Па

Евгения — отвратительное место для оперативной базы. Это скорее не астероид, а запутанная куча отдельных обломков и черных булыжников, странствующих вместе. Ни сам астероид, ни обращающийся вокруг него крохотный спутник никогда не испытывали силы гравитации, способной сжать их вместе, или жара, способного их сплавить. Евгения и подобные ей даньяреты, «песочные миры», не предоставляла твердой поверхности, на которой можно строить, или внутренней структуры, в которую можно зарыться. Здесь даже полезные ископаемые добывать тяжело — части астероида слишком быстро смещаются и разваливаются. Построишь купол — воздух утечет сквозь поверхность, на которой он стоит. Попытаешься раскрутить — развалится. Научная станция, построенная здесь Землей три поколения назад и уже заброшенная, оставалась всего лишь развалиной из герметичного бетона и осыпающейся керамики. Призрачный город Пояса.

Единственное обстоятельство в ее пользу — она необитаема, а орбита не слишком далека от Цереры и сомнительной защиты объединенного флота. Но даже эта близость лишь временная. Поскольку период обращения Цереры по орбите на несколько процентов меньше, чем у Евгении, каждый день немного увеличивал расстояние между ними, растягивая пузырь безопасности до тех пор, пока он в конце концов не лопнет. Сказать по правде, если они будут продолжать прятаться от Вольного флота, пользуясь тем, что Евгения и Церера находятся по разные стороны Солнца, то получат еще больше проблем.

Вместо попыток отстроиться на поверхности астероида маленький флот Мичо начал собирать порт наклие на орбите вокруг основного массива Евгении: из транспортных контейнеров сварили переходы, склады, шлюзы. Крохотный реактор позволял поддерживать циркуляцию воздуха и давал достаточно тепла, чтобы компенсировать потери от излучения. Конструкция была изначально временной по проекту. Недорогая, быстрая в сборке и сделанная из столь стандартизированных и обыденных материалов, что это решение можно применить в тысяче других ситуаций. Она выросла из трех-четырех контейнеров, разрастаясь, соединяясь, укрепляясь, отдаляясь, где это необходимо, скучиваясь в других местах. Будто снежинка испортившегося герметика.

Рассказывали, что самые нищие астеры жили в наклие годами. Но чаще их использовали так же, как и Мичо — для складирования и заправки. Дрейфующие склады, которые не вгрызаются налогами и тарифами в оперативный бюджет геологоразведчиков. Гипердистиллированная вода, чтобы снабдить пиратов реактивной массой, питьевой водой и кислородом. Старшие братья разбросанных Вольным флотом по космосу складов снабжения. На мониторе наклие выглядел будто древнее морское существо, все еще экспериментирующее с многоклеточностью. А позади — «Панчин», компактный и изящный.

Корабль так точно подогнал орбиту, что казался неподвижным за станцией, будто они соединены. Обшивку станции усеивали вспышки рабочего освещения и сварочных аппаратов, паучьи тени мехов, переносящих припасы с «Панчина». «Коннот» вырубил эпштейн еще несколько часов назад, чтобы не сжечь наклие и «Панчина», после чего спокойно вышел на плавную орбиту на маневровых. Торможение создавало скорее не силу тяжести, а намек на нее, так что Мичо свернулась в кресле-амортизаторе калачиком.

— Они нам сигналят. Ответить? — спросил Эванс.

Теперь у него все вызывало вопросы. После кошмара на Церере его самоуверенность разлетелась в клочья. Это проблема. Но как ее исправить, а равно и множество других, Мичо толком не знала.

— Ответь, пожалуйста. Дай им знать, что я заскочу.

— Так точно, — ответил Эванс, повернувшись к монитору. 

Мичо вытянулась, разогнав кровь по сосудам. Она не знала, почему чувствует тревогу перед новой встречей с Эцио Родригесом. Пусть они редко встречались, но она знала его много лет. Еще один партнер в затяжной борьбе против того, чтобы Пояс использовали и выбросили на помойку внутряки и их союзники. Но теперь он принял ее сторону против Вольного флота. Ей первый раз предстоит дышать одним воздухом с ним после того, как ее спасательная операция вылилась в то, во что вылилась. Чего заслуживает встреча с человеком, который согласен с тобой настолько, чтобы рисковать жизнями — своей и команды? Открытки с благодарностью?

Мичо рассмеялась, Оксана обернулась. Мичо покачала головой. Вслух это не смешно.

— «Панчин» подтверждает, — доложил Эванс. — Капитан Родригес в порту.

— Тогда в порт, — решила Мичо, выбираясь из ремней. — Оксана, корабль твой.

— Так точно, — отрапортовала Оксана, но в словах слышалось некое разочарование. 

Оксана тоже хотела бы отправиться с ней, но кому-то надо присматривать за Эвансом, а эти двое последнее время сблизились. Может, проведя немного времени с Оксаной, Эванса расскажет о том, что его беспокоит. Лучше бы, если инициатива оказалась его собственной. Приказать кому-то раскрыть личные страхи — не лучшая форма лидерства. И неважно, что Мичо его жена. Она еще и его капитан.

«Коннот» завис меньше чем в километре от «Панчина» и порта Евгении. Оксана немножко выпендривалась, но Мичо не возражала. Благодаря этому перебраться в порт будет быстро и просто. Скафандр у нее был марсианский — бронированный, но не силовой. Хорошего качества, как и всё, что выменял Марко. С ней отправились Бертольд и Надя, оба с личным оружием. Они вылетели из воздушного шлюза «Коннота» в прогал — медленно, чтобы сэкономить топливо — и обсуждали, чья сегодня очередь готовить, пока звезды скользили у них под ногами. Мичо почувствовала неожиданный прилив счастья. Удивительно, что люди могут всю жизнь прожить на поверхности планеты и ни разу не испытать подобного момента — близость дружной семьи и пустота, соперничающая с Богом в одном мгновении.

Воздушный шлюз сделали на полпути в одном из транспортных контейнеров, его стены отрезали простор галактики еще до того, как они достигли двери. Все трое залетели внутрь по очереди. Как только индикатор загорелся зеленым, Мичо запросила подтверждения у своего скафандра, отключила подачу кислорода и спешно расстегнула швы.

Воздух внутри вонял газопламенной сваркой и перегретым металлом. Ударные инструменты чьей-то музыки разносились дальше остальной мелодии, слегка сотрясая станцию. Равномерный, механический ритм. Огни — ничем не смягченные светодиоды, от которых по керамическим стенам ползли резкие тени, пока гости пробирались по длинным коридорам. Магнитные паллеты прилипали к поверхностям, без различий между стенами, полом и потолком. К каждой был прикреплен старый ручной терминал, показывая содержимое и его происхождение.

Женщина — оператор транспортного меха сдвинулась в сторону, когда они пролетали, а манипуляторы машины поджались, будто лапы паука. Она поприветствовала Мичо, Бертольда и Надю одинаково. Ее вид показывал — она не знает, кто они, и ей все равно. Пока все на одной стороне, они ей не мешают.

Капитана Родригеса они нашли в одном из хабов. В каждом из шести направлений раскрывали свои пасти по девять контейнеров, а всего пятьдесят четыре. Предполагалось, что они все должны быть полны. Мичо с первого взгляда стало ясно, что это не так. Эцио Родригес был узколицым мужчиной, в чьей подстриженной бороде виднелась седина, хотя лицо в целом выглядело молодо, с выбритой головой. Скафандр у него, как и у Мичо, был марсианского производства. Но в отличие от нее, свой он доработал: герб в виде звездной вспышки на спине между лопатками и разомкнутый круг АВП, какие носят на нарукавных повязках. Полдюжины человек перемещали паллеты в контейнерах вокруг, крича друг другу вместо того, чтобы пользоваться радио. Их голоса отдавались эхом.

— Капитан Па, — поприветствовал Родригес. — Бьен авизе. Мы заждались

— Капитан, — ответила Мичо. — «Коннот» пришел вам на смену. Наша очередь строить и охранять, са са?

— Добро пожаловать, — Родригес раскинул руки — Тут не много, но и не пустота.

В маленьком флоте Мичо каждый, один или в паре, должен был в свою очередь охранять и отстраивать порт, пока остальные охотились на колонистов или собирали разбросанные в пространстве припасы, попутно уворачиваясь от кораблей Марко. «Солано» захватил ещё один корабль колонистов — «Сияющий Ирис» с Луны— и теперь сопровождал его на Цереру, отдать оброк кесарю. Да и всё равно, порт Евгении слишком мал, чтобы держать такой огромный корабль. С другой стороны, «Серрио Маль» собирал припрятанные контейнеры, выброшенные с Цереры и Паллады. Они предназначались Евгении, а через неё — тем кто сильнее нуждался. Доставка припасов на Келсо и Япет была самой опасной, и Мичо взяла её на себя.

Хуже только совсем не лететь.

— Что-то выглядит скудно, — сказала она.

— Как уж есть, — ответил Родригеc. — В последние несколько раз небогато. Не то, что раньше. Хотя кое-что взяли.

— И много?

Родригеc расхохотался, как будто она выдала шутку. 

— Ну, есть кое-то интересное. Как раз для тебя.

Мичо почувствовала, как шевелятся волосы у неё на затылке. Она чуяла что-то плохое. Улыбнулась.

— Не стоило.

— Не мог упустить, — ответил Родригеc, включая двигатель своего скафандра и подруливая к проходу. — Сюда. Я покажу.

Он не просил оставить Бертольда и Надю, что уже хорошо. Она бы и не оставила. Но сама не знала, успокаивало ли её то, что он не старался отделаться от её охраны, или пугало — возможно, они уже не имеют значения.

— Бертольд, — позвала она, направляясь за другим капитаном.

— Понял, — ответил он. 

Его рука как будто случайно скользнула к прикладу оружия. Надя сделала то же самое. Перейти в состояние боевой тревоги для них всё равно что моргнуть. Добравшись до стен порта, Родригеc шумно приземлился, включил магниты на ботинках и погасил коленом инерцию. Музыка, которую они слышали до сих пор, смолкла, а Родригес оглядывался, словно хотел убедиться, что за ними никто не следит. Или наоборот, что следит.

— Заставляешь меня нервничать, койо, — сказала Мичо, догоняя Родригеса. — Ничего не хочешь сказать?

— Скажу кое-что, но не здесь. — Веселье и лёгкость голоса сменила мрачная напряжённость. — Везли его контрабандой мимо контрабандистов.

— Пока что не легче.

— Хочешь ты или нет, дело сделано.

Контейнер, к которому он их подвёл, имел небольшой выступ сбоку. Приваренный собственный шлюз. Родригес сам ввёл код доступа. Бертольд протянул руки и выдохнул, как штангист, собравшийся взять большой вес.

— Люблю вас, — спокойно сказала Надя, как будто совсем не думала, что эти слова могут стать последними.

Шлюз открылся, из него выскочил человек. Тонкая кость, кудрявые чёрные волосы.

— Она здесь? — сказал он, а потом: — А, вот и ты.

Шок, неожиданность, мучительная неопределённость, ожидание угрозы или всё же чего-то поинтереснее.

— Санджрани.

— Нико, Нико, — Родригеc принялся заталкивать Санджрани обратно в шлюз. Не крути тут задницей будто флагом. Лезь обратно, пока не увидели. 

Когда Санджрани скрылся, Родригеc обернулся к Мичо, махнул, чтобы тоже лезла за ним. Увидев, что она колеблется, поднял вверх скрещенные руки. 

— Я без оружия. Если что-то пойдёт не так, твои могут меня пристрелить.

— Вполне, — согласился Бертольд. 

Он вытащил пистолет, но не поднял. Пока.

— Ну, тогда ладно, — сказала Мичо, ступая вперёд. Магнитные защёлки притягивали к полу, удерживали и отпускали при каждом шаге.

В тесном пространстве Санджрани сел, пристегнувшись к стулу перед хлипким столиком. Напротив него стоял другой стул. Ловушки Мичо не видела. И не понимала, что происходит.

— Решил сменить сторону? — спросила она.

Санджрани глубоко и нервно вздохнул.

— Я здесь, чтобы поговорить с тобой, потому что вы убиваете всех на несчастном Поясе. Вы оба, и ты, и Марко. И это вы двое должны быть на моей стороне.

— Он знает, что ты здесь?

— Я что, уже покойник? Нет, он не знает. Видишь, до чего я дошёл. Я пытался поговорить с Розенфельдом, но он подчиняется только Марко. Никто не знает, куда пропал Доуз. А меня не послушают, — в натянутом, как струна, высоком и тоненьком голосе звучало отчаяние.

— Ну ладно, — Мичо подвинула стул и пристегнулась. — Я слушаю.

Санджрани выдохнул и вывел на настольный дисплей диаграмму. Куча каких-то кривых, бегущих между осями.

— Мы делали допущения, когда начинали всё это, — сказал он. — Мы строили планы. По-моему, неплохие. Но мы им не последовали.

— Точно, — сказала она.

— Первым делом мы разрушили самый большой источник благосостояния и сложной органики в системе. Единственный источник сложной органики, работающей с нашим метаболизмом. Миры с другой стороны кольца? Другие генетические коды. Другая химия. Это мы не можем импортировать и есть. Но ладно. Прогнозы были совсем неплохими. Мы создали бы новую экономику, собрали по кусочкам инфраструктуру, совместно построили бы устойчивую сеть микроэкологии. Основали денежный оборот на...

— Нико, — сказала она.

— Верно, верно. Надо было начинать всё это строить сразу же, когда сбросили камни.

— Я знаю.

— Не знаешь. — По его щекам, цепляясь за кожу, катились слёзы. — Нет полного процесса переработки. Всё деградирует. Корабли колонистов? Припасы? Это лишь временные меры. И мера того, сколько ещё нам придётся поддерживать жизнь на Поясе. Вот, посмотри. Зелёная кривая — ожидаемая мощность новой экономической модели. Той, которой мы не следуем, понимаешь? А это, — он указал на нисходящую красную линию, — как долго мы, в лучшем случае, продержимся на конфискате. Вот, этот уровень. Ещё пять лет.

— Ясно.

— А эта линия — базовый уровень, который понадобится, чтобы сохранить жизнь населению Пояса.

— Мы держимся выше.

— Могли бы, — сказал Санджрани, — если бы следовали нашему плану. — А вот где мы сейчас.

Он сместил зелёную линию. У Мичо встал комок в горле — она поняла, на что смотрит.

— Сейчас мы в порядке, — продолжал Санджрани. — И будем ещё три года. Может, три с половиной. А после система переработки больше не сможет удовлетворять спрос. У нас не будет готова инфраструктура, чтобы заполнить провал. И тогда мы начнём умирать от голода. Не только Земля, не только Марс. Пояс тоже. И если начнём — обратно пути не будет.

— Понятно, — сказала Мичо. — И как нам это поправить?

— Не знаю, — сказал Санджрани.

«Панчин» отбыл через день, забрав с собой Санджрани и то немногое, что ещё оставалось от душевного равновесия Мичо. Её экипаж делал свою работу, наращивал порт, прокладывал новые связи. В антенны «Коннота» просачивались сообщения, часть из них — для неё. Япету требовалась пищевая магнезия. Группа исследовательских кораблей выработала фильтры и нуждалась в замене. Вольный флот изливал то, что у них звалось новостями, некоторые касались того, как много припасов, предназначавшихся астерам, Па отдала врагу.

Стоило ей попытаться заснуть, в сердце волной поднимался страх. Когда придёт тяжёлое время, начнётся голод — это произойдёт неизбежно. Трудно создавать новый сияющий город в космосе, если те люди, которые проектируют, строят его и живут в нём, умирают в нужде. Гибнут из-за того, что они с Марко грызли друг другу глотки вместо того, чтобы следовать плану.

Приходилось напоминать себе, что такой выбор сделала не она. Марко прежде неё вышел за рамки сценария. Она внесла раскол потому, что он внес свой. И она старалась помочь. Но едва закрыв глаза, Мичо видела красную линию, уходящую вниз, в никуда, без ответной зелёной вверх. Три года. Может, три с половиной. Но чтобы всё заработало, нужно начать сейчас. Они уже должны были начать.

Либо нужен совсем новый план, но ни она, ни Санджрани не знали какой.

Другие старались её не трогать — давали пищу, воду и место для размышлений. Она просыпалась одна, работала в свою смену, засыпала одна и не ощущала недостатка в общении. И поэтому удивилась, когда Лаура отыскала её в спортзале.

— Для тебя есть сообщение, капитан, — сказала она. 

Не Мичо, а «капитан». Значит, сейчас Лаура была не женой, а офицером связи на вахте.

Мичо отпустила эластичные ленты, вытерла полотенцем пот.

— В чём дело?

— Луч ретранслирован через Цереру, — пояснила Лаура. — С «Росинанта», по пути на станцию Тихо. Помечено «от капитана для капитана».

Мичо собиралась просить Лауру запустить сообщение. Они семья, у них нет секретов. Опасный порыв. И она его подавила.

— Я просмотрю сообщение в своей каюте.

Когда она открыла послание, с экрана смотрел Джеймс Холден. Первая мысль была — как паршиво он выглядит. Вторая — возможно, Мичо и сама не лучше. Она сунула в утилизатор промокшее от пота полотенце. Нет полного процесса переработки. Мичо вздрогнула, но тут заговорил Холден.

— Капитан Па, надеюсь, сообщение дошло к тебе быстро. И что всё в порядке с твоим кораблём, экипажем, и... Ладно. В любом случае, я попал в странную ситуацию и, честно говоря, рассчитывал, что смогу попросить тебя об одолжении.

Он попробовал улыбнуться, но взгляд оставался тревожным.

— Скажу правду, — продолжил он. — Я здесь, можно сказать, в отчаянии.