Алекс

«Привет, «Четземока». Это Алекс Камал, сейчас я на «Бритве». Наоми, ты там? Буду признателен, если подашь мне знак. Хотелось бы убедиться, что это ты, прежде чем подходить ближе. Твой корабль ведёт себя немного странно, и мы слегка беспокоимся. Да, а может, это не Наоми Нагата? Я уже навёл на вас пятнадцать торпед, так что, кем бы вы ни были, вам стоит со мной поговорить».

Алекс выключил микрофон и потер щеку. Они взяли курс на загадочный корабль с отклонением в пятьдесят километров по оси зет. Под ними сияло Солнце, куда более крупное, чем они наблюдали с Марса, и нагревало маленький катер почти до предельных величин. За спиной Алекса Бобби смотрела на те же данные.

— Выглядит не очень, — сказала она.

— Ага.

В детстве на Марсе он иногда устраивал с друзьями импровизированный фейерверк забавы ради. И всего-то нужны были простая трубка, геологический костыль и одноразовый ракетный двигатель. Костылем они прибивали трубку одним концом в стену и слегка наискось прикрепляли двигатель к другому концу промышленным скотчем или эпоксидкой. Запаливали двигатель, и вся эта штуковина превращалась в кольцо дыма и огня, трубка вращалась вокруг своей оси быстрее, чем мог различить глаз, выхлопной шлейф двигателя искрил и мигал. Иногда двигатель отрывался и начинал скакать по коридору, угрожая покалечить всех собравшихся. Иногда отрывался костыль. Чаще всего на камне стены оставался лишь круг царапин и подпалин, выбешивающий бригады ремонтников. Эти фейерверки они называли огненными волчками. Алекс не знал, почему именно так.

«Четземока» крутился над ними, как огненный волчок. Не то чтобы кувыркался, но наматывал плотные круги. Это вращение съело всю скорость, с которой корабль шел к Поясу и Холдену, и каждый рывок вперед заканчивался смещением еще на сто восемьдесят градусов. Выхлопной шлейф из пламени и плазмы превратил бы в стекло любой корабль, попытавшийся приблизиться не снизу или сверху. И если они поступят так...

— Что, по-твоему, случилось? — спросила Бобби.

— Маневровый двигатель отвалился, и корабль не могут выровнять.

— Ты можешь скорректировать курс? То есть, если мы решим, что этого хотим?

Алекс вдавил язык в зубы и мысленно велел Наоми с ним связаться. Подать сигнал, что она еще жива. Что он не рискует кораблем и жизнями трех человек ради спасения трупа.

— Может, придет в голову что-нибудь умное.

Он вызвал тактическую панель. «Бритву» и ее облако торпед, которые не в кого выпускать. «Четземока» гонялся за собственным хвостом, как терьер, заглотивший добычу равного себе веса в раже погони. А где-то далеко, со стороны Солнца, перестраивался на пересекающийся курс флот ООН, а «Роси» делал то же самое со стороны Пояса. Все сходились в одной точке — глава АВП, премьер-министр Марса, лучшие люди Авасаралы — потому что там была Наоми Нагата, и пока Алекс и Холден будут дышать, они не бросят своих в беде.

На экране загорелся сигнал входящего сообщения, но не с «Четземоки». Алекс принял его, и на мониторе появился Холден. Секунды четыре капитан лишь смотрел в камеру и почесывал нос. Выглядел он усталым и похудевшим. Алекс и себя чувствовал в точности так же. Потом лицо Холдена расцвело улыбкой, и он стал больше похож на самого себя. 

— Алекс! Отлично. Скажи мне, что там видно.

— Ну, мы не получали новых сообщений с тех пор, как там заглохло радио, но если сообщение послали обдуманно, то «в порядке» — самое худшее определение для того, что я вижу. Загадочный корабль не то чтобы беспорядочно кувыркается, но близок к этому. Учитывая, как он крутится за собственным хвостом, к нему будет непросто приблизиться, но я над этим работаю. «Бритва» не предназначена для стыковок через шлюзы. Она из тех кораблей, что после полета приземляются в ангаре. Но у нас есть скафандры для меня и Ната. Это премьер-министр. Теперь я зову его Нат. Не завидуй. В общем, я думаю бросить «Бритву» носом вверх и задницей вниз в центр круга, который наматывает «Четземока», а потом раскрутить ее в том же темпе. И тогда, если никого не стошнит прямо в шлем, мы сумеем добраться до шлюза. Не уверен, что получится, но пока что это моя лучшая идея.

Он наклонился вперед, пока лазер направленной связи за четыре световых секунды донес сообщение до «Росинанта» и за те же четыре секунды вернулся обратно. Судя по лицу Холдена, он шел больше чем на одной g. Даже если бы «Четземока» не стал неожиданно вращаться, «Бритва» всё равно добралась бы до него первой. Временному пилоту Холдена придется поставить Алексу пиво, если не произойдет ничего непредвиденного. Хотя на это мало шансов.

Через пять секунд он вспомнил, что хотел упомянуть о том, что у Бобби есть бронированный скафандр. Он не стал этого говорить, иначе слова просто вклинились бы в ответ Холдена, который не дойдет до Алекса еще несколько секунд. В разговорах с задержкой необходимо соблюдать этикет и дожидаться своей очереди.

— Почему бы не принять это за рабочую модель? — сказал Холден. — Если из этого что-то выйдет, «Роси» может занять твое место, когда мы доберемся. И в таком случае мы сумеем прорезать корпус, если понадобится. Наоми как-нибудь дала о себе знать?

— Пока нет, — ответил Алекс, но оказалось, что Холден не закончил, а просто переводил дыхание.

— Потому что это «передайте Джеймсу Холдену, что я в порядке» выглядит странно во всех смыслах. Я проверил голосовой профиль сообщения с «Четземоки», ну, вообще-то это сделал Фред. Мне это не пришло в голову. В общем, то, как она произнесла «Джеймс Холден» в первом предупреждении о взломе драйверов магнитной ловушки и как произнесла в новом. Совершенно одинаково. Фред считает, что сообщение подделали. Но учитывая, последнее изменение перед тем, как заглохло радио... Что-то в этом есть, Алекс. Но я не знаю — что.

Теперь Алекс подождал с ответом, пока не убедился, что Холден закончил говорить.

— Пока что мы не получили от нее знака, но мне кажется, что кто-то на судне пытается подать сигнал. И это вращение делает его всё меньше похожим на троянского коня. Этим они бы ничего не выиграли, только заставили всех внутри ощущать болтанку. Честно говоря, не знаю, что там происходит, кэп, и не думаю, что мы узнаем, пока кто-нибудь не войдет внутрь.

Восемь секунд туда и обратно. 

— Я просто волнуюсь, что если она там и не контролирует корабль, мы дрожим тут в нерешительности, пока она в нас нуждается. Не могу вынести мысль, что мы подошли так близко и потеряем ее. Знаю, звучит слегка безумно, но я и правда сейчас немного безумен. Всё время представляю, как ее расплющило о стенку во время вращения, а меня там нет, и я ничего не могу сделать.

— Ага, отказ маневрового двигателя к этому бы не привел, — сказал Алекс. — Если выключить маневровые, то не выйдет отклониться от прямого курса. В таком случае корабль будет слегка вращаться, как станция, притягивая людей, находящих впереди центра вращения, вниз, а тех, кто позади — вверх, но в направлении движения, так что на самом деле...

— Алекс! — позвала Бобби. — Что-то есть.

Он изогнулся в ее сторону, а потом развернул кресло. Бобби не сводила взгляда с настенного экрана. Там была панель с изображением из верхней камеры. «Четземока» по-прежнему бешено крутился, но от него что-то отделилось и летело по чистому вакууму, звезды позади этого предмета мерцали, как зрачки в огромном глазу. Глазу шторма. Одновременно с Алексом Бобби попыталась приблизить изображение, и система издала смущенную трель, фокус задергался, пока наконец не установился. Фигура в скафандре. Огни скафандра не горели, фигура была повернута к ним спиной, и в ярком солнечном свете серый материал сиял слишком ярко, чтобы рассмотреть детали.

— Она жива? — спросил Адекс.

— Она двигается.

— И давно она снаружи?

— Недавно. Несколько секунд.

Фигура в скафандре подняла руки и скрестила их над головой. Астерское предупреждение об опасности. У Алекса заколотилось сердце.

— Алекс! — произнес Холден уже четыре секунды назад. — Что происходит?

— Кто-то покинул судно. Давай я с этим разберусь, а потом доложу, — сказал Алекс и оборвал связь.

На экране Бобби фигура показала сигнал: пять минут.

— Что там у нас? — спросил Алекс.

— Она показывает тот же сигнал. — Вот. Опасность. Не приближаться. Угроза взрыва. А потом: мало воздуха. Пять... черт, четыре минуты.

— Это она? — спросил Алекс, зная, что ответа не получит. Даже если бы фигура повернулась к ним лицом, из-за яркого блеска и под шлемом скафандра Алекс не сумел бы опознать Наоми. Это просто человек в скафандре, вылетевший наружу и снова и снова предупреждающий их, что это ловушка.

Но Алекс решил — кто бы это ни был, двигается он как Наоми. И они оба называли фигуру «она». Может, они и не знали, но были почти уверены. Внезапно он ощутил в «Бритве» клаустрофобию. Как будто с появлением Наоми там, здесь, внутри, потребовалось больше места. Больше пространства, чтобы до нее дотянуться. Алекс установил систему навигации на сверкающий скафандр и начал расчеты.

— Что она собирается делать? — спросила Бобби.

— Похоже, пересечет курс корабля. Если она об него не стукнется, то, вероятно, пролетит мимо и попадет в выхлопной шлейф.

— Или мы будем смотреть, как она задохнется?

— Я могу подвести туда корабль, — ответил Алекс.

— И поджаришь ее при торможении?

— Ну... пожалуй.

— Надевайте шлемы, — прокричала Бобби достаточно громко, чтобы было слышно в кормовой каюте. — Я выхожу.

— Маневровым твоего скафандра хватит тяги на пятьдесят кэмэ за четыре минуты? — спросил Алекс, но она уже запечатывала скафандр.

— Неа, — ответила Бобби, потянувшись за шлемом одной рукой и к запасному баллону с воздухом другой. — Зато у него классные магнитные ботинки и перчатки.

Алекс проверил кресла и приготовился открыть люк «Бритвы» прямо в космос. 

— Не понимаю, чем это поможет.

Индикатор на каюте премьер-министра показал, что она загерметизирована. На мониторе Наоми показывала сигнал опасности. Не приближаться. Угроза взрыва. Бобби ойкнула и глубоко и судорожно вздохнула. Теперь она говорила по радиосвязи скафандра.

— Черт возьми, давненько меня не накачивали «соком». На редкость мерзкая дрянь.

— Бобби, время на исходе. Как магнитные ботинки приведут тебя к Наоми?

Бобби ухмыльнулась за стеклом шлема.

— А насколько хорошо ты контролируешь торпеды? — спросила она.