Глава XIX

НАШЕСТВИЕ НАЧИНАЕТСЯ

21 августа Че отправляется в Ла-Плату, чтобы услышать из уст Фиделя, что наступил момент всем направиться к провинции Лас-Виллас с конечной целью взять город Санта-Клара и финального броска до Гаваны. Наступление скоро начинается.

Военный приказ

Предписывает команданте Эрнесто Геваре задачу провести повстанческую колонну от Сьерра-Маэстры до провинции Лас-Виллас и действовать на указанной территории в соответствии со стратегическим планом повстанческой армии. Колонна № 8, которая предназначается для этой цели, будет носить имя Сиро Редондо, в честь героического повстанческого капитана, погибшего в бою и посмертно произведенного в звание «команданте». Колонна № 8 «Сиро Редондо» отправится из Лас-Мерседес между 24 и 30 августа.

Названный команданте Эрнесто Гевара, командующий всеми повстанческими соединениями Движения 26 июля, будет действовать в провинции Лас-Виллас, как в сельской зоне, так и городской, и ему дается свобода действия для сбора и использования необходимых фондов для ведения войны и содержания нашей армии, применения уголовного кодекса, аграрных законов повстанческой армии на территории, где действуют ее силы, координация операций, планов, диспозиций административных и военных организаций с другими революционными силами, которые действуют в этой провинции и должны быть призваны интегрировать в единый корпус Армии, чтобы «создать костяк» и объединить военное усилие Революции, организацию боевых локальных единств и присвоение офицерских званий повстанческой Армии вплоть до звания команданте колонны. Стратегическая цель колонны № 8 — без конца одерживать победы над врагом на центральной территории Кубы и препятствовать наземным передвижениям вражеских частей с запада на восток, до их полного прекращения в ожидании других приказов, которые поступят в свое время.

Фидель Кастро Рус,

Главнокомандующий

Сьерра-Маэстра

21 августа 1958 года

Этот приказ дает Че много власти, помещая современного конкистадора в шкуру освободителя. Он объясняет:

— Батистовская армия отступила со сломанным хребтом, но она еще не совсем побеждена. Борьба должна продолжаться, вот поэтому задействована финальная стратегия. Наступление будет происходить в трех направлениях: Сантьяго де Куба (Фидель, Рауль и Альмейда в Ориенте), который будет взят в гибкое окружение. Лас-Виллас (центральная провинция), на которую должен идти я, и Пиньяр дель Рио, на другом конце острова.

Че не может увести всех людей и возьмет с собой наиболее обстрелянных, как это уже было в момент посадки на Гранму. Комиссия отбора, которой он руководит, строгая. Ветеранам вспоминается случай: нужно получить доступ на яхту, тут появляется некто пузатенький, сорокалетний, с тонкими ногами. Получив отказ первый раз, он возвращается к Че:

— Мое имя де ла О, я доктор. Правда, мне плохо удается лазать по деревьям, но я революционер до кончиков ногтей. Дайте мне ружье, и я вам это докажу!

Растроганный речью сеньора де ла О, Че соглашается в конце концов взять его.

Между 25 и 27 августа Восьмая перебазируется отделениями в Эль Хибаро, деревушку, стоящую на отроге Сьерра-Маэстры в муниципалитете Лас-Мерседес. Че получил от Фиделя приказ ждать здесь самолет, который доставит боеприпасы. В то время геваристы выслеживают грузовичок с мундирами, обувью, гамаками и другим снаряжением плюс горючее, чтобы ехать до Санта-Клары. 28-го вечером Че отправляется на луг Кайо Эспино, используемый как ночная посадочная полоса. В 20.30 садится двухмоторный самолет, голубой «бичкрафт». Он выслежен авиацией противника, и у геваристов есть лишь время вытащить какие-то двадцать пять тысяч снарядов и кучу ружей, как уже слышны вражеские моторы, которые начинают обследовать зону, выпуская осветительные ракеты. Скоро они обнаруживают самолет на земле и открывают пулеметный огонь, Че отдает приказ — лучше его сжечь, нежели отдать в руки противника. До 6.30 утра вражеские самолеты неистовствуют над крышами Эль Хибаро. К счастью, операция по извлечению боеприпасов удалась. Зато это же не удается с грузовиком. Он увяз на дороге, невозможно вытащить, были вынуждены покинуть его под давлением батистовской авиации.

«Жаль, но лучше иметь боеприпасы, чем барахло», — комментирует Жоэль Иглесиас, автор произведения под названием «От Сьерра-Маэстры до Эскамбрей».

В пятницу 29-го общая мобилизация и всякого рода приготовления с подсчетом вооружения и снарядов, распределение одежды и продовольствия произведено быстро, так как запас небольшой. Все хотели бы отправиться в конце дня, но это невозможно из-за отсутствия горючего. 30-го утром Че все же отдает приказ свернуть лагерь во что бы то ни стало. Метеосводка предвещает приближение циклона, который идет от побережья Флориды.

На закате Восьмая пускается в путь с запрещением оставить хоть малейший след после себя, даже кожуру от фруктов. Порядок движения следующий: авангард под командованием Мануэля Эрнандеса, затем отделение № 2, называемое Авансада, ведомое Жоэлем Иглесиасом, не достигшим восемнадцати лет капитаном, который должен подкреплять авангард в случае необходимости. Затем отделение, ведомое Че и Рамиро Вальдесом и включающее медицинский корпус с докторами Оскаром Фернандесом Мелем и Винсентом де ла О. Далее следует отделение № 3 с капитаном Хосе Рамоном Сильвой. Важную и изнурительную роль связного между различными группами исполняет Леонардо Тамайо. Он единственный способен правильно передавать словесные приказы Че.

«Без грузовиков, потому что без горючего, мы была вынуждены начать вторжение», — запишет Че.

Под грозным небом пешком, только с четырьмя лошадьми, сто сорок восемь барбудос Восьмой, прозванной армией Батисты «Мао-Мао», трогаются с места. Они располагают шестью пулеметами, одной базукой и пятьюдесятью автоматическими ружьями. Люди в основном новобранцы из Минае дель Фрио. Что касается Камило, обязанного открыть путь, то он 22-го отправился из Сальто де Провиденсия около сахарной централи Эстрада-Пальмы с семьюдесятью одним опытным бойцом. Но чтобы бросить вызов десяти тысячам солдат даже с двумястами двадцатью, нужно быть сумасшедшим, как Эрнесто Гевара и Камило Сиенфуэгос, — отважные и пылкие сумасшедшие.

«Мы надеялись найти грузовики с другой стороны дороги Мансанилло — Байамо. Действительно, перейдя ее, мы их встретили. Они были доставлены сюда людьми Камило. Но 1 сентября мы также встретились с жестоким циклоном «Элла», который сделал непригодными все пути сообщения, кроме центральной дороги, единственной асфальтированной в этом районе, что не позволяло нам двигаться на машине. Нам оставалось ехать только лошадью или идти пешком».

Циклон — который может превращаться в союзника, скрывая людей от вражеского наблюдения, как с воздуха, так и наземного, — в этот момент очень мешает. Несмотря ни на что, пытаются использовать дороги, но машины вязнут и даже призванных на помощь тракторов недостаточно, чтобы их вытащить. Когда команданте из кабины своей машины приказывает выйти и подтолкнуть, пассажиры противятся и отказываются. Выпустив град ругательств, он заряжает свой карабин М-2 и угрожает стрелять, тогда упрямцы подчиняются.

Но «Элла» сильнее всех, с этим ничего не поделаешь, и нужно, хочешь не хочешь, оставить машины.

2 сентября Че получает послание от Камило, сообщающее ему, что тот ждет его на рисовой плантации Видаль, сегодня «Сельский сад». На землях управляющего Луиса Тромпета Восьмая съедает обед, приготовленный для нее по приказу Сиенфуэгоса, который специально вернулся на грузовике.

3-го — первое серьезное препятствие на пути геваристов: переправа на Кауто, самой большой реке страны. Наводнение, спровоцированное «Эллой», еще больше осложняет положение. Как перейти подальше от мостов, охраняемых лояльной армией, через этого кипящего зверя, цвета шоколада с молоком, более двухсот метров шириной? С трудом добывают баржу. Группами по шесть человек, то есть двадцать пять ездок, с возвращением по двадцать минут, перевозчик благополучно переправляет освободителей. Лошади, которых невозможно было погрузить, служат платой перевозчику. Че рассматривает эту переправу через разбушевавшуюся реку как первую победу. Он отправляет Фиделю послание:

«Мало москитов и не видно самолетов. Мы без осложнений преодолели большую дорогу и Кауто. В потопе циклона «Элла», который держит солдат в своих казармах, моральный дух отряда на хорошем уровне».

8 сентября, когда «Элла» смягчается и геваристы радуются сухой одежде, приближается «Фифи». Оставаясь всегда педагогом, Че объясняет людям, что имена циклонов следуют в алфавитном порядке:

— После Э — «Элла», Ф — «Фифи».

Барбудос спрашивают себя, сколько осталось букв у неба.

Переправившись через реку Хобабо, геваристы проходят провинцию Камагуэй, промежуточную между Ориенте и Лас-Виллас. «Мы идем по изобильной земле, страдая от укусов насекомых, которые становятся невыносимыми в часы отдыха, питаясь мало и плохо, используя воду грязных рек, с переправы Хобабо прошла неделя, силы уменьшаются. Уже многие идут босыми по болоту Камагуэй», — пишет Че через несколько дней. «Элла» и «Фифи» наконец истощились. Восьмая, старательно избегая населенных мест с того момента, как покинула «свободную» провинцию Ориенте, проходит по рисовой плантации Бартес, где янки Макгир проводит экспериментальную программу. Будучи джентльменом, североамериканец, родившийся в Пуэрто-Рико, приглашает команданте выпить бренди. Че сопровождает Жоэль Иглесиас, мнением которого он дорожит. После обмена любезностями аргентинец приступает к изложению главного:

— Это точно, что ваше правительство поддерживает Батисту?

Избегая вступать в спор, господин Макгир переходит на банальности. Покинув его, Че спрашивает Жоэля:

— Скажи мне, что ты думаешь об этом субъекте?

— Он мне не нравится, — отвечает молодой капитан.

Помолчав, Че с суровым взглядом комментирует:

— Мы должны бороться против них…

И затем очень быстро:

— Я умру с улыбкой на устах на вершине холма, с ружьем в руке, борясь против подобных индивидов.

Удивительно пророческая фраза.

Восьмая реквизирует два «джипа», грузовик-цистерну, трактор, которые добавляются к шестидесяти уже собранным лошадям. Берут в плен крестьянина, чтобы он указал отряду дорогу на ферму Ла-Федераль, через которую прошел Камило, недалеко от сахарной централи Франциско. 9 сентября в 4 часа 45 минут утра голова авангарда появляется у входа в поместье, которое, оказывается, полно солдат. Геварист Маркос Борреро, пытающийся спрятаться за огромными бидонами возле двери в стойло дойных коров, сражен пулей в голову. У капитана Эрмана задета щиколотка, один из его людей тоже ранен. Между тем прибывает Че и организует контратаку с передовым подразделением маленького рыжего лейтенанта Роберта Родригеса Фернандеса, прозванного Селией Санчес Эль Вакерито (пастушок), потому что он носит сапоги из бычьей кожи. Он один справляется с пятью. Бригадир противника убит, и солдаты в конце концов сдаются. Прибывший на подмогу Камило определяет ситуацию Че и без труда убеждает его в необходимости убраться до прибытия подкрепления, поддержанного авиацией.

Даже если эта устроенная солдатами западня и стоила барбудос некоторых жертв, она показывает, что основное изменилось: теперь очередь лояльных играть в вольных стрелков. Какое отличие между Сьеррой и Долиной!

Двумя днями позднее в Хосинте две фиделистские колонны впервые объединятся, будет и второй раз в этой же отвратительной зоне болот провинции Камагуэй повод закусить и поднять бокал, выпить немного рома, который есть у «коммунистов».

«Посреди нигде, но среди людей, которые знали, куда они идут».

Че решает углубиться в болота, оставив Камило идти к северу, его основной задаче, состоящей в освобождении Ягахай.

«Мы должны были продвигаться с бесконечной предосторожностью, как можно лучше прячась, потому что авиация знала приблизительно нашу позицию. Таким образом через два дня мы прибыли в место, известное под названием «Лагуна Гранде», где догнали Камило, отряд которого был лучше снабжен лошадьми, чем наш. Эта зона запомнилась сверхъестественным количеством свирепствовавших комаров. Совершенно невозможно было спать без противомоскитной сетки, а ни у кого ее не было».

Когда Камило покидает Лагуну Гранде, где две колонны стояли в двухстах метрах одна от другой, и возвращается к централи Франциско, он оставляет своих лошадей Че и продолжает путь на грузовиках. Две колонны не могли идти вместе, они представляли бы очень легкую мишень для батистовских самолетов. Что касается Че, то он следует вдоль побережья, реквизируя грузовики, когда это позволяет местность, используя лошадей, когда машины не могут пройти, и пешком в болотах, когда нет другого выбора. Продвигаются днем наощупь, так как не удалось найти достойного доверия проводника. Четверо солдат, схваченных в Ла-Федераль, растворились в Восьмой и имеют точно такие же права, как и геваристы, этого хочет Че.

11 сентября крестьянин предупреждает, что колонна грузовиков движется по дороге Камагуэй — Санта-Крус дель Сур:

— По меньшей мере пять сотен солдат… — утверждает он.

В такого рода ситуациях Че имеет привычку действовать как гуахиро, он знает, что надо разделиться примерно по двое. Но, очевидно, армия ищет Восьмую, не достигая точной ее локализации. 13-го, находясь на подворье фермы Сан-Мигель дель Хунко, Че узнает от связного, что Камило вынужден был принять бой в деревушке Лас-Куатро Компаньерос, чтобы выйти из засады:

«В семь часов утра, после того как мы прошли мост, пулеметы врага открыли огонь. Отделение нашего авангарда под командованием капитана Герры окружило дом, откуда исходят очереди, и нанесло удар. Этого оказалось достаточно, чтобы каскитос бежали, унося своих раненых», — утверждает бумага, подписанная Камило.

В воскресенье 14-го в 5 часов 45 минут утра, когда Восьмая в свою очередь приближается к Лас-Куатро Компаньерос, «джип» авангарда тормозит. Проводник понял, что он не выполнил приказа Че, который состоял в том, чтобы на километр обследовать окрестности, прежде чем подходить к домам. В свете фар вдруг появляются тени вокруг трактора: это тревога, нужно бросить «джип» и незаметно пробраться предупредить пассажиров первой группы о том, что снаружи засада, и надо выключить фары.

Вдруг голос солдата сверлит воздух:

— Стой, кто идет…

— Хорошие люди, — отвечает Мануэль Эрмандес, командир авангарда.

Слова повторены двумя солдатами, прежде чем они открывают огонь. Это будит барбудос в следующих машинах, которые не ждали такого приема. Че реагирует мгновенно: он передает авангарду приказ сдерживать вражеский огонь и запрещает остальным из отряда вступать в бой, а надо взять курс на юг и достичь возвышенности, которая видна вдалеке. С одного взгляда он производит смотр того, что нужно унести, — по преимуществу оружие, как можно больше подсумок, — и что оставить в машинах.

«Итак, с рассвета началась изнуряющая битва», — запишет он.

С большими трудностями люди берут направление к лесистому холму, указанному их командиром, где деревья — рожковое дерево, зольник, гуасима — спасут их от вражеских выстрелов. В неразберихе, вызванной первыми выстрелами, некоторые геваристы бегут не туда. Вспоминают, что забыли важные документы в одном из грузовиков, но Че запрещает барбудос вернуться за ними, рискуя жизнью. Зато отправляет упомянутого выше Хуана Переса Вилла принести радиопередатчик, который был ему поручен и жизненно необходим. Под градом пуль виновный с успехом выполняет задание.

Чтобы достичь спасительного холма, нужно сначала перейти ручей, затем пересечь длинную открытую саванну. Все страшно усложняется самолетами, патрулирующими окрестности, за которыми вскоре последуют два больших В-26 и два С-44, тарахтящих высоко в небе. По мере того как маленький самолет приближается, начиная стрелять из пулемета по барбудос и бросать на них гранаты, каждый в панике ищет, за чем можно спрятаться. Несчастные пленные, взятые в Ла-Федераль, оказались меж двух огней. Че целится в самолет из своего карабина М-2.

Рамиро Вальдес одним из первых добирается до холма. Он устанавливает свой пулемет на северном крае холма в двенадцати сотнях метров от фермы Куатро Компаньерос и нацеливает его на врага. Каскитос, скопившиеся на фермах Куатро Компаньерос и Форесталь, стремятся соединиться, тогда как основная цель герильерос — держать открытой брешь подступа. Бой растягивается на много часов. Хуан Эрмандес Суарес ранен при взрыве бомбы. Перенесенный в крестьянский дом, он умирает от потери крови, его не удается спасти. Он будет похоронен на площади, и Че напечатает на пишущей машинке, которую удалось вынести во время их бегства, письмо матери погибшего. Затем он подарит хозяевам дома аккордеон, с которым Хуанч никогда не расставался.

— Он всегда сам писал о смерти своих людей их близким, — вспоминает Жоэль Иглесиас.

Капитан Хосе Рамон Сильва серьезно ранен в правое плечо, тогда как Эмилио Олива Эрмандес и Рене Родригес отделались более легко.

В разгар боя под бомбами и очередями Че ложится под деревом и спит около получаса.

15-е проходит в попытках найти соратников, заблудившихся в лесу. Че использует это время, чтобы отметить, как обычно, недостатки и проанализировать их. Если он и извиняется за суровые слова, употребленные во время инцидента с застрявшими грузовиками, то это чтобы еще раз подчеркнуть необходимость дисциплины и исполнения отданных приказов. К слову, он бичует маленького хитреца, который побрился и переоделся у крестьян, сняв прежде всего красно-черную повязку с цифрами «26» Движения, чтобы не быть узнанным на случай, если попадет в руки врага. С помощью Че они осознают звание герильеро и не предают его. Соратник Сильверио Бланко поднялся до звания лейтенанта. Он погибнет в Кабайгуан во время кампании при Лас-Виллас.

«На следующий день вид был не такой уж удручающий. Объявились многие отставшие, с десяток человек, которых считали потерянными, они следовали с колонной Камило, которую смогли догнать, чтобы отправиться бороться на северный фронт».

В то время как Че и Камило движутся по местности к западу, люди Кастро передвигаются на восток, к Сантьяго, с оружием, взятым у врага, когда последний обломал зубы о бока Сьерры. Со своей стороны, армия диктатора готовит передислокацию множества соединений в направлении Ориенте и Гаваны, чтобы перерезать дорогу наступающим с запада.

В ночь с 15 на 16 сентября 1958 года Че посылает за врачом своего отряда, чтобы помочь больному сыну пастуха. В три часа утра барбудос съедают говядину с сыром и делят кто чай, а кто — сигареты. Преодолев шесть километров пешком по топкой почве, Восьмая в шесть часов утра прячется на островке марабу, колючего растения высотой в три метра, который создает запутанные заросли марабузал, где можно передвигаться только ползком. Африканского происхождения, неуничтожаемый марабу давно уже заселил Кубу, крестьяне используют его как древесный уголь. Он как колючая проволока, и геваристы рвут на нем свою и так уже сильно изношенную одежду.

Когда Че отдыхает в своем гамаке, провисшем до самой земли, крик: «Самолет!» подбрасывает его.

Он надевает ботинки, приказывает не двигаться. Маленький самолет исчезает, и он снова может прилечь. Люди приходят к нему, чтобы спросить, можно ли им охотиться.

— Да, но без единого выстрела!

В домике, который стоит на краю марабузала, Эрнесто принимает в отряд крестьян, желающих вступить и быть проводниками. Один из них докладывает, что двести пятьдесят солдат стоят недалеко отсюда. И Восьмая уходит, передвигаясь, как краб, избегая открытых мест, преимущественно ночью. Даже если Движение 26 июля, которое их поддерживает, менее действенно здесь в Долине, если они и не получают такую же помощь от населения, как в Сьерре, все равно всегда найдется добрый человек, чтобы показать им дорогу. Правда, иногда нужно его принудить, иногда случается также, что крестьянин предает, потому что он верит официальной пропаганде. Такой, как информационный бюллетень, переданный по радио 20 сентября между ча-ча-ча и мамбо и который геваристы услышали в поместье Сан-Николас:

— Генерал-лейтенант Франсиско Табарнилла Дольс, военный шеф района, во время пресс-конференции, которая состоялась в военном ведомстве, объявил, что полк № 2 Агроманте захватил людей вне закона, более ста расстреляв и рассеяв остаток отряда, который во время бегства бросил оружие, экипировку, важную документацию и документы коммунистической пропаганды. Другие группы сами сдались властям. Эти воры и злодеи бежали со Сьерра-Маэстры в надежде ускользнуть от неминуемого истребления. Ими командует международный коммунистический агент, хорошо известный Че Гевара.

Эти измышления вызывают взрыв смеха у барбудос. Кто-то передразнивает диктора:

— Сеньоры герильерос, как вам известно, вы все мертвы…

Восьмая вступает в гнилую воду болот. 20-го, в субботу утром она разбивает лагерь на берегу реки Сан-Педро, на границе между муниципалитетами Санта-Крус дель Сур и Камагуэй, в местечке под названием Трумберо. Жоэля Иглесиаса чуть не унес поток, он зовет на помощь, что стоит ему насмешек Че. Колонна поворачивает на север, стараясь избежать воды и болот, но попадает на рисовую плантацию и не может переправиться через каналы. По привычке, люди питаются у пастухов, платя или не платя крестьянам, в зависимости от того, встречают они их или нет. Вскоре топи уступают место сухой земле, полной трещин, где рискуют сломать ноги на каждом шагу.

23 сентября в 15 часов 30 минут начинается воздушная бомбардировка в северо-восточном направлении.

— Это Камило, его заметили! — беспокоится Че.

Теперь перед ними открывается луг, покрытый травой, острой как бритва. Люди защищаются по возможности, но среди немногих спасшихся лошадей две не перенесут полученных многочисленных порезов. Обогнув лагуну, барбудос уже снова улыбаются. Проводник Мануэль Вальдера доставляет из колонии Тринидад продукты: рис, бананы, галеты, пряности, сигары, сигареты…

26-го идут по компасу, случайный проводник оказывается неспособным найти дорогу в топях реки Мала Фама. Реквизированы два трактора и тележка, чтобы везти повстанцев: земля для этого подходит в зоне Лос-Маринерос в нескольких километрах от сахарной централи Барагуа, которая принадлежит североамериканской компании и где стоит много армейских соединений.

1 октября, когда захватчики развернули лагерь посреди грязи в гибельном районе болот южнее Камагуэй, Че со своими офицерами анализирует ситуацию. Оки знают, что перед ними солидная линия огня и другая часть вражеского отряда приближается с тыла. Нужно срочно покинуть место. К югу, куда отправлены разведчики, только непроходимые болота, затем море. К северу — открытые территории, за которыми следит армия, кроме того, с большими дорогами, которые ей облегчат задачу в случае атаки. Возвращение приведет к потере нескольких дней. Последнее решение: преодолеть вражескую линию во что бы то ни стало. Это решение принимает Че.

В середине ночи отправлены три человека: лейтенант Рохелио Асеведо, Вильфредо Алеага, или просто Вилла, и проводник, который, по правде говоря, совершенно не знает территории. Три человека шлепают в грязи по лагуне — направление к железной дороге, соединяющей причал с централью Барагуа, точно не зная, где ждет их враг. Они продвигаются медленно из-за стволов деревьев, которые лежат на дне под водой. Проводник кашляет и вызывает тихую брань Асеведо. Однако солдаты, расположенные в ста пятидесяти метрах вдоль железной дороги, открывают огонь без предупреждения. Разведчики под очередью оседают в глубине лагуны. Думая, что имеют дело со всей колонной, батистовцы ударяют минометами.

Через полчаса разведчики видят, как прибывает вагон от Барагуа, который останавливается через каждые пятьдесят метров, чтобы забрать охрану. Разведчики убеждаются, что край лагуны практически совпадает с поворотом железнодорожного пути. Вагон останавливается последний раз там, где светится дебаркадер.

— По тому месту вернемся в болото, — заключает проводник.

Они вновь пускаются в путь до края лагуны, где простирается мангровник.

— Здесь начинается море, — предупреждает проводник.

Асеведо решает взять на запад, и через две сотни метров, особенно трудных, он ставит, наконец, ногу на твердую почву. В окрестностях никаких следов солдат, именно здесь должна пройти колонна. Троице остается только доставить Че эти сведения, сделав за собой отметки, чтобы потом найти проход. По возвращении, около пяти часов утра, их чуть не обстрелял авангард Восьмой, который не ждал их появления с этой стороны, но как только их узнают, раздаются крики радости: шум выстрелов заставил бояться худшего. Пока трое, отрапортовав, проглатывают скудный паек, оставленный им, Че объясняет свое решение испытать проход будущей ночью.

Сначала он отправляет Роберто Кабрера, называемого Кабрерито, в Сьего де Авила, чтобы потревожить руководство Народной социалистической партии и добиться их поддержки, а также сведений о различных армейских организациях — не только фиделисты борются! — которые действуют в Эскамбрей: Че подозревает, что их разделяют серьезные разногласия. В семнадцать часов отряд в свою очередь отправляется в путь, авангард усилен базукой. Эрнесто дает своим людям последние рекомендации:

— Главное не шуметь, ни слова, ни блестящего предмета.

Когда барбудос погружаются в липкую грязь, они одновременно стараются не замочить свое оружие и подсумки. Дышат ртом, чтобы избежать, насколько возможно, тошнотворных запахов.

Заметив маленькую возвышенность справа от лагуны, Вилла предупреждает:

— Мы на их линии прицела.

Точно в этот момент раздаются выстрелы врага. Че спрашивает своего спутника, не кажется ли ему, что по плотности и направлению выстрелы похожи на огонь прошлого дня. После утвердительного ответа Восьмая идет по следу, оставленному разведчиками.

В 23 часа 2 октября, в четверг, Че наблюдает с железнодорожных путей переход его людей через лагуну. У некоторых проваливаются ноги, другие погружаются по шею, но проходят. На рассвете в пятницу, 3-го, колонна спасена. Но не по-сухому, так как район болот простирается перед ней, насколько хватает глаз. Продвижение происходит внутри огромного утеса, который хорошо укрывает барбудос от ока врага.

Семью километрами дальше, еще до восхода солнца колонна оказывается на ранчо Ла-Лагуна в нескольких километрах на юго-запад от бараков сахарной централи. Здесь они задерживают мясника, которого убеждают в том, что ничего не случится с его семьей, если он послужит проводником барбудос в течение двух дней.

— Как будто его жена не хотела, чтобы он вернулся, так как скоро услышали шум двух В-26, которые нас искали, — вспоминает Жоэль Иглесиас.

Опасность заставляет людей опять нырнуть в лагуну, наполненную комарами, и снова — режущие как бритва листья. Невозможно остановиться, разве что только на мгновение.

В воскресенье, 5 октября в четыре часа утра Че, наконец, дает своим людям передышку. Разбивают лагерь на берегу лагуны Эль Кольменар. Но на несчастный отряд обрушивается ураганный дождь. Появление Каб-рерито, сопровождаемого проводником, направленным Диего де Авила, придает им надежду. Увы, проводник заболел и Кабрерито должен открыть движение.

Че пишет акт с пафосом:

«Отряд выбился из сил. Сломленные морально, изголодавшиеся, с ногами в крови и такими распухшими, что больше не входят в то, что осталось от обуви. Они тут, готовые упасть. Только в глубине их глаз мерцает слабый свет. Шагая рядом с ними, я почувствовал страстное желание вскрыть себе вены, чтобы дать их губам что-нибудь теплое, чего у них без еды и сна не было в течение трех прошедших дней. Когда ком, застрявший в горле, исчезает, я говорю с ними. И дух, который овевает это необыкновенное поколение кубинцев, оживляет в них все их благородство, и тела их выпрямляются, качаясь под непосильной тяжестью мешков, оружия и боеприпасов».

Условия, не очень благоприятные для здоровья Че. Доктор де ла О вспоминает:

«У него была невообразимая воля, ему удавалось подчинять даже астму. Он не мог властвовать над ней только при очень сильном приступе. Умел преодолевать страх нехватки воздуха, который появляется у всех астматиков. Он любил исследования и мог быть большим ученым, но предпочел стать солдатом. Неутомимый читатель, он открывал книгу, как только мы делали остановку, в то время, когда мы все, свалившись от усталости, закрывали глаза и засыпали».

Остается только около ста здоровых людей. Мучимые голодом, барбудос убивают корову и съедают, даже как следует не прожарив. С горшком меда в лагере появляются двое мальчишек, они отвечают, что им приказал один барбудос. Эрнесто зовет человека по имени Морено:

— Ты приговорен к смерти. При малейшем вражеском выстреле ты будешь расстрелян.

К счастью для Морено, не слышно никаких выстрелов, их не предали.

6 октября, в то время как Восьмая считает себя спасенной, небольшой циклон «Ханисе» опустошает район Камагуэй и вызывает наводнение реки Хатибонико, через которую надо переправиться, чтобы проникнуть в провинцию Лас-Виллас. Семьи, проживающие в окрестностях реки, должны спешно покидать свои дома. Еще раз Че хочет заставить своих людей увидеть положительную сторону вещей и убеждает их в том, что циклон «держит солдат в своих казармах». С наступлением вечера проводник Флорес Гуттиерес обследует окрестности, чтобы увидеть, в каком состоянии находится Троча де Хукаро в Мороне, знаменитом месте, где в январе 1875 года отличились мамбизес генерала Максимо Гомеса, прокладывая проход с помощью мачете перед лицом испанских отрядов. В противоположность тому, чего боялся Че, место не особенно охраняется, хотя его пересекают многочисленные поезда, набитые солдатами.

9-го вечером колонна начинает движение на северо-восток, вдоль железной дороги, до остановки Дос Эрманас. С двух часов ночи проливной дождь, это не мешает геваристам преодолеть знаменитую Трочу де Хукаро, не увидев ни тени солдата на горизонте. Флорес Гуттиерес, возвратившись из Сьего де Авила, куда его отправил Че, ведет последнего до поместья, где ждут ящики, полные различных товаров, которые он требовал, в частности медикаменты. В одном пакете Эрнесто находит документацию на район и штабные карты:

— Если бы они у нас были, когда мы вышли из Сьер-ры, то добрались до Эскамбрей и без нужды в проводниках.

Посланники команданте Виктора Бордона Мачадо, руководителя Движения в провинции Эскамбрей, капитан Оттен Месано Мелькон и два младших офицера появляются в лагере. Этот первый контакт с членами повстанческой армии, действующей вне Сьерры, радует Че. Он узнает, что Бордон Мачадо хотел предпринять путешествие в Сьерру, чтобы встретиться с Кастро и изложить ему пункты существующей конвергенции с руководством Движения 26 июля в Лас-Виллас. А точнее, с руководителем Акции саботажа, по имени Виктор Панек, команданте Диего. Но, как Че и подозревал, между различными революционными организациями нет хороших отношений. Долина II Фронта национального единства Эскамбрей дошла до того, что арестовала Бордона, помешав ему сесть на самолет до Сантьяго под ложным предлогом, что его дерзость опасна для дела. Во всяком случае день богат эмоциями для Эрнесто, который узнает о пребывании Камило и де ла Дос недалеко отсюда после множества сложностей, которые их задержали на десяток дней.

Проводник, носящий баскское имя Армандо Эчемендиа и известный под кличкой Куко, ведет Восьмую до горы Тибисиаль в поместье Ла Тереса, опустошенное ураганом «Ханисе». Там, написав Фиделю: «Авиация педантично сопровождает. Разбомбили гору, где мы только что стояли лагерем, а затем попробовали перерезать нам дорогу к реке Хатибонико», — Че долго слушает эмиссаров Бордона. Показывая на черные часы, подарок Фиделя, которые носит на запястье, он говорит:

— Я был первым, ставшим команданте в Сьерре, но, по-моему, им должен был быть Рауль Кастро. Он был единственным, кто нормально высадился со своими людьми с Гранмы, и удерживал их в порядке.

Затем он наклоняется, чтобы развернуть карту района. На его вопрос: «Какое место в Эскамбрей вы посоветуете выбрать для базы?» — капитан Оттен Месано указывает зону Калантес де Мамикарагуа, и Че делает там отметку. Он посылает Орнено Родригеса до границы Лас-Виллас, чтобы уведомить руководителей различных организаций, будь то город или горы Эскамбрей: «Че хочет встретиться с ними». В частности с Виктором Бор-доном, который должен будет прийти к нему.

Все данные, получаемые от эмиссаров Запада, подтверждают его предвидение: нужно будет сгладить отношения между союзниками, прежде чем организоваться для совместной борьбы против общего врага. Жареное мясо асада напоминает ему Аргентину и заставляет ненадолго забыть свои заботы.

10 октября к пяти часам вечера соратники из Эскамбрей обследуют окрестности, чтобы обнаружить брешь в охране, объектом которой является река Хатибонико. Чтобы обмануть вражескую авиацию, Че отправляет авангард с лошадьми с целью до рассвета оставить видимые следы, и свою колонну заставить пройти по другой дороге. Все время под проливным дождем. Шесть часов утра, 11 октября. Восьмая совсем рядом с рекой.

Прослушивая телефонные разговоры врага, барбудос слышат, как капитан Урбано Матос, который направляет 34-ю роту из Лас-Виллас в Эль Хибаро, дискутирует с лейтенантом Кастеллоном, стоящим во главе сотни человек 2-го военного ведомства, расположенного в соседнем поместье Пасо Вьехо. Матос требует от своего подчиненного поместить солдат в поместье Ла Крисис, в двух километрах на юг от Пасо Вьехо. Он разрешает ему изъять корову у союзного пастуха в поместье Эль Сигуаль. Таким образом Че понимает, враг думает, что Восьмая будет пытаться пройти, рассыпавшись, вдоль реки.

Остается только найти хорошее место для прохода. Эхо пулеметного обстрела авиации подтверждает, что хитрость Че удалась. Это отвлекает наземную армию и открывает временную вилку, достаточную, чтобы преодолеть реку Хатибонико и войти в провинцию Лас-Виллас. В 22 часа 30 минут, пройдя пять километров, Восьмая натыкается на препятствие в местечке Эль Пасо де Диас, прозванном Пасо де ла Сейба, — из-за большого дерева, которое возвышается над местностью и служит наблюдательным пунктом. Опытный пловец Эдди имеет задание переправиться с помощью веревок, что облегчает переправу. Поток быстр и вода высока.

Че теряет ботинки в приключении, но все перебираются на другую сторону живыми и невредимыми.

Около четырех часов утра в воскресенье, 12 октября, колонна «Сиро Редондо» входит в Лас-Виллас через поселок Санкти Спиритус. Че пишет Фиделю:

«Если верить информации, перехваченной из телефонных разговоров армии, они не считали нас способными преодолеть двенадцать километров, чтобы достичь города Хатибонико. Естественно, мы это делали ночью, переправляясь через реку вплавь, подвергая опасности наше оружие, прошли чуть больше, чтобы достичь защитного холма. Переправа через Хатибонико — это как проход от тьмы к свету. Рамиро (Вальдес) говорит, что это похоже на выключатель, которым зажигают свет, и совершенно точно. Но со вчерашнего дня горы забрезжили на горизонте, возбуждая в нас сумасшедшее желание достичь их».

Событие достойным образом отмечено банкетом с говядиной, свининой и пятью фунтами сыра. Этот момент выбирает В-26, чтобы сбросить шесть бомб на соседнее пастбище. Враг, кажется, обнаружил, что Восьмая обманула его и прошла.

Геваристы скоро найдут свою обетованную землю, гору, где они опытны в искусстве герильи. И оставят позади себя адское место — днем снимаешь с тела пиявки, а по ночам спальные мешки полны воды. После более чем сорока ужасных дней колонна «Сиро Редондо» вступает на твердую землю с лесами, в основном пальмовыми, чтобы спрятаться от наблюдения с воздуха.

Прежде чем достичь вершины Эскамбрей, у геваристов есть еще одно, последнее препятствие, которое надо преодолеть, — река Саса, одна из самых широких в стране. 13 октября, в понедельник, это сделано без затруднений, так как армия наблюдала в основном за мостами. Они вынуждены оставить заболевшего североамериканца Германа Марка, ветерана корейской войны, он будет лечиться как гражданский, чтобы не вызвать подозрений.

Во вторник, 14 октября, смена проводников продолжается — двое новых обеспечивают эстафету в юго-западном направлении. В середине дня гул выдает приближение самолета; у геваристов есть лишь время спрятать лошадей. На следующую ночь авангард встречает десяток людей студенческой революционной Директории 13 Марта, являющихся патрулем команданте Фауре Чомона. Они предупреждают, что пересечение дороги Санкти Спиритус — Тринидад будет опасным, так как армия пристально за ней следит. Короткая остановка позволяет оценить настоящее сотрудничество с крестьянами, предоставившими повстанцам скот, который увеличивает их поголовье, достигшее шестидесяти голов. Че обращается к людям Чомона с решительной просьбой о медикаментах, чтобы лечить разбитые и пораженные грибком ноги. Больше одежды н обуви.

В ночь с 15-го на 16-е колонна пересекает дорогу в полном молчании в открытую между двумя патрулями. Затем бросается на штурм Эль Обиспо, высокий мыс, откуда обрушится на Санта-Клару, батистовскую крепость. Усталость все сильнее, потребность во сне становится раздражающей. Три бидона молока, предложенные геваристам крестьянином, придают им силы, необходимые для подъема.

— Природа этой горной местности нас успокоила и напомнила Ла Маэстра, — рассказывает Жоэль Иглесиас. — Это вызывает, несмотря на усталость, настоящее ликование, оно пробегает по отряду, так что некоторые принялись мурлыкать национальный гимн.

В деревушке Сиррито Че и доктор де ла О делают покупки в бойко торгующей лавочке, принимая от хозяина бутылку коньяка Домек. С группой Директории, которая показывает им дорогу, Восьмая по тропам мулов достигает горы Лoc Гавильянос, по имени хищных птиц, которые ее населяют, ястребов-перепелятников. Проникнув на маленькую кофейную плантацию, приближают конец подъема — подошву Канту, где возвышаются остатки старой гидроэлектростанции Санкти Спиритуса. Место менее дикое, менее обрывистое, чем Меса, но похожее на нее. Оно тоже занимает дно затерянной долины, защищенной горной стеной. Че улыбается и одобряет.

После двенадцати километров утомительного марша, команданте предлагает:

— Купаемся!

Не заставляя себя упрашивать, барбудос погружаются в холодные воды Кайаханы и плещутся как дети. Затем воздвигается лагерь, и скоро приближаются крестьяне с окрестности, удивленные, гордые встретить команданте Че Гевару и пожать ему руку. Легенда о нем несется с одного конца острова на другой и уже достигла вершин Эскамбрей. Ближайший сосед Хосе Рафаэль Салабаррия приносит ему кофе без сахара, он знает, что Че именно так его пьет. Он спешит в знак приветствия угостить говядиной.

Настоящим пиршеством с рисом, красной фасолью, мясом, птицей отмечается переход «Сиро Редондо». Пламя, которое жарит говядину и поросят, поднимается в небо, чистое от ястребов, превращаясь в огонь радости и надежды. Праздник заканчивает битву, как в народных песнях.

 

Глава XX

ИГРА В ВОЙНУ С КАМИЛО

Геваристы спешат найти свои знаки в этом массиве Эскамбрей, где гуахиро похожи, как братья, на тех, из Сьерра-Маэстры: общительные и к тому же готовые сражаться. В этой зоне от Движения 26 июля ведут войну Себастьян Гисиендо Перес, называемый Пампилло, и Синдо Наранхо и, от случая к случаю, Дирекция 13 Марта, А также отряд Фронта II Эскамбрей, стоящий в поместье Санта Роса, совсем рядом, и руководимый капитаном Роберто Сори Эрнандесом.

В речи, которую Че произнесет позднее о социальных действиях повстанческой армии, он скажет:

«Мы прибыли в Лас-Виллас, и наш первый опыт в управлении, еще до создания первой школы, заключался в принятии революционного постановления, восстанавливающего аграрную реформу и предусматривающего, что тот, кто располагает маленьким наделом земли, прекращает платить налоги до того, пока Революция не решит случай за случаем. Фактически мы начинаем с аграрной реформы как острия повстанческой армии. И это не было демагогическим маневром, а просто потому, что в течение года и восьми месяцев Революции взаимное проникновение между руководителями и массами крестьян было таким большим, что в несколько приемов это заставило Революцию делать то, что в данный момент она не думала делать. Это не было нашей задумкой, это была воля крестьян».

Пока его люди восстанавливают силы, Че принимает уже Пампилло, который освещает ему проблемы, существующие между Движением 26 июля и Вторым Фронтом. Команданте предупреждает соратника, что ему придется подчиниться решению суда и убить двух борцов Второго Фронта. Он приветствует эмиссаров Директории, которые следуют до Лoc Арройос, где находится командный пункт их организации.

Уже вечером Че встречается с капитаном Сори Эрнандесом.

— Сплочения не произошло. Каждый стоял на своих позициях, — вспоминает Жоэль Иглесиас.

Команданте Движения 26 июля понимает, что его присутствие раздражает. К тому же существует циркуляр, подписанный Элойем Гутиэресом Менойо и Хесусом Карверой, руководителями северо-восточной зоны Эскамбрей, который запрещает всем чужим отрядам проникать в то, что они считают своей «свободной территорией».

Со всей харизмой и волей Че потребуются недели, чтобы выполнить миссию, которую ему доверил Фидель: объединить различных местных руководителей, всех антибатистовцев, борющихся каждый сам по себе. Так, он встречается с командующими Революционной Директории Элойем Гутиэресом Менойо, Фауре Чомоном Медиавина, а также с представителями групп Организации аутентиков и еще с Феликсом Торресом от Народной социалистической партии, на самом деле коммунистической. Он надеется заставить вскоре всех этих людей сосуществовать на его будущей базе.

В то время как он таким образом создает политические классы, в Сьерре развязываются события, которые могли стать тяжелыми. Посол Эрл Смит сообщает в Вашингтон об исчезновении двух североамериканцев.

Рупор государственного Департамента Линкольн Витте обвиняет революционеров. В действительности, эти двое, выехавшие из Соединенных Штатов, вместе с семью кубинцами, так же, как и они, служащие нефтяной компании Тексако, были взяты засадой, организованной повстанцами для лояльных солдат. Чтобы избежать раскрытия своей засады, фиделисты задержали их и поместили в безопасное место, прежде чем освободить. В конце октября в яростном споре Фидель сухо отправляет мяч Линкольну Витте, раз и навсегда обнаруживая, что для него нет секретов в политической игре. И снова Батиста, мечтавший, чтобы ситуация обострилась и американская армия освободила его от врагов, видит, что надежды превратились в дым.

21 октября вечером в Лос Арройосе, горном логове Фауре Чомона, Че подсчитывает:

«Уже пятьдесят один день, как мы покинули Эль Хибаро. Мы останавливались сорок один раз, а ели только пятнадцать раз. Остальное время приходилось довольствоваться лишь кофе и молоком, когда оно было. Маисовые лепешки, сахарный тростник, чаще фрукты составляли нашу еду».

Его барбудос быстро восстановили силы и томятся. Им нужно действие. Они получат свою порцию 26 октября, атакуя казарму поселка Гуинна де Миранда, в ущелье, у подножия маленькой Кордильеры, над которой летают ястребы. Чтобы показать своим людям, что он не потерял меткость, Че идет к казарме с базукой на плече. Он выпускает одну ракету, которая разрушает часть стены и одновременно моральный дух солдат, которые не замедлили сдаться.

Продолжая сохранять лагерь Лос Гавильянос, Восьмая спускается немного ниже по горе, чтобы закрепиться в местечке под названием Эль Кабаллете де Каса. Затем они занимают позицию еще ниже, в Эль Педреро, недалеко от Гуиниа де Миранда. Здесь Че предпринимает попытку собрать людей из различных революционных групп, чтобы заставить их подписать пакт. Перед отправлением он позаботился предупредить всех:

— Без бандитизма здесь! С нами это смерть или по меньшей мере изгнание!

Возникает напряженность, ведь собеседники не так дисциплинированы, как его собственная колонна.

Он встретил красивую блондинку Алейду Марч, бывшего руководителя Движения 26 июля в Санта-Кларе, которая, преследуемая полицией, примкнула к сельской герилье — увлеченная революцией, политическими науками, образованием, диалектикой, а также им. Че настаивает, отговаривая рисковать жизнью рядом с ним. Однако в отношении их нельзя говорить о любви с первого взгляда: им понадобится время, чтобы открыться духовно, прежде чем решить жить вместе. Сойдясь в экзальтации революционной борьбы, Че постарается проверить, что она, так же как и он, умеет сохранять холодную голову.

«Воинствующий» Че испытывает глубокое уважение к женщинам, оставляющим след в истории Революции: Селия, Эйде, Вильма. Он пишет в дневнике: «Роль женщины в революционном процессе необычайно важна. Она способна выполнять самые тяжелые работы, идти в бой плечом к плечу с мужчинами. И я не верю, как это говорят, в конфликты на сексуальной почве в лоне отряда. В тяжелую жизнь бойцов женщина привносит качества, свойственные ее полу, и может работать наравне с мужчиной. Если она и менее сильна физически, она так же вынослива, как и мужчина. Она выполняет работу, которая, возможно, самая необходимая для победы Революции: связь между различными воюющими силами и особенно с теми, которые находятся на вражеской территории. От умения передавать послания, деньги зависит — победит или провалится Революция. Какими бы жестокими не были репрессии, женщина реже жертва репрессий, чем мужчина. В этом еще один ее плюс. Женщина действует всегда свободнее, чем мужчина, она привлекает меньше внимания и вызывает меньше страха у вражеских солдат.

К тому же талант готовить может скрасить обыденную жизнь людей в лагере. С помощью простой швейной машинки она способна творить чудеса. И ее роль может быть важной в качестве санитарки или врача, относящихся с большой нежностью к своим соратникам по оружию. Нежность! О, как она необходима в моменты страдания, когда вы ранены или больны. Я разрешил тем, кому хочется, жить в супружестве в Сьерра-Маэстре».

Че отбрасывает пуританство в прошлое:

«Никто не постановил, что мужчина должен всю свою жизнь жить только с одной женщиной. Мужчина был бы попросту животным, навязав себе это ограничение, которое, впрочем, он регулярно нарушает — прячась или в открытую. Мы взяли себе за правило не быть экстремистами. В агитации, которую проводят повсюду, есть много от социального ханжества; истина в том, что если бы жизнь каждого была известна всем, еще нужно бы спросить, кто сможет бросить камень».

Сошедшая с Маэстры Революция, такая дорогая сердцу Эрнесто, развивается галопом. Теперь она скачет с одного конца острова до другого, от западной точки Кабо Сан Антонио до восточной — Понта дель Квемадо на расстоянии двести пятьдесят километров. С сильным моментом для фиделистов: 3 ноября Движение 26 июля сорвало президентские выборы, только 30 % избирателей, меньше 10 % в зонах под кастровским влиянием.

В Гаване Фульхенсио Батиста мечет громы и молнии. Он стремится отдать приказ авиации усилить действия; нужно срочно превратить этих нечестивцев в кашу. Более чем когда-либо герилья играет в прятки с самолетами. Но наряду с опасностью того, что им упадет на голову, они по-прежнему вынуждены вести наземные сражения.

Неустанно, со своей верой в человека, с любовью к будущему, Че объясняет Революцию.

— Теперь, когда вы поняли, присоединяйтесь к нам, и мы вместе будем прорываться к свободе, — заключает он каждый раз.

Когда он оказывается в конфронтации с мелкой буржуазией, то чувствует себя менее ловко. В частности, во время обеда у торговцев, которые жалуются на отсутствие средств, чтобы развить район.

— Нападите на банк! — подсказывает Че и вызывает холодок.

Он открывает новую военную школу — четвертую после Эль Омбрито, Месы и Минас дель Фрио — в гнезде ястребов Лос Гавильяноса, чтобы обучать новых рекрутов, прибывающих в большом количестве после подписания пакта Педреро. Действуют те же основные правила: дисциплина, пунктуальность, организованность, уважение к братьям по оружию, а также к противнику. Кредо знаменитого равенства, которое так дорого его сердцу.

По вечерам после занятий он разговаривает с крестьянами. Выслушивает, исследует, убеждает:

— Аграрная реформа приближается, и мы все с ней. Аграрная реформа — это сама Революция.

На месте Фиделя Кастро он в Манифесте развернул бы аграрный план и его резоны. Он вспоминает Пачамаму инков, «мать-кормилицу землю, которую мы все должны уважать». От мысли, что крестьяне прекратят работать и обогащать богатых землевладельцев, у него вырастают крылья. В Гаване телефон министра сельского хозяйства звонит без остановки: латифундисты жалуются, что им отказываются платить. Режим дрожит в своем основании, но Батиста не теряет веры, никогда повстанцы не смогут преодолеть Санта-Клару.

А Революция продолжает бушевать на острове. Камило, продвигавшийся параллельно Че, вдруг возникает со своими людьми на Центральной дороге около Диего де Авилы. Центральная является основной линией острова, позволяющей проехать от Гаваны до Сантьяго, и поэтому она особенно охраняется. Привлекая внимание солдат на себя, стреляя в воздух, Камило поворачивает назад и исчезает, чтобы захватить водопровод Диего де Авилы. Он настигает армию, бросившуюся по его следам, с другой стороны Магистрали, с севера, далеко от зоны действия Че, затем тайком возвращается туда, где находится Эрнесто. В ковбойской шляпе и с неизменной банановой улыбкой. Он попадает к Че очень вовремя, чтобы воевать рядом с ним, а также с Виктором Бордоном Мачадо. Гевара и Сиенфуэгос, бок о бок, каждый за своей пальмой, отражают атаку пехоты на базу. Как только батистовская армия терпит поражение, Камило прыгает в «джип» и догоняет свою колонну, назначив встречу с Че в Санта-Кларе. По дороге на Гавану.

В городе Санкти Спиритус, где они, по приказу Фиделя, берут на себя муниципальные функции, Че испытывает видимое психологическое неудобство, издавая следующий декрет: «Продажа алкоголя и лотерейных билетов в настоящее время запрещена». Вопль негодования. Чтобы перекрыть одновременно оба крана: ром и манию, которую представляют собой лотерейные билеты, нужно самому быть трезвенником и врагом всех азартных игр, которые благоприятствуют одному за счет другого. Че вспоминает андннцев, закаленных алкоголем И игрой на деньги, и мечтает о новом человеке, образованном, нравственном, который бы был похож на него, но совершенной, прекрасной модели. Как скажет президент национального банка Режино Боти:

— Че — это бриллиант, который сам себя огранил.

Из-за реакции, вызванной его декретом, он отменяет его на следующий день.

Они еще не в муниципальном управлении, освободительная война еще не окончена.

— Нужно будет изменить систему городской борьбы, — определяет Че. — Для этого нужно подготовить районных милиционеров к саботажу, это оружие будет полезно нам в городе. Впредь постепенно мы перегородим дороги. Капитан Сильва полностью блокирует дорогу Тринидад (на морском берегу) — Санкти Спиритус. Магистраль будет повреждена в свою очередь, как только мы взорвем мост на реке Туинику. Железнодорожные пути будут перерезаны во многих местах, и Камило Сиенфуэгос займется блокировкой дорог на севере.

Как потребовал от Че Фидель, он продолжает свои действия по объединению под эгидой Движения 26 июля, добиваясь от каждой революционной группы, чтобы они отказались от какого бы то ни было сектантства. Соглашение, которое он подписал с Кубелой Секадесом, более высоким ответственным в национальном Директорате провинции Лас-Виллас, является в его глазах ключом к финальной победе. Это соглашение оговаривает в частности:

«Единство существующих воззрений в борьбе против тирании, между Движением 26 июля и Революционным директоратом, гарантия для населения Лас-Виллас, что совершенная координация будет поддерживаться в военных акциях, чтобы достичь объединенных операций двух отрядов, так же как и вместе использовать коммуникационные линии и снабжение, которые находятся под контролем той или иной организации (…).

Движение 26 июля и Революционный директорат представляют наиболее чистые идеалы молодежи, которая выдерживает большую часть тяжести Кубинской революции, которые отдают свою кровь, без которых не было бы ни Сьерра-Маэстры, ни Сьерра дель Эскамбрей, не существовало бы июля в Монкаде, тем более

13 марта в президентском дворце. Мы сознаем наши обязанности перед Родиной, и в честь революционных принципов Франка Паиса и Хосе Эчеварриа мы призываем к союзу все революционные элементы и приглашаем организации, которые имеют повстанческие силы на территории, публично присоединиться к этому призыву, координируя свои положения в пользу кубинской нации».

Большое наступление намечено на 20 сентября, колонны «Сиро Редондо» и Масео при поддержке партизан провинции Лас-Виллас предпримут фронтальную войну. Камило со своей стороны будет вести ее на севере вокруг города Ягуахай. Конец маленьким засадам, рассеянным перестрелкам.

Полковник Дель Рио Чавианио, прозванный «Мясник с Монкады» за руководство репрессиями после атаки знаменитой казармы, приказывает сосредоточить свои части в Санта-Кларе, где, как позволяет себе думать, решится судьба войны. Повстанцы сидят на его пятках и не дают покоя авангарду. При их проходе города падают, как мухи, с заявлением о «национализации» передатчиков на коротких волнах в качестве дополнения. 4 сентября Че использует затишье, чтобы испробовать новое радио, «Радио повстанческой колонны номер восемь». Оно ему позволит разговаривать с Фиделем, сообщить, что с его стороны дела идут хорошо. Он также пользуется случаем, чтобы обменяться с Камило несколькими фразами явного блефа, предназначенного для вражеских ушей, которые, очень может быть, их слушают:

— Если тебе нужны настоящие большие и мощные танки, у меня их много, — бросает Че.

— Спасибо, у меня есть все, что нужно. Но, пожалуйста, не иди слишком быстро. Я хотел бы взять Санта-Клару раньше тебя, — отвечает Камило и добавляет: — С нашими семью тысячами ружей дело быстро будет решено.

Для решительной атаки на Санта-Клару Че очень рассчитывает на свое «отделение самоубийц», состоящее из горячих голов с чистыми сердцами. Им командует Вакерито, и насчитывало оно сначала только десяток добровольцев, среди которых Альберто Кастелланос и Уго Дель Рио Герра, живущие сегодня в Гаване, и его друг Альберто Гранадо. Эти сумасшедшие примут важное участие в будущих сражениях.

С 5 декабря повсюду «круглые каски» все больше и больше загнаны в угол. Военная инициатива принадлежит фиделистам. Население на всем острове поднимается и поддерживает барбудос. Высшие офицеры лояльной армии секретно ведут переговоры с Фиделем. В то время как он готовится захватить Сантьяго, на другом конце острова ему сообщают, что военная хунта готова сместить Батисту. Ждут только его согласия! Этого-то и опасается руководитель Движения 26 июля, отвечая категоричным: «Нет!» Конечно, такой торг не может ему подойти: этот поднимающий голову лев никогда не согласится быть помещенным в клетку. В то же время он не преминет оценить значение этого демарша: если руководители армии приняли решение предать своего президента, это значит, что они должны были почувствовать, что ветер изменился.

Говорят, что лояльные делают ставку на секретное оружие, бронепоезд. Он будет заполнен солдатами и сможет привезти их в изобилии, группами по четыре сотни. Информированный партизанами Гаваны, Че начинает об этом думать. Ему поступают новые сообщения благодаря присоединившимся к Движению 26 июля рабочим, которые принимают участие в создании железного монстра: он имеет два локомотива, один в голове, другой в хвосте, чтобы иметь возможность передвигаться туда и обратно, Гавана — Санта-Клара, как можно быстрее. Он состоит из девятнадцати вагонов, так сказать, без дверей, с множеством амбразур, через которые будут стрелять автоматические ружья. Пулеметы установлены на крыше, оснащенной карнизами, за которыми спрячутся артиллеристы. Преданные Батисте (их остается немного) уверяют, что это абсолютное оружие, которое раздавит Революцию.

 

Глава XXI

САНТА-КЛАРА

В ожидании, пока бронепоезд будет готов, Восьмая занимается мостом, который перекинут через реку Сагуа ла Чика, около Фалькона. Операцией, заключающейся во взрыве этого моста с сильной металлической структурой, руководит сам Че. 15 декабря команда, которой поручена эта миссия, прячется на подступах к дороге, соединяющей Фоменто с Пласетос. После того как маленький гарнизон, охраняющий дорогу, уничтожен, Че наблюдает с окурком сигары во рту, как капитан Рамон Сильва закладывает заряд динамита. Через несколько мгновений взрыв заставляет весь Фалькон выйти на улицу, чтобы созерцать в лучезарном рассвете разрушенный мост.

В Гаване все надежды возлагаются на знаменитую крепость на рельсах. Авиация, кажется, на самом деле неспособна подавить восстание, ее задача стала еще более трудной в силу того, что народ присоединяется к повстанцам.

Ранним утром 16 декабря голос с иностранным акцентом просит служащую почты Фоменто Аиду Фернандес соединить его с лейтенантом Инте Рейнальдо Перес Валенсиа, командиром казармы. Это Че, который приказывает лейтенанту сдаться.

— Нет! — сухо отвечает лояльный чин.

Окруженный своими ста двадцатью человеками, забаррикадированный толстыми стенами казармы, Перес Валенсиа чувствует себя сильным против сорока барбудос, которые вызывающе держат себя с ним. И на этот раз Че, оставив Бордону задачу перерезать дорогу возможному подкреплению, руководит атакой. У двух противников противоположные планы: Че, имеющий лишь по сорок выстрелов на ружье, надеется, что акция разрешится поскорее, тогда как осаждаемые со своей стороны заинтересованы затянуть дело, чтобы дать время прибыть подмоге. Но Перес Валенсиа забыл о важном факторе: поворот населения в пользу наступающих. Многие десятки их выходят на улицы и присоединяются к повстанцам, одни строят баррикады, другие бросают бутылки с зажигательной смесью.

17-го на сцену выходит авиация, совершая непоправимое: восемнадцать убитых среди мирного населения. Выжидающие действуют и выбирают свой лагерь: пришел момент освободиться от Батисты.

Че трезво оценивает ситуацию:

— Своими «все сокрушающими бомбами» авиация нанесла нам тяжелый удар, для пехоты это был момент использовать его. Если она этого не сделала, только потому, что деморализована.

Давление направляется на казарму. Отовсюду раздается треск, Тамайо вскакивает на террасу одного здания и отсюда начинает поливать внутри. Вступает «отделение самоубийц», в тридцати метрах от вражеского оружия его люди представляют прекрасные мишени. Многие барбудос убиты. Жоэль Иглесиас ранен в шею, у него разбита челюсть. Чувствуя, что пропал, он просит предупредить Че, который прибегает и приказывает оказавшемуся здесь врачу спасти его любой ценой. Моральный дух барбудос пошатнулся, нужно действовать очень быстро. Вакерито предлагает поджечь казарму, но это сделать нелегко: стены толстые и нет ни одного слабого места.

18-го с первыми лучами солнца барбудос ползком приближаются к ней и бросаются в новую атаку. На этот раз Перес Валенсиа капитулирует: он не хочет отягчать свою совесть дополнительными трупами, кроме того, отчаялся увидеть ожидаемое подкрепление. А причина в том, что вражеские стратеги решили, что атака казармы была только приманкой, имеющей целью заманить их в западню… Первый приказ, который Че отдает, как только попадает во взятую казарму, такой:

— Найдите врачей, чтобы они занялись ранеными.

Трофеи значительны: два «джипа», три грузовика, один миномет, один пулемет 30-го калибра, сто тридцать восемь ружей, легкие пулеметы и девять тысяч патронов, более восемнадцати пар ботинок, четыре пишущие машинки и будильник. И в дополнение сто сорок один пленный на весь город Фоменто.

Несмотря на тяжелое ранение, Жоэль Иглесиас, о котором Че говорит, что «он играет со смертью», выкарабкается. В 18 лет он произведен в чин капитана. Население ликует, на улицах праздник. Толпа на распределении оружия, организованного барбудос. Красивая крестьянка Собеида Родригес пришла за ружьем. Она надеется, что достойна его, так как воевала с охотничьим ружьем своего отца в рядах армии Директората. Че начинает с того, что делает ей выговор за то, что она рискует жизнью, затем, на ее ответ с апломбом: «Оружие завоевывается в бою, не так ли вы сами сказали?» — он ей протягивает «гаранд».

— Прекрасно, апельсинчик!

Для барбудос праздник будет коротким. У них хватает времени лишь поцеловать несколько девушек, выпить немного рома, что Че не очень поощряет:

— Чтобы воевать, надо быть трезвым, — напоминает он.

22-го в свою очередь падают Кабаигуан и Гуайос. Гуайос — это город с шестнадцатью тысячами жителей, с казармой прямо на въезде. Когда они приближаются по крышам в ночи, Че падает и ранит себя: сначала порез на веке телевизионной антенной, затем, потеряв равновесие, падает на землю, серьезно повредив кисть. Боясь приступа, он отказывается от обезболивающего укола, который предлагает врач.

— Я принял таблетку аспирина с маисовой лепешкой, так пройдет.

Тотчас возвращается в бой с рукой на перевязи. В два часа утра проникает в казарму и объявляет дежурному офицеру:

— Теперь я отдаю приказы, потому что победитель.

Речь категорична — а репутация Эрнесто такова, что лейтенант молча отдает оружие. Девяносто пленных передано Красному Кресту, и еще семь пулеметов 30-го калибра, восемьдесят пять ружей, легкие пулеметы и запас патронов.

Очередь за городом Санкти Спиритус: восстать при полном участии ста пятнадцати тысяч жителей. Горстка людей — команда Че — заставляет бежать сотни солдат, которые боятся, что это авангард страшной Восьмой колонны. Паника в рядах регулярной армии. Для острастки по радио объявляют, что по городу будет произведен бомбовый удар, но впервые пилоты отказываются выполнить приказ и сбрасывают бомбы в море.

Разозленные угрозой, услышанной по радио, горожане готовы разнести все, что имеет хоть малейшее отношение к правительству и администрации. Че стремится обезвредить этот нигилистский прием, который он осуждает. Но Революция повсюду. Прошло лишь два часа после сдачи Кабаигуана, а геваристы бушуют уже в Пласетас, сто пятьдесят тысяч жителей, перекресток коммуникаций острова, лишь в тридцати шести километрах от Санта-Клары. Еще до прибытия барбудос деморализованные солдаты гарнизона уже готовы сдать оружие. Осада будет короткой: чтобы сохранить лицо, лояльный отряд просит перемирия, прежде чем сдаться. Среди атакующих находится лейтенант Перес Валенсиа из Фоменто, он теперь борется за Революцию.

При объявлении о сдаче казармы колокола церкви задают ритм бурному празднику. На улице народ кричит:

— Да здравствует свободная Куба!

Сто пятьдесят девять человек приходят сдаваться, внезапный мощный прилив, «Революция» уносит прошлое.

Для празднования Нового года ненасытные фиделисты готовят операцию-разведку на Ремедиос и Каибариен, два населенных пункта на расстоянии восьми километров. Город н рыбацкий поселок, насчитывающие боевой состав численностью двести пятьдесят солдат. Впервые с начала наступления в провинции Лас-Виллас Че предпринимает атаку в разгар дня. С «отделением самоубийц» во главе геваристы разбивают противника в пух и прах. Едва позиция сдается, Вакерито и его люди спешат к следующей.

Все эти дни безумия, веры, самопожертвования, энергии, удвоенной перспективой победы, Че почти не спит. Он дремлет в «джипе», пьет кофе, забыв о своем мате. Ест на ходу — куски курицы, сосиски, лепешки, которые ему протягивают чужие руки. Итог почти невероятный: за десять дней фиделисты отобрали у сил Батисты двенадцать постов армии, сельскую гвардию и полицию в восьми городах и поселках, обратили в бегство полдюжины гарнизонов, взяли в плен более восьмисот человек и отбили более миллиона единиц оружия. В Гаване президент Батиста стремится спасти свое лицо, утверждая агентству Юнайтед Пресс, что он с этим покончит в Санта-Кларе…

Прежде чем броситься в историческое сражение за Санта-Клару, Че собирает свой штаб, чтобы точно знать, на сколько людей можно рассчитывать. И только затем скажет, как он это видит. Насчитывается триста шестьдесят четыре человека. «Отделение самоубийц» Вакери-то из шести человек вначале увеличилось в десять раз. Численный состав вражеских солдат превышает на четыре тысячи человек, считая первый экипаж бронепоезда.

Че знает, что от быстроты его действия будет зависеть исход боя, а отсюда — Революции. Чем быстрее разрешатся события, тем меньше Гавана будет иметь времени на отправку подмоги, и он сам больше сможет использовать поддержку народа. Он просит оставить его одного в небесно-голубой комнате отеля Пласетас, того же названия, что и город, и скребет макушку, прежде чем найти решение, как войти в Санта-Клару, избегая одновременно и танков и авиации. Че ставит задачу Нуньесу Хименесу, географу и шефу топографической службы повстанческой армии, найти необычный проход, так как не может быть и речи об использовании одной из трех основных дорог. После часов поисков с лупой Хименес обнаруживает дорогу. Она выходит из Валлиты, огибает город и заканчивается с другой стороны Санта-Клары, проходя за университетским городком, который будет служить геваристам базой, прежде чем они смогут подойти к командному пункту в центре.

Немногим раньше полуночи 27 декабря отделение повстанческого отряда перегруппируется. В тот же самый момент силы Директората делают то же самое в Маникарагуа, в тридцати километрах к югу от Санта-Клары. Еще раз Че противопоставит классицизму батистовской армии свою способность к адаптации, которая идет у него от герильи и о которой Фидель Кастро не устает повторять, что он художник.

Восьмая борется против частей, поддержанных бронетехникой, что не мешает обратить их в бегство. Раненые и убитые начинают заполнять госпитали и кладбища. Че расскажет:

«Я отчитал в Ремеди осе одного из наших людей, который заснул во время боя. Он мне ответил, что у него отобрали оружие, потому что выстрел произошел сам по себе. Я ответил ему с моей обычной сухостью: «Тебе остается только достать новое ружье!» Позднее в Санта-Кларе, когда я встретил раненых, один умирающий взял меня за руку и сказал: «Ты помнишь, команданте, в Ремедиосе ты отправил меня искать оружие, так мне это удалось…» Через несколько мгновений он испустил дух. Вот какой была наша повстанческая армия!»

В Гаване глас народа объявляет о приближении барбудос, о которых говорят все с большей настойчивостью, что они благородны, великодушны с пленными, что они их не мучают и никогда не приканчивают, тем более не покинувших соратника в бою.

С сигарой в зубах, в облаке дыма Че движется за рулем своего «джипа» в середине Восьмой колонны. Указывает дорогу авангарду Рохелио Асаведо, за которым следует незаметное «отделение самоубийц». 28-го в два часа утра авангард проникает на окраину Санта-Клары. Два головных «джипа» встречаются только с двумя молочными грузовиками, и колонна достигает университетского городка немногим более чем за четыре часа.

Но молочник, должно быть, предупредил лояльный отряд, и бой разгорается раньше. Все воспламеняется прежде чем забрезжит рассвет. Авиация спешит бомбардировать пригород, где были замечены барбудос. Все же решающий момент наступает: население возводит баррикады, таким образом подтверждая свою твердую волю бороться за Революцию.

Вечером 28-го Че извлекает уроки из этого первого дня. В обязательном порядке нужно избежать стычек с танками на открытом месте. Затем использовать тактическую пассивность лояльной армии, чтобы разделить ее силы и изолировать их так, чтобы потом наступать на них по отдельности. Баррикады, построенные из машин, мебели — все это хорошо, — создают столько же препятствий танкам, и столько же действенных очагов для партизан и барбудос.

29-го до рассвета тактика внедрения, проповедуемая Че, позволяет повстанцам выгодно рассредоточиться по всему городу, извлекая максимальную выгоду из сумерек. По этому поводу команданте уточняет:

— Герильеро — это ночной боец. Ему нужно обладать всеми чувствами ночного существа…

29-е — ключевой день сражения. Наступающие не могут больше рассчитывать на эффект неожиданности, если армии Батисты удастся перегруппироваться и броситься в контратаку. Закон количества будет говорить в их пользу. Ни в коей мере Че не должен ослаблять напор.

Самолеты сменяют друг друга, не давая покоя баррикадам. Молодые, взрослые, старики бегут во все стороны. Потери тяжелые: на крышах много гражданских изрешечено пулями. Барбудос отчаянно бросают в бой последние силы; вражеские позиции сдаются одна за другой, нм не дается никакой передышки. Скоро Че может объявить по радио:

— Внимание! Здесь колонна № 8 «Сиро Редондо» повстанческой армии Движения 26 июля. Мы скоро объявим нашу программу Кубе и специально Лас-Вилласу. Штурм Санта-Клары закончится нашей победой.

Чтобы сбить с толку, штаб армии Батисты распространяет слух о смерти Эрнесто. На следующий день,

30 декабря, он сам с иронией опровергает эту новость по радио.

Приближается знаменитый железный монстр: эмиссары предупредили Че, что он направляется к Санта-Кларе. Наступил момент реализовать план, задуманный против него. Определено место, где рельсы должны быть подняты, барбудос используют для этого бульдозеры. Че расскажет:

«В этот день, 30 декабря, мы перерезали коммуникацию между центром Санта-Клары и бронепоездом. Видя себя окруженными на холмах Капиро, его пассажиры попытаются проскочить по рельсам. И со своим тяжелым грузом они попадут на разрушенную часть рельсов, что заставит сойти с них локомотив и несколько вагонов. Началась борьба, одна из самых яростных, в которой наши люди нападали на поезд с бутылками зажигательной смеси. Поезд, основательно защищенный, но предназначенный для борьбы на дистанции и против практически безоружного врага, наподобие колонизаторов с индейцами на североамериканском Западе. Окруженный людьми, подходящими совсем близко, чтобы бросить в него бутылки с зажигательной смесью, поезд превратился, благодаря бронированным пластинам, в печь для солдат. Скоро содержимое всех двадцати двух вагонов сдалось со своими пушками, противотанковыми автоматами и сказочным количеством боеприпасов в соотношении с тем, чем располагали мы».

Чисмосас, кубинское название зажигательной смеси, взяли верх над железным монстром, и с полным основанием.

Все это время в парке дель Кармен «отделение самоубийц» занимается провинциальной полицейской комендатурой, настоящим бункером. Бой чрезвычайной жестокости. В то время как другие барбудос продвигаются перебежками, согнувшись вдвое, чтобы как можно меньше подставляться под пули врага, Вакерито бросается вперед во весь свой прекрасный рост. Его сосед по атаке Тамайо кричит:

— Вакерито, ложись, тебя прострелят!

Не слыша больше выстрелов со стороны, куда тот исчез, Тамайо ползет к нему и находит его плавающим в луже крови, с расколотым черепом. Через несколько минут Че отдает честь капитану Роберто Родригесу Фернандесу, прозванному Вакерито, как самому отважному из своих людей:

— Нужно было бы сто человек, чтобы справиться с ним…

Люди из «отделения самоубийц» уходят на штурм со слезами, но и с удвоенной решимостью. Когда немного позднее один из них подходит к Че, чтобы подсказать ему, как освободиться от лейтенанта, которого только что взяли в плен, тот отвечает:

— Ты полагаешь, что мы похожи на них?

31 декабря в своей оливково-зеленой форме, грязной, порванной, со спутанной бородой и всклокоченными волосами, с рукой на перевязи, Эрнесто — доведенный до изнеможения солдат, но все еще на ногах, поддерживаемый своей страстью. Он командует, действует, поднимает дух одних, срывает свою необузданную горячность на других, он кажется неутомимым.

В этот последний день года — его, тридцатилетнего, приглашают вести переговоры с Рохасом, полковником провинциальной полиции. Две стороны не достигают соглашения, полковник возвращается в свое убежище, но, не видя проявления его частями энтузиазма вновь вступить в бой, он выбирает благоразумное решение: сдаться. Итак, бесконечная вереница более четырехсот человек в касках покидает место, бросает оружие перед менее чем ста тридцатью революционерами, в число которых попадают политические заключенные, освобожденные Асеведо.

Самолеты продолжают разрушать все в городе, пока пулеметы не заставляют их замолчать. В то же время, несмотря на существующую опасность, весь город ликует на улицах. Грандиозный фейерверк освещает ночь

31 декабря, переход из года надежды, каким был 1958 год, в год взятия власти, каким станет 1959 год.

1 января еще стреляют с десятого этажа Гранд-Отеля и особенно вокруг казармы Леонсио Видаль, самой большой крепости центра страны, которая укрывает по меньшей мере тринадцать сотен солдат. Че делегирует капитанов Нуньеса Хименеса и Родригеса де ла Вега требовать сдачи гарнизона… Установлен радиоконтакт с Гаваной. Сбежавший на самолете в Сан-Доминго Батиста переложил ответственность на полковника Кантилло. Последний отвечает, что он не может согласиться с таким ультиматумом и «со своей стороны он осуществлял командование армией, следуя букве инструкций лидера Фиделя Кастро». Тотчас же извещенный Фидель разражается смехом; Кантилло присоединился сам, хотя от него ничего не требовали.

После того как исчезли последние островки сопротивления в городе, Че спешит в казарму и обрисовывает ситуацию в резких выражениях команданте Эрнандесу:

— Команданте, нет времени на разглагольствования. Или вы сдаетесь, или мы открываем огонь по всему, что движется. О перемирии вопрос не стоит, город уже в наших руках.

Он смотрит на часы и уточняет:

— В 12 часов 30 минут я бросаю на штурм все силы, которые сконцентрированы тут. Мы возьмем казарму и заплатим цену, необходимую для этого, но вы будете ответственны перед историей за пролитую кровь. Вы не можете знать, что есть опасность военной интервенции Соединенных Штатов на Кубу. Если это так, то преступление будет еще большим, так как вы будете обвинены в союзе с иностранным правительством. В этом случае у вас не останется никакого иного выхода, как только покончить с собой.

Команданте Эрнандес разворачивается и уходит обсудить положение со своими подчиненными. В полдень из казармы появились первые солдаты, освобождаются от оружия. Последний пункт сопротивления здания удержится до следующего дня, затем будет покончено со сражением в Санта-Кларе.

Для Революции год начинается прекрасно. Че читает стихи Гутиэреса:

«Не поют гимна победе в пасмурный день сражения».

Не сражаются ради удовольствия, не празднуют вокруг савана для жертв. Че, даже если он герилью превратил в искусство, воспринимает сражение только как вынужденное отступление, чтобы освободить угнетенного.

На улице он пожимает нескончаемое число рук в толпе, переполненной энтузиазмом. Действие не остается незамеченным Камило, который только что прибыл из Ягуахая, где вел сражение за Север.

— Я знаю, что сделаю после нашей победы, — хохочет он.

— Что?

— Я посажу тебя в клетку и провезу через всю страну, заставляя людей платить за право войти и посмотреть на тебя. Это сразу сделает меня богатым!

В грузовике, «джипе», автобусе, верхом на лошади, муле, пешком — Революция приближается к Гаване. Путь свободен сквозь толпу народа, который начинает постигать значение слова «свобода». Пока Че проводит второй день года в Санта-Кларе, создавая основы новой административной организации для всей провинции, он приказывает Камило продвинуться на Матансар и столицу. Последний проникает туда уже 2 января 1959 года в четыре часа пополудни. Сначала он занимается Колумбией — ансамбль казарм на западе города, насчитывающий около десяти тысяч солдат и укрывающий штаб армии генерала Табернилла. Перед пятьюстами человек плюс милицией и народом, который использует общую забастовку в пользу освободителей, чтобы прийти на помощь фиделистам, части деморализованы, к тому же Табернилла сбежал. Таким образом Камило овладевает Колумбией без единого выстрела. То же самое и с казармой в Манагуа, расположенной в дюжине километров на восток от города, две тысячи солдат которой сдаются в мгновение. Затем на рассвете 3-го наступает очередь Сан-Антонио де Лос Банос, штаб-квартиры воздушных сил, спустить флаг и сдаться с двумя тысячами человек.

— Когда армия увидела, что народ с нами, она поняла, что партия проиграна. Это нам позволило захватить их позиции без боя, — объясняет Бениньо.

По прибытии в Гавану с наступлением ночи 3-го Че обнимает Камило. Они победили. Единственные батистовцы, которые продолжают сражаться, — «тигры» полковника Масферрера, соединение, известное своей свирепостью, которые мучили и убивали. Их узнают по белым рубашкам. Делая засады, как фронтиреры, они провоцируют потери в отряде Движения 26 июля, но это не мешает пасть президентскому дворцу.

Несколькими часами позднее Че получает ключи от Кабаньи без единого выстрела. Хотя более тысячи солдат укрыты за вековыми стенами огромной крепости, где они могли бы выдержать осаду без конца. Другая тысяча была уже демобилизована.

Двадцать пять месяцев спустя после самоубийственной высадки с Гранмы весь остров Куба представляет собой фантастический уличный карнавал, начавшийся раньше времени, 2-го января.

Что касается Че, то он открывает Гавану, столицу, о которой он столько слышал со времени своего обучения на революционера в Гватемале.