Алекс

Сердце болело. Спина болела. Он не чувствовал ног. Всё это было крайне неприятно, пока он не начал соображать и не понял, что это значит — он не умер. Звякало медицинское оборудование, что-то прохладное ткнулось ему в руку, и сознание снова затуманилось.

Когда он очнулся во второй раз, то уже почти чувствовал себя человеком. Медицинский блок был огромным, раз в пять больше того, что на «Росинанте», но меньше, чем в полноценной многопрофильной больнице на «Бегемоте». Антиосколочное покрытие на стенах — темно-коричневого цвета, как сухарики. Алекс попытался сесть, но передумал.

— А, мистер Камал. Вам лучше?

У доктора было худое лицо, бледная кожа и глаза цвета льда. На мундире — эмблема «ФМРК». Алекс кивнул скорее из вежливости, а не потому, что чувствовал себя лучше.

— Я поправлюсь? — спросил Алекс.

— Посмотрим, — ответила она. — Будете лопать, как в двадцать лет, и это вас добьет.

Алекс засмеялся, и живот полоснула боль. Доктор поморщилась и положила руку ему на плечо.

— Вам сделали небольшую операцию. Ускорение, на котором вы шли, ухудшило состояние вашей язвы.

— У меня язва?

— Была. Сейчас у вас имплант, но он пока приживается. Через несколько дней будет гораздо лучше.

— Ясно, — сказал Алекс, откинув голову на подушку. — В последнее время у меня был стресс. А как Бобби?

— С ней всё хорошо. Ее допросили. Надо думать, теперь, когда вы снова с нами, с вами тоже захотят поболтать.

— Что насчет корабля?

— Его поставили в ангар. И заправили. Сможете получить его назад, когда всё прояснится.

Он снова встрепенулся.

— Прояснится?

— Те джентльмены, которые по вам стреляли. Наше сопровождение проверяет, не решат ли они нас преследовать. Когда прибудут новые корабли конвоя, думаю, вы сможете продолжить путь.

— То есть они уже летят?

— Ну а как же, — вздохнула она. — С полдюжины самых лучших. Возможно, больше, чем нужно, но некоторые считают, что в нашем положении не стоит рисковать.

— В этом я с ними согласен, — ответил Алекс и закрыл глаза. 

Молчание казалось странным. Он снова открыл глаза. Доктор находилась на том же месте, с той же улыбкой, сложив перед собой руки. В ее глазах стояли слезы.

— Кое-что произошло, пока вы были в отключке, — сказала она. — Наверное, вам стоит об этом знать.

***

Как только он вошел в переговорную, Бобби встала и крепко его обняла. На ней был флотский комбинезон — в точности такой же, как выдали и ему. Поначалу они молчали. Такое странное чувство — оказаться в ее объятьях. Бобби была крупнее него и сильнее. Алекс считал, что должно быть нечто эротичное в том, когда тебя вот так держит привлекательная женщина, но ощутил лишь насколько глубоко они оба уязвимы.

Алекс никогда не был на Земле. Не знал, каково там. И до сих пор считал, что не имеет к Земле никакого отношения. И для него стало открытием, что он ошибался. Четверть миллиарда погибших после удара и цунами. И скоро будет больше. В новостях уже говорили о разрушенной инфраструктуре, из-за плотных облаков пыли, влаги и обломков температура на поверхности упала ниже ноля, хотя в северном полушарии стояла весна.

В крупнейшие города энергию поставляли термоядерные реакторы, но во всех остальных местах, рассчитывающих на солнечные батареи, ощущалась ее нехватка. Скоро погаснут еще миллиарды огней. Генеральный секретарь погиб, как и множество членов ООН. Военные отзывали корабли из всех частей Солнечной системы и выстраивали вокруг планеты кордон, боясь новых ударов. Неудавшийся переворот на Тихо и тайный флот, на который они наткнулись, всё это казалось подстрочником к тому, что случилось в родной гавани человечества.

И самое ужасное — никто не знал, кто это сделал. Или зачем.

Бобби выпустила его и сделала шаг назад. В ее глазах отражалась та же тоска, что чувствовал он.

— Дерьмово, — сказал Алекс.

— Ага.

В комнате всё излучало безопасность и комфорт. Освещение непрямое и без резких теней. Стены — того же теплого коричневого оттенка, что и в медицинском отсеке. Вместо письменного стола — маленький встроенный столик и кресла-амортизаторы вокруг него. У Алекса комната вызвала ассоциации с кабинетом психоаналитика из фильмов. Бобби тоже огляделась, как будто теперь, когда здесь появился Алекс, по-новому взглянула на это место. Она кивнула в сторону небольшой ниши с противоположной от двери стороны.

— Чай хочешь? У них есть чай.

— Конечно, — кивнул Алекс. — Давай. А ты как?

— В порядке. В смысле, немного не в себе, но меня не поместили в медотсек. Тебе какой? У них есть черный крупнолистовой, улун, ромашковый...

— Ни разу ни один не пробовал.

— Я тоже. Ладно. Налью тебе улун.

Аппарат зашипел. Бобби передала ему грушу с чаем. Она была теплой на ощупь и слегка пахла дымом и водой. Алекс сел за стол и попробовал отпить чай, но он оказался слишком горячим. Бобби села рядом.

— Потрясающий был полет, — сказал она. — Я почти сожалею, что не могла этого видеть.

— Мне следовало тебя предупредить, но сама понимаешь. Не до того было.

Она покачала головой.

— Я не жалуюсь. Если бы я была в сознании, то наверняка открылись бы старые раны или удар приключился, или еще что. Я посмотрела данные полета. Честное слово, я сидела в этой комнате в новом костюме и смотрела записи, и все-таки был момент, когда я не верила, что у нас получится.

Восхищение в ее голосе было теплее чая. Алекс не сомневался, что покраснел, надеялся только, что это не сильно заметно. 

— Ага, еле-еле. Но как же здорово, что ты вспомнила про конвой. Мне вообще ничего в голову не пришло. Мы уже знаем, что это были за корабли?

— Нет. Основная часть эскорта отошла нас прикрывать, и похоже, это сработало. Но никаких сигналов маячков тех уродов. Ни угроз, ни требований. Ничего.

— Это самое страшное. — Чай уже достаточно остыл. — А мне разрешат послать сообщение капитану?

Бобби вздохнула и раскинула руками. 

— Когда-нибудь — да. С нами обращаются как с друзьями, но возможно, пройдет некоторое время, прежде чем нас допустят к передатчику. Мы еще сражаемся, хотя и не в самой гуще.

— Что ты им рассказала?

Бобби нахмурилась.

— Правду, хотя вышло не очень хорошо.

— В смысле?

— Я сказала, что по наводке Джеймса Холдена мы искали пропавшие корабли, скрывающиеся под новыми сигналами маячков.

— Хм. Ага, когда ты произнесла это вслух, прозвучало немного зловеще.

— Они хотели знать, как он понял, что искать нужно здесь, и в каких я с ним отношениях. Ну, то есть, они знали про тебя, так что больше спрашивали про то, почему я на твоем корабле.

— И что ты ответила?

— Старые друзья, и ты когда-то служил на флоте. Разбираешься в кораблях. А я — просто сухопутная крыса. Но пришлось рассказать о моих копаниях в черном рынке, и что ты вел по моей просьбе расспросы на «Гекате», и про мертвеца, и о тех, кто на меня напал.

— То есть о других мертвецах.

— Ну да. А после этого они стали подозрительно на меня коситься, когда я сказала, что ничего не знаю.

Алекс наклонился вперед. Он до сих пор чувствовал слабость и дрожь в теле.

— Они хотя бы не считают нас участниками... ну, ты понимаешь. Этого.

Дверь тихо приоткрылась, почти извиняющимся жестом. Вошел пожилой мужчина с ухоженными седыми волосами. На нем была не форма и не флотский комбинезон, а костюм. Выглядел он как добродушный адвокат. За ним появились два космических десантника с полным вооружением. Они даже не взглянули на Алекса или Бобби, а просто заняли позиции по обе стороны двери. Седой лучезарно улыбнулся Алексу, потом Бобби, а затем снова Алексу.

— Мистер Камал, — сказал он. Голос соответствовал внешности. — Я так рад, что вы живы и здоровы. Я надеялся перемолвиться с вами словечком по поводу этих неприятностей.

Алекс бросил взгляд на Бобби. Она почти незаметно пожала плечами. Этого человека она не знала.

— Разумеется, — ответил Алекс. — Всё, чем могу быть полезен.

— Хорошо, хорошо, хорошо, — произнес седой и поднял палец. — Но сначала...

Он сел за стол, и на его лице появилось странное выражение, похожее на обиду. Алекс чувствовал себя так, будто его собирается отчитать директор школы.

— Сержант Драпер, я хотел вас спросить, почему правительство Земли потребовало разговора с вами. Вы с ним как-то связаны?

Лицо Бобби побледнело и посерело. Она поднесла руку ко рту.

— Ох, простите, — сказала она. — В записи вы выглядите совсем по-другому. Я вас не узнала, сэр. Алекс, это премьер-министр Смит.

Алекс вскочил на ноги.

— Ох! Простите, сэр. Со всеми этими событиями на Илосе я не следил за прошедшими выборами.

Один из охранников покашлял, как будто пытался скрыть смех. Сердитое выражение премьер-министра Смита сменилось на более привычное и менее ошеломленное. Он жестом попросил Алекса сесть. 

— Да, ну ладно. Ничего страшного. Но вернемся к вопросу. Вы работаете с правительством Земли?

— Нет, — ответила Бобби. — Я общалась и неплохо знакома с одним человеком. Крисьен Авасаралой. Но это всё.

Премьер-министр кивнул, его брови стянулись в узел.

— Да, понимаю. После гибели генерального секретаря и учитывая полное замешательство ООН, Крисьен Авасарала по сути сейчас возглавляет правительство Земли. И она предложила... Насколько я помню точную фразу, погладить мне яйца наждачкой, если с вами что-нибудь случится.

— Вполне в ее духе, — сказал Алекс.

— Да, яркая особа. И еще она настаивала, чтобы ей дали с вами поговорить. Интересно, что именно вы ей скажете?

— Ничего такого, что не могла бы сказать вам, — ответила Бобби. — Я не шпионка. Она задала несколько вопросов и высказала опасения, мне они показались интересными и обоснованными, и я начала собственное расследование. Если хотите, я с радостью расскажу обо всем, что обнаружила.

— Вы близки с Крисьен Авасаралой. Вы летаете с командой «Росинанта». Похоже, у вас много связей с Землей и Поясом, сержант.

— Да, сэр, — ответила Бобби, слегка опустив взгляд. — Хорошо, что мы на одной стороне.

Пауза длилась дольше, чем хотелось бы Алексу. Премьер-министр потеребил пальцами колено.

— Надеюсь на это, — сказал он. — Итак, давайте посмотрим, что вы обнаружили и во что мы можем посвятить нашего общего друга Крисьен.

Разговор продлился несколько часов. Алекса увели в другую комнату, и он рассказал всё, что случилось после возвращения с Илоса. Потом вошла женщина, и он повторил всё это ей. Затем он снова вернулся к Бобби, им обоим задавали вопросы, на которые они никак не могли ответить. Но всё же, хотя допрос велся мягко, он вымотал Алекса.

Ту ночь он провел в отдельной каюте. Шкафчик, кресло-амортизатор, дисплей. Ему даже вернули ручной терминал. Каюта была чуть больше, чем на «Роси», но крохотной в сравнении с апартаментами на Тихо, и чуть лучше, чем та, где он обитал после демобилизации из флота. Ему даже позволили записать сообщения для Холдена, Амоса и Наоми, хотя корабельная система проверила их перед отправкой. А после этого Алекс обещал себе, что будет избегать просмотра ленты новостей.

Прошли годы с тех пор, как он вдыхал воздух на корабле марсианского флота. От терпкого покусывания воздухоочистителей нахлынули воспоминания. Его первая командировка и последняя. Поначалу он не опознал нарастающую меланхолию. Горе. И страх. Вернулись все тревоги за команду «Роси», только во сто крат сильнее. Он представлял себя на корабле без Амоса. Или без Наоми. Или что никогда больше не увидит корабль, никогда не услышит голос Холдена. Через час после того, как он решил лечь спать, Алекс все-таки сдался, включил свет и открыл ленту новостей.

Сообщалось о нехватке продовольствия и медикаментов на Марсе. Ганимед снова контролирует свои доки и отправляет урожай на Землю. Группировка под названием «Фронт Акадии» взяла на себя ответственность за атаку, но это было опровергнуто почти сразу же после заявления. А на Земле начались беспорядки. Мародерство. Алекс выключил новости и оделся.

Он вызвонил Бобби, и она почти сразу же откликнулась. Где бы они ни была, но явно не в своей каюте. Стены находились слишком далеко, а голос отдавался эхом. Она откинула волосы с лица, щеки горели, и она сильно вспотела.

— Привет, — отозвалась она, вскинув подбородок в кивке.

— Привет. Не могу заснуть. Вот решил узнать, что ты поделываешь.

— Просто потренировалась немного. Лейтенант слегка меня подтянет.

— А они в курсе, что тебя недавно подстрелили?

— Думаешь, пара дырок заставит меня прекратить тренировки? — сказала она с такой свирепостью, что Алекс засомневался, шутка ли это. — Мне даже скафандр одолжили.

— Ты надевала бронескафандр после Ио?

— Неа. Так что это будет... Даже не знаю. Либо классно, либо настоящим кошмаром.

Алекс хихикнул, и она улыбнулась — как будто залила водой огонь своей ярости. 

— Ты пойдешь сразу к себе в каюту или сначала заглянешь в столовую?

— Наверное, сначала перекушу. Встретимся там?

Для еды время неподходящее. Ужин смены альфа закончился, а обед смены бета должен начаться только через час. Бобби сидела за столом у дальней стены одна, перед ней — ручной терминал. Неподалеку — группа из трех мужчин и женщины, они болтали и время от времени бросали взгляды на Бобби. На Алекса накатило желание ее защитить, как на первых курсах университета, когда над одним из его друзей смеялась какая-нибудь группировка.

Он взял сэндвич с сыром, грушу с водой и сел напротив Бобби. Перед ней на тарелке лежали остатки мясного рулета с подливкой, а из терминала доносился знакомый голос.

«...он прослушает всё, о чем мы говорим, мать твою. Если хочешь во всех подробностях обсудить свои месячные, то лучшего шанса не будет. Он всегда неровно дышал к женщинам, а никто не любит любопытных, даже если это премьер-министр».

— Как она? — спросил Алекс, кивнув на ручной терминал.

Бобби выключила запись и нахмурилась на черный экран.

— УдручЕна и в унынии, я думаю. Но никогда этого не покажет. Именно этого она всегда больше всего боялась. И вот это случилось, а она даже не может отвернуться, потому что именно ей придется... это исправить. Только ведь это не исправишь, да?

— Думаю, что вряд ли.

— Нас везут на Луну.

— Я тоже так понял.

Что-то в голосе Алекса привлекло внимание Бобби.

— А ты не хочешь?

— Честно? Я хочу домой. Вернуться на «Роси», к команде, и мне всё равно, куда мы потом отправимся. Будет неплохо, если туда, где нас не обстреляют.

— Это было бы плюсом, — согласилась Бобби. — Не знаю, есть ли где такое место.

— Куча планет далеко отсюда. Мой опыт относительно колоний немного... противоречивый, но меня привлекает возможность начать всё сначала.

— Нет никакого нового начала, — сказала Бобби. — Все тащат с собой старьё. Если мы когда-нибудь и впрямь могли начать сначала, это значит вообще не иметь истории. А я не знаю, как это возможно.

— Но могу же я помечтать.

— В этом я тебя поддержу.

За другим столом двое мужчин встали и понесли подносы к утилизатору. Оставшиеся мужчина и женщина посмотрели на Алекса и Бобби и быстро отвели взгляды. Алекс откусил сэндвич. Жирный сыр и искусственное масло — как в юности. Точнее сказать, как воспоминание о том, как давно он был юным.

— Есть что-нибудь о тех говнюках, что в нас стреляли?

— Они еще сражаются с кораблями конвоя. Отходят, но не сдаются. Конвой не будет их преследовать, пока уроды не лезут к нам.

— Ну ладно.

— Тебе это кажется странным?

— Немного, — признался Алекс. — Выглядит как очень паршивая засада, как будто и не засада вовсе.

— Это из-за нас, — сказала Бобби. — Нас с тобой. Мы оказались в нужном месте в нужное время. Заставили уродов слишком рано вступить в игру. Если бы не мы, то погиб бы не только генеральный секретарь. Честно говоря, думаю, что именно поэтому с нами так хорошо обращаются. Смит понимает, что без нас всё было бы гораздо хуже.

— Наверное, ты права. Просто...

— Ты ждешь, когда же они сделают следующий шаг.

— Да.

— Я тоже. Все мы на нервах. А как же иначе? За одну ночь кто-то уничтожил большую часть человеческой цивилизации.

Эти слова настигли Алекса как удар. Он положил сандвич.

— Именно так, да? Я не знаю, кем мы теперь стали. Не знаю, к чему это приведет.

— Я тоже. Никто не знает. Но мы выясним. И кто бы это ни сделал, мы его найдем. Мы не позволим ему победить.

— И неважно, какую игру он затеял.

— Неважно, — согласилась Бобби.

Прямо сейчас умирают миллиарды, и никто их не спасет. Земля сломлена, и даже если выживет, уже никогда не станет прежней. Марс превратился в город-призрак, проект по терраформированию разваливается на куски. Чуждой цивилизации, пославшей протомолекулу, нет нужды уничтожать человечество. Она дала человечеству шанс уничтожить себя самостоятельно, чтобы уступить место новому виду. Алекс смахнул гневную слезу, а Бобби сделала вид, что этого не заметила.

— Да, — сказал он. — Но все-таки я буду чувствовать себя лучше, когда прибудет конвой.

— Аминь. А мне хотелось бы, чтобы прибыли не только шесть кораблей. Ну ладно, семь. Ладно, шесть с половиной.

— Шесть с половиной?

— Конвой подобрал где-то коммерческую баржу. Невоенную. Называется вроде «Четземока».