терминал бездействовал, но кресло перед ним не пустовало. В нем, удобно развалившись, дремал не кто-нибудь, а сам рю Смид, или попросту Дерк, наставник и учитель не только наследных принцев, но и наиболее перспективных отпрысков семей, традиционно входивших в Великий совет.
Будь в кресле кто угодно другой, Еан поверил бы, что это всего-навсего случайность. Но Дерк? Это уж было сильно вряд ли. Наставник ничего не делал просто так. И если, при его-то занятости, позволил себе дремать перед терминалом, то за этим точно скрывался какой-то замысел.
Еан даже не успел до конца додумать эту мысль, как Дерк принялся вглядываться в пространство, и глаза его вовсе не выглядели сонными.
– Кто ты? – повисла в пространстве мысль. – Я знаю, что ты здесь, и прошу тебя ответить мне.
«Ничего себе! Как же он меня учуял?» Еан знал, что учитель обладает сверхъестественными даже для их цивилизации восприятиями, но чтобы до такой степени! Невероятно.
В ответ на непрошеную мысль появилась следующая:
– Погоди-ка, мне кажется, мы знакомы. Ты очень напоминаешь мне одного моего ученика. Скажи еще что-нибудь.
– Здравствуйте, рю Смид. – Еан решил идти ва-банк. Будь что будет, но таиться перед Дерком, пожалуй, было бы величайшей глупостью.
– Невероятно! Я практически уверен, что это ты, малыш Еан! Я прав? Ты жив? Я счастлив узнать это, мой мальчик!
Еан не знал, что сказать.
– Нет, постой, друг мой. Кажется, я начинаю понимать – с тобой произошла какая-то скверная история? Как я могу помочь?
В этом был весь Дерк.
Он всегда мог помочь если не делом, то хотя бы словом или советом. Если бы Еан мог, то, пожалуй, расплакался бы, как тогда в детстве, когда, разозлившись на няню, принялся пинать столик, и с него слетела и рассыпалась по мозаичному полу блестящими брызгами фигурка, которой только вчера любовалась мама. Кажется, это был кварц или какой-то другой минерал – полупрозрачный, отсвечивающий розовым на свету. И вот теперь эта красота, распавшаяся на мельчайшие кристаллы, блестела розовыми сполохами на полу, а перепуганный Еан несся во весь опор к единственному на свете человеку, который мог, по мнению ребенка, исправить причиненное им зло. Он тогда безутешно рыдал, уткнувшись в колени старика, и надеялся, что тот непременно придумает, как сделать фигурку вновь целой.
В тот раз, Еан отлично это помнил, они с Дерком написали письмо на имя лорда-манора системы Моуранта со странным именем Бауэтто. Оказалось, статуэтку подарил именно он. В письме маленький Еан честно изложил все, как было: что он рассердился на няню, и вот что получилось. Он очень сожалеет, что так произошло. Но больше всего на свете он хочет, чтобы мама, которой очень-очень понравилась фигурка, не огорчалась. И он с надеждой просит лорда-манора Бауэтто простить его глупую выходку и прислать для мамы новую фигурку. А если у лорда-манора Бауэтто есть дети, то Еан готов подарить им свою любимую игрушку – моделятор звездных систем.
И вот Еан весь зареванный, но с письмом в руке уже стоит возле дворцового терминала, имеющего прямую связь с посольствами. Этот поступок – грубейшее нарушение этикета: терминалы используются только императором, причем для передачи сообщений особой важности, в остальных случаях послания отправляются, как и много веков назад, курьерской почтой. А потому посол немедленно отрывается от всего, чем бы он ни занимался, и включает видеотранслятор. Как и подобает послу, вытянувшись во весь рост, он внимательно слушает все, что, всхлипывая и утирая нос, говорит ему наследник престола. Сам Дерк все это время стоит рядом, сохраняя полную невозмутимость.
Когда письмо зачитано, Еан прикладывает его к специальному считывающему устройству и заверяет подлинность отпечатком большого пальца.
– Я прямо сейчас передам лорду-манору Бауэтто ваше послание, принц Еан рю дэ Гилет, – говорит посол. – Как только получим ответ, мы немедленно уведомим вас.
Дерк Смид куда-то ушел, а Еан послушно ждет ответа перед терминалом. Там его и находит один из дворцовых пажей.
И вот он, уже умытый и переодетый в свежую кафу, стоит перед отцом. Он очень напуган: никогда прежде он не совершал ничего, столь выходящего за рамки дозволенного, и сам понимает, что заслуживает наказания. Но папа почему-то молчит и в задумчивости теребит бородку, поглядывая то на него, то на экран ручного визора.
В комнату входит мама, и отец, подвигая ей кресло, вдруг спохватывается и знаком велит, чтобы и сыну принесли стул. Мама тоже молчит и смотрит на экран визора, словно ожидая чего-то. В комнату входит рю Смид, и Еан замечает, как он переглядывается с отцом. Все молчат и чего-то ждут. Наконец экран оживает. Мужчины смотрят на маму, которая вглядывается в экран и в конце концов утвердительно кивает.
– Спасибо, дорогая, – говорит отец.
Он делает знак пажу, и тот, поспешно нажав несколько кнопок, уносит прибор. Теперь внимание обоих родителей вновь вернулось к мальчику.
– Скажи, сын, сознаешь ли ты, в чем твоя ошибка?
Еан энергично закивал, показывая, что все понимает.
– Скажи вслух, что сделано не так.
Ребенок, вновь шмыгая носом, рассказал про разбитую статуэтку.
– А почему это было неправильно? – Отец смотрел на сына очень внимательно.
– Ну потому что маме фигурка нравилась. Я не хотел, чтобы мама расстроилась.
– Да, маму огорчать действительно нехорошо. Но знаешь ли ты, что твой поступок мог вызвать большие последствия не только для мамы и няни, но и для многих и многих других людей?
Еан недоверчиво посмотрел исподлобья, пытаясь понять, шутит папа или нет.
– Сейчас объясню.
И отец рассказал про группу планет Моуранта, про войны, несколько десятилетий раздиравшие ее, как во время нападения на дворец погиб правитель системы и как после этого всякая связь с системой была утрачена еще бог знает на сколько десятилетий. И вот совсем недавно, буквально в начале года, империи удалось восстановить связь с регионом, потерпевшим страшные события. Оказалось, что война там, к счастью, закончилась и у власти теперь новый лорд-манор, некий Бауэтто, с которым удалось договориться о восстановлении вассалитета. В знак достижения соглашения лорд-манор Бауэтто и прислал прекрасную фигурку.
– Как ты думаешь, если бы ты в битве завоевал право управлять планетной системой, чувствовал бы ты себя сильным?
– Конечно!
– А если бы тебе, сильному, предложили согласиться на вассалитет, что бы ты почувствовал?
– Ну, я бы подумал, что не хочу быть ничьим вассалом.
– Вот и он тоже. Представь себе, сколько понадобилось приложить сил, чтобы убедить его прислушаться к голосу разума и укротить личные амбиции. Ты можешь себе представить, сколько раз хотелось начать пинать стол переговоров нашему посланнику? Ведь ему пришлось убеждать несколько месяцев. И вот цель достигнута, соглашение заключено. И в знак дружбы лорд-манор Бауэтто делает воистину королевский подарок леди Теоре – скульптуру из драгоценного розового ульметина. Что бы ты чувствовал, если бы твой подарок в честь дружбы кто-то разбил вдребезги?
Еан аж задохнулся от переполнявших его эмоций – он бы такой обиды точно не стерпел!
– Вот видишь. Твой каприз мог привести к обидам и к разрыву соглашения, а в худшем случае – и к нападениям на наши патрульные корабли. Нам вполне хватает таких врагов, как шорги. Неужели мы хотели бы иметь меньше друзей и больше врагов? Ты хотел бы?
Конечно, нет! Если бы можно было исправить ситуацию, провалившись сквозь землю, Еан непременно провалился бы. Стараясь сделать это незаметно, он потихоньку покосился на рю Смида, но тот сидел прямой, как ствол молодого дерева квойя, и абсолютно невозмутимый.
– Скажи, сын, как тебе пришло в голову написать письмо лорду-манору?
– Рю Смид… – Прежде чем указать на старика, Еан, как и положено, встал и поклонился ему. – Рю Смид сказал, что нужно рассказать правду.
– Хорошо. А кто принял решение написать, что не хочет огорчать маму?
– Это я. – Кажется, папа сердился, но не подобает принцу перекладывать ответственность на других, а потому Еан выпрямился во весь свой маленький рост.
– Ты уверен, что принял это решение сам, без подсказки?
– Уверен, Великий лорд. А это нельзя было писать?
– Хм-м… Даже не знаю, что и сказать. По всем канонам дворцового этикета, о мамах и о том, что их нельзя огорчать, обычно писать не принято. Но ты удивительно попал в самую точку: на Моуранте поклонение матери носит едва ли не религиозный характер. Твое письмо произвело такое впечатление на лорда-манора Бауэтто, что, похоже, наши государственные отношения стали намного лучше. Во всяком случае, он просил тебе передать, что ни в коем случае не держит на тебя обиды, но понимает, что бывают моменты, когда мужчина не может сдержать гнев. Во-вторых, он чрезвычайно горд, что леди Теоре понравился его скромный подарок. И дабы не огорчать ее величество, он немедленно прикажет отправить новую фигурку по ее выбору.
Мальчик понял: визор понадобился маме для выбора.
– Кроме того, – продолжил отец, – лорда-манора чрезвычайно тронула твоя готовность расстаться с любимой игрушкой. Он пишет: «…Чтобы унять материнские слезы, юный наследник престола готов расстаться с собственной рукотворной вселенной. До сих пор мы полагали, что на подобную самоотверженность может решиться только житель Моуранты, однако теперь видим, что мы намного ближе друг другу, чем возможно было предположить. С радостью приглашаю юного лорда Еана рю дэ Гилета посетить наше скромное жилище и разделить трапезу с нами и нашей почтенной матушкой, которая весьма желала бы познакомиться с наследным лордом». Ну и что ты по этому поводу думаешь?
– Я? Я не знаю. – От обилия информации Еан растерялся не на шутку. – Но теперь все хорошо? Я восполнил урон?
– Да, сын. Урон ты восполнил. И с ближайшим же курьерским судном придет новая статуэтка для мамы. Но тебе все же придется отдать свой моделятор сыну лорда-манора, как ты обещал.
Еану вовсе не было жалко моделятора! Может быть, когда-нибудь потом он и пожалеет об этом, но сейчас ему казалось, что он готов на все, лишь бы завершилась тягостная беседа.
– Мама обещала подумать, когда без большого ущерба для занятий тебя можно будет отправить на Моуранту.
«Отправить на…» – он не верил своим ушам. Никогда-никогда прежде его не отправляли никуда дальше дворцового парка или площади Великого соглашения, когда там проходили какие-то парады или представления по случаю праздников. Да и там они с Алитой бывали только в сопровождении либо няни и двух пажей, либо, если прогулка требовалась в воспитательных целях, с ними шли учитель с помощником. А тут его собираются отправить куда-то на другую планету, совсем-совсем одного…
Отец поймал эмоцию еще до того, как на глаза навернулись слезы.
– Пожалуйста, даже не мечтай, что полетишь в одиночку. За тобой присмотрит рю Ситака – держатель печати представительства метрополии на Моуранте. И я очень попрошу твоего учителя и почтенного рю Дерка взять на себя миссию сопроводить наследника. От тебя, рю Смид, – поклон в сторону вежливо привставшего со стула наставника, – я ожидал бы неформального наблюдения за обычаями моуранцев. А на держателя печати мы возложим задачу побудить лорда-манора отправить к нам своего сына для дальнейшего обучения. Подобающее сопровождение выберите сами из числа гвардии первой стражи.
Не успела Ликуши сделать второй оборот, как они уже отправились в путешествие. Недолгая поездка, однако, принесла результат: Еан подружился с Драмаэтто, и лорд-манор действительно отпустил сына на обучение в метрополию. Теперь воспоминания об этой поездке казались такими далекими, словно просочились в память из прошлой жизни.
Почему-то именно эта древняя история с фигуркой из розового ульметина всколыхнулась в памяти при первом же взгляде на рю Дерка. Он, по сравнению с мысленным образом, хранившимся в памяти, выглядел еще старше.
– Я просто устал. – прокомментировал тот подслушанную мысль. – В конце концов, сторожить появление малыша Еана не так легко. Тем более что ты изрядно уменьшил свои телесные размеры. Не расскажешь ли, что с тобой приключилось?
– А как вы узнали, что… – закончить вопрос не удалось.
– Хм-м, ну видишь ли, здесь не часто выходят из строя терминалы. Поэтому мы несколько насторожились. А когда киберстюард, словно по команде, вступает в заговор с терминалом, это серьезный повод заподозрить вторжение. По правде говоря, я более чем рад, что это оказался ты, потому как мысли бродили нехорошие.
– А что? Что-то еще случилось? Да, совсем забыл спросить: как долго меня не было?
– С момента, как с тобой, точнее, с твоим кораблем, прервалась связь, Ликуши сделала уже восемь полных оборотов. Так ты расскажешь мне, что случилось?
И Дерк поудобнее уселся в кресле, ясно дав понять, что намерен выслушать все до последнего слова.
Еан и сам понимал, что рассказывать придется. Старик, несмотря на преклонный возраст, весьма живой и очень даже занятой, поджидал его в библиотеке вовсе не из праздного любопытства. Пожалуй, во всей империи немного нашлось бы умов, способных понимать ход событий так глубоко и находить решения, порой кажущиеся нелогичными, но, как показывала практика, неизменно действенными.
И Еан, старательно припоминая детали, поведал историю, приключившуюся сначала с кораблем, а затем и с ним, в мельчайших подробностях. Благо при возможности обмениваться мыслями и идеями времени рассказ почти не занимал.
– Погоди, мой юный друг, дай мне время осмыслить все это.
Впервые на памяти Еана у рю Смида не оказалось решения сразу. «Стареет, наверное», – подумал он, постаравшись, впрочем, чтобы эта мысль осталась внутри.
– Думаешь, старею?
«М-да, утаить ничего не удалось», – подосадовал Еан.
– Не напрягайся, я не слышал – просто догадался. Я и сам так подумал бы. Но, понимаешь, все не так просто. После того, как поисковый буксир привел твой корабль в порт, мы сравнили повреждения с кораблем Алиты, и лично мне стало очень не по себе. Уж слишком совершенными выглядели оба нападения, а главное – избирательными. Словно шорги точно знали, что или, точнее, кого надо искать. И мне это ох как не понравилось. Понимаешь, сама собой закрадывалась мысль, что они шпионили. Причем шпионили не там, в космосе, а здесь, у нас, прямо в сердце империи, на Амагеро.
– Как такое возможно?
– Не знаю. Ты же сам понимаешь, при столь сильном анатомическом различии вряд ли хоть один шорг мог бродить по планете неузнанным. Это если не говорить о физиологических потребностях в другом составе воздуха и тому подобном. Не хотелось бы думать, что предателем может оказаться кто-то из своих, но… Исключать такую возможность я не могу. Да и император, пожалуй, тоже.
– Не может быть! Никто из амагерийцев не стал бы связываться с шоргами. Да и гостям с других планет шорги не друзья. Это просто невозможно!
– Допустим. А какие есть другие возможности?
Поразмыслив, Еан вынужден был признать, что Дерк прав.
– И что теперь делать?
– Использовать все, чтобы обратить минусы в плюсы, а слабость – в силу.
– Погоди, учитель. – Еан не удержался, чтобы не поделиться новыми знаниями. – На Земле – планете, откуда я сейчас прибыл, есть штука, называемая айкидо. Это такое боевое искусство, где энергия и сила противника используется для победы над этим же самым противником. У меня по понятным причинам не было возможности попрактиковаться в этом искусстве, но то, что сказал ты, выглядит очень похоже.
– Айкидо, говоришь? Я запомню. Когда мы разберемся с шоргами и вернем тебе и, я надеюсь, Алите привычный облик, я планирую очень основательно разобраться с Землей. Нам давно уже надо было не закрывать глаза, а прекратить несправедливость, столь долго процветающую в этом секторе галактики. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю?
– По правде сказать, не очень. Я слышал, что Земля когда-то была планетой-тюрьмой, но не больше.
– Была… Это есть тюрьма. Ты, конечно же, слышал про Странников? Они прошлись по всей галактике, оставив после себя множество странных вещей. Так вот, эта планета – одно из таких творений. Когда у нас будет чуть больше времени, я расскажу тебе эту историю. А пока знаешь, что я вижу, мой мальчик? У нас есть великолепный шанс использовать это самое айкидо – или как его там? – и разрезать одним взмахом сразу несколько несчастливых нитей судьбы. План выглядит так…
Еан напряг все внимание, чтобы не упустить ничего важного. Кстати, как всегда, в планах рю Смида неважного не оказалось.
– Смотри, есть исходные данные.
Дерк занес было руку над панелью терминала, но потом отказался от этого намерения, вытащив из рукава кафы стило и небольшую пачку листов, зажатых в футляре из двух плоских пластин. «С каких пор он пользуется архаикой?» – мелькнула мысль. Ответ появился тут же:
– С тех пор, как ты пропал, а я стал подозревать, что где-то у нас есть свистун-пересмешник.
В сознании Дерка на мгновение показался четкий видеограф животного, получившего столь говорящее название в силу невероятной способности подражать любому однажды услышанному голосу. Хроники писали, что прежде, во времена разлада империи, свистунов использовали в качестве живых писем. Дрессированный зверек способен был преодолевать громадные расстояния в точном соответствии с выученным маршрутом и в ответ на особый пароль передавать полностью сообщение любой длины, в точности имитируя модуляции голоса говорившего. Таким образом, письмо невозможно было подделать – голоса, как известно, не повторяются, а отсутствие пароля полностью перекрывало доступ к информации.
Сравнение вполне имело право на жизнь. Если кто и передавал шоргам информацию, то никак не шорг, а кто-то из коренных обитателей планеты. Или, в крайнем случае, кто-то из ее гостей.
– Так вот, продолжим.
Дерк занес стило над листочком. Список выглядел просто и изящно. А выводы, следующие из перечисленного, напрашивались сами собой.
– За действиями императорского космического флота следят неизвестные в пользу врага. Никто, кроме меня и нескольких землян, не знает, что ты жив. Никто, кроме тебя и меня, даже не догадывается, что земляне с твоей легкой руки могут открыть ворота в большой космос. Это то, что нам достоверно известно. Как мы можем это использовать? Очень просто. То, что ты жив, мы сохраним в тайне. Настолько глубокой, что даже леди Теора не узнает до поры. Я думаю, она простит нас, когда все закончится. Что касается корабля землян, позволь сказать тебе, сынок, откровенно. Я верю, что у тебя самые лучшие намерения, но, боюсь, темпами, которые ты один можешь развить в передаче технологии, на подготовительные работы уйдет слишком много лет, возможно, больше, чем средняя продолжительность жизни на Земле. Я подумаю, как тебе помочь, чтобы мы управились существенно быстрее. Но в то же время нам необходимо чем-то очень занять возможного свистуна, чтобы он оказался сильно занят и не совал нос куда не надо. Нужно будет придумать странные учения для императорского флота или что-то в этом роде. Вот такой план. Я подумаю над этим немножко. А пока тебе придется продолжить то, за чем ты прибыл, и набрать достаточно информации для своих новых друзей. К твоему следующему визиту решение будет готово. Пусть ветер наполняет силой наши крылья!
– Пусть наполняет, учитель!
На станции установился рабочий порядок.
Инженеры и механики спешными темпами осваивали новую науку, а вновь прибывших встречал сначала Ханс, весьма поднаторевший в поиске несоответствий между видимым и тем, что есть на самом деле. После выполнения всех тестов и жесткого собеседования новичок попадал прямиком к Владу, решавшему, в какую из команд зачислить новичка. Ну а дальше уже Люка проводил новичков по территории, открытой для всего персонала: столовой, медицинскому кабинету и тренажерному залу. В помещения, где потихоньку собирали техническую документацию, доступ открывался только с помощью электронных чипов. Скорость, с которой пан Войта оборудовал нужные отсеки замками и видеокамерами, вызывала уважение – дело свое поляк знал на совесть.
Карло, убедившись, что все идет своим чередом, улетел на несколько дней проведать семью, а Стефан по заведенному уже обычаю прямо с утра принимался за лекции.
Казалось, что все уже устоялось. Но, как это часто бывает, жизнь преподносит очень неожиданные сюрпризы именно в такие моменты.
Через несколько дней Еан уже привычным способом вновь отправился на родину. На этот раз Дерк Смид ждал его не в одиночку. Еан в первый миг даже растерялся, но хорошие манеры, похоже, стали его второй сутью:
– Преуспевания Верховному лорду и процветания империи!
Формула приветствия прозвучала словно сама собой. Беор рю дэ Гилет моргнул от неожиданности.
– Преуспевания тебе, учитель!
– И тебе преуспевания и процветания, юный лорд! – Видимо, отец справился с замешательством.
Еан огляделся, нет ли здесь еще кого-нибудь, с кем необходимо поздороваться. Но внутри библиотечной залы никого не было. За дверью, как он чувствовал, стояла стража – как киберы, так и гвардейцы. Но здесь присутствовали только отец и учитель. А так хотелось увидеть маму…
– Я очень рад, что, несмотря на твое странное состояние, мы можем, наконец, общаться. Признаюсь, мечтаю, что когда-нибудь смогу тебя обнять. Думаю, мама тоже была бы рада твоему возвращению. Но, раз это пока невозможно, давайте постараемся приложить все силы, чтобы справиться с бедой. Мы с рю Смидом обсудили ситуацию и, кажется, нашли решение.
Отец, по-видимому, почувствовал его замешательство и разочарование, поскольку вопрос, который он задал, звучал как нельзя более странно:
– Ты ни с кем, кроме Дерка, здесь не общался?
– Нет.
Еан даже растерялся: прежде его отцу не приходило в голову контролировать, с кем общаются его дети – право на свободное общение считалось в империи одним из основных прав любого гражданина. Отец уловил эмоцию и поморщился с досады, но что-то очень изменилось, поскольку он счел нужным пояснить мысль:
– Ты многого не знаешь, к сожалению. Я считал, что и ты, и Алита еще слишком молоды, чтобы погружаться в столь сложные вопросы, но теперь, очевидно, придется посвятить тебя в некоторые имперские интриги. Рю Смид, прошу тебя, расскажи юному наследнику, что тут у нас происходит.
И старый Дерк рассказал.
Оказалось, что, хотя по официальной версии трудные времена навсегда покинули империю, на деле все обстояло далеко не так просто.
– Как ты знаешь, – начал учитель, – первым рю дэ Гилетом, сумевшим прекратить безумную войну кланов, раздиравшую Амагеро более пятисот лет и унесшую неизмеримое количество жизней, был Хола рю Гилет, положивший начало династии рю дэ Гилетов. Как видишь, почетное «дэ» в его имени отсутствует. Это потому, что о вашем потомственном качестве тогда еще не было известно. Достоверно никто не может утверждать, обладал ли Хола бессмертием, – история этих сведений не сохранила. Приставка «дэ» официально появилась в качестве обязательной в знак признания особого статуса верховных лордов только лишь во время правления Адара рю дэ Гилета, прославившегося, если ты помнишь, помимо бессмертия своей твердой рукой, которой он подавил мятеж на планетах Третьего пояса Власяницы.
Историю Еан помнил смутно, хоть и старался учить прилежно. События давних дней казались столь далекими и неважными, что заучивать наизусть деяния предков в его понимании не имело ни малейшего смысла. Но, похоже, он недооценил важность знаний. Дерк продолжал.
Из его слов выходило, что поверженные кланы, особенно с Третьего пояса, ничего не забыли и не простили. А точнее, до сих пор весьма желали занять место во главе империи, потеснив оттуда рю Гилетов.
– Но погодите, учитель! Ведь этим событиям без малого четыре тысячи лет! Не слишком ли долгий срок, чтобы лелеять планы мести?
– Хотелось бы, чтобы так и было. Но не забывай, сынок, что эти четыре тысячи лет в империи не было войн – если, конечно, не считать трагических событий с шоргами. А раз люди не гибнут в войнах, то и живут дольше. А в процветающей империи и того больше. Вот и выходит, что сменилось всего каких-то пять поколений, а это ничто для мести. К тому же, опять-таки благодаря миру, рю дэ Гилетам не приходится демонстрировать способность к бессмертию ни на каких ристалищах. А значит, есть повод заявить, что бессмертие, присущее императорскому роду, – всего лишь выдумка, созданная для устрашения и узурпации власти.
– Что? Да нет же! Да вот же я! – Еан так возмутился, что, будь у него тело, вскочил бы и принялся стучать себя кулаком в грудь.
Но при полном отсутствии наличия стучать было некуда, да и нечем. Вещественное доказательство отсутствовало.
– Не шуми, сын. Ты так разволновался, что, если так пойдет, переполошишь гвардейцев не на шутку. Ты что же, думаешь, если кричишь невидимо, то никто и не слышит? Восприимчивых к ментальной речи людей куда больше, чем принято считать. – Беор рю дэ Гилет попытался уладить ситуацию.
Еан взял себя в руки.
– Приношу извинения за горячность. Так что же вытворяют эти робкие дети гор и холмов, гахан их задери?
– Как и все заговорщики во все времена и во всех мирах – плетут заговоры. Знать бы еще, кто и с кем их плетет. Когда пропал Геон, мы были так опечалены и обескуражены невозможностью случившегося, что обвинили в произошедшем этих невесть откуда взявшихся шоргов. А ведь до этого их никто никогда не видел! Откуда же взялись эти неведомые враги, а главное, каким это образом они оказались так хорошо осведомлены об императорской династии, что безошибочно украли именно наследника? Никому не пришло тогда в голову задать этот вопрос. Когда же пропала Алита, мы стали смотреть во все глаза. И только тогда обнаружили, что, оказывается, не все жители империи одинаково лояльны к правящей династии.
– Не может быть!
– К сожалению, мы тоже долгое время заблуждались по этому поводу. Слишком долго, если учесть, что все три наследника династии исчезли в неизвестном направлении. Прости, сын, я понимаю, что тебе больно это слышать, но мои органы чувств протестуют, не получая привычной для них информации о тебе! Умом я прекрасно осознаю, что ты жив и мы с тобой беседуем на уровне, исключающем всякую ложь и притворство. Но в то же время я не могу смириться с тем, что ты невидим и неосязаем! Прямо наваждение какое-то! Дерк, мы должны приложить все усилия, чтобы вернуть наследнику привычный облик, пока я окончательно не сошел с ума. Если еще и Великий лорд сойдет с катушек, тогда нашим псевдодрузьям с Третьего пояса Власяницы и стараться не нужно будет, чтобы захватить власть. Вот только я боюсь, у них может не хватить ни силы, ни умения властвовать, и империя перейдет напрямую к шоргам. Такого исхода мы должны избежать во что бы то ни стало. А потому, как бы ни манил соблазн радости безумия, я постараюсь остаться в своем уме и вернусь к нашим мятежникам.
Перед твоим отлетом мы уже подозревали, что дело нечисто. Но никто и предположить не мог, что заговорщики сумели втайне связаться с целой неизвестной цивилизацией и заставить ее действовать в своих интересах. Это же совершенно невозможно! Однако, если учесть свершившиеся факты, выглядит невероятным, что мы проглядели столь вопиющее событие. Итак, резюмирую: в империи есть враждебно настроенные силы. Кто они, выяснить до сих пор не представилось возможным. Тому есть причины. Во-первых, в свое время, после того как Хола рю Гилет положил конец той позорной междуусобной бойне, он позаботился, чтобы население всех мятежных планет оказалось лишено потенциальных предводителей. Как известно, на любой из планет всегда не более десяти процентов населения, обладающих особыми талантами. Как правило, их харизма еще в детстве делает их лидерами. Впрочем, как ты знаешь, этот дар может проявляться и в виде каких-то особенных качеств, таких как таланты в любой области искусства или науки. Словом, Хола поставил себе задачу обезглавить планеты-заговорщики, удалив оттуда эти самые десять процентов выдающихся представителей нации. И, надо заметить, преуспел в этом замечательно. Если ты помнишь, планеты Третьего пояса до сих пор не могут догнать по развитию даже тех, кто был колонизирован значительно позже, не говоря уже о планетах Алеот Астар. И причина отставания вовсе не та, о которой говорят учебники естественных наук, не потому, что почвы Третьего пояса слишком бедны, чтобы экономика могла процветать. Бедны не почвы, а население, четыре поколения назад лишенное лучших представителей расы.
– Тогда получается, эти планеты не могут представлять угрозу?
– Конечно, не могут. Это не они угрожают империи, а потомки тех десяти процентов, рассеянные в настоящее время едва ли не по всей галактике.
– А мы можем их найти?
– В том-то и дело, что нет. Хола в свое время озаботился, чтобы ссыльные не имели ни малейшего доступа к данным о родных планетах. Он попросту приказал уничтожить архивы, предполагая, что этого будет достаточно. Ошибка та нынче стоит нам здоровья и жизни наших детей и угрозы всей империи. Мы не знаем, где искать потомков переселенцев. Но, к сожалению, они сами или, по крайней мере, их часть сохранили сведения в виде семейных преданий или чего-то в этом роде. Мы их не знаем. Но они знают, по-видимому, больше, чем мы.
– И что же делать?
– Искать, наблюдать, выяснять. Может быть, даже путем провокаций. Но чего точно делать нельзя, так это сообщать, что ты жив. Иначе тут может подняться такой хаос, что никакой бо Коро Риота не справится с ситуацией. В то же время оставить тебя без помощи было бы абсолютным преступлением. Рю Дерк Смид предложил решение, которое, на мой взгляд, могло бы приблизить нас к обеим целям – и к возвращению тебе и, я надеюсь, Алите привычного облика, и к выявлению предателей, натравивших на нас такую напасть, как шорги. К тому же совершенно чудесным образом мы можем поспособствовать восстановлению справедливости в удаленном секторе галактики, где ты чудом нашел пристанище. Как, говоришь, называется это место?
– Они называют его Земля.
– Вот, значит, этой самой Земле выпадает шанс восстать из той пропасти, в которую ее погрузили Странники.
– Что-то не верю я в Странников. Похоже на детские сказки.
– Много ты знаешь о сказках. – Это вступил в разговор доселе молчавший Дерк. – Проводи меня на Землю – я хочу своими глазами увидеть этот проект в действии. Потом я расскажу тебе то, что будет возможно.
– Я наследник Верховного лорда! – Еан вспылил не на шутку. – Что значит, «возможно»? Я настаиваю на своем праве знать все, что происходит под солнцами планет моей империи.
– Конечно, молодой лорд Еан рю дэ Гилет. Ты имеешь право и обязанность знать все под солнцами планет империи. Вот только Земля не входит в конфедерацию и если уж является частью чего-то, так, пожалуй, только проекта межгалактической тюрьмы, созданного Странниками.
Еан перевел дух. Его только что изящно поставили на место. Учитель умел быть непреклонным, когда дело того требовало. Хорошо, он попытается еще раз, но позже.
– Прошу обоих собеседников уделить внимание только и единственно цели, ради которой мы здесь собрались. Все, что касается Земли и помощи ее обитателям, – это побочный продукт нашей основной деятельности: спасения наследников и возвращения им их тел, избавления империи от главного врага – шоргов, а также ликвидации заговора внутри империи. Вот наши главные приоритеты. Остальное – как получится.
– Слово Верховного лорда! – проговорили в унисон оба, а рю Смид склонил голову в согласии. Приказ, даже высказанный в мягкой форме, требовал полного повиновения.
– Итак, я хочу побывать на этой планете и своими глазами увидеть, как там обстоят дела. Тогда можно будет определить, какой части технологии достаточно для достижения наших целей. И заодно решим, каким способом их обучать, – наставник тут же перешел к делу.
– Хорошо, отправляйтесь в путь. А я на всякий случай подготовлю курсантов.
На этой загадочной фразе аудиенция закончилась, и Верховный лорд покинул залу, не забыв закрыть за собой дверь и отдать приказ караулу никого туда не впускать.
Дерк не спеша пересек помещение, чтобы удобно устроиться на одном из диванов, разместившихся в зоне для приватных бесед. Он улегся, пристроив под голову полосатую подушку.
– Ну вот, сынок, я готов. А тело пускай поспит в тишине. Сегодня доступ в эту часть замка воспрещен всем, кроме Верховного лорда.
Старым было только тело.
Сам Дерк сориентировался почти мгновенно, и порой Еану казалось, что учитель только из вежливости позволяет ему быть штурманом в этом удивительном полете двух духовных сущностей сквозь невообразимую бездну пространства. Что бы там кто ни говорил, никакая скорость света или постоянная Фил-Маноргена к ним не имели никакого отношения. Да и полетом вряд ли можно было назвать практически моментальное перемещение из одной точки галактики в другую, почти затерявшуюся на окраине. Пожалуй, больше времени ушло на то, чтобы рю Смид освоился, выйдя за пределы своего материального тела, продолжающего мирно сопеть среди полосатых подушек.
И вот он уже с интересом оглядывает небольшое помещение в доме из желтых панелей и спящего на кровати человека.
– Это и есть твой подопечный? Напомни мне, как его зовут.
– Стефан. Стефан Шумахер. Пожалуй, сейчас я больше его подопечный, чем наоборот.
– Даже не думай! Если бы он не оказался у тебя на пути, ты в любом случае нашел бы выход. В конце концов, у тебя впереди почти тысяча лет только для этого тела. Времени в любом случае достаточно. Но случилось так, что способностей этого парня хватило, чтобы привлечь твое внимание. И теперь ты даешь шанс земной цивилизации продлить жизнь каждого человека на планете, а Стефану Шумахеру и его команде – выйти в космос и узнать больше, чем можно было даже мечтать. Он – твой подопечный. Кстати, есть ли какие-то специальные формы вежливости для этой планеты?
– Насколько я знаю, достаточно просто приветствия и обращения по имени. Иногда, обращаясь к более значимой персоне, они добавляют специальные слова вроде «господин», «сэр», «мистер» или «синьор», в зависимости от наречия.
– Благодарение Милосердной деве, нам не придется думать о наречиях. Согласись, одно из неоспоримых преимуществ нашего нынешнего состояния, кроме, разумеется, скорости, именно в том, что есть возможность свободного общения. Представь меня господину Стефану, а то он, похоже, проснулся и теперь пребывает в недоумении, с кем это ты разговариваешь.
«Гахан меня задери! Как он умудряется все замечать? Мне у него еще учиться и учиться», – успел подумать Еан, с некоторым опозданием обнаружив, что секунду назад мирно спавший человек с изумлением таращится в потолок, пытаясь понять, бодрствует он или видит сон.
– Доброе утро. Позволь, я познакомлю тебя с моим учителем рю Дерком Смидом. Рю Смид – это Стефан Шумахер.
– Здравствуй, рю Стефан, я очень рад знакомству с тобой.
Дерк постарался быть максимально вежливым. Но, похоже, слово «учитель» включило некий заученный механизм поведения, ибо лежащий судорожно дернулся в попытке выбраться из кровати.
– Нет необходимости вставать, я все равно не могу ответить тебе тем же – мое тело в настоящий момент мирно спит на кушетке в зале Большой императорской библиотеки. Пусть это послужит достаточным оправданием тому, что и ты продолжишь занимать удобное положение.
Похоже, Дерку удалось разрядить обстановку.
– Здравствуйте, господин рю Дерк Смид. – Стефан пришел в себя, хотя Еан чувствовал в друге внутреннее напряжение.
– Ты можешь называть меня рю Смид – будет значительно короче, но достаточно официально. Еан тоже обращается ко мне именно так. А я, если мы, конечно не на официальном приеме, зову его попросту «сынок». Но сейчас у нас, как мне кажется, вовсе не дворцовый прием, не так ли?
– Пожалуй, да. Не знаю, как это выглядит, я на дворцовых приемах ни разу не бывал, но вроде как не похоже.
– Ну и славно. Значит, мы можем не тратить время на церемонии, а перейти прямо к делу. Тем более что дел нам предстоит переделать немало.
И Дерк развернул перед собеседниками план, начертанный на нежно-голубой глянцевой дощечке, по которому бежало самопишущее стило, выводящее замысловатые иероглифы. Еан, оценив ситуацию, вмешался в процесс и, раздвинув ряды иероглифов, попытался втиснуть между ними перевод текста на язык землян. Стефан, внимательно следивший за текстом, с удивлением обнаружил весьма существенные отличия от плана, над которым они втроем с Еаном и Карло столь усердно работали. Такие пункты, как «передать технологию регенерации органов», «научить землян продлевать жизнь организмов на срок до 15 процентов от существующего», «обучить землян технологии, необходимой для создания корабля, а также всем сопутствующим знаниям для его реального создания», там тоже были. Вот только занимали они разве что десятую часть всей поверхности. Прочее же явилось для него абсолютной новостью.
Однако вопрос задать он так и не успел – этот рю Дерк, или учитель, кажется, читал его мысли на лету.
– Ты правильно оцениваешь ситуацию, рю Стефан. Все, что делается на этой планете и для этой планеты, является всего лишь небольшой частью очень обширного плана, цель которого навести порядок не просто на одной планете или восстановить справедливость для одного живого существа, пусть это даже наследник Великого лорда. Наша цель – привести в порядок обширный сектор галактики, избавив народы конфедерации от существующих угроз и предоставив им возможности безопасной жизни и развития цивилизации на значительное время. Причем сделать это в силу ряда причин в весьма сжатые сроки. Скажи мне, рю Стефан, готов ли ты участвовать в таком плане?
Парень не на шутку растерялся. Еще бы, обещая другу помощь, вряд ли можно иметь в виду помощь чуть ли не всей галактике. Масштабы казались несопоставимыми, а ответ – неочевидным.
– Я понимаю твою растерянность. Выглядит, как что-то слишком большое для одной жизни. Но что поделать, если судьба кидает кости и они все выпадают тебе? Выбор очень прост: либо согласиться и взять на свои плечи все, что выпало, либо отказаться и взвалить эту ношу на других. Загвоздка только одна: никто не может заранее знать, которое из решений верно. Знаешь почему?
Стефан отрицательно помотал головой.
– Да потому, что оба решения содержат в себе вероятность как победы, так и поражения. Проиграв, будешь жалеть в любом случае. С победой дело обстоит не так однозначно. В случае отказа она, боюсь, невозможна. Если только не считать победой пресную жизнь с осознанием упущенной возможности. В остальном – выбор за тобой.
Стефан запустил пятерню в волосы и зачем-то с силой подергал себя за изрядно отросшие в Монголии вихры.
– Да о чем тут думать? Я давно все решил. Еану помогать надо. Вот только есть одна неурядица: я же ни черта не знаю ни про эту вашу галактику, ни про ваши проблемы. А вы мне говорите, что существуют другие цивилизации, совсем как в телевизионном шоу каком-нибудь. Как я могу справиться с тем, чему даже названия в моей голове нет?
– Ну что же. Похоже, рю Стефан, это действительно проблема. К счастью, решаемая. Собственно, причина моего прибытия именно в этом. Сначала я хочу убедиться в твоем желании помочь нам в решении наших проблем в обмен на помощь твоей планете. А затем, если ты согласен, я хотел бы узнать две вещи. Одна из них – это общая ситуация на Земле. А вторая – лично твои возможности и способности. Я хочу точно знать, что у тебя достаточно сил выполнить то, что кажется невозможным. Если ты окажешься таким, как надо, поверь, без знаний и без помощи ты не останешься.
– Тогда я согласен.
– Благодарю тебя, рю Стефан. Это непростое решение. Чтобы исследовать планету, нужно гораздо больше времени, чем требуется для исследования тебя. Потому предлагаю начать с более простого. Заодно и проверю, как Еан справился с твоими поломками. Не возражаешь?
– Вроде договорились.
– Хорошо. Я только должен выполнить одну формальность. Предупреждаю тебя, рю Стефан Шумахер, что полное обследования кроме физического будет также включать изучение твоего ментального состояния, а также твоей личной пространственной сферы влияния.
«Сфера влияния – это пространство, которое ты накрываешь как личность и в котором можешь воздействовать на все существующее в нем – как на материальные предметы, так и на других живых существ», – пояснил другу Еан.
– Спасибо за помощь, сынок, – поблагодарил учитель и продолжил: – Прошу тебя, рю Стефан Шумахер, дать личное и определенное согласие на мое вмешательство в твое личное пространство. Клянусь, что не внесу никаких искажений, а также не предам никакой огласке ничего из того, что может стать мне известно в результате исследования. Согласен ли ты?
– Да, я даю свое согласие. – Стефану вспомнились рассказы Еана о кодексе, строго соблюдаемом на его родной планете. Похоже, эти ребята подходили к делу весьма ответственно. – Что я должен делать?
– Ничего. Просто полежи спокойно. Можешь даже поспать, если хочешь.
Стефан почему-то расслабился и в самом деле заснул. Возможно, потому, что слова учителя звучали успокаивающее, а может, просто оттого, что за окном царила кромешная ночь.
Спал Стефан крепко и без сновидений. Проснувшись же, не сразу сообразил, в самом ли деле состоялся ночью этот странный диалог. И очень скоро уверился, что все это ему не привиделось.
– Доброе утро, рю Стефан, – услышал он в своей голове.
– Доброе утро, рю Дерк. Привет, Еан.
– Привет.
– Ну и что там у меня? Все в порядке? – В ожидании ответа Стефан волновался, как перед экзаменом. Если он окажется годным, то отказаться от выполнения обязательств будет невозможно. Если же этот рю Дерк найдет в нем какой-нибудь изъян, то получится, что он уже сразу потерпел поражение. А это было бы чертовски обидно.
– Ты даже не представляешь себе, рю Стефан, насколько в порядке. По правде говоря, немного зная историю этой планеты, я ожидал куда худшего и весьма удивлен, что твои возможности ничуть не меньше, чем возможности наших соплеменников, успешно прошедших тесты при поступлении в кадетский космический корпус. Есть, правда, некоторые границы, за которые тебе будет трудновато выйти, но, я надеюсь, некоторое время и толика наших совместных усилий решат эту проблему. Что касается твоих физических возможностей, то я должен гордиться своим учеником: Еан залатал тебя не хуже штатного врача. С той лишь разницей, что ему пришлось использовать ограниченные ресурсы вашей медицины. Сынок, ты молодец.
Стефан понял, что последняя фраза относилась к его другу.
– Я рад это слышать. – Он почувствовал, как хлынувший в кровь адреналин заставил сердце забиться в оглушительном ритме, так что отдавалось в ушах. Надо же, как его, оказывается, цапануло. Но внешне он постарался сохранить спокойствие.
– А что теперь?
– А теперь я хотел бы поближе познакомиться с твоим партнером рю Карло Рокка. А там уже решим, что и как делать дальше.
Карло прилетел еще ночью. Стефан нашел его с утра в столовой:
– Привет! Не хочешь позавтракать в кабинете? Разговор есть.
– Конечно! Что-то случилось?
– Нет-нет, все в порядке. Но поговорить надо.
Вскоре они уединились в кабинете, где уже стоял поднос и витал запах кофе.
– Тут такое дело. Еан, может, ты?
– Да, конечно. Синьор Карло, позвольте представить вам моего наставника рю Дерка Смида. Он прибыл со мной из метрополии, чтобы помочь нам справиться с проектом.
Справедливости ради стоило отметить, что Карло, не имевший большого опыта общения с нематериальными собеседниками, умел, что называется, «держать лицо». Единственное, что выдавало в нем волнение, это настойчивость, с которой он использовал слово «синьор». В его исполнении имя собеседника звучало как «синьор рю Дерк Смид», и никак иначе. В остальном же переговоры продвигались вперед последовательно и целеустремленно, как и ожидалось. Когда дело дошло до ментального исследования, Еан предложил Стефану пойти и заняться делами. Отчасти чтобы не мешать, отчасти – из естественного желания сохранить приватность партнера, насколько это возможно.
Карло вышел из кабинета только к обеду. И лишь для того, чтобы позвать Стефана разделить с ним трапезу опять-таки в кабинете.
– Ну что, вы закончили?
– Почти. – Рю Дерк опередил Карло, до сих пор выглядевшего слегка ошеломленным.
– То есть у вас перерыв на обед?
– На обед тоже. Что касается синьора Карло, то я, надеюсь, не доставил ему значительных неудобств. Вы не в обиде на меня, синьор?
Карло, только что положивший в рот большой кусок вкусно пахнущего мяса, отрицательно помотал головой и развел руками, подчеркнув невозможность иначе ответить на вопрос. Но, похоже, ни рю Смид, ни Еан не испытывали трудностей с пониманием, даже если общение осуществлялось жестами. Дерк даже изобразил улыбающееся личико, слегка похожее на смайлик. И снова взял инициативу на себя.
– В каком-то смысле мы закончили. Я очень благодарен синьору Карло за предоставленную информацию. Хочу еще раз подчеркнуть, что ни в какой степени не сомневался в искренности, с которой вы приступили к реализации проекта. Но я должен был убедиться, что в будущем не возникнет трудностей ментального плана с его реализацией. К тому же наше общение показалось мне невероятно интересным с познавательной точки зрения: синьор оказался настоящим кладезем информации. В будущем, надеюсь, у нас появится больше времени, и вы не откажете мне в любезности поделиться опытом и знаниями об устройстве вашего общества. А пока нужно определиться, каким образом мы можем ускориться, чтобы в разумные сроки сделать все, что намечено. Есть предложение…
«Предложением» оказался прекрасно продуманный план, каковой рю Смид тут же и изложил:
– Нынешний образ действий делает проект весьма уязвимым. Случись что с Еаном или со Стефаном, и весь проект встанет навсегда.
Фраза попала, что называется, не в бровь, а в глаз. Человеческий фактор и впрямь вносил огромный фактор риска. А то, что предлагал Дерк, если и не сводило риск к нулю, то существенно уменьшало. По его плану, на Землю должны были прибыть специалисты, напрямую обучающие инженеров, техников и даже врачей.
– Как это возможно, синьор рю Смид? Как они прибудут сюда?
– Так же, как и я. Мое тело продолжает спать на кушетке, пока я здесь. Скоро я покину вас и вернусь домой. Со стороны покажется, что я просто от души выспался. Что, впрочем, очень кстати, ведь мне еще нужно будет переделать кучу дел. Но мы уже после первого прибытия Еана обсуждали с Верховным лордом проблему. Полагаю, после моего доклада мы в кратчайшие сроки сумеем направить сюда около ста специалистов – пусть они напрямую обучают землян.
– Извините, рю Смид… – Стефан больше не мог сдерживаться – вопрос вертелся на языке так, что казался горячим.
– Спрашивай, рю Стефан. Я вижу, ты обеспокоен.
– Обеспокоен? Да я не просто обеспокоен – у меня буквально крышу сносит от вашей информации.
Уловив замешательство Дерка, Еан быстренько отправил ему картинку – что-то вроде карикатуры, где с одной стороны стоял мультяшный домик со съехавшей набок крышей, а с другой – человечек, голова которого стремительно скатывалась под ноги. Обе части рисунка соединял жирный знак равенства.
Дерк в ответ создал картинку кивающего в знак согласия человечка: он понял сказанное.
Стефан между тем продолжил:
– Если я правильно понял, вы можете прислать сюда сто, а то и больше человек только для того, чтобы нас обучить. Но ведь это нерационально! Зачем мы вам? Зачем вам обучать нас, если вы сами можете без помех взять любой из имеющихся у вас кораблей и отправиться в любое место галактики, чтобы разыскать врагов и отнять у них тело Еана? Мы же лишнее звено! Тут что-то не так!
– Ты абсолютно прав, рю Стефан, в обычной жизни вы нам действительно были бы не нужны. Но есть некоторые обстоятельства…
И Дерк озвучил то, что ранее рассказал Еану о мятежниках, о неизвестных силах, сообщающих информацию шоргам.
– Великий лорд прекрасно понимает, что любое наше действие может спровоцировать беспорядки. Потратив столько столетий – наш император, к сожалению, далеко не молод, было бы чрезвычайно обидно не довести до конца то, ради чего была создана империя. Только вдумайтесь, почтеннейшие! Впервые за многие тысячи лет мы сумели создать мир и благоденствие на всех планетах конфедерации. Разумеется, мы еще очень далеки от цели миссии, и уровень жизни в разных планетных системах может существенно различаться. И не только экономически. Мы же различны даже по биологическому строению, не говоря уже о культуре и традициях. Но достигнуто главное: заключены мирные соглашения, которые благодаря усилиям Верховного лорда за много столетий ни разу не были нарушены. По правде говоря, до относительно недавнего времени мы думали, что битвы за власть – это пережиток прошлого, уже успешно побежденный. Но, как оказалось, радоваться слишком рано. Мы ни в коем случае не готовы допустить даже малейшего повода для любого конфликта. И пока наши специалисты не найдут зачинщиков, готовых ради власти подвергнуть риску миллиарды наших подданных, мы не имеем права сделать ни одного неверного шага. И уж конечно, мы не будем провоцировать ситуацию, открыто снаряжая корабль, чтобы искать тело наследного принца. Пока мы не знаем ни кто наши враги, ни какими ресурсами они располагают. Мы также не догадываемся, на какие преступления они готовы пойти. По сравнению с ущербом, уже нанесенным шоргами, то, что тела всех трех наследников Верховного лорда могут оказаться уничтоженными, боюсь, покажется детской забавой. Если, конечно, не брать в расчет хаос, который может наступить, если империя окончательно останется без наследника.
– Но если вы можете перемещаться, оставив тела спать в кровати, то зачем вам корабли? Зачем вам что-то строить? Разве вы не можете действовать силой мысли?
– Конечно, можем. Мы можем перемещаться в пространстве, можем смотреть, слушать, наблюдать. Но возможности к действию, рю Стефан, в таком состоянии весьма и весьма ограничены. Мы и общаемся-то лишь потому, что ты соглашаешься на это. Если бы ты испугался настолько, что закрыл бы свой разум, то общение с тобой стало бы весьма затруднительным или вовсе невозможным. Кстати, позволь выразить восхищение твоей храбростью. Полагаю, на вашей планете найдется не так уж много людей, способных без подготовки принять столько неведомого. Но вернемся к нашей ситуации. Как видишь, без тела мы можем оставаться всего лишь наблюдателями. Вот почему мы нуждаемся в вас не меньше, чем вы в нас. Никто во всей галактике даже не заподозрит, что с этой планеты может стартовать что-то, способное передвигаться на принципах, отличных от реактивной тяги. Насколько я могу судить, те, кто поместил вас сюда, и этой возможности не предполагали.
– Я понял, рю Смид. Мы нужны вам как рабочая сила, чтобы вы нашими руками справились со своими проблемами. Я верно понимаю?
– Ну что же, рю Стефан, ты выразился грубо, но в целом верно. В качестве дополнения позвольте заметить, синьоры, что мы не используем вас вслепую. Мы в самом деле намереваемся обучить земных специалистов знаниям в двух областях: в медицинской сфере и в построении кораблей для межгалактических переходов. Пожалуй, это честный обмен – разве нет?
– Я думаю, да, синьор рю Дерк Смид. – Карло был очень серьезен. – Вы всем семи миллиардам даете секреты здоровья и долголетия. От нас же требуется малое количество храбрецов, способных помочь. Мне жаль, что я уже не так молод, чтобы принадлежать к их числу.
Переговоры закончились. Осталось сделать все, о чем договорились. И рю Смид вместе с Еаном отправились прямиком в дворцовую библиотеку. Тело на кушетке зашевелилось, просыпаясь, и Дерк поднялся на ноги, уронив одну из подушек. Еан поймал свое первое побуждение, как в детстве, помочь учителю и поднять подушку, но сообразил, что это пока выше его сил. «Гахан задери этих шоргов! Найду, разберу на кусочки – будут катиться аж до горизонта! – с досадой подумал он. – Не суетись, все будет в свое время. И полетишь, и найдешь, и, может, даже разберешь, если захочешь. А пока давай собирайся, тебе еще нашим парням маршрут излагать предстоит».
Дерк сам аккуратно уложил подушку на место.
«Парни», а точнее, специалисты высочайшего класса каждый в своей области, уже ждали в одном из залов академии, примыкавшей к библиотеке. Как пояснил по дороге Дерк, каждый из них имел за плечами не только профессиональную подготовку, но и опыт участия в двух или более проектах, требовавших особых ментальных качеств. Вдобавок все они повторно прошли тест на «вмешательство» и принесли личную присягу Верховному лорду.
Что такое тест на «вмешательство», Еан отлично помнил – он и сам проходил это испытание перед каждым выходом в космос. Все дело было в истории. А точнее, в методах, которые участники конфликтов, раздиравших конфедерацию, использовали для вербовки шпионов и союзников. Вмешательство, по сути, представляло собой большую тайную операцию, о которой жертва до конца своих дней могла не узнать. Человека, выбранного на роль шпиона, похищали. Иногда ночью, а иногда, если верить историческим хроникам, даже среди бела дня. Похищение могло выглядеть как несчастный случай или временная потеря сознания, это неважно. Важным было то, что похищенному вводился определенный препарат, вызывающий одновременную эйфорию и в то же время невероятную боль во всех мышцах. Одурманенный, полностью потерявший над собой контроль, он подвергался гипнозу. Команды отличались в зависимости от того, какую роль заказчик отводил для конкретной жертвы. Возможно, ему нужен был союзник, правильно голосующий на выборах. Или шпион. А может, одноразовый исполнитель, готовый умереть, выполняя порученное задание. Результаты могли быть разными, но объединяющим являлось то, что ни одна из жертв никогда не могла вспомнить, что именно с ней проделали. Как явствовало из исторических хроник, жертвы не могли объяснить причины своих поступков или смены пристрастий. Все, что они делали, им казалось единственно правильным и логичным. Долгое время даже после установления мира заступники, выезжавшие на происшествия, находили людей, подвергавшихся ранее такому воздействию. Жертвы, однажды испытавшие воздействие, жаждали повторения. И после того, как враждебные кланы поуничтожали сами себя, их тайные невольные «поклонники» остались без привычного допинга. На протяжении ряда лет по империи прокатилась целая волна несчастных случаев, вызванных разрушительными импульсами, ищущими выхода после «вмешательства».
Тогда в спешном порядке была разработана методика выявления жертв, и каждый житель империи прошел проверку. Во всяком случае, так считалось. Несчастных жертв поначалу изолировали от общества и принялись искать способ вывести их из состояния взведенного курка. Без ошибок, конечно, не обошлось, но постепенно методику усовершенствовали, и бывшие жертвы «вмешательства» в конце концов смогли вернуться к нормальной жизни.
В настоящее время проверку на «вмешательство» проходили те, от чьих действий или решений зависели жизнь и здоровье других людей: врачи, заступники, учителя, государственные служащие любого ранга, ученые, военные… Еан пытался вспомнить перечень профессий, в которых проверка на «вмешательство» носила обязательный характер. Получалось немало.
Но эти «парни» к тому же принесли личную присягу. Еан вспомнил волнующую процедуру, когда присягу приносил он. Неважно, что принимал ее отец – тот, рядом с кем он вырос, кого любил и знал. Он искренне клялся отдать все силы ради процветания империи и счастья каждого ее гражданина.
«Парни» оказалась разномастной группой представителей нескольких рас совершенно разного вида и, судя по тому, что успел распознать Еан, разного пола и возраста. Здесь собралась истинная элита – профессионалы в своем деле, умные, преданные, достойные доверия.
Гул голосов затихал по мере того, как Верховный лорд шел по проходу к трибуне. Еан отметил, что отец не надел форму для официальных приемов, оставив обычное цивильное платье.
– Я рад приветствовать вас, шифе. Империя нуждается в помощи каждого из вас.
Верховный лорд говорил, а тишина в зале с каждой секундой становилась все прозрачней. Казалось, она вибрирует, как струна арбалиста в руках опытного охотника, вбирая в себя его волю, чтобы выпустить смертоносный страл по указанной цели.
– Сегодня это самая большая тайна империи. И самая важная задача. Я рассчитываю на вас.
Отец завершил речь и умолк в ожидании.
Страл вылетел, струна ослабла. Тишина сменилась легким гулом, из которого вдруг выделился звонкий явно женский голос:
– А как нам это сделать?
– Я не знаю, шифу. – Рука Верховного лорда сделала с детства знакомый жест растерянного недоумения. – Я знаю одно, каждый из вас – лучший в своем деле. Уверен, решение есть, и вы найдете его. Отныне каждый из вас член команды «Спасение». Бо Коро Риота, командование поручаю тебе.
Командор поднялся к трибуне и отдал ритуальный поклон:
– Я принимаю командование, Верховный лорд.
И, не дожидаясь, когда император покинет зал, немедленно обратился к сидящим:
– Шифе, если меня правильно информировали, то перед тем, как появиться здесь, каждый из вас должен был уладить свои дела. С этого момента до окончания миссии вы будете недоступны ни для семьи, ни для работы, ни для друзей. Вы готовы, шифе?
«Бо Риота, несомненно, тоже шифу в своем деле», – подумал Еан, глядя, как мастерски он формирует команду. Похоже, он предусмотрел все. И уже совсем скоро тела членов команды мирно спали – каждый в отсеке, специально оборудованном в соответствии с потребностями его расы.
Но все они мчались к Земле. И он снова был ведущим. Теперь, правда, не Еаном, но – Первым. Для удобства общения каждый взял себе порядковый номер, и теперь никто, кроме, пожалуй, бо Риоты, не знал, кто скрывается под номером – мужчина или женщина, гуманоид или существо, ничуть на него не похожее. Сейчас это было совершенно неважно.
Трудность заключалась в разнице культур.
Земляне не имели ни малейшего представления о телепатии, выход из тела считался чем-то сказочным, в лучшем случае фантастическим, а наличие голоса в голове считалось серьезнейшим расстройством, которое местные врачи пытались излечивать, разрушая медикаментами личность и тело пациента.
Как в таких обстоятельствах обучать специалистов, не знал никто. Однако задача требовала решения, и, пользуясь невидимостью, пришельцы принялись знакомиться с будущими подопечными, прикидывая так и эдак, каким образом можно с ними войти в контакт.
В конце дня в воротах раздался стук.
Шофер Доржоо, в свое удовольствие ковырявшийся в гараже, открывать сам не решился. Но вовремя вспомнил, что с недавних пор у него под рукой есть «внутренняя связь», как гордо назвал свою установку усатый толстяк, протягивавший провода – привычная всем мобильная сеть брала на базе плохо, а то и вовсе отказывала.
А потому Доржоо не спеша вытер руки ветошью и аккуратно набрал номер начальника охраны герра Вагнера:
– Тут в ворота стучат. В главные.
«В главные» он, конечно, добавил от себя, чтобы подчеркнуть важность сообщения.
Длинноногий Ханс в сопровождении двух дюжих монголов, принятых им в службу безопасности, примчался немедленно.
За воротами стоял монгол. Самый обыкновенный монгол в шубе и лисьей шапке, натянутой по самые глаза. Рядом с монголом сидел пес. Вроде бы тоже самый обычный, если не считать светящихся красным глаз. При виде незнакомцев пес вежливо встал, но даже не подумал ни лаять, ни как-то еще демонстрировать свое присутствие. «Да, пожалуй, одного вида достаточно, дружок, чтобы я принял тебя всерьез», – почему-то подумал Ханс.
Монгол что-то сказал на своем гортанном наречии, казавшемся грубым для европейского слуха. Ханс ничего не понял. Но «служба безопасности», равно как и Доржоо, от любопытства вылезший из гаража посмотреть, что происходит, склонилась перед незнакомцем в поклоне.
Монгол стоял. Сотрудники, по-видимому, разгибаться не собирались. Пес неотрывно смотрел на Ханса своими красными глазами. Складывался какой-то сюр.
К счастью, Сайда, обладавшая редким умением оказываться в нужном месте в нужное время, наконец подоспела к воротам и что-то спросила у незнакомца. Он ответил все так же гортанно и громко. Девушка немедленно согнулась в поклоне. Однако поторопилась выпрямиться, чтобы перевести ничего не понимающему Хансу:
– Это шаман.