Ачаан Буддхадаса – это, пожалуй, наиболее известный в наше время в Таиланде мастер дхармы. Будучи крупным ученым в области буддийской традиции и писаний, он обладает знаниями и во многих других областях. Он написал множество книг на тайском и английском языках по медитации, сравнительной религии и применению дхармы в повседневной жизни. В одной обширной работе «Аннапанасати» Буддхадаса детально рассматривает практику формальной внимательности к дыханию от предварительных стадий до конечного просветления. Хотя этот метод был центральным в его собственной практике, в наши дни он более склонен учить в весьма открытом стиле, пользуясь медитацией как способом подхода к каждой деятельности сегодняшнего дня. Это весьма эйкуменичный учитель, который подчеркивает, что сердце истины во всех религиях является одним и тем же; он свободно заимствует образы и способы поучения из всех традиций. Благодаря своим многочисленным трактатам и изящно простым беседам Буддхадаса приобрел решающий голос в поднятии тайской дхармы с уровня простого ритуала на уровень понимания того, как из непривязанности возникает мир.

Когда мы входим в Ват Суан Моке («Сад освобождения»), мы испытываем особое чувство мира и гармонии с природой, подобное чувству дзэн. Суан Моке – это также и храм медитации для нескольких монахинь и тридцати-пятидесяти постоянно живущих монахов; вместе с тем это центр для посетителей-мирян. Он окружен прекрасным широким и тихим прудом; далее, на холмах простираются обширные заросли южно-тайского леса; среди деревьев разбросаны домики монахов. Ачаан Буддхадаса выстроил большой «музей», где дхарма показана в картинах и скульптурах, тщательно собранных в разных буддийских странах и в странах других религий. Несколько лучших произведений искусства в этом музее созданы пришельцем с Запада, который приехал к Буддхадасе из японского храма дзэн и впоследствии умер во время медитации в пещере на морском берегу в Южном Таиланде. Стены его пещеры и записная книжка оказались заполнены замечательными рисунками и восклицаниями, выражающими радость просветления.

Посетитель, который собирается жить в центре Буддхадасы, свободен практиковать разнообразные методы. Он может сидеть в уединении и со строгой внимательностью следить за дыханием, как это бывает при интенсивной формальной практике; или же он может изучать писания под руководством самого Буддхадасы. Однако чаще всего монахи и монахини, живущие в Суан Моке, практикуют особого рода медитацию в действии, работая на разных строительных объектах вокруг монастыря. Это и есть главный фокус учения Буддхадасы – естественная медитация, выполняемая в течение своей повседневной деятельности. Хотя он и не отрицает того факта, что строгие интенсивные методы, в пользу которых выступают многие другие учителя медитации тхеравады, могут привести к прозрению и освобождению, он предостерегает нас об опасности привязанности к какой-нибудь формальной практике, к сосредоточенности или к некоторым особым состояниям ума.

Выступая в пользу естественного развития прозрения, Буддхадаса не считает себя мастером медитации, который руководит нашей практикой; мы видим в нем доброго друга, который обеспечивает нас подходящим местом для жилья, который дает нам несколько хороших советов о том, как открыть дорогу проявлению естественного развития мудрости. Его естественный подход в значительной мере состоит в том, чтобы поощрять людей к ясному пониманию того, как любое желание вообще ведет их к страданию. Медитация приносит избавление от ложных взглядов. Мы все лучше видим бесполезность борьбы ради личного приобретения или счастья в этом непрерывно меняющемся внешнем мире, мы все яснее постигаем то спокойствие, которое приходит к уму благодаря отсутствию борьбы. Это естественное раскрытие пути, морали, ясного понимания и отсутствия эгоизма есть способ подхода к дхарме, свойственный Буддхадасе. Он ясен, прост, лишен какой бы то ни было мистики и приводит к радостной мудрости, к концу страдания.

Буддхадаса прекрасно говорит по-английски; под его руководством проходят подготовку многие западные ученики. Он переселился из очень простой лесной хижины в более обширный и прочный дом, ближе ко входу в монастырь; там он принимает множество посетителей. Он открыт и легко доступен. Другие беседы достопочтенного Буддхадасы можно найти в книге «К истине»; этот сборник его работ издан Доналдом Свэйрером и опубликован издательством «Уэстминстер Пресс».

 

Ачаан Буддхадаса. «Естественный метод прозрения»

В этой беседе мы увидим, что сосредоточенность, с одной стороны, может прийти естественно, с другой, – она приходит в результате организованной практики. Но конечный результат в обоих случаях один и тот же: ум становится сосредоточенным и пригодным для выполнения пристального самонаблюдения. Все же необходимо отметить одно обстоятельство: интенсивность сосредоточения, приходящего естественным путем, обыкновенно оказывается достаточной для самонаблюдения и прозрения; она соответствует этим целям, тогда как сосредоточение, являющееся результатом организованной подготовки, обычно оказывается чрезмерным и превышает возможности использования. Далее, результатом такого сосредоточения может быть ошибочно направленная удовлетворенность столь высокоразвитым состоянием ума. В состоянии полной сосредоточенности ум, вероятно, переживает особого рода блаженство удовлетворенности и благополучия; а медитирующий может привязаться к этому состоянию или вообразить, что оно является плодом пути, приносимого достижением нирваны. Но естественно возникающая сосредоточенность, достаточная и удобная для использования при самонаблюдении, безвредна и лишена всех тех отрицательных качеств, которые свойственны сосредоточенности, развитой при помощи интенсивной подготовки.

В писаниях много раз упоминаются люди, которые естественным путем достигали всех ступеней просветления. Обычно это происходило в присутствии Будды; или такие случаи встречались и позже, при других учителях. Эти люди не уходили в лес, не сидели в усердной практике сосредоточения на каких-то особых объектах, как описывают подобную практику позднейшие руководства.

Ясно, что никакое организованное усилие не применялось, когда первые пять учеников Будды достигли полного просветления, услыхав поучение об отсутствии «я», или когда его достигла тысяча отшельников после Огненной Проповеди. В этих случаях глубокое и проникновенное прозрение пришло вполне естественно. Такие примеры явно свидетельствуют о том, что естественная сосредоточенность, вероятнее всего, развивается самопроизвольно, когда мы стараемся глубже понять какой-нибудь вопрос, а наступающее при этом прозрение, пока оно обладает некоторой прочностью, может быть вполне напряженным и устойчивым. Оно приходит естественно, автоматически – таким же образом, как ум становится сосредоточенным в тот самый момент, когда мы беремся за арифметику. Точно так же, когда мы готовимся выстрелить из ружья и наводим его на цель, ум автоматически делается сосредоточенным и неподвижным. Именно так приходит естественно наступающая сосредоточенность. В нормальных условиях мы совершенно не замечаем её, потому что она ни в малейшей степени не кажется магической, чудесной, не внушает благоговения. Однако при помощи силы всего лишь этой естественной сосредоточенности большинство из нас могло бы на самом деле достичь освобождения. Мы могли бы приобрести плоды освобождения, нирваны, полного просветления благодаря только естественной сосредоточенности.

Поэтому не упускайте из виду эту естественно возникающую сосредоточенность. Она являет собой нечто такое, что каждый из нас или уже имеет, или легко способен развить. Мы можем воспользоваться ею, как это делали многие люди, сумевшие в древности стать просветленными, ничего не зная о современных методах техники сосредоточения.

Взглянем же на природу ступеней внутреннего осознания, ведущего к полному прозрению в сущность «мира», т. е. в сущность пяти агрегатов. Первая ступень – это душевное счастье, радость, духовное благополучие. Какое-нибудь доброе дело, даже раздача милостыни (которая считается самой основной формой приобретения заслуг), может стать источником счастья. Выше стоит моральное, совершенно безупречное поведение в словах и поступках – оно приносит даже большую радость. Превыше ее оказывается радость сосредоточенности: мы обнаруживаем здесь наличие большого наслаждения, связанного уже с низшими ступенями сосредоточенности.

Развитие восторга порождает спокойствие; в нормальных условиях ум остается совершенно неудержимым, постоянно подпадает под власть всевозможных мыслей и чувств, связанных с заманчивыми внешними предметами; он беспокоен и лишен устойчивости. Но по мере того, как укрепляется духовная радость, непременно пропорционально возрастают спокойствие и устойчивость. И когда устойчивость ума достигла совершенства, результатом оказывается полное сосредоточение. Ум становится спокойным, устойчивым, гибким, управляемым, легким, ненапряженным. Теперь он готов к употреблению для любой желаемой цели, особенно для устранения нечистоты. В результате возникновения восторга и спокойствия ум не становится безмолвным, жестким, похожим на камень. Не происходит ничего подобного. Тело чувствует себя нормально, а ум оказывается особенно спокойным и пригодным для употребления в мышлении и самонаблюдении. Он совершенно ясен, полностью спокоен и сдержан; иными словами, он пригоден для работы, готов к познанию. Именно эта степень сосредоточенности является целью практики, а не очень глубокая концентрация, когда практикующий сидит неподвижно, подобно каменному изваянию, полностью лишенный осознания. Сидеть в подобной глубокой сосредоточенности – значит находиться в состоянии, непригодном для того, чтобы что-то исследовать. Глубоко сосредоточенный ум совсем не способен практиковать самонаблюдение; это состояние отсутствия осознания бесполезно для прозрения. Глубокая сосредоточенность является главным препятствием для практики прозрения. Практика самонаблюдения требует прежде всего возвращения к более поверхностным уровням сосредоточенности; а тогда мы сможем воспользоваться той силой, которую приобрел ум. Высокоразвитая сосредоточенность – это всего лишь орудие. Нашей целью является не столько глубокая сосредоточенность, сколько спокойный, устойчивый ум, настолько пригодный для работы, что, будучи применен к практике прозрения, он приобретает правильное понимание по отношению к целому миру. Развитое таким образом прозрение есть прозрение естественное; оно представляет собой прозрение того же типа, какое было приобретено некоторыми индивидами, когда они сидели и слушали Будду. Оно способствует верному направлению мышления и самонаблюдения; такая верная направленность приносит понимание, не предполагая ни церемониальных процедур, ни чудес.

Однако из этого не следует, что прозрение возникнет в одно мгновенье. Мы не можем сразу же стать полностью просветленными. Первый шаг к знанию может произойти в любое время; но это зависит и от интенсивности сосредоточения, и от того, как оно применяется практикующим. Благодаря сосредоточенному, ясному виденью, возникающее прозрение переживается как совершенно особое, необыкновенно чистое и глубокое. Если приобретенное знание является правильным знанием, оно будет соответствовать прямому переживанию реальности; и, по мере углубления практики, оно будет прогрессировать, развиваясь в конце концов в правильное и истинное понимание всех явлений. Даже если прозрение разовьется в малой степени, оно способно превратить человека в своего рода святого низшей ступени; если же оно недостаточно и для этого, оно сделает его просто индивидом высокого ума, обыкновенным человеком с высокими качествами. При подходящем окружении и адекватно установленных надлежащих качествах ума можно даже сегодня стать полностью просветлённым. Всё зависит от обстоятельств. Но как бы далеко ни зашло дело, пока ум обладает естественной сосредоточенностью, этот фактор, называемый прозрением, непременно возникнет и будет более или менее полно соответствовать реальности. Если мы, практикующие медитацию, слышим о мире, об уме и теле, думаем о них, изучаем их, т. е. изучаем пять агрегатов, изучаем их честно, надеясь прийти к пониманию их истинной природы, из этого следует, что знание, которое мы приобретаем в состоянии спокойствия и сосредоточенности, не будет ошибочным; оно обязательно окажется благотворным.

Выражение «прозрение в истинную природу вещей» относится к уменью увидеть преходящий характер явлений жизни, их неудовлетворительность, отсутствие «я». Мы видим, что нет ничего, достойного приобретения, ничего, достойного существования; видим, что не следует желать никакого предмета, не следует привязываться ни к какому предмету, будет ли то «я» или его принадлежность, нечто хорошее или дурное, привлекательное или отталкивающее. Когда нам что-нибудь нравится или не нравится, хотя бы это было всего лишь идеей или воспоминанием, здесь налицо привязанность. Говорить, что нет ничего, достойного приобретения, ничего, достойного существования, – это всё равно, что сказать: нет ничего, к чему стоило бы привязываться. «Приобретение» подразумевает направленность сердца на имущество, положение, богатство или какой-нибудь приятный объект. «Существование» подразумевает стремление держаться за осознание некоторого образа самого себя, отождествление себя со своим положением – положением мужа, жены, богатого, бедного, победителя, неудачника, человека, даже осознание самого себя как себя. Если мы взглянем на это по-настоящему глубоко, то увидим, что даже быть просто самим собою не приносит никакого удовольствия; это бытие утомительно, потому что старание быть кем бы то ни было является источником страдания. Если мы сможем полностью оставить привязанность к идее о том, что мы – это мы, привязанность к любому образу самих себя, тогда мы более не будем страдать. Вот это и означает увидеть, что уменье распознать бесполезность быть чем-то составляет суть утверждения о том, что быть чем бы то ни было непременно значит страдать – каким-то особым образом, соответствующим этому отдельному виду бытия. Когда существует «некто», обязательно существуют «другие» вещи, принадлежащие «ему». Так, у нас есть свои дети, своя жена, свои вещи – одно другое, третье; тогда у нас есть долг – долг мужа или жены, долг хозяина или слуги и так далее. Нет такого состояния, нет такого существования, поддержание которого не подразумевало бы борьбу. Трудности и борьба, необходимые для поддержания своего существования, суть просто результаты слепой увлеченности вещами, привязанности к ним.

Если бы нам пришлось оставить старания что-то приобрести или чем-то быть, как могли бы мы продолжать существовать? Этот вопрос обязательно оказывается главным источником скептицизма для любого человека, недостаточно вдумавшегося в него. Слова «приобретать» и «быть» основаны на душевной нечистоте, на страстном желании, на поддержании идеи о том, что нечто «достойно приобретения, достойно существования», на активизации ума, чтобы он всерьез «приобретал» что-то или «был» чем-то. Такая настроенность с необходимостью ведет к подавленности, к озабоченности и горю, к потрясениям или, по крайней мере, возлагает на ум тяжкое бремя. Зная эту истину, мы должны постоянно оставаться бдительными, наблюдать за своим умом, чтобы тот не попал в рабство у «приобретения» и «существования» вследствие влияния алчности и привязанности. Мы должны быть достаточно разумными, чтобы уклониться от этих нездоровых влияний.

Если, однако, мы еще не в состоянии полностью отрешиться от обладания и существования, мы должны быть внимательными, обладать широкой пробужденностью, чтобы, когда мы будем что-то приобретать, быть чем-нибудь, мы делали это без сложностей, без эмоциональных потрясений.

Все вещи в мире обладают качеством непостоянства, никчемности; эти вещи никому не принадлежат. Любой индивид, который страстно желает чего-то и цепляется за предмет желания, испытает боль – в самом начале, едва лишь он пожелает приобрести нечто или стать чем-то; далее, он испытает боль уже в процессе приобретения или бытия, а затем и после того, как приобрел желаемое или стал тем, чем хотел. Всё время – до процесса, в течение процесса и после него – когда человек желает и привязывается, он будет связан своей привязанностью как цепью и получит свою полную меру страдания, когда исчезнет то, к чему он привязан. Точно так же обстоит дело даже с добротой, которую каждый человек так высоко ценит. Если кто-то становится увлеченным добротой и подходит к ней неправильным образом, слишком сильно к ней привязывается, он получит от доброты столько же страданий, сколько получил бы от зла. Оказавшись увлеченными добротой, мы должны помнить об этом и совершать даже добрые поступки с осторожностью, без привязанности к ним.

Скептик может задать вопрос: «Если не существует ничего, что стоило бы приобретать или чем стоило бы стать, не следует ли из этого, что никто не должен работать, создавать богатство, стремиться к высокому положению, приобретать имущество? «Всякий, кто уяснит себе суть этого вопроса, сможет увидеть, что человек, обладающий истинным знанием и пониманием, в действительности находится в гораздо лучшем положении для выполнения всех задач, которые необходимо выполнить в этом мире, нежели тот человек, который подвластен столь сильным желаниям, что оказывается глупым и лишенным понимания. Конечно, мы можем работать и действовать в мире; но, вовлекаясь в вещи, мы должны делать это внимательно; наши действия не должны быть мотивированы страстным желанием. Тогда мы можем позволить результатам своей работы, какими бы они ни были, вытекать из неё естественным, ненавязчивым образом. Будда и все его просветленные ученики были полностью свободны от желания, однако им удавалось сделать многое гораздо более полезным образом, чем это способен сделать кто-либо из нас. Если мы взглянем на описания того, как Будда проводил свой день, мы найдем, что он спал всего четыре часа и тратил остальное время на работу. А мы ежедневно тратим более четырех часов только на развлечения.

Если нечистота, являющаяся причиной желания быть чем-то и приобретать вещи, оказалась настолько устранена, что же это была за сила, которая мотивировала действия Будды и его просветленных учеников? Их действия были мотивированы распознаванием, или мудростью, соединенной с благожелательностью, меттой. Даже действия, основанные на естественных телесных потребностях, как сбор подаяния и еда, были мотивированы распознаванием. Они были свободны от нечистоты, свободны от желания поддерживать жизнь с целью стать чем-то или что-то приобрести; но эти люди обладали способностью различать между тем, что является существенным, и тем, что несущественно; и последнее не было мотивирующей силой, которая послала их тела на сбор подаяния. Если они находили пищу, – что ж, это было хорошо; если нет, – они не обращали на это внимания. Когда они страдали от лихорадки, они знали, как лечить её, и делали это как можно лучше на основе такого знания. Но если лихорадка оказывалась непреодолимой, они также помнили о том, что смерть естественна, что тело, в конце концов, им неподвластно. Для них не имело значения, будут они жить или умрут; обе возможности имели в их глазах одинаковую ценность. Он были свободны от желаний.

Для того, чтобы полностью освободиться от страдания, такое отношение будет наилучшим. Нет необходимости в идее «я», как господина тела; одна лишь мудрость распознавания делает тело способным продолжать существование при помощи своей природной силы. Именно эта мудрость распознавания дает возможность протекать естественно развертывающимся телесным и психическим процессам, дает возможность ясно их видеть, без алчности и без желания. Пример Будды показывает, что одна лишь сила чистого распознавания и чистой благожелательности достаточна для того, чтобы сохранить в этом мире жизнь человека, свободного от желаний, более того, – сделать гораздо больше добра для других, чем это способны сделать люди, остающиеся подверженными алчным желаниям. Низменные люди, вероятно, будут делать только то, что приносит пользу им самим, поскольку они действуют, исходя из эгоизма. В противоположность этому действия просветленных существ совершенно свободны от эгоизма и потому полностью чисты.

Когда обычный мирской человек слышит о том, что нет ничего, достойного приобретения, что нет ничего, чем следовало бы стать, он не убежден, он не верит этому. Но всякий, кто понимает истинный смысл такого утверждения, чувствует себя ободренным и воодушевленным. Его ум становится господином вещей и приобретает независимость от них. Он делается способным выполнить любую задачу, зная наверное, что не будет порабощен ею. Причина того, что человек обычно не способен производить свою работу в совершенстве и без ошибок, заключается в том, что он всегда чересчур озабочен тем, чтобы приобрести что-то и быть чем-то, всегда мотивирован только собственными желаниями; и в результате он не является господином самого себя, а потому не может постоянно оставаться хорошим, честным и справедливым. В любом случае неудачи и разрушения коренной причиной оказывается рабство у желаний.

Прийти к познанию истинной природы вещей – такова настоящая цель каждого буддиста; это – средство, при помощи которого мы сможем освободиться. Каковы бы ни были наши надежды и стремления – мирские блага, богатство, положение в обществе, слава или надземное благо, нирвана, плод освобождения, – единственным средством достижения их остается это правильное знание и прозрение. Мы преуспеваем благодаря прозрению. В текстах говорится, что мы очищаемся прозрением – и никакими иными средствами. Наш путь к свободе лежит в обладании прозрением, ясным виденьем того факта, что во всех вещах нет и никогда не было ничего, имеющего ценность. Мы обладаем вещами и являемся чем-то только в понятиях мирской, относительной истины. Обычно мы говорим, что являемся тем-то или тем-то, только потому, что в любом обществе удобно отождествлять себя с названиями и занятиями. Но мы не должны верить, что действительно являемся тем-то или тем-то, как это предполагается на уровне относительной истины. Поступать таким образом – значит вести себя подобно сверчкам, которые, когда их головы покрываются пылью, теряют ориентировку, начинают беспорядочно двигаться и кусать друг друга, пока не умрут. Так ведем себя и мы, люди, когда наши глаза оказываются покрыты грязью, когда мы подвергаемся действию всевозможных заблуждений и желаний – мы оказываемся настолько смущенными и дезориентированными, что даже в обычных обстоятельствах действуем противоположно тому, как мы действовали бы, если бы могли видеть вещи правильно; к примеру, мы даже способны совершить убийство. Поэтому не будем слепо придерживаться относительных истин, которые существенны для взаимоотношений в обществе, но ни для чего более. Нам нужно осознавать то, чем в действительности является эта целостность ума и тела, какова ее истинная природа. В особенности следует осознавать ее непостоянство, неудовлетворительность и отсутствие «я», а также быть уверенными в том, что мы всегда свободны от привязанности к этому образованию.

Что же касается богатства, положения и тому подобного, без чего, как мы чувствуем, нам невозможно обойтись, будем считать и их также относительными истинами, так чтобы нам можно было освободиться от обычая говорить: «Это принадлежит тому-то; это принадлежит такому-то». Закон надзирает за правом собственности вместо нас; и нам нет необходимости привязываться к идее «моего». Нам приходится владеть вещами чисто и просто ради удобства и легкости; иначе они смогут стать хозяевами нашего ума. Когда мы обладаем этим чистым знанием, вещи превратятся в наших слуг и рабов, и мы будем пользоваться ими, а не они нами. Если наши мысли пойдут по пути алчности и привязанности, и у нас возникнет уверенность, что мы владеем тем-то и тем-то, что мы являемся чем-то, если мы прочно привяжемся к этим идеям, вещи станут использовать нас. Мы проведем свою жизнь в стремлении приобрести и в опасениях утратить свои приобретения, славу, богатство или что-то еще; мы сделаемся слугами и рабами, подпадем под власть вещей или положений. Дело может легко пойти именно но такому пути, поэтому нам нужно быть осторожными; мы должны устроить все так, чтобы иметь уверенность в своей независимости от вещей и распоряжаться ими. Если этого не будет, мы наверняка окажемся в самом незавидном положении, когда предмет нашей привязанности исчезнет, как это и должно случиться со всеми вещами.

Если мы действительно ясно постигли тот факт, что нет ничего, достойного приобретения, ничего, чем стоит быть, тогда пропорционально интенсивности нашего прозрения развивается здоровая оторванность от мира. Это признак того, что привязанность стала менее прочной, начала ослабевать; это признак того, что мы оставались рабами настолько долго, что нам наконец пришла в голову мысль о спасении. Такое разочарование и освобождение от иллюзий происходит тогда, когда мы пресытились собственной глупостью в погоне за вещами и в привязанности к ним. Как только появилось это разочарование, неизбежно, автоматически, естественно должен произойти и процесс распутывания, как если бы веревка, которой мы были крепко связаны, оказалась ослаблена; или это можно назвать выполаскиванием, как если бы краска, прочно державшаяся на куске ткани, оказалась смытой благодаря погружению ткани в соответствующий раствор. Процесс, благодаря которому привязанность уступает силе отрыва от мира, силе отщепления от мира или от объектов этой привязанности, Будда называл «освобождением». Эта стадия оказывается самой важной; хотя она не является конечной, это важнейший шаг в сторону полного освобождения. Когда мы до такой степени достигли свободы, конечное освобождение от страдания обеспечено.

Освободившись от привязанности к формам, чувствам и идеям, человек никогда не будет нуждаться в том, чтобы оказаться в рабстве у мира. Там, где он раньше был запятнан алчностью, гневом и неведеньем, он теперь становится чистым и незапятнанным. Достичь свободы от рабства у мира с его восхитительным вкусом, освободиться от алчности – значит достичь свойственного нам чистого и естественного состояния. Когда достигнута эта действительная чистота, она дает начало подлинному спокойствию и хладнокровию, свободным от всяких волнений, борьбы и мучения. Это состояние свободы от подавления и тревоги Будда называл просто «миром». Подобное спокойствие и хладнокровие во всех ситуациях и есть способ пережить своего рода нирвану в этой самой жизни.

Слово «нирвана» переводится как «отсутствие какого-либо орудия мучения». В другом понимании слово означает «угасание без остатка». Таким образом слово «нирвана» имеет два очень важных значения: во-первых, отсутствие какого-либо источника мучений, горения, свободу от всех форм рабства, от стеснения; во-вторых, это угасание, когда не остается никакого топлива для дальнейшего возникновения страдания. Сочетание двух этих значений указывает на состояние полной свободы. У слова «нирвана» есть и несколько других полезных значений. Можно принять за его значение понятие об угасании страдания, или о полном устранении загрязнения, или об особом состоянии, обители хладнокровия, или о состоянии прекращения всех страданий, всякой скверны, всей кармической деятельности. Слово «нирвана» употребляется многочисленными и разнообразными сектами, и смысл его употребления зачастую оказывается совсем не одинаковым. Так, одна группа считает, что оно означает лишь спокойствие и хладнокровие, потому что эта группа отождествляет нирвану с глубокой сосредоточенностью. Другие группы даже принимают за нирвану полнейшую поглощенность чувственностью.

Но Будда определял нирвану просто как такое состояние свободы от рабства, мучений и страдания, которое является результатом виденья истинной природы мирских условий и всех вещей и, благодаря этому, способности отбросить все привязанности. Тогда существенным для нас будет признание весьма большой ценности прозрения в истинную природу вещей; тогда нам следует предпринять труд по культивированию этого прозрения тем или иным способом. Пользуясь одним методом, мы просто призываем прозрение прийти по его собственному усмотрению, естественно, развивая тем временем днем и ночью ту радость, которая является результатом душевной чистоты, пока не появятся постепенно описанные нами качества. Другой метод состоит в развитии душевных качеств благодаря следованию какой-либо организованной системе сосредоточения и практике прозрения. Последняя техника может оказаться подходящей для лиц с некоторым предрасположением, и они способны добиться с ее помощью быстрого прогресса, если условия практики будут правильными. Но мы можем практиковать развитие прозрения, пользуясь естественным методом, при всех обстоятельствах и во всякое время – просто сделать собственный образ жизни настолько чистым и честным, чтобы при нем последовательно возникли духовная радость, спокойствие, прозрение в истинную природу вещей, разочарование, отход, устраненность, очищение от скверны, а затем мир нирваны, хладнокровие. Таким образом мы получим вкус свободы от страданий прочно и естественно; вместе с тем мы будем день за днем, месяц за месяцем, год за годом постепенно подходить ближе и ближе к тотальной свободе, ко внутреннему совершенству, к нирване. Подводя итоги сказанному о пути естественной сосредоточенности и прозрения, мы можем увидеть, что он дает человеку возможность достичь нирваны и освобождения, если он ежедневно в течение всего дня будет удостоверяться в истине утверждения о том, что нет ничего, достойного приобретения, ничего, чем стоило бы становиться. Всякий, желающий пережить это освобождение, должен бороться, чтобы очистить себя и выработать образцовые личные качества. Благодаря этой чистоте он обнаружит в себе духовную радость как во время работы, так и во время досуга. Сама эта радость порождает ясность и свежесть, душевное спокойствие и тишину; она естественно и автоматически служит тому, чтобы придать уму способность мышления и самонаблюдения. А благодаря самонаблюдению возникает прозрение в тот факт, что в мире поистине нет ничего, что стоило бы приобретать и чем стоило бы становиться; ум теряет всякое желание приобретать вещи, к которым раньше стремился и был привязан. Он способен освободиться от вещей, которые когда-то считал «собой» и «своими»; прекращается любая слепая увлеченность вещами. Более нет места страданию; оно исчезает; в то же время идет работа по устранению страдания. Это само по себе является наградой; каждый из нас может добиться ее естественным путем. Такой внутренний мир превыше устремлений, превыше отождествления с каким бы то ни было объектом или переживанием, как с «собой» или «своим», есть кульминация пути очищения, истинное освобождение Будды.

Для того, чтобы завершить рассмотрение подготовки в области прозрения, мы должны также отметить здесь организованные системы обучения прозрению; Будда не учил им; они были выработаны позднейшими учителями. Практика этого рода оказывается подходящей для людей, стоящих на довольно невысокой стадии развития, которые все еще не в состоянии своими глазами, естественно, увидеть неудовлетворительный характер существования в этом мире. Однако это не означает, что результаты, получаемые при помощи этих систем, обладают какими-то особыми качествами, которых нельзя достичь естественным методом; потому что, тщательно просматривая писания, мы находим, что в них указывается только один естественный метод. Некоторые люди находят трудным понимание естественного метода или полагают, что естественное прозрение может быть развито лишь таким человеком, который обладает столь замечательной добродетелью или таким удачным предрасположением, что для него прийти к этому пониманию вещей является просто детской игрой. Что же делать человеку, который не обладает трансцендентными добродетелями и соответствующей предрасположенностью? Для таких людей учителя составили упорядоченные системы, сокращенные курсы, которые начинаются с определенного старта и которым надо следовать до конца – тщательно и систематически.

Эти системы практики для развития прозрения ныне известны под техническим термином випассана. Випассана, или прозрение, противоположна изучению или интеллектуальному обучению, хотя оба эти аспекта в наши дни считаются необходимыми ее дополнениями. Випассана – это внутреннее изучение, чисто душевная подготовка, не имеющая ничего общего с учебниками. В писаниях не упоминаются прямо ни интеллектуальное изучение, ни випассана; то и другое появляется только в более поздних книгах; тем не менее випассана представляет собой подлинную буддийскую практику, предназначенную для лиц, имеющих целью избавление от страдания. Она основана на непосредственном, продолжительном и сосредоточенном самонаблюдении. Чтобы объяснить людям випассану, учителя прошлых столетий рассматривали ее в понятиях следующих вопросов:

В чем суть випассаны, ее основание?

Каковы характерные признаки, по которым мы можем узнать випассану?

Какая деятельность именуется випассаной?

Каким должен быть конечный результат випассаны?

На вопрос о том, что является основанием випассаны, мы отвечаем: моральное поведение и сосредоточенность. Випассана означает «ясное прозрение» – и относится к незатемненному зрению, которое может возникнуть, когда ум человека полон радости и лишен какой бы то ни было нечистоты. Радость развивается тогда, когда существует моральная чистота; моральное поведение есть предварительное условие. Это указано в буддийских писаниях, где практика описывается, как прохождение целой серии ступеней, называемых семью очищениями (см. ниже главу об Ачаан Наэб); всё завершается в нирване. Учителя считают достижение моральной чистоты первым из этих семи очищений.

С усовершенствованием очищения, т. е. когда достигнуто спокойствие телесной деятельности и речи, непременным результатом оказывается душевное спокойствие, которое в свою очередь ведет к дальнейшей стадии очищения – к свободе от непонимания, к свободе от сомнения, к знанию того, каким путем следует идти, а каким нет, к знанию и виденью прогресса на пути, наконец, к полному интуитивному прозрению. Эти последние пять ступеней составляют випассану в подлинном смысле. Очищение ума и поведения есть лишь вступление на путь випассаны.

В настоящее время прозрению при помощи организованной подготовки учат многие буддийские учителя. Практика состоит прежде всего из упражнений в сосредоточении, таких как внимательность к дыханию, которые выполняются в практике випассаны, или прозрения; а в некоторых системах подготовка в области прозрения с самого начала ведется при помощи формальной медитации. Следуя организованной подготовке, медитирующий обычно удаляется на некоторый период времени в специальный центр уединения или изолирует себя каким-то иным способом. Во время уединения его жизнь целиком состоит из интенсивной практики медитации, из старания развить достаточную сосредоточенность и внимательность, чтобы привести к равновесию ум и прийти к переживанию трансцендентного освобождения нирваны. Будет ли медитирующий практиковаться в условиях интенсивной изоляции или станет придерживаться естественного метода, он в конце концов должен прийти к автоматической целостности випассаны и внимательности в своей повседневной жизни. Поистине, мудрый человек не имеет ни прошлого, ни будущего; он видит, что свобода заключена в понимании того факта, что нечего терять и нечего приобретать, нечего достигать, нечем становиться. Да будет это понимание причиной истинного счастья и освобождения всех живых существ!