Авасарала стояла у окна, вглядываясь в утреннюю дымку. Вдали взлетел транспортный корабль. Он завис на выхлопном столбе, как на колонне из белоснежного облака, а потом исчез. У Авасаралы ныли плечи. Она знала, что часть фотонов, влетающих сейчас ей в зрачок, были выброшены взрывом, полыхнувшим несколько минут назад. Станция Ганимед, некогда самое безопасное место вне земной атмосферы, стала полем боя, а теперь — пустыней. Выделить из космических лучей свет ее гибели казалось не легче, чем выхватить из океана молекулу соли, но свет ее гибели был здесь, и от этого под ложечкой словно лежал камень.

— Могу запросить подтверждение, — предложил Сорен. — Нгайен должен подать рапорт командованию в течение восемнадцати часов. Когда мы его получим…

— Мы уже знаем, что там будет написано, — фыркнула Авасарала. — Могу пересказать. «Силы марсиан заняли угрожающие позиции, и мне пришлось реагировать агрессивно». На-на-на три хрена. Где он взял корабли?

— Он адмирал, — сказал Сорен. — Думаю, привел их с собой.

Авасарала обернулась. Парень имел усталый вид. Он бегал с самого рассвета. Как и все они. В его глазах виднелись красные жилки, кожа была бледная и влажная.

— Я сама растрепала его группу сопровождения, — сказала Авасарала. — Я свела ее к кучке корабликов, которую можно утопить в луже. А он объявился с огневой поддержкой, которой хватило на марсианский флот?

— Очевидно, — признал Сорен.

Авасарале хотелось плюнуть под ноги. Рокот двигателя наконец докатился от места взлета транспорта, приглушенный и сглаженный расстоянием. Ее измученный бессонницей мозг усмотрел в этом сходство с политикой в системе Юпитера и в Поясе. Что-то происходит, ты это видишь — но осознаешь только постфактум. Когда уже слишком поздно.

Она допустила ошибку. Нгайен — из ястребов войны. Из тех неповзрослевших подростков, что любую проблему надеются разрешить стрельбой. Во всех его действиях тонкости было — как в свинцовой трубе, врезавшей по колену, — до сих пор. А теперь он сумел тайно от нее восстановить свою группу поддержки. И оттеснил ее от переговоров с марсианами.

А значит, это не его работа. У Нгайена нашелся патрон или даже целая группа заговорщиков. Авасарала не видела в нем серьезного противника, и потому тот, кто играет руками Нгайена, застал ее врасплох. Предстояло вести бой с тенью, а она ненавидела такие игры.

— Нужно больше света, — сказала она.

— Простите?

— Узнайте, где он раздобыл корабли, — объяснила Авасарала. — Пока не узнаете, спать не ложитесь. Мне нужен полный отчет. Откуда, по чьему приказу, под каким предлогом? Всё.

— И еще маленького пони, мэм?

— Непременно, черт вас побери! — Авасарала чуть расслабилась. — Вы хороший работник. Когда-нибудь получите и настоящую работу.

— Жду с нетерпением, мэм.

— Она еще здесь?

— За своим столом, — кивнул Сорен. — Прислать?

— Обязательно.

Когда Бобби с тонким листком в руке вошла в дверь, Авасарала в который раз заметила, как неуместно она здесь выглядит. Дело было не только в марсианском акценте, не только в телосложении человека, выросшего при малом марсианском тяготении. Среди множества политиков эта женщина выделялась особой телесной крепостью. По ней тоже было видно, что ее подняли среди ночи, но Бобби это только украшало. Пригодится оно или нет, это стоило запомнить.

— Что у вас? — спросила Авасарала.

Десантница нахмурилась одними бровями.

— Я пробилась к паре представителей штаба. Обо мне никто из них понятия не имеет. Я, наверное, дольше втолковывала им, что работаю на вас, чем говорила о Ганимеде.

— Урок на будущее. Марсианские чиновники тупы и корыстны. Что они говорят?

— Долгая история.

— Вкратце.

— Вы в нас стреляли.

Авасарала откинулась в кресле. Болела спина, ныли колени, узел, свитый из печали и гнева, стягивал сердце туже обычного.

— Кто же, как не мы, — сказала она. — Что мирная делегация?

— Уже улетела, — сообщила Бобби. — Завтра выпустят пресс-релиз о том, как Земля обманула доверие. Пока что они ссорятся насчет подбора слов.

— Каких именно слов и какая сторона какие выбирает? — потребовала Авасарала.

— Не знаю. Это важно?

— Конечно важно. Разница между «Переговоры сорваны по вине ООН» и «Переговоры срываются по вине ООН» может обойтись в сотни жизней. В тысячи.

Авасарала постаралась проглотить раздражение. Само собой это не приходит.

— Хорошо, — сказала она. — Постарайтесь раздобыть мне еще что-нибудь.

Бобби протянула бумагу. Авасарала взяла.

— Что за фигня?

— Прошение об отставке, — объяснила Бобби. — Я подумала, что вы захотите оформить все по правилам. Мы теперь воюем, и меня отзывают назад. Получу новое назначение.

— Кто вас отозвал?

— Пока никто, — призналась Бобби, — но…

— Присядьте, будьте добры. Я вам словно со дна колодца ору.

Десантница села. Авасарала набрала в грудь воздуха.

— Вы хотите меня убить? — Бобби моргнула, но Авасарала властно вскинула руку, помешав ей ответить. — Я — одна из самых влиятельных персон в ООН. Мы воюем. Хотите меня убить?

— Я… а как вы думаете?

— Не хотите. Вы хотите узнать, кто убил ваших людей, и хотите, чтобы политики перестали смазывать колесики кровью марсиан. И знаете ли, черт побери, я тоже этого хочу.

— Но я в действительном составе марсианской армии, — сказала Бобби. — Продолжая работать на вас, я совершаю измену. — В ее голосе не было ни упрека, ни обвинения.

— Вас не отзывали, — сказала Авасарала, — и не отзовут. Кодекс дипломатических контактов в военное время у вас и у нас практически одинаков: в нем десять тысяч страниц мелкого шрифта. Если вы прямо сейчас получите приказ, я запрошу столько разъяснений и уточнений, что вы умрете от старости в этом самом кресле. Если бы вы просто хотели убивать ради Марса, лучшей мишени, чем я, вам было бы не найти. А если вы хотите прекратить эту идиотскую войну и разобраться, какой хрен за ней стоит, возвращайтесь за стол и узнайте, кто какие формулировки предлагает.

Бобби долго молчала.

— Для вас это риторический прием, — наконец заговорила она, — но я вижу немало серьезных причин вас убить. И могу это сделать.

Холодок пробежал по спине Авасаралы, но не коснулся ее лица.

— Постараюсь впредь не злоупотреблять этим приемом. А теперь идите работать.

— Да, мэм, — отчеканила Бобби и вышла.

Авасарала выдохнула, раздувая щеки. Уговаривать марсианскую десантницу убить ее в ее собственном кабинете! Ей до хрена необходим сон. По связи пришел внеочередной доклад с меткой «весьма важно»: поверх обычного рисунка дисплея высветился красный флажок. Авасарала щелкнула прием, ожидая очередных дурных вестей с Ганимеда.

Но речь шла о Венере.

Еще несколько часов назад «Арбогаст» был истребителем третьего поколения, построенным на верфях Буша тринадцать лет назад, а позднее переоборудованным под военное судно-лабораторию. Последние восемь месяцев он крутился по орбите вокруг Венеры. Бо льшая часть данных активного сканирования приходила Авасарале с него.

Сейчас она наблюдала событие, пойманное двумя лунными телескопами с широким спектром действия, случайно наведенными под нужным углом. Его же транслировала оптика десятков кораблей. Все данные были идеально согласованны.

— Еще раз, — попросила Авасарала.

Майкл Джон де Утюрбе числился полевым техником во времена их первого знакомства, тридцать лет назад. С тех пор он стал фактическим главой особого научного комитета и женился на соседке Авасаралы по университетскому общежитию. Волосы у него за это время частично выпали, частично поседели, темно-коричневая кожа уже не так туго обтягивала кости, зато марку цветочного одеколона он так и не сменил.

И остался тем же сверхзастенчивым, необщительным человеком. Она знала, что нельзя задавать ему лишних вопросов, иначе спугнешь. Его маленький захламленный офис располагался в четверти мили от ее кабинета, и за последнее десятилетие Авасарала виделась с Майклом Джоном пять раз: когда ей необходимо бывало быстро разобраться в темном и сложном вопросе.

Он дважды стукнул по ручному терминалу, перезагрузив запись. «Арбогаст», еще целый, подробно раскрашенный компьютерной программой, снова поплыл над морем венерианских облаков. Двинулся счетчик времени: секунда за секундой.

— Поясни, — попросила она.

— Ну смотри. Мы начинаем с пика. Такой же всплеск, какой наблюдался, когда на Ганимеде началась вся чертовщина.

— Роскошно. Уже второе наблюдение.

— Этот произошел до боя, — продолжал ученый, — за час или чуть меньше.

Этот всплеск произошел, когда бой вел Холден. Которого она не успела задержать. Но каким образом Венера отзывается на действия Холдена на Ганимеде? Неужели и в той перестрелке участвовал монстр Бобби?

— Потом радиосигнал. Вот… — он остановил запись, — здесь. Мощный взмах луча между третьей и седьмой секундами. Оно искало, но где искать — знало заранее. Думаю, все дело в активном сканировании. Привлек к себе внимание.

— Понятно.

Майкл Джон снова запустил запись. Картинка стала более зернистой. Инженер удовлетворенно хмыкнул.

— Это было интересно, — сообщил он так, словно в остальном ничего особенного не видел. — Какое-то пульсирующее излучение. Нарушило работу всей оптики, кроме лунной установки, строго ограниченной видимым диапазоном. Правда, это длилось всего десятую долю секунды, а дальше пошло нормальное сенсорное сканирование.

У Авасаралы на языке вертелось: «Ты разочарован?» — но жуть предстоящего удержала ее от шутки. «Арбогаст» вместе с 572 живыми душами на борту распадался перед нею, словно облако, от которого ветер отрывает клочья. Пластины корпуса отшелушивались аккуратными ровными рядами. Разваливались опорные конструкции и палубы. Отделился и ушел из поля зрения машинный отсек. У нее на глазах всю команду выбрасывали в вакуум. Они умирали, но пока еще не умерли. То, что запись походила на компьютерную игру-конструктор — там жилые отсеки, тут машинный зал, поверни, как надо, и совмести, — делало ее еще более чудовищной.

— А вот здесь особенно интересно. Майкл Джон опять остановил кадр. — Смотри, я увеличу изображение.

«Не показывай, — чуть не взмолилась Авасарала. Не хочу видеть, как они гибнут».

Однако техник приблизил не участок с людьми, а сложный соединительный узел. Он давал увеличение постепенно, рывок за рывком, пока картинка не затуманилась.

— Абляция? — спросила она.

— А? Нет-нет, смотри, я еще приближу.

Изображение снова дернулось к ней. Иллюзию дымки создавало множество мелких металлических частиц: болтов, гаек, шайб, клемм. Авасарала прищурилась. Не просто облачко — металлические предметы, как железные опилки в магнитном поле, выстраивались по силовым линиям.

— «Арбогаст», — заговорил Майкл Джон, — был не разрушен, а разобран. Похоже, разборка происходила в пятнадцать приемов, каждая волна снимала один уровень механизмов. Ободрали его до косточек.

Авасарала глубоко вздохнула, потом еще, еще, пока не совладала с рыдающими всхлипами, не загнала благоговейный ужас в глубину сознания.

— Кто это сделал? — наконец спросила она.

Вопрос был риторическим. Конечно, на него нет ответа. Сделать такое не в человеческих силах. Но Майкл Джон понял ее иначе.

— Аспиранты, — легко ответил он. — Мы так сдавали экзамен по промышленному дизайну. Мы получали механизм, и нужно было его разобрать и понять, как он действует. Если ты изобретал непредусмотренное применение, оценка повышалась. — Помолчав немного, он меланхолично добавил: — Нам, конечно, полагалось потом собрать все, как было.

На экране между тем нарушился строгий порядок плавающих в пространстве металлических мелочей: болты и блоки, большие керамические пластины и мелкие клеммы перемешались, утратив связь с направляющей их силой. От начала до конца — семьдесят секунд. Чуть больше минуты. И ни одного ответного выстрела. Да и куда было стрелять?

— Команда?

— С них оно содрало скафандры. Разбирать тела не стало. Может, восприняло их как цельные единицы; или оно уже знает о человеческой анатомии все, что требуется.

— Кто это видел?

Майкл Джон поморгал, пожал плечами и еще поморгал.

— Эту или другие версии? Такая, в высоком разрешении, у нас всего одна, но ведь мы имеем дело с Венерой. Все, кто смотрел, те и видели. Это тебе не закрытая лаборатория.

Авасарала прикрыла глаза, сжала пальцами переносицу, словно страдала от головной боли. Маска. Лучше пусть думают, что ей больно. Пусть думают, что она сердита. Она словно со стороны наблюдала охвативший ее приступ страха. Затрясло. К глазам подступили слезы, но она кусала губу, пока не загнала их обратно. Вызвала на ручном терминале список контактов. С Нгайеном, даже если он в пределах доступа, говорить было не о чем. Нетлфорд с дюжиной кораблей гнал к Церере, да и в нем она не чувствовала уверенности. Соутер.

— Сможешь передать эту версию адмиралу Соутеру?

— О, никак. Запрещена к распространению.

Авасарала пустыми глазами уставилась на него.

— Ты снимаешь запрет?

— Разрешаю передачу адмиралу Соутеру. Пожалуйста, пошли сейчас же.

Майкл Джон покивал и кончиками мизинцев стал печатать. Авасарала со своего терминала послала Соутеру простое сообщение: «Посмотрите и свяжитесь со мной». И встала, ощутив, как ноют ноги.

— Рад был тебя повидать, — не глядя на нее, сказал Майкл Джон. — Надо бы как-нибудь собраться, поужинать вместе.

— Как-нибудь, — ответила она и вышла.

В женском туалете было холодно. Авасарала наклонилась над раковиной, прижав ладони к граниту. Она не привыкла ни бояться, ни благоговеть. Всю жизнь она управляла: уговаривала, запугивала или дразнила, пока жизнь не сворачивала на избранный ею курс. Редкие случаи, когда мир отказывался ей подчиняться, преследовали Авасаралу до сих пор: землетрясение в Бенгале, запомнившееся с детства; шторм в Египте он на четыре дня запер их с Арджуной в номере отеля, а запасы еды иссякали; смерть сына. Каждый раз, когда ее вечные претензии на власть и гордость оборачивались против нее, она потом много недель ночами до боли стискивала кулаки, отгоняя кошмары.

Сейчас было хуже. Прежде ее утешала мысль, что Вселенная действует непреднамеренно. Все те ужасы порождались случайным совпадением бессмысленных сил. С гибелью «Арбогаста» иное. Тут действовала нечеловеческая воля. Это было все равно, что взглянуть в лицо Богу и не увидеть в нем жалости.

Дрожащей рукой она вытащила терминал. Арджуна ответил почти сразу. По сжатым губам и особой мягкости взгляда она поняла, что муж уже видел какую-то версию случившегося. И думал не о судьбах человечества, а о ней. Авасарала попыталась улыбнуться, но это оказалось последней каплей. По щекам покатились слезы. Арджуна тихо вздохнул и опустил взгляд.

— Я тебя очень люблю, — сказала Авасарала. — Зная тебя, я могу вынести невыносимое.

Муж улыбнулся. Морщинки были ему к лицу. С возрастом он стал красивее. Словно круглолицый, до смешного серьезный паренек, пробиравшийся ночью к ее окну, чтобы почитать стихи, только готовился стать таким.

— Я тебя люблю. Я всегда тебя любил и, если у нас будет следующая жизнь, стану любить тебя и тогда.

Авасарала коротко всхлипнула, утерла слезы и кивнула:

— Тогда все хорошо.

— И снова за работу?

— Снова за работу. Вернусь, наверное, поздно.

— Я буду дома. Можешь меня разбудить.

Минуту они помолчали, потом Авасарала прервала связь. Адмирал Соутер молчал. Эрринрайт не вызывал. Мысль металась, как терьер, облаивающий грузовик. Она встала и вынудила себя передвигать ноги. Простое физическое усилие как будто прочистило голову. Маленький электрокар готов был отвезти ее к кабинету, но она пошла пешком и, пока добралась, почти успокоилась.

Бобби, ссутулившись, сидела за столом. Рядом с этой горой женского тела мебель казалась позаимствованной из детсада. Сорен куда-то ушел, и это было хорошо. Военному делу его не обучали.

— Итак, предположим, вы окопались перед лицом серьезной угрозы, — начала Авасарала, присев за стол Сорена. — Скажем, вы на Луне, а некая третья сила швырнула в вас комету. Массивная атака, понимаете?

Бобби взглянула на нее сперва с недоумением, но потом, пожав плечами, поддержала игру:

— Предположим.

— Какая причина заставит вас выбрать именно этот момент, чтобы ввязаться в драку с соседом? Вы потеряли голову от страха? Или подозреваете, что комету швырнул тот мерзавец? Или это просто глупость?

— Речь о Венере и боях в системе Юпитера, — поняла Бобби.

— Метафора охренеть какая прозрачная, — признала Авасарала. — Так в чем причина?

Бобби качнулась на стуле. Пластиковые ножки под ней заскрипели. Десантница сощурила глаза, открыла рот, закрыла, нахмурилась и все-таки заговорила:

— Я собираю силы. Если я истрачу все резервы на отражение кометы, то, как только угроза минует, я проиграла. Сосед застанет меня без штанов. Бах! А если я сперва напинаю ему задницу, то, когда все кончится, победа за мной.

— Но если бы вы объединились…

— Для этого соседу надо доверять, — покачала головой Бобби.

— Вам обоим на головы падает миллион тонн льда. Почему бы не довериться ближнему?

— Зависит от обстоятельств. А если он землянин? — сказала Бобби. — В системе три основные военные силы, плюс сколько-то могут собрать астеры. За трехсторонним противостоянием долгая история. Кто-то хочет иметь на руках все козыри к тому времени, когда наконец случится то, что готовится на Венере.

— И если обе стороны — Земля и Марс — рассуждают так же, мы потратим все силы на подготовку к следующей войне.

— Угу, — согласилась Бобби, — и вместе проиграем эту.