Холден

— Прикрытие, чтобы совершить кражу, — повторил Холден. — Что за фигня?

Фред Джонсон шел дальше. Мягкий изгиб коридора с видом на сферическую конструкцию Тихо словно хвастался тем, что станция не разрушена. Прохожие кивали Фреду и Холдену. Некоторые носили в знак солидарности зеленые повязки на рукавах, а многие добавили к рассеченному кругу АВП дополнительный разрыв на девяноста градусах к первому. У других была эмблема со стилизованным глобусом и словами «Единый народ АВП и Земли». Физические повреждения станции в основном свелись к инженерному уровню, двигателю в глубине сферы и офису Фреда в кольце, но Холден не мог избавиться от чувства, что Тихо ранили куда серьезней. Не так давно станция Тихо, как и Церера, была жемчужиной внешних планет. Аргументом в пользу независимости Пояса.

Теперь станция, атакованная астерами, стала другой. Солидарность с Землей была не столько подлинным сочувствием к еще недавно вражескому правительству, сколько заявлением об автономии от АВП. Станция Тихо — для жителей станции Тихо, и пошли все остальные куда подальше.

Во всяком случае, что-то такое носилось в воздухе, раз и он ощущал примерно то же самое.

— Она ведь журналистка, — сказал Фред. — А это — именно то, чем они занимаются.

— Мы только что спасли ей жизнь. Если бы не мы, ее бы забрали со станции бог знает куда и... Даже не знаю. Пытали бы или еще что.

— Это верно, — согласился Фред. Они добрались до лифта и вошли через открывшиеся при их приближении двери. Фред по-прежнему имел кое-какие привилегии, и одной из них был приоритет в вызове лифта. — Но кроме того, мы ей соврали. И она это знает.

Холден проглотил возражение, потому что дело было не только в том, что это не так — он знал, что это так. И не в том, как он поступил бы всего несколько лет назад. Тогда он сказал бы правду, голую правду, и повсюду разлетелись бы искры. Холден не мог понять, что его беспокоит больше — что он изменился или что не заметил этого, пока кто-то не ткнул пальцем.

Фред оглянулся на него с усталой улыбкой.

— «Позлись на солнце, если тебя это раздражает». Так сказал поэт по фамилии Джефферс.

— Да, но имел ли он в виду лгущих друг другу журналистов и политиков?

— Вообще-то да.

Лифт двинулся и ухнул вниз. Фред со стоном прислонился к задней стенке.

— Мы не обязаны это делать, — сказал Холден.

— Нет, обязаны, — возразил Фред. — После потерь самое важное для лидера — чтобы его все видели. Причем видели, что он ходит на своих двоих. Держит всё под контролем.

— И всё-таки.

— Это я еще могу, — сказал Фред. — И чертовски уверен, что так и поступлю.

Прежний офис Фреда еще ремонтировали. Пока стены и пол не изолируют от вакуума, Драммер выделила Фреду местечко рядом с переполненной гауптвахтой. Кабинет был небольшим, куда менее удобным и менее впечатляющим. Холдена не покидало ощущение, будто Фреда понизили в должности. Или что он без жалоб принял то, что уготовала для него вселенная.

Фред устроился за своим столом и потер глаза ладонями. 

— Правда в том, что все наши действия здесь будут не более чем сноской в учебниках истории.

— Ты не можешь этого знать. Просто ты обескурАжен, — сказал Холден, но Фред уже просматривал настольный монитор.

— Вчера ночью мне пришло два сообщения. Ну, больше, конечно, но эти два — интересные. Первое с Земли. Авасарала была на Луне, когда это случилось, и она собирает силы для ответа.

— Ответа?

— Дипломатическую конференцию. Марсианский премьер-министр уже в пути. Она хочет, чтобы прилетел и я. Чтобы «представлять чуть менее свихнувшееся крыло АВП». Если человечество теперь зависит от дипломатических умений этой женщины... что ж, это будет интересно.

— А что может произойти хуже? Война?

Фред закашлялся в мрачном смехе.

— Я уже поговорил с Драммер. Она готова взять на себя руководство Тихо в мое отсутствие.

— Так ты собираешься лететь?

— Не знаю, полечу ли я туда, но здесь не останусь. Но я хотел показать тебе еще кое-что.

Фред открыл сообщение и поманил Холдена поближе. Бледный мужчина с аккуратно подстриженными седыми волосами и ранними морщинами, соперничающими с щербинками от давнишних юношеских угрей. На плашке в нижнем левом углу говорилось, что сообщение послано с Паллады.

— Андерсон Доуз, — сказал Фред. — Слышал о нем?

— Большая шишка в АВП, да?

— Тот человек, который когда-то ко мне обратился. Сделал меня номинальным главой Пояса для внешних контактов. Инструментом для передачи Цереры под контроль АВП. Последние несколько лет он ведет переговоры о том, чтобы АВП получил на Ганимеде равную долю с Марсом и Землей.

— Ясно.

Фред нажал на воспроизведение, и человек на записи ожил. Его голос оказался скрипучим и низким, как будто после нескольких ударов по горлу. 

«Фред. Я знаю, для тебя настали тяжелые времена. Как бы то ни было, случившееся для всех стало шоком. Но так уж вышло. История состоит из неожиданностей, которые в будущем покажутся очевидными. Хочу, чтобы ты знал — не я отдавал приказ. Но я знаю тех, кто это сделал. Можешь что угодно думать об их методах, но они настоящие патриоты».

— Это еще что за хрень? — спросил Холден.

— Погоди.

«Я обращаюсь к тебе, чтобы достигнуть мира в организации. Я не хуже тебя знаю, чем ты пожертвовал и сколько сил отдал за эти годы АВП. И это не забыто. Но мы вступили в новую эру, а у нее свои правила. Я знаю тебя как человека, способного понять разницу между правосудием и тем, что необходимо сделать. Я хочу вернуть тебя в наши ряды. Клянусь. Но мне нужен символ. Нечто, что я мог бы отдать новым властям и показать, что ты разумный человек. Что с тобой можно вести переговоры. У тебя есть пленный. Не из тех, кто участвовал в восстании. Даже они знают, что просить об этом так скоро — явно преждевременно. Но тем не менее, это твой пленник. Его зовут Уильям Сакаи. В качестве жеста доброй воли я прошу тебя передать его мне на станции Паллада, а в обмен я гарантирую тебе место за столом, когда...

Фред остановил запись, Андерсон Доуз застыл с полуоткрытым ртом и глазами.

— Да ты меня разыгрываешь, — сказал Холден.

— Никто не смеется.

Холден сел на край стола и уставился в замершее изображение, в его груди бушевали противоречивые чувства: гнев, удивление, ярость, отчаяние. 

— Ты должен ответить, что мы уже выкинули его из шлюза.

— До или после того, как мы выкинем его из шлюза?

— Как по мне — оба варианта сгодятся.

Фред улыбнулся и выключил дисплей.

— Ты так говоришь, но не станешь этого делать. Даже в гневе ты остаешься приличным человеком. И так уж вышло, что и я тоже.

— Правда?

— С возрастом я подобрел. Теперь всё мне кажется таким... хрупким. Станция по-прежнему закрыта, и мне придется ее открыть. Чтобы жизнь хоть как-то походила на нормальную. Конечно, дело не только в этом. Меня пригласили за два стола переговоров. Внутренние планеты отступают. И собираются с силами. В АВП к власти пришли радикалы.

— Но они же просто безумные убийцы.

— Да, — сказал Фред. — И мы не знаем, кто они. Доуз знает. А я — нет.

— Погоди минутку. Постой. Ты что, хочешь отдать Сакаи этому Доузу, чтобы выведать для Авасаралы имена тех, кто стоит за атакой на Землю? Сколько раз в жизни ты собираешься менять стороны?

— Я никогда не менял стороны, — ответил Фред. — Это стороны беспрерывно меняются вокруг меня. Я всегда хотел порядка. Мира. Даже справедливости. Случившееся на станции Андерсон открыло мне глаза на то, чего я не замечал. Или решил не замечать. А теперь вот это...

— И у тебя снова открылись глаза.

— Не знаю. Как раз пытаюсь это понять. В АВП всегда были радикалы. Вольтер Коллектив. Марко Инарос. Кассандра Лек. Но они были маргиналами, и мы считали, что можем их контролировать. Держать их в рамках, пусть не всегда, но по крайней мере использовать их выходки, чтобы основные станции вроде Цереры и Тихо выглядели как меньшее из зол. А теперь они во главе. Не знаю, что лучше — выступить против них или встать рядом и попытаться контролировать падение.

Он покачал головой.

— Твой друг Доуз, судя по всему, уже улегся с ними в постель.

— Он хранит верность Поясу. Когда лучшей стратегией было заслужить уважение в качестве равных внутренним планетам, он добивался этого. Я же храню верность... всем. Долгое время я говорил от имени людей, у которых почти не было права голоса. Затем появилась протомолекула и изменила правила игры, а теперь, если связь с радикалами даст мне больше влияния... Пока Медина в руках моих людей, никто не может меня игнорировать. Я могу встать на любую сторону, как будет полезнее в долгосрочной перспективе.

— Звучит как дерьмовые оправдания прагматика пост-фактум, — сказал Холден. И мгновение спустя добавил: — Сэр.

— Так и есть, — ответил Фред. — Но это то, с чем приходится иметь дело. Если я найму «Росинант», чтобы он доставил меня на Луну на встречу с Авасаралой, ты возьмешься?

— Конечно, если закончу проверку работы Сакаи, а ты приведешь собственную команду. А еще лучше — если заберем мою оттуда, где они все запропастились.

— А если я найму тебя, чтобы отвезти меня с пленником на Палладу?

— Тогда можешь идти в зад.

Фред хмыкнул и встал, поправив пистолет на боку.

— Мне всегда нравилось с тобой болтать, капитан. Отдохни денек. Поговорим, когда я приму решение. То или иное.

— А сейчас что собираешься делать?

— Поговорю с Сакаи, — сказал Фред. — Посмотрим, смогу ли я вытянуть из него что-нибудь насчет этого дела. Перспектива не быть выкинутым из шлюза может сделать его более разговорчивым. — Он посмотрел на Холдена, и выражение его лица стало не то сожалеющим, не то умоляющим. — Я пытаюсь поступить правильно, Холден. Но бывают времена, когда неочевидно, что именно правильно.

— Согласен. Ровно до той части, пока ты не начнешь говорить, что сейчас те самые времена.

***

Холден ел в тайском ресторане карри с арахисом — насколько он помнил по детству на Земле, совершенно не похожее на какое-либо блюдо, подающееся на этой планете. На поверхности не-карри плавал кусок не-курицы, Холден запихнул его палочками поглубже и наблюдал, как тот всплывает обратно, а одновременно с этим просматривал два сообщения. Первое было от мамы Элизы. Пока что в семье все целы. За ситуацией ведется наблюдение, но приказов об эвакуации не поступало. И к тому же, сказала она, приподняв бровь, не найдется более подготовленного и оборудованного места, чем ранчо. Они отправили запасной реактор в помощь местной сети в Три-Форкс и ждут новостей от Джексонов — не нужно ли им чего. Холден достаточно хорошо ее знал, чтобы заметить всю глубину тревоги о том, чего она не сказала. Но когда она попрощалась, то обещала еще связаться. Утешение небольшое, но хоть что-то.

Второе сообщение пришло от Алекса.

Они с Бобби Драпер находились на корабле премьер-министра и летели к Луне с конвоем, прикрывающим их задницы. Все были взбудоражены, но Холден решил, что пока что они в безопасности. Дополнительные корабли конвоя уже в пути, их ждали через день-два. Алекс не получал новостей от Наоми, где бы она ни была. Или, что самое важное, от Амоса. Алекс пошутил, что Амос выживет в любых условиях и это не первая планета, которая под ним взрывается, но в шутке сквозили страх и тревога. Когда Алекс отключился, Холден проиграл запись еще три раза, только чтобы услышать знакомый голос.

Он начал записывать ответ, но в ресторане было слишком много народа, чтобы сказать всё желаемое, и потому Холден пообещал себе, что займется этим в номере. Он запихнул в себя столько карри, сколько смог, а освещение в ресторане медленно сменилось от желтого к золотистому — цветам фальшивого заката на планете, которую большинство людей видели только на экранах. Он расплатился, и подошел официант, предлагая десерты и напитки. Взгляд официанта задержался слишком долго, это явно выходило за рамки вежливости — намек, что Холдену следует заказать что-нибудь еще.

Холден задумался об этом «еще». Еще закусок, еще выпивки, еще сна, еще секса. Хоть какого-нибудь. Он осознал глубокую как океан пропасть желания внутри. Что-то похожее на голод или жажду, истощение или похоть, но это невозможно было утолить. Холден не мог описать это словами, разве что из-за этого в нем росли злость и отчаяние. А подспудно — страх, что его команда никогда больше не вернется на корабль, и это грызло его изнутри.

И тут он нашел нужное слово. Это тоска по дому, а «Росинант», как бы он ни был прекрасен, не будет домом без Алекса, Амоса и Наоми. Интересно, долго ли продлится это чувство, если они никогда не вернутся? Сколько времени он будет их ждать, даже после того как узнает, что они не вернутся? Официант улыбнулся сверху вниз.

— Больше ничего, — сказал Холден. — Спасибо.

Он вышел в главный коридор, мысленно репетируя, что скажет Алексу и как. Все его слова прослушает марсианская служба коммуникаций, и ему не хотелось сказать ничего такого, что могут неправильно понять. Проблема заключалась в том, что он-то всегда знал, что имеет в виду, но не мог понять, что в этом видят другие, пока они этого не выскажут. Может, стоит просто немного пошутить и сказать, что он ждет всех обратно.

Когда на терминале загудел вызов, Холден принял его и понадеялся, что это Алекс, хотя это было невозможно из-за временнОй задержки. С экрана на него хмурилась Драммер.

— Мистер Холден, не могли бы вы зайти в офис вспомогательной охраны?

— Мог бы, — ответил Холден, внезапно насторожившись. Он до сих пор ожидал, что Драммер затеет собственную игру. — Я должен что-то знать?

Фоном донесся поток ругательств, они становились всё громче. Драммер отступила, и на экране возник Фред.

— Если бы мы могли поговорить об этом по сети, я бы тебя не вызывал.

— Ладно, — ответил Холден. — Уже иду.

Когда Холден вошел, Фред расхаживал по офису охраны со скрещенными за спиной руками. Он резко кивнул Холдену вместо приветствия. Драммер сидела за столом и являла собой пример профессионала, пытающегося не дать боссу повод на себя наорать. Ну и ладно. Холден не возражал, чтобы наорали на него.

— В чем дело?

— Медина замолчала, — сказал Фред. — Они должны были отчитаться утром, но я не волновался, в нынешней-то неразберихе. Но с тех пор они дважды не вышли на связь. И... Драммер, покажите ему.

Глава отдела безопасности открыла схему Солнечной системы. В таком масштабе даже Юпитер и Солнце были лишь яркими пикселями. Тысячи точек показывали трафик в системе. Корабли и базы, спутники, зонды и навигационный буйки. Всё человечество в миниатюре. И по одному щелчку пальцев большая часть этой суеты испарилась. Вместо нее показалась пара десятков зеленых точек со словом «не определен» в том месте, где обычно значится код маячка. Побежали статистические данные.

— Как только станция перестала отвечать, — сказала Драммер, — мы увидели вот это. Двадцать пять новых объектов. У всех сигнатуры двигателей как у марсианских военных кораблей, и все на максимальной тяге идут к Поясу.

— На максимальной тяге?

— Сначала от восьми до десяти g, потом ниже — то есть, они идут на пределе мощности.

Холден присвистнул. Фред остановился, его лицо было спокойным, и это выдавало, какая внутри него бушует ярость. 

— На Медине были мои люди. Если станция захвачена или эти новые корабли идут туда, чтобы совершить нечто ужасное, это станет серьезным препятствием для моего участия в новом руководстве АВП.

— Ну и хрен с ним.

— Да.

— До Медины — долгий путь, — сказал Холден. — Даже на такой скорости им потребуется время. Но вряд ли мы сумеем их опередить.

— Мы всё равно ничего не смогли бы сделать. Даже если я соберу все имеющиеся корабли, один марсианский фрегат разнесет их в лоскуты. Даже для «Росинанта» слишком большой перевес в вооружении.

— Интересно, откуда они взяли марсианские военные корабли? — спросил Холден.

— Обязательно спрошу об этом Доуза, когда буду говорить с ним о том, что думаю по поводу выдачи пленного. Сколько времени нужно, чтобы подготовить «Росинант» к вылету?

— Если поторопиться, можем вылететь через пять дней.

— Мистер Драммер, направьте все бригады ремонтников, чтобы закончить чинить и проверить «Росинант».

— Есть, сэр, — откликнулась Драммер и переключила свой дисплей, чтобы посмотреть расписание рабочих смен. 

Фред посмотрел под ноги, а потом снова поднял взгляд.

— Следующие несколько дней я буду сильно занят, пытаясь привести Тихо в порядок, чтобы оставить станцию на Драммер. Займись набором команды на «Роси».

— Ничем другим я и не планировал заниматься.

— Тоже верно, — отозвался Фред. А потом произнес почти что с тоской: — Будет приятно снова увидеть Луну.

***

Холден попытался подождать, пока не вернется к себе, но потерял терпение, как только вошел в лифт. Он открыл сообщение Алекса, включил камеру и записал ответ.

«Привет, Алекс. Ты будешь смеяться, но похоже, я заберу тебя раньше, чем мы оба думали».