Ручной терминал заиграл зо рю в половину пятого — время, которое они называли «темной половиной», когда Бобби еще служила в десанте и могла ворчать вместе с сослуживцами. Она оставила терминал в гостиной, рядом с откидной кушеткой, на которой устроилась спать, и громкость установила такую, что, окажись она рядом, в ушах бы зазвенело. Но к моменту побудки Бобби уже час как была на ногах. В тесную ванную звук доносился словно из глубокого колодца и раздражал лишь слегка. Звук эха напомнил Бобби, что она так и не обзавелась мебелью и портьерами.

Ну и что? Все равно в гости к ней никто не ходит.

Побудка была жестоким издевательством над собой. Марсианский десант возник через сотни лет с тех времен, когда трубы и барабаны считались удобным сигналом для войска. Бобби впервые услышала утреннюю зорю в видео по военной истории. И с радостью поняла, что, как бы ни резала слух марсианская побудка — серия немелодичных электронных гудков, — древним землянам по утрам приходилось много хуже.

Только Бобби больше не служила в марсианском десанте.

— Я не изменница, — обратилась она к отражению в зеркале.

Зеркало ответило недоверчивым взглядом.

— Я не изменница, — невнятно пробурчала она с зубной щеткой во рту. — Нет!

Нет — хоть и стоит в ванной комнате ооновской квартиры, чистит зубы земной пастой и полощет рот земной водой. Она не изменница, пока до крови надраивает десны доброй марсианской зубной щеткой.

— Нет! — повторила она, с вызовом глянув на свое отражение.

Уложив щетку в футляр для туалетных принадлежностей, Бобби отнесла его в гостиную и запихнула в солдатский ранец. Когда придет вызов из дома, на сборы времени не будет. А вызов придет. Она установила приоритетный сигнал на ручном терминале, окружив красной рамкой буквы «МРК-ДФ» Она по-прежнему принадлежала к своим.

И оставалась здесь не потому, что предала.

Разгладив форму, она сунула в карман затихший терминал и, уже выходя, проверила в зеркале прическу. Волосы были стянуты «булочкой» так туго, что заменяли подтяжку кожи, и каждый волосок лежал на своем месте.

— Я не изменница, — повторила она. Зеркало в прихожей приняло эту мысль более снисходительно, чем зеркало в ванной. — Вот так! — рявкнула Бобби и захлопнула за собой дверь.

Она вскочила на мопед с электромотором в кампусе ООН они попадались на каждом шагу — и за три минуты до пяти была в офисе. Сорена она застала на месте. Как бы рано ни появилась Бобби, она неизменно видела Сорена уже работающим. То ли он так и ночевал за столом, то ли подглядывал, на какое время она ставит будильник.

— Бобби, — поздоровался он, даже не пытаясь изобразить искреннюю улыбку.

Не найдя в себе сил ответить на приветствие, Бобби просто кивнула и рухнула на свой стул. Один взгляд на затемненное окошко кабинета Авасаралы подсказал, что хозяйка еще не пришла. Сорен переслал на терминал Бобби список дневных заданий.

— Она велела мне многих добавить, — сказал он, подразумевая людей, с которыми Бобби в роли агента марсианской армии должна была связаться. — Ей непременно нужно заполучить первый черновик марсианского заявления по поводу Ганимеда. На сегодня это первоочередное задание, о'кей?

— Зачем? — не поняла Бобби. — Окончательный вариант был опубликован вчера, мы оба его читали.

— Бобби! — Вздох Сорена говорил, как он устал объяснять ей самые простые вещи, но улыбка подсказывала, что усталость поддельная. — Это входит в правила игры. Марс выпускает заявление, осуждающее наши действия. Мы обходными каналами получаем черновик. Если он оказывается более резким, чем окончательная версия, значит кто-то из дипкорпуса настоял на смягчении формулировок. Значит, они стремятся избежать эскалации. Если заявление резче, чем черновик, значит они сознательно наращивают напряженность, провоцируя нас на ответ.

— Но если им известно, что вы получите черновик, какой в этом смысл? Они сами могут организовать утечку, чтобы внушить вам то, чего хотят.

— Вот, наконец-то вы ухватили! — обрадовался Сорен. — Очень полезно знать, что хочет внушить вам противник. Это помогает разобраться в том, что он думает. Так что раздобудьте черновики. До конца дня, о'кей?

«Но ведь со мной никто больше не захочет разговаривать, потому что я теперь — ручная зверушка ООН; хоть я и не изменница, все меня такой считают».

— О'кей.

Бобби развернула на экране новый список и ввела первый запрос на связь.

— Бобби! — заорала из-за своего стола Авасарала.

Существовало множество электронных устройств для вызова, но Авасарала ни разу на ее памяти ими не пользовалась. Бобби выдернула из ушей наушники и встала. Сорен подмигнул ей, причем как-то телепатически, не шевельнув ни одним мускулом на лице.

— Мэм? — спросила Бобби, переступая порог кабинета. — Вы звонили?

— Умников никто не любит, — проворчала Авасарала, не поднимая головы от терминала. — Где черновик? Время уже к обеду.

Бобби чуть подтянулась и стиснула ладони за спиной.

— Мэм, с сожалением сообщаю, что не нашла никого, кто согласился бы передать мне черновик доклада.

— Это что, стойка «смирно»? — спросила Авасарала, подняв взгляд. — Боже мой, я не собиралась отправлять вас на расстрел. Вы весь список перебрали?

— Да, я… — Бобби запнулась, перевела дыхание и, сделав еще несколько шагов к столу, тихо сказала: — Со мной никто не разговаривает.

Старуха подняла белоснежные брови.

— Интересно.

— Разве? — сказала Бобби.

Авасарала улыбнулась ей настоящей теплой улыбкой и разлила чай из чугунного чайничка в две маленькие чашки.

— Садитесь, — предложила она, махнув на стул у самого стола. Бобби осталась стоять, и тогда Авасарала добавила: — Серьезно, не стойте столбом. После пяти минут разговора с вами мне целый час шею не распрямить.

Бобби села, помялась и взяла одну чашечку. Чаю в ней было на один глоток, и пах этот темный напиток не слишком приятно. Бобби хлебнула и обожгла язык.

— Это лапсан-сушонг, — объяснила Авасарала, — мне его муж покупает. Что вы скажете?

— Скажу, что пахнет он как носки хобо, — ответила Бобби.

— Не буду спорить, но Арджуна его любит, да и чай не так плох, если привыкнуть.

Бобби кивнула, сделала еще глоток, но не ответила.

— Ну так вот, — продолжала Авасарала, — вы — марсианка, которую обидели свои и переманила на другую сторону могущественная старуха, в чьих руках хватает блестящих приманок. Вы — худшая из изменников, поскольку все, что случилось с вами на Земле, — следствие ваших амбиций.

— Я!..

— Прикуси язык, детка, когда взрослые разговаривают.

Бобби заткнулась и допила кошмарный чай.

— Однако, — продолжала Авасарала с той же сладкой улыбкой на морщинистом лице, — угадайте, через кого бы я стала пересылать дезинформацию, будь я на той стороне?

— Через меня, — сказала Бобби.

— Верно. Поскольку вам отчаянно необходимо выслужиться перед новым начальством, а они могут всучить откровенную фальшивку и их совершенно не волнует, что вам за это будет. Работай я в марсианской контрразведке, я бы уже завербовала вашего лучшего друга и через него завалила вас ложными сведениями.

«Все мои лучшие друзья погибли», — подумала Бобби.

— Но никто…

— Никто из ваших не хочет с вами разговаривать. Что означает одно из двух. Или они еще пытаются вычислить, чего ради я вас тут держу, или у них нет никакой дезинформации, потому что они в таком же недоумении, как и мы. В ближайшую неделю или около того с вами кто-то свяжется. Обратятся с просьбой сливать информацию из моего кабинета, но попросят так, что под этим предлогом сольют поток «дезы». Если вы сохранили им верность и станете шпионить — это будет отлично. А если сообщите об их просьбе мне — тоже отлично. Если им посчастливится, они добьются и того и другого.

Бобби поставила чашку на стол. Сжала кулаки.

— Вот за это, — сказала она, — все и ненавидят политиков.

— Нет. Нас ненавидят за то, что у нас власть. Бобби, вам не нравится такой ход мыслей, и я это уважаю. Но у меня нет времени все вам растолковывать. — Улыбка исчезла, как не бывало. — А потому просто примите как данность, что я знаю, что делаю, и если я требую от вас невозможного, так это потому, что ваша неудача в данном случае нужна для дела.

— Для дела?

— Мы здесь все в одной команде. В команде «Давайте не погибнем все вместе», разве не так?

— Так, — согласилась Бобби и оглянулась на алтарь. Будда безмятежно улыбнулся ей. Он словно тоже говорил: «Ты в команде». — Да, так.

— Тогда валите отсюда на хрен и начинайте обзванивать всех заново. На сей раз с подробными заметками, кто отказался вам помочь и какова формулировка отказа. Ясно?

— Приказ принят, мэм.

— Хорошо. — Авасарала снова ласково улыбалась. Убирайтесь из моего кабинета.

Иногда неприязнь вызревает по мере знакомства, но Сорен не понравился Бобби с самого начала. А просидев с ним бок о бок несколько дней, она разозлилась уже всерьез. В те моменты, когда он не игнорировал новую сотрудницу, он обращался к ней свысока. И по телефону говорил слишком громко, даже если она в это время тоже вела беседу. И, случалось, садился за ее стол, когда принимал посетителей. И одеколон у него был слишком крепкий.

А хуже всего казалось то, что он днями напролет жевал печенье.

Как он умудрялся при этом оставаться таким тощим — уму было непостижимо. Бобби, как правило, не интересовалась чужими диетами, но его любимое лакомство автомат выдавал в хрусткой упаковке, которая громко шелестела каждый раз, как парень тянулся за новым печеньем. Сперва это всего лишь слегка раздражало, но после пары дней радиотеатра «Хрум-хрум-чмок» Бобби не выдержала. Закончив очередной бессмысленный разговор, она обернулась и прожгла его взглядом. Сорен, как ни в чем не бывало, выстукивал что-то на терминале.

— Сорен, — начала Бобби, намереваясь попросить его пересыпать проклятые крекеры на тарелку или на салфетку и не доводить ее больше этим хрустом. Но едва она произнесла его имя, парень предостерегающе поднял палец и указал на наушники.

— Нет, — произнес он, — на самом деле не годится…

Не разобрав, обращается он к ней или говорит в микрофон, Бобби встала и пересела на край его стола. Сорен сверкнул глазами, но Бобби простодушно улыбнулась в ответ: «Я подожду». Стол чуть поскрипывал под ее тяжестью.

Сорен повернулся к ней спиной.

— Понимаю, — говорил он, — но сейчас неподходящее время… понимаю. Возможно, я сумею… понимаю, да. Фостер не стал бы… да, да, понимаю. Буду там.

Он повернулся обратно и стукнул по столу, прервав связь.

— Ну что?

— Я ненавижу ваше печенье. С ума схожу от непрерывного хруста обертки.

— Печенье? — обалдело повторил Сорен.

«Кажется, — решила, Бобби, — это первая за все время нашего знакомства неподдельная эмоция».

— Да, не могли бы вы класть их на…

Не успела Бобби договорить, как Сорен схватил пакет и швырнул его в ближайшую корзину утилизатора.

— Довольны?

— Ну…

— У меня нет на вас времени, сержант.

— О'кей, — кивнула Бобби и отошла.

Сорен мялся, словно собирался что-то добавить, поэтому Бобби не спешила вызывать следующий по списку контакт. Возможно, она зря сорвалась с чертовым печеньем. В сущности, это была мелочь, и если бы не напряжение последних дней, она наверняка даже не заметила бы. Когда Сорен наконец заговорит, надо будет извиниться и купить ему новый пакет. Но Сорен встал, так ничего и не сказав.

— Сорен, я… — начала Бобби, однако он, не слушая, отпер ящик своего стола и вытащил квадратик из черного пластика. Вероятно, названное им только что имя Фостер — помогло Бобби узнать карту памяти, которую Авасарала вручила ему несколько дней назад. Фостер, как она знала, работал в службе информации, и Сорен, видимо, все же собрался исполнить поручение, а значит, он хоть на несколько минут уберется с глаз.

Сорен развернулся и направился к лифтам.

Бобби часто использовали на побегушках, и она запомнила, что служба информации расположена на том же этаже, в другую сторону от лифта.

— Э!..

Она устала. Чувство вины утомляло, тем более что Бобби не слишком понимала, в чем провинилась. Так или иначе, к этому человеку она не испытывала теплых чувств. Мысль, которая пришла ей в голову, почти наверняка была порождена паранойей и сумятицей в голове.

Бобби встала и пошла за Сореном.

«Это просто глупо, — сказала она себе, кивая и улыбаясь пробегающему посыльному. — При росте под два мера на этой планете коротышек невозможно смешаться с толпой».

Сорен вошел в лифт. Бобби осталась снаружи, но через алюмокерамическую дверь слышала, как он просит кого-то нажать первый. Значит, едет до самого низа. Она нажала вызов «вниз» и следующим лифтом спустилась на первый этаж. Великанша с Марса, бегая по вестибюлю здания ООН, неизбежно привлекла бы внимание, так что этот вариант Бобби отвергла. Прибой сомнений и отчаяния захлестывал ее рассудок.

«Забудь, что ты в конторском здании. Забудь, что перед тобой нет вооруженного противника, за спиной нет твоего взвода. Обдумай тактику. Соображай!»

— Надо соображать, — про себя пробормотала Бобби. Невысокая женщина в красном платье отвернулась от кнопки вызова.

— Что?

— Мне надо подумать, — объяснила ей Бобби, — а не метаться, как безголовой курице.

— А… понимаю… — протянула женщина и несколько раз подряд нажала кнопку. Рядом с панелью вызова лифта размещался терминал сервиса.

Если не можешь найти цель, ограничь свободу ее передвижения. Заставь ее выйти на тебя. Вот так. Бобби вызвала приемную службу вестибюля. Механический женский голос с налетом сексуальности спросил, чем может быть полезен.

— Прошу вызвать в вестибюль Сорена Коотвальда, — сказала Бобби. Компьютер поблагодарил ее за обращение к системе автоматического сервиса и прервал связь.

У Сорена мог быть выключен терминал, или он сознательно мог игнорировать все вызовы, кроме того, которого он ждет. Бобби выбрала место, откуда была видна стойка, и передвинула фикус, прикрывшись развесистыми листьями.

Через две минуты Сорен, с растрепанными ветром волосами, рысцой вбежал в вестибюль. Должно быть, вызов застал его уже на улице. Он заговорил с женщиной на контроле. Бобби прошла через зал к киоску с кофе и закусками и прикрылась им, как могла. Женщина, набрав запрос на своем столе, указала Сорену на терминал у лифта. Нахмурившись, Сорен сделал несколько шагов к нему, потом нервно огляделся и повернул к выходу.

Бобби пошла за ним.

На улице рост Бобби оказывался и преимуществом, и недостатком. Будучи на полторы головы выше любого прохожего, она могла отпустить Сорена далеко вперед: его макушку она видела за полквартала. В то же время, стоило землянину обернуться, он уперся бы взглядом в ее лицо, возвышавшееся над толпой на добрую треть метра.

Впрочем, он не оглядывался. Похоже, он очень спешил и нетерпеливо расталкивал народ, толпившийся на людной улочке перед кампусом ООН. Сорен не подыскивал укрытия, не намечал путей к отступлению. Он проявил нервозность в разговоре по терминалу, а теперь целеустремленно, злобно не нервничал. Так посвистывают, проходя через кладбище.

Бобби почувствовала, как у нее расслабляются мышцы, разжимаются стиснутые зубы, расправляются плечи.

Миновав три квартала, Сорен завернул в бар.

Бобби остановилась поодаль, обдумывая положение. Витрина заведения с оригинальным названием «У Пита» была из тонированного стекла. Превосходное местечко, чтобы нырнуть внутрь и оттуда высматривать, не следит ли кто за тобой. Может, это уловка? А может, и нет.

Бобби прошла к входной двери. Ну поймают ее на слежке — что с того? Сорен и так ее терпеть не может. Самое большее, в чем ее могут обвинить, — это в уходе с рабочего места, чтобы заглянуть в соседний бар. И кто станет на нее доносить? Сорен? Который тоже сбежал со службы раньше времени и оказался в том самом баре?

Если он там и просто спозаранку заправляется пивом, она подойдет, извинится и угостит его по второму кругу.

Бобби открыла дверь и вошла.

После утреннего света глаза не сразу привыкли к полутьме. Когда зрение прояснилось, Бобби разглядела длинную бамбуковую стойку, за которой стоял бармен, полдюжины отдельных столиков и примерно столько же посетителей, но Сорена среди них она не увидела. В баре пахло пивом и подгоревшим попкорном. Клиенты удостоили ее короткого взгляда и вернулись к своей выпивке и разговорам.

Неужто Сорен выскочил черным ходом, чтобы сбросить ее с хвоста? Бобби полагала, что осталась незамеченной, но техника слежки не входила в программу подготовки десанта. Бобби уже собралась спросить бармена, не видал ли он пробегавшего через зал парня, когда заметила в глубине зала указатель: «Бильярдные столы».

Она прошла через бар, свернула по стрелке налево и увидела второй зал, поменьше. Здесь обнаружились четыре бильярдных стола и двое мужчин — один из них был Сорен.

Оба подняли головы, когда Бобби показалась из-за угла.

— Привет, — сказала она.

Сорен улыбнулся ей, но ведь он постоянно улыбался. Улыбка была для него покровительственной окраской, камуфляжем. Второй мужчина оказался крупнее Сорена — подтянутый, в дорогостоящем свободном костюме, слишком старательно подогнанном под обстановку бильярдной. Его лицо показалось Бобби знакомым, только видела она его в другом окружении. Мысленно она примерила на незнакомца мундир.

— Бобби! — Сорен бросил на собеседника короткий взгляд и сразу отвел глаза. — Вы играете?

Он поднял лежащий рядом кий и принялся натирать мелом кончик. Бобби заметила, что ни на одном из столов не было шаров, а табличка за спиной у Сорена гласила: «Шары в аренду по запросу».

Второй мужчина молча сунул что-то в карман. Между его пальцами Бобби успела заметить черную пластмассу.

И улыбнулась: вспомнила, где она его видела.

— Нет, — ответила она Сорену, — там, откуда я родом, бильярд непопулярен.

— Должно быть, дело в столах, — предположил он. Улыбка его стала чуть более холодной и оттого — более искренней. Сдув лишний мел с кончика кия, Сорен отшагнул назад, обходя Бобби слева. — Тяжеловаты они были для первых колонистских кораблей.

— Возможно, — согласилась Бобби, отодвигаясь, чтобы дверной проем прикрывал ее справа и слева.

— У нас проблема? — спросил собеседник Сорена, разглядывая Бобби.

Та не дала Сорену ответить.

— А вы как полагаете? Вы были на ночном совещании в офисе Авасаралы, когда Ганимед обмазали дерьмом. Из штаба Нгайена, а? Лейтенант… не помню как звать.

— Сами себе роете яму, Бобби, — предупредил Сорен, поигрывая кием.

— А я, — продолжала она, — видела, как Сорен передал вам то, что должен был пару дней назад отнести в службу информации. Спорим, вы не из службы информации?

Холуй Нгайена угрожающе шагнул к ней, а Сорен снова сдвинулся левее.

Бобби расхохоталась.

— Право, — выговорила она, — либо не дрочи этот несчастный кий, либо выбери место поукромнее.

Сорен опустил взгляд, словно только сейчас заметил, что у него в руке, и отбросил кий.

— А вы, — обратилась к штабному Бобби, если попробуете выйти в эту дверь, доставите мне огромное удовольствие. — Не переступив ногами, она подалась вперед, слегка согнула руки в локтях и, ухмыльнувшись, уставилась ему в глаза. После долгой паузы поторопила: — Ну же? Я состарюсь, дожидаючись!

Штабной поднял руки — то ли в боевой стойке, то ли сдаваясь. Не сводя глаз с Бобби, он чуть обернулся к Сорену и бросил ему:

— Это ваша проблема. Разберитесь.

Резко отступив на два шага, он развернулся и вышел в коридор, которого Бобби со своего места не заметила. Спустя секунду хлопнула дверь.

— Ах ты черт! — поморщилась Бобби. — Ручаюсь, я бы малость поднялась в глазах старушки, если бы сумела вернуть ее карту.

Сорен незаметно пятился к задней двери. Бобби кошкой прыгнула к нему, схватила за грудки и подтянула вверх, чтобы оказаться с ним почти нос к носу. Впервые за долгий срок она ощущала себя живой и свободной.

— И что вы сделаете? — вымученно усмехнулся Сорен. — Хотите меня поколотить?

— Нет, конечно, — ответила Бобби, — я, мальчик, на тебя нажалуюсь!