Амос

— Кокса хочешь? — спросил Эрик. — Не синтетика. Настоящий, из растений.

— Неа. Но я бы выпил чего, если есть, — отозвался Амос.

Обмен любезностями был лишь ритуалом, но важным ритуалом. По опыту Амоса, чем опаснее люди, тем вежливее они стараются друг с другом говорить. Шумные хвастуны пытаются просто запугать. Но на самом деле не хотят ввязываться в драку. Тихони в это время прикидывают, как в ней победить.

— Тату, принеси «Эль-Чаррос», — велел Эрик, и один из двух охранников выскользнул из двери. Амосу Эрик пояснил: — Что-то я подсел на текилу в последнее время.

— А я нет, — ответил Амос. — Земля до сих пор — единственное место, где можно раздобыть приличную текилу. На Поясе ее пить невозможно.

— Надо думать, там растет маловато голубых агав.

Амос пожал плечами и стал ждать. Тату вернулся с высокой худой бутылкой и двумя узкими стопками. Эрик наполнил обе, поднял свою и произнес тост:

— За старых друзей.

— За старых друзей, — повторил Амос и опрокинул в себя стопку.

— Еще? — спросил Эрик, указывая на бутылку.

— Конечно.

— Осмотрелся уже тут?

— Пока что только на станции железки и здесь.

— Тут мало что изменилось, — сказал Эрик и замолчал, пока оба пили свою порцию. Он снова наполнил бокалы. — Лица меняются, но квартал всё тот же.

— Забавно, я как раз думал то же самое по пути сюда. Хотя для тебя многое изменилось.

— Но не самое главное, — ухмыльнулся Эрик и помахал усохшей левой рукой.

Амос обвел взглядом комнату, охранников, обновленное здание.

— Когда я уезжал, ты изо всех сил пытался спасти свою шкуру. Значит, кое-что все-таки изменилось.

— Можете идти, ребята, — обратился Эрик к Тату и его напарнику.

Они тихо выскользнули и закрыли за собой дверь. Это было хорошим знаком. Либо Эрик удостоверился, что Амос не собирается его убивать, либо знает, как себя защитить и не нуждается в помощи. Возможно, под столом у него пушка. Но для Эрика это слишком прямолинейно. Амос начал невзначай искать провода или подозрительные бугры в своем кресле и на полу под ногами.

Эрик налил новую порцию текилы.

— Когда ты уехал, я научился у тебя кое-чему важному.

— Рассказывай.

— Я никогда не буду самым крутым в комнате, если не сижу в одиночестве, — сказал Эрик, снова помахав скукоженной рукой. — Но я всегда самый умный. Исполнение плана можно передать другим. Но придумать план лучше самому.

— Это верно, — согласился Амос. — Вот почему мне никогда не стать капитаном корабля.

Эрик среагировал. Выражение его лица не изменилось, он не пошевелился, но Амос видел, что Эрик услышал эти слова и отметил как важные.

— Но ты всегда пригодишься, — сказал Эрик. — Всегда пригодишься. Ты сейчас в команде?

— Ты что, в новостях меня не видел?

— Видел. Ты изменился. Голову побрил, а нос переломал еще несколько раз. Но я никогда не забываю имена.

— Ну уж точно не мое, — ответил Амос и поднял стопку в тосте. — Кстати, грасиас за это.

— Ты всё еще в той команде?

— Да. А что?

— А то, что ты сидишь в моем офисе и пьешь мою текилу. Никак не могу выкинуть этого из головы. Такой полезный парень, как ты, всегда найдет работу. Если тебе нужно именно это, могу предоставить. Но если ты не ищешь работу, тогда чего тебе надо?

Амос заграбастал бутылку и плеснул себе еще одну порцию. Эрик изо всех сил пытался не показать свою нервозность. Видимо, он часто в этом практиковался, потому что ему почти удалось. Время может многое изменить. Из дерганного мелкого хакера, за чью голову назначена награда, Эрик превратился в босса и владельца приличной недвижимости в гавани Балтимора. Но кое-что не меняется. От некоторых привычек не избавишься. Эрик сидел, почти не шевелясь и не моргая, но крохотный кулачок на деформированной руке сжимался и разжимался, как у ребенка, пытающегося схватить игрушку, до которой не может дотянуться.

— Зашел домой к Лидии, — сказал Амос, потягивая текилу.

— Это больше не дом Лидии. Она умерла. И в этом всё дело? Я обращался с ней так же, как ты, если бы не уехал.

— Да? — брови Амоса поползли вверх.

— Ну, — немного смущенно признал Эрик, — может, не совсем.

— И за это тебе спасибо.

— Однажды ты меня не пристрелил, хотя имел на это полное право, а после уже не мог здесь оставаться, — произнес Эрик, наклоняясь вперед и перестав стискивать в кулак левую руку. — Твой отъезд — часть той услуги, что ты мне оказал. Я никогда этого не забывал. На первых порах Лидия мне помогала. Помогала построить то, что есть у меня сейчас. Научила пользоваться мозгами. Она никогда и ни в чем не нуждалась, если в моих силах было дать это ей.

— И я это ценю, — ответил Амос. 

Глаза Эрика сузились, из-под стола поднялась его правая рука с короткоствольным пистолетом. Амос немного удивился и слегка даже загордился своим другом. Эрик положил руку на стол — дуло смотрело в сторону. Скорее предупреждение, чем угроза.

— Если ты явился на разборки, то не станешь первым, кого отсюда унесли в пластиковом мешке.

Амос шутливо поднял руки: «сдаюсь, сдаюсь».

— Я даже не вооружен, шеф. Я пришел только поговорить.

— Так говори.

— То, что ты делал для Лидии, это здорово, — произнес Амос, медленно опуская руки, но не отводя взгляда от оружия, — но ты не прав. Она не совсем умерла, кое-что от нее осталось.

— Тебе лучше пояснить этот момент поподробнее, — Эрик склонил голову набок.

— Один старик ее любил, жил с ней, последний раз поцеловал ее перед сном. Дом с небольшим розарием, где они вместе трудились. Может, пара собак. Я видел фото, но не уверен, что они все еще есть.

— Я что-то пока не вкуриваю.

Амос потер указательным пальцем костяшки кулака, пытаясь подыскать нужные слова. Он прежде этого не высказывал, и если скажет что-то не так и Эрик его не поймет, то существует вероятность, что все закончится попыткой убить друг друга, так что лучше обдумать всё хорошенько.

— Ну, как-то так: старик живет в доме до своей смерти, он — единственное, что осталось после Лидии. Последняя ее частичка. Он сохранит дом.

Эрик убрал руку с оружия и налил себе выпить, потом откинулся, держа стакан в правой руке. Он не мог схватить оружие, не бросив напиток, не мог добраться до него раньше Амоса. Эрик подал ему ясный сигнал, и Амос ощутил, как напряжение постепенно покидает тело.

— Это намного сентиментальнее, чем я себе представлял.

— Я не слишком-то сентиментален, — согласился Амос, — но когда дело до этого все же доходит, то сентиментальность из меня так и прёт.

— Я услышал твою просьбу. А мне что с того? У меня был долг перед Лидией, но этому старикашке я ничего не должен. Что мне будет с того, если я позволю ему остаться?

Амос вздохнул и печально улыбнулся давнему другу.

— В самом деле?

— В самом деле.

— Я не убью тебя, я не убью тех двух парней у двери. Я не переверну эту организацию с ног на голову и не поставлю во главе кого-то, кто будет мне должен.

— Ага, вот и он.

Амос отметил, что Эрик явно вырос за прошедшие годы: он даже не взглянул на лежащее перед ним оружие, пока ему угрожали, просто на манер Амоса грустно улыбнулся в ответ.

— И кто же? — спросил Амос.

— Тимми.

— Ага, наверное. Хотя я предпочел бы без этого обойтись. Так как всё будет?

— Содержание дома этого старика мне почти ничего не стоит, — произнес Эрик, но затем покачал головой, как будто не соглашаясь с самим собой. — Но даже если бы и стоило, я бы все равно это сделал. Лишь бы Тимми не появился на улицах.

— Ну, спасибо.

Эрик здоровой рукой отмахнулся от его благодарности, встал и подошел к огромному экрану, выполнявшему роль окна. Пистолет остался лежать на столе, всеми забытый. Амос обдумал возможность, потом откинулся в кресле и заложил руки за голову.

— Забавно, не правда ли? — сказал Эрик, показывая в этом окне на что-то, невидимое Амосу. — Все эти новые лица на старых перекрестках. Дерьмо меняется и одновременно нет. Я изменился, ты — нет.

— Я живу на космическом корабле и иногда сражаюсь с инопланетными монстрами, — Амос пожал плечами, — вот это изменилось.

— Там есть что-то пострашнее безденежного наркомана, когда держишь в руках его дозу? Страшнее, чем уличный босс, который думает, что ты его надуваешь? — Эрих рассмеялся и повернулся спиной к окну. — Черт возьми. Что-нибудь страшнее жизни на базовое пособие?

— Нет, — согласился Амос.

— Тогда ты получил, что хотел, — негромко заметил Эрик, — убирайся из моего города, или я открою сезон охоты.

Амос встал. Теперь он находился к пистолету ближе Эрика. Он чувствовал, что может все проделать молниеносно — схватить его, убить Эрика, убить обоих охранников за дверью. К концу дня Амос завладеет куском старой территории Эрика и будет способен захватить остальное. Весь сценарий секундной вспышкой промелькнул у него в голове.

Вместо этого он сунул большие пальцы в карманы брюк и пошел к двери.

— Спасибо за выпивку. Я уж и забыл, как хороша текила.

— Я велю Тату дать тебе пару бутылок с собой, — сказал Эрик.

— Черт, не откажусь.

— Рад был повидаться, — Эрик чуть помедлил. — Пистолет не заряжен.

— Да?

— В лампе скрыта турель с ядовитыми дротиками. Произношу кодовое слово, и она убивает всех в комнате, кроме меня.

— Мило. Спасибо, что не произнес.

— Спасибо за то, что ты еще мой друг.

Это прозвучало как прощание, так что Амос последний раз одарил Эрика улыбкой и вышел. В коридоре ждал Тату с ящиком текилы. Похоже, охранники следили за встречей.

— Проводить? — спросил Тату.

— Неа, — ответил Амос и закинул ящик на плечо. — Уходить я отлично умею.

С помощью ручного терминала Амос дошел до ближайшей ночлежки и снял комнату. Бросив выпивку и сумку на кровать, он вышел на улицу. Короткая прогулка привела его к тележке, где он купил нечто, излишне оптимистично названное бельгийской сосиской — вряд ли бельгийцы были знамениты продуктами из ароматизированной бобовой пасты. Хотя какая разница. Амос вдруг понял, что, зная наизусть периоды обращения каждого спутника Юпитера, он понятия не имеет, где эта Бельгия. Максимум, что он мог предположить — точно не в Северной Америке. Так что не ему критиковать утверждения насчет бельгийской кухни.

Он дошел до гниющих доков, где играл ребенком, по той лишь причине, что нужно было куда-то идти, и он знал, в какой стороне вода. Прикончив сосиску и не увидев мусорки, он сжевал и упаковку. Она была сделана из кукурузного крахмала и на вкус напоминала старые хлопья для завтрака.

Мимо него прошла небольшая группа подростков, потом развернулась и последовала за ним. Они были в том дурацком возрасте между ходячей жертвой и способностью совершать настоящие взрослые преступления. Возраст, подходящий для мелкого воровства и службы на побегушках у дилеров, а порой и случайного грабежа без особого риска, когда представится возможность. Амос проигнорировал их и спустился на ржавеющий старый причал.

Позади юнцы совещались тихими, но напряженными голосами. Решали, наверное, стоит ли баланс счета чужака (в доках Балтимора свято верили, что каждый за их пределами имеет больше денег, чем любой из местных) риска связываться с таким здоровяком. Амос хорошо знал, как решаются такие уравнения. Когда-то и он сам участвовал в подобном споре. Он продолжил игнорировать их, прислушиваясь к мягкому биению воды о причал.

Вдалеке на небе зажглась огненная линия, будто молния, нарисованная по линейке. Несколькими секундами позже по гавани прокатился грохот, и Амос вдруг ясно вспомнил, как сидел здесь с Эриком, наблюдая за отправкой на орбиту боеприпасов и обсуждая возможность покинуть планету.

За пределами колодца гравитации Амос считался землянином. Но это было не так. Амос был из Балтимора. Все, что он знал о планете за пределами пары десятков домов бедного квартала, уместилось бы в носовой платок. Первые шаги за границами города он сделал, слезая со скоростного поезда в Боготе, чтобы сесть на шаттл на Луну.

Он услышал позади тихие шаги по причалу. Спор закончился. Плюсы перевесили минусы. Амос повернулся к приближающимся подросткам. Кое у кого были биты, у одного нож.

— Не стоит того, — сказал он. Он не стал сжимать или поднимать кулаки, просто покачал головой. — Подождите следующего.

Пару секунд они напряженно смотрели на него, а потом, будто достигнув какого-то телепатического согласия, дружно отошли.

Эрик ошибался, говоря, что он все тот же. Человек, которым он когда-то был, состоял не из набора каких-то личных черт, а из того, что он знал и умел, и из своих желаний. Тот человек знал, где гонят хороший самогон. Где у дилеров есть качественная марихуана и табак. Какие бордели обслуживают местных, а какие обирают только ищущих приключений туристов. Тот человек знал, где дешево взять на время пушку, и то, что цена утраивается, если ее использовать. Знал, что дешевле заплатить за время в мастерской и сделать собственную. Как тот дробовик, из которого он впервые убил человека.

Но тот, кем он стал сейчас, знал, как заставить работать термоядерный реактор. Как настроить магнитные катушки, чтобы сообщить максимальную скорость ионизированным частицам выхлопа, и как устранить пробоину в корпусе. Этому парню были безразличны как эти улицы, так и предлагаемые ими удовольствия и риски. Балтимор мог выглядеть как прежде, но стал столь же чуждым ему, как мифическая Бельгия.

В этот момент он понял, что в последний раз на Земле. Он больше не вернется.

На следующее утро Амос проснулся в своей комнате с половиной бутылки текилы на ночном столике и первым похмельем за последние несколько лет. На секунду ему показалось, что он был настолько пьян, что обмочился в постель, но потом понял, что просто ужасно вспотел от удушающей жары. В горле пересохло, а язык распух.

Он смыл ночной пот и выпил обжигающе горячей воды из душа, запрокидывая голову, чтобы вода заполнила весь рот. После десятилетий фильтрованной и стерилизованной корабельной воды он наслаждался ее вкусом. И надеялся, что его придавали не микробы и тяжелые металлы.

Амос вынул оставшиеся бутылки текилы из ящика и положил в сумку, обернув одеждой. Потом взял терминал и начал искать подходящий шаттл на Луну с пересадкой на дальний рейс на Тихо. Он попрощался с Лидией, ну, или с тем, что от нее осталось. Он в некотором роде попрощался с Эриком. На всей планете не осталось никого, за кого он дал бы хоть полплевка.

Хотя нет. Это не совсем так.

Он набрал номер, который использовала Авасарала, и появился молодой человек с безупречной стрижкой, бледной кожей и огромными зубами. Он выглядел как манекен из дорогого магазина.

— Секретариат Авасаралы.

— Дай-ка мне Крисси, малыш, и побыстрее.

Манекен впал в молчание на два долгих вдоха.

— Прошу прощения, но...

— Парень, — с ухмылкой сказал Амос. — Я позвонил на ее частную линию, так? Меня зовут Амос Бартон. — Ложь, повторяемая так часто, что стала почти правдой. — Я работаю на Джеймса Холдена. Если сейчас же не скажешь ей, что я на линии, могу поспорить, вечером окажешься в очереди за пособием по безработице.

— Минуту, пожалуйста, — манекен исчез, и на экране появился сине-белый логотип ООН.

— Бартон, — сказала с экрана Крисьен Авасарала меньше чем через тридцать секунд. — Какого черта ты все еще на моей планете?

— Готовлюсь к отлету, но решил, что надо повидаться еще с одним человеком.

— Со мной? Ты мне не настолько нравишься, чтобы посчитать это очаровательным. Меня ждет перелет на Луну, чтобы я занялась гребаными приготовлениями к визиту марсианского премьер-министра.

— Ты и этим занимаешься?

— Я занимаюсь всем, и каждая секунда нашего разговора стоит десять тысяч долларов.

— Серьезно?

— Нет, я это только что придумала. Но я ненавижу летать на Луну, так что все равно откладывала полет, чтобы закончить другие дела. Тебя подвезти? Если ты уберешься с моей планеты, я могу тебя подбросить. Что? Я сказала что-то смешное?

— Неа, просто напомнила кое-кого. Ну, так или иначе, у меня такое чувство, что это мое первое и последнее путешествие по колодцу.

— Я просто раздавлена, — сказала она.

— И раз я здесь, я рассудил, что если хочу что-то сделать, надо это делать сейчас. Ну, там, увидеть, кого хочу, — продолжил Амос. — Куда вы, ребята, упрятали Персика?

— Персика?

— Клариссу Мао. Она летела с нами пару месяцев после того, как прекратила попытки убить капитана. Должен признаться, я на нее слегка запал.

— Ты трахал заключенную? — на лице Авасаралы отобразилась смесь веселья и отвращения.

— Не, я не склонен делать это с людьми, которые мне нравятся.