Холден

Вокруг Холдена ярче звёзд мерцала сфера Тихо. На причалах висели корабли во всевозможных состояниях разборки, один из множества — «Росинант». Один корабль, в центре, явно уже ждал разрешения покинуть док. Искры сварочных установок и белые шлейфы маневровых двигателей исчезали и вновь появлялись, как светлячки. Единственный звук, который слышал Холден, — его собственное дыхание, единственный запах, который он ощущал, — чрезмерно чистый аромат бутилированного воздуха. Грязный серо-зелёный скафандр с оранжевой трафаретной надписью на рукаве «Служба безопасности Тихо» и винтовка в руках были извлечены из оружейного шкафчика Фреда.

Станционная служба безопасности переведена в состояние повышенной готовности, Драммер и её команде приказано наблюдать друг за другом, исходя из предположения — как Холден с болью осознавал, вполне вероятного — что среди них есть группа изменников, и возможно, их больше, чем преданных Фреду. Когда они вышли из шлюза, Холден включил охранную систему. Она высветила чуть больше тысячи возможных снайперских точек. И Холден опять её выключил.

Фред плыл у него над головой, пристёгнутый к ярко-жёлтому спасательному меху. За плечами робота висел аварийно-спасательный комплект, похожий на тяжёлый рюкзак. Струйки белого газа вырывались из его левого бока, а Фред элегантно парил справа. Холден на мгновение представил десятки контейнеров, собранных снаружи огромных складских отсеков над ними — как будто они с Фредом плывут под водой в бескрайнем и безвоздушном море. А потом развернулся и стал подниматься к ним, наверх, ногами вперёд. Он снова включил индикатор, перенастроил приоритеты отображения, и один из контейнеров стал зелёным. Это цель. Тюрьма Моники Стюарт или её гробница.

— Ну, как ты там? — спросил голос Фреда у него в ухе.

— В порядке, — сказал Холден, потом досадливо скривил губы и включил микрофон. — Всё нормально, только скафандр слегка непривычный. У этой штуки все органы управления немного не такие.

— Будь осторожен, они могут открыть огонь.

— Постараюсь — если они, конечно, не слишком хорошие стрелки.

— Будем надеяться, что плохие, — сказал Фред. — Приготовься. Я приближаюсь.

Холден думал, как только они найдут контейнер — пошлют за ним робота, перевезут в док и откроют. Он не предполагал, что там могут стоять мины-ловушки, пока на это не указал Фред. Данные контейнера показывали готовность к вывозу, но кадр, где говорилось, на какой корабль готовится перевозка, был искажён. Картинка Моники не показывала ничего кроме дверцы доступа. Как они поняли, она может сидеть на ёмкостях с ацетиленом или кислородом, подключённым к той же схеме, что и стыковочные зажимы. Наверняка известно только то, что двери закрыты и заблокированы. Но и они могли соединяться с переключателем. По словам Фреда, вариант с наименьшим риском — прорезать дыру в двери и послать кого-то оценить ситуацию. А единственным, кому Фред теперь мог доверять, оставался Холден.

Фред остановился перед дверью контейнера, а огромная рука меха протянулась назад и вытянула аварийный комплект. Фред распаковал его так быстро и точно, как будто занимался этим каждый день, и аккуратно распределил вокруг себя в вакууме его содержимое — тонкий пластиковый аварийный шлюз, одноразовый газовый резак, два аварийных скафандра, аварийный радиомаяк и маленький герметичный ящик с медикаментами. Холден, который провёл довольно много лет разрезая лёд, не мог не восхищаться — элементы оборудования почти не разлетались.

— Пожелай мне удачи, — сказал Фред.

— Держись давай, — ответил Холден. 

Микрофон Фреда фыркнул, рука меха качнулась и начала работу с хирургической точностью и быстротой. Газовая горелка вспыхнула ярким цветком, рассекая металл, за ней последовал пенный инжектор-герметик, чтобы предотвратить утечку воздуха. Холден соединился с лабораторией и вывел на дисплей камеру Моники. Там был виден яркий, как звезда, свет.

— Есть подтверждение, — сказал Холден. — Это здесь.

— Вижу, —ответил Фред, заканчивая резку. Он расправил края шлюза поверх разреза, прижал клейкие края к поверхности, потом открыл наружную молнию.

— Твоя очередь.

Холден двинулся вперёд. Фред вытянул трёхпалую когтистую лапу меха, Холден вложил в неё оружие, взял ящичек с медикаментами и аварийный скафандр.

— Если что-то покажется подозрительным — сразу возвращайся, — сказал Фред. — Тогда будем работать с настоящим специалистом-подрывником.

— Да я просто взгляну, — сказал Холден.

— Уж конечно, — ответил Фред. 

Угол наклона лицевой панели не позволял увидеть его улыбку, но Холден её услышал. Он закрыл за собой внешнюю стенку шлюза, надул камеру и открыл внутреннюю стенку. Прорез в контейнере был квадратным, метр на метр — чёрные оплавленные края со слоем бурого герметика между ними. Холден опёрся ногой о неразрезанную дверь контейнера, включил магнитные ботинки и толкнул. Посыпалась пена, и вырезанный сегмент провалился в контейнер. Изнутри лился тусклый желтоватый свет.

Моника Стюарт была привязана к креслу-амортизатору. Глаза открыты, но остекленели, рот безжизненный. Порез на щеке почернел по краям. На стене висел дешёвый кислородный блок, трубка, как привязь, тянулась к шее Моники. Кажется, больше там ничего не было. Во всяком случае, ничего с большими буквами «Осторожно, взрывчатые вещества».

Холден потянул за край кресла, оно закачалось Глаза Моники встретились с его взглядом, и в них ему почудилась тень жизни — смущения, а может и облегчения. Тоненькая струйка прозрачной жидкости вырвалась и заплясала в воздухе. Холден сорвал крышку с медицинского блока и закрепил его над её рукой. Через долгие сорок секунд блок доложил, что она без сознания, но стабильна, и поинтересовался у Холдена, следует ли начинать лечение.

— Ну, как там дела? — спросил Фред, и на этот раз Холден не забыл включить микрофон.

— Я её нашёл.

Спустя три часа они уже оказались в настоящем медицинском отсеке станции Тихо. Комната была заблокирована, снаружи стояли четыре охранника, а все сетевые соединения — физически недоступны. Три других кровати пустовали, пациентов — если они там были — перевели в другое место. Это было наполовину лечение, наполовину содержание под стражей, и Холден мог только гадать, понимает ли Моника, насколько непрочна эта безопасность.

— Было не особо весело, — сказала Моника.

— Знаю, — ответил Холден. — Ты через многое прошла.

— Это точно.

Речь была нечеткая, как у пьяной, но глаза обрели привычную остроту и сосредоточенность.

Фред стоял у изножья кровати, скрестив руки.

— Извините, Моника, но я должен задать вам пару вопросов.

— Обычно бывает наоборот, — в ее глазах появилась улыбка.

— Да, но обычно я не отвечаю. А вы, надеюсь, ответите.

Она глубоко вздохнула:

— Ладно, спрашивайте.

— Давайте начнем с того, как вы оказались в контейнере.

Она пожала плечами, и, кажется, жест причинил ей боль.

— Нечего рассказывать. Я была дома. Дверь открылась, и вошли два парня. Я послала сигнал тревоги, много кричала и пыталась вырваться. Но они чем-то брызнули мне в лицо, и я отключилась.

— Дверь открылась, — повторил Фред. — Вы не сами им открыли?

— Нет.

Выражение лица Фреда не изменилось, но Холден заметил, как опустились его плечи.

— Продолжайте.

— Я пришла в себя, когда меня засовывали в кресло-амортизатор. Я почти не могла двигаться, но сумела включить свою камеру.

— Кто-то из них говорил?

— Да. Оба астеры. Вы ведь это хотели узнать?

— И это тоже. Что они говорили, вы помните?

— Называли меня разными неприятными словами. И что-то о спусковом крючке. Я не совсем поняла.

— Астерский креольский понимать сложно.

— И кроме того, на меня напали и одурманили, — огрызнулась Моника. 

Фред примиряюще поднял руки.

— Не хотел вас обидеть. Вы помните что-нибудь особенное, что...

— Это же из-за пропавших кораблей колонистов, да?

— Об этом рано говорить, — сказал Фред, но неохотно добавил: — но такая вероятность безусловно есть.

— Значит, это дело рук АВП. Но вы не в курсе.

— Я ничего не подтверждаю и не отрицаю.

— Тогда я тоже, — скрестила руки Моника.

— Стоп-стоп-стоп, — сказал Холден. — Мы все тут на одной стороне, так ведь?

— Нет, пока не договоримся об условиях, — сказала Моника.

Фред стиснул зубы.

— Мы только что спасли вам жизнь.

— И спасибо вам за это. Итак, я участвую в расследовании. Во всем. Эксклюзивное интервью с вами обоими. Я отдам вам все, что знаю о кораблях колонистов и моем похищении, даже то, что не рассказывала Холдену. И предупрежу перед тем, как обнародую что-нибудь.

— Минутку, — вмешался Холден. — Так ты мне не все рассказала?

— Окончательное утверждение всех материалов прежде, чем они увидят свет, — потребовал Фред.

— Без шансов. Я вам нужна.

— Окончательное одобрение по вопросам безопасности, — сказал Фред. — За две недели до выхода.

В глазах Моники появился какой-то голодный блеск. Холден провел с ней несколько недель, первый раз пролетая через Кольцо, и считал, что знает ее. Непримиримость на ее лице его удивила. А Фреда, похоже, только позабавила.

— Неделя, и никаких необоснованных изъятий, — она обвиняюще ткнула во Фреда пальцем. — Я полагаюсь на вас.

Фред невесело улыбнулся Холдену.

— Что ж, теперь у меня есть два человека, о которых я знаю, что они не работают на вражескую сторону.

Чего Холден не знал... Нет, не совсем так. Знал, но не до конца осознавал, — это сколько кораблей уходит сквозь кольца в бескрайние пространства новых планет. У Моники имелись записи о почти пяти сотнях кораблей, совершивших переход. Многие меньше «Росинанта», они отправлялись группами, чтобы заявить права на новый неизведанный мир или стать частью общины в местах под названиями Париж, Нью-Марс или Фирдаус. Другие корабли были больше, настоящие корабли колонистов, нагруженные тем же, что несколько поколений назад человечество тащило с собой на Луну, Марс и спутники Юпитера.

Первым исчез «Сигюн», переделанный водовоз чуть моложе «Кентербери». Потом «Шотландский танец», крошечный горнодобытчик, практически выпотрошенный, чтобы запихнуть в него эпштейновский двигатель в три раза мощнее, чем нужно. «Робия Балхи» по размеру подходил гораздо лучше, что не помешало исчезнуть и ему. Двигаясь по списку, Холден делал пометки о типах всех пропавших кораблей, чтобы передать Алексу. «Пау Кант» мог быть любым из них.

Прослеживалась еще одна закономерность. Корабли пропадали во время напряженного трафика, когда внимание станции Медина делилось между пятью-шестью звездолетами. А потом — вот это было интересно — кольцо, через которое проходил пропавший корабль, показывало не всплеск излучения, а разрыв, момент, когда фоновый уровень внезапно менялся. При других переходах такого не случалось. Моника считала это свидетельством в пользу зловещих инопланетных технологий. Для Холдена все выглядело скорее следами подтасовки данных, как в случае с подменой ящика Моники и бесследным исчезновением в туалете. Кто-то должен был скрыть возвращение «пропавших» кораблей. Если в данных сенсоров кольца, ведущего обратно в Солнечную систему, есть похожий сбой...

— Холден?

Офис службы безопасности был пуст. Фред потребовал его себе «для личного пользования», намереваясь сделать центром расследования. Персонал, мимо которого проходил Холден по пути сюда, казался удивленным, но никто не возражал против того, что их выставили из собственного офиса. По крайней мере, при нем.

Фред стоял у входа в короткий коридор, ведущий к комнатам для допросов. Он был в хорошо сшитом гражданском костюме. Щеки и подбородок покрывала седая щетина, белки покрасневших глаз стали желтоватыми, как старая слоновья кость. Однако спину он держал прямо, а об резкость манер можно было порезаться.

— Узнал что-нибудь? — спросил Холден.

— Я говорил со старым товарищем, которого давно знаю. Световая задержка всегда приводит к проблемам, но... я получил подсказку, что искать. По крайней мере, для начала.

— Ты можешь ему доверять?

Фред устало улыбнулся.

— Если Андерсон Доуз против меня — мои дела плохи, что бы я ни делал.

— Ладно, — сказал Холден. — C чего начнём?

— Ты не мог бы уделить мне несколько минут?

Фред кивнул в сторону комнаты для допросов.

— Хочешь меня допросить?

— Скорее мне нужна твоя поддержка в небольшой игре.

— Серьёзно?

— Если сработает, это сэкономит нам время.

Холден остановился.

— А если нет?

— Значит нет.

— Звучит неплохо.

Комната для допросов была пустой, холодной и неприветливой. Прикрученный к полу металлический стол разделял одинокий стул без спинки и три кресла с гелевыми подушками. В одном уже сидела Моника. Порез на её лице выглядел гораздо лучше — чуть больше, чем просто длинный красный рубец. Без макияжа она казалась строже. Старше. И это ей шло. Фред указал Холдену на другое кресло, а сам уселся посередине.

— Просто будьте серьёзны и позвольте мне вести разговор, — сказал он.

Холден поймал взгляд Моники и вопросительно вздёрнул брови. Что происходит? Она ответила слабой улыбкой. «Думаю, скоро узнаем».

Дверь отворилась и вошла Драммер. За ней следовал Сакаи. Взгляд главного инженера метался от Холдена к Монике и обратно. Драммер подвела его к столу.

— Спасибо, — сказал Фред.

Драммер кивнула, крепко сжав губы, и молча вышла. Возможно, её взбесило отстранение от расследования. А может, и что-то ещё. Холден нередко видел, как подобные вещи приводили к паранойе.

Фред вздохнул. А когда заговорил, голос звучал мягко и вкрадчиво.

— Итак, думаю, вы все понимаете, о чём речь.

Сакаи открыл рот и сразу захлопнул. А потом с него будто слетела маска. Лицо инженера исказила огромная жгучая ненависть.

— А знаете что? — сказал Сакаи. — Да пошли вы все.

Фред молчал, выражение его лица не изменилось. Он как будто не услышал этих слов. Сакаи стиснул челюсти и нахмурился. Он молчал, напряжение росло и наконец сделалось невыносимым.

— Проклятые самонадеянные земляне. Все вы. И здесь, на Поясе, вы — спасители несчастных доходяг? Так вы считаете? Да вы хоть понимаете, как высокомерны? Все вы. Без исключения. Поясу не нужны земные твари вроде вас и ваше спасение. Мы выживаем сами, а вы, придурки, за это платите, ясно?

Холден чувствовал, как в груди поднимается волна гнева, но голос Фреда оставался спокойным и мягким.

— Слышу, ты недоволен тем, что я с Земли. Я правильно понял?

Сакаи откинулся назад на стуле, но удержал равновесие. Потом плюнул на пол. Фред ещё подождал, но на этот раз Сакаи позволил молчанию затянуться. Спустя пару мгновений Фред пожал плечами, вздохнул и поднялся с кресла. Лёгким движением он наклонился и ударил Сакаи. Холден даже не успел удивиться, когда Сакаи свалился на пол. С разбитых губ инженера текла кровь.

— Я и люди, которые мне дороги, отдавали жизни, делали намного больше, чем ты, чтобы хранить и защищать Пояс, — взревел Фред. — И у меня нет настроения выслушивать бред террориста-выскочки, который смеет говорить иное.

— Я тебя не боюсь, — сказал Сакаи, и по его голосу Холден понял, что инженер безумно напуган. Холден и сам был немного расстроен. Он никогда прежде не видел Фреда Джонсона в гневе, но эта исходящая от него неистовая ярость изменила всё. Фред не мигая смотрел на Сакаи. Такой человек способен повести за собой войско и уничтожить тысячи врагов. Это убийца. Под его безжалостным взглядом Сакаи сжался, как будто из него выпустили воздух.

— Драммер!

Дверь открылась, и вошла глава службы безопасности. Если она и была удивлена, на её лице это никак не отражалось. Фред не смотрел на неё.

— Мистер Драммер, отведите этот кусок дерьма на гауптвахту. Поместите в одиночную камеру и проследите, чтобы у него было достаточно киббла и воды и он не сдох. Никого не впускать, никого не выпускать. Мне нужен полный отчёт о его деятельности на станции. С кем он говорил. С кем обменивался сообщениями. Как часто гадил. Всё, что поддается анализу.

— Да, сэр, — произнесла Драммер. Потом добавила: — Следует ли мне снять блокировку со станции?

— Нет, — сказал Фред.

— Да, сэр, — повторила Драммер, помогла Сакаи подняться на ноги и повела к двери. 

Холден откашлялся.

— Нам нужно повторно проверить работы на «Росинанте», — сказал он. — Ни за что не полечу на корабле, за ремонт которого отвечал этот тип.

Моника тихонько присвистнула.

— Фракция раскольников из АВП? — спросила она. — Что ж. Не впервые лидер стал мишенью для крыла экстремалов из своей же партии.

— Такое бывало, — согласился Фред. — Меня больше всего беспокоит, что они чувствуют себя в безопасности и не боятся открывать карты.