Упряжь Бобби состояла из трех магнитных замков размером с ее ладонь, и двух полос из тканого нейлона, которые выглядели так, будто когда-то в прошлом они были зелеными. Базовое оборудование для обеспечения безопасности, стандартное на любом судне, в любом доке, на любой станции вне гравитационного колодца. Попытка представить, работает ли оно, была похожа на попытку предположить, что будет, если со следующим шагом она провалится сквозь атомы палубы.

- Думаешь, эти штуки будут держать? - спросила она. Ее радио было настроено на широкое вещание с такой слабой силой сигнала, что его могла бы заглушить и толстая футболка. Амос, рядом с ней, оглядел длинный изгиб поверхности Грозового Шторма. Выражение его лица пряталось внутри его шлема, но в его тоне сквозил фатализм.

- Если нет, это будет странный день.

Поверхность корабля не была похожа ни на что, виденное Бобби раньше. Граненая как драгоценный камень, без выступающих пушек ОТО, или сенсорных массивов. Розовый и голубой казались меньше похожими на цвет самого материала, чем на преломленный свет, отражаемый поверхностью. То, как свет вел себя, попадая не нее, было намного страннее обычного избирательного поглощения. Тьма медленной зоны была глубока. Ее шлем должен был усиливать все, на что попадало сияние инопланетной станции. Он даже снимал ограничения человеческого глаза, перетягивая ультрафиолетовое и инфракрасное излучение в видимый диапазон, чтобы предоставить больше возможностей для работы. Это всегда было так, но сейчас ожидание - на отрытом месте и в неопределенности - заставляло цвета казаться зловещими.

Несмотря на то, что поверхность корабля выглядела как кристалл, она была мягкой, и о ней хотелось думать как о пене. Но на самом деле, это напоминало ей кожу. Магнитные замки держали ее на поверхности в подобии грубой, неудобной колыбели, и могли удержать тогда, когда корабль придет в движение. При условии, что магнитные замки вообще будут держать. Красное свечение, которое указывало на то, что они надежно примагничены, было сплошным, но ей то и дело казалось, что она замечает в них янтарное мерцание. Остальные десять членов их команды проникновения, помимо нее и Амоса, использовали то же оборудование. Низкопробные вакуумные костюмы. Ни у кого из них не было никакой более надежной брони, чем подкладка сварщика. И они больше походили на уборщиков, чем на военную силу. Её беспокоило, насколько верным может оказаться такое впечатление, но только во вторую очередь после беспокойства о прочности сцепления замков. Если Шторм отчалит от доков, а их оставит плавать позади, как ошметки слезшей змеиной кожи, Алексу придется решать проблему столкновения с эсминцем противника самому. И, вероятно, тогда они все умрут. Без всякой пользы.

- Я очень надеюсь, что они будут держать, - сказала Бобби.

Поступило зашифрованное оповещение. Бобби потыкала в панель управления на своем предплечье. Когда раздался голос Алекса, у него был такой явный тягучий выговор выходца из Долины Маринер, что становилось ясно, что он напуган просто до усрачки, но вместе с этим испытывает некоторую эйфорию от страха.

- Это Алекс Камаль с Росинанта, приветствую всех своих друзей, семью и все корабли в море. Мы начинаем это родео. Отрываюсь от стыковочных зажимов через десять. Девять…

- Собрались, - сказала Бобби. - Мы не знаем, как быстро все завертится.

Она ухватилась за нейлоновые шлейфы, отслеживая их натяжение, и стала ждать, когда Грозовой Шторм покинет порт.

Чтобы добраться до места, они карабкались через лифтовую шахту, которая проходила по всей длине станции от командной палубы на носу до инженерной палубы на корме. Они двигались быстро, скользя в сантиметрах над поверхностью станции. Остальные пересмеивались, пока Бобби не напомнила им, что маломощная радиопередача, это совсем не тоже самое, что радиомолчание, и вежливо предложила всем заткнуться нахер, вместо того чтобы нарываться на то, чтобы всю команду поубивали. После этого она осталась наедине со звуком собственного дыхания, запахом старой резины, и чужого пота. Алекс был справа от нее, Амос слева, а доки, ощетинившиеся пристыкованными кораблями, в четверти клика перед ними. А дальше, только чернота медленной зоны, да убийственное ничто позади врат.

Барабан вращался под ними. Шрамы и повреждения от кратковременной битвы со Штормом по-прежнему были видны в почерневших царапинах, и ярких заплатках пены. За свою жизнь, Медине пришлось более чем изрядно позализывать свои раны, и сегодня не обещало стать более приятным.

Они засветили каждый трюк, который имелся в рукаве у подполья Сабы. Украли сварочные установки, распаковали скрытые тайники оружия, скомпрометировали шахту доступа, через которую вышли. С тех пор, как лаконианцы прошли через врата, умные люди, знакомые со станцией, создавали планы ради такого момента. Может быть даже до всего этого, когда некоторые из них еще были контрабандистами.

Когда они прошли край барабана, Алекс отделился. Он должен был проделать почти треть пути против вращения прочь от Шторма, чтобы добраться до Росинанта. Она сказала себе, что это не последний раз, когда она его видит, будто зная, что это правда. Затем, резко взмахнув кулаком, направила штурмовую команду к темной, нечеткой фигуре эсминца.

План заключался в выманивании Грозового Шторма со станции. Как только он сойдет со стыковочных зажимов, и новые солдаты не смогут попасть на борт, Бобби и Амос пробьют корпус, возглавят штурм, и уберут Шторм с игровой доски. Независимо от того, взорвут ли они его реактор, саботируют или перехватят управление, направить его в небытие между вратами станет их главной задачей, как только она окажется внутри. Без уверенных знаний о внутреннем строении корабля импровизировать было лучшей идеей, чем притворяться, что она может составить хороший план.

Второй задачей станет вывести ее людей со Шторма, дав им возможность безопасно подняться на борт одного из убегающих кораблей. И последней задачей станет собственное спасение.

Алекс досчитал до нуля, и Бобби показалось, что она почувствовала небольшую вибрацию, дошедшую через корпус Шторма, в момент когда Роси оторвался от причальных зажимов, и вырвался из доков, используя тело станции как прикрытие. Два из ее магнитных замков мигнули янтарем, и благополучно вернулись к красному.

Это был день, вмещавший в себя множество способов умереть. Как и Алекс, она не могла удержаться от ухмылки. Возможно, это была общая марсианская черта. Она оставалась собранной, продолжая ждать - ноги упираются в корпус, колени подогнуты. Минуты растягивались. Запустился вентилятор шлема, обдав прохладой ее лоб. Значит, она начала потеть.

- Ты как там в целом, Бабс? - спросил Амос. Из-за радиотрансляции его голос звучал так, словно он находился на расстоянии в пол-клика, и шептал.

- У меня все будет в порядке, когда они поведут этот корабль из дока.

- Ага. Они же не прыгнут прямо в бой, а?

- Мы надеялись поймать их на разгоне.

- Правда, - согласился Амос. - И все еще надеемся.

- Может они еще не в курсе. - вклинился еще один голос.

А может, они ждут, когда на борт прибудет побольше войск, подумала Бобби, а Грозовой Шторм рванулся в черноту, дернув и туго натянув нейлоновые полосы.

Они запустили маневровые двигатели. В пятнадцати метрах ниже их позиции, фонтан перегретых испарений выстрелил, толкая эсминец в быстрый разворот. Казалось, он вырвался ниоткуда, как будто двигатель прятался под странным неметаллическим покрытием корпуса, пока не понадобился. Хорошо, что они не расположились там, иначе весьма вероятно, кого-то из них уже оторвало бы от корабля, и сварило заживо.

Шторм накренился. Рокот двигателей передался по её ногам. Медина отвалилась в сторону, словно ее уронили. Полыхнул факел основного привода Шторма, и корабль прыгнул вперед. Только четверть g. Без риска расплавить Медину в шлак. Тем не менее, было немного жутко видеть, как ее тень растянулась перед ней далеко по обшивке корабля. Как напоминание о том, что если она сорвется, она умрет в огне.

- Амос, - сказала она. - Проделай нам дыру.

- Я вижу, ты пришел по мою душу, - заревел Алекс. - Но тебе не поймать Роси, приятель. Мы просто слишком круты для тебя.

- Алекс, слезь с этого канала, - крикнула она, и тут же вспомнила, что ее сигнал слишком слаб, чтобы он услышал. Она покачала головой, надеясь, что он не слишком сильно будет их отвлекать.

У Амоса была с собой сварочная горелка, с примотанным к ней источником питания. Тащить сварочник с двумя сломанными ребрами, должно было быть чертовски болезненно, но ничто в его движениях не выдавало эту боль. Её собственный треснувший копчик тоже не прибавлял комфорта. Они нанесли себе много вреда, зайдя так далеко. Ей нужно было убедиться, что это никак не изменит ситуацию. Боль была всего лишь способом ее тела сообщить ей о чем-то. Она вполне могла игнорировать эти сообщения. Амос подвел конус горелки к корпусу, и все стало ярким. Искры были похожи на поток, утекающий назад от них, следуя изгибу корпуса, и исчезая за его краем, словно притянутые гравитацией, а не только разворотом корабля.

- Приготовить оружие, - рявкнула она, и выслушала подтверждения остальных. Если бы у эсминца была структура с двойным корпусом, которой обладали все марсианские корабли, то прорезать себе путь сквозь обшивку, стало бы только первым их шагом. И этот момент был критическим. Внутри они могли уже повредить корабль, но и защититься там было непросто, и, даже без отправки внутрь экипажа Шторма, тактика вроде заполнения межкорпусного пространства водородом и кислородом, могла бы вывести из строя всю её команду без риска для противника. Каким бы ни был соблазн, она должна была пробиться внутрь самого корабля, и...

- Хм, Бабс? Это пиздецки странно.

Амос застыл настороженно. Вырез, прорезанный горелкой, был яркой линией в корпусе, длиной в полметра. Полметра, которые быстро сокращались.

- Что за дела?

- Помнишь ту тему, когда выглядело так, что корпус мог сам себя ремонтировать? Вот сейчас это и происходит.

- Это станет для нас проблемой?

- Да, - сказал Амос. - Я бы сказал, это все усложняет.

Шторм качнулся под ними. Пламя привода стало ярче, Шторм набрал скорость. Ускорение туго натянуло ремни, а протуберанцы по краям ядерного факела окончательно погасли. Два крайних замка упряжи Бобби замерцали янтарем и сместились по корпусу на несколько сантиметров, прежде чем снова покраснели, и остановились. Этот краткий момент привел к адреналиновому удару, пробежавшему через все ее тело. Ее сердце заколотилось у нее в ушах. Ее голос остался спокойным, как будто говорил кто-то другой.

- Есть какие-нибудь светлые мысли?

- Ну-ка дай-ка попробую кое-что, - сказал он, приседая на корточки.

Он стал резать снова, но по более плотной дуге, пытаясь сделать не дыру, в которую они могли бы пролезть, а отверстие поменьше. Когда он закончил круг, то ударил в него кулаком, протолкнув небольшой кусок материала корпуса во внутреннее пространство корабля. Вырезанное отверстие сразу начало затягиваться, но Амос продолжал подрезать его по краям. Он расширял дыру все больше и больше, несмотря на то, что она пыталась закрыться. Его движения были быстрыми, и эффективными. Он не замедлился, даже когда корабль взбрыкнул и провернулся под ними, яркий пример того, как физический труд, выполняемый на протяжении всей жизни, может стать изящным. Бобби знала, что если бы попробовала сделать тоже самое, ничего бы не вышло, но у Амоса диаметр отверстия рос.

- По краям немного подгорит, - сказал Амос. - С этим ничего поделать не могу.

Голос Сабы бормотал где-то в ухе у Бобби. Группы реагирования десантников добрались к камерам изолятора. Время выводить из строя наших маленьких друзей.

- Чем раньше начнем, тем лучше, - сказала Бобби.

- Тут ты не ошибаешься, - сказал Амос. Он начал дышать с беззвучным присвистом сквозь зубы. - Мне придется продолжать это занятие без остановки, пока ребята будут проходить.

- Да ну нахер, - сказал кто-то из их команды. - Не улыбается мне, чтобы меня располовинило и туда и сюда.

Бобби повернулась к солдату.

- Ты сделаешь, как тебе скажут, или я башку тебе прострелю в назидание другим, - сказала она, по ее мнению, даже более вежливо, чем мужчина заслуживал. - Давай к дыре. Пойдешь на счет раз. Три... два...

Мужчина нырнул, и в процессе Амос обрезал его нейлоновую упряжь. Отверстие не затянулось поперек него, только потому, что Амос продолжал непрерывно подрезать края.

- Следующий пошел, - сказала Бобби, указывая на ближайшего солдата. - Ты. Три. Два. Один.

Снова и снова Бобби проталкивала еще одного из своих людей через проплавленную в корпусе дыру. Оставшиеся магнитные замки скопились вокруг нее, как дикие цветы цветы в саду, а обрезанные полосы болтались, реагируя на перемещения корабля. Словно морские водоросли в непостоянном течении.

Медина плавала над ними, и дважды Бобби ловила намек на отблеск факела привода Росинанта, показавшегося из-за станции, как восход солнца, который так и не наступил.

- Будь узковато, Бабс. Это жрет гораздо больше топлива, чем я планировал.

- Продолжай, - сказала она.

И он продолжал. Восемь. Девять. Десять. И наконец, остались только они двое.

- Мы справимся, - сказала она. - Давай мне горелку. Я пропущу тебя.

- Я конечно ценю твое предложение, - сказал Амос. - Но только между нами? Сварщик из тебя плохой. Иди лучше ты. Я все сделаю.

- Давай без героических жестов.

- О, нет, снаружи я умирать не собираюсь, - сказал Амос и указал подбородком на внутренний антураж корабля за дырой. - В худшем случае, помру там.

Бобби переместила магнитные замки к краю оплавленной дыры, и спрыгнула ногами вперед. Руки подхватили ее и втянули в внутрь. Прожекторы костюмов наполняли пространство между корпусами сине-белым сиянием.

Там было жутко. Всё было знакомо, как привычное и любимое лицо, в котором что-то было неправильно. Вместо перекладин из титана, керамики и стали, росли кристаллы. Линии преломлялись в них, и исчезли, похожие на игру света в стекле бутылки. Там, где должны были быть листы из металлического и углеродного волокна, были бесшовные соединения покрытия, при взгляде на которое приходили мысли о раковинах омаров, затем о ткани, затем о ледяной поверхности, формирующей пространство.

В нем безошибочно угадывался марсианский эсминец. И это не было похоже ни на что, виденное ей раньше.

- Захожу, - сказал Амос, и она повернулась, чтобы предоставить ему безопасную точку опоры. Отверстие, в которое они пробились, плотно сжалось. Оно не закрылось совсем, оставшись дырой диаметром сантиметров в пять. В свете прожекторов, Амос улыбнулся своей пустой, любезной улыбкой.

- Ну, с этой частью покончили, - сказал он. - Надеюсь, следующие слои будут попривычнее, если вы понимаете, о чем я.

Алекс продолжал удерживать дистанцию. Это было единственной причиной, по которой они не болтались внутри пространства между корпусами, как крысы в центрифуге. Проникновение внутрь корабля всегда было самым опасным этапом. Бобби знала это с самого начала.

Они двигались быстро, перебираясь по поручням и опорам, пока не нашли протяженный участок переборки. Амос проверил уровень топлива в сварочной горелке, покачал головой, но ничего не сказал. Дым дрожал и опадал с каждым поворотом корабля, как вода, падающая из душевой сетки. Корпус не зарастал, но это единственное, что было хорошо.

- Этого будет мало, - сказала она.

- Этого будет в самый раз, чтобы закончить, - сказал Амос. - Отрежу больше, и нам придется пытаться отогнуть кусок, чтобы пролезть.

Амос закончил резать, воздух и свет вырвались с другой стороны. Интерьер корабля все еще был герметичен. Для боевых условий, потеря герметичности была странным событием. Если экипаж Шторма до сих пор не заметил, что их берут на абордаж, теперь они узнали наверняка. Бобби втиснулась первой в заднюю часть спальной каюты. Два яруса кроватей с гелевыми матрасами, практически не отличавшиеся от таких же в помещении на Роси, предназначенного для отдыха десантников штурмовых команд. Кровати были пусты и аккуратно заправлены. Она заняла позицию у двери, пока проталкивались другие. Амос влез последним, прихлопнув дыру пластиковой заплаткой, которая выпучилась в сторону пространства между корпусов, как поверхность воздушного шара, прежде чем окончательно затвердеть.

- Я не хочу стрелять в вас, ублюдки, - прокричал Алекс по радио. Это была кодовая фраза. Шторм приближался. Очень скоро Роси больше не сможет уклоняться.

Бобби вышибла дверь, и откинула голову в сторону и назад, а пуля раскрошила кусок рамы, в месте, где только что был ее череп.

- Сколько? - спросил человек рядом с ней.

- Один, как минимум. - она оглядела спальню в поисках чего-нибудь, что могло бы дать им преимущество. - Это место - смертельная ловушка, и у нас нет времени. Вы трое, со мной. Вы двое стреляете влево, ты - со мной стреляешь вправо. Если увидите гранату или что-нибудь, что может ей быть, все ныряете обратно. Все остальные, прикрывайте. Приготовьтесь стрелять у нас между ногами, если плохие парни начнут ломиться в сторону двери. У вас четыре секунды. Поехали.

Она поднялась в полный рост, когда они выступили. Женщина, пригнувшаяся рядом с ней, могла быть кем угодно, но сейчас все их жизни зависели друг от друга. Дальше по коридору Бобби видела перекресток, откуда по ней стреляли чуть раньше. Одна голова высунулась и тут же нырнула назад. Она выстрелила, но не могла сказать, попала или нет.

Другой дверной проем был напротив них через холл. Она указала на него, и дала отмашку. В спешке, они метнулись к нему. Еще одна каюта. Койки на двенадцать человек, не носившие никаких признаков, что ими пользовались. Никто больше не стрелял в них. Тот, кто пытался стрелять раньше, был либо подстрелен, либо сбежал. Пошел за любыми подкреплениями, которые мог предоставить корабль. Эффект неожиданности завел их сюда. Дальше в дело должны были вступить их навыки.

- Амос? - сказала она по радио.

Стены корабля ослабили сигнал, но она все еще могла его слышать.

- Бабс? Как ты хочешь разыграть эту партию?

Прошло уже очень много лет с момента, когда она последний раз использовала корабельную штурмовую тактику, но здесь, по крайней мере, все было просто. Корабль имел две точки, уязвимых к абордажной атаке, инженерная и командная палубы. Враг имел преимущество, играя на своем поле, но если их экипаж был недоукомплектован, они смогут хорошо оборонять только одну из них. Таким образом, умный ход заключался в том, чтобы сымитировать атаку на одно место, отвлекая силы туда, а ударить в другом.

- Я возьму пятерых, и двину к командной палубе. Подожди две минуты, и веди своих на инженерную.

- Понял, сделаю. Мы собираемся отключать или взрывать?

Шторм снова покачнулся. По кораблю раздался ровный треск, похожий на звон цепи, соскользнувшей с полки. Этот звук отличался от того, к чему она привыкла, и она с трудом распознала в нем звук огня ОТО. Они добрались до Роси.

Прежде чем она успела ответить, голос Сабы послышался в радиоканале. "Эвакуационные команды добрались до доков. Ожидают четкого сигнала, да?" И следом, почти пересекаясь с ним, ответ Наоми: "Сообщение приняли. Выступаем." Корабли подполья были готовы запускаться. Скоро сенсорные массивы Медины будут выведены из строя. Их временное окно открылось. И ситуация пробудет такой недолго.

- Используй первую же возможность, которая позволит убить этот корабль, - сказала Бобби.

- Как насчет эвакуации?

Она знала, о чем он спрашивает. Если он сможет взорвать реактор, должен ли он? Была ли миссия важнее возможности ее пережить?

- Тебе решать, большой парень, - сказала она. - Я доверяю тебе.