Холден

— Это не слишком обширная выборка, — Наоми дошла до края комнаты, развернулась и зашагала обратно к нему. — Думаю, больше нам здесь и не получить.

— Это проблема? — спросил Холден.

Она остановилась, посмотрела на него, развела руками. Универсальный жест — конечно, проблема. 

— Дело тут не в масштабе. Возможно, есть и другие переменные, которые не сыграли в этих примерах. Если бы ты захотел, чтобы я построила двигатель на такой основе, я бы не стала. Чёрт возьми, двигатель. Я не доверилась бы и лестнице, построенной на таком основании. Вот только...

Она снова принялась расхаживать взад-вперёд и грызть ноготь большого пальца. Каково бы ни было то исключение, её мысли уже мчались дальше. Холден сложил руки и ждал. Он достаточно хорошо её знал и понимал, когда Наоми нуждалась в ментальном пространстве. Он взглянул на экран с графиками. Они напоминали данные с кардиомонитора, но формы кривых очень разные. Холден был совершенно уверен, что, как и на ЭКГ, первоначальный всплеск опускается до уровня базовой линии. Судя по всему, происходил быстрый подъём, а потом постепенный медленный спад.

Больше никто пока не явился в офис службы безопасности. Возможно, все до сих пор на «Росинанте», завтракают в камбузе. Или остановились у одного из мелких киосков в доках, где местные ещё принимают их деньги.

Наоми остановилась за его спиной, пристально глядя в экран, как и Холден. Губы подёргивались, словно она ведет напряжённые переговоры с самой собой, на которые не приглашён больше никто. Даже он. Она качала головой — не соглашалась. Сейчас она выглядела спокойнее, чем когда только позвала его, но чем дольше они это обсуждали, тем сильнее Наоми нервничала. Даже боялась.

Похоже, у неё появилась надежда.

— Значит, так. Мы можем это как-то использовать?

— Я не знаю, что это. Не пойму механизм. Понятия не имею. Этот шаблон — всё, что у нас есть, но он выглядит очень устойчивым.

Холден попробовал еще раз.

— И можно твоим устойчивым шаблоном воспользоваться? Если конкретно — есть ли в нём что-нибудь, что дало бы нам третий вариант при выборе между «остаться здесь и быть уничтоженными» и «бежать сквозь врата и быть уничтоженными»?

Она глубоко вздохнула и медленно, сквозь зубы, выдохнула. Холден был готов услышать, как она рассмеётся, но она не смеялась, а снова села за компьютер и вывела на экран систему непонятных Холдену уравнений.

— Я думаю, — сказала она, — мы можем воспроизвести интервал с повышенным трафиком. Сложить в «Джамбаттисту» столько хлама, сколько поместится. Малость перегрузить реактор, чтобы он генерировал больше энергии. И когда прогоним его сквозь кольцо — она постучала пальцами по взмывающей вверх и падающей кривой, — получим вот это. Не слишком большую, конечно. Даже самый тяжёлый корабль — это только один корабль...

— А что значит «это»?

— Преграда. То, во что может врезаться Вольный флот. Если энергия и масса их кораблей окажутся достаточно велики, и эта линия пересечётся с кривой, пока всплеск не спал... я думаю, это их остановит.

— Хочешь сказать, они канут туда же, куда и все прочие съеденные кольцом корабли?

Наоми кивнула.

— Нужно как можно больше нагрузить «Джамбаттисту». После атаки остались лодки. У некоторых в движках ещё есть горючее. Если разом пустить все их через кольцо, это немного усилит кривую. А Марко почти наверняка поведёт все свои корабли разом, что нам тоже поможет. Только я не пойму механизм...

— Эй, — сказал Холден. — Знаешь, что такое постоянная Планка?

— Шесть целых шестьсот двадцать шесть на десять в минус тридцать четвёртой джоулей в секунду?

— Именно так, — Холден поднял палец. — Но ты знаешь, почему именно так, а не шесть целых и семь десятых и всё-как-там-его остальное?

Наоми покачала головой.

— Вот. Никто не знает, и это ещё называется наукой. Большая часть из того, что нам известно, не о том, почему всё такое, как есть. Мы просто понимаем, как это работает, и способны предугадать, что случится дальше. Вот что у нас есть. Достаточно, чтобы предугадать. И если ты думаешь, что не ошиблась, значит, и я тоже. Так что давай это сделаем.

Наоми покачала головой, но не в качестве возражения.

— Одно исследование с массивом из n совпадений и исходной гипотезой, что всех убьют.

— Не обязательно, — сказал Холден. — У них кораблей-то всего пятнадцать на один наш. Вполне ещё можем справиться. У нас есть Бобби и Амос.

На этот раз Наоми рассмеялась. Холден взял её под руку, она приникла к нему. 

— Если и не сработает — хуже, чем сейчас, всё равно не будет, — сказала она.

— Пожалуй, — согласился Холден. — Думаю, если дикая и опасная инопланетная технология, механизма которой мы не понимаем, сметёт корабли врага без следа и без объяснения, это не так уж страшно, согласна?

***

«Пелла» и еще четырнадцать боевых кораблей — все остатки Вольного флота — приближались к кольцу, уже прошли полпути и начинали торможение. Авасарала выслала перечень действий, предпринятых ею днём ранее, чтобы остановить или замедлить атаку. Ещё при планировании она понимала, что это ни к чему не приведёт. Сообщение заканчивалось словами «я сделала, что могла, но, похоже, вам всё равно отомстят. Мне очень жаль». 

«Интересно, что бы она сказала об открытии Наоми и об их плане?» — подумал Холден.

Он чувствовал, как с каждым часом Инарос и его стая становятся чуточку ближе. Его будто толкали в спину, напоминая, чтобы поторапливался. Лучше бы ожидание продлилось часы, а не дни. По крайней мере, всё было бы кончено.

Капитан «Джамбаттисты» сперва ничего не понял, решил, что его корабль пропадёт за вратами, неведомо где, как другие. Наоми четыре раза пришлось объяснять, что если всё пройдёт хорошо, «Джамбаттиста» просто войдёт в одну из других систем, поболтается там несколько дней и вернётся назад невредимым. Как только она убедила его, что даже если всё сложится неудачно, он и его экипаж пропустят всю битву, возражения испарились.

Наоми координировала всё — загрузку лодок на места в трюме, настройку реактора, чтобы тот работал почти на грани возможностей. Она взяла с собой Амоса и Клариссу, чтобы перенастраивать внутренний силовой контур «Джамбаттисты» почти до состояния перегрузки, но без сбоев. Это напомнило Ходдену детство, слова папы Тома про медведей. «Если на ранчо забрёл чёрный медведь, надо распахнуть плащ, поднять руки над головой, кричать и шуметь. Если гризли, можно только убраться как можно тише и дальше». Похоже, сейчас они шумели на гризли, в надежде, что тот слопает кого-то другого.

Наоми занималась приготовлениями, и Холден тоже старался быть чем-то полезным.

Из колоний скопилось множество не отвеченных сообщений. Отчёты о ситуации, мольбы и угрозы. Человечество распространилось на много миров, и это действовало отрезвляюще. Как много семян они посеяли в чужих землях. Только когда пошли потоки информации от Наоми, колонисты начали понимать, почему оказались отрезанными. Только теперь узнали о том, что случилось с Землёй. Сообщения переполняли буфер обмена гневом и горем, угрозами мести и предложениями помощи.

Читать последние оказалось тяжелее всего. Новые колонии с трудом прокладывали свой путь в местных экосистемах, таких экзотических, что люди с трудом к ним приспосабливались, изолированные, измученные, часто на грани выживания. И они хотели прислать Земле помощь. Холден слушал их голоса, видел боль в глазах. Он не мог их хоть немного не полюбить.

Бедствия и эпидемии случались во все времена. И всегда появлялись вымогатели и мошенники, те, кто закрывал двери, оставляя несчастных замерзать и умирать от голода. Но были и порывы помочь. Разделить тяжесть ноши, даже в ущерб себе. Человечество прошло долгий путь войн, насилия и геноцида. История утопает в крови. Но существуют и единство, и щедрость, и доброта. Одного нет без другого, в этом Холден находил утешение. Несмотря на всё ужасные ошибки, совершённые человечеством, всё же больше того, что заслуживает восхищения.

Он делал всё возможное, чтобы хоть кратко ответить на самые неотложные сообщения от имени станции Медина. Координация поставок во все колонии была ему не по силам — это работа с полной загрузкой по меньшей мере для десятка человек, а он один на один с передатчиком. Но погружение в работу промежуточного хаба для тысячи далёких систем давало смутное чувство надежды на будущее.

Он был прав. Это ниша.

Обеспечить планирование. Выживание. Позаботиться о том, чтобы один из миллиона изменяющихся параметров, о которых он до сих пор даже не задумывался, внезапно не разрушил все планы. Что-то всегда остаётся в тени. Появляется то, чего ты не заметил. Хотелось надеяться, что произойдёт нечто, не замеченное Марко Инаросом.

— Ну и надолго это окно, или всплеск, или что мы там пробиваем? — спросил Амос.

Время уже почти вышло. Теперь вопрос только в том, как скоро ждать Инароса после того, как они пройдут через врата. Если он прекратит тормозной импульс и пройдёт быстро, это может сбить тайминг. Если «Джамбаттиста» пройдет через врата Аркадии чересчур поздно, может оказаться, что быстро и тихо исчезнет именно он. Если же слишком рано — кривые графика Наоми успеют сойти на нет, и Вольный флот беспрепятственно войдёт в медленную зону.

Они вернулись на «Росинант». Алекс и Бобби в кабине, готовые к сражению, если оно начнётся. Наоми и Холден пристёгнуты к креслам на командной палубе. Болтающийся в воздухе Амос явился, скорее, ради компании, чем по делу. Они еще не разошлись по боевым постам. Если до этого дойдет, возможно, сегодня Холден последний раз видит Амоса во плоти. Он старался об этом не думать.

— Может, всё займёт минут пять, — сказала Наоми. — Отчасти это будет зависеть от массы и энергии их кораблей. Если нам повезёт... Или десять?

— Совсем немного, — ласково ухмыльнулся Амос, держащийся за лестницу, чтобы не уплывать. — Вы там как?

— Лучше некуда, — сказал Алекс.

— Как думаете, если трюк Наоми не выгорит, мы сумеем с ними справиться? — спросил Амос.

— Со всеми, возможно, и нет, — отозвалась Бобби. — Но с несколькими — точно.

Из лифта появилась улыбающаяся Кларисса. Она провела в невесомости уже достаточно времени и теперь вполне уверенно двигалась вдоль стены, цепляясь за поручни, словно родилась астером. Добравшись до Холдена, она протянула ему захваченную с камбуза грушу.

— Ты сказал, что не мог заснуть. Я подумала, тебе не помешает немного кофе.

Холден взял кофе, улыбка Клариссы стала чуточку шире. Груша нагрелась в её руке. Возможно, она не отравлена. Наверное, больше Кларисса никогда никого не отравит. Ему понадобилось небольшое усилие, чтобы сделать глоток.

Станция Медина в руках бойцов АВП с «Джамбаттисты», но проку в этом немного. Большая часть их ОТО и торпед потрачены на защиту от Холдена. Остатки куда меньше необходимого для того, чтобы отбиться от Инароса. «Роси» ждал, почти укрывшись за синей станцией, в центре медленной зоны. Если Холден сейчас наведёт камеры корабля на станцию, то увидит остатки рельсовых пушек так ясно, как если бы стоял среди них.

— Из Лаконии ничего? — спросил он.

— У нас нет ретранслятора с дальней стороны этих врат, а что подсмотришь через эту замочную скважину? — сказала Наоми. — Никаких признаков. Ни следа двигателей.

«Роси» выдал сигнал. Холден открыл сообщение.

— Есть что, кэп? — спросил Амос.

— Приближающиеся корабли слегка изменили скорость. Прибудут немедленно.

— И рано, — сказала Наоми, словно превозмогая боль. «Роси» запустил таймер обратного отсчёта, оценив время ожидания прохода врага сквозь кольцо в двадцать минут. Холден заливал комок в горле клариссиным кофе.

Кларисса подтянулась к креслу Наоми и нахмурилась. Наоми взглянула снизу вверх, утёрла глаза. Подхваченная потоком регенератора слезинка поплыла по воздуху.

— Всё будет хорошо, — сказала Наоми. — Это из-за того, что мой сын на одном из тех кораблей.

Глаза Клариссы тоже заблестели, она накрыла ладонью руку Наоми.

— Знаю. Если я буду нужна, ты знаешь, где меня найти.

— Всё нормально, Персик, — подал голос Амос. — Мы с капитаном всё обсудили. Порядок, — он радостно показал Холдену поднятые вверх большие пальцы.

Таймер отщёлкивал секунды. Холден сделал глубокий вдох и открыл канал связи с «Джамбаттистой».

— Итак. Это капитан Холден с «Росинанта». Пожалуйста, начинайте проход. Мне нужно, чтобы вы прошли сквозь врата, — он проверил таймер, — через восемнадцать минут.

— Пока, ребята! — ответил капитан «Джамбаттисты». — Увидимся.

Соединение разорвалось. «Джамбаттиста» выдал на экран сообщение о старте на ускорении. Холден навёл на него фокус. Одинокая яркая точка в темноте. Шлейф двигателя шире, чем положено ледовозу. Хотелось верить, что в его цвете есть что-то необычное, как будто повышающая выброс энергии настройка, сделанная Наоми, стала для него видимой, но это только игра воображения. На экране появился новый отсчёт. Время ожидания прохода «Джамбаттисты» через кольцо Аркадии изменилось с семнадцати минут на шестнадцать. Прибытие Вольного флота через врата Солнечной системы, если они не сменили курс, — через девятнадцать. Восемнадцать.

Холден напрягся, задышал неровно, и сделал ещё глоток кофе. Открыл второе окно, датчики врат Солнечной системы. Вольный флот им ещё не виден. Пока. Немного другой угол обзора.

— Рельсовая пушка готова на случай, если они пройдут?

— Да, сэр, — с готовностью подтвердила Бобби.

— Что ж, — сказал Амос. — Нам с Персиком лучше бы пристегнуться. Ну, так. На всякий.

Кларисса в последний раз тронула плечо Наоми и бросилась за Амосом к лифту на инженерную палубу. Холден сделал последний большой глоток и отложил в сторону грушу. Он хотел, чтобы всё закончилось. И чтобы этот момент длился вечно, если он в последний раз видит Наоми. И Алекса, и Амоса. И Бобби. Черт возьми, даже Клариссу. Невозможно пробыть на «Роси» так долго и не измениться. Чтобы он не стал твоим домом.

Наоми откашлялась, и Холден решил, что она хочет с ним поговорить.

— «Джамбаттиста», — сказала она. — Это «Росинант». Я не вижу, чтобы ваша внутренняя энергонагрузка выбилась за пределы нормы.

— Пердона, — отвечал женский голос. — Сейчас поправлю.

— Благодарю, «Джамбаттиста». — Наоми разорвала соединение и улыбнулась Холдену. Ужас ситуации проступал только в морщинке возле её губ, но ему всё равно было больно смотреть. — Любители. Можно подумать, никогда не делали такого раньше.

Он засмеялся, а вслед за ним и она. Таймер отстукивал время. «Джамбаттиста» достиг нуля. Яркий шлейф двигателя погас за изгибом кольца Аркадии в глубине неведомого пространства. Вместо таймера Наоми вывела на экран свою математическую модель. Пик от прохода «Джамбаттисты» уже начинал спадать.

Линия на графике скользила вниз, а таймер отсчитывал секунды до появления Марко. Бобби что-то сказала Алексу, тот ответил. Холден не мог разобрать слова. Дыхание Наоми стало частым, поверхностным. Он хотел до неё дотянуться. Взять за руку. Но это значило отвести глаза от монитора, и он не стал.

Врата в Солнечную систему засветились. Холден увеличил масштаб, и кольцо заполнило весь экран. Казалось, сама эта неведомая, возможно, живая структура движется и изменяется. Игра света. У края кольца появились шлейфы двигателей кораблей Вольного флота, сбитые так кучно, что казались огнём единого факела, который движется к центру.

— Хотите, я в них пальну? — спросила Бобби. — Может, рельсовая пушка отсюда добьёт.

— Нет, — сказала Наоми прежде, чем Холден успел ответить. — Я не знаю, что сейчас может сделать масса, посылаемая сквозь кольцо.

Внизу её графика появилась новая линия. Смещается в сторону угасающей кривой всплеска. Кольцо врат всё ярче освещалось тормозными импульсами врагов, пока не стало похоже на негативное изображение глаза — чёрный, усыпанный точками звёзд белок и сияющий ярко-белый зрачок. Таймер достиг нуля. Сияние усилилось.