В книге Ивана Корнилова здоровый народный взгляд писателя на жизнь пробуждает в душе читателя чувства отрадного удивления, узнавания. Как будто бы многое, рассказанное автором, бывало и с тобой или с твоими знакомыми. И что это все важное, но почему-то забытое тобой, хотя не настолько, чтобы не воскреснуть в изначальной свежести, когда тебе ненавязчиво, без предрассудков намекнут живыми картинами, как непроста жизнь современного человека.

Ставить в особую заслугу Ивану Корнилову то, что в книге рассказывается о жизни людей труда, как-то неловко, потому что люди эти не составляют исключения из общества. Да и сам автор успел испробовать разные работы: был сеяльщиком, помощником у отца, комбайнера в колхозе, агрономом, солдатом, газетчиком, дворником, электросварщиком. Как что-то очень дорогое в память о работе на грузопассажирском пароходе хранит он крепкий брезентовый кушак, каким затягивают потуже пояса речники, грузя мешки с картошкой или арбузами. Сам Корнилов работал матросом, уже будучи автором двух сборников рассказов.

Задумчивость, грусть, то светлая, то с полынной горчинкой, живут в его рассказах, углубляя нашу привязанность к людям, с которыми знакомит нас писатель. Вася Королев из рассказа «Был Паганини…» недавно расстался с деревней, живет в городе, привыкает к нему тяжело. Вася выходил к Волге, «садился на теплую от солнца гальку, слушал плеск воды и тоскливо смотрел вдаль, где виднелись голубые острова. И небо казалось здесь голубее, просторнее, чем в городе. От голубизны этой, от ветра ли свежего или еще от чего другого Васе хотелось плакать, выть, к чьему-нибудь плечу прислониться…» Сиротой рос парнишка, сердечный, толковый, и он пройдет по жизни, серьезный, надежный. Корнилов рассказывает о жизни повседневной, о людях самых обычных профессий — шофер Аня, газетчик, агроном Вадим, ученый Андрей, закройщица швейной мастерской Алена, — рассказывает точно, с той любовью, которая непременно родится в отзывчивой на радости и горе душе.

О судьбе села писали и будут писать, и всякий раз это будет новым, если перед нами подлинно художественное произведение. И о войне появится много книг, потому что драматизм нашей национальной истории не исчерпан в литературе. Художественное самосознание народа не успокоится, пока не отольется в самоисчерпывающихся созданиях. К этому стремится в своем творчестве и Иван Корнилов.

Язык Корнилова точен и строг, он в полном ладу с миросозерцанием серьезно думающего писателя. Точность письма приобретает беспощадный, исследовательский характер в рассказе о браконьере Лешке Дудаше, который собрался утопить свою жену Лину («Чайки-кричайки»). Но пусть читатель сам прочитает…

Писателю свойственно доверчивое отношение к жизни не в смысле безответственного ликования, а в смысле верности действительности, свойственна доброта. И людей он изображает преимущественно добрых, сердечных, отзывчивых на чужие радости и горе. Душевным настроем, восприятием жизни, навыками письма Корнилов неотделим от своих талантливых современников.

Верность действительности, отсутствие очевидных конструкций, усилий подгона, непосредственная органическая связь с народной речью, загляд в душу людей глазами не стороннего наблюдателя есть свойства молодой, но зрелой нашей прозы. Серьезной и умное даровитое молодое поколение хорошо усваивает и надежно продолжает наследие могучего реализма Горького, Шолохова, Леонова, Бунина, Платонова в главном — в глубоком осознании ответственности перед народом и своим дарованием.

Вешние воды не долгожители на земле. Родники не так бойки, как ручьи талых вод, но живут долго. В творчестве И. Корнилова, на мой взгляд, бьется родниковая струя, отыскивая свой путь к большой реке.

Григорий Коновалов