— «Прикрытие для какой-то кражи», — снова повторил Холден. — Мне интересно, что это было, чёрт возьми?

Фред Джонсон продолжал идти. Атмосфера в плавно изгибающемся коридоре с видом на строительную сферу была наполнена гордостью за станцию Тихо, которую не удалось уничтожить. Проходящие мимо люди кивали Фреду и Холдену. Некоторые надели зеленые повязки в знак солидарности с Землей, к тому же у многих среди них появились эмблемы рассеченного круга АВП с дополнительным рассечением, перпендикулярным первому. У других эмблемы были в виде стилизованного глобуса со словами «АСТЕРЫ И ЗЕМЛЯНЕ — ОДИН НАРОД». Физический ущерб, нанесенный станции, ограничивался машинным отделением и уровнями двигателя на дне сферы, а также офисом Фреда на кольце, но Холден не мог не чувствовать, какая глубокая травма была нанесена истории самой станции. Буквально недавно Тихо, как и Церера, была одной из жемчужин внешних планет. Частью серьезного аргумента в пользу независимости Пояса.

Теперь, после того как астеры на неё напали, кое-что изменилось. Чувство единства с Землей было не столько настоящим сочувствием к правительству, которое ещё недавно считалось врагом, сколько заявлением о разрыве с АВП: «Станция ​​Тихо для народа станции Тихо, и пошли к чёрту все те, кто переходит ей дорогу».

А, может, он просто наделял станцию собственными чувствами.

— Она вела себя как настоящий журналист, — ответил Фред. — Это их штучки. Они всегда так делают.

— Мы только что спасли ей жизнь. Если бы не мы, её бы увезли со станции бог знает куда и… не знаю. Пытали или ещё что.

— Это правда, — сказал Фред. Они дошли до лифта, проходя через открывающиеся перед ними двери. Ранг Фреда всё ещё имел свои привилегии, и право попасть в лифт первым было одной из них. — Но мы также лгали ей. И она это знала.

Холден проглотил возражения, потому что ему хотелось сказать что-то вроде «А вот и нет», хотя на самом деле так и было. Конечно, это было не совсем то же самое, что сделал он сам всего несколько лет назад. Тогда он рассказал правду, всю правду, и после позволил событиям идти своим чередом. Он не понимал, о чём ему стоит переживать: о том, что он изменился, или о том, что не заметил этого, пока ему на это не указали.

Фред посмотрел на него и устало улыбнулся:

— «Злись на солнце за то, что оно заходит, если всё это тебя злит». Это сказал поэт по имени Джефферс.

— Да, но разве он говорил о том, что журналисты и политики лгут друг другу?

— На самом деле, как раз об этом.

Лифт дёрнулся и стал опускаться. Фред со стоном прислонился к задней стенке.

— Не обязательно было это делать, — сказал Холден.

— Конечно, обязательно, — ответил Фред. — После любого происшествия, самое главное для лидера — быть на виду. И быть на виду, самостоятельно передвигаясь на своих чёртовых ногах. Это задает определённый тон.

— Пока что.

— На это пока что у меня силы есть, — отрезал Фред. — И, чёрт возьми, я уверен, что справлюсь.

Офис Фреда еще ремонтировали. Пока что его стены и пол выходили в открытый космос, поэтому Драммер на время выделила для него помещение рядом с переполненным карцером. Оно было не такое просторное, не такое удобное и не такое солидное. Находясь в нем, Холден не мог отделаться от чувства, что Фред как будто сам себя понизил в звании. Или же безропотно принял это понижение из рук Вселенной.

Фред устроился за своим столом и потёр глаза ладонями.

— Правда в том, что почти всё, что мы здесь делаем, не будет даже сноской в учебниках истории.

— Ты этого не знаешь. Ты просто чувствуешь разочарование, — сказал Холден, но Фред уже принялся за работу на настольном мониторе.

— Вчера вечером я получил два сообщения. Конечно, их было больше, но интересны только эти два. Первое пришло с Земли. Авасарала находилась на Луне, когда всё это произошло, и сейчас она готовит ответ.

— Ответ?

— Дипломатическая конференция. Марсианский премьер-министр уже был в пути. Она хочет, чтобы я тоже был там. «Представлять чуть менее долбанутое крыло АВП». Если человечество действительно опирается на дипломатические навыки этой женщины… что ж, это будет интересно.

— Что плохого может случиться? Война?

Фред мрачно рассмеялся:

— Я уже говорил с Драммер. Она готова взять на себя управление Тихо в моё отсутствие.

— Значит, ты собираешься ехать?

— Не знаю, поеду ли я туда, но здесь точно не останусь. Есть ещё кое-что, что я хотел тебе показать.

Фред открыл сообщение и повернул экран к Холдену. Бледнокожий мужчина с коротко подстриженными белыми волосами и морщинами раннего возраста, конкурирующими со шрамами от угревой сыпи давно минувшей молодости. Отметка даты в левом нижнем углу говорит, что сообщение было отправлено со станции Паллада.

— Андерсон Доуз, — сказал Фред. — Слышал о таком?

— Главный воротила в АВП, не так ли?

— Человек, который обратился ко мне в те времена. Сделал меня лицом Пояса. Играет важную роль в переходе Цереры к надзору АВП. Последние несколько лет вёл переговоры о том, чтобы у АВП была доля в Ганимеде, равная Земле и Марсу.

— Понятно, — сказал Холден.

Фред включил запись и человек ожил. Голос у него был низким и сиплым, будто он не раз получал удары по горлу: «Фред. Я знаю, что для тебя настали трудные времена. Если уж на то пошло, то мы все очень шокированы. Но что есть, то есть. Вся история складывается из неожиданных поворотов, которые в ретроспективе кажутся очевидными. Я хочу, чтобы ты знал, что ничего из этого я не санкционировал. Но я знаю людей, совершивших это, и можно что угодно говорить об их методах, но они настоящие патриоты».

— Что это за хрень?! — спросил Холден.

— Погоди, это ещё не всё, — ответил Фред.

«Я обращаюсь к тебе сейчас, чтобы заключить мир внутри организации. Я не хуже тебя знаю, чем ты пожертвовал и сколько трудился на благо АВП все эти годы. Это не забыто. Но сейчас мы находимся в новой эпохе, с её собственной логикой. Я знаю тебя как человека, способного увидеть разницу между правосудием и тем, что должно произойти. Ты снова станешь частью нас. Я клянусь тебе. Но мне нужен символ. То, с чем я могу пойти к новым силам и показать, что ты разумный человек. Что с тобой можно договориться… Вы взяли одного пленного. Он не принимал участия в восстании. Даже они понимают, что заходят слишком далеко, спрашивая о нем так скоро после случившегося. Все-таки он твой пленный… Его зовут Уильям Сакаи. В качестве жеста доброй воли я прошу тебя передать его ко мне на Палладу, в обмен на это я гарантирую тебе место за столом, когда…»

Фред остановил запись, Андерсон Доуз замер с полуоткрытыми глазами и ртом.

— Это что, розыгрыш? — ошарашенно спросил Холден.

— Никто не смеётся.

Холден сел на край стола и уставился на замершего человека, в груди бушевали противоречивые чувства: злость, изумление, гнев, веселье, отчаяние.

— Можешь передать, что мы уже вышвырнули его из шлюза.

— Сделать это до или после того, как мы вышвырнем его из шлюза?

— Меня устроят оба варианта.

Фред улыбнулся и выключил экран:

— Ты так говоришь, но, конечно, не сделаешь. Даже в гневе ты остаёшься слишком порядочным. Как выяснилось, и я тоже.

— В самом деле?

— Размяк я с возрастом. Теперь мне всё кажется таким… хрупким. Мы по-прежнему под блокировкой и мне нужно её снять. Нужно создать хотя бы видимость нормальной жизни. Но не это меня заботит. Меня пригласили сесть за два стола. Внутренние планеты отступают. Перегруппировываются. Радикалы из АВП становятся новым руководством.

— Но ведь они чокнутые массовые убийцы.

— Да, — сказал Фред. — И мы не знаем, кто они. Доуз знает. Я — нет.

— Погоди минутку, — сказал Холден. — Притормози. Ты хочешь сказать, что собираешься отдать Сакаи этому парню Доузу, чтобы потом ты мог скормить Авасарале имена тех, кто стоит за падением астероидов на Землю? Сколько раз ты готов менять стороны в своей карьере?

— Я никогда не менял сторон, — ответил Фред. — Это они менялись вокруг меня. Я всегда был тем, кто хотел добиться порядка. Мира. Даже справедливости. Случившееся на станции Андерсон открыло мне глаза на то, чего я прежде не замечал. Или предпочитал не замечать. А сейчас это…

— Сейчас произошло то же самое.

— Я не знаю, что произошло. Именно с этим я и пытаюсь определиться. Внутри АВП всегда существовали радикалы. Группировка «вольтеровцев», Марко Инарос, Кассандра Лек. Но они всегда оставались на задворках, там, где, нам казалось, мы можем их контролировать. Держи их в узде, или хотя бы используй их авантюры, чтобы на этом фоне центральные места вроде Цереры или Тихо выглядели меньшими из двух зол. А сейчас они пришли к власти. И я не понимаю, что лучше — высказаться против них или же встать рядом и постараться контролировать падение. — Он покачал головой.

— Твой друг Доуз, кажется, уже в постели с ними.

— Он верен Поясу. Для него всегда самой главной целью было найти способ добиться уважения и равноправия с внутренними планетами. Я же верен… всем. Долгое время это означало выступать от имени людей, чьи голоса имели наименьший вес. Затем появилась протомолекула и игра изменилась. А сейчас, если езда в одной упряжке с радикалами принесет мне наибольшее влияние… Пока мои люди держат Медину, меня никто не может игнорировать. Я могу включиться в игру за любую из сторон, от которой будет больше пользы в долгосрочной перспективе.

— Звучит как настоящая политическая чушь, — сказал Холден. И тут же добавил: — Сэр.

— Да, — сказал Фред. — Но мне приходится с этим работать. Если я закажу «Росинант», чтобы доставить меня на Луну и встретиться с Авасаралой, согласишься на работу?

— Если мы закончим проверку всего, что наделал Сакаи, и ты дашь свой экипаж, то конечно. А лучше полетим забрать моих ребят, где бы они не находились.

— А если я найму тебя отвезти меня и пленника на Палладу?

— Тогда ты можешь пойти к черту.

Фред усмехнулся и встал, проверяя оружие.

— Я всегда наслаждаюсь нашими беседами, капитан. Возьми выходной. Я сообщу тебе, когда приму решение. Что бы я ни решил.

— А сейчас ты куда?

— Поговорить с Сакаи, — ответил Фред. — Проверим, можно ли из него добыть ещё хоть какие-нибудь сведения. Возможность избежать воздушного шлюза может пробудить в нём желание со мной пообщаться. — Он посмотрел на Холдена и на лице его появилось странное выражение — нечто среднее между между сожалением и мольбой. — Я стараюсь поступать правильно, Холден. Но бывают моменты, когда не совсем очевидно, что правильно, а что — нет.

— Я согласен с тобой, — сказал Холден. — Вплоть до твоих слов, что сейчас как раз настал такой момент.

Холден сидел в тайском ресторане и ел арахисовый карри, совершенно непохожий ни на что, приготовленное на поверхности планеты, насколько он помнил из детства на Земле. Кусок не-курицы плавал на поверхности не-карри, и Холден топил его палочками и смотрел, как он всплывает обратно, когда ему пришло два сообщения. Первое было от мамы Элис. Семья пока была в порядке. Они были под надзором экологической службы, но никаких приказов об эвакуации. «Нет места для эвакуации лучше, чем подготовленное и укомплектованное ранчо», — сказала она, приподняв одну бровь. Они отправили запасной реактор, чтобы помочь с локальной энергосистемой в Трех Вилках, и ждут, что скажут Джексоны, нужно ли им еще что-нибудь. Он знал её достаточно, чтобы понять глубину тревоги из всего того, что она не сказала. Но когда она прощалась, она обещала быть на связи. Это было слабое утешение, но всё-таки что-то.

Второе сообщение было от Алекса.

Бобби Драпер и он находились на корабле премьер-министра и летели к Луне под прикрытием флота эскорта. Все немного на нервах, но он думает, что со временем всё утрясётся. Корабли поддержки на курсе и ожидаются со дня на день. У него нет никаких вестей от Наоми, где бы она ни была. И, что ещё важнее, от Амоса тоже. Он пошутил насчёт того, что Амос всегда так или иначе выживает и это не первая взорвавшаяся под ним планета, но его юмор таил под собой те же опасения и страх, что испытывал Холден. Когда сообщение Алекса закончилось, он проиграл его целиком ещё трижды, просто чтобы послушать знакомый голос.

Он начал было записывать ответ, но ресторан был слишком многолюдным местом для того, что он хотел бы сказать, так что он пообещал себе заняться этим, когда вернётся в своё жилище. Он прикончил столько карри, сколько смог принять его желудок, и свет в ресторане медленно сменился с жёлтого к золотому, имитируя цвета планетарного заката для людей, большинство из которых никогда не видели его кроме как на экране. Он оплатил счёт, и подошедший официант стал предлагать разнообразные варианты послеобеденных десертов и напитков. Взгляд мужчины задержался на нём достаточно, чтобы и остаться в рамках приличия, и дать понять, что Холден вполне мог бы заказать ещё что-нибудь.

Холден задумался, чего бы ему хотелось: больше еды, больше алкоголя, больше сна, больше секса. Хоть какого-нибудь секса. Где-то внутри он ощущал глубокую и бескрайнюю пещеру, заполненную острой потребностью в чём-то. Она походила на голод или жажду, усталость или похоть, но удовлетворить её казалось невозможным. Он не находил названия этому чувству, но оно приводило его в отчаяние и ярость. От неотступного страха, что его команда может больше никогда не вернуться на корабль, в животе болело, как от удара под дых.

И вдруг он понял, как называется это чувство. Это была тоска по дому, а «Росинант», каким бы прекрасным он ни был, не мог считаться домом без Алекса, Амоса и Наоми. Он размышлял, сколько продержится это чувство, если они никогда не вернутся. И сколько он будет продолжать ждать их, даже если когда-нибудь узнает, что этого не произойдет. Стоящий над ним официант мягко улыбнулся.

— Ничего не нужно, — сказал Холден. — Спасибо.

Он вышел в главный коридор, мысленно репетируя, что именно скажет Алексу и как он это скажет. Всё, что он произнесёт, будет проверено марсианской службой связи, и ему не хотелось, чтобы в сообщении оказалось что-то, что можно понять превратно. Проблема была в том, что сам он всегда знал, что конкретно имел в виду, и не замечал других возможных интерпретаций своих слов, пока кто-нибудь всё-таки не истолковывал их неправильно. Может, ему стоит просто пару раз пошутить и добавить, что пора бы уже им всем снова собраться?

Когда его ручной терминал дал запрос на связь и он ответил, его разум настроился увидеть Алекса, несмотря на то, что это было невозможно, учитывая задержку сигнала. С экрана на него хмуро смотрела Драммер:

— Мистер Холден, скажите, не могли бы вы зайти во временный отдел безопасности?

— Думаю, могу, — ответил Холден, и тут же забеспокоился. У него всё ещё оставались опасения, что и Драммер может вести какую-то свою игру для неких собственных целей. — Есть что-то, о чём мне стоит знать?

Ругательства на заднем плане потекли рекой, становясь всё громче. Драммер шагнула в сторону, и Фред резко наклонился к экрану.

— Если бы мы собирались поговорить об этом по сети, тебе было бы не обязательно приходить сюда.

— Точно, — сказал Холден. — Уже в пути.

Когда Холден добрался до отдела службы безопасности, Фред мерял шагами кабинет, сцепив руки за спиной. Он резко кивнул Холдену в знак приветствия. Сидевшая в кресле Драммер являла собой пример подлинного профессионала, не оставляющего боссу возможности на неё разораться. Ну что ж — Холден не возражал, чтобы Фред поорал на него и немного выпустил пар.

— В чём дело?

— Медина не выходит на связь, — сказал Фред. — Предполагалось, что они доложат этим утром, но за всей этой кучей дел мне было не до волнений. С тех пор они пропустили два сеанса. И… Драммер, покажи ему.

Начальница отдела безопасности открыла интерактивную карту Солнечной системы в масштабе, при котором даже Юпитер и Солнце выглядели всего лишь яркими пикселями. Тысячи точек отражали движение в системе. Корабли и базы, спутники и навигационные буйки. Всё человечество в сжатом виде. Драммер что-то буркнула и повела рукой — большая часть ненужных данных исчезла. На карте осталась пара дюжин точек со словами «статус не определен» там, где должно было находиться облако из идентификационных кодов. Характеристики этих точек показывали небольшую, но существенную корреляцию.

— Как только станция отключилась, — сказала Драммер, — мы заметили это. Двадцать пять новых реактивных следов. У всех опознавательные признаки, соответствующие марсианским боевым кораблям, и все идут к Кольцу на полной тяге.

— На полной тяге?

— От восьми до десяти g на старте, постепенно снижается, что означает, что они идут на пределе своих двигателей.

Холден присвистнул. Фред остановился, подчёркнуто спокойное выражение его лица красноречиво свидетельствовало о внутренней ярости:

— Там на Медине мои люди. Если станцию захватили, или если эти новые корабли собираются применить насилие, это создаст значительное препятствие для моего участия в новом управлении АВП.

— В смысле, пошли они на хер?

— Да.

— До Медины долгий путь, — сказал Холден. — Даже на той же тяге, это займет какое-то время. Но я не думаю, что мы могли бы победить их там.

— Мы ничего не сможем сделать, если полетим туда. Если я возьму все корабли под моим распоряжением, один марсианский фрегат всё равно сможет ввергнуть их в ад. И даже «Росинант» не поможет.

— Надо бы узнать, откуда у них марсианские боевые корабли, — заметил Холден.

— Обязательно спрошу об этом у Доуза после того, как скажу ему всё, что думаю об этом его «жесте доброй воли» и передаче пленного. Когда «Росинант» будет готов к отлёту?

— Если поторопимся, сможем выйти через пять дней.

— Офицер Драммер, поставьте, пожалуйста, все имеющиеся команды на завершение ремонта и проверку безопасности на «Росинанте».

— Да, сэр, — сказала Драммер и сдвинула экран, чтобы показать график работы строительного барабана. Фред посмотрел вниз на свои ботинки, а затем снова поднял взгляд.

— В ближайшие дня я буду заниматься подготовкой «Тихо» для Драммер. Я хотел бы, чтобы ты собрал команду для «Роси».

— Ничего иного и не планировал.

— Само собой, — сказал Фред и, чуть помедлив, задумчиво добавил: — Будет приятно снова увидеть Луну.

Холден попытался дотерпеть до квартиры, но сдался уже у лифта. Открыл сообщение Алекса и включил камеру записать ответ.

«Привет, Алекс. Итак, забавная штука. Похоже, я догоню тебя раньше, чем мы думали…»