— Н-да, надо признать, мы узнали от тебя немало интересного… — дядя Эдвард холодно усмехнулся. — Тут с налету все сразу не решишь, и для начала все имеющиеся у нас факты и сведения неплохо бы разложить на составляющие. Несколько мне помнится, эта девица (или как там ее правильно называть, эту невесть каким образом выжившую змею с ногами) примерно с середины следствия и едва ли не до самой казни находилась в застенках инквизиции…

— А почему ее туда не поместили с самого начала? — мрачно поинтересовался брат Белтус. — Расследование еретической греховности как раз их занятие. Как говорится, в одну руку — молитвенник, в другую — щипцы для допроса, да еще и святой водичкой допрашиваемого не помешает сбрызгивать время от времени…

— Все дело в том, что вначале ее с братцем все же повязали обычные стражники… — пожал плечами дядюшка. — Кто ж знал, что эта парочка окажется не простыми авантюристами, а кое-чем похуже? Ожерелье, выявляющее нечисть, при аресте и по дороге до темницы и так не дало возможности им ни сбежать, ни воспользоваться колдовскими чарами. И потом, в тюрьме тоже есть особые кандалы, в которых держат таких вот… существ. Я не спорю: инквизиция требовала отдать себе этих колдунов едва ли не с момента их задержания, но стража упиралась, не теряла надежды самолично раскрутить это дело. Увы, но это им оказалось не по зубам: девица небезуспешно пыталась задурить головы тюремным охранникам, а ее братец (или кем он там ей приходился) постепенно стал едва ли не подчинять себе стражников. В общем, ближе к середине следствия стало понятно, что задержанных стоит как можно скорей отдать инквизиции.

— Подальше от греха… — хмыкнул брат Белтус.

— Можно и так сказать… — покладисто согласился дядюшка. — С той поры эта пара не покидала стены инквизиции, вернее, тюремного застенка инквизиции, за исключением того времени, когда их вывозили для суда.

— А что эта парочка сказала при допросах? — поинтересовался брат Якуб. — Я имею в виду, кто они такие, и откуда…

— Я думаю, у них обоих уже была заранее продумана нужная легенда, которой они придерживались до конца… — вздохнул дядя Эдвард. — Дескать, такими себя помнят с самого детства, воспитывались в невесть каких дальних странах у какого-то колдуна, ничего не знают и не помнят, ну и так далее, и все в таком же духе. Что же касается предполагаемой свадьбы с принцем Адрианом, то тут, дескать, любовь, соединение душ и все такое прочее… Ясно, что правды они так и не сказали, и потому дорога на костер для них, можно сказать, была просто-таки вымощена…

— Вы хотите сказать, что инквизиция на допросах так ничего и не добилась? — недоверчиво спросил брат Якуб. — Да они могут заставить признаться кого угодно и в чем угодно! Уж мне-то подобное хорошо знакомо!

— Ну, иногда все же случается такое, что находит коса на камень… — дядюшка чуть развел руками — От своих первоначальных показаний арестованные не отклонялись ни на букву, упорно долдонили одно и то же: ничего не знаем, ни в чем не виноваты, все само собой получилось… Ну, а дальше все просто: если колдуны и ведьмы упорствуют, то они объявляются еретиками, и передаются светскому суду с пояснением, что святая церковь тут ничего не может сделать, чтоб загладить прегрешения виновных. Более того, она также не в состоянии достучаться до их заблудших душ, и потому эти грешники должны быть наказаны по их заслугам. Проще говоря, костер… Так вот, что касается этой девицы, то должен сказать, что утром, в день назначенной казни, я видел ее в стенах инквизиции, и потому из тех застенков она выйти никак не могла. Почему? На то она и тюрьма инквизиции, где все предельно строго, а заключенные постоянно находятся под должным и неусыпным надзором. Постороннему человеку, или же не имеющему при себе особого пропуска, туда не войти, и уж тем более он не сможет выйти оттуда. И потом, в тех застенках несут службу столь крепкие в своей вере люди, что их вряд ли можно соблазнить блеском золота.

— Она сказала мне… — покачал головой Андреас, — что спасти можно было только одного, и потому выбрали ее. Кроме того, у ее брата к тому времени были уже переломаны ноги, и вывести его из тюрьмы было проблематично. То есть она едва ли не прямым текстом мне сказала, что ее сумели освободить именно из застенков инквизиции. Возможно, она просто проговорилась, а может, все еще переживает гибель брата, и потому словно пытается оправдаться перед собой…

— Ты ей верь больше… — ухмыльнулся Ланьеж. — В глаза тебе смотрит, врет и не краснеет.

— Бред! — отрезал брат Белтус. — Я не очень хорошо отношусь к святой инквизиции — уж очень они любят совать свои любопытные носы во все щели, и зудеть над ухом о праведности и покаянии! но те, кто там служит, не будут пачкать свои руки о грешное золото.

— То есть в то, будто некто сумел подкупить стражу — в это сложно поверить? — не мог успокоиться Андреас.

— Сложно поверить в то, что можно подкупить кого-либо из тех тюремщиков, кому доверено охранять заключенных в застенках инквизиции… — поправил дядюшка. — А вот что касается нашей стражи — тут все куда проще и приземленней, и потому я грешу на них…

— Думаете, здесь замешана городская стража?

— Я пока что обожду с выводами, лучше попытаюсь логически рассудить, где мы прокололись… — дядя Эдвард на секунду призадумался. — Так, надо попытаться вспомнить тот день, и постараться понять, где именно могла произойти подмена (хоть убейте меня, но мне что-то плохо верится в то, что в инквизиции завелись стяжатели!), а заодно и поставить себя на место того, кто хочет организовать похищение осужденного на казнь. Значит, так: этих двоих вывезли на двух тележках из тюремных ворот, вернее, из ворот инквизиции, причем на первой из тележек был так называемый братец, на второй — сестрица. Потом был проезд по улицам города, площадь Небес, костер…

— И?..

— Откидываем костер, площадь Небес — в этих местах было слишком много людей, стражников и любопытных глаз, вот потому-то подмена абсолютно исключена. Тюремные ворота и площадь перед тюрьмой тоже сбросим со счетов: во-первых, заключенных доставляли туда прямо из камер, и тюремщики их знали в лицо, а во-вторых, возле каждой из телег, когда они отъехали от ворот, находилось по инквизитору, к тому же конные и пешие стражники, возницы, зеваки… Тоже ничего не сделаешь. Что же у нас остается, дорога? Нет, и тут бесполезно пытаться сделать хоть что-то: от ворот инквизиции до площади Небес надо проехать всего четыре улицы, а в дни казни там всегда полно зевак: они, мало того, что любопытствующие стоят вдоль дороги, так потом еще и толпой идут вслед за телегами с осужденными, замечая у их каждое движение или поворот головы. Дело в том, что сожжение на костре — дело нечастое, и потому всем интересно посмотреть на тех еретиков, кто своими грехами заслужил подобное наказание. К тому же осужденных перед отправкой на казнь привязывают веревкой к столбам, установленным на этих повозках, а те веревки вяжут мастера, их так быстро не распутаешь… В общем, вариант с дорогой, похоже, тоже можно смело откидывать, это дело бесперспективное. Неужто я ошибся, и впрямь надо копаться среди тех, кто несет службу в застенках инквизиции? В это трудно поверить, но, похоже, придется…

— Уж не хотите ли вы сказать, что предал кто-то из священной инквизиции? — все еще никак не мог успокоиться брат Белтус. — Что бы вы сейчас не говорили, какие бы предположения не строили, но я очень в этом сомневаюсь! Подобного поступка от этих святош я, во всяком случае, никак не ожидаю! Всегда считал, что хотя среди них есть немало фанатиков, но зато предателей нет… Оказывается, паршивая овца может оказаться и в стаде пастырей.

— Ваше сиятельство, помните, вы тогда приказали, чтоб проследили за тем, как осужденных везут к месту казни? — внезапно заговорил Ланьеж.

— Да, помню, мне сказали, что все прошло гладко и без эксцессов. А в чем дело?

— Следил-то, как вы помните, не я, а Берньеж. Этот парень, хоть и несколько недотепистый, но зато очень внимательный. Мне сейчас на ум пришло, что он, докладывая мне о результатах наблюдений, сказал, что та девка всю дорогу висела на веревках, словно мешок с песком, не шевелясь. Даже свое разбитое лицо не поднимала…

— А почему ты мне раньше об этом ничего не сказал? — дядюшка повернулся к Ланьежу.

— Не сказал, что висела на веревках? А что в этом такого странного? Да частенько не только у женщин, осужденных на смерть, но и у крепких мужиков, когда их везут к месту казни, ноги подкашиваются, а некоторые даже в обморок падают. Обычное дело…

— Ну, конечно же! — дядюшка себя только что по лбу ладонью не хлопнул. — Все просто до невозможности, и, кроме как в самой тюрьме, совершить подмену было негде! Утром, когда я видел Нарлу, лицо у нее было чистое, без синяков и кровоподтеков, а через пару часов оказалось разбито… Разумеется, ей мог с полным на то основанием врезать кто-то из охранников, но, насколько мне известно, в инквизиции крайне негативно относятся к тому, что у отправляющихся на казнь могут быть столь заметные раны на лице, или же бросающиеся в глаза следы крови. А у этой девицы рассмотреть лицо было практически невозможно… Похоже, и верно — подмена произошла в застенке. И к столбу на телеге покрепче привязали ту женщину, что протащили вместо Нарлы: ведь незнакомка к тому времени, по сути, уже находилась при смерти от того особого снадобья, которое ей дали, и потому было крайне необходимо, чтоб она продержалась какое-то время в дороге, и чтоб непосвященные не поняли, в чем дело! Да, кто-то здорово рисковал, идя на подобное!

— Вы что, предлагаете сунуться в инквизицию с заявлением о том, будто некто из ее служителей предал? — брат Белтус махнул рукой. — Не советую даже думать об этом. Без достаточных на то оснований ничего подобного делать ни в коем случае не стоит. Чревато.

— Вот-вот, так они вам бы и поверили… — поморщился брат Якуб — Кто же любит выносить сор из избы?

— Ну, сор сору рознь… — нахмурился Андреас. — И потом, сложно даже представить, сколько тюремщикам-инквизиторам надо заплатить за то, чтоб они устроили побег осужденному на смерть. Сумма должна быть такая, что вряд ли потянет даже родственник короля. Лично у меня в голове подобное никак не укладывается.

— Как это ни цинично звучит, но каждому есть своя цена… — дядя Эдвард встал с земляного пола, на котором сидели люди, и немного прошелся — Ох, добраться бы мне до дома! А уж там-то я б во всем разобрался, выяснил бы, кто дежурил в тот день, кто в тюрьму приходил… Впрочем, в этом случае инквизиция и сама бы рыла землю рогом: предатель в ее рядах — это дело неслыханное! Ох, представляю себе лицо кардинала Ринга — главы Святой инквизиции нашей страны: он искренне уверен в том, что все его служители кристально чисты и духовно непорочны… Ладно, с этим худо-бедно, но разобрались. Сейчас меня куда больше интересует ответ на вопрос относительно Нарлы, вернее, каким образом эта змеюка (я имею в виду Нарлу) сюда приползла? До сегодняшнего дня я находился почти в полной уверенности, что в Запретные земли проникнуть невозможно, вернее, в них есть всего лишь один путь — через монастырь Святого Кармиана.

— Почти?

— Конечно! Все же какая-то доля сомнений у меня оставалась, а иначе, откуда здесь появляется вар, а в миру то и дело всплывают старинные артефакты, которым нечего делать в наше время?! Конечно, можно предположить, будто некто умудрился найти старую ухоронку, в которой находилось несколько древних артефактов, и этот самый некто продал их знающим людям. Только вот, если судить по количеству всплывающих артефактов, подобных древностей в той предполагаемой ухоронке должно быть видимо-невидимо, а подобное представить действительно невозможно. Значит, следует признать очевидное: увы, но какой-то выход из Запретных земель, и верно, существует!

— Не вы один склоняетесь к этой мысли… — вздохнул брат Белтус. — Тем более что в словах того старого нага были какие-то слова про переход, или что-то вроде того.

— Учтите, что я перевел слова того нага весьма приблизительно и неточно! — полез с уточнениями брат Якуб. — Там, если мне не изменяет память, было сказано то ли о жертве для перехода, то ли о заклании для тоннеля…Жертва, заклание… А вдруг они именно для этого и отлавливают старателей? Вообще-то это вполне логично. Между прочим, в некоторых заклинаниях черной магии жертвоприношение является необходимой составляющей частью творимых заклинаний!

— Ну, если говорить насчет отлавливания или похищения старателей, то это еще не доказано… — забурчал брат Белтус. — Во всяком случае, можно только предполагать, что наги причастны к их пропаже людей. Не хочется думать о самом плохом, потому как если наги, и верно, занимаются жертвоприношением, то, значит, они ставят себя над законом и правилами Богов, и в этом случае с нашей стороны допустимы любые действия.

— Переход в Запретные земли, или из них… Кстати, молодой человек… — дядюшка обратился к брату Титусу, который до этого времени не произнес ни слова. — Вы-то что думаете по этому поводу?

— Мое мнение полностью совпадает с вашим, так что нечего впустую воздух сотрясать… — поколебавшись, пробурчал брат Титус. — Ясно, что по воздуху Нарла, эта полузмея, сюда перелететь не могла. Непонятно другое: где находится этот самый переход, и отчего о нем никому не известно? И потом, если переход все же имеется, то почему наги все еще сидят в Запретных землях? Давно бы уже могли расползлись отсюда по всему белому свету…

— Тут все не так просто! — замахал руками брат Якуб. — Прежде всего, вам надо знать, что наги совершенно не выносят холод. В прохладном климате они сразу начинают мерзнуть. При резком похолодании или при значительном понижении температуры воздуха, они могут впасть в спячку, а то и вовсе умереть. Судя по сохранившимся записям, главной причиной преждевременной смерти нагов было воспаление легких.

— Ну, если дело только в холоде…

— Не только в нем! Как я вам уже не раз говорил, что наги не могут жить без воды — должны искупаться хотя бы раз в день, а вода есть далеко не везде!

Внезапно Андреас вспомнил, как в свое время Нарла ходила купаться на речку по три раза в день, благо тот дом, что сняли брат с сестрой, находился неподалеку от реки. Тогда, на вопрос Андреаса для чего постоянно бегать на реку и по несколько часов в день не выходить из воды, Нарла с улыбкой отвечала, что она очень чистоплотна, и потом, нет ничего плохого в том, если кто-то любит купаться. Помнится, тогда эти слова девушки не вызвали в душе Андреаса ничего, хроме доброй улыбки, но сейчас-то ему слала понятной настоящая причина того, отчего Нарла подолгу плескалась в воде.

Меж тем брат Якуб продолжал:

— Прямые солнечные лучи тоже крайне вредны нагам — вызывает растрескивание на коже, причем те ранки от солнечных ожогов бывают довольно глубокими, а это весьма болезненный процесс. К чему я это говорю? Потому что вы все прекрасно знаете, какая сложная и суровая местность находится у скал, извне окружающих Запретные земли, и к тому же от них до ближайшего ручья полтора-два дня пути, а там и каменистые скалы, и открытая местность с палящим солнцем, и лес со множеством опасного зверья, на которых магия нагов не всегда воздействует… Если наги сумеют преодолеть это расстояние, то им надо в себя приходить не один день.

— Это все частности…

— Пусть частности! — легко согласился брат Якуб. — Оставим в стороне все их физические трудности, поговорим о другом аспекте этой проблемы. Для начала представьте, что произойдет, если один из нагов окажется на улицах поселка, города или хотя бы просто покажется на глаза людям, обитающем в каком-то селении. Я вам сразу же скажу, что ничего хорошего из этого не выйдет: почти наверняка его душу сразу же направят пировать в небесные сады, или куда там направляются наги после своей кончины, а оставшееся бездыханным тело или сожгут, или закопают в каком-нибудь дремучем углу.

— Но магия нагов…

— Она тоже не всесильна. Конечно, наги считались магами и чародеями, способными менять свой облик. Пусть так, но колдовство нагов может подействовать на какой-то отдельно взятой местности, однако у людей тоже есть очень неплохие специалисты в этом деле. Поверьте мне на слово, хороший волшебник может многое…

— А вот мне кажется, что вера и убеждение в своей правоте — это самое важное в жизни… — бесцеремонно влез в разговор брат Белтус.

— Погодите… — дядя Эдвард поднял руку, что-то лихорадочно соображая. — Брат Якуб, если я вас правильно понял, то вы выдвигаете весьма неприятное предположение. Выражаясь иносказательно, нагам надо вначале подготовить почву для своего появления в мире людей, а потом уж заявиться к ним чуть ли не в виде Богов, сошедших с Небес?

— Вообще-то не я первый произнес это… — потер голову брат Якуб. — Вы просто облекли в слова то, что приходит мне на ум. Должен признать, что подобное развитие событий кажется мне вполне вероятным.

— А ведь, пожалуй, вы правы… — дядюшка по-прежнему что-то прикидывал. — Сейчас появление нагов люди воспримут более чем враждебно — при нынешнем раскладе они явно лишние. Мир уже поделен, и нагам там нет места, тем более с их претензиями на власть и могущество. И потом, их внешний вид — он несколько противоестественен человеческой природе, и потому наги будут встречены более чем враждебно. Однако если во многих странах пойдут беспорядки, а то и вспыхнут настоящие войны, к этому прибавится голод, бунтующие толпы, требующие навести порядок… В подобном хаосе очень легко заставить людей поверить в то, что древние божества могут принести на землю мир и процветание. Когда никто не сеет и не пашет, мор, грабежи и беззаконие, то обрадуешься даже змеечеловеку, лишь бы он принес избавление от войн, покой, мир и хлеб. Правда, на подобное масштабное мероприятие, то бишь на разжигание недовольства, требуется невесть сколько золота, но ведь откуда-то оно поступает, и курьеры возят огромные ценности едва ли не сумками в человеческий рост!..

— То есть вы имеете в виду, что причиной всех недовольств и бунтов, что сейчас происходят в добром десятке стран, лежит желание нагов выйти из Запретных земель? — в голосе Ланьежа слышалось недоверие.

— И не просто выйти, а занять лидирующее положение в мире людей, стать их повелителями… — брат Якуб вздохнул. — В тех древних книгах, которые мне посчастливилось прочитать, говорилось, что наги имели большую власть, в том числе и среди людей. Правда, это было давно. Похоже, к нынешнему времени хвостатым до тошноты надоело сидеть в Запретных землях, куда их заточили Боги, вот потому-то нагов и тянет куда подальше от этих мест, но быть никем за пределами Запретных земель, или же остаться без прежней власти им никак не хочется. От старых привычек трудно избавиться, и вдвойне, а то и втройне сложней отказаться от мнения о себе, как о расе избранных и великих, должных повелевать людьми.

— Если эти предположения верны, то, значит, наги уже давно хотели вырваться из запретных земель… — дядя Эдвард вновь присел на землю. — Наверняка, уже и план действий был составлен, причем тщательно разработанный, благо времени для этого у нагов было предостаточно. Наверняка продумали все тонкости… Правда, интересно, почему они раньше не стали внедрять эти свои планы в жизнь? Узнать бы еще, что их сдерживало…

— А вы, это, не перехватываете лишку в своих предположениях? — брат Белтус поскреб в затылке. — С одной стороны вроде говорите все верно, но с другой во все это верится с трудом. Вернее, совсем не верится. Это все бездоказательные предположения, хотя, пожалуй, в них что-то есть…

— Хотелось бы ошибиться, но нюх подсказывает мне, что с этим предположением относительно нагов наш ученый собрат попал в точку. Кстати, уважаемый… — дядюшка пытливо посмотрел на брата Якуба, — давно вам это пришло в голову? Я имею в виду мысли о том, что наги могут стоять за теми безобразиями, что сейчас происходят в мире?

— Не поверите — совсем недавно, едва ли не тогда, когда этот молодой человек сообщил нам, что встретил здесь ту особу, которую считал давным-давно погибшей… Вернее, это послужило как бы толчком, и именно тогда все стало выстраиваться в некую логическую цепочку. Конечно, я уже давно предполагал, что в Запретных землях обитают наги, и от них можно ожидать много неприятного, но о подобном развитии события я никак не думал!

— Но это только предположение… — Ланьеж не хотел воспринимать услышано всерьез. — Чтоб эти змеюки да такое навыдумывали… Никогда в подобное не поверю!

— Наги — умная раса, хитрая, и обладающая некими тайными знаниями, о которых мы имеем всего лишь слабое представление! — топнул ногой брат Якуб. — К тому же они уверены, что сотни лет сидят тут незаслуженно, словно в клетке…

— Ничего себе клетка! — Ланьеж и не думал успокаиваться. — Да вы только посмотрите, какие у каждого из них дома построены! А гляньте на их подземные чертоги! Живут себе и в ус не дуют!

— А вот мне интересно: тот подземный зал, в котором мы были — это естественная пещера, или творение людских рук? — дядюшка все еще о чем-то раздумывал. — Если эту пещеру вырыли люди, то мне страшно представить, сколько земли им пришлось вынуть!

— Скорей всего, великолепный зал, который мы видели — это дело Богов или природы, — чуть пожал плечами брат Якуб. — Разумеется, ту изумительную отделку я в счет не беру — это явно творение чьи-то рук, скорей всего, человеческих. Там чувствуется стиль и вкус… Но этот молодой человек говорил нам, что в доме Нарлы (или кому там на самом деле принадлежит то строение, где произошла та неожиданная встреча) он тоже видел вход в тоннель. Похоже, эти подземные укрытия (пусть даже далеко не такие большие, как то, которое мы уже видели), имеются едва ли не в каждом доме, где живут наги, и я очень сомневаюсь, что каждое из этих укрытий — творение Богов. Скорей всего, без человеческих рук и тяжелых трудов тут дело не обошлось.

— Так, может, старатели пропадали еще и потому, что нагам нужны работники? Сами-то они, судя по всему, не великие любители вкалывать… — брат Белтус вздохнул. — А вы обратили внимание, сколько в том зале было сокровищ? Роскошь такая, что просто поражает! И откуда у хвостатых столько богатств?

— Не знаю. Но, судя по книгам, наги до безумия любили золото и украшения. Возможно, это еще древние запасы, то, что было собрано сотни и сотни лет назад. Кажется, с тех пор ничего не изменилось, и змеелюди по-прежнему обвешивают себя драгоценностями.

— Да уж, на некоторых из тех змеюк, что мы с вами видели в подземном зале, дорогих камней было навешано столько, что и не сосчитать! — Ланьеж ухмыльнулся. — Лично у меня глаза разбежались! Если б подобное богатство узрел кто из столичного ворья, то потерял бы покой и сон! В большом городе, с таким количеством дорогих украшений на себе, появляться в людном месте можно только в сопровождении хорошей охраны. Кстати, я обратил внимание еще и на то, что эти, как их… а, вспомнил! нагини очень красивы: даже не подумаешь, что ниже пояса у них хвосты. Внешне — одна одной лучше! Красотки!

— Да, — согласно кивнул головой брат Якуб. — В древних книгах говорится, что нагини на лицо были хороши необыкновенно, а некоторые даже превосходили красотой небесных Богинь. Мол, при появлении этих избранных красавиц на многих мужчин нападал самый настоящий столбняк, и они в восхищении лицезрели сказочную красоту нагинь, а человеческим женщинам только и оставалось, как рыдать от своего несовершенства…

— Что вы еще знаете о нагинях? — поинтересовался дядюшка. — Ну, кроме того, что у них незаурядная внешность.

— К сожалению, мои знания в этой области не так и велики.

— Выкладывайте все, что знаете.

К сожалению, брат Якуб, и верно, знал немного. По его словам, в древних книгах утверждалось, что нагини довольно тщеславны, высокомерны, самолюбивы, крайне привязаны к своим мужчинам, знают себе цену, обид не спускают, очень любят красивые украшения и драгоценные камни. В то же время эти дамы замкнуты, и у них есть две крайности: они или кого-то любят всей душой, или с такой же силой ненавидят. Чужаков держат на расстоянии, и так просто с ними общаться не станут.

В общем, если коротко обобщить все сказанное, то получается, что по характеру эти особы будут чуть ли не похлеще своих мужей. Между нагинями вечно идет что-то вроде незримой войны за право считаться первой красавицей, иметь в супругах лучшего мужчину, а на себе — самые дорогие, красивые и изысканные драгоценности. Кроме того, случалось и такое, что нагини иногда заводили грешные связи среди людей, выбирая в дружки-приятели самых красивых и сильных мужчин, после чего считали этих парней чуть ли не своей собственностью. Однако следует отметить и то, что нагини необыкновенно ревнивы, а ревность у них просто-таки беспредельна. Они могут даже убить своих кавалеров, если получат более-менее серьезные основания их измены. Как убить? Проще простого: что ни говори, но яд нагинь по силе ничем не отличается от яда нагов, а разозленная баба, находясь едва ли не в бешенстве, может впрыснуть в провинившегося беднягу столько отравы, что хватит не на одного, а на добрый десяток таких же бедолаг. В общем, если мужчина-человек хочет остаться в живых, то связываться с подобной змеюкой он не должен ни в коем случае…

— Хорошо еще, что от этих противоестественных и скверных связей не бывает детей… — сделал вывод брат Белтус. — Может, я, конечно, и ошибаюсь, но вряд ли от подобного союза может родиться нормальный человек.

— Тут вы не совсем правы… — криво улыбнулся брат Якуб. — Когда нагиня рождает от человека, то эти дети очень похожи на нагов. Можно сказать, почти один в один, тот же хвост и все остальное. Правда, все же считается, что кровь таких детей не столь чиста, да и с будущим потомством у этих деток могут быть проблемы. Какие — не отвечу, потому как не знаю. Ну, а если человеческую женщину очаровывает прекрасный наг, и она рожает от него ребенка, то пригожий младенец почти не отличается от человека.

— Почти?

— Так было сказано в старинных книгах. Еще в них было упомянуто, что у тех младенцев «водная суть», то есть, проще говоря, они тоже не могут жить вдали от воды.

— То есть получается, что такой вот ребенок с виду обычный человек, но, по сути, это все тот же наг?

— Можно сказать и так.

— Тьфу ты! — сплюнул брат Белтус. — Неужто хоть кто-то из баб вздумает променять нормального мужика на змея с раздвоенным языком? Если такие дуры найдутся, то вряд ли когда-нибудь сумеют отмолить свой грех, а я, окажись на месте исповедника, никогда бы не стал снимать с их душ подобное непотребство!

— Думается, такие, как вы их назвали, непотребства, в старину происходили не единожды, а иначе об этом не стали бы писать в книгах! — усмехнулся брат Якуб. — Чтоб вы знали: подобных детей в старину было не так и мало…

— Вот дуры — мамаши! — высказал брат Белтус общее негласное мнение. — Да и таким вот деткам-мутантам в жизни наверняка пришлось несладко!

— Ну, об этом я ничего не знаю…

Все так, только вот Андреасу внезапно вспомнилась та молодая женщина, что однажды сумела убежать в Запретные земли из монастыря Святого Кармиана, да еще при этом смертельно ранила охранника. Неизвестная особа утверждала, что ей необходимо отыскать пропавшего мужа, которого она без памяти любит, и без которого не мыслит себе дальнейшей жизни. К сожалению, эта женщина пропала бесследно, и об ее дальнейшей судьбе никто ничего не знал, хотя монахи дотошно расспрашивали каждого старателя, возвращающегося из Запретных земель. Как раз наоборот, возвращающихся очень интересовали слова монахов о том, что в тех забытых землях, возможно неподалеку от них, находилась женщина. Каждый раз реакция мужчин была примерно одна и та же: «Женщина?! Там?! Не знал… Жаль, очень жаль… Вы даже представить себе не можете, как жалко, что мы ее не встретили в тех краях!!!».

Интересно, та неизвестная женщина имеет хоть какое-то отношение к Нарле? Впрочем, что там гадать, надо просто спросить об этом бывшую невесту. Хоть она и уклоняется от ответов, но, кто знает, может, ответит на поставленный вопрос…

А еще Андреас вновь подумал о том, как всем повезло, что брат Якуб вышел из застенков инквизиции хоть основательно помятым, но, тем не менее, живым и здоровым. Если бы этого знающего человека сейчас не было в их небольшом отряде, то остальные тыкались бы в неизвестности, словно слепые котята, толком не понимая, что происходит, не зная, как поступить, и в чем тут дело…

— Значит так, парни, давайте коротко подытожим наш разговор… — снова взял слово дядюшка. — Я так понимаю, что здешним хозяевам для чего-то нужен Адриан…

— А может, он нужен только этой полузмее? — предположил Ланьеж. — Брат Якуб говорил, что нагини очень ревнивы, и не хотят упускать то, что считают едва ли не своей собственностью.

— Нет, тут дело куда серьезней… — покачал головой дядюшка. — Нарла, еще живя среди людей, нацелилась именно на моего племянника, и вряд ли здесь дело только в личных симпатиях. Тут причина иная, тем более что эта девица уже открытым текстом говорила Адриану о каком-то предполагаемом соглашении, и это несмотря на смертный приговор, который нам уже вынесли ее соотечественники. Самостоятельно принимать решения насчет дальнейшей судьбы Адриана она вряд ли может, а значит, тут все далеко не так просто, и Адриан для чего-то нужен нагам позарез. Именно этим и надо воспользоваться…

— Как?

— Пока еще не знаю. Конечно, нас здесь уже приговорили к смерти, но пока что мы еще живы, и потому будем стараться навязать нашим негостеприимным хозяевам свои правила игры. Только в этом случае у нас появится хоть какая-то возможность остаться в живых.

— О каких правилах идет речь?

— Давайте думать, что можно сделать, ведь время подпирает…

Засов на открывающейся двери заскрипел меньше чем через четверть часа после того, как мужчины стали прикидывать, как им действовать дальше. Надо же, как хвостатые торопятся… И хотя люди окончательно не определились, что они будут делать, одно было понятно: инициативу надо перехватывать самим.

В дверном проеме вновь показались те же два нага, что ранее приходили за Андреасом. Один из них, с серебристо-зеленым хвостом, немигающее посмотрел на Андреаса, который сидел у стены.

— Ты идешь с нами.

— Зачем? — Андреас и не подумал вставать.

— Я не обязан разговаривать со всякими людишками… — в шипящем голосе нага появились презрительные нотки, а еще явное недовольство: кажется, хвостатые не привыкли, что кто-то им не подчиняется. — И я не люблю ждать.

— Передай тем, кто тебя сюда послал, что идти к ним я не собираюсь! — Андреас сменил позу на более удобную. — Просто не хочется. До казни посижу здесь, вместе со всеми, поговорю со своими товарищами, а они со мной… В общем, оставшиеся часы своей жизни я предпочитаю провести с людьми, тем более что у меня нет ни малейшего видеть ваши холодные рожи!

— Уж не думаешь ли ты, двуногий, что я буду слушаться твоих приказов? — хвостатый стал злиться. — И я не люблю оскорблений. А ну, вставай, тебе наг приказывает!

— А тебе, ящерица ползающая, человек говорит — пошел вон! — Андреас с усмешкой смотрел на нагов, которые, похоже, не привыкли к подобному обращению. Хотя внешне оба совершенно невозмутимы, на лице нет никаких эмоций, но непроизвольно колотящиеся по земле кончики хвостов указывают на то, что наги в бешенстве. Похоже, эти существа не привыкли к сопротивлению.

— Двуногий, ты испытываешь мое терпение… — прошелестел наг.

— Тогда разворачивайся и ползи назад… — Андреас не договорил, потому что на него с силой обрушился хвост нага. Удар был такой силы, что молодой человек просто-таки отлетел в сторону, но перед тем его крепко приложило о стену.

— Ну что, двуногий, ты еще будешь спорить?

Андреас с трудом приподнялся с пола: да, в очередной раз надо признать, что бить наги умели — похоже, сказывался немалый опыт. Молодой человек прислушался к своим ощущениям: хотя тело и болит, но, вроде, кости целы, а это самое главное. Андреас медленно подошел к нагу и кулак молодого послушника стремительно направился к скуле змеечеловека, благо и Андреас, и наг — оба были примерно одного роста. Увы, но кулак ушел в пустоту — наг легко сумел уклониться от удара, зато сам вновь с силой обрушил свой хвост на молодого человека.

На короткое время Андреас потерял сознание, а когда пришел в себя, то понял, что его товарищи лежат рядом едва ли не вповалку. Что ж, все шло плану: когда разгневанный наг повторно ударил Андреаса, то остальные пленники гурьбой накинулись на обоих нагов. Что ж, как дядя и предполагал, шестеро человек не сумели справиться с двумя нагами, но зато люди добились, чего хотели: хвостатые уползли, вновь закрыв за собой дверь.

— Все живы? — Андреас с трудом приподнялся с земли.

— Благодаря Светлым Небесам… — брат Белтус потряс руками в воздухе. — Ну, я вам скажу, и реакция у этих сволочей! Скорость и быстрота — это что-то необычное!

— Еще бы, это же наполовину рептилии… — брат Якуб потер голову, которая болела от удара об пол. — А каждый из вас наверняка имеет представление, насколько стремительны и быстры могут быть змеи.

— Да, судя по ловкости и силе хвостатых, остается только удивляться, как мы того… серпентоида завалить сумели… — Ланьеж усмехнулся, расправляя плечи. — Эх, окажись у нас сейчас хоть самое завалящее оружие, то еще неизвестно, чем бы закончилось наша встреча с этими уродами. К сожалению, голыми руками с такими ловкими гадами не навоюешь. Зато, как вы, граф, и говорили, мы проверили их на боеспособность. На мой взгляд, наги очень надеются на силу своих хвостов, зато при этом на собственную шею почти не обращают внимания — отчего-то уверены, что противникам до нее не добраться. В случае чего бить нужно именно туда, сзади, с двух сторон, под череп — именно там у них самое незащищенное место… Правда, при этих словах надо сделать поправку: если успеем ударить, конечно. Впрочем, мы и того серпентоида, которого на острове грохнули, ударили именно в шею — недаром одним махом голову снесли… Еще, если я правильно понял, в момент злости или ярости наги совершенно не контролируют свою спину. Есть еще слабое место: у них каждый сражается только сам за себя, без оглядки на товарища. Может, командный дух у нагов и присутствует, но согласованности в схватках нет. Да, и вот еще что: руки у хвостатых сильные, по вот за голову эти же самые руки закидываются плохо — похоже, это связано с особенностями организма нагов. В случае чего это надо иметь в виду.

— Согласен… Брат Титус, а ты чего молчишь? — дядюшка Эдвард посмотрел на здоровяка, который отряхивал свою одежду.

— Я боялся, что эта парочка брата Андреаса с собой заберет… — неохотно пробурчал брат Титус. — А они оставили его лежать на полу. Как вы и предполагали…

— Все правильно! — усмехнулся дядя Эдвард, и, чуть прихрамывая, подошел к Андреасу. — Когда человек валяется без сознания, то наги вряд ли потащат его на себе — в этом случае они будут считать себя едва ли не униженными. Как говорил брат Якуб, чванства и спеси у нагов тоже хватает, причем эти чувства бьют едва ли не через край. Кстати, племянничек, как ты себя чувствуешь?

— Вашими заботами, дядюшка… — хмыкнул Андреас. — Ну, что будет дальше?

— Увидим. Если я не ошибаюсь, то здесь вот-вот объявится Нарла, собственной персоной. Ей сейчас передадут, что твое неподвижное тело осталось лежать на полу, и, насколько я знаю таких вот особ, она должна лично прибежать сюда, чтоб удостовериться в том, что ты еще жив. Дело тут даже не в большой любви, которую она к тебе испытывает, а в каких-то ее далеко идущих планах. Хотя это планы не только ее, а и кое-кого другого…

Действительно, прошло совсем немного времени, как засов на двери вновь заскрипел, а еще через мгновение дверь распахнулась, и на пороге появилась Нарла, а позади нее виднелись силуэты все тех же двух нагов. Окинув взглядом сидящих мужчин, нагиня остановила свой взор на Андреасе.

— Как вижу, ты жив.

— Более или менее.

— Вставай, пойдешь со мной.

— Знаешь, мне и тут неплохо.

— Адриан, — усмехнулась Нарла, — я тебя просто не узнаю! Кстати, вас, граф, тоже. Где ваше тонкое аристократическое воспитание, которым вы так чванитесь? Перед вами стоит женщина, более того — она пришла, чтоб узнать о вашем самочувствии, а вы даже не желаете подняться с грязного пола, чтоб засвидетельствовать ей свое почтение!

— Благодарю за заботу… — усмехнулся Андреас. — Причем благодарю как от себя, так и от имени графа Лиранского. Сообщаю: встать не можем потому, что нам здорово попало от ваших ползающих червяков, а самочувствие у нас хреновое. Это все?

— Андреас, нам надо поговорить.

— Тебе — возможно, а я в этом не вижу никакой нужды. Помнишь, ты мне предлагала некий небогатый выбор? Не знаю, понравится это тебе, или нет, но из двух зол я предпочитаю костер. Так что весьма тронут проявленным вниманием к моей скромной персоне.

— Прекрати кривляться! — Нарла повысила голос. — Противно смотреть! Вставай и иди за мной!

— Был рад увидеться перед смертью… — Андреас прислонился к стене и закрыл глаза. — Что-то я сегодня устал, немного подремлю. Нарла, во имя нашей прежней дружбы закрой дверь с той стороны! Заранее благодарю.

— Скотина! — едва ли не зашипела Нарла.

— Я тоже испытываю к тебе самые нежные чувства… — не стал отнекиваться Андреас.

По-прежнему сидя с закрытыми глазами, Андреас услышал, как захлопнулась дверь, и вновь заскрипел засов. Потом раздался голос дядюшки:

— Дама ушла, так что можешь просыпаться.

— Как эта особа вела себя перед уходом? — поинтересовался Андреас, оглядываясь по сторонам и потирая ушибленный бок.

— Да у нее только что искры из глаз не сыпались! — усмехнулся Ланьеж.

— Если бы дело ограничилось одними искрами!.. — пробурчал брат Белтус. — Мне кажется, она уже была готова вцепиться в брата Андреаса своими ядовитыми зубами! Просто к прыжку готовилась! Не поверите, но я уже кулак сжал: думал, как только эта бесхвостая змеюка сиганет сюда, так сразу и врежу ей по оскаленной морде со всего замаха! Баба в тот момент была злая, на посторонних внимания не обращала, так что у меня была реальная возможность вышибить ей разом если не оба ядовитых зуба, то хотя бы один — без сомнений! Кстати, брат Якуб, просветите: у этих недоделанных змеюк потерянные зубы вновь отрастают, или нет?

— Я над этим вопросом как-то не задумывался, а в древних книгах о том было ничего не сказано.

— Вот-вот, самого важного и нужного в тех ободранных фолиантах и нет…

— Брат Андреас… — подал голос брат Титус. — А ты не боишься, что тебя сейчас к Нарле потащат? Наги ведь должны вернуться.

— Вряд ли потащат… — усмехнулся дядюшка. — Если же вздумают это сделать, то получится слишком много шума — ведь Адриан молчать не будет, и покорно за ними не пойдет, а, как я успел понять, в здешних местах предпочитают тишину. И потом, голову готов прозакладывать — для чего-то Адриан им очень и очень нужен, только вот для чего — этого я пока понять не могу. В общем, моему дорогому племяннику пока что ничего не грозит. Наверняка с ним постараются договориться по-хорошему.

— Как же, не грозит… — брат Белтус с сочувствием смотрел на Андреаса. — Между прочим, сейчас эта змеюка женского пола настолько зла, что вряд ли в состоянии трезво рассуждать, что хорошо, а что плохо.

— Не совсем так… — дядюшка ободряюще похлопал Андреаса по плечу. — Молодец, племянничек, все сделал, как надо. Дело в том, что для бабы, в которую кто-то был без памяти влюблен, увидеть на лице того самого ухажера безразличие — едва ли не самое страшное оскорбление, уж в этом попрошу поверить мне на слово. Увы, в свое время испытал подобное на собственной шкуре…

— Это как? — поинтересовался Андреас. — И когда было?

— Дал отставку одной даме, в которую по молодости был влюблен. Ох, и реакция была, скажу я вам!.. — дядюшка покрутил головой. — А уж последствия!.. В общем, применительно к нашему случаю, дело будет развиваться так: Нарла вскоре снова заявится сюда хотя бы для того, чтоб доказать всем, и в первую очередь себе самой, что тот, кто когда-то по-настоящему ее любил, никогда не сможет стереть этот светлый образ из своей памяти, и от любви к ней никогда не избавится…

Дядюшка и в этот раз оказался прав. Через какое-то время люди опять услышали скрип отодвигаемого запора, а потом дверь распахнулась и на пороге вновь появилась Нарла. Как и следовало ожидать, эта особа была не одна — за ее спиной стояли все те же два нага. Понятно, что без помощи и поддержки она бы сюда не сунулась — кто знает, что можно ожидать от непокорных пленников? Кажется, за недолгое время отлучки Нарла сумела успокоиться, во всяком случае, внешне казалась таковой.

— Ты, как я вижу, уже успел отдохнуть? — обратилась она к Андреасу, демонстративно не замечая остальных пленников. — Надеюсь, выспавшись, ты хорошо обдумал мои слова? Так что вставай, пойдем и поговорим.

— Нет… — покачал головой Андреас. — Один я никуда не пойду. Только со всеми.

— Твои приятели мне никак не нужны. У нас с тобой, милый, будет приватный разговор.

— Я же тебе, кажется, ясно сказал, что один с тобой никуда не пойду.

— Так ты уже давно не маленький мальчик, чтоб ходить повсюду в сопровождении взрослых… — усмехнулась Нарла. — Если ты чего-то опасаешься, то можешь прихватить с собой дядю, то бишь графа Лиранского. Надеюсь, с ним тебе будет не так страшно.

— Нарла, не считай меня идиотом… — в голосе Андреаса не было и тени улыбки. — Если я уйду, то твои соплеменники вполне могут отправить моих друзей на костер раньше времени.

— До костра, вернее, до наступления темноты еще несколько часов. Я тебе обещаю, что до этого времени с твоими друзьями ничего не случится.

— Это только слова. Позволь напомнить, что в свое время ты мне много чего обещала. И чем все закончилось?

— Хорошо… — такое впечатление, что последние слова Андреаса очень понравились Нарле. — Тогда клянусь своими прародителями, что после нашего с тобой разговора ты вернешься назад, сюда, и твои приятели будут ждать тебя живые и здоровые.

Андреас мельком глянул на брата Якуба, и тот немного прикрыл глаза — что ж, значит, Нарла не лжет.

— Ну, раз такое дело… — Андреас шагнул к дверям, — то поверю женщине на слово еще раз.

— А я тут останусь… — дядюшка не двинулся с места. — Не хочется вмешиваться в ваш приватный разговор. Третий, как говорится, лишний.

Нарла вновь привела Андреаса в то же небольшое здание, где котором они разговаривали несколько часов назад. Оба сопровождающих нага, как и в прошлый раз, остались за порогом.

— Кстати, я так и не знаю, чей это дом? — Андреас оглянулся по сторонам.

— Мой. Вернее, моего отца.

— Ты живешь здесь?

— Когда оказываюсь на этом острове.

— Если я правильно понял, твой отец — наг?

— Да.

— А мать?

— Адриан, я не понимаю, к чему эти расспросы?

— Просто я хотел бы знать, с кем имею дело. Ты живешь среди нагов, один из них — твой отец, да и кое-что в твоей внешности дает основание считать, что ты одной крови с этими странными существами. Я прав?

— Андриан, милый, я никак не могу избавиться от впечатления, будто ты поставил между нами незримую стену и не хочешь ее снимать!

— Ты верно поняла. Чтоб убрать эту, как ты сказала, стену между нами, я прошу откровенности. Поясни, что тебе от меня надо. Любовь, воспоминания о прошлом и высокие чувства можешь отодвинуть в сторону, сразу переходи к самому главному.

— Адриан… — прошептала Нарла, опуская руки на плечи Андреаса. — Адриан, милый, ты так изменился…

Однако Андреас одним движением скинул с себя руки Нарлы. Даже это легкое прикосновение было ему крайне неприятно, и парень лишний раз вообще старался не смотреть на бывшую возлюбленную. Вид длинного раздвоенного языка, который то и дело показывался изо рта Нарлы, вызывал у молодого человека чувство самого настоящего омерзения. Да и острые, чуть загнутые вниз клыки никак не придавали девице прежнего очарования. Хотя красота Нарлы, по сути, осталась прежней, но сейчас она не притягивала, как было раньше, а отталкивала. Более того: сейчас Андреас испытывал к женщине нечто вроде настоящей физической неприязни. Невыразимо отвратительной казалась одна только мысль о том, что можно иметь хоть какие-то отношения с этой особой. Правда, Нарла этого пока что не понимала, и по-прежнему старалась привлечь к себе внимание молодого человека.

— Адриан…

— Я же сказал… — голос Андреаса был резок. — Вступление можно опустить!

— Хорошо, как скажешь… — вздохнула Нарла, и Андреас мог поклясться, что сейчас она не играет, а искренне раздосадована тем, что молодой человек не проявляет к ней ни малейшего интереса. — К делу, так к делу. Ты хочешь стать королем?

— Честно? Нет… — Андреас не удивился вопросу: наверняка Нарле каким-то образом стало известно о том, что он помолвлен с принцессой Бенлиора. — С меня за глаза хватит и звания принца-консорта. Конечно, я получу его только в том случае, если мне удастся избавиться от вашего настойчивого гостеприимства и поджаривания на костре.

— Я краем уха слышала, что у тебя уже появилась невеста, будущая королева Бенлиора. Значит, будешь стоять возле трона, хлопать глазами, приносить жене то, что она прикажет. Даже тапочки…

— Каждому свое. Лично я против такой участи ничего не имею. То, о чем ты говоришь — это обычная семейная жизнь, и она меня вполне устраивает.

— Перестань! Никогда не поверю, что тебе не хотелось бы надеть корону и на свою голову!

— К подобным атрибутам власти я отношусь без особого интереса. Так жить спокойнее.

— Адриан, все можно переиграть. Ты только представь, что корона будет не на чьей-то голове, а на твоей!

— Хоть верь, хоть нет, но я никогда не испытывал желания власти.

— Даже если бы тебе предложили корону над всем миром?

— Дорогая, я уже давно перестал верить в сказки.

— Ты только что назвал меня «дорогая»… — Нарла снова подошла к Андреасу. — А ведь я чувствую, что у нас с тобой все вот-вот пойдет на лад!

— Нарла, тебе еще не надоело ходить вокруг да около? — молодой человек отвел в сторону руку Нарлы, которую та вновь протянула к нему. Было неприятно даже думать о том, что черные скрюченные когти на пальцах этой особы могут коснуться его кожи. — Неужели так сложно сказать прямо, что тебе от меня нужно?

— Я думала, что вначале мы поговорим о наших отношениях. Они прервались так внезапно и страшно…

Андреас хорошо помнил слова брата Якуба, который пояснял ему, как надо разговаривать с Нарлой: для того, чтоб наги раскрыли перед тобой свои истинные замыслы, необходимо чтоб они стали тебе если не доверять (наги вообще мало доверяют людям), то хотя бы понимали причину того, отчего ты готов идти (или же наоборот, не идти) навстречу их требованиям. Проще говоря, необходимо набить себе цену. Потом добавил пару слов и дядюшка. Самое лучшее, сказал он, это дать понять Нарле, что ты недоволен чем-то из ее прошлого. При патологической ревности нагинь на это она должна клюнуть…

— О каких отношениях ты говоришь? — холодно поинтересовался Андреас. — Их просто не было. Зато, как оказалось, в твоем прошлом было много кое-чего…интересного. Мне в свое время сунули под нос протоколы допросов нескольких свидетелей из числа тех, с кем ты была знакома ранее. Оказывается, в свое время ты была еще той затейницей.

И верно, несколько раз Андриану пытались дать для ознакомления допросные листы, но он их отшвыривал, не читая. Более того: даже затыкал уши, когда ему пытались объяснить, что в соседних странах отыскалось с добрый десяток тех, кого эта парочка — брат с сестрой, развели на деньги. Однако куда больше было тех, кто ради Нарлы шел на самые настоящие безумства…

— А, так вот в чем дело! — Нарла улыбнулась довольно и даже с каким-то облегчением. Такое впечатление, что она наконец-то разрешила давно мучавший ее вопрос. — Ты просто ревнуешь и чувствуешь себя обиженным! Так вот, знай: все то, что у меня когда-то было в прошлом, до тебя, к настоящей любви не имеет никакого отношения! Это все ерунда, мелочи жизни…

— У меня по этому поводу другое мнение.

— Адриан, ты ведь еще недавно любил меня. Хотя почему — недавно? Есть чувства, которые не проходят никогда, и в твоем сердце по-прежнему находится мой образ. Не вздумай это отрицать — любящую женщину не обманешь! Я знаю, ты ушел в монастырь только потому, что не мог позабыть меня и нашу с тобой любовь…

— Пусть так. Нарла, я уже устал задавать один и тот же вопрос: что тебе от меня надо? Однако тебе никак не надоест говорить мне в ответ все, что угодно, только не правду. Ты постоянно уводишь разговор в сторону. В общем, или отправляй меня назад, или объясни, наконец, в чем дело!

Несколько мгновений Нарла молчала: складывалось впечатление, что она принимала какое-то решение. Затем раздалось весьма неприятное шипение — до Андреаса не сразу дошло, что эти звуки издает Нарла. Брр, даже мороз по коже прошел! Если честно, то Андреас никак не ожидал услышать от этой особы столь жутких звуков. Н-да, несмотря на человеческий вид, все же сущность у нее змеиная, только вот непонятно, что девица задумала.

Ответ на этот вопрос долго ждать не пришлось: почти сразу же из тоннеля, ведущего вниз, показалась голова нага, а потом и сам наг оказался около Нарлы. Как это ни странно, но появление этого существа ничуть не удивило Андреаса: в глубине души он ожидал чего-то подобного. Вполне может оказаться и так, что в этом тоннеле, ведущем под землю, расположилось еще с десяток нагов, и все они слушают этот разговор, ведь понятно, что Нарла действует не только по собственной инициативе.

Наг был немолод, красив, черноволос, взгляд все такой же холодно-отстраненный, а его хвост состоял из черных и темно-синих полос. Мрачноватое сочетание, но следовало радоваться хотя бы тому, что волосы у хвостатого были темного, а не синего цвета — уж очень неприятно смотрелась та синева. Тогда, в подземном зале, пленники успели насмотреться как на самый разный цвет волос нагов, так и на самые яркие и необычные расцветки их хвостов.

— Моя дочь сказала, что мы можем быть полезны друг другу.

Надо же, какой голос у этого хвостатого — без единой эмоции, равнодушный, однотонный, совершенно немузыкальный. Да, верно, люди так не разговаривают. Понятно, что слова произносит тот, кому совершенно чужда человеческая речь. На взгляд Андреаса, появившийся перед ним наг, внешне был совсем не похож на Нарлу. Впрочем, о внешнем сходстве в семьях нагов не стоит судить постороннему человеку. Если этот хвостатый и в самом деле ее отец, то понятно, отчего он приполз на зов дочери.

— Зато я совсем не представляю, что вы имеете в виду, и о чем идет речь… — Андреас старался, чтоб его голос звучал с теми же холодными интонациями, которые только он только что слышал у этого пожилого нага.

— Присядем… — и наг заскользил к широкой лежанке, стоящей возле низкого столика. — Надо поговорить.

Андреас, присев на небольшую скамью напротив, с невольным любопытством смотрел на то, как наг, взобравшись на лежанку, свернул кольцом свой хвост, а сам устроился посередине. Молодому человеку внезапно вспомнилось, как однажды, еще в детстве, он увидел в лесу свернувшуюся кольцом большую змею, которая подняла голову и неотступно следила за стоящим перед ней Андреасом. Сколько же ему тогда было? Лет семь, не больше. Тогда по невнимательности и детской беспечности Андреас едва не наступил на нее, и навсегда запомнил то чувство опасности, которое холодком разливалось в груди. Вот и сейчас, глядя на отца Нарлы, у Андреаса вновь появилось в душе сходное чувство. Ну что ж, змея — она и есть змея, и уже неважно, что за голова сидит на этом скользком теле.

— Нагам не свойственна излишняя доверчивость… — продолжал наг. — Я вас не знаю, и потому для начала хотел бы заключить небольшую сделку. Вернее, попрошу вас ответить на несколько вопросов, и тогда уже решу, можно иметь с вами дело, или нет.

— Да я вроде к вам в друзья не набиваюсь. И потом, с чего я должен откровенничать с вами?

— Попрошу меня не перебивать, потому что речь идет о вашей жизни или смерти. Кроме того, многое упирается в вопрос, понадобитесь вы мне, или нет, и стоит ли мне предпринимать некие усилия для того, чтоб вы не шагнули в пламя костра. Итак, прежде всего меня интересует, каким образом движется по воздуху тот непонятный предмет, на котором вы прилетели в места обитания нагов.

— Это не ко мне… — пожал плечами Андреас. — Я сам был одним из пассажиров. Насколько мне известно, на этот шар было наложено некое заклятие для того, чтоб он мог лететь.

— Какое именно заклятие?

— Я, чтоб вы знали, всего лишь послушник, и потому нас ни к каким колдовским фокусам и близко не подпускают. Впрочем, мы и сами не желаем пачкать о магию душу и помыслы.

— Тем не менее, вы полетели на этом непонятном предмете.

— И что? — Андреас вовсю старался делать вид, что в этом нет ничего необычного. — Мы и всего-то должны были сделать круг вдоль Запретных земель, и вернуться в монастырь. Если вы не в курсе, то должен сказать: тут, в Запретных землях, ветер по кругу ходит, и потому с самого начала было понятно: откуда мы вылетели, туда должны были и прилететь. В этом нет ничего странного или неожиданного. Так бы оно, наверное, и произошло, да только на нас в полете напали гарпии, пробили оболочку шара, после чего он рухнул вниз, а вместе с ним и мы… Остальное вам известно.

— Мы в самое ближайшее время достанем из воды этот непонятный предмет, на котором вы прилетели сюда, и тогда поймем, правду вы сказали нам, или солгали — на этой вещи должны были остаться следы заклятия.

— Доставайте… — пожал плечами Андриан. — Доставайте и смотрите. Хоть носом ползайте по этому, как вы сказали, непонятному предмету. Ничего не имею против.

— Для чего вы вздумали лететь над Запретными землями? Что искали?

— Не что, а кого… — Андреас поправил нага. — В последнее время люди почти перестали выходить из Запретных земель, и это очень странно. Если сравнить, сколько старателей за последнее время сюда ушло, и сколько вернулось, то становится понятным: здесь творится что-то неладное. Почти никто не возвращается назад, а ведь у некоторых из них есть довольно влиятельные родственники. Вот оттого-то нам и было велено облететь Запретные земли, чтоб посмотреть, нет ли где поля боя, массовых захоронений, или чего-то подобного…

— При чем тут массовые захоронения?

— Есть предположение, что внутри Запретных земель появилось какое-то страшное заболевание, ну, что-то вроде чумы или холеры, которое губит едва ли не всех, кто сюда приходит. Возможно, эта болезнь сохранилась здесь с древних времен, и кто-то из людей ею заразился, а от него и все остальные. Потому-то и старатели перестали выходить из тех забытых мест — умирают почти все, у кого хватило ума сунуться в эти забытые Богами места… Если дело обстоит действительно так, то не стоит понапрасну рисковать лишний раз, выпускать отсюда ушедших, тем более что есть опасность притащить эту болезнь в мир людей. Вот оттого и было принято необычное решение: самое безопасное в этой непростой ситуации — осмотреть Запретные земли сверху. Для того в монастырь и шар доставили. Именно этим мы и занимались, вернее, начали заниматься. Увы, но полет закончился куда быстрее, чем мы предполагали.

Высказать предположение насчет болезни, которая будто бы свирепствует в Запретных землях, предложил дядюшка. А что, вроде все разумно, ведь можно предположить всякое. Глядя на невозмутимого нага, сложно было сказать, поверил папаша Нарлы в слова Андреаса, или нет, но его следующий вопрос касался уже другого.

— Скажи, почему на тебя и твоих друзей не действует магия нагов? Только не говори мне, что ты не знаешь настоящей причины.

— Не совсем так… — усмехнулся Андреас. — Просто люди в монастыре и без приказов сверху начали понимать, что в Запретных землях творится нечто непонятное. Конечно, вполне может оказаться так, что там, и верно, свирепствует какая-то жуткая хворь, но есть подозрение, что тут все далеко не так просто. Оттого незадолго до полета над нами была прочитана особая молитва, делающая человека на какое-то время неподвластным колдовству и отводящая злые чары. Как видите, все просто…

На самом деле Андреас боялся даже думать о том, что произойдет, если наги поймут, что у каждого из пленников есть оберег — простое медное кольцо, сводящее на нет все здешнее колдовство. Когда хвостатые догадаются в чем дело (не приведи того Светлые Боги!), то враз пойдут по самому простому пути: у каждого из людей отрубят палец, на котором надето это самое заговоренное кольцо, потому как иначе снять их невозможно. Потому-то молодой послушник отгонял от себя даже мысли о настоящей причине того, отчего на людей не действует магия нагов: кто знает этих змеюк, может, они научились читать даже то, о чем думают люди.

Однако слова Андреаса заинтересовали отца Нарлы.

— Что за молитва? — отрывочно спросил он.

— Не знаю. Ранее я никогда ее не слышал.

— Кто читал?

— Лично отец Маркус, настоятель монастыря Святого Кармиана. Ну, а теперь, может быть, вы мне что-нибудь скажете? Между прочим, у меня тоже есть немало вопросов, и первый их них звучит так: что вам от меня надо?

— Вопрос поставлен неверно… — прошелестел наг. — Он должен звучать так: что я, обычный человечишка, могу предложить вам, высокорожденным нагам? Причем это что-то должно быть достаточно весомым для того, чтоб вас не только оставили в живых, но и дали власть, богатство, и множество других благ…

— Великие Небеса, как же мне надоело, что со мной говорят одними загадками! — вырвалось у Андреаса.

— Что ж, тогда поговорим в открытую… — наг не сводил с Андреаса немигающего холодного взгляда. — Нарла, тебе слово. Думаю, ты лучше сумеешь объяснить этому двуногому, на что он может рассчитывать…

— Тут все в двух словах не расскажешь… — кажется, девица была довольна, что инициатива перешла к ней. — Я начну издалека, чтоб ты, дорогой, все понял правильно…

И верно, Нарла начала с того времени, когда Боги, за что-то разгневавшись на нагов, оставили мир людям, а высокорожденных заключили сюда, в эту ужасную тюрьму, откуда не было выхода. Вернее, выход из этих мест заключения, конечно, был, только на том единственном месте находился неприступный монастырь, суровые обитатели которого не выпускали в мир никого из тех, кто с рождения вынужден был жить здесь, взаперти, на землях, отгороженных от прочего мира, и не имея возможности оказаться там, где они должны править по праву своего рождения…

Нарла долго еще говорила об избранности нагов, об их полубожественности и особом могуществе, однако Андреас слушал ее вполуха. Историю о создании Запретных земель, правда, в другой интерпретации, Андреас помнил еще с детства, так что ничего нового Нарла ему не открыла, кроме, пожалуй, того, как страстно местные обитатели хотели покинуть Запретные земли. Впрочем, если вдуматься, то в этом нет ничего удивительного: не каждому захочется жить в строго отведенной местности, зная, что ты никогда не можешь покинуть до тошноты надоевшие места, и при этом зная, что за стенами этой тюрьмы лежит огромный мир.

Замыслы Богов понять сложно, а часто и просто невозможно. Вот и в этом случае, отделив некоторых существ от мира, и заперев их здесь, словно в клетке, Боги, тем не менее, послали им огромные богатства, правда, скрыв их в земле. Золото и самые разные драгоценные камни в Запретных землях можно было отыскать едва ли не повсюду. Единственная проблема состояла в том, эти немыслимые сокровища были скрыты глубоко в земле, а копаться в ней наги считали ниже своего достоинства.

Каким-то непонятным образом за пределами Запретных земель стало известно, какие немыслимые богатств можно отыскать в тех забытых местах, и, как и следовало ожидать, туда потянулись люди. Люди… Чего там скрывать: вот уж кого-кого, а этих омерзительных существ, так похожих на них самих, наги не выносили даже на дух! Еще бы, Боги оставили царствовать на земле именно этих двуногих, а не нагов, змееподобных полубожеств!

Причину этого странного выбора Богов наги так и не смогли понять, но зато постарались извлечь максимальную пользу из присутствия на Запретных землях этих отвратительных двуногих существ. Проще говоря, наги стали захватывать в плен тех людей, которые приходили в Запретные земли в призрачной надежде отыскать там сказочные сокровища. Вернее, поначалу наги просто убивали наглых пришельцев, но потом хвостатые поняли, что можно с куда большей пользой использовать тех, кому не сидится дома, и кто незваным пришел в эти забытые Богами места.

Проще говоря, людей стали отлавливать. Для чего? А разве и так не ясно? Нагам нужны были слуги, ведь сами они считали себя потомками Богов, и потому к любой работе относились, словно к унижению. Ну, что бы ты не думал, а каждому надо готовить еду, строить жилища, должным образом украшать их, поддерживать порядок и чистоту, и делать сотни других мелких дел, без которых никак не обойтись нагам, привыкших к беззаботной и комфортной жизни. По мнению нагов, люди как трудились на них раньше, так должны продолжать делать это и сейчас.

Пусть Боги в свое время отвели нагам для жизни едва ли не треть всей территории Запретных земель, которую наги стали назвать Великим озером, но змеелюди все равно не желали, чтоб границы их обитания нарушил хоть кто-то из чужаков. По их мнению, здесь должно быть место только для хозяев, то есть нагов, и их слуг. Остальным здесь делать нечего.

Более того: чувствуя себя глубоко оскорбленными, змеелюди не желали видеть подле своих жилищ хоть кого-то из посторонних, и каждый старатель, случайно забредший к берегам Великого озера, заранее считался врагом, которого надо было или уничтожить, или, (что предпочтительнее), взять в плен и отправить трудиться на благо хозяев этих мест. Именно потому все мужчины — наги с самого раннего детства, если можно так выразиться, находились на постоянном дежурстве у берегов своего водного мира и строго следили за теми, кто имел неосторожность приблизиться к этим местам, закрытым для посторонних.

Со временем среди нагов похищение людей стало чем-то вроде соединения спорта и охоты, удовольствия и обязанности. Больше того: среди молодежи появилось нечто вроде соревнования — кто сумеет отловить больше пленников, и доставить их живыми на Великое озеро. Дело в том, что потребности у нагов росли, слуг требовалось все больше и больше, и постепенно в поисках двуногой добычи наги стали уходить все дальше и дальше от берегов Великого озера. Добычу, то есть людей, начали отлавливать по рекам и крохотным озерцам, причем самой большой удалью считалось не просто утащить человека, а прихватить вместе с ним и все то добро, что он успел добыть в Запретных землях. Зачем это было нужно? Ну, дорогой груз вряд ли бывает лишним, и это утверждение в равной степени относится как к людям, так и к нагам. Богатство змеелюдей постоянно росло именно за счет тех сокровищ, которые находились у захваченных ими людей.

Постепенно наги освоили все речки Запретных земель, благо те были довольно глубокими, и из воды следили за теми из старателей, кто имел неосторожность остановиться на берегах тех водоемов. Благо выдержки у нагов хватало, а под водой они, как многие змеи, могли находиться достаточно долгое время. Главным было — найти человека и утащить его, причем сделать это так, чтоб никто из посторонних не мог увидеть ни самого момента похищения, ни того, куда потом исчез этот человек. Наги прекрасно понимали, что неизвестность — их главный козырь, и потому, пока она существует, змеелюдям нечего опасаться. Однако ясно было и то, что подобное положение вещей может продолжаться лишь до той поры, пока за пределами Запретных земель не знают как о самих нагах, так и о том, что часть людей похищают именно они.

Правда, по лесам украденных людей наги не водили: все же суша — не их стихия, и потому пойманных бедолаг доставляли к Великому озеру по воде, вернее, их тащили глубоко в воде, перед тем надев пленникам на голову нечто вроде особой маски, в которой продолжительное время можно дышать даже в воде. Затем похищенных людей, опять-таки по воде, доставляли к берегам того самого водного мира, где их грузили на плоты (или лодки), и отправляли в условленное место, то есть на один из островов Великого моря, а там уж разбирались, как с наибольшей пользой можно использовать вновь добытых рабов — все же частенько среди пленных оказывались люди весьма нужных профессий. Ювелиры, садовники, строители, повара… Что ни говори, а нагам для комфортной жизни нужно иметь немало умелых слуг.

Тем не менее, хвостатым все же приходилось соблюдать какую-то разумную осторожность: не стоило красть людей без счета, потому как это могло навести на вполне обоснованные подозрения в том, что в пропажах старателей виноваты не только хищники, во множестве обитающие в этих опасных местах. Пока что со стороны дело выглядит так: пусть часть людей пропадает без следа, но ведь часть их все же возвращается назад, так что ничего особо подозрительного нет. Запретные земли — опасное место, и там может случиться всякое…

Почему нагам удавалось красть так много людей, а те покорно следовали за ними? Ответ простой: после похищения каждый из них на какое-то время лишался собственной воли — сказывалась магия нагов, а сопротивляться ей могли лишь единицы. Впрочем, эти единицы долго не жили — нагам не хотелось иметь под боком возможных бунтарей и смутьянов.

Конечно, не обходилось без того, что некоторые люди все же замечали нагов в лесу, или на воде, однако те всегда были крайне осторожны, и на открытых местах передвигались со всей возможной быстротой. Именно потому многие из старателей говорили, что отчетливо видели какие-то тени, очень похожие на людей, которые то появляются, то стремительно исчезают, однако ни один человек с такой скоростью передвигаться не может. Ну, тени они и есть тени, разумеется, их можно и нужно опасаться, но никак не подумаешь, что эти так называемые тени и есть похитители людей. Если же происходило такое, что некто из старателей все же умудрялся увидеть нага, а то и рассмотреть его… В этом случае судьба слишком внимательного человека был решена — тому бедолаге не давали дойти до монастыря. Как? Ну, для этого есть самые разные способы, о которых посторонним не стоит знать…

Правда, наги прекрасно понимали, что подобные похищения, если о них станет известно, могут выйти боком для них самих, а то и может стать, выражаясь иносказательно, началом их конца. Была реальная опасность того, что если люди узнают, как поступают с их товарищами, то самая настоящая охота может открыться уже на нагов, причем в роли загоняемых будут сами хвостатые. Человечество в стремлении обогатиться не остановится ни перед чем. Надо будет, и колдунов приведут, которые сумеют дать должный отпор магии нагов: как бы инквизиция не охотилась за чернокнижниками, но среди людей такие умельцы все еще оставались.

И потом, как это ни ужасно звучит, но охотникам-людям глубоко наплевать, полубожество перед ними, или то удивительное существо, за необычную кожу с хвоста которого можно получить хорошие деньги у любителей диковинок. К тому же неприязнь к змеям у очень многих людей находится просто-таки в крови, и кое-кто из любителей острых ощущений будет приходить в эти места как раз для того, чтоб поохотиться на нагов. А уж если старателям станет известно, какие необычные драгоценности постоянно носят на себе змеелюди, а заодно и то, какие удивительные сокровища хранятся в их домах — вот тут желающих наложить свою руку на богатства нагов не остановят никакие препоны. Непонятно, хорошо это, или плохо, но некоторые из людей любят трудновыполнимые задачи, и потому, узнай они о богатствах нагов, и о том, как сложно до них добраться — вот тогда эти любители экстрима приложат все свои силы и умение для того, чтоб добиться желаемого…

Именно оттого, хотелось этого нагам, или нет, но они были вынуждены придерживаться определенных правил. Их, этих вынужденных правил, было не так и мало, но главные звучали так: никогда не показываться на глаза людям и делать все для блага своего народа.

Как поступали наги с людьми? По словам Нарлы, с чужаками обходились более чем гуманно. Они работали на благо нагов, получая за это еду и кров. Разумеется, не было и речи о том, чтоб позволить этим людям вернуться к себе домой — не для того их похищали! но зато бедолагам давали возможность приметить свой труд и свои знания во имя процветания нагов. По мнению Андреаса, подобное вряд ли может быть равнозначной заменой…

Однако дальше повествование Нарлы стало несколько иным. Как и следовало ожидать, после того, как Боги заперли нагов в Запретных землях, те не успокоились, и продолжали искать выход из этих мест. По словам Нарлы, за многие десятки и сотни лет наги не единожды прошлись по всей окружности Запретных земель, усиленно пытаясь отыскать в поставленной Богами защите хоть какое-то слабое место, лазейку, или хотя бы щелку, через которую они сумеют покинуть эти проклятые места. Увы, но бесконечные поиски ни к чему не приводили до той поры, пока однажды некий толковый молодой наг не сообразил, что в одном месте невидимой и непробиваемой защиты, стоящей вокруг Запретных земель, имеется что-то вроде небольшого углубления. Проще говоря, защита там была чуть слабее, чем во всех остальных местах.

Это было единственным послаблением во всей непробиваемой системе охраны вокруг Запретных земель. В переносном смысле подобное можно сравнить со сплошной каменной стеной, в которой внезапно появилась довольно глубокая трещина. Что ж, Боги тоже иногда могут допускать почти незаметные ошибки…

В переводе на обычный язык, найденное углубление надо было расширить, а затем пробить наружу, пройдя сквозь эту невидимую стену. Все это было необходимо для того, чтоб наги сумели-таки покинуть Запретные земли. Для исполнения заветной цели пришлось задействовать всех имеющихся магов, которые изначально были уверены в успехе этого нелегкого начинания.

Однако сделать подобное оказалось совсем непросто, и нагам пришлось немало потрудиться для того, чтоб за бесконечно долгие годы суметь, наконец, пробить что-то вроде тоннеля или портала. Для того чтоб понять, как это архисложно, и насколько крепка невидимая стена вокруг Запретных земель, а заодно, чтоб иметь представление, сколько труда и магии ушло на подобное предприятие, достаточно сказать, что портал пробивали более двух сотен лет. Конечно, дело шло медленно, но хвостатых грела уверенность в том, что хотя бы их потомки вырвутся на свободу и восстановят в мире прежние порядки, те самые, в которых царствовали наги, а люди были для них чем-то вроде расходного материала.

Когда же, наконец, все было готово, нагов ожидал еще один более чем неприятный сюрприз. Тоннель, пробитый со столь неимоверным трудом, так просто не открывался, а когда наги при помощи самой темной магии с ритуалом жертвоприношения все же сумели это сделать, то выяснилось, что ни один наг не может выйти из него наружу. Хвостатые долго не могли понять, в чем тут дело, пока их маги долгими медитациями и обращениям к душам предков не выяснили весьма интересный факт: оказывается, пройти подобный портал может только человек, или же тот, кто рожден человеческой женщиной…

Так вот почему Святой Кармиан наложил категорический запрет на то, чтоб женщины появлялись в Запретных землях! — понял Андреас. — А мы-то никак не могли понять, чем это вызвано! Оказывается, Боги предусмотрели очень многое, и людям надо было просто досконально следовать их указаниям. Увы, но подобное не всегда получается… Кстати, а ведь брат Якуб говорил, что от связи человеческой женщины и нага рождаются дети, внешне очень похожие на людей, хотя, по сути, они являются теми же нагами. Интересно…

Меж тем Нарла продолжала свое повествование. По ее словам, несколько женщин — нагинь родили детей от человеческих мужчин, но и эти детки не сумели пройти тоннель. Нужны были или дети, рожденные человеческой женщиной, или сами люди. Впрочем, вариант с тем, чтоб через портал прошел человек, нагами даже не рассматривался: была слишком велика вероятность того, что этот возможный посланник (как бы он не клялся нагам в своей преданности) все же поведает людям как о самих нагах, так и об их замыслах, которые были весьма грандиозны. Что же касается человеческих женщин, то в Запретные земли их не пускали — монахи внимательно следили за тем, чтоб ни одна из особ не прошла в эти удаленные места. Оставалось в очередной раз набраться терпения и ждать счастливого случая, а ждать наги умели.

И вот однажды им повезло. Один из тех молодых нагов, что в поисках добычи умудрялись заходить по глубоким речкам чуть ли не до самого монастыря, сумел-таки поймать человеческую женщину. Надо признать: это была настоящая удача, та самая, которую змеелюди ждали многие годы! По словам умелого охотника, добыча едва ли не сама шла в руки: наг схватил женщину в тот момент, когда она зашла в воду, чтоб умыть разгоряченное лицо и напиться после долгого бега по лесу. Было понятно, что женщина только-только оказалась в этих местах, а иначе она не вела бы себя столь беззаботно….

А Андреас вновь подумал о том, что теперь ему стало ясно, куда пропала та единственная женщина, которая сумела убежать в Запретные земли. Понятно и то, отчего долгие поиски не дали никаких результатов. Эх, дурочка, дурочка, что ж ты натворила!? Эта наивная особа напрасно рассчитывала, что, оказавшись за воротами монастыря, враз сумеет отыскать пропавшего мужа. Женщин так и не поняла той простой истины, что Запретные земли велики, и опасностей на них не счесть. В итоге для беглянки все сложилось куда страшней, чем она могла предположить, и, кажется, ее дальнейшей судьбе завидовать не стоит…

— Что случилось с этой женщиной? — перебил Нарлу Андреас.

— Она стала женой очень уважаемого нага… — пожала плечами Нарла. — Родила ему семерых детей.

— Семерых… Это была твоя мать?

— Да… — усмехнулась девица. — Она самая.

— А где сейчас эта женщина?

— Умерла. Вернее, свела счеты с жизнью. Она могла бы нарожать еще множество детей, которые приблизили бы возвращение царствования нагов, а вместо этого предпочла съесть едва ли не десяток корней ядовитого тростника. Отравилась так, что спасти ее не было никакой возможности. Человеческий эгоизм не имеет пределов! Мне неприятно вспоминать об этой истории, и говорить на эту тему тоже не хочется.

— А твои братья и сестры… Они все похожи на тебя?

— Так получилось, что у меня только братья. Шестеро братьев. Что касается внешнего сходства, то не мне об этом судить. Если же ты имеешь в виду наш облик, то да — у каждого из нас имеются ноги, и внешне мы почти не отличаемся от людей.

— Да, почти…

— Милый, все остальное легко исправляется с помощью магии. Вспомни меня года полтора назад — разве я не нравилась всем мужчинам, без исключения?

— А где сейчас твои братья? — Андреас оставил без ответа вопрос Нарлы.

— Ты хочешь знать слишком много.

— Извини, я перебил тебя… — Андреас решил пока не обострять. — Просто мне известно, что некая женщина, и верно, смогла обмануть охрану и бежать из монастыря в Запретные земли. Тогда посчитали, что она погибла…

— Как видишь, все сложилось иначе.

— Ты не окончила свой рассказ.

— Больше говорить нечего. Мы, все семеро, выросли, через портал ушли в мир людей, и делаем все возможное для того, чтоб наги сумели вернуться на свое законное место такими же великими, какими были когда-то. Правда, мне несколько не повезло, и виновник этого ты, но все еще можно исправить.

— Поясни, что ты имеешь в виду…

Из короткого ответа Нарлы Андреас понял, что дядя Эдвард и брат Якуб были полностью правы в своих предположениях. Действительно, это именно наги стоят за мятежами и беспорядками во многих странах, хотят вернуть себе трон хозяев жизни, и ради этого пойдут на все. Это отсюда, из Запретных земель, через портал в мир идут огромные средства на раздувание недовольства, тем более что золота и драгоценностей у нагов за сотни и сотни лет было скоплено немало. Впрочем, ради благой цели денег можно не считать — все потом окупиться сторицей. Заодно понятно, где сейчас находятся и братья Нарлы — все там же, среди людей, и занимаются тем, что усиленно мутят воду, раздувая недовольство везде, где только возможно. Следует радоваться уже тому, что у Нарлы на сегодняшний момент осталось не шесть братьев, а всего пять — один все же испустил дух в костре на площади Небес.

— Я так понимаю, что сюда ты вернулась через все тот же портал?

— Да. После вашей ужасной тюрьмы и страшных допросов я была полностью измождена, и мне нужно было восстановить силы, а в мире людей сделать это нелегко. И потом, кому-то надо поддерживать связь между моим народом и внешним миром. Пока что этим я и занимаюсь.

— Тогда, когда мы встретились… Скажи, для чего тебе нужен был я? — Андреас не мог не задать давно мучавший его вопрос. — Сразу говорю — любовь тут побоку, здесь у тебя должен быть другой интерес, куда более простой и расчетливый.

— Ну, ты все же почти из королевской семьи… — тонко улыбнулась Нарла. — Об остальном не спрашивай.

Чего там спрашивать, и так все ясно. Если в правящей королевской семье произойдет что-то крайне неприятное и мужская линия прервется, то отец Андреаса будет первым в очереди на престол. И потом, еще неизвестно, остановилась бы Нарла на Андреасе, или, войдя в семью герцога Лурьенг, попыталась бы сбить с толку и самого короля… А что, такое развитие событий вполне возможно, подобное у Нарлы могло получиться, и король должен был стать очередной марионеткой в ее руках. Скорей всего, именно для этого она и стремилась попасть в семью ближайших родственников венценосных особ, чтоб потом развернуться в полную силу своих талантов. Хотя, не исключено, прав был и Журмер, когда говорил, что, возможно, вскоре после свадьбы Андреаса и Нарлы к фамильным склепам потянулись бы бесконечные похоронные процессии…

Конечно, Нарле можно было задать вопрос и об этом, но понятно, что она не ответит. Вместо этого Андреас спросил другое:

— Отчего старатели перестали возвращаться из Запретных земель? К этому вы тоже приложили свою руку, так?

Нарла глянула на отца, и тот чуть заметно кивнул в ответ — мол, можно ответить.

— Боюсь, тебе не понравится мой ответ, но и лгать я не собираюсь. Дело в том, что портал можно открыть только на короткое время и при помощи особого ритуала темной магии с обязательным жертвоприношением.

— Жертвоприношение… Погоди! Если я правильно понял, то в жертву вы приносите людей?

— Увы, но иначе открыть портал не получается.

— И сколько же человек вы убиваете каждый раз, когда у вас появляется нужда смотаться за границы Запретных земель?

— Ну, скажем так, много. К сожалению, имеющиеся людские ресурсы у нас почти полностью исчерпаны. Более того: многие наги вынуждены были отдать для жертвоприношения даже почти всех своих слуг. Обходиться без помощи обслуги нам становится все сложнее, ну да для святого дела ничего не жалко. Естественно, для того, чтоб всегда можно было открыть портал, нужны люди, а сейчас их почти нет. Вернее, их почти не осталось здесь, на Великом озере. Вот мы и вынуждены были пойти на крайние меры, то есть забирать едва ли не подчистую всех тех, кто приходит в Запретные земли. Как мы и опасались, это привлекло внимание, но тут уж ничего не поделаешь.

— Убийство людей ты называешь святым делом?

— По милости двуногих наги немыслимо долгое время жили в забвении, так что нет ничего плохого в том, если люди заплатят за унижение тех, кто немыслимо выше их по рождению.

— Кроме твоей матери, здесь были другие человеческие женщины?

— Нет… — вздохнула Нарла. — К сожалению, доставлять из сюда нет смысла. Дело в том, что далеко не у каждой из человеческих женщин могут быть дети от нага — это просто удача, что моя мать входила в число тех избранных, кто может рожать детишек — нагов. Вот потому-то не стоило рисковать понапрасну, притаскивая сюда женщин, которые в итоге могли оказаться бесплодными. И потом, тратить на подобное очередную партию людишек — это слишком нерационально.

— И сколько же вас, деток человека и нага, гуляет по этому порталу? Или тоннелю…

— Проблема в том, что пройти этот портал может всего лишь один человек. Двоих тоннель не потянет, или же нужно совершать двойное жертвоприношение. Нет смысла скрывать: когда мне нужно получить необходимые сведения, или передать связникам деньги — вот тогда мы и открываем тоннель. У нас уже разработано нечто вроде распорядка встреч. Или расписания.

— Ясно, при этих встречах обсуждаете, как происходит процесс скидывания власти людей… Если я тебя правильно понял, то ты приносишь через портал золото, артефакты, письма и указания, как твоим братьям следует действовать дальше, а связники передают тебе последние новости, а заодно и вар. Кстати, зачем вам наркотик в Запретных землях? Сами-то вы его вряд ли принимаете…

— Ты умный парень… — улыбнулась Нарла. — Но я вовсе не собираюсь отвечать тебе на все вопросы. Вполне достаточно того, что ты уже знаешь.

— Тогда поясни, для чего ты мне все это рассказала?

— Я же тебе сказала: у тебя есть возможность стать королем всего мира. Мы же знаем, как это можно сделать. Единственное, что требуется от тебя — это доскональное следование нашим указаниям и полное подчинение. Конечно, иногда нам что-то не хочется делать, или изредка появляется желание возразить, но корона на голове с лихвой может искупить эти досадные моменты.

— Не понимаю, почему с этим предложением ты обратилась именно ко мне.

— В данный момент ты для нас самая подходящая кандидатура. К тому же не забывай, что в последующем мы можем быть вместе. Ты можешь сколько угодно твердить, будто не любишь меня, хотя прекрасно понимаешь, что это не так.

Андреас с трудом удержался, чтоб не сказать Нарле все, что он думает насчет их совместного будущего. Как в понятной форме объяснить этой змеюке, что она ему и даром не нужна?

— Вообще-то, как ты знаешь, у меня есть невеста, а я парень постоянный, не склонный к обману и изменам. Все ради семьи, и никаких интрижек на стороне.

— Приятно слышать! — хм, а Нарла только что не улыбается, такое впечатление, что она очень довольна. — Хочу тебе сказать, что у нас все продумано и по этому поводу. Твоя невеста, эта принцесса Абигейл, находится здесь.

— Где это — здесь? — не понял Андреас.

— Здесь — это значит, в Запретных землях. Точнее, на этом острове. Все идет по-нашему плану, милый, все по нему.

— Но зачем вы привезли ее сюда? Она же ни в чем не виновата!

— Это еще как сказать… — неприятно усмехнулась Нарла. — Если бы эта девка согласилась выйти за того человека, которого предлагали ей в мужья, то все было бы в порядке, а она вздумала капризничать, выбрала тебя, дорогуша… Ну, раз так, то все пойдет по тем правилам, которые установили мы.

— Стоп-стоп! — Андреас лихорадочно соображал. — Муж у нынешней королевы Бенлиора — это, случайно, не один из твоих братьев? Говорят, этот тип невесть откуда взялся, и никто его раньше не знал. То-то поговаривают, что королева полностью ему подчинена, и не имеет ни своего слова, ни мнения… А Абигейл, по слухам, не только отвергла того человека, которого муж сестры наваливал ей в мужья, но и даже сбежала из королевского дворца в монастырь, лишь бы не видеть родню мужа.

— Если бы Абигейл вышла замуж за одного из моих братьев, то она избавила бы себя от многих неприятностей, а нас — от множества хлопот. Так нет ведь, она выбрала тебя! Вот пусть теперь и расхлебывает то, что заварила! Кстати, чтоб ты знал: на эту девицу глядеть тошно! На редкость некрасива, даром что принцесса! Впрочем, у принцесс первым делом смотрят на приданое, а уж потом на физиономию!

Андреас вновь отметил про себя: а ведь Нарла ревнует! Будь ее воля, она бы стерла Абигейл с лица земли, да вот только не может это сделать, не нарушив тщательно продуманных планов своих сородичей. Хоть в этом повезло…

— Мы считаем милостью Богов то, что ты сам пришел к нам! — продолжала Нарла. — Ведь у нас уже был разработан план, как выманить тебя из этого ужасного монастыря! По счастью, все обошлось без лишних хлопот с нашей стороны. Похоже, Древние Боги на нашей стороне.

— Так… — Андреас потер голову. — Что ты хочешь от нее и от меня?

— Как мне не хочется это говорить, но ты должен жениться на этой крайне неприятной особе. Я имею в виду эту уродину Абигейл. Понимаю, тебе вряд ли этого хочется — внешне ей со мной не сравниться! но тут уж ничего не пропишешь. Я бы, разумеется, могла принять ее облик, но ваша свадьба будет публичной, а в церкви мне быть нельзя — там магия нагов бессильна, и мое истинное лицо спрятать не получится. К тому же при бракосочетании королей брачующиеся обязаны прикасаться к артефактам, которые выявляют таких, как мы… Но ничего: потом, через несколько месяцев (ранее не получится — я должна быть здесь, чтоб помогать в осуществлении наших планов), я приеду к тебе, на какое-то время натяну на себя личину Абигейл, займу ее место, и мы будем править вдвоем. Поверь, мы сделаем все, чтоб через несколько лет под твоей властью была большая часть мира!

— Но перед этим вы погрузите этот самый мир в хаос и разруху, так?

— Тебя это волновать не должно. Твоя цель — корона всего мира.

— Получив которую, я должен буду отдать бразды правления нагам?

— Милый, не стоит заглядывать так далеко в будущее.

— А если я откажусь?

— Значит, на трон сядет кто-то другой, а принцесса Абигейл окажется лишней. Боюсь, что вскоре в каком-либо городишке вашей страны стражники могут отыскать ее бездыханное тело, а неподалеку от нее — твое. Убийство принцессы одним из членов королевской семьи… А ведь это прямой путь к войне между двумя государствами, и она обязательно будет — в этом можешь не сомневаться. Ну, а на трон Бенлиора мы посадим другого человека, который не будет спорить, и задавать много вопросов. Пока что все можно решить по-хорошему, тем более что о пропаже принцессы почти никто не знает, но сведения об этом могут просочиться в любую минуту. Итак, твое решение?

— Я должен подумать.

— Пожалуйста. Время до костра еще есть. Вернее, на костре окажутся все те, кто сегодня свалился с неба на наши головы. Тебя, разумеется, на том костре не будет: в любом случае ты послужишь нашим интересам, хоть живой, хоть мертвый. Если же тебя все еще что-то смущает, то поговори со своим дядей: он, хотя и мерзавец, но жить наверняка хочет. Его тоже можно оставить в живых — некоторых из людей неплохо иметь в союзниках, но при этом надо держать в строгой узде. В общем, думай, и учти, что мы можем посадить на трон Бенлиора и более сговорчивых людей. Моему народу надоело быть тенями, мы желаем вернуть себе то, что у нас отняли.

Возвращаясь к своим товарищам, Андреас с тоской думал о том, что не напрасно всю свою жизнь он терпеть не мог змей.