Уже к концу 1917 г. по всей России лилась кровь. Сейчас нет смысла разбираться в том, кто начал репрессии, но к началу 1918-го различные стороны (включая и красных, и белых, и «жовто-блакитных») обвиняли друг друга в жестокости. Перенося нынешнюю трактовку истории гражданской войны с описанием ужасов «красного террора» на большевиков вообще, некоторые историки, особо не утруждая себя приведением ссылок, заявляют и о большевистском терроре в ДКР.
Антонов-Овсеенко (партийный псевдоним Штык, литературный псевдоним А. Гальский) Владимир Александрович [9.(21).3.1883, Чернигов, — 1939], советский партийный и государственный деятель, активный участник Октябрьской революции, журналист.
В 1910 уехал во Францию, где примкнул к меньшевикам. В конце 1914 порвал с меньшевиками; в годы 1-й мировой войны — интернационалист. Вернувшись из эмиграции, в мае 1917 вступил в большевистскую партию. В октябре 1917 секретарь Петроградского ВРК, один из руководителей штурма Зимнего дворца и ареста Временного правительства. На 2-м Всероссийском съезде Советов 26 октября (8 ноября) 1917 был избран в первый состав СНК (член Комитета по военным и морским делам). В конце 1917 — начале 1918 командовал советскими войсками против казаков атамана Каледина и частей контрреволюционной украинской Центральной рады. С марта по май 1918 командующий советскими войсками Юга России, с января по июнь 1919 командующий Украинским фронтом, был наркомом военных дел УССР. В 1919–20 Тамбовского губпредседатель исполкома. В 1921 председатель полномочной комиссии ВЦИК по борьбе с бандитизмом в Тамбовской губернии В 1922–1924 начальник Политуправления РВС республики. В 1923–27 примыкал к троцкистской оппозиции, в 1928 порвал с ней. Был полпредом в Чехословакии (с 1924), Литве (с 1928), Польше (с 1930). С 1934 прокурор РСФСР. В 1936–37 генеральный консул СССР в Барселоне.
На самом же деле Артем и его коллеги имели репутацию «либералов» внутри большевистской партии. Антонов-Овсеенко, прославившийся своей жесткостью, в мемуарах жаловался на руководителей ДКР в связи с тем, что те мешали его репрессиям по отношению к буржуазии. Именно Артем лично пошел вызволять харьковских капиталистов из тюрьмы, куда их бросили представители Антонова в январе 1918 г. (еще до провозглашения ДКР).
Несмотря на то что все политические силы тогда уже вовсю грозили террором, арестами и расстрелами, сохранилась записка донецкого наркома С. Васильченко, напоминающая властям Изюма о том, что «смертная казнь в федеративной советской республике не существует, и кто произведет ее, подлежит суду трибунала».
Другое дело, что надо различать большевиков образца начала 1918 г., когда еще не выветрился дух революционного романтизма и наивности, с теми же большевиками 1919-го и последующих лет кровавой войны. К примеру, когда в апреле 1918 г. войска ДКР покидали Харьков, местная буржуазия была готова отстаивать большевистского коменданта столицы Донецкой республики Павла Кина. Однако, как пишут современные харьковские историки, «в памяти харьковчан остались два Кина: один — до немецкой оккупации 1918 г.; другой — после… Через год, пройдя чистилище Самарской и Казанской ЧК, в Харьков вернулся совсем другой человек». Однако подчеркнем, в период января— мая 1918 г. на территории пылающей России Донецкая республика была одним из самых либеральных административных образований, не знавшим массовых расстрелов и террора.