Хотя Мейлард перед расставанием пояснил Айлин, где находится его дом и как до него быстрей добраться, молодой женщине все же пришлось искать его довольно долго, а отыскав, только что не вздохнуть растерянно — это чуть ли не дворец! Мрачный привратник в воротах, стоило только Айлин назвать свое имя, сразу же впустил ее на двор, а затем и сам проводил в дом, попросив служанку передать хозяину, что к нему пришла-таки долгожданная гостья.

Стоило Мейларду узнать о появлении Айлин, как он к ней даже не вышел, а выбежал, сгреб в охапку и закружил.

— Наконец-то заявилась! Интересно, дорогая, где вы изволили гулять столько времени?

— Ах, я скромно умолчу, дабы не травмировать вашу нежную душу повествованием о жестокости мира… — Айлин безуспешно пыталась сохранить серьезность.

— Должен сказать, что выглядишь ты неплохо… — улыбнулся Мейлард.

— Насколько хорошо?

— Во всяком случае, куда лучше, чем при нашей первой встрече. Скажем так: я вижу перед собой разительные перемены, и даже более того. У тебя все получилось?

— Если ты имеешь в виду разговор с Фресией, то да. Я теперь свободна от того темного колдовства!

— Рад за тебя! Знаешь, я и без того предполагал, что ты сумела добиться своего: дело в том, что и у нас тут произошли кое-какие изменения.

— Какие?

— Не беспокойся, все узнаешь… Однако для начала вновь должен сказать: дорогая, как вы милы!

За то время, пока они не виделись, парень значительно изменился, сменив холщовую одежду на щегольской наряд, сшитый прекрасным портным. Перед Айлин вновь стоял тот уверенный в себе красавец, которого она когда-то впервые увидела на постоялом дворе, и к которому сразу и не рискнешь подойти.

— О, как же это любезно с вашей стороны! — рассмеялась Айлин. — Еще немного — и я растаю от такого комплимента!

— Жду ответной любезности, приятной для моего слуха.

— Знаете, молодой человек, я в нахожусь в некой растерянности: сколько не смотрю, а все же не вижу на вашем пальце очередного кольца с розочками и бантиками!

— Свят, свят!.. — Мейлард сделал вид, что страшно напуган. — Не упоминай, а то заикаться начну! Кстати, должен сказать, что твое появление пришлось как нельзя более кстати! У меня сейчас как раз гости…

— Господин Мейлард, вы не представите нам эту очаровательную незнакомку? — раздался хорошо поставленный мужской голос.

Айлин оглянулась: неподалеку от них стоял богато одетый пожилой мужчина. Молодой женщине хватило одного взгляда на его осанку, манеру держаться, а заодно и фамильный перстень на руке, чтоб понять — этот человек относится к самой верхушке аристократии страны.

— Да, разумеется, охотно это сделаю… — Мейлард чуть отошел в сторону и церемонно склонил голову. — Разрешите переставить вас друг другу: эта дама — Айлин де Транниес, бывшая жена Тариана де Транниес, а это…

— Граф Найрон де Нарриес, к вашим услугам… — голос мужчины был безупречно вежлив, а небольшой поклон — совершенно безукоризненным. — Должен сказать — очарован, право, очарован.

— Благодарю… — не менее вежливо ответила Айлин. — К сожалению, при моем представлении господин Мейлард немного ошибся: в данный момент я нахожусь в разводе, и потому не имею никаких прав на имя мужа. Сейчас я просто Айлин, а имя моего отца вам ничего не скажет — он не относился к числу высокородных.

— Понимаю… — голос мужчины совершенно не изменился.

— Думаю, нам стоит подняться наверх… — предложил Мейлард. — Не стоит заставлять гостей ждать хозяина.

— Да, разумеется… — у Айлин не было ни малейшего желания оказаться своем скромном дорожном платье перед толпой разодетых людей. — Продолжайте ваши беседы, а я подожду окончания приема в одной из комнат…

— Что вы! — господин де Нарриес даже слышать о подобном не захотел. — Об этом не может быть речи! Думаю, вы будете украшением нашего скромного собрания. Счастлив предложить вам свою руку, ибо сочту за честь сопровождать столь прекрасную даму.

— К сожалению, я только что приехала в столицу, и даже не успела смыть с себя дорожную пыль…

— Вы совершенно неотразимы в любом виде, а пыль, если даже она и есть, только придаст вам еще большее очарование… — уважаемый господин являл собой воплощенную любезность. — Неужели вы лишите нас столь прекрасного общества? Вновь прошу не отказать в скромной просьбе продлить наше знакомство.

Хм, с чего это уважаемый господин оказывает такое внимание какой-то разведенной даме, которая к тому же не относится к числу подлинных аристократов? Айлин глянула на Мейларда, и тот чуть заметно кивнул ей головой — мол, все в порядке, дела идут как надо, так что не спорь… Ну, раз все обстоит таким образом, то и ей не стоит отказываться от предложения мужчины, а причину этого Мейлард пояснит позже.

— Право, вам совершенно невозможно сказать «нет»… — Айлин положила ладонь на согнутую руку господина де Нарриес. — Буду рада общению…

Высокая лестница, несколько богато обставленных комнат, роскошные ковры под ногами… Надо сказать, что Мейлард живет неплохо!

В небольшой уютной гостиной находилось двое мужчин и пожилая женщина. При появлении Айлин разговор смолк, все с интересом рассматривали молодую особу, но господин де Нарриес заговорил первым:

— Разрешите вам представить гостью нашего хозяина: эта милейшая дама — Айлин, которая до недавнего времени носила имя мужа — де Транниес…

Надо сказать, что на пожилую женщину упоминание этого имени произвело странное впечатление — она с каким-то странным интересом уставилась на Айлин, но в ее взоре не было тепла, скорее, холод и небольшое раздражение. Да и двое оставшихся мужчин смотрят на нее каким-то равнодушным, ничего не выражающим, и в то же время оценивающим взглядом. Интересно, кто они такие?

— Теперь позволю себе представить вам присутствующих здесь господ… — продолжал де Нарриес, и для начала повернулся к пожилой даме. — Прежде всего имею честь познакомить вас с вдовствующей графиней Сайлин…

Айлин показалось, что раньше она уже слышала это имя. Но откуда? Сайлин, Сайлин… И тут внезапно из памяти словно вынырнуло: Мейлард как-то рассказывал, что та девушка, что стала женой Тариана, была внучкой графини Сайлин, той самой женщины, что была категорически против этого странного брака. Неужели это она? А что, судя по всему, так оно и есть: возраст подходит, да и выработанная за долгие годы манера держаться и разговаривать ясно дают понять любому, что он видит перед собой настоящую аристократку. Пусть сейчас вдовствующая графиня одета в простое платье, только вот ткань того платья очень дорогая, а несколько украшений с крупными камнями стоят огромные деньги. Впрочем, Мейлард как-то упоминал, что его покойная бабушка и графиня Сайлин в свое время были подругами. Ну, это было давно, а сейчас-то что эта дама здесь делает?

Обдумывая все это, молодая женщина немного отвлеклась, и потому пропустила имена еще двоих мужчин, находящихся в комнате. Переспрашивать было неудобно, но отчего-то Айлин была уверена, что эти двое не имеют к аристократам никакого отношения. Вообще-то у Айлин было предположение, кто это такие, но пока что она предпочла не уточнять и не переспрашивать.

Затем был долгий разговор. Как Айлин и предполагала, разговор шел исключительно о ней, то есть обо всем том, что с ней произошло начиная с того момента, как муж полностью охладел к когда-то любимой жене. Хм, эта беседа никак не походила на великосветскую болтовню, а куда больше напоминало допрос, тем более что граф Нарриес умел задавать вопросы по существу. Айлин попросили как можно более подробно рассказать все, что с ней произошло, и та не стала ничего скрывать. Она поведала все: о своей прежней жизни с мужем, о расставании, болезни ребенка, о разговоре со свекровью, пожаре, бегстве, встрече с Мейлардом, Глерните, и обо всем что произошло позже. Затем Айлин просто-таки засыпали вопросами, часто странными и непонятными. Если судить по тому, о чем спрашивали ее те двое безымянных мужчин, можно было не сомневаться — они оба из тайной стражи или из какой-то похожей службы. Вернее, постоянно спрашивал один, а второй что-то беспрерывно писал на бумаге, благо на столе находилась цела стопка чистых листов. Понятно — записывают ее показания. Судя по всему, за эту историю с темным обрядом кто-то взялся всерьез.

Разговор продолжался несколько часов, после чего эти двое мужчин откланялись и ушли, подсунув молодой женщине на подпись целую кучу бумаг — все верно, их разговор был записан досконально. Айлин ожидала, что вслед за мужчинами распрощается и вдовствующая графиня, но та пока что не спешила уходить.

— Знаете, голубушка, сейчас, после ваших слов, у меня почти не осталось вопросов, на которые нет ответа… — наконец-то произнесла графиня. Сейчас она уже не смотрела на Айлин с прежним холодом, во взоре старой женщины было даже что-то вроде сочувствия. — Вы знаете, что моя внучка вышла замуж за вашего бывшего мужа?

— Да, мне об этом известно… — кивнула Айлин. — Правда, вашу внучку я никогда не видела, однако наслышана о ней от господина Мейларда — тот, рассказывая об этой девушке, говорил только самые лучшие и добрые слова…

Вообще-то Мейлард не особо вдавался в подробности, повествуя о внучке графини Сайлин — парня куда больше беспокоил его друг, которого оставила эта самая невеста, и потому приятель с горя едва ли не пустился во все тяжкие. Но графине, как любящей бабушке, не стоит знать лишнее, и потому Айлин продолжала:

— Еще господин Мейлард досадовал, что расстроилась свадьба его друга, и недоумевал, что ваша внучка нашла в… моем бывшем муже. По его мнению, в этой странной истории не все так хорошо, как кажется.

— Не только он один придерживался этого мнения — я тоже была с этим полностью согласна, да только меня никто не слушал!.. — пожилая женщина с трудом сдерживала негодование. — Когда я пыталась хоть что-то сказать, разобраться в несуразностях, или же донести до окружающих свое недоумение, то ко мне относились, как к выживающей из ума старухе, которая ничего не понимает! Все вокруг несли какую-то чушь о великой любви, которой там и близко не было!

— Графиня, вы к себе слишком пристрастны… — развел руками Мейлард. — То, что вы всего лишь немного старше меня, вовсе не делает вас старухой.

— Льстец!.. — чуть улыбнулась графиня. — Милый мальчик, и ты так похож на свою бабушку, мою подругу… Так вот, к несчастью, все мои попытки противостоять этой нелепой свадьбе закончились ничем! Я даже отказалась принимать в своем доме семейство де Транниес, но это только убедило всех в том, что у меня наступает старческое слабоумие! Дескать, вдовствующая графиня уже забыла, что такое молодость!.. К несчастью, твое письмо, Мейлард, пришло слишком поздно, уже после свадьбы моей милой внучки, и теперь мне понятно, отчего семейство де Транниес так торопилось с бракосочетанием. Можно сказать, спешили до неприличия!

— Слышал, что вы отказались присутствовать на свадьбе… — произнес Мейлард.

— Разумеется! — чувствовалось, что графиня, несмотря на умение держать себя в руках, едва сдерживает возмущение. — Несмотря на всю мою любовь к внучке, приезжать на ее нелепую свадьбу я отказалась наотрез, и даже не стала посылать поздравление. Знаю, что подобное является нарушением всех норм приличия и правил этикета, принятых в нашем кругу, но поступить иначе я просто не могла. Мне вновь пришлось дать понять семейству де Транниес, что я думаю обо всей этой истории.

— Да, мне говорили, что ваше короткое послание можно считать оскорбительным… — кивнул головой Мейлард.

— Пусть воспринимают его так, как и кому будет угодно!.. — отрезала женщина. — В этом случае чужое мнение меня мало волнует. В письме я ясно дала понять, что всегда буду рада видеть в своем доме любимую внучку, а вот что касается ее мужа и всего его семейства, то один лишь их вид вызывает у меня сильнейшую мигрень, и потому, заботясь о своем здоровье, я отказываюсь принимать их даже у хозяйственных ворот. Если же семейство де Транниес пожелают сообщить мне нечто важное, то для этого существуют письма, а в моем доме имеется привратник, так что пусть оставляют свои послания ему. Позже он передаст эти писульки мне, но только в том случае, если у меня не будет болеть голова, а в последнее время мигрени меня просто замучили, так что ответа на свои послания им придется ждать долго.

Айлин, услышав подобное, с трудом удержалась, чтоб не рассмеяться, и графиня не упустила это из вида.

— Вы тоже находите эти слова излишне дерзкими? — спросила она у молодой женщины.

— Ну, я могу быть пристрастна в оценке этого вопроса… — Айлин тщательно подбирала слова. — Все же речь идет о моем бывшем муже, а наше расставание было весьма неприятным, и вы об этом наверняка слышали. Не буду говорить о том, что причина развода была лжива, просто со временем мне стало понятно — от меня просто избавлялись, чтоб освободить место подле Тариана для другой девушки, которую моя бывшая свекровь посчитала более подходящей партией в жены для ее сына. Что же касается вашего письма… Знаете, стоит мне представить лицо Шайхулы, когда она прочла эти ваши слова — и у меня сразу же улучшается настроение!

— Наконец-то я услышала честный ответ, и без ханжеского лицемерия… — усмехнулась графиня. — Ох, если бы раньше люди прислушивались к моим словам, то их бы не настолько удивило то, что произошло за последние дни!

— Простите, но я не понимаю, что вы имеете в виду… — недоуменно произнесла Айлин.

— То есть вы ничего не знаете?

— О чем? Я же все эти дни провела в дороге. Могу только предполагать, что после снятия колдовства в семье моего бывшего мужа произошли некие… изменения.

— Можно сказать и так… — кивнула головой вдовствующая графиня. — Несколько дней назад в дом своих родителей вернулась моя внучка, причем она находилась в ужасном моральном состоянии. Бедная девочка все время плакала, и утверждала, что ничего не понимает. По ее словам, однажды утром она проснулась и поняла, что не только не любит мужчину, который находился подле нее, но и хочет как можно быстрей его покинуть. Разумеется, это можно принять за женскую придурь, но судя по состоянию несчастной девочки, глупостями тут и не пахнет. Как сказала моя бедная внучка, она никак не может понять, с чего вдруг решила выйти замуж за Тариана де Транниес, ведь она не испытывает к нему ровным счетом никаких чувств, и даже более того — этот человек ей просто-напросто неприятен! Дескать, внезапно она поняла, что никогда не любила этого человека, а замуж за него вышла оттого, что на нее будто напало некое наваждение…

— Я понимаю… — кивнула головой Айлин.

— Девочка утверждает, что тем утром у нее словно выветрился дурман из головы, она стала смотреть на мир иными глазами и ей даже дышать стало легче. Говорит: такое впечатление, будто из-под гнета вырвалась. Что там у них произошло, как они с мужем в то утро попытались объясниться между собой — этого я не знаю, но внучка едва ли не сразу же покинула дом мужа, и с той поры, не переставая, льет слезы, только причиной тому не Тариан, а та более чем странная ситуация, в которой она оказалась. К тому же для нее явилось страшным ударом сообщение о том, что ее бывший жених уже помолвлен с другой девушкой: по словам внучки, она по-прежнему любит этого молодого человека, а ее странное замужество — это необъяснимое помрачение, причины которого она понять не в состоянии. Вдобавок внучка еще и ребенка ждет… Ужас!

— А что по этому поводу говорят ее родители? — поинтересовалась Айлин.

— Да что тут скажешь?! Сейчас они сами находятся в полном недоумении. Разумеется, мы сразу же потребовали объяснений от семьи де Транниес. В ответ Тариан прислал сумбурное письмо, из которого ровным счетом никто ничего не понял, а чуть позже пришло и послание его матери. Та пишет, что, мол, все в порядке, а то, что молодые немного повздорили — так это случается, и не стоит обращать внимание на такие незначительные шероховатости, потому как в семейной жизни случается всякое, и оттого не следует из небольшой ссоры молодых людей раздувать невесть какую историю. А еще молодая жена должна немедленно возвратиться в дом мужа, под его любящее крылышко…

— Но вы в подобное объяснение не поверили?

— Нет, разумеется! Впрочем, в это не поверит ни один трезвомыслящий человек! Что касается моей внучки, то одна только мысль о том, что ей надо вернуться в дом семейства де Транниес вызывает у нее чувство, близкое к отвращению. Даже самому ограниченному субъекту понятно, что тут все далеко не так просто, и к обычной ссоре супругов все происходящее не имеет ни малейшего отношения. Очень многим показалось до крайности странным все случившееся, да и что это за любовь, от которой оба вначале едва ли не сходят с ума от счастья, а потом мгновенно остывают настолько, что даже видеть друг друга не могут?! К тому же Тариан отнюдь не горит желанием вернуть свою юную жену, которую, по его словам, еще недавно без памяти любил. Да и объясниться с родителями супруги, обосновать свое поведение или дать оценку произошедшему он тоже не стремится — складывается впечатление, что до этого господину де Транниес нет ровным счетом никакого дела. По слухам, сейчас он занят тем, что всеми силами пытается разыскать свою первую жену, то есть вас…

Значит, Тариан ее ищет… Остается только догадываться, как во всему происходящему относится Шайхула. Понятно, что она отнюдь не в восторге от того, как развиваются события…

Меж тем графиня продолжала:

— Естественно, что вся эта история мгновенно стала предметом обсуждения, и даже более того — ею заинтересовался король, и попросил досконально разобраться в том, что произошло. Его Величество — человек умный и осторожный, и ему крайне не понравились те слухи и домыслы, коих сейчас хватает вокруг его родственницы.

— То есть…

— Видите ли, я просто заинтересованное лицо, которому просто хочется знать правду, и кто желает быть в курсе происходящего расследования… — согласилась графиня. — Думаю, я имею на это право. Но граф де Нарриес выполняет приказ короля, а два этих господина, что недавно ушли отсюда — они ему помогают. Как вы сами понимаете, если будет доказана магия по отношению к одному из родственников короля, то это может быть приравнено к государственной измене.

Так вот в чем дело! — поняла Айлин. Похоже, граф Нарриес относится к тем особам, приближенным к королю, что следят за порядком в стране и обладают немалыми полномочиями, а эти двое молчаливых людей — явно его помощники. Получается, что она заявилась к Мейларду как раз в то время, когда граф де Нарриес его расспрашивал (вернее сказать, допрашивал). Правда, немного странно, что при этом присутствует графиня, то бишь непонятно, почему человеку, заинтересованному в этом деле, позволили участвовать в расследовании?

Хотя если вспомнить слова Мейларда о том, что семья девушки находится в родстве с королевским семейством… Пожалуй, в этом случае король мог разрешить пожилой графине вплотную интересоваться этим делом. Как видно, венценосный родственник решил, что от этого ничего плохого не произойдет, а иначе титулованная бабуся от возмущения просто-таки заест своего коронованного родича, а из двух зол, как известно, стараются выбрать меньшее. К тому же, судя по настроению графини, а заодно и по страдальческому взгляду, который бросил на нее граф де Нарриес, разгневанная женщина никому не дает спуску, до всего старается докопаться сама. Ее можно понять — уж очень странной выглядит вся эта история с замужеством ее единственной внучки, а уж если учесть, что это дело касается родственников короля…

Тем временем графиня продолжала свою обличительную речь — похоже, она нашла в лице Айлин благодарную слушательницу, и высказывала молодой женщине все, что уже давно копилось у нее на душе.

— К вашему сведению, за ответом на интересующие меня вопросы я ходила даже к магам и ясновидящим. Все они говорят одно и то же: дескать, в свое время был проведен сильнейший колдовской обряд, который сейчас полностью снят, и потому, как это ни печально, сейчас вы имеете дело с его последствиями… Когда же я поинтересовалась у этих умников, отчего они еще недавно твердили мне, что у внучки все в порядке, никакого стороннего воздействия и близко нет! то эти шарлатаны только руками развели — дескать, в то время там была поставлена столь сильная маскировка, через которую что-либо рассмотреть было невозможно, зато, мол, сейчас все видно!.. Знаете, будь моя воля, выгнала бы я этих трепачей из столицы, причем вытолкала бы их взашей, без разрешения хоть когда-либо вернуться назад!

— Думаю, их не следует бранить уж очень сильно… — Айлин решилась вступиться за незнакомых ей людей — уж очень серьезно была настроена старая графиня. — Как бы эти… знатоки магии себя не превозносили, но с настоящим мастером им никак не справится, а Фресия все же является коронованной ведьмой.

— У меня эта колдунья еще попляшет! — нахмурился граф Нарриес. — Во всяком случае, разговор с ней будет долгий и обстоятельный.

— От кого-то из иноземцев я слышала поговорку… — вздохнула Айлин. — Она звучит примерно так: не стоит ругать топор, бранить надо те руки, что его держат.

— Считаю, что по этим рукам следует хорошенько надавать, а то и вовсе их обломать… — хотя граф де Нарриес произнес эти слова все так же вежливо, но по спине Айлин словно пробежал холодок — похоже, этот человек знает, что говорит. — Впрочем, сейчас не стоит говорить об этом. Однако мне хотелось бы узнать еще кое-что: вы ценой немалых усилий сняли с себя темный обряд, и это прекрасно — немногие женщины сумели бы сделать подобное. Но ведь вы еще же что-то хотите получить в итоге? Желаете вернуть мужа?

— Нет… — покачала головой Айлин. — Он женат и…

— Мне такой зятек, насильно затесавшийся в родню, не нужен! — старая графиня произнесла эти слова, точно приговор.

— Вам — да… — согласилась Айлин. — Но так сразу пойти на второй развод ему никто не позволит — слишком скандально, а к общественному мнению все одно придется прислушаться, нравится вам это, или нет. Что же касается меня… Просто я хочу, чтоб мой сын не считался незаконнорожденным и носил имя отца. Да и мне, знаете ли, не очень-то приятно носить клеймо гулящей бабы.

— Это все?

— А разве этого мало?

— Я вас понял… — граф де Нарриес чуть улыбнулся. — Со своей стороны обещаю сделать все, чтоб вам помочь.

— Но моя бывшая свекровь и Тариан…

— Сегодня же за ними пошлют и доставят в столицу… — граф Нарриес встал и прошелся по комнате. — Согласен даже разориться на почетный эскорт, то есть на охрану из десятка стражников. Пожалуй, пришло время пообщаться с господином Тарианом де Транниес и его достопочтенной матерью, поговорить о произошедшем, узнать, что они думают обо всей этой истории.

— Я уверена, что мой бывший муж был совершенно не в курсе планов его матери… — начала, было, Айлин, но граф ее перебил.

— С этим позвольте разобраться мне, а что касается вас, милая дама… Госпожа Айлин, примите добрый совет: пока следствие не окончено, вам лучше не оставаться в этом доме. Более того, я бы рекомендовал вам на какое-то время покинуть столицу, и сделать это надо как можно скорей.

— Почему? — удивился Мейлард.

— Вы долгое время были вместе, и потому впоследствии вас могут обвинить в сговоре с целью очернения кристально чистых и честных людей, а мне бы хотелось этого избежать.

— Честных и чистых? — голос Мейларда просто-таки сочился ядом.

— Господин Мейлард, их вина еще не доказана… — развел руками граф Нарриес. — И потом, тут замешаны интересы многих людей, и надо сделать все, чтоб виновные не ушли от ответственности.

— Но не лучше ли госпоже Айлин остаться здесь на время следствия? — продолжал Мейлард. — Могут понадобиться ее показания, потребуются очные ставки…

— Мейлард, друг мой, не обижайтесь, но во многих вопросах вы рассуждаете словно неразумное дитя… — граф улыбнулся, но его глаза остались холодными. — Какие еще очные ставки? Для следствия вполне достаточно тех сведений, что мы уже получили от присутствующей здесь прекрасной дамы, и которые она, между прочим, скрепила своей подписью. Неужели вы думаете, будто кто-то намерен выносить эту историю на всеобщее обозрение, привлекать судей, адвокатов, позволить публике копаться во всех подробностях этого дурно пахнущего дела? Так вот, сообщаю, что никто не собирается сообщать направо и налево о том, что аристократия нашей страны решает свои вопросы при помощи колдовства. Это скандал с весьма неприятным запахом, и отнюдь не та вещь, которой можно гордиться. Потому, как вы понимаете, надо постараться свести к минимуму возможный ущерб для репутации как страны, так и отдельных людей — все же у семейства де Транниес множество связей. Потому-то я и считаю, что очаровательной госпоже Айлин лучше покинуть ваш гостеприимный дом и на какое-то время отправиться… ну, предположим, к своим родственникам.

— Голубушка, он прав… — вздохнула старая графиня. — Я неплохо знаю этот бурлящий котел сплетен и пересудов, в котором варится всяческая гадость, и имею представление, что оттуда может выплеснуться невесть какая дрянь. Обожжет еще ненароком… Поверьте, сейчас вам лучше удалиться, а потом… Скажем так: я буду рада посидеть с вами за чашкой чая. Заранее приглашаю вас к себе, и надеюсь, что вы не откажетесь от визита. У нас с вами найдется, о чем поговорить.

— Понимаю, что вы совсем не отдохнули после дороги, и не поговорили со своим другом… — продолжал граф. — Но вы же разумная женщина и должны понимать, что иногда лучше временно отступить и вернуться, когда все утихнет.

Пожалуй, как это ни неприятно, но ей придется подчиниться — недаром даже Мейлард, хотя и порядком раздосадован, однако не возражает. Конечно, Айлин не так представляла себе встречу с этим парнем, но нынешнее положение дел от ее желаний уже не зависит — в дело вмешались другие люди, обладающие властью и силой.

— Я сегодня же уеду… — Айлин подавила тяжелый вздох. — Вы правы: мне нужно навестить мать и забрать сына из монастыря Святой Тайлии.

— Прекрасно! — граф де Нарриес не дал сказать Мейларду ни слова. — Вы поедете к себе домой с моими людьми — так получится куда быстрее, а оттуда сразу же отправитесь за сыном. Кстати, хорошо, что вы сказали, где вас можно отыскать в случае чего — я распоряжусь, чтоб для поездки в монастырь вам предоставили карету.

— Вы очень любезны.

— Да, и вам стоит задержаться в том монастыре некоторое время. Скажем, пока не будет окончено следствие. Так сказать, на всякий случай.

Ничего не поделаешь, надо уезжать, и на какое-то время поселиться в далеком монастыре. Что ж, стоит порадоваться хотя бы тому, что вскоре она увидит мать и, наконец-то, встретится с сыном.

…Когда Айлин шагнула на двор своего дома, то, к своему удивлению, увидела, что за то сравнительно небольшое время, пока ее здесь не было, дом был полностью восстановлен, хотя небольшие темные пятна от огня на некоторых бревнах были все еще видны. Новый забор, новые ворота, пара красивых скамеек на дворе…Правда, беседка пока что все еще полуразрушена, цветники вытоптаны, помятые вишневые деревья и ягодные кустарники не обрезаны, но понятно, что привести все в порядок — это всего лишь дело времени. Ясно и то, что в одиночку мать никак не смогла бы справиться со всем этим, а, значит, без помощи Бораса тут не обошлось. Конечно, работы по наведению порядка тут еще навалом, но главное уже сделано.

Огромный мохнатый пес, лежащий возле новой конуры, громко залаял при ее проявлении, и, громыхая цепью, поднялся на лапы. Ничего себе собака, ростом будет с хорошего теленка! Значит, вот кто теперь охраняет дом вместо Шумка — что ж, этот зверь точно никого постороннего не пустит внутрь. И вообще, от такой зверюги лучше держаться подальше, а не то она меж делом голову откусит, и не заметит!

— Гром, ты чего расшумелся? — из огорода шла мать, неся полную корзину огурцов. А, да, сейчас же самое время их солить… Хорошо, что не все, что было посажено в огороде, вытоптали при пожаре…

Мать, увидев дочь, стоящую во дворе, на мгновение застыла, а потом, выронив корзину, бросилась к Айлин.

— Наконец-то! Дождалась!.. Погоди, а где Кир?

— Мама, не беспокойся, с ним все хорошо, он в монастыре.

— В каком еще монастыре? Что он там делает? И почему ты его оставила там одного?

— Иначе было нельзя.

— А…

— Мама, не волнуйся, я сейчас же за ним отправлюсь. Со мной тоже все в порядке.

— Значит, ты дошла до той северной знахарки?

— Да, дошла…

Затем Айлин долго пришлось успокаивать плачущую мать, правда, это были слезы радости. На бесконечные вопросы матери Айлин ответила коротко: в дороге Кириан заболел, и потому монахини монастыря Святой Тайлии разрешили ей оставить ребенка в монастырском лазарете — не стоит тащить с собой больного малыша. Ну, а сама Айлин сумела добраться до знахарки, та сняла темный обряд, и отныне той порчи нет ни на матери, ни на сыне.

Заодно знахарка сказала ей, что Кириан идет на поправку, так что сейчас Айлин направляется в тот самый монастырь за оставленным там ребенком. Обо всем остальном молодая женщина не стала рассказывать матери, не стоит ее волновать понапрасну. Что касается бесчисленных вопросов о дороге, Айлин ответила коротко: все прошло хорошо, путь был спокойным, никаких сложностей, и, надо сказать, что слухи о тех опасностях, будто бы существующих на севере, сильно преувеличены, ведь некоторые любят пугать понапрасну…

В свою очередь мать призналась дочери: они с Борасом поженились, и теперь она по-настоящему счастлива. Ее муж оказался очень внимательным, добрым и заботливым человеком, на жену не надышится, по хозяйству делает все, что может. Это он договорился с работниками, и дом они отремонтировали так быстро, что она и не ожидала, буквально за пару седмиц, а уж работы там было о-го-го сколько! Родители Бораса вначале были не очень довольны тем, что их сын женился на бедной женщине, зато теперь неимоверно гордятся тем, что его жена — настоящая аристократка, хотя и из обедневшей семьи. Мол, сынок-то наш годил-годил, но выбрал далеко не самую плохую жену, да еще и красивую! Ну, а если сын счастлив, то нам больше ничего и не надо…

Как Айлин и предполагала, соседи связали ее исчезновение с тем, что, дескать, она вначале решила отвезти ребенка к родне, а потом вздумала не возвращаться оттого, что мать вышла замуж — мол, недовольна ее выбором, вот и показывает свое раздражение!.. Ну, ни мать, ни Борас это мнение опровергать не стали — пусть так думают, тем более что это далеко не самое худшее предположение.

Правда, несколько раз к ним заглядывал управляющий Шайхулы, интересовался, куда уехала бывшая хозяйка и когда она вернется назад. Дескать, госпожа Шайхула вашей дочери кое-что пообещала, так это обещанное забрать бы надо, а то как-то неудобно получается: вначале вы просили, едва ли не клянчили, а потом не берете!.. С управляющим долго разговаривать не стали, сказали так: о чем именно идет речь — не знаем, где госпожа Айлин сейчас находится — тоже не ведаем, но когда она вернется, мы ей ваши слова передадим, а за сим, господин хороший, покиньте наш дом… Так и получилось, что каждый раз бывший управляющий и уезжал не солоно хлебавши.

Тем не менее, было понятно, что не стоит недооценивать Шайхулу — это она сейчас затихла и пока что молчит, но пожар может и повторится. Вот Борас и забрал от своих родителей Грома — с этой собакой шутки плохи, от чужих людей пес ничего не возьмет. На ночь кобеля спускают с цепи, и если хоть кто-то ночью к ним на двор сунется, то пускай пеняет сам на себя…

Сейчас, сидя с матерью на лавочке возле дома, Айлин вновь ощущала то спокойствие и легкость, какие у нее были когда-то в детстве.

— Ох, главное-то я тебе и не сказала!.. — спохватилась мать. — Не так давно к нам твой бывший заявился…

— Тариан?

— А кто же еще? Правильней сказать: он не пришел, а прибежал прямо с утра. Я как раз во дворе была, Грома на цепь сажала. Вдруг твой бывший супруг даже не входит, а вбегает в ворота — даже постучать не удосужился, а может, просто забыл это сделать. Да и внешне Тариан был весь какой-то взъерошенный, растерянный. Даже не поздоровался, сразу спрашивает — где, мол, Айлин и Кириан? Ну, я ему на ворота за его спиной показала — благодарю, мол, за визит, но вам тут не рады, так что соблаговолите покинуть мой дом.

— А он?

— Не говоря ни слова, в дом кинулся, а там никого нет — Борас в тот день ушел по делам ни свет, ни заря. Впрочем, Тариан сразу понял, что в доме нет ни тебя, ни Кира, ведь нигде нет ни детских игрушек, ни твоих вещей. Да к тому же мы всю мебель сменили, все одно после пожара она только на дрова годилась… Так вот, выходит он из дома, и опять ко мне все с тем же вопросом — где вы? Ну, я ему сказала, что если он сейчас не уйдет, то я на него Грома спущу — дескать, дорогой бывший зять, я и сейчас с трудом удерживаюсь, чтоб это не сделать, так что не доводи до греха, уходи отсюда.

— Ушел?

— Какое там! Головой завертел по сторонам, спрашивает, что, мол, такое у вас произошло? Он же видит, что дом переделан, крыша по-новой покрыта, да и на дворе особого порядка нет. И почему, говорит, у вас новая собака, Шумок где? Если помнишь, он с Шумком раньше любил играть, ведь собака у нас ласковая была, даром что с виду грозная… Так вот, я посоветовала Тариану со всеми вопросами к своей матери обратиться, пусть она ему все пояснит. А заодно велела больше здесь не показываться: не годится женатому мужчине ходить к разведенной женщине — дескать, если ваша жена об этом узнает, то неприятностей не оберетесь, да и нам второй пожар не нужен, хорошо еще, что в первом не сгорели… Злая я была, Грома с цепи спустила, так что твоему бывшему поневоле пришлось уйти. Вернее, убежать.

— Что было потом?

— Потом заявился управляющий Шайхулы. Говорит: хозяйка, мол, требует, чтоб ты к ней приехала, причем быстро, так что поторапливайся!.. Пришлось доходчиво объяснить этому наглецу, что он забывается и не соображает, с кем разговаривает.

— И что?

— А ничего. Поджал хвост и убрался, во всяком случае, больше я его не видела. Шайхула тоже не соизволила появиться, на свое счастье, а иначе я бы на нее точно собаку спустила.

— Тариан больше не показывался?

— Через несколько часов вновь объявился. Знаешь, сам на себя не похож, руки трясутся и только что не плачет. Только одно твердит: скажите, где Айлин и Тариан, делайте со мной все, что хотите, только ответьте, где их найти… Я к тому времени немного остыла, успокоилась, и решила, что не стоит истерики устраивать, тем более что парень, по сути, был не очень виноват — сам жертва. Возможно, надо было бы его вытолкать, но сердце у меня отходчивое, и к тому же я надежду получила: раз Тариан вновь стал прежним, так, может, все наведенное с вас сняли?

— И?

— Поговорила я с ним, рассказала все, что произошло, а потом еще и письмо ему отдала, которое ты писала перед пожаром. То самое, неоконченное…

— Я думала, оно потерялось после пожара — ведь вам многое пришлось выкинуть.

— Нет, письмо лежало в столе и потому уцелело. Водой, конечно, было попорчено, несколько строчек расплылось, но все остальное можно прочитать.

— И что же он сказал?

— Должна сказать, что парень от услышанного был не просто потрясен, он был раздавлен едва ли не в прямом смысле этого слова. Не поверишь — даже мне его стало жалко. Посидел тут какое-то время, помолчал, а потом сказал что-то вроде того, что с нынешней женой у него все кончено, и друг другу они не нужны, и как жить дальше — не знает. Как заведенный, спрашивал одно и то же: как вас найти? Что я ему могла ответить? Только одно: не знаю, куда они отправились, а иначе вслед бы за ними пошла… Поверил он мне, или нет — не знаю, но взял с меня слово: если я хоть что-то о тебе узнаю, то сразу же сообщу ему.

— Не стоит это делать…

— Почему?

— Просто не стоит.

— Ну, нет — так нет… — легко согласилась мать. — Так вот, позже стало известно, что между Шайхулой и Тарианом произошел страшный скандал. Говорят, такого крика в их доме не бывало никогда, слуги по углам попрятались… Ой, что же мы с тобой во дворе сидим? Пошли в дом, посмотришь, какие у нас изменения…

— Мама, извини, но я сейчас уезжаю… — вздохнула Айлин. — Понимаешь, я отправилась за Кирианом, а сюда заехала для того, чтоб тебя успокоить и сказать, что у нас все в порядке. Вот когда вернемся назад, тогда ты нам и покажешь все изменения доме.

— Но как же так… — растерялась мать. — Ты ведь только что приехала…

— Меня карета ждет… — Айлин поднялась с лавочки. — Передай от меня Борасу самые лучшие пожелания.

— Погоди… А если Тариан…

— Ему можешь сказать все, что хочешь. Только он сюда не приедет.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Думаю, что сейчас его и Шайхулу уже везут в столицу — у стражи появились к ним кое-какие вопросы. Больше меня ни о чем не спрашивай.

— Ты мне сказала далеко не все о том, что с тобой произошло, так? — спросила мать.

— Верно, но давай отложим объяснения на потом, ладно?

— Девочка моя, как ты изменилась! — покачала головой мать. — Я даже боюсь спрашивать, что с тобой произошло после того, как ты покинула наш дом. Но… Конечно, езжай, а я буду ждать возвращения вас обоих, тебя и Кира.

Уже сидя в карете, Айлин вновь и вновь перебирала в памяти слова матери о Тариане. Молодая женщина не ожидала, что воспоминания о бывшем муже так встревожат ее. Без сомнений, для Тариана открывшаяся правда стала великим потрясением, только вот изменить уже ничего нельзя. Как назло, в памяти вставали картины их ушедшего счастья, когда они с мужем были вместе и ничто не предвещало беды…

Ранее Айлин часто приходило на ум одно из воспоминаний детства. Когда ей было десять лет, однажды зимой она поднялась на чердак их дома, и там, подле окна, увидела невероятно красивую бабочку, увы, давно умершую. Таких бабочек Айлин не встречала ранее, и не увидела потом — она была величиной чуть ли не с ладонь и с невероятно красивой расцветкой. Наверное, когда эта бабочка летала, то сама была похожа на дивный цветок, притягивающей все взгляды. Помнится, Айлин было до слез жалко эту прекрасную бабочку, но оживить ее уже никто не мог, хотя девочка долго пыталась согреть своим дыханием это хрупкое создание.

Вот и их с Тарианом любовь сейчас чем-то напоминала Айлин ту бабочку: красивая, необычная, только вот сейчас она уже в прошлом, и вряд ли возродится. Слишком многое легло между ними, и эту пропасть сейчас вряд ли можно преодолеть. Даже если допустить невозможное, и оживить бабочку, то она вряд ли будет прежней…

Дорога до монастыря Святой Тайлии оказалась неблизкой. Айлин то и дело смотрела в окошко, и вспоминала, как шла по этим местам с ребенком на руках. Да, долгий был путь, и нелегкий…

…Все беды и горести враз пропали из головы Айлин в тот момент, когда, оказавшись в монастыре Святой Тайлии она увидела бегущего ей навстречу Кириана. Крепкий и здоровый малыш с радостным криком бросился ей на шею:

— Мама, ты где так долго была? Я тебя ждал, ждал…

С трудом ковыляющая вслед за ним сестра Калия только охала и качала головой — ох, озорник, совсем замучил бабушку!.. За ним все время нужен глаз да глаз! Кажется, за те дни, что монашка провела с ребенком, она привязалась к нему, словно к родному внуку.

Старая монахиня рассказала и о том, что одно время Кириану было настолько плохо, что появились серьезные опасения насчет самого плохого исхода. Но, по счастью, однажды утром малыш проснулся почти здоровым, и с тех пор его дела стремительно пошли на поправку.

Прижимая к себе теплое тельце сына, Айлин и сама не проняла, как у нее закапали слезы.

— Мама, а почему ты плачешь?

— От радости сынок, только от радости.

— Ты больше никуда не уедешь?

— Нет. Если куда и поедем, то только вместе.

Немногим позже Айлин встретилась с настоятельницей, и та долго расспрашивала молодую женщину о том, что произошло после того, как они с Мейлардом покинули монастырь. Ясно, что многое в словах Айлин ей не понравилось — не стоит иметь дело с магией и колдовством! но стоит порадоваться уже тому, что все закончилось удачно. Еще было сказано, что Айлин может оставаться в монастыре столько, сколько потребуется, тем более что такого чудесного малыша, как Кириан, полюбили все обитательницы монастыря.

Однако Айлин заметила, что за все это время малыш ни разу не вспомнил про отца, а ведь раньше он так любил Тариана! Вполне может оказаться так, что после разрушения темного обряда у ребенка из памяти стерся образ отца…

Прошло десять дней, и настоятельница вновь позвала к себе Айлин. Оказывается, от Мейларда пришло письмо, и его содержание было небезынтересно для обеих женщин. В этом письме Мейлард описывал то, что с ним произошло после прибытия в столицу, и, надо сказать, что дела для него складывались совсем неплохо.

Прежде всего это касалось бывшей невесты, то есть очаровательной Глерниты. Эта девица, как и говорила Нази, была почти уверена, что на ее пальце вот-вот появится новое колечко с большим бриллиантом, и наденет его Мейлард — никуда, мол, от этого парню не деться, пусть и не рыпается! Однако все пошло несколько не так, как она рассчитывала — похоже, Нази выполнила свое обещание раскрыть всем подлинное лицо красотки, и постепенно правда об очаровательной обманщице стала выходить наружу, затмевая тот кристально-чистый облик, которым Глернита так долго прикрывалась. Вначале поползли разговоры о том, что эту милую крошку не раз видели с крепкими парнями, смахивающих на наемников, и та вела себя с этими людьми совершенно неподобающим образом, однако эти слухи никто всерьез не воспринял — мол, клевета и ложь. Однако вскоре маркиз Юнгис, хорошенько подвыпив в компании приятелей, громогласно заявил, что очаровательная малышка вовсе не так невинна, как пытается казаться, во всяком случае наедине с парнями она проделывает такие штуки, о которых девушка из хорошей семьи не должна иметь ни малейшего представления. Конечно, на маркизе, как говорится, пробы негде поставить, но, тем не менее, врать насчет своих побед среди женщин он не любил, а значит, подобная характеристика в его устах звучит весьма многозначительно. Несмотря на то, что маркиз, протрезвев, отказался от своих слов, неприятный осадок все же остался.

Затем стали обращать внимание на излишне фривольное обращение Лилронда и милой Глерниты, кто-то даже видел их целующимися, но главный скандал разыгрался позже. Некая высокопоставленная дама пригласила на празднование своего дня рождения семейство милой Глерниты, потому как дама испытывала к несчастной брошенной крошке искреннее расположение. Однако жара и шум во время приема несколько утомили даму, и она решила удалиться в свою комнату на несколько минут, чтоб полежать в тишине. Увы, не прошло и минуты, как гости услышали крик дамы, которому вторил вопль ее престарелой компаньонки. Как оказалось, на кровати в комнате дамы находился некий молодой человек, причем не один, а вместе с милой Глернитой, и, по словам шокированной компаньонки, этот юноша «оказывал внимание средоточию чести грешной особы, скрывающейся под невинным ликом». Скрыть скандал никак не удалось — у неприятной сцены в спальне оказалось слишком много свидетелей.

С того момента репутация очаровательной лгуньи оказалась втоптанной в грязь, и ни о каком браке с Мейлардом речи уже не шло. Даже те, кто еще совсем недавно поддерживал рыдающую девицу и возмущались поведением Мейларда, теперь они сами советовали парню держаться от нее как можно дальше. Больше того: граф де Нарриес сумел-таки найти кое-кого из тех наемников, кого в свое время Лилронд подрядил на убийство родственника, и во всей этой истории очаровательная лгунья выглядит далеко не лучшим образом… Уж какие тут могут быть надежды на брак, свободу бы спасти!

На этом новости в семействе Мейларда не закончились: отыскалось и то самое покаянное письмо, которое дед Мейларда когда-то спрятал в тайник, и где рассказывал правду об убийстве своих жены и невестки. Надо сказать, что очень многие с сомненьем отнеслись к подобной находке, и даже раздавались голоса насчет того, что это письмо, дескать, подделка, причем довольно грубая.

Поддержка пришла неожиданно, причем от самих обвиняемых. Оба дядюшки Лилронда едва ли не в один голос покаялись в совершенных грехах и полностью подтвердили то, что было написано в старом письме. Да, дескать, все именно так и было, но мы в этом не виноваты — просто попали под влияние сестры, не хотели ей перечить, да и самим хотелось чтоб жизнь была побогаче…

На общее недоумение: с чего это вы вдруг вздумали выкладывать все подчистую, почему столько лет молчали?! оба дядюшки в один голос заявили: в последние дни каждую ночь оба видят страшные сны, в которых покойницы обещают забрать их на Небеса в том случае, если грешники публично не покаются в совершенных преступлениях. Ну, они терпели, насколько сил хватило, только жить всем хочется, даже убийцам, и потому лучше рассказать всю правду — так и по ночам спокойней спать будешь, да и после покаяния на душе станет легче…

Ну, можно было сомневаться насчет наличия души у дядюшек Лилронда, однако Айлин понимала, что и здесь не обошлось без Нази: без сомнения, знахарка сделала все, чтоб оба этих человека признались в содеянном много лет назад. Она обещала Мейларду, что поможет ему и, судя по всему, держит свое слово.

Зато настоятельница, узнав правду о смерти своей сестры, испытала настоящее облегчение — все эти годы ее душу терзали тяжелые мысли о том, что сестра совершила грех самоубийства. Теперь же с души у настоятельницы словно камень свалился, и она постоянно ставила свечи за упокой погибшей сестры.

Прошла еще пара седмиц и Айлин стала подумывать о том, не пора ли им с сыном покинуть монастырь. Тут, конечно, хорошо, но сколько можно пользоваться гостеприимством монахинь? Пора бы уже, как говорится, и честь знать…

Мейлард приехал совершенно неожиданно. В тот день Айлин помогала поварам на монастырской кухне, когда к ней прибежал Кириан:

— Мама, дядя Мейлард приехал! Пошли же быстрей к нему!

— Где он сейчас?

— В домике!

Понятно, значит, Мейлард отправился к настоятельнице. Пожалуй, пока что не стоит мешать встрече родственников, лучше подождать снаружи, благо погода в этот день просто замечательная.

Мейларда не было довольно долго — разговор с настоятельницей несколько затянулся. Кириан, хотя и хотел увидеть дядю Мейларда, все же послушно сидел подле матери, однако через какое-то время задремал — его разморило на солнышке. Айлин не стала будить сына — пусть спит. Она сидела, держа ребенка на руках, и могла только гадать о том, какие новости привез Мейлард.

Когда парень вышел из домика настоятельницы, он подошел к Айлин, и церемонно поклонился:

— Милая девушка, вы не позволите мне присесть рядом?

— Ах, право не знаю, что вам и сказать… — молодая женщина притворно вздохнула. — Когда такой блестящий кавалер о чем-то просит, то отказать совершенно невозможно!

— Насчет последнего, если можно, поподробней.

— Молодой человек, вы меня смущаете! Под этими стенами можно говорить только о высоком и душевном.

— Например?

— Ну, допустим, не подскажете, с какой целью вы осчастливили это место своим появлением?

— Это проще простого: тут у меня конь остался, Ветром кличут, не слыхали о таком?

— Так, краем уха. Вроде имеется такой-то на конюшне, сено потребляет без меры…

— Вот я и приехал его забрать, освободить монахинь от излишних трудов, так сказать. Кстати, милая девушка, не окажете ли мне услугу, не проводите ли до этой самой конюшни, где, как вы утверждаете, сена много? Я в здешних местах человек новый, как бы не заблудиться…

В этот момент Кириан зашевелился во сне, и Айлин немного понизила голос:

— А если серьезно, то что нового?

— Новостей хватает, причем самых разных, но тебя, наверное, в первую очередь интересует, как обстоят дела в семействе бывшего мужа? — поинтересовался Мейлард, усаживаясь рядом с Айлин.

— Вроде того.

— Не знаю, порадую я тебя, или огорчу… Конечно, никакого открытого суда не было, но все и так знают, о чем идет речь, шушукаются понемногу, но вслух не говорят. Так вот, расклад такой: король рассмотрел всю эту историю, крепко разгневался, и, надо сказать, решил особо никого не жалеть. Впрочем, его можно понять: при помощи колдовства кто-то пытался втереться в его семью, и потому требовалось наглядно показать, что ждет тех наглецов, кто вновь решится на подобное. Госпожу Шайхулу пожизненно отправили в монастырь с очень суровым уставом — по сути, это та же тюрьма, но под другим названием. Тариан де Транниес отныне должен жить в самом отдаленном из своих имений, и не имеет права покидать тот дальний уголок до конца своих дней. Если же он нарушит указ короля, то окажется в камере неподалеку от своей матери. Семье его жены выплачен огромный штраф как компенсация морального ущерба, но, тем не менее, их брак не будет расторгнут до того времени, пока его жена не родит ребенка, а далее будет видно.

— Насчет жены решение весьма обтекаемо.

— Тут-то как раз все понятно. До той поры, пока молодая жена Тариана не найдет себе нового супруга, она будет жить на деньги своего нынешнего мужа. Кстати, если Тариан вздумает вступить в очередной брак, то на это он должен будет получить разрешение короля.

— То есть?

— Подоплека ясна: дескать, для начала проверят, нет ли в этот раз колдовства по отношению к очередной невесте.

— Жестко и оскорбительно… — покачала головой Айлин.

— Увы… Кстати, родственники семейства де Транниес тоже слетели со своих постов, и им также дали понять: пока что в столице им делать нечего.

— Не могу сказать, что искренне им сочувствую.

— Но есть и хорошие новости: пересмотрено ваше дело о разводе…

— И?

— С тебя сняты все обвинения, а Кириану возвращено имя отца.

— Наконец-то! Спасибо!

— Тут прежде всего надо благодарить графа де Нарриес. Ты просто очаровала этого сухаря и он всеми силами добивался восстановления твоего доброго имени.

— Сухаря? Мне от показался очень милым человеком.

— Боюсь, твое мнение его подчинение никак не разделяют… — хмыкнул Мейлард. — У них несколько иное представление о своем начальнике… Еще тебе надо знать, что ваш брак с Тарианом восстанавливать никто не будет.

— Естественно.

— Должен сказать еще одно: я присутствовал на оглашении приговора. Знаешь, твоя бывшая свекровь, и верно, кремень-баба. Бровью не повела, твердила одно и то же: действовала из лучших побуждений, не понимаю, в чем меня обвиняют, ведь с моим сыном будет счастлива любая женщина… А вот что касается Тариана, то его мне стало жаль — парень действительно был не в курсе замыслов мамаши. В своем последнем слове он просил только одно: позволить ему разыскать жену и ребенка. Я не выдержал, и позже добился встречи с ним.

— Зачем?

— Парню надо знать, что с вами случилось, а иначе он, и верно, сбежит и кинется вас искать, а тогда ему уже не стоит рассчитывать на снисходительность короля. Я рассказал, как мы с тобой встретились, как ты оставила ребенка в монастыре, упомянул и о Береге Холодных Ветров… Мне кажется, что Тариан еще долго будет приходить в себя от услышанного. Тем не менее он понимает, что король никогда не отменит своего решения, и что будущего у вас нет. И еще он просил передать, что помнит ваш последний разговор, и ему немыслимо стыдно за то, что он тогда тебе наговорил. Сказал, что отдал бы все на свете, лишь бы вернуть прошлое, но этого, увы, никому не дано.

— Это ты к чему?

— Все к тому же… — парень достал из кармана небольшую коробочку. — Знаешь, мне истории с Глернитой хватит на всю оставшуюся жизнь, и даже больше, а потому уяснил, что за хорошую девушку надо держаться обоими руками.

— И где же ты намерен искать хорошую девушку? — поинтересовалась Айлин.

— Да их тут целый монастырь, бери любую! — улыбнулся Мейлард. — Но я человек ленивый, и потому решил остановить свой выбор на тебе.

— За что же мне такая честь?

— Ну, знаешь ли, жизнь непредсказуема, и вдруг так случится, что снова придется бродить по лесам? Во всяком случае, имею представление, что от тебя можно ожидать.

— Интересная форма предложения о замужестве.

— Как, неужели ты хочешь, чтоб какая-то девица вроде Глерниты сбила с пути истинного такого хорошего мальчика, как я? — возмутился Мейлард. — Предупреждаю: мои нервы повторно такой встряски не выдержат!

— Это, конечно, серьезный довод… — осторожно, чтоб не побеспокоить спящего малыша, Айлин взяла коробочку, открыла ее и посмотрела на кольцо с бриллиантом и улыбнулась. — А почему камень не розовый?

— Не упоминай! — парень только что за сердце не схватился. — Слышать не могу о розовых бриллиантах, видеть их тоже не желаю!

— Согласна: это меняет дело… — Айлин пыталась не рассмеяться. — Но мне, как порядочной женщине, надо спросить разрешения у мамы. Вдруг она скажет, что я еще слишком молода для семейной жизни?

— Не сомневайся, она не против. По пути сюда я уже к ней заглянул, представился и получил благословение. Рискну предположить, что госпожа Дейлин вовсе не прочь заполучить такого зятя, как я.

— Хвастун!

— Что есть, то есть.

— И когда хоть ты успел переговорить с моей матерью?

— Я вообще парень шустрый. Чтоб больше не было вопросов, сообщаю сразу: я уже и с тетушкой переговорил, и она вовсе не против нашего брака. По ее словам, ей нравится Кириан, ты тоже ничего, а мне давно пора остепениться и обзавестись десятком детишек. По словам тетушки, еще одной Глерниты она не переживет.

— Вообще-то я ее понимаю.

— Ну, раз у вас такое взаимопонимание, то сегодня же вечером мы и поженимся — тетушка имеет право заключать браки.

— Как это — сегодня?!

— А чего тянуть?

— Но я…

— Тебе что, нужна шумная свадьба?

— У меня уже была одна, хватит.

— Я тоже в свое время собирался устроить шум до небес, но сейчас понял, что это не главное. Итак, что скажешь?

— У меня характер плохой.

— Тоже мне, удивила! Можно подумать, я этого не знаю! Ничего, у меня тоже характер не сахарный, и знаешь, что из этого следует?

— Что?

— Я в науке не силен, но, говорят, если сложить два минуса, то в итоге получается плюс.

Что тут можно сказать или возразить? Айлин рассмеялась, и надела кольцо на палец. Чего уж там обманывать себя: сейчас она уже не мыслила дальнейшей жизни без этого парня.

Вновь вспомнила Нази, и то, что знахарка сказала ей перед прощанием: испытания даются нам для того, чтоб мы больше ценили простое человеческое счастье…