Если бы медотсек умел вскидывать брови и делать такие тихие укоризненные звуки вроде «тц-тц», то он так и сделал бы. Вместо этого диагностика выкинула такой длинный, окрашенный янтарем, список повреждений, что Холдену пришлось несколько раз пролистнуть экран, чтобы прочитать его весь. Наоми крякнула, когда игла ткнулась в ее вену, и система медэксперта начала вливать в нее специально составленный медицинский коктейль. Холден сидел рядом и держал ее вторую руку.

Переход с «Бритвы» получился не особо сложным. Как только они согласовали курсы, Алекс расположил яхту напротив шлюза, и они, все вчетвером, вместе ее покинули. Холден ждал их с другой стороны шлюза, все еще не вполне веря в то, что они действительно вернулись. Фред Джонсон тоже был здесь, в своем «приветственном мундире великого политика». Было странно видеть, как Фред, меняя роли, и держится по-другому, и меняет манеры настолько глубоко и тонко, что у него, казалось, меняется форма черепа. Холдену стало любопытно, а тот старик, которого представляли ему, насколько он вот так, как сейчас, всего лишь соответствовал ситуации. Скорее всего, он никогда не узнает.

Когда открылась внутренняя дверь, он тут же забыл о Фреде, о премьер-министре Марса и о разрушенной Земле, и вообще почти обо всем, что звалось иначе, чем «Наоми». Ее кожа была пепельного цвета, кроме тех участков, которые выглядели скользкими и опухшими от лучевых ожогов. Ее глаза были воспалены и затуманены от крайнего истощения. Продвигаясь в помещение, она была осторожна, словно любой неожиданный толчок мог ее повредить. Она была прекрасней всего, что он только видел за многие годы. Теперь, когда она была здесь, он почувствовал себя человеком, который вернулся домой. Когда она посмотрела на него, то улыбнулась, и он улыбнулся ей в ответ. Где-то в нескольких шагах от них, а может, в нескольких милях, Фред Джонсон и Натан Смит изображали некое подобие официального приветствия. Это не имело никакого значения.

— Привет, — сказал он.

— Привет. Ты заботился обо всем этом, пока меня не было?

— Были небольшие проблемы с поставщиками, но, думаю, мы всё уладили, — сказал Холден. После чего Бобби положила на его плечо широкую, сильную руку, тихонько тряхнула его, и сказала:

— Медотсек.

А потом потащила Наоми к лифту, прихватив для поддержки Алекса. Та выглядела раненой, истерзанной, стоящей на полпути к могиле. Но она увидела его и улыбнулась, и это упало на самое донышко его сердца.

Зазвучало предупреждение, обратный отсчет, и гравитация вернулась. Наоми закашлялась. Звук был влажный, болезненный, но медэксперт, казалось, ничуть не обеспокоился. Хреновые у машины были манеры.

— Ты как думаешь, нам нужен медик? — сказал Холден. — Может, мы заведем медика?

— Что, прямо сейчас? — спросила Наоми.

— Или позже. На твой день рождения. Как-нибудь, — слова выскакивали изо рта, не останавливаемые мозгом, и он не особенно заботился о том, чтобы их сдерживать. Наоми вернулась. Она была здесь. Огромный страх, который он до того старался не замечать, затопил его целиком и начал отступать.

Он подумал, что так и она чувствовала себя. На «Агате Кинг», и когда он отправился на станцию в медленной зоне. Когда он высадился на поверхность Илоса. Каждый раз, когда он думал, что защищает её от связанного с ним риска, он вот так же поступал с ней.

— Ух ты, — сказал он, — а я порой бываю тем ещё придурком.

Она открыла глаза — две яркие щёлки — и чуть улыбнулась.

— Я что-то пропустила?

— Вроде. Я просто отходил куда-то на минутку, и теперь я вернулся. И ты тоже, что очень, очень хорошо.

— Приятно быть дома.

— Но когда ты была… То есть, когда мы были… Короче, когда я торчал на Тихо, я говорил с Моникой. И с Фредом. В смысле, я рассказывал Фреду о тебе, о нас, и о том, что я имел право знать, и о том, что я думал обо всем этом. А Моника рассказала мне, почему я солгал, и есть ли какая-то сила в том, что она делает, и насколько этично и ответственно надо подходить к использованию этой силы. А я подумал…

Наоми сморщила лоб и жестом попросила его замолчать.

— Если ты пытаешься сказать, что у тебя была интрижка с Моникой Стюарт, пожалуй, сейчас не лучшее время.

— Что? Нет. Конечно, нет.

— Хорошо.

— Просто я много размышлял обо всём. И хочу сказать, что ты не обязана отчитываться мне, чем ты занималась и через что прошла, если только сама не захочешь. Мне действительно интересно, и я хочу знать. Но как бы то ни было, меня это касается, только если ты сама так решишь.

— Ладно, — сказала она и снова закрыла глаза.

Холден погладил её по руке. Костяшки были разбиты, а на запястье красовался синяк.

— Когда ты говоришь так: «ладно…»

— Я имею ввиду, что тоже скучала по тебе и рада, что вернулась. И ты не мог бы принести мне грушу зеленого чая или ещё чего?

— Да, конечно, — ответил Холден. — Сейчас.

— Не торопись, — сказала она. — Я могу просто немного вздремнуть.

Холден задержался у люка и оглянулся. Наоми провожала его взглядом. Глаза были уставшими, тело — измождённым, но она чуть улыбалась. Было видно, что она действительно рада вернуться.

Полдюжины голосов вели разговор в камбузе, будто соревнуясь, кто кого перебормочет, сплетаясь в какое-то подобие симфонии общего волнения. Так в нем отзывался этот шум. Холден нырнул в него. Алекс сидел на столе, ногами на скамейке, и разговаривал с Чавой Ломба и Сун-и Штейнбергом, рассказывая им что-то про быстрое пристреливание очередями и ускорение. Чава говорила с ним одновременно, ее руки двигались, иллюстрируя физический смысл предмета разговора, о чем бы он ни был. Сун-и просто переводил довольный взгляд с одного на другого. За другим столом Бобби Драпер сидела на скамье, но все равно нависала над Сандрой Ип и Маурой Пателем. Бобби сменила силовую броню на слегка тесноватый комбинезон с надписью «ТАХИ» на спине. Она поймала его взгляд, улыбнулась и помахала рукой. Он махнул в ответ, но Сандра Ип уже завладела ее вниманием, и Бобби кивала головой, отвечая на вопрос, которого он не слышал.

Внезапно на Холдена из глубин памяти накатило — он дома, со своей семьей, восемь его родителей и один их сын вместе сидят за ужином, ведут полдюжины разговоров друг с другом и со всеми разом. И хоть он и признавал, что это в целом похоже на самовнушение, чувство мира и благополучия заполнило его до краев. Все они выглядели как семья, шумели как семья, и вели себя соответственно. Даже члены новой команды, которых он так старался не обидеть, были похожи скорее на дальних родственников, которые приехали надолго, чем на незванных гостей.

Алекс вскочил и подошел к нему, расплываясь в улыбке. Они стояли в течение долгого, неловкого момента в нерешительности, прежде чем обнялись, похлопывая друг друга по спине, и засмеялись.

— Больше не уходи, — сказал Холден.

— Вот ведь срань господня. Ты тоже заметил? — сказал Алекс. — Я беру отпуск на несколько недель, и все катится в тартарары.

— Не то слово. — Холден подошёл к кофемашине, и Алекс последовал за ним. — Думаю, это можно считать худшим отпуском из всех.

— Как дела у Наоми?

Холден выбрал чай, который нравился Наоми больше всего. Машина тихонько прозвонила.

— В основном борется с обезвоживанием. Она отослала меня, чтобы я принес ей попить, но я так думаю, что на самом деле она просто хотела, чтобы я перестал стоять над душой, пытаясь завязать разговор.

— Ей нужно немного времени, чтобы полностью восстановиться.

— Умом я это понимаю, — сказал Холден и взял в руки грушу с чаем. От неё пахло лимонником и мятой, хотя на корабле не было ничего даже отдалённо их напоминавшего. Холден усмехнулся. — Знаешь, химия — удивительная штука. По-настоящему потрясающая.

— Есть что-то от Амоса? — спросил Алекс, и его улыбка погасла, когда он прочел ответ в глазах Холдена. Он попытался было вернуть в разговор беззаботный тон, но Холдена этим было не обмануть. — Ладно, все это ерунда. Планета под ним взрывается не первый раз.

— Списки погибших только начинают поступать, — сказал Холден. — Ещё слишком рано. Там полный хаос, и это ещё не предел. Но пока Амоса в списках нет.

— Ну так и хорошо. И это, слышь. Это ж Амос. На Земле все умрут, а он, не будь дурак, соберет тела в кучу и залезет по ним на Луну.

— Последний герой, — сказал Холден, но обратно в медотсек он направился, немного подрастеряв жизнерадостность. Наоми исчезла, игла, которая была воткнута ей в руку, осталась лежать на геле кровати, и система медэксперта деликатно настаивала, что кто-то должен принять меры. Холден с грушей чая в руке проверил для начала гальюн и камбуз, а потом решил вернуться в жилые помещения команды.

Она лежала на их кровати, подтянув колени к груди, закрыв глаза, распустив волосы по гелю. Она немного храпела, с таким тихим звуком, словно умиротворенный довольный зверек. Холден поставил чай на стол рядом с ней, чтобы тот дожидался, когда она проснется.

Условно говоря, на палубе царила тишина. Гор Дрога, один из оружейных техников, сидел за пультом и мониторил ситуацию на корабле, слушая что-то мелодичное в своих наушниках. Все, что было слышно Холдену, — это меняющаяся линия басов и случайная, напетая Гором, фраза-другая. Музыка чем-то напоминала французскую, но французской не была.

Свет был приглушенным, и большая его часть поступала от мониторов. У Холдена под рукой не оказалось наушников, поэтому он просто приглушил звук и наблюдал за тем, как Моника Стюарт брала интервью. Человек, с которым она беседовала, находился на станции Лагранж 5, но временные задержки в передаче были отредактированы, чтобы всё выглядело, как будто они находились в одном помещении.

— Нет, меня не удивляет, что АВП предоставит помощь в сопровождении премьер-министра Смита. Фред Джонсон всегда выступал и многие годы принимал деятельное участие в том, чтобы сделать АВП полноценным участником дипломатических переговоров, нередко преодолевая сопротивление внутренних планет. Но как бы то ни было, настоящая ирония, думаю, заключается в том, что сам факт того, что Флот Освобождения осуществил эту серию атак, стал тем катализатором, который укрепил позиции АВП на пути признания его легитимности со стороны Земли и Марса.

Камера переключилась на собеседника.

— Значит, вы не рассматриваете Флот Освобождения как часть АВП?

И снова на Монику. Холден усмехнулся. У нее поменялась блузка между вопросами. Он задался вопросом, какова же настоящая задержка в передаче, прежде чем она редактируется для трансляции.

— Не совсем так. Флот Освобождения интересен отчасти потому, что он привносит радикальную окраску на знамёна АВП. Он представляет собой своеобразную отбраковку элементов, которые препятствовали укреплению репутации Пояса перед внутренними планетами. И не забывайте, что Марс и Земля не были единственными объектами для нападения Флота Освобождения. Станция Тихо — такая же большая история успеха, как и Церера для Пояса, тоже была атакована.

— Но при этом кое-кто из экспертов называет это сменой караула в рядах АВП. Почему вы считаете все это чем-то внешним?

Моника глубокомысленно покачала головой. Это было хорошо отработанное движение, и оно заставляло ее казаться понимающей и вдумчивой, но все еще открытой и приветливой. Во всех ее действиях была изрядная доля артистизма.

— Что ж, Майкл, порой мы придаем большее значение различиям, которые видим сами, чем тому, что есть на самом деле. Мы наблюдаем масштабную перестановку сил с нескольких сторон. Кажется очевидным, что какая-то группа марсианских военных была вовлечена в схемы поставок материального обеспечения для Флота Освобождения, а также что премьер-министр Смит был их целью. Так как нам это назвать, деятельностью группы изменников на Марсе, или внутренней борьбой за власть? На самом деле я считаю, что лучше всего можно описать это как что-то, скорее всего, не относящееся ни к ООН, ни к Марсианской Республике, ни к АВП, а как ту систему, что по традиции объединяет всех перед лицом новой опасности. Вся эта ситуация выросла на почве давнего глубокого конфликта, но здесь вырисовываются совершенно новые линии.

Фред усмехнулся. Холден не слышал, как он подошёл, хоть сейчас он нависал прямо над плечом Холдена. Фред перебрался в кресло напротив, и Холден приостановил просмотр новостей.

— Когда журналисты начинают брать интервью друг у друга, можно считать работу отдела по связям со СМИ успешной, — сказал Фред.

— Я считаю, она проделала большую работу, — сказал Холден. — Она, по крайней мере, пытается представить всё это в контексте, который имеет смысл.

— А ещё она переквалифицировалась в эксперта по моей персоне. А заодно и по твоей.

— Ладно, это уже немного странно. Есть ещё что-то, что мне следует знать?

Фред искоса глянул на Гора, а затем наклонился и постучал по плечу мужчины. Гор снял наушники.

— Сделай перерыв, — сказал Фред. — Мы за всем присмотрим.

— Есть, сэр! — сказал Гор. — Имейте в виду, что близость к короне может нас слегка поджарить.

— Мы будем следить за этим.

Гор отстегнулся и скользнул вниз по лестнице. Фред наблюдал за ним с тоскливой улыбкой.

— Помню, когда-то спускался по лестнице так же. Ещё пару лет назад мог.

— Я тоже разучился.

— Возраст делает нас трусливыми. Или, может быть, это совесть, — сказал Фред и вздохнул. — Инарос и его корабли до сих пор не дошли до орбиты Сатурна, и на внешних планетах расцветает пиратство. Колониальные корабли хорошо снабжены, безоружны, и их очень много.

— Они не готовились к гражданской войне.

— А это гражданская война?

— А разве нет?

— Ну, может и так. Я говорил со Смитом. Думаю, вряд ли Алекс и Бобби могли услышать много из того, чем он был занят на «Бритве»?

Холден подался вперед.

— Нет, не думаю, что они стали бы за ним шпионить. А ты полагал, что они станут?

— Была надежда, что твой человек мог бы. Эта женщина, Драпер, она слишком уж большой патриот. В общем, история Смита, никак пока не подтвержденная внешними признаками, состоит в том, что в командовании военного флота где-то произошел прокол. Может, нашелся кто-то, кто просто продал Инаросу приличный кусок от своей артиллерии. А может, был еще один игрок, который предоставил все бесплатно, в виде обмена.

— На протомолекулу, — сказал Холден. — Вот какая у всего этого была цена, так ведь?

— О пропаже не знает никто, кроме нас с тобой, людей Драммер и похитителя. Я планирую держать это в тайне, пока такое возможно, но когда доберёмся до Луны, думаю, надо рассказать Смиту и Авасарале.

— Конечно же надо, — согласился Холден. — Что мешает им сказать?

Фред моргнул. Когда он рассмеялся, его смех прокатился по палубе, глубокий, гулкий. Смех пришел из самого его нутра, и заполнил собой пространство.

— Как только я подумаю, что ты изменился, ты выдаешь что-то неповторимо джеймсхолденовское. Я никак не пойму, что мне о тебе думать. Вот правда, никак.

— Э-э, спасибо.

— Да пожалуйста, — сказал Фред. — К воротам идут корабли. Марсианские боевые корабли. Если бы кто-то рассказал мне, подчиняются они Инаросу или кому-то еще, он оказал бы мне огромную услугу.

— Например тому, у кого есть образец протомолекулы?

— Я в любом случае хотел бы это знать, на самом деле. Я хочу поговорить с Нагатой.

Атмосфера между ними стала прохладной.

— Ты хочешь допросить ее?

— Да.

— И ты спрашиваешь у меня разрешение?

— Проявляю вежливость.

— Я поговорю с ней об этом, когда она немного поправится, — сказал Холден.

— О большем я и не прошу, — сказал Фред, поднимаясь на ноги. У самой лестницы он остановился. Холден смотрел, как он размышляет, не скользнуть ли вниз, как это сделал Гор. И увидел, как он решил этого не делать. Шаг за шагом Фред спустился на оперативную палубу, закрыв за собой люк. Холден опять включил новости, а потом снова выключил. Его голова была словно набита ватой.

Он так долго был сосредоточен на том, чтобы отвлечься от отсутствия Наоми, что теперь, когда она вернулась, он чувствовал себя почти подавленным. Моника была права. Все изменилось, и он уже не понимал, какое место он во всем этом занимает. Даже если он отвернется от Фреда, Авсаралы, ведения своей собственной политики мелкой знаменитости, то все равно — что может сделать один не связанный ни с кем корабль в этой новой, перекроенной Солнечной системе? Какие-нибудь банки станут платить ему, если он возьмется за перевозку грузов к лунам Юпитера? А колонисты, которые уже прошли через кольца в новые, чужие миры? Сможет ли Флот Освобождения действительно остановить и снабжение их припасами, и поток сырья и открытий, который идет от них обратно?

И более того, атаки казались неизбежными и мелкими. Если бы внутренние планеты поколениями не демонстрировали астерам, что они — расходный материал, тогда, возможно, был бы другой путь… путь, который вел бы их к тому, чтобы как-то приспособить их умения к этой величайшей человеческой экспансии. Путь, чтобы увлечь вперед все человечество, а не только его часть.

И как долго Инарос и люди, подобные ему, смогут удерживать поток колонистов от исхода? Или, может быть, есть еще что-то, какой-то слой плана, который они еще не видели? Эта мысль наполнила его чувством, которое он решил назвать опасением, потому что это имя было лучше, чем «страх».

Монитор прозвенел. Алекс, запрос на соединение. Холден с благодарностью принял вызов.

— Привет, кэп, — усмехнулся Алекс. — Как дела?

— Кажется, неплохо. Просто убиваю время подальше от каюты, чтобы не будить Наоми. Судя по всему, она проспит часов двенадцать-четырнадцать.

— Ты хороший человек, — сказал Алекс.

— А у тебя что?

— Показывал твоему временному пилоту все способы, которыми он мог уделать меня в гонке к «Чецемоке», если бы о них подумал.

— Ты очень любезен, — сказал Холден, думая на самом деле о другом. — Ты где? Я к тебе подойду.

— В инженерном, — сказал Алекс. — И это было бы кстати, потому что я хотел кое-что тебе рассказать. У меня хорошие новости с Луны.