Умей медотсек поднимать брови и осуждающе цокать языком, он бы так и сделал. Вместо этого табло выбросило список янтарных предупреждений – такой длинный, что первые скрылись за краем экрана раньше, чем Холден успел их прочитать. Наоми крякнула, когда игла вошла ей в вену и начала вливать обычный коктейль. Холден сидел рядом и держал ее за другую руку.

Переход с «Бритвы» прошел без осложнений. Уравняли курсы, Алекс приткнул шлюпку к шлюзу, и все четверо переместились с одного корабля на другой. Холден ждал, еще не смея поверить, что они в самом деле вернулись. Появился и Фред Джонсон, наряженный, как для приема высоких гостей. Странно было видеть, как Фред на глазах переходит из роли в роль, перестраивая выражение лица так ловко и основательно, что, казалось, меняется даже форма черепа. Холден задумался, насколько повадка Фреда в отношениях с ним самим – тоже подходящая к ситуации роль. Скорее всего, этого он никогда не узнает.

Когда открылась внутренняя дверь, он забыл и о Фреде, и о премьер-министре, забыл о гибели Земли и вообще обо всем, кроме Наоми. Она была пепельно-бледной – кроме тех мест, где кожа вспухла и воспалилась от солнечных ожогов. Глаза, простреленные красными сосудиками, помутнели от изнеможения. Ничего прекраснее он много лет не видывал. Теперь, когда она была рядом, Холдену казалось – это он вернулся домой. Наоми, увидев его, улыбнулась, и он улыбнулся в ответ. Где-то – в нескольких футах или в нескольких милях – Фред Джонсон с Натаном Смитом обменивались официальными приветствиями. Холдена, это совершенно не трогало.

– Привет, – сказал он.

– Привет. Ты хорошо присматривал за «Роси» в мое отсутствие?

– Были сложности с подрядчиком, но, думаю, мы это уладим, – начал Холден, но тут Бобби взяла его за плечо широкой сильной ладонью и приказала:

– В медотсек.

И Наоми, опираясь на руку Алекса, направилась к лифту. Она выглядела раненой, истощенной, полуживой. Но она увидела его, она улыбнулась, и сердце у Холдена оборвалось.

Прозвучал гудок предупреждения, пошел отсчет, и вернулась сила тяжести. Наоми закашляла. Кашель был влажный, болезненный, но систему медотсека он, видимо, не заботил. Машина не годится на роль доброго доктора.

– Как ты думаешь, может, стоит вызвать медика? – спросил Холден. – Наверное, тут нужен врач.

– Прямо сейчас? – усмехнулась Наоми.

– Или попозже. На твой день рождения. Или еще когда… – Слова сыпались с языка, не задевая мозга, и Холден не пытался их удержать.

Наоми вернулась. Она здесь. Огромный страх, которого он изо всех сил не замечал прежде, затопил его и стал рассасываться. «Вот так и она себя чувствовала, – подумал Холден. – Когда я был на „Агата Кинг“, и когда летел к станции в Медленной Зоне. И когда спускался на Илос». Каждый раз, когда он думал, что защищает ее от опасности, он проделывал с ней именно такое.

– Ох, – сказал он, – ну и гад же я.

Наоми открыла щелочки глаз и слабо улыбнулась.

– Я что-то пропустила?

– Пожалуй. Просто я на минуту отлучился, но теперь снова здесь. И ты тоже, и это очень, очень хорошо.

– Дома славно.

– Но пока ты была… то есть пока мы были… Слушай, там, на Тихо, я говорил с Моникой. В смысле, я говорил с Фредом о тебе, и о нас с тобой, и о том, что я вправе знать и почему я так думаю. А Моника сказала о том, почему я лгу, и о том, что ее работа дает власть, и об этике и ответственности в ее применении. И я подумал…

Наоми подняла ладонь, наморщила лоб.

– Если ты собрался признаться, что завел роман с Моникой Стюарт, сейчас не самое подходящее время.

– Что? Нет, нет, конечно.

– Хорошо.

– Я просто думал. О многом и разном, правда. И хочу, чтобы ты знала: у тебя есть дела, в которых ты предпочитаешь не давать мне места? Так ты и не обязана рассказывать, если не желаешь. Мне любопытно, мне действительно хочется знать. Но как бы то ни было – это только меня касается, если ты не хочешь, чтобы это касалось тебя.

– Хорошо, – сказала она и снова закрыла глаза.

Холден погладил ее по руке. Костяшки были сбиты, на запястье темнел синяк.

– Твое «хорошо» значит…

– Что я тоже соскучилась и рада, что вернулась, но не мог бы ты добыть мне грушу зеленого чая или хоть что-нибудь попить?

– Да, – растерялся Холден, – да, мог бы.

– Не спеши, – сказала она, – я, наверное, посплю немножко.

Холден задержался у люка, оглянулся. Наоми смотрела на него. Взгляд был усталым, тело бессильно вытянулось, но все-таки она чуть улыбалась. И улыбка помогала увидеть, как она рада возвращению.

В камбузе перебивали друг друга полдюжины возбужденных голосов. Симфония. Примерно то же творилось в душе у Холдена. Он нырнул в дверь. Алекс, сидя на одном из столиков и задрав ноги на скамейку, разговаривал с Чавой Ломбо и Сунъю Штайнберг, разъясняя какие-то подробности скоростного переключения курса при ускорении. Чава говорила одновременно с ним, жестикулировала, наглядно изображая предмет обсуждения. Сунъю с юмором поглядывала то на нее, то на Алекса. За следующим столом сидела Бобби Драпер, а Сандра Ип и Мавра Патель нависали над ней. Бобби сменила силовой скафандр на чуточку тесноватый для нее костюм с надписью «Тахи» на спине. Поймав взгляд Холдена, она улыбнулась и махнула ему. Он помахал в ответ, но десантница уже переключилась на Сандру – покачала головой и стала отвечать на какой-то вопрос.

На Холдена хлынуло нутряное ощущение дома, семьи: восемь родителей сидят за столом со своим единственным сыном, ведут полдюжины разговоров с соседями и через голову соседей. Холден сознавал, что всегда был настроен на такой лад, и все же ощущение, что все хорошо и спокойно, прочно утвердилось внутри. Это выглядело как семья, звучало как семья, вело себя как семья. Даже новая команда, которую он не желал принимать, больше походила на приехавших погостить дальних родственников, чем на чужих людей.

Алекс спрыгнул со стола и с улыбкой подошел к капитану. Оба неловко замешкались, но все же обнялись, хлопая друг друга по спинам и хохоча.

– Отпусков больше не будет, – предупредил Холден.

– Да что ты говоришь? Неужели? – удивился Алекс. – Стоит отъехать на несколько недель, и все приходит в страшный беспорядок.

– Очень, очень верно замечено. – Холден направился к кофемашине, и Алекс последовал за ним. – Думаю, это можно оценить как худшие на свете каникулы.

– Как там Наоми?

Холден выбрал самый любимый ее чай. Машина тихонько загудела.

– Накачивают в основном физраствором. Она отослала меня за чаем, хотя, думаю, просто хотела, чтобы я не маячил над душой в попытке завязать разговор.

– Чтобы к ней вернулись силы, понадобится время.

– Умом я это понимаю, – сказал Холден, взяв грушу с чаем. От нее пахло мелиссой и мятой, хотя на корабле не было ничего, даже отдаленно похожего на травы. – Химия – великое дело, – усмехнулся Холден. – Не устаю изумляться.

– От Амоса что-нибудь было? – спросил Алекс и погасил улыбку, увидев ответ в глазах Холдена. Заговорил он почти прежним, беззаботным тоном, но Холден видел, каким усилием это дается: – Ну, ничего. Под ним не первая планета взрывается.

– Там начали составлять списки погибших, – сказал Холден. – Рано еще. На Земле все продолжает сыпаться, и много времени пройдет, пока станет лучше. Но в списках его пока нет.

– Вот и хорошо. Слушай, это же Амос. Если на Земле погибнут все до единого, он, пожалуй, сложит трупы в пирамиду и по ней вскарабкается на Луну.

– Всегда остается на ногах, – кивнул Холден.

В медотсек он возвращался уже без прежней легкости на сердце. Наоми пропала: игла, вынутая из вены, лежала на геле койки, и экспертная система звала на помощь человека. Холден, прямо с грушей в руках, заглянул в гальюн, на камбуз и только потом додумался подняться на жилую палубу.

Наоми лежала на их общей кровати, подтянув колени к груди, закрыв глаза и рассыпав волосы по гелю. Она посапывала тихонько, как маленький довольный зверек. Холден поставил чай поближе, чтобы он оказался под рукой, когда Наоми проснется.

* * *

В рубке было тихо – относительно тихо. Один из оружейников, Гор Дрога, дежурил, мониторя корабль и слушая что-то через наушники. Холден слышал только чуть смещающуюся линию басов да иногда – фразу-другую, когда Гор подпевал исполнителю. Слова звучали как французские, но таковыми не были.

Освещение притушили, свет шел большей частью от мониторов. У Холдена не оказалось под рукой наушников, поэтому он, любуясь, как берут интервью у Моники Стюарт, просто уменьшил звук. Она беседовала с человеком, находящимся на станции Лагранж‑5, но паузы, вызванные задержкой сигнала, оператор вырезал, и создавалось впечатление, что они сидят в одной комнате.

«Нет, меня вовсе не удивляет, что АВП помогает охранять премьер-министра Смита. Фред Джонсон не первый год откровенно и активно стремился ввести АВП в дипломатические переговоры, часто вопреки сопротивлению внутренних планет. Иронию, если хотите, я вижу в том, что атаки Свободного Флота стали катализатором прочного союза АВП с Землей и Марсом».

Камера обратилась к интервьюеру:

«Значит, вы не относите Свободный Флот к АВП?»

И снова к Монике. Холден хихикнул. За время между вопросами она сменила блузку. Интересно, на сколько затянулась бы пауза, если б ее не вырезали?

«Совершенно не отношу. Свободный Флот отчасти интересен тем, что дает радикальному крылу АВП новое знамя. В него сами собой отбраковались те элементы, которые мешали Поясу завоевать уважение внутренних планет. Не забывайте, что мишенями для атак Свободного Флота оказались не только Земля и Марс. Для астеров станция Тихо – такой же символ успеха, как и Церера, а по ней тоже был нанесен удар».

«Однако другие эксперты считают произошедшее сменой власти внутри АВП. Почему вы полагаете, что Свободный Флот – это внешняя сила?»

Моника кивнула. Жест знатока был хорошо отработан и создавал впечатление умной, внимательной и тем не менее «своей». Во всех движениях журналистки присутствовал артистизм.

«Видите ли, Майкл, иногда, проводя подобные различия, мы не столько описываем явление, сколько его создаем. Мы видим обширные разногласия не в одной стороне конфликта. Видимо, в поставках Свободному Флоту участвовали военные Марса, и своей мишенью они выбрали премьер-министра Смита. Мы будем считать их преступным элементом Марса или скажем, что в марсианском правительстве идет борьба за власть? Я, в сущности, думаю, что точнее всего на данный момент будет говорить не о Марсианской Республике, ООН и АВП, а о традиционной системе, сплотившейся перед новой угрозой. Ситуация вырастает из давнего исторического конфликта, но сейчас проводятся новые границы».

Фред захихикал. Холден не услышал, как тот подошел и встал у него за плечом. Капитан нажал паузу, дав Фреду место устроиться в кресле напротив.

– Когда журналисты дают такие интервью, можно смело сказать, что твоя служба внешних сношений свою работу сделала, – заметил Фред.

– По-моему, она молодец, – ответил Холден. – По крайней мере, старается уложить все в границы разумного.

– А также подтверждает репутацию специалиста лично по мне. И по тебе, кстати.

– Да, от этого немножко не по себе. Что еще мне следует знать?

Фред покосился на Гора, скривился и тронул его за плечо. Техник снял наушники.

– Отдохни, – посоветовал Фред, – мы тут присмотрим.

– Есть, сэр, – отозвался Гор. – Имейте в виду, мы очень близко к короне и… немножко набираем тепло.

– Мы проследим.

Гор отстегнулся и, не касаясь ступеней, соскользнул по трапу. Фред завистливо смотрел ему вслед.

– Помнится, и я так летал. Только давно.

– Я тоже теперь осторожничаю.

– Так возраст делает из каждого труса. А может, просто приходит ответственность. – Фред подавил вздох. – Инарос со своими кораблями еще не добрался до орбиты Сатурна, а у внешних планет уже отмечена вспышка пиратства. Корабли колонистов несут богатый груз, плохо вооружены, и их много.

– Никто не ждал гражданской войны.

– Думаешь, это она?

– А разве нет?

– Ну, может быть. Я говорил со Смитом. Алекс с Бобби вряд ли много подслушали из его переговоров с «Бритвы»?

Холден подался к нему.

– Не думаю, чтобы они шпионили. А по-твоему, должны были?

– Я надеялся, что твой человек догадается. Эта Драпер слишком ярая патриотка. Итак, пока нет информации со стороны, со слов Смита вырисовывается раскол во флотском командовании. Может, кто-то просто сбыл Инаросу жирный кус, за который отвечал. А может, кто-то посулил им обмен.

– На протомолекулу, – подсказал Холден. – Все делалось ради нее, да?

– О пропаже протомолекулы знаем только ты, я, люди Драммер и тот, кто ее украл. Я молчал, сколько мог, но, когда мы доберемся до Луны, придется рассказать Авасарале и Смиту.

– Конечно, – кивнул Холден. – Почему бы им не рассказать?

Фред заморгал и расхохотался глубоким раскатистым смехом. Звук шел из живота и наполнял рубку.

– Стоит мне подумать, что ты переменился, как ты выдаешь что-нибудь подлинно холденовское. Не знаю, что о тебе и думать. Право, не знаю.

– Спасибо?

– На здоровье, – ответил Фред и после небольшой паузы добавил: – К вратам гонят несколько кораблей. Марсианских. Мне бы очень хотелось знать, подчиняются они Инаросу или кому-то другому.

– Например, тому, кто получил образец протомолекулы?

– Все равно кому. Мне нужно поговорить с Нагатой.

Атмосфера в рубке остыла.

– Ты собираешься ее допрашивать?

– Да.

– И просишь у меня разрешения.

– Вежливость требует.

– Я поговорю с ней об этом, когда она немного оправится, – сказал Холден.

– Большего не смею и просить, – сказал Фред и поднялся.

У трапа он помедлил. Холден видел, что он думает, не соскользнуть ли, держась за боковые планки, как Гор. И видел, как Фред отказывается от этой мысли. Он спустился, перешагивая со ступени на ступень, и закрыл за собой люк. Холден включил передачу – и снова выключил. Голова была как ватой набита.

Он так долго заставлял себя забывать об отсутствии Наоми, что ее возвращение чуть не сбило его с ног. Моника верно сказала: все изменилось, и Холден больше не понимал, где его место в новом порядке вещей. Даже если он отвернется от Фреда, от Авасаралы и воспользуется своей скромной славой, чтобы вести собственную политику, что может один независимый корабль в новом порядке Солнечной системы? Какие банки станут ему платить, если он возьмется перевозить грузы в систему Юпитера? А что будет с колонистами, которые уже ушли за кольца в новые, чужие миры? Сможет ли Свободный Флот нарушить их снабжение и остановить поток сырья из уже освоенных миров?

Его атаки производили в первую очередь впечатление неизбежных и мелочных. Если бы внутренние планеты поколениями не старались показать астерам, что без тех можно обойтись, наверное, нашелся бы способ влить их навыки и особенности жизни в общечеловеческое дело. Способ продвинуть вперед всех людей, а не только избранных.

Долго ли Инаросу и ему подобным удастся сдерживать поток колонистов? Или за последними событиями стоит что-то другое: план, которого Холден пока не видит? Эта мысль наполнила его чем-то, что он решил, за неимением лучшего слова, пока называть ужасом.

Звякнул монитор. Алекс запрашивал связь, и Холден с благодарностью отозвался.

«Как дела, капитан?» – с улыбкой поздоровался пилот.

– Думаю, отлично. Я тут просто время убиваю, чтобы не лезть в каюту, не будить Наоми. Сдается, она проспит часов двенадцать-четырнадцать.

«Ты добрый человек», – сказал Алекс.

– А ты?..

«А я показываю твоему временному пилоту, как он мог бы раньше меня попасть к „Четземоке“, если бы догадался».

– Не язви, – не слишком серьезно попросил Холден. – Вы где сейчас? Я бы к вам подошел.

«В машинном, – сказал Алекс. – Я отчасти затем тебя и вызвал. Получил сейчас хорошее известие с Луны».