"... и если вы откажетесь развернуться, - сказал Генеральный секретарь Ли, - мы будем вынуждены ответить силой. Дальнейших предупреждений не будет".
- А он смотрится хорошо, - сказал Лаффлин. - По-государственному.
Драммер подумала, что он смотрится печально, что на самом деле было довольно ясно, учитывая все обстоятельства. Казалось, что приближение перспективы потери жизни, двигает шкалу его настроения вниз. Она была совершенно уверена, что если бы она делала объявление, она выглядела бы злой. Или испуганной. Или на грани психоза, вызванного недостатком сна.
Она вернулась к проигранному сообщению, и просмотрела его снова. Линия была прочерчена, и каждый знал что она значит. Точка Левктры, 2,1 АЕ от Солнца. Согласно законам астероидной добычи, и вековым прецедентам, Сердце Бури находилась внутри Пояса астероидов. Приближаясь к невидимой границе в космосе, не промаркированной ничем, кроме веры людей в собственные условности. И этой веры было достаточно.
Объединенный флот коалиции и её союза, без дураков, ускоряясь и оттормаживаясь, стягивался к этой позиции. Двести тридцать семь кораблей, начиная от Городов в пустоте, и заканчивая патрульными яхтами. Все, на чем было оружие, сейчас было разбросано на плоскости, образованной искривленной параболой, с фокусом на пересечении с курсом Бури. Корабли на ее стороне, могли смещаться и уклоняться, но все, сказанное Генеральным секретарем, было не для них, это предназначалось только для новостных лент и потомков. Любой, у кого была карта, и половина семестра военной истории в образовании, мог сделать точные выводы без него.
Она задавалась вопросом, увидит ли это Саба там, на Медине. Она задавалась вопросом, жив ли он еще. На ее отчаянный запрос об исчезающем времени не было ответа, а Буря явно игнорировала все предупреждения коалиции. Драммер исходила из оптимистичного предположения, что Кэмерон Тур был прав, - что лаконианцы не посмеют использовать свой магнитный луч, из-за опасения перед его таинственными побочными эффектами, - но ожидала, что время запнется, остановится, и вернется обратно, когда от флота останутся только обломки.
Если она умрет здесь, увидит ли это Саба? Покажут ли официальные лаконианские новостные ленты, как они скажут свое последнее прости-прощай?
Лаффлин переключил дисплей в режим тактической карты - сотни зеленых точек, которые были их флотом, включая ту, что была Народным Домом. И единственное оранжевое пятнышко, которое было их гибелью. Такой образчик абстрактного искусства мог бы разработать студент с начальных курсов университета. Если бы ей когда-нибудь пришло в голову придумать визуальное отображение для чего-нибудь, обреченного на провал, это было бы маленьким, светящимся пятнышком оранжевого цвета.
Но пока...
В то время, когда она еще работала по контракту службы безопасности, она увидела где-то интервью со старым, улыбчивым имамом, имя которого не запомнила. Но одна вещь, сказанная им, запала ей в память: "Я человек. Все, что случается с людьми, может случиться и со мной." Все последующие годы, это воспоминание периодически успокаивало ее. Или предупреждало. Люди влюбляются, так что может быть, и я смогу тоже. Люди находят работу, так что, возможно, я тоже найду. И люди болеют. С людьми случаются несчастные случаи. И теперь, она полагала, война и история разделяла людей с их семьями. И то же, конечно, могло произойти с ней. Даже когда они выиграют, будет ли это значить, что она снова проснется рядом с Сабой? Было так много вариаций победы и поражения.
- Они так самоуверенны, не правда ли? - сказал Лаффлин, откидываясь на спинку кресла. - Это невероятно.
- Полагаю, что да, - ответила она. Она не знала, в каких дебрях блуждал его ум, но явно не в тех же самых, что ее собственный. - Вам наверное, пора выдвигаться к транспорту.
Улыбка Лаффлина была печальной. - Вы ничего не хотите со мной передать?
- Нет, - ответила Драммер. - Все, что нужно будет сказать, я скажу после.
Или она уже ничего не скажет. Эта часть была понятна и так.
Как и в случае с Палладой и Независимостью, план заключался в эвакуации гражданского населения, до того как начнется насилие. Последние дни, корабли постоянно стыковались с Народным Домом, забирая с него семьи, которые жили там годами, отправляя их на Марс и Землю, на Луну, на станции Лагранжа, или в любую другую дыру из тысяч, разбросанных в космосе, которые все еще были способны удерживать воздух. Прогулка в доки с Лаффлином, была похожа на прогулку по кладбищу. По широким, изогнутым залам, которые должны были быть заполнены людьми. С музыкой и голосами, которые должны были эхом разноситься по общим паркам, станциям трубы, докам. Даже воздух теперь пах по-другому, был более спертым и затхлым, потому что рециркуляторы гасили свою мощность, чтобы соответствовать уменьшающейся нагрузке.
Она отдавала Лафлину должное, он остался почти до конца. Большинство политических фигур коалиции из его команды, сбежали среди первых, сразу после семей с детьми. Очереди беженцев, ожидающих эвакуации, теперь состояли только из пожилых людей. Персонал и граждане, не имеющие навыков, способных помочь в битве, с небольшими сумками, плавающими рядом с ними. Многие из них со спальными мешками. Как будто они собирались вернуться обратно в скором времени. В этой очереди было много смеха, и над ней витало чувство ожидания, больше похожее на лихорадку.
Часть ее хотела остановиться, обменяться рукопожатиями, взять для себя немного этой яркой, дрожащей энергии, но Драммер и Лаффлин даже не притормозили. Должность все еще обязывала ее соблюдать некоторые приличия. В административной зоне ожидания, не было недостатка в грушах с кофе или ликером, там все еще были живые растения на стенах, мягкая музыка и светодиодные фонари, спектр которых соответствовал утреннему свету ранней весной. По крайней мере, так ей говорили. Не то чтобы весна была концепцией, с которой она была хорошо знакома на протяжении ее жизни. Но это все-равно было мило.
Авасарала плавала в невесомости, в белом сари с золотым поясом. Драммер восхищала способность старой женщины носить такую одежду, и выглядеть при этом достойно. Не многие Земляне могли похвастаться таким.
Она коснулась плеча Лаффлина. - Вы не извините меня?
- Разумеется, Госпожа Президент, - сказал он. - С нетерпением буду ждать встречи с вами, на разборе полетов после всего этого.
- Я тоже, - ответила Драммер.
Авасарала кивнула, когда Драммер скользнула ближе к ней, ухватившись за поручень, чтобы погасить инерцию.
- Тоже улетаешь? - спросила Авасарала. Ее голос оставался осторожно нейтральным.
- Нет, - ответила Драммер. - Остаюсь здесь.
- Ну и дура, - вздохнула старушка, - но если уйдешь, тоже ей будешь. Это был бы замечательный мир, если бы в нем всегда существовал хотя бы один правильный ответ, вместо целой корзины херовых вариантов.
- Вы в порядке? - спросила Драммер.
Авасарала отмахнулась вместо ответа, и протянула руку к поручню, чтобы стабилизировать себя.
- Вот, пытаюсь решить, мы абсолютно точно проиграем, или определенно победим, - сказала она. - Меняю решение примерно каждые десять минут.
- Там один корабль, который не имел возможности пополнить запасы несколько последних недель, - сказала Драммер. - И уже прошел через одну битву. И к этой его штуковине, отключающей-людей-на-время, мы на этот раз готовы. Автоматизированные системы выведены на полную мощность. Возможно, нам еще придется поумнеть, до того, как появится следующий такой же, но что бы ни случилось, мы будем продолжать стрелять, пока от этого корабля не останется облако из сложных молекул и сожалений.
- В эти десять минут, - сказала Авасарала, - я нахожу этот аргумент убедительным. А в следующие, я вспоминаю что его отправил Дуарте, и начинаю бояться. - Она покачала головой. - Кто знает? Этот сукин сын заперся в своей персональной системе, еще до того, как Свободный флот получил причитающееся. И довольно ясно, что он там терся обо все артефакты, которые нашел. Может быть, это лишило его разума.
- Это не меняет того, что нам предстоит сделать, - сказала Драммер.
- Не меняет, - согласилась Авасарала. - Ненавижу эту часть. У тебя есть четкий преемник? Сантос-Бака пошла ко дну со своим судном, и даже если ты превратишь этого уродливого мудака, похожего на корабль, в шлак, один из ублюдков коалиции, скорее всего, может бросить что-нибудь в неправильном направлении. И в самом плохом случае, последнее, что нам будет нужно, - это долгая, сердитая встреча комитета, где каждый будет вопить, что ракушка вождя теперь у него.
Драммер почувствовала вспышку раздражения, но оттолкнула ее. Старушка не пыталась оскорбить. Она просто металась вокруг, пытаясь найти хоть что-нибудь, что все еще могла контролировать.
- У нас есть устав, - сказала Драммер. - И это не имеет значения. Если я поймаю случайную торпеду, руководство перейдет к Альбину Назари.
- Этому нытику? Он уже начал осваиваться в кресле Сантос-Баки, а теперь получит еще и твое? Это будет похоже на управлением механическим погрузчиком пятилетним ребенком.
- Я буду мертва, - сказала Драммер. - Так что мне похер.
Смешок Авасаралы был коротким, и на удивление, радостным.
- У меня нет к тебе неприязни, Камина. В эти дни я ненавижу почти всех, но не тебя.
- Не собираюсь я делать Назари главным, - сказала Драммер. - Я собираюсь победить.
В схеме битвы, Народному Дому отводилось много ролей: линкор, медицинское учреждение, порт и снабжение. На все это город был способен. На дисплее он выглядел немного бледнее, чем остальные зеленые точки союзников. У Стража Ворот была зеркальная позиция. Два великих города союза, замедляли раскрутку барабанов, включали тягу, и шли в битву, являясь ориентирами для флота. Города, ставшие боевыми кораблями.
- Кофе? - спросил Вон, но Драммер отмахнулась.
Контрольный центр был освещен, как театр, - свет был приглушенным и теплым, с тактическим дисплеем в многосетевом голографическом исполнении. Драммер участвовала в других битвах. И еще больше битв она изучила. Но она еще никогда не видела, чтобы столько огневой мощи было сосредоточено на одной цели. Она была уверена, что такого вообще никогда не было.
Она пристегнула себя к амортизатору, проверила систему подачи сока. Шансы, что Народному Дому придется войти в ускорение, были не велики, но если это произойдет, она будет готова. Вся область битвы была диаметром меньше трех световых секунд. Восемьсот пятьдесят тысяч километров между самыми дальними кораблями коалиции, воздушный шарик, вмещающий триста квадриллионов кубических километров пустоты, с несколькими сотнями кораблей, внутри его поверхности. Если бы она была в скафандре, и могла выглянуть, факелы приводов флота невозможно было бы различить среди звезд. Это была самая плотная боевая формация за последние десятилетия - а может быть, и вообще - и она не смогла бы разглядеть своего ближайшего союзника невооруженным глазом.
- Противник пересек Точку Левктры, - сказал техник, его голос был спокоен.
- Корабли коалиции открыли огонь?
- Да, мэм.
- Тогда давайте мы тоже начнем, - сказала она.
Она хотела почувствовать пульсацию рельсовых пушек, вибрацию огня ОТО, но Народный Дом был огромной структурой. Ее дисплей показывал ей, что их орудия открыли огонь, но в комнате по-прежнему было тихо. Сотни других кораблей делали тоже самое в этот момент. Десятки тысяч вольфрамовых снарядов рванулись в по траекториям в нетривиальные сектора в дуге обхвата. Потребуется меньше минуты, чтобы они сошлись на Буре, расходясь и рассеиваясь, чтобы сделать ее уклонение трудной задачей. Трудной, но не невозможной.
- И враг уклоняется, - сообщила техник слежения, ее голос был резким.
- У нас есть картинка?
В ответ она перекинула живой канал. С секундной задержки. Может, двумя. Едва ли больше. Они были так близко, что могли говорить в реальном времени. Было очень неуютно находиться так недалеко от Бури. Но она была там, странная органическая форма, яркая, подкрашенная тактической подсветкой. Выхлопы реакционной массы выстрелили с одной ее стороны, слегка корректируя ее курс.
- Корректируется по новому вектору, - отчиталась оружейная станция. - И стреляет. Силы коалиции запускают торпеды.
- Делайте тоже самое, - сказала Драммер. Она проверила время. Прошло три минуты. Она взяла под свой контроль визуальный дисплей, приблизила шкуру вражеского корабля. Она не выглядела как поверхность, покрытая листами обшивки. Это было больше похоже на единую узорчатую кожу. Она вызвала тактический слой, и добавился десяток точек, которых не было в реальности. Приоритетные цели, уязвимые места, которые Буря не могла зарастить обратно, или по крайней мере, делала это не быстро. Дюжина тщательно нанесенных отметок, ради обнаружения которых погибли Сантос-Бака и Независимость.
- Давай, - сказала она, желая, чтобы ракеты ударили быстрее.
- Враг запустил ОТО, - сказал техник.
- Покажите, - сказала Драммер, и Буря почти скрылась в облаке трасс. Информационное поле было слишком перенасыщено, чтобы выделить ракеты, потоки огня ОТО, прямые следы выстрелов рельсовых пушек.
- Линейный корабль коалиции Фредерик Льюис сообщает о попадании, - сказал Вон.
- Ты теперь работаешь на коммуникации? - спросила Драммер. - Кто принесет мне мой кофе?
- Они сбросили ядро, - сказал Вон, игнорируя ее.
Немного дернулся подбородок, и Драммер потребовалось полсекунды, чтобы понять причину. Одна из отметок на Буре замигала - система сообщала о ракетном ударе, и ракеты захватили цель. Облако пламени ОТО стало более тонким. Любой корабль, который был известен Драммер, любая станция, о которой она когда-нибудь слышала, с этого момента сводились к металлическим обломкам и хлопьям кружева. Единственное, что по ее мнению, могло бы противостоять такой атаке, это поверхность планеты. Даже тогда, города на ней были бы стерты в пыль тем, что было запущено за последние пятнадцать минут. Уже шестнадцать. Все было так быстро. Обычно проходили часы между запуском, и отчетом о захвате цели. Но это была другая битва. В ней не было никакой утонченности. Только жестокое, непрерывное насилие.
Узел в ее горле был напоминанием о Палладе. Чем сильнее они давили на Бурю, тем больше Драммер боялась появления магнитного луча. Если лаконианцы выстрелят им по Народному Дому, она не проживет достаточно долго, чтобы увидеть, как их разорвет. И если временной глюк произойдет снова... ну, обсерватории на Земле и Марсе смогут получить больше данных о том, сколько времени потребуется противнику, чтобы перезарядить эту треклятую вещь.
Но они все еще не использовали его. Может быть, временной глюк был ее чертовым счастливым случаем. Вселенная задолжала ей хотя бы маленькую порцию удачи.
Еще два попадания по Буре. Она смещалась, стреляла факелами маневровых двигателей, уклоняясь от приближающегося огня. Еще пять кораблей коалиции получили критические повреждения, или превратились в яркую пыль, слишком далекую, чтобы увидеть. Буря уворачивалась и танцевала. Темные царапины на ее боку очерчивали следы попаданий ракет и выстрелов рельсовых пушек. Большинство отметок исчезали, но далеко не все.
- Потратили две трети боезапаса рельсовых орудий, - объявил оружейный техник. - Продолжать огонь?
- Да, - ответила Драммер. - Когда закончится, заряжайте в установку стулья. Мы будем стрелять в эту штуку, пока не дойдем до подушек и пива.
- Понял, мэм, - сказал оружейный техник. Она слышала улыбку в голосе. Она тоже чувствовала это головокружительное ощущение, что даже если они побеждают уродливо, они, по крайней мере, побеждают.
На дисплее Буря смещалась и изворачивалась, словно рыба в баке. Из-за органических кривых ее конструкции, было сложно не думать о ней как о животном. Хищник с верхушки пищевой цепи, удивленный тем, что его превзошла собственная добыча. И там было еще что-то...
- На корме. Третья контактная отметка. Это что, газовый шлейф?
Техник наблюдения перебрала полдюжины срезов спектра менее чем за секунду.
- Так точно, мэм. Похоже, Буря вентилируется, сбрасывая атмосферу.
- Корабль коалиции Губернатор Кнайт запустил ядерные торпеды высокой мощности, - сказал Вон.
Драммер откинулась в амортизаторе. Ожидание сказывалось скованностью в ее горле и руках. ОТО Бури еще не были полностью выведены из строя. Еще оставался шанс, что они смогут сбить торпеды, пока те не подойдут достаточно близко, чтобы подорваться. Секунды растянулись в минуты. Ее шея ныла от напряжения, она всматривалась в дисплей.
Вспышка взрыва ослепила сенсорный массив. Радостный рев раздался со всех сторон комнаты контроля.
- Один есть, - сказала она себе. - И шли бы вы все нахер вместе с ним.
Это был еще не конец. Лакония оправит другой корабль вслед за этим. Флот, в следующий раз. Союзу и коалиции придется стать намного умнее. Но теперь они знали больше - о том, как функционируют вражеские корабли, как они маневрируют в бою и, самое главное, как их можно уничтожить.
И ей придется ожидать репрессий. Решив отправить последнее, отчаянное послание, она явно дала понять лаконианцам, что у нее по прежнему есть союзники в Медине. В тот момент выбор казался правильным и очевидным. Но она просто указала на Медину со словами: "Ищите моих людей здесь". Возможно, это убило Сабу и его команду.
Это была проблема следующего дня. Трагедия, с которой ей придется столкнуться, когда она сможет с этим что-нибудь сделать, и не раньше. Было слишком много другого, что нужно было сделать здесь и сейчас.
- Отправьте сигнал возвращения всем транспортным судам, и приготовьте доки, чтобы вернуть всех домой, - сказала она. - Это будет долгая пара недель, люди. Но мы определенно, с ними справимся.
Еще один рев, еще громче. Они все так жаждали победы, что были пьяны от нее. Как и она сама.
- Мэм? - сказала техник наблюдения, голосом, похожим на льдинку, брошенную в сауну.
Сенсорный массив завершил перезагрузку. И Буря по-прежнему была там, где была, не рассеянная на атомы. Жуткие синие пятна танцевали, создавая линии, похожие на вены под кожей корабля, яркие, но скрытые под ней. Ядерные ракеты коалиции, могли даже не достичь ее поверхности, прежде чем взорваться, но огненного шара должно было хватить, чтобы уничтожить всё что угодно. Или по крайней мере, всё, что было известно Драммер.
- Они выпустили ракеты, мэм, - сказала техник наблюдения.
Они знали. Лакония знала, что они столкнутся с ядерными торпедами. И теперь все, во всех колониальных мирах, увидят, что этого недостаточно, чтобы убить их корабли. Возможно, все это было ради этого момента.
- Тактический дисплей. - сказала она. - Дайте мне тактику.
Дисплей дрогнул и сместился. Теперь оранжевая точка была в центре свалки, которую они устроили для того, чтобы уничтожить ее, и она все еще не была уничтожена. Даже с учетом ее тактических маневров, общий курс в направлении внутренних планет не изменился.
И повсюду вокруг нее, ярко-зеленые точки начали вспыхивать и гаснуть.