В фильмах и играх, формировавших представления Пракса о поведении в силовом конфликте, щелчок курка был не более угрожающим, чем знак препинания. Агент службы безопасности мог начать допрос с угроз и затрещин, но, если он взводил курок, это означало лишь, что пора отнестись к нему серьезно. Пракс не задумывался над этим или задумывался не больше, чем какой писсуар выбрать, когда оказывался не один в мужском туалете, или как лучше войти или выйти из пассажирской «трубы». Это относилось к въевшимся правилам этикета. Орешь, угрожаешь, взводишь курок — и люди тебе отвечают.

— Где моя дочь? — заорал он.

И взвел курок.

Реакция последовала немедленно: резкий раскатистый удар, словно прорвало клапан под высоким давлением, только гораздо громче. Пракс отскочил назад, чуть не выронив пистолет. Неужели он случайно выстрелил? Нет, его палец даже не касался спускового крючка. В воздухе резко запахло кислым. Женщина с пиццей исчезла. Нет, не исчезла — упала. Что за ужас у нее со ртом? Под его взглядом разбитый рот шевельнулся, словно она пыталась заговорить, но Пракс услышал только пронзительный визг и заподозрил, что у него лопнула барабанная перепонка. Женщина с разбитой челюстью протяжно, с содроганием вздохнула и перестала дышать. Пракс равнодушно отметил, что она успела достать пистолет — он был зажат в руке. Он не заметил, когда она успела. Танцевальная мелодия из терминала сменилась новой, но он плохо различал музыку сквозь звон в ушах.

— Я в нее не стрелял, — сказал Пракс. Голос звучал как в неполном вакууме, когда воздух слишком разрежен, чтобы передавать звуковую волну. Но дышать Пракс мог, поэтому он снова подумал, не лопнули ли от выстрелов перепонки. Оглянувшись, ботаник понял, что остался один. Другие пропали. Нет, все попрятались. Ему пришло в голову, что надо бы тоже найти себе укрытие, но никто не стрелял, и Пракс застыл в растерянности.

Словно издалека донесся голос Холдена:

— Амос?

— Да, кэп?

— Теперь, будь добр, забери у него пистолет.

— Сейчас.

Амос поднялся из-за ящика, стоящего у стены. На его марсианском боевом скафандре по груди тянулась длинная полоса и еще два белых круга виднелись под ребрами. Механик, хромая, направился к Праксу.

— Прости, док, — сказал он. — Напрасно я его тебе дал. Может, в другой раз, ладно?

Пракс поглядел на протянутую к нему широкую ладонь и осторожно положил на нее пистолет.

— Венделл? — позвал Холден. Пракс так и не понял, где он прячется, но голос приблизился. Или слух понемногу возвращался. Кислый запах сменился другим, меднистым, напоминавшим о прокисшей куче компоста: теплая, органическая, неприятная вонь.

— Одного потеряли, — сказал Венделл.

— Нужен врач, — ответил Холден.

— Мило, но ни к чему, — возразил Венделл. — Заканчивай дело. С большей частью мы управились, но двое или трое шмыгнули за дверь. Они поднимут тревогу.

Один из бойцов «Пинквотера» встал. По левой руке у него стекала кровь. Еще один лежал на полу: у него попросту не было половины головы. Откуда-то возник Холден. Он растирал себе локоть, а слева на шлеме появилась новая вмятина.

— Что это было? — спросил Пракс.

— Ты начал перестрелку, — ответил ему Холден. — Ладно, двигаемся дальше, пока они не наладили оборону.

Теперь Пракс заметил и другие тела. Тела мужчин и женщин, только что жевавших пиццу под веселую музыку. У них были пистолеты, а у команды Холдена — автоматический дробовик, штурмовые винтовки и, похоже, пуленепробиваемые скафандры. Потому и результат для двух команд получился очень разным.

— Амос, вперед, — скомандовал Холден, и здоровяк скрылся за дверью, ведущей в неизвестность. Пракс подался за ним, но один из пинквотерских поймал его за локоть.

— Вам бы лучше остаться со мной, профессор.

— Да. Я… я останусь.

По ту сторону двери начинались совсем другие помещения. По-прежнему было ясно, что они — в старой части Ганимеда: по стенам вились все те же окаменевшие морозные узоры, на потолке виднелись те же старомодные крепления для светодиодок и пятна на серой краске там, где при отказах климатизаторов оттаивал и снова замерзал скрытый под ней лед. Но, шагнув за дверь, они из мертвого мира попали в живой. Воздух здесь был теплее и пах людьми, свежей землей и совсем чуть-чуть — резким душком фенолового антисептика. Просторное помещение напоминало общие комнаты всех лабораторий, где доводилось работать Праксу. Вдоль дальней стены располагались закрытые двери трех кабинетов и раздвинутые в стороны железные створки грузового прохода. Амос с Холденом заинтересовались закрытыми дверями. Амос распахивал каждую пинком. Когда раскрылась третья, Холден что-то крикнул, но его слова утонули в пистолетном лае и грохоте дробовика Амоса.

Двое из охраны «Пинквотер» выбежали вперед и прижались спинами к стене по сторонам грузовых ворот. Пракс двинулся к ним, но Венделл удержал его за плечо. Стоявший слева от ворот просунул голову внутрь и тут же отскочил. Прошедшая мимо пуля выбила черту в стене.

— Поможешь чем-нибудь? — спросил Холден.

Пракс решил, что капитан обращается к нему. Смотрел он жестко и по-волчьи растягивал губы, так что в углах рта пролегли жесткие морщины. Но голос Наоми заставил его улыбнуться и снова стать просто усталым и грустным.

— Вот что: частичный план у нас есть. Дальше — открытое помещение, ниже на два метра, выходы на десять часов и на один час. Пол заглублен, так что, если они выставят оборону там, мы окажемся на возвышении.

— И потому только дурак разместит там заслон, — вставил Венделл.

Затрещали выстрелы, в металлических створках ворот появились три дырочки. Люди по ту сторону нервничали.

— Однако сам видишь… — сказал Холден.

— Поговоришь с ними, кэп? — спросил Амос. — Или сразу к делу?

В его словах скрывался намек, который Пракс заметил, но не понял. Холден начал было отвечать, потом задумался и кивнул на проход:

— Давайте заканчивать, — сказал он.

Холден с Амосом рысцой подбежали к воротам, Пракс и Венделл двигались почти вплотную за ними. За воротами кто-то выкрикивал приказы. Пракс различил: «Груз… уходим…» — и сердце у него упало. Никого нельзя было отпускать, пока не нашлась Мэй.

— Я насчитал семерых, — сообщил один из «Пинквотера», — но может быть и больше.

— Дети? — спросил Амос.

— Не видно.

— Надо посмотреть получше, — ответил Амос и высунулся в дверь.

Пракс задохнулся от ужаса, ожидая, что его череп разлетится под градом пуль, но Амос успел отдернуть голову до того, как прозвучал первый выстрел.

— С чем мы имеем дело? — осведомился Холден.

— Больше, чем семеро, — ответил механик. — Они заткнули бутылочное горлышко, но тот парень прав: либо они плохо соображают, либо там у них что-то, что никак нельзя оставить.

— Значит, либо перепуганные дилетанты, либо обороняют что-то очень важное, — подытожил Холден.

Из-за ворот со звоном выкатилась металлическая штуковина размером с кулак. Амос небрежно подобрал гранату и забросил ее обратно. Взрыв осветил комнату, ударил грохот, какого Пракс в жизни не слыхивал. В ушах у него зазвенело вдвое сильнее.

— А может, и то и другое, — очень громко, но очень издалека прокричал Амос.

В дальней комнате что-то разбилось, завопили люди. Праксу представилось: такие же техники, каких он видел в первой, гибнут от осколков собственной гранаты. Один из охранников подался вперед, вглядываясь в пороховой дым. Рявкнула штурмовая винтовка, и боец отшатнулся, зажимая ладонями живот. Венделл, оттолкнув Пракса, упал на колени рядом с раненым.

— Извините, сэр, — сказал его боец, — был неосторожен. Оставьте меня здесь, я стану прикрывать вас, пока смогу.

— Капитан Холден, — позвал Венделл, — если вы намерены что-то предпринять, лучше поторопиться.

Вопли из-за ворот усилились. Кто-то взревел нечеловеческим голосом. Пракс задумался, не было ли там живого скота. Так ревет раненый бык. Ему очень хотелось зажать уши руками. Что же это за шум?

Холден кивнул.

— Амос, начинай ты, а потом пропусти нас.

— Есть, кэп.

Амос отложил дробовик, снял с себя две гранаты, вытащил из каждой розовую пластмассовую чеку, затем катнул обе по полу за дверь и подхватил свое ружье. Двойной взрыв оказался не таким громким, как первый, и ниже тоном. Прежде чем затихло эхо, Амос, Холден, Венделл и последний из его людей нырнули в проход, паля из всех орудий.

Пракс заколебался. Он был безоружен. Опасность начиналась сразу за порогом. Он мог бы остаться здесь, позаботиться о раненом. Но перед глазами стояло неподвижное тело Като. Мертвый мальчик лежал в сотне метров от него, а Мэй…

Пракс втянул голову в плечи и шмыгнул в ворота. Холден с Венделлом оказались справа от него, Амос с охранником — слева. Все четверо припали к полу, держа оружие на изготовку. Дым ел глаза и ноздри, воздухоочистители возмущенно завывали, спеша вытянуть гарь.

— Ну и ну, — протянул Амос. — Охренеть, как странно.

Помещение было двухуровневым: наверху мостки в полтора метра шириной, а двумя метрами ниже — сама комната. Широкий проход с нижнего уровня уходил на десять часов, а дверь с верхнего располагалась под углом в один час. В яме под мостками царил хаос. Кровь впитывалась в стены и капала с потолка в тех местах, куда достали брызги. Везде валялись тела, и от всего этого поднимался пар.

Они укрывались за своими установками: Пракс распознал разбитую пулями вместе с ящиком микроцентрифугу. Среди трупов и луж крови блестели осколки льда дюймовой толщины. Ванна с азотом опрокинулась набок, аварийный индикатор показывал, что она загерметизирована. Тяжелая рентгеновская установка валялась под невозможным углом, как отброшенная в запале детская игрушка.

— Что вы с ними сделали? — дрогнувшим голосом спросил Венделл. Из широкого прохода на десять часов доносились крики и выстрелы.

— Думаю, это не мы, — ответил Холден. — Пошли, не задерживаться.

Они спрыгнули на пол бойни. Среди разгрома гордо блистал разбитый стеклянный куб — такой же, как в первом зале. Под ногами было липко от крови. В углу валялась кисть руки, еще сжимающая пистолет. Пракс отвел взгляд. Мэй была где-то здесь. Не отвлекаться. Сейчас не до тошноты.

Он двинулся дальше.

Холден с Амосом вели их на шум боя. Пракс рысцой поспевал за ними. Когда он попытался отстать, пропустив Венделла с товарищем, охранник мягко подтолкнул его вперед. «Они прикрывают нас сзади», — сообразил ботаник. На случай атаки со спины. Как же он не подумал!

Перед ним открылся проход, широкий, но низкий. Промышленные погрузочные механизмы с янтарными огоньками, сигнализирующими о режиме ожидания, рядом контейнеры в пенопластовой изоляции. Амос с Холденом спешили вперед, Пракс задыхался, поспевая за ними. Но когда опытные бойцы задерживались у поворота или для проверки закрытой двери, он мысленно торопил их: «Быстрее! Она здесь, надо искать! Пока с ней не случилось беды. Пока не случилось что-нибудь!» С каждым новым попадавшимся на пути трупом в нем нарастало мучительное чувство: что-то уже случилось.

Те уходили быстро. Слишком быстро. В конце пути — у створки высотой в четыре метра и шириной не меньше семи — Пракс уже был уверен, что дальше никого нет. Амос, повесив на плечо свой автоматический дробовик, набрал код на замке. Холден всматривался в потолок, словно читая там что-то. Пол вздрагивал, невидимые опоры поскрипывали.

— Взлет? — спросил Холден и сам себе ответил: — Взлет!

— Угу, — кивнул Амос, — похоже, у них там взлетная площадка. И, судя по мониторам, на ней уже пусто. Последний поезд ушел.

Пракс услышал крик и только секунду спустя понял, что кричит он сам. Словно со стороны наблюдая за своим телом, он метнулся к запечатанной переборке и заколотил в нее кулаками. Она там! Там, на корабле, взлетевшем с Ганимеда. Он чувствовал, как дочь удаляется и словно на веревке тянет за собой его сердце.

На секунду он лишился чувств. Или не на секунду, потому что очнулся на широком плече Амоса, лежа животом на жесткой броне скафандра. Приподнявшись, Пракс увидел медленно удаляющийся шлюз.

— Поставь меня.

— Не могу, — возразил механик, — кэп приказал…

Однако, услышав выстрел штурмовой винтовки, Амос сбросил Пракса и присел над ним, нацелив дробовик на звук.

— Что за хрень, кэп?

Подняв взгляд, Пракс успел увидеть, как падает боец Венделла. Кровь фонтаном била у него из спины. Сам Венделл лежал на земле, отвечая на выстрелы из-за угла.

— Кто-то остался, — ответил Холден, — или они вызвали друзей.

— Не стреляйте, — попросил Пракс. — Что, если там Мэй? Может, она с ними?

— Не может быть, док, — сказал Амос. — Лежи, не высовывайся.

Холден кричал, но Пракс не успевал уловить слов и не знал, обращается ли капитан к Амосу, к Венделлу или к оставшейся на корабле Наоми. Он мог обращаться к кому угодно. К кому угодно. Из-за угла вышли четверо с оружием в руках. В таких же комбинезонах, как прежние. У одного были длинные черные волосы и козлиная бородка. Другой… другая оказалась женщиной с кожей цвета сливочного масла. Двое между ними, наверное, были братьями: одинаково подстриженные каштановые волосы, одинаковые длинные носы.

Справа от Пракса дважды подал голос дробовик. Все четверо повалились навзничь. Прямо комедия, фарс. Взбрыкнули восемь ног. Четыре совершенно незнакомых Праксу человека упали. Просто упали. Пракс знал, что они больше не встанут.

— Венделл, — заговорил Холден, — потери?

— Кодел мертв, — сказал Венделл. В его голосе не было горечи. В нем вообще ничего не было. — Я, похоже, вывихнул руку. Кто-нибудь понимает, откуда они вынырнули?

— Нет, — сказал Холден, — но будем надеяться, это последние.

Они шли обратно по тем же длинным широким проходам. Мимо трупов мужчин и женщин, убитых не ими, но все равно мертвых. Пракс не старался сдерживать слезы. Зачем? Ноги он переставляет, одну за другой, и хватит с него.

Через несколько минут, или через час, или через неделю они дошли до залитой кровью ямы. Изуродованные трупы воняли, пролитая кровь застывала черносмородиновым желе, на вывороченных кишках вольно развивались колонии скрывавшихся прежде внутри бактерий. На мостках стояла женщина. Как же ее звали? А, Паула.

— Почему не на посту? — рявкнул, завидев ее, Венделл.

— Гатри вызвал помощь. Сказал, что ранен в живот и вырубается. Я дала ему адреналин и «спид».

— Правильно сделала, — сказал Венделл.

— А Учи и Кодел?

— Не вернутся, — сказал Венделл.

Женщина молча кивнула, но Пракс видел, как что-то коснулось ее. Все здесь кого-то теряли. Его трагедия была одной из многих. Из десятков, сотен, тысяч. Когда каскад разовьется на полную мощность, их станут миллионы. Когда смертей настолько много, они перестают что-либо значить. Пракс привалился к азотной ванне, обхватил голову руками. Они были так близко… совсем рядом…

— Надо найти тот корабль, — сказал он.

— Надо отступать, и точка, — ответил Холден. — Мы искали пропавшего ребенка, а нашли тайную лабораторию, которую собирались вывезти. И секретную взлетную площадку. И еще третьего игрока — того, кто дрался с этими людьми одновременно с нами.

— Третьего? — переспросил Пракс.

Венделл махнул рукой на следы бойни:

— Это не мы.

— Мы сами не знаем, что ищем, — продолжал Холден, — и, пока не узнаем, должны отступить.

— Нельзя так бросать, — взмолился Пракс. — Я не могу. Мэй…

— Возможно, погибла, — сказал Венделл. — Девочка могла погибнуть, а если нет — она жива, но где-то вне Ганимеда.

— Извини, — сказал Холден.

— Тот мертвый мальчик, — заговорил Пракс. — Като. Его отец при первой возможности вывез семью с Ганимеда. В безопасное место. Подальше отсюда.

— Разумно, — одобрил Холден.

В поисках поддержки Пракс оглянулся на Амоса, но могучий землянин шарил в обломках, подчеркнуто не вмешиваясь в спор.

— Мальчик был жив, — сказал Пракс. — Басиа уверил себя, что сын погиб, собрался и отправился прочь отсюда, а когда он улетал, его мальчик находился здесь. В этой лаборатории. И был еще жив. Так что не говорите мне, что Мэй умерла.

Все помолчали.

— Не говорите мне, — повторил Пракс.

— Кэп? — позвал Амос.

— Минуту, — ответил тот. — Пракс, я не скажу, что знаю, каково тебе сейчас, но и я тоже кого-то люблю. Не мне решать, что тебе делать, но позволь спросить — просто спросить: какая стратегия для тебя сейчас лучшая? И для Мэй тоже?

— Кэп, — настаивал Амос, — серьезно, посмотри сюда.

Он стоял возле разбитого стеклянного куба. Забытый дробовик висел у него на руке. Холден подошел, встал рядом и тоже взглянул на разбитый аквариум. Пракс, оттолкнувшись от опрокинутой ванны, присоединился к ним. К уцелевшей стеклянной стенке приклеилась сеть тонких черных волокон — то ли натуральных, то ли искусственных, полимерных. Что-то вроде паутины. Биолог с любопытством потянулся, чтобы ощупать их, но Холден перехватил его руку и грубо оттащил назад.

Заговорил же Холден размеренным, холодным тоном, и от этого стоящая за словами паника делалась еще страшнее:

— Наоми, готовь взлет. С этой луны надо уходить. Немедленно.