На вокзале Лизу встречали мать и отец с внуком на руках. Поздоровавшись, Лиза взяла на руки Степана, и они не спеша направились домой.

— Как съездила, дочка? — спросил Карл Августович.

— Что тебе сказать, папа? Польщена предложением, но и страшно немного — шутка ли, работать завучем в такой школе.

— Ничего, справишься. И мы с матерью поможем.

— Буду надеяться, ведь вас тоже переведут в новую школу.

— Это ты просила?

— Я протестовала, — сердито ответила Лиза. — Мне не нужна ваша опека!

— Лиза, веди себя степенно, — посоветовал Карл Августович, — ты завуч, будешь читать морали, нравоучения.

Все трое засмеялись.

— А я довольна, — сказала мать. — Новая школа ближе, и здание красивее.

— А я бы остался в старой, привык. Но раз без меня меня женили — пусть будет так. Стариков сейчас не спрашивают. Как в армии, делай, что приказано, — проворчал Миллер.

— Как Степан? — спросила Лиза. — Не плакал? Не капризничал?

— Он у нас герой, — мать нежно, двумя пальцами сжала ребенку щечку… — Бутузик.

Дома Лиза подсела к матери, проверяющей ученические тетради. А Карл Августович разложил свои рыболовецкие снасти.

— На рыбалку собираешься, папа?

— Да, хочешь со мной? Посидим ночку, половим леща. С нами едут директор и новый завхоз.

— А где же старый?

— На пенсию отправили Лукича. Пил с утра до вечера.

— Мама, как ты думаешь? Поехать мне с ними?

— А чего же, поезжай. Покормишь комаров со старым дурнем.

— Сколько лет, Соня, я приучаю тебя к рыбалке, — развел руками муж, — а сдвигов никаких. Ну так что, Лиза? Готовить и тебе снасти?

— Давай…

— Тогда ложись отдохни, ты ведь с дороги. А я все приготовлю.

Лиза пошла в спальню, легла, но спать не хотелось. «Будто бы все нормально, — размышляла Лиза, — Миллер ведет себя спокойно. Значит, ни о чем не подозревает. Самоконтроль… всегда быть естественной…» Незаметно для себя Лиза уснула.

Мать разбудила ее в семь часов вечера:

— Собирайся, уже приехали за вами.

Лиза быстро оделась, взяла свой рюкзак и вышла во двор. Миллер, директор и незнакомый черноволосый мужчина лет тридцати стояли возле директорской «эмки».

— А-а-а, привет новому начальству, — шагнул директор к Лизе. — Скажу по секрету… это я тебе протекцию составил… — и Ляшенко довольно засмеялся. — С тебя причитается.

— Спасибо! Но когда узнаете, что я забираю у вас кое-кого из учителей, вы не будете так радоваться, — проговорила Лиза.

— Ничего, Лиза, этого следовало ожидать. А все-таки кого?

— Получите приказ — узнаете. Секрет фирмы, — улыбнулась Лиза.

— Что же, и на том спасибо. А теперь знакомься — Михаил Николаевич Туников, наш новый заведующий хозяйством школы.

— Елизавета Карловна Петренко, — протянула Лиза руку.

— Очень приятно.

— Может, и вас перетянуть в новую школу?

— Ты это брось, — вмешался Ляшенко. — У нас самих дел невпроворот.

— Извините, Петр Степанович, я пошутила.

— Поехали… — Ляшенко уселся за руль.

По дороге рыбаки шутили, смеялись, рассказывали выдуманные и невыдуманные истории, словом, вели себя, как ведут все рыбаки, собравшиеся вместе. Вспомнили, как зимой Карл Августович подсек судака, который не проходил в лунку, и добровольные помощники так старались расширить лунку, что перерубили леску. Причем всю вину свалили на Петра Степановича, который стоял рядом с пешней.

— Так что, уважаемый Карл Августович, если поймаешь сома килограммов на двадцать, то нас не зови. Помогать не буду. Полдня мне тогда ни за что мораль читал.

Смеясь, рыбаки подъехали к домику Миллера. Дом был старый, крытый черной истлевшей соломой, с перекосившейся дверью. Но Карл Августович им очень гордился: надежное укрытие и в дождь и в снег. Внутри домика находилась печка, кровати, скамейки и стол.

Рыбаки внесли в домик свои вещи и пошли к принадам, чтобы бросить подкормку рыбам. Принады — это мостки длиной 3–4 метра, выступающие в реку. Каждый рыбак делает их сам, и по неписаному рыбацкому закону только он может дать разрешение на рыбную ловлю постороннему. У принад хозяин постоянно бросает вареный горох, пшеницу, перемешанную с макухой. Рыба привыкает кормиться в этом месте.

Улов у принады всегда лучше, чем ловля рыбы с берега. У директора школы и Миллера было по две такие принады. Они располагались друг от друга метрах в тридцати. Берег здесь был крутой, извилистый, заросший кустарником.

— Где садишься, Лиза? — спросил отец.

— На крайней, как всегда, если начнется дождь, то я первой прибегу к домику.

— Добро.

К Миллеру и Лизе подошли Петр Степанович и Михаил Николаевич.

— Карл Августович! Давайте насобираем сушняка, сварим картошки, поужинаем, а потом — за дело. Идет?

— Идет, — согласился Миллер.

Все четверо пошли собирать сушняк. Через некоторое время Петр Степанович поднес к Лизе охапку хвороста и крикнул:

— Михаил Николаевич! Заберите у Карла Августовича хворост, с Елизаветой Карловной идите к домику и ставьте варить картошку.

Лиза и Михаил Николаевич с вязанками хвороста отправились к домику. Лиза принесла из чулана кастрюли, сбегала к реке, набрала воды и приступила к чистке картофеля. Завхоз растопил печку, подбросил побольше хвороста в топку, вынул ножик, сел возле Лизы.

— Вам привет от Шаповала.

От неожиданности Лиза выпустила из рук ножик.

— Рада, что помнит меня! Не ожидала такой оперативности.

— Моя легенда такова: был оклеветан и арестован. Писал, жаловался… Разобрались, освободили и направили работать в школу завхозом. Для Миллера я озлоблен…

— А не кажется ли вам, что вы поторопились с работой? Ведь я и Миллер скоро перейдем в новую школу.

— Там тоже будет наш товарищ. Он с вами свяжется. Как встретил вас отец по приезде из области?

— Нормально.

— Разговор о его делах первой не начинайте, — предупредил Михаил Николаевич.

— Хорошо.

Лиза поставила картошку на плиту, а сама стала накрывать на стол. Выложила консервы, зеленый лук, редиску, сало. Тупиков сидел возле печки и подбрасывал сучья. Вошли Миллер и директор, таща еще охапки хвороста.

— Ого! Куда его столько? — всплеснула руками Лиза.

— Ничего. Останется, завтра утром чайку попьем, — успокоил Петр Степанович.

Ужин проходил в оживленной беседе. Смеялись, шутили. После ужина взяли снасти и отправились к своим принадам…