От Дюссельдорфа пошли в мои новые баронства. Надо было занять баронские замки и вообще посмотреть, что мне досталось. А графство-то растет – уже десять баронств. Среднее такое графство. Бывают и побольше, но есть и меньше. В этих трех баронствах тоже делали упор на сельское хозяйство. Теперь я спокойно буду обходиться своими продуктами и даже продавать их. Хотя с этим пока подожду. Сначала накормлю всех своих. Чтобы о голоде в моем графстве все забыли. Придется строить амбары для длительного хранения зерна. Как их строить, пока не знаю, но разберусь. И вино. Теперь у меня свои виноградники и свое вино. Научиться бы делать коньяк… А что – дубовые бочки мне изготовят. Правда, я только это и знаю, что коньяк хранят в дубовых бочках, и именно поэтому он получает свой неповторимый вкус. То, что неповторимый, – это точно. Я не только вкус, но и запах его не переносил. Когда-то. Но ведь другим нравилось? Значит, надо пробовать.

Знаю, что в бочки заливают винный спирт, а вот как его получают, не знаю. Ладно, поговорю с алхимиком, в Линдендорфе вроде есть один. Может, он что подскажет. А еще можно научиться делать ликер. Правда, тоже не знаю как. Пора создавать винную лабораторию. Пусть они там экспериментируют и придумывают разные коньяки с ликерами. Виноградников теперь завались. Найти бы еще одну такую толковую, как Эльза, она бы эту проблему быстро решила. Только вот где такую найти… Вот черт, вспомнил Эльзу – и аж корежить начало. Это сколько я уже без женщины? С ума сойти. Для моего молодого кобелиного организма это недопустимо. И ведь не сделаешь ничего. Не мчаться же в свой замок… А с этими грязнулями связываться противно. Вообще-то можно приказать отмыть служанку посимпатичнее в первом же замке. Если не отпустит, то так и сделаю. Можно, конечно, и с какой-нибудь рыцарской дочкой закрутить… Нет, это уже не прокатит. Если на служанку никто и внимания не обратит, то с благородной – это блуд на сто процентов. А с ее стороны – прелюбодеяние. И это тоже смертный грех.

Есть, конечно, такие рыцарские дочки, которым на все эти церковные заморочки плевать, но святоши-то все равно пронюхают – потом замучают своими нравоучениями и требованиями покаяться. Ну их. У меня сейчас, после Хагена, с ними отношения и так – не очень, а давать им еще и повод для давления на меня ни к чему. Так что если припрет, обойдусь и служанкой. Тем более если их раздеть и отмыть, то отличить, кто служанка, а кто из благородных, вряд ли получится. Вон Эльза – сто очков вперед любой благородной даст… Все, все, все. Хватит о женщинах, а то свихнусь.

Подумаю-ка я лучше о том, как мне к швисам наведаться. А главное – с кем? Если я оставлю в новых баронствах по роте мушкетеров и по две батареи, то от моей армии ничего не останется. Две роты и четыре батареи. Да, к швисам с такими силами не пойдешь. Если только посмешить их, так я не клоун. Придется откладывать поход на год. Можно из внутренних баронств повыдергивать по половине роты. А откуда? Зиверс сейчас трогать нельзя, там работы полно. Хаген – тем более, там даже замка нет. Их бы хорошо усилить хотя бы полусотней кирасир. А вот с Этингера, Кестлина и Абихта по половине роты снять можно. Пусть местных набирают и делают из них солдат. И вообще надо постоянно проводить ротацию. Из полевой армии переводить в гарнизоны, а из гарнизонов – в полевую армию. А то гарнизонные скоро жиром зарастут. Так и сделаю. Издам указ, что в гарнизоне войска находятся год, а потом возвращаются в полки. А из полков им на смену идут другие роты. Так будет правильно. Жены офицеров, конечно, взвоют, но ничего, привыкнут.

Итак, что у меня получается? Три с половиной роты мушкетеров и четыре батареи. Маловато. Пушек мне Хайнц еще отольет, да и запас есть, а вот пушкарей где взять? Правда, в Линдендорфе, думаю, переизбыток пушек. Пушкарей можно и оттуда поснимать, но опыта боев у них нет. И не будет, если они все время будут в Линдендорфе сидеть. Так что на два полка я артиллерию соберу, даже себе в резерв пару батарей найду. В учебном центре перед нашим уходом сотню мушкетеров готовили – вот и еще одна рота. Получается полтора полка. А если в новых баронствах оставить по два взвода мушкетеров и по две батареи, то освободится еще три взвода – считай, рота. А остальное добавлю новобранцами. Вот и не надо год ждать. А то за год и злость на этих сволочей притупится, и какие-нибудь новые дела подвалят, так можно вообще к швисам не попасть. А это нехорошо. Наказать их надо обязательно, чтобы больше такие зверства не творили. Ну вот и прекрасно. А пока надо быстренько пробежаться по баронствам, оставить гарнизоны и мчаться в Линдендорф формировать там полки. И надо отправлять гонцов, чтобы корабли встречали нас уже у моста, так будет быстрее. И все корабли не нужны. Хватит и шести больших стругов. А остальные пусть ждут нас на пристани Линдендорфа. А вот шнеккеры пусть баржи таскают, все равно их с собой брать не буду. Мне и стругов хватит.

В мои новые земли пришли часа через четыре. То, что это мои земли, я определил на глаз, по времени движения. Нет, каждая деревня знала границы своих земель, так что определить точные границы моих владений вполне возможно. Но это потом. Я и пограничные столбы позже поставлю. И надо бы составить карты всех моих земель, но это уже следующим летом. Организую несколько картографических экспедиций, и пусть ходят по графству. Года за два хоть приблизительная карта у меня будет. Надо найти только грамотных людей. А с этим сейчас проблема. У меня и офицеры-то не все грамотные. Ладно, вернусь от швисов, займусь и этим. Напрягу монахов. Выпишу из Хагена десяток грамотных и не таких уж фанатичных и построю школу. И пусть там моих офицеров и сержантов учат. Да и Гюнтер своих добавит. Ему ведь грамотные тоже нужны. Пусть хоть читать-писать учат. Ну и счету, конечно.

Добрались до замка Вольцоген за два дня. Замок уже был пустым. Это хорошо. Он стоял на холме, и из него было видно Рейн. Вид просто умопомрачительный. Я и не думал, что Рейн такой широкий. Километра, конечно, не будет, а вот метров семьсот-восемьсот – вполне. Да, это не узенький Рур…

На берегу стоял город. А может, крупная деревня. Но небольшая пристань была. Это хорошо. Можно и порт построить здесь же. Замок есть, с суши город прикроет, а на берегу построить форты. Они всю реку перекроют. Ядрами на таком расстоянии фиг куда попадешь, а вот моими зажигательными бомбами любую лоханку сожгут. Правда, воевать я тут ни с кем не собираюсь, но мало ли что. Да, для порта самое место. Придется Гюнтера озаботить. И когда он все это успеет? Ведь и в Линдендорфе, на Руре, надо порт строить. Пусть и небольшой, но надо. И здесь надо. А он жаловался, что деньги девать некуда. Еще и не хватит. Но место замечательное. Может, и я сюда перееду. Нет, не получится. Завод-то сюда не перенесешь… Сделаю здесь себе летнюю резиденцию. Вот это куда реальнее.

В гарнизоне оставил всю роту и взвод кирасир, с заданием обойти срочно все баронство и утвердить везде мою власть. Через месяц мы все равно здесь будем проходить и заберем один взвод мушкетеров и кирасир. А лейтенанту приказал набрать сотню толковых молодых парней. Один взвод обучить для себя, а остальных готовить к отправке в учебный лагерь в Линдендорфе. Но учить как следует всю сотню. Мушкеты и боеприпасы мы привезем.

Переночевали и отправились дальше, в баронство Вирт. Одну роту мушкетеров с двумя батареями и взводом кирасир отправил в баронство Эбель. Оно граничило с Хагеном и Вольцогеном с этой стороны. Вот странно: баронство называется Эбель, а городишко на его территории – Эльберфельд. Ладно, лейтенант разберется, что там за город. Все инструкции он получил. Если будут слишком уж права качать, то одним городом у меня будет меньше. Ничего, переживу. У меня их и так получается до фига. А ведь мне еще на Рейне город строить. Да и на Руре два сами по себе возникнут. У порта и у моста наверняка. Прямо Гардарика какая-то, а не германское графство.

К замку Вирт подошли к вечеру третьего дня. Ворота в замок были закрыты, но стоило нам подойти, как они открылись. На ночь решили остаться перед замком. Внутрь отправил только взвод мушкетеров, да и то не надолго. Что там по темноте шариться… Когда стемнело, прапорщик, командир взвода, пришел на доклад. Хозяев в замке уже не было, а вот слуги остались. Кое-кто, конечно, ушел в свои деревни, но многие не решились. Некоторые из слуг уже родились в замке, кого-то забрали из деревень еще детьми. Как жить в деревне, они не представляли, а в городишке, что стоял на берегу Рейна, тоже никому не были нужны. Вот и остались. И теперь со страхом ждали прибытия новых хозяев. Да, вот еще проблема. В замке мне они не особо-то и нужны. Если только несколько женщин. А остальных куда? Выгоню – так с голоду помрут. Интересно, а из Вольцогена всех слуг хозяева забрали с собой или, может, кого забрали, а кого и шуганули куда подальше, чтоб проклятому захватчику, то есть мне, слуг не досталось? Надо было выяснить, а я как-то не придал этому значения. Нет никого – и ладно, нам же лучше. Ладно, завтра буду с этим разбираться.

Утром командира остающейся роты отправил в замок. Объяснил, что слуг выгонять нежелательно. Объяснил почему. Так что если есть возможность оставить их в замке, пусть остаются, прокормим. Главное, чтобы никто не бездельничал. Приказал подготовить мне купальню. Хоть бочку с горячей водой, что ли. Помыться как следует и постираться жуть как хотелось. В речках и ручьях я, конечно, купался, но это все не то. Эх, приеду в свой замок, натоплю баньку – вот уж где побалдею. После парной, да холодного пивка! Кайф… Но до этого еще далеко. Дома только через неделю будем. Да и то – в лучшем случае. Посмотрел с холма, где стоял замок, на городок у реки. В принципе, и здесь тоже порт неплохой получится. Но строить два порта в такой близости друг от друга смысла нет. Значит, или там, или тут. Ну, это пусть Гюнтер со своей шайкой разбираются. Здесь тоже вид неплохой, но там мне почему-то больше понравилось. Зато здесь Дуйсбург совсем рядом. Хорошо это или плохо? Не знаю. Да, без Гюнтера не разберусь.

Ладно, пойду к швисам – возьму его с собой. Посмотрим на оба городка. А потом он уже сушей вернется домой. По пути как раз заглянет и в остальные наши новые баронства. Может, придет что умное в голову. А то мы с Куртом только с военной стороны все оцениваем. Ну так война же… Хотя мне бы оценивать все свои владения лучше с экономической точки зрения. Быстро же я в вояку превратился. Все, пора прекращать воевать, а то совсем солдафоном стану. Тем более что война мне уже начинает нравиться. А это никуда не годится. С таким вооружением, как у меня, мне здесь равных нет. Понесет еще мир завоевывать… Нет уж, нет уж. Все завоеватели целого мира плохо кончали. Так что после похода к швисам занимаюсь только своим графством. И никуда не лезу.

Хотел спуститься в город, а потом подумал-подумал и не стал. Нет, поеду-ка я лучше помоюсь. А потом решу побыстрее все самые неотложные вопросы и махну домой. Надоело все. Эх, если бы можно было и поход к швисам переложить на Курта, а самому остаться дома… Но не получится. Даже не то страшно, что Курт может облажаться. Нет, это вряд ли. Людей, возможно, потеряет больше, чем я, но не это главное. После того что увидел в Зиверсе – это уже мое личное дело. Хотя я туда иду тоже не калачи раздавать, и погибших мирных людей будет намного больше, чем у меня. И женщин, и детей. Все это так. Но если им не преподать сейчас урок, они так и будут резать ни в чем не повинных людей. А вот когда так же поступят с их родными, близкими, друзьями – тогда наверняка задумаются.

Даже рыцари, на что уж отмороженные товарищи, так не поступают. Да, считают крестьян и горожан намного ниже себя и совершенно не будут сожалеть о гибели какого-то числа таковых, но сами просто так убивать никого не будут. А при случае и защитить могут. Не ради самих защищаемых, а ради самого себя, чтобы показать свое благородство. Часто даже не кому-нибудь, а самому себе. Ну и что? Главное, что не убивают и защищают. А ради чего – это уже не важно. Но эти вот ублюдки убивают ради удовольствия. По-другому объяснить то, что я видел, нельзя… Что-то я себя уже заранее оправдывать начал. И такие они, и сякие – а чем я буду лучше их? Не знаю. Может, и ничем. Но все равно пойду, хоть и противится все внутри – ужас как. Вот сказал бы мне сейчас кто: мол, ладно, Лео, ты и так уже отомстил. Оставайся дома. А их уже Господь покарал, когда лишил кормильцев. Ведь тысячи семей потеряли мужей, сыновей, братьев и отцов… Но ведь не скажет никто. Ведь я как бы слово дал. Перед Богом, конечно, не клялся, но вслух-то сказал – а тут за свои слова отвечают очень строго. Сказал и не сделал – все, перестанут человеком считать. Ну что ж, если деваться все равно некуда, то надо быстрее завершить это дело и успокоиться. А уж как избежать лишних жертв, я придумаю.

Доразмышлялся до того, что даже голова разболелась. Да, здорово я себя накрутил… Ладно, пойду в бочке с горячей водой посижу – может, и успокоюсь. А ведь это не Лео так себя накрутил. Лео бы пылал праведным гневом и жаждал бы отомстить. Это я, тот, из будущего. Это мои, вернее, его комплексы. Черт, запутался совсем. Я, не я… К черту: как будет, так и будет. Лео потом свои грехи в соборе отмолит, а Юрий напьется до свинского состояния, обрыгается, проспится, потом похмелится – и ему полегчает. Только вот что сначала – молиться или напиться? Ну, думаю, с этим я как-нибудь разберусь.

Наконец дошел до мыльни. Вернее, Элдрик меня довел, сам бы я здесь заблудился. Все было как-то не так. Хотя, может, это у меня в замке не так, а здесь как раз так, как надо. Мой-то замок уже четыре века стоит, а этот, может, недавно построили, по последней моде. Ладно, потом осмотрю, если охота будет. Мыльня у них располагалась на кухне. Дикари и грязнули. Ну и черт с ними. Я разделся и залез в бочку с горячей водой.

– Элдрик, вели служанкам, чтобы постирали и высушили мою одежду. Но если хоть одно насекомое там появится, то… сам понимаешь.

– Может, вам служанку прислать, чтобы помогла?

– Которая сама ни разу в жизни не мылась? Нет уж, обойдусь.

– Насчет этого не волнуйтесь, ваше сиятельство. Командир взвода вчера всех слуг предупредил, что если господин граф увидит сегодня хоть одного чумазого или с насекомыми и в грязной одежде, то выгонит всех из замка. Так что всю ночь они мылись и стирались. Да и в помещениях более-менее порядок навели. Что успели, конечно. Тут еще работать и работать.

– Ладно, давай свою служанку. Только пусть мыло прихватит и мочалку.

Через пару минут примчалась служанка. Молоденькая девчонка, лет пятнадцати-шестнадцати. И как раз в моем вкусе. Стройная и без слишком уж выпирающих женских прелестей, то есть гадкий утенок по нынешним временам. Вот ведь Элдрик, сводник чертов… Хотя женщина мне сейчас и в самом деле не помешает, а то какие-то дурные мысли в голову постоянно лезут. Интересно, как-то это все связано? Вот сейчас и проверим. Я вылез из бочки и принялся мыться уже по-настоящему, с мылом и мочалкой. Спину мне ею терла, естественно, служанка. Потом ополоснулся чистой водой из стоящей рядом небольшой бочки. Вода уже остыла и была чуть теплой. Ну да для поднятия бодрости – самое то. Остальное было и так уже поднято так, что служанка хихикала, когда думала, что я ее не вижу. Хотя хихиканье было какое-то неестественное. Камиза у нее намокла, и все ее прелести проступили сквозь тонкую мокрую ткань. Я снял с нее камизу. Постелил на лавку простыню и уложил девушку на нее. Она лежала сжавшись и зажмурив глаза. Странная какая-то служанка. Ну ничего, придется немного потрудиться…

Потрудиться и в самом деле пришлось. И применить все свои знания еще из той, прежней жизни, пока она наконец не расслабилась и не задышала прерывисто, со всхлипами. Потом уже все получилось прекрасно. Она оказалась довольно ненасытной, и хотя было видно, что это иногда причиняет ей боль, снова и снова набрасывалась на меня. В конце концов она полностью обессилела и упала мне на грудь. Я осторожно вылез из-под нее и уложил ее поудобнее. Опять придется мыться… А вода-то уже почти холодная. Посмотрел на девушку. Простыня, на которой она лежала, была вся в кровавых пятнах. Так вот почему она иногда морщилась от боли… Ничего себе: служанка в замке, в таком возрасте, и – девственница? Нонсенс. Такого не бывает. Я поднял ее с лавки, подвел к бочке и обмыл. После холодной воды девушку начало трясти. Я посадил ее на лавку и укутал другой простыней. Потом обнял и прижал к себе, сам тоже забравшись под простыню. Она наконец перестала дрожать.

– Как тебя зовут? – спросил ее.

– Ирма фон Вирт…

– «Фон»? Понятно… А сюда зачем пришла?

– Хотела тебя убить, когда ты расслабишься после моих ласк.

– За что?

– Ты убил отца и братьев. А потом отобрал мой дом, – устало ответила она, еще крепче прижавшись ко мне.

– Ну и чего ждешь?

– Уже почему-то не хочу. Да и не смогла бы все равно… – Она тяжко вздохнула. Да, в порыве злости и ярости убить можно, а вот так, спокойно – не каждый мужчина сможет, что уж говорить о юной девушке.

– И чем ты собиралась меня убить?

– Там, под лавкой, кинжал спрятан. Я еще ночью все приготовила. Я знаю, ты любишь чистоту и обязательно пришел бы сюда мыться.

– И сама напросилась мне помогать?

– Это было нетрудно. – Она наконец улыбнулась. – Надо было только постоянно крутиться возле кухни. Этот твой громила сам ткнул в меня пальцем и приказал отправляться помогать тебе.

– И что мне теперь с тобой делать?

– Не знаю. Наверное, тебе придется убить меня. Только перед смертью давай проделаем еще раз то, что сделали недавно.

– Почему не покинула замок?

– А куда бежать? В Дюссельдорф? Чтобы стать там чьей-нибудь игрушкой? Кому нужна нищая баронесса?..

– Да, проблема… Убивать я тебя, конечно, не собираюсь, но и как с тобой поступить, тоже понять не могу. Вот что: поедешь со мной в Линдендорф, а там решим, что делать.

Мы еще посидели некоторое время молча, обнявшись. Да, вот это я попал. Получается, что я совратил дочку убитого мной барона. То, что она сама, можно сказать, запрыгнула в мою постель, вернее, на мою лавку – это уже никого интересовать не будет. Если б я убил барона и женился на его дочке, как в случае с Ами, то ничего тут особенного нет. Такое частенько бывает. Если б я вместе с бароном грохнул бы и его дочку – тоже нормально. Собственно, я так всегда и поступал. Но совращать – это плохо, не благородно. Если я ей сейчас перережу горло, то все будет нормально. Я в своем праве. Но вот это я как раз сделать и не смогу. Лео бы смог, а я нет. Не так уж сильно я пропитался этим временем и его нравами. И не надо думать, что это было бы каким-то зверством. Нет, просто жестокая необходимость. Для местных это нормально. А вот то, что делаю я, – это ненормально. Перебить столько рыцарей – это не нормально. А уж добивать сдавшихся и раненых – это вообще дикость и варварство. А то, что так сложились обстоятельства и это просто необходимо сделать, чтобы спасти своих людей, – никого не волнует. Ведь здесь – рыцари, а там – всего лишь какое-то быдло.

Вот с этого всего у меня мозги и перегреваются. Был бы я только Лео или только Юрий, все встало бы на свои места. Я бы четко знал, что хорошо, а что плохо. А пока получается, что, как бы я ни поступил, все плохо. Или с точки зрения Лео, или с точки зрения Юрия. Но голова-то у них одна. Вот в ней и случаются иногда завихрения. Но мне кажется, я все больше и больше становлюсь Лео. А раз я еще не совсем Лео, то эту девочку я убивать не буду. И постараюсь ей помочь, даже во вред себе. Я думаю, Гюнтер что-нибудь придумает. И потом, в городе есть какой-то тип, вроде местного юриста, уж он-то найдет какую-нибудь зацепку в местных законах, чтобы, как говорится, и волки были сыты, и овцы целы. Конечно, можно просто постричь Ирму в монахини, но я сомневаюсь, что она обрадуется такой судьбе. Особенно если судить по тому, как она вела себя недавно на лавке. Монахиню с таким темпераментом, тем более темпераментом определенной направленности, я представить не могу. Хотя, в самом крайнем случае, так и придется сделать. Хоть жива останется.

Я посмотрел на нее. Она пригрелась и задремала. Небось всю ночь не спала, представляя, как вонзает мне в сердце свой кинжал. Дурочка малолетняя. Я прижал ее к себе чуть сильнее, и она сразу очнулась и вопрошающе поглядела на меня.

– Значит, так. Побудешь пока Ирмой Мюллер. И чтобы никто не знал твоего настоящего имени. Я распоряжусь, что забираю тебя с собой. Скажи, слуги знали о тебе?

– Меня почти никто не видел. Знали несколько служанок. Но они думали, что я не успела сбежать и хочу только переждать, когда в замке останется меньше солдат, чтобы покинуть его. Что ты с ними собираешься сделать?

– Им придется покинуть замок. Оставлять тут преданных тебе, а не мне людей было бы глупо.

– Не выгоняй их, пожалуйста. Они ведь ничего плохого не замышляли. Просто хотели помочь своей бывшей хозяйке покинуть замок.

– Хорошо. Но поговори с ними и предупреди, чтобы они забыли о том, что ты здесь вообще была. Если кто-нибудь об этом узнает, то у них будут очень большие неприятности. Вплоть до повешенья. И иди собирайся, после обеда мы отправляемся. И еще. Когда мы одни, можешь называть меня просто Лео и на «ты», но если рядом кто-то есть – только «ваше сиятельство». А то вокруг меня в основном люди грубые, хотя и хорошие вояки; перережут глотку зарвавшейся служанке так быстро, что я и помешать не успею.

Она вскочила с лавки и присела в реверансе, а так как на ней ничего не было, то я еле сдержался, чтобы не подхватить ее. Да и она бы, думаю, не возражала, но время подходило к обеду, и скоро нам выходить. Надо же, сколько мы тут, можно сказать, мылись. Я улыбнулся, хлопнул ее по попке и сказал:

– Одевайся и беги. Как соберешься, подойди ко мне.

Она натянула уже высохшую камизу и выскочила. Ну да: я же сразу заметил тонкую и нежную материю у камизы – откуда такая могла взяться у простой служанки… Да, заметить-то заметил, но выводов никаких не сделал. Что-то я расслабился. А если бы это была настоящая специалистка, подосланная той же Маргаритой? Я бы уже лежал остывший с перерезанным горлом, а ее бы и след простыл. Да, надо улучшать службу охраны. А то начальника я назначил, а толку ноль. Нет, защитить меня от нападения в походе и даже на улицах города они смогут, а вот так, как сегодня, – нет. Тут им еще учиться и учиться. И подсказать что-то толковое сам вряд ли смогу… Я заглянул под лавку. Там в уголке действительно лежал сверток. Осторожно развернув тряпку, я увидел кинжал в простых кожаных ножнах. Завернув его снова в материю, я его прибрал. Буду иногда смотреть на него и вспоминать, для чего он предназначался. Может, это поможет мне быть поосторожнее и поменьше витать в облаках.

Я тоже собрался и вышел из импровизированной мыльни. Благо одежда, уже выстиранная и высушенная, лежала у двери на табурете. Открывай дверь и бери. Элдрика у дверей не было. И вообще никого не было. Заходи кто хошь и бери что хошь. В моем случае – режь кого хошь. Что бы я делал, сидя в бочке, если бы ко мне ворвался хоть один убивец, – кричал бы: «Помогите!»? Здо́рово. Значит, или надо налаживать службу охраны, или сидеть в бочке с мечом в одной руке и с пистолетом в другой. И не надо думать, что сейчас все такие благородные, что на тайное убийство не способны. Еще как способны. И режут друг друга, и травят, и убийц подсылают. И все это делают наиболее благородные. Короли, князья, герцоги. И особо потом не переживают. Уверен, и Маргаритка, и архиепископ тоже об этом подумывают.

А что? Наследника у меня нет, а если даже появится, то что он сможет-то, дитя неразумное… А Ами никто всерьез не воспримет. Вот и попрутся сюда все кому не лень. Конечно, даже и без меня Курт с Гюнтером им такую кровавую баню устроят, что мало не покажется. Но все равно вряд ли выстоят. Я являюсь как бы легитимным правителем, по праву рождения и по праву силы. А вот другие – нет. Моих новоявленных дворян и рыцарей никто равными себе воспринимать не будет, а малолетний наследник или наследница и помереть вдруг могут. Сейчас это с малыми детьми часто происходит. Простудился ребятенок – и все, заказывай гробик. Из десяти новорожденных хорошо если двое-трое выживают. Вот и с моим наследником такая беда приключится. Уж если до меня смогут добраться, то до него тем более. И Ами для них всех – никто. Вот и перестанет существовать такое замечательное для меня и такое отвратительное для моих врагов графство. Так что меры надо принимать срочно. Как вернусь в Линдендорф, тут же и займусь. А пока придется самому поберечься. Как? Не знаю. Но подпускать к себе посторонних на расстояние удара кинжалом больше не буду.

Элдрик с двумя кирасирами поджидали меня у входа в донжон.

– Элдрик, ты запомнил ту девчонку, что помогала мне мыться?

– Да вроде бы. А что? Натворила чего?

– Нет, все нормально. Она едет с нами. Определи ее в обоз. И предупреди, чтобы не обижали. Это моя служанка.

– Хорошо, ваше сиятельство. – Он только плечами пожал. Никаких больше вопросов. Правильно, так и должно быть.

Мы выехали за ворота замка и проехали в лагерь. Там и пообедали. Потом я дал указания лейтенанту. То же, что и в Вольцогене. И людей ему оставил столько же. Потом стали собираться. Дело было привычное, так что собрались быстро. Ирмы не было. Я даже вздохнул облегченно. Хотя и появилась какая-то легкая обида. Я вроде как голову ломаю, как ей помочь, а она просто не пришла, и все. Но зря радовался и зря обижался. Не успели тронуться, как прибежала Ирма с большим узлом в руках. Как утащила-то? Наверное, там тряпки, и потому он не тяжелый.

– Ваше сиятельство… – только и смогла проговорить она.

– Элдрик, определи.

Он подхватил узел, взгромоздил его на коня и отправился к обозу. Ирма шла рядом. Я был и рад, и не рад. Черт, о самой большой проблеме я и не подумал. Что я Ами-то скажу? Ладно, расскажу как есть. Может, и пожалеет сироту. О наших занятиях на лавке я, конечно, лучше умолчу. Она беременная, ей волноваться нельзя.

До моста отсюда идти больше трех дней. Я хотел сначала пройти по той дороге, что вела к полю, где я похоронил остатки рыцарства Берга и Кельна, но пришлось бы делать крюк и терять еще день. Ну его. Потом как-нибудь поставлю там памятный знак. В память о всех погибших. Рыцарей и их людей и в самом деле жалко. Они такие, какие есть. Они привыкли к красивым битвам, к поединкам на мечах один на один. К стремительному копейному удару. А я их шрапнелью и картечью… Нехорошо даже как-то. Но ничего не поделаешь. Время идет вперед. Уже вовсю применяют огнестрельное оружие. Практически везде. У меня оно более совершенное, но и не так уж чтобы очень. Пройдет немного времени, и у всех будет если и похуже, то не намного. Сколько у меня времени? Лет двадцать-тридцать. Для меня это очень неплохой срок. А для истории? Для всего человечества? Мизер. Но мне этого мизера хватит, чтобы окрепнуть, чтобы вырастить детей. Чтобы выросли дети тех, кто сейчас рядом со мной. А уж они за меня и за графство будут зубами держаться. И порвут всех, кто к нам сунется. Только надо их всех правильно воспитать. Но я уж постараюсь…

Шли мы довольно быстро. Уже июль. А воевать лучше летом. Поэтому мне надо побыстрее выходить в Швис, а я еще и до дома не добрался. В лучшем случае в конце июля сможем выйти. По реке до Швиса идти неделю. Где находятся города, я уже знал: Курт все выяснил. По реке ни до одного из них не добраться. Правда, Шаффхаузен стоит на Рейне, но недалеко от него как раз находится знаменитый Рейнский водопад. Чем он знаменит – не знаю, не Ниагара же, но мне он здорово подгадил. Придется идти по незнакомой местности. И что там нас будет ждать и сколько нам придется идти – неизвестно. Тем более нас там наверняка будут ждать. Ну, пусть ждут. Им же хуже. Но вот сколько времени все это займет, даже не представляю. Хорошо бы до сентября домой вернуться. А то потом начнутся осенние дожди и воевать будет очень сложно. До Цуга в этом году я и не надеялся добраться. Слишком глубоко в Швисе он находится. Дойти-то, конечно, дойду, но половину армии потеряю. Ладно, в этот раз расквитаюсь с Шаффхаузеном, а там посмотрим. Но поспешать надо. Вот мы и спешили.

Остановились, только когда начало темнеть. Быстро поужинали и стали укладываться спать. Небо заволокло тучами, поэтому мушкетеры повзводно растянули тенты из своей непромокаемой материи и легли под ними. Я на всякий случай лег под возом. Не успел уснуть, как ко мне пробралась Ирма.

– Ирма, ты что здесь делаешь?

– Что что… спать собираюсь. А где мне еще спать? Я ехала на возу, на мягких тюках. Твои кнехты забрали все тюки с материей и растянули ее над собой. Мне что теперь, на голых деревяшках спать?

– Ладно, залезай под плащ. Только смотри, будем просто спать, без затей.

– Хорошо, хорошо… А насчет затей – это мы еще посмотрим.

И она тут же выскользнула из котты и камизы. Как это у нее так ловко получилось, не понимаю. В общем-то, и камиза и котта – это обыкновенные длинные рубахи, у женщин, во всяком случае. У мужчин – покороче. И снять их очень легко. Развязал поясок и стягивай через голову. Но сделать это под возом и даже под плащом – это надо очень постараться. И быть настоящим гимнастом, вернее – гимнасткой. Под камизой у нее ничего не было, даже коротеньких брэ. Ну тут уж и я не выдержал. Правда, раздевался намного дольше, даже с ее помощью. Начал накрапывать мелкий дождик, и под звук падающих капель мы любили друг друга. В этот раз я постарался быть с ней как можно осторожнее и нежнее. И удовольствия мы получили намного больше, чем утром. Может, она чувствовала себя уже более раскованно, а может, сама обстановка помогла. И дождь, и эта телега – все делало эту ночь какой-то нереальной. Перед самым рассветом я вылез из-под телеги, завернулся в плащ и пошел к полевой кухне, где добыл ведро теплой воды. Мы кое-как обмылись, тут же, за возом, потом она надела камизу и котту и полезла под воз на мою попону – досыпать. А я оделся и пошел относить ведро к кухне, где и остался. Вода уже вскипела, и повар из хозвзвода заварил мне бабкиных травок. Так я и сидел, попивая вкусный напиток и ожидая завтрака. Здесь меня и нашел Элдрик.

– А вы что не спите, ваше сиятельство? – спросил он, присаживаясь рядом.

– Ты же знаешь – я рано встаю. Тем более пришлось уступить свое место новой служанке. Ей, оказывается, негде спать.

– Зря вы так, ваше сиятельство, – слуг нельзя баловать.

– Я это понимаю, Элдрик. Но она просто девчонка, оказавшаяся в военном лагере, где одни мужики. И ей, конечно, страшно. Поэтому и уступил. Ничего, мне не привыкать. Я когда-то ночи напролет за молитвами проводил, и ничего.

– Это я еще помню, ваше сиятельство. Хотя поверить в это уже не могу.

– Я тоже. Но привычка рано вставать осталась. Ладно, скажи Курту поднимать всех, пора идти.

Солдаты поднялись, быстренько поели, и мы пошли дальше. И в этот день, и в следующий… По ночам Ирма приходила ко мне. Я укладывался спать под возом даже в звездные ночи, так что нам никто не мешал. Глупо было бы думать, что никто ничего не замечает, но с другой стороны – а что здесь такого? Ну, развлекается молодой граф с новенький молоденькой служанкой, и что? В своем праве. А Ирма была просто ненасытной. Подозреваю, девчонка считала, что ничего хорошего ее в Линдендорфе не ждет, и старалась отхватить от жизни напоследок все что возможно. Я ее, конечно, пытался убедить, что все будет хорошо, в чем, честно говоря, и сам уверен не был. Она это, естественно, чувствовала.

Так и дошли до моста. Все десять больших стругов уже поджидали нас. Быстро погрузились, что было нетрудно. Мост выполнял роль пирса, и погрузка прошла без лишнего напряжения. На ночь решили не останавливаться. Как всегда, время поджимало. В эту ночь я спал один. На этих корабликах каюты не предусматривались, а заниматься чем-то интимным в такой скученности не очень приятно. Зато выспался. К вечеру второго дня уже были у пристани в Линдендорфе. Мчаться на ночь глядя в замок не стали, а остановились в небольшом трактире. Вокруг пристани уже вырос небольшой поселок. В основном сюда приходили купеческие суда из разных мест Германии. Да и не только Германии. Были и из Голландии, и из Брабанта. Из Лотарингии и Бургундии. Все, кто имел выход к Рейну, приплывали именно сюда, откуда была прекрасная дорога до города. Так что купцов в поселке было довольно много. Но для них имелись довольно большие постоялые дворы. А наш трактир был только для своих. Хоть и не большой, но очень чистый и уютный. Грязнуль сюда не пускали. Я занял, естественно, самую большую комнату. Правда, большой ее назвать было трудно. Четыре на пять метров, но и то хорошо. Хоть поспать в нормальной постели…

В трактире была и мыльня, довольно большая. Вот она уже напоминала мне обычную общественную баню из моего будущего. Правда, парилки не было. Стояли бочки с горячей и холодной водой. Были и обыкновенные деревянные шайки. Но зато имелись душевые кабинки. Вода из них текла чуть теплая, но для этого времени такое было, наверное, покруче огнестрельного оружия. Видимо, подсмотрели у меня в замке и усовершенствовали. Здоровенный бак стоял на крыше, и вода нагревалась солнцем. Поэтому и была чуть теплая. Конечно, зимой душевые работать не будут, но это пока. Уверен, люди что-нибудь придумают. Ведь помыться в этой бане стоило денег – небольших, но все-таки прибыль приносило стабильную. А раз есть прибыль, то работы над этой темой не прекратятся.

И баня никогда не пустовала. Сюда приходили мыться даже местные. Из моих подданных, конечно. Совсем уж грязнуль сюда не пускали, поэтому она и была столь популярна. Для нас, само собой, баню освободили, и мы, то есть все офицеры, могли помыться спокойно. За тонкой стенкой было женское отделение, и оттуда были слышны их звонкие взвизги и смех. То отделение не закрывали, так сказать, на спецобслуживание, и там мылись все желающие. Женщины, естественно. Солдаты наши тоже помылись, но в мыльнях попроще. Здесь их хватало. Приезжие знали, что грязных и с насекомыми к городу и близко не подпустят, поэтому мылись уже здесь. Собственно, поселок и вырос на предоставлении таких вот услуг, странных для других мест. Здесь были и бани, и прачечные, и цирюльни. Даже шкафы для жарки одежды. Насекомым тут объявили настоящую войну. И люди в ней побеждали. В моем графстве, во всяком случае. Здесь располагался, можно сказать, форпост борьбы за чистоту. И не только гигиеной. Хотя уже и стемнело, но я успел заметить идеальную чистоту и порядок на улицах. И даже небольшие скверики и клумбы с цветами. И это очень хорошо. Думаю, такие городки скоро появятся и в других уголках Германии. Да и не только Германии.

Распаренный, я поднялся к себе в комнату. Вещи оставил стирать. Да, надо брать с собой запасные комплекты одежды, а то хожу как шпана какая, все время в одном и том же. Тоже мне граф – запасных штанов и то нет. Весь поистрепался уже. Ладно, учту. Только завалился на кровать, как в комнату проникла Ирма. Отбрыкаться мне от нее сегодня не получится, да и не хочется, честно говоря. А хочется совсем другого. Она, видно, тоже была только после бани, волосы еще не успели высохнуть.

– Как тебя ко мне пропустили?

– А кто меня мог не пустить?

– У дверей нет, что ли, никого?

– Нет. Я, честно говоря, очень удивляюсь твоему безалаберному поведению. Столько сильных и владетельных людей мечтают заполучить твою голову, а тебя никто не охраняет, дверь не заперта, ты лежишь голый на кровати. Просто удивительно.

– Я в своем графстве. И у меня вон пистолеты на столе и меч в углу.

– Именно что в углу. И то, что ты в своем графстве, ни о чем не говорит. Этот городок заполнен купцами из разных мест. Купцами и их слугами. А кто там среди слуг? Вот среди твоих слуг – целая баронесса, а у них тоже, может, кто-нибудь есть. Уж охранники – это точно. И все они очень хорошо управляются с различным оружием. А ты даже на входе в трактир охрану не поставил.

Говоря все это, она разделась и запрыгнула ко мне на кровать.

– И ты не улыбайся, – продолжила она мне выговаривать, – и не думай, что я глупая баронская дочка. Я знаешь сколько книг прочла? Я как-то читала книгу, где описывалось, как охраняли сенаторов в Древнем Риме. К ним даже муха подлететь не могла.

– И все равно их, наверное, убивали.

– Убивали, конечно. Но, благодаря охране, очень редко. Я тебе расскажу, как лучше организовать твою охрану. Ой, что ты делаешь? Лео, подожди… Лео…

Какая охрана, когда рядом такая девушка? О чем тут еще можно думать…

Потом мы просто лежали, обнявшись.

– Лео, что со мной будет? – спросила вдруг она.

– Не знаю. Знаю только одно – ты будешь жива и здорова и никто тебя не посмеет обидеть.

– Но ты ведь женат. Говорят, у тебя очень красивая жена. И скоро она родит тебе наследника. Сможем ли мы встречаться? Хоть иногда?

– Не хочу врать тебе – не знаю. Мне надо поговорить со своим помощником о тебе.

– Я понимаю: ты хочешь отдать мое баронство своему человеку, и я этому мешаю.

– Ты немного неправильно понимаешь. Я никому не собираюсь отдавать твое баронство. У меня вообще нет баронов.

– Как это?.. Так не бывает. Если ты граф, то у тебя должны быть бароны.

– У меня их нет и вряд ли будут. Вся земля принадлежит мне и только мне. Вот поэтому из-за тебя и возникла такая кутерьма. Ты ведь наследница баронства. Не сама, конечно, а твой муж, но это ничего не меняет. В моем графстве наследником всех земель являюсь я один.

– Странно это как-то… Но я буду надеяться, что ты как-нибудь решишь мой вопрос. А баронство мне и не нужно совсем. Я ведь в любом случае не буду настоящей хозяйкой, даже если выйду замуж. Так что ты придумай что-нибудь, пожалуйста. А теперь иди ко мне. Неизвестно, когда я еще смогу попасть в твои объятия, так что не будем терять время.

И мы занялись более приятным делом, а то этот разговор начал меня уже напрягать.

Утром собрались и отправились домой. К городу вышли к обеду. Вся колонна повернула в лагерь, а я, прихватив Ирму, в сопровождении Элдрика и охраны направился в замок. Хотел было отправить в лагерь и Ирму, а потом передумал. Лучше сразу расскажу о ней Ами, все равно узнает. Ирму предупредил, чтобы не вздумала на исповеди проговориться о наших отношениях. Святоши быстро ее в монастырь законопатят, благо он под боком.

Приехав в замок, тут же бросился искать Ами. Но она меня встретила уже на пороге донжона. Правда, бросаться на шею мне в этот раз не стала. Шла она мне навстречу степенно и плавно. Как в наших сказках говорилось – выступает, словно пава. Точно про нее. Животик уже заметно округлился, и она несла его гордо и величаво. Да, настоящая женщина. А ведь ей еще и восемнадцати нет. Я к ней подошел и нежно обнял:

– Как же я по тебе соскучился!.. Как же я ждал этого момента…

И еще минут пять шептал ей на ушко разные глупости, от которых женщины так млеют и обойтись без которых совершенно не могут. Потом мы чинно, под руку отправились в донжон. Сразу прошли на женскую половину. Зашли в ее спальню. Я сел в кресло и усадил ее себе на колени. Обнял и прижал к себе. Так молча и сидели. Потом она наконец ожила. Стала мне рассказывать, как она скучала и как ей кажется, что малыш уже пинается ножками, хотя еще и рано. И еще тысячу разных «что». Мы даже на обед не пошли. Надо же, раньше пропускали обед из-за того, что не могли оторваться друг от друга в постели, а теперь просто не пошли, и все. Нам было и так хорошо, просто сидя вдвоем в кресле. А потом она вдруг спохватилась:

– Я тебя совсем заговорила, а ведь ты голодный! И только с дороги, уставший. Пойдем обедать.

Мы пошли в обеденный зал. Он же пиршественный, он же столовая и гостиная. Просто самое большое помещение в донжоне замка. Стол уже был накрыт. И ничего еще не успело остыть. Так что пообедали – или поужинали – с аппетитом. Я, во всяком случае. Ами только поковырялась немного в тарелке, и все.

– Ами, помнишь, ты как-то говорила, что я из какого-нибудь похода привезу еще одну баронессу? Так вот, я таки ее привез.

– Кого?

– Баронессу.

– Как это?

– Как-как… вот так. Вон твою Эмму с дедом привез, хотя должен был просто убить. Но пожалел. Эту вот тоже пожалел. Молодая дурочка осталась в своем замке. Решила, как и Эмма с дедом, умереть дома. Ну не убивать же девчонку… Пришлось тащить сюда.

– И что теперь?

– Не знаю, Ами. Буду советоваться с Гюнтером. Может, он что подскажет. В монастырь она идти не хочет категорически. Убивать жалко. Может, ты что придумаешь.

– А где она сейчас?

– Наверное, Вилда ее куда-нибудь пристроила. Я ее вез как служанку. Не везти же ее как баронессу…

– Я ее заберу к себе, можно? Не жить же ей и в самом деле со служанками…

– Да, пожалуйста. Зовут ее Ирма фон Вирт. Она из нашего нового баронства. Но называть ее настоящим именем, думаю, пока не стоит. Пока мы не решим, как с ней быть.

– Хорошо, Лео. Ты побудешь вечером со мной?

– Обязательно. Сейчас приедут Курт с Гюнтером, мы обсудим кое-какие вопросы, и я зайду к тебе.

– Хорошо, я буду ждать. Ты знаешь, Грета родила такого замечательного малыша…

И она мне полчаса рассказывала, какой чудесный у Греты с Куртом малыш. И у Ханны с Гюнтером, оказывается, чудесный малыш. И еще семь чудесных малышей появились у моих офицеров. И что ни одна роженица не умерла, хотя одной хирург из школы лекарей разрезал живот, чтобы достать ребенка. И самое удивительное, что и ребенок и мать выжили и сейчас чувствуют себя прекрасно… Надо же, кесарево сечение умудрился сделать. Хорошо что я послушал бабку и взял этого хирурга. Одним этим он уже оправдал все расходы на него. Если он и в остальном такой спец, то надо будет отдельную кафедру для него открывать. А что? Забабахаю у себя в городе университет. Медицинский. Ну и кафедру богословия, конечно. Куда ж без нее. А то инквизиция тут же примчится. Они университеты любят трясти. Сейчас, правда, не особо зверствуют, хоть и существуют уже больше полутора веков. Особый церковный суд католической церкви под названием «инквизиция» был создан еще в 1215 году папой Иннокентием Третьим. Но пока они ведут себя вполне прилично. Нет, и сейчас, конечно, и пытают людей, и сжигают на кострах, но не особенно усердствуют. Особенно тут, в Германии. Это через сотню лет, когда трибунал испанской инквизиции возглавит в 1483 году Томас Торквемада, запылают костры. И не только в Испании, а по всей Европе. Дурной пример заразителен. Вот тогда будет «ужас-ужас». Но через сотню лет университет вполне сформируется и, думаю, святошам не удастся его задавить. Но это потом, после Швиса.

Наконец объявились Курт с Гюнтером. Ами сразу поднялась и пошла искать Вилду. Как бы она не расколола Ирму… все-таки волноваться ей сейчас ни к чему. Но нет, Ирма – девочка умная и, видя положение Ами, будет держать язык за зубами. Хотя все равно это однажды всплывет, но пусть уж Ами родит спокойно, а там уже не так и страшно все будет. Правда, здесь в этом и так ничего страшного не видят. Жена с животом, муж развлекается с другими девицами, и никто на это не обращает внимания. Но мне почему-то не хотелось расстраивать сейчас Ами. Правда, я не знал, расстроится она или нет. Она все-таки, так сказать, продукт нынешнего времени и на многие вещи смотрит совсем иначе, чем я…

– Так, господа, прежде чем начать наше совещание, хочу поздравить вас обоих с рождением первенцев. Мне Ами уже все уши прожужжала, какие у вас замечательные малыши. Так как подарками я запастись не успел, то жалую вам обоим за хорошую работу со своими женами по полтысячи гульденов. А остальным офицерам, в честь рождения у них первенцев, – по сотне гульденов. Теперь докладывайте.

После продолжительных благодарностей они принялись за доклад. Сначала, как всегда, докладывал Курт. Но это все я и так знал не хуже его, так что докладывал он скорее Гюнтеру, а не мне. Потом стал докладывать Гюнтер. Это уже было намного интереснее. Но ничего неожиданного. Да и что могло случиться за два с лишним месяца, что мы мотались по графству? Денег у нас становилось все больше и больше, но и расходы росли день ото дня. Проплатили стройматериалы для строительства портов на Руре и Рейне. Скоро должны подвезти. Это те, которых у нас самих не было. Правда, где строить порт на Рейне, Гюнтер так и не понял. Гонец, что привез от меня письмо, так внятно и не смог объяснить, какое из двух мест лучше. И из моего письма это тоже трудно было понять. А я и сейчас не смог ему сказать, какое лучше. Но думаю, что второе. От Дюссельдорфа с бешеной Маргаритой подальше, зато к нашему городу, который наверняка появится у моста, поближе. Правда, смущает меня близость Дуйсбурга, но Гюнтер сказал, что это даже хорошо. Купцы, пришедшие с моря в Дуйсбург, обязательно заглянут и к нам, а нам будет что им предложить. Поэтому решили строить порт там. Но тут проявилась проблема, о которой я им и рассказал.

Ирма фон Вирт. Это сейчас она никто, а стоит ей выскочить замуж – и у баронства Вирт появится хозяин. А мы там уже и город отгрохаем, и порт. Вот он радоваться будет… Получить такое на халяву – я бы тоже обрадовался. Если бы она сбежала, было бы проще. Сама сбежала, значит, сама и отказалась от своих владений. Но она-то не сбежала. И сейчас находится в столице графства, у своего нового сюзерена. И хотя вассальной клятвы она не давала, но я все равно считаюсь ее сеньором. Так сказать, теоретически. Фактически буду, когда она, вернее, даже не она, а ее супруг, принесет мне вассальную клятву. А мне эта клятва и на фиг не сдалась. Потому как она обоюдная. То есть я еще и защищать ее должен буду. Номинально баронство будет мое, а фактически – не до конца. Взбрыкнет барон, придерется к чему-нибудь и расторгнет вассальную клятву, как я когда-то. И уйдет под крылышко к тому же Бергу, а он обязательно уйдет, потому как у меня такой воли, как в другом графстве или герцогстве, он никогда не получит. А это война. Это сейчас у Берга сил со мной воевать нет, а потом? Лет через пять? Пока суд да дело, город и порт уплывут от нас к Бергу или Кельну. Вместе со всеми нашими вложениями. И тогда опять прольется море крови. А все из-за одной молоденькой девчонки.

Курт и Гюнтер тут же дружно предложили перерезать ей тихо горло. И все сразу нормализуется. Но я был против. Я уже пообещал не убивать ее. Да и Ами про нее уже знает и, наверное, уже приняла ее у себя. Уж она-то точно не позволит ее убить. Можно постричь в монахини, но это уже крайний случай. Я ей обещал позаботиться о ее судьбе, и, в принципе, это тоже можно будет трактовать как заботу, ведь этим я спасу ее от смерти, но самому потом от такой «заботы» будет противно. Для нее это хуже смерти.

– Вот черт… Так вот что это за служанка была, – пробурчал Курт, – до меня доходили слухи, что наш граф с какой-то служанкой ночи проводит, но я и внимания не обратил. Служанка и служанка, что здесь такого? Да, теперь ее в монастырь не очень-то и загонишь. Она уже вкусила все прелести жизни и отказываться от них не будет. Можно, конечно, и насильно постричь. Обойдется это недешево, аббатиса не упустит возможности подоить нас как следует. Но слухи все равно пойдут, и не очень хорошие слухи.

– Нет. Это не то. Надо искать другой выход. Гюнтер, у тебя ведь в городе есть какой-то стряпчий, он же в законах должен разбираться. Поговори с ним, может, он что интересное предложит.

– Хорошо, завтра же с ним переговорю. Он в магистрате и служит как раз. Парень толковый, обязательно что-нибудь придумает, ваше сиятельство; больше никаких сюрпризов не будет?

– Вроде нет. Хотя есть одна задумка. Неплохо бы у нас в городе университет открыть. База у нас уже есть – лекарская школа. Добавить пару факультетов – и все, достаточно. Зато к нам будут приезжать толковые ребята учиться, а уж выбрать потом из них самых толковых и оставить у себя нетрудно. А то ведь людей грамотных у нас, почитай, вообще нет.

– И какие же факультеты вы думаете открывать, ваше сиятельство? – заинтересованно спросил Гюнтер. Ему грамотные были еще нужнее, чем Курту в армии. И намного нужнее. Гюнтер уже второй раз переизбирался бургомистром, и, думаю, так и дальше будет, так что за город он переживал серьезно. И нехватка кадров, даже в городе, ощущалась сильно. А ведь есть и другие города, за которые Гюнтер также отвечает. И не только города.

– Я думаю, трех факультетов вполне достаточно. Лекарский, он у нас, по существу, уже есть. Там бабки-травницы преподают и один дипломированный врач. Какой он врач – не знаю, но хирург, видно, неплохой. Роженицу с ребенком спас. За это ему, кстати, премию неплохо бы выдать. Вот они и будут первыми преподавателями. А потом и другие врачи подтянутся. Только надо их тщательно проверять. Шарлатанов среди них полно. Потом будет богословский факультет. Без этого, сами понимаете, никак. Тут с профессорами проблем не будет. Отец Бенедикт и сам может преподавать, и найти кого еще. Хорошо бы не фанатиков, но об этом я с ним переговорю. Ну и третий факультет – управления. Именно гражданского управления.

– А почему только гражданского? – возмутился Курт.

– Потому что именно в этих специалистах у нас такой жуткий дефицит, то есть нехватка. Грамотных чиновников в городах, почитай, и нет. Про деревни я вообще молчу. А армейских специалистов ты и сам воспитаешь. У тебя целый учебный лагерь есть. Чем не военный университет? Все наши офицеры оттуда вышли. И неплохие офицеры получились. А вот чиновников – тех же офицеров, но гражданских, учить негде и некому.

– И кто же их учить будет? – спросил Гюнтер.

– Ты и будешь. Да еще подберешь из своих людей несколько самых толковых, и они тебе помогать будут. И учиться в нашем университете будут бесплатно, но с обязательством отработать потом в графстве не менее пяти лет. А кто не хочет отрабатывать, тем назначить цену за обучение неподъемную. Нечего чужих людей обучать. И учить не по десять-пятнадцать лет, как в других университетах, а строго два года. И каждые полгода – экзамен. Не сдал экзамен – пинка под зад. Дураков и лодырей нам не надо. И еще. При университете следует устроить годичные курсы по обучению грамоте и элементарным знаниям. Ведь в деревнях в основном народ безграмотный, а толковых и умных ребят и там хватает. Таких надо находить и определять на эти курсы, чтобы они через год могли поступить в университет. Одежда и питание – тоже за счет графства.

– Одно разорение получится с этим университетом… – проворчал Гюнтер.

– Ничего. Это потом все окупится. Нам уже сейчас специалистов не хватает. А у нас пока только один город более-менее развит, но ведь у нас городов много, и их тоже надо развивать. А на всех ключевых местах должны сидеть толковые, а главное – наши специалисты.

– Это придется целый университетский городок строить… – вздохнул Гюнтер.

– Не надо городок, ни к чему. Нам нужно обеспечить специалистами прежде всего свое графство, а для этого очень уж много людей и не требуется. Достаточно построить два больших дома. Один под учебные классы, а другой под общежитие для студентов. Хотя под общежитие можно переоборудовать тот дом, где сейчас лекарей обучают. Не хватит – еще один построить. А вот для преподавателей надо что-то придумывать. Тут уж сам решай. Считаю, что надо построить несколько небольших домиков и сдавать их преподавателям. Бесплатно, конечно. Но принадлежать эти домики должны университету. И выкупить их нельзя. Преподаватели будут меняться, а жить новым где-то надо…

– А кто в университете учиться будет? Только простолюдины?

– Почему это?

– Ну, ваше сиятельство, благородные не захотят учиться вместе с простолюдинами.

– Захотят, еще как захотят. Когда поймут, что неучам путь наверх заказан, сразу же и захотят. И не надо забывать, что Господь создал людей по своему образу и подобию. Всех людей, а не только благородных. Так, с университетом решили, но это дело будущего, хотя начинать надо уже сейчас. Не спеша строить дома. Разговаривать с будущими преподавателями. А со следующего года и начинать. Что там еще у тебя, Гюнтер?

– В общем-то, все нормально и без изменений. Завод дает просто огромное количество стали. Почти все распределяем среди своих мастеров. Сейчас у нас заказ от бургундцев и французов. Пока все идет по плану. Изготавливаем понемногу и сельхозинвентарь. Думаю, зимой еще на два-три баронства наберем. Продаем и просто сталь в брусках, но не много, чтобы цены не обрушить. В основном ганзейцам. Приезжали представители Швабского союза городов. Тоже хотят качественное оружие. Но они очень хотят заполучить и наши кулеврины, а тут уж действует ваш запрет. У них там непрекращающаяся война с графом Вюртембергским. В прошлом году при Ройтлингене они его здорово поколотили, но граф все равно не успокоился. Вот они и хотят вооружиться получше.

– Нет, пушек ни им, ни кому бы то ни было не продавать. Пока это наше единственное преимущество.

– А мушкеты? – тут же возразил Курт.

– Мушкеты хороши против равного противника – по численности, я имею в виду. Даже если противник числом будет раза в полтора больше, при определенных условиях мы победим. Но вот если их будет больше раза в два-три, то одни мушкеты не помогут. Тут нужны пушки. Да ты и сам все видел.

– Видел, конечно. Но мне кажется, мы мушкеты все-таки недооцениваем. Надо будет еще поработать над тактикой их применения.

– Вот и поработай. Потом доложишь. Короче говоря, огнестрельным оружием мы не торгуем. Никаким и ни за какие деньги. Мечи, секиры, копья, доспехи. Можно продавать не просто наконечники для стрел, а целиком стрелы. Нужно только договориться с нашим цехом плотников и столяров. И им выгодно, и нам. Инструмент не пробовал продавать?

– Продавал. Очень задорого. Но все равно в очереди стоят.

– Это хорошо. Ладно, давайте закругляться. Я жене обещал пораньше освободиться.

– Так ночь уже…

– Ну, может, и не спит еще.

– Последний вопрос, ваше сиятельство, – обратился ко мне Гюнтер. Я кивнул. – Один наш городской подмастерье, из златокузнецов, обращался ко мне насчет Беаты. Очень уж она приглянулась ему. Спрашивал насчет приданого. С Беатой я говорил, она вроде не против, если вы, конечно, разрешите.

– Ну, раз все согласны, то дай за ней гульденов сто; хватит?

– Да вы что, ваше сиятельство, – это слишком много. Полста гульденов в самый раз будет.

– Дай сто, Гюнтер, не жадничай. Ну все, я пошел. Завтра вечерком заходите, еще поговорим.

Я встал и направился на женскую половину. Но Ами уже спала. Я тихо подошел к ней, присел на край кровати и поцеловал ее. Она открыла сонные глаза.

– Спи, дорогая, спи… До завтра.

Я погладил ее по нежным волосам и ушел. Пойти напиться, что ли? Нет, не хочется. Может, к Эльзе? Где ее комната, я знаю. Нет, нехорошо. Из спальни жены – сразу в спальню к любовнице. Пойду попробую уснуть. Но уснуть не мог долго. На душе было как-то муторно. Беату не хотелось терять просто жутко. Понимал, что так и должно быть, девочке надо устраивать свою жизнь. Тем более такая хорошая партия. Это не слуга и не крестьянин. Теперь Беата будет уважаемой горожанкой. А если у ее мужа хватит денег, а теперь наверняка хватит, внести первичный взнос за звание мастера в свой цех, то она будет вообще женой мастера. Но мне-то от этого ничуть не легче. И изменить ничего нельзя. Бабка же сказала, что придет время – и они сами уйдут. Вот оно и пришло, это время. Да я и без бабки все прекрасно понимаю. Беата ведь уже, считай, старая дева. Ни семьи, ни детей, ни перспектив. Я к ней наведывался два-три раза в месяц. Да и то, когда был в замке. Для молодой, здоровой женщины – это не жизнь. Теперь у нее будет нормальная семейная жизнь. Ну и дай ей бог счастья.

Так, жалея себя, я и уснул. Проснулся, как всегда, до зари. Ну что за божье наказание – когда же я буду вставать как все нормальные люди, хотя бы со светом… А то брожу в серой предрассветной мгле, как призрак. Подумал-подумал и пошел к Эльзе. Не прогонит же она меня…

Дверь в ее комнату была не заперта. Ну не за́мок, а проходной двор, ей-богу. Эльза лежала на кровати разметавшись, простыня сбилась на сторону и едва прикрывала только одну ее ногу, да и то не всю. Я стоял и любовался. Эх, был бы я художником… Она, видно почувствовав мой взгляд, открыла глаза. Я подошел и сел на край кровати. Ни слова не говоря, она притянула меня к себе, привстав и обхватив за плечи. И зачем я одевался?.. Я думал, она порвет мою одежду. Хорошо хоть та была еще походная, из плотной и прочной ткани. Но срывала она ее с меня аж с рычанием. Я и сам поддался ее настрою и то и дело впивался губами то в ее губы, то в грудь. От этого она совсем потеряла голову.

Брэ она мне все-таки разодрала. И немного угомонилась только через час. Да и то от усталости. Скакать на мне целый час – это и без ног остаться можно. Я и сам не ожидал, что выдержу столько, но выдержал. Тем более слыша ее рычание и стоны. В конце концов она свалилась без сил мне на грудь. Я перевернул ее на спину. Ноги ей мне пришлось распрямлять самому. Потом массировать их. От этого она опять начала заводиться. Но теперь все пошло намного спокойнее. Я ласкал ее не торопясь и очень нежно. Но меня и самого надолго не хватило. После того как ее начало трясти от возбуждения, я и сам потерял голову. Но в этот раз мы очнулись пораньше, минут через тридцать-сорок. Вставать ужасно не хотелось, но надо было идти мыться и завтракать. И есть здорово хотелось, и Ами не стоило обижать опозданием.

– Я вас так ждала вчера, ваше сиятельство, так ждала… Все никак уснуть не могла.

– Брось, Эльза. Когда мы с тобой вдвоем, я для тебя просто Лео. А вчера зайти никак не мог – засиделись за полночь с Куртом и Гюнтером. Я к тебе сегодня зайду в цех, поговорим.

– Хорошо, Лео, я буду ждать.

Я оделся и опять пошел к себе. Там быстро помылся, надел наконец новую одежду и пошел завтракать.

Ами уже была за столом. Я поцеловал ее и сел рядом. Вообще-то полагалось сесть напротив, но перекрикиваться через весь стол – ну его на фиг. Молча поели. Потом, как и ожидалось, Ами стала терзать меня вопросами. Я рассказал ей о нашем походе – коротко, конечно, и без всяких кровавых подробностей. Хотя она и видела своими глазами, как мы ведем боевые действия. Ей тогда это не очень понравилось. Но все это уже стерлось и сгладилось в воспоминаниях, и снова будить их я не собирался.

Рассказал ей о наших новых баронствах. Решение сделать на Рейне летнюю резиденцию у нее вызвало восторг. Мы с ней это долго обсуждали. Она расспрашивала меня о замке на реке, о городе, о самом Рейне. Она в своей жизни нигде не бывала и видела только два замка – свой и мой. А такую широкую реку, как Рейн, даже представить себе не могла. Я ей обещал, что в следующем году, весной, обязательно свожу ее в Вольцоген и конечно же покатаю на корабле по Рейну. Потом она взялась за меня серьезно:

– Лео, что ты собираешься делать с Ирмой? Ты просто обязан ей помочь. Она ведь столько перенесла. Она напомнила мне саму меня. Но мне повезло, хотя я тогда так и не думала. А вот ей не повезло. Ничего не поделаешь, ты такой один. Но помочь ей надо.

– Ами, я и сам хочу ей помочь. И мне тоже ее жалко. Но мы пока ничего не решили. У Гюнтера есть какой-то толковый стряпчий, хорошо знающий законы империи, он должен что-то придумать.

– Даже если он ничего не придумает, не вздумай ее убивать. Вполне возможно, что она носит под сердцем твоего ребенка, а убить собственное дитя – страшный грех.

– С чего ты это взяла?.. – Неужели Ирма проболталась? На нее не похоже. Кто-то из офицеров? Могли что-то сболтнуть своим женам, но времени прошло слишком мало. Никто из офицерских жен в замок не приходил. Может, Курт своей Грете что разболтал? Нет – это вообще нереально. Вот ведь мисс Марпл…

– Лео, – продолжила она, – я тебя прекрасно знаю и поэтому понимаю, что такая смазливая служанка, коей она притворялась, в первый же вечер оказалась в твоей постели. Не волнуйся, я совсем не сержусь и не ревную. Я сама баронская дочка и прекрасно все знаю и понимаю. Ты же тогда не знал, что она баронесса. Но тем более надо что-то придумать и ей помочь. Бедная девочка, как же ей не повезло…

– Почему?

– Она встретила тебя, но ты уже оказался занят. – Она весело рассмеялась. – И потом, я ведь знаю, я чувствую, что ты любишь только меня и всегда будешь любить. И бабушка Агнетта так сказала, а она в этом разбирается – ведь все травницы немножко колдуньи, а она самая лучшая травница.

Ну, бабка, молодец. Надо будет ее премировать. И ведь не соврала ни капельки, я и в самом деле люблю Ами. Но все равно: вовремя рассказанная правда творит чудеса. Впрочем, Ами правильно сказала, она ведь баронская дочка и всего у себя в замке насмотрелась. Небось ее братики валяли служанок чуть ли не у нее на глазах. Да и папаша от них, наверное, не отставал. Так что относится она к этому и в самом деле спокойно. Ну и слава богу.

– И ты и бабка конечно же правы. Я люблю только тебя и всегда буду любить только тебя. Даже когда ты станешь такой же старенькой, как бабка-травница.

Мы вместе посмеялись. Было видно, что она по-настоящему счастлива. И я был очень этому рад. Сделать счастливой любимую женщину – что может быть приятнее и радостнее? Потом мы еще немного поболтали, и она ушла. Но на прощанье взяла с меня слово помочь Ирме. Как будто я сам этого не хочу…

Потом решил пройтись по цехам Эльзы. Вообще-то я собирался на завод, но до обеда осталось всего ничего, и поменял планы. До обеда – к Эльзе, а после обеда – к Хайнцу. Эльзу нашел в ее каморке. Она сидела и что-то записывала. Увидев меня, просияла. Поцеловал ее, сел напротив.

– Что пишешь?

– Веду подсчет расхода пороха и патронов. Порох для пушек расходуется быстрее мушкетного, а при изготовлении – наоборот, мушкетного получается больше. А вот готовые патроны расходуются очень быстро. Склады же заполняются медленно. А ведь если будет очередной поход, то со складов опять все выгребут. Слишком много патронов расходуется на учениях.

– Ничего не поделаешь, учить мушкетеров надо. Без этого никак. Добавь людей на изготовление патронов. Если нужны люди, скажи Гюнтеру.

– Зачем? Мне и Вилда, если что, приведет сколько угодно девчонок. Ко мне желающих попасть очень много. Особенно молодых селянок. Думаешь, охота горбатиться с утра до вечера в деревне? Хотя сейчас, благодаря вам, в деревне и стало полегче. Хоть голодать перестали. Но работать приходится все равно от зари до зари. А здесь работают, только пока светло. Но в помещении-то темнеет намного раньше, чем на улице, – вот и получается, что свободного времени полно. И живут как господа, по двое в комнате. В деревне-то в одной комнате вся семья живет. Так что господина Гюнтера беспокоить ни к чему.

– Хорошо, тебе видней, но производство патронов надо увеличить. Скоро опять поход.

– Господи… – И она прикрыла рот ладошкой.

– Не волнуйся, на этот раз ненадолго. Кстати, ты знаешь, что Беата замуж выходит?

– Ну, к этому все и шло. В замке уже давно судачили о том, что к ней молодой подмастерье клинья подбивает. Счастья ей.

– Сама-то не собираешься? Невеста ты знатная, на тебя небось не только подмастерья заглядываются.

Она тут же бухнулась передо мной на колени. Я аж опешил. Тут это не очень-то принято. Тем более не ожидал такого от Эльзы. А она уткнулась мне в колени и рыдала. Я приподнял ее голову и заглянул в лицо.

– Эльза, что с тобой? Что случилось?

– Ваше сиятельство… – сквозь рыдания проговорила она, – не прогоняйте, прошу вас… Накажите, если в чем провинилась, но не прогоняйте…

– Да с чего ты это взяла-то?

– Но вы же сами сказали, что мне замуж пора…

– Вот ведь глупая, – я поднял ее и усадил себе на колени, – да не собираюсь я тебя замуж отдавать, ты мне и самому нужна.

– Правда?

– Правда, правда.

Она тут же счастливо засияла. Надо же, только ведь рыдала, а уже радостно смеется. Я ее поцеловал и снял с колен.

– Пойдем пройдемся по цехам.

Мы походили немного, посмотрели. Люди работали споро и даже как-то весело. Хотя и молча. Но это пока. Сейчас начальство уйдет – и начнутся разговоры. Тут ведь одни девчонки. Разве они смогут молчать?

– Слушай, Эльза, а нет ли у тебя на примете толковой девушки или женщины? Мне для одного дела нужно.

– Ваше сиятельство, скажите, что за дело, – и я сама все сделаю.

– Нет, Эльза. Тебе и здесь работы достаточно. И потом, это надо делать не здесь, а в наших новых баронствах. Задумал я особое вино выделывать, а виноград хороший как раз там и растет. Вот туда и надо ехать. А тебя так далеко от себя отправлять я не хочу.

Она с благодарностью посмотрела на меня. Потом о чем-то задумалась.

– Есть у меня несколько очень умных и толковых девушек. Я переговорю с каждой. Не волнуйтесь, ваше сиятельство, обязательно подберу вам кого-нибудь.

– Хорошо, Эльза. Только это не к спеху. В лучшем случае начнем это дело со следующего года. Но готовиться надо уже сейчас. Я тебе объясню потом, что я хочу, чтобы ты могла с девушками предметно разговаривать. Ну все, Эльза, мне пора.

Она пошла меня провожать. Уже у выхода я ей сказал:

– Сегодня ложись спать вовремя. Постараюсь к тебе прийти. Если приду, то разбужу. Не сиди всю ночь ожидая.

После обеда отправился на завод. Встреча с Хайнцем была очень теплой. Я был рад его видеть, а он аж прослезился. Как будто несколько лет не виделись. Он ходил по заводу и с гордостью мне все показывал. На заводе и в самом деле появилась пара новых цехов. Ну, не цехов, конечно, в нормальном, то есть моем, понимании, а пара больших сараев. Но они были утепленными, и для нынешнего времени это был просто верх комфорта. Обычно этим не заморачивались. Замерз – работай пошустрее и согреешься. А у Хайнца в сараях с торцов стояли голландские печи. Так что даже зимой здесь будет тепло. Относительно, конечно.

В этих цехах как раз собирали различный сельхозинвентарь. Ковалось и выплавлялось все в другом месте, а здесь – только сборка. Правда, думаю, два цеха – это избыточно. Своих крестьян мы оснастим года за два, а потом куда это все девать? Из такой стали – и вдруг различные крестьянские прибамбасы? У крестьян на это все денег нет. Да они и топор из нашей стали купить не смогут. А хозяева для своих крестьян ни в жизнь не раскошелятся. Так что сбыта у нашей продукции не будет. Ничего, переориентируем эти цеха на выпуск чего-нибудь другого. Хотя ничто другое, кроме оружия, сейчас спросом и не пользуется. И еще долго пользоваться не будет.

Ну что ж, будем торговать оружием. Своих оружейников в городе у нас много, а будет еще больше. Пусть вся Европа воюет нашим оружием, я не против. Все равно воевать будут. И кто-нибудь им будет делать оружие. Почему не мы? Можно будет потом и простенькие ручницы и кулеврины отливать. Как раз то, что и так сейчас вовсю везде уже делают. А у нас будет чуть лучше качество и чуть ниже цена. Так конкурентов и задавим. А уж за количество я совершенно не волнуюсь. Наклепаем этого барахла сколько угодно. Был бы спрос. А он будет. Англичане с французами еще больше полувека воевать станут, да и другие дома сложа руки не сидят. В Испании Реконкиста идет. Гранадский халифат испанцы только к концу пятнадцатого века завоюют. Вот там оружие всегда в цене. Правда, добраться до этого рынка мне будет сложновато. Ничего, пока можно и через посредников торговать, а потом и сам что-нибудь придумаю.

В замок вернулся к ужину. И Курт и Гюнтер были уже здесь. Их жены тоже. Так что разговор шел довольно оживленный. Вникать я не стал. Говорят и говорят. Есть много не стали – сегодня была запланирована баня, поэтому, посидев немного с дамами, потихоньку ушли. А вот в бане уже оттянулись вовсю. И попарились, и пивка попили. Там и поговорили насчет Ирмы. Оказалось, что вопрос ее решить можно, и даже без убиения ее и без заточения в монастырь. Можно было даже удочерить ее. И возраст тут не играл никакой роли. Но мне это, конечно, не подошло. Не то чтобы я на нее в дальнейшем имел какие-то виды, но ведь уже все было. А это как-то… не очень. Неправильно, в общем. Но был очень простой способ решить все проблемы. Через тот же вассалитет. Она официально, с заключением письменного договора, становится моим вассалом и передает мне все свои земли и все свое движимое и недвижимое имущество. А я обещаю заботиться о ней и защищать до конца ее дней. Или до ее замужества. Но замуж выйти она может только с моего письменного разрешения и за того, кого найду ей я. А я ей разрешения никакого, конечно, никогда не дам. И вассальная клятва в случае моей смерти переходит на моих наследников.

Вот так. Все просто. Для меня. А для нее? Ведь это значит, что она обречена на одиночество. Нет, детей ей как раз иметь можно, но без венчанного мужа они будут считаться незаконнорожденными и прав никаких иметь не будут. Они даже баронами считаться не смогут. Да и она будет баронессой чисто номинально, только с моего согласия. Барон – это фрайхерр, то есть свободный господин, имеющий в собственности землю. А вот земли-то у нее уже не будет. Да, надо с ней разговаривать. Согласится она на такое или нет? Даже если не согласится, убивать все равно не буду. Дам денег и вышлю из графства. Пусть делает что хочет. Хоть собирает войско и идет отвоевывать свое баронство. Раз обещал не причинять вреда, значит, так и будет. Ну что ж, на этом и остановимся. Я об этом и сказал Гюнтеру. Он только посмеялся, сказав, что ничуть не сомневался, что именно этот способ нейтрализации молодой баронессы я и выберу, и поэтому завтра утром стряпчий с уже подготовленными бумагами будет в замке.

Потом Курт доложил о подготовке к походу в Швис. Здесь тоже все было неплохо. В Этингер, Кестлин и Абихт отправлены гонцы, и скоро оттуда подойдут затребованные мушкетеры. Сотня новобранцев, что проходила обучение в учебном лагере, в принципе готова. Ее влили в две ветеранские и сформировали три полноценные роты. Артиллерии достаточно. С пушкарями проблема, но учения идут весь световой день… А, вот почему Эльза жаловалась на сумасшедший расход пороха. Но на второй полк людей все равно не хватает. Стали считать вместе. Пришедшие из баронств мушкетеры составят полторы роты. По пути из Волцогена и Вирта заберем еще по одному взводу. Получается две полные роты с небольшим хвостиком. И больше людей взять негде. Наоборот, надо еще поставить гарнизон в поселок с пристанью. Пока что он совершенно не защищен. Там надо ставить парочку небольших фортов. Пушки для них мы найдем, а вот ни пушкарей, ни мушкетеров нет.

Если бы мы шли по суше, то можно было бы взять с собой сотню новобранцев и по пути хоть чему-то их обучить. Но на кораблях это сделать невозможно. Решили все-таки идти двумя неполными полками. В поселок отправить взвод мушкетеров, усиленный двумя пушками, и форсировать строительство фортов. Откуда взять взвод мушкетеров? Одно отделение – пришедшие из баронств, и еще два отделения надергать из фортов, что стоят вокруг Линдендорфа. И набрать еще две сотни новобранцев и отправить их в учебный лагерь. Обучение ускорить, но не во вред самому обучению. Придется опять гонять ребят с раннего утра и до позднего вечера. Да и этих двух сотен не хватит. По возвращении армии из похода придется добавлять одну роту к неполному полку, и это если удастся избежать потерь. А то и все эти две сотни уйдут на пополнение вернувшейся армии. Воевать-то придется на незнакомой местности, да еще и в горах.

Там, конечно, еще не горы, а предгорья, да и то только их начало, но все равно мы к такой местности не привычны. Придется привыкать и учиться прямо на ходу. И много времени нам на хоть небольшую притирку к местности не дадут. Да нам и самим там долго маячить не с руки. Прийти, раздолбать быстро этот их город и уйти. Плохо, что довольно большое расстояние придется пройти по суше. Так что потери у нас наверняка будут. И эти две сотни новобранцев уйдут в полевые полки. Если и не все, то большинство. А ведь нужны еще солдаты в гарнизоны. Придется потом еще две сотни набирать. К сожалению, в лагере проходить обучение могли только две сотни новобранцев. Можно и больше нагнать, но тогда и условия жизни молодых солдат ухудшаются, и качество обучения падает. А это недопустимо.

Ладно, выкрутимся, не впервой. Главное, чтобы в наше отсутствие никто сюда не пожаловал. Желающих-то пограбить достаточно. Мой бывший сеньор, граф Марк, вряд ли сунется, знает, что в этом случае я по возвращении его опять на несколько баронств обдеру. Вот епископ Мюнстерский с вестфальцами сунуться очень даже может. И герцог Нассау пограбить не отказался бы. Но непосредственных границ у меня с ними нет. Это им идти через графство Марк. Пропустит он их? Если пойдут большими силами, то пропустит. Пришлет мне посланца с извинениями и оправданиями, но пропустит. Класть своих людей ради меня он не будет. Но я надеюсь, что все они просто не успеют. Я хоть и не скрывал ни от кого, что хочу отомстить швисам, но не говорил, когда я это сделаю. Вряд ли кто-нибудь может подумать, что после таких тяжелых и кровопролитных компаний я вдруг возьму и рвану в Швис.

Нет, никак они этого не ожидают. Ведь никто не поверит, что мы прошли через эти сражения почти без потерь. Поэтому отведут на формирование новых войск год, а то и два. Конечно, через некоторое время после нашего отплытия все об этом узнают, но собрать достаточно мощное войско никто просто не успеет. А там уже и я вернусь. Думаю, месяца мне хватит. А потом я уже буду готов встретить любую армию. Да и не попрется к нам никто, как только узнают о нашем возвращении. Но вот этот месяц графству надо продержаться.

Поговорили и на эту тему. Гюнтер обещал послать своих купцов и в Мюнстер, и по городам Вестфалии, и в Нассау. Если где начнется нехорошее шевеление, то его предупредят. Хоть что-то он предпринять успеет. Но посылать какие-либо войска встречать противника я строго запретил. Набрать достаточно войск для встречи крупного рыцарского отряда Гюнтер не сможет, а посылать необученных солдат против рыцарей просто глупо. Каким бы оружием их ни снабдить, но если умения им пользоваться нет, то это просто мясо. Тяжелая конница их растопчет и не заметит. Следует закрыться в замках и ожидать нас. Линдендорф взять не сможет никто. Другие замки тоже продержатся. Жителей городов и частично деревень – укрывать в замках. Остальных разгонять по лесам. Сожженные дома потом отстроим, а вот новых людей взять негде. Но, думаю, до этого все же не дойдет.

Что интересно, они даже и слова не сказали против похода в Швис. Я думал, будут уговаривать отложить поход на год, а они воспринимали его как дело уже решенное и только думали, как бы это все провернуть наиболее безболезненно для графства. Никаких сомнений. Раз граф сказал – значит, так и должно быть. И ведь никаких финансовых дивидендов от этого похода мы не получим. Ведь идем не грабить, а мстить. Вот это тут и в самом деле не принято. Любая война должна приносить прибыль. А тащиться черт-те куда, потратив на это кучу денег и только для того, чтобы просто отомстить? Никто из власть имущих меня не поймет. Собственно, на это и расчет. После возвращения меня будут считать настолько отмороженным и неадекватным, что лезть ко мне остерегутся. Во всяком случае на несколько лет меня оставят в покое. Потом, конечно, многое из памяти выветрится и снова полезут, но несколько лет спокойной жизни у меня будет. За это время я смогу собрать графство в кулак, а то сейчас это просто разрозненные баронства, ничего общего друг с другом не имеющие. И фортов настрою по границе графства, на всех основных направлениях. А то ведь пока, смешно сказать, боюсь у себя же в графстве строить заводы и развивать какие-то производства где-либо кроме Линдендорфа.

Опять засиделись за полночь. Курта и Гюнтера уже немного повело. Пива они выпили, конечно, очень даже немало. Мне-то и пары кружек на весь вечер хватило, а вот они себе не отказывали. Их благородные женушки плебейский напиток им пить не давали и поили только вином, как и положено благородному человеку. Но пива-то охота, раньше-то только его и пили и не жаловались, вот они и налегли на него. Так что пошли по комнатам. Курт с Гретой и так жили в замке, а у Гюнтера тут тоже была своя комната. А я пошел в свою спальню. Пришел, постоял посреди комнаты, развернулся и пошел к Эльзе. Она уже была в постели. Непонятно, спала или нет, но едва я вошел к ней в комнату – тут же вскочила и принялась меня раздевать, как будто я сам не в состоянии. Но в четыре руки и в самом деле получилось быстрее, и через какие-то мгновения мы были уже в постели. За все это время не произнесли ни слова. А и правда – зачем слова? Мы и без слов знали, что нам надо. Сегодня Эльза не вела себя, как сошедшая с ума кошка, но все равно вымотала меня здорово. Часа два с небольшими перерывами мы наслаждались друг другом, а потом просто молча лежали рядом. Мне было хорошо и спокойно. Черт возьми, и куда я прусь от такой замечательной жизни? Ну не дурак?..

– Лео, прошу тебя выполнить одну мою просьбу, – прервала мое самобичевание Эльза.

– Слушаю тебя, малышка. Что ты хочешь?

– Позволь мне родить от тебя ребенка. Я тебя очень прошу. Я не хочу ни за кого замуж, но и не хочу всю жизнь оставаться одной. Ребенок скрасит мою жизнь.

Да, интересная просьба. Она что, и в самом деле так запала на меня? Может быть. А вернее всего то, что она и в самом деле не сможет выйти замуж, вернее, не захочет. Не за кого ей выходить замуж в замке. За конюха? За слугу какого? Нет здесь для нее женихов. В городе можно найти, среди купцов или молодых мастеров. Да даже и подмастерьев. С ее деньгами он быстро мастером станет. Но она прекрасно понимает, что я никогда не отпущу ее из замка. Нет, прогуляться в город или по лавкам – всегда пожалуйста, но уйти из замка насовсем я ей позволить не могу. Слишком уж много она знает такого, что разглашению не подлежит. А выйдет она замуж за постороннего – и все мои секреты очень скоро станут и его секретами. И что ей остается? Только родить ребенка. Как говорили некоторые женщины в будущем – для себя. Именно для себя. Ведь жить и ни о ком не заботиться невозможно. Это противно природе человека. Многие люди в будущем ради этого заводят кошек, собак, разных птичек или рыбок. Здесь до этого еще не дошли. А рожать от кого-нибудь из слуг ей, наверное, не хочется, ну просто душа ни к кому не лежит, и меня потерять боится. Я ведь и в самом деле, узнав, что она от кого-то беременна, близко к ней больше не подойду. Да, ситуация…

– Хорошо, Эльза. Но давай подождем моего возвращения из похода. И готовь тогда кого-нибудь, кто временно сможет заменить тебя в цехах. Заходить и проверять работу ты, конечно, будешь, но все время там торчать во время беременности тебе нельзя.

– Спасибо, Лео, спасибо…

Она уткнулась мне в грудь и заплакала. Ну вот, только этого и не хватало. Терпеть не могу женских слез. Но она, к счастью, быстро успокоилась.

– Не обращай внимания, любимый, – это от счастья. Я давно хотела обратиться к тебе с этой просьбой, но боялась, что ты рассердишься. Спасибо тебе. Не волнуйся, никто не узнает, что это твой ребенок. Только не отдавай его в монастырь, я сама о нем позабочусь.

В общем-то, ее опасения не беспочвенны. Бастарды были обычным явлением в замках. Конечно, с этим боролись. Служанки пили разные травки, чтобы не зачать, но не всегда это помогало. Если вовремя узнавали про беременность, то заставляли вытравливать плод. Но если уж ребенок рождался, то чаще всего у него была одна дорога – в монастырь. Ну какой барон или граф, да даже и простой рыцарь, позволит своему ребенку, хоть и случайному, убирать навоз в конюшне? Ну а девочки попадали в монастырь совсем в юном возрасте. Ясно почему. Но бывали случаи, когда бастардов воспитывали вместе со своими детьми, а иногда даже и признавали. Но не всегда это хорошо заканчивалось. Объяснить маленькому человеку, что его братья и сестры лучше него только потому, что у них другая мама, – очень трудно. Человек со слабой волей просто ломался, и его в лучшем случае ждал опять же монастырь. Ну а в худшем… Всякое бывало. Времена сейчас простые, про права человека и разную там толерантность еще никто не слышал. Накосячил – получи кинжал под ребро. Так что я, в общем-то, здорово рисковал, давая такое разрешение.

Но и отказать не мог. И потому что и в самом деле она мне была очень дорога, просто как женщина. Дорога и желанна. И как специалист она для меня очень важна. Таких, как она, у меня, к сожалению, по пальцам пересчитать можно. На двух руках. И все, больше нет. Есть, конечно, преданные люди, и довольно много. Можно сказать, что вся армия мне предана беззаветно. Любой из них за меня отдаст жизнь не раздумывая. И это не преувеличение. Время сейчас такое. Люди еще не научились предавать не задумываясь, а за предложение продать своего господина не задумываясь обнажали сталь. Конечно, в высших слоях знати всегда были и продажность, и предательство, и убийства из-за угла, но пониже, среди рыцарей, – это было редкостью. А уж простые кнехты если клялись кому-то в верности, то исполняли эту клятву не раздумывая, до самой смерти. Я прекрасно помню, как Курт со своим отрядом спокойно готовились умереть за мальчишку-барона, которому они поклялись в верности. И никаких сомнений. Пришла пора умирать – значит, умрем. Такие же и все мои солдаты и офицеры.

Хотя среди немцев такое было всегда. Во всяком случае, современных немцев. Те немцы, которых я видел в будущем, на это уже не способны. Выродились, к сожалению. Папу с мамой теперь называют «родитель № 1» и «родитель № 2». Сейчас же за такое убили бы не раздумывая. Хорошо хоть в России еще более-менее нормально. Хотя и там гнили хватает. Но до голубых и розовых парадов, слава богу, еще не дошло, и толерантность в России понимают довольно своеобразно, и только за намек о принадлежности к голубому сообществу вернее всего сразу получишь в морду, но все-таки, все-таки… Хотя это теперь не моя забота. Я до тех времен не доживу, так что нечего и переживать. А переживать надо о том, как из преданных мне людей вырастить специалистов. Хоть в чем, разных. Мне любые сойдут. И ведь есть такие, наверняка есть, но как их выявить и узнать, к чему у кого душа лежит, где их лучше использовать… Ведь от этого и мне и им лучше будет.

Вон Эльза. Ведь приставил ее к делу совершенно случайно, просто под руку попалась. Вернее, конечно, не под руку, но это не важно. Зато теперь какого специалиста имею – что ни поручишь, все выполнит, и не как-нибудь, а с выдумкой и, как говорится, с разумной инициативой. Надо будет после возвращения из похода прошерстить все свои войска и наиболее сообразительных и инициативных ребят отобрать и направить учиться. У меня ведь народ в войсках в основном молодой, до двадцати лет. Редко кто старше. Специально таких набирал. Среди них сообразительных и с незашоренным взглядом на жизнь набрать будет проще…

Так за размышлениями и уснул. Но проснулся как обычно. Эльза сладко посапывала. Хотел ее разбудить, но пожалел. Очень уж «вкусно» она спала. Потихоньку оделся и пошел к себе. Разобрал постель и хотел лечь еще поспать, но понял, что все равно не засну. Разделся и залез в ванну. Вода была чуть теплая, но мне и такая по нраву. Закрыл глаза и представил, что я где-нибудь на юге, летом. Лежу в море. Там тоже вода не очень теплая, не кипяток, во всяком случае, но вот так лежать в прохладной воде очень приятно… Очнулся от того, что почувствовал: на меня кто-то смотрит. Открыл глаза. На краю ванны сидела Ами в одной камизе и улыбаясь смотрела на меня.

– Вот. Проснулась рано и не смогла больше заснуть. Потом вспомнила, что ты тоже рано встаешь, и пришла к тебе. А тебя нет в постели. Заглянула сюда, а ты лежишь и о чем-то мечтаешь. И о чем же ты мечтал?

– Не о чем, а о ком. О тебе, конечно, дорогая.

– Врунишка ты, Лео. Но все равно мне очень приятно. Спасибо тебе. А теперь я пойду, а то, глядя на тебя, меня аж трясти начинает от желания. Но нельзя. Встретимся за завтраком. До встречи, Лео.

Встала и ушла. И чего приходила? А если бы меня не было? Может, я у какой служанки завис? Или вообще та со мной спит? Нет, она знает, что в нашу с ней постель я никого не притащу, но все равно, могла и не застать меня в спальне. Расстраиваться бы стала, нервничать. Оно ей надо? Поговорить, что ли, с ней? Хотя зачем, все равно через недельку уйдем. Ни к чему ее лишний раз нервировать. А в спальню я могу возвращаться и пораньше. Мог бы не спать у Эльзы, а прийти к себе.

Ладно, пора собираться. На завтрак еще рано, но можно просто посидеть и попить бабкиного чая. А ведь, в принципе, и сейчас можно чай достать. Из Китая его возят. Правда, сейчас только зеленый – прожаривать чайный лист, чтобы получился черный чай, еще не научились. Вернее, никому такое в голову еще не пришло – портить столь дорогой продукт. А я вот больше люблю, вернее – любил, именно черный чай. Надо будет заказать Гюнтеру, он обязательно достанет. Ничего, буду пить зеленый чай, тоже неплохо. Хотя и бабкины травки тоже хорошо идут.

Спустился вниз и уселся на свое место. Служанка с кухни мне принесла уже заваренный бабкин чай. Сидел и наслаждался тишиной. Замок еще спал. Хотя кое-где уже раздавался какой-то шум. Ну, на кухне уже точно трудятся вовсю. Накормить такую траву – это сколько же готовить надо? А сколько у меня в замке, интересно, людей? Никогда этим не интересовался. Спросить у Ами, что ли? Она наверняка знает. А зачем? Все работает, все, так сказать, функционирует, так зачем мне лезть в этот сложный механизм?

Наконец пришла Ами.

– Давно здесь сидишь?

– Да как ты ушла, оделся и спустился. Вот сижу скучаю.

– Вы вчера что-нибудь решили насчет Ирмы?

– Да, есть один вариант. Не знаю, понравится он ей или нет, но это единственное, что я могу ей предложить.

Я рассказал Ами, что мы вчера решили насчет Ирмы, и попросил поговорить с ней и объяснить все. Если она согласится, то скоро приедет стряпчий из города, и тогда мы все официально оформим. А потом я еще этот договор для верности зарегистрирую в магистрате. Если же не согласится, то я выдам ей гульденов двести и отправлю или в Дюссельдорф, или в Дуйсбург, на выбор. Ами обещала поговорить с ней и даже уговорить, потому что ни в Дюссельдорфе, ни тем более в Дуйсбурге ее ничего хорошего не ждет. Ну и ладно, мне же лучше. А то говорить такие неприятные вещи девушке, с которой был близок, не очень легко. Попросил Ами прислать Ирму, после разговора с ней, ко мне в кабинет.

После завтрака поднялся в свой кабинет, вернее, кабинет моего отца. Сам я здесь почти не бывал. Когда-то я попросил Гюнтера, чтобы он разобрался с отцовскими бумагами. С тех пор здесь царил идеальный порядок. Даже пыль кто-то периодически вытирал. Сел в кресло. Оно было неудобным и жестким. Какое-то все угловатое: как ни повернись, все равно неудобно. Надо будет вызвать кого-нибудь из столяров и заказать нормальное кресло. После похода мне много времени придется проводить в кабинете, а долго я в таком кресле не высижу. Да, сразу видно, что старый барон был не любитель бумажной работы. Проверил ящики в столе. В одном из них лежали листы хорошей и дорогой бумаги. А чем писать? Ага, свинцовый карандаш… Вообще-то сейчас пишут гусиными перьями. И чернила уже давно придумали. Но ни перьев, ни чернильницы на столе не было. Ну и ладно. Все равно мне привычнее карандашом.

Пришла наконец Ирма. Я указал ей на стул напротив меня.

– Здравствуй, Ирма. Как ты?

– Здравствуйте, ваше сиятельство. Спасибо, все хорошо.

– Брось мне выкать, Ирма. Мы не на официальном приеме. Ами говорила с тобой?

– Да, Лео, говорила. Я согласна.

– Ирма, подумай еще. Вопрос очень серьезный. Обратной дороги ведь не будет. Может, тебе в самом деле лучше отправиться в Дюссельдорф? Там Вильгельм выдаст тебя замуж. Какой-никакой, а муж у тебя будет. Может, и дети появятся.

– Нет, Лео, это очень плохая мысль. Замуж меня никто не возьмет. И не принимай это на свой счет. Девственница я или нет – это не имеет никакого значения. Даже если бы за мой подол держалась куча детей, но у меня было бы баронство – женихи бы в очереди стояли. А так я никому не нужна. И заставить на мне жениться Вильгельм никого не сможет, да и не захочет. Кто ему я? Никто. И что я там буду делать? У меня три пути. Или тот, что предлагаешь ты, или в монастырь, или головой в омут. Так что я согласна с тем, что ты предлагаешь. Не такой уж плохой вариант – быть на полном обеспечении у самого богатого графа в империи… И еще, Лео. Я ни слова не говорила твоей жене о нас, но она, похоже, все знает. И все равно относится ко мне, как к сестре. Мне очень неудобно, Лео. Хотя я ни о чем не жалею. И предупреждаю тебя сразу, – она лукаво улыбнулась, – как только у меня появится возможность попасть к тебе в постель, я этой возможностью тут же воспользуюсь. И меня ничто не остановит, хоть я и отношусь к Амалии очень хорошо. И я уверена, что полюблю ее, как сестру. И мужа отбирать у нее не буду. Но хоть немного ласки для себя я все равно урву.

– Ирма, я не буду возмущаться и кричать: «Никогда и ни за что!» Жизнь есть жизнь. Если получится так, что мы никому своими встречами не причиним вреда, то почему бы и нет. Но что-то обещать я тебе не буду. Договорились?

– Договорились. Но сегодня ночью жди меня в гости.

– Нет, Ирма. Лучше уж давай я к тебе приду. В своей спальне я сплю только с женой, не обижайся. Просто это принципиально. Для меня, во всяком случае.

– Хорошо. Я согласна. Зови своего стряпчего.

Я встал и выглянул за дверь – никого. Да, хреновато у нас тут с безопасностью. Хотя, с другой стороны, что мне может угрожать в собственном замке? Но хоть бы слуга какой находился поблизости… Придется самому идти. Я повернулся к Ирме и развел руками. Она только рассмеялась. Я, чертыхаясь, пошел вниз. Гюнтер со стряпчим сидели в зале. Я им махнул рукой. Они встали и подошли.

– Ваше сиятельство, что, послать, что ли, некого? Почему сами нас зовете? – спросил Гюнтер.

Я только махнул рукой, улыбнувшись. Он тоже рассмеялся. Вот ведь ехидны… Что та, что этот. Поднялись в кабинет. Все бумаги оформили минут за двадцать, и то только потому, что я их внимательно перечитывал. Ирма подписывала не глядя. Потом собрались и все вместе отправились в город, регистрировать все это в ратуше. И еще я хотел, чтобы вассальную клятву Ирма мне принесла в соборе, тогда уж вообще ни у кого никаких вопросов не возникнет. Хорошо что стряпчий приехал в небольшом возке, и было куда усадить Ирму. Обратно ему тоже придется с нами ехать. Ничего, не переломится. В городе управились часа за два. Потом вернулись в замок. Гюнтер с нами не поехал, сославшись на дела, но он мне, в принципе, пока и не был нужен. Все равно я день решил провести в лагере.

Приехав в замок, поднялись в кабинет. Элдрика я позвал с собой. Зайдя в кабинет, уселся в свое кресло. Ирма опять села напротив, а Элдрик остался стоять у дверей.

– Элдрик, познакомься – это баронесса Ирма фон Вирт. С сегодняшнего дня она мой секретарь.

Они оба, выпучив глаза от удивления, уставились на меня. Ирма еще и рот открыла.

– Госпожа баронесса, не удивляйтесь, но у меня в графстве принято всем трудиться. Бездельников сразу выпроваживают за пределы графства, а особо настырных – вешают. Оплату мы потом с вами согласуем. И вот вам первое задание. Помнится, вы как-то говорили, что читали книгу об охране сенаторов в Древнем Риме? Вот здесь бумага и карандаш, попрошу вас записать все, что вспомните. Потом все вместе это обсудим. Элдрик – начальник моей охраны, поэтому ему тоже будет полезно поучаствовать в обсуждении. Может, что-нибудь и возьмем на вооружение. Все-таки древние римляне были не глупыми людьми. Все, госпожа баронесса, садитесь и работайте.

Я встал с кресла и вышел из кабинета. Элдрик последовал за мной. Ну что ж, пусть девочка немного встряхнется и почувствует себя не приживалкой, а нужной и полезной помощницей. Думаю, это ей понравится.

Мы спустились вниз. Я приказал Элдрику дожидаться меня с лошадьми у ворот замка, а сам пошел к Ами. Нашел ее в небольшой комнате, где женщины обычно собирались посплетничать. Они сидели вдвоем с Эммой и о чем-то беседовали. Эмма как увидела меня, тут же вскочила и чуть ли не вылетела из комнаты. Я подошел к Ами и поцеловал ее.

– Что это она меня так боится? Что я ей сделал-то?

– Она сама не понимает. Говорит, с первой встречи так. Как увидит, так от страха ноги отнимаются.

– Врет. Вон как шустро рванула. Так что с ногами у нее все в порядке. Ну это ее дело.

Я рассказал Ами, как все прошло и что назначил Ирму своим секретарем. Пусть трудится. Потом приказал не ждать меня к обеду, а может, и к ужину. Хотя на ужин я и постараюсь успеть. Объяснил, что хочу проверить готовность молодых мушкетеров, побегать и пострелять вместе с ними. Поцеловал ее и ушел. По пути к воротам заскочил в цех к Эльзе и предупредил ее, что сегодня к ней не попаду, так что она может выспаться. От нее пошел к воротам.

Прибыв в учебный лагерь, приказал построить новобранцев. Хотя они и были распределены по ротам, но тренировались пока отдельно, с большим напряжением. Уже все были в новой, еще не успевшей истрепаться форме. Доспехи тоже новенькие и, казалось, даже блестели. Хотя как могут блестеть черненые кирасы? Подошел ближе, присмотрелся… Ба, масло! Натерли обыкновенным растительным маслом, вот они и блестят на солнце. Да, кто-то сегодня получит втык. Ну а пока побегаем. Отсюда и до вечера. Я вызвал сержанта, временного командира этой сотни. Сержанты менялись каждый день, и их действия тоже оценивались. Кто-то так и оставался сержантом, а кто-то становился прапорщиком.

Я приказал выводить сотню из лагеря и выходить на маршрут номер три. Это был маршрут средней тяжести, довольно протяженный, с оврагами и ручьями, но доходили до конца обычно все. Вот четвертый, а особенно пятый – это да, это что-то запредельное. Постоянно по лесу и холмам, с многочисленными оврагами, и даже одной довольно глубокой речкой. И практически все время бегом, только иногда разрешалось переходить на быстрый шаг. Я этот маршрут на своих двоих ни разу не прошел. На более-менее открытых местах всегда садился на коня. А третий маршрут проходил, и не раз. Поэтому за воротами лагеря соскочил с коня и присоединился к солдатам. Правда, на мне не было кирасы и в руках я не держал мушкет, но моя кольчуга была не намного легче кирасы, а на поясе из кобуры торчал пистолет. Но хватило меня только километра на три, а потом ноги начали подгибаться, да и дыхалка стала подводить. Чтобы не оконфузиться, я подозвал взмахом руки Элдрика с моим конем и вскочил в седло. Слава богу, получилось быстро и непринужденно. Но прошло минут десять, пока я смог нормально разговаривать.

– Черт, раньше я этот маршрут в числе первых пробегал…

– Так по ночам спать надо, ваше сиятельство, – съехидничал Элдрик.

– Откуда знаешь?

– А кто не знает?

Вот так. Конспиратор хренов. Все всё знают. И Ами наверняка знает. Но ведет себя совершенно спокойно. Может, и в самом деле не переживает? Ладно, сейчас ничего менять не стану, а вернусь – поговорю с ней. Срок у нее будет как раз критический, и если ей окажутся неприятны мои похождения, то все прекращу. Буду терпеть.

Проскакав еще километра два рядом с сотней, поравнялся с сержантом:

– Движение продолжать до конца. Темп увеличить. Если будет хоть один отставший, не важно по какой причине, тогда всей сотне – ночной марш-бросок по второму маршруту. Выполнять.

Сержант что-то прохрипел в ответ. Да, не завидую теперь солдатикам. Но отставших наверняка не будет. На себе, если что, дотащат. И хотя второй маршрут – довольно простой, но бежать по нему ночью? Брр.

Мы развернулись и поскакали в лагерь. Там погонял немного одну из рот с перестроениями на ходу и пообедал вместе с ней. После обеда часа три палил из пистолетов и мушкета на стрельбище. Хоть душу отвел. Потом тщательно почистил свои пистолеты. Все, пора в замок.

Ужинали, как всегда, вдвоем с женой.

– Ами, пока меня не будет, ты не ешь одна. Приглашай своих подруг. Да и все, кто живет в замке, – и Грета, и Эмма, и Ирма… – могли бы составлять тебе компанию. Так хоть повеселее будет.

– Спасибо, Лео. Я давно хотела попросить тебя об этом, но боялась, что тебе будет неприятно их присутствие за столом.

– С чего бы это? Я в походе всегда ем вместе с мушкетерами или пушкарями, и ничего.

– Ну это же в походе… А в замке это как-то не принято. За столом сидит обычно только семья. Лишь по праздникам – все вместе.

– Брось, Ами. Принято, не принято – какая разница. Плюнь. Делай как тебе нравится, я свою жену никогда осуждать не буду, а на других плевать.

Она весело рассмеялась. Наконец-то, а то какая-то хмурая была. После ужина еще часа три сидели с ней и весело болтали. Я, естественно, не уставал повторять, как сильно ее люблю. И всегда буду любить только ее. Она просто млела от этих слов. Наконец проводил ее в спальню и даже уложил в постель. Посидел с ней, пока она не уснула. А сам думал – идти к Ирме или не идти. С одной стороны, от жены сразу к любовнице – не очень-то хорошо. А с другой – обещал ведь… Девчонка ждет. Да и самому хочется. А, гори оно все синим огнем… Поднялся и отправился к Ирме. Ее комната была в этом же крыле, совсем недалеко.

Она и в самом деле ждала.

– Наконец-то… – прошептала она, – я уж боялась, что ты не придешь…

Да, темперамент, конечно, сумасшедший. А может, это от долгого воздержания? Хотя какого «долгого»? Только неделя прошла. Трудновато ей будет. И мне тоже. Выдержал я только часа два. Потом полностью выдохся. Правда, и она еле шевелилась. Я стал одеваться.

– На ночь не останешься?

– Я бы с удовольствием, но Ами по утрам иногда заходит ко мне. Не хотелось бы ее расстраивать. В ее положении это ни к чему. – Я поцеловал ее. – Перед уходом постараюсь навестить тебя еще раз. До завтра.

Отправился к себе. Вот ведь… Опять завтра буду как сонная муха. А ночью к Эльзе идти. Скорее бы в поход, а то надорвусь. И ведь самого тянет, как магнитом. Верно в Писании сказано, что женщина – это сосуд греха. Но до чего же сладкого… И отказаться от него невозможно. Для этого надо быть святым. Но я-то не святой. И все же как-то ограничивать себя придется. Буду ходить к ним с утра, все равно просыпаюсь до зари. Пусть лучше они весь день зевают, чем я.

Завтракали большой компанией. Были и Грета, и Ирма, и Эмма. Ну и конечно Ами. Девчонки весело о чем-то щебетали, только Эмма от моего взгляда как-то сжималась. Ну, это ее проблемы, в конце концов. После завтрака я пригласил Ирму к себе в кабинет. Сегодня мы были одни, так что обошлись без выканья.

– Ирма, мы скоро уйдем, ты это знаешь, конечно. Так вот, я хочу, чтобы за время нашего отсутствия ты разработала систему охраны замка и всех значимых людей графства. Когда вернусь, обсудим. Но ты, как мой секретарь, какие-то элементы этой системы можешь вводить и до моего возвращения. Обрати особое внимание на Ами и на патронный и пороховой цеха. И еще. Присмотри за Эльзой. Она иногда ездит в город. Так вот, ее всегда кто-то должен охранять. В городе слишком много посторонних, и вполне возможно, что кто-нибудь из них пронюхает, чем она занимается в замке, и захочет пообщаться с ней поближе. Этого не должно произойти. Посоветуйся с Гюнтером. В городе у него достаточно агентов, пусть и с тобой иногда делится информацией. Той, что касается непосредственно замка. Я его предупрежу. Всех слуг перепиши, и о каждом и каждой ты должна знать все. В общем, работай, а я потом оценю. Да, и насчет твоего содержания. Как мой секретарь и мое доверенное лицо, ты будешь получать пятьдесят гульденов в месяц. Все, можешь идти.

Ну что ж, посмотрим, на что ты способна. Один раз я не ошибся и теперь имею отличного спеца-производственника. Может, и с тобой повезет. Вроде ты девочка шустрая и пронырливая – вон как ко мне по ночам пробиралась… Так, а теперь опять в лагерь. Проверим, как вчера сотня новобранцев провела марш-бросок.

Следующая неделя пролетела как-то незаметно, в постоянной беготне. Я метался между лагерем, заводом, городом и замком. Хотя по утрам не забывал посещать Эльзу с Ирмой. По очереди, конечно. Хоть высыпаться стал. Один раз даже пробежал с мушкетерами половину четвертого маршрута – даже не очень-то и запыхался. Мог бы и еще пробежать, но до конца маршрута меня бы все равно не хватило. Ничего, восстановлюсь. Во время плавания по реке делать все равно нечего будет, так что и отдохну, и мечами с Элдриком позвеню.

И вот наконец погрузка на корабли. Я брал с собой все струги, и малые и большие. Боеприпасы распределили по всем кораблям, так что в любом случае без них не останемся. И взяли их столько, что и на две компании хватит. Ничего, если что – обратно привезем. Все погружено. Со всеми я еще в замке попрощался, на пристани нас провожают Гюнтер и Хайнц. Я уже на корабле. Вот и отплытие. Я помахал им рукой. Ничего, скоро встретимся.