Накануне мы сидели с Паутовым еще долго. Когда он сказал мне про Тимура, я сразу все понял, но никак не мог смириться, прикидывался, что не верю, спрашивал: «Куда „уехать“? в S=F? Он там никогда не был! Не в S=F, так куда же, в Израиль? Не в Израиль, а вообще из Союза, в Штаты, например? Не верю, не верю!» — а сам про себя думал, что этого следовало ожидать, что только этого-то и следовало ожидать, и как я мог не учесть такой возможности! Паутов получил, наверно, удовольствие, потешился. Пригодились артистические способности! Меня поймал, как щенка. Зачем я сказал ему, что вижусь с Тимуром, что старая дружба не ржавеет?! Я не встречался с Тимуром года полтора, с похорон Розы Ивановны, и до того не встречался тоже около года. Мы давно разошлись, мы не могли смотреть друг на друга! Так зачем вчера было хвастаться, врать?! Из пошлого самолюбия, хотел поддеть Паутова, а что вышло — дал ему в руки такие козыри! Чтобы он теперь трезвонил на всех перекрестках, будто я был заранее хорошо осведомлен о намерении Интерлингатора-младше-го покинуть нашу страну. Нет, трезвонить не будет, он не новичок, просто где надо намекнет, скажет, потупя глаза, тихонько, будто бы с сожалением, с трудом, чтоб видели, как неприятно ему произносить нечто компрометирующее меня… Впрочем, актерство это, всякие там психологические нюансы не имеют значения. Важен факт — мой отъезд под угрозой! Задержка, впредь до выяснения обстоятельств, вполне вероятна.

Более того. Интерлингатор-старший, Вольдемар, под угрозой тоже. Скажут: «Как можно полагаться на человека, когда его собственный сын предал Родину, он ведь здесь родился, советский гражданин, не так ли?» Или: «Нет-нет, честность Вольдемара Вольдемаровича у нас не вызывает возражений, он старый испытанный боец, но подумайте сами: что будет, если пронюхают буржуазные газеты (а они обязательно пронюхают, не могут не пронюхать)?! Сенсация! У руководителя партии, борющейся за социализм, сын уезжает из первой в мире социалистической страны, страны реального социализма! Это сразу подорвет авторитет и его самого и всей партии!» При этом каждый будет думать про себя: «А что если у папы с сыном это выношенный план?! Что если папаша решил вперед отправить сына, а потом смылиться и самому? Разве мало было таких? Рассудил, что здесь ему не прорваться, и замыслил дать деру. Напишет мемуары, знает он много, издаст, получит денежки, будет жить остаток дней припеваючи! Кому за него писать вместо Вадима Кольцова, он и там найдет!» Что возразить на это? Скажешь: я за него ручаюсь? Чего стоит твое ручательство!..

Хорошо, пусть не так. Пусть папаша честный человек, преданный, стойкий, испытанный, проверенный-перепроверенный. Пусть… А сын?! Сын знает мало?! Мало он здесь повидал?! Мало о чем наслышан?! А сколько их, таких вот люкс-боев, уехавши на Запад, сделались злостными антисоветчиками?! Не папаша, так сын напишет, ему тоже есть что вспомнить, да и помощь ему не потребуется, он получше папаши пишет, голова на плечах… Одна надежда, что характер не тот, политика ему противна… С другой стороны, ведь это она здесь ему противна, а там, быть может, все будет наоборот?.. Опять же, как вспомню наши споры… теперь уже двадцатилетней давности… И вот: прибываю я в S=F, а в это время в Нью-Йорке выходят мемуары, где мне посвящено энное число прекрасных страниц! Скандал! Провал полный и окончательный! Меня эвакуируют первым же рейсом, спецрейсом. Приеду под конвоем, как преступник…

Какой же выход? Прежде всего проверить: так ли это? Паутов мог меня купить, нарочно, по злобе, чтоб заставить понервничать, поволноваться. Соврал, да и все тут, а он (то есть я) пусть побесится. Весьма похоже, что соврал. Вместе с тем, раз уж такая счастливая мысль пришла ему в голову, он безусловно выжмет из нее все возможное. Он опытный игрок и на одноходовые комбинации энергии тратить не станет. Каждым выстрелом надо убивать нескольких зайцев, каждую котлету надо кушать минимум два раза. Стало быть, собрался Тимур уезжать или нет, он (Паутов) все равно будет теперь всюду ходить и внушать, что собрался! Тем не менее проверить необходимо. У Тимура были еще недавно (когда уже начались отъезды) и патриотические, так сказать русофильские настроения. Он даже, видите ли, считал себя русским! Года три назад, помнится, обсуждали мы с ним эту проблему, так он кричал в том духе, что, дескать, невозможно жить не в России и прочее. Если эти настроения у него сохранились, то он может и взъерепениться, вплоть до того, что может обратиться с заявлением в соответствующие инстанции: клевета, мол, я — русский, и никуда отсюда ехать не собираюсь… Да, надо проверить, надо… А как проверить?

Представить себе, что я говорю по телефону с Тимуром или с папашей и спрашиваю: правда ли? я тут услышал… — невозможно! Даже если улучить мгновение, когда у телефона никого нет. Нет, это без разницы — телефон прослушивается! Не здесь, так у Интерлингатора! КГБ переполошится… Нет, этого делать нельзя. Можно, конечно, сформулировать вопросы корректно, Интерлингатор поймет… Ну и что? Скажет: «Да, я вас понял. К сожалению, это так. Мне нужно поговорить с вами…» Стало быть, придется ехать в Москву. Записка моя тогда горит синим пламенем. В Москве меня может так закрутить!.. А кроме того, что, если за Интерлингаторами уже следят?! Хорошо, пусть не за старым Интерлингатором, а хотя бы только за Тимуром?! А ведь Вольдемар наверняка потребует от меня, чтобы я шел уговаривать Тимура!.. М-да… ни о какой загранице тогда и мечтать нельзя… Положим, вряд ли за ним следят, ну а все-таки… вдруг?! Нет, торопиться нельзя… Время есть еще, хотя Паутов успеет-таки навредить порядочно, раскручивая свою счастливую идейку… Нет, я должен взять себя в руки. Я должен еще здесь продумать ответные ходы, чтобы, выйдя, нанести удар наверняка! Спокойно, спокойно, потеряно не все! Ты еще узнаешь, с кем имеешь дело!

Итак, обмозгуем… Во-первых, как быть с женой? Она вернется через две недели. Не лучше ли не сообщать ей о последней новости, чтоб не сбивать с толку, чтоб шла и говорила уверенней?! Помимо всего прочего — кто ее знает? — вдруг взыграет ретивое?! Тоже ведь русская, патриотка, да и дочь партийного работника, — взовьется: «Вот, надо знать, с кем якшаешься! Предательство! Его здесь воспитывали, кормили, а он!..» Нет, так она не скажет, она человек благородный и умный. И конечно лучше, если она узнает от меня, а не со стороны. Если узнает со стороны, вот тогда рассвирепеет… Подготовить ее надо, и при некотором везении в какой-то степени нейтрализовать урон она сможет.

Во-вторых, надо учитывать, что Интерлингатор-стар-ший сам заинтересован паутовскую интригу поломать. Если справедливо, что сынок такое намерение обнаружил, то папаша наверняка уже контрмеры предпринял — как по семейной линии, по линии уговоров, истерии, просьб, обещаний, так и по официальной: куда надо уже пошел, сказал, поплакался, заверил, выразил готовность отказаться, предложил, чтобы они со своей стороны надавили, чтобы употребили все имеющиеся в их распоряжении средства воздействия… Одним словом, он, и лишенный контакта со мной, работает в нужном направлении, косвенно мне помогает…

Но этого мало. Это все покамест лишь защита, не нападение. Интерлингатор, хоть и знает, что Паутов его главный враг, самостоятельно вряд ли способен изобрести нечто эффективное, окромя разве жалоб, что тот к нему «недоброжелателен», или вовсе каких-нибудь немыслимых кляуз, вроде того, что Паутов украл у него важный, им (Интер-лингатором) подготовленный документ (он однажды уже обвинял его в этом), — кляуз, которых никто всерьез не примет, за которые его будут только презирать (презирать, что не смог выдумать чего-нибудь поумнее и посвежее)… Значит, в аспекте нападения я должен надеяться на одного себя…

Я весь день ходил по комнате, три шага туда, три шага назад, и думал, думал, взвешивал, перебирал различные варианты, вертел их так и сяк.

Я должен найти у Паутова слабые места. Где они у него? Кулацкое прошлое его родителей, сокрытие этого факта? Нет, упирать на это сейчас наивно, надо было трепыхаться раньше… Какие-либо осечки во время поездок за границу? Тоже не получится. Если я что-то и вспомню, мне скажут: «А где ты был прежде, чего молчал?» Да и не выдумаешь тут ничего, все будет шито белыми нитками, хуже, чем у Интерлингатора. Увидят липу, наврежу сам себе… Нет, остается единственная сфера — работа, профессиональная компетенция, республика S=F. Вот здесь есть что копнуть! Проколы с нашим журналом, с адмиралом, с Марио, уже ближе к сегодняшнему — запоздалая реакция на подъем молодежного протеста, неверная оценка… чего? — допустим, «движения майоров» (надо поднять бумаги за прошлый год и уточнить; кажется, там что-то можно найти), что еще, что еще?

…Ага, вот оно! Концепция!!! «У нас нет концепции!» — его слова! Давеча он выразился недвусмысленно: «В отношении республики S=F у нас нет концепции! Мы не знаем, нужна нам она (республика) или нет!» Припоминаю, что и прежде на каком-то из совещаний он высказывался в таком же духе! Правда, я тогда как будто поддержал его, но не особенно активно, так что это не имеет значения, это обсуждалось в качестве его, а не моего и не нашего общего тезиса. Да-да, это именно его точка зрения. А раз так, то позволено будет поинтересоваться: как могло случиться, что у нас до сих пор нет концепции в отношении S = F?! Кто виноват? Кто фактически отвечает за этот участок?! Что же, все эти годы работа там так и велась — не на основе четко разработанного плана, не на основе комплексного, системного подхода, а на основе сугубо случайных, произвольных решений?! Не это ли и привело в результате к целому ряду неоправданных, чреватых серьезными последствиями срывов? Ответьте, товарищ Паутов, ведь это на вас была возложена функция осуществления общей координации, ответьте: чем же вы все это время занимались, если до сих пор, как вы выразились, у вас нет концепции? Расскажите, как вы направляли работу, какие установки вы давали людям? Или вы так и говорили им: «Вообще-то не знаю, зачем мы в это ввязались. Не знаю, нужно ли нам это»? Осознаете ли вы в полной мере, что одно это уже способно повлечь за собой неуспех любой, самой тщательно подготовленной акции, дезориентировать конкретных исполнителей?! В нашей деятельности на протяжении ряда лет имел место ползучий эмпиризм. Вы утратили общую перспективу! Ваша политика граничила с авантюризмом! Она являла образец типично кабинетного теоретизирования в отрыве от живой революционной практики!.. В. И. Ленин, высмеивая «кабинетных революционеров»…

Нет, стоп. Про кабинетное теоретизирование не нужно… Нужно остановиться на утрате общей перспективы…

Вечерело. Я спустился вниз, поужинал в одиночестве — только в другом углу за столиком сидели двое, мне незнакомых. Паутова не было, он то ли поужинал раньше, то ли уехал в город. Я хотел подняться к себе, но раздумал и направился в холл.

Здесь было темно, лишь нестерпимо, мертвенным пламенем горел телевизор; на диване — том самом диване! — сидели две дамы, курьерша и библиотекарша. Я поздоровался и примостился рядом. Библиотекарша была седенькая, маленькая старушенция, всегда встревоженная, пуганная, видимо, перепуганная, всегда взволнованная, что кто-то может взять и не вернуть какую-нибудь «единицу хранения». Но, между прочим, пользовалась она здесь, на даче, каким-то странным для меня тогда уважением и, я бы сказал, влиянием. Я сразу, как туда попал, заметил, что все к ней исключительно внимательны, предупредительны… э-э… сверх необходимого, любят с ней советоваться… гляжу: всегда в библиотеке с ней сидит один, другой, третий… Тот же Паутов перед нею прямо стелется, а охранники, если в шляпах, то козыряют ей за сто метров и стоят по стойке «смирно», пока она не пройдет. Не без шутовства конечно, но в каждой шутке есть доля правды… Я-то сначала все думал: может, у нее связи какие-нибудь? Может, чья-то родственница? Потом-то уж… Но ладно, об этом после…

Курьерша, как обычно, с раскрытым учебником на круглых коленях — что она там, интересно, могла прочесть в такой тьме?.. — замшевая юбочка с фестонами, ножки. Мне говорит:

— Ой, Вадим Николаевич, как вы сегодня плохо выглядите! Устали? Переработали, да? — Погладила меня по плечу, а подол юбочки уже на моем колене расправляет.

Я, чтоб своих подозрений не выдавать и стиля не нарушать, так, неопределенно буркнул: мол, плохо выгляжу оттого, что освещение плохое, но слегка отодвинулся, к старой кожаной спинке прислонился и попытался смотреть передачу. Шла программа «Время». Вести из-за рубежа. Об S=F ничего. Там и корреспондент-то был дурак! А в остальном мире всюду, помнится, стреляли. Ольстер, Бейрут, Португалия…

Глаза у меня, натруженные за эти дни, побаливали, очки нужны были. Курьерша меж тем не отставала. То спрашивала: «Уот ду ю вонт, май дарлинг?» — учила английский, то комментировала происходящее на экране, требовала моего участия. Я машинально отвечал, подавал реплики, поправлял ее произношение… Хорошо было в этом углу! Старая диванная кожа необычайно тонко, особенно пахла — когда я сидел на этом диване, я не мог не думать о том, кто здесь спал… И курьерша тоже чем-то пахла — духами? — или мне так казалось и это пахло старое дерево (стены были обшиты дубовыми панелями).

Я прикрыл глаза, и вдруг внутренним взором ясно увидел, какова именно та общая перспектива, в рамках которой должна быть построена наша концепция относительно S=F, увидел коренную, глубочайшую ошибку Паутова. Нет, то была не ошибка, то было нечто гораздо, гораздо худшее!..

— В чем она, эта общая перспектива? — спросил я себя. — Очевидно: она — в развитии мирового революционного процесса, ведущего к образованию коммунистической цивилизации! В этом смысл мировой истории! Взгляните на карту. Неуклонно, одна за другой, все страны мира вовлекаются в орбиту этого процесса! «Ты славно роешь, старый крот»… В. И. Ленин писал: «Социальная революция не может произойти иначе, как в виде эпохи, соединяющей гражданскую войну пролетариата с буржуазией в передовых странах и целый ряд демократических и революционных, в том числе национально-освободительных, движений в неразвитых, отсталых и угнетенных нациях…» Исходя из того, что империализм связал воедино все части мира, находящиеся на различных ступенях исторического развития, Ленин сумел понять мир как целостность, как систему, а отдельные страны и регионы мира как элементы этой системы…

Да-да, именно так! Эти слова обязательно нужно будет ввести, это надо будет развить, тут можно найти еще и другие цитаты, красиво оформить, заход хороший… Но не это сейчас важно. Сейчас важно не упустить главного направления…

Итак, согласно марксистско-ленинской теории, мировой революционный процесс должен пройти два основных всемирно-исторических этапа: 1) преодоление капиталистических противоречий путем победоносной социалистической революции в той стране, в том социально-экономическом районе мира, где до этого сложились объективные промыш-ленно-производственные, организационно-технические, социально-классовые и культурно-цивилизационные предпосылки, и 2) содействие страны (или стран), установившей диктатуру пролетариата, всем остальным странам мира в перестройке условий социально-культурного развития, с тем чтобы они, органически усвоив результаты более передовой европейской культуры (и сохраняя при этом наиболее прогрессивные черты собственной культуры), вступили в единый мир социализма, миновав стадию капиталистического развития…

Правильно? Правильно, особенно к месту второе. Но ускользает еще что-то чрезвычайно существенное, что необходимо выделить, подчеркнуть. Что?!.

Может быть так: интернационалистический характер международного рабочего движения заключается, таким образом, не только в согласованных действиях разнонациональных рабочих движений, но и в громадной по масштабу и самоотдаче деятельности (особенно пролетариата социалистических стран), направленной на распространение мирового революционного процесса на все страны мира… Или, может быть, так: Великая Октябрьская социалистическая революция, с точки зрения Ленина, была всемирной не только по своему непосредственному влиянию на весь остальной мир, не только как «образец тактики для всех», но и по источникам своего возникновения — поскольку мир в целом выступал для Ленина как масштаб, критерий оценки положения как в России, так и в любой другой стране, а также и по характеру задач, которые она призвана решать…

Ах, какой чугунный язык! Вот что значит выучка! Слова сами так и выскакивают, так и цепляются друг за друга, так и складываются в фразы, только затемняющие смысл! Нет, все верно, именно так и надо будет писать, но надо прояснить основное! Суть-то ведь тут, рядом! Надо лишь освободиться от этого языка, почувствовать себя свободным, и суть выскажется!.. Вот она! Суть в том, что этот процесс — мировое революционное движение, центром которого является наша страна, революционная экспансия, экспорт революции — называйте, как хотите! — что этот процесс объективен и закономерен… Нет, не то, опять не то!.. Суть в том, что этот процесс не может не совершаться! Он должен совершаться!.. (Вот, уже лучше, лучше!) Суть в долженствовании и, стало быть, в непрерывности! Где бы что бы ни происходило — все нам на руку! Любая заварушка, любая трещинка! Мы не имеем права упустить ни одной страны! Мы не имеем права говорить: а зачем, дескать, она нам? Тут принцип! Мы живы, пока мы движемся. Если это движение вдруг оборвется, мы погибнем! Не потому, что нас тут же съедят, нет, мы погибнем, начнем разлагаться внутренне, духовно, еще до того как нас съедят, умрем сами собой, маразмируя, медленной, отвратительной смертью… Суть в том, что на нас, на Россию… — не знаю кем? — Историей, Господом Богом, Судьбой?.. — возложена великая миссия установить на земле единую мировую державу-цивилизацию, Вселенское коммунистическое Царство… со столицей в Москве!!! Не Америка, не Китай — Москва!.. Третий Рим! «Два Рима пали, Третий стоит, а Четвертому не бывать!»… Святая Русь!.. Это одно и придает смысл нашему существованию уже много веков подряд, это одно объясняет все случившееся у нас. Одно оправдывает нас — в основном, в главном! Тайный Завет одухотворяет нас, дает нам силу! Стоит нам на мгновение забыть о своем предназначении, и мы валимся наземь, как тряпичное чучело. Вся русская история — неуклонный поиск путей, средств исполнения предначертанного. Захват территорий — Сибирь, Кавказ, Средняя Азия — важен, но это лишь внешнее! Важнее в нас постоянное сопоставление идеала — святой Руси — с тою реальностью, которая вокруг, с исторической действительностью, постоянное вопрошание: соответствует ли, такова ли страна, чтоб смогло сбыться реченное?! Худо бывало, когда кому-то чудилось, что — нет, не такова! Расколы, Петр, народники, эсеры! Каждый ломал по-своему, каждый по-своему хотел привести страну к соответствию! Отсюда кровавые крайности, отсюда… т-с-с-с… революции… Старая Россия погибла потому, что не смогла претворить в жизнь свою историческую задачу (захватить проливы, Константинополь с престолом Вселенского Патриарха в храме Святой Софии, выйти к Индийскому океану). Осуществись эта мечта, не было бы никакой революции… Но что характерно! Новая власть, которая первое время выступала будто бы как отрицание прежней русской идеи, антитезис к ранее высказанному тезису, — на деле (спустя пятьдесят лет это хорошо видно) — отбросив отжившие формы, возвела ту же идею на более высокий уровень, способствовала качественному ее развитию, обогатила содержательно! Произошло снятие диалектического противоречия! Тезис-антитезис-синтез!!! Гегелевская триада! Я уверен, что уже Ленин ясно понимал это коренное свойство нового строя. Если он возражал при этом против теории «перманентной революции», то лишь потому, что будучи не только гениальным стратегом, но и великолепным тактиком, реалистом, не мог не отдавать себе отчета, что у нас (в тот период) еще слишком мало было сил для немедленного достижения глобальных целей… Скоро день его рождения… Торжественное заседание. Кому, интересно, поручен доклад?… Сталин! — вот кто сделал следующий шаг! И какой шаг?! Вот при ком страна стала достойной своей миссии! Синтез осуществился при нем! Сталин, спавший здесь, на диване, на котором сижу я! Когда он бывал простужен, то, говорят, выпивая чекушку, надевал шапку-ушанку и ложился здесь, укрывшись шинелью… Я словно чувствую еще его тепло…

— …Что?! Что вы сказали, молодой человек?! Мне почудилось, или вы что-то сказали? Вы что, хотите возразить? Вам что, не нравится Сталин?! Что, необоснованные репрессии, лагеря уничтожения, прочая интеллигентская чушь?! Не верьте, не повторяйте чужих слов! Ничего не было, а если что было, то значит, так нужно! История предъявляет нам требования — наша задача их осознать и им не противиться!.. Что? Вы ничего не сказали? Вы согласны со мной?! Вам надо идти?! Куда?! Ах, домой, уже поздно, одиннадцатый час… А зачем вам идти? Бросьте! Оставайтесь у меня! Вас ждет кто-нибудь дома? Вы далеко живете? Никто не ждет? Так оставайтесь, черт возьми! Ложитесь прямо здесь, на диване. Я поставлю себе раскладушку. Да вы не упирайтесь, не упирайтесь! Поспим, утром сходим опять попьем пивка… водочки… О, смотрите, и тут еще осталось, так куда же вы?! Нет, нет, вы меня не стесните. Что вы как девушка!.. Вот только чистых простыней у меня нет. Придется спать одетым, ничего? Что вы сказали? Надо идти, вы меня утомили?! Вздор, я уже поставил раскладушку!.. Располагайтесь, располагайтесь на диване… Наливайте! На сон грядущий! Вы засыпайте, а я буду рассказывать! Что, вы не хотите спать?! Я — тем более! Продолжать?!..