Наоми

Она знала, что это случится, прежде чем всё началось, когда ещё даже не представляла, как это произойдёт. Казалось, что-то на корабле изменилось, хотя внешне всё оставалось по-прежнему, по крайней мере сначала. Команда всё так же следила за новостями и веселилась. Наоми, как и раньше, была под постоянным присмотром, к ней относились как к талисману. Прирученная девушка Джеймса Холдена, возвращённая обратно в клетку, где ей и место. Марко был вежлив, а Филип то приближался, то начинал её избегать. Но всё было как-то иначе. На корабле появилась напряжённость, и Наоми не знала, в чём дело — может, все ожидали новостей о новых ужасах, или речь шла о чём-то более личном и конкретном. Наверняка она могла сказать только одно — теперь ей ещё тяжелее уснуть или заставить себя есть, так велик стал росший внутри страх.

Никто ничего ей не говорил, и выводы она сделала не сразу. Оглядываясь назад, Наоми тщательно перебирала события и подробности всех этих дней в плену. Некоторые из них каким-то загадочным образом привлекали внимание и казались особенно важными. Крылья, появившийся в марсианской военной форме. Широкоплечая девушка чуть постарше Филипа, постоянно сосредоточенная и явно к чему-то готовящаяся. Карал, пристально наблюдающий за её собственной бессмысленной работой по инвентаризации техники и вооружения. Серьёзность, с которой Кин пытался взвесить в руках каждую винтовку. Эти мелочи со временем накапливались, как мелкие клочья мусора в плохо построенной трубе, приобретая форму, которую можно уже считать знанием. Они готовились к бою. Более того — собирались напасть на марсианские вооружённые силы.

Увидев Мирала и Аамана, сидеящих бок о бок в проходе у медотсека, Наоми поняла, что время пришло. Неистовая, как страх, надежда, которую она старательно прятала даже от себя, сжала ей горло.

— Это «Пелла», — произнёс Мирал, старательно выговаривая каждый слог. — Потверите правильность курса.

— Подтвердите, — мягко сказал Ааман.

Мирал стукнул кулаками по палубе.

— Твою мать. А я что сказал?

— Потверите. Ты хочешь подтверждения.

— Еще раз, — Мирал откашлялся. — Это «Пелла». Подтвердите правильность курса.

Ааман ухмыльнулся.

— «Пелла», курс подтверждён.

Мирал поднял взгляд и скривился, увидев приближающихся Наоми и Кина. Наоми кивнула.

— У тебя отлично получается. Совсем по-марсиански.

Она видела, что Мирал колеблется — видимо, гадал, что она поняла и что ей позволено знать. И когда он улыбнулся, это вышло слегка растерянно. Наоми улыбнулась в ответ и пошла дальше, делая вид, что она одна из них. Что она в курсе. Кин, идущий следом, комментировать не стал, только следил за ней краешком глаза.

Перекус в середине смены состоял из жареной лапши и пива. Новости переключили на общесистемный канал, и она с первой минуты жадно следила за ними — не за тем, что говорили, а за тем, о чём молчали. Запасы воды и продовольствия в Северной Америке и Азии уже закончились, в Европе их оставалось в лучшем случае на несколько дней. Усилия по оказанию помощи из южного полушария затруднялись растущими местными потребностями. Это её не волновало. Это не касалось Джима. Станция Медина не выходила на связь, сигнал с неё ещё шёл, но все входящие запросы игнорировались, и это Наоми тоже было безразлично. Спикер меньшинства марсианского парламента в Лондрес-Нове призывал премьер-министра немедленно вернуться на Марс, и это её интересовало совсем чуть-чуть. Наоми радовало, что все новости были не о взорвавшемся на станции Тихо корабле. Она торопливо ела, втягивала сладковатые бледные макароны и хлюпала пивом, как будто спешкой могла поторопить их корабль, ускорить атаку.

Приблизить свой шанс.

Следующие полчаса они с Кином провели, копаясь в инженерных сетях и машинном отсеке, проверяли, что всё налажено. Она не сомневалась, что на полном астеров корабле всё будет как следует, так оно и было. Однако привычные действия успокаивали. Ощущение, что на корабле всё в порядке и под контролем, было синонимом безопасности. Астеры, которые трижды всё не проверяют, быстро отсеиваются из генофонда, и эти регулярные осмотры давали Наоми первобытное ощущение комфорта. Кроме того, она незаметно подмечала расположение ящиков с инструментами с повреждёнными защёлками, а потом старалась больше не глядеть в их сторону, хотя и понимала, что так откровенно избегая смотреть на них, она лишь привлекает к ним внимание Кина.

Наоми не связывала свои мрачные мысли с огромной, почти невыносимой тяжестью ожидания в сердце, пока не звякнул ручной терминал Кина и тот не отдал команду кончать работу.

— Вертайся в своё кресло-амортизатор, — он тронул плечо Наоми. Прикосновение было дружеским, но жёстким. Она не притворилась непонимающей и не пыталась скрывать тревогу. Однако это можно было принять и за страх перед боем.

Они вернулись в её каюту, она пристегнулась, а Кин проверил. Потом, к удивлению Наоми, он на минуту сел рядом, кресло пошатнулось под его тяжестью. Даже от самого лёгкого движения под кожей Кина играли мускулы, но он всё же как-то умудрялся выглядеть по-мальчишески робким, как будто его тело было маскарадным костюмом.

— Ты бы поосторожнее, са са?

Наоми улыбнулась — как можно естественнее.

— Конечно, я буду осторожной, — сказала она. — Я всегда осторожна.

— Неа, не всегда, — сказал Кин. Он как будто пытался с чем-то справиться, а она не знала с чем.

— Каюты тесные, манёвров будет много. Не будешь пристёгнута к креслу — уткнёшься в стену, поняла? Может, в угол.

Страх наполнил её рот вкусом меди. Он узнал? Догадался? Кин сжал руки, не смея поднять взгляд.

— Ты эн буэнас муд, в хорошем настроении. Счастливая с тех пор, как ты и Марко. Вот я и думаю, может, ты нашла чему тут радоваться, а? Придумала, как уйти не через дверь?

Суицид, поняла она. Он говорит о самоубийстве. Решил, что я собралась отстегнуться посреди боя и дать кораблю убить себя. Она всерьез об этом не думала, но тёмные мысли могли подтолкнуть её к этой идее. Хуже того, самоубийство её не пугало, оно несло лишь ощущение покоя. Почти утешения. Наоми подумала — может, она подсознательно готовилась к смерти, и в опасности, неизменно присутствовавшей во всех её планах, находили своё выражение эти тёмные мысли? Наоми не знала ответа, и это лишало сил.

— Я планирую быть здесь, когда всё закончится, — она как будто убеждала не только своего охранника, но и себя.

Кин кивнул. Зазвенела корабельная система маневренного предупреждения, но здоровяк не отпускал её кресло. Ещё нет.

— Слышишь? Нам нелегко, и тебе тоже. Но мы же справимся, да? Мы все, и ты справишься. — Он пристально смотрел на свои руки, как будто там могло быть что-то написано. — Ми фамилья, — наконец выговорил он. — Ты про это помни. Аллес тут одна семья, ты бист тоже.

— Иди пристегнись, здоровяк, — сказала Наоми. — Можем договорить попозже.

— Ладно. 

Кин улыбнулся ей и поднялся. Раздалось второе предупреждение, и Наоми откинулась назад, в гель, как будто собиралась остаться в его прохладных объятиях.

На капитанском мостике Марко сейчас наверняка спокоен и холоден. Изображает марсианского капитана, излучает уверенность, что теперь всё под контролем. Ему поверят. Он на марсианском корабле со знакомым и надёжным радиомаяком. Возможно, он использует марсианский шифр. И то, что он может оказаться кем-то другим, так же невообразимо для марсиан, как очевидно для неё.

Она хотела быть осторожнее, но не могла. У неё не было времени.

Послышался свист торпед и рокот орудий точечной обороны, каюту качнуло на тридцать градусов влево, кресло заскрипело в подвесках. Наоми отстегнула ремни, села и отдёрнула ногу от иглы. Если бы она могла быть уверена, что это не успокоительное, то потерпела бы эти инъекции. Слишком поздно. Кресло снова вернулось в нейтральное положение. Наоми спрыгнула на пол, быстро и решительно направилась в коридор. Она широко раскинула руки, касаясь кончиками пальцев обеих стен, и заскользила по палубе. Согни колени, центр тяжести внизу, — напомнила она себе.

Будь готова к переменам, когда придёт время. Корабль вокруг неё дёргался. Стены и потолок, казалось, не двигались, но собственный вес тянул и бросал Наоми на одну стену, потом на другую, а потом — ещё хуже — вперёд, туда, где не за что зацепиться. Гораздо тяжелее, чем невесомость. Попытки мозга понять, где верх и низ в отсутствие гравитации, сбивали с толку, но это было что-то иное. Её швыряло из стороны в сторону, как игральную кость в стакане, и она продвигалась вперёд как могла, хватаясь за стены, когда движение становилось слишком быстрым.

В подъёмнике она выбрала машинное отделение и крепко сжимала поручи, пока лифт уносил её вниз. Корабль сотрясали удары — ответный огонь марсиан. Отлично. Пускай стреляют. Она не могла отвлекаться на этот бой, пока собственная битва не завершена.

Машинное отделение пустовало, всё находилось на своих местах, но когда корабль кренился, инструменты дрожали, металл звенел о металл, как будто корабль пытался говорить. Наоми двинулась к повреждённому ящику, но пол ушёл из-под ног. Она споткнулась, ударилась головой о металлические полки. На секунду грохот как будто отхлынул. Она тряхнула головой, на пол и стену полетели капли крови.

Ничего страшного, сказала она себе. Раны на голове всегда сильно кровоточат. Вряд ли это что-то серьёзное. Двигай дальше.

Орудия стрекотали, звуки пронизывали корабль. Наоми нашла ящик с инструментами, отстегнула фиксаторы, вытащила и опустилась на палубу, прижимая коробку к себе. На одну долгую секунду ей казалось, что замок другой, крепкий, его не открыть, но она ошиблась. Просто игра сознания, с замком всё в порядке. Она отодвинула защёлку, кончиками пальцев отыскала щель, которая должна там быть, понемногу расширила её и попыталась открыть, используя как клин собственные кости и кожу. Боль была адская, но она старалась не обращать на это внимания. Внезапно её с ужасной силой вдавило в палубу — корабль перешёл в режим ускорения. Наоми не знала зачем. Спина болела. Уже долгие годы её позвоночнику не приходилось держать тело во время тяжёлой нагрузки — обычно она лежала в геле, на спине.

Щеколда наконец подалась с возмущённым щелчком, ящик резко распахнулся, но ничего не вывалилось. Все ключи, аппараты эпоксидной сварки, вольтметры, баллоны с воздухом и смазкой были пристёгнуты в своих ячейках. Наоми порылась в плотно упакованных рядах универсальных ключей и вытащила ключ на десять миллиметров. Это было одно из её преимуществ перед Марко и его экипажем. Она годами жила на марсианском корабле. Она как собственные пять пальцев знала, каким инструментом отрывать каждую панель доступа. Наоми выбрала тестер напряжения, зажим для проводки и маленький паяльник и рассовала всё по карманам. Если ей повезёт, понадобится только ключ, но...

Палуба поплыла под ногами — гравитация внезапно исчезла. Наоми не могла понять — это она закружилась в воздухе или вращался корабль вокруг неё. Она касалась пола, стен, но ни до чего не могла дотянуться — кроме плавающего ящика с инструментами. Ладно, хватит и этого. Она плотно прижала ящик к животу, потом оттолкнула от себя, как реактивную массу, и изогнулась, чтобы ухватиться за рабочую панель. Гравитация вернулась, и она налетела на ящик, с силой грохнувшийся на палубу позади неё. Корабль потряс ещё один глухой удар. Колени и спина болели. Наоми бросилась к лифту.

Она не успела до него добраться, как гравитация снова исчезла. Орудия точечной обороны ещё гремели, но немного тише. Наоми даже не помнила, когда в последний раз слышала звук торпедного обстрела. Битва затухала. Ей хотелось, чтобы лифт двигался быстрее. Если всё закончится и все встанут из кресел прежде, чем она успеет вернуться, то Холден, «Росинант» и, возможно, большая часть людей на станции Тихо погибнут. С каждым метром медленно ползущего лифта она всё ярче представляла эту картину — двигатель набирает обороты, потом расщепление, вспышка ярче солнца и огонь, пожирающий всё вокруг. Корабль дернулся, её с силой ударило о стену и снова отпустило в свободный полет. Наоми застопорила лифт между каютами экипажа и шлюзом и закрепилась, чтобы резкое торможение корабля не застало ее в воздухе.

Панель высотой в пятнадцать сантиметров и шириной в сорок открывала доступ к основной электрической проводке в центре корабля. Если Наоми перережет все эти кабели сварочной горелкой, трафик будет тут же перенаправлен по другим каналам. И ничего не произойдёт, только зажжётся несколько индикаторов предупреждения. Отлично. Она не хотела вывести корабль из строя. Она собиралась его использовать. Опираясь обеими ногами и одной рукой на поручни в стене, она принялась работать универсальным ключом. Шурупы вросли в платы и поддавались с трудом, но она уже чувствовала, как слабеет натяжение металлических нитей. Три соединения разорваны. Четыре. Пять.

Шесть.

Сквозь просвет, там, где плата начала отходить, Наоми уже видела телефонную гарнитуру. Корабль под ней дрожал и вращался. Наоми крепко сжимала ключ в кулаке — она так и видела, как он летит вглубь шахты, хотя этого и не случилось. По светлой стене размазался красно-чёрный сгусток крови с её волос. Она продолжала работать. Разорваны семь соединений. Восемь. Из кают экипажа доносились голоса. Женщина что-то говорила — Наоми не смогла разобрать. Мужчина ответил: «Нет». Девять. Десять.

Плата отошла. Наоми схватила телефонную гарнитуру, проверила заряд. Батареи почти пусты. Соединение есть. Наоми не знала, в какой цепи канал вещания — первый, который она попыталась использовать, выдал код ошибки. Она тихо выругалась, запустила режим диагностики и начала опрос. Казалось, он длился целую вечность. Она пролистывала отчёт, пока не нашла — канал восемнадцать, передача с использованием протокола D4/L4, который использовался для вещания на «Росинанте». Она ввела код переопределения, позволяющий отравить тридцатисекундный контрольный сигнал, удалила файл диагностики и переопределила канал вручную. Сейчас Наоми едва сдерживала слёзы. Правая нога соскользнула с поручня, и она ухватилась за открытую панель доступа. Костяшки пальцев шаркнули обо что-то острое и колючее. Она вскрикнула от боли — и постаралась не думать о ней. Нет времени.

— Если вы это слышите, — начала она, держа микрофон у самых губ, — пожалуйста, передайте дальше. Это Наоми Нагата с «Росинанта». Сообщение для Джеймса Холдена. Программное обеспечение магнитной ловушки взломано. Не запускайте реактор без перезагрузки драйверов оборудования из надёжных источников. Если вы слышите это сообщение, пожалуйста, передайте его дальше.

На середине последнего слова телефонный блок пискнул, сообщая, что тридцать секунд исчерпаны, и вернулся в главное меню. Она отпустила трубку, бросила поручни и поплыла от стены. Потом широко раскинула руки и дала уплыть ключу. Наоми надеялась, что это сработало. Битва в разгаре. Если Марко хочет скрыть происходящее, то будет глушить линию, но скорее всего он предпочитает устроить из сражения спектакль. А если она не ошиблась, если они охотятся за премьер-министром Марса, все данные, поступающие с поля боя, попадут к лучшим спецслужбам.

Она понимала — Джим пока ещё не в безопасности, но на мгновение забыла об этом. Мрак вернётся — ломающая кости неизвестность и чувство вины, и страх — Наоми не сомневалась, но сейчас, в эту минуту, видела только свет. Она выполнила свой план, всё получилось. Дойдёт до него её предупреждение или нет — в любом случае, больше ничего она сделать не может. А на мостике прямо сейчас Марко выясняет, что именно она сделала. И в смехе, вырывавшемся из её горла, звучал триумф.

Голоса в каютах экипажа сделались громче, сумбурнее. Может, сигнал отбоя ещё не давали, но она слышала движение, узнала тревожный голос Кина на повышенных тонах. Наоми оттолкнулась ногой от стены, чтобы дотянуться до поручня. Нечего даже думать о лифте. Перебирая поручни один за другим, она подтягивалась по шахте, потом выбралась в коридор. Люди, выглядывавшие из дверей кают, удивлённо смотрели на неё, один отшатнулся, едва взглянув. Оттолкнувшись, Наоми стрелой пронеслась по прямой по коридору, почти не касаясь поручней по пути. Плечо болело. Из раны на голове опять потекла кровь. Но она чувствовала умиротворение.

Кин обогнул угол, опёрся о стену — и увидел её. Челюсть у него отвисла, глаза округлились. Наоми подняла кулак в приветствии, проплывая мимо.

— Если кому буду нужна, — сказала она, — я в своей каюте, ладно?