Наоми

Она могла этого ожидать. Возвращалась старая жизнь, а с ней и тёмные мысли — на каких силовых линиях напряжения хватит, чтобы остановить сердце, какие отсеки достаточно малы, чтобы закрыться там и откачать воздух, как обмануть медицинский отсек и добиться передозировки. И шлюзы. Опять эти шлюзы. Мысли были не слишком навязчивы, пока ещё нет. Мозг просто отмечал то, что может понадобиться. Худшее придёт позже. Если она позволит.

Поэтому она старалась себя отвлекать. Не с помощью новостей, звучавших постоянно и отовсюду. От них делалось только хуже. И не беседами с прежними друзьями — от этого в лучшем случае оставалось ощущение лжи. А в худшем она опять становилась той прежней Наоми, которой привычны тёмные мысли. Нет, ей помогала работа. Простые дела вроде проверки оборудования или смены воздушных фильтров, и вечно под чьим-то присмотром. А когда она разговаривала, это всегда была вежливая болтовня, беззлобные шутки между членами одной команды. Это создавало иллюзию, что она одна из них, всё лучше, чем угрюмое сидение взаперти. Если у Наоми и оставалась надежда — так только как-то поднять свой странный статус в их группе. И с Марко.

Сначала она уходила в мысли о своей настоящей команде. Алекс и Амос. Джим. Но теперь даже лучшие воспоминания о них пронизывали чувство вины и боль, так что она предпочитала заполнять свой мозг техническими проблемами. В общей неразберихе, пока остальные радовались, глядя на разрушение Земли, она размышляла о выработке реактора, начинала с размеров камбуза, а потом прикидывала потребности систем регенерации воздуха и воды с учётом примерных знаний о потреблении энергии, полученных на «Роси».

Лёжа без сна в кресле-амортизаторе, когда постоянная тяга на трети g тяжёлой рукой вжимала её в гель, Наоми вспоминала устройство электрической сети «Роси» и пыталась применить ее логику к этому кораблю. Наоми относилась к мыслям как к медитации — признаваться, что она строит планы, слишком опасно, даже самой себе.

Но всё же мелкие детали складывались в общую картину. Ящик для инструментов в машинном отсеке с засовом в виде крючка, потребуется всего пара минут, чтобы его открыть. В нём гаечные ключи, ими можно взломать смотровой люк на стене между каютами экипажа и шлюзом, где хранятся вспомогательная диагностическая гарнитура и передатчик. Если удастся заполучить их на несколько минут — может, выйдет послать сообщение. Короткое. Если есть что сказать или кому.

Наоми уже придумала не меньше полудюжины таких схем. Проползти между обшивками корпуса и добраться до контроллера данных. Украсть ручной терминал и сделать копии программного обеспечения. Разблокировать шлюз с помощью аварийных команд из медицинского отсека. БОльшая часть — просто фантазии, выполнимые только в теории, ничего подобного она никогда не делала. Несколько планов казались довольно реальными. Но все разбивались о простой непреложный факт — любая охрана всегда сразу действует на физическом уровне. Даже если она попытается захватить контроль над кораблём при помощи магнита и скотча — неважно кто, Кин, или Ааман, или Бастьен всадят пулю ей в шею до того, как она успеет что-либо сделать.

Поэтому Наоми называла всё это медитацией и загоняла мысли подальше, в тёмный угол. Но временами — сохраняя внешнее спокойствие, не поднимая шума и оставаясь насторожЕ — она слышала кое-что, не предназначенное для её ушей.

Карал, заступивший в смену её надзирателем, говорил с женщиной по имени Сарта, пока Наоми скребла палубу неподалёку. Сказать по правде, особой нужды в этом не было, корабль достаточно новый, но всё же это работа. Из своей каюты вышел Крылья — тот, что следил за Наоми, когда она прилетела на Цереру — одетый в форму марсианского флота. Наоми из-под завесы волос наблюдала, как Крылья подходит к Каралу и Сарте. Ревность Крыльев осталась той же, какую человечество знало с тех пор, как спустилось с деревьев.

— Привет, ребята, — нарочито протяжно заговорил Крылья. — Гляньте-ка на меня! Прям марсианин, са са? Круто-круто!

Карал фыркнул, Сарта выглядела раздосАдованной. Крылья, подчёркнуто косолапя, прошёлся по узкому коридору. Наоми отодвинулась, пропуская его.

— Тебе делать нечего кроме как этот маскарад устраивать? — спросила Сарта.

— Не могу сидеть без дела, — сказал Карал. — Слышал, сначала мы заберём пленных. Лиано перекинулся словом с Церерой. Насчёт своих.

— Я слышал другое, — поспешил сказать Крылья, обращаясь больше к Сарте, чем к Каралу. — Говорят, речь только про одного. Сакаи. Да и то... — он пожал руками.

— Да и то? — Сарта передразнила его жест. 

Крылья залился краской от злости.

— Каждый знает, как оно, — сказал Крылья. — Бывает, что мёртвым жизнь обещают. Ты же был там, Карал. Помнишь Эндрю и Чучу? Твердили, что помощь придёт, а после — простите, мне жаль.

— Солдат убивают, случается, — сказал Карал, но по рукам и дрогнувшим уголкам рта видно было, что удар попал в цель. 

И тут, поняв свою ошибку, он посмотрел на Наоми. Она оставалась равнодушно-скучающей, её внимание занимал стык на палубе и маленький пластиковый шпатель, которым она по нему водила. Бешеное кружение мыслей не отражалось на её лице.

Сакаи — имя нового главного инженера на Тихо, и если речь шла о нём, значит он из людей Марко. И значит, он схвачен, иначе они не называли бы его пленным. Наоми сдула волосы с глаз и перешла к новому шву на палубе.

— Опять за работу, да? — сказал Карал.

Крылья недовольно фыркнул, однако отправился обратно в свою каюту. Карал и Сарта снова вернулись к флирту, но момент был упущен, и вскоре на палубе остались только Карал и Наоми.

Она продолжала свою работу — выравнивала пластик на швах и вычищала собравшийся мусор — и пыталась упорядочить только что полученную информацию. Марко надеялся, что она приведёт «Росинант» на Цереру. Но Сакаи знал, что корабль нуждается в ремонте, стало быть, сообщил это своему командиру.

До сих пор Наоми считала, что Марко хотел заполучить их корабль только из-за неё. И возможно, отчАсти так и было. Или он на самом деле хотел иметь доступ к кораблю, который примут на станции Тихо. Она не знала зачем. Встраивая один план в другой, он мог иметь в виду с десяток способов использования и «Роси», и её самой. Кроме того, оставался вопрос — грозит ли Сакаи опасность. Они боялись, что Фред его казнит? Возможно. Или дело в чём-то ещё.

С другой стороны, теперь Наоми знала больше, чем прежде, и это, как и погнутый засов на ящике с инструментами, давало ей новые возможности. Она подумала — что на её месте делал бы Джим, Амос или Алекс, как они восприняли бы эту информацию и как ею воспользовались? На самом деле, это только вопрос теории — она знала, как поступит Наоми Нагата, и это было нечто совсем иное.

Когда палуба стала чистой, она бросила шпатель в утилизатор, встала и потянулась. Спина и колени ныли под тяжестью гравитации, хотелось, чтобы скорость корабля стала чуть поменьше, куда бы они ни направлялись. Это не важно.

— Пожалуй, приму душ, — сказала она. — Передай ему, я хочу поговорить.

— Кому? — спросил Карал.

Наоми вздёрнула бровь. — Скажи, мать его сына хочет поговорить.

***

— Ты взял его в дело? — сказала Наоми. — Вот так вы работаете? Дети-солдаты?

Марко невесело улыбнулся в ответ.

— Ты думаешь, он ребёнок?

В тренажёрном зале не было никого кроме Марко. В полёте все члены экипажа старались проводить время в защитном геле или пристегнувшись к одному из мехов — при ускорении более чем достаточно и нагрузки собственного веса. Но Марко, в лёгком тренировочном костюме, занимался сейчас на тренажёре — обернул руки ремнями и подтягивался, преодолевая сопротивление. При каждом движении на его спине играли мускулы, и Наоми была уверена, он об этом знает. За свою жизнь она повидала немало сильных людей и хорошо знала, как отличаются мускулы, приобретённые работой, от тех, что порождены тщеславием.

— По-моему, он гордится тем, что несёт ответственность за обрушившиеся на Землю метеориты, — сказала Наоми. — Как будто это повод для гордости.

— Так и есть. Это гораздо больше, чем в его возрасте сделали ты или я. Филип сильный и умный, настоящий лидер. Ещё двадцать лет — и он поведёт за собой всю Солнечную систему. Может, и не только её.

Наоми подошла ближе и отключила программу тренажёра. Широкие ленты в руках Марко безвольно повисли, издав едва слышный шорох.

— Я ещё не закончил, — сказал он.

— Скажи, что ты не ради этого притащил меня сюда. Скажи, что похитил меня не для того, чтобы показать, каким был хорошим отцом и как хорошо воспитал нашего мальчика. Ты его просто предал.

Смех у Марко был низкий, тёплый и раскатистый. Сейчас, когда он стоял перед ней, разматывая ремни, на него было бы так легко напасть. Но Наоми не сомневалась — у Марко есть скрытый способ защиты. А если нет — достаточной защитой было и впечатление, что есть. Она здесь не для того, чтобы его убить. Она пришла для того, чтобы заставить его проболтаться.

— Значит, вот как ты думаешь? — спросил он.

— Нет, — сказала Наоми. — Я думаю, ты сделал это, чтобы похвастаться. Я от тебя ушла, а ты всё тот же мальчишка, который не может с этим справиться. Поэтому, когда настал твой большой день, тебе надо, чтобы я была здесь, смотрела, как это происходит.

Судя по всему, это было правдой. Она видела, как приятна ему власть над ней. Даже её неопределённый статус в их команде был частью этого. Запереть Наоми в клетке означало бы негласно признать в ней угрозу. Марко хотел, чтобы она ощутила свою слабость, чтобы сама возводила вокруг себя стены тюрьмы. Было время, когда это сработало бы. Она была готова поклясться — он не понял, что это время прошло.

А она готова поклясться, что прошло. Когда он пристально смотрел на неё, кивая головой, Наоми ещё ощущала знакомый, как старая привычка, комок унижения в горле. Так что, возможно, правда была посложнее.

— Я привёл тебя в стан победителей, потому что ты мать моего сына и всегда ею останешься. Всё прочее — счастливое совпадение. Это даёт нам шанс найти какой-то разумный компромисс и восстановить отношения...

— Бред. Восстановить отношения? Ты их упустил. С ними покончено. Ты считаешь, что это не завершено, только потому, что пока не победил. Я ушла. Пожертвовала всем, не могла мириться с этим и быть твоей марионеткой.

Марко поднял руки, повернув к ней ладони в издевательском жесте примирения. Не получилось. Пока ещё нет.

— Слышал, ты жила другой жизнью. Не осуждаю тебя за это. Не у всякого хватит сил быть бойцом. Я думал, у тебя хватит. Думал, могу на тебя рассчитывать. И когда тебя сломила тяжесть этой ноши — да, я забрал нашего сына туда, где он был в безопасности. Ты осуждаешь меня за то, что я его отнял. Но если бы у тебя хватило сил — ты сама поступила бы со мной так же.

— Да, — сказала она, — забрала бы его с собой, и ты больше никогда бы нас не увидел.

— Так в чём тогда между нами разница?

На коже Марко выступили капельки пота. Он взял с вешалки полотенце, промокнул им лицо и руки. Умом Наоми понимала, что он красив — примерно как переливающиеся крылышки зелёной навозной мухи. Ей отвратительно было думать о том, кем этот человек когда-то для неё был, и знать, что это входит в его намерения. Из глубины поднимались прежние тёмные мысли. Не важно. Сейчас она здесь, чтобы решить задачу.

Он отложил полотенце.

— Наоми...

— Так что же тогда? Холден? Ты притащил меня сюда, чтобы... как защиту от него?

— Я не боюсь твоего земного приятеля, — сказал Марко, и Наоми услышала в голосе лёгкое волнение — как у зверя, который чует далёкий огонь.

— А я думаю, боишься. Думаю, ты хотел убрать его с дороги прежде, чем это начинать, и с моей помощью хотел заманить его в ловушку. Ты ведь не ждал, что я появлюсь одна. Что не приведу с собой мужчину, который мог бы постоять за меня.

Марко фыркнул, но уже был готов сорваться. Он прошёл по тренировочному мату, подхватил свой чёрный комбинезон и влез в него.

— Ты скоро договоришься, Костяшка.

— А ты знаешь, почему я с ним?

Если Марко не глуп — не клюнет на эту приманку. Он уйдёт, оставит её одну среди тренажёров. Если бы ей удалось его разозлить, хоть чуть-чуть разозлить, и тогда...

— Полагаю, потому, что ведёшься на сильных мужчин, — сказал Марко.

— Потому, что на самом деле он тот, кем ты пытаешься стать.

Наоми поняла, что попала в цель. Она не смогла бы сказать, что именно в нём изменилось, но Марко, которого она видела с тех пор, как попала сюда — спокойный, довольный и уверенный в себе лидер — исчез, как сброшенная маска. Его место занял тот полный злобы мальчишка, который когда-то чуть не уничтожил её. Его смех больше не звучал тепло и приветливо.

— Ладно, подожди немного — и мы проверим, насколько всё это правда. Этот твой крутой Холден, видимо, считает себя неубиваемым, но кровь у всех течёт одинаково.

Вот оно. Поворотный момент. Получилось. Возможно, это были просто слова, пустая угроза. А может быть, Марко только что подтвердил, что у него по-прежнему есть планы на «Росинанта».

— Ты не можешь ничего ему сделать, — сказала она.

— Да? — Марко оскалил зубы как шимпанзе. — Ну, вдруг ты сможешь.

Он резко развернулся и вышел. Оставил её одну — так ему следовало бы поступить десять минут назад. Или даже полтора десятка лет назад.

***

— Наелась? — Кин кивнул на недоеденный брикет чечевицы с рисом в её тарелке. 

На экране в столовой марсианский генерал стукнул кулаком по столу, лицо раскраснелось от гнева, больше похожего на испуг. Он описывал трусость того — или тех — кто совершил это зверство, и не только против Земли, но против всего человечества. В конце стола, за которым сидела Наоми, кто-то передразнивал примерно каждую третью фразу генерала высоким и квакающим голосом, как у персонажа из детского мультика.

Она отломила кусочек чечевичного брикета и сунула в рот. 

— Почти. 

Сунув в утилизатор лоток с остатками пищи, она пошла обратно, к подъёмнику. Кин поплёлся за ней. Наоми была занята собственными мыслями и не замечала, что он рядом, пока Кин не заговорил.

— Слышал, ты поцапалась с эль шефо? — спросил Кин. — Насчёт Филипито?

В ответ Наоми издала какой-то невнятный звук.

Кин почесал шрам за левым ухом.

— Он-то бон койо, хороший парнишка — твой сын. Знаю, ты такого для него не хотела бы, но... Филипито, он тоже слышал. Расстроился.

Подъёмник остановился, и они вышли, Кин держался чуть позади.

— Расстроился?

— Ничего, — сказал Кин. — Просто знай. Он, конечно, взрослый, наш Филипито, но не настолько, чтобы ему было безразлично твоё мнение. Ты ж его мать.

С замиранием сердца она поняла, что он прав. Она просто кивнула в ответ.

***

Наоми лежала на койке, подложив под голову скрещенные руки, и неподвижно смотрела в черноту потолка. Экран сбоку был мёртв. Ей он сейчас не нужен. Она медленно складывала вместе всё, что узнала.

Марко предпринял попытки покушения на жизни глав Земли, Марса и АВП, но сумел убить только генерального секретаря ООН. А перед этим он пытался заполучить «Росинант». Он спровоцировал на Земле катастрофу, самую ужасную с тех пор, как вымерли динозавры. У него есть марсианские боевые корабли и оружие, но нет никаких признаков объединения с правительством или флотом Марса. Всё это она знала и раньше, ничего нового. А что же новое?

Три новости, пожалуй, и это всё. Первое — Крылья думал, что попытка договориться о возвращении Сакаи может быть сделана больше для вида, чем с целью на самом деле его вернуть. Второе — Марко дал знать, что Холден до сих пор в опасности. И третье — возможно, именно из-за неё.

И кроме того, главное — она уверена, что пока Марко не сделает заявления, которым привлечёт к себе внимание всего человечества, их план нападения выполнен только наполовину. И если Сакаи решит, что может остаться в плену, дальше всё может пойти не так удачно. Это уже интересно. Что же Сакаи может знать...

Неужели...

Фред Джонсон жив, а станция Тихо не в руках Марко. Холден в опасности. И может быть, из-за неё.

Это означало, что на «Роси», как до него на «Августине Гамарре» могут подстроить сбой магнитного поля. Возможно, прямо в доке. Тогда Фред Джонсон, Джеймс Холден, а заодно и главный инженер Сакаи, и остальные люди на станции — все погибнут в огне, как только программное обеспечение, которое она написала когда-то в прошлой жизни, решит, что уже пора.

Всё повторялось, и у неё не было возможности это остановить.