Года над суматохой дел Мелькали, Как зарницы. Один раз летом я летел Вдоль северной границы. Летел всё дальше на восток, И солнце мне светило И день, и ночь — То в лоб, то в бок — И спать не уходило. Зовётся белой В эти дни Ночь за Полярным кругом: По небу бледных звёзд огни За солнцем ходят цугом. Теней здесь нету и следа! В дни противостоянья Земля, и камни, и вода — Всё льёт своё сиянье. Как будто где-то под водой Костёр горит незримо, Зажжён волшебною рукой Без копоти и дыма. Порою рядышком блестел Луны прозрачный шарик, И самолёт за ним летел, Как маленький комарик. Жужжал, казалось, сам собой. А всё внизу молчало: Застывший под крылом прибой И краны у причала, Буксир и брёвна на реке, И белых волн обмылки, И жёлтым пятнышком в тайге Коробка лесопилки. На горизонте льды кружат В объятиях тумана. Четыре острова лежат У края океана.

Чтоб поимённо их назвать, Не уходя от темы, Я вынужден сейчас Сломать Размер своей поэмы. Называются эти острова: Остров ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ, Остров БОЛЬШЕВИК, Остров КОМСОМОЛЕЦ, Остров ПИОНЕР. Тот край, Где я не раз бывал, На острова́ богатый. Я б ОКТЯБРЁНКОМ там назвал Какой-то остров пятый. Чтоб этот крошка островок В архипелаге братском Напоминать собою мог О детстве октябрятском. Вхожу с ходатайством в ЦК — Пусть утвердят названье!

Но продолжаю я пока Своё повествованье… Летел всё дальше самолёт, Внизу необозримо Тайга, болота, сопки, лёд, Вода — всё плыло мимо. И мне всё это с вышины В сиянии безбрежном Среди обманной тишины Казалось безмятежным: Налево океан седой И материк направо… Но не случайно над водой Стоит погранзастава! Тот пункт Топограф нам нигде Кружком не обозначит. Но нам сейчас не важно — где, Нам важно — что́ он значит! Связав И разделив собой Твердыню суши и прибой. Здесь нить береговая Струится, как живая. Захочет океан вздохнуть — И может нить перешагнуть Медуза Иль ракушка… Но вот шагнул в СССР Не просто мистер Или сэр — А «человек-лягушка»!

Имел он греющий костюм, Особый шлем и ласты, И тренированнейший ум Одной шпионской касты. Он сильный был и молодой: Мог камнем скрыться Под водой И под объект секретный Подплыть вдруг, Незаметный. Готовят кое-где давно Таких людей-амфибий. Одно — увидеть нам в кино Их облик странно-рыбий. Другое дело — Увидать Лицом к лицу живого: На чёрта он, Ни дать ни взять, Похож. Даю вам слово! Да, справиться с таким врагом — Нелёгкая работка! Его к нам подо льдом Тайком Доставила Подлодка…

Штиль. Полночь. Неподвижны камни И водоросли на камнях. Приплюснутое облаками, Вздремнуло солнце В двух шагах На синей водяной подушке (Под солнцем океан горбат). Вдоль берега Хрустят ракушки Под каблуками двух солдат. Как белой ночью, Воды ясны — Они, как сказочный экран. Зелёный, жёлтый, синий, красный Сверкает рядом океан. Бойцы затянуты ремнями. Спят автоматы за спиной. Тропа виляет меж камнями У самой кромки водяной.

Порою каменная глыба Им закрывает солнца блеск. Но что это: плеснула рыба? Опять плеснула… Странный плеск! Как будто тяжесть обронили: Звук не похож На плеск живой! Два пограничника застыли, Как тени, Слившись со скалой. И только солнце в облаках Горит да сердце бьётся часто. Там кто-то сбрасывает ласты И прячет под водой в камнях! — Стой! Руки вверх! Внезапный выстрел — И под скалой боец упал. Другой с камней Движеньем быстрым Метнулся в воду Между скал…

…Сижу я за столом сейчас С начальником заставы И слушаю его рассказ: — Да, всё происходило так, Был взят живым опасный враг — Шпион одной державы… Но капитан, хоть деловит, Но сух. Он скупо говорит: Мол, «обнаружен», «взяли», Сенсаций нет, и знайте, мол, На что способен комсомол… А мне нужны детали! — Но как его сумел он взять? — Он мастер джиу-джитсу. — Где мне героя повидать? — Отправлен он в больницу. — С ним можно встретиться потом? — Конечно. Это можно… …И вот вхожу я в низкий дом, Ступая осторожно. Там надо пропуск получить, Влезть в рукава халата… Но слишком громко там звучит Название «палата». Геранями на вас глядят Промытые окошки, И под цветами Крепко спят Две северные кошки.

Крыльцо тихонечко скрипит, Вздыхают половицы, Дымит труба… так скромен вид Той северной больницы! С природой переход на «ты» Пока там не устроен, И край тот — Вечной мерзлоты — Не до конца освоен. Тот лёд — Конечно, не теперь — Растопим, может, скоро… И, постучав, Я тихо дверь Открыл из коридора. Лучом в окошко Солнце бьёт, И в крошечной палате Боец на костылях встаёт Навстречу мне С кровати… Глядит, превозмогая боль, И произносит, как пароль: — В Москве, на Красной Пресне… — Да! — узнаю я синий взгляд, — Я помню: двести октябрят Под праздник пели песни! Встал в памяти Московский двор, Листвою обосенен. Хор октябрят. Лесной костёр. И Родина. И Ленин… — Садитесь! Вот, на табурет, — Он стукнул костылями. — Подумать только, сколько лет Мы не видались с вами! — Да, — говорю. — Ну, как дела? Болит, наверно, очень? — Теперь уж боль почти прошла, А то не спал все ночи… Вот брежу, сёстры говорят… Ловлю огонь руками… И всё пою… про октябрят… Но это между нами! Фигура вся, хоть был он плох, О силе говорила. Он предо мной сидел, как бог, Как сказочный Ярила! В палате были мы Вдвоём. И я сказал: — Давай споём? — Давайте, — Улыбнулся он. И тихо мы запели. И песня та Была, как сон, Как льдинок звон В апреле: — Мы — весёлые ребята! Наше имя октябрята! Мы не любим Лишних слов. «Будь готов!» «Всегда готов!»

Я думал, Глядя за окно, Где солнце не садилось: «Как было всё давным-давно! Как грустно повторилось! И как мне встречу описать? И как найти мне средство — В своей поэме удержать И мужество, и детство?» А солнце не уходит прочь! И незакатным светом Сияет, Озаряя ночь Загадочным ответом…