Холден

Инерция стала первой проблемой. Местоположение — второй.

«Джамбаттиста» — тяжёлый корабль, с трудом набирал скорость и медленно сбрасывал. Подтверждение неудобств большой массы и первый закон Ньютона. Ледовоз уже тормозил перед кольцом врат, выбрасывая энергию и реакторную массу, чтобы выйти на подходящую орбиту. Зная эти два параметра — куда они идут и как быстро корабль будет тормозить, чтобы туда попасть — атакующие их быстрые штурмовики почти точно могли подсчитать, где и когда они окажутся.

Расчёты Холдена основывались на неизвестных величинах. Какую нагрузку сможет выдержать «Джамбаттиста» на большом ускорении? Какое число кораблей в его огромном брюхе будет из-за этого потеряно? Хладнокровные подсчёты скорости, энергообмена и относительного перемещения давали идеальные кривые для любых сценариев, но опыт постоянно и неотвратимо добавлял к ним «если не произойдёт ничего неожиданного, а тогда — кто знает».

— Как-по твоему, Алекс? — спросил Холден. — Чего нам ждать?

Алекс провёл ладонью по редеющим волосам и огорчённо фыркнул под нос. На камбузе пахло ромашковым чаем и корицей, но Наоми и Кларисса сидели с пустыми руками. «Роси» тормозил на полутора g, сравниваясь «Джамбаттистой». От этого Холден постоянно чувствовал себя уставшим.

— На их месте, — начал Алекс, — я бы спланировал обгон. Рассчитал бы скорость, чтобы прийти к кольцу как раз перед этим здоровенным паршивцем. Сгруппировал бы оба корабля вместе, поскольку во время прохода возможна атака. Сбросил бы кучу торпед в надежде хоть на несколько удачных попаданий. Они используют ускорение в качестве дополнительной тяги, но после начала торможения торпедам придется с ним бороться, теряя скорость, так что я бы уже поберёг их, пока не заторможу полностью. А потом добил бы то, что осталось после первой атаки.

— Выглядит вполне реально, — сказала Наоми. — А что бы ты делал на нашем месте?

— Добирался бы до кольца, чем скорее, тем лучше, — на этот раз Алекс ответил куда быстрее. — Заставил бы их поторопиться, догоняя нас, тогда и тормозить им придется дольше. Дал бы возможность Бобби и её силам пройти сквозь врата и расправиться с рельсовыми пушками и потащил бы нашу задницу в медленную зону, чтобы Бобби могла встретить ублюдков, когда те пойдут обратно.

— Непросто будет сохранить «Джамбаттисту», когда они пойдут обратно, — сказала Кларисса. — Их двое. Мы одни. И эта корова — большая мишень.

— Ладно, — сказал Холден. А что насчёт шлейфов их двигателей? Если при торможении они направлены в нашу сторону, насколько это опасно?

Алекс покачал головой. 

— Если попадём на такой скорости, нас захлестнёт.

— Мы что, самоубийство планируем? — тихонько спросила Кларисса.

Алекс остановился.

— Ну, значит... Да, нехорошо выходит.

— Если «Джамбаттиста» получит повреждения на слишком большом ускорении, — заговорила Наоми, мы можем атаковать отсюда. Мы уже выгружаем первую волну перед вратами. Ничто не мешает выпустить здесь и вторую. Экипаж вряд ли больше, чем когда-то на «Кентербери». Если понадобится, эвакуируем их на «Роси».

— Если нам не помешают вывести эти суденышки, — сказала Кларисса. — А когда атакующие корабли вернутся, мы с Наоми пойдём вытаскивать команду Бобби со сварочными аппаратами, никому мало не покажется.

Странно слышать из уст Клариссы дикую хохму Амоса. Хотя эти двое столько времени провели вместе, что неудивительно.

Холден потёр ладонь о холодную поверхность стола. Тяжесть момента давила на его плечи. 

— Я поговорю с Бобби и Амосом. Они там. Могут изложить наши доводы. Сейчас же прекращаем торможение, дрейфуем до последней минуты, потом рвём вперёд как черти. Заставим их нас догонять.

— Будет непросто впарить такое астерам, — сказала Наоми. — Мой народ — не фанаты высокой g.

— Надеюсь, торпедные удары в качестве альтернативы — убедительный аргумент.

— Это да, — пожала плечами Наоми.

Потом часы потянулись медленно. Поспать казалось отличной идеей, но не получалось. Холден трудился в спортзале, тянул эластичные ленты до тех пор, пока боль не отвлекала мысли от приближающихся атакующих кораблей. Но стоило остановиться — и всё возвращалось. Выберет ли враг «Джамбаттисту», как бо́льшую мишень, или нацелится на «Росинант», как на более серьёзную угрозу. Сработает ли план захватить Медину. Получится ли это вовремя. Что сделает Вольный флот, если это сработает. Что, если нет.

Если они выиграют и для колонистов снова откроется проход к новым мирам, что это будет значить для астеров, для Земли, для Марса. Какую форму примет история человечества, если Вольный флот их уничтожит. Предчувствия сменялись тревогой и страхом, потом нетерпением, и снова возвращались на тот же круг. Обычно на «Роси» было уютно, как в старой рубашке. На этот раз, под прицелом орудия, Холден ощущал ограниченность пространства. Клаустрофобию. Теперь он не мог забыть, что «Роси» — только металлический пузырёк с воздухом в невообразимо огромном пустом пространстве.

Наоми пришла к нему в каюту после занятий в спортзале. Волосы убраны от лица, глаза спокойные и серьёзные.

— Я тебя искала.

— Я тут, — бодро ответил он.

— Ты как, в порядке?

— Не знаю, — он беспомощно развёл руками. — Не знаю, почему в этот раз всё так сложно. Вроде бы я не в первый раз начинаю войну.

Её смех прозвучал тепло и сочувственно. Наоми пересекла комнату и ухватилась за поручень, чтобы через его плечо заглянуть в монитор. «Джамбаттиста» и «Роси». Красное поле там, где начнётся ускорение. Белая линия — место, где «Роси» мог ждать атаки. Первой атаки. Применение силы, отображённое в изящном графическом дизайне.

— Эту начал не ты, — сказала она. — А Марко.

— Возможно, — ответил Холден. — Или Дуарте. Или протомолекула. Или Земля и Марс, своим наплевательским отношением к Поясу в течение пары последних столетий. Я уж и не знаю. Я вроде бы понимаю, что должен делать в следующие... не знаю... Пять минут. Может, десять. Если заглядывать дальше — всё смутно.

— Этого хватит, — сказала Наоми. — Пока видишь каждый следующий шаг, ты можешь пройти весь путь.

Она положила руку ему на плечо, ладонь казалась тёплой на его коже. Он переплёл свои пальцы с пальцами Наоми, привлекая её к себе. Простой манёвр, который они миллион раз проделывали. Следствие давней близости.

— Я всё думаю, было ли это так неизбежно, — заговорил он. — Мы многое могли бы сделать иначе. И может, тогда до такого бы не дошло.

— «Мы» это ты и я или всё человечество?

— Я думал о человечестве. Но мы с тобой тоже. Если бы ты убила Марко, когда в юности вы были вместе. Если бы я придержал свой нрав и меня не выперли бы с военного флота. Если бы... Я не знаю. Если бы не произошло многое, что привело нас сюда — может, ничего этого не было бы?

— Не представляю, как такое возможно.

Два вражеских корабля ползли по экрану к ним, а они не слишком быстро продвигались к красной зоне ускорения. 

— Я всё-таки думаю, так и было бы, — продолжал Холден. — Если бы не я и не ты, не Амос и Алекс, не «Роси» — значит, кто-то другой. Или что-то. Проблемы Пояса — не из-за тебя и меня. Что бы ни создало протомолекулу, её бросили на нас не из-за того, что мы сделали.

—Учти, что в то время мы были еще одноклеточными.

— Правда? Ну, детали могут быть разными, но... форма у всего этого та же.

— Проблема в том, что ничего нельзя сделать дважды, — сказала Наоми. — Даже не узнать, как было бы, если бы пошло по другому пути.

— Не узнать. Но можно увидеть, что если не сделать что-то иначе, это случится снова. И снова. И будет повторяться, пока что-то не изменит игру.

— Как протомолекула?

— Она ничего не изменила. Мы те же и делаем то же, что раньше. Мы получили поле боя размером побольше. Некоторые стороны изменились. Но мы творим ту же дрянь, что и первый человек, заточивший камень.

Наоми прижалась к нему, положила голову на плечо. Возможно, люди и это делали с начала времён, просто не в свободном полёте.

— Ты изменился, — сказала она. — Тот, кого я встретила на «Кентербери», не стал бы говорить, что это касается всех. Что каждый имеет значение.

— Да. С тех пор в меня стреляло много людей.

— И ты слегка повзрослел. Это нормально. Я тоже. И мы продолжаем взрослеть. Этого не остановить, пока человек жив.

— М-м-м, — протянул Холден. — Я так понимаю, тебя это не беспокоит?

— Природа истории? Нет, нисколько.

— Почему?

Он почувствовал, как стоящая у него за спиной Наоми пожала плечами — как будто сам это сделал.

— Я знаю, с чем мне нужно разобраться в ближайшее время. К моей заднице подбираются два атакующих корабля, готовые уничтожить меня и людей, которых я люблю больше всего. И если у них получится, мой бывший любовник сокрушит всю систему, загонит цивилизацию в новое средневековье.

— Да. Этот тип — та ещё сволочь.

— Ага.

Они наблюдали приближение опасности, они были к ней готовы. Но от этого она не становилась менее пугающей.

Алекс поставил «Роси» чуть впереди носа «Джамбаттисты», отступив ровно настолько, чтобы не плавить его выхлопом, но достаточно близко, чтобы, если понадобится, остановить удар вражеской торпеды. Два приближающихся двигателя светились ярко и неподвижно, как звёзды. Холден вспомнил, как мальчишкой в Монтане учился ловить баскетбольный мяч. Если мяч кажется неподвижным в полёте, значит, летит прямо на тебя. То же самое.

— Состояние? — спросил Холден.

— Шестьдесят три секунды до входа в зону поражения, — сказала Наоми. — «Роси» их отслеживает.

Холден выдохнул. Капитан «Джамбаттисты» настаивал, что его корабль не выдержит больше трёх с половиной g, и значит, это всё, что у них есть. Враги сбросили почти до восьми, но всё же шли быстро, войдут в зону через считанные секунды.

— Сорок, — Наоми закашлялась. 

Болезненный звук заставил горло Холдена сжаться. Может, всё же следовало идти на соке. Кольцо врат позади них теперь можно было видеть невооружённым глазом. Даже при самом ничтожном увеличении становятся различимыми его странные нематериальные контуры, движущиеся и неподвижные одновременно, как живые. Через тысячи километров диаметра кольца просачивался целый океан волн — радио, свет, электромагнитный спектр, искажаясь и принимая странные формы. А за кольцом ждали рельсовые пушки, готовые всех уничтожить.

— Начинаю думать, что план был не самый удачный, — сказал он.

— Пять секунд. Четыре...

Холден сосредоточился. Он не рассчитывал, что это поможет, просто не мог иначе. Через внешние камеры было видно, как шлейфы вражеских движков становились крупнее, толще и ярче и вдруг в один миг исчезли. «Росинант» резко дёрнулся, вдавив Холдена в кресло как при падении. Корабль оглушительно зазвенел, будто ударили в гонг. На секунду Холдену показалось, что их сбило выхлопом вражеского корабля и они сейчас опрокинутся.

«Роси» пришёл в равновесие. Громко и требовательно зазвенел сигнал тревоги.

— Что у нас? — крикнул Холден.

— Я не знаю, — прокричала в ответ Кларисса. — Не дольше тебя на это смотрю. Похоже... Да. Кажется, мы словили пару снарядов ОТО или... Нет, погоди. Тут что-то не так.

Сирена смолкла. Тишина казалась ещё тревожнее. Может, та встряска — не попытка маневровых двигателей «Роси» увернуться. Может быть, в них попали. И воздух уже извергается в вакуум.

— «Что-то не так» — не то, что надо, Кларисса, — он попытался обратить панику в шутку. — Было бы здорово получить какое-нибудь подтверждение, что мы не умрем.

— Ну, нас немножко подбили, — сказала Кларисса. — Я думала, это снаряд ОТО, но... Нет. Мы сбили торпеду, совсем рядом. И нас зацепило осколками.

— Они выпустили четыре торпеды в нас и две в «Джамбаттисту», — ответила из-за его спины Наоми. — Мы всё отразили, но обоим кораблям нанесён небольшой ущерб. Я жду полный отчёт от Амоса.

Один миг, думал Холден. Тот момент встряски и был всей битвой, слишком краткой, чтобы её мог отследить человеческий мозг. Не уверен, удивительно это или ужасно. Может быть, и то и другое.

— Ну, хоть не умираем, — сказал Холден.

—Во всяком случае, не быстрее обычного, — подтвердила Кларисса. Когда будет возможность, придется мне заменить кое-какие сенсоры и залатать пару дырок во внешнем корпусе

— Алекс? — спросил Холден. — Что там у тебя?

— У меня кровь из носа, — смущённо ответил Алекс, как будто такое нормально в детстве, а сейчас как-то неловко.

— Мне очень жаль, но я больше думал о кораблях, которые пытались нас убить.

— Да, — Алекс шмыгнул носом, втягивая кровь. — как я уже говорил, первое окно закрыто. Теперь, что бы они в нас ни кинули, мы легко отобьёмся. И не похоже, что они жмут на полную.

— Сколько времени нам это даёт?

Алекс снова шмыгнул.

— До заданной точки перед вратами мы дойдём меньше чем за час. Если наши маленькие друзья пойдут к нам по прямой и на том же ускорении? У нас шесть с половиной часов. Если разойдутся, чтобы подобраться с разных сторон, тогда ненамного больше.

— Какой максимум?

— Восемь, — ответил Алекс. В лучшем случае, у нас есть восемь часов, чтобы провести народ сквозь врата под прикрытием нашей новой блистательной рельсовой пушки. Семь — более реальное время. Повезёт, если уложимся в шесть.

— Амос говорит, их немножко побило, но потеряли только часть обшивки на грузовых палубах и, может, с полдюжины суденышек, — сказала Наоми. — Бобби считает это победой. Они готовят первую волну.

После трёх с половиной g и оборонительного рывка «Роси» у Холдена ныли спина и челюсть. Он даже представить не мог, как тяжело это для Наоми и астеров с «Джамбаттисты». Включая и команду первой волны, которую Бобби собиралась вести прямо в глотку врага. Одна волна — для захвата рельсовых пушек, вторая — чтобы взять контроль над Мединой. А к тому времени он, возможно, поймёт, что же делать дальше.

Если дело не выгорит, они попытаются сохранять живыми «Джамбаттисту» и тех бойцов АВП, что ещё на нём останутся, пока не придут к какому-то новому плану.

Кольцо врат росло, приближалось, пока, наконец, корабли не стали казаться рядом с ним крошечными. Тысяча километров от края до края, а за ним — загадочная пустота медленной зоны, другие врата, тридцать сотен миров, руины империи, которые человечество пыталось использовать. Наоми права. Не важно, служат они какой-нибудь великой идее или как отдельные личности следуют собственному выбору. Это не меняет того, что они должны сделать.

«Джамбаттиста» сбросил скорость до минимума и заглушил реактор. Спустя пару секунд то же самое сделал «Роси», но к тому времени уже открылся бок гигантского корабля. В свете звёзд тысячи дешёвых суденышек почти неразличимых цветов и форм походили на споры, которые выбрасывает на ветер чудовищный тёмный гриб. Рядом с вратами они выглядели совсем крошечными. Холден не мог отвести взгляд от огромного тусклого глаза, слепо вытаращенного на почти неотличимое от миллионов ярких звёзд солнце.

На мониторе всплыл запрос входящего соединения. Бобби Драпер. Он принял, на экране появилось её лицо. Из-за тяжёлой усиленной брони голова казалась маленькой. Голос у неё за спиной говорил что-то на астерском арго, так быстро, что Холден не мог разобрать слова.

— Первая волна готова, — сказала Бобби. — Разрешаешь запуск?

— Разрешаю, — ответил Холден. — Только, Бобби, пожалуйста, постарайся там не погибнуть.

— Никто не живёт вечно, сэр, — ответила Бобби, — но я буду стараться выжить — пока это не ставит миссию под угрозу.

— Спасибо.

Одна за другой, а потом маленькими неровными группами, начали зажигаться слабые выхлопные следы. Даже собранные все вместе они не имели бы силы реактора «Роси», но им она и ни к чему. Вся их жизнь — расстояние от ворот до станции в центре медленной зоны. Для большинства — даже меньше. Только вот на одном из них Бобби, Амос и их штурмовая группа. Как и ожидал Холден, суденышки, словно стая скворцов, сбились вместе, как подвижная форма под невидимым ветром, и рванули к вратам.

А потом через них.