СОСТАВ КОЛОННЫ

Штаб

Верховный комендант Фидель Кастро Рус

Начальник штаба Капитан Хуан Мануэль Маркес и капитан Фаустино Перес

Начальник-интендант Пабло Диас

Адъютанты Феликс Эльмуса и Армандо Юо

Начальник медслужбы Лейтенант Эрнесто Гевара

Делопроизводители штаба Капитан Антонио Лопес, лейтенант Хесус Рейс, лейтенант Кандидо Гонсалес

Другие члены: Онелио Пино, Роберто Роке, Хесус Монтане, Марио Идальго, Сесар Гомес, Роландо Мойя

Колонна подразделяется на 3 отряда по 22 человека в каждом, во главе их стоят:

Первый отряд — Капитан Хосе Смит Сомас

Центральный отряд — Капитан Хуан Альмейда Боске

Отряд тыла — Капитан Рауль Кастро Рус

Каждый отряд состоит из трех отделений, во главе которых стоит лейтенант.

Командиры отделений

Первого отряда — Горацио Родригес, Хосе Понсе Диас, Хосе Рамон Мартинес

Второго отряда — Фернандо Санчес Амайя, Артуро Шомон, Норберто Колладо

Третьего отряда Джино Донне, Хулио Диас, Рене Бедия

Бойцы отрядов

Эваристо Монтес де Ока

Эстебан Сотолонго

Андрес Люхан

Хосе Фуэнтес

Пабло Уртадо

Эмилио Арбентоса

Луис Креспо

Рафаэль Чао

Эрнесто Фернандес

Армандо Местре

Мигель Кабаньяс

Эдуардо Рейес

Мигель Саавадра

Педро Сотто

Арсенио Гарсиа

Исраэль Кабрера

Умберто Ламоте

Сантьяго Ирсель

Энрике Куэлес

Марио Чанес

Мануэль Эчевариа

Франсиско Гонсалес

Марио Фуэнтес

Ноэлио Капоте

Рауль Суарес

Габриэль Гиль

Луис Арко

Гильен Селайа

Каликсто Гарсиа

Каликсто Моралес

Рейнальдо Бенитес

Рене Родригес

Карлос Бермудес

Антонио Дарио Лопес

Оскар Родригес

Камило Сиенфуэгос

Гильберто Гарсиа

Рене Рейне

Хайне Коста

Норберто Годой

Энрике Камара

Рауль Диас

Армандо Родригес

Хесус Гомес

Франсиско Чикола

Универсо Санчес

Эфигенио Амейхейрас

Рамиро Вальдес

Давид Ройо

Арнальдо Перес

Сиро Редондо

Роландо Сантана

Рамон Мехия

 

Глава XI

ВРАЧ НА БОРТУ

При отсутствии серьезных пунктов обвинения и благодаря вмешательству тех, кто его поддерживает, 24 июля 1956 года Фидель Кастро освобождается и добивается восстановления своих прав. Эрнесто Гевара остается за решеткой, как и Каликсто Гарсия, вид на жительство которого тоже просрочен.

Прежде чем покинуть тюрьму, Фидель разговаривает с Че, который уговаривает Фиделя отправляться на Кубу без него.

— Че, мы тебя подождем. Я сам займусь твоим освобождением, как только смогу, — не соглашается Фидель, который проводит свой первый вечер на свободе в доме семьи Гевара с доктором Фаустино Пересом (он станет одним из уцелевших в экспедиции).

Уже целый месяц Эрнесто под стражей. Он, убивая время, пишет письма, которые тайно переправляет своим. В ответ на послание отца он открывает родителям свою идею и глубинные причины присоединения к кубинскому делу:

«Некоторое время тому назад молодой кубинский лидер предложил войти в движение вооруженного освобождения его страны, и, конечно, я согласился. Мое будущее связано с кубинской революцией. С ней я одержу победу или умру. Если в ближайшее время не выйду из этой тюрьмы, то здесь и останусь. Ильда вернется в Перу, где новое правительство дает политическим амнистию. По разным причинам я сокращу мою корреспонденцию. К тому же мексиканская полиция имеет милую привычку перлюстрировать почту, так что пишите только о простых вещах… Рассматривайте эти строчки как прощание, отдающее пафосом, но очень искреннее. В жизни я все время искал свою правду, делая ложные шаги, и там, в дороге, и с девочкой, которая меня продолжает, я заложил крутой вираж. С этого момента не принимайте мою смерть как обман. У Хикмета: «Я принесу к могиле только грусть нескончаемой песни». Всех вас целую».

Ильда и дочь имеют право на два посещения в неделю. Ильдита садится на плечи к отцу, и они делают круг по внутреннему двору. Баскетбольный щит позволяет ему поддерживать форму. Мысли о жене и ребенке не мешают думать о грядущем отъезде. Он уже представляет, как плывет к Кубе…

Наконец Фидель находит некоторую возможность: он достает для Че и Каликсто право убежища в Сальвадоре. При помощи кругленькой суммы он купил расположение потерявшего совесть чиновника. После Альберто Байо должен отвезти их в Гватемалу, где они временно затеряются. На самом же деле, выйдя из тюрьмы через неделю после Фиделя, Эрнесто тайно остается в Мексике. До отъезда 1 августа он успевает отпраздновать полгода Ильды.

Через две недели появляется человек по имени Аль-дама. Он передает Ильде адрес отеля Куатль, где ее ждет сеньор Гонсалес. Имя — Эрнесто… При первой же возможности она спешит туда с дочкой, затем они много раз будут наведываться на этот знаменитый курорт Акапулько, где странная смесь североамериканцев, с полными карманами долларов, и мексиканцев, которые полностью их лишены. Здесь, в гостиничном номере, Эрнесто расстанется со своими Ильдитами. Не забыв прочитать «маленькому Мао» последнюю поэму в прозе:

«Я исходил дороги Америки. У народов майя в Гватемале искал Революцию. Там встретил подругу, которая повела меня по жизни. Мы хотели защитить эту маленькую страну от янки. Теперь и для меня пришел час борьбы, уже в другой маленькой стране, кусочке нашего континента, мы изгоним оттуда рабский труд и нищету. Как хочется построить лучший мир, в котором будешь жить ты».

Для Ильды, жены, у которой на глазах слезы счастья и печали, он добавляет:

— Чего тут плакать. Прежде нужно думать о деле. Возможно, я умру. Но ведь важна только Революция.

Ильда с дочерью вернется в Перу и там создаст комитет поддержки Движения 26 июля. Так же, как это сделает в Аргентине, а затем в Уругвае Эрнесто Гевара-отец. На Кубу она приедет в январе 1959 года, сразу же после Революции, и обнаружит, что Че живет с другой. Невыразимо тяжело ей. Но Революция и счастье их ребенка на первом плане. Они разведутся 22 мая 1959 года, оставшись друзьями. Ильда выйдет замуж за кубинского художника Мигеля Нун Чакона и умрет 11 февраля 1974 года от рака.

Широкая сеть мексиканской полиции расшатала Движение 26 июля. По-видимому, Батиста знает, что руководитель повстанцев Фидель Кастро Рус готовит нападение. С кубинской стороны готовы предотвратить любую попытку приближения к берегам. Поспешно оставленное ранчо Санта-Роса, конфискация оружейного запаса.

Больше нет времени для приготовлений, только действие. Фидель приобрел яхту, не первой молодости, но от которой в конце концов потребуется только одно усилие. Имя ей — Гранма (бабушка). Она куплена у североамериканца Роберта В. Эриксона, который впридачу к яхте расстается и с маленьким поместьем на берегу реки Тукспан, где произойдет погрузка. Это деревянная яхта, построенная в 1943 году. Она имеет размеры 13,25 м в длину и 4,79 м в ширину и движется при помощи двух дизельных моторов типа 6М4 с шестью цилиндрами. Четыре резервуара содержат восемь литров топлива. Расход 20 литров в час. «На ней можно перевозить до двадцати пяти человек», — утверждает хозяин, Чучу Рейес, единственный из фиделистов, который имеет некоторые познания в морской механике, ему поручено переоборудовать Гранму, чтобы она приняла около восьмидесяти человек — в три раза больше предусмотренной нагрузки.

Повстанцы до поры до времени рассредоточены по всей Мексике. Тридцать восемь человек осели на северо-востоке страны около поселка Абасоло. 21 ноября в связи с исчезновением двоих отъезд ускорен, боятся доноса. В Мехико найден предатель, он осужден и казнен Движением.

Автобусами, машинами, кораблем из Мехико, Вера-Крус, Халапа или Виктории добираются сподвижники Кастро до пункта погрузки. Всего их восемьдесят пять, на три человека больше по отношению к экстремальной возможности судна. Фидель решает — загружать менее тяжелых. При весе семьдесят килограммов и росте метр шестьдесят три Эрнесто может не опасаться. Ранним дождливым вечером члены экспедиции начинают загружать Гранму. По порядку — оружие, топливо, провизия и вода. Фидель, в черном плаще, наконец приказывает подняться на борт. Люди набиты как селедки. Среди них двадцать спасшихся после атаки Мон-кады и четверо некубинцы: итальянец Джино Доне, мексиканец Гильен, доминиканский пилот Рамон Мехия и аргентинец Эрнесто Гевара. Последний в качестве врача, но в звании лейтенанта.

В час тридцать минут утра 25 ноября 1956 года белая Гранма запускает моторы. Восемьдесят два бойца выглядят внушительно. Они в одежде цвета зеленых оливков, которая скоро станет известной на весь мир. Огни погашены, яхта спускается по реке к устью. Как корабль-призрак проскальзывает она мимо здания портовой администрации. Темная ночь и дождь ее союзники. Скоро пассажиры будут «свободными или убитыми», по словам Фиделя, воспроизведенным кубинской правительственной прессой.

На острове Куба Движение 26 июля организовало пристани для высадки во многих пунктах на юго-запад-ном побережье: Мансанильо, Кампечуела, Медиа-Луна, Никера и Пилон.

Нанятыми для этого крестьянами были установлены приемные устройства. Молодой руководитель Движения 26 июля поручил организацию встречи Селии Санчес Мандулей, ответственному лицу в Движении. Армия Батисты, со своей стороны, не бездействует: она передает береговой охране список прогулочных яхт для наблюдения. Среди названных Магдалена, Коринфия и Гранма. Самолеты С-47 и В-25 сменяют друг друга в полетах вдоль побережья: любая подозрительная швартовка должна быть замечена. Бдительность на западной части усилена отправкой в эту зону пехотных частей. 24 ноября, в то время как члены экспедиции перегруппируются в Тукспане, генерал Педро Родригес Авила отправляет артиллерийскую роту из военного ведомства Кабанья в Гаване в район острова, который впредь находится под усиленной охраной.

В тумане, который окутывает Гранму, Эрнесто вдруг хлопает себя по лбу: он забыл свои противоаллергические средства. Ингалятор и вентолин остались на причале в ящиках, которые посчитали не особенно важными. Он знает, что без лекарств его ждут мучительные моменты.

Лучи маяка мексиканского военно-морского флота рассеиваются. Судно достигает своей скорости плавания. Когда они входят в Мексиканский залив, ветры мешают хорошему ходу Гранмы. Они продвигаются на 7,2 узла, вместо предусмотренных 10. Не окажутся ли они завтра таким образом только на уровне маяка Триангулер, островка, расположенного около острова Юкатан? Крайне неспокойное море качает лодку, приводя сознание и желудок пассажиров в состояние, сходное с опьянением. Утром 29 ноября две мексиканские рыбацкие барки пересекаются с яхтой. Уже изготовлены противотанковые ружья, но рыбаки не проявляют интереса к этому судну, которое, должно быть, принадлежит какому-нибудь богатому американцу. 82 пассажира настороженно следят за их путем.

Гранма идет дальше в Карибское море, через канал Юкатана, неподалеку от кубинских берегов, расположенных к северу. Через пять дней плавания запас продовольствия сильно израсходован.

Тысяча апельсинов, сорок восемь банок сгущенки, шесть окороков, два ящика яиц, сто плиток шоколада и десять фунтов хлеба — почти ничего не осталось. Одежду, испачканную блевотиной, вызванной морской болезнью, стирают в соленой воде. В сером безмолвии гитара пробует поднять дух людей, играя знаменитую Гуантанамеру, но ощущение опасности не проходит. Вскоре приступ астмы сотрясает Эрнесто, и он не может снять его в тесном пространстве. К счастью, он не единственный врач на судне. Как только боль уходит, Че начинает ободрять голодных спутников.

Пройдены острова Большой Кайман и Малый Кайман. Гранма берет курс на Кубу. Время показаться берегу: нет питьевой воды, ни одного яйца, ни грамма пищи… а маяк Майо-Крус все не появляется. Заторопившись, впередсмотрящий Роберто Роке поскользнулся и упал в воду. Его чудесное выуживание занимает несколько минут, и кубинский берег, наконец, вырисовывается вдалеке.

На рассвете 2 декабря Гранма садится на мель в лагуне Белик на пляже Лас-Колорадас, недалеко от места, известного под названием Гуаканайабо, но намного южнее Никеро, там, где союзники их не ждут. Сверх того, яхта сильно увязла в тине, они вынуждены оставить тяжелое вооружение. Наступающий день фиделисты встречают с оружием в зубах и узлами на головах в мангровнике (лес из переплетенных ветвей), где им с огромным трудом удается держаться на ногах. Это настоящий ад из москитов, гниющих лиан и острых листьев. Когда, наконец, земля становится твердой, оказывается, что восемь человек не откликаются на зов, заплутав в месиве.

Заказанные книги куплены. Издательство «Разглашение». Эта телеграмма Кастро, отправленная Артуро Дюку де Эстраде для Франка Пайса в Сантьяго прямо перед отплытием, должна была предупредить, что Гранма причалит через пять дней. На самом деле, из-за непогоды, излишка груза и отсутствия опыта у экипажа кошмар продолжался семь дней и шесть часов. Устав ждать и не желая привлекать внимание, бойцы Движения отошли на свои базы и никто не ждал фиделистов, особенно в том гнилом углу, где они имели несчастье причалить.

«Это была не выгрузка, — скажет Эрнесто, — это было кораблекрушение».

Регулярная армия не теряет зря время. Гранма обнаружена рыбаком, который поспешил уведомить власти. Уже готовят пулеметы. К счастью, герильеро далеко, но от этого они не стали менее заметны. По острову начинает распространяться слух, что высадилось более двухсот человек под руководством Фиделя Кастро.

Первые встречи с крестьянами проходят хорошо. Один из них, Перес Росабаль, приводит фиделистов в свою хижину и дает им поесть. Их семьдесят четыре — Хуан Мануэль Маркес и еще семь сподвижников все еще не найдены. Пока они поглощают пищу, слышат взрывы, идущие от кораблей береговой охраны и самолетов, которые стреляют над мангровником Лас-Колорадас. Колонна тотчас же трогается с места по направлению к Сьерра-Маэстре, в тыл. К полуночи она достигает Эль Ранчон. Крестьянин оказался замечательным проводником: он покидает своих новых товарищей, указав им, какой дорогой идти.

 

Глава XII

АЛЕГРИА-ДЕЛЬ-ПИО, ВЫБОР

Хотя штаб-квартира Франка Пайса уже предупреждена крестьянином, бойцы все еще идут сами по себе. Ночь с 3 на 4 декабря они проводят на вершине холма Троча. О сне не может быть и речи.

Продвигаясь вслепую, фиделисты не очень доверяют некоему Тато Вега, проводнику. Когда Вега исчезает, никто не сомневается, что он отправился с доносом к врагу. Во вторник, 4-го, начинающие барбудос, с только-только проклюнувшимися бородами, продвигаются на восток до Агуа-Фина, где какой-то торговец предлагает им ящик колбасы. Горы Сьерра-Маэстра на горизонте, Фидель предпочитает двигаться по ночам. Они пересекают границу хозяйства Пилон и подкрепляются кусочками сахарного тростника во владениях самого богатого землевладельца Кубы Хулио Лобо.

5 декабря на рассвете уставшая колонна останавливается около камышовых зарослей Алегриа-дель-Пио, на территории муниципалитета Никеро, что на отроге горного хребта Кабо-Крус. Люди отдыхают в ложном спокойствии, ведь крестьянин Тато Вега явно расскажет солдатам Батисты о их появлении. Проводник Лауреано Ноа-Янг, также принятый в армию, успешно его заменяет. Фиделисты не обращают особого внимания на надоедливые полеты небольших самолетов. Они преспокойно уплетают маисовые галеты, когда их внимание привлекает звук заряжаемого ружья. Нападение!

В 16 часов 15 минут пулеметы капитана Хуана Морено Браво, командира 3-й роты 1-го артиллерийского батальона береговой охраны, начинают изрыгать пули. Рассыпавшись как зайцы, повстанцы укрываются в зарослях сахарного тростника. Эрнесто получает двойное крещение — огнем и кровью. Он записывает в своем дневнике:

«Маленькие самолеты кружили над нашими головами. Некоторые из нас отошли нарезать тростника. Что касается меня, то я беседовал с Хесусом Монтане, сидя у дерева, когда обрушился ураган пуль. Мое ружье не из лучших. Я и хотел, чтобы оно было таким: после приступа астмы во время плавания, я чувствовал себя физически ослабленным и поэтому подумал, что хорошее оружие должно быть у людей, полностью владеющих своими силами.

Фидель напрасно пытается перегруппироваться в тростниковых зарослях. Рядом со мной во все лопатки удирает соратник, бросивший два ящика: один с патронами, другой с медикаментами. Вопя, я указываю ему на них. Он отвечает, что сейчас не время ими заниматься. Невозможно унести все вместе, передо мной выбор: медикаменты или боеприпасы? Кто я? Врач или революционер? Я выбираю ящик с боеприпасами. Очередь заставляет меня остановиться. Я чувствую сильный удар в грудь и жжение в боку. Около меня товарищ Арбентоса, из носа и рта идет кровь. Он кричит мне что-то вроде: «Меня убили…» В этот момент я подумал о способе красиво умереть. Вспомнил рассказ Джека Лондона. События происходят на Аляске, где герой, чувствуя, что замерзает, решает закончить свою жизнь достойно, прислонившись к дереву… Вдруг слышится голос: «Мы пропали, нужно сдаваться». И Ка-мило Сиенфуэгос превосходно отвечает: «Здесь никто не сдается, дорогой!» Слова, которые огнем запечатлелись в памяти Че. Сиенфуэгос останется для него навсегда «сеньор Авангард».

Капитан Хуан Альмейда Боске тащит раненого из этого жуткого места, подбадривая его голосом и жестами. Паника, о ней никто не расскажет лучше, чем сам Гевара:

«Военные продолжают стрелять по нам, спрятавшимся за тощими стеблями сахарного тростника, как будто за деревьями. Раненые зовут на помощь, страшная какофония. Другие, в ужасе потеряв разум, прикладывали палец к губам, моля о тишине среди треска картечи. Затем страшная догадка: «Они подожгли тростник!»

За вожаком Альмейдой ползут семеро, один из которых Гевара, скорее мертвый, чем живой. Кровь хлещет, он всеми силами старается не потерять сознания. Экипаж Гранмы разнесен вдребезги. Ущерб огромен. Революция дорого платит за право ступить на землю, которую нужно освободить. Три человека убиты в начале атаки. Уцелевшие представляют собой четырнадцать маленьких групп. Шесть из них стараются не встретиться с врагом.

Итог ужасающий: двадцать один фиделист взят в плен, многие уничтожены в последующие за атакой дни. Заместитель Фиделя Хуан Мануэль Маркес схвачен и казнен. Хесус Монтане арестован, заключен в тюрьму в Гаване, так же, как и двадцать его соратников. Другие растворяются в гражданской жизни, некоторые из них позднее вернутся на службу Революции.

Утром, когда уцелевшие блуждали под открытым небом, Че понимает, что рана его менее опасна, чем он думал. Его друг Нико Лопес менее удачлив. Он оказался жертвой предательства крестьянина Маноло Капитана, который его и еще трех барбудос отвел в барак. Выходя оттуда, они попадают под огонь. Смит и Кабанас падают раненые, Ройо ныряет за дорогу, Нико Лопес — он первым в группе назвал Эрнесто Че — попробует вернуться в бойо (хижина без окон из ветвей тростника и соломы), но попадает в плен, и его казнят через несколько часов. Эти первые несколько недель на кубинской земле фиделисты, представленные народу как лютые звери без стыда и совести, будут с готовностью выдаваться крестьянами. Но время уже работает на них…

Позднее в Аргентине семья Гевара получит конверт, отправленный из Мансанильо на Кубе и содержащий листок, подписанный Тете, первое прозвище Эрнесто. Несколько слов: «Дорогие предки, все к лучшему. Я потерял две, остается еще пять». Он намекает на поверие, что у кошки семь жизней. Хороший способ дать им понять, что столкнулся с наихудшим.

Молва о разгроме прокатилась по горам и долинам провинции Байамо, расположенной в каких-то восьмистах километрах от Гаваны — там, где Сьерра-Маэстра станет скоро сценой великого театра Революции.

Сьерра-Маэстра — горный массив, протяженностью сто тридцать километров и около пятидесяти в ширину. Он делится на две части: на западе Сьерра-Туркино и на востоке Сьерра-Гран-Педра. Около двух тысяч метров высотой, с вершиной, скрывшейся в облаках. Пик Тур-кино возвышается над грандиозным и тревожащим пейзажем. Внизу угадывается бездонная пропасть, владение акул. Крабы и черепахи населяют заболоченные места. Ослиные тропы вьются по утрамбованной земле, усеянной «собачьими клыками», название, данное камням, которые здорово калечат ноги. На склонах пальмовые, кокосовые, кактусовые и манговые леса. Козы, немного свиней, совсем мало коров.

Цивилизация здесь — только смутное обещание. Ни школы, ни медпункта в этом районе, театре исторических военных действий между кубинскими патриотами и испанской армией. В феврале 1874 года в Сан-Лоренцо Карлос Мануэль де Сеспедес бросил фразу, ставшую знаменитой: «Нас только двенадцать, но этого достаточно, чтобы сделать Кубу свободной», руководитель восстания, который объявил «десятилетнюю войну», Сеспедес считается у кубинцев отцом нации, а Сьерра-Маэстра — колыбелью Революции.

23 декабря 1956 года, вечером, Фидель Кастро пройдет здесь исторической тропой. Рядом с ним будет не одиннадцать человек, а девятнадцать — все, кого удалось собрать. Двадцать пиротехников духом готовы зажечь огонь в сознании крестьян. Против них — современная армия в сорок тысяч солдат.

В тот момент никто не знает, где находится Фидель. Разделенный со своим шефом и другом, Че Гевара в Сьерра-Маэстре пишет трудный путь своей судьбы в компании с Хуаном Альмейдой, Рамиро Вальдесом, Рафаэлем Чао, Рейнальдо Бенитесом, Камило Сиенфуэгосом, Франсиско Гонсалесом и Пабло Уртадо.

Пища — ежедневная проблема. В течение недели маленькому отряду почти нечего есть. Эрнесто с удивлением видит, как Камило Сиенфуэгос поглощает сырых крабов на маленьком пляже, где они купаются вечером 7 декабря, снимая боль в ногах, порезанных камнями, такими острыми, что прорезают ботинки и вонзаются в ноги. Шутник Камило с тонким и хитрым умом, который напоминает его дорогого Альберто Гранадо, без сомнения, становится его лучшим компаньоном в Сьерра-Маэстре.

Однажды с двумя товарищами отправившись на поиски пищи, они сталкиваются со странной личностью, еще более бородатой, чем они, — проповедником Аргелио Росабалем, адвентистом 7-го дня. Сборщик сахарного тростника в течение недели и пастор по воскресеньям, этот худой пятидесятилетний человек, сошедший с картин Эль Греко, слышал, как верующие после мессы говорили о резне в Алегриадель-Пио. Он выступает адвокатом новых конкистадоров, советуя прихожанам помогать этим людям, о которых он думает, что «есть хорошие среди них», или по меньшей мере, если они боятся их принимать, предупредить его об их приходе. Узнав, что маленькая группа ищет убежища, он берет четверых в свою хижину, а остальных помещает у своих соратников-адвентистов. Таким образом, Че оказывается одним из приглашенных этого высушенного потомка кастильцев. Когда последний начинает молитву о душе, им ничего не остается, как присоединиться к нему. Возможно, это единственный случай в жизни Че, когда он преклонил колени.

Все чаще слышит он имя Селия, третья Селия, которая после матери и сестры будет играть значительную роль в его жизни. Селия Санчес, о ней ему говорит Альмейда. Дочь врача, она живет в Мансанильо, на берегу залива, около места, где они оставили Грамму. Интересующаяся политикой, эта молодая незамужняя брюнетка встретила руководителей ортодоксальной партии в Гаване после переворота Батисты в 1952 году. Затем установила связь с Движением 26 июля и продолжает дело Франка Пайса, действуя на востоке. Скоро она становится одной из значимых личностей Революции, затем правой рукой Фиделя, у которого станет руководить кабинетом, секретарем совета министров и секретарем Государственного совета. В Сьерре она имеет обыкновение носить в ухе белую бабочку — знак Революции. На манер гонцов прошлого века, которые использовали эту «белую бабочку», чтобы перевозить маленькие кодированные послания, приколотые к чашечке цветка и предназначенные воинам Карлоса Мануэля де Сеспедеса.

Быстро распространяется новость: Фидель Кастро мертв. Скоро весь мир в этом убежден настолько, что в середине декабря высокое командование армии выводит солидную часть своих соединений из сектора Сьер-ра-Маэстры, которое считает очищенным окончательно. В Буэнос-Айресе Селия Гевара и его близкие подавлены. Но на Кубе мать Фиделя и Рауля отказывается верить:

— Пустите меня в горы Никеро. Если они и правда, мертвы, как вы об этом говорите, я заберу то, что от них осталось.

Время идет, появляются сомнения. Не сомневается Селия Санчес. Душа Движения, она отправляет своих людей в горы. Благодаря одному из них, гуахиро Альфредо Гонсалесу, две группировки, руководимые соответственно Кастро и Гевара, соединяются в местечке Альто-Рехино.

Позади радости встречи, все успокаиваются. Барбудос переодеваются в принесенную им одежду и намечают новую стратегию герильи. Она состоит в том, чтобы опереться на крестьян и воевать в горах, там, откуда их никто не сможет вытеснить, в безопасности от налетов авиации. День ото дня Движение увеличивает численный состав, большей частью за счет крестьян. И тут не без сюрприза — пришедшие из Мансанильо приносят оружие, редкое явление в то время, в основном, охотничьи ружья…

В складке горы, в Силантро, в центре Маэстры барбудос встречают первый кубинский Новый год. По случаю праздника достаточно нескольких стаканов рома: не время пировать. Они располагаются на берегу реки Магдалены в пятидесяти километрах от места, где потерпела крушение Гранма. Вечером Эрнесто читает Гете и вообще держит при себе марксистские произведения, которые ему доставили из Мансанильо на спине осла.

Командиры Фидель, Рауль, Альмейда и приглашенный высказать свое мнение Эрнесто принимают решение атаковать соседнюю казарму в Ла-Плата, в устье реки того же названия на южном побережье провинции Ориенте. Конечно же, не через крепость! Но акция прельщает: не для поднятия ли духа маленькой группы, насчитывающей теперь сорок человек?!

Кубинская армия не бездействует. Сначала поверили, что все повстанцы мертвы. Но остается загадка: их тела не были найдены. Генералу Диасу Тамайо, командиру первого полка сельской гвардии, было поручено их найти, но вернулся он не солоно хлебавши. Уже ясно, что не все были уничтожены, и радио спешит сообщить новость. Военные вновь готовы атаковать, авиация увеличилась на шесть бомбардировщиков, взятых у Соединенных Штатов, способных перевозить каждый две тонны бомб. Они только усилили рвение барбудос.

— Чтобы нас рассмотреть в Сьерре, им нужны хорошие бинокли, — иронизирует Камило Сиенфуэгос.

Через месяц после трагедии в Алегриа-дель-Пио барбудос наносят ответный удар, атакуя казарму военно-морских сил в Ла-Плата. 14 января повстанцы преодолевают крутой участок, отделяющий их лагерь от берега моря, и занимают позицию. Перед атакой на военный пост список вооружения сводится к девяти ружьям с оптическим прицелом, пяти самозарядным ружьям военного образца, двум пулеметам Томпсона, двум ручным пулеметам и одному ружью шестнадцатого калибра — всего девятнадцать единиц.

На закате семнадцатилетннй крестьянин Дариэль Аларкон Рамирес в ужасе наблюдает за вооруженными людьми, вторгшимися на его клочок земли. Дариэль живет в местечке под названием Лос-Кабесос де Ла Плата, на берегу реки Ла-Плата, впадающей в море около порта под тем же названием, где находится казарма. Его отчим, Галлего, умер четыре года назад, и юноша сам занимается маленькой фермой. У него есть все: откормленные свиньи, много птицы, растет в изобилии маниока. Когда гости просят пожертвовать для них свинью, он не осмеливается отказать, полагая, что имеет дело со специальным взводом армии, и опасается, что они разорят его.

— Огромного борова, около ста килограммов, они сварили в чане, — вспоминает Дариэль. — Я ничего не понимал, говорил себе, что эти люди, хотя и в военной форме, должны были ими все же быть, потому что, казалось, невозможно, чтобы люди с оружием не принадлежали армии.

Один из них спрашивает, бывал ли он у врача, и Дариэль отвечает, что нет. Тогда человек смотрит ему в глаза и делает вывод, что у него хорошее здоровье.

— Это был Че…

15-го фиделисты уже видят солдатские бараки прямо на другом берегу реки. Эрнесто внимательно следит за передвижениями полуобнаженных людей, пилящих и перетаскивающих дрова. Мишени, по которым он будет стрелять, убивая своего первого врага. Уничтожая одного человека, в надежде позволить многим другим жить свободно. Он готов к этому со времени контрреволюции в Гватемале.

Барка, наполненная солдатами, везет смену. Два кавалериста взяты в плен. Их показания о внутренней жизни маленькой военной базы оказываются драгоценными. Они подтверждают, что повстанцам противостоит не более двадцати человек… Они извещают также о скором появлении управляющего, местного богача сеньора Лавити, Чико Осарио.

Вскоре прибывает огромный Чико Осарио, такой пьяный, что еле сидит на осле. Фиделист Универсо Санчес останавливает его:

— Пароль!

Ответ на пароль узнали у одного из кавалеристов.

С надменным и презрительным видом вперед выходит Фидель и представляется пьяному пустомеле как полковник лояльной армии, прибывший произвести расследование о причинах, по которым еще не все повстанцы ликвидированы. Он имеет в виду «этих собак, прибывших из Мексики». Чико-пьяница утверждает, что виноваты солдаты, которые нажираются как скоты, вместо того, чтобы стараться схватить «этих сыновей потаскухи». Икая, он вещает:

— Посмотрите на меня! Я своими руками убил двоих из этих бездельников-крестьян, и у меня не было никаких неприятностей. Спасибо, мой генерал Батиста!

Он продолжает хвастаться, что не раз колотил дремучих крестьян, а охранники не способны даже на это. Фидель подначивает его:

— Что бы ты сделал, если бы встретил Фиделя Кастро?

В ответ красноречивый жест, показывающий, как бы он его разрывал. Развлекая таким образом своего собеседника и его товарищей, головотяп не отдает отчета, что подписывает себе смертный приговор.

— Посмотри на эти ботинки! — заканчивает с ним разговор Фидель. — Они прибыли из Мексики. Как раз такие, которые носят эти сволочи с яхты…

Нужно избегать любого шума около казармы, и судьба Чико будет решена позднее. В ожидании он связан как огромный тюк. Приказ — не транжирить боеприпасы.

Сформированы четыре группы. Группа Камило окружит барак с крышей из листьев пальмы, который расположен рядом с основным зданием. Группы Фиделя, Че и Каликсто атакуют в центре. Рауль и его люди, поддержанные группой Альмейды, направят свое наступление на левый фланг.

17 января, два часа сорок минут. Когда подошли на расстояние пятидесяти метров, Фидель начинает военные действия автоматной очередью точно в момент, когда пуля отправляет Чико-пьянчужку в другой мир, где он сможет пить с Бахусом в свое удовольствие.

Атака наталкивается на жесткое сопротивление. С ручным пулеметом, сержант отвечает очередью каждый раз, как ему приказывают сдаваться. Можно использовать старую бразильскую гранату. В то время как Креспо и Че бросают ее, Рауль приводит в действие динамитный патрон, который оказывается лишь намоченной петардой. Ударные группы наступления Че и Креспо бьют открыто, чтобы поджечь ангар, где хранятся маис и кокосовые орехи. Пожар так пугает солдат, что они бросаются наутек. Сержант отступает. Победа!

Добыча — о! Сколько возможно после беспорядочного бегства из Алегриа-дель-Пио: восемь ружей, пулемет Томпсона н тысяча патронов. Еще горючее, ножи, патронташи, одежда и провизия. Потери охраны: два человека убиты, пятеро ранены и трое пленных. Ни единой царапины у нападавших. И даже новый рекрут: один из пленных переходит к повстанцам.

— Наше отношение к пленным противоположно отношению врага, — говорит Че. — Они приканчивают наших раненых и бросают своих. Со временем это отличие станет фактором нашего успеха.

Для него герилья может быть только чистой. Не убивают из удовольствия. Уважение к противнику проявляется также и после победы. Аргентинец начинает втолковывать свои понятия собратьям по оружию. Он объясняет им, что, с другой стороны, среди солдат, которые сражаются за Батисту, по существу, не все плохие.

Когда барбудос снова проходят через «имение» Дариэля, он уже узнал из устного радио «там-там Сьерры», что казарма Ла-Плата была взята захватчиками, высадившимися на пляже Лас-Колорадас.

— И надо же, как они свели счеты с этой сволочью, Чико Осарио. На этот раз не только с удовольствием, но и с гордостью, я ощипывал своих кур и помогал им варить рис и черную фасоль. Я выбрал свой лагерь.

25 марта молодой человек вступит в герилью, поскольку его байо сожгут солдаты Санчеса Москеры, которым донес, как это позже выяснится, Ефимио Герра.

— Крестьяне показали мне, где найти тех, кого сторонники Батисты называли бандитами. В Альто-Наранзаль, в десятке километров от моей фермочки, есть шахта, около которой Фидель расположил свою штаб-квартиру.

Че задавал мне вопросы о жизни крестьян. Правда, он говорил мало, много читал и сочинял.

Дариэль Аларкон Рамирес примет участие во взятии острова за станковым пулеметом полка под командованием Камило. Он окажется в числе кубинцев, которые отправятся вместе с Че в Конго в 1965 году. Наконец, под именем Бениньо он примет участие в боливийской кампании, станет одним из шести выживших. Сейчас живет в Гаване с женой и сыном.

 

Глава XIII

ВРАЧ — НАШ ПАРЕНЬ!

Влажные джунгли во власти сильных дождей между маем и октябрем, с инеем зимой, глубокими ущельями, где скрываются барбудос, вызывают приступы астмы у Че. И все же он наслаждается красотой района, интересуется историей местных народностей. Он открывает, что во время прохождения Христофора Колумба вдоль кубинских берегов в 1492 году здесь жили три большие индейские ветви: гуанахуатабейес, тайное и сибонейес. Сибонейес, наиболее известные, огромные троглодиты, которые выходили из своих пещер охотиться и ловить рыбу. Гуанахуатабейес менее известны, их следы почти исчезли. Тайное, с более высокой культурой, были стройны, прекрасно сложены для бега. Они били карибов, жестоких индейцев с соседних островов, и жили в этой западной части острова, где воплотится Революция. Че также узнает о перегоне черных, который усилился после отмены рабства индейцев в 1548 году. Он интересуется африканской культурой, в частности культурой конголезцев, йорубас, или лукумис, карабалис и арарас.

Но сейчас на первом месте война. Оставив пленных на свободе, повстанческая колонна 17 января, на рассвете, выходит в направлении Пальма-Моча, в глубь Сьерра-Маэстры. Дух оливкового отряда восстанавливается. Им это необходимо, так как «собачьи клыки» доводят до отчаяния, расшатывая веру. Армия Батисты активно действует со своей стороны — в регион направляются новые отряды с заданием окружить и уничтожить повстанцев.

Фиделисты решают перебазироваться в другую местность из района их единственного боя. Они хотят завоевать доверие гуахиров, которые живут в Сьерра-Маэстре. Если удастся привлечь их в Революцию, это будет важным шагом к победе. Тут отличается Че, чуждый расчета, полный простоты и духовного богатства. Врач, он лечит детей, чем вызывает симпатию. В бараке из самана, где проживает семья из семи человек, герильеро берет на руки маленькую девочку, поднимает ее к потолку под ошеломленные взгляды близких. Еще никогда не видели врачей в Сьерра-Маэстре. Знают, что они существуют, живут в городах и пойти к ним стоит дорого. Этот, со своей улыбкой и странным акцентом, не требует ничего…

Эрнесто старается быть доступным для простых людей. Путешествия сделали его похожим на гуахиро. Че не делает политических заявлений, он просто находит путь к сердцам людей. Без сомнения, он лучший посол Движения 26 июля. Радио джунглей уже сообщает — среди повстанцев есть доктор с белой кожей, которого зовут Че…

Если здесь, в западной части Кубы, крестьяне все более ощущают причастность к герилье, то в Гаване нет настоящего беспокойства. Сьерра-Маэстра так далеко, восемьсот километров! Однако атака казармы Ла-Плата приводит армию в замешательство. Ее обсуждают среди военных. Если молчат благонамеренные газеты Гаваны Эль Мундо и Эль Пайс, то Батиста не может избежать пресс-конференции для иностранных журналистов. Нужно же как-то объяснить аренду или покупку бомбардировщиков у Соединенных Штатов. Это еще не конец его тяготам.

Испытав удачу на берегу в Ла-Плата, Фидель и его командиры решают атаковать другой лагерь, вход в преисподнюю. Теперь Че окончательно входит в состав командиров. История с ящиками медикаментов и боеприпасов произвела такое впечатление на Альмейду, что он рассказал об этом Фиделю. Реакция Кастро:

— Врач — наш парень, это настоящий боец!

Фидель решает ковать железо, пока оно горячо, чтобы не потерять эффекта первой атаки. Их всех считали мертвыми, но они живы и герилья подтвердит это. Семь групп готовится штурмовать систему бойо, в которых расположен гарнизон, на берегу ручья, впадающего в реку Пальма-Моча. Фидель и Че обследуют местность. По возвращении в базовый лагерь Че чуть не попадает в переплет: «После взятия Ла-Платы я сохранил как трофей круглую каску капрала, которую носил не без гордости. Беда случилась, когда мы приближались к нашему лагерю. Часовые заметили тень от каски и движущиеся фигуры. К счастью, товарищ, который увидел меня первым, чистил свое оружие. Камило же мог стрелять — и в момент, когда он нажал на курок, каково было ему узнать меня, так вырядившегося! Первая пуля просвистела у моего уха, к счастью, ручной пулемет решил в этот миг заглохнуть…» Друзья бросаются в объятия друг другу- Отправляя каску в пропасть, Че высказывается за каскетку с козырьком.

Перед сном он записывает в дневнике: «Этот случай показывает степень нашего напряжения. Мы ждем боя как избавления. Есть моменты, когда даже самые сильные нервы не могут помешать трястись коленкам. По правде говоря, у нас нет больше патологического стремления к бою. Мы это делаем, потому что необходимо».

Утром 22 января, те, кого скоро назовут барбудос, слышат одиночные выстрелы со стороны Пальма-Мочи. День начинается без завтрака: не может быть и речи о разжигании огня, когда солдаты совсем рядом. С гуа-хиро Креспо Че находит птичье гнездо, но яйца оставят на потом. После обеда семь групп на месте. Бинокль обнаруживает солдата, который вышел из бойо, чтобы отдохнуть возле дерева: выстрел Фиделя заставляет его заснуть навсегда. Двое других солдат падают под непрерывным огнем повстанцев. Че ранит одного, у которого он видел только ноги, затем вторая пуля попадает в грудь человека, который падает вперед, всадив в землю штык своего ружья. Че близко увидит своего первого убитого. Он поймет, что пуля попала в сердце и он не мучился. «Уже появились первые признаки окоченелости», — отмечает он в дневнике.

Бой закончен — «и всеми овладела большая жестокость» — это отход, каждый сам за себя. Дезорганизация, которая не нравится методичному Эрнесто и о которой он вспоминает во время будущих боев. Неприятель потерял четырех человек. Среди скудных военных трофеев ружье гаранд начальника поста, которое переходит к Че. Повстанцы возвращаются, стремясь обогнуть гору, возвышающуюся над ручьем в преисподнюю. Прекрасное предложение: колонна армии идет по дороге вдоль склона, по которому они прибыли. Все те же двадцать человек со стороны фиделистов и сотня — с другой, прямое столкновение было бы нежелательным. Из уст крестьянина барбудос узнают, что командир батальона, обязанный их уничтожить, не кто иной, как Санчес Москера. Страшная личность, сжигающая свои жертвы, облив их горючим, но храбрость и упорство которого на уровне его жестокости.

В данную минуту моральный дух повстанцев приподнят. После поражения в Алегриа-дель-Пио и взятия казармы они только что оставили колонну неприятеля без авангарда. Че все больше принимает участие в разговорах, касающихся применяемой тактики ведения боя, способа отступления. Впредь его признают настоящим командиром герильи. В дополнение к тому, что в нем рождается рассудительный стратег, хладнокровный воин, он также способен лечить больных и при случае оперировать их.

Со времени страшного удара, испытанного в Алег-риа-дель-Пио, частью из-за предательства одного крестьянина, фиделисты остерегаются всего. В то же время, когда 29-го утром проводник Ефимио Герра просит разрешения покинуть лагерь, чтобы навестить больную мать, Фидель разрешает и даже дает ему несколько монет на дорогу. 30-го, когда первые проснувшиеся пьют кофе после холодной ночи, начинается налет военной авиации, без сомнения, предупрежденной кем-то, ведь обнаружить их на этой вершине Лас-Каракас может только ясновидящий. Определив свою цель, бомбардировщики выписывают полукруг в небе и, набрав высоту, возвращаются, чтобы сбросить свои смертельные снаряды. Еще спавшие, барбудос едва успевают впрыгнуть в брюки и спрятаться под скалами. К счастью, повстанцы имели привычку разжигать огонь в двухстах метрах от самого лагеря, что предохраняет их от нового удара.

Как только бомбардировщики удаляются, барбудос возвращаются назад и жуткое зрелище потрясает их. Все изрешечено, вплоть до печки для варки кофе и бананов, которая совершенно стерта в порошок. Удивительно, что нет ни одной человеческой жертвы. Колонна фиде-листов вновь идет по горным дорогам. Ранним утром они обнаруживают горящую ферму, перед дверью — тело крестьянина, который отказался идти с армией.

Преступление коменданта Кастиласа, который, как и Москера, разбойничает и сеет ужас в местности.

Следующий день, 1 февраля, полон ликования: тридцать человек, отправленных из Мансанильо Франком Паи-сом и Селией Санчес, прибывают в лагерь. Доставляют одежду, на которой с любовью вышито «М-26-7» на рукаве, груди и берете, а также провизию, ром и книги для Че. А еще медикаменты и хирургический материал. Праздничная ночь с гитарой, песнями, ромом: жизнь отпускников, беззаботная, но короткая. Не может быть и речи о спокойствии в этой опасной зоне Лас-Каракаса, где они уже подверглись бомбардировке. Принято решение вернуться назад, туда, где крестьяне симпатизируют движению и откуда они смогут поддерживать контакт с Мансанильо и Селией Санчес. Также они будут знать обо всем, что происходит в стране.

Долгие часы бездействия между двумя боями. На бивуаках, варя кофе, который Че всегда пьет без сахара, пытаются организовать какое-то подобие жизни. Эрнесто принимается обучать безграмотных. Его первый ученик Хулио Сенон — гуахиро двадцати пяти лет. Он учит его буквам. Пример Хулио Сенона заразителен. Светлыми ночами, часто даже среди дня, с трубкой или сигарой, когда она у него есть, с мате в бомби-лье Че превращается в школьного учителя. Он обучает Рауля Кастро французскому. После этих сеансов погружается в книги, которые у него всегда с собой, о доколумбовских цивилизациях или политико-интеллектуальное завещание Хосе Марти. Он последний тушит свечу и таким образом становится самым большим транжирой воска в группе. Светильников мало, и полумрак обычное явление в лагере.

Тот, кто выказывает столько отваги в бою, столько гражданского чувства, столько человечности, становится, однако, самым слабым, как только его атакует астма. Это не мешает ему, когда москиты наиболее агрессивны, выкурить больше, чем обычно: он выкуривает часть сигары, вымачивает другую часть в воде и наносит желтую воду на открытые части своего тела. Старый рецепт, известный аборигенам, который они с Гра-надо откопали в Амазонии.

Ефимио возвращается раньше, чем обещал. Никто и не заикается о связи воздушной атаки с его уходом, — то, что он вернулся, доказывает его верность. Возможно, огонь костра предал их.

На самом деле задержанный солдатами Санчеса Москеры, Ефимио спасает свою жизнь предательством, выдавая расположение повстанцев. Потом ему сказали:

— Если ты продырявишь шкуру Фиделю Кастро, у тебя будет ферма, десять тысяч песо и чин в армии.

В Гаване у Батисты уже начался зуд в определенном месте. Тот, кого ему не удалось уничтожить после Монкады, жив, кроме того, начинает наносить ощутимый вред его армии. Диктатору остается обещать награду тому, кто сможет схватить Фиделя или убить.

С этим ядом в голове Ефимио вернулся в лагерь барбудос. Его принимают так, как он не ожидает, а поскольку у него еще и зуб на зуб не попадает, то ли от страха, то ли от холода, Фидель предлагает ему место под своим одеялом. Не представляя, что ночной гость вооружен Р-45. Взыграла ли совесть или он оказался слишком трусливым, но предатель не решается действовать. На следующий день он снова покидает лагерь, утверждая, что идет на поиски пищи. Сам же отправляется к неприятелю сообщить новые сведения.

Во время трепа на привале Камило обычно более разговорчив, но в этот вечер очередь Фаустиньо Санчеса, его речь привлекает внимание:

— Когда мы высадились здесь, никто и не думал, в какую переделку попадем, нас так мало… в горах. Мы представляли себе, что движение-уже стало мощным, все бастуют, а мы как бы символ, как ведущие в этой борьбе. На самом деле даже страшно, такой маленький отряд… вроде бы противостоит целой армии тирана и должен победить во что бы то ни стало…

Фидель соглашается: не все происходит так, как предполагается. Лишний повод усилить давление.

В половине второго, только сели обедать, невесть откуда взявшийся крестьянин спешит их предупредить, что враг совсем близко. Без долгих разговоров, барбудос испаряются в лесу. И вовремя. Очередь бьет по бивуаку, тяжелая и резкая. Притаившись в гроте, под защитой скал и деревьев, фиделисты смотрят со стороны на то, чего они избежали. Че мечет гром и молнии — в свой адрес. Он оставил там рюкзак, полный медикаментов, консервов, книг, и одеяло. Атака стоила жизни Сенону, гуахиро, который уже никогда не воспользуется только что обретенным умением писать.

На этот раз звезда Ефимио подводит, больше никто не верит в стечение обстоятельств. К девятнадцати часам десять человек, среди которых Че и Альмейда, перегруппируются на склонах горы Эспиноса и решаются на марш-бросок до Ломона.

— Это место, о котором знает Ефимио, не надо, — предостерегает Камило.

Но в то же время необходимо соединиться с долиной, там их ждут те, кто тоже входит в Движение 26 июля. Сантьяго, где проходила атака Монкады, самое начало революции, расположен на берегу океана. Командиры герильи встречаются с представителями долины в Лос-Чорос, в пятидесяти километрах, на расстоянии птичьего полета, от Мансанильо, в усадьбе крестьянина Эпифанио Диаса, защищенном месте в складках гор. К четырем часам утра Фидель и его люди проскальзывают туда. Мария Морено, жена Эпифанио, хлопочет у очага. В лунном свете повстанцы вдруг обнаруживают рядом с Франком Паисом и Армандо Хортом Селию Санчес, жгучую брюнетку со сверкающими глазами. Она испытывает одновременно смущение и гордость от встречи со знаменитыми барбудос, о которых все говорят в Ориенте. Здесь также Вильма Эспин, будущая подруга Рауля Кастро, и Хайде Сантамария — будущий президент Американского союза.

Франк Пайс и Хайде пытаются убедить Фиделя Кастро — плохо они его знают! — покинуть Кубу и подождать более благоприятных дней в соседней стране, откуда он мог бы руководить Движением в полной безопасности. Его жизнь — самое дорогое, что у них есть. Несколько часов сна — развеселившийся Фидель, указывая на долину, выкрикивает, сметая все возражения:

— Посмотрите на этих солдат, что стреляют оттуда, снизу, не осмеливаясь подняться сюда! Дайте нам ружья и патроны, и я обещаю, что через два месяца мы будем в разгаре борьбы. Честное слово, лишь с двадцатью вооруженными людьми мы победим в войне против Батисты!

Селия пожирает глазами человека, который будет другом до самой ее смерти от рака через двадцать три года. Фидель и его люди производят сильное впечатление на представителя долины простотой, энтузиазмом и решимостью. В данном случае Горы превзошли Долину. Франк Пайс, Армандо Хортом и, конечно же, Селия возвращаются убежденные, что Фидель именно тот военный командир, способный атаковать Батисту. Что впредь ему необходимо помогать людьми, оружием и обеспечить тылы крестьянам. Большой рубеж преодолен.

Лос-Чорос является также местом и другой встречи, которая начнет своего рода мини-революцию. Селия организовала встречу Фиделя с американским журналистом Гербертом Л. Мэтью из Тайм, одного из наиболее уважаемых в Соединенных Штатах издания. Фидель понимает интерес, который представляет это интервью для Движения, оно, без сомнения, будет распространено по всему миру и возвратится бумерангом к Батисте. Он немного блефует, заставляя журналиста думать, что командует большим числом людей, чем на самом деле. В орлиное гнездо Ла-Плата, откуда он проводит операции и куда привел Мэтью, прибегает запыхавшийся посыльный и докладывает по подготовленному заранее сценарию:

— Команданте, прибыл связной колонны № 2.

— Пусть подождет, — отвечает команданте с поистине королевскими интонациями.

Эта история очень забавляет Че. Тем не менее Мэтью готовит всемирную «бомбу». В заключение своей статьи он пишет: «По тому, какой оборот принимает дело, генералу Батисте будет трудно покончить с восстанием Кастро. Единственная надежда диктатора в том, что полк его армии разгромит молодого командира повстанцев и его штаб-квартиру и уничтожит их. Но сомнительно, что это произойдет…». В Гаване статья, в то время переданная средствами массовой информации полностью, без цензуры, произвела эффект бомбы, как Кастро и предполагал.

Мэтью уехал, возобновляются переговоры в долине с представителями Национальной Директории. Среди сподвижников Батисты уже начались разногласия. Пусть Долина помогает Горе, это лейтмотив речи Фиделя. С помощью нимф Революции — Селии, Вильмы и Хайде — люди долины должны будут вторить фиделистам, потому что, как отмечает Че в своих записных книжках: «Невероятно, чтобы восстания по всему острову вспыхнули одновременно».

В момент, когда два потока стремительно сливаются в один, вновь появляется на сцене Ефимио. На этот раз предателя задерживают сходу. Альмейда и Камило обыскивают его. При нем Р-45, три гранаты и пропуск из Кастиласа. Чувствуя, что пропал, он валится в ноги Фиделю и просит у него не прощения, зная, что это бесполезно, — но чтобы тот убил его собственноручно. В тот же миг вспышка взрывает темноту, гремит выстрел… Ефимио падает. Один находчивый барбудос не дал своему командиру испачкать руки. Врач Мануэль Фарардо пытается поставить крест на могиле, но Че против — это святотатство. Ножом вырезает знак на дереве, под которым зарыт Ефимио-предатель…

Фиделисты вновь возобновляют свой бесконечный марш. Вечером, прежде чем погрузиться в чтение, Че обходит лагерь, поддерживая уставших, где словом, где ласково похлопывая по спине совсем юного парнишку, недавно вступившего в отряд. Конечно же, он часто думает о своих двух Ильдах. Малышке 15 февраля исполнился год. Начала ли она говорить, ходить? Ночью в Сьерра-Маэстре, глядя на звезды, он сочиняет поэмы, посвященные ей.

 

Глава XIV

ПРИЗЫВ К НАРОДУ КУБЫ

Медленно продвигаясь в джунглях с помощью мачете, преследуемый армией, отряд вновь готов к действию. Его благополучно догоняют Жиль, Сотолонго и Рауль Диас, уцелевшие после расправы при Алегриа-дель-Пио. Они прибывают как нельзя кстати, в момент, когда время от времени кое-кто, пришедший из долины, покидает их, не способный вести войну на высоте, переносить трудности преследуемых. Подкрепление ожидается в первой неделе марта.

В своем блокноте Че записывает: «Приступ астмы!» Когда у него есть лекарство, он подавляет болезнь сразу, как только чувствует первые признаки. К несчастью, со времени воздушного налета у него их нет. Правда, Селия обещала передать. Незадолго до этого Эрнесто сразила малярия. Он выздоравливает благодаря хинину, астма же превращает его легкие в пылающий горн. Снова он должен призывать внутренние резервы, чтобы не выйти из строя. 27 февраля колонна делает остановку, это позволяет ему немного прийти в себя. К вечеру 28-го Универсо Санчес, юркий как пума, спускается с дерева, откуда рассматривал окрестности. Он обнаружил авангард неприятельской колонны.

— Не знаю, сколько их. В первой группе по меньшей мере сто. Они идут сюда по дороге на Лас-Вегас.

Предстоит перебраться на другую сторону вершины, прежде чем солдаты перекроют проход. Именно сейчас измученный приступом Че прокаливает иглу, чтобы сделать себе укол, — и вдруг падает без сознания. Пригвожденный к земле, еле живой — символическая картина для тех, кто видит в нем партизанского Христа. В грудной клетке неистовствует дракон. Он не только не может идти, у него нет сил приподняться. Стонет, широко раскрыв глаза. Один из его соратников по Гранме, Луис Креспо, наклоняется над ним, трясет и бубнит в ухо:

— Че, шевелись, они приближаются, идем, вставай!

Ничего! Блуждающий взгляд, Че совсем отключился. Гуахиро меняет тон:

— Ну, дерьмовый аргентинец, ты наконец поднимешь свою задницу? Я заставлю тебя идти!

Даже это — на самом деле, обычный язык барбудос — не срабатывает. Гуахиро, не видя ничего лучше, взваливает Че на спину. Под первыми же выстрелами Креспо вынужден плюхнуться на землю и ползти с драгоценной ношей, которую, правда, теперь он тянет за руки. Бойо, полуразвалившаяся хижина, служит убежищем. Гуахиро укладывает Эрнесто на живот, в позицию для стрельбы, на случай если вдруг появится патруль. Ночь приходит как великая спасительница. Понемногу приступ стихает, Че оживает и осознает, что Луис спас его. Колонна барбудос далеко, солдаты Батисты еще дальше, как надеются они. Через несколько часов, восстановив силы, Че показывает спасителю, что ему лучше. Они достают компас, смотрят на небо, снова в путь.

Когда Че почувствует себя относительно хорошо, он спросит:

— Зачем тебе было рисковать собой, чтобы спасти меня?

— Мой отец был астматиком. Еще малышом я видел, как он мучался, для меня это было такое горе. Я думал о нем, вот и все.

Че по-своему отблагодарит его, заставляя произносить слова полностью, а не «по-гуахиро», наполовину. Позже в Камагуэй Луис Креспо расскажет писателю и архивисту Кубинской революции Мариано Родригесу Эррере, большому другу Ильды Гевара в Движении 26 июля: «Он потратил много сил, чтобы выйти из болота после высадки, а дорога, по которой мы шли, становилась все круче, и я сказал Че: «Дай мне твой мешок, я понесу». Он ответил, что прибыл на Кубу воевать, а не жаловаться».

Пока Че терзала болезнь, радио сообщило важную новость для барбудос — статья Мэтью выстрелила так, что министру обороны пришлось заявить:

— Слишком много разговоров о действиях так называемых террористов и об интервью Фиделя Кастро. Так вот! Интервью — обман и провокация.

Фиделисты обсуждают это, радости нет конца, когда Креспо и Че догоняют их. Еще новость! Гораздо менее приятная: Франк Пайс вроде бы в тюрьме в Сантьяго. Фидель уже выпустил манифест. Призыв к народу Кубы, которой будет распространен по всему острову. А в Гаване Батиста под влиянием своего штаба упрямо не отступает: Фидель Кастро мертв!

В манифесте последний заверяет: если это необходимо, мы будем бороться в Сьерра-Маэстре хоть десять лет. Че сломлен астмой, партизаны изнурены, худы, грязны, число их уменьшилось до восемнадцати со времени Гранмы — Фидель блефует, как в покере, на острове подтянули животы: не важно, что сегодня пустой желудок, ведь завтра мы завоюем хлеб и свободу? Фидель пытается сыграть роль миротворца между различными партиями и тенденциями, у которых точкой соприкосновения является желание освободиться от диктатора Батисты. Возникает идея всеобщей забастовки, которая парализует страну и покажет тирану, что у него нет другого выхода, как сложить полномочия.

Когда чего-то не хватает, главное — справедливо поделить продовольствие, и Че, как всегда, скрупулезно следит за этим. У подножия Туркино около рыбацкого поселка Окухаль партизаны готовят соль для барбудос, которая позволит им сохранить говядину, но не свинину, так как свиней съедают сразу после того как зарежут. Однажды в начале марта Эрнесто и еще пятнадцать человек спускаются в поисках драгоценных продуктов питания. По возвращении в лагерь с двадцатипятикилограммовым мешком на спине каждый Че присоединяется к своему отряду за общим столом. Повар, новичок, подает всем по два бифштекса и три куска маланги. Когда подходит очередь Че, он кладет ему в железную тарелку три бифштекса и четыре куска маланги. Лучше бы он этого не делал! Тарелка летит как бумеранг к повару: «Забери назад, черт побери! Направь свое рвение, чтобы обезоружить врага. Готовить обед для партизан — слишком много чести для тебя. Подхалим!»

И Че отправляет бЬдолагу на передний край без оружия, за то, что он оскорбил всех герильеро, желая оказать предпочтение одному из них как командиру. Преступление — оскорбить его величество народ, равноправный и братский.

Только 16 марта 1957 года прибывают волонтеры долины на встречу, преодолев миллион препятствий. Пятьдесят восемь партизан, двадцать семь ружей. Пятьдесят восемь новичков плюс восемнадцать закаленных барбудос — это семьдесят шесть человек, воля которых направлена к одной-единственной цели: освободить Кубу от тирана. По прибытии новые рекруты узнают от барбудос, что те слышали по радио, будто лидер студенческой Директории Хосе Антонио Эчеверрия, по прозвищу Тордо, убит в Гаване. Это произошло во время вооруженного столкновения около университета, когда он хотел захватить президентский дворец. Убиты сорок человек из студенческой Директории. Много других арестовано, их пытают, некоторых, говорят, расстреляли.

Конец марта, апрель и май — время переустройства повстанческого отряда, воспитания «маленьких барбудос» и воспитание из них настоящих борцов. Скоро будет выбрано и подготовлено место для лагеря, расположенного над обрывистой долиной, позволяющей выйти по дороге через хребты в Альтос-де-Конрадо, Эль Омбрито, потому что гора похожа здесь на лежащего человека. Че констатирует полное отсутствие дисциплины у новичков. Он вспоминает свою собственную неорганизованность, когда они только-только покинули Гранму, и молча ухмыляется. Через три месяца фиделисты изменились: они наносили удары по врагу, сами были биты, закалились и стали «организованными». Гора понимает Долину, Долина понимает Гору. Командир вновь прибывших Хорхе Сотус не желает выполнять ничьи приказы, кроме как от Фиделя. Он критикует планы людей Сьерры, посматривая свысока на Че, видя в нем только иностранца. Камило, который пронюхал, что между этими двумя пробежала кошка, поддразнивает Эрнесто, называя его Эль Аргентино.

Фидель перераспределяет обязанности: Рауль Кастро, Хуан Альмейда и Сотус утверждены в звании капитанов. Камило Сиенфуэгос становится командиром передового отряда, а Эфигенио Амейхейрас отвечает за тыл. Че назначается ответственным за здоровье бойцов. Ему приходится думать о своем. Большая часть барбудос, старые и новые, спят в гамаках, спасаясь от земляной влаги и ползающих насекомых, но Эрнесто не выносит сетки из джута, содержащей пыльцу, на которую у него аллергия. Правда, есть несколько полотняных гамаков, но чтобы заполучить такой, нужно отоспать свое сначала в джутовом гамаке. Че не хочет быть исключением из общего правила, поэтому ничего не требует. Правда, однажды вечером из разговора с гуахиро Креспо Фидель узнает об этом и приказывает выдать врачу полотняный гамак.

Именно благодаря репортажу Мэтью, отношение к повстанцам в Америке меняется. Сначала дезертируют трое молодых солдат с американской базы Гуантанамо, расположенной в каких-то двухстах километрах на восток, морской базы, которую кубинцы называют раковой опухолью. Они дезертируют, чтобы попасть к партизанам из авантюрных соображений. Под действием климата, жарких дней и ледяных ночей, влажности, насекомых двое не выдерживают, подхватывают пожитки и возвращаются на базу. Третий продержится дольше и осуществит свою мечту — примет участие в бою в Сьерра-Маэстре. Затем прибудет группа Си-би-эс снять документальный фильм «История повстанцев в джунглях Кубы». Хайде Сантамария и Марсело Санчес, координаторы Движения 26 июля в Гаване, сопровождают группу. В течение двух месяцев Роберт Тейбер и Уиндел Хофман снимают повседневную жизнь барбудос. Документальный фильм приведет в восторг американского зрителя. Ловкий политик, Фидель всегда избегал плохо отзываться о Соединенных Штатах и снова таким образом ударил по Батисте.

Легенда о бродягах и убийцах, которую создали военные, не подтверждается. Наоборот, слухи о них начинают распространяться как фольклор. Все уже видят, что к барбудос приходят крестьяне — поговорить и предложить им помощь. И вот уже район становится безопасным. Они даже создают линию защиты, чтобы сделать по-настоящему «свободную территорию». Прикрывается тыл, что будет мешать незаметному приближению солдат Батисты. Партизаны сливаются с природой и крестьянами, вовсю готовя будущие сражения. Они начинают осваивать местность: «Первые две недели мая представляют собой непрекращающийся марш. Как и предполагалось. В начале месяца мы не покидали хребта Сьерра-Маэстры. Все время на виду пик Туркино. Мы прошли по Санта-Анне, Пико-Верде, Эль Омбрито до горы Эль Бурро».

Эль Бурро расположена на востоке, далеко от обитаемых мест. Цель маневра — достать оружие из Сантьяго, спрятанное около Оро-де-Гиса, в зеленой зоне Бурро. Марш по всей территории с длинными проходами по опасным «собачьим клыкам». Однажды вечером, на привале никто не видит Эрнесто, беспокойство растет час от часу. Ои же просто удалился от лагеря, потянуло побродить, долго гулял под звездами, пока не заблудился. Отдохнув, утром подходит к крестьянину, работающему на поле, не зная, сочувствующий тот или нет. Когда решается сказать, кто он (научился говорить, как гуахиро), крестьянин улыбается, приглашает подкрепиться, затем указывает, как добраться до лагеря, расположение которого хорошо знает. Повел бы себя крестьянин так же несколько недель назад? Со своей верой в человека Че полагает, что да.

Считается, что в «свободной Республике», созданной в Сьерра-Маэстре, царят порядок и справедливость. Трех крестьян, обвиненных в предательстве, судит «народный трибунал» под председательством Камило. Некто Наполес, который крал и доносил, будет казнен на месте выстрелом в голову. Закон барбудос суров: нужно быть достойным, чтобы тебя уважали. И все же один пройдоха, выдавая себя за доктора Гевару, ходил по поселкам и требовал от женщин, предпочтительно молодых, раздеться, чтобы он их «послушал». Негодяя, вравшего и насиловавшего, Че приказывает казнить.

Теперь его знают как врача по всему региону. В период относительного спокойствия он пользуется оружием реже, чем стетоскопом. Каждый поселок или просто обитаемое место «радио джунглей» предупреждает о его приближении. Вот, например, Эль Омбрито. С 3 по 6 мая доктор Эрнесто Гевара оказывает помощь местному населению и вызывает симпатию у всех.

О своей работе он записывает в дневнике: «Клинические случаи этого горного района не отличаются разнообразием. Они все похожи. Прерывание беременности, дети с огромными животами, паразиты, поносы, рахит, в основном из-за отсутствия витаминов. Это симптомы Сьерра-Маэстры». Он вспоминает совсем юную синьориту, которая очень интересовалась его работой: «Консультация для женщин, которые приходят ко мне, несмотря на религиозные убеждения, чтобы узнать, от чего они страдают. Ожидая с матерью очереди, малышка с самого утра не пропустила ничего из того, что происходило в бойо, где я работал. Она сказала: «Мама, ты знаешь, доктор им всем говорит одно и то же». Действительно, она была близка к правде. Мои познания, возможно, не исключительные, но все болячки рисовали одну и ту же клиническую картину, и я каждой говорил почти одно и то же…

Что произошло бы с пациентами, если бы врач говорил им по поводу их болезней: «Это от усталости, из-за нее вы, молодые матери, страдаете, у вас много детей (они имеют 3, 5, 7 и более), вы таскаете ведра с водой из колодца или, чаще, с дальнего ручья. Из-за постоянной тяжелой работы вы так изнурены». Врач не может лечить подобные болезни. Нужно сделать так, чтобы эти женщины, как и их мужья, улучшили свою жизнь. Чтобы единение с народом перестало быть в теории, а стало реальным, конкретным, живым, частью вашей жизни». Конечно же, он вспомнил старую астматичку из Джоконды, в Вальпараисо.

Че выписывает крестьянам рецепты. Эти рецепты были бесполезны, если бы Селия и ее люди не приносили деньги на медикаменты. В Сьерре действует цепочка солидарности.

 

Глава XV

НОВОЕ РУЖЬЕ ДЛЯ ЧЕ

Май 1957 года — прекрасный месяц для крестьян и барбудос. Че объясняет это по-своему:

— Мы представляем единственную силу, способную предотвратить репрессии, которые на совести у армии при встрече с гражданским населением, поэтому крестьяне становятся на нашу сторону и ищут у нас защиты. Если безжалостный капрал или бесстыжий сбир управляющего выводит из себя барбудос, гуахиро рукоплещут.

Хорошие отношения станут еще более крепкими, когда в начале мая они сложат свое оружие, чтобы помочь собрать кофе. Слух о фиделистах овеян легендой, этих людей превратили в фантастических существ, прибывших в лодке, с цветами в ушах, которые идут ночами и невидимы днем.

В горах Сьерра-Маэстры герилья и крестьяне начинают становиться единым целым. Это не взмах волшебной палочки, а необходимость: объединение людей, которые хотят изгнать диктатора, и народа, для которого свобода пока еще непонятна и непостижима. Магия Революции.

Постоянно слушая радио, фиделисты обращают внимание на одно сообщение: в Гаване приговорены соратники по Гранме. Только один судья выступил против этой санкции, Уррутия. Смелая позиция послужит основанием к его выдвижению на пост президента Республики после победы революции.

Если забыть о политике, то самым страшным врагом для барбудос, страшнее агента ЦРУ, выдававшего себя за журналиста (был такой, Эндрью Сент-Джордж), страшнее солдат Москеры и Касильяса, вместе взятых, является овод-макагуэра. Ужас что за насекомое, один стоит армии москитов! Маленький вампир, который упивается кровью своих жертв до предела. Он откладывает яйца в мае на дереве макагуа, отсюда и название. Его излюбленной мишенью являются, конечно, голые части тела — руки, лицо и особенно шея, названная «страсть макагуэры». Заражение, возникающее вследствие укусов, вызывает гнойные раны и дает дополнительную работу Че.

15 мая фиделисты все еще ждут сообщения об оружии, которое им обещано. На перекличке не хватает людей: один из долины исчез. О поступлении оружия известно всем: есть от чего забеспокоиться. Группа разведчиков идет по следам сбежавшего, возвращается и сообщает, что он сел на судно в Сантьяго и уплыл в неизвестном направлении. Дать сведения врагу? Но никто не тревожит барбудос в ближайшее время, значит, попросту речь идет о дезертире, который не вынес больше тягот этой жизни или не хотел воевать. «Ежедневная борьба с отсутствием морально-политической и физической подготовки новобранцев», — запишет Че.

Из Пино-дель-Агуа 18 мая после нападения махагуэров приходит долгожданная весть:

— Оружие прибыло!

В лодке, в бидонах из-под масла. Это момент невероятного волнения для всех барбудос. Оружие здесь, на земле: три станковых пулемета, три ручных пулемета «мадзен», девять карабинов М-1, десять автоматических винтовок «джонсон» и шесть тысяч патронов. Раздача происходит в сосредоточенной тишине. Че получает из рук Фиделя один из трех ручных пулеметов как доказательство большого уважения. Он говорит себе:

— Для меня наступает новый этап в Сьерре…

Позднее признается: «Правда, ручной пулемет был старым и в не очень хорошем состоянии, но это неважно, я навсегда запомнил момент, когда получил его».

В это время в Маэстре Че привязывается к Жоэлю Иглесиасу. Тому пятнадцать лет, юный пастушонок ничего и никого не боится и завидует всем и вся. Эрнесто он напоминает Эль Патохо, оставшегося в Мехико. Храбро тащит пулеметные диски. Всегда с улыбкой, иногда что-то напевает. Че опекает его, пытается учить. Жоэль только-только приобщается к школе Эрнесто, Камило же в ней дока. Правда, он сначала делает, а потом думает.

Теперь, когда у них есть порох, он должен заговорить. Ожесточенно спорят барбудос относительно наиболее эффективного способа ударить по врагу. Однажды Че высказывает идею захватить грузовик с солдатами. Но в конце концов решают напасть на пост в Уверо.

— Фидель прав, — признает Эрнесто.

Эхо от такого удара прокатится по всей стране. Это очень важно психологически.

Уверо расположен на берегу, в двадцати километрах от Туркино. При поддержке пятидесяти человек с долины фиделисты готовятся нанести удар вне своей обычной зоны действия. Сначала они узнают численность солдат, против которых выступят, затем тип коммуникаций, используемых врагом, и, наконец, количество гражданского населения. Известия, принесенные связной Селией, заставляют ускорить операцию: Касильясом захвачены два крестьянина, это может обнаружить позиции повстанцев. То, что они вовремя предупреждены, не убирает опасности полностью. Нет времени что-либо менять. За все надо платить. Они выиграют, если будут правильно действовать.

Среди фиделистов с едва пробившейся бородкой есть некий Кальдеро, в 1959 году он станет командующим, уроженец этого района. Он знает все, что касается лесопилки Уверо, и будет отличным разведчиком, принося в штаб ценные сведения. Ночной двадцатикилометровый марш по извилистым тропинкам, прорубленным мачете, позволит приблизиться к лесопилке, принадлежащей компании Бабуин. Продвигаются как крабы, избегая людных мест. Как только казарма окажется на расстоянии выстрела, тактика будет проста: снять солдат с постов, изрешетив пулями деревянные бараки, нанеся удар на посты 3 и 4, где больше всего неприятеля.

И снова в лунном свете барбудос готовятся к атаке. Стремясь уберечь гражданское население, Че, находящийся между Раулем и Гильберто Гарсиа, ждет со своим ручным пулеметом, когда Фидель начнет военные действия. Слева от себя он вдруг замечает красный шейный платок Камило Сиенфуэгоса:

«Со своей позиции в пятидесяти метрах от врага я заметил двух солдат, которые выходили из траншеи и заворачивали за казарму. Они скрылись в крестьянской хижине. В тот же самый миг услышал вздох и приглушенный крик. Я сказал себе, что это, должно быть, солдат. Ползком приближаюсь и обнаруживаю, что на самом деле один из наших, Леаль, раненный в голову. Осматриваю рану. Пуля прошла навылет и вышла в области темени. Уже начался паралич. Я не могу без бинта сделать ничего другого, как приложить комок бумаги, чтобы остановить кровь. Жоэль Иглесиас взвалил его на спину и побежал, согнувшись, бой продолжается».

Барбудос очищают траншею: операция закончилась менее чем за три часа. Итог все же очень тяжелый: пятнадцать фиделистов выведены из строя. Первым оказался ближайший соратник Фиделя, Хулио Диас, за ним проводник Элихио Мендоса. Глубоко верующий в судьбу и ангела-хранителя, встал во весь рост, и хотя его уговаривали пригнуться, он отказался, уверенный, что с ним ничего не может произойти. И был убит.

Четверо участников атаки присоединятся на том свете к революционерам: Молл, Нано Диас, Вега и Полисиа. Двое серьезно ранены: Леаль и Сильерос — прострелена грудная клетка, и более или менее опасные раны получили: Масео — в плечо, Эрмес Лейва — в грудь, Альмейда — в руку и левую ногу, Кике Эскалона — в правую кисть и предплечье, Маналь — в легкие («без серьезных последствий», как отмечает Че), Пенья — в колено и, наконец, Мануэль Акуно — в правое предплечье. Потери другой стороны: четырнадцать убитых, девятнадцать раненых, четырнадцать пленных и шесть сбежавших. Кроме того, удовлетворение, что не задет никто из гражданского населения.

Че отдает должное всем сражавшимся:

— Это была рукопашная для тех, кто защищался, почти не имея прикрытия. Настоящий пир отваги.

К счастью, одна из первых же пуль разнесла телефонный аппарат, отрезав связь с Сантьяго, что не позволило вызвать авиацию.

Пленные отпущены. Слишком затруднительно тащить, а уничтожать не в их правилах. Захвачено пятьдесят единиц вооружения. Сообщение о победе быстро доходит в Гавану, до ушей президента, что весьма прискорбно для Батисты и всего острова. Общественное мнение мгновенно поворачивается в другую сторону, и шок от Уверо, где 30 % сражавшихся кровью оплатили победу барбудос, поражает умы.

После боя Че меняет свое оружие на хирургический нож. Вот он уже рядом со своим коллегой-доктором: лысоватым мужчиной лет пятидесяти, который торопится сказать, удрученно оглядывая более или менее тяжелораненых на постелях и столах, почти лишенных признаков жизни:

— Молодой человек, тебе придется взять все в свои руки! По правде говоря, мой опыт немного стоит.

Итак, Че оказывается перед необходимостью спасать и врагов, которые только что стреляли в него. Закатав рукава, хирург Эрнесто Гевара обагрит свои руки кровью, не очень заботясь, кому она принадлежит. Из тридцати раненых стонут двадцать. Двоих, наиболее серьезно раненых барбудос, которых невозможно взять с собой, доверяют бывшим пленным, отпущенным на свободу под заверения, что за ранеными будут хорошо ухаживать. Эрнесто не позволяет себе поцеловать своих братьев по оружию, боясь, чтобы батистовцы не приняли это за знак прощания. Сильерос не увидит Сантьяго, что касается Леаля, то он выживет и встретит Революцию за решетками тюрьмы на острове Сосен.

Че последним покидает местность, отыскивая среди бренных останков самое нужное из трофеев, в частности медикаменты. Колонна фиделистов уходит, так как вот-вот может начать действовать армия. Похоронив мертвых, Че и три его товарища, новоиспеченных санитара, плюс еще пять барбудос сооружают странную конструкцию, чтобы эвакуировать в гамаках без «скорой помощи и Красного Креста» семерых менее тяжелых, чем их неудачливые соратники. Отделенный от основной колонны «Хосе Марти», Че настороже. Весь июнь он переходит от одного к другому, ухаживая, утешая, следя, чтобы раны не воспалялись. Капитан Хуан Альмейда Боске, дважды раненный, еще и по сей день носит пулю в теле. Это тот самый Альмейда, темный, коренастый и добрый, который спас Эрнесто в Алегриа-дель-Пио.

Че держится хорошо, пока не просыпается его дьявол и астма не начинает жечь грудную клетку. У него есть чем ее успокоить, но среди джунглей, с заботой о раненых, это испытание ужасно. И все же он не жалуется, преодолевает боль и продолжает идти прерывисто дыша и сбивая ноги в кровь. Случайные встречные, такие как крестьянин Панчо Тамайо, приносят драгоценное продовольствие в больницу под открытым небом. На самом деле это один из «специальных посыльных» Селии, с поручением организовать смену проводников, чтобы помочь группе Че догнать основную колонну. Выжившим дают приют и кормят крестьянин Исраэль Пардо и его жена Эмелина. Они останутся здесь на время, достаточное, чтобы восстановить силы. Фермер Давид жертвует корову, чтобы прокормить двенадцать апостолов Революции, и дар, который он приносит, кажется драгоценным: «Он так облегчил наше положение», — подтвердит Че.

Скоро проводник Синеко Торес, Жоэль Иглесиас, Алехандро Оньято, по прозвищу Кантинфлас (он похож на знаменитого мексиканского комика), а также еще Вило Акунья и Че будут отягощены только пятью ранеными. Кике Эскалона и Маналь, серьезно раненные, отправлены в долину. Колонна из десяти человек приближается к Месе, которая станет одним из высших моментов эпопеи Гевары. Плоская скала, перекрывающая узкую долину в сердце Кордильер, одна из вершин которой — Эль Омбрито. Нескончаемый спуск к реке Ла-Мула, которая течет к морю и является одним из притоков. Около тысячи шестисот метров отделяют вершину от дна колодца, зажатого в глуби гор.

Колонна встречается с крестьянином Ипполито Торрес Гуэррой. Люди не знают, каковы его намерения. Че, пристально гладя на гуахиро, подходит к нему.

— Смотрим друг другу в глаза, — вспоминает Ипполито. — В самую глубину, туда, где человек такой, какой он есть. Я сказал Че, показав кругом: «Здесь ты у себя». Это правда, я бы отдал ему свое хозяйство. Трудно объяснить, но когда узнал о его смерти в Боливии, я плакал. Единственный раз в жизни.

Че понимает, насколько этот человек самобытен, его честность абсолютна, душа чиста. Он узнает историю пионера. Ипполито, «Поло», пришел сюда на лодке один. Он поднялся по Муле как можно выше, затем прошел пешком до этого места, которое его покорило. Он приглашает Эрнесто полюбоваться им. Прелестное маленькое хозяйство, расположенное на горе среди такой буйной растительности, что проникнуть сюда можно только с помощью мачете. Сначала Поло устроился со своим гамаком в гроте, потом встретил в окрестностях нежную и смуглую Хуану, которая стала его женой. Он выкорчевал пни и сильными, умелыми руками построил домик.

Он показывает Че на скалу, которая нависает над Мулой.

— Она плоская как стол. Я назвал ее Меса, — объясняет он.

Через сорок лет, в апреле 1994 года, Меса тут как тут перед нами, кусок скалы, отмеченный историей. Но от домика остался только скелет, давно уже Поло здесь не живет. Тот, босоногий, кому Че присвоил сразу звание капитана, обитает теперь с женой, детьми, внуками и множеством животных в Мансанильо. Патриарх племени, который живет воспоминаниями и создает культ Че. Он создал что-то вроде туристического агентства и каждый год водит человек пятьдесят с рюкзаками в Сьерру, по тропинкам, где проходил команданте.

— Мне хочется, чтобы нас было восемьдесят два, как тех, что были на Грамме, — говорит мне Поло. — Я уверен, так и будет.

Я тоже последовал по дороге храбрых с Поло, слушал, что он рассказывал мне об этих днях июля 1957 года, когда колонна повстанцев прибыла сюда. Че, постоянно озабоченный добыванием продовольствия, радуется двум клубневым сокровищам, в изобилии растущим на Месе: маланге и ньяму. Малангу разных видов — сладкую, желтую или белую, немного приплюснутую, отыскивают по длинным зеленым и густым листьям. Она растет в Сьерре почти везде, ее так много, что журналисты будут говорить о революции маланги в связи с эпопеей барбудос. Поло уточняет некоторые детали с Че.

— У тех, кто ел только ньям или малангу, были трудности с пищеварением, а мы, геваристы, ели мясо и ходили нормально.

Иньямс, или ямс, очень распространен в Африке, настоящий подземный колосс, превышающий два и даже три килограмма. Он разваривается, из него готовят суп или пюре либо режут на кусочки. Поло, как утверждает Че, не имеет себе равных по распознаванию стеблей индиго, которые указывают на присутствие ямса. Туземка Хуана готовит его с солью и чесноком. Для Эрнесто она держит в запасе томатный соус и украшает еду жареными бананами, нарезанными тонкими кружочками.

Удобное местоположение в сердце гор и укрытие, которое оно дает повстанцам, убеждает Че сделать Месу одной из баз герильи. В последующие месяцы он множество раз будет возвращаться сюда. Поло показывает грот, где Хуана прятала книги команданте, когда он покидал свое логово:

— Их было штук пятнадцать, по большей части тяжелые. Так как мы не умели читать, то не знали, о чем они, но некоторые из них были марксистские.

В адрес Месы Че добавляет в своей манере:

— Поскольку она висит вниз головой, у нее должны быть ноги.

Так пик Ла-Ботелла, хребет Ла-Бруйя (Сорсьера), холм Кас-Лечес, холм Корадо становятся четырьмя ногами Месы.

Че попытается обучать босоногого капитана читать и писать, как он это проделывает с другими товарищами, но скоро поймет, что перед ним человек особого склада. Он родился со знаниями, которым не учат по книгам. Он «знает» природу, уважает ее: по-своему покоряет Сьерру и растительный мир. Ночью, свернувшись в гамаке возле очага, он слышит странное и мощное дыхание гор, которое соединяется со звездами, до него доходят малейшие шорохи уходящего дня, он понимает их, он о них рассказывает.

Мало-помалу он будет приобретать все большее влияние среди революционеров, играть роль связного между фиделистами и геваристами. Это происходит не само по себе. Он вспоминает, как после воссоединения с основной частью отряда:

— Фидель и Че пытались поставить мне ловушку, каждый рассказал историю, потом спрашивали меня по очереди, что мне сказал другой. Я ни разу не попался и все повторял: «Он мне ничего не говорил!»

Так Поло стал живым связующим звеном между Че и Фиделем, которые с этого дня ему полностью доверяли.

Когда люди немного поправились, Че уговаривает его подняться на вершину Сьерры, следуя как тень за босыми ногами нового друга. Немного дальше приходит очередь Туто Альмейды исполнять опасную роль проводника.

26 июля Че вписывает в свой походный дневник: «Зубодер». У многих герильеро абсцессы и нестерпимая зубная боль, которые заставляют их очень страдать, и он превращается в дантиста. Его первая жертва — Исра-эль Пардо, подручные средства — клещи. Не имея анестезии, он использует то, что называют «психологическим обезболиванием»: несмолкаемый залп непечатных выражений в лицо пациенту, пока того оперируют. Следующий — Жоэль Иглесиас. Этому не помочь: «Нужна была граната, чтобы взорвать его коренной зуб. Я не смог его вырвать и оставил с ним». В благодарность Жоэль заменяет лекарства, которых теперь нет у Че, чтобы лечить астму, сушеными стеблями душистого горошка, растения в форме рожка: средство, которое крестьяне используют, когда кого-либо из них схватывает этот вызывающий страх кашель.

Колонна продолжает идти дальше. Обращенные речами Че, откровенные враги превратятся в верных союзников. В десяти переходах от Уверо присоединяются партизаны из Байамо и крестьяне, в общей сложности их уже тридцать. Здесь также два старых военных — Жильберто Каноте и Николас, приведенные проводником Аристидесом Геррой, который станет очень важным герильеро и запомнится как король продовольствия, не имеющий себе равных в добывании еды для отряда. Чудом исцеленный Альмейда снова начинает ходить, но ему еще не хватает сил, чтобы осуществлять командование, и Че продолжает командовать отрядом.

Узнав о присутствии врага в Мар-Верде, который они предполагали пройти, чтобы добраться до Невады, он решает срезать путь по крутым тропкам Туркино. Как только возобновляется быстрый темп — тревожная новость, сообщенная по радио: Рауль Кастро серьезно ранен во время боя в зоне Эстрада-Пальмы. Настроение колонны падает. Че успокаивает людей, обращая внимание, что сведения получены от врага, и им только относительно можно верить. Он прав: новость оказывается провокацией. На ночь останавливаются у испанского баска, беженца времен 1936 года, по прозвищу Бискаино, потому что он из Бискайи, одной из семи провинций, составляющих Эйскади. Он приютил людей и накормил маисовыми лепешками, фруктами и гигантским омлетом. С рассвета колонна возобновляет марш к вершинам. «Мы продвигаемся, как говорится, наугад, — пишет Че. — Моральный дух людей низок: они без оружия или почти что без, нет контакта с руководителями революции, опыта, окруженные врагом, количество которого в воображении крестьян увеличивается до того, что они видят его повсюду».

После тяжелых дней марша, уцелевшие под Уверо достигают Пальма-Мочи на западном склоне Туркино в районе Лас-Куэваса. Гуахиро принимают их с участием, заботясь о раненых, и «зубодер» снова призван поработать клещами. Затем они вновь отправляются в путь, чтобы подняться до Эль Инферно. Наконец, 15 июля крестьянин Кабрера докладывает Че о присутствии в местности неустрашимого Лало Сардинаса.

Соединение с фиделистами происходит 16-го. У Сардинаса нет иного выбора, как вступить в ряды Революции. Отныне его задание — обнаружить отряд жестокого Санчеса Москеры.

— Этот человек — зверь, — утверждает Че. — Он выходит из себя, если обнаруживает, что крестьяне — наши союзники, вешает их, а трупы сжигает.

Фидель приветствует возвращение геваристов, он кричит Альмейде:

— Поздравляю! То, что ты сделал, — великолепно!

Капитан показывает на Че и отвечает:

— Это не я, это все он…

 

Глава XVI

ЗВЕЗДА КОМАНДАНТЕ

На следующий день 17 июля 1957 года во время совещания штаба Фидель присваивает звание капитана Рамиро Вальдесу, Сиро Редондо, а также Че. Последнему поручено отвечать за новое формирование. Передовой отряд доверен Лало Сардинасу, центр — Рамиро Вальдесу и тыл — Сиро Редондо. И все это разношерстная масса из семидесяти пяти барбудос, растерзанных, одетых и вооруженных кое-как. До сих пор такое состояние нравилось Че, теперь он твердо решает создать из них спаянную, дисциплинированную группу, которая будет достойно нести цвета крови и ночи Движения 26 июля. Это напомнило Эрнесто «Красное и черное» Стендаля, горячность и задор которого ему очень нравятся. Он называет свою колонну с пафосом — «Исход крестьян».

Несколькими днями позже, 21 июля, неожиданное событие. Че рассказывает:

— Мы писали соболезнование «Карлосу» (Хосе Пайс) в связи с гибелью его брата Франка. Мы — то есть все офицеры повстанческой армии, кто был на это способен, так как крестьяне не слишком искусны в такого вида упражнениях. Подписывали в две колонки. Когда я во второй колонке собрался обозначить мое звание, Фидель мне — просто так — приказал: «Ставь «команданте!» Таким неформальным способом, почти между прочим, я оказался команданте второй колонны повстанческой армии, которую позднее будут называть «Номер четыре».

Сцена происходила в бойо, о котором, несмотря на свою непогрешимую память, он не сохранил воспоминания, — на самом деле в поместье крестьянина Рамона Корня. Он, иностранец, аргентинец, возведен в чин команданте даже раньше Рауля, родного брата Фиделя, даже раньше Альмейды, воюющего с Монкады. По просьбе Фиделя Селия Санчес вручает ему «звезду команданте», маленькую позолоченную звездочку, которую она вынула из своего мешка, — звезду Хосе Марти, отца Кубинской революции. Че спешит прикрепить ее к черному берету, который заменил каскетку с козырьком. Таким он будет запечатлен 6 марта 1960 года в Гаване на известном снимке Альберто Корды.

В этот день он получает еще один подарок: черные наручные часы, подаренные Фиделем. Его глубоко трогает неожиданное повышение, ведь он признан непригодным к военной службе из-за астмы. «Доза тщеславия, которую каждый носит в себе, нашла случай вырваться наружу. Могу же я позволить чувствовать себя самым гордым на земле», — признается он по этому поводу.

Отныне независимый и свободный в своих действиях новый команданте решает осесть в Эль Омбрито, чтобы разместить свою базу. Фидель относится к этому без оптимизма. Он находит место опасным для лагеря, слишком рискованным, но все же позволяет своей правой руке взять на себя ответственность.

В соответствии с высоким званием Че также принимает на себя задачу: окружить Санчеса Москеру. К несчастью, последний только что покинул район. Все же Эрнесто надеется нанести удар 26 июля, в памятную дату атаки Монкады, четыре года тому назад. Фидель рекомендует ему проявить осторожность, но оставляет полную свободу действий. Че выдвигает амбициозный план, который состоит в том, чтобы ночью атаковать сначала казарму Эстрада-Пальмы, не нарушая традиции, затем направиться к соседним поселкам — Яру и Вегитасу и там разгромить гарнизон, а потом дойти до базового лагеря. Но герилья, и Че учится этому, не шахматная игра, где принимается в расчет только ум, где против противника двигают фигуры на свое усмотрение: нужно еще считаться и с другими. По радио он узнает, что Рауль Меркадер, который находился в окрестностях Туркино, тоже готовится произвести атаку на Эстрада-Пальму и он уже на месте. Чтобы не идти следом за «вторым Раулем Революции», Эрнесто снова вынужден изменить планы.

Он решает заняться казармой Буэйсито, в тридцати километрах южнее Байамо, гарнизонного города со стотысячным населением Здесь можно ожидать важную тыловую поддержку со стороны жителей: Движение

26 июля глубоко укоренилось в Лас-Минас-де-Буэйсито, соседнем шахтерском городе, где добывается медь, а также немного золота. Вало Сардинас поручает Армандо Оливеру, живущему в Санья-Брава, на границе с Калифорнией, найти машины. Че удовлетворен его работой: грузовик, принадлежащий Рубену Фернандесу из поместья Гуасимилья, в Калифорнии, грузовик, принадлежащий Конрадо Сантиэстебан из Калифорнии, грузовик Луиса Рибейро, управляемый Исраэлем Пардо; два автомобиля, один — Идальберто Герерро (Лас-Минас-де-Буэйсито), другой — Нино Оро из Ортиса Буэйсито плюс джип «виллис» с шахты Ольтон, предоставленный Рейнальдо Наваро из Лас-Минас-де-Буэйсито.

На пересечении улицы и пустыря казарма с толстыми желтыми стенами занята 13-м эскадроном 1-го пехотного полка «Масео». Эта казарма существует с середины XIX века, являясь промежуточным постом между городами Байамо и Мансанильо. Защищаемая испанцами, она была атакована и взята мамбисами под командованием генерала Каликсто Гарсии и Антонио Масеа. В этом приятном городке, где в мирное время сплошная «dolce vita», история встретилась с Великой Историей.

В районе, куда стремятся проникнуть барбудос, им противостоят 31 508 человек под знаменем Батисты (42 ООО человек насчитывала кубинская армия в начале герильи), размещенные вокруг сильной базы Туркино: 16 311 — в регулярной армии, 3 432 приписаны к Службе чрезвычайного положения — горемыки, набранные в спешке и очень плохо обученные, и 11 765 — из других частей, не считая военно-морской флот, полицию военизированных формирований полковника Масферрера. Нападающие — как Давид перед Батистой-Голиафом, 300 более или менее вооруженных людей.

Колонна Че развертывается веером, чтобы захватить врасплох солдат, пока они спят. Атака начинается 31 июля в 5 часов 20 минут. Но «ученики барбудос» не следуют инструкциям, и положение быстро становится довольно странным. Обнаружив тень на углу, Че рявкает:

— Кто идет?

Тот уверен, что свои, отвечает:

— Сельская гвардия!

Эрнесто успевает прицелиться, солдат ныряет в окно ближайшего домика. В темноте переворачивает стол, бьет посуду, роняет два стула и удирает через заднюю дверь в противоположную от базы сторону. Че его не преследует.

Часовой, потревоженный лаем собаки, которую разбудил шум, прислушивается и идет посмотреть, что же произошло. Одновременно Че из своего «томсона» и часовой из ружья «гаранд» стреляют друг в друга. Проскочив вперед на несколько метров, Эрнесто обнаруживает кого-то и кричит: «Руки вверх!» Видя, что тот готовится выстрелить, Че намерен выпустить в него всю обойму, но «томсон» отказывается стрелять. Как назло, маленькое ружьецо Исраэля Пардо тоже молчит.

— Не знаю, как выпутался он, но зато знаю, как я спас свою жизнь, — рассказывает Че. — Под пулями «гаранда» я бежал так быстро, как никогда не бегал. Вдруг вижу, меня перегоняет Исраэль, ныряет в закоулок, карабкается, как кошка, на стену, прыг вниз, туда же следом обрушиваюсь и я.

Скоро люди Че взрывают заднюю дверь поста гвардейцев. Дело сделано: среди гвардейцев пятеро ранены, двое из которых умрут, остальные станут пленными. Со стороны барбудос только одна потеря, Педро Ривера. У одного с долины прострелена грудь. И один тяжелораненый — Рафаэль Рамирес. Крестьянин Мануэль Эспиноса рискует подняться на столб при въезде в поселок, чтобы перерезать телефонную линию, таким образом избавились от сигнала тревоги.

В апреле 1994 года во время путешествия, которое мы совершаем по Сьерра-Маэстре по следам Че, ведомые Поло, босоногим капитаном, мы проезжаем через Буэйсито. С нами Ильда, когда-то малышка Ильдита, дочь Че. К ней подходит старушка, аккуратно причесанная, целует ее, волнуясь, и со слезами рассказывает:

— Недалеко от поселка, за мостом, проклятый Санчес Москера сваливал трупы и сожженные останки своих жертв. Где-то около четырехсот.

В районе Буэй-Аррибы, который мы проходим, Че всегда живой.

— Он в нас, он с нами, он остается всегда нашим командиром! — говорит нам Рамон Олива Гарсия, историограф Революции в этой части острова.

Трофеи богатые: десять ружей 30-го калибра, один автомат, шесть «гарандов», девять револьверов 45-го калибра, семнадцать подсумок. Геваристы захватывают также «джип» и несколько раненых мулов, которые не смогли убежать в грохоте выстрелов.

Как только колонна проехала мост на выходе из поселка, Че останавливает «джип» и приказывает минеру Кристино Нараньо обезопасить их отход. Он только наполовину доволен поведением людей, которые слишком нервничали во время операции. Хотя это отнюдь не помешало ему добиться признания благодаря победе, одержанной в гористой местности Сьерры и на ее отрогах. Эта победа заметно подорвала моральный дух противостоящей армии и явилась толчком для антибатистских действий по всей стране. Теперь весь остров знает Эрнесто Гевару, его называют «Геройским герильеро».

После атаки он пишет Фиделю: «В десять часов мы смогли отойти, не обнаруженные авиацией…» Затем комментирует сложные обстоятельства, которые чуть не стоили жизни Франку Пайсу, и выдвигает предложение заменить его во главе Движения 26 июля. Также он уточняет, что с двадцатью пятью новыми рекрутами, десять из которых не вооружены, его колонна насчитывает сто человек. Таким образом Первая (Фиделя) и Четвертая (Че) колонны вместе составляют триста человек.

Как только достигли лагеря Эль Омбрито, основная забота Че — найти еду для своего отряда. В первые дни августа 1957 года он отправляется на муле с Рамоном Пересом к зоне Вега-Гранде, на север, на дорогу Сан-Пабло-де-Яо. Здесь он встречается с богатым членом Движения Серхио Пересом Камилло, отцом герильеро Рамиро Переса, и быстро организует снабжение продовольствием. Так жизнь в лагере понемногу устанавливается. Че вспоминает о тренировке, которой подвергал их генерал Альберто Байо в Мексике, на ранчо Санта-Роса, и готовит для своих герильеро сложную полосу препятствий, с лазаньем по деревьям, преодолением потоков, быстрым спуском, разбивкой бивуаков под открытым небом, в ледяной мгле…

29 августа вечером крестьянин предупреждает колонну Эрнесто, что достаточно сильный отряд продвигается по хребту Маэстра, направляясь прямо к Эль Омбрито. Так как крестьянин незнакомый, его допрашивают без обиняков — удостовериться, что он не лжет. Затем, поверив, Че решает выступить навстречу врагу и устроить ему засаду. Проведена разведка: речь идет о батальоне под командованием Менелао Сосы, расположившего свои позиции на землях Хулио Санатеро, в «паре километров», как уточняет Че в своих мемуарах.

Ночью геваристы разворачивают силы. Че так прокомментирует план сражения, который они разработали: «Взвод Лало Сардинаса должен был занять склон с зарослями папоротника, откуда он ударил бы по колонне солдат, как только ее блокируют. Рамиро Вальдес со своими людьми, имея в распоряжении меньший огонь, обосновался бы на западе, чтобы создать шумовой эффект и посеять панику. Их позиция была также менее опасна, потому что гвардейцам нужно было бы преодолеть холм, прежде чем добраться до их высоты. Тропа, по которой враг должен был подниматься, находилась на стороне, где притаился Лало. Сиро Редондо атаковал бы их с фланга, а я с маленькой колонной хорошо вооруженных людей должен был дать сигнал к началу боевых действий, сделав первый выстрел. Засада, под командованием лейтенанта Рауля Меркадера из взвода Рамиро, кроме создания шоковой обстановки получила задание собирать трофеи. План прост: прибыв к месту, где дорога поворачивает под углом 90°, чтобы обогнуть скалу, я должен пропустить десять-двенадцать человек отряда и отрезать остаток — другие должны быть расстреляны. Засада Рауля Меркадера продвинулась, собрала оружие убитых, и мы бы ушли под прикрытием огня засады с тыла под командованием лейтенанта Вило Акуньи».

Геваристы заняли позицию на доминирующих высотах местности Хулио Сапарето на кофейной плантации. У Че новое оружие — ручной пулемет «браунинг». На рассвете, в сумерках, внизу, на привале видно, как просыпаются люди. Вскоре они надевают на головы каски и ясно — впереди вражеская колонна.

Барбудос в позиции для сражения.

«Ожидание казалось нескончаемым, мой палец дрожал на гашетке «браунинга», готовый начать действовать против врага».

Наконец слышатся голоса, смех людей, которые явно не чувствуют наблюдения. Скоро на тропе показывается голова колонны: первый, второй, третий — солдаты проходят намеченную скалу, но если что и не было предусмотрено, так то, что они идут далеко друг от друга. Че понимает, в этих условиях нет времени пропустить предусмотренное количество. Когда он насчитал шестерых, раздался крик, кто-то из солдат поднял глаза, и Эрнесто больше не колеблется:

«Через мгновение я открываю огонь, и шестой солдат падает, вслед за этим начинается безудержная пальба».

Че приказывает атаковать засаде Рауля Меркадера, усиленной несколькими добровольцами, прибывшими на место. Первый шок прошел, батистский отряд овладевает положением и отвечает из базук. Из тяжелого оружия у геваристов кроме ручного пулемета только пулемет «максим». Но «максим» никогда не действовал, и Хулио Пересу не удается запустить его. Рамиро Вальдес и Исраэль Пардо наступают на врага со своей стороны. Из засады вовсю стреляют и не достигают цели, но создают ужасный шум и сеют панику в рядах противника.

Че отдает приказ на отход обоим взводам и спешит сделать то же сам, оставляя взвод тыла прикрыть отход Лало Сардинаса. Вило Акуньа сообщает о смерти Эр-меса Лейвы, двоюродного брата Жоэля Иглесиаса. Четвертая встречает взвод под командованием Игнасио Переса, направленный Фиделем, которого Че предупредил о неизбежности столкновения с силами, без сомнения, превосходящими в количестве.

Барбудос останавливаются в километре от места сражения, подготовившись на случай, если враг их будет преследовать. Что касается гвардейцев, то они, группируясь ha маленьком пространстве, где произошла схватка, и мстя за себя, сжигают тело Эрмеса Лейвы. Со стороны Че наблюдает за действием, бессильный, но кипящий внутри. То, как все произошло, подтверждает его опасения: его отряду не хватает дисциплины, тренировки, что объясняет его относительную неэффективность: много раз, когда бойцы находились менее чем в двадцати метрах от своих целей, самые молодые среди них промахивались.

Хотя геваристы и признают, что иногда им не хватает хладнокровия, но все же надеются, что исход боя для них благоприятен:

— Конечно, мы дали прикурить вражеской колонне, более крупной, чем наша, и она вынуждена была отступить, убив, плохое, правда, утешение, только одного из наших, они забрали его револьвер, — заключает Рамиро Вальдес.

У Эрнесто следующее объяснение:

— То, что мы осуществили, мы сделали плохо вооруженными, более того, с мало эффективным оружием, против полной роты из ста сорока человек, оснащенных для современной войны базуками и мортирами.

Что касается Фиделя, то он считает — «суровый удар» Че и его колонна нанесли силам Батисты. На самом деле он усиливает значение события, чтобы подорвать дух врага и поднять дух своего отряда. Сам он предпринимает атаку одного лагеря, и его люди понесли многочисленные потери. По Сьерре уже гуляет история: негр Пилон в одном бойо обнаружил «кучу странных трубок с многочисленными маленькими ящичками сбоку», к которым они боялись прикасаться, ведь речь шла о базуке и ракетах к ней…

Через короткое время после случая, когда Че разбил один из батальонов, части Батисты окончательно уходят из Сьерры. Один только упорный Санчес Москера будет проникать сюда время от времени. Санчес, которого Че считает «самым смелым, самым жестоким и самым отъявленным мерзавцем из всех военных командиров Батисты».

После нового, в конце августа, соединения с фиде-листами обе колонны идут несколько дней вместе по склонам Туркино к лесопильне Пино-дель-Агуа на юго-востоке от Лас-Минас-де-Буэйсито. Фидель планирует атаковать гарнизон, который, возможно, базируется там, или, по крайней мере, показать свое присутствие в местности, прежде чем направиться в район Чивирико. Как вспоминает Че:

«Четвертая колонна должна была оставаться в запасе в ожидании батистовской армии и в случае ее появления проявить силу, чтобы поселить в сознании крестьян революционный эффект от нашего действия».

До прибытия в Пино-дель-Агуа происходят значительные события. Прежде всего дезертирство крестьян Маноло и Пупо Беатон, выходцев из этого района, и примкнувших к ним еще до событий под Иверо1. Второй печальный инцидент: команданте Роберто Родригес разоружен за неповиновение. Он не может этого вынести и, вырвав из рук одного барбудоса пистолет, который у него только что отобрали, стреляет в себя.

Но самое ужасное происшествие происходит 4 сентября. Капитан Сиро Редондо берет в плен в Лас-Минас-де-Буэйсито солдата Леонардо Баро. В результате его настойчивых просьб последний был скоро переведен в Четвертую колонну и, кажется, полностью освоился. Через некоторое время он приходит к Че, говорит, что его мать больна, и просит разрешения навестить ее в Гаване. Эрнесто тронут и разрешает при одном условии, что затем он попросит убежища в каком-нибудь посольстве, где объявит, что отказывается воевать против революционного движения и изобличает режим Батисты. Баро спешит заметить, что ему не нравится обвинять режим, за который сражаются его друзья. Решено, он выполнит только первую часть нравственного договора.

До Байамо, где он должен сесть в автобус на Гавану, его сопровождают барбудос долины, у которых приказ избегать по дороге встреч с кем бы то ни было. Но скоро они забывают о предписании и пользуются случаем, чтобы в одном поселке соблазниться яванским ромом. Нализавшись, как черти, они уводят «джип» и уносятся в сторону Байамо. Произошло неизбежное: безумный экипаж остановлен правительственным отрядом и бедные черти расстреляны. Чтобы спасти свою шкуру, Баро утверждает, что он нарочно упоил этих алкоголиков для блага батистовского дела. Освобожденный, он отправляется на «джипе» к Санчесу Москера в Лас-Минас-де-Буэйсито. Там он начинает выдавать одного за другим крестьян, которые приезжают в город за покупками и, как он знает, замечены в связи с герильей.

«Многочисленные жертвы моей оплошности», — признается Че позднее.

Баро будет схвачен, и его судьба решится уже через несколько дней после победы Революции.

На следующий день после этого инцидента Четвертая колонна достигает Сан-Пабло-де-Яо, выше Буэйсито, где до сих пор функционирует передатчик Теле-Серра-на, предназначенный для крестьян. Отправив двух человек проверить, нет ли солдат на улицах, барбудос входят в поселок н принимают участие в местном празднике. Сельский бал оживляют две гитары: обычная и маленькая, называемая тройкой, — и, конечно же, классические маракасы. Вот прекрасный случай обменяться идеями. Небольшого роста крестьянка широко раскрытыми глазами буравит Че. Так как он не великий знаток танцев, все сводится к долгому разговору с ним под лукавыми взглядами его людей. Лидия Досе примкнет к герилье, чтобы стать одной из самых старательных связных Селии.

Это ей в Эль Омбрито Че доверит поднять красночерный стяг Движения 26 июля на высокую мачту, составленную из девяти шестов, который установит Мануэль Эскудеро. На стяге будут написаны большими буквами слова в адрес батистовской армии: «С Новым 1958 годом…»

Когда праздник в Сан-Пабло-де-Яо закончен, герильеро договариваются с местными торговцами и наполняют три грузовика различными продуктами. Теперь на своей территории они рассчитываются за покупки с помощью купонов, напечатанных тайно в Сантьяго от имени Движения 26 июля и которые Эрнесто уже подписывает «Че», точно так же, как когда станет президентом национального банка в ноябре 1959 года. Торговцы принимают их, надеясь на победу Революции, чтобы потом поменять на нормальные деньги — к тому же у них нет выбора, принимать или нет.

Покупки сделаны, колонна покидает местность. Даже в день праздника Че не шутит с дисциплиной: когда один из часовых, поставленных при въезде в город, сильно напился, он сразу же выгнал его из отряда. Как только добираются до крутых тропок Сьерра-Маэстры, бросают грузовики, и эстафету принимают старые добрые несгибаемые мулы, неся груз на спине.

Наконец Четвертая прибывает в окрестности Пино-дель-Агуа. Теперь уже Фидель будет руководить операциями. Сначала он делает так, чтобы как можно большее число крестьян знало о дороге, по которой прибывают барбудос, предполагая, что всегда найдется хоть один доносчик. Как только отряд Батисты попытается напасть на Че, он со своими людьми атакует их с тыла. Геваристы не очень уверены, сработает ли план двойного взрыва.

Когда 10 сентября они располагаются в засаде вокруг, так сказать, обязательного прохода, скатившийся со скалы часовой подает сигнал тревоги:

— Идут!

Пересеченная местность не позволяет видеть, как приближается враг, но его выдает шум машин. Предусмотренная тактика состоит в том, чтобы блокировать первый грузовик, затем на таким образом закупоренной дороге открыть огонь по всем сидящим в грузовиках, прежде чем у них будет время разбежаться. Чтобы осуществить подобный план, необходим совершенный расчет времени. Каждый ждет на своем месте боя с двух сторон узкой дороги, капитану Игнасио Пересу поручено заняться головным грузовиком. Случилось непредвиденное: внезапно ливень в мгновение ока покрывает все водой. Чтобы подбодрить своих соседей, Че объявляет:

— Эта вода хуже для них, чем для нас, это отвлечет внимание, они будут думать только о том, как бы не утонуть.

Как и предусмотрено, Игнасио Перес открывает огонь по первому грузовику, но ни в кого не попадает. Завеса дождя такая плотная, что, кажется, пули «томсона» летят вверх. Зато встревоженные солдаты спешно спрыгивают с грузовиков и бегут в укрытие. Вот в таких особых условиях, при вспышках выстрелов, дырявящих потоп, начинается бой. Одним из первых сражен молодой поэт Хосе де ла Крус, называемый Крусито.

Барбудос оказались под огнем снайперов, которых не могут нейтрализовать. Один из герильеро, по имени Татин, ползком пробирается вдоль пустых грузовиков, вдруг кричит Че:

— Они под грузовиком. Сюда! Вот они, мерзавцы!

Че присоединяется к смельчаку, прекрасно сознавая, что этот жест может стоить ему жизни. Позже он бравирует:

«На самом деле мы не сильно рисковали. Парень с автоматом сдался, как только понял, что в любом случае погорел…»

С началом стрельбы солдаты бросили машины. Трофеи: автомат, ружье «браунинг», шесть «гарандов», один станковый пулемет с подсумком, пистолеты. Кроме того, операция позволила одному барбудос, захваченному некоторое время тому назад, Жильберто Кардеро, сбежать из грузовика, где его держали, и вернуться в колонну.

Похоронив Крусито, Четвертая преодолевает вершину Бателла, которая нависает над Месой, чтобы встретиться с частью колонны Фиделя в Эль-Санато. Тем временем появляется Рамиро Вальдес с неприятным известием. Лало Сардинас, капитан передового отряда Пеладеро, выстрелом в голову убил одного из своих людей, что вызвало бунт. Че немедленно отправляется на место, но дело оказывается таким сложным, что он прибегает к помощи Фиделя. В лагере Инферно около Ла-Плата Фидель решает проголосовать. Результат: шестьдесят четыре голоса за смерть, шестьдесят три — против. Фидель, знающий, каков убийца в бою, вновь дает ему шанс. Он берет слово, хвалит его качества и снова проводит голосование: шестьдесят — за, шестьдесят четыре — против! Человек спасен. Это вызывает дезертирство самых непримиримых противников. Что касается Лало Сардинаса, то он будет разжалован и продолжит воевать простым солдатом. Без оружия, прежде чем добудет его себе в бою.

Че потерял капитана своего передового отряда. Его заменяет Камило Сиенфуэгос, неподражаемый, превосходный Камило, его задание сократить бандитизм в районе. Недалеко от Эль Омбрито, в районе Каракаса, на восток от Туркино свирепствует Эль Чина, личность без стыда и совести. Свои действия он прикрывает флагом Движения 26 июля — от этого ярость Эрнесто. Через десять дней Четвертая очищает зону, Че об этом расскажет:

«Там, в крестьянском доме, был осужден и приговорен к смерти Эль Чина Чанг, руководитель банды, которая убивала крестьян, притесняла их, сея ужас от имени Революции. Одновременно с Эль Чина Чангом также был приговорен к смерти крестьянин, который изнасиловал несовершеннолетнюю, выдавая себя за одного из наших».

Трое мальчишек из банды расстреляны символически. Пули летят в небо, вместо их душ, так решил Фидель, который желает дать шанс молодым. Один из них, осознав, что еще жив, бросается на шею Че, чтобы его поцеловать, «как будто перед ним был отец», — вспоминает Эрнесто. Журналист и агент ЦРУ Эндрью Сент-Джордж, свидетель этих событий, опубликует о них фоторепортаж в журнале Лук, который получил премию в США.

После боя при Пино-дель-Агуа военные трофеи были распределены между людьми как свидетельства храбрости. Один из «гарандов» возвращается к Жоэлю Иглесиасу. Че пользуется случаем, чтобы поднять моральный дух отряда и еще больше его сплотить, что является постоянной его заботой. Лейтенанту Лопесу н тем, кому менее двадцати лет, поручено поддерживать чистоту в лагере Эль Омбрито, где создается первая военная база повстанческой армии, и поддерживать революционный закон. Они поставлены во главе настоящей дисциплинарной комиссии.

Эрнесто прохаживается по лагерю с окурком сигары в зубах, таким коротким, что он обжигает ему губы, как это в обычае у барбудос, следящих, чтобы порции продовольствия, распределенные каждому, были одинаковые. Он доходит до того, что отмечает, кто уже выпил чашку кофе, чтобы быть уверенным, что тот не пойдет по второму кругу: забота о равенстве, переходящая в маниакальность.

Когда Че принимает в армию крестьянина или человека из Долины, он его спрашивает:

— Почему ты хочешь сражаться?

Если ответ его удовлетворяет, тот принят. Че не преминет напомнить ему, что Батиста не единственный диктатор в этом регионе. Он называет Переса Пинилла Хименеса из Венесуэлы, Трухильо — в Сан-Доминго и Рохаса Пинилла — в Колумбии.

Однажды в «бюро по найму» предстают трое крестьян.

— Вы умеете читать и писать? — спрашивает их Че.

Двое отвечают «да», а третий: «Я безграмотный…»

Некоторое время спустя двое предстают перед дисциплинарной комиссией, один за то, что спал во время дежурства, другой слишком сильно смазал свое ружье. Гевара решает поместить в яму на четыре дня того, кто не заботился о своем оружии, и только на три — того, кто не сопротивлялся усталости. Озадаченный крестьянин, который умеет (немного) читать, спрашивает причину его вердикта.

— Потому что он «безграмотный»…

Снова Че дает уроки. По вечерам новобранцы приходят в бойо, приспособленное для «факультета гуманитарных знаний», где он объясняет им глубокий смысл борьбы, которую они ведут. Днем он готовит воинов, ночью формирует их дух, или наоборот.

Логово в Эль Омбрито понемногу преображается. Эрнесто оборудовал здесь госпиталь-диспансер, прибывает из Гаваны врач Серхио дель Валле, его помощник. Под землей маленький оружейный завод, где делают снарядомет, придуманный здесь же, который посылает снаряды, их тоже изготовили в домашних условиях. Тут также ремонтируется оружие, изготовляются патроны к охотничьим ружьям. В добавление к оружейной мастерской: скотобойня, печь, сапожник и кузнец, у которого мозоли на руках, так много работы задают ему мулы, теряя подковы на каменистых тропах. Че доходит до того, что нацеливается на производство фуражек, чем вызывает смех у барбудос с подачи Фиделя, когда он их увидел. Их передают из рук в руки, убеждая «модельера», что они превосходно подойдут водителям городских автобусов.

Однажды школы герильи и политических наук Эль Омбрито окажется недостаточно. Слишком маленькая, слишком удаленная, она не будет больше отвечать новым задачам. Тогда Эрнесто откроет другую, ниже, в Минае дель Фрио, тоже в Сьерра-Маэстре, где он продолжит сеять знание, чтобы пожать бурю Революции. Он не прекратит объяснять людям: борьба только надводная часть айсберга, нужно еще понимать, что делают и почему делают.

— Смерть любого из нас должна работать для счастья всех, — повторяет он.

Настаивает:

— Бандитизм, в котором участвуют герильеро, должен быть сурово наказан. Мы не заразимся им, это идея солдат Батисты.

В октябре 1957 года, который, казалось, никогда не кончится, прибыли из Гаваны два студента со свежими новостями: Батиста уязвлен, он предпринимает широкое наступление, чтобы навсегда очистить Маэстру. Че не удивляет подобная мера. Зато прибывшие его интересуют: они студенты, один — будущий инженер, другой — ветеринар. Эрнесто излагает им свои проекты, впервые говорит о маленькой гидроэлектростанции, которую хотел бы установить на находящемся рядом потоке. Он проводник в экскурсии по местности. Крестьянка Чапа Перес, которая сегодня в свои девяносто лет живет все в том же месте в память о Че, — дает им «хлеб повстанцев» — грубые галеты без дрожжей, называемые еще «каменным пирогом», который она при них достает из печи, протягивает две сигары домашнего изготовления. Да, барбудос производят собственное курево. Эрнесто зажигает спичку, они вдыхают, кашляют: сигары Эль Омбрито довольно-таки крепки. Дальше, на оружейном заводе, им показывают бомбы, сброшенные самолетами Батисты, которые не взорвались, их рекондиционируют, чтобы использовать на земле.

— Они больше не упадут с неба, — говорят им, — но в состоянии еще отправить туда кое-кого.

 

Глава XVII

ДОН-КИХОТ НА РОСИНАНТЕ

В конце 1957 года Че снова шагает по тропам Маэс-тры, читая своему мулу, которого он назвал Мартином Фьерро, отрывки из поэмы Хосе Эрнандеса о жизни гаучо аргентинских пампасов. Он мурлычет свою любимую песню, старую пуэрториканскую Эль Хибарито-Ба, об одном крестьянине, который идет продавать свой урожай в город, чтобы купить одежду матери. Время от времени над головой пролетают райские птички, или токоророс, кубинские птицы, трехцветные, как национальный флаг: белый, голубой и красный. Ее еще называют божьей птичкой, так как у нее хвост в форме креста. В Сьерре запрещено охотиться на нее. Когда она поет, то слышится: «токороро».

В своем путевом дневнике Эрнесто дает волю своим чувствам, написав рассказ, который будет опубликован в журнале «Европа» под названием «Убитый щенок».

Принимая во внимание трудные условия путешествия по Сьерра-Маэстре, это был славный денек. По Агуа Ревес, одной из наиболее труднопроходимых горных долин бассейна реки Туркино, мы осторожно шли вслед за отрядом Санчеса Москеры; этот законченный убийца оставлял после себя след смерти и пожаров по всему району. По пути своего следования отряд Санчеса Москеры неизбежно вынужден был начать подъем по одному из двух или трех проходов, туда, где должен был находиться Камило со своими людьми. Камило Сиенфуэгос с двенадцатью бойцами авангарда спешно выступил, и довольно небольшой отряд должен еще разделиться на три, чтобы остановить колонну из ста с лишним человек. Моя задача заключалась в том, чтобы напасть на Санчеса Москеру с тыла и окружить его. Такова была наша основная цель, окружить его, вот почему, проявляя нетерпение, мы издалека наблюдали, как горели подожженные вражеским отступлением хижины. Мы были далеко, но слышали крики гвардейцев. Не знаю, сколько их было. Наша колонна с трудом продвигалась по склону горы, в то время как враг продвигался в долине. Все было бы хорошо, если бы не наш новый амулет: маленький охотничий щенок нескольких недель от роду. Несмотря на то, что Феликс несколько раз пытался отогнать его в сторону нашего лагеря, где остались повара, щенок продолжал бежать за колонной.

В этой зоне Сьерра-Маэстры очень трудно передвигаться из-за отсутствия тропинок. Мы проходим через плотную стену деревьев, где мертвые деревья наполовину покрыты свежими зарослями и проход особенно труден. Прыгаем между стволами, стараясь не потерять из виду наших нежелательных гостей. Маленькая колонна в молчании, которое требуется в подобных обстоятельствах, чтобы ни одна сломанная ветка не нарушала обычного шума гор. Неожиданно эта тишина потревожена жалобным писком щенка. Он отстал и отчаянно звал нас на помощь в трудном проходе. Кто-то пошел ему помочь, и можно было продолжать движение. Однако, когда мы отдыхали около ручья, а наблюдатель следил за движением вражеского отряда, щенок вновь истошно завопил, он не слышал больше призывов, он отчаянно лаял, боясь, как бы мы его не оставили.

Я помню свой резкий приказ:

— Феликс, эта собака не должна больше лаять. Заставь ее замолчать, возьми себе! Чтобы она не лаяла!

Феликс посмотрел на меня невидяще. Он стоял со щенком среди уставшего отряда, в центре кружка, который мы образовали. Медленно вытащил веревку из своего мешка, обмотал шею собаки и начал постепенно сдавливать. Радостные движения хвоста вдруг стали конвульсивными, затем начали понемногу уменьшаться, сокращаться, в то время как слабый стон вырывался из стиснутой веревкой глотки. Яне знаю, сколько времени все это продолжалось, но нам оно показалось нескончаемо долгим. После последнего вздрагивания щенок прекратил сопротивляться и остался там лежать на ветках.

Мы продолжили наш марш, не заговорив о случившемся. Отряд Санчеса Москеры опережал нас, и скоро мы услышали выстрелы. Мы начали быстро спускаться по склону горы, несмотря на трудности местности, в поисках кратчайшего пути к тылу; мы знали, что Камило начал действия. Мы были еще довольно далеко от последнего дома перед подъемом и продвигались с большими предосторожностями, в каждое мгновение ожидая встретить врага. Стрельба была оживленной, но длилась недолго. Все находились в состоянии напряженного ожидания. Последний дом тоже был покинут: ни единого следа вражеских солдат. Два разведчика поднялись на вершину и спустились доложить:

— Там наверху могила. Мы ее вскрыли и обнаружило тело солдата.

Они принесли документы, которые нашли в карманах его рубашки. Здесь был бой, мертвец — жертва из лагеря противника, но больше мы ничего не узнали.

Уставшие, медленно повернули назад и ночью прибыли к дому, где нас никто не ждал. Это было в районе Мар-Верде, и мы могли немного передохнуть. Быстро поджарили свинину, немного юки. Так же быстро поужинали. Кто-то затянул песню, подыгрывая на гитаре, в домах крестьян было оставлено много чего.

Не знаю, было ли это из-за песни или ночи и расслабленности. Знаю только, что Феликс ел, сидя на земле, бросил кость… Хозяйская собака осторожно подошла и схватила ее. Феликс положил ей руку на голову, собака посмотрела на него. Феликс смотрел ей в глаза, и мы все почувствовали острое ощущение вины. Стояла давящая тишина. Что-то неуловимо вибрировало.

Нежно и с укором на нас смотрел кроткими глазами другой собаки убитый щенок.

24 ноября Че пишет Фиделю, что он поджег несколько централей, как если бы решил проводить политику выжженной земли. И еще, что была организована против врага засада во дворе фермы Канья Брава, но не было произведено ни одного выстрела, так как солдаты прикрылись дюжиной крестьян, словно щитом, и бежали. Как бы повинуясь шестому чувству, Эрнесто посреди ночи вдруг вскакивает со своего походного ложа. Он отправляется за сведениями, и крестьянин информирует его, что солдаты встали на постой недалеко отсюда, в бойо Рейес. Только одно имя приходит Че на ум: Санчес Москера, который способен осмелиться проникнуть в этот район Мар-Верде, значительно удаленной от какой-либо базы. Это и на самом деле он, проделавший путь до Эль Омбрито с сотней людей. Наступает рассвет, и вражеский авангард не замедлит появиться на горизонте. Гонцы спешат в Эль Омбрито за подкреплением. Камило уже накануне столкнулся с солдатами в зоне Альтос де Конрадо, и он в назначенное время появится, чтобы драться.

Засада располагается в окрестностях Невады, точнее, на кладбище. Че прячется за манговым деревом рядом с Жоэлем Иглесиасом и несколькими товарищами. Тактика состоит в том, что он убивает первого солдата, а его люди занимаются остальными. Но трое одиноких каскитос появляются там, где их не ждут, выше по склону, над геваристами, которые оборачиваются, слыша шаги. С люгером в руке Че не лучшим образом расположен для стрельбы в этом направлении, все же он открывает огонь, потому что так было решено заранее, и поражает свою цель. Как и было предусмотрено, атака заканчивается быстро, и ферма, где находится большая часть отряда, взята штурмом. Задетый выстрелами не менее чем из трех ружей «гаранд» Жоэль Иглесиас излечится от ран, — двух в руки, двух в ногу.

Барбудос со своими «мушкетами» противостоят хорошо вооруженным солдатам. Москера не позволяет поймать себя в ловушку: он выскакивает через заднюю дверь и оказывается вне досягаемости. Стрельба не прекращается и днем, более или менее редкая, солдаты и повстанцы, прячась в окружающем их кустарнике, играют в смертельные прятки. Несколько батистовцев лежат на оцинкованной крыше домика, едва различимые и в благоприятной позиции для собственной стрельбы. Это будет стоить жизни Сиро Редондо, одного из соратников с первого часа, еще с Гранмы. Он погибает 29 ноября 1957 года, сгоняя солдат, засевших на крыше фермы. Колонна, с которой Че закончит свой переход через остров Куба, Восьмая, будет названа именем Сиро Редондо. Плохой день для геваристов: Санчес Москера сбежал, они потеряли одного из лучших среди них, и не хватило нескольких сантиметров, чтобы пуля попала в голову Че.

2 декабря 1957 года у повстанцев с Гранмы спазм в горле, но они пьют. Ром переходит из рук в руки — первая годовщина высадки на пляже Лас-Колорадас — за три дня до трагедии при Алегриа-дель-Пио.

8 декабря. В акции убиты три солдата, Че ранен в пятку пулей от М-1. Он чувствует жжение, «а также ощущение, что кожа на ноге онемела». Военные действия начал Камило, стоявший над дорогой, по которой должны были пройти солдаты. Последние обращены в бегство, и Че с трудом преодолевает два километра, сначала хромая, а потом ползком, до бойо, где может спрятаться. После чего уже на лошади добирается до лагеря, где доктор Мачадо бритвенным лезвием извлекает пулю. Че соглашается несколько дней отдохнуть на Месе, где занимается созданием новой базы, так как Эль Омбрито стал объектом № 1 для Москеры и авиации, которая его поддерживает.

От самой высокой «ноги» перевернутой Месы, пика Ла-Ботелла, достигающего около 1 600 м, до дна узкого ущелья всего в десяти метрах над уровнем моря, измеряется благоразумие Че. Он больше не выставляет своих герильеро вызывать ярость у врага на крыше Сьерры, наоборот, он прячет их поглубже, как можно дальше от обстрела авиации — на этот раз по поручению Фиделя Кастро.

Новость из Майами, которая даже Фиделя приводит в ярость. Пакт о союзе кубинской оппозиции с диктатурой Батисты только что подписан с целью создания освободительной хунты. Для руководителя повстанцев с Гранмы эта бумажка свидетельствует об участии бюрократов и бывших союзников Батисты в его государственном перевороте 1952 года. 14 декабря в манифесте, таком же блестящем, как и ударном, Фидель объявляет, что должны быть восстановлены соединения армий Республики и доктор Мануэль Уррутия Ллео должен стать президентом. Подпись: Фидель Кастро Рус. Кому: руководителям Революционной партии, организации аутантиков, Федерации студентов, революционному директорату и Директорату революционных рабочих.

Вот выдержки из манифеста:

«1. Мы хотим реорганизовать армейские части, потому что мы единственные, кто располагает организованной милицией по всей стране и действующей армией, одержавшей двадцать побед над противником.

2. Наши бойцы показывают образцы великодушия, лишенного всякой ненависти по отношению к солдатам противника, с уважением относятся к пленным, оказывая им медицинскую помощь, никогда не подвергают пыткам противника, даже если он располагает важными сведениями.

3. Нужно привить всем военным институтам страны чувства справедливости и великодушия, которое Движение 26 июля воспитало в своих собственных солдатах.

4. Выдержка, которую мы проявляем в этой борьбе, является лучшей гарантией того, что военным, не замешанным в преступлениях тирании, нечего бояться Революции, они не должны расплачиваться за преступления тех, кто своими поступками и преступлениями запятнал честь военного мундира».

И в заключение огненная речь руководителя герильи:

«Победа или смерть! Пусть никогда больше не будет такой трудной борьбы, какую мы вели, когда нас было всего двенадцать человек, когда у нас не было организованных и закаленных бойцов из народа по всей Сьер-ра-Маэстре, когда у нас не было такой мощной и дисциплинированной организации по всей стране, как сейчас, когда у нас не было такой огромной поддержки масс, которая так ярко проявилась в день гибели нашего незабвенного Франка Пайса. Чтобы пасть с честью, не нужна компания».

После редакции этого манифеста Фидель заявляет Че:

— Когда старые бороды от политики начинают интересоваться кем-либо, это означает, что он преуспевает… Теперь моя цель — иметь поддержку рабочих профсоюзов. Мы объявим всеобщую забастовку, подготовим саботаж в городе. Ты должен оказать мне поддержку. Нужно, чтобы ты выпустил повстанческую газету.

— И с кем?

— О, чико, если ты создал школу, если ты оказался способен организовать госпиталь в Сьерре, как можешь задавать мне такой вопрос?

Таким образом в бойо, шлепая статьи двумя пальцами на старой пишущей машинке, с помощью древнего гектографа, нескольких литров печатной краски и бумаги, неизвестно откуда взявшейся, Че выпустил первый номер Эль Кубано Либре, ежемесячной газеты, в которой он впредь будет излагать свои идеи и революционную веру. Скоро экземпляры газеты уже достигают Гаваны, доводя до предела бешенство Батисты и его ищеек.

Распространение газеты и идей, которые она проводит, ускоряет создание рабочего фронта, множащего акты саботажа. Среди прочих саботаж на электростанции Гаваны, который приводит к отключению электричества, газа и телефонов на пятьдесят четыре часа.

Перед лицом этого брожения Фидель предстает как «собиратель» и «объединитель» Движения 26 июля. Он опубликовал свой манифест, чтобы подчеркнуть тот факт, что интеллигент, адвокат, политик, который имеет поддержку одновременно на острове и в других латиноамериканских странах, вплоть до Соединенных Штатов, представляют одно целое с герильей. Это главное, как об этом скажет Че:

«Мы знали, что невозможно диктовать нашу волю с высоты Сьерра-Маэстры, и должны были надеяться на то, как «друзья» будут стремиться использовать нашу военную мощь и огромное доверие, которое уже оказывал народ Фиделю, в пользу своих личных действий».

В этом контексте понятна ярость Кастро, когда он узнал о существовании пакта, подписанного в Майами группами оппозиции — включая и руководителей Движения 26 июля из Долины, — пакт, в соответствии с которым его революционные силы должны быть перегруппированы и стать простым составляющим элементом будущей лояльной армии. Впредь ему нужно развить большую скорость, спуститься с гор и завоевать остров в борьбе.

Кроме того, было приведено доказательство, что Соединенные Штаты играют на двух досках. Американское правительство заигрывает с Батистой на официальных церемониях, дает ему благоприятные условия для закупок вооружения, в то время как ЦРУ стремится исподтишка достичь глубин Движения 26 июля, которое, возможно, не знает подлинного происхождения этой манны. Как бы то ни было, в своем стремлении ускорить события Фидель стремится заручиться поддержкой Соединенных Штатов, обхаживая их и представляя себя как серьезного политического партнера.

В это время Москера прибывает в Эль Омбрито и без труда окружает лагерь, потому что Че уже переместил своих барбудос в Месе. Разбушевавшийся Москера разоряет, сжигает, убивает ни в чем не повинных крестьян. Когда 16 декабря он покидает местность, целой остается только печь для хлеба. Уходя, Москера уносит с собой все, что имеет хоть малейшую ценность, от мебели до кофейных мешков, затем он будет продолжать творить в других местах свое омерзительное террористическое зло.

 

Глава XVIII

ОБУЧАТЬ, ЧТОБЫ ЛУЧШЕ БОРОТЬСЯ

В то время как политические намерения Фиделя обозначаются все более четко, революционная экзальтация Че не прекращает увеличиваться. Он полностью отдается Революции. Его первая забота: формирование ответственных командиров и солдат, сознающих свои задачи. Он так хочет этого, только по отношению к Кубе, не из-за какой-либо жажды власти — прибывший из далекой страны, он чувствует себя гражданином мира, и в этом качестве сражается и ведет в бой людей. В школе Минае дель Фрио он высказывает свое понимание герильи:

— Она не то, что о ней думают: война в меньшинстве, группками, которые противостоят сильной армии. Нет, герилья — это война всего народа против угнетателя. Герилья — вооруженный авангард, основная масса ее отряда состоит из жителей одного района или одной страны. В этом причина ее силы и того, что рано или поздно позволит ей победить любую превосходящую силу. Народ — это основа и само существо герильи.

Теперь они связаны с крестьянами и экономически. Повстанческая армия покупает у них урожай: фасоль, маис, рис, много, очень много свиней и коров. Теперь можно увидеть целые караваны мулов, карабкающихся по склонам Сьерры, навьюченных разнообразными продуктами. Снова организованы инфраструктуры. 14 января Че докладывает Фиделю:

— Для замены госпиталя, который у нас был в Эль Омбрито, я приказал построить другой в Месе, на горе, вдали от какой-либо тропы. Есть также печь, погреб и обувная фабрика, которая работает с полной отдачей.

К большому удовольствию крестьян, правительство гор понемногу подменяет правительство Гаваны. Появляется зародыш независимого правосудия, например, что касается актов собственности, с прибытием в Сьер-ру юриста Антонио Либре, посвятившего себя Движению в конце 1958 года. До сих пор правосудие барбудос было скорым: ни судьи, ни адвоката, ни кюре, ни, так сказать, тюрьмы, только одна точка зрения — предателей расстреливали так же, как и сто лет назад во время войны за независимость, или вешали на гуасиме, гигантском дереве кубинского леса. С приходом Либре порядок вещей начинает меняться; он здесь для того чтобы заставить уважать закон Сьерры.

Сьерра теперь спокойна: барбудос здесь больше не тревожат, как если бы установилось действительное перемирие. Это не мешает Санчесу Москере регулярно убеждать Гавану, что он приводит врага к большим потерям, в то время как Че пишет:

«В действительности он продолжал убивать беззащитных крестьян, заполняя свой послужной список их трупами».

Фидель, до сих пор кочевник, задерживается в свою очередь в Ла-Плата на юго-западе от Туркино, укрывшись от навязчивых налетов авиации. Это передовая позиция «свободной территории», которая носит цвета Движения 26 июля и которую он надеется быстро расширить. Для этого своему брату Раулю он доверяет колонну — «Шестую», или «Франк Пайс». С громкими номерами, такими как «Шестая», Кастро блефует; он заставляет врага думать, что располагает тысячей бойцов, в то время как не может насчитать даже трех сотен барбудос, по-настоящему готовых сражаться. Силой восьмидесяти двух человек — цифра Гранмы — колонна Рауля имеет задание открыть в Сьерра-Кристал новый фронт, дальше к северу от провинции Ориенте, к Олгуину. Это район, где родились братья Кастро. Бывший каменщик Хуан Альмейда и его Третья колонна, соответствующая по количеству Шестой, должны будут очистить самую западную часть Маэстры по направлению к Сантьяго. В свою очередь Камило подготовит выборы в дельте реки Кауто, назначенные на апрель. Фидель в нужный момент встанет во главе главной колонны, «Первой» — «Хосе Марти». Что же касается Че, то он остается сам себе хозяин и продолжит операции в сердце Сьерра-Маэстры.

Первой целью избирается опять Пино-дель-Агуа в пятнадцати километрах от Месы. Почему вновь? Потому что предыдущая атака заставила штаб усилить пост. Одно событие стимулирует герильеро: общественное мнение снова высоко, что позволяет думать — пресса даст широкий отклик на их первое в году наступление. Прежде чем броситься в атаку на казарму, производят подсчет наличного оружия и насчитывают его в количестве 292 единиц. Смехотворно по сравнению с силой тотального огня противника, поддерживаемого к тому же авиацией. И все же это позволяет изменить тактику боя: до сих пор, прежде чем выполнять какую-либо другую задачу, нужно было постараться захватить оружие противника. В Пино-дель-Агуа будет проверен новый тип вооружения: подводное ружье М-6, выпускающее на гарпуне маленькие бомбы белого железа, которые взрываются, едва задев цель. Это хитроумное, но не всегда эффективное секретное оружие названо «спутник». В дальнейшем взрывчатка будет выбрасываться не подводным, а настоящим ружьем.

В начале февраля начинают приготовления к нападению и ориентировке на местности. Как в этом убеждают барбудос, Пино-дель-Агуа и в самом деле прекрасно защищена сетью траншей и стен. А также присутствие в дюжине километров, в Сан-Пабло-де-Яо Санчеса Москеры, еще в шестнадцати километрах — капитана Сьерры Оро и в двадцати пяти километрах в Уверо — морского гарнизона. Атаковать казарму в таких условиях равносильно самоубийству. Руководить операцией будет сам Фидель.

16 февраля все на своих местах: Че, Рауль, Альмейда и Камило. Атака происходит, как обычно, ночью. Проверкой неприятельского сопротивления служат шесть минометов, взятых сначала у врага. Камило во главе своего отделения входит внутрь казармы и захватывает одиннадцать единиц вооружения, среди которого два ручных пулемета. Затем сопротивление усиливается во втором корпусе здания, и новые атакующие волны фиделистов отброшены. Многие остаются на земле, среди них Анхель Гевара, тезка Эрнесто.

Бой затягивается, проходят часы. «Спутники» барбудос производят адский шум, впечатляющий, но ограниченного эффекта. На рассвете Фидель и Че слышат победные вопли из стана противника:

— О! У нас здесь автомат Сиенфуэгоса!

Кто-то напротив них поднимает ружье, на конце которого висит каска, и в самом деле похожая на каску Камило. Их охватывает тревога. Получена информация: Сиенфуэгос точно был серьезно задет, но ему повезло: пуля, войдя в брюшную полость, вышла сбоку, не повредив ни одного жизненно важного органа, и его можно отнести в укрытие. Че применит все свое искусство, чтобы вылечить и поставить друга на ноги.

В это время Рауль в засаде на пути вражеской колонны, идущей на подкрепление. Его предают два пробатистских крестьянина, предупредивших колонну о западне, которая их ждет. Таким образом брат Фиделя оказывается вне боя. Все же косвенно он нейтрализовал своих противников, так как из-за крюка, который они делают, чтобы избежать его, опоздают к бою.

В момент, когда Че готовится сам броситься врукопашную, связной протягивает ему клочок бумаги от Фиделя:

«Че!

Если судьба сражения решается с твоей стороны без помощи Гильберто Гарсии и Камило, не думаю, что необходимо твое личное участие, оно станет самоубийством, потому что есть опасность больших потерь, а цель не будет достигнута. Серьезно прошу тебя об осторожности. Сам в бой не иди — это строгий приказ. Сейчас твоя задача — верно руководить людьми».

Эрнесто горит желанием броситься в шквал, но сам требующий дисциплину, он подчиняется приказу старшего. К тому же он прекрасно сознает, что жизнь командира более ценна для конечного исхода войны. 19 февраля он с Камило, Раулем, Альмейдой, Селией Санчес и 54 барбудос подпишет просьбу к Фиделю:

«Из любви к Родине, нашему делу и нашим идеям, во имя поколений, прошлых, сегодняшних и будущих, мы просим Вас не рисковать больше Вашей жизнью в бою…»

К исходу наступления враг потерял двадцать человек и оставил на месте тридцать три ружья и боеприпасы. Барбудос имеют все основания казаться удовлетворенными, они только что нанесли сильный удар по отряду Батисты. Пино-дель-Агуа знаменует новый рубеж в герилье. Бюллетени и коммюнике, опубликованные двумя армиями, раскрывают размах сражения.

Кубано либро уже играет важную роль в распространении революционных идей. Когда Че и Фидель возвращаются в лагерь в Месе, их ждет радостный сюрприз: они обнаруживают Эдуарда Фернандеса со всем оборудованием, необходимым, чтобы создать радиостанцию — еще один из прошлых проектов. Этот техник, пришедший в партизаны, чтобы избежать тюрьмы за симпатию к Движению 26 июля, собирался использовать мотор от автомобиля как электрогенерирующий агрегат. Таким образом голос Сьерры скоро услышат по всему острову. Ответственным за антенну будет Орландо Родригес, журналист в Гаване и революционер в душе. Он уже доказал это, создав газету Ла Каль, которая храбро накинулась на тирана Батисту, в то время как Сегодня, коммунистический орган того времени, выдерживает благоразумный нейтралитет, ожидая, какое направление примут события. К своему великому несчастью, Че обнаружит ту же пассивность в Москве и Боливийской коммунистической партии.

Первая передача состоялась 24 февраля в Альто де Конрадо, над Месой. При помощи сорокаметровой антенны повстанческое радио слышно далеко. Поставлена цель — два ежедневных выхода в эфир. По власти Батисты снова будет нанесен ощутимый удар.

В Месе жизнь вошла в русло. Поднявшиеся с равнины новобранцы восстанавливают бойо, сожженные солдатами Санчеса Москеры, и строят жилища ближе к скалам. Но им еще повезло, так как все заканчивается тем, что они или преданы или обнаружены, и лагерь становится мишенью для самолетов, правда, все же малы границы их маневра в узком ущелье. Личная берлога Че, где также живут Жоэль, его верный лейтенант, и несколько других товарищей, с треском взлетает в воздух от взрыва бомбы. К счастью барбудос были снаружи.

Дни заполнены тренировкой. Людей обучают дисциплине, они упражняются в ведении боя с палками в качестве оружия. В «военной школе» Минас дель Фрио в соответствии со своими гуманистическими убеждениями Че делает из них хороших революционеров. Каждому новому рекруту он говорит то, что уже говорил раньше:

— Без обучения грамоте не поймешь, почему держишь ружье.

Его ученики зачарованы волей, с которой он учит их читать и писать, ведь они пришли лишь научиться «убивать гнилого солдата». Его популярность огромна по всей Сьерра-Маэстре: доктор, командующий, учитель. «Больше, чем человек, полубог», — заявляет один гуахиро, у которого он спас больного ребенка.

Дариэль Аларкон вспоминает уроки Че:

«В лагере Сьерра-Маэстры он спрашивал нас, кто умеет читать и писать. Он отбирал преподавателей и стал своего рода директором школы. Я начинал в его школе вместе с Жоэлем Иглесиасом, Кантифласом и Вила Кунья… Учились в течение дня, потому что большую часть ночи мы проводили в движении.

Кроме заботы об обучении читать и писать, Че, который ненавидел праздность, находил прекрасный способ занять нас. Часто против нашего желания, тогда как мы предпочли бы играть в карты или слушать музыку по радио. Но это было обязательным, да к тому же мы были дисциплинированными…

Я вспоминаю, как в начале апреля 1958 года в Месе я подошел к Че попросить трубочного табаку, чтобы свернуть сигарету. Нужно сказать, что я курю с восьмилетнего возраста и уже забил легкие. С этого дня Че давал мне каждый день немного табаку. До тех пор, пока не сказал: «У меня нет и не будет». — «Что это значит?» — «Это значит, что нужно попросить меня об этом письменно».

Попался! Тогда я пошел к Камило, и в обмен на банан он написал: «Че, табаку». Несу клочок бумаги Че, сидящему в гамаке и читавшему книгу, он поднимает глаза, улыбается и говорит: «Я буду давать тебе немного больше, чтобы ты спрашивал таким образом». Каждый раз, когда я шел за табаком, я давал банан Камило. Пока Че не усложнил упражнение, заставляя меня писать. Так как я уже достаточно бананов скормил Камило, то сам принялся за это. Че добивался своего. Пристрастие к табаку побудило меня научиться читать и писать».

Однажды вечером в школе Минае дель Фрио, в то время как люди собрались у огня, команданте Гевара произносит эти слова, относящиеся непосредственно к молодым новобранцам:

«Герильеро, кроме того, что он дисциплинированный солдат, также очень проворен физически и умственно. Он не должен бездумно воспринимать войну герильи. Вся жизнь проходит ночью. Благодаря своему знанию местности, герильеро идут ночью, видят в сумерках, обнаруживают позицию врага, атакуют его и уходят, очень быстро, как дикие кошки».

Затем он обращается к гуахиро:

— Крестьяне являются информаторами, санитарами, снабженцами всего необходимого, и особенно бойцами. Они настоящий военный авангард, владеющий местностью, которую знают лучше, чем кто-либо, потому что она — их.

Наконец он отвечает на основной вопрос: «Почему мы боремся?» Сначала первое основное утверждение:

— Герильеро — социальный реформатор. Он борется, чтобы изменить режим, который держит всех безоружных братьев в угнетении и нищете. Герильеро — в основном, и прежде всего, аграрный революционер.

И начинает свою речь об аграрной реформе, такой важной в его понятии:

— В этой галопирующей Революции, которая будет распространяться с запада до Эскамбрей и равнин Камагуэй и по всей Кубе, силы армии Освобождения несут знамя аграрной реформы. Борьба может быть такой же, какой было установление частной собственности. Во все времена земля была центром борьбы за лучший образ жизни. Наше Движение не придумало аграрной реформы, но оно доведет ее до конца, до того, чтобы не осталось ни одного крестьянина без земли и какой-либо плодородной земли без обработки.

Такая речь трогает до глубины души людей, привыкших гнуть спину, их улыбки, большей частью открывающие беззубый рот, убеждают его: они верят этому.

Зеленые взрослеют. Че надеется, что у многих есть офицерские задатки. Он повторяет им, что ложь — это низость, чтобы стать настоящим революционером, они никогда не должны обманывать. Че будет знать, что его задача выполнена и его отряд готов противостоять армии Батисты, в тот день, когда каждый из них поймет это, а также то, почему нужно подчиняться, что приказ дается и получается с одной и той же целью — выйти из нищеты.

Че объясняет, кто такой Батиста, чтобы знали, с каким человеком они борются. С помощью Селии Санчес он рассказывает, что кубинский диктатор — метис, который сместил в январе 1934 года правительство Грау Сан-Мартина. По требованию Рузвельта, в 1938 году он либерализовал свой режим, а в 1940 году вынуждает избрать его президентом Республики. По окончании своего мандата, через четыре года, он уехал в Соединенные Штаты, но его амбиции так сильны, что он вновь берет власть, осуществив государственный переворот

10 марта 1952 года. «И с этого времени ведет себя как диктатор», — заключает Селия. Проведя расследование, Че узнает, что американское лобби контролирует 90 % кубинских никелевых рудников, 80 % сферы обслуживания, 50 % железных дорог, и вместе с Англией всю нефтяную промышленность и большую часть гасиенд страны.

Перед лицом такой мощи Фидель все больше ощущает необходимость рассчитывать на свои собственные силы. Он хочет установить нечто вроде правительства, которое из Сьерра-Маэстры будет руководить восстанием по всему острову. Он борется на всех фронтах: политическом и военном, призывая население голосом Повстанческого радио отказываться платить налоги, направляя «Шестую» Рауля и «Третью» Альмейды на штурм соответственно севера и востока Ориенте. Прекрасная операция: самолет С-46 из Коста-Рики, нагруженный автоматическим оружием, снарядами для мортир и автоматами 50-го калибра и около восьмидесяти тысячами пуль, пилотируемый Педро Мире, другом детства братьев Кастро и ветераном Монкады, делает блестящий подарок, приземлившись на полосе, которую барбудос проложили в центре Сьерры. В добавление к оружию самолет привозит гаванца Фаустино Переса, одного из национальных руководителей Движения 26 июля. Последний имеет уже в своем активе похищение 23 февраля этого же, 1958, года аргентинского курьера Хуана Мануэля Фанхио, совершенное в надежде, что правительство обеспокоится. Фанхио быстро возвращен, и этот киднапинг ничему не смог послужить.

Перес прибыл в Маэстру, чтобы воплотить великую идею Фиделя: всеобщую забастовку по всей стране, дату которой оставалось еще установить. Она вот-вот начнется и будет поддержана органами подпольной прессы, такой как Да Резистансиа, Лa Революсион, Вангуардиа Обрера, Сьерра-Маэстра и, конечно, Эль Кубано Либро.

8 марта грузовик высаживает сестер Риего, Исабель и Лидию, в поселке Гуиса, где их ждет проводник, чтобы отвести в Месу. Дочери зажиточного крестьянина из Сан-Луиса, около Сантьяго, они из числа молодых людей, которые в это время примыкают к Движению 26 июля. После двух дней марша уставшие сестры предстают перед Че, ждущего с некоторым любопытством двух синьорит, о которых ему сообщили. Он, не медля, спрашивает у них, что они думают об идее забастовки.

— Он был неподражаем, — вспоминает сегодня Лидия, принимающая нас в своей квартире в Гаване, терраса которой окружена садом с растениями из Сьерры. — Видимо, он очень в это верил и думал, что народ станет действовать массово. Наш собственный энтузиазм в этом вопросе, который пришелся ему по душе, вызвал у него доверие. Скоро он уточнил, чего ждет от нас, от Исабели как санитарки и меня как учительницы. Днем я должна заниматься обучением чтению и письму детей крестьян, а вечером возобновлять занятия с безграмотными герильеро.

Я быстро поняла, что невозможно заранее подготовиться к уроку. Уровень незнания был таким высоким, не на что было опереться. Мы жили в микромире, и жители этого островка, заключенного в лоно большого острова, которым является Куба, ничего не знали о внешнем мире. Принципы Че были такими строгими, что вначале он меня пугал. Затем, когда я увидела, как он сажает на колени грязных и сопливых детей с раздутыми животами, я поняла, что он был полон нежности. Он не замедлил назвать меня «учительница чего-нибудь», дав мне понять, что я принята. Когда он мог, присутствовал на уроках и интересовался дисциплиной в школе. В лагере мы называли его «Аргентинец». Он любил гуахиро гор, которые являются самыми чистыми людьми, которых я знаю. Они поделятся всем до последнего.

В этот период мы вынуждены были часто покидать бараки и прятаться в лесу или, когда могли, в гротах, так как нас бомбила авиация. Всегда один и тот же сценарий: сначала маленький самолет облетает местность, затем появляются В-26, чтобы осыпать нас бомбами. Заслышав шум маленького самолета, мы прячемся. Они бомбили лагерь даже ночью.

Когда наступление армии Батисты усилилось, мы покинули наши места. Госпиталь, где работала Исабель, был перемещен внутрь пещеры. Этот грот называли Сор-саль — певчая птичка Сьерры.

Вслед за сестрой Лидия тоже становится санитаркой.

— Там я пережила самые трудные моменты в моей жизни. Я спасла герильеро Момито, у которого было полостное ранение. Он еще услышал пение сорсалес… Многие раненые лечились здесь и никто не умер.

Мы с Исабель, ей в то время было двадцать пять лет, а мне девятнадцать, хотели взять оружие. Но Че не разрешал нам рисковать. Когда же мы, по его мнению, настаивали слишком сильно, он повышал голос и говорил, что мы лаем сильнее, чем Омбрито, один из псов, которых у него в Сьерре была куча. Кроме них еще была кошка Сантина.

Прежде чем покинуть Месу, чтобы засесть в засаду и ждать врага, он привел нас в Ла-Плату, где Фидель расположил свой штаб. Фидель был поражен, когда увидел, как мы выходим, согнувшись под нашими огромными мешками, но не жалующиеся. Таким вот образом мы вошли в состав его отделения из одиннадцати женщин, составившего с нами тринадцать, под командованием Эдди Суньоль, у которой было не пересчитать сколько ранений. Отделение называлось Лас Марианас Грахалес. Тринадцать женщин, решивших стать герильеро и больше не быть привязанными к тылу, обучению, второстепенным работам, ни даже к тому, что не было лишено благородства, — лечению мужчин.

Среди них, кроме Лидии, прозванной Венерой Сьерры за яркую красоту, Леана Роде, которая вскружит голову Камило Сиенфуэгосу, Хорхина, умеющая читать, и Пете Пуэбла, неграмотная крестьянка, но «как мужик», говорили о ней барбудос; Карменсита, которая предпочитает учебе бой, Севилья Алида из маленького соседнего городка Цилон, Ольгуита Гевара, гаванка, прекрасный стрелок, которая аккомпанирует Лидии на гитаре, когда та поет для отряда.

Закончились тренировки, Фидель решает, что руководить отделением должна одна из женщин. Для этого выбирают лучшего стрелка из ружья.

— Моя сестра Исабель из карабина М-1 попала прямо в центр мишени, поставленной на расстоянии пятидесяти метров, и стала нашим капитаном.

Исабель, доктор фармацевтических наук, с харизмой и железной волей, была создана, чтобы командовать. Командовала она и мужчинами. Ее прозвали «святым командиром», и бывшие под ее началом мужчины не ошиблись. Это было нашей небольшой местью, ведь мы так часто слышали «комплименты» типа: «Вы девушки, вам всегда будет чего-то не хватать, чтобы сражаться». На самом деле перед смертью все равны. Во время боя в августе 1958 года враг все понял, услышав, как мы окликали друг друга. В то время мы ели как быки, и, когда нужно было, как верблюды, и шли груженные, как мулы.

В лагере с удивлением вспоминали о том недалеком времени, когда нас считали трусихами. Однако всегда находился какой-нибудь шутник, чтобы положить к нам в мешок крысенка, ящерицу или змею. Теперь мы взяли реванш. Столько мужчин еще не были достойны оружия, а у нас оно было.

После сражения под Лас-Мерседес в начале августа Эдди Суньоль, научившая их обращению с оружием и искусству герильи, признается:

— У меня были сомнения, но они так продвинулись. Я горжусь ими.

Венера Сьерры при этом воспоминании улыбается. Ее сестра в 1987 году умерла от рака. Летом 1993 года Фидель пригласил восьмерых оставшихся из отделения Марианас Грахалес, которое служило ему поддержкой в лагере, провести с ним день.

— В течение семи часов каждая рассказала мешок анекдотов. Все всё выложили и очень много смеялись. Команданте был счастлив. Он тоже много смеялся.

В конечном итоге стачка произошла 9 апреля и потерпела фиаско, частью по вине Фаустино Переса, координатора операции, который считал необходимым до последнего момента держать в секрете дату. Это заставит Че написать, стремясь, как всегда, извлечь уроки из неудачи:

«У забастовки был один промах из-за ошибок организации, в основном из-за отсутствия контактов между рабочими массами и руководителями. Стабильности режима не угрожала никакая опасность. Но опыт был полезным, из него родился идеологический спор о значении Движения 26 июля и вызвал радикальные изменения в подходе у реалистов страны. Из поражения в стачке Движение вышло усиленное, и опыт научил руководителей ценной правде: Революция не принадлежит той или иной группе, она должна быть произведением всего кубинского народа, и эта цель направит всех борцов нашего Движения как в Долине, так и в Сьерре».

От этой неполноценной забастовки (участвовало менее 30 %) сторона Фиделя получает сильный удар, так как она вызвала последующую репрессию, стоившую жизни сотне партизан. Кастро понимает, что он будет идти вперед только с оружием в руках и никак больше. Прежде всего надо восстановить так скомпрометировавшую себя легенду о барбудос. Непрестанно Фидель по Повстанческому радио разоблачает репрессии полицейских Батисты, восхваляя действия своих, не стесняясь придумывать сражения, чтобы уравновесить ложь врага. 16 апреля он посылает взволнованный призыв к кубинскому народу и распространению Революции.

Че, со своей стороны, хотя он и без устали растрачивает себя в Месе, начинает ощущать потребность действовать по-настоящему, в бою. Москера надоедает ему, желание посчитаться с ним мучает его. С середины марта он оставил лагерь под командованием бывшего рабочего Рамиро Вальдеса и отправился на своем муле один в разведку до Эль Масио, деревушки на берегу Буэй, занимаемой вездесущим Санчесом. 18-го Фидель направляет проводника в Херингуа около Ла-Плата на его поиски, потому что хочет встретиться с ним. В ночь с 18-го на 19-е со своим другом проходят по Сан-Хуан-Буэна-Виста, где только что бесчинствовал Москера: убитый крестьянин, рядом девять мулов со вспоротыми животами, жуткая картина, которая заставляет проводника бежать со всех ног, бросив Че.

25-го он предупреждает Фиделя, что место будет служить пристанищем для него и тех, кому он прикажет прийти сюда. «Наш лагерь расположен в нескольких километрах от Минае дель Фрио, в диком месте, каким является Ла Отилья, на покатом склоне, на землях одного латифундиста, откуда мы следим за передвижением Санчеса Москеры».

Элио Витье, потомок французского корсара, провел туда нас с Ильдой. Среди кубинских желтых и красных орхидей, хлебного дерева и огромных гуасима, в сильном запахе окружающей плантации кофе, — хижина, служащая командным пунктом, превращена в маленький музей. Фото и кресло-качалка команданте хранят память о нем. Два бывших соратника, Маналь и Альхимиро, рассказывают о своем Че. Маналь показывал дорогу повстанцам, Альхимиро искал живность в окрестностях, чтобы их накормить.

— Я видел, как Че отказывался есть, чтобы отдать свою часть более голодному, чем он. И его сигара переходила изо рта в рот как трубка мира, — вспоминает Маналь, пока его жена подает нам кофе.

Белобородый Гарсия Альхимиро Санчес прерывает:

— Здесь, в Огильи, живет единственный человек, который мог прикасаться к голове Че. Это Увальдо Чакон, он стриг всех. Че часто потягивал свою трубку, говорил медленно, спокойно, отделяя каждый слог. Ездил он на белом муле.

28-го, когда Камило со своими людьми откомандирован на север провинции, Фидель и Рамиро прибывают посмотреть на место, которое покорило Че. 31-го колонна последнего уменьшилась, когда двадцать герильеро усилили лагерь Эль Дорадо, руководимый Альсибиадесом Бермудесом и Лидией Досе.

В начале апреля Че отправляет послание Фиделю: «Хотя мой отряд и уменьшен, так как у меня осталось только сорок человек, я стремлюсь сохранить мою позицию». Его заклятый враг Санчес Москера, убедившись, что Че ослаб, говорит себе, что час благоприятный, и стремится развернуть бои. 18-го утром, сделав крюк на Месу, Че на своем белом муле возвращается в Отилью. В Эдь Масио слышит выстрелы: Санчес Москера прибыл в поместье Лос Гонсалес де Альто грабить скот, на который имели виды барбудос.

При мысли пойти врукопашную и, возможно, покончить со своим заклятым врагом Че звереет. К черту стратегические соображения. Он бросается к месту сражения. Его встречает выстрел «гаранда», легкий пулемет 30-го калибра открывает по нему огонь. Повернувшись, он обнаруживает, что его окружают, но ему уже слишком поздно поворачивать назад. Он переживает одно из самых критических мгновений своей жизни. Прячется за скалу, откуда слышит крик: «Нужно спустить барбудо, что на белом муле». К тому же, возбужденная страхом, совсем не к месту примешивается его астма. Позднее он признается: «В этот день я был несколько вялым».

Окруженному, ему нужно во что бы то ни стало выпутаться, но он оступается, роняет пистолет: «В это грустное утро у меня не было выбора, мне нужно было вернуться и подобрать оружие».

Пули свистят в ушах, согнувшись, ему удается бежать зигзагом до маленького бугра, за который он падает. Че готовится дорого продать свою жизнь, когда — первое чудо: его пистолет снова действует, и второе чудо — он замечает молодого крестьянина Эстебана Фуэнтеса Ортиса с ружьем, брошенным убежавшим повстанцем. Он подает ему знак:

— Помоги мне выбраться отсюда, я Че.

Это совсем не волнует гуахиро, который, видно, никогда о нем не слышал.

— Ты умеешь стрелять?

Тот качает головой — нет, и Че объясняет ему, как это делается. Парнишка, совсем зеленый — шестнадцать лет, намечает путь пальцем. Сделав несколько выстрелов по каскетос, они продвигаются — пока один перекатывается на несколько метров, другой стреляет, чтобы его прикрыть, и так далее. Они достигают спасительной тропы, которая позволяет им вскарабкаться на Агуайон, а затем спуститься к Сан-Мигелю, где лагерь герильеро.

После победы Революции человек, который спас в тот день Че, поселится недалеко от Гаваны и там будет разводить скот.

Между 19 и 25 мая четырнадцать батальонов, более семи рот, преданных Батисте, с минометами и танками, то есть около десяти тысяч человек, в движении поддержанные авиацией и военным флотом, рассыпаются в контрфорсе Маэстры. В дни временного покоя Фидель стремится помочь крестьянам убрать кофе, так как армия препятствует доставке поденщиков. На этот раз соревнование герильеро не может быть реализовано из-за развязывания военных действий. Кастро предлагает 300 затравленным крестьянам вложить собственные деньги, чтобы оплачивать рабочих, предполагая создание кооперативов. Но сейчас не время.

24 мая Фидель собирает командиров герильи, чтобы распределить роли. Че вступит в действие в районе Рио Хибакоа, где расположен Минас дель Фрио. Лидер настаивает наметить основные места в зависимости от их стратегической значимости и отправить туда людей, не заботясь о численности противника, — барбудос сражаются один против тридцати пяти.

Снятые из казармы Монкадо и базы Байами танки «шерман» ищут менее крутые дороги.

«И мы в наших траншеях из стволов и земли ждали их, — расскажет Че, — мы рыли волчьи ямы, занимались дорожными и железнодорожными мостами, прятались в деревьях, готовые стрелять. Мы были в «нашей» Сьерре — лесу, скалах, полях сахарного тростника.

Сначала прилетели самолеты с напалмовыми бомбами. Затем отряд проник на нашу территорию, и если бы не то, что сумели сделать, все пропало. Мы захватили их передатчики и таким образом смогли приказывать их самолетам бомбить их собственные части!»

Нужно время, чтобы приручить Сьерру, она не покоряется первому пришедшему. И время работает на герильеро, которые отстреливают незадачливых солдат, как зайцев. Где бы ни отважились высунуться визитеры, их бьют. Красный Крест завален работой. В Гаване обязанные принимать решения чиновники отказываются слушать сообщения с мест, упорствуют, что говорит, насколько все глупо.

С первыми военными трофеями фиделисты скоро имеют в своем распоряжении более чем пятьсот единиц оружия всех видов и всех калибров, включая минометы и танки. Среди пленных, переданных Красному Кресту, некоторые принимают решение сменить лагерь. Лаферте, кадет военной школы, станет одним из самых строгих инструкторов школы в Минае дель Фрио.

Бой в Лас-Мерседес, самой передовой позиции повстанческой армии, — решающий. 25 мая лоялисты разгромлены отчасти своим же собственным оружием, взятым организаторами засад.

«Под командованием капитана Анхеля Вердесиа, который мужественно погибнет в сражении через месяц, наши мальчишки храбро сражались в течение двух дней, один против десяти или пятнадцати, борясь с минометами, танками и авиацией», — вспоминает Че, тактическое чутье которого позволяет повстанцам побеждать, теряя минимум людей, он сам из напалмового ружья поджигает танк.

Сражения при Минас дель Фрио и Хибасоа, также проведенные Эрнесто, наносят новые суровые удары по врагу. Че прекрасно иллюстрирует слова Бергсона: «Нужно действовать как человек мысли и мыслить как человек действия». 20 июля — это начало конца для нападающих, ставших защищающимися. Теперь «горцы» контролируют действия. Повсюду, где идет бой, господство над местностью принадлежит герильеро. В Сан-Доминго даже батальон Санчеса Москеры обращен в бегство.

Беспорядочное бегство лояльной армии, которая оставит на «свободной территории» Сьерра-Маэстры около тысячи человек убитыми, ранеными и четыреста тридцать три пленными.

Позор чиновникам Гаваны, салонным стратегам, которые отправили свои соединения на бойню. Батиста в своем дворце чувствует, что его власть пошатнулась.

Че делает вывод:

«Сражения при Сан-Доминго, Мерино, Эль Хигуэ, второе сражение при Сан-Доминго, Лас-Вегасе, Хиба-соа в Лас-Мерседес следовали один за другим в течение месяца, без перерыва. До момента, когда силы тирании, не желая быть полностью ликвидированными, оказались вынуждены уйти с гор».

Фидель Кастро скажет о Че, что он был художником герильи. Че и сам использует французское слово «менуэт», квалифицируя подвижную войну, которая походила на танец вокруг врага:

— Когда движется колонна противника, она окружается с четырех кардинальных точек, это менуэт.

Широкомасштабное наступление правительственных соединений провалилось. Для солдат барбудос были фантомами, невидимыми и неуловимыми. И правда, так как вдобавок к тому, что они прекрасно знают местность, они еще обладают кодами для общения друг с другом, что делает их бесконечно более скрытыми, чем их крикливые противники. Не для собственного ли успокоения солдаты громко говорят, включают на полную мощность радио, зажигают огонь при первой же возможности? Фиделисты бормочут, шепчут из уха в ухо. Они привыкли поляну пересекать гуськом, стараясь оставлять пространство между идущими. На случай атаки предотвращается представление удобной цели и снижается возможность быть обнаруженными авиацией.

Побитый, но еще не побежденный, Батиста в своем дворце в Гаване вынашивает идею, которую не осудил бы Макиавелли. В августе 1958 года, когда фиделисты посрамили его армию, он приказывает отойти солдатам, защищающим водопровод Ятеритас, который снабжает водой североамериканскую базу Гуантанамо, и просит руководителей Соединенных Штатов направить туда свои части. Посол Смит, друг Батисты, ручается за идею и разрешает прибытие частей из своей страны.

Но Фидель не попадается на провокацию. Он забывает о водопроводе и оставляет своего гаванского противника разражаться бранью, его, который представлял уже, как американская армия давит барбудос, набравшихся наглости покуситься на звездный флаг. По этому случаю Батиста убеждается, что герильеро Фидель Кастро тоже тонкий стратег, и это не может его успокоить.

Что касается Че, то он 14 июля 1958 года преодолел рубеж тридцатилетия. Еще никогда кубинское восстание не издавало для него более приятных запахов: боевая пыль, аромат Сьерры, пыльца революционного времени, астматик Эрнесто Че Гевара вдыхает их полной грудью. И когда только может, он потягивает мате из своей бомбильи.

Как же он достает мате? Материала хватило бы на целую отдельную главу, столько странствий познала святая трава Че. С пунктом отправления в Буэнос-Айресе, где старик регулярно покупает два или три пакета по килограмму, которые он доверяет пилоту или пассажиру, например, журналисту, отправляющемуся в Лиму, Мехико или даже в Майами. Затем через случайную почтовую станцию «чай иезуитов» достигает Гаваны, где Движение берет на себя его транспортировку в Сьерру. Так время от времени Че имеет удовольствие встретить почтальона или связного, который привозит ему его магическую микстуру.