Жировые мелки предназначались для разметки палубы при сборке, так что в некотором смысле Мичо применяла их по назначению. Значки не относились ни к инвентаризации, ни к инспекции, и собирала она не корабль, но все равно. На стене ее каюты остался продолговатый прямоугольник – раньше там висела цветная литография. Оригинал оттиска Табиты Тоава с искусственным коралловым рифом. Из ее серии «Сто граней Европы» – теперь картина в рамке устроилась на койке, словно наблюдая.

Вдоль края стены Мичо расположила список крупнейших поселений Внешних планет: Церера, Паллада, Веста, Япет, Ганимед и так далее. Одни находились на спутниках планет, другие в тоннелях изрытых шахтами астероидов, немногие – станция Тихо, комплекс Ширази-ма, Колдуотер, Келсо – вращались в свободном пространстве. Па начала записывать, что, по ее мнению, требовалось каждой: вода там, где не было местных запасов льда, сложные биоматериалы всюду, кроме Ганимеда, стройматериалы, продовольствие, медикаменты. Когда записи стали настолько густыми, что не читались, она протерла стену краем кулака. Осталось смазанное пятно.

В средней колонке поместились колонистские корабли, захваченные ее флотом: «Бедидат Ядида» с Луны, «Джон Гальт» и «Марк Уотни» с Марса, «Элен Р. и Джейкоб X. Кантер», спонсированный конгрегацией Нер Шалом. «Сан-Пьетро» от корпорации Деваргас. «Каспиан», «Хорнблауэр» и «Зимородок» – независимые чартерные рейсы. Все они несли запасы для первопоселений на неизведанных, недружелюбных планетах. Иногда ровно столько, чтобы там зацепиться. Иногда на три года жизни для ста человек. Поясу этого хватит, чтобы продержаться до построения независимой от Земли и Марса экономики. Есть надежда, что хватит.

А на другом краю ее собственный флот. «Серрио Мал», капитан Сюзанна Фойл, «Паншин» Эзио Родрингеса, «Андорская волшебница» Карла аль-Дуджаили и так далее, на всю стену. На каждом собственная абордажная команда. Все подчиняются Па и будут подчиняться, пока не станет ясно, что она теперь действует по своему усмотрению. А тогда… Что ж, тогда и видно будет.

Она сжала мелок и снова выпустила. Отрываясь от жирной поверхности, пальцы снова и снова тихонько прищелкивали – будто кто-то постукивал в дверь. С каждой проведенной по стене черточкой страх отодвигался. Не покидал ее – не так прямо, – но сердце вместо того, чтобы искрить, дергаться, трепетать, замыкалось в себе, позволяя всем жизненным неудачам и обидам отвалиться коркой. Хотя бы на время. Словно она, вращая колесо, нащупала идеальный ритм. Такой, чтобы свести воедино дыхание, тело и разум, чтобы замедлить время.

Начиная, Па отчасти надеялась, что найдется причина отказаться от бунта. Теперь, увлекшись, забыла про сомнения. Где-то на полпути то, что она должна, сменилось тем, что она собиралась сделать. Она не замечала Нади, пока та не подала голос:

– Бертольд так и не впустил тебя в систему?

Мичо со вздохом покачала головой.

– Пока не оторвемся, требует, чтобы все было вне компьютера. Локальную защиту он подготовил. Но ты же знаешь, какой он. Вечно осторожничает.

– Думаешь, Марко так плотно мониторит корабль?

– Нет, – ответила Мичо. И, помедлив: – Не знаю. Может быть. Это ничего. Мне даже отчасти нравится так работать. Более… не знаю, как сказать. Осязаемо?

– Да уж вижу, – проворчала Надя. – Мы уже на подходе.

– Мне нужно не больше секунды светового лага, – возразила Мичо. – Тут мне обмен сообщениями не годится, нужен разговор.

– Мы уже на подходе, – повторила Надя на полтона ниже. Поняла.

Мичо сжала и отпустила мелок. Щелк.

– Сколько еще?

– К полуночи, – ответила Надя. Подошла поближе, присмотрелась к стене, к надписям. Она была на полголовы ниже Мичо, с висками, тронутыми первой сединой. Надя тихонько вздохнула, покивала.

– Проверяешь мою работу? – поддразнила Мичо.

– Да, – серьезно сказала Надя. – Положение и раньше было непростым. Мы собираемся его сильно осложнить. В такие времена мы проверяем клапаны и вообще – проверяем.

Мичо опустилась на койку, предоставив жене пройтись по всем кораблям и станциям. Надя подбоченилась сжатыми кулаками и тихонько хмыкала. Мичо решила, что одобрительно. Проще было бы обрабатывать все в корабельной системе, вбить каждый корабль с его вектором в единый интерфейс. Как ни тщательно она исписывала свою стену, оставались другие списки – куда длиннее – с критически важной информацией. Военные корабли под непосредственным управлением Марко. Элитная охрана, оставленная в резерве Розенфелдом. Тысячи грузовых контейнеров с Паллады, Весты и Каллисто, уже разбросанные на произвол всепоглощающей пустоты. Мичо потянула спину, утомленную торможением на трети g, прислушалась к боли между ребрами.

– Кода начнем это все воровать? – спросила Надя.

– Когда переговорю с Кармонди, – ответила Мичо. – Если до того, как бы сам не заметил.

– Ах, с Кармонди, – вздохнула Надя. – Мне неспокойно.

– Мне тоже, – призналась Мичо. Надя повернулась от стены к ней. Смерила тем же взглядом – проверяя, нет ли ошибки.

– Что тебя беспокоит?

Мичо кивнула на стену.

– Вот это все. Что я собираюсь сделать.

– Ты считаешь, это неправильно?

– Не знаю, важно ли это. Марко считает, что он поступает правильно. И Доуз. И Земля. Все поступают так, как считают правильным, уверяют себя, что руководствуются моралью, что их сила в том, чтобы делать необходимое, каким бы ужасным оно ни казалось сейчас. За каждым зверством стоит кто-то, кто счел его оправданным. Вот и я. Руководствуюсь моралью, имею силу, чтобы делать дело. Поскольку оно оправданно.

– А, – протянула Надя. – Ты не веришь, что Кармонди нас поддержит.

– Не верю. И тогда, думается, мне придется преподать на нем урок остальным, чтобы меня принимали серьезно.

– Какая же королева пиратов оставит в покое выживших? – пошутила Надя. И добавила: – Хотя в одном ты ошибаешься. Не всякое зло делается в сознании правоты. Некоторые творят зло просто ради удовольствия. Но меня другое беспокоит.

Мичо вопросительно подняла руку.

– Работать с Кармонди, – объяснила Надя. – Не знаю, каково это. Он меня раздражает.

Оба их терминала пискнули одновременно: Лаура по семейному каналу запрашивала связь. Надя кивком попросила Мичо ответить и села рядом, чтобы вдвоем смотреть на экран. Лаура вызывала с командной палубы – отблески экрана управления подсвечивали ее скулы и искрами плясали в глазах. Вдоль края экрана расположились иконки с лицами остальных, кроме Нади.

– Что такое? – спросила та.

– Только что сообщили по новостям, – сказала Лаура. – Внутряки взяли Цереру. Выступили с заявлением.

Все помолчали. Знали заранее, и это смягчило удар, но все равно Мичо словно пнули под дых.

– Прокрути, – попросила она.

Лаура кивнула, сдвинулась к пульту и пропала с экрана. На ее месте открылся новостной канал. Корабли флотов Земли и Марса на причалах Цереры. От этого зрелища кружилась голова, как при совмещении несовместимого. Па знала, что так будет, но чувство было сильным.

– Приблизительно четыре с половиной миллиона, которые на наличных запасах могут продержаться не более двух недель. Единый флот сейчас разрабатывает стратегию помощи, включая введение пайковой системы и сбор продовольствия и воды на других станциях Пояса и системы Юпитера.

Картинка дернулась, ушла в сторону – ролик монтировал любитель. Потом весь кран заполнило лицо. Фред, чтоб его, Джонсон. У Мичо свело живот. Так вот какую игру они ведут. Выставляют землянина говорить от имени Пояса. Опять. В его глубоких ласковых глазах была печаль. Коротко остриженные волосы поседели. Белая щетина выделялась на темных щеках. По краю экрана бежал текст: «Фред Джонсон, представитель АВП и промстанции Тихо».

Не «полковник Фред Джонсон». Не «палач станции Андерсон». Приспособленец. Лицо Пояса, когда камера в руках Земли.

– Мичи?

– Все в порядке.

– Культура внешних планет, – говорил Джонсон, – всегда была культурой взаимопомощи. Условия жизни на кораблях и станциях всегда были испытанием на человечность, спайку и компетентность. Я много-много лет работаю в АВП, но впервые вижу столь основополагающее предательство этой этической системы.

– Ты права, – сказала Мичо, – мне плохо. Выключи.

Надя жестом закрыла экран, передача оборвалась. Мичо долго стояла неподвижно. Она не запомнила, когда раздавила мелок, но теперь в ее руке была липкая каша. Достав из шкафчика полотенце, она вытерла пальцы. Койка под ней качнулась – села Надя. Справившись с собой, Мичо обернулась. Много лет близости помогли ей прочесть в лице Нади полдюжины смыслов.

– Он для нас – не естественный союзник, – заговорило Мичо. – Враг моего врага – мой друг? Фигня. Никогда не бывает всего две стороны. Сукин сын на том и заработал в АВП такой вес, что внушал всем, будто либо одно, либо другое.

– Он и сейчас так говорит, – заметила Надя. – И кое- кто к нему прислушивается. У него есть корабли.

– Корабли я нам добуду. Обойдемся без его покровительства.

– Как скажешь, – кивнула Надя и мягко добавила: – Может быть, ему нужно наше.

– Он большой мальчик. Может сам о себе позаботиться.

– Однако четыре с половиной миллиона. Это уйма народу.

– Земле нужна была станция. Они ее получили. Могут радоваться, – сказала Мичо. Она сама не слышала уверенности в своем голосе. – Как-нибудь сумеют о ней позаботиться.

– Им понадобится еда. И вода.

Мичо ткнула пальцем в нацарапанный на стене список. Пальцы были темными после мелка.

– И каждой базе из этого списка нужна еда и вода. И медикаменты. И реакторная масса. И стройматериалы. Всё. Всем всё нужно. Я не собираюсь ставить Цереру в первую строку. Им и так помогут.

– Их ограбили, – напомнила Надя. – Мы.

– Марко.

Надя улыбнулась и вильнула взглядом влево – как всегда, когда хотела закончить спор, но не признавала себя побежденной. Мичо не могла этого так оставить. Слова давили ее так, будто Надя их высказала. И требовали ответа.

– Не только потому, что это Фред Джонсон, – сказала она.

– Если Церера начнет умирать с голода. – Надя поставила в конце вопроса точку.

– Хорошо, – сказала Мичо. – Если на Церере начнется голод. Если кончится вода. Я помогу людям с Цереры. Не Джонсону и не АВП. Но людям я помогу.

Надя покивала, но смотрела по-прежнему влево, словно на пустом экране еще светилась картинка. Мичо даже скосилась проверить, но экран был черным.

– А Земля? – спросила Надя.

– Что Земля?

– Там люди голодают.

– Нет, – отрезала Мичо. – Землю я снабжать не буду. Они столетиями могли нам помочь, но не помогали.

Улыбка Нади стала на миллиметр шире. Встав, она поцеловала Мичо в щеку и вышла. И сразу по коридору разнесся ее голос. Эванс ответил. Жизнь на корабле шла своим чередом, даже если вокруг все менялось. Мичо снова повернулась к своим спискам, хотя уже плохо понимала, что в них ищет. В памяти стоял усталый мягкий взгляд Фреда Джонсона. «Впервые вижу столь основополагающее предательство этой этической системы». Наклонившись, он ногтем проскребла чистую полоску посреди слова «Церера». Посередине букв проступила серая стена. Но стирать название она не стала.

Восемь часов спустя, когда «Коннахт» наконец сошелся с «Хорнблауэром» на световую секунду, все новости уже занимались событиями на Церере. «Единый флот» стал заманчивой этикеткой на горстке земных и марсианских кораблей, пристыкованных рядом с разрозненными остатками астерских суденышек. Время как будто вернулось к дням до Эроса, кода союз между внутренними планетами представлялся несокрушимым. В самом деле, в комментариях внутряков слышалась ностальгическая нотка, но главное, хор Земли и Марса вопил о золотом веке, когда они вместе прижмут Пояс. Вспыхнувшие на Лондрес Нова бунты затмили заседание марсианского парламента, а лучшие новости с Земли сводились к тому, что кривая смертности растет линейно, а не по экспоненте, и есть надежда, что она выйдет на горизонталь, когда вымрет самая уязвимая и беззащитная часть населения планеты.

Марко молчал; впрочем, Мичо полагала, что он занят, обсуждая дальнейшие шаги с той частью тайного совета, в которую ей хода не было. Ее это вполне устраивало. И так хватало о чем подумать.

Она уже записала обращение к подчинявшимся ей капитанам. Ждали только ее слова, чтобы отправить запись по направленному лучу, и тогда уже хода назад не будет. Ничто другое, даже разговор с Кармонди, не было так непоправимо.

Так почему же запросить связь с «Хорнблауэром» ощущалось как шагнуть из шлюза в космос?

Кармонди ответил на запрос, и рядом с его лицом на экране появилась иконка, указывавшая, что канал защищен. Широкое лицо было безмятежно. У кого другого она бы приняла это за безобидность, но Кармонди уже убивал по ее приказу. Ее не одурачишь.

– Капитан, – начал он. – Ждал от вас весточки. Аллес гут, а?

– Аллес интересно, это точно. – Улыбка у Мичо, ей на удивление, вышла почти настоящей. – Похоже, планы переменились.

Сообщение ушло к «Хорнблауэру» и вернулось. По секунде в каждую сторону. От этого ответы Кармонди производили впечатление обдуманных и задумчивых. Иллюзия, созданная расстоянием и скоростью света.

– Я слышал. Церера. Чертовщина.

– Да, – сказала Па. – Церера. И не только Церера. Я знаю, что вы, строго говоря, подчинены Розенфелду, но собираюсь отдать несколько приказов вам и вашим людям. Оценю, если вы их исполните.

Одна секунда. Две. Брови у Кармонди поползли на лоб. Еще секунда.

– Интересно, са-са? Говорите.

Еще можно отвернуть. Ты еще не сказала. Никто не знает, кроме твоей семьи, а они тебя поддержат, если дашь задний ход. Снова доверишься Инаросу. Или найдешь другого Самого, чтобы пристроиться за ним, – ведь это всегда так хорошо работало.

– Я перенаправляю «Хорнблауэр» к Рее. Пленников освободить. Груз перераспределить.

Одна секунда. Две. Кажется или действительно в этот раз быстрее? На каком расстоянии сейчас корабли?

– Рея не наша.

– Да, со Свободным флотом не связана, – согласилась Мичо. – Потому я ее и выбрала.

Одна секунда. Нет, в самом деле, сообщения проходят быстрее. Кармонди кивнул, цыкнул зубом. Высокий, чмокающий звук и прищур глаз. Она видела, как до него доходит, и ждала реакции.

– Значит, мятеж?

– У меня он будет не первым, – с деланой легкостью напомнила Па. – Прихвачу со мной все подчиненные корабли, какие согласятся. Миссия та же. Захватывать колонистские корабли и снабжать Пояс. Без изменений.

Пауза показалась бесконечной.

– Без изменений. – Кармонди пожал плечами. – Бьен. Нам самим его туда вести или возвращаться к вам?

В подсознании Мичо прозвучал сигнал тревоги. Не то! Она покачала головой.

– Ах, Кармонди. Как красиво могло выйти! Вы переходите к нам. Со всеми людьми. Только сперва присылаете сюда оружие и броню и переходите по двое.

Пауза.

– Да ну, капитан. Не представляю, как вам такое в голову пришло.

– У меня два варианта, – сказала Мичо. – Принять на борт вас с людьми в полной уверенности, что вы верны мне, а не Марко. Все до одного.

Пауза. Улыбка, смысла которой она не совсем поняла. Кармонди склонился к камере. Руки его не попадали в квадрат экрана, но ей представилось, как он сложил их на столе. И заговорил, когда заговорил, дружелюбно, но чуточку слишком ровно:

– Или кве?

– Либо вы с людьми переходите ко мне, и я снабжаю Пояс, как мы обещали с самого начала, либо я убиваю «Хорнблауэр», предупреждая аль-Дуджаили и Фойла, что не шучу.

На этот раз потребовалось больше двух секунд. Больше трех. Мичо не позволила себе измениться в лице, хотя сердце колотилось, словно рвалось из ребер.

– Я вот что скажу, – заговорил Кармонди. – Я поворачиваю пинче корабль к Палладе. Ты идешь своей дорогой, я своей. Кве там было между тобой и Инаросом, это между тобой и Инаросом. Но мы с тобой расходимся с почетом для обеих сторон.

«Да» всплывало из горла, просилось на язык. Так хотелось с этим покончить. Она не выносила конфликтов. Кой черт вечно сует ее в самую бучу?

– Нет, – сказала Па. – Вы пакуете оружие и броню и выкидываете их из шлюза в течение часа, или мы снова взламываем «Хорнблауэр». И на этот раз шутить не будем.

Она пожала плечами. Подождала. На этот раз около секунды. Ближе стало.

– Убьешь нас, чтобы настоять на своем? – спросил он.

– Убью, чтобы потом не приходилось убивать других. По мне, пусть бы меня любили, а не боялись, но, ах, этот падший мир.

Пауза.

– Ты не помешаешь мне послать сообщение.

Мичо вздохнула, сменила канал и послала свое. То, что начиналось: «Вы приняли мое командование ради верности Поясу, и ради верности Поясу я ожидаю, что вы останетесь».

Вот и все. Разрыв с Марко Инаросом. Мичо Па, прежде из АВП, потом из Свободного флота, теперь одна со своим кораблем во всей вселенной, которая только и ждет, как бы ее уничтожить. Сознавая все последствия, ожидая боли и потерь, которые сама на себя навлекла, она все же ощутила облегчение. Как будто попала туда, где ей следовало быть.

– Они знают, – сказала она. – А теперь мы переходим к той части, где ты сдаешься или настаиваешь, чтобы тебя убили.