Глава VII
ДА ЗДРАВСТВУЕТ ОСВОБОДИТЕЛЬ АМЕРИКИ!
За два дня до празднования своего двадцатипятилетия Эрнесто Гевара де ла Серна получает диплом врача, подписанный доктором Карло А. Банкарали.
Человек слова, он выполнил обещание, данное матери до отъезда с Гранадо, и готовится исполнить другое, которое соединит его с другом: приехать к нему в Каракас и отправиться вместе в путь.
В своем втором путешествии в Латинскую Америку Эрнесто не один, его сопровождает Карлос Феррер, по прозвищу Калика, близкий семье Гевара. 7 июля 1953 года во второй половине дня после обеда молодые люди прыгают в поезд Якуиба Поситос, который только что вошел в вокзал Эль Ретиро Феррокарилъ Женераль-Бельграно. Селия Гевара де ла Серна берет себя в руки, чтобы сохранить достоинство и не заплакать. На этот раз она и не пробовала изменить решение сына. К тому же она знает, что впредь он сам способен лечить себя своими собственными средствами, для аллерголога астма не является большим секретом.
Как только поезд отходит, ее вдруг охватывает дурное предчувствие. Слушая сердце, она бежит по перрону вдоль поезда, ускоряющего движение. Улыбающаяся физиономия Эрнесто показывается в окне. Серым и холодным вечером аргентинской зимы Селия слышит, как ее сын бросает в ветер истории эти слова:
— Вперед, завоеватель Америки!
В Ла-Пасе, настоящем гнезде кондоров, Эрнесто снимает с Каликой лачугу на улице Янакучо. Они проводят здесь самое прекрасное время, слушая шум кафе на авеню 16 июля, где пьют горячий шоколад с молоком. Так как он бывает на террасе шикарного Сюкр-Палас-Отеля, можно оценить контраст между богатыми клиентами и бедным народом на улицах: чолас и индейцы, несущие своих детей на спине, старые беззубые индейцы, жующие колу, молодые, пытающиеся привлечь внимание иностранцев, чтобы продать им что-нибудь. Прислонившись к позолоченной стене самого шикарного отеля, Эрнесто рассматривает андинский народ, одетый в лохмотья, который никогда не улыбается.
Глядя на униженных людей, не сразу догадаешься, что Боливия в самом разгаре переворота. Под сенью знамен восстания рождается новый класс. Народная борьба дала возможность восстановить реформистское правительство Пас Эстенсоро, на которое Эрнесто смотрел с надеждой. Разочаровываться он будет по мере того, как начнут развиваться события. Любители тропических фруктов, аргентинцы регулярно посещают бурлящий и колоритный рынок Гамачо, где продают даже зародышей животных в стеклянных банках. Во время путешествия с Альберто Гранадо старший из рода Гевара научился набивать себе живот, едва представится случай. Так, он попировал у одного аргентинского беженца, плантатора по имени Нуже, выращивающего сахарный тростник. Что-то от верблюда перед переходом через пустыню есть у нашего парня, способного пообедать у Лукулла, а потом переносить длительные периоды полного воздержания.
По возвращении от Нуже пули взрывают землю вокруг автомобиля, который везет их в Ла-Пас. Три гвардейца Революции, индейцы в лохмотьях, с дымящимися ружьями в руках, требуют ответа, кто они.
— Мирные люди, — кричит Эрнесто.
Через несколько километров после Обрахеса внимание аргентинцев привлекают бросающаяся в глаза вывеска и звуки оркестра кабаре «Золотой петух». Скрываясь от индейцев, которые мерзнут, охраняя улицы, сливки национального революционного движения потихоньку просачиваются сюда. На самом деле революция использована меньшинством в ущерб народу, ослепленному свободой, а равно и опьяненному.
В этот день 26 июля на острове Куба студенческий лидер по имени Фидель Кастро Рус атаковал казарму Монкада на востоке страны в Сантьяго.
Желая иметь более точное представление о штабе боливийских революционеров, Эрнесто и Калика испрашивают приема у министра сельского хозяйства.
У входа в министерство молча ждет нескончаемая очередь индейцев, обожженных ветрами высоких плато, в сандалиях и заношенных штанах. Они надеются получить землю, которую им обещал новый аграрный закон. Взгромоздившись на ящик над этой бесстрастной толпой, министерский чиновник нажимает пульверизатор с ДДТ. Один за другим крестьяне покрываются облаком пудры.
В письме матери, которое он подписывает Чанча, сквозит явный пессимизм: «Если в Боливии царит такой чудовищный климат свободы, то я сомневаюсь в будущем этой революции. Люди, стоящие у власти, дают индейцам ДДТ, чтобы временно освободить их от вшей, которые тех осаждают, но они не решают таким образом основную проблему пролиферации насекомых».
Оскорбленный таким отношением к себе подобным, Эрнесто с двойным чувством слушает речь министра. Его убеждение: если революция не приведет индейцев к выходу из духовной изоляции, если она не в состоянии глубоко понять их, вернуть им человеческое достоинство, эта революция потерпит поражение.
Шахматист Эрнесто еще не принял позиции в политических шахматах, но все больше и больше теряет уважение к теоретикам. В нем клокочет возмущение, он готов сразиться с теми, кто нарушает свои обещания. Когда ему понадобятся два места в машине, идущей в Перу, кассир спросит:
— Конечно, первым классом?
— Первым классом?
— Первым классом значит рядом с шофером…
— Ничего подобного! Мы едем сзади, как все.
Вот таким образом он продолжает открывать Nuestra Mayuscula America, как он называет Америку.
Неторопливо наслаждается великолепием озера Титикака. Плывя в лодке, открывает красоту храма солнца, построенного на одном из островов озера-моря. Он возвращается в Мачу-Пикчу на этот раз с книгами, которые позволяют ему вникнуть во все, что вокруг. Позднее он напишет произведение под названием Мачу-Пикчу: загадка камней Америки.
По воспоминаниям его будущей жены Ильды, в Ла-Пасе он встречает Рикардо Рохо, студенческого руководителя, друга политизированных подростков, но принявшего менее радикальную линию, нежели Эрнесто. Рохо заронил ему в голову идею отправиться в Гватемалу, что и толкнет его изменить маршрут. Вместо того чтобы продолжать двигаться на Каракас, он поднимется в Центральную Америку. В Гватемале начинается революция, и ни за что на свете он этого не пропустит — тем более, что североамериканцы ее уже приговорили.
Он пересекает Боливию, снова Перу, затем Эквадор, где садится на судно в порту Гуайакил до Манагуа — в Никарагуа через Панаму. Он путешествует автостопом. Уже не с Карлосом Феррером, который остался в Гуай-акиле, а с другим аргентинцем, Эдуардо Гарсией, диковатой личностью, прозванным Эль Гуало. В лохмотьях, ноги в крови, Эрнесто Гевара приближается к своей судьбе.
Сан-Хосе (Коста-Рика) — место скопления латиноамериканских беженцев в течение первого года правления Хосе Фигуереса. Здесь в кафетерии Сона Палас Эрнесто встречает кубинских беженцев. Там же ему случается беседовать с доктором Ромуло Бетанкуром и Хуаном Бошем, будущими президентами Венесуэлы и Доминиканской Республики, и он обнаруживает в себе талант к политической работе. В начале декабря он сводит знакомство с двумя участниками нападения на Монкаду — Каликсто Гарсией, который станет командующим повстанческой армии, и Северино Росселем, тоже будущим персонажем революции. Они вынуждены были бежать, потерпев поражение в атаке, когда схватили их вожака Фиделя Кастро.
Задетый до глубины души рассказом этих людей о Кастро, он пишет своей тете Беатрис: «Тетя, тетя, тетя, во время моего путешествия по владениям Соединенного дохода (так он характеризует североамериканскую систему. — Прим. авт.), я смог убедиться, сколь страшна их власть. Я поклялся не останавливаться, пока не увижу уничтоженными этих капиталистических осьминогов. Отправляюсь в Гватемалу, где буду учиться на настоящего революционера». Мимоходом он замечает: «В придачу к случайной медицинской практике я пишу статьи для журналов, что приносит мне немного денег. Читаю лекции о доколумбовских цивилизациях…» Заканчивает с пафосом: «Крепко тебя обнимаю, целую, люблю. Твой племянник, с железным здоровьем, пустым животом и светлой верой в социалистическое будущее».
В декабре 1953 года он уже в Гватемале, откуда пишет своей матери:
«Дорогая старушка!
Наконец здесь, я чувствую, что-то готовится… но все по порядку. Покинув Сан-Хосе, мы с Гарсиа ехали автостопом, пока позволяла дорога. Затем пешком одолели пятьдесят километров, отделявших нас от никарагуанской границы. Покалечил пятку. Грузовик, на котором мы ехали, опрокинулся в реку, и я поранил ногу. Познакомился с братьями Беберагги-Альенде, о которых папа должен был слышать, так как среди антиперонистов они считаются самыми решительными. В их компании продолжили путешествие — у них появилась прекрасная идея взять нас с собой. Должен сказать, что мы приняли их за гринго — с большим плакатом Бостонского университета. Так дотащились до Манагуа, где в аргентинском консульстве меня ждала вредная телеграмма старика, который решил с чего-то проявить совершенно лишнюю заботу (он ему предлагал деньги. — Прим. авт.). Ему нужно понять, пусть я буду сдыхать с голоду, но не попрошу у вас ни песо. Пропивайте за мое здоровье монеты, которые вы мне предлагаете в ваших телеграммах, это будет полезнее…»
В другом стиле, нежели приключения на Подеросе II, но поездка на автомобиле братьев Беберагги оказывается тоже впечатляющей. Когда Эрнесто и корпулентный Гуало Гарсия влезают в огромную американскую машину, она уже наполнена всякой всячиной: фонари, шины, еда всех видов и три кота. Для того чтобы существовать, пришлось постепенно продать все, кроме котов… которых никто не хотел покупать!
В Сиудад-Гватемале у Эрнесто срывается шанс занять место санитара в местном лепрозории. Плата двести пятьдесят кенталес и свободное послеобеденное время. Ничего хорошего, но его не оставляет надежда. «В любом случае все образуется, так как здесь не хватает врачей, — пишет он. — И если не найду ничего лучше, уеду из города поближе познакомиться с древними цивилизациями. В этой столице, не большей, чем Байя-Бланка, и такой же тихой, как она, чудный климат равенства и объединения со всеми находящимися там иностранцами».
Вскоре Эрнесто встретит ту, которая станет его первой женой, перуанку Ильду Гадеа Акоста, родившуюся в Лиме 21 марта 1925 года. За удлиненные глаза, следствие андинского происхождения, друзья звали ее «китаянкой». Студентка факультета экономических наук вступила в ряды Апристской молодежи. Блестящий оратор, она была самым молодым членом национального исполнительного комитета и являлась членом руководящего бюро.
3 октября 1948 года в Перу произошел государственный переворот генерала Мануэля Аполинарио Одрио. Ильда не собирается жить в стране, управляемой военным диктатором, и прежде чем имигрировать в Гватемалу, она укрывается в посольстве этой страны в Лиме.
В Сиудад-Гватемале она находит прежде всего духовную пищу, а что касается всего остального, то делит сухой хлеб с другими перуанскими беженцами.
Эта малютка обладает жизненной силой и уверенностью в будущем, которые электризуют ее близких. От нее исходит такая сила — Эрнесто покорен. Более того, она невероятно элегантна, что еще больше подчеркивает нелепую одежду ее поклонника. Решено, он хочет именно ее. Она займет важное место в его жизни, но если парня сразу же захватывают пылкость и ясность ее речей, с самой первой встречи 2 декабря 1953 года, то она по отношению к нему более осмотрительна: да, он слишком красив, чтобы быть умным, и довольно самонадеян. И все же ему удается покорить сердце Эгерии (нимфы) левых латиноамериканцев Сиудад-Гватемалы.
Эрнесто и Ильда видятся часто. Для изучения друг друга любой повод хорош. Они обмениваются книгами, оба предпочитают великих русских писателей: Толстого, Достоевского, Горького… Эрнесто погружается в «Мемуары революционера» Кропоткина, которые она ему дала. Их споры касаются больших проблем: «Куда идет мир? Где выход для человечества? Когда будет конец капитализму?» А также — происхождение собственности, государства, «Капитал» Маркса… Эрнесто рассказывает ей, как мальчишкой проглатывал все произведения, которые попадались ему под руку. Он вспоминает, как читал Сальгари, Жюля Верна и Стивенсона. Ильда помогает ему повысить свое политическое образование, предлагая «Новый Китай» Мао. Позже, основательно пропитавшись им, он говорит ей:
— Я заметил, что китайская жизнь близка латиноамериканской. У коренных жителей такие же трудности, как у нас. Одна только планетарная политика сможет их разрешить.
Возбужденный «Новым Китаем», Эрнесто уже готов вести Ильду на Великую стену. Китайский колосс зачаровывает его. После своих соотечественников Ильда сводит его с кубинцами. Эрнесто вспомнил о своей встрече с Каликсто Гарсией и Северино Росселей в Сан-Хосе Коста-Рики.
31 декабря 1953 года на 6-й Авеню, в доме Мирны Торрес, дочери никарагуанского беженца, на встрече нового года, он представлен Марио Дальмо, Армандо Арен-сибиа и Антонио Дарио Лопесу. Знакомится он и с Нико Лопесом, Эль Флако. Атаковавший казарму Байямо 26 июля 1953 года, день Монкады в Сантьяго, тот хранит непоколебимую веру в победу кубинских революционеров. Эрнесто просит его рассказать все, что знает о Кастро, который все более вырисовывается в его глазах как личность на международной сцене. Он встречается с семейством Роа, отцом и сыном, оба носят имя Рауль, и их матерью, Адой Кури, кардиологом. Отец руководит журналом Человечество, выпускаемым группой политических эмигрантов, он мог бы стать первым президентом Республики в послереволюционное время. Сын, экс-секретарь Человечества, сегодня посол Кубы в Париже.
В Мексике все имена аргентинцев начинались с Эль Че. Он не стал исключением: Эль Че Гевара. Когда Нико Лопес, семья Роа и другие кубинцы начали общаться с ними, он уже откликался на это имя. Для простоты он остается Че. Че происходит от междометия, которое на аргентинском наречии начинает или заканчивает фразу. На самом деле Эрнесто отличался от своих латиноамериканских друзей, употребляя «че» в конце каждой фразы. Это слово приклеилось к нему. Корни этого междометия находятся в итальянском языке: «Que cosa с’е? — «Что такое?». Массовая эмиграция через Альпы в Аргентину сделало их с’е — «че».
Однажды на вечеринке у Мирны Торрес Эрнесто приглашает Ильду на танго. Он шаркает ногами, как конькобежец. Эта особая манера танцевать, не отрывая ног, умиляет и забавляет его партнершу.
Небольшая группа из пятнадцати человек, большей частью кубинцы, продолжает вечеринку на природе. Из еды у них колбаса, картошка. Время от времени они садятся на лошадей. Упражнение, в котором Эрнесто нет равных, удобнее выполнять на жеребце, нежели на танцевальной площадке. Галоп напоминает ему детство в Альта-Грасиа, когда он скакал с гаучо.
Став другом Ильды, красавчик-аргентинец взял себе в голову стать ее мужем. Весьма своеобразно сообщает ей об этом, наслаждаясь природой:
— Ты здорова, от здоровых родителей, значит ничто не препятствует тому, чтобы я получил твою руку…
Если он не получает тотчас символическую руку, но его и не отталкивают посреди цветущего поля:
— Дай мне время подумать, проверить, что говоришь серьезно.
Пока что Ильда покорена его политической убежденностью.
Однажды Эрнесто, подстрекаемый Гуало, стучит в ее дверь, прося финансовой помощи: они на улице! Ильда со своей стипендией Института народного хозяйства, часть которой она каждый месяц отправляет родителям, тем более не при деньгах. Пустяки! Она достает из шкатулки золотые медаль и кольцо, в ломбарде за них дадут некоторую сумму. Ильда, помогая Эрнесто, удостаивается редкого доверия, если вспомнить, как он отказал в этом своему отцу!
Оба аргентинца начинают распродавать все, что попадется под руку: религиозные изображения, статуэтку Христа, деревянные фигурки святых, чтобы собрать деньги для выкупа залога. Операция проведена в рекордный срок. Честь обязывает! В течение этого времени Эрнесто работает бесплатно в госпитале конституционного правительства. Он много читает и активно встречается с кубинцами, которые подробно рассказывают ему о том, что происходит на острове. Так формирует он свои революционные взгляды, мечтает о борьбе. Чукикамата был откровением, Монкада становится наваждением. Они были там, он — нет…
В Гватемале, на земле майя, единственных мезоамериканцев, знавших бетон, в этой маленькой стране, где стучит сердце Центральной Америки, к югу от Мексики, к северу от Сальвадора и Гондураса, там, где народы оказались между Северной Америкой, глашатаем мира, основанного на долларе, и Южной Америкой, которая идет наощупь в унылой и мучительной темноте, именно здесь, между Карибами и Тихим океаном, он продолжает превращаться в Че Гевару.
— Поскольку человек человеку волк, он будет бороться на стороне угнетенных и слабых, — подтверждает сегодня Альберто Гранадо.
Романтик? Вероятно. Наверное. Из тех романтиков — с сознанием, сердцем и совестью — человек с тремя «С».
Сомнений нет, в Сиудад-Гватемале Эрнесто выбрал свой лагерь. Он на стороне индейцев. Всех — потомков инков, ацтеков, майя и краснокожих Севера. Он с теми, кого считает настоящими американцами.
В феврале 1954 года над маленьким анархистским государством президента Жакобо Арбенса сгущаются тучи. Смесь культур бурлит, разогревает умы, будоражит дух там, на севере, со стороны Каса-Бланки. Распространяются тревожные вести, что страна скоро будет оккупирована. Эрнесто этот факт приводит в сильное возбуждение. Он знает членов правительства. Не появился ли он в Сиудад-Гватемале, имея рекомендательное письмо к Хуану Анхелю Нуньесу Агуиляру, одному из близких соратников президента? Он готов, если нужно, взяться за оружие. 21 февраля, когда психоз страха начинает охватывать город, Эрнесто звонит Ильде и приглашает ее на митинг по поводу годовщины никарагуанского борца Аугусто Сесара Сандино. Он ошеломляет свою «нареченную», появившись в великолепном сером костюме, подаренном Гуало незадолго до отъезда того в Аргентину. Но через два дня его сотрясает ужасный приступ астмы…
— Меня к постели приковала астма…
Прибыв на 5-ю улицу в старенький и бедный пансион, где обитает Эрнесто, один после отъезда Гуало, Ильда впадает в шок. Вид человека, которого она любит, невозможно описать. Лежит в кресле около двери, бледный как мертвец. При каждом вдохе грудная клетка издает легкий свист. Но Ильда быстро убеждается в силе его характера.
— Найди чистый шприц и ампулу в тумбочке, а еще вату и спирт, — спокойно произносит он.
Ильда все выполняет. И видит, как он сам делает себе укол, привычка с десятилетнего возраста. Она замечает, пока идет к креслу, что ампула — с адреналином. Отказываясь от чьей-либо помощи, Эрнесто медленно поднимается с кресла. Сила его характера и внутренняя дисциплина производят впечатление на Ильду, которая разговаривает теперь с хозяйкой, принесшей больному поесть — рис и яблоко. Та поясняет:
— Ничего, кроме этого, ведь все случилось после вечеринки по поводу отъезда их друга, перебрали, вот и приступ.
Ильда не может удержаться:
— Как жаль, что такой сильный человек, который столько может сделать для общества, и так ослаблен. На его месте я бы пустила себе пулю в лоб. Никогда не смогла бы выдержать такие мучения.
Есть версия, несмотря на опровержение его дочери Ильдиты, что именно так все и произойдет. С той лишь разницей, что в боливийском местечке Чако пулю пустит другой. Был ли у Че убийца, как считал Насер? Можно долго спорить по этому поводу. Скажем, что Эрнесто прожил на земле сверх того, как ему удалось не задохнуться от астмы. Трудно представить его заканчивающим свои дни в домашних тапочках, у огня. Он боролся до предела, когда понял, что уже нельзя победить…
Еще три вечера Ильда будет приходить в пансион Ториель навещать больного. Редкие моменты близости, в течение которых ей открывается вся глубина Эрнесто, особенно его склонность к поэзии. Она приносит ему поэмы перуанца Сесара Валлехо и других, опубликованные в местной прессе. Одна из них, «Твое имя», особенно понравилась Эрнесто. Он учит ее наизусть и читает Ильде. То, что он знает творчество Неруды, еще более их сближает. Он называет ей своих любимых поэтов, пишущих на испанском языке, — Федерико Гарсиа Лорка, Мигель Эрнандес, Габриэлла Мистраль и аргентинцев — Хосе Эрнандес, автор поэмы «Мартин Фьерро», которую он знает наизусть, а также Хорхе Луис Боргес, Леопольдо Марешаль, Альфонсина Сторни, и уругвайцев — Хуана де Ибарбуру и Сара де Ибаньес. На английском языке больше всего им обоим нравится Редьяр Киплинг. Эрнесто рассказывает Ильде о своих симпатиях во французской литературе: Вольтер, Руссо, Рембо, Бодлер, Апполинер. Он дает своей подруге «Кожу» Курсио Малапарте, а также сочинения Хорхе Икаса, эквадорского писателя, которого он узнал в Гуайакиле.
Эрнесто снова на ногах, Ильда представляет ему американца Гарольда Уайта, о котором она мало что знает, но считает его настоящим революционером. Уайт читал лекции о марксизме в университете Юта. Оба с удовольствием общаются на странной смеси испанского и английского. Они переворачивают кипу литературы: Фрейд, Павлов, Энгельс, чей «Анти-Дюринг» их волнует.
— Мы были согласны с развитием мысли, — говорит Ильда. — Мы придерживались материалистической концепции, социалистической концепции, которая рассматривает индивидуума как элемент общества. Так же мы были согласны отказаться от значения индивидуума, чтобы способствовать социальному развитию всех. Потому что в конечном итоге это отразилось бы и на индивидууме, который тоже был бы в выигрыше.
Зато их мнения о Сартре, и особенно о Фрейде, отличаются: Эрнесто считает, что сексуальность является основой жизни, Ильда находит этот взгляд упрощенным. Однажды вечером они идут в театр, где дают «Добродетельную шлюху» Жана Поля Сартра. Расистские и экзистенциалистские проблемы, поднятые в пьесе, дадут пищу для словесной схватки на долгие часы.
В другой раз Ильда приглашает одного из своих знакомых, Герберта Цейссига, немца с Востока. Этот молодой коммунист, кажется, в состоянии снабдить Эрнесто визой в Мексику. Идея как можно быстрее дать тягу принадлежит Ильде. Она боится за его безопасность: в случае смены правительства он рискует быть схваченным из-за симпатии к Арбенсу. Правда, сначала ему необходимо узаконить вид на жительство. Каково же его удивление, когда Цейссиг со всей откровенностью предлагает:
— Ты записываешься в партию и получаешь вид на жительство!
Это именно то, чего нельзя говорить Эрнесто Гевара. Он терпеть не может, когда его вынуждают. Если он захочет записаться в партию, он сделает это сам, по собственной воле. Нет, он не против коммунистических идеалов: просто этот метод, направленный на увеличение количества членов, его раздражает.
С этого момента он вне закона из-за отказа от предложения коммуниста, чья тактика пополнения рядов очень похожа на тактику кюре, который поставил крест на святом холме андинов. То, что документы не в порядке, не слишком волнует: в следующую субботу появляется Нико Лопес со своей бандой и берет его с собой провести день в одном из двенадцати поселков, названных именами апостолов, которые им покровительствуют. Однако Лопеса раздирает любопытство.
— Че, а зачем тебе спальный мешок, если мы возвращается вечером?
Эрнесто хочет определиться. В ситуации в Гватемале, в своем собственном положении, в своем будущем с Ильдой. Итак, он заснет на берегу озера. В голове у него, конечно, Ильда, но когда он вернется:
— Президент Арбенс должен был опереться на вооруженный народ и уйти бороться в горы. Неважно, сколько это продлится.
В середине июня 1954 года он добивается приема у двух политических деятелей, наиболее уважаемых в стране: Марко Антонио Вилламара и Альфонсо Бауер Пайса. Первый рассказывает ему, что он с большой группой рабочих ходил в арсенал за оружием. Военные пообещали открыть огонь. Что касается президента, кажется, он принял уже решение: отставка. Отсюда отношение солдат.
26 июня знаменует официальное отречение Арбенса. Среди латиноамериканцев паника. Их посольства взяты штурмом. Силы под командованием полковника Кастильо Армаса, управляемые ЦРУ, оккупируют Гватемалу. Тетя Беатрис получит письмо: «Янки окончательно сняли маски «добреньких», надетые на них Рузвельтом, и играют в грязные закулисные игры. Если придется бороться подручными средствами против авиации и современных армий, мы будем драться. Сознание у народа ясное, и Гватемала — подходящее место для вооруженной борьбы. Я уже записался как врач на срочную службу и определен в «молодежные бригады» получить инструкции и отправиться куда пошлют (…) Североамериканская военная миссия встретилась с президентом Арбенсом и угрожала ему бомбардировкой страны до полного ее разрушения, если он не уедет. К сему добавляется объявление войны Гондурасом и Никарагуа, союзниками Соединенных Штатов. Узнав эти новости, гватемальские военные заставили Арбенса отречься. Я намереваюсь отправиться в Мексику. Что бы ни случилось, я буду участвовать в вооруженном восстании…»
Цвет заявлен: красный как коммунизм, красный как кровь, которая прольется, чтобы обеспечить победу Кубинской революции.
Под бомбами, для устрашения падающими на Сиудад-Гватемалу, чтобы принудить президента Арбенса к отставке, врач-бродяга становится Че. Он шагает по улицам и испытывает странное ликование. В ночи, исполосованной, как зебра, вспышками огня, его как будто несет неведомая сила. Он тверд в своем решении.
Вот что Эрнесто пишет в письме, которое мать получит в конце июня 1954 года: «Несколько дней назад (15 июня) самолет-пират, прилетевший, без сомнения, из Гондураса, пытался взорвать столицу. На следующий день и несколько последующих наемниками была предпринята попытка бомбардировки военных баз, а два дня назад убили двухлетнего мальчика. Вот возможность сплотить народ и армию…»
Глава VIII
МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ
Вечером 26 июня 1954 года в хаосе растерзанного города, в стране, где скоро изменятся власть и отношения, Эрнесто Гевара снова предлагает Ильде стать его женой. На этот раз в серном воздухе Сиудад-Гватемалы раздается «да». Правда, в нем слышится легкое «но», которое зависит от опасности, неясной и тем более ужасной, чтобы слишком настаивать на свадьбе.
На деле их судьбу решат те непредсказуемые случайности, которые сопровождают жизнь борца. Ильда предполагает отправиться в Аргентину, она сможет там рассчитывать на родителей Эрнесто, прежде чем вернуться в Перу, где политическое положение ее совершенно не устраивает. Прежде всего как можно скорее ей необходимо сменить место жительства. Именно тем вечером, когда она собирается отнести свои вещи к верной подруге, ее арестовывает полицейский в гражданском, который ждал у двери.
Рассыпанные фотографии, письма, перевернутые ящики… комната обыскана сверху донизу. Полицейские отвозят ее в женскую тюрьму. Эрнесто вообще-то должен был помочь ей переехать, но сегодня как раз святой день, когда он пишет домой, и, что называется, счастливо отделывается.
Ильда находится за решеткой вместе с нарушителями гражданского права, которых она научит читать и писать, прежде чем начнет голодовку. Наконец две перуанки — Никанор Мухика Альварес Кальдерон и Хуан Фигероа — передают ей новость, которую она ждет: Че спасен. Эрнесто нашел убежище в посольстве своей страны. Он хочет выйти, чтобы спасти Ильду. Соотечественники отговаривают его, ведь он вне закона.
Посольство Перу глухо и немо. Ильда остается в тюрьме, получая каждый день чашку супа. До того момента, как она по телефону просит нового президента, с которым познакомилась раньше, принять ее. Политическая беженка, кем она является, хочет вернуться в свою страну. Пусть ей позволят покинуть Гватемалу! Дерзость Ильды срабатывает быстрее, чем она думала. Директор тюрьмы понимает, что, наверное, не удастся долго прятать в тени эту перуанку, которая, не колеблясь, стучит в дверь президента…
Он ее освобождает, она устремляется в аргентинское посольство. Автомобиль, полный полицейских, охраняет вход. Невозможно преодолеть заграждение. Взбешенная, она возвращается на следующий день, отдохнув и поев у подруги. Наконец ей удается связаться с Эрнесто, передав ему две записки. Вот одна из них: «Меня не хотят пропустить в посольство, боясь, что я передам тебе распоряжения. Не знаю, откуда. Думаю, они боятся, как бы я не попросила политического убежища».
Несмотря на то, что Ильда больше этого уже не хотела, ее пригласили в президентский дворец. Она предстает там в наряде, изумительно оттеняющем ее красоту. Обыскав при входе, девушку затем приводят к преемнику Арбенса. Она едва узнает в человеке с нездоровым лицом и большим животом, защищенным бронежилетом, того жизнерадостного человека, с которым она когда-то болтала на вечеринке. У Кастильо Армаса по бокам два служащих, которые присутствуют при разговоре. Когда она требует гарантий для других беженцев, ей отвечают:
— Каждый случай будет рассмотрен индивидуально. Что касается вас, то если есть какие-нибудь проблему, вы можете рассчитывать на меня.
Она не верит ни единому слову. Со своей стороны, Эрнесто отказывается сесть на самолет, срочно присланный генералом Пероном, чтобы забрать земляков. В то же время он пишет рекомендательное письмо для гватемальцев, которые отправляются в иммиграцию в Аргентину: «Когда я босой топал пыльными дорогами Гватемалы, один из них подарил мне добрую пару ботинок, в которых я рассчитываю мерить дорогу в других местах. Взамен я ему сказал просто «спасибо». Вот случай выполнить мой долг признательности по отношению к нему».
В первые дни сентября 1954 года, через два года после окончания его приключений с Гранадо, Эрнесто скрывается на берегу озера Атитлан в поселке, где его никто не знает. Он использует эту передышку, чтобы расширить свои познания о майя. Еще он пишет внушительную статью под названием «Я видел падение Арбенса», в которой выплескивает гнев и ненависть к завоевателям. Первым читателем будет Ильда. Именно она провожает его на вокзал, откуда отправляется поезд в Мексику. Он достал документы через кубинских друзей. Девушка поднимается в вагон… и не выходит из него до первой остановки в Вилла-Каналес. Он жмет ей руку, декламируя поэму Валехо, «их поэму», и заключает:
— Встретимся в Мехико. Я жду тебя.
Без паспорта, как можно даже подумать об этом? На перроне, оставшись одна, Ильда спрашивает себя, не последний ли это поцелуй, вкус которого она еще ощущает на губах?
Возвратившись в столицу, невеста Че прямо с вокзала направляется домой к подруге, которая ее приютила. Перед домом замечает велосипедиста, которого уже видела на вокзале, и когда она проходит в подъезд, ее окликают два человека, один из которых никто иной, как тот же велосипедист. Они спрашивают у нее документы и, прочитав имя, объявляют арестованной и высланной… в Мексику. Полицейские ошеломлены, когда на лице у нее появляется совершенно искренняя улыбка. Ожидать отправления приходится в тюрьме, где заключенные рады снова увидеть свою «учительницу». Но с ними Ильда проводит только ночь.
Пограничный город Малакатан, где Эрнесто был раньше нее, готовит неприятную неожиданность для подруги Че: ее отвели в новую тюрьму, неописуемо отвратительную. Здесь уже сидит испанец, единственный проступок которого заключается в том, что он, будучи трактирщиком, кормил чиновников правительства Арбенса. У него конфисковали ресторан, прежде чем упрятать в эту мерзкую дыру.
Похотливо ухмыляясь, унтер-офицер предлагает Ильде принять участие в охоте на крокодилов. Она отказывается. Его помощник, довольный, что его свинообразный шеф отвергнут, лезет к ней со своими предложениями:
— Мы вдвоем сбежим в Мексику. Я помогаю тебе пройти, а ты помогаешь мне найти там работу.
Нет, нет и нет: червякам указаны их места, там они и останутся. Ильда обдумывает, как выпутаться, а толстяк, наполненный как бурдюк супом и водкой, предлагает:
— Вы оба можете убираться, но по пятьдесят кетсалес с каждого.
У испанца нет ни одного. У Ильды шестьдесят. Решившись, она предлагает:
— Сорок, по двадцать за каждого. Так или ничего.
Счастливы освободиться от «индианки, которую не заставишь целоваться» и от «испанской мокрой курицы», представители закона отпускают их. Лодочник переправит их через реку, опасную в период паводка.
В Мехико, куда она прилетела на самолете благодаря деньгам своих родителей, предупрежденных телеграммой, Ильда бросается на поиски Эрнесто. Успех! Они встречаются в отеле Рим около берлоги, которую он делит на улице Кватекмок с молодым гватемальцем, встреченным в поезде, Хулио Касересом Валле, по прозвищу Эль Патохо, Коренастый. Он сразу же подружился с этим мальчишкой, родители которого были верны Арбенсу во время, которое Эрнесто уже называет «прекрасной эпохой».
По утрам он добровольно работает в госпитале. Выживает благодаря своему фотоаппарату, которым делает фотографии мам, прогуливающих свое потомство. Патохо проявляет пленки и затем разносит фотографии по домам, где получает монету. Иногда Эрнесто занимается ловлей бабочек. В последующие месяцы он будет собирать материал, чтобы написать труд «Миссия врача в Латинской Америке». Закончив свои научные занятия, он напишет отцу о том, что надеется получить стипендию на учебу в Париже!
После того как Ильда рассказала ему о тюрьме, он в четвертый раз просит выйти за него замуж. «Да», на которое он надеялся, снова только «возможно». Эрнесто меняет тему разговора:
— Не пойти ли в Реаль Синема посмотреть на Ромео и Джульетту?
Это советский фильм по балету Чайковского. Возвращаясь, они увлеченно говорят о Шекспире.
В ту среду октября 1954 года Эрнесто не только нашел Ильду, он также снова увидел Нико Лопеса, случайно зашедшего в его госпиталь.
Как в добрые старые времена в Сиудад-Гватемале, сколотилась банда, состоящая из Ильды, Эрнесто и кубинцев. «Курильщики сигар», как их назвал Эрнесто, одним из которых станет он в Сьерра-Маэстре, ожидают освобождения Фиделя Кастро и его брата Рауля, узников Монкады. Еще только будет создано Движение 26 июля 1953 года, в память о первой вооруженной антибатистской демонстрации.
Че и его неразлучный приятель Хулио Касерес приглашены праздновать Новый год к поэтессе Люсиль Веласкес, которая живет под одной крышей с Ильдой. Немного попраздновав, Эрнесто провожает Патохо в книжный магазин, где тот зарабатывает сторожем несколько песо, и, чтобы не оставлять его одного в эту святую ночь, он тайком составляет ему компанию.
Позднее Че сам скажет по поводу своего верного приятеля:
— Эль Патохо жил как мог, работая в журналистике, учась в университете Мехико, прекращая учиться, отступая, не всегда зная, где он находится. Чувствительный, умный и гордый паренек был интровертом. Он просил Фиделя позволить ему участвовать в его экспедиции, Фидель отказал, не желая привлекать больше иностранцев.
Сразу же после победы Революции на Кубе Патохо присоединится к Че, который предоставит ему место в своем доме, как это было в Мехико. До того дня, как он отправится, по зову долга, в Гватемалу. Он отправится помочь освободить свою страну, чтобы она стала такой, какой была во времена Арбенса. Позднее до Гаваны дойдет известие о гибели группы гватемальских товарищей. В письме будет его поэма, похожая на песню Революции, посвященную своей Родине и женщине, которую он оставил на Кубе:
В министерстве промышленности, где Патохо работал и оставил много друзей, в память о нем была названа школа статистики — Хулио Роберто Касерес Валле.
Все время уходит на поиски любой работы, чтобы увеличить содержимое кошелька. В начале 1955 года Че нанимают в качестве фоторепортера осветить Панамериканские игры, которые проходят в столицах американских штатов. Эти олимпийские мини-игры — замечательные состязания, где атлеты Соединенных Штатов привыкли отхватывать львиную долю. Они соревнуются все четыре года и начинают в год, предшествующий олимпийским играм. Латинское информационное агентство, кажется, удовлетворено работой своего новичка. Оно не знает, что у него есть агентство: с помощью Патохо и кубинцев он сфотографировал не только матчи, но также сеансы тренировок и повседневную жизнь спортсменов в отеле.
Бумажник полон, а Че в очередной раз напоминает о своей просьбе Ильде. И Виракоча, Боливар, Карл Маркс, Марти, Бахус — по свидетельству его соратника Миаля — возликовали: она согласна! Свадьба назначена на май, то есть через два месяца. Эрнесто будет двадцать семь лет, подходящий возраст, чтобы надеть обручальное кольцо на палец.
Будущие супруги предполагают провести медовый месяц в Китае, благодаря сыну их друга, руководителю туристического агентства, у которого есть возможность достать билеты по умеренным ценам. Но выясняется, что путешествие совпадает со свадебной церемонией, и поскольку супруги нуждаются в деньгах, то прогулка к Мао окончательно перечеркнута. Позже они побывают там оба, но не вместе. Че отправится в Пекин после Кубинской революции, он будет «голосом Кубы». Иль-да пройдет по Великой стене после нескольких конференций в Японии, касающихся атомных взрывов.
В конце концов свой медовый месяц они проводят до свадьбы в Куернавака. Ильда уже носит их дочь. Время высшего наслаждения, когда Эрнесто забывает свой едкий юмор и полон доброжелательства. Он украшает цветами их комнату в отеле, пишет и читает поэмы. Этот Близнец приоткрывает сторону «любви и мягкосердечия», другая сторона — борца, равнодушного к опасности, еще ждет своего часа. Две грани сложной личности, которые засияют в будущей борьбе.
Тот факт, что студентом он занимался графологическими исследованиями своего почерка, подтверждает интерес, который он проявлял к развитию своего характера. Он переписывал с регулярными интервалами одни и те же фразы на языке Мольера, последние слова приговоренного к смерти француза: «Я думаю, что у меня хватит сил на то, чтобы подняться на эшафот с поднятой головой. Я не жертва, лишь немного крови, которая удобрит землю Франции. Я умираю, потому что должен умереть, чтобы народ ощутил потерю».
Врач, археолог, писатель, журналист, фотограф, поэт, шахматист, спортсмен, он станет партизаном, президентом национального банка, министром, послом. Нет сомнений, Че талантлив. Его «Я» с ясностью и упорством привело к «Мы». Он — калейдоскоп, каждая грань которого освещает и направляет другие.
Разумеется, доктор Гевара интересовался болезнями сердца и специализировался в аллергологии, чтобы иметь возможность самому лечить себя. Ведь страшнее, чем диктаторы или угнетатели всех видов, был его злейший враг, тот, которого он держал заключенным в грудную клетку и с которым без устали боролся, чтобы не стать его рабом. Каждое утро в больнице его ждет нескончаемая очередь больных. Он не довольствуется только их осмотром и лечением — разговаривает с ними, распределяя свое рабочее время на огромное количество тех, кого принимает. Он проводит в некотором роде обширную анкету о «латиноамериканце».
В письме от 27 мая он признается отцу: «Гавана привлекает меня особенно: я хотел бы наполнить мое сердце картинами, тесно связанными с некоторыми страницами у Ленина». Бесспорно, в нем созревает идея отправиться на Кубу, которая засела у него в голове с момента встречи с Нико Лопесом в Гватемале. Уже есть, правда, еще туманный, спрятанный в глубине его подсознания, проект, ожидающий новых элементов, чтобы проявиться вовне.
Через несколько дней он пишет матери: «Я покорил Попокатепетль и наконец смог заглянуть внутрь Пачамамы. Здесь, в Мехико, вокруг меня толпа мальчишек, увлеченных моими приключениями, которым страшно хочется поучиться у Сан-Карлоса». И в самом деле Эрнесто начинает подготавливать своих к мысли, что отправится на Кубу. Уже известно, что это будет не туристическая поездка. За несколько дней до отправления письма он встретил Рауля Кастро, брата Фиделя.
— Двадцатичетырехлетний молодой человек, типичный студент, — вспоминает Ильда.
Убедившись, что отзывы соотечественников в адрес Че были оправданными, Рауль обещал Эрнесто представить его Фиделю, когда тот прибудет в Мехико.
Глава IX
ВСТРЕЧА У МАРИИ АНТОНИИ
Холодным вечером 9 июля 1955 года около 22 часов состоялась встреча Фиделя Кастро и Че Гевары. В маленькой квартирке Марии Антонии Санчес Гонсалес, прелестной кубинки со светло-карими глазами, каштановыми волосами и низким, хрипловатым голосом, бывшей замужем за мексиканцем. Здесь, на улице Емпаран, 49, около площади Республики, появляется Фидель, тридцатилетний здоровенный парень, около метра девяносто ростом, с черными блестящими и вьющимися волосами, усатый, производящий настолько сильное впечатление, что Че в свои двадцать семь лет совершенно покорен героем Монкады.
Честный и смелый взгляд Эрнесто не может не нравиться Фиделю, которому нужны такого рода бойцы проводить в жизнь его Революцию. Без долгих предисловий оба принимаются обсуждать абсолютную необходимость освобождения народов Латинской Америки от железного ошейника империализма. Фидель сообщает своему внимательному собеседнику, что на Кубе двести тысяч лачуг, четыреста тысяч семей в городах и деревнях ютятся в тесноте вредных для здоровья трущоб и 90 % детей съедают вши и клопы. В эту бессонную ночь Эрнесто покоряет братьев Кастро точностью своего анализа социальных проблем. Только с приближением рассвета Фидель открывает ему свой план снарядить яхту на Кубу. Еще в Гватемале Ильда и Эрнесто узнали, что Фидель был в Колумбии и хотел как студенческий лидер бороться вместе с народом, когда убили президента Гайетана.
Эрнесто вступает в Движение 26 июля. Отныне он Че. Наступает день, и в момент расставания традиционное объятие скрепляет их дружбу. Че чувствует себя уже кубинцем. Его снедает желание тут же отправиться освобождать остров. Фидель разбудил воображение. Тот боролся с оружием в руках, сидел в тюрьме, у него более богатый революционный опыт, нежели у Эрнесто.
— Фидель, — высказывает он своей подруге, — великий политический руководитель нового стиля, скромный, который знает, куда он хочет идти, человек необычайной стойкости.
Фидель регулярно приходит обедать к Эрнесто и Ильде. Они встречаются по ночам, опасаясь ищеек кубинского диктатора Батисты. Однажды разговор касается плана морского вторжения. Ильда охвачена страстным желанием вмешаться не только в разговор, но и в саму экспедицию. В страшном возбуждении просит Фиделя взять ее с собой. Но она носит ребенка Че и это не подлежит обсуждению. Ильде никогда не стать единственной женщиной, участвующей во вторжении.
Разговор приобретает более четкие формы. Время отправления, путь, швартовка… Однажды ночью, после того как Фидель уже ушел, новоиспеченные революционеры болтают друг с другом:
— Что ты думаешь об этом безумном предприятии кубинцев захватить вооруженный до зубов остров? — спрашивает Эрнесто.
Ильда понимает, он хочет знать, как она смотрит на его возможное участие. Они все еще не женаты.
— Само собой, это безумие! Но нужно там быть…
— Я тоже так думаю. Только хочу знать твое мнение. Я решил стать членом экспедиции. Только сначала займусь физической подготовкой. Хочу отправиться с ними как врач.
Ни на секунду у Эрнесто не появилось и тени сомнения, когда Фидель ему это предложил, — да! При одном условии: остаться свободным бродячим революционером после победы Кубинской революции. Если победа будет… Он знает, риск огромен, а также его отъезд разлучит их с Ильдой на неопределенное время, может быть, навсегда. И, возможно, он никогда не увидит своего ребенка. Но на первом месте задача «помогать Кубинской революции». Ильда, вдохновительница, муза, его поняла.
В письме, которое адресовано сразу и матери и отцу, он пишет: «Этот Мехико, негостеприимный и суровый, не принес мне вреда, несмотря ни на что. С выходом в свет многочисленных статей, более или менее приемлемых (которые я подписываю своим овеянным славой именем), формируется серия идей и стремлений, которые существовали лишь в туманной глубине моего черепа. Я все еще лелею надежду стать физиком. Но, видимо, это только мечты, и у меня есть другие способы применения личного честолюбия».
Так как империализм свирепствует по всей Латинской Америке, Фидель Кастро надеется, в полном единодушии с Эрнесто, — кубинская борьба — часть борьбы на континенте, как это уже поняли и показали Боливар и Марти. Поэтому в 1953–1955 годы Мексику сотрясали отголоски происходящего на Кубе. Уже противостоят друг другу два течения: одно — официальное, близкое к Батисте, другое — народное, примкнувшее к оппозиции Кастро. Даже в Соединенных Штатах колеблются: на кого делать ставку? На Батисту, излишества которого превзошли все, или на Кастро, с которым можно договориться, и не такого гурмана, как действующий диктатор? Кроме того, в июле 1955 года политическая ситуация в Аргентине, попытка военного государственного переворота, организованного морским флотом и частью населения, погружает Эрнесто в бездну раздумий. Он чувствует, что вырисовывается неизбежность падения Перона и сближение с Соединенными Штатами.
Но сейчас он концентрирует свою энергию на Кубе. Нужно быть в хорошей физической форме, для того чтобы без страха встретить битву, трудную и опасную жизнь в Сьерра-Маэстре, горах на востоке Кубы, откуда Фидель предполагал начать вторжение. Программа тренировок будущих герильеро все более интенсивная и жесткая. Они занимаются борьбой под руководством мужа Марии Антонии, и это очень пригодится для рукопашного боя. А также волейбол и баскетбол, развивающий подвижность, координацию движений, дыхание, выносливость. И трудные соревнования в гребле с многочисленными лодками фиделистов на озере Чапультепек. Эрнесто проводит свободное время, лазая по Попокатепетлю или Истаксиуатлю, высотой более пяти тысяч метров, где удовлетворяет свою страсть к горам, тренируя колени для камней Сьерра-Маэстры.
К жене он возвращается утомленный сумасшедшими днями, которые включают, помимо подготовки, работу в госпитале, научные изыскания, сочинения политического журналиста или о доколумбовском мире. Он спит пять часов в сутки. Время нескончаемых разговоров с Ильдой, когда они разрушают мир, чтобы его переделать, прекрасное время любви и романтики на двоих основательно уменьшилось. Все меньше его жизнь принадлежит ему. Все больше он отдает ее Революции.
8 августа Фидель Кастро Рус пишет Манифест № 1 народу Кубы от имени Движения 26 июля. Там он рассуждает об аграрной реформе, возвращается к своим первым публикациям, появившимся под заголовком «История меня оправдает!». Он, как щитом, прикрывается именем Хосе Марти, но все же воздерживается от прямой критики Соединенных Штатов, которые хочет использовать. Начиная с Манифеста № 1, он не прекратит бомбардировать Кубу приказами и посланиями, несмотря на протесты студенческой Директории, высказанные из осторожности.
18 августа в полдень в поселке Тепосотлан Эрнесто и Ильда наконец женятся. Че хотел, чтобы Фидель стал его свидетелем, но по соображениям безопасности тот отказался. На самой церемонии все же присутствуют Рауль Кастро и Хесус Монтане, еще одно громкое имя Революции.
Свадьба происходит в Мехико. К гостям присоединяется Фидель, который прибывает вовремя, чтобы отведать душистого жаркого, приготовленного Эрнесто, и выпить мескаля из той самой бутылки, в которой вымачивают гусениц.
Фидель обещает провести следующий вечер у печи и приготовить спагетти с дарами моря, блюдо, от которого сам без ума. Он его приготовил 26 июля по случаю второй годовщины атаки Монкады. Манифестация происходит в этот день в парке Чапультепек, у подножия памятника Хосе Марти. Однако собрание скромное, так как кубинцы стремятся не привлекать внимания мексиканской полиции, ни тем более шпиков Батисты. Над столом поднимается дымок от спагетти, а Фидель, вспоминая о Монкаде, решает обнародовать свою пламенную речь «История меня оправдает!».
На следующий день 19 августа, чтобы достать денег на оружие, Фидель едет в Соединенные Штаты к кубинцам, которые пересекли Мексиканский залив. Он будет направлять свою корреспонденцию к Гевара, улица Неаполя, 40, на имя синьорины Ильды. В его планы входит мобилизовать кубинцев, которые по экономическим причинам или из-за неприязни к Батисте укрылись на севере. 30 октября 1955 года в отеле Палм-Гарден в Нью-Йорке собираются три группы оппозиции, действующей в Соединенных Штатах, восемьсот человек, перед которыми бывший адвокат бросает свое историческое:
— В 1956 году свобода или смерть!
В Майами кубинский экс-президент Прио окажется одним из самых щедрых, ведь Батиста их общий враг.
Конец 1955 года отмечен падением Перона в Аргентине. Че констатирует, что история Арбенса повторяется. Он пишет матери: «Падение Перона меня очень волнует. Не из-за него, а из-за того, что он представлял в глазах всей Америки. С ним Аргентина играла для нас, являющихся врагами севера, роль паладина наших мыслей. Коммунистическая партия исчезнет со временем. Нужно будет подумать о настоящей борьбе».
В ноябре этого же года, когда у Ильда заметно округляется живот, семейство Гевара решает воспользоваться хорошей погодой. В Юкатане, на Папалоапан и Паленке у майя они рассматривают храмы, пирамиды, стелы. Но влажный климат Паленки оказывается вредным для Эрнесто. Астма просыпается и портит им жизнь. Как обычно, он лечит себя сам.
В порту Вера-Крус, проголодавшись, они находят харчевню и оседают там. Любуются великолепием храмов, когда из-за соседнего столика, где шумят моряки, поднимается капитан. Он приближается к Геваре с кружкой пива и неожиданно произносит:
— Я пью за тебя и английскую королеву!
На что непрошеный любитель выпить получает ответ, такой же быстрый, как и остроумный:
— Все за меня, ни глотка за королеву!
Озадаченный, потрясенный моряк возвращается на свое место и все время повторяет:
— Я пью за королеву!
Че с гримасой ярости хватает моряка за воротник, приподнимает и возвращает на место под ошеломленные взгляды его товарищей:
— Я повторяю: все за меня, ни глотка за королеву!
Создается впечатление, что Че хочет познакомиться с морскими прелестями довольно основательно, потому что эта половина медового месяца заканчивается в Мокамбо, на корабле, где циклон чуть не вызвал у Ильды преждевременные роды. После приступа астмы, восхождения к храмам и циклона молодая жена возвращается в Мехико со вздохом облегчения.
Эрнесто пишет тете Беатрис: «Скоро я жду маленького Владимира Эрнесто. Конечно, жду его я, а моя жена будет его рожать. Эти последние дни так дождило, что мой плащ промок почти насквозь».
Ближе к концу года Эрнесто больше времени проводит с Фиделем и кубинцами. Подготовка усиливается, Эрнесто решает сбросить вес. Он хочет быть тонким как кинжал, чтобы участвовать в битвах. Хотя он едет врачом, но в нем глубоко укоренилось стремление драться. Он жертвует куском мяса, которое имел обыкновение съедать по утрам на завтрак, довольствуясь только сэндвичем в больнице, да кое-чем вечером. Скоро он напоминает хорошо тренированного десантника. В начале января Че пишет матери: «Продолжаю бегать по горам. Ребенок появится в последнюю неделю февраля. В конце марта я приму решение моей жизни». Эрнесто подготавливает ее к объявлению о вступлении в отряд революционного командира Фиделя Кастро Рус.
В начале февраля начинаются тренировки в стрельбе на полигоне Лос-Гамитос, пригород Мехико. Тут Эрнесто, привыкший в детстве стрелять из револьвера в Альта-Грасиа, демонстрирует точность и уверенность. Подготовка усиливается в такой степени, что Фидель находит недостаточным стенд в тире Лос-Гамитоса. Он отправляет своего друга, испанского генерала Альберто Байо, бывшего борца против Франко, помощника будущего героя Сиро Редондо, найти более просторное помещение, настоящее тренировочное поле. Только в 40 километрах от столицы ему улыбнулась удача в лице бывшего борца, который выступал против янки во времена Панчо Вильи. Немного обмана, — тот стремится продать ранчо, которым владеет неподалеку от города Чалко, — заставляя его думать, что они представляют богатого сальвадорского землевладельца, и предлагают ему привезти сюда человек пятьдесят рабочих, чтобы предварительно отремонтировать владение, — рабочих, которые есть именно они, будущие герильеро. Так Фидель получил возможность платить чисто символическую арендную плату: восемь долларов в месяц.
Здесь Че получает свою первую должность — начальник медслужбы. В дневнике он запишет: «Видя, как дела принимают организованный оборот, я впервые понял, что у нас есть возможность удачи. То, в чем я до сих пор слишком сомневался, когда был взят на службу командиром повстанцев, с которыми я поддерживаю дружеские отношения, было основано на приключенческих романах и нашем общем убеждении, что дело стоит того, чтобы умереть на чужом берегу за чистейший идеал».
У генерала Байо люди валятся с ног после марш-бросков днем и ночью. Че играет в шахматы с этим старым воякой, который написал «Шторм в Карибском море», одну из его любимых книг. Эрнесто сам сочиняет «эпические» поэмы. Вот одна из них:
Глава X
ИЛЬДИТА
Это не мальчик.
Владимир Эрнесто уступил место Ильде Беатрис, которую родители станут называть Ильдитой. Она появится на свет 15 февраля 1956 года в английском санатории Сиудад-Мехико, под знаком Водолея, на неделю раньше срока. Отец называет ее самым нежным лепестком любви и сочиняет шутливую поэму в ее часть:
«Несешь ты в себе крепкие жилы и даны они Аргентиной, Анды тебе подарили стать и осанку, достойные самых прекрасных. Чудная смуглая кожа твоя — знак наследия предков в Перу, в танце закружишься — с истинной грацией Мексики».
И разговора не может быть, чтобы отправить ребенка в переполненную комнату на улице Неаполя. Гевары спешат снять маленькую квартирку на первом этаже, выходящую на улицу. Когда обе Ильды возвращаются в семейное гнездо после короткого пребывания в клинике, приехавший Фидель встречает их такими словами:
— Эта девочка будет расти на Кубе.
И Эрнесто пишет матери: «Моя коммунистическая душа поет: наша толстощекая малютка — точная копия Мао Цзэдуна!»
Во вторую неделю мая Эрнесто отправляется в лагерь Чалко. Дело важное, надо больше узнать об условиях погрузки. Через два дня после его отъезда задержан Фидель Кастро Рус с четырьмя другими кубинцами. Просрочено разрешение на жительство. Арест, широко обсуждаемый в прессе, является результатом совместных усилий мексиканской полиции, североамериканской ФБР и шпиков Батисты. Умело сотканная паутина.
Фидель не имел постоянного места жительства, как и не будет иметь после революции в Гаване. Он был задержан прямо на улице 20 июня 1956 года. Полиция прикрылась Рамиро Вальдесом и Универсо Санчесом, которых она только что схватила, как живым щитом. Следовательно, дело обошлось без перестрелки. К этому аресту добавляется арест пятнадцати других мятежников. Все отведены на улицу Мигель-Шульц, в тюрьму Министерства внутренних дел. Рауль Кастро ускользнул от них.
Оказалось, что мексиканское правительство после некоторых колебаний согласилось на требование Батисты уничтожить подпольную сеть Движения 26 июля. Так как Гавана настаивает на выдаче заключенных, речь идет об очень быстрых действиях. Письмо Прио из Майами адресовано президенту Мексики Руису Кортинесу. Со своей стороны бывшие коллеги Фиделя, адвокаты, оказывают давление на того же Кортинеса при посредничестве бывшего президента Лacapo Карденаса, последнего из настоящих революционеров, чтобы были выпущены эти защитники свободы.
Узнав о заключении Кастро в тюрьму, Ильда не теряет ни минуты: она относит все компрометирующие записи к своей подруге донье Лауре, где они будут в безопасности. И правильно делает. На следующий день два полицейских в штатском появляются в доме Гевара:
— Вы Ильда Гадеа?
— Нет, я Ильда Гадеа Гевара.
— Вы получаете корреспонденцию?
— Да, конечно, от моей семьи из Перу.
— Вас спрашивают не об этом. Не получаете ли вы телеграмм из других стран?
— Нет.
— Следуйте за нами. Мы хотим убедиться, что вы не знаете ничего о телеграмме, которая вас компрометирует.
— У меня девочка четырех месяцев, я кормлю грудью, и мне нельзя оставлять ее одну.
— Хорошо! Оставайтесь, но не выходите из дому, мы вам сообщим.
Как только они ушли, Ильда отправляется к своему парикмахеру. Не для того, чтобы стричься, а проверить, не следят ли за ней. Через час она в баре, где обычно проводят время кубинцы. Здесь встречает Креспо, одного из будущих членов экспедиции.
Во второй половине дня оба полицейских возвращаются и на этот раз не колеблются. Они забирают и мать и дочь в Управление департаментом федеральной полиции. Тут ей показывают телеграмму с Кубы, содержавшую довольно туманный смысл: Кто-то приедет с визитом к Алехандро. Ильда не знает военного имени Фиделя. Она не обманывает, утверждая, что это послание адресовано не ей. Сыпятся вопросы:
— Кто с вами живет в квартире 40, по улице Неаполя?
— Мой муж, доктор Эрнесто Гевара.
— Где он?
— В Вера-Крус.
— Где в Вера-Крус?
— В отеле. Вы можете поискать.
— Ездили ли вы вместе в Вера-Крус?
— Да, на экскурсию.
— И что он там делает?
— Исследования по аллергии. Это его специальность. Проверьте в центральной больнице.
Смена комнаты, допрос продолжается в темноте.
— Принимаете ли вы американцев из Центральной Америки?
— Нет, только перуанцев.
— Ориентированы ли вы политически?
— Да, я апристка, движение Апра в Перу. Но к чему эти вопросы? Я требую адвоката!
Полицейские заканчивают тем, что выпускают ее с ребенком, требуя подписать декларацию. Она считает себя свободной. Но это не так: два полицейских, которые ее сопровождают, все те же, устраиваются на софе в столовой. По очереди они дежурят у окна.
— Когда ваш муж должен вернуться?
— В конце недели.
Ильда надеется, что Креспо сможет действовать. Ей не спится, не дает страх, как бы не появился Эрнесто.
В семь часов полицейские объявляют ей:
— Все, уходим. Да, да, возьмите малютку…
Третий допрос начинается с психологической обработки:
— Вы знаете, мы прекрасно можем держать вас годы…
Затем очень быстро переходят к вопросам, которые по-настоящему интересуют полицейских:
— Имел ли доктор Гевара отношения с русскими со времени, когда он был в Гватемале?
— Никогда не слышала об этом.
Они хотят знать, откуда приходят деньги, которые позволяют супругам жить и ездить по стране.
— У меня хорошая зарплата в Международной организации здравоохранения, и муж зарабатывает на жизнь в больнице.
В тюрьму департамента федеральное полиции облава собрала многих людей: кроме Фиделя и его людей, среди которых Рамиро Вальдес и Универсо Санчес, тут и Мария Антония, две Ильды и Патохо. Узнав об Ильде с малюткой, Фидель использует все влияние, которым располагает, чтобы их нормально кормили. Он настаивает перед начальством тюрьмы, чтобы «перуанская дама, которая замужем за аргентинским врачом», была освобождена. Фидель тогда пишет о встрече с Эрнесто: «Он из тех людей, которые немедленно вызывают симпатию благодаря простоте, характеру, спокойствию, а также индивидуальности и оригинальности».
В это время Че тренируется на ранчо Санта-Роса. Как бешеный. Он завоевал расположение и дружбу всех драчливостью, волей и выносливостью. 24 июня 1956 года, через десять дней после его двадцативосьмилетия, полиция ночью окружает ранчо, о существовании и деятельности которого она недавно узнала. Дело пахнет порохом, но Фидель, привезенный из тюрьмы, чтобы предотвратить бойню, вовремя вмешивается:
— Мы будем драться на Кубе, не здесь, — кричит он.
Потом требует от своих людей, которых около тридцати, среди них Че, сдаться без пролития крови. Все заключены в тюрьму, секретные документы захвачены. Настает очередь Эрнесто пройти допрос. В темноте.
— Ты знаешь, что твои жена и дочь здесь, у нас. Если ты не заговоришь, пытать будем их.
Че невозмутим. Он дает короткие, лаконичные ответы.
— Встречали ли вы людей из Советского Союза?
— Нет.
— Никогда?
— Никогда.
Эрнесто заинтригован личностью в тени, которая время от времени шепчет что-то по-английски полицейским, задающим ему вопросы. «Это агент ФБР или ЦРУ, — думает он. — Несомненно, что эти люди особенно заинтересованы узнать, существует ли коммунистическое влияние на деятельность кубинцев…» После допроса, который ни к чему не привел, Эрнесто получает свидание с гватемальцем Альфонсо Бауэром Паисом, который хочет освободить его с помощью Улиса Пти-Мюра, друга его отца. Тот настаивает на обращении к адвокату. Ильда знает, что ее муж откажется от такого вмешательства. В свою очередь Фидель желает, чтобы Эрнесто сам выпутывался: он аргентинец, и то, что замышляется, прямо его не касается. Но Че упорствует:
— Я связан судьбой с кубинцами и останусь с ними.
Как раз сейчас Эрнесто узнает, что Кастро имеет важные политические связи в Мехико. Чтобы Движение 26 июля выжило, Фидель поддерживает контакт с левыми партиями — от МРОТ, резиденция которой раньше находилась в Мехико, до марксистских групп.
Из тюрьмы, где он начал голодовку, Че пишет матери: «Я не Христос и не филантроп. Я полная противоположность Христу, а филантропия, мне кажется, ничто по сравнению с вещами, в которые я верю. Я буду бороться всем доступным мне оружием, вместо того чтобы позволить распять себя на кресте или на чем угодно другом».