Холден
Записи камер слежения на станции Тихо охватывали почти всё общественное пространство — широкие и открытые общие коридоры, узкие пешеходные дорожки, технологические площадки и проходы. Похоже, единственным недоступным для глаз станционных служб безопасности местом оставались офисы и личные помещения. Даже на складах и ремонтных доках висели камеры, записывающие всех, кто входит или выходит. Это должно было бы облегчить ситуацию. Однако не облегчило.
— Должно быть, это оно, — Холден постучал по экрану пальцем.
Дверь Моники под его ногтем отворилась, вышли двое, одетые в легкие синие комбинезоны без опознавательных знаков, в тёмных, низко натянутых шапочках и рабочих перчатках. Они везли ящик из керамики и пластика, такой же, какими пользовались служба доставки еды и экологический сервис для перевозки биологических материалов — сырых грибковых культур для наполнителей и ароматизаторов пищи, а если необходимо, то и отходов для обратной переработки в субстрат для грибов. Магнитные фиксаторы удерживали ящик в тележке, а индикатор на боку указывал, что он запечатан. Ящик был достаточно велик, чтобы в него могла поместиться женщина. Или тело женщины.
Неизвестные люди вошли в квартиру за час до происходящего на экране. Моника исчезла через сорок минут. Что бы ни произошло, видимо, она в том ящике.
Фред нахмурился, склонился над монитором. Он пометил ящик как важный объект и выдал команду отследить его. Холден не смог бы сказать, о чём старик думает, но в глазах у него застыл страх. Страх — и что-то ещё.
— Ты опознал их? — спросил Холден.
— Их нет в системе.
— Тогда как они попали на станцию?
Фред бросил на него сердитый взгляд.
— Я над этим работаю.
— Да. Извини.
Двое мужчин на экране — Холден был совершенно уверен, что оба мужчины — тащили ящик в коридор обслуживания, система слежения автоматически переключалась с одной камеры на другую. В сузившемся пространстве ящик бился о стены и застревал на поворотах.
— Двери и углы, — сказал Холден.
— Что?
— Не важно.
Система слежения показывала, как двое с тележкой входят на склад. Пространство заполняли стеллажи с такими же ящиками. Двое подвели тележку к полузагруженному стеллажу, отстегнули крепление, стащили ящик и поставили на полку рядом с его братьями. Фред включил разделение дисплея, пытаясь следить и за тележкой, и за каждым из этих двоих. Одна панель показывала пространство склада, другая последовала за двумя фигурами в общий коридор.
На склад въехала пара механических погрузчиков, они отметились как вернувшиеся после обеденного перерыва и возобновили задание — укладку ящиков. Двое мужчин вошли в туалет в общем коридоре и больше не выходили. Запись с камер слежения проигрывалась дальше, до появления зелёной рамки, отмечавшей прямую трансляцию. Короткий звонок управляющему склада подтвердил, что эти двое там не скрываются — они просто исчезли. Тележка, ещё проходящая по более старым записям, смешалась с другими такими же. Фред пролистал данные. Механические погрузчики въезжали и уезжали. Блоки ящиков укладывались один на другой.
— Текущее состояние, — сказал Фред, и изображение прокрутилось вперёд, не уходя с камеры склада. Что бы ни было в том ящике, он всё ещё оставался на месте.
— Да, — Фред поднялся на ноги. — Дело оборачивается плохо. — Идёшь?
Экологический контроль склада не показывал аномалий, но Холден не мог избавиться от ощущения постороннего запаха, смешанного с маслом и озоном. Похоже на запах смерти. За рулём погрузчика сидела бодрая молодая женщина с прямыми темными волосами и кожей того же цвета. Она сгружала со стеллажа ящики, на лице читались возбуждение, любопытство и плохо скрытый испуг. Внутри у Холдена всё сжималось, сильнее с каждым опускаемым ящиком. Моника говорила ему, что подключать других к расследованию опасно. Холден не мог не думать — что бы они ни обнаружили в ближайшие несколько минут, это будет его вина.
А значит, и устранение последствий окажется на его совести. Если, конечно, это поправимо.
— Этот, — сказал Фред погрузчику. — Ставьте сюда.
Водитель переместила контейнер на пустой настил. Магнитные защёлки ящика отстегнулись с глухим щелчком. Индикатор всё ещё показывал, что ящик запечатан. Даже если Монику поместили туда живой, воздух у неё закончился несколько часов назад. Погрузчик опустился назад и застыл на титаново-керамических лапах. Фред подошёл ближе, поднял ручной терминал и набрал отмену защиты. Индикатор на ящике погас. Фред поднял крышку.
В нос ударил тяжёлый запах органики. В памяти Холдена внезапно всплыло яркое воспоминание — ему четырнадцать, он на Земле, на семейном участке. Мама Софи держала огород для кухни, и когда она возилась в грязи перед посадкой растений, там вот так пахло. Ящик был до краёв заполнен мягким и рассыпчатым бурым грибным протеином. Фред наклонился, сунул руку внутрь, поглубже. Искал скрытое тело. Когда он извлёк руку, грязь покрывала её по локоть. Фред покачал головой. Это был земной жест.
— Уверен, что это тот ящик? — спросил Холден.
— Да, — сказал Фред. — Но всё же надо проверить.
Весь следующий час озадаченный водитель погрузчика снимала со стеллажа контейнеры, а Фред с Холденом их открывали. После того как второй раз сработала сигнализация, предупреждающая о превышении допустимого уровня протеиновой пыли в воздухе, Фред приказал остановиться.
— Её здесь нет, сказал он.
— Вижу. Довольно-таки странно, да?
— Да.
Фред потёр большим и указательным пальцами глаза. Он выглядел старым. Измученным. Когда он собрался с силами, вернулось ощущение энергии и власти.
— Либо они подменили ящик где-то по пути между её жильём и складом, либо подделали запись.
— И то и другое паршиво.
Фред взглянул на водителя погрузчика — она складывала в кучу открытые ящики для отправки на переработку. Потом заговорил, понизив голос так, чтобы его слышал только Холден:
— Оба варианта подразумевают, что они хорошо знают работу охранной системы, но не имеют доступа, чтобы полностью стереть записи.
— Это сужает круг поиска?
— Может, немного. Возможно, спецоперация ООН. Они могли бы сделать что-то в таком роде. Или Марс.
— Но ты не считаешь, что это они, верно?
Фред прикусил губу. Он вытащил ручной терминал и набрал кодовую последовательность цифр, осторожно и отрывисто постукивая по экрану. Раздалась сирена — сигнал тревоги — и на всех дисплеях, от ручного терминала Холдена до дверных панелей контроля, высветился золотисто-зелёный знак оповещения.
— Ты заблокировал всю станцию? — спросил Холден.
— Да, — подтвердил Фред. — И буду удерживать блокировку до тех пор, пока мы не получим хоть какой-то ответ. Пока не вернём Монику Стюарт.
— Неплохо, — сказал Холден. — Экстремально, но неплохо.
— Возможно. Но я малость взбешён.
***
Всё, что имелось в жилище Моники, выложили на серо-зелёные керамические столы в лаборатории службы безопасности. Ни крови, ни записей с камер, на всех поверхностях — мешанина ДНК тысяч людей, контактировавших с этими объектами в последние недели. Образцы в основном слишком мелкие для точной идентификации. Чемодан с одеждой, расстёгнутая молния застыла в бессмысленной ухмылке. Рубашка, которая, как помнил Холден, была на Монике несколько дней назад. Искалеченный ручной терминал с разбитым дисплеем. Все вещи, не принадлежавшие станции, когда Монике предоставили это жильё. Казалось, здесь чего-то не хватает. Холден понимал — просто он смотрит на них, как на всё её имущество. Возможно, у Моники где-то имелась другая собственность, а может, и нет. Если они не отыщут её живой — может быть, это всё, что после неё осталось.
— Да вы шутите что ли? — сказал Сакаи, кажется, уже в третий или четвёртый раз. Лицо главного инженера раскраснелось, челюсти плотно сжались. Он прибыл в службу охраны через насколько минут после Фреда и Холдена, и Холдена немного удивляло, что Фред до сих пор его не вышвырнул. — У меня на следующей неделе прибывает восемь кораблей. И что я по-вашему должен делать? Сказать, чтобы оставались на орбите и летали, пока мы решаем, впустить ли их?
— Для начала неплохо, — сказал Фред.
— У нас полдюжины контрактов на поставки для кораблей.
— Я в курсе, мистер Сакаи.
Фред не повысил голос, в нём не было слышно гнева. От холодного вежливого тона волосы на затылке Холдена встали дыбом. Похоже, и Сакаи что-то почувствовал. Его это не остановило, но обвиняющий голос стал почти вкрадчивым.
— У меня партии товара, два десятка мест, подлежащие отправке. На нас рассчитывает множество людей.
Плечи Фреда на мгновение опустились, но голос остался таким же твёрдым.
— Мне это известно. Мы снова откроемся для работы, как только это станет возможным.
Сакаи замешкался, собираясь что-то добавить. Но вместо этого издал короткий раздражённый вздох и вышел, разминувшись с вошедшей начальницей охраны. Эту узколицую женщину Фред называл Драммер, но Холден не знал, имя это, фамилия или прозвище.
— Как дела? — спросил Фред.
— Ничего такого, с чем бы мы не справились, — сказала она. В голосе Холден ясно расслышал акцент, который не мог определить. Женщина бросила на него взгляд, коротко кивнула и снова обратилась к Фреду: — Есть ли у нас возможность выдать хоть какую-то информацию о том, как долго продлится блокировка?
— Сообщите, что перерыв в обслуживании будет как можно более кратким.
— Да, сэр. Спасибо, сэр, — сказала Драммер и повернулась.
— Драммер. Закройте дверь, когда будете уходить, ладно?
Ее глаза сверкнули, метнулись к Холдену и обратно. Ничего не сказав, она вышла, закрыв за собой дверь. Фред невесело улыбнулся Холдену.
— Сакаи прав. Я только что закрыл крупный портовый город из-за одной пропавшей женщины. Каждый час Тихо теряет тысячи кредитов.
— Значит, надо найти ее быстро.
— Если ее еще не пустили в переработку, превратив в воду и парочку активных молекул, — сказал Фред и добавил: — Мы прочесываем окрестности кучей сенсоров. Если ее выбросили в космос, мы скоро узнаем.
— Спасибо, — сказал Холден, опираясь на стойку. — Знаю, что нечасто это говорю, но я очень благодарен за это.
Фред кивнул на дверь.
— Видел ее? Драммер?
— Конечно.
— Я работал с ней напрямую три года, а до этого десять лет знал, кто она.
— Отлично.
— Вчера я поклялся бы жизнью, что верю ей.
— А сейчас?
— Сейчас я уверен лишь в одном человеке на станции, который не выстрелит мне в спину, если я продолжу копаться в этом, и это ты, — ответил Фред.
— Неуютно, наверное.
— Так и есть. И что я хочу сказать, Джеймс. Я рад, что ты ценишь то, что я для тебя делаю, и прямо сейчас беру тебя своим личным телохранителем. Взамен постараюсь не дать пристрелить тебя самого.
Холден медленно кивнул. В его голове что-то шевельнулось, будто там зрела какая-то мысль. Его накрыло волной головокружения, как бывает, когда смотришь вниз со скалы.
— Мы двое против всего подполья АВП.
— Да, пока я не смогу убедиться в обратном.
— Очень неудобная позиция, да?
— Я ее не выбирал, — ответил Фред. — Кто-то знает, как обойти мои системы безопасности, и твоя журналистка, чем бы она ни занималась, спугнула их, заставив раскрыть карты.
— Пропавшие корабли. Я упомянул о них паре человек.
— Дело не в тебе.
— Сейчас я не стал бы этого делать, но...
— Да нет же, — прервал его Фред. — Когда проникают в системы безопасности врага, ему этого не показывают. Это основы информационной войны. Пока враг не знает, что он на крючке, можно продолжать собирать данные. От такого отказываются, только когда ставки невообразимо высоки или...
— Или?
— Или когда враг все равно долго не продержится. Не знаю, это те корабли заставили кого-то сделать глупую ошибку, или мои позиции на Тихо так слабы, что не имеет значения, в курсе я или нет.
— Ты так спокойно к этому относишься.
Фред вздернул бровь.
— Внутренне я в панике, — с невозмутимым видом сообщил он.
Холден окинул взглядом кучу вещей Моники, как будто они могли что-то добавить к этому обсуждению. Ручной терминал сиротливо мигал. Брошенная блузка выглядела печально.
— Ты извлёк что-нибудь из её терминала? — спросил он.
— Мы не смогли к нему подключиться, — ответил Фред. — Вся диагностика недоступна или защищена шифрованием от левого производителя. Журналисты.
Холден взял в руки терминал. Дисплей выглядел как мешанина блестящих осколков. Узнаваемыми оставались только мигающая красная кнопка в уголке и несколько букв на самом крупном осколке: «ЩИЙ СИГ». Холден нажал красную кнопку, и дисплей терминала на мгновение вспыхнул. Кнопка исчезла, буквы сменились чем-то светло-коричневым, перечёркнутым поперёк — одиночный фрагмент пазла в море световых помех.
— Что ты сделал? — спросил Фред.
— Там была кнопка, — сказал Холден. — Нажал.
— Господи Боже. Ты всегда так делаешь, да?
— Но посмотри. Я... кажется, я принял входящий сигнал.
— Откуда?
Холден покачал головой, потом повернулся к куче пожитков Моники. Неясная мысль, что не давала ему покоя, наконец обрела форму.
— У нее была такая маленькая камера для интервью. Незаметная, чтобы человек, с которым она беседовала, мог забыть, что его снимают.
— И?
Холден развел руками.
— Ее здесь нет.
Фред подошел ближе. Его губы превратились в тонкую линию, глаза скользили по разбитому экрану. Холдену почудилось движение, будто изображение слегка смещалось. Из-за двери кабинета послышались голоса. Сердитый и громкий — мужской, и спокойный, отрывистый — Драммер.
— Ты уверен, что мы не сможем влезть в этот терминал? — спросил Холден.
— Абсолютно, — ответил Фред, — но, возможно, есть другой путь. Пошли. Если мы хотим распутать это, нам понадобится астроном.
Через три часа после того, как Фред объяснил задачу, было готово устройство, которое в состоянии уловить свечение разбитого экрана, и еще через час компьютер понял свою новую задачу. Свойства света, исходящего из скоплений космической пыли за пределами Солнечной системы, однозначно отличались от сломанного экрана терминала. Когда экспертные системы удалось убедить, что проблема подходит под описание их задач, лаборатория приступила к работе, сравнивая поляризацию и углы, картографируя трещины на поверхности дисплея и строя компьютерные линзы, которые не могли бы существовать в реальном мире.
Фред выставил всех из лаборатории и опечатал дверь. Холден сидел в кресле, слушая тиканье сканеров, записывающих движение фотонов и наблюдая, как изображение на дисплее медленно проясняется. Фред мурлыкал себе под нос какую-то тихую неспешную мелодию, казавшуюся печальной и угрожающей одновременно. Пустые столы подчеркивали одиночество их двоих на станции, переполненной людьми.
Компьютерный анализ закончился. Изображение обновилось. Оно все еще было нечетким, с радужными деформациями. Некоторые секции отсутствовали. Все это напоминало ауру в начале мигрени.
Однако этого было достаточно. Несколько метров пустого пространства, квадратная металлическая дверь с промышленным запорным механизмом. Стены, потолок и пол размечены потертой желтой краской и усеяны отверстиями для крепления паллет и ящиков.
— Это контейнер, — сказал Фред. — Она в грузовом контейнере.
— А то, как картинка движется? Это она? Она двигается?
Фред пожал плечами.
— А раз двигается, значит, она, возможно, жива, да?
— Может быть. Если она жива — значит, они хотят сохранить ей жизнь. И не на Тихо. Взгляни на это.
Взгляд Холдена последовал за пальцем Фреда.
— Это край дверного проёма?
— Дверь заблокирована. Так делают, только когда готовятся к отгрузке. На станции около четверти миллиона таких контейнеров, но могу поклясться, найдётся не более нескольких тысяч заблокированных и готовых к отправке. Кто бы ни похитил Монику, её намерены засунуть куда-то, где мы не достанем.
Холдена чуть отпустило напряжение. Она где-то есть, и она жива. Не в безопасности, пока нет. Но не погибла.
— Что? — спросил Фред.
— Я ничего не говорил.
— Но издал какой-то звук.
— А, — сказал Холден. — Да, я просто вдруг заметил — когда все, кто мне дороги, уехали, становится важным не облажаться в том, что я могу контролировать.
— Правильно понимаешь. Молодец.
— Ты что, смеёшься?
— Немного. Но я также намерен устроить проверку контейнеров в рабочей зоне. И знаешь что? — Фред указал на дисплей на столе перед собой. На нём тонкими схематичными контурами отображалась огромная пустотелая рабочая сфера Тихо. Взгляд Холдена привычно скользнул к «Росинанту». Фред ткнул в дальний угол, на группу дрейфующих металлических контейнеров. — Один из них — тёплый.