Филипп

Две верфи Каллисто стояли бок о бок на том полушарии спутника, что всегда повернуто в противоположную от Юпитера сторону. Солнце было всего лишь ярчайшей звездой в бесконечной темноте, его затмевало широкое пятно Млечного пути. Рабочие фонари с гребней кратеров заливали резким белым светом здания, погрузчики и строительные леса. Над реголитом из каменной пыли и льда торчали ребра недостроенных кораблей. Две верфи — гражданская и военная, земная и марсианская. Обе имели общую систему антиметеоритной и рельсотронной защиты, обе строили и ремонтировали космические корабли, которым предстояло отправить человечество к новым мирам за пределами колец, если война на Илосе когда-нибудь закончится.

И на обеих даже не предполагали, какая им грозит беда.

Филип скользнул вперед, и отряд последовал за ним. Светодиоды на скафандрах были срезаны, керамические пластины затерты, чтобы не осталось ни одной гладкой поверхности, способной бликовать. Даже яркость головного дисплея приглушена почти до предела. Голоса в наушниках Филипа — передвижение кораблей, информационные каналы, болтовня гражданских — все переключены на пассивный режим. Он слышал, но ничего не передавал в ответ. Лазер наведения, закрепленный на спине, отключен. Он и его отряд были тенями среди теней. Едва заметный отсчет таймера слева на визуальном дисплее отметил пятнадцатиминутную готовность. Филип похлопал открытой ладонью по воздуху, разреженному практически до состояния вакуума, на астерском языке жестов это означало приказ медленно двигаться вперед. Отряд подчинился.

В пустоте над его головой, слишком далеко, чтобы разглядеть, висели марсианские корабли, охраняющие верфь, и переговаривались отрывочными фразами профессионалов. Марсианский флот был сильно растянут, и на орбите имелось только два корабля. Скорее всего, только два. Возможно, где-то в темноте скрывались и другие, пряча свой тепловой след от радаров. Возможно, но маловероятно. А жизнь, как говорит отец Филипа, рискованное предприятие.

Четырнадцать минут и тридцать секунд. В поле зрения появились еще два дополнительных таймера, один установлен на сорок пять секунд, второй — на две минуты.

— Транспортное судно «Фрэнк Айкен», посадка разрешена.

— Понял вас, «Карсон Лей», — послышался знакомый рев Кина. Филип почуял в словах старую добрую астерскую улыбку. — Эй вы, койо! Сабе, где лучше э сус бебе, когда сядем?

Где-то наверху «Фрэнк Айкен» обрисовал контуры марсианских кораблей безобидными лазерными дальномерами, установленными на ту же частоту, что и лазер на спине Филипа. Когда марсианский офицер заговорил, ничто в его голосе не выдавало признаков страха.

— Не понял вас, «Фрэнк Айкен». Повторите.

— Ох, прости, прости, — засмеялся Кин. — Не знают ли утонченные джентльмены хороших баров, где несчастная команда астеров может выпить, когда сядет?

— Ничем не могу помочь, «Фрэнк Айкен», — сказал марсианин. — Сохраняйте курс.

— Сабес са. Твердые как скала, прямые как пуля, такие уж мы.

Отряд Филипа добрался до гребня кратера и заглянул вниз, на нейтральную полосу у марсианской военной базы — всё ровно так, как и следовало ожидать. Филип выбрал склады и базы снабжения. Он вытащил лазер наведения, воткнул в грязный лед и включил. Остальные разошлись на такое расстояние, чтобы ни один из охранников не оказался вне поля зрения, и последовали примеру Филипа. Лазеры были старые, их следящие устройства собраны из разного хлама. Прежде чем крохотный красный огонек на основании лазера сменился зеленым, первый из двух дополнительных таймеров достиг нулевой отметки.

На гражданском канале прозвучал сигнал тревоги, а за ним раздался встревоженный женский голос:

— У нас тут погрузчик сбился с курса. Он... вот дерьмо, он движется к метеоритной защите.

Пока Филип отдавал приказ рассеяться вдоль гребня кратера, в его уши каскадом лилась паника и тревога. Вокруг поднимались облачка пыли и не исчезали, а превращались в подобие тумана. Погрузчик, не отвечающий на команды развернуться, прокатился по нейтральной полосе в сторону системы наведения метеоритной защиты и ослепил ее, хотя и всего на пару минут. Как того требовал протокол, из своих бункеров вылезли четыре марсианских пехотинца. Усиленные бронированные скафандры позволяли им скользить по поверхности, как по льду. Любой из них мог перебить весь отряд Филипа, не сожалея ни секунды. Филип их ненавидел, всех и каждого в отдельности. Бригада ремонтников уже пробиралась к поврежденному антиметеоритному оборудованию. Всего через час всё снова будет в порядке.

Двенадцать минут и сорок пять секунд.

Филип помедлил, оглянувшись на свой отряд. Десять бойцов-добровольцев, лучшие из астеров. Помимо самого Филипа никто не ведал, почему нападение на марсианскую базу снабжения так важно или к чему приведет. Все были готовы умереть, если он прикажет, потому как хорошо его знают. И знают его отца. Филип чуял это нутром. Это не страх. Гордость. Именно гордость.

Двенадцать минут и тридцать пять секунд. Тридцать четыре. Тридцать три. Лазеры наконец-то ожили и высветили четырех пехотинцев, бункер отряда прикрытия, забор по периметру, мастерские и казармы. Марсиане повернулись, их бронированные скафандры были настолько чувствительными, что могли отследить даже почти незаметные световые лучи. И по ходу движения они подняли оружие. Филип увидел, что один из них заметил его отряд, и оружие быстро переместилось с лазеров на них. На него.

Он задержал дыхание.

За восемнадцать дней до этого корабль (Филип даже не знал, какой именно) где-то в системе Юпитера ускорился до десяти или даже пятнадцати g. За наносекунду по команде компьютера корабль выпустил несколько десятков вольфрамовых капсюлей, каждый с четырьмя одноразовыми ракетами, оборудованными дешевыми частотными сенсорами. Такие примитивные, что даже и механизмом-то не назовешь. Шестилетние малыши каждый день собирают более сложные устройства, но при скорости в сто пятьдесят километров в секунду им и не требовалось быть сложными. Их нужно было лишь нацелить.

За мгновение, которое потребовалось сигналу, чтобы проникнуть в глаз Филипа и по зрительному нерву в кору головного мозга, всё было кончено. Грохот и вспышка на том месте, где находились пехотинцы, и две новые звезды, в которые на миг превратились корабли наверху, — он осознал это, когда враги были уже мертвы. Филип переключил радио на скафандре в активный режим.

— Ичибан, — сказал он, гордясь спокойствием в голосе. — Отлично.

Они попрыгали вниз, в кратер. Марсианская верфь выглядела как ночной кошмар — из руин мастерских вырывались языки пламени, это выгорали хранящиеся там летучие газы. От казарм поднимался легкий снежок — замерзшая атмосфера. Пехотинцы исчезли, их тела разорвало в клочья и разбросало взрывом. Кратер наполнило облако пыли и льда, и лишь шлемные индикаторы показывали цели.

Десять минут и тринадцать секунд.

Отряд Филипа разделился. Трое пошли к центру открытого пространства и нашли достаточно места, чтобы начать сборку черной эвакуационной платформы из карбона. Двое других вытащили автоматические пистолеты, стреляющие без отдачи, и приготовились уничтожить любого, кто появится из-под обломков. Еще двое побежали к оружейному складу, а трое вместе с Филипом — к базам снабжения. Здание угрожающе выступило из облака пыли. Дверь была заперта. Погрузчик лежал на боку, водитель то ли мертв, то ли при смерти. Техспец Филипа бросился к панели управления на двери, пытаясь вскрыть ее цепной пилой.

Девять минут и семь секунд.

— Джози, — сказал Филип.

— Трабахан, са са? — резко отозвался Джози.

— Я вижу, что ты работаешь, — сказал Филип. — Если не сумеешь открыть...

Огромная дверь дрогнула и стала подниматься. Джози обернулся, огни на его шлеме моргнули, и Филип рассмотрел выражение грубоватого лица. Они вошли на склад. Искореженные опоры из керамики и стали образовали преграду плотнее гор. Здесь на пластиковых катушках выше Филипа хранились сотни километров тончайшей проволоки. Массивные принтеры ждали команды напечатать детали, которые скрепятся друг с другом в вакууме и создадут пузырь с воздухом, водой и сложными организмами — подобие среды обитания человека. Аварийные огни мерцали, придавая обширному пространству зловещее сияние катастрофы. Филип двинулся дальше. Он не помнил, как вытащил пистолет, но тот оказался в руке. Мирал, а не Джози, полез в погрузчик.

Семь минут.

В хаосе верфи моргали красно-белые огни машин экстренной помощи, свет лился отовсюду и ниоткуда конкретно. Филип раскидывал ряды сварочных аппаратов и металлических принтеров. Коробки со стальным и керамическим порошком мельче талька. Спиральные сердечники. Листы кевлара и противоударной пены высились, как самая огромная в Солнечной системе постель. В углу лежал разобранный эпштейновский двигатель, похожий на самый сложный пазл во Вселенной. Филипу всё это было неинтересно.

В разреженном воздухе невозможно услышать стрельбу. На его дисплее загорелся сигнал тревоги, и в тот же миг на стальной балке справа вспыхнуло яркое пятно. Филип плюхнулся на пол, но из-за слабой гравитации медленнее, чем хотелось бы. В проход прыгнул марсианин. Но не в бронированном скафандре охраны, лишь в техническом экзоскелете. Филип прицелился в корпус и наполовину опустошил магазин. Сжигая собственное топливо, очереди пуль прочертили красно-серые следы в разреженном воздухе Каллисто. Четыре пули попали в марсианина, замороженными хлопьями красного снега выплеснулась кровь. Экзоскелет перешел в аварийный режим, светодиоды зажглись темно-желтым. Мерцая с определенной периодичностью, они оповещали аварийные службы, что случилось нечто ужасное. Эта бездумная приверженность протоколу в текущих обстоятельствах выглядела даже забавной.

В ухе раздался тихий голос Мирала.

— Эй, Филипито. Са буат са пайя? Нашел, что искал?

Филипу понадобилась пара секунд, чтобы обнаружить Мирала. Он был в погрузчике, темный скафандр слился с огромным мехом так, что они стали неотличимы. Лишь по тусклому разомкнутому кругу, символу Альянса Внешних Планет, проглядывающему под копотью, можно было отличать Мирала от неряшливого водителя-марсианина. Канистры, о которых он говорил, еще стояли на поддонах. Четыре штуки, в каждой по тысяче литров. На выгнутой грани надпись: резонирующее покрытие высокой плотности. Поглощающее энергию покрытие помогало марсианским кораблям избежать обнаружения. Стелс-технологии. Филип нашел, что искал. Страх, который он сам не осознавал, отступил.

— Да, — ответил Филип. — Вот они.

Четыре минуты и тридцать семь секунд.

Отдаленное жужжание погрузчика передавалось скорее вибрациями в полу, чем через разряженную атмосферу. Филип и Джози направились к двери. Проблесковые огни стали ярче и вроде бы более направленными. Радио в скафандре Филипа отфильтровало частоты, наполненные криками и сигналами тревоги. Марсианские военные запрашивали помощь с гражданской верфи, но опасались, что первыми откликнутся террористы и враги под прикрытием. И вполне справедливо. В другой ситуации именно так и произошло бы.

Шлемный дисплей Филипа показал контуры зданий, наполовину собранную эвакуационную платформу и сообщил возможное местонахождение кораблей на основании инфракрасного и видимого излучения, недоступного для глаз Филипа. Он словно шел внутри чертежа, нарисованного наспех и наугад. Когда он ступил на реголит, поверхность задрожала. Вероятно, взрыв. Или, в конце концов, рухнуло здание. У открытой двери появился погрузчик Мирала, залитый огнями из склада. Только канистры в его захватах были черными и безымянными. Филип двинулся к платформе и переключился на зашифрованный канал.

— Статус?

— Есть проблемка, — ответил Ааман. Он занимался платформой.

Рот Филипа наполнился металлическим привкусом страха.

— Не должно быть никаких проблемок, койо, — сказал он, пытаясь сохранять спокойствие. — В чем дело?

— Мусор от взрывов тут слегка всё загадил. В шарнирах песок.

Три минуты и сорок секунд. Тридцать девять.

— Иду, — сказал Филип.

— В оружейной перестрелка, Филипито, — прорезался голос Эндрю.

Филип проигнорировал уменьшительный суффикс.

— Сколько их?

— Хватает, — ответил Эндрю. — Чучу завалили, а меня загнали в угол. Нужна подмога.

— Держись, — ответил Филип, лихорадочно соображая.

Два его бойца стояли рядом с эвакуационной платформой в готовности пристрелить любого чужака. Три сборщика сражались со скобой. Филип подскочил к ним и ухватился за черный остов. На линии послышался рев Эндрю.

Он увидел забитый черным песком разъем и сразу понял, в чем дело. В атмосфере достаточно было бы просто дунуть. Здесь — совсем другое дело. Ааман яростно орудовал ножом, сметая одну крохотную пылинку за другой в попытке очистить сложные сочленения металлических деталей.

Три минуты.

Ааман всунул на место скобу и попытался защелкнуть соединение. Почти получилось, но стоило ему отойти, как всё распалось. Ааман выругался, забрызгав слюной внутреннюю поверхность шлема. Если бы они взяли с собой хотя бы один баллон с воздухом, подумал Филип.

Конечно же, они взяли.

Он вырвал нож из руки Аамана и ткнул острием в запястье своего скафандра, в самое тонкое место. Острая боль дала понять, что слишком сильно. Ничего страшного. На скафандре моргнул сигнал тревоги, но Филип не обратил на него внимания. Он наклонился вперед и поднес дырку в скафандре к забитому разъему, струя воздуха сдула пыль и лед. Единственная капля крови смерзлась в идеальный алый шарик и отскочила. Филип отошел, и Ааман соединил детали. Теперь они держались крепко. Дырка в скафандре сомкнулась, стоило только вытащить нож.

Филип вернулся обратно. Мирал и Джози сняли канистры с паллет и уже привязали одну к платформе. Мерцание проблесковых маячков потускнело, мимо в тумане и неразберихе проехали спасательные машины. Скорее всего, в сторону перестрелки в оружейной. Филип тоже решил бы, что именно там таится главная угроза, если бы не обладал полной информацией.

— Босс, — сказал Эндрю, его голос дрожал от тревоги. — Они совсем близко.

— Не волнуйся, — ответил Филип. — Ге гут. Держись.

Один из бойцов положил руку ему на плечо.

— Мне этим заняться? — спросил он. — Прийти им на помощь?

Филип поднял кулак и слегка покачал им. «Нет». Поняв жест, он отлетел, и на мгновение Филипу показалось, что он решил не подчиняться. Как хочет. Сам себя накажет. Джози поставил на место последнюю канистру и затянул ремни. Ааман с товарищами приладили последнюю скобу.

Одна минута и двадцать секунд.

— Босс! — заорал Эндрю.

— Прости, Эндрю, — сказал Филип.

На несколько секунд Эндрю ошеломленно умолк, а затем разразился потоком брани и оскорблений. Филип сменил частоту. Аварийные службы военной верфи производили меньше шума. Женщина отдавала приказы на сухом и четком немецком, почти со скукой, как всякий привыкший к кризисным ситуациям человек, и ей отвечали такие же профессиональные голоса. Филип направился к платформе. Чуча и Эндрю погибли. Даже если еще и не погибли, то всё равно погибли. Филип подтянулся и занял нужное положение на платформе, защелкнул на поясе и бедрах ремни и откинул голову на толстый подголовник.

Пятьдесят семь секунд.

— Нибан, — сказал он. — Вперед.

Ничего не произошло.

Он снова переключил радио на шифрованный канал. Теперь Эндрю выл и рыдал.

— Нибан! Андале! — выкрикнул Филип.

Эвакуационная платформа под ним дернулась, и он тут же ощутил собственный вес. Четыре химических реактивных двигателя опалили поверхность внизу, расшвыривая пустые паллеты и опрокинув погрузчик Мирала вверх тормашками. Из-за ускорения кровь прилила к ногам Филипа, поле зрения сузилось. Звуки радио стали глуше, более отдаленными, сознание затуманилось. Скафандр прилип к бедрам, как будто их сжимал великан, выдавливая из них кровь. К нему понемногу вернулась способность соображать.

Кратер внизу превратился в овальный пузырь пыли на поверхности спутника. В нем перемещались огоньки. Свет в башнях на краю кратера потух, но теперь система пыталась перезагрузиться, и он начал мигать. Верфи Каллисто вращались перед глазами Филипа, как будто он был пьян или получил удар по голове.

Таймер показал две секунды, потом одну.

Когда отсчет остановился, последовал второй удар. Филип не видел момент взрыва. Вольфрамовые снаряды действуют слишком быстро для человеческого глаза, но он увидел подпрыгнувшее облако пыли, а за ним — ударную волну, настолько мощную, что она была заметна даже в почти несуществующей атмосфере.

— Пристегнуться, — скомандовал Филип, хотя в этом не было нужды — все на платформе уже пристегнулись.

В плотной атмосфере такое стало бы их погибелью. Но здесь ощущалось не сильнее мощной бури. Ааман засопел.

— Проблемы? — спросил Филип.

— Осколок продырявил ногу, — ответил Ааман. — Болит.

— Скажи спасибо, что член не оторвало, койо, — отозвался Джози.

— Я не жалуюсь, — сказал Ааман. — Никаких жалоб.

Реактивные двигатели выработали топливо, вызванная ускорением гравитация пропала. Внизу, на верфях, разгуливала смерть. Огни погасли. Даже пожаров не было. Филип повернулся к яркому звездному пятну, над ним сиял галактический диск. Но кое-какие из этих огоньков были не звездами, а выхлопным шлейфом «Пеллы», спешащей забрать заблудший отряд. Всех, кроме Чучи. И кроме Эндрю. Филипа удивило, что его не мучает совесть из-за потери двух бойцов. Во время его первой операции. Доказательства, что он может командовать в настоящем задании, когда многое стоит на кону, и выполнить его как надо.

Он не собирался произносить это вслух. Может, и не произнес. Может, с его губ слетел лишь вздох. Мирал хмыкнул.

— Без базара, Филипито, — сказал он. И секундой спустя добавил: — С днем рождения, да?

Филип Инарос поднял ладони в жесте благодарности. Сегодня ему исполнилось пятнадцать.