— Мама, я все знаю и все понимаю, но… Стоит мне только представить, что во всех моих бедах виновата Шайхула — и я ее, кажется, убить готова!

Вчера Айлин прислушалась к доводам матери и Бораса, осталась дома — все одно идти туда, где празднуют помолвку бывшего мужа, у нее не было ни сил, ни желания. Было неприятно даже подумать о том, что она увидит веселую толпу гостей, или сияющее лицо Тариана… Зато сегодня, промаявшись полночи без сна, молодая женщина уже с утра собралась пойти к бывшей свекрови.

За сегодняшнюю долгую ночь Айлин много чего передумала. Главное, что она уяснила за время ночного бдения, так это то, что надо прекращать никому не нужные страдания из-за расставания с любимым мужем, а вместе с тем следует заканчивать лить слезы — сейчас для нее куда важнее здоровье ребенка. Знахарка ясно дала понять: если не снять порчу, то Кириан долго не проживет, да и ей, Айлин, в дальнейшем придется ой как тяжело! В общем, надо спасать обоих — и ребенка, и себя, а для этого годятся все методы. Похоже, ей следует взять волю в кулак, надеяться только на собственные силы и откинуть в сторону многое из тех понятий и правил, по которым она жила ранее. Ну, а прежде всего не помешает дать понять бывшей свекрови, что она ее не боится.

— И все же я вновь прошу тебя не ходить к Шайхуле! — мать продолжала уговаривать дочь, хотя и понимала, что толку от этого не будет. — Она опасный человек, в чем ты уже имела возможность убедиться. Боюсь, что эта ваша встреча ничем хорошим не закончиться. Лучше честно признайся: тебе хочется хотя бы одним глазом посмотреть на нынешнюю избранницу Тариана, или же просто желаешь увидеть бывшего мужа. Верно?

— Не знаю…

— Ох, какие же мы, бабы, дуры! — мать покачала головой. — На что надеешься? Тебе же знахарка ясно дала понять, в чем тут дело. Сейчас Тариан тебя даже видеть не может, и даже если вы случайно встретитесь, то могу поспорить — Шайхула все это время будет находиться рядом со своим сыночком, так что поговорить вам не удастся. Впрочем, почти наверняка это будет не разговор, а сплошная грубость с его стороны. Если же ты вновь попытаешься ему что-то объяснить или доказать, то все твои слова Тариан воспримет как злые наветы отвергнутой жены, которая идет на все, лишь бы помешать новому браку бывшего мужа.

— Возможно… — не стала спорить Айлин. — Только я все одно хочу побеседовать с Шайхулой. Пусть знает, что мне кое-что известно о поездке в Насиб.

— Думаешь, это ее испугает? — невесело усмехнулась мать. — Очень и очень сомневаюсь. Более того: она может посчитать тебя опасной…

— Пусть считает.

— Но тебя вряд ли пропустят внутрь дома!

— Думаю, я сумею пройти.

— Тебя не переспорить… — мать махнула рукой. — Только вот не рано ли ты собралась идти к бывшей свекрови? Еще утро, не время для визитов…

— В самый раз. Когда я дойду до дома Тариана, то уже будет полдень. К этому времени Шайхула, если даже куда-то и ездила по делам, то должна вернуться. Так, Кир… — Айлин присела возле ребенка. — Кир, пока меня не будет, веди себя хорошо и слушайся бабушку. Договорились?

— Да.

После того, как знахарка поставила Кириану временную защиту, ребенок сразу же стал таким, каким был прежде, то есть тем веселым и жизнерадостным малышом, которого трудно удержать на месте, и который болтает без остановки. К сожалению, и тут Айлин отметила правоту знахарки: ребенок неосознанно избегал матери, старался лишний раз не подходить к ней, и тянулся к бабушке и Борасу. А еще он вновь стал спрашивать, когда же придет папа…

Не хочется даже думать о том, что если в течение тридцати дней не снять порчу, то все может измениться в худшую сторону. Вернее, защиты, поставленной знахаркой, осталось уже на двадцать девять дней… Если Айлин за эти дни ничего не сможет предпринять, то Кириан вновь превратится в то равнодушное существо, которому нет дела ни до чего вокруг, и который целыми днями только лежит на кровати, смотрит в потолок безразличным взглядом, то и дело тихо проливая слезы.

Когда Айлин добралась до улицы, на которой находился дом бывшего мужа, то, как она и рассчитывала, уже наступил полдень. Еще издали молодая женщина заметила, что возле ворот ее бывшего дома весьма многолюдно. Сейчас там наверняка и охранники стоят, и слуги — все же в здании полно гостей, и лишний пригляд не помешает. Понятно, что Айлин, как нежелательному гостю, нечего и надеяться пройти в дом обычным путем. Ей к воротам даже близко подходить не стоит — враз заметят, и потом точно с нее глаз не спустят.

Конечно, забор вокруг дома установлен очень красивый, но в то же время достаточно высокий, через него легко и быстро не перемахнешь. Что ж, за время дороги из пригорода у молодой женщины было время обдумать, каким образом можно незаметно пробраться внутрь ее бывшего семейного гнезда. Для этого и всего-то нужно подойти к дому с той стороны, где находятся конюшня и хозяйственные пристройки. Там есть второй вход, который обитатели дома называли «черный», и он предназначался для слуг и приходящих работников. Именно к тому входу привозят дрова, продукты, сено для лошадей… Можно попытаться пройти именно там.

Увы, но тот вход тоже охранялся, хотя и не столь тщательно. Жаль, но незаметно черным ходом тоже не пробраться, и потому не стоит даже пытаться пройти мимо того места, а не то кто-то из слуг враз заметит бывшую хозяйку, и вот тогда к входу подойдет еще человек пять охраны, не меньше.

Что ж, не страшно, надо перейти на другую улицу, вернее, в переулок. Там имеется еще один вход, правда, известный лишь слугам, и то, наверное, далеко не всем. Вернее, входом это было назвать сложно — так, пара раздвигающихся досок в заборе, через которые можно было незаметно пробраться на двор со стороны улицы, или же незаметно убежать за забор со двора по своим делам.

Откуда Айлин было известно про эту лазейку? Просто однажды она случайно заметила, как молодой конюх, воровато оглянувшись, раздвигает в стороны две доски забора, выходящего в немноголюдный переулок, и ловко протискивается сквозь образовавшееся небольшое отверстие. Похоже, парню нужно было незаметно удрать на какое-то время, вот он и приготовил себе тайный уголок для подобных исчезновений. А что, место неплохое, как раз позади густых зарослей вишни, за которыми вполне можно укрыться от зорких глаз управляющего или любопытствующих друзей-приятелей.

В то время Айлин, заметив ускользающего со двора конюха никому не стала говорить об увиденном — просто пожалела парня. Она знала, какой крик поднимет управляющий, узнав про шалости дворни. Хочется надеяться, что каждая из тех двух досок по-прежнему висит на одном гвозде, ведь тот молодой конюх по-прежнему работал в доме Тариана.

Дождавшись, пока в переулке никого не будет, Айлин подошла к забору. Раздвижные доски должны находиться примерно здесь, да и трава у забора в этом месте заметно притоптана…

Нужное место долго искать не пришлось — уже третья доска, за которую взялась Айлин, без особого труда подалась в сторону. Хм, вполне возможно, что этим лазом в заборе пользуется не один конюх, а и немалая часть слуг — мало ли куда в течение дня дворне надо отлучиться по своим делам, но проделать это следует так, чтоб хозяева не знали!..

Оказавшись на дворе, аккуратно задвинула за собой доски — еще не хватало, чтоб со стороны кто-то заметил щель в заборе. Выбравшись из зарослей вишни, дошла до конюшни, затем миновала хозяйственные пристройки, кухню, вошла в дом… Удивительно, но на нее никто особо не обратил внимания. Вернее, людей вокруг хватало, но почти все были незнакомы — как видно, гости привезли свою прислугу, а несколько из тех, кто ранее прислуживал Айлин, ее словно не заметили. Похоже, еще с вечера всю обслугу здорово загоняли, и с того времени они почти не передохнули, так что смотреть по сторонам им уже явно не хотелось. Как раз наоборот — едва ли не у каждого из служек на лице было просто-таки написано крупными буквами — передохнуть бы!..

Хотя, не исключено, что причина того, что ее не замечают, куда проще и досадней: взгляд человека скользит по Айлин, не задерживаясь — люди, сами не понимая того, непроизвольно стараются отвести взгляд от неприятного им человека, чтоб эта случайная встреча даже в памяти не отложилась. Теперь понятно и то, почему за время дороги из пригорода молодая женщина чувствовала себя так, словно прохожие смотрят мимо нее, а кое-кто и вовсе старался отойти в сторону, чтоб не оказаться рядом с ней… Что ж, если это действительно так, то сейчас это играет на руку молодой женщине.

Айлин без труда дошла до нужной комнаты, ведь в доме Тариана для матери были отведены отдельные покои, в которые невестке ранее вход дозволялся только по приглашению. Сейчас из-за закрытой двери комнаты свекрови доносились голоса: прислушавшись, Айлин поняла, что Шайхула разговаривала с каким-то мужчиной, похоже, управляющим. Судя по всему, бывшая свекровь обсуждает дела, связанные с приемом гостей. Что ж, дело хорошее, только вот ждать окончания разговора у молодой женщины не было ни настроения, ни желания, ни времени.

Без стука войдя в комнату, Айлин поняла, что не ошиблась — Шайхула давала какие-то указания своему управляющему, мужчине средних лет, который не только почтительно выслушивал хозяйку, и сам старался что-то сказать — похоже, пытался оправдываться. Ну, а свекровь выглядела весьма довольной — как видно, сейчас в ее жизни все складывалось именно так, как она и планировала. Уже с утра пораньше бывшая родственница была одета в одно из своих самых лучших платьев, да и драгоценностей на свекрови было многовато для столь раннего времени.

При виде молодой женщины управляющий споткнулся на полуслове, и в растерянности переводил взгляд с хозяйки на незваную гостью, зато Шайхула всего лишь вопрошающе приподняла бровь.

— Эта как здесь оказалась?

— Не знаю… — управляющий только что руками не развел. — Слуги были на воротах поставлены с приказом ни под каким видом не впускать ее сюда…

Значит, правильно я сделала, что вчера послушалась совета матери и сюда не пошла… — невольно подумала Айлин — Похоже, меня бы тогда чуть ли не криком и улюлюканьем погнали от ворот. Наверняка и вокруг забора дежурные ходили дозором, приглядывая, чтоб никто с улицы не перелез на хозяйский двор. Правда, сегодня с утра охрана немного расслабилась… Ну, что тут скажешь — повезло!

— Слуг позови! — приказала Шайхула управляющему, глядя на бывшую невестку, как на пустое место. — Пусть ее выкинут за ворота, а с теми, кто проворонил появление этой стервы, я потом поговорю.

— Не советую никого звать! — оборвала ее Айлин. — Боюсь, это будет для вас чревато. Вернее, для вашего имущества.

Молодая женщина сделала пару шагов внутрь комнаты и взяла со столика стоящую там резную вазу из горного хрусталя, украшенную изящными серебряными листочками. Ранее Айлин не раз любовалась этой восхитительной вазой, куда больше похожей на полураспустившийся цветок лилии. Всем в доме было известно, как трепетно Шайхула относится к этой удивительно красивой вещи — свадебному подарку ныне покойного мужа. Достаточно сказать, что она запрещала служанкам не только прикасаться к этой вазе, но даже сама вытирала пыль с колючего хрусталя. Вон, Шайхула и сейчас непроизвольно дернулась, увидев бесценную вазу в руках ненавистной невестки. Что ж, прекрасно!

Айлин продолжала:

— Мне терять нечего, и если ваш слуга попытается вывести меня отсюда силой, или же позовет подмогу, то я швырну эту вазу в окно. Конечно, у меня в руках находится очень красивая вещь, на которую приятно смотреть, да и цены она немалой, но, поверьте — ее я жалеть не собираюсь. Думаю, не только мне, но и вам вряд ли понравится сочетание звона бьющегося стекла и хрусталя. Более того: этот громкий звук произведет должное впечатление на всех присутствующих во дворе — каждому будет интересно, что произошло в вашей комнате, а острые стеклянные осколки разлетятся далеко, и, дай Бог, чтоб никого внизу не поранили. Между прочим, под окнами сейчас полно слуг, да и кое-кто из приехавших наверняка полюбопытствует причиной выбивания стекол в комнате почтенной хозяйки: гости к этому времени уже проснулись, с утра жаждут развлечений и новостей, так что недостатка в любопытствующих не будет.

— Зато народу в комнату и без приглашения прибежит столько, что мы враз вытащим отсюда эту бабу, как бы она не упиралась и не орала… — начал, было, управляющий, но Айлин его перебила.

— Да пусть бегут! Госпожа Шайхула, я и сейчас с трудом удерживаюсь от желания запустить этой удивительно красивой вазой в окно, после чего сразу же собираюсь поднять крик о вашей поездке на богомолье, и про то, чем она закончилась. Больше того: начну кричать об этом прямо в открытое окно, а уж что там услышат слуги, и как они позже перевернут мои слова — об этом можно только гадать. Рот вы мне сразу не заткнете, приезжих полон дом, так что кое-кто из них может услышать довольно неприятные вещи. Конечно, позже вы можете сказать, что все это выдумки бывшей невестки, которая никак не может смириться с разводом, и даже немного повредилась рассудком от горя. Пусть так, но без шума меня отсюда все одно не вывести, а для сторонних зрителей подобный тарарам означает лишь то, что в семье жениха все далеко не так мирно и безоблачно, как вы пытаетесь изобразить перед всеми. Говорят, родственники нынешней невесты Тариана имеют отношение к королевской семьей, так что сейчас вам никак не нужен даже малейший намек на скандал или нелады, а не то, не приведи того Светлые Боги! Родители невесты могут взять назад свое согласие на этот брак, раз в семье жениха до сей поры бушуют такие неутихающие страсти.

— Постой! — махнула Шайхула рукой управляющему, который направился, было, к дверям. — Ты куда?

— За подмогой! Приведу крепких парней, чтоб вывести эту…

— Стоять! — повысила голос Шайхула. — Ты что, не видишь, что баба не в себе? Несет невесть какую околесицу! Скрутить и вытолкать со двора эту ненормальную всегда успеем. Кроме того, каждому известно, что с дураками принято договариваться по-хорошему, а не то они с перепугу теряют последний разум, и могут таких дров наворотить, что мало не покажется! Так что для начала попробуем решить дело миром. Да и вазу мне жалко до слез.

— Но…

— Выйди за дверь и закрой ее поплотнее! — приказала Шайхула. — Только далеко не уходи, стой в нескольких шагах от двери. Понадобишься — позову. И не вздумай подслушивать, а не то ты меня знаешь — не выношу, когда слуги нарушают мой запрет!..

Когда управляющий, неприязненно косясь на молодую женщину, вышел из комнаты, Шайхула приказала:

— Поставь вазу на место!

— Ничего, подержу… — Айлин сделала еще пару шагов по направлению к окну. — Хотя, надо сказать, она достаточно тяжелая, руку оттягивает довольно ощутимо. Если мы договоримся, то я эту вазу не уроню, и вручу вам ее в целости и сохранности, ну, а если нет, то, как говорится, не обессудьте… А пока что я встану сюда: в случае чего с этого места мне хрусталь в сторону окна бросать удобнее — никоим образом не промахнусь! Кстати: вам, госпожа Шайхула, лучше спокойно сидеть на своем месте и не дергаться, а иначе, не ровен час, еще решу, что вы отчего-то пытаетесь на меня броситься, да с перепуга вашей любимой вазой в стекло и запущу! Да вы и сами, уважаемая, только что сказали — какой спрос с дураков? Ищи потом виноватого!

— Н-да, — произнесла Шайхула, с неподдельным интересом глядя на бывшую невестку. — В прошлом я не раз наблюдала, как вдовы и разведенки иногда ведут себя так, словно с цепи сорвались, и сейчас вновь вижу тому наглядный пример. От аристократизма матери у тебя не осталось ничего, зато низкое происхождение папаши вовсю дает о себе знать. Хамская суть вылезает наружу… Кстати, выглядишь отвратительно. Более того: при взгляде на твою физиономию словно ком к горлу подступает, так и хочется отойти от тебя подальше, чтоб продышаться.

— Что, — неприятно усмехнулась Айлин, — что, смотреть на меня не хочется?

— Честно? Нет. От одного твоего вида с души воротит. Неприятная ты особа, на такую ни один мужик не глянет, даже тот, что на помойке живет и там же огрызками побирается.

— Значит, именно это вы и заказывали Фресии? Вам было нужно, чтоб от меня не только Тариан отвернулся, но и вы еще пожелали, чтоб все люди по отношению ко мне испытывали примерно те же крайне неприятные эмоции?

— В толк не возьму, о чем идет речь! — Шайхула даже бровью не повела. — И кто такая эта Фресия — представления не имею.

— Госпожа Шайхула, давайте пожалеем наше время, и не будем довольно неумело разыгрывать непонимание! — вздохнула Айлин. — Вам неприятно видеть меня, но, поверьте, мне не менее неприятно видеть вас. Как вы только что изволили выразиться, не только вас от меня, но и меня при виде вас с души воротит. К несчастью, обстоятельства складываются так, что я вынуждена просить вас кое о чем.

— Тогда скажи прямо — чего тебе надо? Все никак успокоиться не можешь из-за того, что Тариан тебя выгнал? Так заслужила, дорогуша.

— Что ж, прямо, так прямо… — отвечать на ехидство Шайхулы Айлин не собиралась. — Я знаю, для чего вы ездили в Насиб, и какой именно обряд заказали тамошней колдунье. Именно из-за колдовства, наведенного по вашей просьбе, Тариан меня и бросил. Думаю, еще до доездки в те далекие места вы уже заранее присмотрели себе новую невестку, и сейчас радостно потираете руки, потому как добились, чего хотели. Кстати, вы заодно и на ту девушку приворот сделать не просили? Так сказать, все проблемы разом решить. Что-то уж очень быстро у Тариана с новой невестой дело сладилось. А ведь если даже всего лишь намек на подобное действо дойдет до ее родителей…

— Потому и сладилось, что между моим сыном и той девушкой есть настоящая любовь, нет разницы в происхождении, но зато имеется единение душ. Что касается того, куда и зачем я ездила — это не твое дело. Но раз ты все еще вынюхиваешь и выспрашиваешь, то сообщаю: я женщина богобоязненная, ездила на богомолье. Советую и тебе сделать то же самое, преклонить колени пред светлыми ликами святых…

— Обещаю воспользоваться этим советом. А заодно в Насибе и к той колдунье наведаюсь, что на меня порчу навела.

— Счастливо добраться… — усмехнулась Шайхула. — Надо же, какие мысли рождаются в твоем больном воображении. Ох, совсем твои дела плохи, как я погляжу. То тебе нечто непонятное видится, то что-то кажется, то думается невесть какая чушь…

— Скажите, как вам такое пришло в голову — наводить темный обряд на семью сына?

— Не смей говорить со мной в таком тоне! — голос Шайхулы стал угрожающим. — И бросать мне обвинения Бог знает в каких грехах ты тоже не имеешь никакого права!

— Госпожа Шайхула, вы, похоже, забыли старую истину: на чужом несчастье своего счастья не построишь.

— Меня твои простонародные поговорки не интересуют. Кто ты такая? Никто! Потому требую, что ты не забывалась, и знала свое место! Как я вижу, в то время, когда тебе посчастливилось быть женой Тариана, ты все же одно время пыталась сдерживаться, не показывать открыто свое дурное воспитание, но низкое происхождение все же не скрыть — оно сочится, как вода из треснутого горшка. От тебя, дрянь безродная, я требую уважения к себе, своему титулу и положению в обществе.

— А мы с вами, госпожа Шайхула, больше не родственники, моя семья развалилась по вашему желанию и вашими стараниями, а потому сдерживать свои чувства и мысли я не обязана. Поддерживать с вами хорошие отношения я тоже не должна. Если же вдобавок учесть то, что вы сотворили, то ни о каком уважении не может быть и речи.

— Ну, раз так, то и я тебе кое-что скажу прямо, без обиняков… — Шайхула смотрела на бывшую невестку, словно на мерзкое насекомое, которое невесть каким чудом приползло в ее комнату. — Во-первых, есть такие семьи, что и развалить не жалко, от этого только польза будет, а во-вторых, если тебе подобная ересь пришла в голову, то иди с жалобой к стражникам, или в городскую управу. Так и скажи: меня муж за недостойное поведение выгнал, а я считаю, что сходить на сторону, будучи замужем — обычное дело, так что виной всему не мое разгульное поведение, а какая-то там магия… В управе на таких разведенных дур уже насмотрелись предостаточно, тем более что едва ли не каждая из них утверждает, что муж от нее не просто так ушел, а из-за колдовства соперницы, или обряда темной магии очередной доморощенной колдуньи. Так что, дорогуша, в итоге ты лишний раз выставишь себя на всеобщее посмешище. Ну, а тех греховодниц, что клевещут на порядочных людей, стражники враз отправляют в тюрьму для просветления ума и охлаждения слишком горячих чувств. Ничего, посидишь там полгодика, или хотя бы пару месяцев — враз успокоишься, дурь в голове утихомиришь, а наш дом будешь обходить десятой дорогой. Я же, как добрый человек, тебя даже в застенке навестить могу, свежего хлебушка принесу, новости последние поведаю…

— А вы, как вижу, совершенно уверены, что вам ничего не грозит… — горько усмехнулась Айлин. — Потому и спокойны, в управу меня посылаете… Что ж, все верно: Фресия такую маскировку на свой обряд поставила, что даже очень опытный маг ничего не заметит. Еще бы — коронованная ведьма работала, а она свое дело хорошо знает! Однако все же у нее прокол вышел, и, знаете, из-за чего? Дети являются продолжением своих родителей, вот Кириан часть порчи на себя и перетянул, вследствие чего маскировка оказалась пробита, и теперь даже маг средней руки может понять, в чем дело. Если будут проводить проверку моих слов, то…

— Не мели чушь.

— Да какая там чушь! — Айлин только что рукой не махнула. — К сожалению, бывают такие обстоятельства, с которыми ничего не может поделать даже такая сильная колдунья, как Фресия: как это ни печально, но то, что накладывается на родителя, может (хотя, правду сказать, это происходит не всегда) получить и ребенок. Увы, это как раз тот случай. Ну, так как, вы мне все еще предлагаете идти в управу?

— Блефуешь ты весьма неумело.

— Мне сейчас не до игр. На мне порча, которую навели по вашей просьбе…

— Ты говори, да не заговаривайся! — теперь в голосе Шайхулы Айлин услышала явное раздражение.

— Повторяю: то, что на мне порча — в данный момент это определит даже маг средней руки. А еще у меня всерьез заболел ребенок, и все из-за того, что на нем тоже есть отголосок темного обряда. Исцелить Кириана можно только в том случае, если снять порчу с нас обоих, иначе говоря, надо целиком убирать всю черноту, наведенную по вашей просьбе. Знаете, чем плохи такие действия, которые предприняли вы? Просто не всегда имеешь представление обо всех возможных последствиях таких вот обрядов. Так вот, если мы не договоримся, то я, и верно, пойду в управу, и расскажу свою историю. Вполне возможно, что там, в управе, никто и пальцем не пошевелят, чтоб помочь мне, но неприятный слушок пойдет в любом случае, а сплетни могут очернить всех и каждого. Не думаю, что подобные слухи придутся по вкусу родне невесты.

— Если ты сейчас уберешься отсюда и закроешь свой рот… — холодно заговорила Шайхула, — а вместе с тем дашь слово впредь навсегда забыть дорогу к этому дому, то я, так и быть, в будущем не буду вспоминать о твоей хамской выходке. Кто там и что навел на тебя — меня это интересует меньше всего, да и не желаю я встревать в это дело. В собственных проблемах разбирайся со своими кавалерами.

— Да вы что, не понимаете: если порчу не снять, то Кириан умрет!

— Снимай, что тебе мешает… — усмехнулась бывшая свекровь.

— Что мешает? — Айлин с трудом удержалась, чтоб не запустить вазой в голову Шайхулы. — А то вы не знаете! Никто из наших мастеров не в состоянии снять подобное! Это работа такого сильного мастера, с которой обычному колдуну никак не справиться! Нужно снова обращаться к Фресии, только на этот раз с просьбой снять наведенное!

— Надо же, как ты хорошо знаешь всяких колдуний! — скривила губы Шайхула. — И в колдовстве, как выяснилось, неплохо разбираешься, знаешь, кто и на что способен. Впрочем, чему я удивляюсь? Ты же в свое время оббегала всех ведьм, живущих в округе, с просьбой помочь задурить голову Тариану! Вот и обращайся к ним снова по давно протоптанной дорожке.

— Вам что, не жалко собственного внука? Ладно бы я, но Кир…

— Внука? Не смеши меня! — фыркнула Шайхула. — Поищи ему бабушку в другом месте, а в нашем доме этому сопляку делать нечего. В мальчишке нет ни одной нашей семейной черты!

— Просто Кириан внешне пошел в мою родню!

— Вот пусть твоя родня о нем и заботится. Что еще?

— Поясните, наконец, с чего вы решили, будто я изменяла Тариану, и Кир — не его сын?

— Да потому что я хорошо знаю таких охотниц за деньгами, как ты: глупые, жадные, развратные, похотливые стервы и хамки без чести и совести, которым всего и всегда мало! Каждой из вас нужно только одно: запустить свои грязные руки в чужие деньги и залезть на то место, которое вам не принадлежит! Все вы одинаковы, и никто никогда не убедит меня в обратном.

— Что бы вы ни говорили, что не утверждали, но Кир — ваш внук! У него течет ваша кровь, он сын вашего сына…

— А мне плевать.

— У вас сердце есть?

— То-то и оно, что есть, и мое сердце требует, чтоб я поступала так, как будет лучше для моей семьи. Запомни: если даже сделать невероятное допущение, и предположить, что этот недоносок действительно сын Тариана, то вынуждена тебя огорчить — этот мальчишка мне все одно не нужен, и я отказываюсь признавать его наследником нашего рода. Мой внук должен быть рожден от подлинной аристократки, а не от какой-то нечистокровной кобылы, полученной от случки с грязным простолюдином. Зато теперь у моего сына появилась невеста из богатого и знатного рода, не имеющего ни единого пятна на своем родовом древе! Вдобавок она красива и умна, а главное — Тариан ее любит! У них будут дети, в происхождении которых не будет никакого изъяна. Что касается твоего сопляка, то он в этом раскладе явно лишний, и если помрет, то в мире от этого не станет ни лучше, ни хуже. Сейчас тебе, надеюсь, все ясно? И не смей больше сюда ходить!

— За что вы меня так ненавидите? — Айлин и сама не поняла, как у нее вырвался этот вопрос.

— Ненавижу? — Шайхула откинулась на спинку кресла. — Ну, дорогуша, это слишком мягкое определение. Но если говорить начистоту… Неужели тебе причина до сих пор не ясна? Впрочем, что с тугодумки взять… Поясняю: ты, голубушка, не по себе дерево вздумала рубить. Теперь, надеюсь, все понятно? Ох, сколько раз я в свое время пыталась пояснить Тариану одну простую истину: уж если тебе так приспичило связаться с этой нищетой из пригорода, то жениться на ней вовсе не обязательно! У многих знатных и богатых людей в тех бедных местах имеются подружки, с которыми можно развлечься в любое время, и которые на все готовы. Вот и ты заведи себе такую же приятельницу, тем более что босячка долго ломаться не станет, еще и спасибо скажет, что выбрал ее среди тамошней нищеты и осчастливил лишней монетой. Жениться надо на своей ровне, а в пригород к выбранной им девице ездил бы, когда вздумается. Да и нищенка сидела б на заднице ровно, знала свое место, голос не повышала и не мечтала о том, как прыгнуть выше головы. Так ведь нет же, любовь, видишь ли, у него такая, что и словами не описать!.. Интересно, ты к какой колдунье за любовным зельем ходила? Молчишь? Да уж, парня ты умело окрутила и опоила.

— Что бы я вам не сказала, вы все одно не поверите… — на душе Айлин было по-настоящему горько. — Так что больше о Тариане говорить не будем.

— Наконец-то я услышала хоть одну здравую мысль! Оказывается, ты иногда и думать умеешь! Надо же, а я считала, что это сложное занятие тебе незнакомо! Тогда скажи, наконец, что тебе тут надо? Чего от меня хочешь? И постарайся объясниться быстро, коротко, и без своих дурацких фантазий.

— Я уже пояснила: хочу снять порчу с себя и ребенка.

— Так снимай, только я-то тут при чем? — бывшая свекровь только что не ухмылялась в открытую.

— Хорошо, я вновь постараюсь достучаться до вашего сознания… — Айлин изо всех сил пыталась сдерживаться. — Повторяю: мне известно о вашей поездке в Насиб, и о том, что заказали колдунье темный обряд, чтоб разрушить семью своего сына, а затем женить его на другой девушке.

— И ты можешь это доказать?

— В настоящий момент это сделать довольно сложно.

— Сочувствую… — мило улыбнулась Шайхула.

— Не сомневаюсь в вашей искренности! — не удержалась от укола и Айлин. — Я не буду говорить о моральной стороне вашего поступка, в данный момент меня куда больше волнуют те жуткие последствия обряда, которые сказываются на мне и на моем сыне. Наведенную порчу надо снять, а ни одна из наших знахарок на подобное не способна, все твердят одно: это может сделать только Фресия — сама навела, сама пусть и снимает.

— Значит, ты все по знахаркам бегаешь, сказки им рассказываешь, небылицы плетешь… — Шайхула была — само обаяние. — Ай-яй-яй, какая неосторожность! Надо бы сказать слугам, чтоб сегодня же помогли тебе добраться до больницы, где лечат хворых на голову. Некоторые из тех ненормальных, по слухам, через какое-то время даже в себя приходят.

— Не надо меня пугать… — жестко заговорила Айлин. — А что мне надо — это я вам сейчас поясню. За тот ритуал, который по вашей просьбе сделала Фресия…

— Не пори чушь. Никто и ничего не делал. Это всего лишь очередное порождение твоего больного разума.

— За подобный ритуал надо очень хорошо заплатить… — Айлин не обратила внимания на возражение бывшей свекрови. — И плата была произведена не деньгами, а чем-то иным, куда более ценным, чем простое золото. По слухам, Фресия не из тех, кто будет делать зло — она, говорят, даже монастырь строит на свои деньги, грехи отмаливает…

— То же и тебе советую сделать, пока не поздно.

— Следовательно, — продолжала Айлин, — следовательно, вы предложили ей нечто такое, против чего она не смогла устоять и согласилась провести темный ритуал, пойти против своих убеждений.

— Это ты мне рассказываешь воспоминания из своего прошлого?

— Я просто прикидываю, что вы могли отдать за проведение того темного ритуала…

— Поставь вазу на место! — внезапно рявкнула Шайхула. — Поставь, тебе говорят! Если только ты ее разобьешь, то я даже не знаю, что с тобой сделаю!..

Ого, а ведь Шайхула нервничает! — невольно отметила про себя Айлин. Как бы она не старалась изображать полное спокойствие и непонимание, но подлинные чувства все одно сдержать сложно. Что бы сейчас ни говорила бывшая свекровь, но она всерьез опасается, как бы правда о ее поездке в Насиб не вышла наружу.

— Ну, уроню я вазу, или нет — это уж как получится… — теперь и Айлин повысила голос. — И многое тут зависит не только от меня, но и от того, пойдете ли вы мне навстречу, или нет.

— Пожалуй, мне следовало послушать управляющего и, несмотря на немалый шум и визг, все же выкинуть тебя из дома.

— Я долго думала, — продолжала Айлин, не обращая внимания на слова свекрови, — что такое вы могли отдать в уплату за проведение обряда — ведь он наверняка стоит недешево…

— А ты не думай… — Шайхула вновь взяла себя в руки. — Тебе это не идет. И без того мозгов мало, а начнешь думать, так последние потеряешь!

— Ну, раз вы постоянно перебиваете меня, да еще и беспрестанно скатываетесь на неприкрытую грубость, то, значит, я на верном пути… — сделала вывод Айлин.

— Неплохо бы узнать, кто тебе вздумал рассказывать такие нелепые сказки… — задумчиво произнесла бывшая свекровь.

— Если бы это были всего лишь сказки, то я б к вам не пришла… Госпожа Шайхула, а вы заметно нервничаете!

— Просто ты начинаешь раздражать меня всерьез! Требую, чтоб ты сию же секунду убралась отсюда! Пожалуй, мне все же стоит кликнуть охрану.

— Это как вы пожелаете. Тем не менее, пока вы еще не позвали слуг, я продолжаю. Однажды, когда еще мы были женаты, Тариан рассказал мне о том, что во время одной из войн, которую наша страна вела в южных странах, его прадед командовал отрядом, воевавшим в тех местах, и привез после войны из тех дальних мест не только славу победителя, но и немало трофеев. По словам моего бывшего мужа, кое-что из привезенного добра было поистине бесценно. Я, правда, не видела ничего из тех богатств — так сказать, не сподобилась до такого счастья, но Тариан несколько раз говорил мне о тех сокровищах… Как это мне сейчас не досадно признать, но рассказы Тариана о дорогостоящих трофеях деда я выслушивала вполуха. К чему я это говорю? Да к тому, что, похоже, одной из этих драгоценных вещиц вы и заплатили за темный ритуал. Ну, раз дела обстоят таким невеселым образом, то я требую, чтобы вы отдали мне один из тех оставшихся у вас военных трофеев, привезенных вашим предком. Понятно, что эта вещь нужна мне вовсе не для того, чтоб любоваться ею днями и ночами — я намерена отвезти ее в Насиб и отдать Фресии в качестве платы за снятие темного обряда.

— Да ты, дорогуша, вконец обнаглела! — Шайхула, кажется, не на шутку удивилась. — Требует она!.. Надо же, как быстро ты оперилась, стоило оказаться за стенами этого дома! И голос командный появился, и разбойничьи замашки наружу вылезли…Так вот: ничего ты у меня не получишь, и не мечтай о подобном! Если твой мальчишка умрет — невелика беда! Появится в том нужда — ты легко можешь родить себе другого сопляка, особенно если сумеешь отыскать такого небрезгливого мужика, что на тебя клюнет! Впрочем, извращенцев и людей с дурным вкусом в мире всегда хватало, так что какую-нибудь помоечную шваль ты себе наверняка подберешь… А уж от связи двух беспородных шавок щенков обычно появляется видимо-невидимо, так что при желании успеешь наплодить целый выводок ублюдков! Кстати, такие безродные сявки, какие получаются от подобной случки, как правило, отличаются крепким здоровьем и редкой пронырливостью — из любой передряги живыми выползут!

— Я вас все больше и больше ненавижу… — в эти слова Айлин вложила все, что в тот момент накипело у нее на душе.

— Ты даже не знаешь, что такое настоящая ненависть! — прошипела Шайхула. Бывшая свекровь уже не улыбалась, и смотрела тяжелым взглядом на молодую женщину. — Ничего, у тебя еще все впереди. Скоро ты это поймешь, и оценишь должным образом.

— Знаете, госпожа Шайхула, после таких слов я очень хочу запустить этой красивой вазой в вашу голову! — негромко сказала Айлин. — У меня складывается впечатление, что именно этого вы и добиваетесь. И, что самое интересное, подобное событие вот-вот произойдет…

— Ты, нищебродка, смеешь предъявлять мне какие-то требования!.. — Шайхула только что руки в кулаки не сжала. — Неужели ты всерьез рассчитывала на то, что ради тебя я расстанусь хоть с чем-то из наших семейных сокровищ, которые должны создавать славу нашей семьи?!

— А почему бы нет? Между прочим, вы уже отдали Фресии что-то из тех самых ценностей, о которых столько печетесь.

— Иногда лучше пожертвовать малым, чтоб выиграть битву. Кроме того, бесплатно в этом мире ничего не делается… — и тут Шайхула споткнулась на полуслове, осознав, что в пылу полемики потеряла над собой контроль и невольно озвучила то, о чем следовало молчать. По сути, она только что призналась в том, что, и верно, заплатила за проведение темного обряда. Недаром бывшая свекровь так испугалась — вон, даже красные пятна пошли по лицу.

— Госпожа Шайхула, я просто даю вам возможность исправить то, что вы совершили под влиянием обиды… — продолжала Айлин. — Возможно, вас в тот момент захлестнули эмоции, и вы просто не сдержались, а потом уже было поздно что-то изменить. Каждый из нас может совершить поступок, за который позже ему бывает мучительно стыдно, да и на душу ложится грех, который придется долго отмаливать.

— Не смеши меня! — скрипнула зубами бывшая свекровь. — Советую запомнить: уж если я кого-то люблю — то всей душой, а если кого-то ненавижу, то не менее сильно. Неужели ты всерьез рассчитывала, что ради тебя и твоего паршивца я начну отдавать богатства нашей семьи? Если это так, то ты еще глупей, чем я думала. Без сомнений, тебе лежит прямая дорога в больницу для тех, кто слаб рассудком.

— Да, судя по тому, что я услышала, умолять и уговаривать вас бесполезно… — Айлин понимала, что ее терпение на исходе. — Тогда должна вам сказать, что, еще идя сюда, я понимала, что без достаточных на то причин вы можете не пойти навстречу моим требованиям, и потому приняла кое-какие меры. Я написала пару писем, и в том случае, если я не вернусь домой, одно из них окажется в городской управе, а другое… Ну, и оно уйдет по нужному адресу.

Вообще-то, если честно, то Айлин не писала никаких писем — просто было не до того, да и такая мысль ей даже не приходила в голову. Хм, пожалуй, сегодня вечером следует взяться за перо и бумагу…

— Нищенка, ты что, пугать меня вздумала? — теперь в голосе Шайхулы появились по-настоящему угрожающие нотки. — И это вместо благодарности за то, что тебя подняли из грязи, позволили жить в этом доме, одевали, обували, кормили, поили? Впрочем, от некоторых наглых особ признательности все одно не дождешься… В общем, надо заканчивать наш беспредметный разговор, а тебе, дорогуша, не помешает запомнить одну истину: в этом мире все идет так, как угодно Богам, так что не вздумай роптать!

— В нашем случае виноваты не Боги, а именно вы! Госпожа Шайхула, неужели вы думаете, что я буду покорно нести то ярмо, что на меня надели по вашему приказу?

— Заткнись! — теперь уже и Шайхула не считала нужным сдерживаться. — Мое терпение на исходе, тем более что ты его и так слишком долго испытывала! Ох, надо мне было раньше вмешаться в вашу так называемую семейную жизнь, много раньше! Из моего сына ты сделала даже не подкаблучника, а половую тряпку, вертела им, как хотела! Он на тебя смотрел взглядом преданной собаки, мог бы — хвостом завилял! Думаешь, мне нравилось смотреть на все это? Я — мать, и мне лучше знать, что нужно моему сыну, какая у него должна быть жена, и какие дети! Между прочим, все это у него вскоре будет! Если Тариан в свое время совершил ошибку, женившись на тебе, то мой долг, как его матери, исправить эту оплошность, что я и сделала, не считаясь с расходами и трудностями…

Непонятно, чем бы закончилась эта перепалка, но дверь без стука отворилась, и в комнату даже не вошел, а почти что вбежал Тариан. Как видно, он уже знал о том, что бывшая жена разговаривает с его матерью — наверняка управляющий рассказал, и сейчас новоиспеченный жених явно был намерен выставить Айлин за порог.

— Мама, тебя уже давно спрашивают гости… А это что еще такое? — Тариан шагнул к бывшей супруге и почти вырвал хрустальную вазу из ее рук. Было заметно, что увиденное его здорово разозлило. Вообще-то его можно понять: мало того, что непонятно по какой надобности тут оказалась бывшая женушка, так она еще и осмелилась взять в руки любимую вазу матери, а в этом доме всем и каждому известно, насколько трепетно Шайхула относится к подарку ныне покойного мужа. — Ты, ты… Кто тебе дозволил дотрагиваться до этой вещи?!

Айлин смотрела на Тариана, и поняла, что он, и верно, очень рассердился, увидев ее. Вон, у бывшего мужа жилка на виске задергалась, и глаза чуть прищурились, что всегда служило безошибочным признаком того, что супруг всерьез разгневан. Больше того: взгляд, искоса брошенный им на Айлин, ясно дал понять молодой женщине, что от прежних трепетных чувств Тариана не осталось ровным счетом ничего. Да, Касиди права: сейчас бывший муж ее ненавидит.

Пусть так, но, непонятно почему, Айлин пришли на память те недавние времена, когда их с Тарианом семейная жизнь была радостной и счастливой. Прекрасно понимая, что сейчас этого делать ни в коем случае не стоит, молодая женщина все же невольно потянулась к мужу, мысленно называя его по имени — все же за годы совместной жизни они с супругом словно стали единым целым, совсем как те древние люди, о которых говорила знахарка. Кому-то подобное может показаться странным или невероятным, но ранее подобного мысленного призыва было вполне достаточно — Тариан словно слышал ее, и всегда откликался. Даже во время их крайне редких размолвок подобного зова хватало для того, чтоб короткая ссора затихала, не успев разгореться. Впрочем, Айлин всегда первой шла на примирение — ей была ненавистна одна только мысль о том, что их счастье может что-то омрачить.

Вот и сейчас молодая женщина мысленно стала звать мужа в смутной и наивной надежде на то, что все еще может измениться, стать таким, как было совсем недавно. Кто бы и что ни говорил, но Айлин его все еще любит, несмотря ни на что. Он стоит рядом, такой родной, знакомый до последней черточки…

Увы, попытка достучаться до мужа закончилась ничем: в сознании Тариана не было того привычного тепла, к которому Айлин привыкла за годы своего счастливого супружества. Сейчас там словно стояла каменная стена, о которую можно биться долго, но нечего было и надеяться на то, что сквозь эту непроницаемую твердыню можно достучаться до сердца бывшего мужа.

Тариан, уже не ее муж, а чужой жених… Этой красивой и очень дорогой одежды, в которую он сейчас одет, ранее Айлин никогда не видела. Вообще-то бывший муж никогда особо не гнался за роскошными и модными нарядами, предпочитал простоту и удобство льна и мягкой замши, а уж никак не золотое шитье на дорогом бархате. Это наверняка Шайхула постаралась приодеть сына во все новое и крайне дорогое, или же он сам, желая понравиться невесте, решил полностью сменить гардероб… Между прочим, та, прежняя одежда, шла ему куда больше! Да и несколько перстней с огромными бриллиантами выглядят совершенно непривычно для глаза бывшей жены: ранее Тариан не любил носить на пальцах никаких украшений, кроме, разве что, обручального кольца и перстня с фамильным гербом — говорил, что побрякушки ему мешают. Сейчас, разумеется, никакого кольца на его пальцах нет, а такие вычурные сверкающие перстни куда больше подходят изнеженному придворному моднику, чем ее мужу, привыкшему к незатейливости как в жизни, так и одежде. Впрочем, сейчас надо говорить — бывшему мужу…

— Ничего, дорогой мой, все в порядке… — Шайхула вновь выглядела обаятельной и милой женщиной, которая и мухи не обидит. — Эта особа в последнее время не в себе, и потому нечего на нее сердиться.

Меж тем Тариан, раздраженно посмотрев на бывшую супругу, поставил вазу на прежнее место, и произнес, едва сдерживая недовольство:

— Можно подумать, она и раньше совершала осмысленные поступки…

— Тариан… — начала, было, Айлин, но муж резко перебил ее.

— Не думал, что у тебя хватит дерзости вновь заявиться сюда. По-моему, отношения, когда-то бывшие между нами, закончились раз и навсегда, развод получен, и отныне у каждого из нас своя жизнь. Неужели так сложно оставить меня в покое? Или же ты вновь пришла скандалить? На мой взгляд, это мерзко.

— Тариан, я… — Айлин споткнулась на полуслове, не зная, что сказать любимому человеку. Не стоит себя обманывать — она, и верно, идя сюда, в глубине души все же надеялась увидеть бывшего мужа. За время разлуки Айлин, несмотря ни на что, безумно соскучилась по Тариану, и ей хотелось просто прижаться к нему, ощутить знакомое тепло, услышать ласковый голос… Что ни говори, но каждый из нас, даже оказавшись в самой нелегкой ситуации, в глубине души все же надеется на чудо. Увы, оно не произошло, к тому же все те слова, что во время пути были ею заранее подготовлены для того, чтоб переговорить с мужем (если, конечно, они увидятся), не только разом вылетели из головы, но и оказались пустыми и ненужными. Понятно, что бывший супруг ее все равно не услышит.

Однако куда больнее были слова Тариана, которого, кажется, всерьез вывело из себя появление Айлин в его доме:

— Если же ты, и верно, собираешься поднять скандал, то для начала я должен сказать — ты позоришь меня одним своим видом. Пришла сюда, одетая, словно последняя нищенка! Неужели не замечаешь, что на тебя смотреть противно! Что, прикидываешься перед всеми сирой и убогой? Могу поздравить: это у тебя хорошо получается!

Этот еле сдерживаемый гнев в голосе Тариана, а особенно брезгливость в его голосе ранили Айлин куда сильней, чем можно было ожидать. Одетая, словно нищенка… А откуда ей взять кружева, шелк, бархат или батист? Да, сейчас на ней одно из ее старых льняных платьев, чуть тронутых вышивкой, тех самых, в которых она ходила в то самое время, когда Тариан вовсю пытался ей понравиться. Это платье, пусть простое и далеко не новое, но, тем не менее, чистое, да и на ее фигуре сидит неплохо.

Если уж на то пошло, то следует сказать, что большая часть небогатых жительниц пригорода в обычные дни ходит в похожей одежде, а нарядные одеяния вынимаются ими из сундуков только по праздничным и выходным дням. Интересно, откуда Айлин, оставшаяся без средств после развода, может взять нарядные платья, если единственное, что она могла унести из этого дома, так это только кое-что из одежды Кириана? Похоже, бывший муж об этом не знает, и, судя по всему, до таких подробностей ему нет никакого дела.

— Дорогой мой, не думаю, что тебе стоит здесь задерживаться… — заторопилась Шайхула, не давая возможности Айлин произнести хотя бы слово. — Мы с твоей бывшей женой решим все вопросы между собой, не привлекая мужского внимания к нашим разговорам.

— Тогда поясни, что этой женщине нужно в моем доме? — Тариан подчеркнуто не замечал бывшую жену. — Почему я должен терпеть ее присутствие?

— Просто ей нужны деньги, ведь бедняжка на сегодня оказалась в довольно сложном положении… Вот что, дорогуша! — бывшая свекровь посмотрела на Айлин взглядом, в котором читалось сочувствие и жалость. Глянь сейчас со стороны на Шайхулу, и легко можно поверить, что эту милую женщину следует считать образцом добродетели и любви к ближнему. — Вот что: я должна извиниться перед тобой за свою несдержанность — к сожалению, в пылу нашего спора я зашла несколько дальше, чем это дозволительно, и теперь искренне раскаиваюсь в некоторых из своих высказываний. Давай договоримся так: я согласна оказать тебе именно ту помощь, о которой ты меня просишь. Если уж на то пошло, то я понимаю твои материнские чувства, и потому буду завтра после пополудни в вашем доме, принесу то, что ты просишь.

— Что?! — в первый момент Айлин решила, будто она ослышалась.

— Думаю, это будет лучшим выходом из создавшегося положения… — голос у Шайхулы был — сама любезность. — Нам не стоит ссориться понапрасну и увеличивать количество зла в этом мире: его и без того хватает сверх всякой меры, а в недавнем прошлом мы все же были чем-то вроде родственников. Так что, милочка, давай завершим добром нашу встречу, попрощаемся по-хорошему, и оставим в прошлом все наши распри и ссоры.

— То есть вы хотите…

— Выполнить твою просьбу… — на лице Шайхулы была улыбка доброты и всепрощения. — Понимаю, тебя это удивляет, но, похоже, ты до сей поры так и не поняла, что, несмотря на некоторую резкость и прямолинейность, я всегда готова откликнуться на чужую беду. И потом, пусть это будет тебе свадебным подарком от моего сына — все же он, наконец-то, женится по любви на чудесной девушке из достойной семьи, а в предзнаменование столь счастливых перемен в его жизни нужно помогать страждущим и нуждающимся. Без сомнения, Боги зачтут мне этот поступок, совершенный от чистого сердца. Надеюсь, что сейчас наша встреча подошла к концу: завтра ты получишь то, что хотела, а на сегодня у меня полон дом гостей, и я должна исполнять роль хозяйки до тех пор, пока мой сын не приведет сюда новую жену. Надеюсь, до этого счастливого мгновения осталось не так много времени. Я не ошибаюсь, дорогой мой?

— Нет… — Тариан улыбнулся той теплой улыбкой, которая была так хорошо знакома Айлин. — Мы только что определились с датой свадьбы, и я шел к тебе, чтоб сказать об этом. Если коротко — мы решили надолго не откладывать торжество, и как можно быстрей заключить брак. Пожалуй, сегодня вечером стоит объявить об этом гостям.

— Дата свадьбы? — Шайхула расплылась в улыбке. — И когда же?..

— Думаю, в самое ближайшее время у тебя будет очень много забот.

— О Боги, какая чудная новость! — просто-таки просияла Шайхула. — Без сомнений, наш дом отныне находится под покровительством Светлых Небес, и они осеняют нас своей милостью! Не сомневаюсь, что с этой милой девушкой ты не только будешь счастлив до конца своих дней, но и займешь должное место возле короля, где тебе уже давно следовало находиться по праву своего рождения! Увы, но до этого дня ты никак не желал покидать свой дом, зато сейчас… Ах, да, от радости я совсем забыла об этой особе, твоей бывшей супруге, а она все еще топчется здесь. Ничего, сейчас ее выведут, и мы с тобой сможем переговорить наедине.

Пока Шайхула трясла в руках звонок, вызывая управляющего, Айлин, не обращая внимания на бесконечные подковырки свекрови, смотрела на бывшего мужа, который сейчас был по-настоящему счастлив. Значит, он женится… Да, вот этот удар! А ведь все это время Айлин по-прежнему на что-то надеялась… Как все эти ее мечтания глупы и наивны!

Тем не менее молодая женщина все еще не могла оторвать взгляд от бывшего мужа: знакомая улыбка, чуть заметные морщинки у глаз, маленькая родинка возле уха… Вот он неосознанно трет между собой большой и указательный палец правой руки, а так Тариан всегда поступает, когда рад или волнуется…

Ее муж, любимый человек, к которому она все еще никак не может применить слово «бывший». Тариан, бесконечно родной и в то же время бесконечно чужой — вон, сейчас он даже не смотрит в ее сторону, старается повернуться спиной, а если его взгляд все же случайно падает на Айлин, то ничего, кроме раздражения, на лице бывшего мужа не заметно.

Знахарка Касиди говорила, что на Тариана ей не стоит обижаться — дескать, сейчас он живет не своими чувствами, а теми, во что его заставили поверить. Пусть так, но как больно видеть, что твой, пусть и бывший, но по-прежнему любимый муж радостно сообщает матери о своей скорой свадьбе! А уж о том, с какой неприязнью и брезгливостью Тариан смотрел на бывшую жену — об этом Айлин вообще старалась не думать: слишком горько, и в горле встает какой-то комок…

Невольно вспомнилось, что когда-то (кажется, это было немыслимо давно) она не любила Тариана, но именно он, силой своего чувства и необыкновенной нежностью сумел сделать так, что они оба словно стали единым целым. К сожалению, это все осталось в прошлом, Тариан ее больше не любит, у него другая любовь. И еще именно сейчас Айлин остро осознала, что у нее больше нет мужа, и, если ничего не изменится, то она никогда не сумеет вернуть обратно ни его, ни утраченное счастье.

— Проводи ее… — Шайхула кивнула в сторону Айлин вошедшему управляющему. — Лично проследи, чтоб она ушла.

— А… — начал, было, управляющий, но Шайхула не дала ему договорить.

— Выведи ее через черный ход — не хватало еще этой особе попасть на глаза кому из гостей — потом разговоров не оберешься!

— Я хотела сказать… — начала, было, Айлин, но Шайхула ее перебила — она явно не желала, чтоб бывшая невестка хоть что-то сказала ее сыну. Хм, могла бы и не беспокоиться — и так ясно: что бы Айлин сейчас не пыталась донести до сердца Тариана, тот все равно не обратит внимания ни на одно из ее слов.

— Все, дорогуша, иди, иди! У каждого из нас свои дела, до которых другим нет, и не может быть никакого дела. Хотя, может, это тебе делать нечего, маешься бездельем от зари до зари, зато у меня хлопот выше головы! Что касается всего остального… Я буду у тебя завтра, тогда и закончим наш разговор.

— Так значит, мне следует ждать вас после пополудни? — конечно, не следовало больше тянуть время, но Айлин все одно очень хотелось хотя бы лишнее мгновение побыть около Тариана.

— Да… — Шайхула махнула рукой. — Ну, иди, иди!

Выходя из комнаты, Айлин не выдержала и обернулась — не смотря ни на что, ей хотелось еще раз увидеть мужа. К сожалению, он даже не оглянулся вслед уходящей жене… Вернее, бывшей жене.

Уже оказавшись за дверями, и не обращая внимания на слова управляющего, который настойчиво пытался выяснить, каким образом она проникла в дом, молодая женщина поняла, что, по сути, ее приход сюда не принес никакой пользы, кроме, разве что, понимания того, насколько велика к ней ненависть бывшей свекрови. Ну, а еще Айлин «посчастливилось» лично услышать от Тариана, что вскоре тот женится, и сейчас бесконечно рад грядущим счастливым переменам в своей жизни. Да, невеселый итог ее посещения бывшего семейного гнезда… Впрочем, вряд ли стоило ожидать чего-то иного.

Управляющий шел вслед за ней, неприязненно глядя на молодую женщину, и только что не хватал ее за руки: видимо, опасался, как бы нежданная гостья вновь не бросилась назад, в комнату хозяйки. Вообще-то управляющего можно понять: если это произойдет, то гнев Шайхулы будет просто-таки беспредельным, и первым «счастливцем», на кого падет недовольство хозяйки, окажется именно он. Впрочем, немного позже неприятности ждут и всех тех, кто сейчас стоит на воротах.

Однако Айлин, занятая своими мыслями, не обращала внимания на вопросы и почти не заметила, как управляющий, сопровождаемый любопытными взглядами слуг, довел ее до «черных» ворот, ведущих на улицу.

— Уходи… — раздраженно буркнул он. — Пришла тут, расшумелась, а нам из-за тебя еще попадет… Тоже мне, бывшая госпожа нашлась!

Надо же, — с горечью подумала Айлин, — надо же, как быстро некоторые чувствуют себя хозяевами положения. Раньше этот человек склонялся перед ней в почтительном поклоне, а сейчас, когда она в этом доме считается никем — вот теперь можно и свою власть показать! Хотя если учесть, какая слава идет о бывшей хозяйке…

Не обращая никакого внимания на недовольного управляющего, Айлин вышла из ворот и пошла прочь от своего бывшего дома — здесь ей больше делать нечего. Дорога до пригорода довольно долгая, и, пока туда доберешься, неплохо бы разобраться в своих эмоциях, а их, после сегодняшнего разговора, хватает с избытком.

Дома Айлин подробно рассказала матери о разговоре с Шайхулой, а заодно и о том, что видела Тариана. Однако мать, хотя и покачала головой при известии о скорой женитьбе бывшего зятя, все же куда больше интересовалась разговором дочери с бывшей свекровью.

— Ты ей веришь? — чуть нахмурилась мать. — Ну, тому, что завтра она осчастливит нас своим лучезарным присутствием?

— Честно? Не верю ни на йоту. Снисходить до нас — не в ее характере. А еще я знаю, насколько болезненно Шайхула расстается со своим имуществом.

— То есть ничего она тебе завтра не привезет?

— Я буду искренне удивлена, если это случиться. Что-то она задумала, а может, просто пытается выиграть время. Вначале бывшая родственница ясно дала мне понять, что ради меня и Кириана не пошевелит даже пальцем, и ей нет никакого дела до того, будем мы жить, или умрем. Вернее, последнее для нее даже предпочтительней. Зато когда появился Тариан, она была готова пообещать мне все, что угодно, лишь бы я как можно скорей убралась из их дома, а заодно и с глаз ее сына. Знаешь, у меня сложилось впечатление, что Шайхула, несмотря ни на что, все же испугалась моих слов. Как видно, она была совершенно уверена в том, что никто и никогда не узнает о подлинной цели ее поездки в Насиб, и о том, что она там делала. Справедливости ради надо признать, что в свое время для сокрытия этого моя бывшая свекровь предприняла все, что было в ее силах, и потому была совершенно спокойна — рассчитывала, что правда о темном обряде никогда не выйдет наружу…

— А вместо этого ты появляешься перед ней, как призрак из темноты, и сообщаешь о том, что тебе известно если не все, то очень многое… — мать махнула рукой. — Я пытаюсь поставить себя на место Шайхулы и представить, что бы предприняла в этой ситуации.

— И как бы ты поступила?

— Однозначно сказать не могу, но в любом случае понятно, что ты, моя милая, сейчас представляешь собой серьезную угрозу для нее, особенно перед ожидающейся свадьбой Тариана. Когда заключается столь выгодный брак, то нельзя допустить даже отголоска возможных слухов, которые могут бросить тень на семью жениха, а один лишь намек на то, что один из членов этого семейства провел обряд темной магии… В таком случае с уверенностью можно утверждать лишь одно: свадьба вряд ли состоится. Худая слава никому не нужна, а знатные семейства крайне болезненно относятся к неприятным слухам, которые могут запятнать их герб.

— То есть ты имеешь в виду…

— Давай пока не будем гадать. Доживем до завтра, а там видно будет. И потом, кто знает, вдруг произойдет невозможное, и Шайхула решить уладить дело миром?

— Хм… — в этот звук Айлин невольно вложила все, что накипело у нее в душе. — Позволю себе усомниться в том, что подобное вообще может произойти.

— Попозже Борас придет, может, что-то дельное посоветует… — вздохнула мать.

К сожалению, Борас, ближе к вечеру заглянувший к ним и выслушавший рассказ молодой женщины, только головой покачал.

— Госпожа Айлин, напрасно вы пошли в тот дом… — чуть нахмурился он. — Судя по тому, что я от вас услышал, вы здорово напугали свою бывшую свекровь.

— Я бы так не сказала.

— Это я вам говорю, и прошу поверить мне на слово, как бывшему стражнику. В свое время мне довелось принимать участие в самых разных расследованиях, так что кое-какие выводы уже могу сделать. Госпоже Шайхуле вы сказали более чем достаточно для того, чтоб она решилась принять ответные меры. Скажу больше: я буду удивлен, если она этого не сделает.

— Даже так?

— Сейчас вы представляете для нее реальную опасность. Уж если эта женщина в свое время, чтоб избавиться от вас, решилась на жутковатый темный обряд, то в нынешних обстоятельствах тем более может пойти на многое.

— А может, она все же предпочтет выполнить просьбу Айлин? — без особой надежды в голосе спросила мать.

— Ага, а потом госпожа Шайхула всю оставшуюся жизнь будет опасаться того, что ей припомнят эту историю… — мрачно отозвался Борас.

— Никто из нас не собирается в будущем ее шантажировать! — возмутилась Айлин.

— Ваша бывшая свекровь об этом не знает… — усмехнулся Борас. — К тому же тут дело совсем иного рода: если снять темный обряд, то ее сын вряд ли останется со своей нынешней невестой. Кто бы и что не говорил, но со стороны все прекрасно видели, что чувства господина Тариана к жене были непритворны.

— А вы действительно уверены, что если разрушить наведенное колдовство, то Тариан вернется ко мне?

Айлин почувствовала, как после того, как она задала вопрос, у нее загорелись уши — уж очень выразительно на нее посмотрела мать, да и во взгляде Бораса читалось понимание. Похоже, в голосе молодой женщины была такая надежда, что всем стало ясно: в сердце Айлин по-прежнему живет любовь к мужу.

— Видите ли, госпожа Айлин… — чуть поколебавшись, заговорил Борас. — Я не хотел вам говорить заранее, пока не буду уверен окончательно, но глядя на то, как вы мучаетесь…

— А что такое?

— Дело в том, что сегодня я встретил своего старого товарища, вернее, сослуживца. Раньше мы считались друзьями-приятелями, бывало, помогали друг другу в делах по мере сил и возможностей. Однако я, как бы знаете, из-за ранения был вынужден уйти со службы, а у моего знакомого дела более-менее идут в гору, и ныне он служит в столице. Пусть у него на сегодня и не очень высокий чин, но, тем не менее, товарищ живет неплохо, и, как требует служба, он поневоле находится в курсе всех последних новостей. Сейчас мой товарищ прибыл сюда как сопровождающий одного из членов королевской семьи: пусть наши места считаются спокойными и безопасными, но, как вы знаете, кровь членов королевской семьи священна, и потому отправляться в дальние поездки без охраны им не положено. Ну, когда мы встретились, то у моего друга как раз оказалось немного свободного времени, и мы с ним посидели в трактире, прошлое вспомнили, о нынешнем поговорили…

— И он вам что-то сказал? Ну, то, что относится к ожидаемой свадьбе Тариана?

— Можно сказать и так… — нахмурился Борас. — Если судить по словам моего товарища, то ранее никто и подумать не мог, что единственная дочь графа Элниес вдруг проявит интерес к Тариану де Транниес, своему нынешнему жениху. Дескать, ранее у нее уже был жених, причем из числа тех парней, от которых женщины теряют голову едва ли не с первого взгляда — писаный красавец высокого роста, косая сажень в плечах, бездна обаяния…. В общем, мечта едва ли не каждой женщины. По слухам, чувства у этой пары были взаимны, да и знали они друг друга чуть ли не с детства. Говорят, их брак считался дело решенным, даже родители молодых людей уже обговорили все вопросы к ожидаемой свадьбе. И вдруг, ни с того, ни с сего, девица рвет помолвку со своим женихом, и более чем благосклонно принимает ухаживания де Транниеса, который, между прочим, на тот момент был еще женат. Об этом немало судачили, и причины подобного поступка так никто и не смог понять. Конечно, девичье сердце частенько бывает тайной за семью печатями, но в этот раз выбор девушки удивил многих.

— Почему?

— Ну, с одной стороны и прошлый, и нынешний женихи примерно равны по происхождению, да и состояние у обоих немалое. Это единственное, что их объединяет, а дальше идут полные противоположности. Дочь графа Элниес и ее прежний жених — оба блистали при дворе, привыкли к определенному кругу общения, а Тариан де Транниес предпочитает жизнь в провинции, появляясь в столице лишь наездами, и по крайней необходимости. В общем, это типичный житель провинции, привыкший к покою и тишине. Что могло привлечь дочь графа в этом человеке, которого она видела всего лишь несколько раз, и то мельком — непонятно. Госпожа Айлин, не обижайтесь на мои слова, но в вашем бывшем муже нет какого-то… лоска, обаяния маловато, и к тому же душный воздух столицы ему совсем не по нутру. Конечно, это не показатель, но вряд ли жизнь вдали от столицы и королевского двора может привлечь избалованную красотку, а господин Тариан никак не относится к любителям светских развлечений. Как раз наоборот — отдает предпочтение замкнутой и тихой жизни вдали от светского общества…

— Тут все зависит от силы чувств! — Айлин невольно вступилась за бывшего мужа. — Тариан очень мил! Вы его просто не знаете, он вполне мог очаровать дочь графа! Поверьте: это мне известно по собственному опыту: я тоже вначале не любила Тариана, и лишь потом поняла, какой это удивительный человек!

— Пусть так! — не стал спорить Борас. — Только вот, по словам моего товарища, прежний жених юной дочери графа считается одним из самых красивых мужчин нашей страны: высок, обаятелен, умен, обладает потрясающими манерами и внешне совершенно неотразим! К тому же, по слухам, язык у этого молодого человека подвешен так умело, как многим и не снилось! Остроумный веселый парень, знающий несколько языков, и помнящий наизусть тысячи стихов, которые может цитировать часами восхищенным дамам, а уж если верно замечание, что женщины любят ушами… Думаю, тут все понятно.

— Что понятно?

— Госпожа Айлин, я не хочу задеть ваши чувства, но, по общему мнению, ваш бывший муж, который вообще не относится к любителям поговорить, просто-напросто незаметен рядом с тем молодым человеком. Можно сказать, не выдерживает никакого сравнения! Я допускаю, что господин Тариан очень интересный собеседник, только вот сразу это не поймешь, да и внешне он (уж вы меня извините за прямоту, но ваш бывший муж все же не красавец, а обычный, ничем не примечательный парень) целиком и полностью проигрывает прежнему жениху. Вот потому-то очень многим кажется непонятным и странным выбор этой молодой девушки: что ни говори, а пока что она считается едва ли самой лучшей невестой страны — и красива, и богата, и знатна! Говорят, престарелая родственница графа Элниес даже обращалась к знахаркам и магам, чтоб выяснить, не сделан ли приворот на ее внучку.

— И что ей сказали?

— Обе знахарки и два мага — все дали отрицательный ответ. Говорят, что тут нет никакой магии. Дескать, такое в жизни случается — похоже, тут просто любовь. Мол, по слухам, первая жена господина Тариана де Транниес, та, с которой он сейчас разводится — это самая настоящая красавица, так что, выходит, в этом человеке есть нечто такое, что нравится женщинам.

Настоящая красавица… Конечно, в любое другое время Айлин было бы приятно услышать подобный отзыв о себе, но в данный момент все комплименты проходили мимо сознания молодой женщины. Какая может быть красота, если сейчас люди при виде Айлин отводят свои глаза в сторону!? Да и Касиди предупреждала, что если не снять темный обряд, то через несколько лет от красоты женщины не останется и следа…

— Бедная девочка! — вздохнула мать, имея в виду нынешнюю невесту Тариана. — Я, конечно, могу и ошибаться, но, скорей всего, той самой ведьме по имени Фресия, Шайхула одновременно заказала не один обряд, а сразу несколько. Как видно, нужно было сделать нечто такое, чтоб Тариан возненавидел Айлин, и чтоб вместе с тем от нее навек отвернулись люди! Да еще эта старая змея пожелала навести любовные чары и на молодую девушку из знатной и богатой семьи! Понятно, что своему бывшему жениху дочь графа отказала не просто так, и не от внезапно нахлынувшей любви к Тариану.

— Разумеется, — пробурчал Борас. — Зато со стороны все выглядит таким образом, будто внезапная любовь тюкнула по темечку и эту девушку, и Тариана!..

— Вообще-то у этой любви есть название, и оно весьма неприятное… — мать покачала головой. — Как видно, Шайхула решила, что на данный момент для ее сына дочь графа Элниес — это самая лучшая партия, а что при этом чувствуют люди, когда разбивают их судьбы и вмешиваются в чувства — до этого вашей бывшей свекрови нет никакого дела! Рушит жизнь людей направо и налево, да еще чувствует себя правой во всем!

Да, вот еще одно подтверждение того, что эта неизвестная Фресия хорошо знает свое дело! — вновь пришло в голову Айлин. — Хорошую маскировку поставила, чтоб спрятать свою темную работу, недаром даже столичные знахарки и маги ошиблись, вернее, не заметили наведенного колдовства! Впрочем, чему тут удивляться? Касиди говорила, что Фресия — коронованная ведьма, и сила ее по-настоящему велика, а иначе маги быстро бы распознали темный обряд. Как видно, родственница новой избранницы Тариана обращалась к ним еще до того, как Кириан перетянул на себя часть порчи, а иначе была бы вероятность того, что кто-то из магов сумел определить, что дело тут нечисто. Впрочем, даже с учетом того, что позже маскировка была пробита, опытная знахарка Касиди все же с трудом сумела понять то, что за обряд был проведен в свое время.

Надо сказать, что в этот раз Шайхула явно хватила лишка в своих желаниях. Избавиться от нежеланной невестки — это одно (на подобное могут посмотреть сквозь пальцы — все же у этой особы отец из простолюдинов), а вот наводить магию на родственницу короля… Это уже полностью переходит все возможные границы! Тут надо или быть полностью уверенным в собственной безнаказанности, или же совершенно не считаться ни с чьими желаниями и интересами, кроме своих собственных. А может, Шайхула уже привыкла, что ей многое сходит с рук…

Теперь становится понятным и то, отчего бывшая свекровь настолько болезненно реагировала на некоторые слова Айлин, а также так опасалась хотя бы малейшего намека на скандал в своем доме: если (не приведи того Боги!) хоть кто-то из приехавших гостей услышит слова бывшей жены Тариана, и сопоставит их с кое-каким, казалось бы, непонятными фактами, то все может сложиться в весьма неприглядную картину! Что ни говори, но придворные, постоянно крутящиеся вокруг трона, а заодно и поднаторевшие в интригах и кознях, хорошо умеют складывать один плюс один, и способны делать правильные выводы из сплетен, слухов и самых незначительных обрывков разговоров.

Если хоть что-то подобное случиться, то есть кто-то докопается до правды — в этом случае все то, что произойдет в дальнейшем, можно считать непоправимой катастрофой. Дело в том, что когда хоть кому-то из сильных мира сего станет известно о подлинной цели поездки Шайхулы в Насиб, то это будет даже не скандал, а нечто большее. Черная магия сама по себе дело запретное, а если она еще и направлена на наследницу одного из древнейших родов с целью склонить ее к нежелательному браку… В случае, если подобное будет доказано, то велика вероятность того, что семью де Транниес не на одно поколение могут изгнать из аристократического круга, да и позже их появление там будет весьма нежеланным. Так сказать, везде получат от ворот поворот, да и в дальнейшем перед ними будут закрыты все двери.

К этому же для виновницы, то бишь Шайхулы, наказание одной лишь ссылкой не обойдется. Ее ждет лишение значительной части состояния, и, вероятно, долгое (а то и пожизненное) заключение в тюрьме или в монастыре с крайне жестким уставом. Между прочим, за применение черной магии по отношению к родственникам короля, виновному может грозить даже каторга, и тут уже никто не станет смотреть на то, аристократ это, или простолюдин. Избежать наказания не помогут никакие связи, ведь нет ничего хуже гнева короля.

Что же касается Тариана… Если выяснится, что он невиновен и сам стал жертвой неуемных амбиций своей мамаши, то тюремного заключения парень, скорей всего, избежит, но вот покидать свои владения (вернее, то, что от них останется после конфискации части имущества в пользу пострадавшей стороны) до конца своих дней ему будет категорически запрещено. Бедняга…

Да уж, когда подумаешь о возможных последствиях, то становится ясно, что Шайхула предпримет все меры, пойдет на все возможное и невозможное, лишь бы правда не вышла наружу.

Тем временем Борас продолжал:

— Госпожа Айлин, наверняка вы и сами понимаете: крайне сомнительно, что госпожа Шайхула принесет вам нечто, способное пойти в уплату за снятие наведенного колдовства. Не для того этой женщиной в свое время было затрачено столько сил и средств на искоренение любви сына к нежеланной невестке, чтоб возвращать все на круги своя. К тому же сейчас Тариан может заключить столь выгодный брак, о котором раньше они и мечтать не могли! От своих планов эта женщина ни за что не откажется, и к выбранной цели будет двигаться напролом, не считаясь с жертвами и потерями. Я знаю таких людей, они никогда не сворачивают на полдороге, и при том уверены: именно им одним известно, что нужно делать для того, чтоб все были довольны и счастливы.

— Ну, в нынешней ситуации меня вряд ли можно назвать счастливым человеком… — горько произнесла Айлин.

— В данный момент вы, по мнению госпожи Шайхулы, представляете собой то самое препятствие, которое мешает счастью ее сына и благополучию всей семьи, а все препоны с этого пути она намерена убрать.

— Господин Борас, вы нас пугаете! — ахнула мать.

— Да не пугаю я вас, а просто предостерегаю… — поправил Борас. — Ох, госпожа Айлин, сказано же вам было: ни в коем случае не следовало ходить к госпоже Шайхуле! Как говорят в народе — не буди лихо, пока оно тихо. Впрочем, в чем-то я вас понимаю: вначале каждый из нас старается решить все вопросы мирно, путем договоров, пытаясь достучаться до сердца своего собеседника. К сожалению, сейчас явно не тот случай.

— Что вы посоветуете делать?

— Самое лучшее — на сегодняшнюю ночь перейти куда-либо в другое место.

— Зачем?

— Может, я слишком подозрителен, но, поверьте моему опыту — в сложной ситуации лучше лишний раз проявить осторожность, тем более что хуже от этого не будет.

— И куда же мы пойдем?

— Ну, предположим, в мой дом…

Это далеко не самое лучшее предложение — подумала Айлин. Дело в том, что Борас, вскоре после смерти жены, отдал свой дом семье младшего брата: у того случилась беда — они стали погорельцами. По счастью, никто из домашних не пострадал, только вот семья с кучей ребятишек осталась без крыши над головой. Это несчастье произошло поздней осенью, новый дом было ставить не ко времени, да и не на что, и потому Борас предложил брату с семьей временно пожить в своем доме, тем более что места там хватало.

Увы, но так получилось, что отдельной комнаты для хозяина не нашлось, и потому братья решили поступить следующим образом: дескать, погорельцы проживут зиму в большом доме бывшего стражника, а весной займутся строительством своего жилища. Что же касаемо самого Бораса, то он временно переберется в дом к своим старым родителям — дескать, в данный момент это самый подходящий выход из создавшегося положения. К тому же в родительском доме он будет не особо в тягость престарелым отцу и матери, да и шуметь там некому, потому как у бывшего стражника детей в браке, к сожалению, так и не было.

Правда, старые родители вовсе не пришли в восторге от того, что к ним (пусть и временно) пришел жить старший сын: дело в том, что так обычно поступали лишь те, кто, как говорится, после крушения всех своих надежд остался у разбитого корыта, и когда таким бедолагам некуда было пойти, кроме как в родной дом. Конечно, с Борасом дело обстояло несколько иначе, но все же родителям хотелось бы, чтоб их сын жил отдельно, своей семьей, как справный и рачительный хозяин, а не как прихлебатель при старых отце и матери.

К сожалению, и в этом случае оказалось справедливо выражение: нет ничего более постоянного, чем что-то временное. За зиму брат со своим многочисленным семейством обжились в доме Бораса, да и выезжать им было некуда, деньги на постройку нового дома копились медленно (вернее, совсем не копились), и дело кончилось тем, что семья брата так и осталась жить в доме бывшего стражника, а сам он по-прежнему обитал у своих престарелых родителей. Все бы ничего, но в последнее время отец с матерью принялись чуть ли не постоянно упрекать старшего сына в том, что он, дескать, до сей поры живет вдовцом при старых родителях, хотя вокруг полным-полно привлекательных вдовушек, у многих из которых имеются неплохие денежки: дескать, не дело в твои-то годы быть одному, жить вместе с родителями, ищи себе пару…

Сейчас, конечно, Борас искренен в своем приглашении, только вот куда идти Айлин, матери и ребенку? В одном доме полно своих ребятишек, причем один меньше другого, а в другом и без того считают, что взрослый сын слишком долго засиделся под родительской крышей…

— Нет, что вы! — замахала руками мать. — Не хочется вас стеснять, мы уж как-нибудь сами справимся! Да и что с нами может случиться? Вряд ли Шайхула решиться что-то предпринять в открытую, да и не верится мне, что она рискнет пойти на подобное.

— Ну, я бы не был в этом столь уверен.

— Здесь, в пригороде, все друг друга знают, все на виду, так что, в случае чего, любого чужака сразу заметят… — мать оглянулась вокруг. — Да и ночи сейчас стоят светлые, на улице почти постоянно кто-то есть. К тому же всегда можно кликнуть соседей на помощь — те вмиг примчаться!

— Хотелось бы мне верить, что все будет именно так… — вздохнул Борас.

— И потом, у нас собака имеется.

— Собаки имеются в каждом дворе, — чуть усмехнулся Борас. — Только вот вам давно пора взять себе другого пса, а то по возрасту ваша собака, если можно так выразиться, едва ли не старше меня. Может, мне вам свою собаку привести? Это настоящий охранник, чужака враз учует на расстоянии. С ним можно быть полностью уверенным в своей безопасности!

— Не стоит беспокоиться. Наш пес, хоть и старый, но тоже неплохой.

— Надеюсь…

Вечер прошел спокойно, однако Айлин, словно со стороны наблюдая за поведением сына и своей матери, вновь и вновь осознавала правоту слов знахарки. И Кириан, и мать, и Борас — все они невольно старались держаться подальше от Айлин. Молодая женщина вновь и вновь отмечала, что когда Борас разговаривает с ней, то постоянно отводит взгляд в сторону, а Кириан куда больше тянется к бабушке и Борасу, чем к матери…

Вот и сейчас Борас, Кириан и мать о чем-то разговаривают между собой, смеются, и Айлин хорошо понимает, что она среди них лишняя. Подойди она — и ее появление разом внесет диссонанс в этот теплый разговор: ребенок начнет хныкать, Борас перестанет улыбаться, а мать тяжело вздохнет. Впрочем, Айлин уже понимала, что раздражает людей одним своим видом многих, да и само ее присутствие никому не правится — недаром соседи перестали заглядывать к ним в дом.

Хотя тут дело не только в соседях: сегодня, идя по улице, Айлин обратила внимание на то, что некоторые из встречных уходят с ее пути, а другие невольно стараются отодвинуться, лишь бы случайно не коснуться ее рукавом, или краем одежды. Такое впечатление, будто она заразная, или же словно от нее даже на расстоянии несет чем-то неприятным… И это только начало, что же будет дальше? От осознания всего этого на душе становилось по-настоящему горько.

Чтоб хоть как-то отвлечься от тяжелых дум, Айлин взялась за перо и бумагу. Помнится, всего лишь несколько часов назад она припугнула бывшую свекровь тем, что будто бы в их бедном доме хранится пара писем, которые, будучи отправленных по нужным адресам, могут доставить Шайхуле немало неприятных минут. Что ж, пожалуй, и верно, стоит написать хотя бы одно послание. Конечно, хорошо бы сейчас поиграть с сыном, или сделать что-то по хозяйству, только вот (как это ни горько признать) ребенок начинает избегать мать, а заниматься домашними делами нет никаких сил, да и настроение такое, что все валится из рук.

Строчки ровно ложились на бумагу, только это было не послание в городскую управу, а письмо Тариану. Айлин выплескивала на бумагу все, что в тот момент творилось у нее в душе, писала о любви к мужу, о болезни ребенка, и о том, что же в действительности произошло с ними обоими. Возможно, письмо было сумбурным и в нем было слишком много эмоций, но зато при его написании Айлин становилось легче. Как видно, те чувства, что скопились в ее душе после разговора с бывшей свекровью, все же нашли выход.

Меж тем время шло, наступил вечер, в доме потемнело, и Айлин убрала со стола незаконченное письмо. Конечно, можно было бы зажечь лампу и продолжить писать, только зачем? Свет будет мешать ребенку, и он дольше не сможет заснуть, а завтра с утра можно и закончить послание, тем более что письмо написано уже более чем наполовину.

Борас попрощался и ушел, хотя делать это бывшему стражнику явно не хотелось. Правда, он пообещал, что завтра подойдет с самого утра, чуть ли не с первыми лучами солнца. Конечно, будь его воля, он бы остался здесь, только вот подобным образом поступать ни в коем случае не стоило.

Дело в том, что в здешних местах каждый из жителей знает едва ли не все, что происходит у соседей, и потому, останься вдовец на ночь у двух незамужних женщин, то к утру об этом будет знать вся улица, а к полудню — и весь пригород. Правда, лучше не думать о том, какие пикантные подробности при этом будут рассказаны так называемыми случайными свидетелями, тем более что в подобных случаях люди, как правило, ни на что хорошее не думают. Во всяком случае, каждый из рассказчиков будет полной мерой напрягать свою излишне игривую фантазию, при том клянясь и божась, что именно так все и было на самом деле, причем все детали происходящего разворачивались едва ли не у него на глазах. Можно сказать, свечку держал, наблюдая за всем со стороны… Увы, но впоследствии из сказанного ты уже никому и ничего не сможешь ни доказать, ни опровергнуть.

Вскоре после ухода Бораса мать стала укладывать спать Кириана — как это ни печально, но в последнее время малыш куда быстрее засыпал, если подле него находилась не мать, а бабушка — рядом с Айлин он долго капризничал, а то и хныкал. Н-да, темный обряд действует вовсю, и ребенок начинает беспокоиться и тревожиться, если находится неподалеку от матери. Вот и сейчас он раскапризничался, и Айлин сочла за лучшее выйти из дома на двор — так бабушка куда быстрее уложит Кириана спать.

Был удивительный летний вечер — тепло, безветренно, на темнеющем небе не было ни облачка, а в воздухе чуть ощущался дивный запах цветущего шиповника. Сказочный вечер! Да и сама Айлин чувствовала себя куда спокойнее, чем утром: как видно, после того, как она доверила бумаге часть своих дум и переживаний, на душе стало куда легче, и даже появилась возможность свободней дышать. Молодой женщине хотелось продлить эти прекрасные ощущения, и потому назад в дом она не торопилась.

— Кириан заснул… — мать вышла на крыльцо. — Ты когда спать пойдешь? Время уже позднее. Да и не ужинала ты еще…

— Не хочу… — Айлин показалась нелепой одна только мысль о том, что в такой удивительный вечер следует идти под крышу. — Я, пожалуй, тут лягу, в саду. У нас же гамак меж старых яблонь натянут, там и устроюсь.

— Может, не стоит?

— Погода такая хорошая, что отсюда уходить не хочется.

— Ну, как знаешь…

Айлин удалось проспать в гамаке всего несколько часов, после чего проснулась с болью во всем теле. Н-да, это качаться в гамаке можно долго, а вот спать в нем крайне неудобно. Тело затекает, много не належишь. Нет, уж лучше в дом пойти, на кровать…

Однако ночь была такая теплая и тихая, что уходить со двора по-прежнему не хотелось. К тому же тут почти что светло, ведь стоит сказочная пора последних белых ночей… Кто хоть раз их видел, тот знает, такое это чудо! Ничего, зайти в дом она всегда успеет, а пока неплохо бы побыть тут, в волшебной тишине теплой летней ночи.

Усевшись на землю возле цветущих кустов шиповника, Айлин слушала тишину и вдыхала благоухающий запах распустившихся цветов, благо в этом году колючие ветки были ими просто усыпаны. Как хорошо вокруг… Такое впечатление, что весь мир спит, не слышно даже привычных голосов гуляющей молодежи, лишь доносится треск кузнечиков. Правда, где-то лениво подала голос собака, завозились куры в курятнике, и снова наступила все та же удивительная тишина. Через несколько часов наступит ранний летний рассвет…

Внезапно молодой женщине показалось, что из глубины сада к дому скользнула чья-то тень. А вот и их старый пес негромко тявкнул, и стал выбираться из конуры… Тут и без долгих объяснений понятно, что собака учуяла чужака. Однако больше пес не успел издать ни звука — тень в мгновение ока оказалась возле собачьей конуры, затем до слуха Айлин донесся чуть слышный визг, после чего тень отпрянула, направляясь к дому. Через несколько мгновений этот кто-то оказался возле дверей, и молодая женщина увидела невысокого мужчину. Сомнений не было: некто пришел на их двор, и у этого незнакомца были далеко не самые лучшие намерения. Неужели подозрения Бораса были верны?

Правда, незваный гость не заметил Айлин, а это уже можно считать удачей. Дело в том, что неподалеку от кустов шиповника, вернее, между ними и домом, стояла маленькая беседка, на которой в летнее время обычно обедали, пили чай, отдыхали в дневную жару или же с наступлением вечера. Ночью (пусть это даже всего лишь полумрак белых ночей) заметить за ней сидящего на земле человека довольно сложно, зато молодой женщине со своего места был хорошо виден незваный визитер.

Подойдя к двери дома, незнакомец оглянулся, и Айлин рассмотрела его лицо. Обычный человек, внешне ничем не примечательный, но, тем не менее, молодая женщина могла поклясться, что она его никогда ранее не видела.

Тем временем незнакомец подпер входную дверь заранее принесенной палкой, так что сейчас изнутри дверь никак не открыть… Затем он достал глиняную бутыль из сумки, висящей у него на боку, вытащил из нее пробку, и плеснул содержимое сосуда на дверь, а остатки жидкости стал выливать на стену дома.

Что сейчас будет — это в пояснениях не нуждалось: незнакомец собирался поджечь дом. Айлин почувствовала, что от увиденного у нее на голове зашевелились волосы, а в горле встал комок. Надо бы закричать что есть мочи, только вот как бы от испуга у нее не сорвался голос: вполне может произойти так, что вместо крика о помощи она издаст сиплый визг, на который не обратит внимания никто, кроме этого незнакомца, а ловкачи, берущиеся за темные дела, неплохо умеют кидать ножи на большое расстояние. Без сомнений, чужак был как раз из таких вот лиходеев…

Откуда Айлин известно о таких опасных людях? Ну, в пригород заходила самая разная публика, в том числе и те, кто промышлял далеко не праведным трудом. Подобных гостей тут не любили, но терпели, соблюдая нечто вроде нейтралитета. В здешних местах действовал негласный принцип: вы сами по себе, и мы сами по себе, друг друга не трогаем, ваши дела нас не касаются, а вы не лезем в наши. Подобная тактика давала свои результаты, и пришлые, как правило, не обижали здешних обитателей. Правда, бывали исключения, но с каждым таким случаем позже разбирались отдельно… Если этот человек из таких вот чужаков-умельцев, занимающихся темными делишками, то сейчас много не нашумишь — он одним броском остро наточенного лезвия враз оборвет крик случайного свидетеля, тем более что незнакомцу никак не нужны очевидцы совершенного им преступления. Нет, надо придумать что-то другое, причем сделать это как можно быстрей!

Взгляд женщины упал на железное ведро, стоящее подле беседки. Вот, сейчас это именно то, что нужно! Только бы успеть…

Стараясь передвигаться как можно тише, Айлин доползла до беседки, прихватив по дороге обломок сухой ветки, упавший с яблони. Вообще-то этот острый обломок лежал тут уже не один день, и мать уже не раз просила Айлин убрать его — опасалась, как бы об эту деревяшку не поранился малыш. Оставалось только радоваться тому, что просьба матери вылетела у Айлин из головы, и довольно толстая ветка все еще лежит на земле.

К тому моменту, когда Айлин добралась до беседки, мужчина как раз закончил выливать остатки жидкости из бутылки, и теперь убирал пустую емкость в сумку. Выходит, этот человек из числа тех, кто знает, что улик за собой нельзя оставлять ни в коем случае… Все, тянуть больше не стоит!

Айлин изо всех сил ударила обломком дерева по железному ведру и закричала, что было сил:

— Пожар! Горим!

Грохот железного ведра и крик Айлин были слышны, кажется, даже в городе, и разбудили спящих людей на ближайших улицах ничуть не хуже набатного колокола, ведь для обитателей деревянных домов нет ничего страшнее слова «пожар». После такой беды можно враз оказаться нищим и бесприютным, лишиться всего, имущества и жизни, как своей, так и всех родных и близких. Кроме того, если у тебя нет жилья, то здешние холодные зимы ты просто не переживешь, замерзнешь в лютые морозы, и примеров тому уже было видимо-невидимо. Потому-то так и получается: жители деревянных домов могут крепко спать, не обращая внимания на крик и шум под своими окнами, но любого из них мгновенно пробудит ото сна слово «горим!».

У каждого из тех, кто населяет пригород, уже не раз была возможность своими глазами увидеть, какие беды может принести бушующий огонь, особенно если во время пожара дует сильный ветер. В таких случаях обычно спасают уже не сам горящий дом, а соседние строения, чтоб огонь не перекинулся на них, и не понесся дальше, охватывая все новые и новые постройки. Дома здесь стоят довольно близко друг к другу, так что любой, даже самый небольшой пожар, может привести к самым жутким последствиям — бывало, что подчистую выгорали целые улицы. Сейчас, правда, ветра нет, но при начинающемся пожаре это не такое большое утешение.

Незнакомец, услышав шум и крики за своей спиной, обернулся, а в следующее мгновение метнулся прочь. Однако почти сразу же, несмотря на то, что Айлин продолжала кричать о пожаре, он вновь подскочил к дому, высек искру из огнива, и через пару ударов сердца входная дверь вспыхнула ярким пламенем. Тут же огонь пополз вдоль стены, там, где этот человек лил жидкость из бутылки. Еще миг — и пламя взметнулось едва ли не до крыши… Все-таки мерзавец доделал свое черное дело до конца!

Айлин только на секунду отвела взгляд в сторону, на когда вновь посмотрела вперед, то незнакомца там уже не было. Ну, что тут скажешь, шустрый парень…

Впрочем, сейчас молодой женщине было не до того, чтоб думать об этом человеке. Исчез — и хорошо, главное, что его рядом нет. Не переставая кричать, Айлин подбежала к дому, выбила палку, которая не давала двери открыться, распахнула пылающую дверь и заскочила в дом. Там уже стояла растерянная мать, держа на руках спящего Кириана.

— Что происходит? Откуда дым?

— Быстрее отсюда! Дом горит!..

Дважды повторять не пришлось, мать, прижав к себе внука, метнулась прочь из дома, а Айлин, схватив с кровати одеяла, бросилась за ней.

Все последующее воспринималось Айлин отдельными урывками. Вначале она одеялом сбивала пламя с дверей и стены, затем рядом оказались наспех одетые люди, которые помогали ей тушить огонь, только вот получалось это почему-то плохо — огонь никак не хотел затухать… Потом стены стали поливать водой — это выстроившиеся цепочкой люди передавали друг другу ведра с водой из колодца, что находился неподалеку от этого места… Н-да, от сказочного очарования белых ночей не осталось и следа.

Через какое-то время огонь все же удалось потушить, хотя дверь дома и одна из стен (та самая, которую поливал из бутылки незнакомец), все же оказались довольно сильно повреждены. Айлин, глядя на закопченные и обгоревшие стены, выбитые окна и поврежденную крышу, прикидывала: часть бревен надо будет заменить, дверь уже никуда не годится, на крыше с кровлей тоже надо еще разбираться, но, главное, все пропитал запах гари, и выводить его придется долго, он въедливый… В беседке тоже кое-что поломано, и там починки хватит. Огород, кажется, не очень пострадал, часть сада тоже осталась почти нетронутой, но зато все остальное переломано и вытоптано. Упала стена сарая, куры и кролики разбежались по всему огороду. Наверняка часть из них уже находится на участках у соседей, а некоторые убежали еще дальше. Разломана даже собачья будка, а сама собака лежит бездыханной — у нее свернута шея…

Что тут скажешь: урон, конечно, нанесен немалый, но если учесть, что все люди в семье остались живы, то следует считать — им повезло.

У молодой женщины не было сомнений, кто стоял за этим поджогом. Следует признать правоту Бораса, который предупреждал о возможной опасности: после того, как Шайхула поняла, что Айлин многое известно о ее поездке в Насиб, бывшая свекровь принялась прятать концы в воду. Когда на кону стоит такой выгодный брак, и есть опасность того, что родителям невесты станет известно о том, что именно было предпринято матерью жениха для того, чтоб эта свадьба состоялась — в этом случае Шайхуле надо переходить к более жестким мерам затыкания излишне болтливых ртов.

Теперь со всей очевидностью стала понятна простая истина: для того, чтоб ничто из этих секретов не выплыло наружу, бывшая свекровь может пойти на все, тем более что Айлин уже имела представление о том, насколько низко мать Тариана ценит жизнь нежелательной невестки и неугодного внука. Ясно и то, что на этом Шайхула не остановится: пусть дельце сорвалось один раз, но почти наверняка будут новые попытки избавиться от бывшей родственницы, а бесконечно везти никому не может.

Ладно, сейчас уже утро, и у молодой женщины есть время принять какое-то решение, тем более, что под яркими лучами восходящего солнца думается куда лучше, да и жизнь с рассветом не кажется столь беспросветной, в ней почти всегда появляется какая-то надежда. Тем не менее, надо что-то решать, и немедленно…