В безнадёжную битву. В ту, где нельзя победить.

Алекс ушел, отправился на «Шторм» выяснять, какие варианты эвакуации у них есть. Если вообще есть. Но сказанное им осталось.

На временном складе, найденном для них друзьями из АВП, пахло обожженной керамикой и застарелым льдом. Бобби пробыла тут уже достаточно долго, чтобы запах не вызывал рвотного рефлекса – тоже своего рода победа.

Она поставила очередную галку в списке припасов: двенадцать ящиков с лаконианскими топливными таблетками. Они предназначались для «Бури», но годятся и для «Шторма». И раз лаконианские реакторы, похоже, предпочитали только собственную марку топлива, значит, её корабль ещё полетает. Если только Буря не разберёт их всех на атомы. Только вот на Шторме не слишком много места для груза. Вскоре им нужно будет решить, что из украденного взять с собой, а что спрятать или продать. Топливо, боеприпасы, еда. Пирамида потребностей – версия военного времени. А теперь, когда линкор класса «магнетар» направлялся в их сторону, важность каждого решения значительно возросла.

Безнадёжная битва.

Бобби была на Медине, когда "Буря№ впервые вышла из врат Лаконии. Видела, как основное орудие корабля уничтожило рельсовые пушки, распылив их на атомы всего одним выстрелом. И хотя она не защищала Солнечную систему, когда «магнетар» атаковал снова, она читала отчеты. Объединенная мощь Коалиции Земля-Марс не смогла даже замедлить «Бурю». У Бобби не было иллюзий, что у их единственного эсминца есть шансы. Бежать и прятаться – вот всё, что они могли сейчас сделать.

Алекс прослужил на флоте двадцать лет, прежде чем стать пилотом «Росинанта». И никогда не ломался под давлением. Но что-то случилось в их последнюю встречу с Наоми. Или причиной стала женитьба его сына. Или он просто немного умнее её, или немного добрее, или чуть трезвее в оценках. Или он чуть раньше увидел, почему их битву нельзя выиграть. Даже в лучшие времена подполье держалось на слишком зыбких основах. Конечно, Саба как мог помогал старой гвардии АВП причинять лаконианцам неудобства где только возможно, но вот простая истина – их единственный значимый актив – это «Шторм», а вместе с ним её боевая команда. Вот и всё настоящее оружие сопротивления против Лаконии. У Транспортного Союза нет боевых кораблей, а города пустоты разоружены в рамках достигнутых соглашений. Флоты Коалиции не смогли бы помочь, даже если бы хотели, потому что все адмиральские посты заняли лаконианцы, подчинявшиеся непосредственно адмиралу Трехо.

Если пал духом даже Алекс, Бобби ни на секунду не сомневалась, что будут и другие. Их неудачи с захватом комиссара и воплощенной в крейсер угрозы могло хватить для того, чтобы заставить её команду задуматься, зачем они до сих пор рискуют шеями, сражаясь с непобедимым врагом.

Не желая соглашаться с Алексом, Бобби всё же понимала, что он прав.

Только идеология старой гвардии АВП, – сопротивление ради сопротивления, – позволила им протянуть так долго. И она должна была позаботиться о подготовке новых бойцов. Но пока никто не жаждал придти на смену старикам. Дуарте и его люди поступали умно. Не позволяли делам ухудшаться слишком быстро. Вели правильные речи об уважении и автономии. Несли людям веру, что правительство короля никогда не поступит неправильно. А когда это наконец случится, когда всё станет достаточно плохо, чтобы вдохновить новое сопротивление, на игровой доске не будет ни её, ни Алекса, ни АВП старой школы. И кто подхватит их знамя? Как вообще им пришло в голову видеть в этом надежду?

Вербовка – задача Сабы, Наоми и других тайных лидеров подполья. Но Бобби не могла перестать думать об этом. Алекс поднял вопрос. И теперь он не давал покоя.

Бобби закончила с топливными элементами, и перешла к чему-то, что называлось «компоненты датчика». Их её люди забрали с грузовика потому, что «Шторм» иногда нуждался в ремонте, а производили его по месту и на лету. Так что любые запчасти всегда считались припасами премиум класса.

Внутри ящика обнаружилась серая керамическая коробка размером с тостер, с семью входными портами на боку. Бобби навела терминал на серийник, напечатанный на корпусе, и узнала, что это активный узел управления сенсорным массивом – маленькая станция для координации данных с радаров и лидаров, выполнения начального анализа, и сравнения с заданными образцами – своего рода спинной мозг между главным компьютером и массивом, – не умнее голубя. Если такие запчасти требовались «Буре», это могло означать, что часть из них вышла из строя в битве за Солнечную систему. Неплохая догадка – что большой дредноут способен получить повреждения, которые не исцелялись автоматически. В этом был смысл. Странное покрытие и реактор корабль, словно живое существо, восстанавливал сам, благодаря технологии протомолекулы. Датчики и компьютеры оставались человеческими технологиями. Всё, сделанное людьми, требовало ручной починки и замены. Одна из немногих слабостей гибридных кораблей.

И такие запчасти могли значить, что в сенсорном массиве «Бури» есть уязвимость. Если им удастся выяснить, в чём она состоит, у них, возможно, получится приблизиться к большому кораблю без обнаружения. И тогда они смогут... что?... выпустить одну бесполезную торпеду, прежде чем здоровый ублюдок развернется и порвет их в клочки? Нарисовать хер на его корпусе? Поссать на него? Подколка Джиллиан про моральные победы очень раздражала, но ведь она тоже права.

Придя к выводу, что узел определенно стоит взять с собой, Бобби вернула его в коробку. Час спустя, закончив осмотр всего штабеля с запчастями, пометила все ящики специальной отметкой. Её терминал играл в маленькую трехмерную игру «разложи весь лут», и каждый раз, когда она отмечала новый ящик, программа перетасовывала всё, отобранное для «Шторма», в поисках оптимального места для размещения. Возможно, им придется складывать вещи в каютах и коридорах, и этот момент был уже не за горами.

Дальше шли белковые ароматизаторы для кухонного раздатчика, которые она отметила как «НЕ НУЖНО». Но почти отложив ящик, вздохнула, и исправила на «НУЖНО». Терминал снова сыграл в свою игру про свободное место. «Армии маршируют на животе» – древняя поговорка, и люди, рискующие жизнями, должны иногда вкусно покушать.

Почему же «Буря» преследует их? Нет, приятно знать, что враг уязвлён достаточно сильно, но всё же... Может это гордость. Адмирал Трехо злится, что пираты посмели действовать в его Солнечной системе. Или комиссар оказался родственником кого-то из командования, и это личная месть. Или они жить не могут без своего белкового ароматизатора. Что бы в их рейде не заставило Лаконию так подпрыгнуть, она надеялась, что противник сейчас раздражён и обеспокоен так же, как она.

Текущий ряд поддонов заканчивался, и это значило, что работа завершена наполовину. Ещё пара часов копания в ящиках, и она переберется в один из старых баров в порту и зальет горести выпивкой. Или, по крайней мере, перегонит их в тошноту и похмелье. Да, и стейк! Она представила, что она Саба, и сопротивление однозначно может позволить себе оплатить её стейк. От этих мыслей в животе заурчало. Так, определенно, если назвать это «днём», тогда можно его закончить, и доделать всё «завтра».

Небольшую кучку противоударных ящиков отодвинули в сторону от основного ряда поддонов. Расписанные различными предупреждениями, они явно заслуживали того, чтобы её команда поставила их в сторонке. Так и быть. Она разберётся с этими опасными вещами, и с чистой совестью закончит свой «день».

Верхний ящик, с предупреждениями о химической опасности и едких соединениях, содержал аэрозольные баллончики с растворителем. Ну, не сказать, чтобы очень сильная угроза жизни и здоровью. Она переместила ящик к обычным запасам. Ниже, с надписью «ВЗРЫВООПАСНО», хранились заряды для ракетных установок, которыми комплектовалась лаконианская силовая броня. Она поставила пометку «ОЧЕНЬ НУЖНО», и отложила в сторону.

Следующим оказался большой металлический ящик с надписью: «МАГНИТНАЯ ЛОВУШКА. ОПАСНОСТЬ ВЗРЫВА». Очень странно. Слова были понятны, но в целостную картину для неё никак не складывались. Она проверила серийный номер на боку, и терминал сообщил, что идентификатор не опознан.

Всё страньше, и страньше, как говорится.

Поскольку на ящике не указывалось, что его опасно открывать, Бобби щёлкнула замками и подняла крышку. Та оказалась намного тяжелее, чем можно было предположить, возможно, из-за свинцовой подкладки. Внутри, в окружении достаточного количества пены, чтобы даже яичко малиновки сохранилось в целости при манёврах с высокими ускорениями, покоились четыре металлические сферы, размером с два сложенных вместе кулака Бобби. Кабели от них вели к массивной силовой ячейке, низко гудевшей от напруги, с индикатором заряда: «83%». На каждой из сфер, рядом с местом подвода кабеля, был свой индикатор, отображавший «100%».

Крайне осторожно Бобби убрала руки от коробки и шагнула назад. Ничего внутри ящика не выглядело опасным. Четыре здоровых металлических шара и аккумулятор большой ёмкости. Но все волосы на её теле стояли дыбом. Ответная реакция на усилие, которым она заставила себя остаться на месте, а не броситься прочь немедленно.

Опустившись на колени рядом с ящиком, она очень аккуратно вытащила один из металлических шаров, стараясь не тревожить питающий кабель. Как только шар вышел из своей пенной колыбели, открылась предупреждающая надпись: «УБЕДИТЕСЬ, ЧТО МАГНИТНАЯ ЛОВУШКА ЗАРЯЖЕНА. ОПАСНОСТЬ ВЗРЫВА». Еще одно предупреждение, поменьше, гласило: «ВНИМАНИЕ! НЕ ДОПУСКАТЬ РАБОТЫ ОТ ВНУТРЕННЕГО ИСТОЧНИКА ПИТАНИЯ БОЛЬШЕ ДВАДЦАТИ МИНУТ». И подпись: Научный Директорат Лаконии. Штука даже не военная, если не учитывать, что в Лаконии всё военное. Не обычный боеприпас, это уж точно. Никаких знакомых ассоциаций.

Бобби уложила шар обратно. И села. Итак, без магнитного поля в нём что-то взорвётся. Похоже на термоядерный реактор – реакция синтеза происходит внутри магнитной ловушки, потому что нет материалов, способных выдержать температуру ядра. Но это точно не реакторы. Те огромны, и требуют массивных механизмов поддержки – доставки топливных таблеток, создания давления и температуры, превращения реакции синтеза в электричество. Лаконианцы конечно продвинулись в науке, но вряд ли настолько, чтобы уменьшить реактор до размеров мяча для софтбола. А ещё эти штуки потребляют энергию, а не генерируют.

Она достала терминал и отправила вызов Рини Глаудин – одной из старых астеров Шторма, доктору физики высоких энергий Политеха Цереры, увлёкшейся радикальными взглядами ещё в колледже, и несколько десятилетий отсидевшей в тюрьме ООН в качестве бомбиста Коллектива Вольтер. Ныне – их главному инженеру, и бессменному механику.

– Босс... – отозвалась Рини через пару мгновений. Её голос звучал то ли сонно, то ли слегка пьяно.

– Не вовремя я?

– Да, можешь уходить, – сказала Рини, но приглушённо, словно прикрыв микрофон рукой. И через минуту: – Чё там?

– У меня тут странный вопрос, но если ты не одна... – начала Бобби.

– Он уже ушел. Ничего мальчик, но задушевные разговоры после секса не его сильная сторона. Что случилось?

– Да я тут разбираюсь с добычей с грузовика, – сказала Бобби. – Нашла один ящик, не могу определить, что там. Подумала, может, ты поможешь.

– Ты на нашем складе у поверхности? Дай мне одеться, и я к тебе приду.

– Нет, – возразила Бобби. – Не ходи пока. Думаю, тут что-то опасное, и пока не выясню, не хочу, чтобы тут кто-то тёрся. Погоди, сейчас сброшу видео.

Бобби поднесла терминал к ящику, позволяя Рини хорошо рассмотреть силовую ячейку и сферы. Затем прислонила терминал к краю ящика, чтобы обеими руками вытащить один из шаров, и показать в камеру предупреждающий текст. Закончив, она спросила:

– Ну? Что думаешь?

Повисла долгая пауза. Бобби чувствовала, как беспокойство растёт в ней, словно надвигающаяся болезнь.

– Пиздец... – наконец произнесла Рини.

– Ты знаешь, что это?

– Главный вопрос, касающийся «магнетаров» всегда сводится к мощности, – ответила Рини.

Параллельно из терминала долетала куча посторонних шумов – открывались и закрывались ящики, шуршала одежда. Становилось ясно, что она в спешке одевается.

– Название происходит от класса звёзд с невероятными магнитными полями. Но ещё, нейтронные звёзды очень быстро крутятся. Как получить тот самый эффект луча на кораблях, для которых, как понимаешь, такие скорости вращения недоступны?

– Ладно... – сказала Бобби, знания которой в области астрофизики были довольно посредственными. – И как?

– Никто не знает! – заявила Рини. – Но ясно, что энергии требуется гораздо больше, чем способен произвести термоядерный реактор. Все полагали, что лаконианские технологии просто намного лучше наших. Но у нас есть «Шторм», а его реактор хоть и хорош, никаких особых сдвигов в парадигме не являет.

– Я сижу рядом с этой хренью, пока ты разглагольствуешь, – не выдержала Бобби, – можешь чуть поконкретней?

– Антивещество открывает возможность стопроцентного преобразования материи в энергию. Ничто другое близко не сравнится. Если источник энергии для их луча основан на антивеществе, это многое объясняет.

Бобби разобрал смех. Едва ли его можно было назвать весёлым.

– Я что, сижу перед четырьмя бутылками антивещества, Рини?

– А это возможно? Смотри сама – единственный способ сдержать его – магнитное поле. Коснись оно чего, и привет. Ну как, возможно? Вполне.

– И сколько его тут, как думаешь?

– Не знаю. Килограмм? Грамма хватит, чтобы сровнять с поверхностью город. Исходя из размера этих шаров, у тебя там достаточно, чтобы пробить сквозную дыру в этой луне. В смысле, если это действительно оно самое.

– Таак... – сказала Бобби. – Спасибо. Я перезвоню...

– К херам, я уже в пути, – отрезала Рини, и разорвала связь.

Ну, теперь хотя бы ясно, почему «Буря» присвоила нападению высший приоритет. При взгляде на металлические шары в футляре, на голове Бобби зашевелились волосы.

А потом, одномоментно, страх вдруг исчез, как и не бывало.

Битва только что изменилась. И теперь она знала, как победить.

Переведено: Kee