Космопорт был построен в километре от Ловелл Сити около века назад. Теперь он был географическим центром крупнейшего мегаполиса Луны, хотя из космоса этого не скажешь. Луна могла похвастаться лишь малым количеством куполов. Постоянный микрометеоритный дождь проделывал в куполах дыры, сквозь которые выходила атмосфера. Поэтому, как только челнок опустился, единственными видимыми признаками города были немногочисленные точки входа с поверхности и сам космопорт. Конструкция доков уже отличалась от изначального дизайна, но всё ещё была чертовски старой. Настил когда-то был белым. Дорожки стали серыми из-за того, что карты и сапоги годами оставляли на них свои следы. Офис ООН смотрел вниз на длинный зал сквозь изрешечённые окна, а воздух вонял порохом и лунной пылью.

Банда вымогателей появилась в зоне высадки, чтобы посмотреть, как Амос покидает корабль. Он улыбнулся и помахал им. Рико, Цзяньго и Венди он держал поближе к себе, пока они не покинули длинный терминал.

— Германо, — сказал Рико, пожав руку Амосу. — Куда ты теперь?

— В колодец, — ответил Амос. — Вы же, парни, позаботитесь о малышке, так? И удачи с новой работой.

Цзяньго обнял Венди.

— А как же. Се се юсте ха хечо («Спасибо за твою заботу», прим. ред.).

Рико и Цзяньго смотрели на него, будто ожидали чего-то ещё, но Амосу больше нечего было сказать, поэтому он развернулся и ушёл к терминалу для высадки на планету. Зона ожидания размещалась под огромным куполом, сконструированным, чтобы впечатлить туристов. Вся конструкция была под землей, но поверхность от пола до потолка была покрыта экранами с ультравысоким разрешением, показывающими вид снаружи. Холмы и кратеры лунной поверхности растянулись во всех направлениях, но наибольшее внимание привлекал сине-зеленый полукруг, висящий в небе. С этого расстояния он был прекрасен. На темной стороне светились города, словно светлячки. На освещенной солнцем стороне с лунной орбиты почти ничего не было видно. Планета выглядела чистой, нетронутой.

Это была милая ложь.

Казалось вселенской истиной, что чем ближе вы к чему-либо, тем хуже это выглядит. Возьмите самого красивого человека в Солнечной системе, покажите при правильном увеличении, и он предстанет апокалиптическим кратерным пейзажем, навевающим ужас. Так же было и с Землёй. Сияющая жемчужина из космоса, вблизи — разрушенный ландшафт, покрытый клещами, пожирающими трупы.

— Один билет до Нью-Йорка, — сказал он автоматическому киоску.

Посадка на Землю была достаточно быстрой, чтобы никто не попытался обобрать его, что было хорошо. Сам по себе полёт был неровным и сильно укачивал, что было уже не так хорошо. Интересный факт о космосе: он может быть заполнен радиацией, которая убьёт тебя в мгновение ока, если не позаботишься о защите, но, по крайней мере, там никогда не бывает турбулентности. На челноке не было ни одного иллюминатора, но в передней части кабины был большой обзорный экран, показывающий спуск через внешние передние камеры. Нью-Йорк из серого пятнышка вырос до различимого городского пейзажа. Космопорт располагался на искусственном клочке земли, южнее Стейтен-Айленда, и тянулся от серебряного здания почты к обширной сети посадочных площадок и железнодорожных путей, окруженный Атлантическим океаном возле залива Лоуэр-Бей. Крошечные игрушечные кораблики, которые могли бы поместиться в детской ванной, превратились в огромные грузовые корабли, работающие на солнечной энергии и снующие туда-сюда по океанам. При спуске всё казалось чистым и гладким с технической точки зрения.

Это тоже было ложью.

К тому времени, когда челнок приземлился, он был готов попасть в грязь города, чтобы только увидеть что-то честное в себе. Когда он встал в полной гравитации Земли, чтобы выйти из челнока, он ожидал, что будет чувствовать себя не так, подавленно после всех его лет вне Земли. Но правда в том, что глубоко в нём что-то, возможно, на генетическом уровне, радовалось. Его предки потратили несколько миллиардов лет на то, чтобы построить все свои внутренние структуры вокруг постоянной гравитации, и его организм вздохнул с облегчением в удивительной правильности.

— Спасибо, что летели с нашей компанией, — произнесло приятное незнакомое лицо на экране возле выхода. Голос тщательно обработали, чтобы избавить от конкретного диалекта или очевидных гендерных признаков. — Надеемся в скором времени увидеть вас снова.

— Иди в жопу, — сказал Амос с улыбкой экрану.

— Спасибо, сэр, — ответило лицо, глядя ему в глаза. — Транс-Ворлд Интерпланэтари серьезно относится к вашим замечаниям и предложениям.

Небольшая поездка по туннелю от посадочной платформы к зоне встречающих космопорта, и вот он уже на таможенном пропускном пункте в Нью-Йорк, официально ступает на земную твердь впервые за двадцать лет. В зоне встречающих было слишком много людей, тесно стоящих друг к другу. А ниже улавливался слабый, неприятный запах гниющих водорослей и солёного воздуха. Океан просачивался во всё. Запах напоминал каждому проходящему через остров Эллис космической эры, что Земля была абсолютно уникальной для человеческой расы. Место рождения всего. Солёная вода текла по венам каждого, ведь все вышли из того же океана, что находится снаружи. Моря существовали дольше людей, помогали создать их, а потом, когда все они умрут, вода поглотит их обратно.

И это, хотя бы, не было ложью.

— Документы о гражданстве, принадлежности к профсоюзу или какой-либо организации, — сказал скучающий мужчина в будке на таможенном контроле. Казалось, это единственная оставшаяся работа в здании, которую не делают роботы. Компьютеры, видимо, можно запрограммировать делать почти всё, кроме определения сомнительной личности. Амос не сомневался, что всё его тело сейчас просвечивал сканер, измеряя сердечный ритм, уровень потоотделения, частоту дыхания. Но всё это можно подделать с помощью наркотиков или тренировками. Человек же, работающий за стойкой, определяет, не выглядит ли он подозрительно.

— Разумеется, — улыбнулся ему Амос, затем достал свои документы о гражданстве ООН на ручном терминале, а компьютер таможенного офицера подхватил их и сверил с базой данных. Офицер пробежал глазами по экрану, его лицо было невозмутимым. Амос не был дома почти три десятилетия. Он ожидал, что его отведут на дополнительную проверку и тщательно обыщут. Это был бы не первый раз, когда его задницу пытались бы обыскать.

— Порядок, — сказал таможенник. — Хорошего дня.

— И вам того же, — ответил Амос, не до конца скрыв удивление на лице. Таможенник нетерпеливо махнул рукой, чтобы он быстрее проходил вперед. Человек, стоящий позади, громко откашлялся.

Амос пожал плечами и двинулся за жёлтую черту, отделяющую жителей Земли от остальной вселенной.

— Амос Бартон? — кто-то окликнул его. Пожилая женщина в недорогом сером костюме. В таких ходили бюрократы среднего уровня и копы, поэтому он не удивился, когда следующей её фразой было: — Вы должны сейчас пройти с нами.

Амос улыбнулся ей и взвесил варианты. Полдюжины других полицейских в тактических бронекостюмах подходили ближе. У троих были тазеры, ещё трое держали полуавтоматические пистолеты. Ну, по крайней мере, они воспринимали его всерьез. Ему это льстило.

Амос поднял руки над головой.

— Вы поймали меня, шериф. Каковы обвинения?

Офицер в штатском не ответил, а два члена тактической команды завели ему руки за спину и надели наручники.

— Мне любопытно, — сказал Амос, — потому что я только прилетел. И любые преступления, которые я собираюсь совершить, пока лишь в теории.

— Заткнись, — ответила женщина. — Ты не арестован. Мы просто прокатимся.

— А если я откажусь?

— Тогда придётся всё же тебя арестовать.

Отделение полиции порта было практически таким же, как и любое другое отделение полиции, в котором Амосу пришлось побывать. Иногда стены были индустриально-бежевыми, иногда — государственно-зелеными. Но бетонные стены и стеклянные офисы с видом на переполненные каморки со столами на Церере были столь же комфортными, как и на Земле. Даже запах подгоревшего кофе был таким же.

Полицейская в штатском, кивнув дежурному сержанту, провела его мимо и посадила в маленькую комнату, непохожую на комнаты для допросов, к которым он привык. Помимо стола и четырех стульев там был огромный видео экран, занимавший большую часть стены. Полицейская посадила его на стул напротив экрана и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

— Хм, — хмыкнул Амос, задаваясь вопросом, была ли это какая-то новая техника допроса по учебнику. Он откинулся в кресле, чтобы устроиться поудобнее и немного прикрыл глаза после укачивающей поездки на челноке.

— Это что за тихий час? Кто-нибудь, разбудите его, чёрт возьми, — услышал он знакомый голос.

С экрана на него смотрела Крисьен Авасарала, её лицо было в четыре раза больше реального размера благодаря гигантскому монитору.

— Либо у меня вообще нет проблем, либо я в них по уши, — сказал Амос с усмешкой. — Как дела, Крисси?

— Я тоже рада тебя видеть. Назовёшь меня так снова, и я попрошу офицера нежно ударить тебя электрошокером, — ответила Авасарала, но Амос отметил, что уловил намёк на улыбку на её лице.

— Конечно, Ваше Секретарейшество. Это визит вежливости, или?..

— Что ты забыл на Земле? — задала вопрос Авасарала, и все следы юмора исчезли.

— Прибыл почтить память умершего друга. Я забыл подать какие-то бумаги или ещё что?

— И кто же? Кто умер?

— Не твоё собачье дело, — ответил Амос с притворным дружелюбием.

— Разве тебя послал не Холден?

— Неа, — ответил Амос, начиная чувствовать тепло гнева в животе, словно от глотка хорошего виски. Он проверил наручники, рассчитывая шансы их снять и пройти с боем сквозь полную комнату копов. Это вызвало на его лице улыбку, которой он даже не осознавал.

— Если ты здесь ради Мартри, он сейчас не на Земле, — сказала Авасарала. — Он утверждает, что ты избил его до полусмерти в тамбуре «Росинанта» во время обратного полета. Пришёл закончить начатое?

— Мартри первый замахнулся, так что, технически, это была самозащита. И если бы я хотел убить его, не думаешь, что он был бы мёртв? Не похоже, что я перестал его бить из-за усталости.

— Итак. Если у тебя есть для меня сообщение от Холдена, просто озвучь его. Если же Холден посылает сообщения кому-то другому, сейчас же говори, кто они.

— Холден меня не посылал, — ответил Амос. — Разве я не говорил? Такое чувство, будто я повторяюсь.

— Он… — начала Авасарала, но Амос её прервал.

— Он капитан корабля, на котором я летаю, а не хозяин моей грёбаной жизни. У меня есть свои дела, и я приехал с ними разобраться. А теперь либо выдвигайте мне обвинения, либо отпустите.

Амос не осознавал, что Авасарала сидела, подавшись вперед, к камере, пока она не расслабилась.

— Ты, мать твою, серьезно?

— Не припомню, чтобы слыл шутом.

— Ясно. Но ты же понимаешь моё беспокойство.

— Что Холден что-то задумал? Ты знакома с этим парнем? Он никогда не делал ничего секретного в своей жизни.

Это рассмешило Авасаралу:

— Да, это так. Но если он послал своего наёмного убийцу на Землю, мы…

— Погоди, что?

— Если Холден…

— Забудь о Холдене. Ты назвала меня его наёмником. Так вот кем вы меня считаете? Киллером на посылках у Холдена?

Авасарала нахмурилась:

— А разве это не так?

— Ну, по большей части, я механик. Но мысль, что у ООН есть на меня досье, где я значусь как киллер с «Росинанта»? Это довольно круто.

— Ты понимаешь, что твои слова меня совершенно не разубедили?

— Итак, — сказал Амос, пожимая плечами, как землянин, его руки всё ещё были сцеплены за спиной, — мы закончили?

— Почти, — ответила Авасарала. — Что было с остальными, когда ты отчалил? Всё хорошо?

— «Роси» серьезно потрепало на Илосе. Но экипаж в порядке. Алекс пытается возобновить отношения с бывшей. Капитан и Наоми всё ещё довольно регулярно чебурахаются. В основном, всё то же самое.

— Алекс на Марсе?

— Ну, там его бывшая. Осмелюсь предположить, что он туда направляется, хотя, когда я видел его в последний раз, он всё ещё был на Тихо.

— Это интересно, — сказала Авасарала. — Я не о том, что он воссоединяется со своей бывшей женой. Любой, кто попытается это сделать, выставит себя полным придурком.

— Правда?

— Итак, — сказала Авасарала, а затем посмотрела на кого-то за границей экрана. Улыбнувшись и приняв чашку из чьей-то руки, сделала большой глоток и с удовольствием вздохнула. — Спасибо, что встретились со мной, мистер Бартон.

— О, рад был помочь.

— Пожалуйста, с этого момента запомни, что моё имя довольно тесно связано с «Росинантом», капитаном Холденом и его командой.

— И? — сказал Амос, снова пожимая плечами.

— И, — сказала Авасарала, затем опустила свою дымящуюся чашку и снова наклонилась вперед. — Если ты собираешься сделать что-то, что мне придётся потом скрывать, я буду признательна, если ты первым делом позвонишь мне.

— Обязательно, Крисси.

— Серьезно, чёрт возьми, завязывай с этим, — сказала она с улыбкой.

Экран погас, и вошла женщина, которая остановила его в порту. Амос указал на экран подбородком.

— Думаю, я ей нравлюсь.

Вид улиц Нью-Йорка особо не отличался от улиц Балтимора, на которых он вырос. Много высотных зданий, много автоматизированных машин, много людей, разделенных на две группы: те, кому есть куда пойти, и те, кому нет. Работники, бегущие из общественного транспорта к офисным зданиям и обратно после окончания смены. Покупают барахло у уличных торговцев, хвастаясь фактом наличия валюты, что было знаком статуса. Те, кто просто плыли по течению и торговали через бартер, жили на излишках производства и поддерживали, как могли, всю эту незаконную отрасль, которая была слишком незначительной, чтобы правительство обратило внимание.

Была и третья группа людей, скользящая среди остальных, как среди призраков, невидимая для всех, кто не из их мира. Те, кто жили в трещинах. Воры, ищущие легкую добычу. Наркобарыги, мошенники и проститутки любого возраста, пола и сексуальной ориентации. Люди, среди которых был когда-то и Амос. Барыга на углу заметил его взгляд и нахмурился, смотря на Амоса и не узнавая. Это не имело значения. Он бы не пробыл в городе столько времени, чтобы они сообразили, как именно он вписывается в их экосистему.

Пройдя пару часов, привыкнув к ощущению силы тяжести и бетона под ногами, Амос остановился в гостинице, которую он выбрал наугад, и зарегистрировался. Одна вещь в нём изменилась, и это были деньги. Полёт на «Росинанте», несмотря на все его опасности и драматизм, оказался выгодным предприятием. С полученными деньгами Амосу не пришлось беспокоиться о том, сколько будет стоить гостиница; он просто попросил комнату и сказал своему терминалу заплатить за всё, что отель предъявил ему.

Он долго принимал душ. Лидия смотрела на него из зеркала в ванной, когда он чистил зубы и сбривал короткую щетину, растущую на голове. У него было ощущение ритуала. Подобно приготовлениям, проводимым святым человеком перед совершением какого-либо священного обряда.

Когда закончил, он сел голым посреди огромной кровати и посмотрел на некролог Лидии.

ЛИДИЯ МААЛУФ АЛЛЕН СКОНЧАЛАСЬ В СРЕДУ 14-ГО АПРЕЛЯ В…

Аллен. Амос не знал этой приставки к фамилии. В качестве псевдонима это был так себе вариант, поскольку он всегда знал её как Лидию Маалуф. Значит, не псевдоним. Фамилия мужа? Это было интересно.

ОНА ПРОЖИЛА ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ СО СВОИМ МУЖЕМ, ЧАРЛЬЗОМ ДЖЕЙКОБОМ АЛЛЕНОМ…

Где-то через десять лет после того, как он ушёл, Лидия вышла замуж за человека по имени Чарльз. Амос прощупал эту идею, словно рану, когда проверяют, не заражена ли она. Чтобы узнать, будет ли больно. Единственной реакцией, которую он обнаружил, было любопытство.

ОНА ТИХО СКОНЧАЛАСЬ В СВОЁМ ДОМЕ В ФИЛАДЕЛЬФИИ, С ЧАРЛЬЗОМ РЯДОМ С НЕЙ…

Чарльз был последним, кто видел её живой, а значит, он был первым, кого Амосу нужно было найти. После нескольких перечитываний некролога он зашёл на сайт пассажирских перевозок и забронировал билет на ночной скоростной поезд к Филадельфии. Затем он лёг на кровать и закрыл глаза. Он чувствовал странное волнение от мысли, чтобы встретиться с мужем Лидии. Словно её семья была и его, а Чарльз был человеком, которого он должен был знать, но с которым только сейчас познакомится. Сон ускользал от него, но мягкая кровать расслабляла напряженные мышцы спины, и последние признаки тошноты от поездки на челноке прошли. Путь был ясен.

Если Лидия действительно умерла в своей постели с любящим мужем рядом с ней, тогда он встретится с этим человеком. Посмотрит дом, в котором она жила. Положит цветы на её могилу и скажет ей последние слова. Если нет, он убьёт некоторых людей. Эта перспектива будоражила его больше, чем другая. Но любой исход его устраивал.

Он провалился в сон.