«Я не хочу, я не хочу, я не хочу, — бормотал голос Эроса. Джульетта Мао разговаривала во сне. — Я не хочу, и не хочу, и не хочу».

— Давай, — сказал Миллер. — Давай, сукин ты сын. Будь здесь!

Медицинские отсеки пышно заросли черными спиралями с бронзовыми и стальными усиками: они карабкались по стенам, впечатывались в смотровые столы, питались запасом наркотиков, гормонов и антибиотиков из разбитых шкафчиков. Миллер одной рукой разгребал заросли, в шлеме гудел тревожный сигнал скафандра. Воздух внутри, переработанный слишком много раз, приобрел кислый вкус. Большой палец, все еще зажимавший кнопку «мертвой руки», то гудел, то простреливался болью.

Он смахнул похожую на грибницу поросль с уцелевшего аптечного шкафчика и нашел замок. Четыре цилиндра с медицинским газом: два красных, зеленый и голубой. Он осмотрел печати. Протомолекула до них еще не добралась. Красный — анестезирующий. Голубой — азот. Он выбрал зеленый. Стерильная крышка на подающем соске была на месте. Он глубоко вдохнул полумертвый воздух. Еще несколько часов. Отложив ручной терминал («Один… два…»), сдернул печать («Три…»), вставил сосок в приемник скафандра («Четыре…») и ткнул пальцем в кнопку на терминале. Он стоял, ощущая холод кислородного баллона в руке, а его скафандр пересматривал предполагаемую продолжительность жизни. Десять минут, час, четыре часа. Давление в баллоне уравнялось с давлением в скафандре, и Миллер выдернул сосок из приемника. Еще четыре часа. Он отвоевал себе еще четыре часа. Со времени разговора с Холденом это была третья аварийная подзаправка. Первая случилась на станции пожаротушения, вторая — у резервного восстановителя воздуха. Если бы он вернулся в порт, возможно, нашел бы там в кладовых и в оставшихся на станции кораблях незараженный кислород. Если бы добрался до поверхности — в кораблях АВП воздуха было вдоволь.

Но на это не оставалось времени. Он искал не воздух — он искал Джульетту. Миллер позволил себе потянуться. Мышечные зажимы в шее и спине угрожали перейти в судороги. Уровень CO2 в скафандре все еще превышал допустимый, несмотря на насыщение смеси свежим кислородом. Скафандр требовал техобслуживания и замены фильтра. Придется ему потерпеть. Бомба в тележке за спиной многозначительно молчала.

Он должен найти. Где-то в лабиринте коридоров и комнат мертвого города была Джули Мао, гнавшая их к Земле. Он выследил четыре горячих пятна. Три оказались достойными кандидатами для прежнего его плана — провода и черные чужие волокна свивались там в огромные узлы, напоминающие мозг. Четвертым оказался дешевый лабораторный реактор, готовый перегреться. Он уделил пятнадцать минут на аварийное отключение и, может, зря потратил время. Но нигде не было Джули. Даже придуманная Джули исчезла, словно мысль о том, что настоящая девушка еще жива, вытеснила призрака. Миллеру недоставало ее присутствия, хотя бы в форме бесплотного видения.

По медотсеку прошла волна, все щупальца приподнялись и опали, как железные волокна, под которыми провели магнитом. Сердце у Миллера зачастило, адреналин пошел в кровь, однако явление не повторилось.

Он должен был ее найти. И найти скоро. Он чувствовал, как подтачивает его усталость, как мелкие зубки впиваются в подсознание. Он уже мыслил не так ясно, как хотелось бы. Будь это на Церере, он бы пошел в свою нору, отоспался сутки и вернулся к проблеме на свежую голову. Но здесь подобное не годилось.

Полный круг. Он описал полный круг. Когда-то, в другой жизни, он взялся найти ее; потом, потерпев поражение, взялся отомстить. А теперь у него снова появился шанс найти ее и спасти. А если он не сумеет, хлипкая скрипучая тележка за его спиной сгодится для мести.

Миллер покачал головой. Слишком часто теперь повторялись такие минуты, когда он уходил в свои мысли. Он покрепче ухватил тележку с бомбой, навалился на рукоять и двинулся дальше. Станция вокруг скрипела, как скрипели, по его представлениям, древние корабли, когда шпангоуты сгибались под ударами соленых волн или в великом перетягивании каната приливов между Землей и Луной. Здесь кругом был камень, и Миллер мог только гадать, что за силы действуют на него. К счастью, эти силы не прерывали сигнал между его ручным терминалом и грузом. Ему не хотелось бы по случайности распасться на составляющие атомы.

Становилось все яснее, что ему не обойти всей станции. Он знал об этом с самого начала. Если Джули затаилась — забилась в какую-то нишу или нору, как умирающая кошка, — ему ее не найти. Миллер превратился в игрока, поставившего все деньги на интуицию. Звучание Эроса изменилось, новые голоса напевали что-то на хинди. Детская песенка, которую Эрос гармонизировал с нарастающим хором своих голосов. Теперь, когда Миллер научился слушать, он различал голос Джули, вплетавшийся в другие. Может, он всегда был здесь. Бессилие стало острым, как боль. Она так близко, а ему к ней никак не добраться.

Он потащился обратно к основным коридорам. Госпитальные отсеки — тоже подходящее место для поисков. Правдоподобно. Тщетно. Он заглянул в две коммерческие биолаборатории. Ничего. Он попытал счастья в морге, в полицейских баках. Проверил даже хранилище для улик, где контейнеры с контрабандной наркотой и конфискованным оружием устилали пол, как дубовые листья в одном из больших парков. Все это когда-то что-то значило. Все было частями маленьких человеческих драм, ожидало, что его вынесут к свету, предъявят на суде или хотя бы на разбирательстве. Все эти мелкие репетиции Судного дня теперь откладывались навечно. И все решения были спорными.

Что-то серебристое пролетело над ним быстрее птицы, потом еще, потом целая стайка пронеслась над головой. Свет играл по живому металлу, блестящему, как рыбья чешуя. Миллер наблюдал за импровизациями чужой молекулы.

«Нечего тебе здесь торчать, — сказал Холден. — Перестань суетиться, выходи на верный путь».

Миллер оглянулся через плечо. Капитан, реальный и нереальный, занял место его внутренней Джули.

«Вот это интересно», — подумал Миллер.

— Я понимаю, — сказал он. — Просто… я не знаю, куда она ушла. И… ну, погляди вокруг. Отличное место, нет?

«Ты сумеешь ее остановить, или остановлю я», — сказал Холден в его воображении.

— Если б только знать, куда она ушла, — ответил Миллер.

«Она не ушла, — сказал Холден. — Никуда не ушла».

Миллер обернулся к нему. Серебряный рой мельтешил над головой, гудя, как насекомые или плохо отрегулированный двигатель. Капитан выглядел усталым. Воображение Миллера окрасило пятнышками крови углы его губ. И это уже был не Холден. Это был Хэвлок. Тоже землянин. Его старый напарник. А потом это была Мусс, с глазами, мертвыми, как у него самого.

Джули никуда не уходила. Миллер видел ее в комнате отеля, давно, еще когда не верил, чтобы что-то, кроме газов разложения, могло заставить мертвых двигаться. Давным-давно. Они завернули ее тело в мешок для переноски. И унесли куда-то. Ученые «Протогена», заполучив ее, выделили протомолекулу и рассеяли перестроенную плоть Джули по станции, как пыльцу над лугом. Они отдали ей станцию, но прежде должны были подобрать для нее безопасное место.

Надежное хранилище. Пока они не нашли способа распылить ее, им требовалось место, чтобы ее удержать. Как будто это можно было удержать. Вряд ли они дали себе труд прибрать за собой после того, как получили то, что им требовалось. Вряд ли эта станция могла еще кому-то пригодиться, значит, есть хороший шанс, что Джули еще здесь. Это сужало возможность выбора.

В госпитале были изоляторы, но «Протоген» едва ли решился бы использовать помещения, где непричастные врачи и сиделки могли задуматься над происходящим. Излишний риск.

Хорошо.

Они могли поместить ее на промышленную станцию в порту. Там хватает мест, которые обслуживаются только удаленными манипуляторами. Но и там оставался риск, что ее обнаружат или начнут задавать вопросы прежде, чем ловушка будет налажена.

«Наркотики, — заговорила в его сознании Мусс. — Тебе нужна изоляция и контроль. Извлечь вирус из мертвой девушки и извлечь наркотик из макового семени — может, и разная химия, но все равно преступление».

— Хорошая мысль, — признал Миллер. — И рядом с уровнем казино… нет, не годится. Казино было второй стадией. Первой — радиационная страшилка. Они загнали людей в убежище и сварили их, чтобы досыта накормить протомолекулу, а уже потом заразили уровень казино.

«Так где бы ты стал стряпать наркотики, чтобы поблизости от радиационного убежища?» — спросила Мусс.

Серебряная струйка над его головой завернула влево, потом вправо, пролилась дождем, и каждая капля оставляла за собой дымный след.

— Будь у меня доступ? В резервном центре контроля жизнеобеспечения. Это закрытое помещение. Туда не заходят, разве что для переборки инвентаря. И все необходимое оборудование там нашлось бы. Довольно удобно.

«А „Протоген“ захватил службу безопасности Эроса еще до того, как заместил ее гангстерами, — с безрадостной улыбкой напомнила Мусс. — Видишь? Я не сомневалась, что ты додумаешься».

Доля секунды, и Мусс пропала, на смену пришла Джули Мао — его Джули. Она улыбалась, была красива. Сияла. Волосы плавали вокруг ее головы, как в невесомости. А потом и она исчезла.

Система скафандра предупредила, что окружающая среда приобретает повышенную коррозийную активность.

— Держись, — сказал он жгучему воздуху. — Я сейчас буду.

От момента, когда он понял, что Джульетта Андромеда Мао не умерла, до времени, когда вскрыл аварийный клапан и втащил свою тележку в резервный центр жизнеобеспечения, прошло не больше тридцати трех часов. Простые чистые линии, упрощенный для снижения уровня ошибок дизайн помещения еще просматривались сквозь наросты протомолекулы. Едва просматривались. Узлы темных нитей и спирали наутилусов сглаживали углы. Петли свисали с потолка бородатым мхом. Привычные светодиодные лампы еще светили сквозь мягкую поросль, но больше света давали рои голубоватых точек, мельтешивших в воздухе. С первого же шага нога утонула по щиколотку, как в толстом ковре: тележку с бомбой пришлось оставить снаружи. Скафандр докладывал о дикой смеси экзотических газов и молекул ароматического ряда, но Миллер чуял только самого себя.

Все внутренние помещения изменились. Преобразились. Он прошел сквозь зал контроля сточных вод, как ныряльщик вплывает в подводную пещеру. Голубые огоньки роились над ним, несколько штук приклеились к скафандру и мерцали на нем. Он помедлил, прежде чем смахнуть их с лицевого щитка, опасаясь, что они размажутся, как мертвые светляки, но они просто взметнулись и опять закружились в воздухе. Мониторы восстановителей воздуха все еще мерцали и перемигивались, тысячи тревожных огоньков подсвечивали кружево протомолекулы, затянувшее панели. Где-то поблизости текла вода.

Джули была в аварийном расчетном узле, на ложе из темных нитей, протянувшихся от ее позвоночника и неотличимых от сказочной подушки ее собственных невесомых волос. Крошечные голубые точки светились на ее лице, на плечах, на груди. Костные шпоры, прорвавшие кожу, срослись в высокие, почти архитектурные арки над ней. Ноги пропали, затерялись в черной чужой паутине: она напомнила Миллеру русалку, променявшую свой хвост на космическую станцию. Глаза ее были закрыты, но он видел, как они двигаются под веками. И она дышала.

Миллер стоял над ней. Ее лицо не было лицом Джули из его фантазий. У настоящей женщины оказался более широкий подбородок, и нос не такой прямой, как ему помнилось. Он не замечал, что плачет, пока не попытался смахнуть слезы, ударив перчаткой о щиток шлема. Пришлось поморгать, чтобы зрение прояснилось.

Столько времени. Такой путь. И вот к чему он пришел.

— Джули, — сказал он, опустив свободную руку ей на плечо. — Эй, Джули, просыпайся. Мне придется тебя разбудить.

Аптечка была при нем. Он мог бы впрыснуть ей адреналин или амфетамины, а вместо этого ласково тормошил, как тормошил Кандес сонным воскресным утром, когда та еще была его женой в далекой, почти забытой жизни. Джули нахмурилась, открыла и закрыла рот.

— Джули. Надо просыпаться.

Она застонала и подняла бессильную руку, чтобы отмахнуться.

— Вернись ко мне, — сказал он. — Пора возвращаться.

Она открыла глаза. Уже не человеческие глаза — в белке свились черные и красные волокна, радужка светилась голубым, как те светляки. Перестала быть человеком, но осталась Джули. Ее губы беззвучно шевельнулись. А потом она произнесла:

— Где я?

— На станции Эрос, — сказал Миллер. — Только она уже не та, что раньше. И даже не там, где раньше, но…

Он попробовал рукой постель из нитей и решился пристроиться на краешек. Тело ныло от усталости и ощущалось легче, чем должно было. Не так, как при микрогравитации. Неестественная легкость не имела отношения к усталому телу.

Джули еще раз попробовала заговорить, сбилась, сделала усилие и начала снова:

— Кто вы?

— Да, мы ведь формально не знакомы, верно? Меня зовут Миллер. Я работал детективом на службу безопасности «Звездной Спирали» на Церере. Твои родители нас наняли, хотя это было скорее через «друзей наверху». Мне полагалось тебя найти, сграбастать и отправить обратно в колодец.

— Заказ на похищение? — Ее голос окреп, взгляд сосредоточился.

— Обычное дело, — ответил Миллер и вздохнул. — Хотя я его вроде как завалил.

Веки затрепетали, закрылись, но она продолжала разговор:

— Со мной что-то случилось.

— Да, это точно.

— Я боюсь.

— Нет, нет, нет. Не бойся. Все хорошо. Правда, все перевернулось вверх ногами, но это ничего. Слушай, сейчас вся станция несется к Земле. Очень быстро.

— Мне снилась гонка. Я возвращалась домой.

— Да, только нам надо остановиться.

Ее глаза опять открылись. Она выглядела потерянной, измученной, одинокой. Из уголка глаза скатилась слеза, мерцающая голубым светом.

— Дай мне руку, — попросил Миллер. — Нет, правда, я хочу, чтобы ты за меня кое-что подержала.

Она медленно подняла руку — водоросль в тихом течении. Он взял свой терминал, вложил ей в ладонь и прижал большой палец к кнопке «мертвой руки».

— Просто держи вот так. Не отпускай.

— Что это? — спросила она.

— Долго объяснять, просто не отпускай.

Тревожный сигнал заорал на него, когда он разгерметизировал шлем. Он отключил сигнализацию. Запах был странным: уксусный, тминный, с сильной примесью мускуса, напомнившей ему о животном в спячке. Джули смотрела, как он отстегивает перчатки. Протомолекула уже вцепилась в него, пробуравила кожу и роговицу глаз, приготовилась сделать с ним то, что сделала с Эросом. Ему было все равно. Он забрал у нее терминал и сплел свои пальцы с ее.

— Ты — водитель этого автобуса, Джули, — произнес он. — Ты знаешь? Я хочу сказать, чувствуешь?

Пальцы у нее были прохладными, но не холодными.

— Я чувствую… что-то, — отозвалась она. — Голод? Нет, не голод, хотя… мне чего-то хочется. Хочется вернуться на Землю.

— Этого нельзя. Тебе нужно изменить курс, — сказал Миллер. «Что там говорил Холден? „Отдай ей Венеру“». — Поворачивай к Венере.

— Оно не того хочет, — возразила Джули.

— Другого мы ему предложить не можем, — ответил Миллер и чуть погодя добавил: — Нам нельзя домой. Нам нужно на Венеру.

Она долго молчала.

— Ты — боец, Джули. Ты никогда никому не позволяла решать за тебя. Не начинай и теперь. Если мы пойдем к Земле…

— Оно и их съест. Как съело меня.

— Да.

Она взглянула на него.

— А что будет на Венере?

— Возможно, мы умрем. Но не захватим с собой множества других людей и будем уверены, что никто не заполучит эту дрянь. — Он обвел рукой грот вокруг них. — А если не умрем… ну, это будет интересно.

— Не знаю, смогу ли я.

— Сможешь. Ты умнее, чем то, что все это натворило. Ты управляешь. Веди нас к Венере.

Светляки взвихрились над ними, голубой свет чуть запульсировал: ярко-тускло, ярко-тускло. Миллер видел по ее лицу — она решилась. Огоньки вокруг них вспыхнули ярче, грот озарился мягким голубым сиянием, потом оно померкло, и снова все стало как было. Миллер ощутил, как саднит в глубине горла, словно первое предупреждение о простуде. Он задумался, хватит ли у него времени деактивировать бомбу. А потом он посмотрел на Джули. Джульетта Андромеда Мао. Пилот АВП. Наследница престола корпорации «Мао — Квиковски». Зародышевый кристалл будущего, какое ему и не снилось. Времени у него хватит с избытком.

— Я боюсь, — сказала она.

— Не надо.

— Я не знаю, что будет.

— Никто никогда не знает. И, слушай, ты же будешь не одна.

— Я чувствую что-то в мыслях. Оно чего-то хочет. Я не понимаю. Оно такое большое.

Он задумчиво поцеловал ей руку. В глубине живота зарождалась настоящая боль. Болезненное чувство. Короткий приступ тошноты. Первые схватки перерождения в Эрос.

— Не тревожься, — сказал он. — Все у нас будет хорошо.