Кто такой Илья Кормильцев, понять непросто. Для кого-то он культовая фигура русского рока, неформал, оппозиционер, в общем, не такой, как все. Для людей склонных к более академичным формулировкам — автор текстов песен, писатель, поэт, переводчик, библиофил, знаток, интеллектуал, аналитик… Человек, много знающий и много думающий, находящийся в постоянном духовном поиске. Поиске того, что сегодня многими забыто, отброшено якобы за ненужностью в реальной жизни. Сегодня Кормильцев утверждает себя в новом качестве, что, вероятно, помогает ему глубже погрузиться в такой увлекательный процесс, как самоидентификация личности.

Корр: Кто Вы сейчас в профессиональном отношении?

ИК: Я — издатель, что хуже всего. Это сплошное самопожертвование и никаких удовольствий. Уже два года я являюсь главным редактором издательства «Ультра. Культура». Если бы я заранее знал, что будет такой кошмар, десять раз бы подумал, приниматься за это дело или нет.

Корр: Вы имеете в виду последние события, связанные с интересом, проявленным органами наркоконтроля к некоторым книгам, выпущенным издательством «Ультра. Культура»?

ИК: Последние события меня развлекают, не больше того. Повседневная работа издателя пострашнее любых органов.

Корр: Кого издает «Ультра. Культура»?

ИК: В основном мы специализируемся на темах, которые вызывают повышенный общественный интерес. Мы выпускаем шесть книг в месяц, продолжаем уже известные серии «Overdrive», «Жизнь Запрещенных Людей», книги нонфикшн, посвященные острым проблемам современности, то, что мы называем «цветной корешок». В этой серии скоро выйдет «Черная книга брендов» (это предварительное название), где будет дан список западных транснациональных корпораций, обозначены финансовые связи между ними, а также приведен перечень совершенных ими противозаконных действий в самых разных сферах — от политики до экологии. Автор книги немец Клаус Вернер собрал только «открытую» информацию, то, что стало известно из фактов судебных разбирательств и из прессы.

Корр: Считается, что ваше издательство интересуют маргинальные авторы?

ИК: Приставку «маргинальный» считаю глупой и унизительной. Каждый человек существует в единственном экземпляре, и соответственно является маргиналом.

Корр: Вы полагаете, что издаваемые вами книги предназначены для широкого читателя?

ИК: Нет, мы работаем на совершенно специфическую среду: гуманитарную молодежь, студенчество, на креативных людей, которые изучают актуальные общественные вопросы, хотят ориентироваться в политическом и мировоззренческом плане. Две трети наших книг — переводные. Наверное, только художественная литература адресована к широкой публике, остальное мы считаем достаточно специализированной литературой. Серия «Жизнь Запрещенных Людей» предназначена для людей, интересующихся новейшей историей, в частности темами, вопросами и персонажами, о которых по каким-то причинам мало написано. О Гитлере или Сталине можно найти порядка пятисот книг, а о Пол Поте на русском языке не было ни одной. Буквально на днях «Ультра. Культура» выпускает такую книгу.

Корр: Где можно купить ваши книжки?

ИК: Рекомендую магазин «Фаланстер» в Большом Гнездниковском переулке, 10. Это очень интересное место, помимо того, что в нем есть все книги издательства «Ультра. Культура».

Корр: Наша страна по-прежнему самая читающая страна в мире?

ИК: Меня всегда волновал вопрос, не сколько читают, а что читают. Мне интересны люди, читающие книги, которые являются топливом для мысли.

Корр: Кого из русских писателей вы выделяете?

ИК: Есть фамилии известные всем, и, называя их, я буду не оригинален. С одной стороны есть совершенно новые авторы — молодые (по возрасту) и не очень, чьи имена никому ничего не скажут, но они обладают значительным творческим потенциалом, и наверняка будут интересны читателям. У нас долгое время была своеобразная «дырка», разрыв между писательскими поколениями. С другой стороны, были писатели «старшего» поколения: Мамлеев, Лимонов, Виктор Ерофеев, Сорокин, Пелевина можно отнести туда же, потому что идеологически он сформировался в 1980-е годы. И на протяжении примерно десяти лет им не было смены, альтернативы. В ближайшие два-три года появится много новых авторов, и литературный пейзаж очень сильно поменяется. Ведь сейчас очень много пишут. В основном это ерунда, но на сотню все равно приходится один-два достойных человека. Я полагаю, что у Александра Уварова очень большое будущее, интересны Тарасов, Борисов. Надеюсь, что они заявят о себе после того, как мы их напечатаем.

Корр: Как можно соотнести литературную ситуацию в России и на Западе?

ИК: В каждой стране своя ситуация. Я полагаю, сейчас идет оживление европейской континентальной литературы (Восточная Европа, Германия, Франция). Определенный застой наблюдается в англо-американской литературе. Любой процесс, в том числе литературный, подчиняется каким-то ритмам, циклам, вроде времен года. Есть подъемы и спады. У нас в России в 1990-е годы был застой, несмотря на большое количество издаваемых тогда книг. Многие произведения не были самостоятельным явлением, во многом оставаясь продолжением 1980-х годов. В конце 1980-х был быстро реализован потенциал, неизрасходованный в советское время, много печаталось «полочной» литературы, эмигрантов, шестидесятников. А потом образовалась та самая «дырка». Если говорить о специфике России вообще, то по-прежнему русская литература будет оставаться очень особой. Потому что мы, как и раньше, принадлежим одновременно к двум разным мирам. Расставив «ноги» над «пропастью», мы одной ногой стоим в западной среде, другой — в колониальном мире. Русской литературе свойственна некая химеричность — хвост от одного животного, голова от другого.

Корр: «Голова» европейская, «хвост» азиатский?

ИК: С какой стороны посмотреть. Вы знаете, с какой полоски начитается зебра?

Корр: Вы продолжаете писать и переводить?

ИК: В последнее время этот мой вид деятельности находится в крайне подавленном состоянии, к моему огромному сожалению. Правда, за последние три года я столько напереводил, что можно и отдохнуть. Пока издательская работа находится на первом плане.

Корр: Вам хватает времени, чтобы читать?

ИК: За пределами профессии издателя практически нет. Это обедняет жизнь и создает дискомфорт. Я, конечно, буду продолжать писать и переводить, только пока не знаю когда. Мы издаем книги чуть больше года, и еще очень многое находится в процессе становления, некоторые проблемы принимают преувеличенные формы из-за нехватки опыта, кадров. Но рано или поздно любое предприятие приходит к стабильности.

Корр: Сколькими языками вы владеете?

ИК: Для того, чтобы переводить, тремя: английским, французским и итальянским.

Корр: Правда ли, что некоторые книги «Ультра. Культуры», в которых якобы пропагандируются наркотики, изымаются из продажи?

ИК: Нет, конечно. Применяются другие методы — запугиваются продавцы. Это такое классическое ментовское пугалово. Приходят и говорят: «Если будете продавать, у вас будут проблемы». Все эти действия не имеют под собой никакой законной основы, они вне рамок чисто юридической практики. Это кампания политического характера.

Корр: Лично на себе вы испытываете давление?

ИК: Нет, они умные стали и понимают, что если затрагивать публичные фигуры, проблем и шума будет гораздо больше, чем пугать продавцов и владельцев магазинов, которые просто зарабатывают свои деньги.

Корр: В России существует цензура?

ИК: Конечно, она есть в любом государстве в той или иной степени.

Корр: Но ведь органа цензуры нет…

ИК: Два раза на одни и те же грабли не наступают. Методы давления и влияния американского типа тоже могут быть эффективными, и они не требуют подключения государственного аппарата, законов, критики со стороны международных организаций и тому подобного. А цензура как система может существовать только в том случае, если она опирается на определенную идеологическую систему. Поскольку она у нас отсутствует, идет борьба с отдельными авторами и наименованиями, нежелательными по каким-то политическим причинам. Понятно, что не любят наши власти книжки про Чечню. В последнее время пошла антинаркотическая кампания. Но единой системы оценок нет, и не может быть, потому что у государства нет идеологии. И это государство идет по пути решения частных проблем полицейскими методами. Для этого цензура не нужна, нужен полицейский аппарат, который будет оперативно вмешиваться в ту или иную проблему. Система цензуры носит целевой характер в государстве, которое имеет определенную цель. А у бандитов не может быть цензуры. Кто-то помешал, на него «наехали», для этого не надо проверять всех бандитов.

Корр: Складывается впечатление, что ваше издательство довольно политизированная организация…

ИК: Издательство «Ультра. Культура» политизировано настолько, насколько политизирована сама жизнь. Наша политизированность воспринимается как повышенная на фоне чрезмерной деполитизированности основных мейнстримовых российских издательств. В условиях другой страны это бы не так смотрелось. Абсолютное большинство издательств отказывается печатать книги на актуальные современные темы. Это внутренняя самоцензура не идеологического плана. Просто владельцы издательств — это, как правило, бизнесмены постсоветской генерации с определенными сложившимися вкусами. В лучшем случае они эстетизировано обращены в прошлое — классическую, иногда советскую литературу. Поколение, которое сейчас занимается культурным производством, то есть мое поколение, довольно цинично. Но оно недооценивает социальную активность различных слоев общества и ко многим важным вещам относится презрительно, кроме рыбалки, автомобилей и…

Корр: И коммерческого успеха… Получать огромные прибыли от издания Марининой ведь так приятно!

ИК: Не надо все сводить к деньгам. Если кто-то из писателей им не нравится, но может принести солидный доход, они еще сильно подумают, издавать или нет. Маринину, может, и будут издавать, но без восторгов.

Корр: Как вы относитесь к женской литературе?

ИК: Литература, которую пишут женщины, может быть очень неплохой. Если книга хорошая, я предпочитаю не обращать внимания на пол писателя. В то же время женская литература существует как жанр, наряду скажем, с жанром детектива, ужастиков и так далее. К женской литературе как к жанру я, если честно, не питаю пристрастий. Треш-литература мне гораздо интереснее.

Корр: Как человеку разобраться в огромном море книг, «бушующем» в современных книжных магазинах?

ИК: Также, как и всегда, — верить собственным глазам и тому, что говорят друзья. Книга как вид искусства наиболее подвержена неформальным оценкам. Сарафанное радио в жизни книги играет огромную роль, это же относится и к музыке. Реклама книг — вещь достаточно сложная, она используется, прежде всего, для раскрутки каких-то брендов. Подлинный, серьезный интерес книги вызывают не благодаря рекламе. Самых тиражных сейчас западных писателей, скажем, Мураками или Коэльо, никто активно в России не рекламировал, и никто из издателей изначально не поддерживал, даже наоборот, к какому-то японцу Мураками относились с большим скепсисом. Но книги оказались востребованы читателем. И имена «выстрелили» сами собой, их успех развивался не по законам шоу-бизнеса. Более того, сам Мураками оказывал сопротивление тому, что у нас его так много.

Корр: Говорят, Москва сейчас — самый главный город мира…

ИК: Нигде, кроме Москвы, я об этом не слышал, честное слово. Это очередной миф, произрастающий из комплекса национальной неполноценности, продолжение романа под названием «Россия — родина слонов».

Корр: Куда с культурной точки зрения движется наше общество?

ИК: Эк, куда вы метнули! Пока прогнозы неудовлетворительные, хотя, смотря о ком говорить. Молодежь — это одно, среднее поколение совсем другое. В целом идет деградация культуры, а точнее формирование культуры типично колониальной страны. Это наиболее очевидная тенденция, лежащая на поверхности. У нас очень активная молодежь, которая попала сейчас в сложную социальную ситуацию, и эта ситуация будет усугубляться еще ближайшую пару-тройку лет. Среднее поколение оскотинилось, это совершенно очевидно. Но ничто не вечно, все развивается. Хотя пик деградации еще не настал.

Корр: Что является признаками деградации?

ИК: Скудная палитра интересов общества, бессодержательная пустота культурной жизни и культурного производства. Бесконфликтность, беспроблемность, безликость, подверженность сиюминутной политической конъюнктуре, причем конъюнктуре не массово-политической, а идущей от госзаказа, периодических чиновничьих кампаний. Интересна в этом смысле смена тематики телесериалов. Сейчас на ОРТ закрывают 51 сериал, все про ментов и бандитов. Бандитов теперь не будет, потому что последняя установка — позитивный образ простого человека. По механизмам создания это все не советское, но по формам, безусловно, как в эпоху соцреализма. Наше TV сильно монополизировано, все средства распределяются из одной-двух кормушек, оттуда поступает и заказ на форму и содержание. Два жанра сейчас находятся в самом худшем положении — популярная музыка и телевидение. Что же касается поколений, то в лучшем положении, конечно, молодежь. Прежде всего, потому, что она пока не раскрылась с точки зрения собственного содержания, это дело будущего.

Корр: Как вы относитесь к светской жизни, и участвуете ли в ней?

ИК: Никак не участвую и не уверен, что она существует у нас в полноценном значении этого слова. Есть мистификация, а точнее симуляция светской жизни. Светская жизнь предполагает наличие элиты, которая по собственной воле сама создает места для социального общения. У нас функцию элиты выполняют кучки людей, объединенные по цеховому принципу. Возьмите журналы. Реальные тиражи глянцевых журналов не превышают 5 тысяч экземпляров, к тому же все вместе эти издания продаются в одних и тех же местах. Наш так называемый «свет» — замкнутая система, которая занимается самолюбованием и самовоспроизводством, — и все это называется светской жизнью. Настоящая же элита состоит из разных компонентов — кто-то богат, кто-то очень талантлив, и они встречаются в одном месте, испытывают потребность во взаимовлиянии. Эта система открытая, в которой кто-то появляется, кто-то исчезает. У нас это кучка людей, которая сама себя раскручивает. Элита, построенная по принципу бандформирования, «семьи», очень типична для российского шоу-бизнеса и искусства. Возьмите клан Пугачевой, Михалкова.

Корр: Вы отрицаете существование у нас клубной культуры?

ИК: Это как на балах Петра Первого — с наспех сбритыми бородами и в париках. Американских негров освободили и отправили обратно в Африку, причем на деньги плантаторов. Негры приехали в Либерию, первым делом построили Капитолий, надели цилиндры и черные сюртуки, как их бывшие хозяева, стали ходить в этих сюртуках под палящим солнцем в Капитолий, обратили в рабов своих же братьев, коренных негров, создали плантации. В наших клубах то же самое, имитируется чужая форма, внешняя, ритуальная оболочка, а не социальное и культурно-историческое содержание. А потом говорят, что у нас есть светская и клубная жизнь. Какая может быть светская жизнь у человека, который позавчера с кичи откинулся. Светская жизнь — это когда вы ходили в эту школу, в этот колледж и в этот университет на протяжении, как минимум, четырех поколений. Нельзя светскую жизнь подменить джентльменами удачи, это относится и к бизнесу, и к культурной жизни.

Корр: Но ведь именно в петровское время все и началось — с нуля, а потом постепенно развивалось и…

ИК: Да, и только к царствованию Александра Первого, не раньше, приобрело характер некой органики, содержание и форма слились в единое целое. Ведь еще екатерининский двор был помесью деревни с декорациями, которые специально выстраивались для Вольтера. Что ждет нас в будущем? Глубокое планирование истории — занятие безнадежное в любой стране.

Корр: А как же быть с молодежной субкультурой, как ее называют?

ИК: Молодежная культура не заорганизована, она не выполняет социально-командных функций, поэтому ее формы бывают очень своеобразны. Культура может начинаться с подражания, вспомните наших хиппи или панков. Но, подражая, молодежная культура сразу привносит какие-то свои черты в воспринятое извне, благодаря самодеятельности масс, которая развивается стихийно и приводит к непредсказуемым результатам. Молодежная культура вообще и наша в частности не является абсолютной калькой с чего-то. У нее народно-стихийный характер, оригинальные формы и самобытное содержание.