Планета: СОЭЛЛА.
Спутник: КАНО (Звезда класса G).
Расстояние до Солнца: 84 световых года.
Тип планеты: «Напоминание».
Открыта: в 51 году НВ (Новое времяисчисление. Звездная эра).
Автор: Конкурсный рейд Броуса — Катали.
Парадигма: «Поточный зондаж пространства».
Планетные разработки: в рамках программы «Присутствие», проводятся стационарной орбитальной базой «Призрак-4» Авангардного Представительства Координационного Отряда Разведанного Мира (АП КОРМ), при поддержке репликантов — «перевертышей» супермастера Талия Грекова.
Параметрические данные…
Черные шары лун неподвижно висели на фоне морковного цвета неба. Таящие невнятную угрозу медовые облака тянулись к «обкусанному» силуэтами янтарных скал горизонту. Пастельную картину небес мутным зеркалом отражала золотая гладь водоемов.
Художник, рисовавший этот мир, потерял зеленые и синие краски. На подушках оранжевых холмов сонно лежали розовые рощи ордо-плодов, по малиновым каналам, растопырив ветки высоких мачт, скользили коричневые шхуны; желтую рубашку полей гладил густой и теплый туман. Толстые щупальца тумана ползли по горным расщелинам к лесным болотам, где в суспензиях сиреневой тины мерцали загадочные «искры безумия».
Ближе к поверхности небеса темнели.
Багряный закат укололся о башни замка Вождя, отпрянул, покатился по крышам пузатых лотен, просочился сквозь решетки палисадников оторванными темнотой клочьями. Растаял, растворился в сумраке арок сторожевых ворот.
Наступило «ночное время» — пора.
Чер-Чиг отделился от стены таверны, натянул боевую маску, поправил клинок на поясе, призывно махнул рукой. Вооруженные обоюдоострыми ледонопардами стражники перебежали широкую аллею и оцепили дом Хранителя Чести.
У входа на опустевший рынок «Тысячи ремесел» выпустил свои личинки Герметик.
Теперь знаменитый рынок, как и весь город, затихал рано. Ночью на улицах было трудно кого-нибудь встретить. Разве что мелькнет в переулке треуголка спешащего лекаря, прошмыгнет запоздалый носильщик, пройдет патруль. Или затопают, заноют перед рассветом в стойлах постоялых домов проголодавшиеся многоноги.
Утром улицы наполнятся тихими голосами. Замельтешат пустые лица горожан, заскрипят уключины повозок, захлопают двери лотен, разбитые тротуары скроют стоны стоптанных башмаков. Гулкое ночное безмолвие спрячется в подворотнях.
Но страх останется. Словно нет живых в этом городе, и по улицам бродят призраки. Словно навечно поселились в нем злые сестры: Сомнение, Боль и Печаль. Они чинно гуляют по анфиладам «расторопных школ», суетятся в чреве «творительных фабрик», вдыхают запахи жаровен в комнатах «зазывал-таверн».
Командир отряда стражников — пожилой офицер, притаившись за колонной, преданно глядел на Чер-Чиг, ждал указаний.
— Ты пойдешь первым, кадатор, — шепотом приказал Чер. — Передашь Хранителю пакет. Я буду сопровождать тебя как твой солдат.
Офицер молчал. Даже в тени аркбутаны было видно, как он побледнел. «Трусит стражник, — понял Чер-Чиг. — Он никогда не бывал в таком богатом доме и очень боится высокопоставленного вельможу».
— Я повинуюсь, Милосердный, — сказал офицер. — Но угодно ли Возвращению дело, которое ты велишь?
— Угодно, — нетерпеливо ответил Чер, забирая у подошедшего слуги оружие и натягивая неудобный солдатский камзол.
— Весьма угодно, — повторил он. — Ты, кажется, трусишь, отрядник?
— Милосердный! — взмолился офицер. — Я три полных солнца несу Истину Возвращения! Я дрался с инородцами на Далеких островах, шел через Вечную пустыню, держал герб Повелителя в битве при Тартур. Но разве искусство воина способно противостоять печали бытия и зловредным чарам Посторонних?
— Поэтому и доверился. — Чер поправил наплечники и застегнул ремни. — Знаю, ты честный, исполнительный командир и готов отдать имя, чтобы приоткрыть Врата Возвращения. Приказываю — иди!
— Верую и повинуюсь, — склонил голову кадатор.
Медленно отворились украшенные орнаментом двери лотены. Первым пошел отрядник, за ним Чер. Несколько шагов, и оба оказались в круглом, поражающем своими размерами и убранством зале.
Вот она — знаменитая Пристань Подобия! Чер наконец-то увидел ее воочию. Вокруг расположенного в центре фонтана стояли сплетенные из меистовых жил гладкие статуи диких зверей. Гробницы мертвой животной страсти. Среди причудливых изваяний выделялся безухий степной болыпеглав. Страшный, огромный. Изготовившийся к прыжку.
В глазах статуй утренним светом горели странные, ни на что не похожие свечи. И казалось, выложенный зеркальными плитками пол уносит отсветы этих свечей вниз, куда-то в самую глубь мироздания.
Какие только жуткие истории не рассказывали об этом зале на базаре и в тавернах Города Учителей! Но мало кто действительно видел Пристань. Теперь вот Чер видел.
В глубине помещения начинались ступени спиральной лестницы, уводящие взгляд в верхние покои дома. Над головами тянулась навесная галерея.
У порога их встретил закутанный в накидку, сгорбленный привратник. Прямые жесткие волосы, крючковатый нос. Под воротником металлический ошейник — знак парии.
— Грамота Вождя для Хранителя Чести, — отрапортовал кадатор, снимая перчатки. — Ты должен разбудить Доступного.
Удивленный поздним визитом привратник внимательно посмотрел на строгого офицера. Потом перевел взгляд на высокого стражника с церемониальной ледонопардой.
— Доступный не спит, — осторожно ответил привратник. — Доступный заботится о нас. Сейчас он прядет Похожести.
«Сидит где-то наверху и делает своих жутких зверей, — сообразил Чер. — Неужели верит, что они когда-нибудь оживут?»
— Пусть заботится, — офицер демонстративно засунул пакет за обшлаг рукава и повторил: — У меня послание Повелителя.
Привратник сипло втянул воздух и отправился докладывать. Когда он неуклюже поднимался по лестнице, под полою накидки мелькнул кончик хвоста.
— Так я и знал, — подумал Чер, разглядывая напряженный затылок кадатора. — Хранителю служат Глупцы. По обычаям Ромба, одно это наказуемо долгой смертью. Хотя зачем вельможе Лок-Лик соблюдать наши обычаи? В городе на них не обращают внимания. Пока не обращают.
Наверху хлопнула дверь. Мигнул свет — колыхнулись свечи в глазах каменных зверей. Словно все они разом пошевелились.
Вернулся служитель.
«Только бы он не пригласил нас подняться, — вдруг испугался Чер. — Из-под прищуренных век Возвращения я много солнц следил за оборотнями и знаю — в доме может прятаться кто угодно. Все что угодно. Если сейчас Лок вырвется, ответный его удар будет страшен. Нет, не может быть — пройти к хозяину с главного входа — слишком большая честь для посыльных. Просто страхи отрядника передались мне. Ужасный дом».
Вслед за служителем, набрасывая халат и протирая глаза, вышел Бессмертный рыцарь.
— Я Пар-Паг, страж Хранителя Чести. Где послание?
— Простите, равный, — покачал головой офицер. — Мне приказано передать пакет в добрые руки самого Лок-Лик.
— Доступный занят, — отрезал Бессмертный рыцарь. — Грамоту мне. Офицер склонился:
— Что доложить Повелителю?
Пар хмыкнул и ушел. Не присмотрелся к сопровождающему офицера стражнику. Иначе он узнал бы Чер-Чиг. Но рыцари не рассматривают слуг и солдат. Не обращают на них внимание. Недоброе почувствовал пария-привратник. Только не решался сказать, боялся.
Скоро в сопровождении Пар появился Хранитель Чести. Облачен в просторную домашнюю одежду. Движения скупые, уверенные.
Зевнул. Уставил в посланца отсутствующий взгляд.
Отрядник отсалютовал и, склонив колено, протянул послание. Хранитель взял пакет, сбросил на пол печати. Офицер выпрямился, сделал два шага в сторону.
— Доступный! — пронзительно закричал слуга. — Берегись, Доступный!
Крик «подтолкнул» Желтую змею. Она блестящей стрелой вылетела из конверта, и трезубец плоского жала вонзился в грудь Лок-Лик. Хранитель Чести зашатался, рухнул. Покатился под ноги безухому большеглаву.
Одновременно Чер-Чиг сильным ударом пригвоздил кричащего Глупца к полу.
— Сигнал! — скомандовал он офицеру. — Скорее сигнал!
Кадатор одной рукой достал свисток, а другой выхватил меч и попытался ударить рыцаря. Пар плавно качнулся в сторону, перехватил оружие, сбил стражника с ног. Офицер, падая, громко засвистел.
Раздался топот. В зал, тревожно озираясь, вбегали стражники.
Поздно — рыцарь успел подготовиться к бою. Сбросил неудобный халат. Личным Роковым перстнем провел по лезвию отобранного меча. Недовольно покачал головой и принял боевую стойку. Что-то прокричал Хранителю Чести на незнакомом языке.
Чер рефлекторно потянулся к своему клинку, но вовремя опомнился — остановился. Драться на мечах с Бессмертным рыцарем — пожалуй, глупей занятия и не придумаешь.
Но чем, как не глупостью, отличается наша стража?
Двое из первой десятки ворвавшихся в лотену солдат атаковали Пар-Паг не останавливаясь. И сразу погибли. Рыцарь не шагнул — рассек им спины. Чер готов был поклясться: рука Бессмертного при этом удлинилась. Прошелестел меч. Задергались разрубленные тела.
Пар-Паг наступил на грудь упавшему офицеру. Кадатор обратил молящий взгляд на своего господина, но Чер не собирался за него заступаться. Рыцарь напряг ногу. Треснули кости. Задушенно всхлипнув, отрядникумер.
Еще трое стражников напали на Бессмертного рыцаря. А увернуться от встречных ударов успел только один — вертлявый длинноволосый солдат. Залитый кровью товарищей, сумел отпрыгнуть назад, за фонтан.
— Во имя Возвращения, поторопись, — мысленно взмолился Чер. — Долго они не выдержат. Он всех перебьет. Изрубит по парам.
Рыцарь перешел в наступление. Угрожая мечом, приблизился к Хранителю, попытался поднять своего сюзерена.
Но оказалось, меча Пар-Паг стражники боялись меньше, чем гнева Чер. Ощетинившись ледонопардами, они строем двинулись вперед. И опять запорхал, заиграл отблесками свечей трофейный меч рыцаря.
Прямо над схваткой, под самым потолком Пристани, произошло никем не замеченное движение. На галерею бесшумно сползла большая маслянистая капля. Осторожно свесилась над сражающимся Пар — прицелилась. Оторвалась и скомканным одеялом спланировала вниз. Липкая слизь ядовитой медузы облепила Бессмертного рыцаря. Парализовала тело, сковала движения.
— Не прикасайтесь, — скомандовал Чер. — Всем наверх!
Осмелевшие стражники кинулись внутрь резиденции мимо неподвижного Хранителя Чести и опустившего руки Пар-Паг. На теле рыцаря копошились сотни отвратительных червяков. Личинки Герметика.
В лотене грохотали сапоги, зазвенело оружие. Солдаты, срывая замки и вышибая двери, бегали по коридорам. До захода третьей луны все было кончено. Об этом Чер-Чиг доложил помощник убитого отрядника.
— Установить дозоры, — приказал Чер. — Никто не может покинуть дом. И не может в него попасть.
— Верую и повинуюсь, — бормотал помощник.
— За рынком повозка. Там мои ученики. Передашь им Хранителя Чести и Бессмертного рыцаря. Я пленил Доступного надеждой Возвращения и доверием Вождя.
— Но если Посторонние очнутся, мой Милосердный? — решился помощник кадатора. Тот самый длинноволосый стражник, что чудом выжил в бою.
— Они не очнутся. Как ты спасся, воин?
— Я не желал расстаться с тобой, мой Милосердный, — ответил солдат. — У Ромба много врагов, и я пригожусь тебе для войны.
Пленных унесли к повозке. Стражники заняли указанные посты. Тишину нарушал только плач Глупцов. Утром, по приказу Центрального комиссара Ромба дидатора Чер-Чиг, всех их должны будут сжечь. Ведь известно, что Возвращение принимает жизни Глупцов только в Рассветное время. Но плакали парии не из-за этого. Им было жаль своего славного покровителя, которого они не смогли уберечь.
Тахионный сигнал — 1000.
Луч-информация. Восточная секторальная база.
Адресация: Морису Раму.
Объективно: Вождь центральной страны Прекрасного континента — Пала-Пинк-Пала — два оборот-цикла назад, при поддержке комиссаров церкви Ромба, совершил государственный переворот и вступил на путь Возвращения.
Возникшая ситуация позволит миссионерам Ромба проникать во внутренние области Приморья и ставит под угрозу уничтожения последний оплот атеизма на планете — Город Учителей.
Религиозное безумие охватило прибрежные районы и достигло горных селений. Участились обряды с групповыми жертвоприношениями подданных Пинк-Пала. Раннее от них, согласно расовой теории Возвращения, преимущественно страдало мутировавшее население островов — Глупцы.
Вывод: В случае падения Города Учителей и «замыкания» Ромба процесс самоуничтожения цивилизации Соэллы примет характер необратимого.
Официально: Предлагаю экстренно рассмотреть возможность использования программы «Деятельное участие».
Дополнительно: Карты машин, формуляры медицинского контроля, специальные справки и запросы прилагаю.
Корреспондент: Капитан — директор базы «Призрак-4»
Ярослав Ховрат.
Орбита Соэллы.
4-й оборот-цикл.
Январь.
— Какой смысл в жизни, если нельзя жить вечно?
Чер брел по Слезному побережью со своими ближайшими учениками и проповедовал, спрашивал, утверждал. Ученики провожали его на Встречу.
Со стороны Угольного моря дул холодный ветер. Низкие красные тучи пробирались по небу, преследуя затерянные в пустоши песочного берега маленькие фигурки в трепещущих от ветра одеждах.
Издалека четверка соэльцев походила на дозор, границы света и тени, разлучившей видения Прекрасного континента с глянцевой чистотой водяного безмолвия. Беспенные языки моря тянулись к босым, трехпалым ногам путников, проглатывая цепочки брошенных хозяевами следов.
Дорога была длинной. И хотя в охотничьи ловушки Чер-Чиг недавно попался целый выводок ездовых многоногов, ими никто не подумал воспользоваться. На Встречу всегда ходили пешком.
— В жизни нет смысла, — сказал лучший Первый ученик.
— Цель жизни — приблизить тех, кого судьба увела от Ромба, — не согласился старательный Второй ученик.
— Что скажешь ты? — спросил Чер своего странного Третьего ученика. Третий вздрогнул. Он отвлекся, задумался. А на самом деле слушал, как за Угольным морем раскаленные глотки вулканов доносят до поверхности планеты надрывные вздохи мехов ее первородной кузницы. Это завывание недр Соэллы ее коренные жители слышать не могли. У них не было «направленного слуха» Третьего, не было его «спрятанных ушей». У них много чего не было.
«Например, будущего», — надеялось существо, притворяющееся Третьим учеником.
С каждым солнцем притворяться было трудней и трудней. Но ничего — осталось недолго. Скоро никто не помешает слушать нутряное контральто Соэллы и собирать в болотах драгоценные «искры безумия», фантастическое топливо телепортации. Тогда наглым пришельцам «с края спирали» не поздоровится.
— Зачем спрашивает знающий все ответы? — опомнился Третий. — Я верую слепо и ничего не знаю.
Впервые увидев будущего Третьего ученика, Чер-Чиг сразу возненавидел жуткого карлика. Внешностью Третий напоминал Глупца, был заносчив, дерзок, хитер. Он вряд ли долго пробыл бы в свите комиссара и вообще на свете, если бы не два обстоятельства. Во-первых, дидатор нуждался в его советах, а во-вторых… Чер боялся себе признаться, что голос уродца напоминал ему… другой голос.
— Рассказывай про Лок-Лик, — приказал Чер-Чиг своему лучшему Первому ученику.
— Когда я узнал, что Доступный может отвести любую опасность, я растерялся, мой Милосердный. Но ты учил: материальный мир не знает совершенства и только на пути Возвращения возможна истинная гармония природы и духа, только там счастливо горит совершенный Ромб абсолюта.
И я преодолел смятение. Начал следить и спрашивать, стал надеяться и молиться. Я подкупил вольных бродяг, с которыми Хранитель путешествовал на север и они поведали мне тайну. Однажды в лесу Лок-Лик укусила Желтая змея. Никто не встревожился — ее укус болезненен, но безвреден. Однако на Доступного он подействовал странно — Хранитель Чести окаменел. Перепуганный лекарь испробовал все средства, но ничего не помогло. Только через пять солнц к Лок начали возвращаться силы.
Так я принес тебе, Милосердный, оружие против оборотня, которым мы сумели воспользоваться.
Песчаный пляж, по которому Чер-Чиг шел на Встречу, отгораживала от прибрежной зоны намывная возвышенность. Вид на равнину закрывали массивные валуны. Вот если бы подняться над камнями, но… Чер едва ли мог себе такое представить. Природа Соэллы не знала феномена воздушных полетов, здесь вообще не было ни птиц, ни летающих насекомых. К нежному небу планеты никогда не прикасались ничьи крылья.
Но если бы кому-то все-таки удалось воспарить над побережьем и полететь вдоль ажурных подносов-равнин Прекрасного континента, его глазам открылась бы незабываемая картина. Между лесочками матовых нектароносных шарокустов брели к водопою стада многоногов, раскрывали бежевые кувшинки лежбища попалов, прятались за испарениями улиточных рек избушки стручковых поселков, крутились ковшики ветряных плотин. А дальше…
«Возвратные церкви» пробили мягкую почву, расползлись по ней черными бесформенными корягами. От «молитвенных крематориев» Ромба к укрытым в лесах деревенькам тянулись вытоптанные сотнями ног дорожки — «Последние шаги». По этому пути стражники вели к печам население выбранных для Возвращения селений. Над «корягами» стоял удушливый запах смолы и паленого мяса.
Какой смысл в жизни, если нельзя жить вечно?
Вокруг крематориев качались шесты с гроздьями черепов соэльцев. Оторванные головы Посторонних, не принявших ласки Возвращения, обиженно смотрели на мир пустыми глазницами.
— Говори, — приказал Чер-Чиг старательному Второму ученику.
— Я обратился к Мудрецам, мой Милосердный, — ответил Второй ученик. — Спросил их: как победить рыцаря, удержавшего сотню воинов при штурме замка Тартур, истребителя Гигантов, знаменосца армии Повелителя? Как одолеть рыцаря, чей меч не имеет равных во всем Приморье, владельца лучшего Рокового перстня, устрашающей боевой маски, самого сильного многонога… И Мудрецы не знали ответа. Но ты учил, Милосердный: материальный мир не знает совершенства и только на пути Возвращения возможна истинная гармония природы и духа, только там счастливо горит Ромб абсолюта.
И я преодолел смятение. Я начал следить и спрашивать, стал надеяться и молиться. Я обратился к пленным Отшельникам, и они под пыткой поведали мне тайну. С Бессмертным рыцарем нельзя воевать, на него надо… охотиться! А есть ли в природе что-то, что охотится лучше Герметика? Я выкрал старый плащ Пар-Паг и вырастил на нем помет ночных личинок. Указал их жертву.
Так я принес тебе, Милосердный, оружие против оборотня, которым мы сумели воспользоваться.
Отшельники укрывались на юге, в горах. Их хижины, спрятанные в чащобах «поющих дерев», часто становились пристанищем бежавших Посторонних. С Отшельниками было трудно — поющие растения играли роль надежных часовых и сами порой нападали на стражников.
Одиночество на Соэлле, впрочем, как и везде, приходилось тщательно охранять.
— Рассказывай ты, — приказал Чер странному Третьему ученику.
— Я подготовил стражников и повозки, мой Милосердный. В башне Преступных Сомнений я выбрал самую дальнюю келью, сковал самые крепкие цепи…
— … ты приготовил запасных змей, свернутые личинки! Но как, во имя Ромба, как ты узнал Посторонних? Как разгадал оборотней?
— Я так верую, мой Милосердный, — ответил Третий ученик. — И благодатный Ромб награждает меня истинным знанием.
«Скоро сам, — с наслаждением подумал Чер. — Сам сожгу Третьего ученика. Даже если мои страхи верны. Уничтожу всех уродов на моей несчастной земле. Всех, не таких как я.»
Тахионный сигнал — 1000.
Луч-информация. Орбита Соэллы. СОВ «Призрак-4».
Адресация: Ярославу Ховрат.
Объективно: Взрывообразное нарушение уровня транцендентности ноосферного поля Соэллы с помощью современных методик объяснить невозможно. Хотя идея «блаженства смерти» присутствует в религиях всех гуманоидных цивилизаций, интеллектуальная составляющая суицидальности, в принципе, не может противостоять биологическим законам сохранения вида.
Согласно нашим представлениям о становлении «хомоподобных» цивилизаций, конфессия Возвращения вообще не могла возникнуть и распространиться на территории Прекрасного континента.
Личное: Прости, Славик, но вы что-то важное там прозевали. Ищите. Иначе открыть «Деятельное участие» не удастся.
Дополнительно: Затребованные справки, личную переписку, новые формуляры прилагаю.
Корреспондент: Руководитель проходчиков Восточной секторальной базы.
Морис Рам.
Восточная секторальная база.
15 января.
Чер-Чиг предстал перед двумя Верховными носителями Ромба у Главных врат Возвращения. Распростертые на каменных ложах Гневные судьи приветствовали Чер поднятием рук и говорили с ним.
— Твоя жестокость, мой Милосердный, — сказал Правый Гневный судья, — была объяснима на Далеких островах, но в Городе Учителей из-за нее от нас отвернутся немногие наши союзники. Пойми, коммуну надо сломить не угрозой, не силой, но вольной верой. Мы выдержим отторжение Ромба, как терпим в походах зной пустынь. И не громкой поступью, а изящной лестью, умильным любопытством растворимся в городе и во снах учителей.
Только тогда, Чер-Чиг, мы оценим и полуживые машины на фабриках, и книги летописцев. Но мы не даром заберем знания. Мы оставим им то, что стоит всех тайн природы — передадим им покорность и Ромб.
— Ты арестовал Лок-Лик, самого известного вельможу Пала-Пинк— Пала, славного друга города, — сказал Левый Гневный судья. — Ты нарочно злишь старейшин творцов, мой Милосердный?
Чер поежился. В мрачном подземелье, среди символизирующих Врата плит, было душно. Низкие своды пугали блеском сталактитов, пламя бездымных факелов гнало по стенам причудливые тени. За плитами начинался мрачный тоннель.
— Что стоит одна идея сжечь антиномов на главной площади города? — сказал Правый Гневный судья. — В день казни там соберется вся коммуна, и если удастся осуществить казнь, в чем мы уверенно сомневаемся, еретики, умирая на глазах тысяч творцов, прощальным стоном неверия, который мы уже слышим, надолго отвлекут от пути Возвращения горожан. Как ты сумел добиться согласия цесаря на столь очевидную авантюру?
— Не удивлюсь, если на площади Равенства ты хочешь первым сжечь самого Лок-Лик, — сказал Левый Гневный судья.
— Я не могу сжечь Лок первым, — быстро ответил Чер. — Я растяну костры цепью и, согласно велению Ромба, зажгу их одновременно. Но постараюсь, чтоб ярче всех горел парный костер Хранителя Чести. Он не получит отдельного пламени. Для меня он не больше, чем отвергнувший Ромб, а мирские заслуги призрачны на пороге Истины.
— Мы против публичной казни, — сообщил Правый Гневный судья. — Мы не позволим огнем костров зажигать пожары ненависти в сердцах новых врагов Возвращения.
— Если ты не изменишь место казни, Чер-Чиг, — добавил Левый Гневный судья, — мы лишим тебя всех полномочий, а сами обратимся к помощи другого, более терпеливого комиссара.
— Как ты победил Лок? — спросил Голос.
Чер вздрогнул, конвульсивно дернулся и неуклюже повернулся. Верховные носители Ромба замерли на ложах, как неживые.
Понтифик стоял в темноте скального выступа.
Чер чувствовал, что Водитель церкви Возвращения молод. Ему иногда удавалось увидеть руку или уловить движение маленького гибкого тела. Лица понтифика не видел никто. Зато все знали его голос.
— Я так верую, мой Единственный, — склонился Чер-Чиг. — И благодатный Ромб награждает меня сокровенностью Истинных знаний.
Комиссар замолчал. Ждал разрешения продолжать рассказ. Ему лишний раз захотелось услышать Голос.
— Ромб не даст нам раствориться в Печали бытия, — сказал понтифик. Разрешение было получено.
Чер закончил рассказ. Левый судья усмехнулся:
— Когда Лок-Лик очнется, я не хотел бы поменяться с тобой местами.
— Оставьте его, — сказал Голос. — Дидатор спасает Истину.
Судьи замолчали и теперь не дадут о себе знать до конца разговора. А Чер испытал редкое удовольствие, но вместе с тем почувствовал страх. Если дело не удастся, судьи не простят ему сегодняшнего унижения. А Голос не станет заступаться за Чер. Не помешает «вернуться».
За малые солнца этот понтифик поднял Ромб на недосягаемую высоту. На пути Возвращения осталось последнее препятствие — город Учителей. Гневные судьи считают, что церкви нужны знания коммуны, и в этом с ними не поспоришь. Но прямо давить нельзя — старейшины города спрячут, а еще вернее, уничтожат свои тайны. Вот почему так испугались его смелости Верховные носители Ромба. Тем более, у Лок-Лик сильная партия в свите Вождя.
— Где ты прячешь Хранителя Чести? — поинтересовался Голос.
— Мне хватает веры в Ромб, мой Единственный, — ответил Чер. — Зачем мне верить еще себе самому? Откуда знать, куда укатили повозку с оборотнями мои ученики? Они доставят Посторонних прямо на казнь.
— Что ты затеял? — спросил Голос.
— Есть те, кто, отвергая Ромб, не признает это открыто. Я изменю их.
— Зачем Возвращение?
— Это свобода!!! — без паузы заорал Чер. Крик завяз, запутался в плесени стен, ударился об потолок, заполошным эхом покатился под сводами. — Плоть наша якорем испытаний выброшена в скучное бытие, прижата к жестоким ребрам иллюзий и бессмысленной суеты…
— Доказательства, — перебил Голос.
— Чувства! Я слишком сложен с моим ужасом и восторгом, с моей ненавистью и надеждой, чтоб смерть могла меня ограничить! Наитием к великому озарению Возвращения пришли мы однажды!
Чер кричал, а сам сравнивал, угадывал, удивлялся. Как похожи их интонации! Что может быть общего: безвестный Третий ученик и всесильный Водитель?
Конечно, Чер-Чиг отчаянно рисковал. Голос мог приказать ему немедленно «вернуться». Умертвить себя с радостью и восторгом. Так в конце подобного разговора погиб его предшественник — дидатор Гиг-Го г. Но у комиссара Гог не было тайны Чер. Имя места, где спрятан главный враг Ромба — Лок-Лик. Пока Чер не убьет Хранителя — он в безопасности. Потом… будет не важно.
— Скажи главное! — потребовал Голос.
— Оборотни!!! Оборотни живут среди нас!
— Ты очень умен, Чер-Чиг, — похвалил понтифик. — С таким умом, должно быть, трудно долго терпеть муки бытия?
— С верой не трудно, мой Единственный, — не испугался Чер.
Тахионный сигнал — 1000.
Луч-информация. Восточная секторальная база.
Адресация: Морису Раму.
Объективно: Полтора цикла назад не вышли на обязательный контакт двое моих ведущих агентов: резидент-«перевертыш» Вадим Владин (легенда: ридатор, Хранитель Чести, уровень вице-канцлера в иерархии Пала-Пинк-Пала) и участник-«перевертыш» Виктор Кутахов (легенда: дидатор, за участие в многочисленных битвах получил имя «Бессмертный рыцарь»). Сигналов «тревоги» и команд «экстренного внимание» от агентов не поступало. В связи с чрезвычайной обстановкой в Городе Учителей, спасательная операция затруднена. «Перевертыши» выполняли задачу открытого противодействия распространению Ромба и, вероятнее всего, стали жертвами миссионеров этой церкви.
Официально: Категорически настаиваю на немедленном открытии программы «Деятельное участие».
Личное: Морис, опомнись! Культура Соэллы в критическом состоянии. Еще немного, и здесь все себя поубивают. Причины потом! Разрешите вмешаться, не медлите!
Дополнительно: Карты машин, формуляры медицинского контроля, специальные справки и запросы прилагаю.
Корреспондент: Капитан — директор базы «Призрак-4».
Ярослав Ховрат.
Орбита Соэллы.
7-й оборот-цикл.
Январь.
Завернутый в хрящевые салфетки с изображением Ромба, Чер-Чиг стоял на площади Равенства в центре Города Учителей. От волнующейся толпы горожан комиссара отгораживали ряды вытянувшихся стражников. За частоколом остро отточенных ледонопард собрались сотни творцов: мастеровых и ремесленников, ткачей и лудильщиков, каменщиков, плотников, портных. Здесь было много пригнанных в город селян: собирателей, пахарей, промысловиков. В толпе виднелись плащи аристократов, фартуки рукотворцев, колпаки строителей и шарфы забавников.
Такого скопления зрителей площадь Равенства не видела никогда.
С северной стороны, около замка Вождя, на именных постаментах стояли старейшины города.
Стражники нервничали. Их новый командир — длинноволосый отряд-ник, теребил меч, украдкой поглядывая на ворота лотены, за которыми укрывался отряд резерва.
— Я воплотил твои слова, мой Милосердный, — докладывал Чер лучший Первый ученик. — Но силы кудесника Лок неизмеримы. Посторонние оправились, они уже могут говорить.
— Сколько осталось? — прервал Чер. Ученик посмотрел на небо.
— Луча три, мой Милосердный.
— Прикажешь «спасителям-палачам» дать медленное пламя.
Один из городских старейшин услышал слова Чер и подошел к комиссару церкви. Это был Ном-Ним, хранитель Библиотеки.
— Хоть не мучайте, не мучайте их, — попросил старейшина.
— Вам жалко Хранителя Чести? — удивился Чер-Чиг. — Он же вельможа, а в «расторопных школах» вы не признаете наследственных титулов Пала.
— Не может же быть! — закричал старейшина так, что вздрогнули стоящие рядом стражники. — Ты же был моей «уговорною тенью», Чер. Ты был так любопытен! Спорил на лекциях, бегал на семинары, ты голодал, меняя еду на книги! Неужели не понимаешь — Лок гений! Он нес народу участие и знания. Его нельзя убивать! Все проклянут тебя, Чер, а память о Хранителе будет жить вечно.
— Я так надеюсь на эту память, — сказал Чер-Чиг. — Здесь сорок костров и семьдесят восемь осужденных. Почему ты не боишься, Ном? Думаешь, я не найду тебе пары?
— Я жалок, могу только проклинать тебя, Чер, а помешать не смею.
— Ответь мне, добрый Ном-Ним, где вы берете такую уверенность в непогрешимости? Зачем отвергаете чудо? Не оборотни ли заманили вас проклятием ограничений, которое теперь называют наукой? Поверь, старик, мое стремление оставить тебе тропинку Возвращения есть истинное воздание памяти, а не дежурная пропаганда Ромба. Но пропаганда тоже будет. Будет сейчас.
— Ты это имеешь в виду? — старейшина кивнул на костер.
Чер схватил старейшину за плечо, приблизил к себе. Тот задрожал, слабо пытаясь сопротивляться.
— Я так много узнал, что просто обязан узнать остальное. Остановить маскарад чужой породы. Обнажить лица оборотней! Скажи, ты когда-нибудь слышал Голос?
— Нет, — пробормотал старейшина.
— Несчастный Ном! Столько страданий и слез. А дело в том, что ты никогда не слышал его Голос!
— Как принять мракобесие Ромба? Как поверить в чудеса?
— Их надо увидеть, — Чер-Чиг оттолкнул старейшину в сторону. — Мой ученик! Вернись ко мне!
На площади появился кортеж тележек с закованными в цепи Посторонними.
Плачущий хор горожан возвестил начало казни. Стражники потащили приговоренных к кострам. Чер жадно смотрел, как волочатся ноги Лок, как болтается голова Пар-Паг.
— Незаметно ослабь им путы, — тихо сказал Чер потемневшему от страха Второму ученику. — Положи их рядом. На ближний костер.
К Чер протиснулся Третий ученик.
— Что ты затеял, мой… — начал он недовольным голосом и сбился — ощутил холод на шее.
Сзади ему угрожал кинжалом длинноволосый кадатор. Вот, действительно, пригодился.
Третьего ученика утащили стражники. А Хранителя Чести и его стража — Бессмертного рыцаря — подняли на подмостки.
— Я могу двигаться, — прошептал Пар. — А ты?
— Вроде тоже, — ответил Лок. — Надо выяснить, что произошло.
— Разбираться будем после. Сначала будем спасаться. У меня цел пояс антиграва. Сможешь держаться?
— Попробую. Но, пойми, невозможно… Вождь и церковь сами не могли решиться на заговор.
— Потом поговорим, потом. Включаю пояс. Ты представляешь, что будет, когда мы поднимемся?
Как поверить в чудеса? Если их не увидеть!
«Ну вот, они разговаривают, — подумал Чер, теребя оборку салфетки, — О чем говорить перед Возвращением? У этих нашлось, о чем? Кто же вы такие? Но кем бы вы ни оказались, блестящий Лок, храбрец Пар, церковь уже все объяснила, и народ примет вас за воплощение темных сил, существование чье есть примирение с Ромбом.
Наверное, вы просто исчезните. Или… неужели вы пойдете по небу? Если для этого надо колдовать — колдуйте, я освободил вас. Теперь освободите меня. Все хотят жить, а вы можете спастись, только выдав, только рассекретив себя — проявив свои необычные способности. Не представляю как, но на глазах толпы вам придется совершить явное чудо. И убедить скептиков в явлении мира иного. В явлении оборотней!
Потом придет очередь остальных…
Кто поверит тебе тогда, старейшина Ном?»
Было холодно. Добравшись с побережья Угольного моря, в городе подул непривычный ветер. Его дыхание крючьями вздыбленной пыли подхватило, потащило по неровным мостовым невнятный шепот толпы. Казалось, этот угрожающий рокот не имеет источника — струится отовсюду. Прорывается из колес станков в бараках творительных фабрик, прячется под навесами прилавков лавочек, висит над мешками ордо-плодов повозок, стекает к мусорным кучам окраин.
Может, не выдержав безумного зрелища, отталкиваясь от стен, от разлетов мостов, причитала, баюкала себя невыносимая боль уставшего города.
Оборванной ниткой забились на небе первые рассветные лучики. Крайний «спаситель-палач» поднял факел, зажег костер. По затрещавшим поленницам «поющих древ» побежало пламя. Дерево ахнуло, задергалось, заверещало.
Прижалась к забору ледонопард негодующая толпа.
Сорвались с мест на Пристани и, опрокидывая все на пути, переворачивая телеги, сбивая прохожих, помчались на помощь хозяевам гладкие звери Подобия.
— Давай, держись! — поторопил Бессмертный рыцарь Хранителя Чести, — постарайся закрепиться.
— Подожди, — Лок повернулся и оглядел площадь, казалось состоявшую из горячих, внимательных глаз.
В круглых, не похожих на человеческие глазах соэльцев медленно разгоралось пламя костров.
Хранитель Чести не мог опомниться, не мог поверить в происходящее.
Зачем им освободили руки?
Жар пламени становится все ощутимее. Может, Лок восстановил в памяти какое-то подозрение, может, озарение соткала вся его жизнь в городе Учителей, только с мучительным бессилием он вдруг понял, разгадал замысел комиссара Чер-Чиг.
Надо увидеть…
Лок приподнялся и, упав сверху на Пар, не давая завести антигравитационный пояс, прокричал русские, человеческие слова, так непривычно звучавшие в воздухе Соэллы:
— Нельзя! Витенька, миленький, понимаешь — нельзя! Попы, они же ждут… они же хотят этого!
Тахионный сигнал — 1000.
Луч-информация. Восточная секторальная база.
Адресация: Морису Раму.
Объективно: Демонстративная казнь иноверцев в Городе Учителей вызвала восстание его жителей. Вооруженное сопротивление церковникам распространилось на весь Прекрасный континент. Сторожевые гарнизоны и «возвратные крематории» Ромба в Приморье уничтожены практически за одну ночь.
Чрезвычайно: Выполняя программу «Присутствие», на Соэлле погибли мои агенты, разведчики-«перевертыши»: Вадим Владин и Виктор Кутахов. Тест «Мимикрия» нарушения их легенд не выявил.
Официально: Предварительно констатирую: церковь Возвращения потерпела на континенте сокрушительное поражение.
Особое внимание! Во время предыдущего сеанса связи нами зафиксированы активные шумы в магнеторной зоне звезды. Прошу срочно проверить пространство Кано на предмет присутствия внесистемных нечеловеческих объектов.
Личное: Морис! Кажется, мы нашли тех, кто этот ужас на Соэлле устроил. Прошу задействовать Группу предельных ситуаций.
Дополнительно: Карты машин, формуляры медицинского контроля, дежурный доклад, специальные справки и запросы прилагаю.
Корреспондент: Капитан-директор базы «Призрак-4».
Ярослав Ховрат.
Орбита Соэллы.
13-й оборот-цикл.
Январь.