Глава 1

Злой рок

День, когда я проснусь и почувствую себя самой обыкновенной девушкой, слабой и беззащитной, которой не нужно постоянно скрывать свою звериную вторую сущность, способной влюбиться в хорошего парня, выйти за него замуж, нарожать кучу ребятишек и умереть тихо и спокойно, станет, наверное, днем моего второго рождения. В последнее время мне все чаще становится не по себе при мысли, что этого никогда не произойдет. Акира вольно или невольно обрек меня на вечное одиночество среди людей, которым я не могла открыться и рассказать правду о живущей во мне Пантере.

Чем больше я отдалялась от того страшного дня, когда простилась со своими братьями и отцом, тем чаще начинала сомневаться в правильности сделанного Акирой – ведь, по сути, вселив в меня зверя, он лишил меня простого человеческого счастья, возможности жить как все и делать то, что хочу я, а не то, что велел мой отец и Учитель.

Но я быстро отбрасывала от себя эти мысли, гнала их прочь, понимая, что только напрасно травлю себе душу, ибо живущую во мне кровожадную и безжалостную кошку нельзя выкорчевать из меня никакими силами – она стала неотъемлемой частью меня, а я – частью ее. Если умрет одна, то вслед немедленно отправится и вторая – другого не дано. Поэтому я старалась убедить себя, что надо жить, стараясь извлечь из столь незавидного положения максимальную пользу и выгоду для себя.

В глубине души я надеялась, что Пантера со временем исчезнет, сойдет на нет и уже никогда не будет появляться из моего подсознания, превращая меня в животное-убийцу. Иногда я даже мечтала о тех временах, когда каждый желающий сможет примитивно избить меня, и я ничего не смогу сделать, покорно принимая удары по своему красивому лицу.

А пока мне ничего не оставалось, как работать в детективном агентстве «Частный сыск», где мои уникальные способности могли найти хоть какое-то применение и принести пользу другим людям, в чем, как утверждал Акира, и есть смысл жизни любого человека. Он всегда говорил, что человек похож на свечу, которую кто-то должен зажечь, чтобы она горела, принося людям свет и тепло.

Кто-то так и умирает незажженным, а кому-то везет, он встречает человека, Учителя, который пробуждает его к жизни, высвобождая все скрытые возможности, свеча загорается, и человек обретает самого себя, начинает вести полноценную жизнь.

Я по привычке продолжала постоянно заниматься на тренажерах, чтобы не потерять форму; ездила стрелять из пистолета в спортивный тир, владельцы которого уже устали твердить, что мне давно пора идти в сборную России по стрельбе из всех видов оружия и из любых положений; ходила в плавательный бассейн, который, стараясь особо не привлекать внимания, трижды переплывала туда-обратно под водой, не выныривая, задерживая дыхание, как дельфин.

Мне нравилось ощущать себя сильной, неуязвимой и в то же время красивой девушкой, на которую заглядываются все мужчины. Я всегда одевалась по последней моде, практически не пользовалась косметикой, чтобы не уродовать природную красоту, и очень много читала, благо свободного времени у меня было навалом – клиенты в нашем офисе стали появляться все реже и реже. Я даже уже начала думать, что в стране наступил коммунизм и всеобщее благоденствие, преступность полностью искоренили, а нам почему-то забыли об этом сообщить.

Деньги, которые босс всегда тратил с завидной легкостью и постоянством, быстро иссякали. Почти каждую неделю мне приходилось закрывать банковские счета, которых у нас, как и у любой уважающей свои доходы фирмы, было несколько в разных московских банках. Моя последняя попытка предотвратить то, что нынче принято называть дефолтом, то бишь полное разорение нашей конторы, закончилась тем, что Родион с треском выгнал меня из кабинета вместе с финансовыми расчетами и крикнул вслед, что лучше он останется без штанов, но его сын Потап (которому еще не было и двух месяцев!) поедет развлекаться в американский Диснейленд.

Таким образом, через несколько недель после рождения Потапа мы стали стремительно приближаться к этому самому дефолту, то бишь к банкротству. На горизонте явственно замаячили отнюдь не радужные перспективы идти с сумой по миру.

А тут еще наши внештатные «детективы», старики и старушки из соседних домов, которым мы до последнего времени продолжали исправно выплачивать фиктивную зарплату в качестве прибавки к нищенской пенсии, пришли в назначенный день и молча выстроились у порога, ожидая, когда я выйду и раздам каждому положенную порцию манны небесной, которой нам самим-то осталось на пару-тройку недель. Хитрый босс с утра пораньше умыкнул на очередное заседание своего тайного общества, Валентина повезла Потапа в поликлинику на текущее обследование, и я осталась одна. Вернее, меня откровенно бросили на растерзание толпе вечно голодных пенсионеров. Деваться было некуда, нужно было идти и объяснять ситуацию.

Обреченно вздохнув, я встала и пошла к выходу. Открыв дверь, увидела знакомые лица столпившихся у порога престарелых соседей, которые при моем появлении сразу оживились. Всего здесь собралось около десяти человек, и каждому нужно было дать по сто долларов – прикормили на свою голову. Смолкнув, все выжидающе уставились на меня, только что ладони не протянули.

– Здравствуйте, дорогие мои, – я смущенно улыбнулась, не зная как начать неприятный разговор.

– Здравствуй и ты, Мария, – ответила за всех Матрена Кузьминична, сухенькая, глазастая старушка из дома напротив. – Что-то ты сегодня не в настроении. Случилось что?

– Как вам сказать, – замялась я. – Есть две новости: одна плохая, другая хорошая. С какой начать?

– Давай с хорошей! – загудела толпа.

– Президент обещает повысить пенсию на двадцать процентов, – сказала я.

– Ну-у, разве это новость, – разочарованно протянули старики. – Это нам, почитай, каждый месяц обещают. А какая плохая новость-то?

– К сожалению, – начала я, чувствуя, как лицо заливает краска стыда, – мы сейчас переживаем не самые лучшие времена…

Договорить я не успела, около наших чугунных решетчатых ворот с громким визгом заскрипели тормоза, я подняла глаза и увидела большую и красивую иномарку красного цвета. Из нее выскочил презентабельного вида и спортивного склада мужчина лет тридцати, в голубых джинсах и голубой рубашке с расстегнутым воротом, пружинистой походкой быстро вошел во двор, обвел удивленным взглядом собравшихся и спросил:

– Это что, все сюда, в сыскное агентство?

– Сюда, милок, сюда, – закивали наши пенсионеры.

– И кто тут крайний?

– За мой будешь, – прокряхтел Семен Павлович, тучный дед с большой лысиной.

Незнакомец на мгновение замер, затем посмотрел на часы, нетерпеливо дернул головой, скривился недовольно и громко спросил, обращаясь ко всем сразу:

– Граждане, у меня очень срочное дело. Не пропустите меня без очереди?

– Ишь какой шустрый, – проворчал кто-то. – Мы уже целый месяц ждем…

– Очень вас прошу, – в голосе мужчины зазвучали железные нотки, отдаленно напоминающие угрозу. – Я… э-э-э… могу компенсировать причиненные неудобства.

– А это как? – с интересом повернулся к нему Семен Павлович.

– Обыкновенно, дед, – он вытащил из заднего кармана джинсов пухлое портмоне из натуральной кожи. – Даю каждому по сто долларов – и вы меня пропускаете. Согласны?

И, не дожидаясь ответа, начал совать в руки ошалевших пенсионеров хрустящие зеленые бумажки. Я стояла, открыв от удивления рот, и не могла поверить своим глазам. Все произошло так быстро и неожиданно, что я опомнилась, только когда очередь дошла до меня – мужчина сунул мне в руку сто долларов и сказал не терпящим возражения тоном:

– Дайте пройти, мадам.

Я машинально взяла деньги, отступила в сторону и кивнула:

– Проходите.

Он скрылся в нашем офисе. Я посмотрела на довольно улыбающихся пенсионеров и виновато пожала плечами. Кто-то весело спросил:

– Так какая же плохая новость, Мария?

– Новость? Ах, да, конечно. Я хотела сказать, что деньги теперь вам будем выплачивать не мы, а другая фирма, представителя которой вы только что видели. Так-то вот, граждане.

– Ну, это мы уж как-нибудь переживем, – бодро заверили меня граждане, хрустя бумажками. – Ладно, пошли мы. Доброго вам здоровья и долгих лет жизни.

– До свидания.

Я повернулась и вошла в здание, все еще не в силах поверить в происшедшее. Ну, прямо сумасшедший миллионер какой-то свалился с неба мне на помощь, не иначе.

– Что за черт, где тут все? – услышала я сердитый голос из-за открытой двери кабинета. – Алло, гараж!

Заглянув в кабинет, я увидела незнакомца. Он стоял на середине комнаты, вертя головой по сторонам, и громко возмущался. Заметив меня, он остановил озадаченный взгляд на моем лице, словно пытаясь вспомнить, где мог видеть меня раньше, и спросил:

– Тут вообще кто-нибудь работает или нет? Я все еще теребила в руках его деньги, затем протянула их ему и с самой очаровательной улыбкой, на какую была способна, произнесла:

– Конечно, работает, причем круглосуточно. Вот, возьмите – вы, кажется, обронили это прямо мне в руки.

– Но как же…

– Дело в том, что я сотрудница этого агентства, – пресекла я дальнейшие расспросы. – Присаживайтесь вот в это кресло и рассказывайте.

Недоуменно пожав плечами, мужчина сунул купюру в карман рубашки, сел в кресло, устроился поудобнее, с интересом наблюдая, как я сажусь за стол босса, а затем сказал:

– Вы мне кого-то напоминаете. Мы раньше не встречались?

– Нет, – уверенно покачала я головой.

– Странно, у меня такое чувство, что я вас уже где-то видел.

– Конечно, видели – только что на крыльце офиса, когда давали мне деньги.

– Нет, еще раньше. Ладно, бог с ним, наверное, просто показалось. Так вы и есть детектив?

– Вы попали в яблочко.

– А почему на двери написано «Детектив Родион»?

– Не верьте глазам своим. Это своего рода собирательный образ. В нашем агентстве всех детективов называют Родионами.

– Даже женщин? – недоверчиво усмехнулся он.

– А что здесь такого? – я начала небрежно перебирать лежащие на столе листы бумаги. – Мы это сделали для удобства клиентов – чтобы не путались. А вообще меня зовут Мария.

– Очень приятно, – улыбнулся он. – Я – Алексей. Скажите, у вас всегда такие жуткие очереди? – он показал большим пальцем себе за спину.

– Всегда, – не моргнув глазом, соврала я. – Мы пользуемся огромной популярностью, от клиентов отбоя нет, идут и идут днем и ночью. Некоторые даже записываются на месяц вперед, так что вам в каком-то смысле повезло.

– Да уж, повезло, – хмыкнул он, – не успел войти, как уже потерял тысячу баксов. – Мужчина вдруг стал серьезным и быстро сказал:

– Но если вы и вправду детектив, то давайте перейдем к делу.

– Давно пора, – сказала я, моля про себя господа, чтобы Родион не вернулся раньше времени и не опозорил меня, лишив к тому же удовольствия хоть немного побыть главной в этой конторе. Я сидела перед этим довольно привлекательным мужчиной и наслаждалась собственной значимостью.

Пошарив по карманам, Алексей с сожалением бросил:

– Черт, сигареты в машине забыл.

– Нет проблем, – я открыла ящик стола, где Родион для таких вот случаев держал пачку «Явы», и протянула ему. – Угощайтесь.

– Спасибо, – он брезгливо поморщился, – я такие не курю.

– И правильно делаете – редкая гадость, – я бросила пачку обратно и задвинула ящик. – Итак, что у вас стряслось?

– Не у меня, а у моей жены. Ее, кажется, похитили.

– Так похитили или только кажется?

– Не знаю, – он удрученно вздохнул. – Судите сами. Она работает главным бухгалтером в одной довольно крупной фирме, занимающейся инвестиционными проектами. Работает не так давно, меньше года, всегда была очень довольна, получала неплохую зарплату, ей нравилось то, чем она занималась, хотя могла бы вообще не работать – я сам прилично зарабатываю. Наверное, хотела чувствовать себя независимой, – он грустно улыбнулся. – Знаете, это все дурацкий американский феминизм – они уже в него наигрались и начали локти кусать, а до нас эта мода только докатилась. Я считаю, что его придумали женщины, которым не везет в жизни с мужчинами, – хотят хоть чем-то оправдать свою никчемность. Тоже самое с трусами, которые позволяют над собой издеваться, прикрываясь библейским изречением: «Если тебя ударили по левой щеке – подставь правую». Очень удобная ширма для всякого рода ничтожеств…

– Извините, что прерываю вас на самом интересном месте, но, надеюсь, вы не собираетесь излагать свою историю от начала сотворения мира? – мягко напомнила я ему о времени.

– Да нет, это я так, к слову. Ирина у меня очень красивая женщина, ей двадцать пять лет, – он достал портмоне, вытащил из него фотографию и протянул мне. – Вот, сами убедитесь.

На снимке я увидела стоящую на берегу моря загорелую женщину в красном бикини, с длинными черными волосами, с длинными стройными ногами и высокой грудью. Клиент не обманывал – Ирина действительно была красивой женщиной. В правом верхнем углу фотографии была надпись «Кипр-99». Внимательно изучив правильные черты ее лица и открытую белозубую улыбку, я молча вернула снимок.

Алексей продолжал:

– Вчера у нас была пятая годовщина свадьбы, мы собирались пойти в ресторан, я заказал столик в «Ностальжи» и в пять часов вечера заехал за ней на работу – у ее фирмы свой особняк на Шаболовке. Обычно она всегда выходила вовремя, а тут я прождал целых полчаса – ни слуху ни духу. Позвонил ей по сотовому на работу – сказали, что еще после обеда уехала в банк и больше не появлялась. Мне это сразу показалось странным. Она всегда предупреждала меня, если задерживалась, звонила мне на мобильный и так далее. А тут тишина, тем более в такой день. Это на нее совсем не похоже, понимаете?

– Понимаю.

– Позвонил Ирине на сотовый – говорят, аппарат заблокирован, позвоните позже. Я зашел к ней в офис, отыскал директора и изложил ему ситуацию. Тот только развел руками, сказал, что Ира часто ездит в банк, а потом не возвращается. Подождите, говорит, немного, она обязательно объявится, не переживайте. Какого черта, говорю, я должен ждать? С ней что-то случилось – это ясно, как день. Звоните, говорю, в банк и узнайте, была там Ирина или нет? Ну, директор начал нервничать, заявил, что это его не касается, тогда я, недолго думая, схватил его за грудки, прижал к стене и посоветовал не ерепениться, – Алексей сжал свои крепкие загорелые кулаки и поиграл желваками. – Есть такой отвратительный тип людей, живущих по принципу «моя хата с краю – ничего не знаю». Но со мной такие номера не проходят, – он сжал губы, глаза его недобро сверкнули. – Я за Ирину могу убить и никогда не пожалею об этом. Если начну вам рассказывать, сколько поганых рож я набил вот этими кулаками только за то, что они косо посмотрели на мою жену, – года не хватит.

– Поэтому предлагаю это опустить и перейти к сути, – согласилась я. – Директор позвонил в банк?

– А куда бы он делся? – усмехнулся Алексей. – Конечно, позвонил. Ему сказали, что Ирина уехала оттуда еще в три часа дня. И вот тогда-то я и начал волноваться по-настоящему. Директор, видя такое дело, тоже струхнул. Мы засели с ним за телефоны и стали обзванивать все больницы и морги, позвонили в бюро несчастных случаев – полный голяк. Женщины с такой фамилией и с такими приметами нигде не было. Получалось, что она просто исчезла с лица земли. Я связался с администратором ресторана, думал, вдруг Ирина что-то перепутала и сразу туда поехала. Но в ресторане ее не было. Обзвонил всех ее родственников, поднял на уши всех знакомых – никто ничего не знает. Во мне прямо все оборвалось, – он взволнованно сглотнул, голос его дрогнул. – Я очень люблю Ирину и не могу без нее жить. Она единственная, ради кого я существую на этой земле. В ней весь смысл моей жизни. Когда мы поженились, я дал себе слово, что если с ней, не дай бог, что-то случится, я добровольно отправлюсь на тот свет вслед за ней. И сейчас, через пять лет, я люблю ее еще сильнее и очень боюсь потерять.

– У директора были какие-нибудь идеи относительно исчезновения вашей супруги? – спросила я.

– По-моему, у него относительно Ирины была только одна идея – залезть ей под юбку, – Алексей зло скривился. – Поганый ублюдок! Жалко, что я не убил его там в кабинете.

– Вы что, избили его? – не поняла я.

– Да не то чтобы избил, – с досадой бросил он. – Просто прижал его как следует и заставил выложить мне все.

– И что же он вам выложил?

– Так, ничего особенного, – с сожалением вздохнул клиент. – Нес какую-то чушь про незаконные финансовые операции, про то, что Ирина слишком много знает, и поэтому мне нельзя обращаться в милицию.

– Им кто-то угрожал?

– Я тоже об этом подумал, – он бросил на меня уважительный взгляд. – А вы действительно кое-что соображаете.

– Не отвлекайтесь, прошу вас, – я смущенно потупилась.

– Хорошо, не буду. В общем, директор сказал, что им никто открыто не угрожал, всех своих конкурентов он знает наперечет и никто из них не стал бы похищать его главного бухгалтера – это совершенно бессмысленно. Заверил меня, что к исчезновению Ирины ее профессиональная деятельность не может иметь никакого отношения. Я сказал ему, что, если выяснится, что Иру похитили из-за его фирмы, – вернусь и убью его на месте. Он, кажется, поверил.

– И что же вы сделали потом?

– Потом я очень расстроился. У меня словно почву из-под ног вышибли.

Начал метаться по всему городу. Поехал в тот банк, допросил там операционистку, которая работала с Ириной. Она ничего не знает. Ирина, как всегда, сдала платежки, они поболтали ни о чем и распрощались. Куда она поехала – никому не известно.

– Кстати, на чем она ездила в банк?

– Мудрый вопрос. Я знал, что вы его зададите. Полгода назад я купил Ирине машину, «Дэу-Тико», это такая маленькая каракатица на четырех колесах.

Поверьте, я мог бы купить ей любую другую, но она почему-то хотела именно эту.

– Охотно верю.

– Она сдала на права и ездила на ней на работу. Но вчера поехала на такси.

– Почему?

– Потому что мы собирались в ресторан, а там обычно пьют спиртные напитки, – с усмешкой напомнил он.

– Ах, да, простите, – промямлила я, краснея. – Значит, зацепиться не за что?

– Абсолютно. Я прождал ее весь оставшийся вечер и всю ночь, не смыкая глаз. По сто раз звонил в морги и всем знакомым и родственникам – Ирина нигде не появлялась, никому не звонила.

– И поэтому вы решили, что ее похитили?

– А что бы вы подумали на моем месте?

– Ну, мало ли… – замялась я, не зная, стоит ли ему говорить о том, что я подумала, или он сразу же набросится на меня, как на того бедного директора. И все же решилась:

– Вам не приходило в голову, например, что ваша жена просто-напросто ушла от вас к другому?

В кабинете повисла напряженная пауза. Клиент сначала опешил, потом оглянулся по сторонам, ища кого-то, а затем хрипло спросил:

– Вы это кому – мне говорите?

– Вам, вам, – я на всякий случай отстранилась от стола и вжалась в спинку кресла, чтобы быть подальше от его кулаков с мозолистыми наростами, какие обычно бывают у каратистов.

Тем временем лицо клиента начало приобретать багровый оттенок, глаза стали наливаться кровью, губы задрожали, он впился в меня ненавидящим взглядом и процедил:

– Еще раз такое скажете – остаток дней проведете на больничной койке. Я не посмотрю, что вы женщина…

Это было уже слишком. С одной стороны, конечно, не хотелось терять богатого клиента, а с другой, что он себе позволяет, этот напыщенный мужлан в великосветской оболочке? Таких надо ставить на место, учить уму-разуму, пока они безнаказанно не повыбивали окружающим все зубы.

– Прошу вас, не забывайтесь, – сдерживаясь изо всех сил, чтобы не послать его подальше, произнесла я, – а то накостыляю вам по первое число и не посмотрю, что вы мужчина.

– Что?! – он задохнулся от ярости и начал часто хлопать ресницами. – Да ты знаешь, с кем говоришь?!

– Знаю, – утвердительно кивнула я. – С наглым хамом и грубияном. На месте Ирины я бы давно от вас сбежала за тридевять земель.

– Заткнись!!! – он вскочил, трясясь от бешенства, и бросился ко мне, протянув руки через стол. – Удавлю гадину!!!

Какое счастье, что в офисе в тот момент не было ни босса, ни Валентины.

Вот бы они удивились, увидев, как я обхожусь с нашими клиентами. Схватив его за большие пальцы обеих рук, я резко вывернула их в стороны. Алексей взвыл от боли, дико вращая глазами и не понимая, что произошло. Затем, схватив двумя руками его правую ладонь, я заломила ее вверх, запястье жалобно затрещало, клиент завопил еще громче, молотя свободной рукой по столу.

– Отпусти, сволочь!!! Мне же больно!

– А думаете, другим не больно, когда вы им последние зубы кастетом выбиваете? – я начала безжалостно выворачивать ему пальцы. – И никогда не смейте угрожать женщинам – я этого не люблю.

– Отпусти!!!

– Будете паинькой? – я вывихнула ему сустав среднего пальца. Клиент начал захлебываться собственной слюной, лицо перекосилось от боли и гнева.

– Да-а!!! Пусти, сволочь!!!

– Ах, сволочь? – я начала выкручивать мизинец.

– Нет, ты не сволочь! – заверещал он. – Беру свои слова обратно! Пусти!

– То-то же, – я выпустила его руку и оттолкнула от себя. – Теперь сядьте на место и продолжим беседу.

Подвывая и тряся изувеченными пальцами, Алексей отскочил от стола к двери и, остервенело вытаращив глаза, выкрикнул:

– Да вы тут больные все! Ноги моей здесь не будет! – и распахнул дверь.

– Лучше сядьте по-хорошему, – тихо, но внятно произнесла я, – а то займусь вами по-настоящему, – я взяла со стола маленький ножичек, которым босс оправлял карандаши, и метнула. Просвистев рядом с ухом Алексея, лезвие со звоном вонзилось в косяк около его головы.

– Сядьте, прошу вас.

Наверное, что-то в моем голосе, а может, и во взгляде было необычное, ибо клиент как-то сразу поник, вся его злость куда-то испарилась, он покорно опустился в кресло и, не поднимая глаз, обиженно сказал:

– Что ж вы сразу не сказали… Знал бы – в жизни к вам не пришел.

– Теперь уже поздно об этом, – примирительным тоном произнесла я. – Поймите, я хочу вам помочь, а для этого должна знать все детали происходящего.

Даже те, которые вам неприятны. Поэтому, если вы в самом деле хотите найти свою жену, то должны рассказать мне все. Согласны?

Он хмуро кивнул и подул на пальцы.

– Согласен. Спрашивайте.

– Вы допускаете, что Ирина могла сбежать от вас?

– Нет, – он решительно качнул головой, – не допускаю. Это полностью исключено.

– Откуда такая уверенность?

Он наконец поднял на меня глаза, посмотрел долгим взглядом и медленно, тщательно подбирая слова, глухо заговорил:

– А вы бы ушли от того, кто носит вас на руках, сдувает с вас пылинки, осуществляет все ваши желания, заботится и ухаживает за вами, дарит очень дорогие подарки, оберегает от неприятностей и души в вас не чает? Ирина ведь не сумасшедшая, она очень разумная и расчетливая женщина. Она знает, что если уйдет от меня, то потеряет все, что имеет, включая работу. Я бы добился того, чтобы ее уволили и она не могла больше нигде устроиться. Она бы стала нищей, какой и была, переехала бы назад к своей ненормальной мамаше в однокомнатную квартиру в Бескудникове и через полгода умерла бы от тоски и голода. Я прекрасно понимаю, что далеко не ангел, поэтому старался удержать ее возле себя деньгами. Мы оба это понимали, но никогда не говорили об этом вслух. Нас такое положение вещей вполне устраивало. Я любил ее – она позволяла любить себя. Мне и не нужно было ничего другого – только чтобы она была рядом и позволяла себя любить, притворяясь, что ей со мной хорошо. Я знаю Ирину – она сама никогда бы не ушла от меня. Поэтому отбросьте эту версию – она несостоятельна во всех отношениях. Единственное, чем я могу объяснить ее внезапное исчезновение, – похищение.

– С какой целью?

– А вот это уже вы должны выяснить, – он пристально посмотрел на меня.

– Сначала я думал, что здесь как-то замешана ее фирма, но это отпало, как вы знаете. Теперь я уже вообще ничего не понимаю. В милицию обращаться бесполезно – они деньги на собственное обеспечение найти не могут, не то что постороннего человека. И к тому же начнут копать, где не надо, узнают, что она занималась незаконной деятельностью на своей работе, будь она неладна, и, того и гляди, обвинение еще ей предъявят, от них всего можно ожидать, только не того, что нужно.

– Ну что ж вы так нашу милицию хаете? – без особого энтузиазма попыталась я вступиться за блюстителей порядка. – Иногда она что-то делает, помогает…

– Бросьте говорить ерунду, – он махнул рукой. – Я пришел к вам не за тем, чтобы узнать, какая у нас милиция хорошая, а чтобы найти свою жену.

Заплачу любые деньги.

– Любые – это какие? – тут же поинтересовалась я.

– Любые в пределах разумного, – уточнил Алексей. – У вас ведь существуют какие-то расценки?

– Естественно: сто долларов в день, не считая текущих расходов, плюс потом сорок процентов от стоимости того, что отыщем, – заявила я, нагло глядя ему в глаза.

– А это как? – опешил он. – От стоимости Ирины, что ли?

– Не важно. Нам без разницы, что или кого искать. Если вы затрудняетесь оценить ее в какую-то конкретную сумму, тогда просто скажите, сколько вам не жалко, чтобы она опять была рядом с вами?

– Да мне ничего не жалко! – запальчиво воскликнул он. – Все бы отдал, лишь бы снова увидеть ее живой и здоровой.

– Хорошо, скажем, десять тысяч долларов в случае положительного исхода дела – это приемлемая для вас сумма?

– Десять тысяч? – он презрительно скривился. – Я вам сто тысяч заплачу, только найдите Ирину.

– Что ж, на том и порешим, – быстро закрыла я тему, боясь, как бы клиент не опомнился и не взял свои слова обратно. – Мы вам Ирину, вы нам – сто тысяч долларов с любой формой оплаты. Тысячу наличными вперед.

Он полез в портмоне, отсчитал десять новеньких бумажек по сто долларов каждая и положил передо мной на стол.

– Договор будем составлять? – я сгребла деньги в ящик стола. – Или сразу перейдем к делу?

– К делу. Мне все время кажется, что жена очень страдает, каждая минута сейчас кажется ей мучительной вечностью, и мы можем опоздать.

– Да, и еще одну деталь я хотела бы уточнить: если мы найдем не саму Ирину, а… как бы вам помягче сказать… – я замялась, пряча глаза. – Одним словом, если она будет мертва, то мы возьмем лишь половину суммы.

– Не говорите так, – тихо произнес он, опуская голову. – Я этого не переживу.

– Извините, но такова жестокая действительность. Сейчас вы назовете мне все остальные детали, фамилии, адреса и телефоны, и мы займемся поисками.

– Пожалуйста, поспешите. Иначе моя смерть будет на вашей совести.

Через полчаса, продиктовав мне всю нужную информацию, которую я смогла из него выжать, Алексей сел в свою красивую и дорогую машину и уехал. Он был ужасно расстроен, у него пропала любимая жена, рушилась вся жизнь, а те, к кому он обратился за помощью, едва не переломали ему все пальцы – было от чего потерять душевное равновесие.

Разложив перед собой только что исписанные бумаги, я начала внимательно их изучать, пытаясь выискать хоть какую-то ниточку, дернув за которую можно было распутать клубок таинственного исчезновения Ирины Ировой, в девичестве Свешниковой. Собственно, рассказал мне Алексей не так уж и много. Познакомились они пять лет назад, когда Ирина только заканчивала Геологоразведочную академию и не знала куда податься с полученной и совершенно не нужной ей профессией.

Жила она вместе с больной матерью, денег у них не было, поэтому одевалась кое-как, лишь бы не ходить голой, и мечтала встретить принца, который подъедет к ней на ослепительно белом коне и одарит неописуемым богатством и счастьем.

Таким принцем и оказался Алексей, который, однажды случайно увидев ее на выставке в Доме художников, куда зашел выпить пива с приятелями, влюбился без памяти, потерял голову и после первой же бурно проведенной ночи предложил ей руку и сердце. Ирина, не раздумывая, согласилась. После свадьбы они много путешествовали по разным странам – молодая жена еще ни разу не была за границей, – купили трехкомнатную квартиру на Ленинском проспекте и жили, ни в чем себе не отказывая, так как Алексей к тому времени уже являлся директором небольшого, но вполне прибыльного коммерческого банка. Детей они заводить не спешили – Ирина считала, что ей еще рано хоронить свою молодость, а детей нужно рожать лишь тогда, когда на активной жизни уже поставлен крест.

Выйдя замуж, она практически перестала общаться со своими старыми подругами и приятелями, иногда перезванивалась, ходила на встречи однокурсников и тем ограничивалась. Когда ей надоело сидеть дома и ходить по магазинам, она закончила бухгалтерские курсы и благодаря протекции своего мужа устроилась на хорошую работу. За все пять лет совместной жизни они почти никогда не расставались дольше чем на пару дней.

Алексей дал мне свой адрес и телефон, адрес Ирининой матери и телефоны ее двух приятельниц по работе, включая телефон самой фирмы. Впрочем, как он уже говорил, никто из них об исчезновении Ирины ничего знал. Но одно дело то, что сказали ему, а другое то, что могут сказать мне. Когда мои глаза устали тупо таращиться на бумагу, я поняла, что нужно что-то срочно предпринимать. С минуты на минуту должен был вернуться босс, и тогда бы вся инициатива перешла к нему, а мне этого не хотелось. В конце концов когда-нибудь я же должна доказать человечеству и самой себе, что в моей голове тоже есть пусть не такие гениальные, как у Родиона, но все же мозги.

Взяв сто долларов на непредвиденные расходы и написав боссу короткую записку: «Уехала по важному делу», я закрыла контору, села в джип и поехала в Бескудниково навестить мать Ирины, которую, по словам Алексея, снедал тяжкий психический недуг под названием шизофрения. Но поскольку я считала, что этой болезнью страдает по меньшей мере половина человечества, то меня это ничуть не пугало. Другое дело, если бы мамаша, к примеру, оказалась невменяемой или страдала амнезией – вот тогда бы мне пришлось попотеть, выпытывая у нее информацию.

Через полчаса, успев по дороге разменять доллары на рубли, я уже была на месте. Бескудниковский переулок, где проживала Анастасия Вагановна Свешникова, находился справа от Дмитровского шоссе. Я быстро нашла нужный дом, припарковала машину в самом углу двора на специальной площадке и пошла искать квартиру под зловещим номером 13. На мне был брючный костюм успокаивающего шизофреников нежно-зеленого цвета, мои любимые черные туфли с выкидными лезвиями, на плече висела дамская сумочка с универсальным набором отмычек, удостоверений на все случаи жизни, фонариком, перочинным ножиком с восемью складными лезвиями и косметичкой.

Дверь мне открыли сразу же, даже не спросив, кто пришел, видимо, болезнь все-таки давала о себе знать. Я увидела хрупкую, совсем седую женщину в домашнем халате и шлепанцах на босую ногу. Лицо ее было изрезано глубокими морщинами, под утратившими цвет глазами висели синие мешки. Ей можно было смело дать лет семьдесят, но, судя по возрасту Ирины, это было не так. Из квартиры вкусно пахло жареной картошкой с луком, и я сразу же вспомнила, что еще не завтракала.

– Здравствуйте, Анастасия Вагановна, – приветливо поздоровалась я и замолчала, не зная, что еще сказать.

Прищурив усталые глаза, от чего на лице появилось еще больше морщин, Анастасия Вагановна всмотрелась в мое лицо, бесцветные губы ее чуть дрогнули в виноватой улыбке, она прижала руки к худой груди и проговорила:

– Боже, Катя, ты, что ли?

– Ну конечно! – я расплылась в радостной улыбке. – Слава богу, узнали, а я уж думала, забыли меня.

– Видано ли дело, столько лет не появлялась, – смущенно улыбнулась она, отступив в тесную прихожую. – Проходи, проходи, я как раз картошку пожарила.

– Да я уж чувствую.

Я вошла в квартиру, она закрыла дверь. Кругом было чисто прибрано, старенькая мебель сверкала полиролью, на полу лежали потертые ковровые дорожки, на стенах почему-то не было обоев – они были просто побелены известью. В единственной маленькой комнатке стояли старый шкаф, диван, накрытый пледом, круглый стол, два стула, сервант с посудой и древний телевизор «Горизонт» на деревянных ножках. Убогое жилище доживающего свой век никому не нужного русского человека.

– Я смотрю, у вас здесь все по-прежнему, – продолжая играть роль неизвестной мне Кати, сказала я, обведя взглядом комнату.

– А что? Мне и так не плохо. Разувайся, проходи на кухню – обедать будем, – она остановилась около Двери на кухню и начала меня разглядывать. – Ты совсем не изменилась, Катенька, такая же молодая, как и была, только настоящей красавицей стала.

– Ну уж скажете тоже, – я скромно опустила глаза и начала разуваться. – А где Ира?

– Ты разве не знаешь? – удивленно спросила она.

– О чем?

– Она ведь у мужа теперь живет, давно уже, как замуж вышла. Уж тебе это должно быть известно.

– Ирка, у мужа? – я сделала большие глаза. – И когда ж она успела замуж выскочить?

Анастасия Вагановна отступила на шаг, взялась рукой за голову, и лицо ее болезненно исказилось.

– Наверное, я и вправду больная, как зять говорит, – с досадой произнесла она. – У меня что-то с головой происходит. Разве не ты была у Иры дружкой на свадьбе? Или это был кто-то другой?

Чувствуя, что краснею, я опустила голову, сделав вид, что копаюсь в сумочке, и, стараясь придать голосу грустный оттенок, сказала:

– Да, у вас явно что-то с памятью, Анастасия Вагановна. Вы меня с кем-то спутали. Но ничего, это бывает. Главное, что вы меня помните.

– Конечно, помню: ты Катя Поспелова, училась с Ириной в одном классе.

Правильно?

– Ну вот, теперь все правильно, – я улыбнулась. – Так где, говорите, ваша картошка? А то у меня сегодня еще и крошки во рту не было.

– Идем, идем, сейчас накормлю.

Женщина, судя по всему, ничего не заподозрила, даже, наоборот, была довольна, что узнала старинную подружку своей дочери. Мне же было ужасно стыдно за то, что я так нахально использовала болезнь несчастной женщины в своих корыстных целях, но это был единственный, на мой взгляд, способ хоть что-то выведать про Ирину.

Положив мне на тарелку пышущую жаром картошку, достав из холодильника нарезанные тонкими ломтиками соленые огурцы, она села напротив на табуретку, и мы начали есть. Я спросила:

– А кто он, ее муж?

– Подонок, – лаконично охарактеризовала она своего зятя и, насадив на вилку огурец, прохрустела. – Богатый подонок.

– Зачем же Ира за него вышла?

– А нынче они все такие, куда ни плюнь. Раньше все были нищие, но зато добрые, а теперь деньги завелись и совесть совсем потеряли.

– Разве плохо быть богатым? Раньше, например, вы деликатесы только по большим праздникам ели, а сейчас…

– А сейчас мы их и по праздникам не видим – купить не на что. Совсем жизнь никудышная стала. Ира, как замуж вышла, почитай раз десять у меня только и была. Этот Алексей все отваживает ее от меня, мерзавец. Я его терпеть не могу. Сначала купить меня хотел, предлагал квартиру новую, мебель, дачу, но я отказалась.

– Но почему?! – искренне изумилась я. – Дача вам бы как раз не помешала: чистый воздух, огородик… Да и новая квартира с мебелью.

– Мне и так неплохо, – сердито отрезала она, сверкнув глазами. – Пусть подавится своими деньгами! Дочь мою купил с потрохами, но меня не купишь.

– Ну и зря, Анастасия Вагановна. На вашем месте я бы воспользовалась такой возможностью.

– Это потому что все вы такие нынче – за деньги на все готовы. Ты-то небось до сих пор проституткой работаешь?

– Я?! – кусок картошки застрял у меня в горле, я чуть не подавилась и гулко закашлялась.

– Значит, работаешь, – невозмутимо констатировала Анастасия Вагановна.

– Вон, как правда глаза-то колет. Я вам с Иркой еще когда говорила, что это к добру не приведет. Это хорошо, что она замуж выскочила и бросила это постыдное дело, а ты вот так и кончишь свои дни в каком-нибудь притоне. Вон в газетах об этом каждый день пишут. Да ты ешь, ешь и не смотри на меня, как на врага народа. Я ведь тебе добра желаю, ты мне, почитай, как вторая дочь. Только вот забыла меня совсем, не звонишь, не приходишь…

Но мне уже было не до еды. Так вот, значит, где собака зарыта! Ирина была проституткой и скрыла это от Алексея. Я представила, что могло произойти, если бы он об этом узнал, и мне стало жаль бедную Ирину. Потерявший рассудок от бешенства муж бил бы ее до тех пор, пока она не перестала бы дышать. А может, именно так все и случилось? Тогда вообще все становится ясно.

Пораженная этим открытием, я сидела за столом, машинально тыкая вилкой в тарелку, а Анастасия Вагановна, не замечая перемены во мне, продолжала говорить:

– Я все могу понять: замужество, деньги, но зачем ребенка бросать? Ты не знаешь, а ее сын Ромка теперь в детском доме живет.

Оглушенная очередной новостью, я смогла лишь неопределенно пожать плечами и стыдливо опустить глаза.

– Стыдно стало за подружку, – зло усмехнулась женщина. – Эх, девки, девки, гореть вам в аду страшным огнем. А каково мне, матери, такое терпеть?

Ирка ведь к сыну даже и не ходит, а ему уже шесть лет, в школу скоро пойдет. Я одна к нему хожу, он все спрашивает, когда мама придет, а мне и сказать нечего, плачу только. А она все скрывает от своего Алексея и мне говорить не велит – боится, что тот ее выгонит. Вот я и не хочу с ним общаться – вдруг не выдержу и проболтаюсь, тогда дочка все потеряет. Живу вот тут одна и грехи дочкины замаливаю.

Она замолчала, задумавшись о чем-то, а я никак не могла переварить застрявшую где-то между горлом и желудком картошку и услышанное. Единственное, что меня радовало, это что клубок начал помаленьку распутываться. Теперь я, по крайней мере, знала, в какую сторону нужно копать, чтобы попытаться отыскать Ирину. Наверняка ее исчезновение как-то связано с прошлой жизнью. Тогда моя задача значительно упрощается, нужно только выяснить, с кем Ирина общалась, когда была проституткой. Но как это сделать, чтобы мать ничего не заподозрила, я пока не знала. Решение пришло мне в голову неожиданно, как землетрясение.

– А что же отец ребенка, тоже к нему не ходит?

– Витька-то? Куда там! Этот шалопай и раньше к нему интереса не проявлял, а потом его посадили на десять лет за разбой. Ты где ж была все это время, что ничего не знаешь? – удивленно спросила она.

– За границей жила, – ответила я.

– За иностранца замуж вышла? Я кивнула.

– Ну и как там, за границей?

– Нормально. С арабом живу, в Саудовской Аравии. Там у них порядки строгие, поэтому не могла ни звонить, ни писать сюда. Такие вот дела, Анастасия Вагановна. А у Ромы чья фамилия – ваша?

– Нет, отцовская. Витька зачем-то настоял, чтобы сына на него записали.

Теперь он Роман Викторович Козлов, – она сердито поморщилась. – Будь у меня такая фамилия, я бы повесилась в одночасье. Ребенок жалуется, что его все козлом дразнят. Козлом и вырастет – так всегда бывает, прости господи, за такое кощунство, – она быстро перекрестилась. – Кстати, я забыла спросить: ты зачем пришла-то, Кать? А то я все болтаю, болтаю, а у тебя, может, дело какое.

Вопрос не застал меня врасплох:

– Так ведь сколько лет не виделись. Хотела узнать, как вы тут поживаете в России. Ира моя лучшая подружка как-никак, соскучилась.

– Ты что же, теперь обратно к своему арабу вернешься? – она сочувственно заглянула мне в глаза. – Там небось несладко живется?

– Как вам сказать, по-разному бывает. Я там одна русская, меня остальные его три жены не любят, завидуют, гадости всякие делают. Но зато денег куры не клюют.

– Помешались вы на этих деньгах совсем, девки. Не кончится это добром, помяни мое слово.

– Да ну вас, накаркаете еще, – шутливо улыбнулась я.

– А чего? Вчера вон зять позвонил, сказал, что Ирина куда-то пропала.

Ищет везде, с ног сбился. Но я ему ничего не сказала.

– Что вы имеете в виду? – от волнения у меня пересохло в горле: неужели сейчас я узнаю, где Ирина? Родион зачахнет от зависти, когда я преподнесу ему заработанные меньше чем за два часа сто тысяч долларов, и наверняка сразу побежит на радостях покупать Потапу самолет. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы папа считал, что исправно исполняет свой отцовский долг.

– То и имею, что Ирина, скорее всего, опять за старое принялась, – донесся до меня сквозь мечтательный туман сердитый голос Анастасии Вагановны. – Наверное, надоело однообразие и на свеженькое потянуло. Вот и смылась от него на пару деньков, чтобы тоску развеять. Я знала, что рано или поздно это случится – женщине нужно только одного мужика иметь, а если их у нее много было, то потом одного уже никак не хватает. Это факт.

– Глупость какая – он же ее выгнать может, – возразила я.

– Как-нибудь выкрутится, – уверенно заявила она. – Соврет что-нибудь, а тот и поверит – он ее очень любит, паразит.

– А этот Витька знает, что Ира замуж вышла? – как бы между прочим спросила я.

– Понятия не имею, его ведь раньше посадили, – женщина отвела взгляд, и я поняла, что она что-то не договаривает. Интересно, что?

Я положила вилку рядом с тарелкой с недоеденной картошкой и поднялась.

– Ладно, спасибо за хлеб-соль, Анастасия Вагановна, я, пожалуй, пойду.

У меня вечером самолет, а нужно еще кое-кого повидать. Когда Ирина объявится, передайте, что я заходила. Жаль, что так и не свиделись с ней.

– Передам обязательно, – она встала, сняла полотенце с крючка на стене и начала вытирать руки. – Спасибо, что зашла, проведала старуху. А ты, значит, все-таки в свой гарем вернешься?

– А что делать? – грустно улыбнулась я, обуваясь в прихожей. – Все лучше, чем здесь без работы и денег сидеть.

– Да ну, брось ерунду говорить. Ты девка вон какая видная, могла бы еще и на панели поработать, – со знанием дела проговорила она, разглядывая меня с ног до головы. – Без куска хлеба не осталась бы.

– Нет уж, спасибо, наработалась, – теперь я уже не сомневалась, что в свое время она тоже не гнушалась брать с мужчин деньги за любовные утехи. – Лучше уж в гарем – там, по крайней мере, евнухи не пристают. Ну, прощайте, Анастасия Вагановна, – я чмокнула ее в морщинистую щеку. – Даст бог, еще свидимся.

– Ой, даже и не знаю, сколько мне той жизни осталось, – она смахнула набежавшую слезу. – Прощай, Катенька. Будь счастлива.

Я вышла из квартиры и пошла вниз. Теперь, когда стали известны некоторые пикантные факты Ирининой биографии, дело принимало совсем другой, неожиданный для меня оборот, и было над чем поразмыслить. Я напрочь отмела версию ее матери о том, что дочь просто сбежала от мужа на пару дней, чтобы вспомнить разгульное прошлое. Это было бы слишком глупо и неосмотрительно с ее стороны. Слишком многое было поставлено на карту: материальное благополучие, к которому она всегда стремилась, любящий всей душой муж и, наконец, обеспеченное будущее. Рисковать всем этим лишь из-за того, что захотелось переспать с другим, могла только набитая, напрочь лишенная мозгов дура. Впрочем, я совсем не знала Ирину, не исключено, что она именно такой дурой и была, но, чтобы убедиться в этом, нужно было сначала ее найти. Сделать это можно было, отыскав в детском Доме ее сына. Кто знает, вдруг в ней проснулись материнские чувства и она решила свозить его, к примеру, за границу на пару дней? Но непонятно тогда, зачем было так неожиданно исчезать? Ведь это можно было проделать вполне легально: сказала бы мужу, что едет одна, а сама поехала бы с ребенком. Он бы и не узнал ничего. А по большому счету еще лучше было сказать, что бесплодна, и предложить взять из детского дома чужого ребенка, которым бы как раз и оказался ее родной сын. Да много чего можно было придумать, запудрив мозги влюбленному мужу. Но она почему-то предпочла бесследно исчезнуть, неожиданно и таинственно.

Другой вариант, который навязчиво крутился в моей голове, это Витька Козлов. Этот отпетый мерзавец мог каким-то образом узнать, что Ирина вышла замуж за богатого бизнесмена, и стал ее шантажировать, используя своих дружков на воле. Она испугалась и попросту сбежала ото всех, спрятавшись, как страус, который зарывает голову в песок и думает, что его не видно. Эти дружки поищут, поищут ее, а потом встретятся с Алексеем и все ему расскажут. И тогда Ирина так или иначе все потеряет. К тому же дружки, разозлившись, что не смогли ничего получить, будут ее искать всю оставшуюся жизнь, чтобы выместить злобу. Да, слепое бегство – это не лучший выход из положения для Ирины. И потом, Витька не стал бы на нее так сильно давить, что она сбежала. Ведь ясно как день, что нельзя резать курицу, несущую золотые яйца.

И третий вариант, который тоже нельзя было отметать, это что бывшие любовники сговорились и задумали каким-то хитрым образом обобрать Алексея. Не удивлюсь, если очень скоро он получит письмо с требованием заплатить выкуп за похищенную супругу. На их месте я бы именно так и поступила, тем более что ничего не нужно изобретать – все уже давно придумано до них. Это был самый верный и проверенный способ выкачать деньги из богатого лопуха-мужа, и уж кому-кому, а уголовнику Витьке это должно быть хорошо известно. Оставалось неясным лишь то, зачем это могло понадобиться самой Ирине? Ведь она и без того жила неплохо, у нее было все, о чем можно только мечтать в наше время. Зачем ей было сговариваться с каким-то уголовником, пусть даже отцом ее ребенка, и терять с таким трудом добытое и удерживаемое благополучие.

Если этот подлец Витька начал шантажировать ее, то ей нужно было пойти и честно рассказать мужу обо всем, покаяться, признавшись во всех своих грехах.

Мне кажется, Алексей бы простил ее и наверняка нашел бы способ поставить на место зарвавшегося уркагана. Алексей не тюфяк какой-нибудь, он смог бы за себя постоять и защитить ту, которую любит. В этом смысле Ирине можно только позавидовать. За пять лет совместной жизни она наверняка хорошо изучила своего мужа и должна была предугадать его реакцию. Тем более что все это время жила в постоянном страхе разоблачения и тысячу раз обдумывала свои слова, которые скажет ему, когда все раскроется. Она ведь знала, что рано или поздно Витька выйдет из тюрьмы и заявит о своих правах, и готовилась к этому, а значит, появление его дружков для нее не должно было быть неожиданностью.

Когда я начала спускаться по лестнице, то была уверена, что наконец-то ухватилась за ниточку и раскрою это дело в самое ближайшее время. Но когда очутилась на первом этаже, то поняла, что концы с концами все-таки не сходятся.

Чего-то очень важного об Ирине я еще не знала. Не исключено, что этого не знала и ее мать, которая, кстати, что-то от меня явно скрыла.

Вот тоже совершенно непонятная женщина. С одной стороны, вроде смирилась с тем, что дочь стала проституткой, бросила родного ребенка в детдоме, а с Другой – необъяснимая ненависть к человеку, который буквально боготворит ее заблудшую дочь, которую сам же и вытащил из дерьма. Может, она просто завидует Ирине? Сама ведь не смогла такого мужа себе найти, рано состарилась и доживает свои дни в гордом и нищем одиночестве. Так и отойдет в мир иной неудовлетворенная, не разобравшаяся в самой себе. Несчастная женщина…

Я открыла дверь и вышла из подъезда. Яркий солнечный свет на улице ослепил меня на мгновение, я зажмурилась, а когда цветные круги перед глазами расплылись, увидела на дороге у подъезда 31-й «Москвич», ободранный, серо-зеленого цвета, с затененными стеклами.

Мой сверкающий на солнце хромом серебристый джип «Чероки» виднелся в дальнем углу двора, не угнанный и не взорванный. Я направилась к нему. Вдруг задние двери «Москвича» распахнулись, из них выскочили двое здоровенных парней в адидасовских спортивных костюмах, ни слова ни говоря, схватили меня за руки и за волосы, согнули в три погибели, затолкали на заднее сиденье, запрыгнули сами, и машина резко рванула с места. Все произошло в одно мгновение, я даже понять ничего не успела, не говоря уже о том, чтобы оказать сопротивление или позвать на помощь сидящих у соседнего подъезда старушек; Меня крепко держали за локти сидящие по бокам молодые амбалы с короткими стрижками, за рулем находился пожилой тип с лысиной на затылке, рядом с ним, на пассажирском сиденье, сидел еще кто-то в сером пиджаке, чьего лица мне не было видно – мешал высокий подголовник.

– Вы что делаете, придурки?! – с негодованием спросила я, немного опомнившись и обретя дар речи. – Кто вы такие?! Пустите меня!!!

Я попыталась вырваться из железных клещей, но это было бесполезно.

Машина быстро неслась по направлению к Дмитровскому шоссе. Тот, что сидел впереди рядом с водителем, повернулся и посмотрел на меня между спинками сидений. Это был мужчина с короткими светлыми волосами, лет тридцати от роду, со свернутым направо длинным носом и багровым шрамом, идущим от правого уголка губ к уху, как будто его полоснули по щеке ножом. В черных глазах его стояла холодная, непроницаемая мгла, за которой смутно угадывались очертания закоренелого и расчетливого убийцы. Я внутренне содрогнулась от его колючего взгляда, а он усмехнулся и, словно увидев мой страх, сказал:

– Ну, здравствуй, Катерина. Давненько не виделись.

Вернув из пяток сбежавшую душу, я собралась с силами и бросила ему в лицо с едкой усмешкой:

– Ты ошибся, глупый, я не Катерина. У тебя этот шрам, наверное, появился, когда мозги вырезали?

Искалеченная щека дернулась, словно к ней подвели электрический ток, глаза еще больше потемнели и начали наливаться злобой. Сейчас он вцепится мне в горло и задушит, мелькнуло у меня. Но, видимо, мое время еще не пришло.

Подавив в себе гнев и сменив его на легкую иронию, он хрипло бросил:

– Ты все такая же ершистая, как и была, Катюха. Помню, ты вот так же ломалась, когда я тебе первого клиента привел. Плакала, говорила, что никогда в жизни не ляжешь под него, ни за какие деньги, а сама ему уже ширинку расстегивала. Помнишь это, Катерина? Это ведь я вам с Ириком путевку в жизнь дал, всему научил, на ноги поставил. А теперь ты из себя королеву корчишь.

Нехорошо старых друзей забывать, Катенька, нехорошо…

Он замолчал, остановив на мне задумчивый взгляд, а я продолжала гадать, что за человек передо мной сидит и чего он хочет от неизвестной мне Кати, под чьим именем меня сейчас легко могут отправить на тот свет. Неужели я так похожа на эту девушку, что вот уже дважды меня принимают за нее?

Я растерялась, не зная, как быть дальше: или настаивать на том, что я не Катя и знать не знаю этого типа, или же начать подыгрывать бандитам в надежде что-нибудь узнать? В конце концов, я решила не лезть в бутылку и еще немного побыть Катей, чей образ уже начал понемногу вырисовываться в моем сознании сначала со слов Анастасии Вагановны, а теперь и этого порезанного урки.

– Чего ты хочешь? – сердито бросила я, насупившись.

– Ну вот, давно бы так, – его губы растянулись в довольной ухмылке, отчего шрам сморщился и принял форму неровного зигзага. – Ты ведь знаешь, что дядя Витя никогда тебе плохого не сделает.

– Какой еще дядя Витя? – брякнула я и тут же, увидев быстро меняющееся выражение его лица, пожалела об этом.

– Опять начинаешь дурочку валять? – тихо процедил он сквозь мелкие желтые зубы. – Смотри, Катерина, допрыгаешься. Я сейчас не в том положении, чтобы шутки с тобой шутить, поняла? Между прочим, почему ты не спрашиваешь, что я делаю на свободе? Тебе что, совсем не интересно узнать, почему я не в тюрьме?

И только тут до меня дошло, что за человек передо мной сидит. Это же Витька Козлов собственной персоной! А действительно, что он делает на свободе, если должен находиться в тюрьме? Если ему дали десять лет, то, по всем расчетам, ему еще как минимум сидеть половину срока. Я заглянула в его страшные глаза, у меня внутри все похолодело: этот убьет и фамилию не спросит.

– Ты что, сбежал? – спросила я.

– Точно, сбежал, – он довольно осклабился. – Надоело клопов на зоне кормить, вот я и сделал ноги. Уже третий день вольным воздухом дышу.

– Ты спятил? Тебя ведь поймают.

– Ну и что? Вернусь обратно – делов-то. А пока не поймали, погуляю вдоволь, и ты, Катенок, мне в этом должна помочь.

– И не собираюсь! – я упрямо сжала губы и отвернулась.

– Ой, какие мы грозные, видали, братва? – он противно хихикнул, а потом в его голосе послышался металл. – Не ерепенься, стерва. Удавлю, как последнюю сучку. Мне терять нечего, поняла? Если не хочешь помочь по старой дружбе – заставлю. Сейчас приедем на хату, пустим тебя по кругу и будем драть во все дыры, пока не скажешь, где Ирик.

Так вот оно что? Значит, он еще не знает, что Ирина вышла замуж. Тогда не понятно, почему она исчезла? Неужели это никак не связано с появлением в Москве ее бывшего дружка и, как я поняла, сутенера? Теперь, хочешь не хочешь, а придется нам с ним вместе искать пропавшую Ирину, и ей очень повезет, если я доберусь до нее первой.

– Я не знаю, где она, – буркнула я и снова попыталась вырваться из цепких лап парней, между которыми сидела. – Скажи им, пусть отпустят, я и так никуда сбежать не смогу!

– А ты мне не указывай – я сам знаю что делать, – повысил он голос. – Говори, где Ирик?

– Сказала же: не знаю. Это правда! – я смело выдержала его взгляд. – Мы с ней уже сто лет не виделись.

– Так я тебе и поверил. Лучше не зли меня – я в последнее время очень нервный стал, – он машинально дотронулся пальцами до шрама. – Иркина мать тоже сказала, что не знает, где дочь с Ромкой. Вы что тут, все совсем нюх потеряли?

Я хочу знать, где мой сын. И узнаю, пусть даже мне придется всех вас наизнанку вывернуть. И ты, стерва, будешь первой.

Конечно, в его желании увидеться с родным сыном не было ничего зазорного, даже, наоборот, удивительно, что в этом прожженном головорезе еще остались какие-то человеческие чувства. Но как он поведет себя, если узнает, что Ирина вышла замуж и бросила ребенка в детском доме – это можно было легко предугадать. Наверняка разъярится и убьет ее. Этого я допустить не могла.

Мы уже давно выехали на Дмитровское шоссе и теперь на приличной скорости мчались прочь от города.

– Зачем к Иркиной матери приезжала? – спросил он. – Небось та позвонила и сказала, что я объявился? Сговориться решили, как лучше Ирика от меня спрятать? Я ведь знал, что ты к ней примчишься, поэтому и пас тебя полдня. И, как видишь, не ошибся. Лучше скажи мне все сейчас, а то потом будет поздно. У меня нет времени на долгие разборки. Если к вечеру не заговоришь – я лично начну колоть на твоем смазливом портрете татуировки. Будешь ходить с размалеванной рожей и вспоминать свою прошлую счастливую жизнь. Я тебе такое нарисую, что на тебя ни один мужик больше не клюнет. По миру пойдешь, будешь на Казанском вокзале за стакан бормотухи продаваться.

Я представила себе эту картину и слегка приуныла. Хорошо, что они поймали не настоящую Катю, а меня. Я-то как-нибудь выкручусь, а бедняжке действительно разрисовали бы лицо татуировками, сделав уродиной на всю жизнь.

Только бы она не попалась им на глаза в ближайшее время.

– Так что ты подумай хорошенько, прежде чем упираться, – сказал беглый урка и посмотрел на одного из парней, которые за все время не произнесли ни слова, и я начала подозревать, что они глухонемые. – Братан, дай-ка мне ее сумочку.

– Не трогай мою сумку! – запротестовала я, дернувшись изо всех сил.

Амбал, сидящий справа, молча вырвал у меня сумочку и протянул Витьке.

– Ты чего так испугалась? – он внимательно посмотрел на меня и раскрыл сумочку. – Хочешь сказать, что здесь есть телефон Ирика?

Он начал копаться внутри, а я благодарить бога за то, что надоумил меня хранить все мои удостоверения под подкладкой. Если бы Витька нашел их и узнал, что никакая я не Катя, а самая что ни на есть Маша и к тому же работаю частным детективом, не считая фальшивых «побочных» должностей, указанных в поддельных удостоверениях, то как минимум несказанно удивился. А как максимум приказал бы меня убить и закопать в ближайшем лесу, пожелтевшие деревья которого мелькали за окном машины.

– Так, посмотрим, что у нас здесь, – он выудил из сумочки связку отмычек, и глаза его удивленно расширились. – Ого! Это же отмычки! На хрена они тебе? Ты что, домушницей заделалась?

– У одного клиента украла, – пояснила я стыдливо.

– Хорошие отмычки, а, братва? – он потряс ими в воздухе. – Фирменные.

Такие мне самому пригодятся, – он сунул их в карман пиджака и снова начал копаться в сумочке. – Ну-ка, ну-ка, что там у нас еще? Так, фонарик, косметичка, ножичек так себе, ерундовый, и все, – он поднял на меня изумленные глаза. – А где же твой паспорт, голуба? Ты что, его не носишь?

– У меня его взяли, чтобы заграничный паспорт сделать, – смиренным тоном пояснила я и тут же ехидно спросила:

– Это тебя в тюрьме научили в дамских сумочках копаться?

– Заткнись, сучка! – сердито фыркнул он, ничуть не смутившись. – Лучше скажи, где деньги? По тебе не скажешь, что ты нищая.

– Не заработала еще.

– Так я и поверил. Слышь, Ваня, пошарь там у нее по карманам.

– Оставьте меня в покое, ублюдки! – снова заволновалась я, чувствуя, что сейчас меня лишат честно заработанных денег, из которых я еще ни копейки не успела потратить.

Невозмутимый, как каменное изваяние, небритый Ваня запустил лапищу в карман моего костюма, выудил оттуда пачку только что разменянных рублей и протянул негодяю Витьке. Тот деловито пересчитал их и отправил вслед за отмычками, сказав:

– Не бог весть что, но на пузырь хватит, – и снова посмотрел мне в глаза. – Где твоя записная книжка?

– У меня ее и не было никогда – я писать не умею. Забыл?

– Хохмишь? Ну-ну, смотри, как бы хуже тебе не стало, – он начал проворными пальцами ощупывать стенки сумочки. Мое сердечко тоскливо заныло. – О, кажется, что-то есть! – Он раскрыл мой перочинный ножик, вспорол им подкладку, вытащил стопку удостоверений, и глаза его радостно заблестели. – Надо же, какая удача! И что же это у нас такое? – Он раскрыл одну «корочку» и стал читать:

– «Евдокия Петровна Бутана. Внештатный корреспондент газеты „Мир глазами животных“. Потрясающе! – он восхищенно уставился на меня. – Это ты-то корреспондентка?

– Нет, там же про Бутину сказано, – промямлила я, отведя взгляд.

– Но фотка-то твоя. Ладно, смотрим дальше, – он открыл другое удостоверение. – „Сара Израилевна Розенберг. Торговый эксперт Союза потребителей Российской Федерации“. Круто. Ни черта не понимаю. – Он взял другую „корочку“, пробежал глазами и взглянул на меня. – Ты ко всему тому еще и частный детектив? Или корреспондент? Или эксперт? Или все же обыкновенная проститутка? – он нахмурился. – Объясни, на кой хрен тебе столько поддельных удостоверений.

– Если скажу – все равно не поверишь, – печально вздохнула я.

– А ты попытайся.

– Я секретный агент ЦРУ.

– Да ну? – усмехнулся он. – А я Карел Готт.

– Не веришь – не надо. – Я честно посмотрела ему в глаза и заученным тоном выдала:

– Меня завербовал один клиент-американец в „Интуристе“. Нажрался, как свинья, и начал хвастаться, что работает на ЦРУ. И предложил мне стать его агентом за хорошие бабки. Я согласилась. Теперь работаю под прикрытием, собираю сведения о количестве американских куриных ножек на душу населения в России.

– Черт, а на хрена ЦРУ – куриные ножки? – искренне изумился Витька.

– А я знаю? – пожала я плечами. – Мне сказали – я делаю. Главное, чтобы деньги платили. Обещали даже послать в Америку на стажировку. Для того и загранпаспорт делаю. А деньги, которые ты только что у меня забрал, это моя зарплата за неделю.

– Не густо же они платят, – хмыкнул Витька. – На твоем месте я бы потребовал надбавки. У нас вон на зоне стукачи в десять раз больше получают.

– А ты откуда знаешь? Сам, что ли, стукачом был?

– Закрой пасть, курва! – его лицо позеленело от злости. – Мне плевать на твое ЦРУ и на всех остальных! Для меня ты как была проституткой, так ею и останешься. Я все равно выпотрошу тебе кишки!

– Пожалуйста, но тебя ведь найдут мои новые друзья и снимут скальп. Они кого хочешь хоть из-под земли достанут.

– Пусть сначала найдут, – заухмылялся Витька.

– И найдут, – твердо произнесла я, все еще не понимая, верит он мне или только притворяется. – Если хочешь знать, в меня имплантирован радиочип, чтобы они всегда могли знать, где я нахожусь.

– Не беда, у нас для таких случаев антирадар имеется, – парировал Витька и враз посуровел. – Короче, Катерина, я знаю, что ты мастерица мозги полоскать, но только не мне. Наворовала где-то удостоверений, вклеила свои фотки и думаешь, я тебе поверю? Дурой ты была, дурой и помрешь, – он побросал корочки обратно в сумочку и повернулся к водителю. – Ты можешь ехать побыстрей или нет, корешок? Мне не терпится засадить этой крошке по самое некуда по старой памяти.

– Уже приехали, считай. Вон поворот. Нет, ну надо же, какая сволочь! Я тут, понимаешь, уже решила, что он поверил и сейчас отпустит меня на все четыре стороны, испугавшись возмездия со стороны вездесущих агентов ЦРУ, а он, оказывается, просто подыгрывал мне, не веря ни единому слову. Жаль, что у заключенных вместе со свободой не отбирают и мозги. Поняв, что моя игра не удалась, я снова приуныла. В принципе от этого Витьки мне не было абсолютно никакого проку. Если бы он хотя бы знал, где находится Ирина, то мне еще был бы смысл ломать комедию, притворяясь Катей, чтобы добраться до пропавшей девушки.

Но он не знал, и, значит, был бесполезен, а я напрасно теряла драгоценное время. Наверняка босс уже вернулся и потерял свою секретаршу. К тому же я не сообщила в записке адрес, куда поехала. Потом придется объясняться. Впрочем, для этого нужно было сначала сбежать от Витьки и его дружков, выражение лиц которых мне почему-то не внушало особой симпатии. В том, что они не задумываясь проделают со мной все то, что обещал Витька, я не сомневалась. Единственное, что меня как-то утешало в этой ситуации, это то, что я нащупала еще один путь, который, как мне казалось, приведет меня к Ирине: с помощью настоящей Кати Поспеловой.

Если они были такими закадычными подругами, то не исключено, что Ирина прячется где-то у нее. А Анастасия Вагановна хороша, нечего сказать! Скрыла от меня, старая вешалка, что Витька сбежал из тюрьмы и звонил ей, разыскивая дочь.

Надо будет поблагодарить ее при случае за то, что сама не зарезала меня прямо в квартире, а предоставила сделать это Витьке, отсрочив мою неминуемую смерть.

Добрейшей души человек!

Машина, свернув с трассы на проселочную дорогу, которой обычно пользуются грибники, медленно поехала по засохшим кочкам и буеракам, с трудом протискиваясь между деревьями в наиболее узких местах. Витька молча сидел впереди, держа мою сумочку на коленях, бугаи рядом со мной почему-то начали громко сопеть – наверное, в предвкушении издевательств над беззащитной девушкой, которая сидела между ними и радовалась, что у нее такая хорошая кожа и не останется синяков от железных пальцев этих грубых и здоровых неандертальцев. Боли я уже не чувствовала – руки онемели до самых плеч.

– Ты что, в берлоге поселился? – спросила я, чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей.

– Для тебя эта берлога станет адом, – огрызнулся Витька, не оборачиваясь. – Можешь начинать молиться. Кстати, ты все еще ходишь в церковь, как раньше?

– Хожу, чтобы в очередной раз убедиться, что бога нет.

– Ты что, серьезно?! – он повернул ко мне ошарашенное лицо. – И давно ты это поняла?

– С тех пор, как с тобой познакомилась, – я открыто посмотрела ему в глаза. – Если бы бог был, он бы меня от тебя избавил.

– Нет, я серьезно, Катюха. Бога правда нет?

– Того бога, которому молятся в церквах, нет. Но есть наивысший мировой порядок, которого должны придерживаться все. Если этот порядок назвать богом, то я готова ему молиться. Но тебе-то это зачем?

– Я, знаешь ли, на зоне начал о боге задумываться, – очень серьезно произнес он. – Даже хотел после заключения в монахи податься, грехи замаливать.

Но как подумал, что нужно все эти молитвы наизусть учить, так сразу расхотелось.

– А почему ты сбежал? Сидел бы себе спокойно, молитвы учил.

– Издеваешься? – хмыкнул он с досадой. – Сбежал, потому что надоело однообразие. Как представил, что еще пять лет трубить, сразу жить расхотелось.

Дай, думаю, гульну напоследок, а потом можно и помирать спокойно. Вот я и махнул в тайгу с лесоповала, как в песне поется. – И закончил он на грустной ноте:

– Я решил, что живым ментам не дамся – лучше смерть, чем такая жизнь.

– Что-то ты совсем захандрил, Витяй, – сочувственно произнес водитель.

– Мы с тобой еще дадим жару, не боись. А на тот свет двери всегда открыты.

– А я тебя с собой не зову, Федя. Я так решил – и баста. Все, тормози, приехали.

Машина выкатилась на небольшую полянку, окруженную со всех сторон высокими соснами. Посередине стоял заброшенный бревенчатый дом с разбитым шифером на покосившейся крыше и окнами без стекол. Перед закрытой на висячий замок дверью виднелись остатки сгнившего крыльца. Трава вокруг была вытоптана, валялись обломки шифера, ветки и куски газетной бумаги, за домом стоял развалившийся сарай, больше похожий на беспорядочную кучу потемневших от времени жердей и досок.

– Ведите ее в дом, – скомандовал Витька, выходя из машины. – И держите ее крепче, чтобы не сбежала. А то будете потом гоняться за ней по всему лесу. Я ее знаю, она прыткая, – и пошел куда-то за дом.

Мысленно порадовавшись за незнакомую мне девушку Катю, я позволила грубо выволочь себя наружу и всей грудью вдохнула чистый, насыщенный хвоей аромат леса. Голова слегка закружилась, я покачнулась, но меня удержали крепкие руки и потащили к дому. С каким удовольствием я бы сейчас повалялась в высокой траве, слушая треск кузнечиков и цикад, наслаждаясь неизъяснимым покоем и ощущением соединения с матушкой-природой. Когда все закончится, нужно будет обязательно съездить в лес и поваляться, как мы часто делали в юности, когда Акира возил нас на тренировки, где мы ломали руками и ногами деревья и гонялись за зайцами.

В сущности, мне уже было пора сбегать. Для этого было нужно, чтобы безмолвные амбалы выпустили меня из своих лап хотя бы на мгновение, но они это делать не спешили. Более того, когда подвели к двери, заломили руки назад, и я с ужасом поняла, что на меня надевают наручники. Щелк! – и я в безвыходном положении. Настроение сразу резко упало.

– Это еще зачем? – спросила я.

– Чтобы нам спокойнее было, – вдруг произнес один из бугаев густым басом.

– Надо же, ты, оказывается, и разговаривать умеешь? – насмешливо бросила я. – А я уж подумала, что тебе язык вместе с членом отрезали.

– Сейчас убедишься, что это не так, гы-гы-гы! – осклабился другой, распахивая дверь. – Прошу, мадам, в наши апартаменты.

В следующее мгновение я почувствовала сильный пинок чуть пониже спины, беспомощным мешком влетела в „апартаменты“, представлявшие собой одну – большую захламленную комнату, и упала лицом вниз на грязный матрац, лежащий на полу у дальней стены. Ярость моментально вскипела во мне, охватив все тело и затуманив сознание, я вскочила на ноги, повернулась к ублюдкам, мерзко ржавшим над моей беспомощностью у двери, и, прожигая их пылающим от ненависти взглядом, сквозь зубы прорычала:

– Не нужно было этого делать…

– Да ну? – еще громче заржал один, проходя в комнату и направляясь к грубо сколоченному деревянному столу у окна, на котором стояли граненые стаканы, бутылки с водкой, банки консервов, хлеб и валялись окурки. – Мне уже страшно, е-мое, гы! Можешь начинать раздеваться.

Второй присоединился к нему, сел на лавку около стола, положил рядом с собой неизвестно откуда взявшийся пистолет „ТТ“ и начал откупоривать бутылку, не обращая на меня никакого внимания. Видимо, они посчитали меня легкой добычей: швырнули в угол, как только что пойманную связанную косулю, и начали пить водку, чтобы отпраздновать удачную охоту. Я осмотрелась. Слева стояла круглая железная печка, покрытая копотью труба которой уходила в дыру в потолке. Рядом с ней стояла еще одна широкая лавка с матрацем и грязным стеганым одеялом. Одним словом, здесь было где развернуться. Через открытую дверь была видна машина, водитель, склонившись над открытым капотом, копался в моторе. Витька куда-то исчез. Лучшего момента для бегства могло и не представиться, поэтому я решила действовать немедленно.

Конечно, то, что руки были скованы за спиной наручниками, которые я не могла перепилить титановыми пластинками на ногтях, немного сковывало мои движения, но это никоим образом не могло меня остановить. Тем более что пантера уже начала просыпаться во мне, проявляя все признаки беспокойства по поводу моего здоровья и благополучия.

Первым делом я метнула прямо с ноги свою правую туфлю-тамагавк в стоявшего ко мне спиной у стола головореза. Я метила в позвоночник, чтобы парня просто парализовало, но, на свою беду, а может, на счастье, тот в последний момент потянулся за чем-то на столе, и длинная шпилька с тихим звуком вонзилась ему под левую лопатку и осталась висеть, прилипнув черной заплаткой к белой спортивной майке с коротким рукавом. Вокруг начало расплываться алое пятно.

Бугай застыл со стаканом в руке, постоял так несколько секунд, возвышаясь над ничего не подозревающим дружком, занятым открыванием банки шпрот моим перочинным ножом, а затем стакан упал на пол, со звоном разбившись, бедолага покачнулся и рухнул всей своей тяжестью на стол, опрокидывая бутылки, стаканы и все остальное.

– Ты че, Грек, охмурел?! – ошеломленно воскликнул дружок, выкатив глаза. – Ты ж водяру разлил!!!

Потом он увидел прилипшую к его спине туфлю и непонимающе вытаращился на нее, пытаясь, видимо, сообразить, что делает женская туфля на широкой спине его товарища, без движения лежащего на столе. Он сидел на лавке, и мне была видна только верхняя часть его туловища, поэтому я немного замешкалась, прежде чем метнуть в него вторую туфлю, боясь промахнуться. В то же время мне нужно было спешить, пока парень не пришел в себя и не поднял шум. Я рассчитывала быстренько вывести из строя их обоих, пока не появились водитель или Витька, и сбежать в лес, где меня будет труднее достать пулей из пистолета. Но против моих ожиданий второй бугай не стал кричать и биться в истерике. С его тупой физиономии еще не сошло изумленное выражение, а рука уже инстинктивно потянулась к лежащему рядом на лавке пистолету. Он даже не посмотрел на меня, интуитивно почувствовав, откуда исходит опасность. В тот момент, когда его пальцы коснулись вороненой стали пистолета, я все-таки махнула левой ногой.

Туфля слетела и со свистом переворачиваясь в воздухе, понеслась к голове амбала. Уж не знаю, как он успел увернуться, но успел, подлец, пригнув голову за тело мертвого Грека. В ту секунду, когда шпилька вонзилась в деревянную стену за ним, он выстрелил. Пуля вырвала кусок дерева из бревна у моего правого уха, я прыгнула к печке, но, поскольку была босиком, а руки скованы наручниками, поскользнулась на рассыпанной вокруг золе и нелепо шмякнулась на пол. Бандит с перекошенным от злости лицом вскочил на ноги, целясь в меня из пистолета, и я поняла, что все, допрыгалась козочка, сейчас он разнесет твою глупую голову на куски, тебя закопают здесь же в лесу, и некому будет принести цветы и поплакать на могиле, ибо ее не будет. Я зажмурилась, ожидая выстрела, но вместо него услышала разъяренный голос Витьки:

– Стоять, падла!!! – он с шумом вломился в дом. – Убери пушку, идиот!

Что тут происходит?!

– Эта сука Грека пришила! – возмущенно пожаловался на меня бандит. – Ее нужно прикончить!

– Я сам решу, что нужно, а что нет! – зло оборвал его Витька.

Поняв, что опасность миновала, я немного расслабилась и приоткрыла один глаз. Витька с ошалевшим лицом стоял посередине комнаты и смотрел на убитого Грека с моей туфлей в спине. Другой бандит, который только что чуть не отправил меня к праотцам, стоял с пылающим от бешенства лицом и вращал глазами, размахивая пистолетом.

– Что ты несешь? – спросил Витька. – Как это она смогла его убить?

Он подошел к Греку, взял рукой за волосы и задрал голову вверх. Изо рта амбала хлынула кровь, глаза закатились – парень, несомненно, был мертв.

Отпустив голову, отчего она с громким стуком упала на стол, главарь выдернул из спины туфлю и начал задумчиво рассматривать окровавленную шпильку.

– Ни хрена себе, – наконец многозначительно выдавил он, бросив на меня удивленный взгляд. – Это как же понимать, а?

Тут в дом вбежал водитель Федя с пистолетом в испачканной машинным маслом руке.

– Что случилось, кореша?

– Эта баба моего братана убила, – обиженно пояснил бугай.

– Как убила? – опешил тот, застыв на месте. – Чем?!

– Туфлей, – тихо произнес Витька и показал ему мою обувь. – Вот этой.

– Ты гонишь? – не поверил Федя, глянув на меня, все еще лежащую в куче золы около печки. – Это ж не топор и не пушка. Как она сумела?

– Не знаю, пусть Клин расскажет – он здесь был, – Витька кивнул на бугая. – Как она его уделала?

Тот потоптался на месте, сунул пистолет за пояс спортивных брюк, посмотрел на меня с лютой ненавистью и прошипел:

– Ну, сука, ты мне за все заплатишь! Затем он прошел и сел за стол, на то самое место, где сидел раньше. И начал вспоминать:

– Я сидел вот здесь, а Грек стоял вот тут, – он показал своим большим заскорузлым пальцем. – Баба была вон там, у матраса. Я как раз водяру налил, начал консервы открывать, вдруг Грек ни с того ни с сего роняет стакан и падает на стол. Смотрю, из хребта туфля торчит и кровища хлещет. Я ничего понять не могу, а эта стерва стоит себе, словно ничего не случилось, и насмешливо так на меня смотрит. Пока я лопуха давил, смотрю, вторая туфля в меня пулей летит, – он обернулся, увидел воткнутую шпилькой в стену туфлю, выдернул ее и бросил Витьке. – Вот эта. Хотела, падла, и меня прикончить, но я пригнулся и пальнул в нее, но не попал. Вот такие дела. А ты говоришь…

– Ты когда-нибудь видел такое? – спросил Витька у Феди, кидая ему одну туфлю.

Тот взял ее в руки и начал внимательно разглядывать со всех сторон.

– Похоже, набивки из очень твердого сплава, – .сообщил он, пробуя пальцем острые шпильки. – Может быть, даже титановые. Интересно, зачем ей такие? – он начал ощупывать туфлю пальцами и (о, ужас!) нажал на потайную кнопку сбоку. Пружина сработала, спрятанное под подошвой лезвие с лязгом выскочило вперед и проткнуло ему палец. – Проклятье! – взвизгнул он, роняя туфлю на пол. – Что это еще за чертовщина?! – и начал высасывать из пальца кровь.

Витька, бросив на меня странный взгляд, подошел, наклонился, поднял Туфлю с торчащим лезвием и с интересом повертел ее в руках.

– Неплохо сработано, – покачал он головой. – У нас на зоне один умелец такие штучки делал. Интересно, зачем тебе такая обувь, Катерина?

Я дернулась, пытаясь встать на ноги, но он сразу повысил голос:

– Не рыпайся, голуба! Говори, где взяла эти туфли-убийцы?

– Украла, – с грустным вздохом завела я свою старую пластинку. – А про то, что в них ножик спрятан, я и знать не знала. Честное пионерское.

– Врет она, курва! – прорычал Клин, хряснув кулачищем по столу, от чего все, что было на нем, кроме убитого Грека, подпрыгнуло, звякнуло в воздухе, и попадало обратно. – Не верю ни одному ее слову! Дай мне ее на полчаса, и я вырву из ее поганой глотки всю правду!

– Остынь, братан, – тихо осадил его Витька. – Она сама нам все расскажет. Так ведь, Катерина? – ласково закончил он, посмотрев мне в глаза, и выражение его лица мне совсем не понравилось.

– Да мне особо нечего рассказывать, – подала я голос с пола. – Говорю же, украла эти туфли…

– Ага, и они сами слетели с твоей ноги и убили одного из моих друзей, – насмешливо закончил за меня Витька и враз посуровел. – Ты мне дурочку не гони, я тебя быстро обломаю! Хотел тебя отпустить, когда расскажешь про Ирика, но теперь тебе придется здесь остаться навсегда. В этих дебрях твой вечный сон никто не потревожит.

– Слушай, Витя, мне кажется, эта девчонка совсем не та, за кого ты ее принимаешь, – задумчиво произнес Федя, и я вся напряглась в тревожном предчувствии.

– Что ты имеешь в виду? – удивленно повернулся к нему Витька.

– А то, что иметь такие туфли может каждый, а вот пользоваться ими да еще так виртуозно дано не всякому. Ты ведь посмотри, как она Грека уложила? – он быстро подошел к телу Грека и показал на кровавое пятно на спине. – С трех метров попала прямо в сердце, причем бросила туфлю так сильно, что пробила ему все мышцы и хрящи. И, заметь, бросала не рукой, а ногой, Витя, ногой, понимаешь?

– С чего ты взял?

– Как это с чего я взял? Да ведь руки-то у нее в наручниках, забыл?

– Действительно, – Витька нахмурился. – И что это значит, Федя, не томи?

– А то и значит, что ты, к примеру, свой башмак ногой никогда в цель не бросишь – для этого тренировка нужна. Просекаешь?

Вместо ответа Витька повернулся к Клину и спросил:

– Ты видел, как она это делала?

– Да ничего особого и не делала, – пожал тот плечами. – Просто дрыгнула ногой, и туфля в меня полетела, каждый так сможет. Вот, смотри, – он стащил обеими руками со своей ноги один запыленный ботинок, встал, поддел его носком и дрыгнул ногой. Ботинок подлетел вверх, врезался в потолок и с шумом свалился на пол.

– Вот видишь? – тоскливо усмехнулся любознательный Федя. – Не так-то это просто, как кажется.

– Подумаешь, невидаль, – насупился Клин, натягивая башмак обратно, – немного потренироваться – и все получится.

– Не говори ерунды – для того чтобы попасть с трех метров точно в яблочко, тебе жизни не хватит, – твердо произнес водитель. – А эта девчонка с одного раза Клина замочила и тебя чуть на тот свет не отправила. Туфля ведь тебе прямо в чайник летела?

– Ну да, а что тут такого? – пробормотал тупой амбал, усаживаясь на скрипучую лавку.

– Ладно, Федя, короче, к чему ты клонишь? – нетерпеливо спросил Витька.

– К тому, что или эта баба не та, о которой ты мне рассказывал, или за то время, что ты сидел, ее кто-то обучил секретным способам убийства. Я слышал о подобных вещах, но никогда в жизни с такими людьми не сталкивался. Это что-то вроде японских ниндзя. Люди, которые творят чудеса, могут убить человека голыми руками или тем, что под руку попадется. Говорят, они практически неуязвимы, их даже пуля не берет.

– Чушь, – уверенно сказал Витька, – не бывает такого. Может, у них там в Японии такие и есть, но у нас нет.

– А вот тут ты не прав, – мягко возразил Федя. – Пока ты за проволокой прохлаждался, здесь много чего изменилось. Больше того, я лично слышал, как братва рассказывала о какой-то девчонке, которая здесь, в столице, мочит всех подряд голыми руками. Ее никто не видел, а те, кто видел, или червей давно кормят, или ее лицо потом вспомнить не могут – она им глаза как-то отводит. Ее еще иногда Пантерой называют, потому что она своими когтями может человека напополам разорвать.

– Сказки все это, – махнул рукой Витька, но в голосе его уже не было прежней уверенности. Он покосился на меня. – Это Катька Поспелова, та самая, которую я уже десять лет знаю. И никакая она не ниндзя, а обыкновенная шлюха, проститутка мелкого пошиба, какой я сам лично ее сделал вот этим прибором, – он похлопал себя по ширинке и повернулся ко мне. – Правильно, Катерина?

– Ты подлец, – неопределенно бросила я, поудобнее устраиваясь на куче золы.

– Вот видишь? Это та самая Катька, – удовлетворенно хмыкнул подлец.

– А как ты среагируешь на то, что я про туфли-убийцы тоже слышал? – не унимался дотошный Федя, которого я уже была готова разорвать на мелкие кусочки.

– Это я только что вспомнил. Мне говорили, что та баба такой вот шпилькой может легко череп проломить. Говорю тебе, Витя, если это та самая, то нужно ее всю связать железной проволокой, сунуть в бетонный погреб, заварить железную дверь, чтобы не сбежала, и ехать к братве, – его глаза взволнованно заблестели. – Если они ее признают, то любые бабки заплатят, лишь бы ее получить. Они, знаешь, какой зуб на нее имеют? Она ведь несметную тучу братанов положила, ее по всей Москве ищут, но найти никак не могут.

– Да брось ты, Федя! – разозлился главарь. – Никакая она не убийца, говорю же тебе! И даже если это и она, то меня это не интересует. Мне нужно узнать, где Ирик с сыном прячутся, а остальное до фени.

– Дурак ты, Витя, – сокрушенно вздохнул Федя и сел на пол, прислонившись спиной к стене. – Мы ведь можем до конца дней себя обеспечить. Я больше чем уверен, что это та самая, неуловимая Пантера.

– Да что ты заладил: та самая, та самая! – Витька подошел к столу, не обращая никакого внимания на мертвого Клина, плеснул себе полстакана водки, залпом выпил, с шумом выдохнул и сказал:

– А если это не она? Хочешь меня перед всей братвой опозорить?

– А мы проверим, – заулыбался Федя, и у меня внутри все перевернулось: что это он еще задумал, мерзавец?

– Как проверим?

– Обыкновенно, от его змеиной улыбки мне стало не по себе – Мы попытаемся ее убить. Если у нас ничего не выйдет, значит, она и есть Пантера.

– А если мы ее убьем?

– Значит, это не она, – без тени сожаления ответил мудрый Федя. – Выбирай: или сына своего найдешь, которому даже приличный подарок купить не можешь, или будешь бабки лопатой грести, купишь себе новый паспорт, свалишь за бугор и будешь до конца дней жить припеваючи. Такой шанс только раз в жизни выпадает.

Витька сел рядом с молчавшим Клином на лавку и задумался. По его лицу пробегали тени сомнения, шрам на щеке покраснел, в глазах отражались противоречивые мысли, роящиеся в голове. Я со страхом ждала. Если в нем победит алчность и они начнут меня проверять, то я пропала. Естественно, Пантера ни за что не позволит меня убить и будет защищать свою хозяйку до последнего вздоха тех, кто покусится на ее жизнь. Сейчас она пока еще не чувствует особой опасности и ведет себя спокойно, но как только почует, что мне угрожают, то сразу же оттеснит меня на второй план, завладеет моим телом и начнет убивать, и я уже не смогу ее остановить. Но убивать людей только за то, что они глупы, мне не хотелось. Глупых у нас пруд пруди, больше половины населения планеты, и если следовать этому принципу, то скоро вся Земля обезлюдеет. Нужно было во что бы то ни стало воспрепятствовать тому, что могло произойти, но я не знала, как остановить человеческую глупость, поэтому продолжала лежать, стиснув зубы от злости, и ждать решения Витьки.

– Знаешь, а ведь ты прав, Федя, – выдавил он наконец, глядя перед собой в одну точку, как бы рассуждая с самим собой. – Если у меня будут бабки, я смогу свалить за бугор, сделать там пластическую операцию, чтобы меня никто не узнал, потом вернуться, спокойно разыскать сына и увезти его отсюда к чертовой бабушке. Это идеальный вариант. Это мне нравится. Сейчас мы проверим эту девку, и если она – та самая убийца, о которой ты говорил, то продадим ее братве. – Он повернул голову к радостно засиявшему Феде. – Как проверять будем?

– Витька, ты что, дурак? – попыталась я вразумить его. – Кого ты слушаешь? У него же одни деньги на уме! Это же я, Катя! И никакая я не убийца – подумаешь, не те туфли сперла…

– Заткнись! – цыкнул он на меня, недобро сверкнув глазами. – Ты свое слово уже сказала. Начинай, Федя.

– Это мы враз, это мы быстренько! – засуетился тот, вскакивая на ноги и деловито осматривая меня. – Слышь, Клин, подойди-ка сюда.

– Чего еще? – буркнул тот недовольно.

– Делай что говорят! – рявкнул Витька. Тот нехотя поднялся, что-то бормоча себе под нос, и вразвалочку приблизился к Феде.

– Ну?

– Гну. Видишь эту бабу?

– Ну.

– Подойди к ней и начинай ее бить.

– Что, прямо лежачую?

– Именно так, – Федя ощерился противной желтозубой улыбкой. – Пинай ее изо всех сил по самым больным местам, пока не сдохнет.

Клин немного постоял, почесал своей здоровенной клешней выстриженный затылок, пожал плечами и медленно двинулся ко мне. Тупое выражение его лица не оставляло сомнений в том, что для него избиение младенцев такое же привычное дело, как пить водку. Витька с Федей внимательно смотрели на меня, словно медики-практиканты на больного, которого собираются оперировать. Естественно, я не стала ждать, пока этот дуболом искалечит мое тело ударами своих тяжелых ботинок. В конце концов чихать мне на них, если они такие тупые. Сами заварили кашу – пусть сами и расхлебывают. Я быстро вскочила и отошла к стене. Весь мой замечательный нежно-зеленый костюм был испачкан золой, но я не могла его отряхнуть из-за наручников, и это меня бесило больше всего. Я стояла, вся грязная, с растрепанными волосами, перед этими ублюдками и молча смотрела исподлобья на приближающуюся тушу мяса, которую мне предстояло разделать, но туша об этом еще не знала.

– Вот видишь! – радостно взвизгнул Федя. – Она уже задергалась! Точно тебе говорю: это Пантера.

– Погоди ты! – осадил его Витька, не спуская с меня взгляда. Щека со шрамом нервно дернулась. – Это еще ничего не значит. Давай, Клин, начинай.

– Да че там начинать-то? – хмыкнул тот, – Сейчас двину пару раз – она и загнется. Может, сначала все-таки трахнем ее? Че добру пропадать?

– Я тебе трахну! – Витька взвился с лавки чуть не до потолка. – Я тебе сейчас так трахну! Я тебя сейчас самого трахну, болван! Бей ее, тебе говорят!

Клин стоял в трех шагах от меня, поигрывая мощными мышцами и сжимая пудовые кулаки, и высматривал, куда бы лучше ударить. Вдруг он неожиданно резво прыгнул вперед, замахнувшись своим кулачищем, и с такой силой врезал по бревенчатой стене в том месте, где я только что стояла, что дом покачнулся, и я подумала, он сейчас развалится и рухнет.

– Ой, бля!!! – заорал он, тряся ушибленным кулаком. – Как больно-то, мама!

Я уже была в углу, но бить его еще не решалась – вдруг они передумают и остановятся? Но, на свою беду, они не передумали, наоборот, это их только раззадорило.

– Видал, Витя, что творит эта девчонка! – восхищенно проверещал Федя. – Я даже не заметил, как она отпрыгнула! Ну, давай. Клин, вмажь ей хорошенько!

Тот повернул ко мне перекошенное яростью лицо, и я поняла, что шутки кончились: сейчас он и впрямь начнет меня убивать.

– Ну, сука, держись! – проскрежетал Клин сквозь зубы и, расставив руки в стороны, пнул меня в пах. Вернее, хотел туда пнуть, но опять промазал – я юркнула ему под мышку и оказалась у него за спиной. На этот раз он уловил мой маневр, тут же развернулся и наотмашь нанес удар рукой. Я успела пригнуться, он дрыгнул ногой, я снова забежала ему за спину, из последних сил сдерживая в себе рвущуюся наружу Пантеру, он попер на меня всем телом, умудрился схватить на плечи, зажал в угол и стал пинать коленом в живот, по ребрам…

Мне стало очень больно. Сознание помутилось, и я плюнула на все. Будь что будет, не ходить же мне в синяках. Не для того природа наградила меня таким красивым телом, чтобы всякие там тупые бандиты его уродовали. Вскинув голову, я вцепилась зубами ему в мясистый подбородок. От неожиданности он прекратил наносить удары, а когда понял, что произошло, я выплюнула ему в глаза окровавленный кусок мяса, ослепив на мгновение. Он дико закричал, отшатнулся, схватившись руками за искалеченное лицо, и я, подпрыгнув, нанесла ему смертельный удар носком ноги в горло, пробив его до самых шейных позвонков.

Отлетев на пару метров, Клин с грохотом упал навзничь и затих, окровавленный, все еще закрывая руками лицо.

Витька с Федей стояли у противоположной стены и ошеломленно молчали, раскрыв рты и не веря своим глазам. Мне же нельзя было терять ни секунды. Нужно было немедленно расправиться с ними, чтобы они не смогли никому рассказать о том, что увидели здесь. С громким рычанием я прыгнула через всю комнату к Витьке, который стоял ближе к двери. Уж не знаю, как, но он успел выхватить пистолет из-за спины и выстрелил в меня, летящую к нему с выставленной для удара ногой. Пришлось мне срочно менять траекторию полета и уворачиваться от пули. В результате я приземлилась на попку между двумя ошалевшими бандитами, а когда вскочила, они уже стояли далеко от меня, направив на меня с двух сторон свои пушки дрожащими руками.

– Вот это да, Катюха! – задыхаясь от волнения и страха, воскликнул Витька. – Так, значит, ты и есть та самая?!

– A что я тебе говорил! – злорадно пропел Федя, алчно сверкая глазами.

– Только пошевелись, крошка и я выпущу в тебя всю обойму! Поняла? Стреляю я хорошо, не как Витя, поэтому не промахнусь.

– Не могу поверить, – все еще продолжал растерянно качать головой Витька. – Никогда еще такого не видел. Ну, е-мое…

– Ладно, Витя, хватит причитать, – строго произнес Федя. – Время – деньги. Нужно ее связать как следует, чтобы не сбежала, и ехать к братве. Вот уж они обрадуются, ха-ха!

– Да-да, давай, связывай ей ноги, а я буду пушку держать. Если дернется – пристрелю. Ты поняла, Катерина?

– А почему я должен связывать? – трусливо отступил назад Федя. – Давай на пальцах раскинем?

– Еще слово, и отправишься вслед за Клином и Греком, – Витька взмахнул пистолетом. – Тащи сюда проволоку.

– Эх, Витя, Витя, ты всегда любил командовать, – грустно вздохнул Федя.

– Ладно, так и быть, твоя взяла.

Опасливо обойдя меня за три версты, он выскользнул из дома. Мы остались вдвоем с Витькой. До него было метра четыре, и я бы с ним справилась, если бы не проклятый пистолет, дуло которого с угрюмой издевкой смотрело мне в лицо. Я могу увернуться от одной пули, но никак не от нескольких, к тому же летящих одна за другой. Он наверняка попал бы в меня, и не было никакой гарантии, что я останусь в живых. Так рисковать я не могла. Черт с ними, пусть связывают и уезжают, а я постараюсь что-нибудь придумать. Оставшись одна, я постараюсь как-нибудь выбраться отсюда. Если понадобится, зубами перегрызу проволоку и наручники, но сбегу до их возвращения. Перспектива попасть в лапы обозленной на меня за смерть своих дружков московской братвы мне вовсе не улыбалась. Лучше умереть, чем чувствовать, как тебя медленно поджаривают на сковородке. Бр-р-р!

– Когда ты успела всему этому научиться? – спросил Витька. – Ты же даже мышей всю жизнь боялась, не то что человека убить.

– Из-за тебя, Витенька, – устало бросила я. – Посмотрела на таких ублюдков, как ты, и решила, пора с вами кончать, пока вы весь наш женский род проститутками не сделали.

– Сука ты неблагодарная, – Витька вздохнул, сел на лавку и замолчал, отвернувшись к окну.

…Федя постарался на славу. Своими проворными руками, пыхтя от удовольствия, он так ловко опутал меня всю с ног до головы двужильным алюминиевым проводом, что я не могла пошевелить даже кончиком носа, не говоря уже о кончиках пальцев.

– Ну вот, – сказал он, отходя в сторону и любуясь делом своих покрытых наколками рук, – теперь она не сбежит.

– Ты уверен?

– Обижаешь, братишка. Я могу трактор связать, и он не поедет, а уж эта сучка и подавно никуда не денется. Если сбежит, можешь мне потом самолично руки отрубить. Погнали в город братву искать. И не смотри ты так на нее, говорю же, не сбежит.

– Да я не об этом думаю, – досадливо скривился тот, отводя от меня изучающий взгляд.

– А о чем?

– Не верю я, что это моя Катька, понимаешь? С виду вроде она, а внутри у нее словно совсем другой человек поселился.

– Не глупи, Витя, нам сейчас не об этом думать надо. Она, не она – это не главное, важно, что мы Пантеру поймали. Поехали, – он взял замок со стола и направился к выходу.

Они забрали все пистолеты, одну мою туфлю, чтобы было что предъявить братве в качестве доказательства моего существования, и вышли. Дверь со скрипом закрылась, снаружи в уключинах загремел замок.

И зачем, спрашивается, запирать дверь, если все окна выбиты? Еще через какое-то время послышался шум двигателя, хлопнули дверцы машины, и звук мотора стал быстро отдаляться.

Я осталась одна лежать посреди комнаты на грязном полу, скрюченная в три погибели, опутанная проволокой, как коконом, без всякой надежды на избавление в душе и с мыслями о неизбежных мучениях в голове. Первым делом я попыталась высвободиться. Но как ни крутилась, ни дергалась, ни изгибалась – ни один узел на проклятой проволоке не сдвинулся с места. Этот негодяй стянул мои руки и ноги за спиной, и не было никакой возможности дотянуться зубами до пут, чтобы их развязать. Минут через пять я выбилась из сил и поняла, что все, это конец, я погибла. Здесь, в этом глухом лесу мне ни одна собака не поможет.

Хотя, впрочем, собаки-то как раз и могут запрыгнуть сюда, почуяв мое присутствие, и спокойно выесть меня из проволочного капкана, и тогда я продолжу свое существование, но уже в собачьих желудках. Представив, как меня раздирают на части голодные псы, я содрогнулась, и громкий стон непроизвольно вырвался из моей груди.

Вдруг – я ушам своим не поверила – за окном напротив стола раздался шорох. Я в ужасе замерла, прислушиваясь. Неужели накаркала, неужели сейчас сюда с рычанием и голодным визгом начнут запрыгивать бездомные собаки, почуявшие легкую добычу?! Ведь сколько случаев было замечено в Подмосковье, когда собаки становились людоедами и нападали на людей средь бела дня. Господи, только не это!

Расширенными от страха глазами я смотрела на окошко и проклинала свою беспомощность, негодяев Витьку с Федей и неизвестную мне Катю, невольно ставшую виновницей моих теперешних бед и несчастий. Если бы она не была на меня так похожа, я бы сейчас спокойно сидела в офисе и уплетала приготовленный Валентиной обед.

Шорох повторился, на этот раз уже отчетливее, и я поняла, что не ошиблась – за окном кто-то был. Мне захотелось крикнуть и спросить, кто там бродит, но засунутый мне в рот вместо кляпа кусок грязной, вонючей тряпки мешал это сделать.

Ну, Федя, погоди, доберусь я до тебя еще, если, конечно, выберусь отсюда. Тогда не то что деревянный кол – голову твою лысую тебе же в худую задницу засуну!

Не отрываясь, я пялилась на окошко и ждала. Вот негромко хрустнула ветка под чьими-то ногами, я вздрогнула и напряглась всем телом. Потом увидела чью-то светлую макушку. Она медленно поднималась снизу из-за оконной рамы. Вот показался лоб, потом глаза, а потом…

Потом я увидела себя. Словно отражение в зеркале в окне виднелась моя голова, с моим лицом, с моими глазами, губами и носом, с моими волосами и с моей шеей. В первое мгновение я решила, что от страха у меня начались глюки. Но потом я все поняла: это же Катя! Та самая, которую я несколько мгновений назад поминала всякими нехорошими словами! Правду говорят: только помянешь черта – он тут как тут. О том, что она тут делает и откуда взялась, в тот момент я не думала. Сердце мое чуть не вырвалось из груди от радости, я нелепо дернулась и почувствовала, как горячие слезы обожгли мои щеки.

Ее глаза удивленно округлились, когда она увидела то, что предстало ее взору. Я лежала на полу, скрюченная и связанная, недалеко от меня валялся окровавленный труп Клина, а на столе, прямо перед ее глазами, лежал мертвый Грек. Потом ее взгляд остановился на мне, и она произнесла хриплым голосом, очень похожим на мой:

– Мне кажется, я тебя уже где-то видела. Ты жива? Я лишь мотнула головой, насколько позволяла петля на шее, другой конец которой был привязан сзади к щиколоткам.

– Слава богу, – в ее глазах мелькнуло сочувствие. – А эти? – она кивнула на трупы.

Я воздела глаза к небу, давай понять, что эти уже не с нами. Она облегченно выдохнула, и на губах появилась виноватая улыбка.

– Я – Катя, не бойся меня, – сказала она зачем-то ведь я готова была расцеловать ее от счастья. – Сейчас я тебе помогу.

Вскарабкавшись на подоконник, она забралась на стол, перешагнула через Грека и спрыгнула на пол. На ней была короткая черная кожаная юбка, босоножки на невысоких каблуках и синяя маечка-топик. Фигура у нее была просто потрясающая, длинные стройные загорелые ноги, высокая грудь под маечкой, круглая упругая попка, обтянутая юбкой, длинные золотистые волосы до плеч, божественные черты лица – одним словом, красавица! Я чуть не задохнулась от зависти, но потом вспомнила, что я точно такая же, и немного успокоилась, хотя ревность в глубине души осталась – еще бы, я ведь всегда думала, что одна такая на свете, а оказалось – нет.

Катя выдернула у меня изо рта кляп, я жадно вдохнула полной грудью, голова слегка закружилась. Усмехнувшись, она сказала:

– Ну и видок у тебя, – ее интонации были немного вульгарны. – Ты кто такая?

– Я – Мария, – ответила я. – Развязывай меня поскорей, потом поговорим.

А то эти гады могут вернуться.

– Сейчас, погоди.

Чертыхаясь и тихо матерясь по поводу сломанных ногтей, она с трудом распутала проволоку, сняла с моей шеи петлю, и наконец остались только наручники на запястьях. Она помогла мне сесть.

Все затекшие суставы страшно ныли, особенно в тех местах, куда врезалась проволока, перед глазами у меня все поплыло, и я чуть снова не упала.

Катя бережно удержала меня за плечи и спросила:

– Где ключ от наручников?

– Должен быть у кого-то из этих, – просипела я, кивая на мертвецов. – Поищи у них в карманах. О боже, неужели я спасена…

– Кто это их убил? – поинтересовалась она, шаря по карманам у Грека.

– Сами друг друга порешили, – соврала я. – Никак не могли решить, кто первый меня насиловать будет.

– Вот скоты, – процедила она, – так им и надо. У этого ничего нет, посмотрю у другого. – Она склонилась над Клином и сунула руку в карман спортивных брюк. – Есть! Вот они голубчики!

Еще мгновение, и я была полностью свободна. У меня была куча вопросов к моей спасительнице, но сейчас было не до этого – нужно было делать ноги, пока сюда не заявилась вся московская уголовная братия, жаждущая моей крови. Мы выбрались из дома через окошко, причем я не забыла захватить свою туфлю и сумочку, и понеслись в лес.

– Куда мы бежим? – крикнула я бегущей впереди Кате.

– Я там свою машину спрятала. Потом все расскажу. Нужно успеть выехать из леса, чтобы с ними не встретиться – тут только одна дорога.

Минуты через три мы оказались у замаскированной за большим кустарником волчьей ягоды белой „восьмерки“. Запрыгнув в нее, Катя открыла фиксатор на правой двери, я села рядом, и она резко рванула с места, старательно объезжая деревья. Вскоре мы выехали на лесную дорогу, по которой меня везли бандиты, потряслись по кочкам, добрались до трассы, вырулили на нее и помчались к Москве. Только здесь я смогла, наконец, вздохнуть свободно и поверить в свое чудесное спасение.

– Ну, рассказывай, кто ты такая? – требовательно произнесла Катя. – Почему на меня так похожа?

– Это я и сама хотела бы знать, – улыбнулась я, растирая запястья. – Я вышла из подъезда, вдруг меня хватают под белы рученьки какие-то придурки, сажают в машину и везут в лес насиловать. И при этом еще называют меня Катей Поспеловой. Как я понимаю, это ты и есть?

– Да, это я и есть. Я видела, как тебя схватили, и поехала за вами.

Когда я увидела тебя, чуть не ошизела – подумала, крыша едет, а потом поняла, что тебя со мной перепутали. Что они от тебя хотели?

– Какой-то Витька интересовался, где найти Ирину – я все еще не решалась говорить ей всю правду, надеясь, что она сама выдаст ее случайно.

– А зачем ему Ирик понадобилась? – нахмурилась моя копия.

– Ему не столько Ирик, сколько сын нужен, – пояснила я. – Он, по-моему, из тюрьмы сбежал. Послушай, может, расскажешь, что происходит? А то меня чуть не убили из-за тебя, а я даже не в курсе событий – обидно, понимаешь.

Вместо ответа она бросила на меня пытливый взгляд и хмыкнула:

– Ну надо же, как ты на меня похожа. Никогда бы не подумала.

– Это не я на тебя, а ты на меня похожа.

– Дудки! Таких, как я, больше нет, – заносчиво заявила Катя. – Я – единственная и неповторимая в своем роде. И нечего ко мне примазываться.

– Это я-то примазываюсь?! – я чуть не задохнулась от возмущения. – Да меня из-за тебя чуть не убили! Еще и проституткой обозвали!

– Подумаешь, цаца какая, проституткой ее назвали, – хмыкнула она. – Все женщины в душе проститутки.

– И кто ж тебе такое сказал – уж не Витя ли? – ехидно спросила я и тут же пожалела об этом – Катино лицо стало заливаться краской, в глазах появилась злость. Она посмотрела на меня с ненавистью и тихо сказала:

– Заткнись, дура, ты ничего не знаешь. Я этого Витьку ненавижу, ясно тебе? Каждый день в церковь хожу, свечку ставлю, чтобы он подох побыстрей.

– Извини, я ж не знала, – смутилась я. – Он мне говорил, что вы уже давно друг друга знаете.

– Лучше бы мне никогда его не знать, подонка. Чуть из-за него в тюрягу не села. Ладно, дело прошлое, забыли, – она улыбнулась совсем как я. – Лучше скажи, зачем к Иркиной матери приходила?

– С чего ты взяла, что я именно к ней приходила? Не знаю я никакой Иркиной матери и Ирку не знаю.

– Ты гонишь. Слишком много совпадений около одного подъезда, – усмехнулась она. – Я поехала к теть Насте предупредить, чтобы она Витьке ничего про Ирку не рассказывала, а тут вдруг ты объявляешься, похожая на меня, как две капли, Витька тебя хватает и увозит.

– Так ты знала, что Витька из тюрьмы сбежал?

– Знала, что он на свободе, но не знала, что сбежал. Мне отец сегодня утром сказал, что он звонил, меня спрашивал. Я сразу подумала, что если ему про Иркины подвиги станет известно, то он ее убьет за то, что сына в детдом сдала.

Она ведь давно решила с прошлым завязать, захотела новую жизнь начать, а тут этот парень, Алеша, подвернулся, вот она за него и выскочила. Ребенка на время в детдом сдала, чтобы тот ничего не узнал. Начнет спрашивать: от кого, почему?

А что она скажет, что Ромкин отец был ее сутенером, а теперь в тюрьме сидит?

Первое время еще как-то хотела ему про сына рассказать, а потом уже не смогла.

– А почему сын с ее матерью не остался?

– С этой змеей? – она криво усмехнулась. – Да на ней клейма ставить негде. Только слова красивые говорит, а как до дела, так сразу в кусты.

Заявила, что внук ей и даром не нужен.

– А мне сказала, что ходит к нему в детдом, – ляпнула я сдуру и тут же прикусила язык.

– Ага, значит, все-таки ты к ней приходила! – она злорадно посмотрела на меня. – Давай, милая, выкладывай, кто ты такая и откуда взялась? Между прочим, ли бы я знала, что ты так на меня похожа, то и спасать бы не стала.

– Это чтобы собственную уникальность и неповторимость сохранить?

– А как ты догадалась? – она бросила на меня хитрый взгляд, и мы рассмеялись. – Ладно, рассказывай.

– Нечего особо и рассказывать, – сдалась я, – Я работаю частным детективом…

– Ого! Не слабо. И хорошо платят?

– Да уж больше, чем тебе.

– Еще раз скажешь про мою профессию – получишь, – сухо произнесла она.

– Да что ты говоришь? – начала я заводиться. – А то что ты мою внешность на весь город позоришь, работая проституткой, я должна терпеть? Мне теперь на улицу стыдно будет выйти!

– Ничего, раньше ходила и теперь походишь. За мной мужики, между прочим, табунами бегают, может, теперь и за тобой начнут, – насмешливо сказала она. – Ладно, продолжай, а то уже к городу подъезжаем.

– А ты не перебивай, – насупилась я, уязвленная в самое сердце. – В общем, пришел к нам клиент, этот самый Алеша, и сказал, что жена его пропала, нигде найти не может.

– Ирка пропала? – на ее лице отразилось искреннее удивление. – Ну и дела. И давно?

– Вчера днем. Он думает, что ее похитили.

– Ничего не понимаю. Зачем кому-то понадобилось ее похищать?

– Этого я не знаю. Вчера они собирались отметить годовщину свадьбы, он прождал ее весь вечер, но она так и не появилась. Обзвонил все морги, больницы, ездил к ней на работу – голый Вася.

– Она что, на работу устроилась?

– Да, главным бухгалтером в приличную фирму. Между прочим, сама захотела.

– Совсем спятила баба, – печально вздохнула Катя. – Мне всю жизнь говорила, что если найдет богатого мужа, то никогда работать не будет, а тут – на тебе – на солененькое потянуло. С жиру бесится, не иначе.

– Ты с ней когда последний раз общалась?

– Давно, где-то год назад примерно. Она как замуж вышла, так запретила мне к ней приезжать и звонить, чтобы, значит, не компрометировать ее. Раньше еще иногда сама звонила мне, когда мужа дома не было, а потом и вовсе перестала. Я у нее на свадьбе дружкой была, там и мужа ее первый и последний раз видела. Больше мы с ней не встречались. Но я ее прекрасно понимаю и не обижаюсь – ей есть чем рисковать, можно сказать, вся жизнь на карту поставлена.

Я бы сама точно так же поступила, но только мне все не везет на богатых и порядочных – одни скоты попадаются.

– А как ты оказалась в лесу?

– Обыкновенно. Поехала к Иркиной мамаше, когда въезжала во двор, увидела, как я, вернее, ты из подъезда выходишь. Я глазам своим не поверила.

Потом смотрю, какие-то типы тебя хватают и в тачку запихивают. Ну, думаю, что-то здесь не так. И поехала за вами. Машину спрятала, к той поляне подобралась тихонько и увидела Витьку – он как раз к дому бежал, когда там стрелять начали. И поняла, что тебя со мной спутали. Потом Витька уехал, а остальное ты знаешь.

– Все это очень странно, – задумчиво произнесла я. – Честно говоря, я думала, что Ирина у тебя прячется.

– Если бы я Витьку здесь не увидела, то была бы на сто процентов уверена, что это он ее похитил. А теперь даже не знаю, что и думать. Если бы с ней что-то случилось, она бы мне сразу позвонила – я у нее самая близкая подруга, она знает, что всегда может на меня рассчитывать – больше у нее никого нет, – Катя нахмурилась. – Но она не позвонила, и это наводит на тревожные мысли. У нее большие неприятности, это факт.

Мы въехали в город по Дмитровскому шоссе, машин стало больше, и я уже не боялась, что нас могут случайно заметить возвращающиеся бандиты. Теперь я уже и не знала, что думать. Все мои казавшиеся такими надежными версии рассыпались, ни у Витьки, ни У Кати Ирины не было. Оставался лишь вариант с сыном. Я спросила:

– А не могла она взять своего Ромку и укатить с ним за границу на пару дней?

– Вряд ли. Она так боится потерять своего мужа, что не стала бы так рисковать. Она вообще никогда не была склонна к авантюрам, в отличие от меня.

Сначала все продумает до мелочей, а потом только делает, а я – наоборот, – Катя усмехнулась. – Мы с ней по этому поводу все время собачились.

Господи, мелькнуло у меня, она совсем как я. Меня все больше и больше занимал вопрос, откуда она взялась такая похожая, но сейчас было не до этого – нужно было искать Ирину. Дав себе слово, что потом, когда все закончится, обязательно выясню обстоятельства ее появления на свет, я сказала:

– И все-таки нужно проверить этот вариант. Ты знаешь, в каком детдоме находится Ромка?

– Конечно, знаю – вместе его туда отвозили. У меня даже номер телефона где-то был записан. Сейчас, погоди.

Она свернула к обочине и остановила машину. Взяв сумочку, достала маленькую записную книжку, исписанную мелким корявым почерком, сильно смахивающим на мой собственный, полистала и радостно воскликнула:

– Ну вот, так и есть – вот он, родимый! Ща мы туда звякнем и все выясним, – и извлекла из сумочки сотовый телефон. – На, позвони туда, скажи, что ты Ирина Свешникова, и спроси, как здоровье сына, Романа Козлова.

– А почему я?

– Потому что это твоя идея, – усмехнулась она, сунув мне трубку в руки.

– Набирай.

Она продиктовала мне номер, я набрала и стала слушать длинные гудки.

Наконец» на другом конце сняли трубку.

– Детский дом-интернат, – сказал строгий женский голос.

– Здравствуйте, – вежливо начала я. – Это Ирина Свешникова говорит.

Хочу узнать, как поживает мой сын. Роман Козлов.

– Нормально поживает, как все, – сухо ответила женщина. – Могли бы приехать и посмотреть. Постойте, как, вы говорите, ваша фамилия? – в ее голосе послышалось удивление.

– Свешникова, а теперь Ирова по мужу. А сына зовут Роман Козлов.

– Теперь понятно. Ну вы даете, мамаша. Вы же его еще три дня назад забрали!

Сердце мое дрогнуло от радости – вот она, удача! На этот раз интуиция меня не обманула. Если так пойдет и дальше, глядишь, стану великим сыщиком, затмив славу Шерлока Холмса, Эркюля Пуаро и Родиона, вместе взятых.

– Да, разве забрала? – смущенно пролепетала я в трубку, бросив торжествующий взгляд на Катерину. – Надо же, совсем из головы вылетело…

– Конечно, забрали, – продолжала женщина. – Сказали, что у вас в семье все наладилось и он теперь будет с вами жить. Он так обрадовался, я сама лично собрала все его вещи, вы подписали все бумаги, он попрощался с коллективом, и вы уехали на какой-то маленькой легковой машине. Неужели вы ничего не помните?

Теперь настала моя очередь удивляться. Я-то думала, что Ирина взяла сына на несколько дней, а оказалось, что забрала его насовсем. Интересно, зачем? Где она собиралась поселить своего ребенка? Не у мужа же, в конце концов.

– Погодите, а вы точно Ирина Свешникова-Ирова? – подозрительно спросила женщина, до которой, наконец, дошла вся абсурдность ситуации. – Как же это вы таких вещей не помните?

– Честно говоря, я вовсе не Ирина Ирова, – извиняющимся тоном заговорила я. – Я ее подруга. Хотела узнать, как Роман поживает. Простите, что обманула.

Что ж вы за подруга такая, если ничего не знаете? – с укором произнесла она. – Стыдно должно быть. Нарожаете детей, а мы потом с ними мучаемся, ваши ошибки исправляем…

– Еще раз извините. До свидания, – быстро попрощалась я и прервала связь, не желая выслушивать в свой адрес незаслуженные обвинения. И посмотрела на Катю, выжидающе глядевшую на меня. – Три дня назад Ирина забрала сына из детдома насовсем. Ты что-нибудь понимаешь?

– Насовсем? – она недоверчиво покачала головой. – Она что, спятила?

Такое просто исключено.

– Мне сказали, что якобы она заявила, будто бы у нее в семье все наладилось и теперь Роман будет жить вместе с ней. Если верить ее мужу, то три дня назад у них ничего из ряда вон выходящего в семье не происходило, иначе бы он мне сказал. Или он понятия не имеет, что она забрала сына, или что-то скрывает.

– Скорее всего он не знает. Но зачем Ирка сына насовсем взяла – это даже мне не понятно. Она всегда была такой предсказуемой, а тут… – Катя задумалась, барабаня длинными пальцами по рулю. – Хотела бы я знать, что у нее на уме. Да, без ста граммов тут не разберешься. Поехали ко мне, перекусим что-нибудь и пораскинем мозгами. Да и тебе переодеться нужно, – она в шутку брезгливо поморщилась, глядя на мой грязный костюм. – А то стыдно ехать с тобой в одной машине.

– Ну ты и змея, – с улыбкой проговорила я. – Впрочем, я не лучше. Давай знаешь, как поступим?

– Еще нет.

– Поедем перекусим и переоденемся, но только сначала я воспользуюсь твоим телефоном и позвоню боссу. Он у меня очень умный, настоящий гений, что-нибудь придумает.

– Ты говоришь о нем так, словно влюблена в него по уши, – усмехнулась она, буравя меня своими красивыми глазами, и мои щеки вдруг стали пунцовыми.

– Ну вот еще, скажешь тоже, – пробормотала я, отворачиваясь. – Он не в моем вкусе и женат на моей лучшей подруге. И вообще ты обо мне ничего не знаешь.

– Ой, какие мы чувствительные! – рассмеялась Катя и протянула мне трубку. – Ладно, звони, только побыстрей, а то у меня уже желудок сводит.

Но, к моему большому удивлению, в офисе никто не отвечал. Длинные гудки минуты две буравили мне ухо, но так и не сменились чьим-нибудь знакомым голосом. Интересно, где их носит до сих пор? Было уже почти три часа дня, Валентине с Потапом давно пора было вернуться с прогулки, да и Родион не мог оставить свой кабинет на столь долгое время. Придется с ним разобраться и напомнить ему, что он – главный детектив, а наше агентство принимает клиентов круглосуточно. Совсем от рук отбился в последнее время. Или пускай назначает меня главным детективом, а сам занимается воспитанием сына. С удовольствием переберусь в его кабинет, сменю табличку на двери, стану диктовать свои порядки, заведу себе настоящую секретаршу, бухгалтера и еще кого-нибудь, чтобы все было, как у людей. Хватит мне, в конце концов, одной исполнять все имеющиеся в офисе обязанности.

Пока я так сидела, мечтая о несбыточном, трубка в моих руках ожила и залилась мелодичным звоном.

– О, мне звонят, – Катя вырвала трубку из моих рук и поднесла ее к уху.

– Слушаю. Да, это я, кто говорит? Какой еще Алексей? – она посмотрела на меня и сделала большие глаза, приложив палец ко рту. – Муж Ирины? Да, конечно, помню, мы виделись на вашей свадьбе лет пять назад. И чем я обязана такой чести?

Встретиться? – она взглянула на свои золотые часики. – А по какому поводу? Ну хорошо, если срочно, то давайте встретимся… Хорошо, через час на Самотечной у театра Образцова. Пока.

Она отключила связь.

Алексей звонил, весь расстроенный такой, чуть не плачет, бедный.

Говорит, хочет встретиться и обсудить какое-то очень важное дело. Про то, что Ирина поспала, не сказал ни слова, – она нахмурила брови. – Мне это не нравится.

– Что именно?

– То, что он мой телефон знает. Номер моего сотового известен лишь моим клиентам, – она посмотрела мне в глаза. – Ты понимаешь, о чем я.

– Не совсем, – призналась я.

– До тебя, как до жирафа – на третьи сутки. Если Алексей узнал этот номер, значит, ему известно, что я проститутка. Теперь понимаешь?

– Ну и что тут такого?

– А то! – Катя нетерпеливо выпятила нижнюю губу. – Если лучшая подруга его жены занимается такой благородной профессией, то не нужно иметь много ума, чтобы догадаться, что его жена тоже имела к этому отношение.

– Ну и что? За то время, пока вы не виделись, ты не то что проституткой – принцессой пять раз могла стать. При чем здесь его жена? Она ведь с тобой не общалась.

– И все равно я хочу знать, где и как он добыл мой телефон, – упрямо буркнула Катя.

– Элементарно – в фирме, где ты телефон покупала и регистрировала.

– Я ничего не регистрировала – мне этот телефон один клиент подарил, он на его имя записан. И все-таки Алексей меня нашел. Это невероятно. Я ведь уже пару лет скрываюсь от всех – не хочу, чтобы каждый встречный показывал на меня пальцем и говорил:

«O, местная шлюха пошла!» – Катя горько усмехнулась. – Поэтому сняла квартиру в другом конце города и живу себе спокойно, клиентов принимаю. Если мне кто-то понравится – я даю ему свой номер, никто не знает. Даже мой отец. Он только записывает, кто звонил, а потом мне передает, когда я приезжаю или сама ему звоню.

– А Ирина знала этот номер?

– Нет, – она покачала головой, – и Ирик не знала. Ну, что будем делать?

Нужно ехать на встречу – Мне нельзя там показываться – он знает, что я детектив.

– Какого черта, мы все равно похожи, как две капли, – усмехнулась она.

– Если я приеду одна, он еще чего доброго решит, что его разыгрывают. Доказывай потом, что я не верблюд, а подруга его жены.

– Может, тебе загримироваться как-нибудь? Нацепи темные очки, парик – он все равно тебя плохо помнит.

– Почему ты так думаешь?

– Когда он меня увидел в офисе, ему показалось, что мы с ним уже где-то встречались, но так и не смог вспомнить, где именно.

– Еще бы – пять лет прошло. Ладно, давай я подкину тебя в твою контору, а сама поеду к нему. А со своей внешностью я что-нибудь придумаю.

– Да уж, придумай, пожалуйста, а то мы можем потерять сто тысяч баксов.

– Какие такие сто тысяч? – удивилась Катя.

– Которые Алексей обещал заплатить нам, если отыщем ее жену.

– Вот это не слабо! – восхищенно выдохнула она. – Ну все, поехали.

Она завела мотор, и машина, плавно тронувшись с места, влилась в автомобильный поток.

* * *

Я сидела перед боссом в его кабинете и жевала бутерброд с ветчиной, запивая фантой прямо из банки. На мне было чистое платье, я уже приняла душ, причесалась и выдала Родиону всю информацию о своих приключениях, которую он в данный момент и переваривал, задумчиво глядя в открытое окно и вертя в руках карандаш. Естественно, в своем рассказе я скромно опустила те моменты, когда пришлось убить двоих бандитов. Сказала, что Витька застрелил их, когда те пытались меня изнасиловать, а потом уехал зачем-то в город, оставив меня, связанную, в лесу. Впрочем, сути дела это ничуть не меняло. Валентину вместе с Потапом босс отправил на такси к дому Анастасии Вагановны, чтобы пригнать обратно наш джип, который я там не по своей воле оставила.

– Ну и что скажете, босс? – спросила я, не выдержав долгой паузы. – Что, по-вашему, случилось с Ириной? Где ее искать? У меня лично уже все мозги спутались, как макароны в кастрюле, мне совершенно ничего не понятно. А на кону сто тысяч долларов. Надеюсь, я никаких глупостей наделать не успела?

Повернув ко мне голову, он уперся в меня невидящим взглядом, продолжая о чем-то думать, и губы его сами произнесли:

– По-моему, еще не успела.

Он встал, вышел из-за стола, сунул карандаш за ухо, сцепил руки на груди и начал расхаживать передо мной.

– Что мы имеем на данный момент, Мария? – важно заговорил он. – Имеем исчезнувших при странных обстоятельствах женщину с ребенком. Имеем убитого горем мужа, который не подозревает о ее темном прошлом. Имеем мать девушки, которая знает все, кроме того, куда подевалась дочь. Имеем бывшего сутенера Ирины, беглого преступника, которому нужна не столько она сама, сколько его сын. Он тоже ищет Ирину. И наконец, имеем старинную приятельницу пропавшей, очень похожую на тебя и тоже не имеющую понятия о том, где может быть ее подруга. Какой напрашивается вывод? – он остановился напротив и строго глянул на меня сверху вниз из-под очков.

– Ну, как вам сказать… – замялась я, съежившись под его взглядом. – Вывод такой, что не видать нам тысяч как своих ушей.

– Не правильно, – вздохнул он и снова заходил туда-сюда между мной и столом. – Если так рассуждать, то нам нужно закрывать свою контору и идти торговать жвачкой на рынке.

– У вас другое мнение?

– Конечно. Я считаю, что Ирину никто не похищал – она сама сбежала от мужа вместе с ребенком.

– Но ей нет никакого смысла это делать, – возразила я, отправляя в рот последний кусок бутерброда. – Она столько усилий приложила, стольким пожертвовала, лишь бы сохранить свое нынешнее положение, и вдруг, ни с того ни с сего, бросает все и остается ни с чем. Ни один здравомыслящий человек так не поступит. А, со слов Катерины, я поняла, что Ира очень здравомыслящий человек.

– Ерунда, – наморщил нос Родион. – Ты же не знаешь, что она испытывала все это время, пока ее сын находился в детском доме. Ее просто замучили угрызения совести, богатство уже не приносило того удовлетворения, что раньше, жизнь превратилась в невыносимую муку, укоряющие глаза сынишки постоянно стояли перед ней, он просил ее, умолял забрать из детдома, тянул к ней свои маленькие ручонки и плакал. Так продолжалось каждую ночь, пока она не поняла, что если не изменит что-то, то сойдет с ума.

И тогда она решилась на отчаянный шаг: сняла где-то квартиру (деньги она зарабатывала неплохие), заранее забрала сынишку из детдома, наняла няньку на время, и потом, когда ее муж меньше всего этого ожидал, исчезла. А ты сама прекрасно знаешь, что Москва такой город, в котором всю жизнь можно прожить на соседних улицах и ни разу не встретиться – это специфика всех мегаполисов.

Найти ее – дело времени, и мы непременно ее отыщем.

– Как?

– Элементарно. Дадим ее фотографию по телевидению, в московских газетах, объявим солидное вознаграждение тому, кто сообщит о ней, и максимум через пару часов беглянка будет у нас в кармане. Согласна?

– Согласна при условии, что она сама сбежала. Но я в это не верю.

Это еще почему? – удивленно нахмурился босс.

– А на что она будет жить? На работу она вернуться не сможет, наследства ей никто не оставлял, а себя м сына кормить нужно, да еще и за квартиру каждый месяц платить. После той роскошной жизни, которую она вела у Алексея, она уже не сможет прозябать в нищете. Да и в то, что ее угрызения совести доконали, мне честно говоря, тоже не верится.

– Конечно, тебе не верится – у тебя ведь нет детей – со знанием дела произнес Родион. – Тебе этого просто не понять. Мы, родители, отвечаем за свое потомство – это в нас природой заложено. А инстинкт материнства – один из самых сильных инстинктов. Спроси у Валюши, она не даст соврать.

Я хотела сказать, что Валентина и сама соврет – не дорого возьмет, но передумала. Босс продолжал развивать свою мысль:

– Теперь по поводу денег. Я больше чем уверен, что она уже заранее подыскала себе другую работу. Слава богу, опыт у нее уже есть, наверняка появились какие-то связи и знакомства, поэтому сделать это ей было не так уж сложно – стоило только захотеть. Если учесть, что мы о ней почти ничего не знаем, то Ирина Вполне могла провернуть эту аферу со своим исчезновением.

Просто захотелось ей жить по совести, исправить свои ошибки и начать праведную жизнь, а мы тут копья ломаем, понимаешь.

– Боюсь, что вы принимаете желаемое за действительное, босс, – мягко начала я. – На мой взгляд, тут все гораздо сложнее. Если принять вашу версию, то она бы наверняка сообщила об этом своей лучшей и единственной подруге – Кате. И потом, зачем ей нужно было так внезапно и таинственно исчезать, если она могла это сделать вполне легально? Если уж решила уйти от мужа, то рассказала бы ему всю правду и о себе, и о сыне и со спокойной душой ушла бы – может быть, даже он сам бы ее выгнал, во что я, честно говоря, не очень верю.

Она ведь знала, что он начнет ее искать. Нет, босс, вы как хотите, а я считаю, что Ирина попала в беду. Вначале я была уверена, что это как-то связано с ее прошлым, но, оказалось, нет, не связано. Значит, нужно копать в ее настоящем.

Родион, выслушав мою страстную тираду, тяжко вздохнул, бросив на меня уничижительный взгляд, и проворчал:

– Ну вот, взяла и похерила мою такую замечательную романтическую версию. Ты прозаик, Мария, а я поэт – в этом наше основное различие.

– Ну конечно, вы там в небесах парите, а я должна здесь дерьмо носом разгребать, – буркнула я обиженно. – Так всю жизнь…

– Извини, но я совсем не то имел в виду, – Родион сел на место и сердито замолчал. По-видимому, он злился из-за того, что не мог додуматься до сути дела, что случалось с ним крайне редко. – Ну хорошо, давай начнем с самого начала.

– Думаете, это поможет? – безнадежно усмехнулась я.

– Поможет, – твердо кивнул он. – Просто с самого начала мы пошли не той дорогой, поэтому и заблудились, – он многозначительно поднял вверх указательный палец. – Нужно вернуться и выбрать правильный путь.

– Например?

– Например, что, если Алексей сам укокошил свою жену, узнав о ее прошлом, и теперь пытается запутать следы? – А при чем здесь ребенок? Зачем она его забрала?

– Ну, мало ли, – Родион озадаченно почесал в затылке. – Может, он ей пригрозил скорой расправой, и она решила от него убежать.

– Ну и бежала бы к своей матери – зачем ей скрываться неизвестно где?

Алексей ведь не законченный псих, чтобы у всех на глазах убивать жену с ребенком, – заявила я, чувствуя себя безжалостным экскаватором, рушащим сказочные замки в детской песочнице.

– А может, он сам попросил ее забрать ребенка, чтобы тот жил вместе с ними, а малыш, например, описался в кровати, Алексей разъярился и в припадке бешенства уложил обоих кухонным топором, – выдвинул босс очередную сногсшибательную версию и тут же подкрепил ее весомым доказательством:

– Такое на каждом шагу происходит.

– Ага, а трупы зажарил и скормил бездомным кошкам, – скептически хмыкнула я; – Вас послушать, так он какое-то чудовище. Уверяю вас, босс, Алексей вполне нормальный, психически уравновешенный человек, хотя и был несколько на взводе, но его можно понять. К тому же если он убил их, то ему тем более незачем бежать к нам. Сообщил бы в милицию через несколько дней, когда тщательно замел все следы, сказал бы, что жена пропала, и жил бы себе спокойно.

Но это полная чушь, он никого не убивал.

С интересом посмотрев на меня, босс удивленно проговорил:

– Хотел бы я знать, почему ты его так защищаешь?

– Я защищаю не его, а истину! – гордо произнесла я, задрав подбородок.

– Как говорится, Алексей мне нравится, но истина дороже. Шутка.

– Смотри мне, дошутишься, – проворчал Родион, открывая ящик стола, где хранились трубка с кисетом. – Если мы упустим эти сто тысяч, то придется продавать наше здание и подыскивать другую трансформаторную будку.

– Ничего, зато благодарные потомки вам памятник поставят за благоустройство родного города. Кто еще вместо трансформаторных будок особняки построят? Да никто…

Босс, пропустив мимо ушей мое ехидство, начал с любовью набивать трубку, старательно вдавливая табак большим пальцем. В такие минуты с ним бесполезно было разговаривать – окружающее переставало Для него существовать. И вот именно в такой момент а его столе зазвонил телефон. Босс даже ухом не повел, у меня же внутри шевельнулось нехорошее предчувствие.

– По-моему, кто-то звонит, – сказала я.

– Так возьми трубку.

– Возьмите лучше вы, а я вам пока трубку раскурю, – предложила я, боясь услышать плохие новости из первых уст. – Вдруг это вам по важному делу звонят.

* * *

Кинув на меня быстрый взгляд, он все-таки поднял трубку и недовольным голосом сказал:

– Родион у аппарата. Да, детектив. Кто говорит? – в следующее мгновение его лицо изменилось, и он включил внутренний динамик, чтобы я могла слышать.

Это был Алексей. Голос у него был такой, словно мы только что украли его красивую машину.

– Я не знаю, что вы там себе думаете, детектив, – сердито кричал он, – но я терпеть такое не намерен! Вы не получите от меня ни копейки! Более того, я подам на вас в суд, и вашу шарагу закроют в пять секунд! Вы еще пожалеете, что связались со мной, кретины!

– Все сказали? – босс был невозмутим.

– Все?! – сорвался на фальцет клиент. – Да я только начал! Все будет, когда я вобью последний гвоздь в крышку вашего гроба! Что вы там о себе возомнили? Сначала пальцы ломаете, а потом еще и шантажируете?! Я натравлю на вас своих ребят из службы безопасности, и они вам все кости пересчитают!

Зажав трубку рукой, босс, злорадно посмотрев на меня, произнес:

– И этого человека ты называешь психически уравновешенным? Да по нем давно «Кащенко» плачет. Про пальцы какие-то бредит..

Я сидела ни жива ни мертва и гадала, что же могло такого случиться, что вызвало в Алексее такую бурю эмоций? Наверняка нечто экстраординарное и из ряда вон выходящее. Стараясь говорить спокойно, но твердо, босс спросил в трубку:

– Ну, теперь все?

– Вам мало?! – хрипло дыша, выпалил Алексей. – Негодяи!

– Теперь послушайте меня. В последний раз, когда клиент разговаривал со мной в подобном тоне, его увезли в больницу на носилках. По-моему, он и до сих пор там лежит. Это было больше года назад. Это во-первых. А во-вторых, успокойтесь, и постарайтесь вразумительно объяснить, что случилось. У меня масса важных дел, – Родион с сожалением глянул на не раскуренную трубку, лежащую перед ним на столе.

– Только не говорите, что не знаете, – все равно не поверю! – зло бросил Алексей.

– И все же попытайтесь напомнить.

– Хорошо, я напомню: только что ваша сотрудница Мария шантажировала меня самым наглым и бессовестным образом! Мало того, что она прикинулась старой подругой моей жены, так еще и заявила, будто знает, что это я убил свою жену, и потребовала двадцать тысяч за молчание!

Я так и окаменела в кресле. Ну, Катя, спасибо! Вот это удружила, называется!

Мне сразу же вспомнилось, как алчно заблестели ее глаза, когда я сказала ей в машине о ста тысячах гонорара. Похоже, она решила и себе немного урвать от нашего пирога. Стерва! Однако в находчивости ей не откажешь – вон как быстро сориентировалась на местности и разыграла свою козырную карту – схожую внешность. Не каждый так сможет.

– Вы что-то спутали, уважаемый, – ледяным тоном произнес Родион. – Моя сотрудница Мария сидит напротив в кресле и вместе со мной до глубины Души возмущена вашими обвинениями.

– Ну да, рассказывайте! Она только что укатила на своей «восьмерке».

Еще заявила, что у нее есть доказательства моей вины, и она натравит на меня своих дружков, если к восьми вечера не получит двадцать тысяч наличными.

– Вы можете приехать к нам в офис прямо сейчас? – спросил Родион, в глазах которого появился живой интерес.

– Зачем? Чтобы вы меня там убили? Не дождетесь!

– Затем, чтобы поговорить спокойно. Вас ввели в заблуждение, уважаемый Алексей, и я хочу расставить все по своим местам. Не знаю, какие доказательства имеются у той особы, что с вами разговаривала, но если они все же имеются, то вам нужно быть готовым и опровергнуть. Я могу помочь вам в этом. Повторяю: вами говорила не Мария, а очень похожая на нее девушка. Поскольку мне не известно, что у нее на уме то предлагаю вам приехать, не откладывая. Адрес, на деюсь, вы еще помните.

Родион положил трубку, посмотрел на нее еще несколько мгновений, потом перевел взгляд на меня.

– По-моему, я был прав, – сказал он.

– В чем?

– Это Алексей убил Ирину.

– Как это вы догадались?

– Ты же слышала, как он испугался? Значит, рыльце в пушку.

– Я бы тоже испугалась, если бы с меня ни за что потребовали двадцать тысяч и натравили банду головорезов.

– Он испугался не этого, – убежденно произнес он. – Ему стало страшно, что жуткая правда выйдет наружу. А твоя Катерина хороша, нечего сказать. Милая девочка.

– Она не моя Катерина, – я обиженно надула губы.

– Подозреваю, что все-таки твоя. Такое поразительное сходство встречается, как правило, лишь у однояйцевых близнецов.

– Хотите сказать, что она моя сестра?! – воскликнула я поражение.

– Все может быть, – уклончиво ответил он. – Ты же сирота, о своих родителях ничего не знаешь. Вы похожи, возраст одинаковый, характеры тоже – все признаки налицо.

– Но у нее есть отец. Уж он-то должен знать, сколько у него детей!

– Это не факт, – мягко возразил босс, добравшись-таки до своей любимой трубки. – Исторически так Сложилось, что о количестве своих детей лучше осведомлены матери. А мы, отцы, – он печально вздохнул и выпустил густое облако дыма, – вынуждены лишь довольствоваться тем, что навешают нам на уши жены. Так что не удивлюсь, если эта Катерина окажется твоей родной сестренкой.

– Это исключено! – решительно заявила я, почувствовав, однако, как радостно екнуло сердце. – Моя сестра не стала бы так поступать!

– А вот в этом как раз я не уверен, – его глаза хитро прищурились. – В вас обеих присутствует определенная доля стервозности, в ком-то в больше степени, в ком-то в меньшей. Поэтому я бы не был так категоричен с выводами.

Вот погоди, закончим это дело, получим деньги и пойдете делать генную экспертизу. Только предупреждаю сразу: если она все же окажется твоей сестрой, работать у нас она не будет – у нас и так штат переполнен.

– Не волнуйтесь, она не моя сестра – я бы почувствовала, – успокоила я его, хотя все мысли мои уже были только об этом. Неужели Катя моя сестра?

Господи, счастье-то какое! Всю свою жизнь я думала, что одна-одинешенька на целом свете, что никого из родных у меня нет, и вот наконец, когда уже решила, что так и умру в одиночестве, нашлась настоящая сестра! Ну, не чудо ли? Сначала я нашла отца, который, прав да, оказался вором в законе и умер, так и не успев узнать, что я его дочь, а теперь есть все шансы обрести сестренку, занимающуюся не самой целомудренной профессией и к тому же подставившую меня самым неприглядным образом. Да, похоже, славная у нас получилась бы семейка, живи мы все вместе. Осталось только отыскать нашу маму, но мне было страшно Даже представить, кем она могла оказаться. Впрочем, теперь я уже ничему бы не удивилась.

– Что, родная кровь заиграла? – с лукавой улыбкой спросил босс. – Это хорошо. Только прошу тебя: сейчас никаких выяснений. Не хочу, чтобы это повлияло на исход дела. У меня и без того голова кругом идет, ничего понять не могу.

– Договорились, босс…

В следующую секунду за окном завизжали тормоза, и сразу же прозвучал выстрел. Стекло в верхней раме со звоном треснуло, осыпав нас градом осколков.

Пуля влетела в комнату, попала в бетонный потолок, с визгом срикошетила в стену напротив окна, а от нее – прямо в трубку, торчащую у Родиона изо рта. Хорошо, что босс не держал ее, как всегда, рукой, а то бы его ранило; а так досталось только трубке: пуля, не вышибив ее из крепких зубов босса, расколола деревянный наконечник в мелкие щепки и вонзилась в подоконник.

Несколько мгновений мы, ничего не успев понять, сидели ошарашенные: я в кресле с открытым ртом, босс за столом с изуродованной трубкой в зубах и с ужасом в широко раскрытых глазах. Потом до нас, наконец, дошло, что в городе стреляют, и стреляют не в кого-нибудь, а в нас, и мы одновременно бросились на пол. В тот же момент за окном раздался истошный крик Алексея:

– Открывайте эту чертову дверь!!!

Ничего не понимая, я на карачках доползла до стола и нажала на кнопку.

Босс тихо лежал лицом вниз, по всем правилам боевого искусства прикрыв голову ладонями, и, казалось, не собирался принимать во всем этом участия.

Потом я услышала, как захлопнулась входная дверь в прихожей и раздался топот. Раздался еще один выстрел, и еще одна рама с треском разлетелась. Не собираясь рисковать своей шкурой, подставляя ее под пули, я на карачках вползла в приемную и увидела Алексея и Катю. Они стояли, тяжело дыша и держась за сердце, около стены, куда, по их мнению, не могли достать пули, хотя в нашей бетонной будке они, как выяснилось, могли достать где угодно. Лица у обоих смертельно бледны, волосы всклокочены, в глазах стоял неописуемый страх, губы тряслись, словно в лихорадке. Увидев меня на карачках, Алексей, казалось испугался еще больше, потом перевел ошеломленный взгляд на Катю и прохрипел:

– Кажется, у меня что-то с головой… Вас и правда двое.

– Что происходит, черт возьми? – Из кабинета тоже на карачках выполз Родион и остановился рядом со мной, подняв голову. Изо рта у него все еще торчали остатки трубки. Окатив снизу ледяным взглядом непрошеных гостей, он хмуро спросил:

– Это вы стреляли?

– Это еще кто такой? – Алексей вопросительно уставился на меня.

– Это Родион, главный детектив, – представила я. – Вы с ним только что по телефону разговаривали. Так что происходит? Что вы здесь делаете? Кто стрелял?

– Сейчас сами узнаете, – бледные губы Катерины растянулись в зловещей ухмылке. Она посмотрела на окно сбоку.

Мы тоже непонимающе повернули туда головы, но ничего не увидели. Вместо этого входная дверь начала содрогаться от сильных ударов, и послышались грозные голоса:

– Открывайте, падлы! Все равно всех замочим!

– Мария, мне опять угрожают или это просто кажется? – мрачно спросил Родион, переминаясь с рук на ноги.

– Боюсь, что вы все правильно поняли, босс. Может, пройдем куда-нибудь в более безопасное место? А то у меня уже коленки болят. Да и гостей негоже на пороге держать.

– Да, пожалуй, ты права. Идем на кухню. Под не прекращающийся ни на секунду гром ударов по двери и остервенелые крики мы доползли с ним до лестницы, куда уже ни при каких обстоятельствах не могла долететь даже самая глупая пуля, там встали на ноги и все вчетвером быстро поднялись на второй этаж, где укрылись в кладовке, не имеющей ни одного окна. Босс, окинув нас с Катей оценивающим взглядом, удивленно произнес:

– А вы и в самом деле очень похожи. – Потом посмотрел на Алексея. – Итак, что происходит? Кто там ломится в мою дверь? Чего они хотят?

– Отдайте нам девчонку или мы разнесем вашу халабуду в щепки!!! – донесся до нас голос снизу. – Все равно мы вас достанем!

Алексей испуганно вздрогнул, Катины глаза расширились от ужаса, а у меня противно засосало под ложечкой. Из всех присутствующих, пожалуй, лишь мне одной было известно, какую девчонку требуют те люди. Внутри у меня стало пусто и холодно, на голове тихонько зашевелились волосы.

– Вы сами, слышите, чего они хотят, – нервно сказал Алексей и присел на краешек большого старинного сундука, принадлежавшего, как утверждала Валентина, ее прабабушке. – Не успел я с вами поговорить, как вернулась на своей машине вот эта… – он замялся в нерешительности, не зная уже, как кого называть, и ткнул пальцем в Катю. – В общем, вот она. Подъезжает, выскакивает из своей тачки и ко мне, а я уже к вам собрался. В голове – полная каша, ничего понять не могу после нашего разговора, а тут эта…

– Да ладно уж, Катей меня зовут, – презрительно усмехнулась та и отвернулась. – Подумаешь…

– Как же тебе не стыдно. Катя, – невольно вырвалось у меня.

– Хватит! Потом разбираться будете, – строго перебил меня босс и посмотрел на Алексея. – Продолжайте, только покороче, пока нам дверь не выломали.

– Ну, подбегает она ко мне, и тут эти люди на трех машинах рядом останавливаются. Начали выскакивать с пистолетами в руках – и к нам. Эта… – Он опять посмотрел на Катю и с ненавистью процедил:

– Катя запрыгнула в мою машину и кричит: «Гони, ли жить хочешь!» Ну, я и погнал – а куда было деваться?

Те – за нами, стрелять начали, стекло заднее мне разбили, сволочи!

Снизу опять послышались выстрелы.

– По двери стреляют, – прислушавшись, сказал босс и взглянул на часы. – Интересно, когда милиция приедет? Значит, вы понятия не имеете, кто это такие? – он впился взглядом в Алексея, с лица которого все никак не сходила бледность.

– Нет, впервые их вижу.

– А вы, сударыня? – Родион пристально взглянул на Катю, стоявшую с отсутствующим видом у полок с банками солений.

– А что я? – пожала она плечами и кивнула на меня., – Вы лучше вон у нее спросите.

Лицо босса посуровело и начало сереть на глазах.

– Вы тут мне друг на друга не кивайте, – процедил он. – Кто-нибудь мне расскажет, что за люди хотят разрушить мой офис? Мария, ты чего молчишь?

– Помилуйте, босс, я ведь даже не видела их, как и вы, – смутившись, пробормотала я. – Катя, не увиливай, скажи, кто там внизу?

– А то ты не знаешь, – хмыкнула она. – Витька с какими-то уродами. Уж не знаю, как они меня вычислили прямо на дороге, начали машинами к бордюру прижимать, я на тротуар – и деру. Чуть сердце от страха не лопнуло. Я так поняла, что им ты нужна.

– Ну да, как же, ты ведь прекрасно знаешь, что не я, а ты – Витька ведь тебя ищет…

– Отдайте нам Пантеру, и мы отстанем! – прокричали снизу.

– О, слыхала, кто им нужен? – сказала Катя. – Пантера какая-то, а не Катя Поспелова.

– А я здесь при чем? – я сделала удивленные глаза..

– Что еще за пантера? – босс обвел всех недоуменным взглядом. – Кто-нибудь здесь знает какую-нибудь пантеру? У кого дома есть животные?

– У меня точно нет, – буркнул Алексей. – А про пантеру они с самого начала что-то кричали. Наверное, у них крыша поехала. Но я уверен, что им нужна эта девушка, – он посмотрел на Катю. – Теперь я тебя вспомнил – ты подружка Ирины.

– Слава те господи, наконец-то, – скривилась она. – Не прошло и года…

– Почему вы так уверены? – подозрительно спросил босс.

– Потому что они за ней гнались с самого начала.

– Не за мной, а за Машей! – упрямо повторила! Катя. – Они меня с ней спутали. Маш, скажи им. Я не знаю, что ты там им наговорила в лесу, но тех типов, что стоят внизу, я никогда раньше не видела. Только Витьку знаю и того, второго, что с ним был.

– Ничего я им не наговорила! Молчала, как рыба, потому что сказать было нечего! Это ты им нужна, чтобы про Ирину узнать! – выпалила я, забывшись, и со страхом глянула на Алексея.

Тот сидел на сундуке, схватившись за голову, и ужасом бормотал:

* * *

– Боже, стреляют в самом центре Москвы, в столице мировой державы, в цивилизованной стране, средь бела дня, и ни одна собака пальцем не пошевелит.

Как будто так и должно быть. Кошмар… – Услышав знакомое имя, он вскинул голову. – Что? При чем здесь Ирина? Какое отношение она имеет к этим бандитам?

– Никакого, – я честно посмотрела ему в глаза. – Это у меня случайно вырвалось, от нервов. Я имела в виду не Ирину, вернее, не вашу Ирину, а совсем другую, которую вы не знаете. Она тоже Катина подружка, и ее разыскивают бандиты. Это долго объяснять…

– Ладно, с меня хватит, – пресек босс мои жалкие попытки навешать лапшу на уши несчастному клиенту. – Потом разберемся, кто есть кто, а сейчас нужном избавиться от тех назойливых типов, – он посмотрел на меня. – Мария, надень бронежилет, сходи вниз и узнай, чего они хотят.

– А почему я?

– Потому что бронежилет только один, – лаконично объяснил босс и кивнул на сундук. – Ты знаешь, где он лежит.

После последней попытки бандитов взять штурмом наш офис босс решил, что нужно всегда быть готовым ко всяким неожиданностям, и принял необходимые меры предосторожности. Он напичкал все комнаты нашего офиса разнообразным снаряжением, как-то: бронежилетами, противогазами, кислородными баллонами, саперными лопатками, духовыми ружьями и еще черт знает чем, что, по его мнению, могло помочь выдержать натиск любой организованной преступной группировки до прихода подкрепления в лице нашей доблестной милиции. Но поскольку денег на тот момент было уже не так много, то в каждую комнату было положено лишь по одному вещкомплекту. Конечно, я могла сходить в другое помещение и взять там еще один бронежилет, но внутренний голос подсказывал мне, что не в этом кроется главная причина. Просто босс, наверное, не хотел оставлять этих двоих наедине, подозревая их обоих в причастности к исчезновению Ирины.

Попросив Алексея встать, я открыла трехпудовую крышку сундука, достала армейский бронежилет, напялила его на себя и, сгибаясь под тяжестью титановых пластин, отправилась вниз на переговоры. Ужас, поселившийся в моей душе с того самого момента, как я услышала с улицы слово «Пантера», завладел мной окончательно и бесповоротно. Впервые за все время моей работы здесь страшная правда обо мне подобралась так близко, к самым дверям офиса, и ломилась в него всеми возможными способами, с выстрелами и угрозами разрушить всю мою жизнь до основания. Еще немного, и Родиону все станет известно обо мне. Тогда мне придется уйти, расставшись с самыми близкими и дорогими мне людьми, без которых я уже не представляла своей жизни. Но это еще полбеды – самое ужасное, что бандитам стало известно мое местонахождение, и теперь они не оставят меня в покое.

Ни меня, ни всех остальных здесь, а я не имела права подвергать Родиона, Валентину и маленького Потапа такому риску. Мысли мои путались в голове, лихорадочно ища выход из положения, но, увы, я его не находила. Меня загнали в тупик, затравили как дикого зверя, и единственным моим желанием было сейчас выскочить наружу и, пока босс сидит в кладовке наверху и ничего не видит, растерзать всех тех, кто знает обо мне правду. Пантера бесновалась внутри меня, требуя расправы, и я с великим трудом ее сдерживала. Мне казалось, еще немного, и я потеряю контроль над собой и произойдет нечто ужасное. И я начала молиться, чего не делала уже довольно давно, стала взывать к своему отцу и Учителю Акире, чтобы пришел на помощь и подсказал выход. Он меня породил, в конце концов, он пусть и выручает.

Спустившись в приемную, я, не обращая внимания на сыплющиеся на дверь удары, села за свой стол и включила видеофон. На крыльце с перекошенными от бешенства лицами стояли несколько здоровенных парней с выбритыми затылками.

Среди них был и Федя, суетливо стреляющий глазами по сторонам. Интересно, почему это Витька не отрубил ему руки – ведь я все-таки сбежала? Он что-то шептал на ухо самому здоровому из бандитов, тот нетерпеливо кивал, поглядывая куда-то в сторону. Того, кто нещадно колотил какой-то железкой по двери, видно не было. Никого из присутствующих я раньше никогда не видела. Впрочем, это было и понятно: те, с кем я сталкивалась «по работе», были или уже мертвы, или навсегда потеряли способность причинять другим людям неприятности.

– Здравствуйте, господа, – проговорила я приветливым тоном, сдерживаясь из последних сил. – Чем могу быть обязана?

Стук немедленно прекратился, все замерли в недоумении, а затем Федя мерзким голосом проверещал:

– Это она, она!!! Это ее голос, братишки! Я ее узнал, ха-ха!

– Заткнись, – бугай отодвинул его в сторону и уставился в глазок видеофона. – Это ты – Пантера? О чем вы? Я вас не понимаю.

– Поймешь, – с ухмылкой пообещал он. – Выйди на минутку – поговорить нужно.

– Говорите, я вас внимательно слушаю.

– Сначала выйди, – он хитро прищурился. – Или ты боишься?

– Конечно, боюсь, – не стала я принимать его дешевый вызов. – Вы там с пистолетами, и вас много, а я одна.

– Что-то раньше тебя это не останавливало, когда ты братву калечила.

Я мысленно поблагодарила господа, что со мной рядом нет Родиона и он не слышит этих кощунственных слов.

– Никого я не калечила – вы меня с кем-то спутали. Я обыкновенная секретарша, работаю в этой фирме.

– Врет она, врет! – снова взвизгнул Федя, высунувшись из-за широкой спины амбала. – Нигде она не работает – она проститутка!

– Отвали, – парень рукой задвинул его голову обратно.

– Кстати, сюда милиция уже едет, – как бы между прочим, сообщила я.

– Манали мы твою милицию! – остервенело рыкнул бандит. – Сейчас сюда остальная братва подкатит, и тебе крышка. Слишком долго мы тебя искали, чтобы теперь упустить. Я на могиле своего лучшего Другана поклялся найти тебя и разорвать на части, как ты разорвала его!

– Никого я не рвала, я мирная и скромная девушка. Говорите, что вам нужно, или убирайтесь на все четыре стороны, если не хотите остаток своей жизни провести в тюрьме!

– Да, это точно она, – услышала я голос, показавшиеся мне знакомым, а в следующий момент увидела его обладателя, который перед этим стучал по двери.

Я сразу узнала его. И как бы мне ни было плохо до этого, теперь стало еще хуже. Это был Миша, «сотрудник» тараканьей фирмы, которого год назад я, сжалившись, отпустила, не причинив особого вреда. На лице его до сих пор остались шрамы от моих когтей. Вот неблагодарный! Он смотрел на меня с экрана монитора и нагло ухмылялся. – Привет, крошка! – он помахал рукой. – Помнишь меня?

– Впервые вижу.

– Ну да, как же! – Он дотронулся до шрамов на лице. – А это разве не ты мне сделала, сука?

– Ты таким уродом родился, я здесь ни при чем.

– У, гнида! – он замахнулся на меня коротким ломиком, который держал в руках. – Доберусь я до тебя!

– Слыхали? – злорадно пропел Федя. – Это она! Гоните наши деньги, и разбирайтесь с ней, как хотите.

– Усохни, я сказал! – рявкнул самый здоровый. – Получишь свои бабки, когда баба у нас в руках будет.

Федя, состроив кислую физиономию, спрятался обратно. Вдали послышался вой милицейской сирены, но бандиты даже не повернулись в ту сторону, а продолжали стоять как ни в чем не бывало, и это мне не понравилось.

– Вы что, не слышите? – спросила я. – За вами приехали.

– Как приехали, так и уедут, – осклабился Миша. – А это все-таки ты, я твой голос на всю жизнь запомнил.

– Ладно, короче, – оттеснил его другой бандит, – если через минуту не выйдешь сама, то мы взорвем эту хренову дверь и перебьем всех, кто там находится.

Милицейская сирена смолкла где-то у въезда во двор и больше не подавала никаких признаков жизни. Тревога моя усилилась. Если ничего не изменится, то они и в самом деле ворвутся внутрь, и тогда для меня и для остальных все будет кончено. Эти не пощадят никого – по глазам было видно, что настроены они всерьез и надолго. Переубеждать их, после того как появился подлец и предатель Миша, было совершенно бесполезно.

На крыльцо вбежал еще один представитель московского преступного сообщества, совсем молодой паренек лет семнадцати, и быстро проговорил, обращаясь к самому здоровому:

– Кумар, менты дали нам пятнадцать минут! Сказали больше не могут – начальство может приехать.

– За пятнадцать минут мы этот шалаш по камню растащим. – Кумар окинул оценивающим взглядом наше здание. – Неси сюда пластид!

У меня внутри все похолодело: вот и наступил он, момент истины. Сейчас раскроется моя тайна, после чего я должна буду уйти, покинув эти места навсегда, поселиться в другом городе, где никто меня не знает, и так буду скитаться на протяжении всей моей жизни, неприкаянная, пока не исполнится мне сто лет, на которые запрограммировал меня Акира с помощью доступных ему Высших космических сил. Рано или поздно это все равно должно было случиться, я знала об этом и мысленно готовилась, но все равно, когда это произошло, я растерялась. Знала, что сейчас они выбьют дверь взрывчаткой, ворвутся в здание и хладнокровно перестреляют тех, кого смогут найти. Меня, может быть, оставят в живых для того, чтобы всласть поиздеваться перед тем, как прикончить. Но себя мне не жалко, а вот остальные почему должны страдать?

– Ну, что призадумалась? – раздался сбоку голос Кати, и я обернулась.

Она стояла у входа на лестницу, с застывшей на губах насмешкой и хитрыми искринками в синих, как у меня, глазах.

– Что ты здесь делаешь? – опешила я, вглядываясь ей за спину, надеясь увидеть босса, но его почему-то там не было – Слушаю твой разговор, – она прошла к столу и посмотрела на монитор видеофона. – Значит, ты и есть знаменитая Пантера?

– О чем это ты? – я настороженно следила за ней глазами, пытаясь понять, что она задумала.

– О тебе, конечно же, – усмехнулась она и добавила с нажимом:

– Сестренка.

– Что ты имеешь в виду?

Она присела на краешек стола и в упор взглянула мне в глаза.

– Я там перекинулась с Родионом парочкой слов он сказал, что ты круглая сирота. Если хочешь знать то я тоже сирота.

– А как же твой отец? – взволнованно спросила я, чувствуя, как комок подступает к горлу.

– Он мне не родной. Они взяли меня из детского дома, когда мне было три года, вырастили, потом мать умерла, и мы жили с отцом вдвоем. Такие вот дела, сестренка. Надеюсь, ты не против, что я так тебя называю?

У меня закружилась голова, сердце бешено заколотилось в груди, в глазах защипало, я поднялась, обняла свою вновь обретенную сестру и крепко прижала к себе. Она обвила мою талию руками, и мы так и застыли, прижавшись друг у другу.

– Боже, сестренка, конечно, я не против, – всхлипнула я, вдыхая запах ее волос. – Я всю жизнь об этом мечтала…

– Я тоже, – всхлипнула она. – Ты даже не представляешь, как мне было плохо одной.

– Почему же не представляю – мне тоже было не сладко. Знаешь, я ведь нашла нашего отца.

– Правда? – она отстранилась от меня, глаза ее радостно сверкнули. – Ты не обманываешь? Где он?

– К сожалению, он умер, – вздохнула я. – Мы познакомились с ним перед самой его кончиной, я даже поговорить с ним как следует не успела.

Глаза Кати потускнели, она с грустью произнесла:

– Какая жалость. А каким он был, наш отец? Уверена, что он был очень хорошим человеком. Да?

– Конечно, он был далеко не самым плохим из живущих, – я отвела глаза.

Ну, не стану же я в такой мент говорить ей, что наш папаша был уголовником по кличке Золотой и верховодил бандитами, вроде тех, что сейчас ломились в дверь, чтобы прикончить нас всех. – Он даже стихи писал.

– Потрясающе! – ее глаза вновь загорелись. – А знаешь, я ведь тоже в юности немного писала. Хочешь почитаю?

– Не сейчас, Катенька, – я кивнула на монитор, где уже начали происходить какие-то события, бандиты засуетились и что-то делали с нашими дверьми. – У нас, кажется, проблемы. Кстати, где Родион?

Катя смущенно потупилась и махнула рукой в сторону лестницы:

– Там, в кладовке. Я их заперла.

– Ты в своем уме?! – вырвалось из меня непроизвольно. – Нас вот-вот прикончат, а ты их заперла! Зачем?

– Чтобы не мешали с тобой разговаривать, – она устремила на меня умоляющий взгляд. – Машенька, пожалуйста, не ругай меня, непутевую. Дай хоть немножечко насладиться мыслью, что ты есть, – она протянула руку и провела по моим волосам. – Господи, неужели ты и вправду существуешь? А я ведь слышала про Пантеру. Мне один клиент про нее рассказывал. Он ее сам не видел, но ему тебя описывали. Сказал, что я чем-то на неуловимую Пантеру похожа, которая всех московских бандитов в страхе держит. Я тогда еще посмеялась, думала, он шутит, а оказалось, нет. Пантера действительно существует. Более того, это не кто-нибудь, а моя родная сестра. Сестренка! – она снова прижалась ко мне. – Это ведь ты убила тех парней в лесу? Я знаю, это ты сделала и это тебя сейчас требуют эти люди. Ведь так? – она заглянула в глаза. – Скажи мне правду, сестра. Я имею на это право.

– Да, это так, – тихо промолвила я, впервые в жизни раскрыв свою тайну.

– Только прошу тебя, никому не говори. Ты одна об этом знаешь, больше никто.

Как-нибудь я все тебе расскажу, но не сейчас. Нам нужно бежать отсюда, пока эти люди не взорвали дверь тротилом.

– Им ведь нужна Пантера? А все остальные им не нужны?

– Да, им нужна Пантера.

– Они хотят тебя убить?

– Хотят, но не смогут. Подожди здесь, я сбегаю выпущу Родиона с Алексеем.

– Хорошо, сестренка, – она дотронулась ладонями до моих щек и нежно поцеловала в губы. – Только ты недолго, – в ее потемневшем взгляде промелькнуло что-то странное, но я не придала этому значения – слишком была взволнована происходящим.

– Я мигом.

И побежала наверх, оставив Катю у стола. Добравшись до кладовой, я отперла железный засов и открыла дверь. Родион с Алексеем мирно сидели на сундуке и о чем-то беседовали вполголоса. Увидев меня, босс сердито проворчал:

– Ну где тебя носило? Я уж думал, вас там убили.

– Пока еще нет, но вот-вот убьют. Нужно делать ноги, босс. Они решили взорвать нашу дверь…

– Опять?! – глаза его возмущенно полезли из-под очков. – Я уже устал ставить новую дверь каждый месяц! Черт-те что творится. Кстати, почему так тихо стало – они уже ушли?

– Нет, они как раз взрывчатку устанавливают. – А как же милиция? – Алексей встал с сундука и начал отряхиваться. – Мы слышали звуки сирены.

– С милицией они как-то договорились, те дали им пятнадцать минут на все разборки, – я посмотрела на настенные часы в кухне. – У нас осталось только пять.

– Как это они им дали пятнадцать минут? – опешил Алексей. – Мы же в цивилизованной стране…

– Да прекратите, наконец, болтать! – простонала я. – Бежим отсюда, пока еще есть возможность!

– Да, ты права, – легко согласился босс, вынимая из сундука сложенное пополам духовое ружье и хватая оку свинцовых пулек, которыми можно убить муху и то, если попасть ей прямо в сердце. – Уходим отсюда.

– Куда? – лицо Алексея снова покрылось бледностью.

– Пока ко мне в кабинет, а там посмотрим, – неопределенно бросил Родион, заряжая ружье. – Я буду прикрывать ваш отход. Кстати, где Катерина?

– Она ждет в приемной.

– Хорошо, идемте.

Босс пошел впереди с ружьем наперевес, мы с Алексеем двинулись следом.

Снизу не доносилось ни звука, но, когда мы уже спустились, со двора раздались автомобильные гудки, а затем звуки быстро отъезжающих машин. С чего бы это вдруг?

Родион на цыпочках подкрался к краю лестницы и заглянул в приемную.

Потом повернул к нам удивленное лицо.

– Здесь никого нет, – прошептал он и снова выглянул, на этот раз в сторону входной двери. – Дверь открыта настежь, никого не видно.

– Такого не может быть, – севшим голосом прошептала я, с запоздалым ужасом представив, что могло произойти в мое отсутствие.

– Точно тебе говорю – ни одной живой души не видно. – Родион вышел в приемную. – Иди сама убедись.

С замиранием сердца я сошла с лестницы и увидела открытую дверь, пустое крыльцо и валявшиеся на нем окурки. Еще не веря в самое худшее, я кинулась в кабинет, но Кати не было и там. Жгучая боль и обида захлестнули меня горячей волной, слезы брызнули из глаз, я бросилась на диван и зарыдала, проклиная собственную беспечность и доверчивость. Ну зачем, зачем я оставила ее одну!

Ведь я больше чем уверена, что она сама вышла к этим садистам, чтобы, может быть, спасти меня, свою сестру, от неминуемой смерти. Теперь ее саму убьют, решив, что она – Пантера, и виновата в этом буду только я одна. Ее гибель вечно будет лежать на моей совести. Неужели я потеряю еще и сестру, родную кровинушку, которую только-только нашла и не успела даже с ней поговорить как следует? Неужели мне так и суждено прожить сиротой, одинокой и покинутой всеми родными в этом жестоком, холодном и чуждом мне мире! Зачем она сделала это?!

Ведь мы могли спокойно спастись, выбравшись через подземный ход в кабинете босса, но я не успела ей об этом сказать…

– Что с тобой, Мария? – удрученно спросил Родион, дотронувшись до моего плеча.

– Это у нее, наверное, от нервов, – тихо проговорил Алексей. – Пусть выплачется – это помогает. Странно, куда это бандиты подевались? И Катерины нигде не видно.

– Да, это действительно странно.

– По-моему, она просто сбежала с этими подонками, – высказал догадку Алексей. – Я сразу понял, что она с ними заодно.

– Нет! Не смейте так говорить! – сквозь рыдания прокричала я, подняв голову. – Она не такая! Она моя сестра! Вы ее совсем не знаете!

– Успокойся, Мария, прошу тебя, – глухо произнес босс, поглаживая меня по голове. – Я понимаю твои чувства, но сейчас нам нужно здраво смотреть на вещи. Алексей в чем-то прав – из-за нее нас всех чуть не убили…

Тут на крыльце послышались шаги, а затем раздался строгий голос:

– Так, что тут у вас происходит? Нам сообщили, что здесь стреляют.

Я повернулась и увидела стоящего в дверях сержанта милиции с автоматом под мышкой. Ему было лет тридцать, он был довольно полным, форма плотно облегала его толстые ляжки, тонкие губы кривились в нахальной усмешке, маленькие поросячьи глазки откровенно лизали мои обтянутые джинсами стройные бедра.

– Что-то вы припозднились, сержант, – хмуро бросил Родион и положил ружье на стол. – Вой вашей сирены мы слышали минут пятнадцать назад, а вы появились только сейчас. Не могли дорогу найти?

– Ты мне не груби, понял? – развязно протянул мент, взяв автомат в руку. – Мне лучше знать, куда и во сколько приходить. И вообще, кто вы такие? У вас есть разрешение на хранение оружия?

– Послушайте, уважаемый, – сдержанно заговорил Алексей, – если бы вы пришли на две минуты раньше, то увидели бы целую банду вооруженных людей, которые ломились в этот офис, стреляя из всех видов оружия. Они буквально только что отъехали, и я не понимаю, как вы с ними не встретились.

– А я в другую сторону смотрел и ничего не видел, ясно? – мент пристально уставился на Алексея, и тот отвел глаза. – Предъявите ваши документы.

И тут я не выдержала. Вся ярость и злость, кипевшая во мне, раскаленной лавой выплеснулась наружу, я вскочила с дивана и пошла на этого наглого, лоснящегося от жира борова, цедя ему в лицо:

– Ах ты сволочь продажная. Я тебе сейчас покажу документы!

– Но-но, гражданочка, потише! – он трусливо попятился к выходу, выставив перед собой автомат. – Я при исполнении!

– Считай, что твой рабочий день закончился!

– Мария, прошу тебя, не надо, – предостерегающе повысил голос Родион. – Потом неприятностей не оберешься.

Но я уже не могла остановиться. Мне была так ненавистна эта жирная физиономия, из-за которой едва не погибли мы все, а теперь наверняка погибнет моя сестра, что я бы никогда не простила себе, если бы отпустила его так просто, чтобы он потом пошел дальше продолжать губить чужие жизни, набивая себе карман. Я так ненавидела его, что не придумала ничего лучше, как обречь его на пожизненное физическое страдание – самое страшное наказание, придуманное человеком для человека. Акира обучил нас этому приему, сказав, что показывает его лишь для того, чтобы мы знали об этом, но никогда не применяли – слишком уж это жестоко и бесчеловечно. Но в тот момент даже самое страшное наказание для этого подонка мне казалось недостаточным, и я, не задумываясь, пошла на этот шаг. Никто даже не уловил, как я молниеносно выкинула вперед правую руку с прямыми пальцами и нанесла милиционеру удар в одну из смертельных точек на теле.

Сержант мгновенно остолбенел, глазки его застыли, автомат с грохотом свалился на пол, он постоял еще несколько секунд, а затем колени подкосились, и он тяжело рухнул на ковер, упав на спину и раскинув руки в стороны. С виду он был похож на мертвого, но я знала, что он сейчас жив, все видит, слышит, но никому не может сказать о том, что испытывает жуткую боль во всех суставах, которые у него словно выворачивают раскаленными клещами. Так будет продолжаться бесконечно, но об этом никто не будет знать, кроме нас двоих. Он никому не сможет пожаловаться на свою боль и попросить обезболивающее, ибо у него парализованы все двигательные и речевые центры. Единственное, что у него будет работать, это сердце, из-за чего его будут считать живым и не похоронят, не подозревая о том, что смерть для него – самое желанное. А он будет смотреть на всех своими застывшими, ничего не выражающими глазами, слушать их сочувственные речи и каждое мгновение умирать от боли и безысходности, не в силах поведать окружающим о своих непрекращающихся страданиях. Я обрекла его на адовы муки.

Надеюсь, Акира простит меня за это, потому что я мстила не только за свою сестру, но и за всех, кто пострадал из-за таких вот продажных ничтожеств в погонах.

– Что это с ним? – удивленно воскликнул Алексей, подбегая к распростертому телу, и начал щупать пульс на толстой шее.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Вы же видели, я до него даже не дотронулась. Стоял, стоял – и на тебе, упал.

– Похоже, он еще жив – пульс бьется. Вызовите «Скорую», Родион!

– Я бы ему лучше катафалк вызвал, – проворчал тот, поднимая трубку телефона. – Отдал нас за тридцать сребреников бандитам на растерзание, а я теперь должен ему врача вызывать…

На крыльце снова послышались шаги, мы повернули головы и увидели еще одного милиционера с автоматом. Тот вошел, увидел лежащего на полу коллегу, и глаза его испуганно округлились.

– Дима, что это с тобой? – он посмотрел на нас. – Что вы с ним сделали?

– Ничего мы с ним не делали – он сам упал и не шевелится, – спокойно пояснил Родион, а потом быстро заговорил в трубку. – Алло, «Скорая»? Срочно пришлите машину, тут милиционеру плохо стало. Не знаю, просто стоял, а потом упал. Сердце бьется, вроде дышит, но молчит, как убитый. Записывайте адрес…

Он начал диктовать адрес, а милиционер смотрел на нас, открыв рот, и хлопал ничего не понимающими глазами. Наконец, в его голове сварилась какая-то мысль, и он не замедлил ее выдать, дрожа от злости:

– Вы мне за это ответите. Вы мне за все ответите. Я вас всех упеку…

– Прекратите, сержант, – поморщился, как от зубной боли, Родион и вдруг заговорил строгим тоном:

– Между прочим, вы стоите перед майором ФСБ, так что будьте добры, соблюдайте субординацию и не хамите. У вашего товарища, наверное, инфаркт, ему нужно было меньше есть и больше двигаться, а не отсиживаться в сторонке, пока бандиты мирным гражданам двери выламывают и по окнам стреляют. Я лично подам на вас рапорт и добьюсь служебного расследования. Надеюсь, когда ваш друг оклемается, вы вместе окажетесь за решеткой за преступное бездействие.

Вам все ясно, сержант?

Лицо милиционера, вытянувшегося в струнку во время пламенной и такой убедительной речи, сильно осунулось и побледнело. Казалось, еще немного, и он, как и его напарник, потеряет дар речи и свалится рядом с ним. К счастью, этого не случилось, он испуганно кивнул, и тут заработала рация, висящая на его поясе.

– Пятнадцатый, доложите, что там у вас? – раздался трескучий голос сквозь помехи. – Пятнадцатый, прием.

Пятнадцатый трясущимися руками схватил рацию и прохрипел:

– Докладываю: у нас все спокойно, ложный вызов, никакой стрельбы не обнаружено…

– Вот ублюдок, – тихо пробормотал мне Алексей, покачав головой, а тот продолжал:

– У Иванько инфаркт, срочно нужна помощь.

– Что? Какой еще инфаркт?

– Наверное, миокарда. Я вызвал «Скорую», сейчас приедут, разберутся.

Потом все доложу на месте. Конец связи.

Повесив рацию обратно на пояс, он виновато посмотрел на мрачного, как туча, Родиона и сказал:

– Вы не поможете мне вынести его на свежий воздух, товарищ майор?

Может, там ему станет лучше.

– Лучше ему станет, когда врачи укол сделают. Кстати, вот, кажется, и они…

С улицы донесся звук сирены и стал быстро приближаться. Я вышла на крыльцо, увидела машину «Скорой помощи» и помахала им руками. Еще через несколько минут тяжелое, неподвижное тело несчастного Иванько на носилках втащили в фургон и увезли. Перед тем, как его подняли с пола, я незаметно наклонилась к нему и шепнула на ухо:

– Приятного путешествия в ад, подонок… И посмотрела в его широко раскрытые неподвижные глаза. Где-то там, в самой их серой глубине вспыхнула едва заметная искорка и тут же погасла – он меня услышал…

* * *

Не успел смолкнуть шум «Скорой», как приехала Валентина. Оказывается, она решила по дороге проехаться по магазинам, чтобы показать маленькому Потапу, откуда берутся подгузники и погремушки, и не заметила, как пробежало время. И слава богу, иначе бы нам пришлось пережить еще несколько неприятных моментов. Мы с Алексеем сидели в кабинете и слушали рассуждения Родиона. Я не находила себе места, все время думая о том, что сейчас происходит с Катей. Если бы я только знала, куда ее увезли эти мерзавцы, то бросила бы все и помчалась туда, но у меня не было ни одной зацепки. Оставалось лишь надеяться на чудо.

– Дело ясное, что дело темное, – многозначительно говорил босс, набивая новую трубку табаком. – Чем больше я узнаю, тем меньше понимаю, что случилось с вашей супругой, Алексей. Готов поклясться, что все происходящее не имеет к ее исчезновению ни малейшего отношения. Все эти нападения – лишь цепь случайно связанных между собой событий, не более. Просто ваше несчастье всколыхнуло мутную воду прошлого и спровоцировало некоторую нервозность в обществе. Поэтому предлагаю начать с самого начала. Скажите, зачем вы встречались с Катериной?

Алексей вытащил из кармана пачку «Ротманса», сунул сигарету в зубы, прикурил, выпустил пару колечек в потолок и ответил:

– Она была лучшей подругой жены, была ее дружкой на нашей свадьбе, вот я и подумал, что, может быть, ей что-нибудь известно. Примерно неделю назад я случайно застал Ирину во время разговора с ней по телефону.

– Это ложь, – уверенно заявила я. – Катя говорила, что уже год не общалась с вашей женой.

– А мне плевать, что она там вам говорила, – сердито бросил он. – Когда я зашел в комнату, она говорила с кем-то по телефону. Я спросил, кто это, она ответила, что Катя Поспелова. Раньше она часто с ней общалась, поэтому я не придал этому большого значения. Когда Ирина пропала, я, естественно, первым делом подумал об этой Кате, но никак не мог найти ее телефон. В записной книжке Ирины был только номер ее отца, я позвонил ему, тот сказал, что понятия не имеет, где его дочь, и что я могу оставить для нее сообщение, если хочу, а он обязательно ей передаст. Живой автоответчик, короче, – Алексей усмехнулся. – Сами понимаете, я не мог ждать, пока она соизволит мне позвонить, поэтому предпринял кое-какие меры с помощью своей службы безопасности. У меня там ребята раньше в ФСБ работали… Кстати, – он с интересом взглянул на Родиона, – вы действительно майор ФСБ?

– Еще чего, – соврал тот, – просто на пушку брал. Продолжайте.

– А мне показалось, что это правда. Вы так здорово говорили, но ладно.

Значит, мои ребята навели справки по своим каналам и знаете, что выяснили?

– Любопытно.

– Эта Катя… – Он опасливо покосился на меня и выдал:

– Работает профессиональной проституткой. Извините, я не хочу обидеть вашу сестру…

– Я это и без вас знаю, – вздохнула я. – Хочу заметить, что это вы, мужчины, делаете из женщин проституток. Не было бы спроса, не было бы и предложения.

– Ну, насчет этого я бы поспорил, но не сейчас. В общем, достали мне ее сотовый телефон, я позвонил, мы условились о встрече, чтобы поговорить с глазу на глаз, – дело-то серьезное. Мы встретились с ней через полчаса, – он опять покосился в мою сторону. – Не обижайтесь, но я принял ее за вас. Страшно удивился, спросил, что все это значит, а она рассмеялась мне в лицо и вдруг заявила, что провела расследование и ей теперь все известно. Якобы это я убил свою жену, а тело закопал в лесу. Она даже сказала, что знает, где находится тело, и может показать это место милиции. Добавила еще, что у нее имеются доказательства моей причастности к преступлению и что она может продать их мне за двадцать тысяч долларов. Я чуть с ума не сошел от такой наглости…

– Я себе представляю.

– Вот-вот, я даже чуть не ударил ее, хотел задушить прямо там, в машине – так сильно был взбешен.

– Могу понять вас.

– Я ведь был уверен, что она сотрудница детективного агентства и работает на меня в моих же интересах. Я, помню, еще спросил, как же быть с обещанным мной гонораром, так эта наглая дама заявила, что гонорар я тоже выплачу, но агентству, а двадцать тысяч отдам лично ей за то, что она утаит от босса некоторые детали расследования и представит дело так, будто Ирину убил какой-то бродяга с целью ограбления. И вот только тогда до меня сквозь туман возмущения наконец дошло, о чем она говорит. А ведь она говорила о смерти моей Ирины, понимаете? – его голос дрогнул. – Мне уже было все равно, кто ее убил, важен был сам этот ужасный факт. Я спросил ее, правда ли это? Она кивнула. И вы знаете, я ей сначала поверил. Мне стало так плохо, – он сокрушенно уронил голову. – Вы себе не представляете, что для меня значит Ирина. В ней – вся моя жизнь.

– Ну, вы не расстраивайтесь раньше времени, – сочувственно произнес босс. – У нас ведь пока нет никаких доказательств ее смерти – только слова Кати. Я больше чем уверен, что она просто решила воспользоваться удобным случаем урвать немного денег и выдумала на ходу всю эту историю с убийством.

Кстати, какие доказательства вашей вины она имела в виду? – босс прищурил свои умные глаза, чтобы не было видно, с каким подозрительным вниманием он смотрит на клиента.

– Доказательства? – Алексей неловко смял недокуренную сигарету, тут же вытащил новую и прикурил. – Я так понял, что не было у нее никаких особых доказательств. Да и откуда им взяться, если я никого не убивал, тем более Ирину. Вы что, меня подозреваете?

– Я вообще от природы подозрителен, – уклончиво ответил Родион. – Поэтому, наверное, и стал детективом.

– Поверьте, Родион, если бы я захотел от кого-то избавиться, то сделал бы это так, чтобы на меня ни в коем случае не пало подозрение. У меня есть такие возможности, признаю. Но, повторяю, я не убийца. Держать в руках оружие еще не значит кого-то убить.

– Ну хорошо, оставим это. Что было дальше?

– Дальше она ушла, оставив меня в машине, расстроенного и подавленного услышанным, села в свою белую «восьмерку» и укатила. А до меня вдруг дошла вся абсурдность ситуации. Я решил, что связался не с детективами, а с обыкновенными шантажистами, которые наживаются на чужих несчастьях. Извините, так уж вышло.

– Ничего, продолжайте.

– Ну, я позвонил вам и все высказал. Вы попросили меня приехать. Не успел я положить трубку, как ко мне на бешеной скорости подъехала Катерина, выскочила из своей машины, запрыгнула в мою и велела гнать во весь дух.

– Зачем?

– Как она потом объяснила, хотела сбить преследователей со следа – они ведь гнались за ее машиной. Но, как вы знаете, из этого ничего не получилось.

Бандиты заметили ее маневр и погнались за нами. Хорошо, у меня машина спортивная, я немного оторвался, но, когда мы въехали сюда во двор и побежали к дверям, они начали стрелять, – он посмотрел на разбитую раму. – Кажется, слегка промахнулись.

– Это вам кажется, что промахнулись, а мне кажется, что попали, – проворчал босс, демонстрируя ему остатки изуродованной пулей трубки. – Вы успели запомнить номер хотя бы единой их машины?

– Да, один я хорошо запомнил – он почти такой, как у моей: «У 801 99 МТ». А у меня «108». Темно-серый «Москвич» сорок первой модели.

Ну, Федя, ты попался, радостно подумала я. Душу твою подлую вытрясу, но ты мне скажешь, где моя сестра.

– Это хорошо, что вы запомнили номер. Сейчас выясним, кто владелец, – Родион поднял трубку и начал звонить. – Хотя не исключено, что машина краденая.

Но проверить не помешает.

– Это тот самый «Москвич», на котором меня похитили, – сказала я.

– Они вас похитили? – удивился Алексей. – Это еще зачем?

– Решили, что я – это Катя, – быстро пояснила я и, не желая вдаваться в дальнейшие подробности, сменила опасную тему:

– Скажите, а почему у вас с Ириной нет детей?

Тот сконфуженно улыбнулся и сказал:

– Вопрос, конечно, не совсем корректный, но я отвечу: я не могу иметь детей по физиологическим причинам. Я все хотел предложить Ирине взять ребенка из детского дома, но как-то не решался…

– Алло, это Клим? – произнес в трубку Родион. – Привет, это Родион.

Узнай мне, пожалуйста, кто владелец машины с номером… – он продиктовал номер.

– Да, прямо сейчас. Я подожду на трубке.

Алексей наклонился ко мне и прошептал:

– Так он что, правда в ФСБ работает?

– Не знаю, – я честно посмотрела ему в глаза. – Он у нас такой загадочный…

– …Да, записываю, – Родион начал писать карандашом на бумаге. – Спасибо, дружище. Заходи как-нибудь, чайку попьем. Нет, ты же знаешь, чего-нибудь покрепче я не употребляю. И даже с раками, – он рассмеялся. – Ладно, пока, – он положил трубку и посмотрел на нас. – Владелец машины известен: некто Калинин Федор Николаевич, живет в Измайлове, – он протянул мне лист с адресом. – Мария, иди проверь по компьютеру, сидел ли это Федор Николаевич в местах не столь отдаленных, а мы пока тут подумаем, как искать Ирину.

– Хорошо, босс.

С замиранием сердца я взяла драгоценный листок и вышла из кабинета, плотно притворив за собой дверь. Естественно, ничего проверять по компьютерной базе данных в милицейском архиве я не собиралась – я была уверена, что это тот самый Федя. Главное, чтобы он оказался дома. Даже не думая о том, что скажу потом боссу, я, не задерживаясь, прошла через приемную, вышла из офиса, села в еще не остывший после Валентины джип и выехала со двора. Мне уже не было никакого дела до пропавшей Ирины – в голове была лишь одна мысль: побыстрее узнать, где находится Катя, и мчаться ей на выручку. Если, конечно, уже не слишком поздно…

* * *

Дом в самом начале Измайловского бульвара я нашла довольно быстро. Его облезлая серая громада занимала почти половину квартала, на первом этаже ютились магазины и ателье, около которых старенькие бабульки торговали зеленым луком и семечками, суетились прохожие. Я въехала во двор и сразу увидела тот самый «Москвич». Он стоял на стоянке напротив второго подъезда, внутри никого не было. Сердце мое радостно забилось: наконец-то мне начало везти! Я поднялась на девятый этаж, где, по моим расчетам, должна была находиться квартира, но ошиблась – не учла, что на первом этаже магазины, – и спустилась пешком по лестнице. Я очень спешила, каждая потерянная секунда тревожной болью отдавалась во всем теле, словно не Катю, а меня сейчас мучили эти проклятые бандиты.

Позвонив в нужную дверь, я зажала глазок пальцем, чтобы меня нельзя было увидеть, и стала ждать, поминая недобрыми словами крохобора Витьку, присвоившего мои отмычки. За дверью послышались шаги, потом раздался знакомый противный Федин голос:

– Кто там?

– Это квартира Калининых? – спросила я, изменив голос.

– Ну допустим. Почему ничего не видно?

– У вас глазок чем-то замазан. Наверное, кто-то пошутил.

– Вот сволочи. Что надо?

– Вам телеграмма пришла.

– Какая еще телеграмма?

– Срочная. О смерти. Получите и распишитесь.

– А кто умер-то?

– Откуда мне знать? Видимо, ваш родственник какой-то, тут неразборчиво написано. Долго я еще стоять тут буду?

Загремел замок в двери, она приоткрылась, и я увидела Федю. На нем была та же одежда, что и днем, только на ногах были домашние тапочки, он, мельком глянув на меня и не сразу узнав, протянул в щель руку за телеграммой.

– Давай.

– Держи!

Я сильно пнула по двери ногой и вслед за отлетевшим в глубь прихожей мерзавцем вошла в квартиру и закрыла дверь на замок. Федя, зажав рукой разбитый дверью нос, лежал у стены и ошарашенно смотрел на меня.

– Ты?! – в страхе прохрипел он, выставив перед собой руку для защиты. – Что ты здесь делаешь?! Тебя же…

– Заткнись, если жить хочешь.

Я заглянула в комнату и увидела на столе у окна разложенные пачки долларов. Судя по всему, я застала его за самым излюбленным занятием – подсчетом денег, заработанных не праведным путем. Больше в квартире никого не было, и я успокоилась и повернулась к Феде, не сводившему с меня испуганного взгляда.

– Где Катя? – спросила я.

– Почему ты здесь? Тебя ведь увезли…

– Куда увезли? – я посмотрела на него, и он вжался в стену.

– Тебе лучше знать, куда тебя увезли, – пролепетал он, шмыгнув разбитым носом. – Что тебе нужно – деньги? Забирай все, только не трогай меня.

– А вот этого не обещаю, – я наклонилась к нему и поднесла к его глазам растопыренные пальцы. – Если через три секунды не скажешь, куда поехали твои дружки, я вырву твою печень вот этой рукой. Не веришь?

– Верю, верю! – закивал он, с ужасом глядя, как хищно шевелятся перед глазами мои пальцы с острыми и длинными когтями. – Не трогай меня, я же ничего тебе не сделал! Я ничего не понимаю, господи, – запричитал он. – Тебя же кончать увезли, ты не должна была… О боже, мне конец, мне конец…

– Похоже, ты действительно не понимаешь, – я вонзила когти в его худое бедро, и он закричал так, что у меня заложило уши от пронзительного визга. Я ударила его ладонью по лицу, и крик оборвался. Казалось, он обезумел от страха и боли, глаза его бешено вращались, лицо перекосилось, превратившись в безобразную, бесформенную маску, в которой с трудом можно было узнать того самого, смелого и находчивого Федю, так ловко опутывавшего меня проволокой.

Самое удивительное, что он даже не пытался сопротивляться – так велико было «очарование» Пантеры. – Где сейчас те бандиты, куда они поехали?

– Нет, я не могу, я не знаю, – прохныкал он, зажав рукой окровавленную рану на ноге. – Мне больно. Ты же сама должна знать, куда тебя повезли, почему спрашиваешь?

– Ну все, мне надоело, – процедила я и поднесла пальцы к его глазам. – Сейчас ты ослепнешь, попрощайся со светом.

– Нет, не надо!!! – он закрыл лицо обеими руками. – Они к Витьке поехали, в лес! Он сам им предложил, сказал, что там очень удобное место! Не трогай меня!

– Не буду.

Я ткнула его пальцем под сердце, он дернулся, глаза закатились, тело обмякло и повалилось на бок – теперь он пролежит без сознания пару часов. Этого мне вполне хватит, чтобы спасти сестру, если еще не поздно. Перед тем как уйти, я сгребла со стола все деньги в целлофановый пакет, здраво решив, что коль заплатили за меня, то и деньги мои, – потом посчитаю, во сколько меня оценили.

Там же, под столом на полу, я нашла свою туфлю, затем вышла из квартиры никем не замеченная, спустилась вниз, села в машину, переобулась в туфли-убийцы (вторая лежала в «бардачке») и поехала на Дмитровское шоссе.

Мне до конца так и не было понятно, зачем она вышла к бандитам, зная, что ее ждет верная смерть. Неужели лишь для того, чтобы спасти жизнь мне, своей сестре? Или, может, хотела, в силу своего необузданного характера, сыграть в очередную опасную игру, как в случае с Алексеем, пощекотать себе нервы, почувствовать себя в роли бесстрашной Пантеры, увидеть, как тебя боятся те, кто всю жизнь унижал и использовал в качестве половой игрушки, и посмотреть, что из этого получится? Ничего хорошего из этого не получится, сестренка, уверяю тебя.

Для того чтобы справиться с кучей головорезов, одной бесшабашной смелости и авантюризма недостаточно, нужно еще уметь постоять за себя.

А может, она просто искала смерти? Но почему? Что такого страшного она успела натворить в свои двадцать пять лет, почему решила покончить с жизнью таким жутким способом? Нет, скорее всего она просто недооценила всю опасность и последствия своей безрассудной выходки, показавшейся ей просто захватывающим приключением. И зачем только я призналась, что я – Пантера? Дернул же меня черт за язык. Расстрогалась от встречи с сестрой, а теперь вот из-за собственной слабости могу ее потерять. Не иначе меня преследует злой рок.

Я неслась по шоссе, обгоняя все машины, и молила господа, чтобы успеть вовремя, до того как они начнут измываться над Катей. Мне было все равно, что подумают бандиты, когда увидят, что нас двое, мне было плевать на то, что я сделаю с ними, главное – спасти сестру.

Свернув на лесную дорогу, я быстро погнала по ней джип, не обращая внимания на кочки и ухабы. Когда впереди показалась знакомая поляна с домом посередине и легковыми машинами вокруг, я услышала душераздирающий женский крик и отчаянно засигналила – кто знает, может быть, как раз в этот момент чья-то рука нажимает на спусковой крючок, и мое появление спасет сестре жизнь.

На полном ходу джип вырвался на поляну и замер, врезавшись в бок черной иномарки. Два бандита, стоявшие на пороге дома, сразу же начали стрелять по нему, лобовое стекло разлетелось вдребезги, пули с жужжанием впивались в металлическую решетку радиатора, высекая искры. Из дома начали выскакивать другие парни и присоединялись к расстрелу нашего бедного джипа, но я туда уже не смотрела и не слушала их крики. Прячась за деревьями, я обегала поляну по кругу, чтобы зайти к ним с тыла, с задней стороны дома, где находилось окно, в котором я впервые увидела свою сестру. Судьбе было так угодно, чтобы мы поменялись ролями в одном и том же спектакле, только финал его был пока неизвестен, и душа моя была переполнена самыми мрачными предчувствиями.

Добравшись до того места, где из земли торчал остов сарая, я выбежала из леса, добралась до развалин, а от них, убедившись, что вокруг никого нет, уже к самому дому, к задней стене, в которой зияло пугающей темнотой разбитое окно с вывороченной рамой. До меня доносились голоса бандитов, они спорили, кому идти к машине и смотреть, есть там кто живой или нет. В доме было слышно какое-то движение, я сидела в метре от окна и никак не могла решиться заглянуть внутрь, боясь увидеть самое страшное.

– Тут никого нет! – услышала я удивленный крик с той стороны дома. – Тачка пустая!

– А чья это тачка? – спросил кто-то. Странные люди: сначала изрешетили машину пулями, а потом начинают интересоваться, чья она.

– Черт его знает.

– А как она сюда вообще попала? – узнала я голос Кумара, с которым разговаривала в офисе по видеофону.

– Сама приехала.

– Идиот! – прорычал Кумар. – Ее ведь кто-то пригнал! Обыщите весь лес вокруг!

Началась беготня, бандиты разбежались в разные стороны ловить ветер в поле. Ждать дальше мне не было никакого смысла. Бесшумно подобравшись к окну, я приподнялась и заглянула в дом. Волосы мои встали дыбом, когда глаза привыкли к полумраку и обрели способность видеть. Лучше мне было не видеть этого никогда.

В самом центре комнаты на спине, раскинув руки, неподвижно лежала Катя. Все ее обнаженное тело было покрыто кровоподтеками и громадными синяками. Лицо ее превратилось в сплошную рану, вместо глаз зияли кровавые провалы, вокруг валялись слипшиеся от крови клочья ее волос. Судя по всему, перед тем, как умереть, ей пришлось вынести нечеловеческие муки. Сердце мое сжалось, словно по нему резанули раскаленным ножом, словно это меня так изувечили, а не мою несчастную сестру.

У стены на лавочке сидел Витька с понуро опущенной головой и курил, выпуская струи дыма в окровавленный пол. В левом углу за печкой лежали трупы его бывших дружков Клина и Грека. На пороге спиной ко мне стоял Кумар, сложив накачанные руки на мощной груди, и вертел головой по сторонам, кого-то высматривая. Сзади из-за пояса брюк торчала рукоятка пистолета. Я сняла туфлю и первое, что сделала, метнула ее через всю комнату в затылок Кумара. Лезвие вошло в основание черепа, громила неловко дернул руками, будто хотел согнать с головы муху, а потом передумал и упал с крыльца лицом вперед. Витька, которому с его места не было видно происшедшее, повернул голову на шум, подождал немного, а потом принял прежнее положение, отрешенно уставившись в пол. Видимо, происходящее вокруг его уже мало волновало. Решив, что никуда он от меня теперь не денется, я, чувствуя страшную пустоту в душе, отправилась в лес вылавливать остальных. Я знала, что ни один из тех, кто принимал участие в пытках над Катей, не должен уйти отсюда живым. Она приняла жуткую смерть за меня, а они умрут за нее. Все до единого…

…Минут через десять я вернулась к дому. Восемь человек остались лежать в лесу под деревьями. Тот, кто их найдет, будет долго гадать, какой такой жуткий зверь завелся в окрестных лесах, что так безжалостно и жестоко расправляется с людьми. Пусть гадают, мне нет до этого никакого дела. Эти люди сами хуже зверей, они убили мою сестру и получили по заслугам Солнце уже спряталось за верхушки деревьев, в воздухе запахло прохладой, ветра не было, и потому все лесные звуки словно застыли в воздухе. Я поднялась на крыльцо, переступив через лежащего там Кумара, и вошла в дом.

Витька все так же сидел на своем месте, губы его что-то шептали, глаза, остановившись на невидимой точке, казалось, остекленели. Он о чем-то напряженно думал. Я вошла, он даже не поднял голову. Рядом с ним на лавке я увидела пистолет. Приблизившись, я взяла его в руки. Витька не шелохнулся. Схватив его за короткие волосы, я задрала его голову вверх и приставила к носу пистолет.

Казалось, только теперь он очнулся, в глазах появилось осмысленное выражение, которое сразу же сменилось безумным ужасом.

– Это ты?!!! – хрипло вырвалось из его глотки – видимо, он решил, что я вернулась с того света, живая и невредимая.

– Нет, это не я, ублюдок. Что здесь произошло? Говори, или вышибу тебе мозги!

Он вздрогнул, шрам на лице стал бурым от прилившей крови. Он покосился на Катю, потом посмотрел на меня и сказал негромко:

– Вышибай – мне уже все равно.

– С каких это пор? – удивилась я, отступая на шаг и держа его на мушке.

– Ты кто такая? Где все остальные?

– Не важно.

– Ясно. Ты их убила. Значит, ты и есть настоящая Пантера? – губы его скривились в усмешке. – А мыто думали, почему она не сопротивляется. Я сразу догадался, что здесь что-то не так. С самого начала не верил.

– Зачем же вы ее так мучили, если она не сопротивлялась? Десять здоровых мужиков одну девчонку… Это ты во всем виноват! – я замахнулась пистолетом.

– Нет! – он в страхе отшатнулся к стене. – Я не хотел этого! Но… – он отвел глаза в сторону, – она это заслужила.

– Чем же, подонок? – сквозь слезы прокричала я. – Чем она могла заслужить такую участь?!

Он вдруг уронил голову и всхлипнул, совсем как ребенок.

– Она мне все рассказала.

– Что рассказала?

– Это она убила Ирину и моего сына…

– Что?! – мне показалось, земля уходит из-под ног. – Я не верю…

– Я тоже сначала не поверил, но это так, – плечи его затряслись от рыданий. Немного успокоившись, он тихо заговорил:

– Она хотела отомстить Ирику за то, что та ребенка в детдом сдала. Она ее возненавидела за это, потому что сама из детдома. Уговорила ее забрать сынишку и отдать ей на воспитание, сказала, что будет ему как мать, что дома пацану будет лучше. Ирик не захотела.

Тогда она пригрозила ей, что все расскажет ее мужу, и та согласилась, забрала ребенка из детдома и отдала Катерине. А через несколько дней, вчера, кажется, Ирик почему-то передумала, приехала и стала требовать его обратно. Они разругались, началась потасовка, и в суматохе Ирина случайно толкнула Ромку…

– Витька с дрожью вобрал в себя воздух и покачал головой. – Господи, как глупо все… В общем, Ромка ударился головой об угол стола и мгновенно умер. Катерина рассвирепела, схватила Ирика за волосы и тоже об этот угол головой… Убила ее, короче. Они до сих пор там, в квартире на Кутузовском, и лежат – Катя сбежала оттуда, другую сняла. Так-то вот…

Он замолчал. Я стояла, ошеломленная и растерянная, и не знала, что и думать. Одно мне теперь стало ясно – почему Катя решила умереть. Жить после такого не каждый сможет.

– Зачем она тебе это рассказала?

– Чтобы я сына своего не искал.

– Но ведь не Катя его убила, – пробормотала я.

– Если бы не она, ничего бы не было, все были бы живы. – Он с тоской посмотрел мне в глаза и добавил:

– И я тоже.

– Ты ведь пока жив.

– Пока… – он с горестной усмешкой покачал головой. – Я жил только ради сына, а теперь мне ничего не нужно. И потом, ты ведь все равно убьешь меня сейчас, чтобы свидетеля не оставлять. Все будут думать, что Пантера мертва, и тебя никто уже искать не будет. Правильно?

– Ты не оставляешь мне выбора, извини.

– Ничего, я тебя понимаю… – он с мольбой поднял на меня глаза. – Послушай, отвези меня к ним, а? А потом можешь прикончить. Катя мне адрес сказала. Я попрощаться хочу. Я ведь любил Ирика и до сих пор люблю. Очень тебя прошу. Клянусь, что не сбегу никуда – некуда мне бежать да и незачем, – голос его дрогнул. – Пожалуйста…

– Поехали.

…Мы вошли с ним в квартиру на Кутузовском проспекте, открыв дверь, найденными в Катиной сумочке ключами, и остановились в просторной прихожей, больше напоминающей своими размерами фойе Большого театра, только в отличие от последнего здесь не было хрустальных люстр и колонн, а висела на стене обычная деревянная вешалка, стоял шкаф для обуви, над ним зеркало с полкой для телефона и разной мелочи, а рядом старая табуретка. Пол был паркетный, давно не полированный, высокие потолки были оклеены обоями. По дороге сюда мы остановились в лесу около ручья, я умылась от крови и переоделась в чистое платье, которое всегда держала про запас в машине.

– Ну, иди, прощайся, – я кивнула на дверь в комнату, в которой был виден лишь краешек дивана и окно. – Мне туда заходить что-то не хочется.

Воровато взглянув на меня, он ссутулился, втянув голову в плечи, и осторожно двинулся к комнате, держа под мышкой пухлый пакет с вырученными за меня деньгами. Я не стала их отбирать у него – пусть потешится напоследок. Все это время я держала руку в своей сумочке, где лежал пистолет. Конечно же, я не думала, что он вдруг нападет на меня и сбежит – в крайнем случае я бы и без пистолета с ним справилась, – но так было проще дать ему понять, что я не верю ни одному его слову и нахожусь в состоянии полной боевой готовности.

Он подошел к двери и замер, увидев там что-то. Лицо его напряглось, на скулах заиграли желваки, он сжал губы до синевы, но они все равно предательски задрожали. Несчастный парень, никому не пожелала бы увидеть такое. Но он сам захотел, и я не могла отказать ему в последней воле. Я еще не знала, как убью его, но мне точно было известно, что я это сделаю, ибо он был прав: свидетеля оставлять я не могла. Вольно или невольно Катя своей безрассудной выходкой спасла меня от разоблачения, и было бы глупо не воспользоваться этим. Федя, который так ничего и не понял, будет думать, что Пантера от него поехала к бандитам и они ее все-таки убили. Вся остальная бандитская братия, которая уже успела услышать о поимке Пантеры, решит, что перед своей смертью я успела уложить несколько человек, а потом умерла сама от нанесенных ран. И все, Пантеры больше не будет, ее похоронят и о ней забудут, как о страшном кошмаре.

И даже если кто-то и узнает меня случайно, я всегда могу сказать, что обознались – мало ли похожих девушек на свете?

И для того чтобы все это сработало, мне необходимо было убить Витьку. У меня не было к нему никакой жалости, он не вызывал во мне никаких чувств, кроме омерзения, и я была уверена, что его место – на том свете. По крайней мере, там он уже не сможет делать подлости другим, чем привык заниматься здесь и ни на что другое уже не способен. Хорошо, что в нем еще остались хоть какие-то человеческие чувства, пусть немного запоздалые, но все же.

Он ступил в комнату, и мне пришлось тоже подойти к двери, чтобы не упустить его из вида. После того, что мне уже довелось увидеть сегодня, эта картина не произвела на меня сильного впечатления, хотя зрелище было не из приятных. На покрытом темными пятнами ковре около журнального столика у мебельной стенки в неестественной позе лежала молодая женщина. Все лицо и длинные черные волосы ее были в запекшейся крови. Платье на груди было разорвано до самых трусиков, был виден черный бюстгальтер. Витька присел перед ней на корточки, провел дрожащей рукой по волосам и прошептал еле слышно:

– Ну, здравствуй, Ирик. Вот мы и свиделись…

Я не стала слушать, что он там говорил ей дальше – меня занимало другое: я нигде не видела тела ребенка. Я прошла в комнату, заглянула за диван – пусто. Под диваном тоже никого не было. Это показалось мне по меньшей мере странным. Может, Катя спрятала куда-то мертвое тело? Но зачем это ей понадобилось, тем более что сбегала она отсюда в спешке. Я осмотрелась вокруг.

Кроме дивана и стенки, в комнате был еще письменный стол с телевизором, и все, больше ничего не было. Витька продолжал что-то бормотать своей мертвой любовнице, а я, ломая голову, куда же мог исчезнуть труп шестилетнего ребенка, отправилась на кухню. Но и там никого не нашла.

Неужели Катя увезла отсюда тело, а Витьку зачем-то обманула? Снедаемая недобрыми предчувствиями, я заглянула в ванную – там были лишь тараканы в пустой ванне голубого цвета, да вода, капающая из крана в раковину. Рядом была еще одна дверь, в туалет. Я открыла ее, и крик ужаса застыл в моей груди: на унитазе со спущенными штанишками сидел маленький темноволосый мальчик с белым от страха лицом и широко раскрытыми глазами смотрел прямо на меня. На правом виске его была видна большая ссадина. Он сидел так неподвижно, что в первое мгновение мне даже показалось, будто он мертв. Но это, конечно же, было не так.

Мальчик моргнул, красиво очерченные губы его дрогнули, он весь съежился, и я поняла, что он сейчас заплачет.

Но крик раздался из комнаты. Закрыв дверь, я бросилась туда и не поверила своим глазам. Витька лежал на полу рядом с Ириной, из груди его торчала черная пластмассовая рукоятка ножа. Где он его взял – мне до сих пор не понятно. Одной рукой он сжимал ладонь Ирины, словно хотел присоединиться к ней в другом мире, глаза были открыты, и жизнь в них быстро угасала. Пакет с деньгами лежал у него на груди.

Вытащив из сумочки блокнот, я вырвала листок, написала несколько слов неразборчивыми печатными буквами и положила на пакет. Делать мне здесь было больше нечего, и я вернулась к мальчику. Он по-прежнему сидел на унитазе и с таким же страхом смотрел на меня.

– Не бойся меня, Роман, – сказала я, ласково улыбнувшись. – Надень штаны, и пошли – нам нужно уйти отсюда.

– А как же мама? – жалобно пропищал он, не шелохнувшись.

– Я тебе потом все объясню.

Я начала помогать ему со штанами, застегнула пуговицы и ремень, взяла за руку и вывела его из квартиры, не дав даже заглянуть в комнату. Насколько я поняла, он уже достаточно насмотрелся за последние сутки…

На следующий день в одной московской газете, в рубрике «Чрезвычайные происшествия» появилась небольшая заметка. В ней говорилось о том, что бежавший некоторое время назад из заключения опасный преступник К, был найден с ножом в сердце в одной московской квартире. Рядом с ним обнаружили труп неизвестной молодой женщины. По предварительной версии выходило так, что К., сбежав из тюрьмы, нашел свою бывшую любовницу и зверски убил ее. После этого К. вонзил себе в сердце кухонный нож, оставив значительную сумму в долларах и записку, в которой говорилось, что это деньги им на похороны.

О куче трупов в подмосковном лесу не было сказано ни слова. Может быть, посчитали, что это не такое уж важное событие, чтобы о нем писать в газете, а может, просто еще не нашли.

Алексей, узнав от нас все трагические подробности, поступил как подобает настоящему любящему мужчине – решил усыновить Романа, который, как выяснилось, очнулся, увидел мертвую мать и всю ночь и весь день просидел у ее тела, что, по словам врачей, нанесло ему сильную душевную травму. Мы с боссом не стали брать денег с Алексея – это выглядело бы уж слишком кощунственно.

Федя, то бишь Федор Николаевич Калинин, нигде не работающий вдовец, отсидевший в свое время пять лет за непредумышленное (в чем я лично очень сомневаюсь) убийство жены, умер в тот же день от инфаркта – его слабое сердце не выдержало дополнительной нагрузки. Той суммы, что я прихватила у него, боссу показалось вполне достаточно, чтобы маленький Потап в ближайшие год-два не умер от голода.

Сама я вышла из этой грязной и кровавой истории совершенно чистой и незапятнанной. Вернувшись вечером вместе с Романом в офис, я рассказала Родиону о своей поездке к Феде, в лес и на Кутузовский, не соврав при этом почти ни слова, за исключением того, что сказала, будто Витька, узнав о смерти сына, пришел в ярость и сам поубивал всех бандитов, а тут и я подоспела. Из всего этого боссу не понравилось только то, что я разбила нашу машину.

Кстати, у Феди я взяла ни много ни мало пятьдесят тысяч долларов. Если учесть, что это была только половина суммы, которую они с Витькой поделили пополам, то выходит, что мою голову бандиты оценили в сто тысяч. До сих пор не могу понять, много это или мало? Гордиться мне или обижаться? И еще. Теперь я точно знаю, что мне не стоит больше искать своих родственников – пусть живут себе на здоровье. А то еще, не дай бог, встречу их, и они тут же погибнут, как случилось уже с моими родными отцом и сестрой, из-за которых до сих пор по ночам страшно ноет сердце….

 

Глава 2

«Однажды она проснулась…»

С того момента, как Потап Родионович, названный так в честь отца моего босса Родиона Потаповича, осчастливил человечество своим появлением на свет, жизнь наша круто изменилась. Вернее, я бы даже сказала, ее вообще не стало, никакой. Валентина целыми днями кормила и убаюкивала свое невыносимо крикливое дитя, носилась с коляской вокруг нашей конторы, а в свободное время стирала и гладила пеленки. Я все свое рабочее время бегала по магазинам, закупая продукты, погремушки, соски, бутылочки, подгузники и прочие жизненно необходимые предметы.

Родион, естественно, тоже не мог оставаться в стороне от кропотливого процесса взращивания наследника, скупил все имеющиеся в продаже книжки, посвященные воспитанию детей начиная с рождения и кончая совершеннолетием, и штудировал их часами напролет, постигая теорию нелегкой науки отцовства. Время от времени он переходил к практике и начинал учить Валентину. Это нужно было видеть.

Он подходил к ней, перепеленывающей ребенка на специально купленном для этой цели столике, с открытой книгой в руках, внимательно наблюдал за ее действиями, потом горестно вздыхал, сокрушенно качая головой, и печально говорил:

– Да, Валюша, сразу видно, что мать из тебя никакая. Кто ж так младенца пеленает? Это же варварство какое-то, а не пеленание. Это форменное издевательство над моим сыном. Вот, посмотри, как это нужно делать, – он совал ей, растерянной, под нос книгу. – Видишь, что здесь нарисовано? Нужно заворачивать пеленку по часовой стрелке, а не наоборот, как это делаешь ты.

– Родиоша, но какая разница? – всплескивала руками Валентина. – Главное, чтобы дитю было удобно. Смотри, как он чудесно улыбается. Ой, ты моя лапонька ненаглядная! Гули-гули-гули! Забодаю, забодаю! – Она делала Потапу козу.

– Вот именно – улыбается. Он смеется над тобой. Ты вспомни, как тебя саму пеленали: по часовой стрелке или наоборот?

– Ой, ну ты скажешь тоже. Как же это упомнишь-то? И вообще все нормальные люди уже не пеленают детей, а обходятся памперсами…

– Только через мой труп! – категорично заявлял босс. – Все мои предки и я сам выросли в пеленках – и сын мой будет расти в пеленках, как положено. А все эти памперсы, тампаксы и прокладки только балуют детей и приостанавливают развитие полноценной личности.

– Господи, да кто ж тебе такое сказал?! – изумлялась Валя. – Вон, по телевизору все время…

– Мне плевать на телевизор! – начинал злиться Родион, размахивая книгой. – Делай, как положено, по часовой стрелке, и все тут! Не порть мне ребенка!

– Но мне так удобнее!

– Эгоистка! Только о себе и думаешь!

– Ах, так? Тогда бери и пеленай сам! – не выдерживала молодая мамаша и, демонстративно сложив руки на груди, отходила в сторону.

– И запеленаю!

Родион подходил к улыбающемуся младенцу, клал рядом книгу с рисунком и начинал его распеленывать. Возмущенный Потап тут же кидался в крик. Морщась и чертыхаясь, босс долго, нудно и неумело закутывал по часовой стрелке визжащего и брыкающегося ребенка в пеленку, ежесекундно сверяясь с книгой. В конце концов, Валентина вышвыривала книгу за дверь и выгоняла незадачливого, оскорбленного до глубины души папашу вон. После этого он полдня ходил убитый горем и что-то неразборчиво бормотал себе под нос.

Однако на следующий день, вычитав очередную инструкцию по уходу за ребенком, он неизменно являлся в святая святых – в комнату Потапа, – и все начиналось сначала. Это продолжалось до тех пор, пока он однажды не «уличил» супругу в том, что она не правильно кормит Потапа грудью. На что та не моргнув глазом, еле сдерживаясь от бешенства, предложила ему самому покормить грудью любимого сына. После этого босс немного умерил свой отцовский пыл и ограничивался лишь тем, что жаловался мне, когда Валентины не было рядом, на ее безответственность и дилетантство. Я сочувственно кивала и говорила, что в доисторические времена вообще не было ни пеленок, ни памперсов, ни методических пособий, однако же дети каким-то необъяснимым образом выживали, вырастая в крепких, здоровых неандертальцев, способных ударом кулака вышибить мозги у мамонта.

Так, в бесконечной суете вокруг кроватки, на которой возлежал вечно голодный и орущий наследник, прошел не один месяц. Деньги, заработанные нами на предыдущих клиентах, быстро иссякали. Потап, несмотря на свои маленькие размеры, с каждым днем требовал все больше и больше. В подвале нашего офиса хранились нераспакованные: велосипеды, от трехколесного до горно-спортивного, мопед, клюшки с шайбами, коньки, лыжи, доска для серфинга, ролики, все виды игрушечного оружия и еще масса не нужных пока, но необходимых Потапу в будущем вещей.

Родион настоял на том, чтобы Валентина ходила с ребенком в бассейн и учила его плавать. Потапу купили великолепную лазерную стереосистему, чтобы он с младенчества приобщался к классической музыке, и теперь в нашем доме постоянно звучали Чайковский, Бетховен, Щедрин и Бах.

Но на этом папаша не остановился. Он пошел дальше: чтобы ребенок приобщался к высокому искусству не только посредством слуха, но и визуально, ему купили рояль и поставили в соседней комнате, чтобы он мог видеть этот благородный инструмент, когда его выносили на прогулку. На ночь босс читал ничего не понимающему сыну сказки всех народов мира, включая мифы никому не известных малых народностей Африки и давно исчезнувших племен амазонских индейцев.

В общем, деятельность агентства «Частный сыск» на неопределенное время приостановилась. Мы даже перестали давать рекламу в газеты, ограничиваясь бесплатной рекламой в соответствующих сайтах в Интернете, которую я размещала лишь для успокоения совести, ибо прекрасно понимала, что, даже если клиенты и появятся, Родион все равно не сможет уделить им должного внимания. И вот однажды, когда уже шуршали под ногами опавшие листья, прощально кружили в небе над городом улетающие в теплые края птицы, а люди перестали выходить на улицу без зонтиков, к нам пришел клиент. А было это так.

Убрав и перемыв на кухне посуду после обеда, я спустилась на первый этаж в приемную и не успела включить компьютер, чтобы продолжить отложенную еще вчера партию бриджа, как в дверь позвонили. Даже не удосужившись взглянуть, кого принесла к нам нелегкая, я нажала на кнопку и открыла электронный замок в двери.

– Здравствуйте, – твердым, хорошо поставленным голосом сказал он, появившись на пороге.

– Добрый день, – приветливо кивнула я, разглядывая нежданного гостя.

Это был высокий, статный, широкоплечий, загорелый, одетый в серый летний костюм мужчина лет тридцати восьми – сорока, с короткими, волнистыми волосами цвета вороного крыла, с правильными, строгими чертами лица. Мне он сразу понравился, такие мужчины были в моем вкусе. С таким не страшно ходить ночью по глухим, безлюдным улицам – в случае чего всегда можно было укрыться за его широкой спиной.

– С кем я могу переговорить по своему делу? – строго спросил он, и я поняла, что, если не отвечу, он меня в буквальном смысле испепелит взглядом или еще как-нибудь уничтожит.

– С главным детективом, – покорно ответила я. – Вы присядьте, я его сейчас позову.

Мужчина, состроив недовольную гримасу, всем своим видом показывая, что ему здесь не нравится, плюхнулся на диван, а я побежала наверх, на третий этаж, в комнату Потапа. Родион в махровом домашнем халате до пят стоял, склонившись над кроваткой, и бренчал перед лицом сына разноцветной погремушкой. Валентина сидела на кровати и с умилением наблюдала. Понимая, что нарушаю семейную идиллию, я как бы между прочим окликнула его:

– Босс, вы еще на забыли, что работаете частным детективом?

– Отстань, Мария, – бросил он, не поворачиваясь, – не видишь, мы заняты. Ой ты мой ненаглядный, ой ты мой здоровущий Потапище!

– А почему ты спрашиваешь? – насторожилась Валентина, ревниво уставившись на меня.

– Потому что к нам клиент пришел.

– Что? – Босс моментально перестал бренчать игрушкой и повернул ко мне мрачное лицо. В комнате наступила тишина. Даже Потап перестал издавать свои калякающие звуки.

Наконец, Родион, грозно насупившись, спросил:

– Как он к нам попал? Кто его впустил?

– Я.

– Зачем?! – хором спросили они.

– Случайно, – стушевалась я, опустив глаза в пол, и начала сочинять:

– Этот бугай буквально силой вломился в приемную, я ничего не могла поделать.

Говорит, у него срочное дело на сто миллионов.

В глазах босса мелькнула заинтересованность.

– Сто миллионов, говоришь?

– Это он говорит.

– А он не уточнил: сумма в рублях или в долларах?

– Какая разница, Родиоша, – смягчилась Валентина, – нам сейчас любые деньги не помешают. Сходи вниз, узнай, чего он хочет, а я с Тапиком одна посижу.

– С Тапиком? – Я удивленно обвела их взглядом.

– Да, мы теперь так Потапа звать будем, – пояснила Валентина, подходя к кроватке. – Так короче и ласковее. Иди, Родиоша, работай.

Бросив на сына влюбленный взгляд, босс с сожалением вздохнул и направился к двери. Когда мы спускались по лестнице, он спросил:

– И чего хочет этот бугай?

– Он ничего толком не сказал.

– Но вид у него солидный?

– Сейчас сами посмотрите.

Мы спустились в приемную. Увидев нас, посетитель изумленно оглядел халат и шлепанцы Родиона, а затем перевел взгляд на меня:

– Это и есть ваш главный детектив?

– Главнее не бывает, – подтвердила я.

– Не пойму, что вас так удивляет? – недовольно проворчал Родион, бросив на мужчину быстрый оценивающий взгляд и направляясь к двери своего кабинета. – Мария, через пару минут можешь приглашать всех желающих.

– Хорошо, босс.

Ровно через две минуты он вызвал нас по селектору, и я распахнула перед клиентом дверь. Босс уже переоделся и теперь сидел за столом в расстегнутой на груди белой рубашке. Усадив клиента в кресло для посетителей напротив стола, я уселась в свое кресло, включила диктофон, достала блокнот с ручкой и приготовилась стенографировать.

– Ну, что у вас там стряслось? – спросил Родион небрежно.

– Меня зовут Василий Сапунов, – сдержанно ответил посетитель. – Рад познакомиться.

– Взаимно, – на губах босса мелькнула скупая запоздалая улыбка. – Я Родион. Продолжайте.

– Я хочу, чтобы вы нашли отца моего внука, – сказал Василий, и голос его едва заметно дрогнул в волнении.

– Отца вашего внука? – уточнил босс.

– Да, именно так: отца моего внука.

– А кто он, этот отец вашего внука?

– Мерзавец, – не раздумывая, ответил клиент.

– Почему мерзавец? – удивился босс.

– Потому что он обманом обесчестил мою дочь. Несовершеннолетнюю дочь.

– Так, это уже кое-что, – босс схватил карандаш и принялся за свои каракули. – Вы уверены?

– В том, что моя дочь несовершеннолетняя? Абсолютно. Будущей осенью ей только семнадцать стукнет.

– Нет, я спрашиваю, уверены ли вы, что он обесчестил ее обманным путем?

– уточнил Родион свой вопрос.

– А как же еще можно было вступить в сексуальный контакт с моей дочерью? – искренне изумился папаша, словно его дочурка была не живым человеком со всеми присущими людям слабостями и пороками, а деревянной куклой. – Конечно, обманом! Этот негодяй к тому же так запугал бедняжку, что она наотрез отказывается назвать его имя. Как я только ни пытался ее расколоть – молчит, как заговоренная.

– А сколько вашему внуку от роду?

– Он на шестом месяце, – тоскливо вздохнул Василий. – Скоро уже появится.

– Не понял, кто на шестом месяце? – переспросил босс.

– Ну, в смысле, Даша на шестом месяце беременности, – пояснил тот. – И внук, соответственно, тоже.

– А если будет внучка? – не удержавшись, спросила я.

– Нет, внук, – твердо сказал он. – Ультразвук показал наличие в чреве моей дочери особи мужского пола.

Бедная Даша, подумала я про себя, с таким непрошибаемым папашей не то что ребенка на стороне завести – инфаркт заработать можно. И как только он мог мне понравиться? Вот уж правду говорят, что внешность обманчива.

– И дочь наотрез отказывается назвать имя отца этой особи – я правильно вас понял? – мрачно спросил босс, которому, как и мне, клиент не внушал больших симпатий.

– Да, все правильно, – серьезно кивнул Василий. – Найдите мне этого подонка, и я откручу ему голову. Будет знать, как совращать малолетних.

– Вы что, хотите сделать своего еще не родившегося внука сиротой?

– Ничего, другого отца найдем.

– А дочь с вами согласна?

– Дочь будет делать то, что скажу я, – непререкаемым тоном отрезал папаша и, немного подумав, добавил:

– Пока еще я ее кормлю, а не она меня.

Недолго же ты протянешь, если она начнет тебя кормить, злорадно подумала я.

Босс озадаченно шмыгнул носом, постучал карандашом по столу и с коротким вздохом выдал:

– И сколько вы готовы заплатить за поимку этого человека?

– Столько, сколько скажете, – не раздумывая, ответил отец, сложив руки на груди и уставив самодовольный взгляд на Родиона. – Но не более тысячи долларов. Надеюсь, этого будет более чем достаточно.

– В качестве гонорара за работу – может быть, – уклончиво ответил босс.

– Прибавьте сюда непредвиденные расходы, издержки на транспорт, взятки, подкуп и амортизацию шпионской техники – получится примерно еще столько же. Потянете?

Василий нервно сглотнул, дернув острым кадыком, закинул ногу на ногу, провел рукой по коротким волосам и спросил:

– А вы его точно найдете?

– Если он существует, то найдем, – уверенно сказал босс, почему-то посмотрев на меня.

– Конечно, существует! – с жаром воскликнул Василий. – Не могла же Даша забеременеть от ветра!

– Ну, в наш век научного прогресса все возможно, – проворчал босс. – Значит, будем считать, что о цене мы договорились?

– Ну… да, ладно, – нехотя протянул клиент. – Пусть будет две тысячи.

Только учтите, этот мерзавец нужен мне живым.

– Простите? – опешил босс, округлив глаза под очками.

– Живым, понимаете, – нетерпеливо пояснил Василий. – Не мертвым, а именно живым.

– А почему вы решили, что он может быть мертвым? – в глазах Родиона загорелся живой интерес.

– Я ничего не решил. Просто мало ли как сложатся обстоятельства его поимки: вдруг он погибнет в перестрелке или попадет под машину, убегая от вас, или покончит жизнь самоубийством, когда поймет, что его загнали в угол…

– По-моему, вы начитались детективов, уважаемый, – произнес босс. – Ничего с ним не случится.

– Вы уж постарайтесь, – противно хмыкнул клиент. – Иначе не получите от меня ни копья – так и запишите в контракте.

– Запишем, – буркнул Родион. – А теперь расскажите мне все по порядку, с самого начала.

– Но я ведь уже все вам рассказал, – удивился тот. – Разве нет?

Бросив на него уничижительный взгляд, Родион отрицательно покачал головой:

– Нет. Вы ничего еще не рассказали. Но если вам так будет легче, я буду задавать вопросы, а вы отвечайте. Устраивает?

– Ну, попробуйте, – Василий поудобнее устроился в кресле. – У вас можно курить?

– Пепельница на столике рядом с вами, – вежливо подсказала я. – Можете пользоваться ею абсолютно бесплатно.

– Благодарю, – серьезно кивнул он и полез за сигаретами. – Ну, начинайте.

– Вы знаете, с кем встречалась ваша дочь полгода назад, когда забеременела? – спросил босс.

– Конечно, знаю, – уверенно ответил Василий. – Ни с кем.

– То есть?

– То есть она ни с кем не встречалась – что тут непонятного? Бабушка каждый день провожала ее в школу и встречала после уроков.

– Извините, а в каком классе ваша Даша?

– Одиннадцатый в этом году закончила.

– И вы считаете нормальным, что в таком возрасте девушка ходила в школу в сопровождении бабушки? Над ней ведь половина школы, наверное, смеялась.

– Меня это меньше всего волнует, – сердито отрезал папаша. – Для меня главное – это ее безопасность. Сами знаете, какие нынче времена – из подъезда выйти страшно. Кругом одни маньяки, насильники и прочая грязная пьянь. А Даша у меня очень красивая девочка, на нее все засматриваются, она привлекает внимание, ну, в общем, вы меня понимаете.

– Допустим, – с сомнением проговорил босс. – Ну, а гулять после школы она ведь ходила?

– Конечно, ходила, – удивленно пожал плечами папаша. – Мы водили ее в театры, на концерты, выставки, разнообразные народные гулянья по праздникам и так далее. Она у нас очень развитая девочка и очень способная. Закончила с отличием музыкальную школу по классу фортепьяно, занималась фигурным катанием до девятого класса, изучала с частными преподавателями английский и французский языки, мы готовили ее к поступлению на юридический факультет МГУ, и, если бы не эта проклятая беременность, она бы туда непременно поступила. Но когда я узнал, что она в положении, то запретил ей сдавать вступительные экзамены – не хватало мне еще позора перед всем университетом.

– Значит, все свое свободное время она проводила с родителями? – уточнил босс.

– А как же иначе? Естественно. Ребенок, знаете, как домашняя кошка: пока сидит дома – чистенькая и хорошая, а как только попадет на улицу – сразу нахватается блох и забрюхатеет от первого попавшегося бездомного кота. У меня такая позиция.

Я почувствовала, как у меня сжимается сердце от жалости к этой несчастной девочке. Будь я на ее месте, то давно сбежала бы из дома с каким-нибудь бездомным котом и наслаждалась бы свободой. Или придушила бы ночью этого самодура папашу, укравшего у нее самые лучшие годы жизни – беззаботную и счастливую юность.

– Серьезная у вас позиция, – вздохнул Родион. – Значит, у Даши не было ни одного парня?

– Были, почему же нет. Но я их всех знаю, это замечательные ребята, круглые отличники, из хороших семей, порядочные и воспитанные. Они никогда бы так не поступили с моей дочерью. К тому же встречалась она с ними только на наших глазах. Они приходили в гости, сидели с нами в гостиной, смотрели телевизор, обсуждали уроки – развлекались, одним словом. Все чинно, красиво и благопристойно, никакой самодеятельности.

– И ни разу не уединялись? – недоверчиво спросил Родион.

– А зачем? – искренне удивился деспот. – Я уверен, им и с нами было неплохо.

– Хорошо, оставим это, – босс тоскливо вздохнул. – Скажите, ваша супруга разделяет ваши взгляды на воспитание ребенка?

– А куда она денется? Мы с ней познакомились еще в школе, гуляли, взявшись за руки, до десятого класса и первый раз поцеловались только на свадьбе – все как положено. Моя жена никогда не высказывала недовольства, наоборот, всегда говорила, что счастлива. У меня нет оснований ей не верить.

– А дочь делилась с вами своими тайнами, откровенничала?

– Откуда могут быть у нее тайны? – усмехнулся Василий. – Я знаю ее как облупленную, каждый шаг и каждую мысль. Она вся в меня – открытая, честная и порядочная девушка, каких нынче поискать. Я был уверен, что она выйдет замуж за такого же, как я, отличного парня, уверенного в себе, знающего, чего хочет в жизни, и твердо стоящего на ногах. А вышло – сами видите как… – он зло усмехнулся. – Ирония судьбы, не правда ли?

– Да уж, иначе не скажешь, – нехотя подтвердил босс, по лицу которого было видно, что делает он это лишь из-за денег, которые могли переместиться из кармана клиента в нашу кассу. – Как и когда вы узнали, что она беременна?

– Сам догадался.

– Это как же?

– У нее прекратились месячные.

– Простите?

– Видите ли, я постоянно слежу за здоровьем Даши. С тех пор, как она достигла половозрелого возраста, я каждый месяц проверяю, в порядке ли у нее цикл., – И как она на это реагировала? – процедил босс, лицо которого начало краснеть от негодования, но он держался молодцом и не стал швырять в клиента пресс-папье.

– Поначалу нормально, а потом, когда подросла, стала немного нервничать, даже просила, чтобы я перестал ее купать. Но это все возрастное, я считаю, капризы переходного периода.

– Вы что, до сих пор купаете свою дочь?! – глаза Родиона полезли на лоб, а у меня зачесались руки повыдергивать из головы клиента все волосы.

– Не могу же я позволить, чтобы она занималась в ванной черт знает чем!

– раздраженно сказал Василий. – Книжки, слава богу, читали, знаем, чем занимаются молоденькие девушки в ванной – разными непристойными гадостями. Я этого не потерплю.

С трудом подавив гнев, босс поиграл желваками, разломал карандаш, выбросил остатки в корзину, взял другой и сдержанно спросил:

– И какой у вас с ней состоялся разговор, когда вы узнали про месячные?

– Ну, я спросил, в чем дело, почему задержка? Она сказала, что не знает. Тогда я повел ее к гинекологу, и там все сразу выяснилось. Это было весной. Я привел Дашу домой и учинил ей допрос с пристрастием. Вы не поверите, но я так разозлился, что избил ее до потери сознания.

– Какой ужас! – невольно вырвалось у меня, и руки зачесались еще сильнее.

– Конечно, ужас! – с негодованием согласился Василий. – Я просто был в шоке! Чтобы моя дочь, в которую я вложил столько сил и денег, вот так просто взяла и забеременела черт знает от кого – это не лезет ни в какие ворота! Мало того, она наотрез отказывалась назвать имя этого подонка! Целую неделю я ее допрашивал, представляете? Взял на работе, а у меня, между прочим, очень ответственная должность, недельный отпуск за свой счет, позвонил в школу, сказал, что Дарья заболела, и пытался выяснить правду. Она ни в какую! Молчит, хоть ты ее убей!

– Так и не сказала? – сочувственно спросил босс.

– Нет, – клиент расстроенно покачал головой. – Целую неделю я ее порол ремнем и шнуром от пылесоса – как воды в рот набрала. Хотел даже из дома ее выгнать, но жена отговорила. Она у меня та еще дура.

С тех пор дочь со мной не разговаривает. Я все надеялся, что признается, сам ходил в школу, расспрашивал ее подруг, учителей – но никто ничего не знает. Выпускные экзамены она сдала успешно, живота еще почти не было видно, но в университет я ее уже не пустил.

– А мысль об аборте вам в голову не приходила?

– Аборты я не признаю, – твердо сказал клиент. – Это против бога.

– Вы верующий?

– А куда нынче без веры? Пропадешь. Но я не фанатик, исповедоваться в церковь только по воскресеньям хожу, «Отче наш» не до конца знаю, но заповеди все соблюдаю строго. И других заставляю. Так вы найдете этого парня?

– Во всяком случае, попытаемся. Мне нужно встретиться с вашей дочерью.

– Босс в упор посмотрел на клиента и с нажимом добавил:

– Наедине. Обещаю ничего дурного с ней не делать.

– Да уж, второй раз она сейчас не забеременеет, – вздохнул Василий. – Хорошо, я приведу ее к вам. Я догадывался, что она может понадобиться, поэтому привез ее с собой. Она сейчас в машине с матерью. Давайте подпишем контракт, и она ваша.

– Мария, займись бумагами, – попросил босс и посмотрел на клиента. – Вы должны будете заплатить нам аванс – сто долларов.

– Без проблем, – он поднялся с кресла и полез в задний карман за бумажником. – Но умоляю, найдите его поскорей.

– Постараемся. Только я так и не понял, зачем он вам нужен? – босс внимательно посмотрел на него поверх очков.

– Разве не ясно? Сначала я вышибу из него все мозги, а потом заставлю жениться.

Меня так и подмывало спросить, зачем его дочери безмозглый жених, но я тактично промолчала и пошла в приемную составлять контракт.

Даша оказалась совсем не такой, какой я ее представляла и какой описывал ее отец. Это была невысокого роста, худенькая девушка с некрасивым бледным лицом и редкими прямыми волосами неопределенного цвета. Ее худобу не скрывал даже выпирающий из-под серого платья небольшой живот. Скорее она была похожа на рахита, чем на беременную. Тонкие руки, покрытые родинками, тонкие ноги с острыми коленками и короткая тонкая шея, на которой чудом держалась большая голова. В глазах ее стояли пустота и безразличие отрешенного от всего мирского человека. Сердце мое наполнилось жалостью, когда она вошла в кабинет и остановилась на пороге, безвольно свесив руки и глядя в пол.

– Иди садись вон в то кресло, – отец подтолкнул ее вперед. – И отвечай на все вопросы. Если начнешь кочевряжиться – дома поговорим. – Он посмотрел на Родиона. – Я буду ждать в машине.

– Ради бога.

Отец вышел, дочь робко присела на краешек кресла, нервно оправила на коленках платье и обреченно вздохнула, приготовившись, видимо, к самому худшему. Все тело ее было напряжено, пальцы на руках мелко подрагивали. Босс как можно мягче улыбнулся и ласково произнес:

– Меня зовут Родион. Меня не нужно бояться, Даша. Мы с Марией хотим тебе помочь – это совершеннейшая правда. Посмотри на меня – разве я похож на человека, который хочет тебе зла? Ну, посмотри?

Даша на мгновение подняла глаза, тут же опустила и негромко произнесла неожиданно низким для ее комплекции голосом:

– Я не знаю.

– А я знаю. Твой отец сказал, что ты не хочешь называть имя отца ребенка. Можно узнать, почему?

– Потому что он его убьет, – тихо ответила Даша.

– Ну, этого мы не допустим, правда, Мария?

– Провалиться мне на этом месте! – горячо поддержала я.

Даша недоверчиво скосила на меня взгляд, кротко вздохнула, но ничего не сказала.

– Вот видишь, Даша, ничего с твоим парнем не случится, – сказал Родион.

– А если быть честным до конца, то мне совсем не интересно, кто он такой. Я о другом хочу узнать: как ты умудрилась в условиях тотальной слежки за тобой переспать с этим человеком? Честное слово, эта загадка представляет для меня, как детектива, гораздо больший интерес, чем имя твоего возлюбленного.

– Шутите? – недоверчиво усмехнулась она одними тонкими губами.

– Нисколько, – пожал плечами босс и продолжил беззастенчиво вешать лапшу на слегка оттопыренные уши наивной девочки:

– Более того, я на сто процентов уверен, что твой случай будет вписан золотыми буквами в анналы мировой криминалистики. Ты ведь хочешь попасть в историю?

– Ой, ну вы скажете тоже, – смущенно зарделась Даша. – Ничего в этом и нет такого особенного.

– Это тебе так кажется. Ты расскажи – а я уж сам решу: стоит овчинка выделки или нет.

– А вы папе не расскажете? – спросила она, немного расслабившись, но по-прежнему не поднимая глаз.

– За кого ты нас принимаешь? – обиженно произнес Родион. – Мы унесем эту тайну с собой в могилу. Можешь доверять нам, как самой себе.

Даша подняла глаза, посмотрела на нас с боссом, оглянулась на дверь, смахнула рукой прядь волос со лба и еле слышно сказала:

– Он мой домашний учитель английского. Ему уже тридцать пять лет. До него у меня вообще парней не было, я даже целоваться не умела как следует. На куклах тренировалась…

– Бедная девочка… – с жалостью пробормотал босс, качая головой.

– А когда Игорь появился, я сразу решила, что он станет моим первым мужчиной. Он женат, и у него двое детей. Правда, немного полноват, но это мне даже нравилось. Он приходил один раз в неделю, по средам, в четыре часа, когда я была дома только с бабушкой. – Она все время сидела с нами в комнате и следила, – Дашины губы скривились в презрительной усмешке. – Однажды она вышла на минуту в туалет, а я взяла и поцеловала Игоря в губы. Сама.

– Только не говори, что от этого поцелуя ты забеременела, – пробормотал Родион.

– Нет, конечно, – робко улыбнулась Даша. – Забеременела я специально – назло отцу. Хотела хоть раз в жизни сделать что-то против его воли. Мы с Игорем все время предохранялись, а однажды я незаметно прокусила презерватив, перед тем как надеть его Игорю, и вот – так получилось… – Она смущенно опустила глаза.

– Погоди, солнце мое, а где в это время была бабушка? Или вы умудрялись делать это за ту минуту, когда она выходила в туалет?

– Ну что вы, Родион, мы же не кролики. Просто Игорь принес снотворное, я незаметно подмешивала его бабушке в чай, и она засыпала на пару часов. А мы уходили в другую комнату и там…

– Дальше можешь не продолжать, – перебил ее босс, изумленно качая головой. – Да, ларчик, оказывается, просто открывался. Что ж, Дарья, прими мои комплименты – в находчивости тебе не откажешь.

– Станешь тут находчивой от такой жизни, – она грустно вздохнула. – Собственно, у меня и жизни-то еще никакой не было. В школе все надо мной смеялись, издевались, а дома – еще хуже.

– Зачем же ты терпела все это?

– Привыкла, – пожала она плечами. – И потом, куда мне деваться? Не пойду же я на улицу побираться.

– Это правильно, – хмуро согласился босс. – А что было, когда бабушка просыпалась?

– Ничего не было. Игорь уже уходил к тому времени, а она начинала просить меня не рассказывать папе о том, что она уснула, – он бы начал ее ругать. Она его боится как огня, несмотря на то что он ее сын. Его дома все боятся.

– И ты боишься?

– Нет, я его ненавижу, – глухо произнесла Даша, и кулаки ее судорожно сжались. – Если бы могла, то убила бы его, не раздумывая.

– Да, славная у вас семейка, – удрученно пробормотал Родион. – А этот Игорь знает, что ты беременна?

– А зачем? И потом, я его уже несколько месяцев не видела. Когда отец узнал, что я в положении, он его уволил.

– Он его подозревал?

– Нет, просто не хотел, чтобы я общалась с мужчинами. Совсем помешался на этом.

– А ты Игорю звонить не пробовала?

– Как же я ему позвоню, если он женат? Я не хочу, чтобы у него были неприятности. Поэтому и отцу про него ничего не сказала.

– Ты помнишь его телефон? – спросил босс, беря карандаш.

– Помню, – она назвала номер, босс записал. Она спросила:

– Вы что, собираетесь рассказать обо мне Игорю?

– Нет, просто хочу проверить твои слова, – невозмутимо ответил босс. – А то вдруг выяснится, что никакого Игоря вовсе не существует.

– С какой стати мне вас обманывать – вы же обещали не говорить отцу.

Ведь не скажете?

Она пристально уставилась на Родиона. Тот отвел взгляд, поерзал на стуле и смущенно пробормотал:

– Конечно, не скажем. Только, боюсь, он не успокоится, пока не отыщет виновника. Ему надо кого-то скормить, понимаешь? Бросить ему кость, которую он не сможет проглотить – и пусть подавится.

– Если вы думает, что папа не сможет проглотить Игоря, то ошибаетесь, – усмехнулась Даша. – Проглотит и еще попросит.

– Минуточку. Твой папаша сказал, что хочет найти твоего соблазнителя для того, чтобы женить его на тебе. А поскольку твой Игорь уже женат, у него двое детей, то взять с него нечего. Папаша побесится-побесится и угомонится.

– Вы плохо его знаете. Он не угомонится. Он его просто убьет, если поймет, что не сможет проглотить, как вы говорите. Он и меня давно убил бы, если бы не мама – она его все богом стращает.

– Никого он не убьет, – успокоил ее босс, снимая трубку с аппарата. – А убьет – сядет в тюрьму. Ты не, пугайся, но сейчас я все-таки позвоню твоему Игорю.

Он набрал номер и стал ждать ответа. Мы с Дашей молча взирали на него.

Честно говоря, мне было пока не понятно, что задумал Родион. Если мы хотели получить деньги, значит, должны были выдать клиенту Игоря, нарушив данное Даше слово. А если хотели сохранить свое лицо и уважение к самим себе, то нам нужно было молчать.

– Алло, будьте добры Игоря, пожалуйста, – сказал Родион, когда на другом конце сняли трубку. – Нет его? А когда он будет? Что?! – Лицо Родиона начало изумленно вытягиваться, глаза под очками посуровели. – И с тех пор ни слуху ни духу? Вы в милицию обращались? Понятно. Ладно, извините за беспокойство. Я еще перезвоню, если что-то узнаю.

Положив трубку, он немного помолчал, потом посмотрел на меня и хрипло бросил:

– Игорь бесследно исчез. Пошел на работу – и больше его никто не видел.

Вот такие дела, – он перевел взгляд на девушку; – Что скажешь на это, Дарья Васильевна?

Девушка сразу же изменилась в лице, взгляд стал испуганным, она еще больше побледнела и прикрыла руками выпирающий живот.

– Как это исчез? – пролепетала она. – Когда?

– Его жена говорит, что полгода назад – как раз в то время, когда его уволил твой отец, – задумчиво проговорил босс. – Это может быть просто совпадением, а может и не быть.

– Что… вы имеете в виду? Думаете, я его убила?

– Ничего я не думаю. Пока ничего. Мария, отведи Дарью в машину и позови сюда отца. Ничего ему не говори.

– Как скажете, босс. Идем, Даша. По пути к машине я у нее спросила:

– Ты этого Игоря хоть немного любила?

– Не знаю. Наверное. Отец выколотил из меня все чувства. Я вообще уже не понимаю, зачем живу. Иногда хочется руки на себя наложить, но и на это воли не хватает. Вы только не говорите отцу про Игоря, пожалуйста.

– Обещаю.

В голубой «девятке», стоявшей у ворот, сидел Василий и полная молодая женщина лет сорока, с крупными чертами розовощекого лица, в зеленом платье, с собранными в хвост русыми волосами на голове – видимо, Дашина мама. Она посмотрела в нашу сторону и тут же отвела взгляд. Увидев нас, клиент вышел из машины и вопросительно посмотрел на меня. Я мужественно выдержала взгляд, ничем не выдав своей неприязни к этому человеку, и вежливо сказала:

– Если можно, зайдите на минутку к детективу. Он хочет перекинуться с вами парой слов.

– Даже так? – удивленно спросил он. – Ну, хорошо. Дарья, живо в машину!

Дарья испуганной мышкой нырнула на заднее сиденье, он захлопнул за ней дверь, словно это была дверь тюремной камеры, и быстрой походкой направился к офису, самоуверенный и серьезный. Я пошла следом. Когда мы вошли в кабинет, босс задумчиво стоял у окна с дымящейся трубкой в руке. На лице его отражалась напряженная работа мыслей, роящихся в его большой и лохматой гениальной голове.

– Ну как, узнали что-нибудь? – с легким волнением в голосе спросил клиент.

Я вся напряглась в ожидании: расскажет босс про Игоря или нет? Родион повернулся к нему, внимательно посмотрел в глаза и, к моему великому облегчению, отрицательно покачал головой:

– Нет, пока ничего. Ваша дочь оказалась крепким орешком. Вы не вините ее в этом – она действительно очень сильно напугана. Поэтому я решил подойти к делу с другой стороны. Вы присядьте.

– С другой стороны? – Василий нервно дернул плечами, глаза его забегали по сторонам. Он опустился в кресло. – О чем это вы?

– О тех мужчинах, с которыми общалась ваша дочь, – босс подошел к столу и присел на краешек, не спуская глаз с лица Василия. – Расскажите мне о них. Ее одноклассников можете пропустить – они не в счет.

– Но… у нее не было никаких других мужчин. По крайней мере я о них ничего не знаю.

– Я говорю о тех, кого вы даже не подозреваете. Это может быть водопроводчик, пришедший починить кран, сосед, заглянувший попросить спичек, или даже продавец в ларьке, где Даша покупала мороженое, – меня интересуют все особи мужского пола, как вы их называете, с которыми ваша дочь хотя бы один раз разговаривала без вас.

– Вы что же, думаете, что она могла…

– Я ничего не думаю – мне нужна лишь информация, – резки перебил босс.

– Припомните, пожалуйста, все подобные случаи.

Василий ненадолго задумался, затем неуверенно произнес:

– Ну, пожалуй, было трое мужчин, которые имели с ней дело в мое отсутствие. Это зубной врач в поликлинике, учитель английского языка и программист, который несколько раз приходил чинить компьютер. Но зубной врач, сами понимаете, не мог вступить с ней в близкий контакт – у него в кабинете все время находилась медсестра, а за дверью сидела моя мать, то бишь Дашина бабушка. Она же неотступно находилась вместе с ней, когда приходил учитель или этот компьютерщик. Я даже мысли не допускаю, чтобы Дарья могла стать жертвой кого-нибудь из них – бабушка бы никогда этого не позволила. Она у меня выдрессирована как цепной пес, свое дело знает. С другими мужчинами дочь не общалась – это совершенно точно. К тому же я уволил учителя, как только узнал о беременности, сменил зубного врача и нашел женщину, которая теперь чинит компьютер.

– И с тех пор вы больше их не видели?

– Нет. Хотя постойте, учитель еще раз приходил к нам за деньгами дня через три после того, как я позвонил ему и сообщил, что мы больше не нуждаемся в его услугах.

– И как он отреагировал?

– Удивился, начал спрашивать, почему да с какой стати вдруг, но я не стал ему ничего объяснять – слишком был зол тогда. Мы договорились, что он заедет к нам и заберет причитающуюся ему за уроки сумму. Больше я о нем не слышал. Компьютерщику я вообще ничего не объяснял – просто не стал больше ему звонить. Зубной врач, тот даже не спросил, в чем дело, только пожал плечами и сказал, что ему все равно, у кого будет лечить зубы моя дочь. Но я ему не верю – он столько раз получал от меня дорогостоящие подарки, что наверняка теперь жалеет…

– Все ясно, – вздохнул босс. – Теперь скажите, почему вы пришли к нам только через полгода? Почему не явились раньше, по горячим, так сказать, следам?

– Я ждал, – угрюмо ответил тот.

– Чего – что насильник сам объявится?

– Нет, надеялся, что произойдет выкидыш. Знаете, такое иногда бывает.

Но на шестом месяце это уже почти исключено.

– Ну, если лупить ее чуть сильнее – то может случиться чудо, – язвительно усмехнулся босс.

– Увы, это не помогает, – тоскливо вздохнул Василий. – Поэтому я решил найти этого мерзавца и заставить его жениться на Дарье. Сделаем ему хромосомный анализ на отцовство, подадим в суд, и никуда он не денется: или под венец, или в тюрьму за изнасилование несовершеннолетней, плюс выплата алиментов. Другого выхода я не вижу.

– Что ж, если это все, то можете ехать домой, а мы примемся за работу.

– Как-то уж довольно странно вы работаете, уважаемый, – недовольно хмыкнул Василий, поднимаясь. – Вам нужно насильника искать, а вы тычетесь как слепые котята в разные стороны.

– Благодарю за комплимент, – ледяным тоном проговорил босс. – Надеюсь, зубного врача вы не учили, как правильно лечить зубы? Мария, проводи товарища.

– Ну, знаете! – вспыхнул было тот, но босс не дал разгореться огню.

– До свидания. Я вам позвоню, когда появятся результаты.

Сердитый и недовольный, Василий покинул наш офис, и через минуту мы услышали, как от ворот, взвизгнув шинами, отъехала машина, увозя пожизненную пленницу собственного отца – Дашу.

– Ну и что ты думаешь обо всем этом? – спросил босс, вернувшись за стол.

– А что тут думать? – пожала я плечами. – Все ясно как божий день: папаша каким-то образом вычислил этого Игоря, прикончил его, труп растворил в серной кислоте и остатки спустил в унитаз.

– На него это не похоже, – покачал головой Родион, выбивая остатки пепла из трубки. – Он слишком вспыльчив, действует скорее спонтанно, под влиянием момента, чем обдуманно и с холодным расчетом. Я допускаю, что он мог прикончить учителя в припадке ярости, но, чтобы грамотно избавиться от трупа, нужна ясная голова. Этот Василий не из таких.

– Однако же это не помешало ему целую неделю кряду пороть родную дочь шнуром от пылесоса, – возразила я, закуривая сигарету. – Если его состояние аффекта длится столько времени, значит, он вполне мог не только растворить учителя в кислоте, а разрезать бритвой на молекулы и развеять по ветру на Воробьевых горах. Во всяком случае, теперь нам ничто не мешает назвать клиенту имя отца ребенка и получить свой гонорар. Игорю все равно уже хуже не будет.

Разве не так?

– Так-то оно так, но сначала я должен удостовериться в том, что его нет в живых – в противном случае мы нарушим данное Даше слово. Это не в моих правилах, – он задумчиво помолчал. – Интересно, на кой черт он явился к нам через полгода?

– Может, в нем заговорило запоздалое раскаяние? – предположила я. – Остыл немного, поразмыслил, что господь его накажет на том свете, и решил… – я замялась, подыскивая подходящее слово, но в голову ничего не приходило. – Не знаю, что он решил. Вы босс – вы и думайте.

– Вот я и думаю, что это все ерунда, – вздохнул Родион. – Знаешь что, поезжай-ка ты к этому Игорю домой и поговори с его женой. Расспроси подробно, когда точно и при каких обстоятельствах он пропал.

Может быть, на что-то стоящее и наткнешься. Кстати, заодно было бы неплохо завербовать ее в наши клиентки – пусть она наймет нас для поисков мужа.

– Вы никогда своего не упустите, босс. У человека горе, муж пропал, а у вас одни деньги на уме, – с укоризной проговорила я.

– Все равно ведь нам придется искать или его, или его труп, так лучше делать это за деньги, чем бесплатно, – он хитро посмотрел на меня.

– А зачем нам искать его труп? Ну, пропал и пропал, главное, что этот Василий уже не сможет причинить ему вреда – значит, перед Дашей мы будем чисты.

– Нет, так не Пойдет. Здесь явно пахнет преступлением, – с пафосом произнес Родион. – А я не могу оставаться равнодушным, когда творится беззаконие. И потом, мне жалко эту девчонку. Если Игоря пришил Василий, значит, мы упечем его в тюрьму и освободим всю семью от гнета этого тирана.

– Вы самый благородный детектив из всех, о которых я когда-либо читала!

– восхищенно произнесла я, едва не прослезившись.

– Да ладно, что уж там, – скромно потупился гений сыска. – Вот тебе номер телефона Игоря, узнай адрес и отправляйся туда прямо сейчас, пока супруга дома.

– Может, позвонить ей перед этим?

– Не стоит – вдруг она не захочет встречаться. А так ты застанешь ее врасплох. Прикинься его бывшей ученицей, поплачь вместе с ней и выуди всю информацию. Не мне тебя учить. А я тут пока наведу кое-какие справки по своим каналам…

Тут сверху послышался надрывный плач маленького Потапа. Родион сразу же встревожился и поднялся.

– Что там еще случилось, черт побери? Ну ни на минуту нельзя ребенка оставить. В общем, ты работай, а я пойду посмотрю, что с сыном. И не ленись, не ленись, а то скоро совсем квалификацию потеряешь.

И убежал. Похоже, до совершеннолетия сына Родион как детектив потерян для общества, с тоской подумала я и пошла в приемную к компьютеру.

Выяснив в Интернете по номеру телефона адрес квартиры Игоря, я отыскала его на карте Москвы, села в наш джип и поехала через весь город в Щукино, на Сосновую улицу.

День выдался ясный и солнечный, правда, было уже не так тепло, как в середине лета, и порывы ветра, залетавшего в наполовину открытое окно машины, были неприятно холодными. Я ехала по забитому машинами Ленинградскому шоссе и думала о Даше. Почему так получается, что некоторым детям везет с родителями, а некоторым нет? Кто и по каким критериям определяет, в хорошей тебе суждено родиться семье или в плохой? Может, это кармическое наказание за грехи прошлой жизни, в которой Даша была злой и жестокой матерью, тиранившей своих беззащитных детей? И теперь сама расплачивается за это, напоровшись на то, за что боролась в предыдущем своем воплощении.

Как бы там ни было, жаль, что родителей не выбирают, а пожизненно приковывают к ним лишь по праву рождения. Кто дал родителям право безнаказанно обижать своих детей? Никто. И самое обидное, что дети совершенно беззащитны.

Вот попался Даше отец-самодур, и теперь она вынуждена терпеть все его сумасбродные выходки. И ведь в суд на него не подашь, не скажешь там, что папа ведет себя по отношению к дочери не правильно и несправедливо, ибо нет такого закона, запрещающего отцу пороть собственную дочь или купать ее до шестнадцати лет в ванной, невзирая на все ее протесты и девичий стыд. В лучшем случае посоветуют чересчур ретивому папаше более ответственно подходить к воспитанию дочери. На этом все и закончится. Для суда. А Дашина пытка продлится дальше с удвоенной силой, и ничего она, безвольная и забитая, не сможет этому противопоставить.

Так, ругая про себя на чем свет стоит официально сложившуюся в нашем обществе систему угнетения и унижения родителями собственного потомства, я незаметно добралась до Щукина, нашла на Сосновой улице нужный дом со зловещим номером 13 и въехала во двор.

Дом был старый, кирпичный, пятиэтажный, с грязными железными балконами и облезлой краской на дверях подъездов. Во дворе, среди редких деревьев виднелась такая же, как была у нас, серая трансформаторная будка, двое мальчишек пинали о ее стену мяч. Чуть в стороне стояли три металлических гаража, около одного из которых пожилой мужчина в засаленном комбинезоне ковырялся в капоте «ушастого» оранжевого «Запорожца» – судя по задрипанному виду, ровесника своего хозяина. Стоянки для машин около подъездов не было, поэтому мне пришлось объехать весь двор по периметру и поставить машину рядом с гаражами. Когда я вышла и захлопнула дверь, пенсионер оторвался от своего «ушастого», окинул меня подозрительным взглядом, потом, презрительно скривившись, посмотрел на мой сверкающий никелировкой джип и снова принялся копаться в моторе. Видимо, он и умрет с мыслью, что лучше его машины человечество уже никогда ничего не придумает.

Я пересекла двор, пнув по пути отлетевший от стены в мою сторону мяч, и подошла к крайнему подъезду слева, где, по моим расчетам, должна была находиться восьмая квартира. В базе данных Интернета было сказано, что по этому адресу проживает некто Веретенко Мария Ивановна. Но, судя по тому, что дом был старым, никакой Марии Ивановны здесь могло и не быть – просто телефонный номер был зарегистрирован на ее имя, а квартиру она могла продать совсем другим людям, тому же Игорю.

Из подъезда вышла какая-то высокая сухопарая женщина с густой шапкой седых волос на голове и хозяйственной сумкой в руках, кинула на меня изучающий взгляд и быстро проскользнула мимо.

– Извините, восьмая квартира здесь находится? – спросила я ей вслед.

– Да-да, здесь, на втором этаже, – бросила она, не оборачиваясь, и заспешила к выходу со двора.

Я вошла в подъезд. Там было грязно и стоял ужасный запах, от которого меня едва не стошнило. Пожалев, что не взяла с собой противогаз, я поднялась на второй этаж и остановилась около двери, на которой висела потемневшая от времени латунная цифра 8. Дверь как дверь, ничего особенного, даже дерматином не обита, в отличие от других на площадке. Из того места, где обычно крепится кнопка звонка, торчали два оголенных провода. Сразу видно, в доме нет мужчины, который бы все это починил. Недолго думая, я соединила эти два провода, они с шипением заискрили, и за дверью раздался хриплый звонок – сработало! Но прошла томительная минута, и я поняла, что радость моя была преждевременной – в квартире стояла мертвая тишина. Рискуя получить изрядный заряд электричества, я позвонила еще раз. Потом на всякий случай постучала по двери костяшками пальцев – результат тот же. Дома никого не было. Это в мои коварные планы не входило.

Неужели я проделала столь долгий путь только ради того, чтобы полюбоваться на обшарпанную дверь? А ведь я уже так настроилась поиграть в послушную ученицу Игоря, сочувственно проливающую слезы по поводу его исчезновения! Но делать было нечего, нужно было ждать. Не возвращаться же назад несолоно хлебавши. Если хозяйка пошла в магазин, то наверняка скоро вернется. Хочешь не хочешь, но часик придется подождать. Издав тоскливый стон, я развернулась, сложив руки на груди, и навалилась спиной на дверь. И чуть не грохнулась, провалившись вместе с ней в квартиру – дверь была не заперта! С великим трудом удержавшись на ногах, я недоуменно обвела взглядом маленькую прихожую и негромко позвала:

– Эй, есть тут кто живой?

Заключенное в тесных стенах аккуратно прибранной квартиры безмолвие было мне единственным, но недвусмысленным ответом. Может, хозяйка потеряла ключи от квартиры и теперь оставляет ее незапертой? Или бесследное исчезновение любимого супруга так сильно повлияло на ее психику, что она стала рассеянной и забывчивой?

Не став больше гадать, я прикрыла дверь и прошла мимо кухни в жилую комнату со шкафами во всю стену, диваном напротив и стареньким отечественным телевизором в дальнем углу, рядом с которым виднелась дверь в другую, смежную комнату. На полке одного из шкафов, рядом с книгами стояла большая фотография в деревянной рамке. На ней были сняты стоявшие под ручку на фоне цветущей яблони жених с невестой в свадебных нарядах. Невеста, невысокая, хрупкая и довольно симпатичная белокурая девушка, была в роскошном белом платье, с пышной фатой на голове, а жених, немного полноватый темноволосый мужчина в очках, с большими залысинами, был в строгом синем костюме с алой гвоздикой в нагрудном кармане.

Оба счастливо улыбались, глядя в объектив фотокамеры, и наверняка тогда еще не подозревали, что будущее их сложится так печально и драматично.

Не обнаружив здесь ничего подозрительного, я прошла к дальней двери и заглянула в другую комнату. Там была спальня. Слева стоял трехдверный полированный шкаф, посередине, занимая почти все свободное пространство, стояла двуспальная кровать, застеленная цветастым пледом. На пледе лежала лицом вверх, широко раскинув руки по сторонам, немного повзрослевшая, но все такая же хрупкая и белокурая невеста с фотографии, одетая в домашний халат. Искаженный судорогой рот ее был раскрыт, на разбитой нижней губе виднелась еще не запекшаяся кровь, язык свисал набок, застывшие глаза выкатились из орбит, а на шее были туго затянуты черные колготки. Постояв несколько секунд в оцепенении, я наконец начала понимать, что передо мной труп. Подавив острое желание немедленно смыться отсюда, я подошла к несчастной и осторожно дотронулась до ее руки. Она была еще теплой. Не став ничего больше трогать, я пошла в прихожую, где на стене висел телефон, и позвонила Родиону. Когда он после долгой паузы снял наконец трубку, я сказала:

– Есть две новости, босс: одна паршивая, другая не очень. С какой начать?

– Начни с хорошей, – буркнул он. – Только побыстрее – мы с Тапиком книжку читаем.

– О'кей, слушайте хорошую: я нашла жену Игоря.

– Поздравляю. И что она говорит?

– Она, к сожалению, ничего не говорит, потому что ее кто-то задушил колготками прямо перед моим приходом. Это уже паршивая новость.

Родион молчал.

– Вы меня слышите?

В трубке раздавались лишь его напряженное дыхание и бессмысленное каляканье Потапа. Наконец, он спросил:

– Ты уверена, что она мертва?

– А что я должна думать, босс, если она не шевелится, не дышит, не разговаривает и на шее у нее затянуты колготки? Что мне делать? Я не хочу здесь оставаться – мне не по себе.

– А где убийца? – спросил он, словно не слыша моих слов.

– Откуда я знаю?

– Но в квартире его нет? Ты искала?

– Что ж я, сумасшедшая, что ли, его искать? Не хватало еще, чтобы он и меня прикончил. А вы что, думаете, что он… – Только тут до меня с ужасом дошло, что убийца и вправду может еще находиться в квартире. И в тот же момент за спиной послышалось какое-то движение. Я захотела обернуться, но было уже слишком поздно: сзади на мою глупую голову обрушился страшный удар, расколовший череп на сотни кусков, мои мозговые клетки разлетелись в разные стороны мириадами ярких искр, в глазах померкло, и я отключилась, даже не успев заметить, кто меня оглушил.

* * *

Терпеть не могу, когда меня бьют сзади по голове. Это некрасиво, нечестно, подло и вообще, должна сказать, очень больно. Особенно когда начинаешь приходить в себя. Голову мою словно зажали в раскаленные тиски и сжимали так, что явно слышался хруст черепных костей. Уверена, если бы кого-то другого так часто дубасили по темечку, как меня, у которой это уже начало входить в привычку, то вместо головы была бы огромная сплошная шишка. Или головы не было бы вообще. Моя же еще почему-то держалась на моих хрупких плечах и не подавала никаких признаков дебилизма от частого сотрясения мозгов.

С трудом разлепив глаза, я увидела, что лежу на полу в коридоре рядом с телефоном, трубка которого свисает с аппарата на змеящемся шнуре и жалобно пищит короткими гудками, каждый из которых отдается в моей голове невыносимой щемящей болью. Я почувствовала, что мне трудно дышать, дотронулась до горла и с удивлением обнаружила затянутые на нем тугим узлом черные колготки. Что за безумие? Неужели кому-то показалось мало врезать мне по черепу и он решил меня еще и задушить для пущей уверенности? Да, видно, я кому-то здорово не понравилась. Отодрав непослушными пальцами от себя колготки, я осмотрелась.

Того, кто на меня напал, нигде видно не было. Входная дверь была закрыта.

Кое-как поднявшись на ноги, я пощупала свой затылок и ужаснулась: там была огромная рассеченная шишка, из которой текла горячая, липкая кровь, оставшаяся на пальцах. Я подошла к встроенному в шкаф для верхней одежды круглому зеркалу и посмотрела на себя.

Бледное, изможденное лицо мое с наполненными страданием глазами являло собой довольно жалкое зрелище. На шее остался синий след от колготок. Сиреневая блузка на плече была испачкана в крови, локоны моих бесподобных золотистых волос тоже пропитались красным. Одним словом, я была похожа на сильно побитую кошку из подворотни. Спрашивается, за что? Ведь даже слова плохого сказать никому не успела, не то что обидеть кого-то более серьезно. Подумаешь, зашла в чужую квартиру, так ведь перед этим звонила, стучала, а потом, дверь была открыта. Что ж теперь, убивать меня за это? А в том, что кто-то хотел именно убить меня, я не сомневалась: во-первых, от одного такого удара любой умер бы мгновенно, а во-вторых, меня еще и задушили. Спасибо, что хоть тело не расчленили. Не умерла я, наверное, лишь потому, что обладала кошачьей живучестью пантеры.

Я посмотрела на часы, было полпятого. Значит, я пролежала без сознания около получаса. Я сходила в ванную, промыла рану холодной водой и, за неимением ничего другого, залепила ее куском туалетной бумаги, чтобы остановить кровотечение. Затем, с заплаткой на затылке прошла в дальнюю комнату и увидела, что жена Игоря по-прежнему лежит на кровати, кровь на ее губе уже запеклась, но колготок на шее не было – они теперь валялись в коридоре, снятые с моей шеи.

Вернувшись к телефону, я снова позвонила в офис. Трубку сразу же сняла Валентина.

– Алло, Валюша, где Родион? – сипло спросила я и прокашлялась.

– Это ты, Мария?! – взволнованно воскликнула она. – Слава тебе, господи, жива! А мы уж думали, убили там тебя! Как ты, где сейчас находишься?

– Все там же, – устало выдохнула я. – Меня тут немножко по голове ударили, потом колготками придушили, труп в соседней комнате лежит, а в остальном все просто отлично. Где босс?

– Как где – к тебе помчался, конечно! Он понял, что с тобой что-то нехорошее случилось, когда ты вдруг по телефону отвечать перестала, и поехал в это самое Щукино. Хорошо, ты ему записку с адресом на столе оставила. Он вот-вот должен подъехать уже. С тобой точно все нормально?

– Пока да, Валюша, а что будет потом – не знаю. Ладно, буду ждать Родиона. Целую.

– Береги себя. Он подъедет с минуты на минуту. Я повесила трубку и пошла на кухню промочить чем-нибудь пересохшее горло. Стены кухни были отделаны под дерево, приятно гармонируя с красиво подобранной деревянной мебелью. С потолка свисал красный пластиковый абажур. Все кругом блестело и сверкало чистотой. Сразу видно, хозяйка любила проводить здесь время и поэтому так заботливо следила за порядком. На электрической плите стояли пузатый белый с красными кружочками чайник и такого же цвета кастрюля, закрытая крышкой. На круглом кухонном столе в декоративной деревянной корзинке примостились солонка с перечницей в виде двух веселых поросят. В скромной хрустальной вазе стояли декоративные цветы. На подоконнике – горшки с живыми цветами. Холодильник марки «ЗИЛ» стоял справа. Открыв его, я мельком бросила взгляд в мойку и увидела в ней топорик для разделки мяса. Тыльная его часть была испачкана кровью. Чья это была кровь, догадаться было нетрудно. Еще раз порадовавшись за свое отменное здоровье, я отыскала в холодильнике закрытую пачку персикового сока, оторвала зубами уголок и стала пить прямо из пакета. И в это время раздался настойчивый стук в дверь.

Ни минуты не сомневаясь, что это Родион, я поставила пакет на место, пошла в прихожую и открыла дверь. Передо мной стоял незнакомый парень лет двадцати, среднего роста, коренастый и накачанный. Из рукавов спортивной майки выпирали мощные бицепсы, в глазах стояла ненависть.

– Игорь здесь живет? – спросил он мрачно.

– Извините, а вы кто? – растерянно пробормотала я.

– Сейчас узнаешь!

Он пинком распахнул дверь, втолкнул меня в прихожую, вошел, прикрыл дверь и, сжав кулачищи и набычившись, как разъяренный носорог, попер на меня со словами:

– Значит, это ты, тварь, жена этого ублюдка? – он замахнулся на меня, и я инстинктивно отскочила в сторону кухни. Кулак просвистел в воздухе. Парень, казалось, ничуть не удивился моей прыти, развернулся и снова с ревом попер на меня. – Стой, выдра! Никуда ты от меня не денешься! Я вам за Ленку бошки поотрываю!

– Постой, парень! Я не жена Игоря! – воскликнула я, выставив перед собой руки, не собираясь его бить, потому что вот-вот должен был появиться Родион. – Ты меня с кем-то спутал!

– А мне плевать! – зло рыкнул он и попытался пнуть меня ногой в живот.

Я опять отскочила. – Говори, где твой похотливый муженек?! Я этого кобеля кастрировать пришел!

Он опять бросился на меня с кулаками, и мне пришлось спасаться бегством в сторону спальни.

– Угомонись, прошу тебя! – в отчаянии завопила я, понимая, что, если он не остановится, мне придется применять силу. – Давай поговорим спокойно!

Я не успела вбежать в спальню – он одним прыжком настиг меня, обхватил рукой сзади за шею и повалил на пол, больно вжав колено мне в спину. Этого я уже терпеть не стала. Ну кто так обращается с женщиной? Поскольку я лежала на животе, а он сидел сверху, то мне ничего не оставалось, как, согнув ногу в колене, лягнуть его пяткой по позвоночнику. Если бы я ударила чуть сильнее, то его просто парализовало бы на всю оставшуюся жизнь. Но он только взвыл от боли, выгнув спину и убрав с меня руки. Этого мне было достаточно, чтобы, развернувшись, оттолкнуть ошалевшего от боли парня от себя и вскочить на ноги.

И тут в комнату ворвался взмыленный Родион с пистолетом в руке.

– Всем стоять!!! – прокричал он грозно, переводя пушку с меня на парня и обратно. – Стреляю без предупреждения! Руки за голову!

Парень, ошарашенно уставившись на оружие, послушно сцепил руки на затылке и начал, все еще морщась от боли в спине, медленно подниматься на ноги.

Я отодвинулась от него подальше и тоже на всякий случай закинула руки за голову.

– Что здесь происходит, черт возьми? – процедил босс, разглядывая мою окровавленную блузку. – Это он на тебя напал?

– Как вам сказать, босс, – пожала я плечами, – с одной стороны, вроде он, а с другой – не он.

– Все равно вы меня не убьете, сволочи! – с ненавистью выдохнул паренек. – Я вас из-под земли достану! И тебе, кобель, мошонку наизнанку выверну!

– О чем это он, Мария? – босс озадаченно нахмурился. – Да ты руки-то опусти, я же свой. А ты стой как стоишь!

Я в изнеможении упала на диван и, как могла, пояснила:

– Понятия не имею, о чем он говорит и кто он такой. Он появился перед самым вашим приходом.

– Постой, как это перед моим приходом? А что с тобой случилось, когда мы по телефону разговаривали?

– Тогда меня ударили сзади по голове железным топориком, а потом еще и придушили колготками. А теперь вот пришел этот, – я кивнула на мрачно насупившегося парня, стоящего у двери в спальню, – и тоже, по-видимому, собирался оторвать мне голову.

– А где труп? Ты говорила, что нашла в квартире труп.

– Труп? Ах да, он там, в другой комнате, – я устало махнула рукой на дверь.

Несчастный при этих словах резко изменился в лице, побледнел, губы его задрожали, он испуганно оглянулся на спальню и умоляющим голосом просипел:

– Не убивайте меня, пожалуйста. Я никому ничего не скажу, ей-богу!

– Заткнись, малолеток! – прикрикнул на него Родион, взмахнув пистолетом. – Отойди к окну и встань спиной к нам. С тобой мы позже поговорим.

Вздумаешь бежать – пришью на месте. Ну!

Тот быстро сделал то, о чем просили, и я увидела, как трясутся его сцепленные на затылке пальцы.

Мы с боссом вошли в другую комнату. Он невозмутимо осмотрел лежащую на кровати мертвую женщину, зачем-то заглянул ей в глаза, тоскливо вздохнул и спросил, пряча пистолет в наплечную кобуру под пиджаком:

– Ты ничего здесь не трогала?

– Нет.

– А с чего ты решила, что это его жена?

– Минуточку.

Я сбегала в соседнюю комнату, взяла фотографию со шкафа и принесла ее Родиону.

– Вот, сами гляньте.

Он внимательно посмотрел на снимок, потом перевел взгляд на покойницу, подержал фотографию рядом с ее лицом и сказал:

– Да, похожа. А где колготки, которыми ее задушили?

– Я же говорила: я обнаружила их на своей шее, когда очнулась от удара.

Кто-то пытался ими и меня задушить.

– Зачем?

– Наверное, мертвая я нравилась убийце больше, чем живая. Он, видать, сейчас думает, что я мертва.

– Я тоже так думал, когда сюда ехал, – буркнул босс, внимательно осматривая комнату. – Ты не видела, кто тебя оглушил?

– Нет – он напал сзади, я даже повернуться не успела. Что будем делать, босс? Надо бы милицию вызвать.

– Вызовем. Но сначала я допрошу того малолетку. По-моему, он знает об Игоре больше, чем мы.

– По-моему, тоже.

– Иди, принеси сюда колготки и затяни их на ее шее, – попросил он так, словно просил принести воды попить. – Нужно чтобы все было в первозданном виде, так сказать. Ну, чего стоишь?

– Вы меня извините, босс, но я не смогу, – дрожащим голосом пролепетала я. – У меня что-то нервы сдают. Вы уж сами как-нибудь с этими колготками разбирайтесь.

– Ладно, – смилостивился он, – тащи их сюда.

Я принесла из прихожей колготки, босс, даже не поморщившись, обвязал их вокруг шеи покойницы, затянул, отстранился, осмотрел дело своих рук и удовлетворенно крякнул.

– Вот, теперь все в порядке. Скажем, что пришли сюда и увидели эту жуткую картину.

– А как же тот парень?

– С ним мы сейчас разберемся.

Мы вернулись в большую комнату. Бедняга все так же стоял и дрожал, глядя в окно. Босс снова вытащил пистолет, сел на диван и строго приказал:

– Повернись-ка, родной!

Тот покорно повернулся, все такой же бледный и испуганный – видимо, уже успел попрощаться с жизнью.

– Как тебя зовут?

– Виталик, – понуро бросил он, разглядывая паркет под ногами.

– Кто ты такой и зачем сюда пришел? – босс с нежностью посмотрел на пистолет. – Расскажи мне все, и, может быть, я тебя не убью.

Бедолагу еще больше затрясло.

– Я только хотел… – он сглотнул пересохшим ртом, – хотел за Ленку отомстить. Я ж не знал, что вы такие крутые…

– А кто такая Ленка?

– Девчонка моя. Вы ее английскому обучали.

– Я обучал? Ты что-то путаешь, Виталик. Я по-английски знаю только два слова: гуд бай. Ты, наверное, искал Игоря?

– А разве вы не он?

– Нет, я не он. И она не она, – он кивнул на меня. – Ты ошибся адресом, парень. Так за что ты хотел отомстить Игорю?

– За то, что он Ленку изнасиловал… Он замолчал. Мы с боссом недоуменно переглянулись.

– Это уже становится интересным, – озадаченно пробормотал он. – Расскажи-ка обо всем подробнее, Виталик.

– А че рассказывать? Сначала ходил к ней английский преподавать, потом приставать стал, потом соблазнил и изнасиловал.

– Так соблазнил или изнасиловал? – уточнил босс.

– А какая разница? Ленка еще несовершеннолетняя, в девятом классе училась, наивная еще, глупая, ничего в жизни не понимает, а этот ублюдок этим воспользовался. Вот я и пришел, чтобы ему морду набить.

– Интересно, а на меня зачем напал? – спросила я возмущенно. – Я-то здесь при чем?

– Думал, вы его жена, а значит, заодно с ним, – он виновато пожал плечами.

– И давно это случилось? – поинтересовался босс.

– Полгода назад.

– Ого! – присвистнул Родион. – Чего ж ты так долго ждал?

– Так Ленка только сегодня ночью раскололась.

– Ночью?

– Ну да, – лицо Виталика начало заливаться краской. – Мы с ней сегодня ночью… того… ну, в общем, сами понимаете… в контакт вступили. Ну, а она не девочка. Я и спросил, когда, мол, успела? А она мне и выложила правду-матку.

Говорит, учитель английского ее попортил. Слова всякие нежные говорил, клялся, что любит, даже жениться обещал, когда со своей женой разведется, – в общем, пургу всякую нес. Знаем мы таких. Педофил вонючий…

– Да, Мария, похоже, наш Игорек тот еще фрукт, – задумчиво заключил Родион и посмотрел на Виталика. – А почему твоя Ленка родителям не пожаловалась? Почему молчала до сих пор?

– А что она могла сказать? Она ж вроде как добровольно с ним легла, он ее не бил, нож к горлу не приставлял – сама дура, одним словом. А потом он перестал к ней приходить, и она успокоилась. Если бы не я, то так бы все и осталось.

– А ты, значит, решил отомстить за поруганную честь своей подруги.

Похвально, похвально. А ты уверен, что раньше его никогда не видел?

– Игоря-то? – искренне удивился Виталик. – Так я ведь только сегодня о нем узнал.

– И ты хотел только свернуть ему голову и ничего больше? – продолжал допытываться Родион.

– Нет, еще хотел его кастрировать, чтобы в другой раз неповадно было малолеток совращать, – сокрушенно признался тот.

– А тебе не приходило в голову, например, шантажировать его? – босс подозрительно прищурился. – Ты ведь у нас умный, смекнул небось, что на этом можно подзаработать, а?

Виталик презрительно сморщился и бросил:

– За кого вы меня держите? Мне грязные бабки не нужны.

– Ты уверен?

– Абсолютно. А можно спросить?

– Спрашивай. Кстати, руки можешь опустить. Тот с явным облегчением опустил руки и начал разминать ладони.

– Скажите, а чей труп лежит в той комнате? Это не Игорь случайно?

Может, меня уже кто-то опередил?

– Нет, это не Игорь, это его жена.

– А где Игорь?

– Нам сказали, что он бесследно исчез полгода назад.

– Сбежал, что ли?

– Мы не знаем. Но скорее всего тебя действительно кто-то опередил и разделался с ним.

– Здорово! – В глазах Виталика загорелся неподдельный интерес. – Так ему и надо, шакалу! А жену его зачем прикончили?

– Ты слишком много вопросов задаешь, парень, – проворчал Родион и наконец-то спрятал не нужный уже пистолет. – Сделаем так: сейчас ты покинешь эту квартиру и никому не скажешь, что когда-либо здесь был. Или другой вариант: мы вызовем милицию, и ты станешь первым, кого они заподозрят в убийстве жены Игоря и нападении на мою секретаршу, – он кивнул в мою сторону. – Она не видела, кто разбил ей голову, но не исключено, что это был ты.

– Нет, голову я ей точно не разбивал – не успел. А что, на нее здесь еще кто-то напал?

– Не отвлекайся, Виталик, – устало вздохнул босс. – Думай лучше, что делать будешь.

Глаза Виталика забегали по сторонам, он начал судорожно соображать. Я была уверена, что он не имеет никакого отношения ни к исчезновению Игоря, ни к убийству его жены, ни к здоровенной шишке на моей голове. Постояв с минуту в нерешительности, он вдруг нахально ухмыльнулся и спросил:

– А кто вы, собственно, вообще такие? Чего здесь командуете? Может, это вы всех замочили?

– Да, замочили и теперь отпускаем живого свидетеля, чтобы с чистой совестью сесть в тюрьму, – усмехнулся босс. – У тебя мозги есть? Если нет, то слушай меня: бери руки в ноги и мотай отсюда, если не хочешь, чтобы тебя менты по допросам затаскали. Мы никогда друг друга не видели. Только оставь телефон своей подруги, чтобы мы могли найти ее, если понадобится свидетель.

– Еще чего, – упрямо насупился Виталик. – Не дам я вам никакого телефона.

– Даже так? – Босс вытащил пистолет, направил его на парня и сказал мне. – Мария, звони, вызывай милицию. Сделаем из этого недоумка козла отпущения – нам же проще.

– Слушаюсь, босс, – я сделала движение в сторону коридора.

– Да вы что, я же пошутил! – испуганно воскликнул Виталик. – Слово сказать нельзя – сразу за пушку хватаетесь! Дам я вам и телефон, и все, что хотите, только отпустите меня.

– Вот это совсем другой коленкор, – довольно растянул губы в улыбке Родион. – Мария, сними с товарища показания и выпроводи вон.

Через пару минут в квартире остались только я, босс и труп в спальне.

– Что будем делать? – с тревогой спросила я, присев на диван рядом с ним. – Тело скоро совсем окоченеет.

– Сначала нужно все тщательно обдумать. У меня в голове пока нет ни одной более-менее стоящей версии. А у тебя?

– А у меня в голове дырка от удара и тупая боль, – пожаловалась я. – Ничего не соображаю.

Босс встал, подошел к окну и выглянул во двор.

– Давай прикинем, что мы имеем, – он повернулся ко мне. – Начнем с Игоря. Во-первых, он уже полгода как пропал. Где он и что с ним, мы не знаем.

Есть 2 варианта: или он мертв, или просто скрывается от какого-нибудь Виталика.

Я уверен, что он соблазнял почти всех своих учениц. Он скрытый педофил.

– Скорее Гумберт – любитель нимфеток, – поправила я.

– Один черт, – поморщился босс. – Сейчас нам важно установить, где он находится. Но сделать этого мы не можем – у нас нет никаких зацепок. – Он внимательно посмотрел на меня. – Ты уверена, что это не Игорь ударил тебя по голове, а потом пытался задушить?

– Откуда мне знать, босс? Я ж говорю, что не видела, кто это сделал. И потом, зачем Игорю меня убивать? Он меня даже не знает.

– Пошевели мозгами, Мария, – сердито проворчал он. – Представь себе: он приходит домой, убивает свою жену…

– О господи, это еще зачем?

– Понятия не имею. Может, она как-то вычислила его местонахождение, он испугался, что она выдаст его милиции, и пришил женушку. А тут ты вдруг появляешься. Ясно, как день, что он решил избавиться от свидетеля. Логично?

– Вроде бы да, – неуверенно пожала я плечами. – А вдруг это все-таки был не Игорь? Кому тогда понадобилось убивать его жену, а потом еще и меня?

Даже если это кто-то наподобие Виталика, такой же буйный и неуправляемый, то он вряд ли решился бы на двойное убийство. В лучшем случае избил бы до полусмерти или еще как…

– Нет, это все ерунда, – решительно отверг мои Догадки босс. – Это может и должен быть только Игорь. Моя интуиция меня еще никогда не обманывала. Это он. И тогда все складывается для нас самым лесным образом: мы находим педофила и женоубийцу, выдаем его Дашиному папаше, получаем с него лричитающийся нам гонорар и тут же звоним в милицию, чтобы Василий самосуд не устроил. Как говорится, и волки сыты, и овцы целы.

– И где вы собираетесь его искать? – скептически усмехнулась я. – Его и раньше-то найти не могли, а теперь, после убийства, он тем более зароется так, что с собакой не отыщешь.

– А мы сделаем так, чтобы нам милиция помогла, заставим ее работать на нас, – он лукаво подмигнул мне. – Скажем, что ты видела Игоря перед тем, как он тебя оглушил. Тогда они начнут искать его уже не как пропавшего, а как убийцу.

И найдут, а мы получим деньги. Неплохо, а?

– Вы хотите сделать из меня лжесвидетеля?! – ужаснулась я. – Меня же посадят!

– С какой стати?

– А с такой! Представляете, что будет, когда вдруг выяснится, что Игоря все-таки убили полгода назад? Они еще и меня в убийстве обвинят. Нет уж, увольте, босс. Если хотите обманывать милицию, то делайте это без меня. Я честная девушка!

– Но ведь голова у тебя разбита, а не у меня, – логично возразил босс.

– Так что не спорь, будешь делать то, что скажу.

– Вы деспот, босс, – покорно вздохнула я. – Только пообещайте хотя бы, что будете носить мне передачи в тюрьму.

– Обещаю. Иди вызывай милицию.

– И что мы им скажем?

– Все, что было, то и скажем. Всю правду, – не моргнув глазом, ответил Родион. – Исключая, разумеется, появление Виталика. Ты также заявишь, что договорилась с женой Игоря о встрече по телефону, приехала, нашла ее труп, успела рассмотреть нападавшего и потеряла сознание. Никакой удавки на твоей шее не было.

– Но мы даже не знаем, как эту жену зовут. Как я могла с ней договориться?

– Верно, – нахмурился он и поднялся с дивана, – но это мы сейчас исправим.

Подойдя к секретеру, он открыл его, покопался внутри и извлек на свет божий обернутый в целлофан паспорт.

– Так-с, посмотрим, – он раскрыл документ. – Это именно то, что нужно.

Ирина Ветошкина, 1970 года рождения. Запомнила?

– Да.

– И вообще, в основном говорить буду я, а ты только отвечай на вопросы, когда спросят. Ничего лишнего. Иди звони.

– Мне это не нравится, босс. Вы меня насилуете.

– Можешь пожаловаться на меня милиции, тем более что она сейчас будет здесь.

* * *

В офис мы вернулись только в половине девятого вечера, уставшие, измочаленные, вымотанные нудными милицейскими вопросами и страшно голодные. К моему удивлению, все прошло очень гладко: я рассказала им все, что велел говорить босс, продемонстрировала свою шишку, жалобно постонала и дала подробное описание Игоря, которого видела лишь на фотографии. Милиционеры дотошно расспросили о том, что нас связывает с этими людьми, презрительно осмотрели удостоверение частого детектива, которое им предъявил Родион, и напоследок посоветовали нам забыть об этом темном и грязном деле. Мы клятвенно пообещали и уехали.

Валентина, которой мы позвонили перед выездом, уже уложила спать Потапа, приготовил ужин, накрыла на стол и поджидала нас на заполненной аппетитными запахами кухне. Когда мы вошли, она даже не двинулась с места. Она сидела за столом, перед ней на разноцветной скатерти лежал распечатанный белый конверт, в глазах ее стояла тревога.

– В чем дело, Валюша? – удивленно спросил Родион, снимая пиджак и подходя к ней. – Почему мужа не встречаешь? Что это за конверт?

– Сам посмотри, – безжизненно уронила она и вдруг, ткнувшись лицом мужу в бок, расплакалась.

– Да что это с тобой?! – Босс ошарашенно уставился на жену, погладил ее по голове, взял конверт, вытащил из него сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его, пробежал глазами и сразу изменился в лице. – Что за ерунда? – пробормотал он и протянул мне листок. – Посмотри: это действительно тут написано или у меня глюки?

Взяв письмо я прочитала напечатанное на машинке послание: «Перестаньте вынюхивать или вы все умрете. Все до одного!»

Неприятный холодок пробежал по моей спине, и я спросила:

– Где ты это взяла?

– На крыльце! – прорыдала она, не прекращая орошать слезами мужнину белую рубашку. – Кто-то позвонил… я пошла открывать… никого не было… на крыльце только этот конверт лежал… Боже, что теперь с нами будет?! Они убьют нашего Тапика-а-а! – и заревела пуще прежнего.

Мы с боссом стояли и ошеломленно смотрели друг на друга. Было ясно как день, что это письмо напрямую связано с нашим последним делом. Но кто его написал и зачем – это было загадкой. Игорь этого Сделать не мог, потому что не знал не только нашего адреса, но и вообще о том, что мы существуем. Если даже допустить, что это он оглушил меня, то он все равно не мог знать, что я из агентства, – на лбу у меня это не написано. В общем, чехарда какая-то, да и только.

– Ну ладно, Валюша, успокойся, – растерянно пробормотал Родион, прижимая к себе ее голову. – Ничего с нами не случится. А за Тапика я кому хочешь голову оторву – ты меня знаешь. Перестань плакать из-за какой-то ерунды – подумаешь, письмо прислали, невидаль какая. Вот если бы радиоуправляемый фугас подложили, тогда другое дело. Лучше скажи, когда это случилось?

Валентина тут же встрепенулась, вытерла фартуком заплаканное лицо, подняла на него красные от слез глаза и всхлипнула:

– Около часа назад. Сразу после того, как вы позвонили и сказали, что едете домой. Они ничего не сделают с нашим мальчиком, Родиоша? Пообещай мне.

– Только через мой труп! – клятвенно заверил босс и, подумав, добавил:

– Мой и Марии. Ты никого не заметила, когда открыла дверь?

– Нет, никого.

– Машины никакой около ворот не было?

– Не было, я бы сказала. Как ты думаешь, может, Тапика пока перевезти в нашу квартиру на Новослободской? От греха подальше…

– Родион еще никогда не шел на поводу у шантажистов! – с пафосом изрек босс. – Его еще никто не ставил на колени. Так что забудь даже думать о бегстве – своего сына я уж как-нибудь сумею защитить.

– Ой, Родиоша, как бы чего не вышло, – испуганно покачала головой Валентина.

Тут, видимо почувствовав состояние матери, наверху проснулся и заплакал маленький Потап. Валентина сразу же вскочила и убежала, не сказав больше ни слова. Мы сели за стол. Аппетит пропал. Взяв вилки, мы начали вяло тыкать ими в румяную жареную картошку – мое любимое блюдо.

– Какая сволочь это написала? – удрученно спросил как бы сам у себя Родион, взяв записку и внимательно ее рассматривая. – Но это точно не Игорь. Он бы не стал так рисковать сразу после убийства.

– Я тоже так думаю.

– Значит, это кто-то другой. Но кто – ума не приложу.

– Вы думаете, это все серьезно? Может, просто пугают.

Босс очень серьезно посмотрел на меня, медленно покачал своей огромной головой и задумчиво произнес:

– Нет, Мария, это не пустые угрозы. Если это тот самый человек, который убил Ирину Ветошкину и едва не отправил на тот свет тебя, значит, он на все способен.

– Вас послушать, так Ирину убил не муж, а кто-то другой.

– Конечно, – невозмутимо сказал босс, вяло пережевывая картошку. – Я никогда и не думал, что это Игорь.

– То есть как? – вспыхнула я. – Зачем же тогда вы меня врать заставляли?

– Чтобы милиция Игоря нашла. Его или его труп – мне все равно. И потом, не скажи мы им про него, они бы начали совать нос в наши дела – а я этого не люблю, ты знаешь. Своей ложью ты просто увела их в сторону. Не обижайся.

– А я и не обижаюсь. Подумаешь!

От злости у меня вдруг проснулся зверский аппетит, и я начала сметать со стола все подряд: картошку, котлеты, соленые огурчики с помидорами, квашеную капусту, маринованные грибы и любимые Родионовы плюшки.

– И как только это все в тебя помещается, – удивленно сказал босс, наблюдая за мной. – И ведь не поправляешься никогда, как некоторые – съедят пирожное – пять килограммов прибавили. Потом сбрасывают их полгода.

– Спортом заниматься нужно, – пояснила я с набитым ртом, добрея с каждым проглоченным куском. – И потом, конституция у меня такая, правильная.

Лучше скажите, в каком направлении теперь копать будем? Или станем ждать, когда этот «писатель» сам появится и взорвет нашу контору?

– Не взорвет, – посуровел Родион. – С этой минуты я буду постоянно находиться рядом со своим сыном. Пусть только попробует подойти к нему, – он сжал в кулаке вилку, как трезубец, глаза его сверкнули праведным гневом. – Я из него решето сделаю!

– А если он и вправду бомбу подложит? Вы и не заметите, босс. Мы ж не знаем, что у него в голове. Подкрадется ночью, заминирует всю нашу контору – и пшик! Только нас всех и видели. Сейчас тротила на любой толкучке – как грязи…

Я еще хотела добавить, что сейчас каждый школьник в состоянии изготовить атомную бомбу, но неожиданно внизу, в приемной, раздался телефонный звонок.

– Кто бы это мог быть в такое время? – насторожился Родион.

– Может быть, из милиции? – предположила я. – Вдруг они уже нашли Игоря и решили нас оповестить.

– Дождешься от них, – проворчал босс. – Ладно, сходи узнай, кому там приспичило, а я пойду наверх, сына проведаю.

Мы встали из-за стола, вышли из кухни, он пошел на третий этаж, а я спустилась на первый, где на столе в приемной возмущенно надрывался телефон.

Сняв трубку, я услышала взволнованный голос Василия:

– Алло, черт возьми! Где вы там ходите?! Я уже целый час звоню!

– Мы ужинаем, – спокойно пояснила я. – Извините, что забыли спросить вашего разрешения. У вас что-то случилось?

– Случилось?! – истерично взвизгнул он, задыхаясь от возмущения. – И вы еще спрашиваете, что случилось?! Пока вы там щи хлебаете, мою дочь похитили – вот что случилось!!!

Я мысленно увидела маленькую, хрупкую, бледную и беззащитную Дашу в руках кровожадных похитителей (почему-то в моем представлении они были чеченцами), которые избивают ее, насилуют и отрезают пальцы, и меня передернуло от ужаса. Никому бы не пожелала такой участи.

– Как похитили? – упавшим голосом спросила я. – Кто? Когда? Вы уверены?

– Конечно, уверен, провались вы все пропадом! Это вы во всем виноваты, детективы хреновы! Я на вас в суд подам!

– Успокойтесь, прошу вас, – еле сдерживаясь, чтобы самой не нахамить этому хаму, проговорила я. – Мы здесь абсолютно ни при чем – вашу дочь похитили не мы…

– Ах, не вы?! Пока я к вам не обратился, все было нормально, ясно вам?!

А вы начали что-то копать, разворошили там, где не надо, и мою Дарью похитили!

Теперь сами будете платить выкуп! Я ни копейки им не дам!

Выкрикнув все это, Василий замолчал, в трубке осталось лишь его тяжелое, хриплое дыхание.

– Они что, уже и выкуп потребовали? – изумилась я.

– А как же еще? Конечно, потребовали! – с полоборота завелся несчастный отец. – Десять тысяч долларов! Сумасшедшие деньги! Они, наверное, мозги дома оставили, когда назначали сумму! У меня никогда не было таких денег и не будет – зарубите это себе на носу! Вы заварили эту кашу – вы и платите!

– Вы можете хоть на секунду успокоиться и толком рассказать, что случилось? Найдем мы вашу Дашу, не переживайте. Только не нужно пороть горячку.

Когда это случилось?

– Не собираюсь я вам ничего рассказывать – приезжайте и спасайте мою дочь! У моей жены предынфарктное состояние! Мать на «Скорой» в больницу увезли, а вы только болтаете! Чтобы через полчаса были здесь!

Он бросил трубку, а я в очередной раз подивилась тому, как легко некоторые люди умудряются свалить свою вину на других. Ведь если бы не его деспотичное Отношение к дочери, она бы никогда не решила забеременеть от первого встречного, оказавшегося к тому же сексуальным маньяком, специализирующимся на малолетках. И, кто знает, не исключено, что именно Игорь и похитил его дочь с какой-то ему одному известной целью. Так что, как ни крути, но изначально во всем виноват был сам отец, а не мы.

Я быстро поднялась наверх, в комнату Потапа, где Родион читал лежащему в своей кроватке сыну сказки народов Чукотки. Судя по всему, из них двоих это чтиво нравилось больше отцу, потому как сын уже спал, закрыв свои маленькие глазки, и причмокивал во сне соской. Валентины видно не было, наверное, ушла стирать пеленки.

– Извините, что отвлекаю, босс, – прошептала я ему на ухо. – Но у нас проблемы.

– Завтра, все завтра, – с той же интонацией, что и читал книгу, проговорил он, не поворачивая головы. – Не видишь, я занят. А что случилось?

– Дашу похитили.

Надо отдать ему должное, выдержка у моего босса была что надо. Он лишь слегка изменился в лице, удивленно поднял брови, но продолжал с выражением читать про то, как маленький эвенкийский мальчик заблудился в тундре и наткнулся на огромного бурого медведя. Дойдя до конца главы, благо оставалось лишь несколько предложений, он закрыл книгу, перегнулся через барьер кровати, нежно поцеловал Потапа в лобик, распрямился, окинул меня осуждающим взглядом, взял крепкой рукой за локоть и вывел из спальни.

– Рассказывай, – велел он, когда мы очутились в его кабинете, где наши голоса уже не могли потревожить драгоценный сон Потапа. – Кто похитил, когда и зачем?

– Не знаю. Он ничего не сказал.

– Кто – он? Почему ничего не сказал? Нам что, сами похитители звонили?

– глаза Родиона из-под очков полезли на лоб.

– Да нет же, это был отец Даши, Василий. Этот псих заявил, будто это мы виноваты в похищении и что нам теперь придется платить выкуп. Иначе подаст на нас в суд. Сказал только, что с него требуют десять тысяч долларов и что мы должны немедленно приехать к нему домой.

– И это все? – босс выжидающе посмотрел на меня со своего кресла.

– Нет. Еще он говорил, что Дашину бабушку увезла «Скорая», а маму вот-вот хватит кондрашка – инфаркт то бишь. Сам он практически в невменяемом состоянии. Впрочем, это, по-моему, у него врожденное.

– И это все? – опять спросил босс.

– Да, теперь точно все, – твердо кивнула я. – Он ждет нас у себя дома через полчаса.

Родион нахмурился и побарабанил пальцами по столу. По щекам его заходили желваки. По нему было видно, что ехать сейчас куда бы то ни было, а уж тем более на встречу с неуравновешенным папашей, у которого украли единственную дочь, ему не хотелось. Мне, честно говоря, тоже. Но работа есть работа, деньги есть деньги. Босс поскреб покрытую дневной щетиной щеку и наставительным тоном произнес:

– Желание клиента – закон, Мария. Поэтому собирайся и поезжай.

– Одна?! – я чуть не свалилась с подлокотника кресла, на котором сидела. – А как же вы?

– Я буду оберегать своего сына. Ты забыла про записку? Не могу же я бросить свое чадо на произвол судьбы и бежать спасать чужого ребенка? Пусть мне будет стыдно, но Потап мне дороже. Поезжай, осмотрись на месте, узнай все подробности и держи меня в курсе событий.

– Но что скажет клиент? Он же не поймет, почему вместо детектива ловить похитителей приехала его секретарша.

– А ты скажи ему, что я заболел – радикулит схватил, разогнуться не могу. Как отпустит – сразу, мол, приеду. Наплети что угодно, лишь бы нам деньги не потерять.

– Что там деньги – мы лицензию потерять можем. Если этот Василий в самом деле подаст на нас в суд и обвинит во всех смертных грехах, то никакой радикулит вашу лицензию частного детектива не спасет.

– И что ты предлагаешь? – насупился он.

– Ну, может, возьмем Валентину с Потапом с собой? – сдуру ляпнула я.

Взгляд, которым меня одарил босс после этих слов, мог легко разрушить пирамиду Хеопса. Она, эта пирамида, просто рассыпалась бы в прах. Я же лишь смущенно потупила взор и пролепетала:

– Ну хорошо, как скажете, я поеду. Пусть все шишки достаются мне.

– Ну вот и славненько, – с облегчением улыбнулся он. – Возьми с собой сотовый телефон, чтобы я мог связаться с тобой в любое время.

– Его давно отключили за неуплату, – напомнила я, поднимаясь. – Буду звонить, откуда придется.

Быстро переодевшись в брючный костюм, взяв сумочку с самым необходимым, то бишь с косметичкой, маленьким фонариком, набором универсальных отмычек, фальшивыми удостоверениями на все случаи жизни, хитро спрятанными за подкладкой, перочинным ножиком с восемью лезвиями и блокнотом с ручкой, я вышла во двор, села в джип и, помахав стоящему на пороге Родиону, укатила в быстро наступающие сумерки.

* * *

Сапуновы жили в Сокольниках, в старой крупнопанельной девятиэтажке на Стромынке. Я добралась туда меньше чем за полчаса, быстро отыскала нужный дом, поставила машину на стоянке, вошла в подъезд и поднялась на скрипучем, дурно пахнущем и исписанном непристойностями лифте на седьмой этаж. На площадке все было спокойно и обыденно, из-за дверей доносились голоса, смех и звуки работающих телевизоров. Только из квартиры номер 45, куда я приехала, не было слышно ни звука, словно там уже начался траур. Предвкушая неприятный разговор с внушающим мне отвращение человеком, но понимая, что долг превыше всего, я смело нажала на кнопку звонка.

Василий открыл дверь, он выглядел так, будто последние пятнадцать лет провел на испанских галерах или в сибирской каторге. Он сильно постарел с тех пор, как мы виделись последний раз, лицо его осунулось, в нем не было ни кровинки, глаза запали и теперь горели в глубине глазниц каким-то зловещим матовым светом. На нем была мятая серая рубашка с коротким рукавом и черные брюки. Теперь его внешность вполне соответствует внутренней сущности, мелькнуло у меня злорадное, и я, приветливо улыбнувшись некстати, сказала:

– Добрый вечер.

– А где Родион? – раздраженно «поприветствовал» он меня, удивленно оглядывая пустое пространство за моей спиной.

– У него случился радикулит. Он просил передать свои извинения и сказал, что, как только сможет разогнуться, тут же приедет. А пока послал меня на разведку.

– Что ж вы сразу не сказали про радикулит?

– Не успела – вы трубку бросили, – напомнила я. – Вы так и будете держать меня на площадке? Или, может, мне уехать обратно?

– Заходите, черт с вами, – вздохнул несчастный отец и отступил, пропуская меня в прихожую.

Ну просто золото, а не человек! Где еще встретишь таких приятных в общении, тактичных и обходительных людей? Да нигде…

В квартире Сапуновых все дышало достатком. Красивые тисненые обои на стенах, ковровое покрытие на полу, дорогая мебель под старину и подвесные потолки. Сразу видно, что деньги у хозяев были, и те, кто требовал от них в качестве выкупа десять тысяч долларов, наверняка об этом знали.

Мы прошли в просторную гостиную, Василий сразу же упал в кресло и, небрежно махнув рукой, гостеприимно бросил:

– Садись где хочешь.

Я захотела на диване. Достав из сумочки блокнот, я участливо спросила:

– Как себя чувствует ваша супруга?

– Валя? Она в спальне, спит. Ей дали успокоительное.

– Я понимаю ваше состояние, Василий, и искренне сочувствую, но прошу вас, соберитесь и расскажите мне все, что знаете о похищении. Это очень важно для расследования.

– А что рассказывать? – устало вздохнул он. – Даша пошла с бабушкой в магазин, на них напали по дороге, бабушку избили, а дочь затолкали в машину и уехали. Сволочи! – глаза его, оживившись, загорелись ненавистью.

– Во сколько это было?

– Около семи, может, позже.

– А где были вы?

– Вы что, меня подозреваете?! – вскинулся он, сжав кулаки. – Вы в своем уме, детка?!

– Успокойтесь, я просто хочу все знать, – $ терпеливо пояснила я, и Василий сразу поник. – Так где были вы в это время?

– Дома, где ж еще, – зло ответил он. – Мы с Валей смотрели новости по «НТВ». А тут прибегает мама, то есть Дашина бабушка, вся растрепанная, лицо разбито, в глазах безумие, и заявляет, что Дашу похитили какие-то люди в масках. Прямо около дома, когда они возвращались из магазина. Подъехали, выскочили из машины, ударили бабушку кулаком по лицу, Дашу схватили и умчались.

Как в кино.

– Сколько их было? Бабушка описывала их?

– Двое. Здоровые, в джинсах и в масках, как у спецназовцев.

– А машина? Какая была машина и не запомнила ли бабушка номер?

– Синяя была машина, – сказал он и отвернулся.

– И это все?

– А что вы хотите от старой женщины? – раздраженно ответил он. – В марках машин она не разбирается, а потом, ее еще и по лицу ударили, она упала – когда там было номер рассматривать. Она даже понять ничего не успела. Когда очухалась, их уже и след простыл.

– А соседи, прохожие что-нибудь видели? – Нет, никого рядом не было, как назло, – скривился он. – Там у нас такое место есть, между домами, пустынное, редко кто ходит. Эти гады, видать, специально их там караулили.

– А как вы узнали про выкуп? – спросила я, старательно записав все в блокнот.

– А чего тут узнавать?

Он встал с кресла, подошел к сверкающему хрустальной посудой и зеркалами серванту, выдвинул нижний шкаф, достал оттуда конверт и протянул мне.

– Вот, это они сунули бабушке в сумку с продуктами.

Нехорошее предчувствие шевельнулось во мне при виде этого конверта. Он как две капли воды был похож на тот, который подкинули нам на крыльцо. Это был обычный бумажный конверт, белый, без штампов и надписей, такими обычно пользуются для работы в офисах. Открыв его, я обнаружила внутри такой же лист бумаги, какой получили мы, и такой же, немного бледный, отпечатанный на машинке текст. Не было сомнений, что над обоими посланиями потрудился один и тот же человек. Разница была лишь в содержании текста. Этот гласил: «Если обратитесь в милицию – ваша дочь умрет страшной смертью. Готовьте десять тысяч долларов и ждите звонка».

Перечитав письмо несколько раз и не обнаружив в нем ничего нового, я вернула его хозяину и спросила:

– И как вы поступили после этого?

– Милицию вызвал, как же еще? – с сознанием своей правоты* ответил он.

– Не стану же я слушать всякие там пустые угрозы каких-то ублюдков. В конце концов, это моя дочь, а меня блефом не возьмешь.

– Что сказала милиция?

– Что она может сказать? – презрительно фыркнул он. – Приехали через полчаса, расспросили обо всем, записали данные, взяли Дашину фотографию и укатили, попросив сообщить им, если похитители позвонят. Пытались узнать у меня, сколько я зарабатываю и кому мог перейти дорогу. Придурки! У меня в жизни никогда врагов не было. На работе меня все уважают, в семье любят, старых друзей я уже сто лет не видел, а новых заводить не хочу, чтобы деньги не канючили. Так что я чист, на меня где сядешь – там и слезешь.

– Понятно. А что с бабушкой, почему ее в больницу увезли?

– Ей совсем плохо стало. Сначала она еще держалась в горячке, а потом нервы сдали, она сознание потеряла. Пришлось «Скорую» вызвать.

– Похитители не звонили?

– Нет.

– Телефон работает?

– Конечно. Что за дурацкий вопрос – я ведь вам звонил.

– Вы сами подозреваете кого-нибудь? Он посмотрел на меня, как на малолетнюю идиотку, и почему-то спросил с едкой усмешкой:

– Вы знаете, почему появилась поговорка «Смотрит, как баран на новые ворота»?

– Ну, я, конечно, не сильна в животноводстве, но, наверное, баранам нравится разглядывать все новое, – несмело высказала я догадку.

– Чушь! Просто баран приходит домой с пастбища и видит новые ворота.

Все вроде знакомое: дом тот же, дорога та же, деревья те же – а ворота другие.

Вот он стоит, пялится на них, как баран, и понять не может: туда он попал или не туда? Ясно теперь?

– Да. Извините, а к чему вы все это?

– К тому, что вы именно так сейчас на меня смотрите и гадаете: виноват я или нет?

– По-моему, сравнение не самое удачное, – пробормотала я.

– А мне плевать! – Он нервно вскочил и заходил по комнате, сунув руки в карманы брюк. – Вместо того чтобы бросить все силы на поимку преступников, ваш шеф резво заболевает радикулитом, присылает сюда какую-то сопливую секретаршу, которая, за неимением ничего лучшего, начинает подозревать родного отца в похищении собственной дочери!

Он остановился напротив меня, склонился и прошипел мне в лицо:

– Запомните, друзья мои, если хоть один волосок упадет с головы моей дочери, я с вас три шкуры спущу. Делайте, что хотите, платите выкуп или еще что, но найдите мне мою дочь! Я с вас живых не слезу!

Выплюнув все это вместе с брызгами мне в лицо, он распрямился, высокий и грозный, и патетическим тоном добавил:

– Лучше бы они меня похитили, чем мою ненаглядную Дашу!

Если бы они похитили тебя, то давно бы уже с ума сошли, подумала я, а вслух сказала:

– Во-первых, уважаемый папаша, я не сопливая секретарша, а полноправный компаньон Родиона, только рангом пониже. Во-вторых, мы не благотворительная организация, чтобы выплачивать за всех похищенных выкупы. А в-третьих, сбавьте, пожалуйста, обороты и приберегите свой сарказм для лучших времен. Если мы хотим спасти вашу Дашу, то должны работать вместе. Поэтому идите примите валерьянки, а я позвоню Родиону и доложу обстановку. Где у вас телефон?

Василий опешил на мгновение, даже отступил на шаг, чуть не наткнувшись на журнальный столик, потом удивленно качнул головой и вышел, ничего не сказав.

Я решила, что отправился за валерьянкой, но Ошиблась – он тут же вернулся с трубкой радиотелефона.

– Вот, пожалуйста, – сдержанно произнес он, протягивая мне телефон. – Только не долго, а то вдруг похитители позвонят. А я пойду себе кофе сделаю.

И, сунув мне телефон в руки, скрылся за дверью. Мог бы, между прочим, и мне кофе предложить – я бы не отказалась. Я уже собралась набрать номер, но трубка вдруг залилась мелодичной трелью. Я машинально нажала на кнопку включения и сказала:

– Алло.

– Мужа позови, в натуре! – раздался грубый и развязный мужской голос. – И не копайся там!

В этот момент в комнату, видимо услышав звонок, влетел взволнованный Василий с выпученными глазами. Зажав трубку ладонью, я прошептала:

– Это они! – и протянула ему телефон, а сама прижалась ухом к трубке с другой стороны, чтобы слышать каждое слово.

– Слушаю! – не своим голосом прохрипел Василий.

– Слушай меня внимательно, папаша. Бабки собрал?

– Какие бабки? – позеленел Василий. – У меня нет таких денег и никогда не было!

– Кончай заливать, жлоб! Нет денег – нет дочери, ха-ха! – прогоготал подонок на другом конце провода и вдруг резко сменил тон на угрожающий:

– Ты мне дуру не гони, понял? Хочешь, чтобы я разделал твою сучку на запчасти и прислал тебе по почте? И поверь, я буду не по одному пальцу отрезать, а сразу всю руку тебе вышлю. Или ногу. Короче, Склифосовский, собирай все золото, камешки и баксы, которые в доме имеются, чтобы было всего на десять «кусков», грузи в сумку и жди звонка через пять минут.

– Ноя…

– И скажи спасибо, что я не обиделся за то, что ты ментов вызвал, козел! Но это в последний раз, усекаешь? Если они опять появятся – твоей дочери конец. Я вышлю тебе видеокассету – ты увидишь, в каких муках она умрет. Все, время пошло.

Похититель прервал связь. Василий застыл с пикающей трубкой в руке, ресницы его растерянно хлопали, в глазах стояли одновременно и страх, и ненависть, и злость. Я смотрела на него и не могла никак понять, какие чувства борются у него внутри, чего ему больше жалко: денег или родную дочь? Впрочем, мой вопрос недолго оставался без ответа. Резко швырнув телефон на диван, Василий, сжав губы, процедил:

– Хрен они у меня получат, а не деньги! Я их не для того кровью и потом зарабатывал, чтобы отдавать каким-то негодяям!

– А как же ваша дочь? – оторопела я.

– Ничего они с ней не сделают! Не посмеют! Я их в тюрьме сгною!

И выскочил из комнаты, оставив меня, ошарашенную, размышлять о странностях отцовской любви. Через несколько секунд он вбежал обратно, держа в руке обычный целлофановый пакет с портретом какой-то иностранной певицы.

Подойдя к шкафу, он выдвинул ящик, вытащил оттуда кипу газет и начал набивать ими пакет, приговаривая:

– Вот вам деньги, сволочи поганые! Вот вам мое золото и камешки, скоты недоделанные! Подавитесь!

Глаза его сверкали безумием, рост исказился злорадной усмешкой, руки тряслись, как у алкоголика, и мне даже на миг показалось, что наш Василий потерял рассудок. Только сумасшедший мог решить, что похитители примут старые газеты за долларовые купюры.

– Что вы делаете, можно узнать? – ошеломленно спросила я.

– Пакет набиваю – не видите разве? – со злостью бросил он. – Пусть думают, что я вынес им деньги, придурки, ха-ха! – Он нервно рассмеялся, похлопал ладонью по пакету и удовлетворенно добавил:

– Сейчас я им устрою праздник жизни! Они у меня на всю жизнь запомнят, как со мной связываться.

– Что вы задумали, Василий? – насторожилась я, внимательно всматриваясь в странное выражение его поблескивающих сумасшедшими искорками глаз. – Если вы собираетесь совершить какую-нибудь непоправимую глупость, то мы снимаем с себя всякую ответственность. Позвольте, я сначала с Родионом посоветуюсь?

– Некогда советоваться – времени нет! – Он глянул на часы. – Осталась одна минута. Сейчас только возьму еще кое-что.

Выдвинув еще один ящик из шкафа, он извлек из него обитую темно-синим бархатом коробку, открыл и вытащил хромированный пистолет марки «беретта». С восхищением повертев его в руке, достал и проверил обойму, вогнал ее обратно и сунул пистолет в пакет. И со злорадным видом тонущего человека, на лице которого написано «Пусть я утону, но не один, а кого-нибудь с собой прихвачу!», приказал, посмотрев на меня:

– Ты пойдешь со мной.

– я?! – опешила я. – Извините, но я в такие глупые игры не играю. Если вы решили погубить собственную дочь, то делайте это без меня. Я – пас.

– Ну, как хотите, – презрительно сказал он. – Только учтите, что все равно вы будете за все отвечать.

– Это еще почему?!

– А потому что, – лаконично и ясно ответил он. – Я найду способ все на вас свалить, не сомневайтесь. У меня куча знакомых адвокатов.

В этот момент раздался телефонный звонок. Василий дернулся всем телом, бросился к лежащей на диване трубке, схватил ее и прохрипел:

– Слушаю! Да, все собрал. Понял, выхожу.

Он отключил сотовый и недоуменно посмотрел на меня.

– Сказали, чтобы я вышел на площадку к лифту и ждал звонка. Что они задумали?

– Понятия не имею. На вашем месте, я бы не стала рисковать здоровьем дочери…

– Они все равно ее убьют! Знаю я их методы. Ладно, если вы меня предали, то я пойду сам.

Демонстративно повернувшись ко мне спиной, он вышел из комнаты. Я ринулась за ним.

– Напишите хотя бы расписку, что отказались от наших услуг!

– Не дождетесь!

Он распахнул входную дверь и решительным шагом ступил на площадку. Я вышла следом и осмотрелась. На площадке не было ни души. Направо уходил коридор с расположенными по бокам квартирами, слева виднелась дверь, ведущая к лифту.

Василий направился туда. Рубашка его сзади выпросталась из брюк, на ногах были домашние шлепанцы, и он напоминал человека, просто вышедшего вынести мусор в мусоропровод. О чем он думал и что собирался делать – мне было совершенно невдомек. Да он и сам вряд ли что-то соображал в этот момент. Одно слово – безумец!

Когда он подошел к лифту, около которого тоже никого не было, трубка в его руке снова заверещала. Я никак не могла понять, что задумали эти похитители, поэтому неотступно следовала за клиентом, чтобы в случае чего, уберечь его от опасности и глупостей, То бишь не дать ему открыть огонь на поражение невинных людей, которых он в горячке может принять за бандитов.

Василий поднес трубку к уху.

– Слушаю. Да, я около лифта. Что сделать? Ага, понятно. А как я получу назад мою дочь? Нет, так не пойдет! Только баш на баш: я вам ценности, а вы мне Дарью. Я даже не знаю, жива ли она. Что? Ну ладно, черт с вами, проверяйте!

Он отключил связь и повернулся ко мне.

– Велели вызвать лифт, поставить туда сумку и послать его на девятый этаж.

– А где Даша?

– Сказали, что если они получат деньги, то Даша приедет с этим же лифтом.

– И вы поверили? – Я едва удержалась, чтобы не рассмеяться ему в лицо.

– Это же чистой воды липа!

– Ну и что? Я ведь их тоже обманываю, – он пожал плечами, нажал кнопку вызова лифта и вытащил из пакета пистолет. – Посмотрим, кто кого переиграет.

– Что вы собираетесь делать? – испуганно спросила я.

– Сяду в лифт и поеду на девятый этаж, – твердо произнес он. – И перестреляю всех этих негодяев.

– Вы в своем уме?! – не выдержав, воскликнула я шепотом. – Ваша дочь в руках опасных преступников, а вы ведете себя, как маленький ребенок! Отдайте мне пистолет!

Я вцепилась в его руку, чтобы вырвать у него оружие, но он оказался сильнее, грубо оттолкнул меня к стене и процедил, пылая бешенством:

– Заткнись и не мешай, стерва! Вы у меня уже в печенке сидите! Не можете ничего сделать, так не лезьте, детективы вшивые!

В этот момент пришел лифт, двери со скрипом расползлись в стороны, и мы увидели стоящую в кабине полную женщину средних лет, с усталым лицом, одетую в голубое платье, с двумя набитыми сумками в руках. Увидев направленный на нее пистолет, она мгновенно побледнела как снег, с шумом выронила сумки на пол и отстранилась назад, глядя вытаращенными от ужаса глазами на Василия.

Тот, потеряв остатки и без того скудного разума, видимо, решил, что перед ним один из похитителей, бросил зачем-то женщине под ноги свой пакет, взмахнул пистолетом и грозно приказал:

– Лицом к стене. Живо!

Та, еле передвигая ноги, повиновалась. Из одной ее сумки что-то потекло. Наш клиент вошел в лифт, приставил ей к затылку пушку и сдавленным голосом спросил:

– Сколько их там еще?

– Василий, я вас умоляю! – простонала я в отчаянии, не зная, как остановить это безумие. – Это ведь обычная женщина! Что вы творите?!

– Заткнись! – рыкнул он, направив на меня пистолет, и нажал на кнопку последнего этажа. – Можешь ехать к своему Родиону, если хочешь, а я займусь делом.

Двери лифта закрылись, мотор наверху жалобно взвизгнул и потащил свою давно, наверное, опостылевшую ношу-лифт на девятый этаж. Я растерянно застыла на месте с открытым ртом. Затем, понимая, что нужно немедленно что-то предпринять, иначе случится непоправимое, я бросилась на лестничную клетку.

Василий совсем потерял голову из-за своих денег и теперь был готов даже пожертвовать жизнью дочери, лишь бы их не потерять. Я понеслась по лестнице.

Может, от того, что была сильно расстроена, может, еще от какой напасти, но вместо того, чтобы бежать вверх на девятый этаж, я начала спускаться вниз, да причем так быстро, что, просто упади я с пятого этажа, на котором находилась квартира Василия, все равно не смогла бы оказаться внизу раньше. Когда я опомнилась, то была уже на первом этаже. Выскочив на площадку, я едва не сшибла с ног стоящего около лифта незнакомого мужчину в сером спортивном костюме. От неожиданности он выронил из руки трубку мобильного телефона, которую прижимал к уху, отскочил к стене и испуганно вытаращился на меня, словно привидение увидел.

– Ой, простите, ради бога! – выдохнула я виновато и тут вдруг заметила за распахнувшейся спортивной курткой отчетливо выпирающую из-под майки рукоятку засунутого за пояс брюк пистолета.

Не став долго размышлять, зачем мирному гражданину носить с собой оружие, я пнула мужчину между ног. Он согнулся пополам, схватившись за ушибленное место, и болезненно застонал. Врезав ему для пущей надежности ребром ладони по шее, я подождала, пока он упадет, затем вытащила у него из-за пояса пистолет и подняла с пола сотовый. И услышала чей-то доносящийся из трубки раздраженный мужской голос:

– Витяй, мать твою, что там у тебя происходит?! Алло! Бабки взял?!

Теперь до меня окончательно дошло, что, ни много ни мало, я имею дело с теми самыми похитителями, которых поехал убивать Василий. Но как один из них очутился здесь, на первом этаже, вместо того, чтобы быть на девятом, я в тот момент понять была не в состоянии – слишком торопилась.

– Ждите ответа, – бросила я в трубку, отключила связь, сунула ее в сумочку вместе с пистолетом и, не став дожидаться лифта, снова кинулась на лестницу. Подниматься было немного труднее, чем спускаться, но тем не менее я взлетела на девятый этаж меньше чем за полминуты, пинком распахнула дверь и оказалась на верхнем этаже перед лифтом. На площадке стояла та самая женщина, которую Василий принял за террористку. В лице ее не было ни кровинки, глаза были широко распахнуты, в них по-прежнему стоял вселенский ужас. Сумок ее нигде видно не было. Увидев меня, взмыленную, растрепанную и запыхавшуюся, бедная женщина тихо охнула, схватилась за сердце, навалилась спиной на стену и начала потихоньку сползать на пол – наверное, я показалась ей продолжением нескончаемого кошмара.

– Только не падайте в обморок! – умоляюще вскрикнула я, подхватывая ее под руки. – Что здесь произошло? Где тот человек с пистолетом?

Слабо застонав, она показала глазами на закрытые двери лифта, потом зрачки ее закатились, и я поняла, что больше эта несчастная не скажет мне ничего. Бережно опустив ее на пол, я нажала на кнопку лифта и прислушалась. В шахте скрипели тросы, слышался шум двигающейся кабины, но было совершенно не понятно, в какую сторону она едет.

Поняв, что лишь напрасно теряю время, я в отчаянии ударила кулаком по двери и, проклиная все на свете и Василия в первую очередь, опять побежала на лестницу, к которой уже начала привыкать и которую уже знала так же хорошо, как спринтер беговую дорожку родного стадиона.

И в этот момент снизу до меня донеслись приглушенные звуки выстрелов.

Боже, неужели Василий начал стрелять в лежащего без сознания на первом этаже безоружного человека?! Мне нужно было во что бы то не стало успеть добраться до нашего клиента, пока он в запарке не перестрелял всех жителей этого дома. И зачем только я позволила ему уехать? Эх, надо было отобрать у него пистолет и связать по рукам и ногам, как бешеное животное. Впрочем, жалеть об этом было уже слишком поздно. И потом, не могла же я позволить себе так варварски обойтись с клиентом – он бы нам тогда не заплатил. Родион бы мне этого не простил до конца своих дней. Я прибавила ходу и через несколько мгновений была уже внизу.

Каково же было мое удивление, когда вместо распростертого на полу и изрешеченного пулями окровавленного тела похитителя я увидела пустоту. То есть на площадке перед лифтом никого не было. Следов крови тоже не наблюдалось.

Кругом стояла мертвая тишина, и лишь запах пороховой гари напоминал о том, что здесь совсем недавно стреляли. Черт возьми, да что тут, в конце концов, происходит? Где Василий?! Где бандиты?! Куда они все подевались?

Совершенно перестав что-либо понимать, я нажала на кнопку лифта. Двери расползлись в стороны, и моему ошеломленному взору предстал кадр из фильма ужасов: на полу кабины, в луже крови в скрюченной позе, с искаженным от боли лицом лежал Василий. Из раны на животе вытекала, пульсируя, кровь, расплываясь по серой рубашке темно-багровым пятном. Пистолет его валялся в углу, там же лежали перевернутые сумки и пакет с газетами. Глаза клиента были плотно закрыты. Неужели убили?! Интересно, что скажет босс, когда узнает, что наш клиент и кормилец убит при попытке выполнить за нас нашу работу? Уж наверняка по головке меня не погладит. Нащупав пальцем слабый пульс на шее Василия, я с облегчением вздохнула – жив, слава богу! Нужно было срочно вызывать «Скорую». Я вспомнила про телефон в своей сумочке. Чтобы достать его, мне понадобилось вытащить пистолет, который я отобрала у бандита, и в тот момент, когда я это сделала, сзади меня раздался заикающийся от страха голос:

– Руки вверх! Б-брось п-пистолет, уб-бийца!

Послушно выронив пистолет, я обернулась. На площадке с двустволкой наперевес стоял тщедушный старичок в выцветшей пижаме. Глаза его грозно сверкали, лицо было наполнено решимостью изрешетить меня дробью при малейшей попытке сопротивления, руки, судорожно вцепившиеся в ружье, мелко дрожали вместе с направленными мне в лицо двумя стволами. Я широко улыбнулась:

– Что это с вами, дедуля? Вы бы опустили ружьишко, а то, не дай бог, выстрелит.

– Я т-тебе опущу! – заикнулся он, отступая на шаг. – Ну-ка, стой там и не шевелись! Ща милиция приедет! Я свидетелем буду.

– Свидетелем чего, дедушка? – изумилась я.

– Смертоубийства! Ходют тут разные, понимаешь, людей убивают. Вон и труп лежит.

– Но он еще жив – ему нужно срочно «Скорую» вызвать! Он кровью истекает!

– Ну да, сняла ему голову, а теперь по волосам п-плачешь, – хмыкнул дед. – Знаем мы вас, м-миро-едов! Учти, я старый охотник, не п-промахнусь, если надо. Так что не вздумай б-бежать.

– Не собираюсь я никуда бежать! – разозлилась я. – Говорю же, «Скорую» нужно вызвать, человек умирает!

– Пусть умирает – тебе же больше дадут, – ехидно произнес старый охотник. – И меня по телевизору покажут.

– Значит, не вызовете «Скорую»? – уточнила я, теряя терпение..

– И не подумаю, – упрямо мотнул головой старик.

– Ну что ж, тогда я сама это сделаю. Поскольку одна рука моя находилась около пульта управления лифтом, я незаметно нажала на кнопку верхнего этажа, и двери начали закрываться. Последнее, что я увидела, это растерянно-ошарашенные глаза охотника, который так и не осмелился разрядить в меня свою двустволку.

Лифт тронулся. Я была уверена, что дед, в силу отсутствия здоровья, не бросится бежать по лестнице вслед за поднимающимся лифтом, поэтому спокойно достала телефон из кармана, набрала номер московской спасательной службы и сообщила, что в лифте по такому-то адресу застрял смертельно раненный в живот человек.

Не став объяснять подробности, отключила связь, спрятала трубку обратно в карман, вышла из лифта на последнем этаже, где все в той же позе сидела на полу несчастная женщина, еще не пришедшая в себя, прошла мимо нее на лестницу, поднялась, вскрыв лежащими в моей сумочке отмычками навесной замок, на технический этаж, прошла до крайнего подъезда, спустилась на жилой этаж, вызвала лифт и через несколько секунд уже вышла на улицу.

У подъезда, в котором жили Сапуновы, стояли две милицейские машины, вокруг суетились милиционеры. Стараясь не привлекать к себе внимания, я подошла к своему джипу, забралась внутрь, включила зажигание, медленно выехала со двора и только там, прибавив скорость, перевела дух. Впереди меня ждал тяжкий разговор с боссом.

* * *

Как я и ожидала, Родион с Валентиной уже спали. Их чадо сопело рядом в подвешенной к потолку на веревках старомодной деревянной люльке, купленной боссом у какой-то бабки из глухой подмосковной деревни. Такими люльками пользовались в доисторические времена наши далекие предки, и на ее приобретении настоял Родион, вычитавший где-то, что раньше люди вырастали гораздо лучше и добрее, чем нынче, именно благодаря таким вот люлькам.

Во всем здании стояла тишина, свет был выключен, и только на стене в приемной тихо тикали часы, показывая ровно половину двенадцатого ночи. Босс, помешанный на всяких современных штучках электронной связи, оснастил все комнаты переговорными устройствами, чтобы можно было в любой момент его найти, где бы он ни находился. Пульты управления стояли у меня в приемной и у него в кабинете. Покинув семейные покои спящих супругов, я спустилась вниз и, как бы мне этого ни хотелось, включила связь со спальней, где, как я знала, сразу же запищали тонкие сигналы вызова. К моему удивлению, Родион откликнулся почти сразу.

– Ты озверела, Мария? – сонно прохрипел он. – Ты знаешь, который сейчас час?

– Знаю: половина двенадцатого. Нам нужно поговорить, босс.

– А до утра это не подождет?

– Боюсь, что не подождет. Спускайтесь в приемную, я приготовлю вам кофе.

– Ты меня доконаешь когда-нибудь, – недовольно проворчал он и отключился.

Сходив на кухню, я вскипятила чайник, сделала чашку растворимого кофе и спустилась вниз. Родион в своем халате и тапочках сидел на диване с растрепанной головой и смотрел на меня злыми глазами.

– Ты ведь могла разбудить Тапика, – бросил он, принимая у меня из рук блюдце с чашкой. – Ну, что там у тебя стряслось? Вы поймали похитителей?

– Боюсь, что Скорее они поймали нас, – устало вздохнула я, усаживаясь за свой стол.

– В каком смысле?

– Поймали на мушку нашего клиента.

– Василия?! – Родион поперхнулся и закашлялся, потом сипло спросил:

– Он что, убит?

– К счастью, нет, но серьезно ранен. И я быстро, ничего не упуская, рассказала ему обо всем, что произошло. Он, не перебивая, выслушал, затем посидел задумчиво, поставил чашку на столик, поднялся и, ни слова не сказав о моих тактических промахах, решительно произнес:

– Давай сюда бандитский телефон! Сейчас мы их враз вычислим.

Взяв трубку, он пошел в свой кабинет и начал там колдовать над кнопками, что-то записывая карандашом на листе бумаги. Я терпеливо ждала, не сомневаясь ни минуты, что если уж босс за что-то взялся, то обязательно сделает. И он сделал.

– Готово! – гордо объявил он через минуту. – Это трубка сотовой связи.

– Вы – гений, босс! – восхищенно произнесла я, а он, пропустив мое едкое замечание мимо ушей, продолжал:

– Фирма «Ericsson», компания МТС, прямой московский номер. Последний звонок ему поступил с такого же телефона с номером 764-81-64. По этому же номеру владелец телефона звонил в последний раз сам. Значит, мы можем сделать вывод, что похитители переговаривались между собой по сотовым телефонам, и как минимум один из них сейчас должен находиться по этому номеру. А может, и вся шайка-лейка. Сейчас мы позвоним и выясним.

Он бесстрашно набрал номер и, приложив трубку к уху, стал ждать ответа.

При этом ни один мускул не дрогнул на его наполовину заспанном мужественном лице. Недолго думая, я прилипла ухом к трубке с другой стороны, чтобы слышать, о чем пойдет разговор. Примерно через полминуты нам, наконец, ответили. Это был знакомый уже мне мужской голос, который я слышала, когда подняла телефон с пола в доме Сапуновых.

– Слушаю, говорите.

– Добрый вечер, – вежливо проговорил Родион и спросил:

– Это прачечная?

В трубке громко засопели, затем негромко выматерились, и я услышала:

– Че те надо, козел? Ты кто такой? Если мент, то девке конец, понял?

– Нет, я не мент, я друг.

– Чей друг – мой? – презрительно хмыкнул бандит. – В гробу я видал таких друзей.

– Нет, не твой, а той девушки, которую вы похитили, – спокойно поправил Родион. – Звоню сообщить, что я никогда не бросаю в беде своих друзей. Если хоть один волос упадет с ее головы, то твоя голова упадет вместе с волосами, если они у тебя, конечно, есть.

– Ха, напугал! Сначала доберись до меня, придурок! Думаешь, если у тебя наш телефон, так ты на коне? На козле ты, а не на коне! Короче, гоните нам бабки и получайте свою девку! Она нам уже до чертиков надоела своим нытьем.

Только не вздумайте снова шутить, как ее папаша, а то нам уже терять нечего.

– Согласен, после того, как вы его убили, вам действительно терять нечего, – ледяным тоном произнес босс.

– Как это убили?! – ошеломленно просипел похититель. – Он же вроде жив еще был…

– Был да весь вышел. На тот свет. Умер по дороге в больницу. Теперь вы не просто похитители, а убийцы. Если не хотите осложнений, то отпустите девчонку по-хорошему, а я за это не сообщу милиции номер вашего сотового, по которому вас вычислят в один момент. Скажите спасибо, что у меня сегодня настроение хорошее, пользуйтесь моментом, пока я добрый.

– Я понял, кто ты такой, – произнес бандит, немного помолчав. – Ты тот самый сыщик со Сретенки. Угадал?

– А я этого и не скрывал. Это что-то меняет?

– Еще бы! Мы ведь знаем, где ты живешь и во сколько твоя жена гуляет с коляской во дворе. Если сдашь нас ментам – мы ничем не побрезгуем. Даже если нас посадят, наши друганы все равно вас достанут. Так что, думай, командир.

Родион сильно изменился в лице, побледнел, и трубка в его руке заметно дрогнула.

– А вот это ты зря сказал, парень, – тихо процедил он. – Не нужно было тебе этого говорить.

– Опять пугаешь? – презрительно усмехнулся тот. – Ты ж ничего с нами сделать не сможешь – у нас все козыри на руках. Мы даже знаем, что бабка сейчас в больнице лежит, и до нее, если что, доберемся. Всю эту семейку порешим, пока свои деньги не получим. И это будет на твоей совести, сыщик. Вы все у нас теперь в заложниках. Так что гони десять кусков зелеными – и спасешь кучу народу. Ты меня понял?

– Понял. Скажите, жену Игоря тоже вы убили?

– Какого еще Игоря? – удивился бандит. – Не знаю такого, а тем более его жену.

– Ясно. Сколько у меня есть времени, чтобы деньги собрать?

– До завтрашнего обеда. В полдень я тебе позвоню и скажу, что делать дальше. И не балуй, сыщик, сам сказал, что нам терять уже нечего.

Связь прервалась. С серым от напряжения лицом Родион положил трубку на стол, откинулся на спинку кресла и задумчиво произнес:

– Во что это мы снова вляпались? Ты что-нибудь понимаешь, Мария?

– Плохо, – честно призналась я, усаживаясь на свое место. – Откуда они знают про нас? Кто тогда убил жену Игоря, если не они? И вообще, при чем здесь Игорь? Мне кажется, похищение Даши с ним никак не связано. Это просто случайное совпадение.

– Не думаю. Если они знают про нас, значит, это они подбросили нам письмо с угрозами. А подбросили они его после того, как мы вышли на Игоря, значит, эти два события как-то связаны между собой. Вопрос: как связаны? – Он болезненно сморщился – Когда я не знаю ответов на вопросы, у меня начинает болеть голова. А если у меня начинает болеть голова, я становлюсь злым, – он угрожающе посмотрел на меня.

– Может, дать вам таблетку? – я испугалась, что он начнет сейчас вымещать свою злость на мне.

– Не поможет. Нам нужно во что бы то ни стало выяснить местонахождение этих негодяев, пока они и на самом деле не начали убивать всех подряд. Ну и клиента ты нашла, – укоризненно вздохнул он. – Вместо того чтобы заработать на нем, мы теперь вынуждены платить за него залог из своего кармана. Потрясающе!

– Не виновата я – он сам пришел. Вы что, на самом деле собираетесь платить выкуп?

– Нет, я собираюсь найти мерзавцев и усадить за решетку. Они до конца дней буду жалеть о том, что связались с Родионом. Я им покажу, как работают наши силовые структуры. – Он посмотрел на часы. – Да, время сейчас не самое подходящее, но делать нечего.

Сняв трубку с аппарата, он набрал номер. Через минуту на том конце кто-то проснулся и ответил. Босс сказал:

– Саша, это Родион. Извини, что так поздно, но мне нужна твоя помощь.

Да, прямо сейчас. Нужно выяснить, кто владелец сотового телефона, зарегистрированного под номером, – он назвал номер. – Записал? Нужна фамилия, адрес и желательно биография. Пяти минут хватит? Пятнадцать? Хорошо, буду ждать.

Не кладя трубку, он сразу же набрал другой номер и вскоре уже разговаривал с каким-то Геной.

– Гена, Родион беспокоит. Ничего, просыпайся – дело не терпит. Мне могут понадобиться твои орлы. Человек пять-десять вооруженных людей, думаю, хватит. Пусть будут наготове и ждут моей команды. Как только узнаю адрес, им нужно будет немедленно выехать туда и обезвредить банду террористов. Понятия не имею. Знаю только, что на их совести уже полтора трупа. Почему полтора? Потому что второй мертв только наполовину. Но это еще ерунда. Эти мерзавцы угрожают жизни моей Валентины и моего сына. Вот и я говорю, что они погорячились. В общем, я на тебя рассчитываю. Спасибо, Гена.

Отключив связь, он набрал еще один номер. На этот раз трубку сняли почти сразу.

– Олег? Это Родион беспокоит. Я слышал, тебя в ФАПСИ перевели?

Поздравляю. У меня все в порядке, спасибо. Правда, есть одна маленькая проблема: только что какие-то негодяи пообещали убить мою любимую супругу и моего маленького Потапа прямо в прогулочной, коляске. Нет, это была не шутка.

Они звонили по сотовому. – Родион еще раз назвал номер. – Только ты сам не звони, а то они заподозрят неладное и выбросят трубку – тогда мы их не вычислим. Я сам сейчас им позвоню, а ты попытайся с помощью своих спутников засечь их местонахождение. Считай до двадцати и врубай свои аппараты. Трубку не клади.

Положив трубку на стол рядом с собой, взяв сотовый, босс нажал кнопку повторного вызова и стал ждать. Я уже испугалась, что бандиты не ответят, но, к счастью, они еще не спали.

– Алло, это снова сыщик беспокоит, – начал заговаривать им зубы Родион.

– Знаете, я тут подумал, подумал и решил, что вы правы. Ну как это в чем? Во всем правы. Не стоит мне обращаться в милицию – это факт. Нет мне никакого резона рисковать жизнью своей семьи ради почти незнакомых мне людей. Я тут подсобрал немного деньжат, что были отложены на черный день, и хочу отдать их вам, чтобы покончить со всем этим. Иначе не смогу уснуть. Сколько деньжат?

Девять тысяч восемьсот двадцать четыре доллара – это все, что у меня есть. Ну подумаешь, не хватает немного до десяти – это же мелочь. Наш джип понравился?

Но позвольте, он стоит немного больше, чем сто шестьдесят шесть долларов! Он почти новый! Это же грабеж! Ну хорошо, я согласен, забирайте и джип в придачу.

Только мне нужны гарантии, что после этого вы оставите мою семью в покое.

Расписку напишете? Очень смешно. Я понимаю, что у вас настроение хорошее, но мне, поверьте, не до шуток. Могу прямо сейчас привезти деньги на джипе, куда скажете. Только у меня один вопрос: девушку вы отпустите? Она ведь вам все равно больше не нужна будет, если вы свое получите. Слушаю внимательно.

Минуточку, я возьму ручку с бумагой, – босс пошелестел для вида лежащим перед ним на столе листом бумаги. – Готово, диктуйте. Так, метро «Беляево», улица Введенского, дом 13. А дальше? Что, оставить машину и уйти? А как же… Хорошо, хорошо, как скажете. Только приеду не я сам, а моя секретарша. Да-да, та самая, которую вы уже видели, – он бросил на меня недоуменный взгляд. – Не, что вы, она не могла этого сделать – это не ее стиль. Она очень хрупкая и нежная девушка, драться не умеет. Видимо, у вашего друга что-то с головой случилось, когда она столкнула его с лестницы. Ладно, это сейчас не суть важно. Ровно через полтора часа джип будет стоять на Введенского, на заднем сиденье будет лежать пакет с деньгами. А как мы получим похищенную вами девушку? Сама домой приедет? Почему я должен вам верить? Потому что вы человек слова? Что ж, это радует, тем более что у меня нет выбора. Ну все, время пошло.

Он положил трубку мобильного на стол и взял другую, на которой должен был ждать его знакомый из ФАПСИ.

– Олег, ты еще там? Ну как, успели их засечь? Отлично! Давай адрес, – он записал адрес на бумаге. – Все, спасибо, с меня, как всегда, бутылка. Отдам при встрече.

Я сидела в своем кресле, не переставая восхищаться четкими действиями Родиона, который как полководец умело расставлял свои войска перед штурмом, не сходя с места, и одновременно ломала голову над тем, как выкрутиться из неприятной ситуации, в которую поставили меня бандиты. Они, по всей видимости, рассказали ему о том, как неласково я обошлась с одним из них около лифта, и босс, естественно, не мог себе представить, что я способна на подобные выходки.

Ранее, при разговоре с ним, я наплела ему, что просто столкнула похитителя с лестницы, отчего он упал и потерял сознание. Теперь же, судя по всему, придется давать объяснения.

Но меня спасло то, что у нас совершенно не было времени. Вместо того чтобы учинить мне допрос с пристрастием, босс быстро набрал номер и начал разговаривать с Сашей:

– Саша, узнал что-нибудь? – Он что-то записал на бумаге. – Спасибо. Еще созвонимся. И снова набрал номер.

– Гена, это я. Бери своих орлов и срочно приезжайте к метро «Беляево».

Желательно, чтобы вы были там через сорок минут. Я вас встречу. Только никаких мигалок и сирен – а то вспугнем мерзавцев. Да, и гляньте там по карте дом 13 по улице Введенского, определитесь, как лучше его обложить и с какой стороны подъезжать.

Положив трубку, он бросил на меня торжествующий взгляд.

– Ну, теперь поняла, как работают великие сыщики? Учись, пока я жив.

Иди заводи машину, я сейчас переоденусь и выйду. Все расскажу по дороге.

* * *

Через пять минут мы уже мчались по ночному городу в направлении Профсоюзной улицы, почти в самом конце которой находилось метро «Беляево».

Валентине мы строго-настрого наказали сидеть дома и никому не открывать двери, даже если увидит в глазок кого-то из нас. Она ничего спросонья не поняла, но клятвенно пообещала перегрызть горло любому, кто посмеет поднять руку на ее сына.

Сидящий рядом на пассажирском сиденье босс был невероятно возбужден, в глазах его светился охотничий азарт, он то и дело нетерпеливо поглядывал на часы и излагал мне суть происходящего:

– Сотовый зарегистрирован на имя некоего Малькова Станислава Петровича, заместителя коммерческого директора «Инкомбанка», прописанного где-то в Строгине. Не думаю, чтобы я разговаривал именно с ним. Скорее всего бандиты просто пользуются его телефоном.

– Почему вы так думаете?

– Потому что мои друзья засекли их местонахождение – в момент разговора они находились в районе улицы Миклухо-Маклая, около метро «Беляево», недалеко от того места, где они назначили встречу.

– Совсем обнаглели, ничего уже не боятся.

– А чего им бояться? Они уверены, что запугали меня до смерти и, чтобы спасти свою шкуру, я отдам им свои последние деньги и джип в придачу, – он криво усмехнулся. – Идиоты. Им и в голову не могло прийти, что у меня такие связи и я смогу за такое короткое время организовать их поимку. Они уверены в своей безопасности – и это нам на руку. Сейчас ты поедешь одна на место встречи, то бишь на улицу Введенского, дом 13, оставишь джип с включенным двигателем около дома на стоянке и уйдешь. Как только они появятся, мы их схватим.

– А как же Даша?

– Они пообещали отпустить ее, если все будет нормально.

– Вы меня поражаете, босс: где ж оно нормально?! – возмутилась я. – А вдруг что-то пойдет не так, и бандиты сбегут? Тогда они точно прикончат несчастную девушку!

– Не волнуйся – у меня все схвачено, – небрежно хмыкнул он. – Никуда они от нас не денутся. В крайнем случае обменяем Дашу на того, кого поймаем сейчас во время операции.

– А вы не допускаете того, что они озвереют от нашей наглости и убьют Дашу в припадке бешенства? Может, они психи, откуда мы знаем? – Это исключено, – упрямо сжал губы Родион.

– Извините, босс, но вы ведете себя почти как Василий! Он тоже не думал о судьбе девушки, и вы знаете, чем это закончилось: Даша по-прежнему в руках похитителей, он сам тяжело ранен, а бандиты на свободе. Зачем лишний раз испытывать судьбу, к тому же не свою, а чужую?

Босс насупился, шмыгнул носом, зачем-то дотронулся до торчащей из кобуры под мышкой рукоятки пистолета, поерзал на сиденье и проворчал:

– Василий – дилетант, а я профессионал. Мы поймаем их в любом случае, сейчас или чуть позже – без разницы. И очень тебя прошу: никогда больше не сравнивай меня с Василием – это меня оскорбляет.

Всю оставшуюся дорогу мы проехали молча: он дулся на меня, а я на себя за свою несдержанность. Уже когда подъезжали к метро «Беляево», босс сменил гнев на милость и проворчал:

– Ты, главное, ничего не бойся – я буду рядом. Поставишь машину около дома – и сразу уходи. Если начнется стрельба – ложись на землю.

– Сделаю, босс.

– Не сомневаюсь. Кстати, вон и наши друзья стоят. Видишь две черные «Волги»? Подъезжай прямо к ним.

Мы остановились около подземного перехода, ведущего в метро, рядом с которым были припаркованы две «Волги» с тонированными стеклами и государственными номерами. Родион сразу вышел и направился к передней машине, из которой появился высокий мужчина в штатском. Пожав друг другу руки, они начали что-то живо обсуждать. Я посмотрела на светящиеся на передней панели часы. Было пятнадцать минут второго. До назначенного времени оставалось пятнадцать минут, а мне еще надо было найти нужную улицу, дом и стоянку.

Включив зажигание, я уже собралась отъезжать, как вдруг рядом со мной на пассажирском сиденье зазвенел невесть откуда взявшийся там бандитский сотовый телефон. От неожиданности я резко отпустила сцепление, и машина, дернувшись вперед, заглохла. Видимо, Родион зачем-то захватил трубку с собой, не предупредив меня об этом. Интересно, зачем он это сделал? Не став гадать, я взяла трубку и ответила:

– Слушаю., – Это правильно – слушай, и делай это очень внимательно, – иронично проговорили мне в ответ, – чтобы потом не говорила, что чего-то не поняла и из-за этого твой шеф схлопотал пулю. Кстати, он сейчас у нас на мушке.

Я завертела головой по сторонам, пытаясь определить их местонахождение, но ничего подозрительного не увидела – только жилые дома с темными окнами по обеим сторонам освещенной фонарями дороги, торговые ларьки, машины вдоль обочины и деревья.

– Ты чайником-то не крути – все равно ничего не увидишь, – усмехнулся в трубке бандит. – Я наблюдаю за вами в бинокль с линзами ночного видения. Вы думали, что с дилетантами связались? Ошибочка вышла. Интересно, когда это вы успели гэбэшников вызвать? Они вам все равно не помогут. И девчонку не получите. Ладно, короче, я так понял, что вместо денег вы привезли легавых, поэтому мы возьмем только джип. Сейчас ты подъедешь к своему шефу и скажешь, что в вашу машину заложена радиоуправляемая бомба, взрыватель у меня в руках и я могу отправить тебя на тот свет в любой момент. Пусть он остается со своими гэбэшниками на месте, а ты поезжай дальше и жди звонка. И не вздумай что-нибудь выкинуть – сразу же взорву.

Я почувствовала, как холодные мурашки поползли по телу и на голове зашевелились волосы, руки, державшие руль, задрожали. Мой любимый джип почему-то резко мне разонравился и стал казаться пороховой бочкой на колесах с зажженным фитилем. Я мысленно поклялась, что если выйду из этой передряги живой, то никогда больше не сяду за руль. Вопрос о том, когда и как бандиты умудрились заминировать машину, меня в тот момент не волновал – я как-то сразу поверила им на слово, и проверять, рискуя своей шкурой, правда это или нет, мне отчего-то не хотелось.

– Ты все поняла? – донеслось до меня из трубки.

– Скажите, а взрыватель у вас надежный? – хриплым голосом поинтересовалась я.

– Конечно. А почему ты спрашиваешь? – удивился «подрывник».

– Не хотелось бы, чтобы он случайно сработал раньше времени. Вы уж там поаккуратней с ним, очень вас прошу. Я все сделаю.

– Не переживай, дурочка, система проверенная. Давай, трогай. И постарайся убедить своего шефа с первого раза – мне уже надоели ваши сюрпризы.

Связь прервалась. Глубоко вздохнув для храбрости, я трясущимися руками завела двигатель, включила передачу и медленно подъехала к стоящим около одной из «Волг» боссу и его знакомому. Он удивленно посмотрел на меня, я жалобно поморщилась и показала ему рукой, чтобы подошел к окошку с моей стороны. Что-то сказав собеседнику, он приблизился ко мне и спросил:

– В чем дело?

– Дело – труба, босс, – простонала я и кивнула на трубку. – Мне только что позвонили наши общие знакомые. Они нас сейчас видят и держат вас на мушке.

Родион тут же машинально вдавил голову в плечи и обернулся.

– Но это еще ерунда, – продолжала я. – Джип заминирован радиоуправляемым фугасом, они держат палец на кнопке. Если мы не выполним их требования – будете собирать мои останки по всем окрестным деревьям.

Глаза у босса стали больше очков, даже в свете фонаря было видно, как он побледнел.

– Чего они хотят? – просипел он растерянно.

– Чтобы вы оставались на месте, а я ехала дальше и ждала следующего звонка. Если вы поедете за мной – мне конец.

– А если не поедем?

– Тогда я еще поживу какое-то время. Они сказали, им нужен джип.

– Сволочи, – выдавил он, боясь посмотреть мне в глаза. – Черт! Даже не знаю, как быть…

– Ничего, босс, – всхлипнула я, умирая от жалости к самой себе, – все обойдется. Если что – передайте привет Валентине и Потапу. Скажите, что я их очень любила… – Я смахнула со щеки набежавшие слезы. – Ну все, мне пора на тот свет. Не поминайте лихом, – я нажала на газ и отъехала.

– Постой, Мария!

Он запоздало махнул рукой мне вслед, желая, видимо, что-то сказать, но сказать в этой ситуации было нечего. Он сплюнул в сердцах, а я вырулила на дорогу и поехала по Профсоюзной улицу навстречу злодейке-судьбе, готовой в любой момент сыграть со мной злую шутку в виде взрыва заложенной где-то в чреве моей машины бомбы.

Что-то подсказывало мне, что взрыватель находится в руках того самого мужчины, которого я ударила между ног в доме Сапуновых. И теперь количество отведенного мне для жизни времени напрямую зависело оттого, болит там у него еще или не болит, а если болит, то насколько сильно. Эх, зачем же я так погорячилась, не надо было мне обижать этого человека, который даже не успел мне сделать ничего дурного. Да, за все в этой жизни приходится платить, и порой платить ценой этой самой жизни. Так мне и нужно, в следующий раз сто раз подумаю, прежде чем пинать кого-то и бить по шее. Лучше бы он меня тогда застрелил, чем теперь я сижу и трясусь от страха, каждое мгновение умирая в ожидании неминуемого взрыва. Более изуверскую пытку придумать трудно.

И откуда они только взялись, такие хитроумные и подготовленные? Надо же, как быстро они нас раскусили и обезоружили. Ладно меня, а то ведь самого Родиона обставили по всем статьям, и теперь он не скоро еще оправится от такого постыдного поражения. Интересно, что он сейчас говорит своему товарищу из ФСБ, которого сорвал среди ночи вместе с группой быстрого реагирования? Небось вместе головы ломают и ругают на чем свет стоит этих отъявленных мерзавцев, сумевших их так ловко облапошить.

Так, стараясь думать о чем угодно, но только не о заложенной в машине бомбе и перспективе взлететь в ближайшее время на воздух, я не спеша ехала вдоль хорошо освещенной Профсоюзной улицы в сторону Московской окружной дороги.

Телефон, лежащий рядом на пассажирском сиденье, угрожающе молчал. Время от времени я поглядывала в зеркало заднего вида, стараясь определить, в которой из едущих за мной машин сидят бандиты. В том, что они едут за мной, я не сомневалась – иначе как бы еще они могли контролировать мои действия?

Вдруг метрах в пятидесяти передо мной появилась какая-то машина и, ослепительно мигая фарами, оглушительно сигналя и виляя из стороны в сторону, понеслась навстречу по моей полосе. Я даже не успела ничего понять.

Единственное, что пронеслось в голове, это то, что в случае лобового столкновения взрывчатка сдетонирует, и тогда похитители останутся без джипа, а мое изорванное в клочья тело – без души, которая, вырвавшись на свободу, полетит к себе домой, туда, где ее дожидаются мои братья и отец Акира.

Растерявшись от неожиданности, я машинально нажала на тормоз и крутанула руль вправо, чтобы не вылететь на встречную, где проносились другие машины. Джип развернуло на сто восемьдесят градусов и боком потащило навстречу гибели. Едущие сзади машины начали с визгом тормозить. В тот момент, когда я, крепко зажмурившись, приготовилась в буквальном смысле слова взлететь на воздух, джип остановился и замер на месте.

Открыв глаза, я увидела, как мимо, едва не задев меня передним бампером, проскочила сошедшая с ума синяя иномарка, в которой с бледным от ужаса лицом сидела какая-то женщина и тщетно пыталась выровнять машину. Видимо, у нее отказали тормоза. У меня отлегло от сердца. С трудом переведя дух, я вытерла взмокший лоб, слушая глухие удары сердца в груди, развернула джип и поехала дальше. Хотя, по моему мнению, дальше ехать уже было некуда – еще одно такое потрясение, и я окочурюсь сама, без всякой посторонней помощи.

На сиденье заверещал телефон. Взяв трубку, я, с трудом разлепив пересохшие от волнения губы, проговорила:

– Слушаю.

– Ну что, подружка, понервничала немного? – с усмешкой в голосе спросил мерзавец.

– Короче, – процедила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не обматерить негодяя.

– Короче так короче. Сворачивай налево на Новоясеневский проспект, потом на первом светофоре опять налево и сразу направо между домами во двор.

Там остановись и жди. Все поняла?

– Все, – сказала я, решив, что, как только закончим разговор, сразу же позвоню Валентине и сообщу ей, где приблизительно можно будет потом искать мои останки. Если Родион вдруг додумается позвонить ей, то узнает о моей смерти раньше, чем она наступит, и, может быть, попытается меня спасти.

– Умница, – проговорил бандит. – А теперь выброси телефон в окошко, чтобы я видел.

Вот ублюдок!. Мысли, что ли, он мои читает? В душе моей начала закипать ярость. Теперь я уже знала, что у бандитов есть только один способ остаться живыми – убить меня. В противном случае пантера, уже начавшая издавать во мне глухое рычание, не пощадит никого. Скрипнув зубами от злости, я не глядя вышвырнула трубку в окошко, на нее тут же наехала какая-то легковушка, как раз обгонявшая меня по крайней полосе, и возмущенно засигналила. Я даже голову не повернула.

Впереди показался перекресток с указателем в сторону Новоясеневского проспекта. Я свернула налево, проехала два квартала до светофора, опять свернула налево и потом сразу направо между высотными домами, в темноту двора.

Там около крайнего подъезда остановила машину, заглушила двигатель и покорно, как ягненок на бойне, сложив руки на руле, стала ждать своей участи.

Они появились почти одновременно. Сначала меня ослепили фары машины, приближающейся спереди по дорожке вдоль дома, а другая машина подъехала сзади.

Обе остановились, фары потухли. Когда мои глаза привыкли к темноте, я осмотрелась. Впереди стоял огромный темный «Лендровер», сзади – светлые «Жигули» шестой модели. Правая передняя дверца «жигуленка» открылась, из нее вышел высокий худощавый мужчина в спортивных брюках и серой майке и пошел в мою сторону, держа в опущенной руке пистолет с длинным глушителем. Спереди тоже хлопнула дверца машины, но я туда уже не смотрела, все мое внимание было направлено на приближающегося уверенной походкой человека с пистолетом. Когда он подошел поближе, я рассмотрела на его лице наглую ухмылку. Встав сбоку в трех шагах от джипа, он направил в мою сторону пушку и негромко скомандовал:

– Ну, выходи, родная.

– А как же бомба? – напомнила я.

– Если не будешь делать глупостей, то она не взорвется, – неуверенно сказал бандит, делая шаг назад, и на всякий случай спрятался за деревом, не переставая целиться мне в голову. Я осторожно открыла дверцу и поставила ноги на асфальт. Затем, слушая глухие удары сердца и ощущая слабость в коленках, встала рядом с джипом и закрыла дверцу. Взрыва не последовало. И на том спасибо.

Сбоку приблизился еще один тип в темных брюках и серой в темноте рубашке с коротким рукавом и остановился в трех метрах от меня.

– Ну, что нам с тобой делать, голуба? – задумчиво спросил он, положив руку на крышу моего джипа. – Уж больно вы прыткие оказались, на свою беду.

– Какие уж есть, – тоскливо вздохнула я, виновато пожав плечами. – Господь нас такими сотворил.

– Не поминай господа всуе, – ревниво нахмурился тип, который, судя по всему, был главным в этой шайке. – Если бы вы сделали все, как мы велели, а не тащили за собой легавых, то сейчас всем бы было хорошо. Но вы все усложнили.

Теперь нам придется тебя убрать.

– А… иначе никак нельзя? – без всякой надежды спросила я. – Я никому ничего не скажу – честное слово.

– Не верю я больше вашим словам, понимаешь? – он поморщился и ударил ладонью по крыше. – Вы, наверное, очень больные люди, по-хорошему не понимаете.

То папаша начал из пушки палить ни с того, ни с сего, то вы «хвост» привели. А ведь мы мирные люди, никого убивать не хотим – это не наше кредо. Отдали бы нам наши деньги – и получили бы свою девчонку. А теперь вот будет два лишних трупа, не считая папашу. И все из-за вашей неуемной, глупой жадности. Я бы на месте твоего начальника со стыда сгорел.

Меня вдруг охватила злость. Это ж надо так все перевернуть с ног на голову! Мы, оказывается, во всем виноваты, а не они, которые, собственно, и затеяли всю эту чехарду с похищением и выкупом, да еще и Василия подстрелили! Тоже мне ангелы невинные нашлись.

– А я бы, на вашем месте, начала молиться о спасении своей подлой душонки, – процедила я.

– О, какие мы грозные! – криво усмехнулся он, подняв брови. – Это ты от страха такую чепуху мелешь? Ну прямо Зоя Космодемьянская – ни больше ни меньше, – он посмотрел на мужчину с пистолетом. – Ладно, Митя, кончай ее и поехали отсюда. Прощай, крошка.

Он небрежно махнул рукой, повернулся и пошел назад к машине. Митя, стоявший около дерева, передернул затвор пистолета. Мне захотелось провалиться сквозь землю, ибо больше укрыться от неминуемой пули было негде. Сердце мое тоскливо сжалось от недоброго предчувствия – что-то подсказывало мне, что вот сейчас, через мгновение, я умру, исчезну навсегда, растворюсь в небытии и больше никогда не смогу ходить по кишащей преступниками земле, наслаждаться своей беспокойной жизнью и пить по утрам холодный Томатный сок.

И до того мне вдруг расхотелось умирать, что горячие слезы побежали по щекам и задрожали коленки. А Митя, этот тупой и безжалостный убийца, уже прицелился мне в лицо и прищурил один глаз, чтобы стрелять наверняка. И в тот момент, когда он нажал на курок, дремлющая во мне пантера окончательно проснулась и сделала головокружительный прыжок. Головокружительный в прямом смысле слова, ибо я, подпрыгнув метра на два вверх, перевернулась в воздухе через голову и приземлилась ногами на крышу джипа. Пуля попала в левое боковое стекло машины, около которого я только что стояла, и, пролетев через салон, вылетела через правое стекло и с визгом вонзилась в стену дома. Не став дожидаться, пока опешивший Митя сообразит, что к чему, и выстрелит еще раз, я спрыгнула с другой стороны джипа в темноту, распласталась на траве и быстро поползла вдоль дома в сторону «Лендровера».

– Стой, курва! – заревел Митя, беспорядочно опустошая обойму в стену дома надо мной, но попасть, естественно, не мог, потому что меня не видел. – Мужики, она сбежала!

Захлопали дверцы, послышался топот, загорелись фары обеих машин, и стало светло, почти как днем. К тому времени я уже доползла до иномарки и затаилась, забравшись в густой куст сирени.

– Где она, Митек? – спросил кто-то около джипа.

– Хрен ее знает! – зло огрызнулся тот. – Где-то там, за кустами!

Наверное, я ее ранил.

Послышался хруст ломаемых веток, кто-то начал продираться сквозь кустарник, бормоча:

– Ну, сука, сейчас я тебя достану! От меня не сбежишь, гадина…

– Что там у вас еще? – раздался совсем близко раздраженный знакомый голос главаря. – Бабу прикончить не можете? Болваны!

– Один момент, Петрович, никуда она не денется! – горячо заверил Митя, шаря за кустами в десяти шагах от меня.

– Давайте быстрее, и сваливаем отсюда! Вдруг, в одном из окон первого этажа, напротив которого находился кто-то из бандитов, которых я насчитала пять человек, вспыхнул яркий свет, и через мгновение из открытой фрамуги послышался сердитый мужской голос:

– Какого черта? Вы дадите поспать или нет?! Убирайтесь отсюда, охламоны! Сейчас милицию вызову!

– Да пошел ты! – нервно взвизгнул один из охламонов и выстрелил в окно. Жилец вскрикнул и упал назад в комнату. Оттуда донесся истошный женский вопль:

– Помогите, убивают!!!

В доме в некоторых окнах стал загораться свет.

– Ты что наделал, идиот?! – испуганно прорычал Петрович. – Двигаем отсюда на хрен! Скляр, ты поведешь джип! И фары выключите!

В мгновение ока вся шайка-лейка попрыгала в тачки и, резко ударив с места по газам, вымелась со двора с выключенными габаритами.

…Я висела, прочно уцепившись за буксировочную лебедку сзади «Лендровера», словно специально придуманную для того, чтобы за нее цеплялись все, кому не лень, включая меня, и, пока меня везли в неизвестном направлении по всяким темным дворам и закоулкам, всеми силами старалась удержать свою сумочку, пытавшуюся свалиться с плеча на каждой кочке. Конечно, ехала я не так чтобы с комфортом, зато еще никогда не была так близка к цели, как сейчас, когда бандиты, считай, были уже у меня в руках.

Меня они видеть не могли, поскольку мы ехали последними, замыкая этот маленький, мечущийся по закоулкам в поисках спасения кортеж. Наивные, они думают, сбежали от нас. Ха-ха-ха. Смешно. От нас еще никто не убегал.

Интересно, что же это за люди такие крутые, что так быстро смогли раскусить все ухищрения моего босса? И откуда они взялись на наши головы?

Неужели только из-за каких-то жалких десяти тысяч долларов вся эта хорошо вооруженная и оснащенная взрывчаткой банда, которая легко дала бы сто очков вперед группе ирландских террористов, похитила Дашу и собиралась расправиться со мной самым беспощадным образом? Хотя в наше время людей убивают и за гораздо меньшие деньги. А тут еще и целый джип, почти новенький, не битый, с кондиционером и тонированными стеклами.

Чем дальше двигалось это странное и непонятное дело, тем больше во мне росла уверенность, что смерть Ирины Ветошкиной и исчезновение ее мужа-педофила никак не связаны с нынешними событиями вокруг семьи Сапуновых. С одной стороны.

А с другой, как тогда объяснить тот факт, что эти события начались сразу же после того, как мы занялись поисками Игоря? Значит, все-таки какая-то связь была. Но какая – это мне было совершенно не понятно…

«Лендровер» резко сбавил ход и остановился. Я осмотрелась. Сквозь темноту с обеих сторон узкой дороги, на которой мы стояли, проступали очертания бетонных заборов, из-за которых выглядывали мрачные контуры каких-то строений.

Вокруг было абсолютно безлюдно, темно и тихо. Из передних машин начали выходить бандиты, о чем-то негромко переговариваясь и хлопая дверцами. Петрович почему-то все еще сидел в «Лендровере» и не подавал признаков жизни. Я тихонько соскользнула на землю и осторожно выглянула из-за машины. «Жигуленок» с включенными фарами стоял около закрытых ворот бетонного бокса, около которых возился с замком один из шайки. Еще четверо стояли около моего джипа и курили.

Петрович по-прежнему сидел в машине. Что он там делает, интересно? Мне хотелось заглянуть через заднее окошко в салон, но я решила не рисковать. Если ему нравится – пусть сидит. Пригнувшись, я переместилась к забору и укрылась за стоящим там мусорным контейнером. Отсюда я могла видеть все, меня не мог видеть никто. Мы находились в глухом тупике, к которому вела узкая, извилистая дорога между заборами, о существовании которого наверняка не догадывались даже местные власти. Настоящая волчья нора. Идеальное место для того, чтобы проворачивать разного рода темные дела, включая изготовление бомб и удержание похищенных заложников. Сердце мое радостно екнуло: вот было бы здорово, если бы Даша оказалась здесь! Тогда я и банду обезврежу, и Дашу спасу, и наш джип обратно верну. Босс, если еще не сошел с ума от отчаяния, потом точно свихнется от зависти.

Наконец, замок поддался, маленькие железные двери в воротах бокса открылись, бандиты вошли внутрь, там загорелся свет. Передняя дверца «Лендровера» распахнулась, появился Петрович, осмотрелся кругом, задержав на секунду взгляд на мусорном ящике, за которым я пряталась в темноте, и подался к остальным, плотно притворив за собой дверь.

Вокруг снова стало темно. Теперь я могла вздохнуть свободнее.

Расслабившись, я прислонилась спиной к бетонному забору, не сводя глаз с видневшихся сквозь щель между контейнером и забором ворот, и начала думать, что делать дальше.

В принципе, вариантов у меня было несколько, причем один лучше другого, и мне оставалось лишь выбрать наиболее подходящий. В частности, я могла сейчас, пока бандиты прятались в своей норе, спокойно сесть в «Лендровер» и уехать. Но в этом случае мне пришлось бы ехать до дороги задом, потому что развернуться здесь было негде, и меня наверняка бы поймали, прострелив колеса из пистолетов с глушителями. Нет, этот вариант никуда не годился – где гарантия, что вместе с колесами не прострелят и меня?

Еще я могла поступить следующим образом: закрыть двери бокса снаружи на замок, который остался висеть в петле, и поехать за помощью, зная, что бандиты никуда уже не денутся. Но вот в этом как раз я была не уверена, потому что они могут спокойно выйти не через дверь, а через ворота, которые, судя по отсутствию замков, запирались изнутри. Потом ищи ветра в поле. И нет никакой гарантии, что, убегая, они оставят в живых бедную Дашу, если ее, конечно, держат в этом гиблом месте.

Еще я могла припереть ворота и дверь тяжелым джипом – тогда эти мерзавцы ни за что оттуда не выберутся и у меня будет время сообщить Родиону о своем местонахождении. Этот вариант показался мне наиболее подходящим и надежным. Но длилось это не больше минуты, пока мне не пришла в голову мысль о том, что в проклятом боксе мог быть еще один выход, с другой стороны. Ни времени, ни возможности обследовать его со всех сторон у меня не было.

Еще я могла просто уйти отсюда пешком, тихо и незаметно, ничем не рискуя, добраться до ближайшего телефона-автомата и позвонить боссу. Но где он в данный момент находился – я не знала. Единственное, в чем я была уверена, это что дома его нет. Наверняка он сейчас со своими друзьями мечется по городу, пытаясь отыскать следы преступников. За то время, пока я его найду, бандиты могут сто раз разбежаться, а упускать их теперь, когда они были почти в руках, хотелось меньше всего. Вернее сказать, совсем не хотелось.

Значит, оставалось только одно: идти и брать их одной, голыми руками…

Вдруг дверь бокса со скрипом открылась, осветив пространство вокруг, из нее вышел Петрович с большим включенным электрическим фонарем в руке и уверенным шагом направился к моему джипу. Подняв крышку капота, он покопался там несколько секунд, вытащил оттуда какую-то черную коробочку, покрутил в руках, покачал головой и вернулся обратно в бокс. По-видимому, это и было взрывное устройство, при помощи которого меня собирались отправить на тот свет.

Значит, они не блефовали. И когда только они успели заминировать мою машину?

Сразу видно, что настоящие профессионалы, а с такими надо держать ухо востро.

Выбравшись из своего укрытия, я перебежала через дорогу и, прижимаясь к стене, подобралась к двери с тыльной стороны. Сквозь щель между косяком пробивалась тонкая полоска света и доносились тихие голоса. Я заглянула внутрь.

Это было что-то вроде большого гаража, очень длинного, с двумя смотровыми ямами посередине, на которых стояли легковые машины с разобранными двигателями.

Бетонный пол был весь в масляных пятнах, на стенах висели стеллажи с запчастями. В дальнем конце стоял железный стол с деревянными ящиками вместо стульев. На столе стояла открытая бутылка водки, которую без закуски пили из граненых стаканов сидящие на ящиках пятеро мужчин. Троих я уже знала: это были Петрович, Митя и тот самый бедолага, который схлопотал от меня по шее около лифта. Время от времени он потирал рукой шею и болезненно морщился. Они о чем-то говорили, но я, как ни старалась, не могла разобрать ни слова – слишком большое расстояние отделяло меня от преступников. Я перевела взгляд вправо и увидела в самом углу еще одну дверь. Куда она вела, можно было только догадываться. Не исключено, что именно за ней в данный момент томилась несчастная беременная Даша.

Если я сейчас войду внутрь и предложу им сдаться добровольно, они, в лучшем случае, поднимут меня на смех. В худшем для меня – начнут стрелять. В худшем для них – попытаются взять меня живьем, и тогда мне придется их убить, а это в мои планы не входило, слишком многое они должны были рассказать перед тем, как умрут. И вообще, какого черта они тут расселись и пьют, посмеиваясь, водку как ни в чем не бывало, словно не они только что убили ни в чем не повинного человека и держат в заложниках беременную девушку, которая, может быть, сейчас умирает от жажды в каком-нибудь холодном и сыром каменном подвале, кишащем крысами?

Мне захотелось во что бы то ни стало испортить им настроение, разрушить эту идиллию, но я не могла позволить себе опрометчивых шагов – слишком многое было поставлено на карту. Если я сейчас их упущу, то мы с боссом так никогда и не узнаем всей правды. Для настоящего детектива, каким являлся мой несравненный босс, это самое страшное наказание.

Я уже давно подозревала, что он гоняется за преступниками не столько для того, чтобы упечь их в места не столь отдаленные, сколько для того, чтобы докопаться до истины, разгадать тайну очередного преступления и занести эту победу в уже довольно длинный список бесспорных доказательств своего детективного гения. До сих пор нам удавалось раскрывать все дела, и, если я стану причиной первой неудачи, он мне этого не простит до конца дней. Будет пилить и строгать меня при каждом удобном случае, пока от меня не останутся рожки да ножки.

Я так увлеклась этими размышлениями, что не услышала шума приближающейся машины. И только когда за поворотом дороги показался свет фар, осветивший забор напротив ворот, я отпрянула от дверей и, не зная, куда деваться, забралась на заднее сиденье своего джипа и притаилась, как мышь.

Хорошо еще, что я выбралась из-за контейнера, а то бы меня тут же заметили.

Машина подъехала, остановилась, двигатель смолк, хлопнули две дверцы, послышались шаги. Около джипа они остановились, и я услышала незнакомый строгий мужской голос:

– Эта, что ли, тачка-то?

– Ну да, она самая. Хороша? – ответил немного заискивающе другой голос, затем постучали по кузову. – Высший класс! Посмотри, что внутри, – передняя дверца открылась, я замерла от страха, сжавшись в комочек на полу между сиденьями, а говоривший продолжал расхваливать мою машину, словно свою собственную:

– Салон велюровый, кондиционер, музыка, стеклоподъемники, гидроусилитель руля – тачка что надо!

– Да уж вижу, – проворчал первый. – Молодцы, постарались. Но этого все равно не хватит, Рома. Половину бабок так и быть скощу, а остальные вернешь через неделю.

– Побойся бога, Виктор Иваныч! Какую половину?! За эту игрушку тебе пятнадцать штук дадут!

– Я все сказал, – сухо подытожил Виктор Иваныч. – Ты мне и так месяц мозги компостировал. Перебивайте номера, делайте документы, оформляйте куплю-продажу и пригоняйте его послезавтра в мой гараж. А теперь зови своих орлов, хочу на них посмотреть.

– Давай, может, внутрь зайдем?

– Нечего там делать, обувь пачкать. Зови их сюда.

– Один момент.

Рома отошел, скрипнула дверь бокса. Виктор Иванович сел за руль джипа и начал щелкать переключателями на панели управления. Судя по тому, как тяжело осела машина, он был довольно упитанным. Я еще сильнее вжалась в пол, стараясь не дышать, чтобы ничем не выдать своего присутствия. Мне совсем не хотелось, чтобы меня застукали здесь в таком жалком и беспомощном виде. Хорошо еще, что было темно и меня можно было увидеть, лишь включив свет в салоне или забравшись на заднее сиденье. Но я надеялась, что этого не произойдет.

Снова заскрипела дверь бокса, послышалось шарканье шагов, а затем бодрый голос Ромы:

– Ну вот, Виктор Иваныч, это и есть моя команда. Ребята хоть куда, мастера на все руки, любую машину в два счета с закрытыми глазами сделают.

Правда, Петрович?

– Сделаем, чего уж там, – хмуро бросил тот.

– Это Петрович – он командует здесь, когда меня нет, – пояснил Рома. – А это его помощники – виднейшие специалисты по ремонту автомобилей.

– Уж вижу, что специалисты, – ворчливо оценил сидящий за рулем Виктор Иваныч. – Водкой от них за три версты несет. Пили, что ль, алкоголики?

– Да так, тяпнули малость по случаю конца рабочего дня, – сказал Петрович. – Больше не повторится.

– Смотрите мне, не дай бог увижу пьяных на работе – сразу всех разгоню к ядреной фене. Откуда вы взялись такие?

– Из Воронежа мы, на заработки приехали, – нехотя пояснил Петрович. – Уже почти полгода здесь кантуемся. Спасибо вам, что работу дали.

– Ладно уж, живите, – милостиво разрешил Виктор Иваныч. – Почему вот только машины клиентов на улице стоят?

– В боксе места нет – все занято, пришлось здесь пока поставить. Ничего с ними не случится – мы же здесь все время.

– Да уж, присматривайте, чтобы не угнали, а то потом не расплачусь. А этот джип чтобы завтра до ума довели и подготовили к продаже.

– Сделаем, гражданин начальник.

– Ты мне эти свои уголовные замашки брось! – разозлился Виктор Иваныч.

– Я тебе не гражданин начальник, а Виктор Иванович, ясно?

– Ясно, – понуро ответил Петрович. – Извините, шеф.

– То-то же. Все, идите к себе, а я еще с Романом переговорю.

Тут я поняла, что мой час пробил. Выбравшись из-под сидений, я обхватила сзади за шею сидящего за рулем Виктора Ивановича, плотно сбитого седовласого мужчину в темно-зеленом костюме, сжала изо всех сил так, что тот начал задыхаться, и закричала стоявшим около машины бандитам:

– Живо всем на землю, а то сейчас прикончу его! Толпа, освещенная светом фар стоявшей сзади машины, остолбенела, опешив от неожиданности. Шеф, издававший хриплые звуки, пытался отцепить от своего горла мои цепкие руки, но у него это никак не получалось, он лишь все больше и больше задыхался. Рома, оказавшийся пузатеньким коротышкой с лысой головой и круглым лицом, стоял и растерянно хлопал глазами, не зная, как поступить. Петрович, увидев меня, казалось, потерял дар речи и способность двигаться. Остальные тоже не проявляли никаких признаков жизни.

– На землю, я сказала!!! – закричала я и полоснула свои железным ногтем по щеке шефа. Из нее потекла кровь. Мужчина сильно дернулся всем телом и по-поросячьи взвизгнул. Отпустив его горло я схватила его обеими руками за уши и начала выворачивать, причиняя тому ужасную боль. Он заорал как резаный хряк, пытаясь оторвать мои руки теперь уже от своих ушей, но сделать это можно было только вместе с ушами.

– Скажи им, пусть лягут на землю, а то выдеру твои поганые уши вместе с мозгами! – прошипела я.

– На землю, сволочи!!! – проревел бедолага. Рома наконец пришел в себя, резко повернулся к бандитам и нервно спросил:

– Это кто еще такая, мать вашу? Откуда она взялась?

– Понятия не имею, – нагло соврал Петрович, пожав плечами. – Психопатка какая-то, наверное.

Я еще сильнее крутанула уши Виктора Иваныча, затрещали поломанные хрящи, и он заорал благим матом:

– Хватит базарить, скоты!!! Ложитесь!!!

– Да, ребята, давайте ляжем, – суетливо скомандовал Рома и первым лег на землю прямо в своем парадно-выходном костюме. – Ну, чего встали – не слышали, что начальник сказал?

Переглянувшись, бандиты нехотя повалились рядом с ним и привычно сцепили пальцы на затылках. Немного ослабив хватку, чтобы шеф перестал кричать, я процедила:

– А теперь, Рома, сходи в гараж, принеси веревки и свяжи всю эту шайку по рукам и ногам. И побыстрее, если не хочешь, чтобы Виктор Иваныч остался калекой на всю жизнь. Правда, Виктор Иваныч? – я опять сжала его окровавленные уши, и он тут же со стоном поддержал мою идею:

– Беги за веревкой, подлец! Потом я с тобой разберусь!

Рома живенько вскочил и, не отряхиваясь, посеменил на своих коротеньких толстых ножках в бокс. Бандиты послушно продолжали лежать, уткнувшись носами в землю. Я уже начала праздновать победу, радуясь тому, что сделала правильный ход, но, увы, это длилось не долго. Как только Рома выскочил из бокса, держа в руках обрывки веревок и проволоки, Петрович поднялся на ноги, отряхнулся и заявил, не обращая внимания на ошеломленного Рому:

– Ладно, мне это уже надоело. Вставайте, братишки, и рвем когти отсюда.

– Ты что, спятил?! – не своим голосом взвизгнул Рома. – Ну-ка живо на землю, ублюдок! Делай, что говорят!

– А ты не командуй, фраер, – по-блатному развязно хмыкнул тот и вдруг, коротко замахнувшись, ударил того кулаком в подбородок. Смешно закинув вверх ноги. Рома упал на спину и задергался. Остальные начали подниматься.

– Вы что делаете, мерзавцы?! – в ужасе закричал Виктор Иваныч. – Обратно в тюрягу захотели?! Да я вас всех посажу, ворье поганое!!!

– Пошел ты… – презрительно бросил Петрович и угрюмо посмотрел на меня. – А с тобой мы еще встретимся, курва. Всю твою контору порешим, никого не пожалеем, – он повернулся к выжидающим его приказаний бандитам. – Забираем машины и сматываемся.

– А с этими что делать? – хмуро спросил Митя. – Может, лучше кончим их всех? Зачем свидетелей оставлять.

– Да, ты прав, они нам все равно больше не нужны. Пристрелите, затащите в гараж, облейте бензином и подожгите. Пока менты разберутся, что к чему, мы уже будем далеко. Жаль только, что работу потеряли.

– Все из-за этой суки, – с ненавистью втянул воздух мужчина с больной шеей. – Я уже жене позвонил, сказал, что устроился на хорошее место. Падла!

Я сидела, не выпуская ушей Виктора Ивановича, и тупо взирала на происходящее, понимая, что проиграла. Бандиты уже держали в руках невесть откуда взявшиеся пистолеты с глушителями и стояли наготове, ожидая приказа.

Бежать мне было некуда, спрятаться негде, оставалось лишь умереть с достоинством.

– Это вам с рук не сойдет, – без всякой уверенности произнесла я. – Мой босс все равно вас найдет и отомстит за меня.

– Закрой пасть, стерва! – рявкнул Петрович и махнул своим. – Кончайте их, на хрен, а я пойду с девчонкой разделаюсь, – и ушел в бокс.

Сердце мое тоскливо сжалось. Стоящий около лежащего Ромы бандит направил тому в голову пистолет и, не раздумывая, выстрелил прямо в лоб. Виктор Иванович при виде этого дернулся всем телом, издав непонятный звук, Митя направил на него пистолет и сказал с кривой усмешкой:

– Прощай, гражданин начальник.

Я инстинктивно пригнула голову за сиденье, отпустив уши обреченного начальника, и вдруг услышала испуганный крик:

– Глянь, братва, сюда кто-то едет! Сваливаем!

Выглянув в заднее стекло, я увидела фары быстро подъезжающих машин. Я понятия не имела, кто это был, но все равно была признательна им за невольную помощь. Бандиты бросились, врассыпную, вскарабкались на забор, попрыгали на другую сторону и в одно мгновение скрылись, словно и не было их никогда. Не став дожидаться, пока машины остановятся, я выскочила из джипа и побежала в гараж за Петровичем. Я надеялась застать его врасплох.

Очутившись внутри хорошо освещенного гаража, я увидела открытую дверь в дальнем конце помещения и бросилась туда. Мне нужно было во что бы то ни стало поймать этого мерзавца, чтобы было кого отдать под суд за все эти бессмысленные убийства и тем самым снять вину с нашего агентства. Добежав до двери, я остановилась и осторожно заглянула в нее.

Там была еще одна комната, чисто прибранная, с двумя железными кроватями по бокам, столом и старым шкафом для одежды. Судя по всему, здесь бандиты и жили. Петровича нигде не было видно. Направо вела еще одна деревянная дверь. Я попыталась ее открыть, но она оказалась запертой. Недолго думая я саданула по ней ногой, доски разлетелись в щепки вместе с замком, и дверь распахнулась. Здесь была такая же комната, как и предыдущая, только стояло уже три кровати и в стене было окно с открытыми настежь створками. За ним в темноте виднелись кучи мусора, а чуть дальше какие-то невысокие угрюмые здания. Я кинулась туда, выбралась наружу, спрыгнула на землю и побежала к мусорным кучам, подальше от освещенного окна, где меня было хорошо видно и можно было легко пристрелить.

Не успела я добраться до первой кучи, оказавшейся сваленными в гору металлическими каркасами, как рядом со мной просвистела пуля. Это был хороший знак: значит, Петрович не успел убежать далеко. Я прыгнула в сторону, упала ничком на землю и отползла за кучу, в спасительную темень. Он выстрелил еще раз, пуля вонзилась в землю в том месте, где только что лежало мое тело.

Обогнув кучу с другой стороны, я встала на ноги и, пригнувшись, почти ничего не видя, подобралась к следующей горе металла. И прислушалась, пытаясь по звукам определить, где прячется этот негодяй с пистолетом. Но ничего не было слышно.

Подобрав кусок валявшейся рядом арматуры, я швырнула ее в сторону первой кучи.

Раздался громкий скрежет, и почти сразу же послышался характерный плевок выстрела. Он исходил откуда-то справа, со стороны железнодорожного вагона, который я только теперь смогла различить. Обогнув железяки, стараясь не споткнуться, я стала подкрадываться к этому самому вагону, понятия не имея, видно меня или нет. Но выстрелов больше не было.

Ступив на заросшие травой ржавые рельсы, я пригнулась и тут услышала осторожные шаги. Они доносились с другой стороны вагона. Только бы он меня не услышал. Пусть думает, что я испугалась и осталась сидеть за кучей. Мне нужно было подобраться к нему незаметно, чтобы он не смог воспользоваться пушкой. Я заглянула под вагон и увидела ноги. Неслышно ступая, они медленно передвигались вдоль вагона. Согнувшись в три погибели, чтобы не упускать его из вида, я пошла следом с другой стороны. Дойдя до конца, Петрович немного постоял, прислушиваясь к голосам, уже доносившимся из гаража, а потом быстро побежал прочь. Пролезть под вагоном для меня было делом одной секунды. Там я сняла туфли и босиком кинулась вслед за убегающим бандитом, уже не думая о пистолете.

Впереди маячили темные корпуса какого-то завода, и если он скроется там, то найти его будет довольно трудно. Он бежал метрах в двадцати от меня, не оглядываясь, огибая лежащие на земле ящики и железяки, а я неслась за ним, легкая как лань, и быстро догоняла. Видимо, за шумом своих шагов, он не слышал моих, потому что продолжал бежать, не останавливаясь, и это меня спасло. Только когда до него осталось метра три, а до ближайшего корпуса с выбитыми стеклами и того меньше, он все-таки понял, что за его спиной кто-то есть, обернулся, увидел меня, вскинул пистолет и выстрелил в тот самый момент, когда я прыгнула ему под ноги. Пуля просвистела над головой, я схватила его за ноги, вонзила свои страшные когти ему в икры, разрывая мышцы и сухожилия, и рванула на себя.

Петрович вскрикнул, упал навзничь, выронив пистолет, я быстро проползла по его извивающемуся от боли телу и схватила обеими руками за горло.

– Ну вот мы и встретились, ублюдок, – процедила я, задыхаясь, ему в искаженное ненавистью и болью лицо. – И не вздумай сопротивляться – я очень злая и могу убить.

– Да кто ты, черт бы тебя побрал?! – прохрипел он, обхватив меня сильными руками и прижав к себе. – Что ты сделала с моими ногами?!

– Диагноз тебе поставит тюремный врач. Говори, как вы вышли на Василия, или я сниму с тебя скальп, – я схватила его одной рукой за челку и полоснула ногтем-бритвой по лбу. Кровь из раны полилась ему на глаза, он ослабил хватку и просипел:

– Ты что делаешь, сволочь?! Ты зачем меня калечишь?!

– Тогда говори!

– Скажу, только не трогай меня больше! – взмолился он, пытаясь столкнуть меня с себя, но я вцепилась в него мертвой хваткой руками и ногами. – Нас наняла одна женщина, ясно тебе? Попросила похитить ее внучку, а в качестве платы мы должны были получить выкуп с папаши той девчонки.

– Где она сейчас?

– В подвале сидит, под гаражом.

– Она жива?

– Да, я не успел ее прикончить…

– Тогда считай, что тебе крупно повезло. И тут со стороны гаража до меня донесся громкий крик:

– Мария, ты где?! Ау, черт побери!!! Ты жива или нет?!

– Жива, босс! – крикнула я в ответ, чувствуя, как радостные слезы наворачиваются на глаза, а к горлу подступает комок. – Жива, вашими молитвами!

Идите сюда!

Все-таки, что там ни говори, а босс у меня молодчина, успел, как всегда, вовремя. До сих пор не могу понять, как это у него получается. Сколько раз я уже могла погибнуть и мое красивое тело давно бы сгнило в сырой земле, если бы не он. Да, цены ему нет.

* * *

Мы приехали с боссом в больницу ранним утром, когда больные еще даже не завтракали, а только ходили по коридорам с полотенцами на плечах и туалетными принадлежностями в руках. Некоторые еще лежали в кроватях. На нас были белые халаты, мы шли в седьмую палату, вдыхая спертый запах болезни и лекарств и разглядывая помятые после сна лица больных. Нам с боссом так и не удалось поспать этой ночью. Пока отыскали в темном подвале несчастную Дашу, едва живую от холода и голода, пока как следует допросили перевязанного Петровича, пока объясняли ситуацию ошарашенному Виктору Ивановичу с наполовину оторванными ушами – уже рассвело и ложиться спать не было никакого смысла. Поэтому мы решили сразу же закончить это дело, чтобы начать новый день с хорошим настроением – сели в наш джип и поехали в больницу.

В палате номер семь стояли четыре кровати. Три из них были пустыми, а на четвертой лежала, повернувшись лицом к стене, пожилая женщина с густой шапкой растрепанных седых волос. Мы подошли к кровати, и Родион негромко сказал:

– Доброе утро, Евдокия Степановна. Вам привет от внучки.

Она полежала несколько мгновений, не двигаясь, потом медленно повернулась и уставилась на нас большими старческими, страшно усталыми, красными от слез глазами, под которыми набрякли мешки. Видимо, она всю ночь проплакала. Нижняя губа у нее была залеплена пластырем. Несмотря на изменившуюся внешность, я сразу узнала ту самую сухопарую женщину, которую встретила у подъезда, когда шла к жене Игоря.

– Кто вы? – бесцветным голосом тихо спросила она, пряча взгляд.

– Вы прекрасно знаете, кто мы, – мягко ответила я. – Это – Родион, а я – Мария, та самая, которую вы хотели убить, когда задушили Ирину Ветошкину.

Зачем вы все это сделали, Евдокия Степановна? Вам же умирать скоро, а вы такой грех на душу взяли. Замолить ведь не успеете.

– Мне уже все равно, – она подняла на меня глаза. – Значит, вы уже все знаете. Это хорошо. Что с Дашей?

– Она в порядке, – сказал Родион. – Ее спасли чудом. Те, кого вы наняли, хотели ее убить, но не успели.

– Они не должны были так поступать! – встрепенулась женщина, приподнимаясь на локте. – Они обещали, что не сделают ей ничего плохого.

– Они вас обманули. Лучше расскажите, зачем вы убили Ирину Ветошкину? – попросил Родион.

Бабушка, откинув одеяло, села на кровати, расправив халат и пригладив волосы, и отрешенным голосом проговорила:

– Это все Вася, мой сын. Это он довел меня до этого. Однажды я проснулась, заглянула в Дашину комнату и увидела, как она занимается сексом с учителем английского, с этим проклятым Игорем. И тогда поняла, что это длится уже давно, а меня просто обманывали. Если бы об этом узнал мой сын, он бы убил меня на месте. Я его очень боюсь, понимаете? – она посмотрела на нас, ища сочувствия. – Сама не знаю, как из него вырос такой злой человек. В детстве был таким добрым и послушным…

– Не отвлекайтесь, пожалуйста, – прервал воспоминания босс. – Рассказывайте дальше.

– А что рассказывать. Потом Вася узнал, что Даша беременна, и начал докапываться до правды. Я еще больше испугалась. Когда этот Игорь ушел, получив деньги, я пошла за ним, заманила его на стройку и убила кухонным ножом, который взяла из дома. И изрезала ему все лицо, чтобы опознать не могли. Я боялась, что он все расскажет моему сыну. Потом вроде все успокоилось, Даша молчала, я уже решила, что никто никогда ничего не узнает. Но потом Вася решил нанять детективов, чтобы найти отца ребенка. Я сама посоветовала ему ваше агентство – моя подружка живет рядом с вами и много про вас рассказывала. А потом испугалась, подумала, что вы все равно выйдете на след учителя, и решила убить его жену.

– Но зачем?! – в ужасе воскликнула я.

– Кто знает, а вдруг Игорь ей рассказал, что спал с Дашей? Тогда она бы сказала все вам, вы – Васе, и все бы выплыло наружу. А я уже старая, мне хотелось дожить свой век спокойно, понимаете? А так сын отправил бы меня в дом престарелых или еще куда. А я не хочу, я не заслужила такой участи. Когда вы, Маша, спросили у меня про восьмую квартиру, я сразу поняла, что вы детектив.

Мне вас подружка описывала. Я пошла за вами в квартиру и попыталась вас убить.

Но, видно, совсем стара стала, силы уже не те, – она с сожалением вздохнула. – Вы почему-то выжили.

– А зачем было похищать Дашу? – спросил босс. – Кто подбрасывал все эти записки?

– Я их сама печатала на машинке, что стоит в кабинете у Васи, а подбрасывал Петрович. Он сыну пару раз машину ремонтировал, я с ним познакомилась, поняла, что он за человек, и попросила помочь за деньги. Он сразу согласился. А похищение устроила, чтобы от себя подозрение отвести. Да и Вася бы немного отвлекся от этих поисков. Честно говоря, я уже сама не понимала, что делала, совсем голову от страха потеряла.

– Да, это видно, – пробормотал босс. – В результате вы едва не убили родную внучку, зарезали учителя, задушили его жену, чуть не прикончили мою секретаршу, нанятые вами бандиты убили двоих ни в чем не повинных людей и, самое главное, ваш сын скончался этой ночью в больнице от большой потери крови.

Его ранил в живот ваш друг Петрович.

– Что, Вася умер? – чуть слышно прошептала она, застыв, как изваяние. – Не правда, этого не может быть. Господи, мой родненький сыночек, прости меня, старую…

Глаза Евдокии Степановны остановились и начали быстро стекленеть, губы посинели. Она еще посидела мгновение, а потом замертво рухнула с постели на пол. Мы с боссом едва успели ее подхватить. Я позвала врача, он осмотрел старушку и констатировал смерть от инсульта.

Мы вышли на больничное крыльцо. Солнце уже показалось над домами, весело чирикали воробьи на немного пожелтевших деревьях в больничном дворе, начинался новый день. Босс тяжело вздохнул и сказал:

– Да, хреново стали нынче делать снотворное. Даже старушек не берет.

Ладно, поехали домой, меня там уже Потап заждался, наверное.

…Под конец дня выяснились еще некоторые детали этого странного дела.

Оказалось, что Петрович был крупным специалистом по взрывному делу, изготавливал и продавал взрывные устройства. Его подельников, с которыми он приехал из Воронежа, бывших зеков, так и не смогли найти. Но Петрович назвал все имена, и теперь поймать их было делом времени. Ограбить Василия они хотели следующим образом: один из бандитом сидел в машинном отделении лифта и управлял движением кабины. Другой находился внизу, на первом этаже, где должен был забрать сумку с деньгами, если бы Василий, как и положено, поставил ее в лифт и отправил на девятый этаж. Сам Петрович сидел в машине около подъезда. Он видел, как я приехала, знал от Евдокии Степановны номер нашей машины и сунул под капот взрывное устройство на всякий случай.

Когда я появилась около лифта и вырубила стоявшего там похитителя, Петрович, который в тот момент разговаривал с ним по телефону, понял, что дело нечисто, вошел в подъезд и увидел лежащего на полу без сознания напарника. В это время лифт открылся, там стоял Василий, который сразу узнал Петровича и, не разбираясь, открыл огонь. Пришлось в него выстрелить. Потом Петрович вытащил тело товарища из подъезда, погрузил в машину и увез.

Машина, кстати тот самый «Лендровер», принадлежала Станиславу Малькову, заместителю коммерческого директора «Инкомбанка», он отдал ее в ремонт Роме, забыв в «бардачке» свой сотовый телефон, которым и пользовались бандиты. Именно через него Родиону удалось той ночью установить местонахождение злосчастного гаража.

Виктор Иванович оказался крупным теневым дельцом, который специализировался на продаже угнанных машин, для чего держал несколько автосервисов в разных концах Москвы. Уши его были безнадежно покалечены, что, однако, как сказал босс, не помешает ему сесть на несколько лет в тюрьму.

У Даши, которую прямо из подвала увезли в больницу, случился выкидыш.

Мы навестили ее, и она пообещала, как только выздоровеет, заплатить нам десять тысяч долларов из отцовских денег. Мы с Родионом вежливо поблагодарили ее и отказались. Уж больно много несчастий принесли уже эти деньги, и мы здраво рассудили, что без них нам будет лучше и спокойнее.

 

Глава 3

Змея в почтовом ящике

Ей было между двадцатью пятью и тридцатью – в зависимости от того, как на нее смотреть: анфас или в профиль – и выглядела она потрясающе. Высокая, стройная, бедра обтянуты короткой замшевой юбкой, под черным жакетом белую кофточку распирал невероятных размеров вызывающе высокий бюст, открытый сверху всем ветрам и взглядам, на ногах были модные черные туфли на высоком каблуке.

Картину довершали распущенные длинные русые волосы, подчеркивающие изящные, тонкие черты волевого лица.

Она вошла, покрутила головой, шныряя глазами по всем углам, цепким взглядом выхватывая детали роскошного интерьера нашего офиса, затем оценивающе впилась глазами в мою блузку, купленную, между прочим, в фирменном французском магазине за нечеловеческие деньги, возвела глаза к потолку, нарочито вздохнула и села на диван, скрестив длинные ноги и положив рядом маленькую черную сумочку.

– Да, неплохо вы тут устроились, – произнесла она скептическим тоном. – Наверное, налоги не платите.

– Неужели так заметно? – на всякий случай я стыдливо захлопала ресницами и опустила глаза. – Вообще-то со стороны налоговой инспекции к нам претензий нет.

– Значит, умеете хорошо скрывать свои доходы, – уверенно сказала она.

– А вы, простите, кто?

– А я, извиняюсь, и есть налоговый инспектор, – она пробуравила меня насквозь своими голубыми глазищами, и по моей спине пробежали мурашки.

– Вот как? – от неожиданности я растерялась и начала стыдливо застегивать верхнюю пуговичку своей блузки. – И что же вас к нам привело?

Больше всего на свете, после мышей, я боялась налоговых инспекторов.

Это у меня еще с детства осталось, когда я прочитала книгу какого-то иностранного писателя, в которой утверждалось, будто страшнее налогового инспектора может быть только другой налоговый инспектор. Тогда эти люди представлялись мне эдакими жуткими страшилищами с острыми кривыми зубами и длинными когтями, которыми они нещадно выдирают нужные суммы из карманов обезумевших от ужаса несчастных налогоплательщиков. Со временем этот образ, конечно, немного потускнел и обрел более человеческие очертания, но безотчетный страх во мне остался.

Каждый раз, приходя в налоговую инспекцию для сдачи очередного баланса, я терялась, начинала суетиться и лепетать что-то бессвязное и непонятное даже самой себе. И ничего не могла с собой поделать.

Вот и сейчас у меня резко заледенели ступни, язык прилип к небу, глаза забегали по сторонам, а руки суетливо задергались невпопад.

Дамочка, не сводя с меня пристального взгляда, снисходительно усмехнулась и сказала:

– Да вы не пугайтесь, я не из вашего района. Чтоб ты провалилась! – чуть не вылетело из моего рта, и я расслабилась, испустив тихий вздох облегчения. Страх улетучился, и я перестала ее бояться, как не боишься чудовищ, которых видишь по телевизору, а не в жизни.

– А хоть бы и из нашего, – бросила я как можно небрежнее. – У нас с налогами все в порядке.

– Такого просто не может быть, милочка, – ехидна снова осмотрела интерьер. – В наше время все налоги платят только круглые дураки. Уж я-то прекрасно это знаю. А уж вас, судя по роду занятия, дураками ну никак не назовешь.

– Извините, но если вы пришли по делу, то переходите, пожалуйста, к нему, – я уставилась на монитор компьютера и застучала пальцами по клавиатуре.

– Мы люди очень занятые.

– Я не поняла: вы что, хамите? – она удивленно подняла свои выщипанные брови. – На вашем месте я бы…

– На мое место вас бы никогда не взяли, – бесцеремонно перебила я ее, даже не пытаясь скрыть своего отношения к этой самоуверенной даме.

– Это еще почему?

– Вы излишне любопытны и не пытаетесь этого скрыть.

– Тоже мне, психолог, – язвительно хмыкнула она, с интересом взглянув на меня, и достала из сумочки пачку «Собрания» и зажигалку этой же фирмы. – Может, еще что-нибудь обо мне расскажете? Или, может, на картах погадаете?

– А чего гадать? – пожала я плечами, продолжая набирать на компьютере абракадабру. – И так видно, что вы взятки берете. «Собрание» – слишком дорогое удовольствие для честного налогового инспектора.

– Ах, даже так? – она смотрела на меня и откровенно насмехалась. Держа зажигалку тонкими пальцами с тщательно отполированными и ухоженными ногтями, дама прикурила сигарету. – А вы не допускаете мысли, что у меня муж миллионер?

– Если бы у вас муж был миллионером, вы бы не работали в налоговой инспекции, а нашли занятие поинтереснее.

– Да, вы правы, – сложив свои красивые губы, трубочкой, она выпустила в мою сторону тонкую струю дама. – Я не налоговый инспектор.

– И муж у вас не миллионер, – добавила я.

– Вы поразительно проницательны, – вдруг совершенно серьезно произнесла она. – Честно говоря, я просто хотела произвести на вас впечатление. Купина вот на последние деньги эти дурацкие сигареты, взяла одежду у подружки, сделала с утра прическу в йодной парикмахерской и отправилась к вам.

– Это называется не произвести впечатление, а ввести в заблуждение, – строго произнесла я. – Зачем вам это понадобилось?

– В заблуждение?! – она сделала большие глаза. – Боже упаси, у меня и в мыслях такого не было! Просто хотела, чтобы вы отнеслись ко мне не как к первой встречной, а уделили особое внимание. Может, я, конечно, немного перебрала с налоговой инспекцией, но это от волнения, поверьте.

– Верю, – нежно, как кобра, улыбнулась я, не веря ни одному ее слову. – Мы всем верим, кто сюда приходит, – работа у нас такая. Даже если скажете, что вы инопланетянка и попросите разыскать вашу исчезнувшую в результате взрыва планету, мы возьмемся за это дело.

Увидев, как сильно изменилось ее лицо при этих словах, я испугалась: что я такого сказала? В глазах ее отразился панический страх, она побледнела, губы болезненно исказились, рука с сигаретой задрожала, пепел упал на ковер.

Всю ее самоуверенность смыло, как дневную косметику перед сном. Она растерянно заморгала длинными ресницами, неловко загасила сигарету в пепельнице и, покачав головой, пробормотала:

– Нет, я не инопланетянка – с чего вы взяли? Это полная чушь. И вообще я бы хотела поговорить с детективом, – она кивнула на дверь кабинета. Теперь в ее голосе слышалась плохо скрытая тревога. – Что я должна сделать для этого?

– Назвать свое имя, – я с интересом рассматривала ее, пытаясь понять причину ее столь странной и стремительной метаморфозы. – Можете назвать любое – я все равно поверю.

– Да нет, зачем же, мне нечего скрывать. Меня зовут просто Зоя.

– А меня просто Мария. Погодите секундочку, я свяжусь с боссом.

Нажав на кнопку селектора, я спросила у Родиона:

– Босс, вы очень заняты?

Через несколько секунд из динамика раздался его скрипучий голос:

– А в чем дело?

– С вам поговорить хотят.

– Это срочно?

Я вопросительно посмотрела на Зою, та кивнула.

– Похоже, да, босс. Вы можете принять посетителя?

– Впускай через минуту.

…Ровно через минуту мы втроем сидели в его кабинете: я – у стены на своем излюбленном месте с блокнотом и диктофоном, Зоя – в кресле для клиентов, а Родион – за столом, в белой рубашке и черных брюках, которые стал носить с недавних пор вместо своих обычных джинсов и клетчатой рубахи – Валентине все-таки удалось убедить его одеваться по-человечески, чтобы не позорить Потапа.

Окинув внимательным взглядом посетительницу, немного задержав взгляд на ее выдающемся бюсте, он спросил, словно врач у больного пациента:

– Ну-с, какие у нас проблемы? Дама прикурила новую сигарету, нервно затянулась и сказала:

– Меня должны убить, – ее голос трагически дрогнул.

Поскольку мы давно привыкли к подобного рода заявлениям, то продолжали спокойно сидеть. Зоя удивленно вскинула брови и спросила:

– Почему вы не спрашиваете, кто и почему должен меня убить?

– А чего спрашивать? – пожал плечами босс. – Сами расскажете.

– Честно говоря, я рассчитывала на более сочувственную реакцию, – она надула губы. – Впрочем, вы правы, я сама все расскажу.

– Да, будьте так добры. И начните, пожалуйста, с самого начала, чтобы потом десять раз не возвращаться, – С самого начала? Но это было так давно… – Зоя задумчиво нахмурилась. – Пожалуй, первый раз у меня появилось такое желание еще в школе, в десятом классе. Тогда я без памяти влюбилась в молодого учителя физики, не могла, сами понимаете, признаться ему в этом, очень страдала, даже завалила ему экзамен, хотя всегда училась на «отлично», а потом решила покончить с собой, – горестная усмешка тронула ее красивые губы. – Смешно, не правда ли?

– Пока не очень, – серьезно проговорил босс.

– Я имею в виду, сейчас, когда прошло столько времени, это выглядит смешно, – быстро поправилась она. – В тот раз я отравилась уксусом – выпила почти целую бутылку концентрированной кислоты, – она поморщилась. – Вы не представляете, какая это ужасная боль. Но меня благополучно откачали в больнице. Учитель, кстати, до сих пор не знает, что из-за него одна девочка едва не отправилась на тот свет. Потом такие желания возникали у меня еще несколько раз – в основном, это была несчастная, безответная любовь.

– Неужели с вашей внешностью можно страдать от неразделенной любви? – изумился босс. – По-моему, все должно быть как раз наоборот – мужчины должны из-за вас убиваться.

– Все дело в моем характере, – с улыбкой пояснила она. – А может, это карма у меня такая. Я влюбляюсь только в тех мужчин, которые не любят меня.

Просто наказание какое-то. Как только я вижу, что человек от меня без ума – он тут же мне наскучивает, и я его бросаю. Но если кто-то ко мне равнодушен, я пытаюсь всеми силами завоевать его внимание и, когда это не получается, начинаю страдать.

– Это не карма, – тут же поставил диагноз Родион. – Это мазохизм. Вы получаете удовольствие от страданий и совершенно сознательно ищете очередной объект, который причинил бы вам боль. Так что вы пришли немного не по адресу – вам нужно к психиатру.

– Боюсь, что с психиатром я уже опоздала, – вздохнула Зоя. – Слушайте дальше. Я травилась, резала себе вены, – она завернула рукав жакета и показала кривые полоски шрамов на запястье. – Однажды даже пыталась броситься с двенадцатого этажа, но смелости не хватило. В последний раз – это было в прошлом году – хотела убить себя током в ванной.

Набрала воды, включила фен в розетку, разделась, легла, осталось только бросить фен в ванну, но в этот момент во всем доме выключили электричество. Я чуть не умерла от досады – ведь уже настроилась, приготовилась, предсмертную записку написала, завещание оформила, а тут такой казус.

– Да, не повезло, – сочувственно выдавил босс. – Судя по всему, господь пока не хочет вашей смерти, может быть, бережет вас для более важных дел, чем самоубийство. Так, значит, с прошлого года у вас больше не было попыток суицида?

– Нет, не было.

– Это на вас так последний провал повлиял?

– Нет, дело совсем в другом. Видя, что ничего не получается, я решила попросить помощи у бога и пошла в церковь. Там поставила свечку пресвятой богородице и начала умолять ее ниспослать мне смерть, быструю и легкую. Но, видимо, молилась слишком громко, потому что мои слова услышал проходящий мимо священник. Он отвел меня в сторонку, мы с ним проговорили около двух часов, я ему все рассказала, и тогда-то он и открыл мне глаза. Сказал, что самоубийство – это тяжкий грех, что душа самоубийцы никогда не обретет покоя и что раньше самоубийц даже запрещено было хоронить на кладбище.

– А вы об этом не знали? – удивился босс.

– Слышала краем уха, но никогда не придавала значения и не понимала – я ведь не верующая. Но когда отец Яков мне все подробно объяснил, я поняла, какую непоправимую ошибку могла совершить. Мне стало ужасно стыдно за себя, я покаялась и поклялась на Библии, что больше никогда не стану накладывать на себя руки, как бы плохо мне ни было. Почти целый год я держалась, старалась гнать из головы подобные мысли, еще несколько раз ходила к отцу Якову, когда уж слишком припирало, и все было вроде бы хорошо, я, как видите, жива, – она виновато улыбнулась.

– И что же случилось потом?

– Потом сатана, который живет во мне и постоянно толкает на неблаговидные поступки, этот хитроумный и изощренный в грехах дьявол, подсказал мне выход из положения. Когда я в последний раз потеряла голову от неразделенной страсти, влюбившись в женатого мужчину, к тому же директора моей фирмы, нечистый шепнул мне, что совсем не обязательно убивать себя самой – это прекрасно могут сделать и другие. В общем, я решила нанять киллера и заказать ему саму себя.

Мы с боссом ошарашенно переглянулись – вот это номер! Такого в нашей практике еще не было. Видела я всяких чудачек, но таких, чтобы тратили бешеные деньги на собственное убийство, еще не встречала. Дамочка продолжала сидеть как ни в чем не бывало и задумчиво разглядывать карандаш, который Родион держал в руках.

– И… у вас это получилось? – осторожно спросил босс.

– Конечно, получилось, – грустно вздохнула она. – В этом-то вся и суть, иначе меня бы здесь не было. Я долго бродила в Интернете, пока не наткнулась на нужное мне, с виду вполне невинное, объявление. В нем говорилось что-то вроде того, что специалист высокого класса оказывает дорогостоящие конфиденциальные услуги всем заинтересованным лицам. Я прямо написала ему о своей просьбе, правда не сказала, что хочу заказать себя, а как бы просила ликвидировать свою соперницу, которая хочет увести у меня мужа. Для них, киллеров, знаете ли, мотив убийства очень важен. Если они посчитают повод не достаточно убедительным, то ни за что не возьмутся. Мой повод показался ему вполне основательным. Описала я ему свою внешность, дала домашний адрес, номер и марку своей машины, место работы и время, когда обычно выхожу из дома и когда возвращаюсь. И указала сроки – не позже двух дней с момента заключения договора. Перевела по Интернету пять тысяч долларов на его счет и еще десять должна была перевести после исполнения заказа. Если не переведу – он меня найдет где угодно и заставит отдать деньги – это его слова. Я заверила, что в этом не будет необходимости, я все сделаю, главное, чтобы он избавил меня от соперницы. Он написал, что его фирма веников не вяжет, исполнение гарантируется по высшему разряду в самом лучшем виде. За два дня можно ликвидировать не только соперницу, но и всех ее близких и дальних родственников. Еще он сказал, что теперь связь у нас будет только односторонняя – он сам меня найдет, когда все выполнит, а я его уже найти не смогу. Эти люди пользуются одноразовыми электронными адресами, которые закрывают сразу же по получении заказа, для конспирации. А мой адрес у него остается. Теперь вы понимаете, почему я здесь?

– она выжидающе посмотрела боссу в глаза.

– Как вам сказать, – он озадаченно поскреб в затылке, – кое-что, конечно, проясняется, но не могу сказать, чтобы понял все до конца. Вот если бы вы, например, еще сказали, что изменилось с тех пор, как вы сделали этот жуткий (не могу подобрать другого слова) заказ, я бы…

– Как, разве я еще не сказала? – ее щеки вспыхнули пунцовым цветом. – Ох, простите, только об этом и думаю все время, и кажется, что весь свет об этом уже знает. Дело в том, что заказ я сделала вчера, в конце рабочего дня, а после работы ко мне подошел Олег – тот самый человек, из-за которого я не спала ночами, рыдала в подушку, рвала на себе волосы, теряла рассудок и, в конце концов, затеяла всю эту игру с убийством, – и все испортил.

– Как это?

– Он признался мне в любви, – Зоя кисло скривилась. – Сказал, что специально не обращал на меня внимания, чтобы не потерять голову, но больше терпеть не может, готов развестись с женой, бросить все и жениться на мне, если я соглашусь. Я готова была плюнуть ему в физиономию, верите?

– Верю, – с готовностью кивнул Родион. – Но не понимаю, за что, собственно? Вы ведь получили то, что хотели…

– В том-то и дело, что я хотела совсем не этого! – с горечью воскликнула она. – Как оказалось, он мне был нужен, лишь пока не любил, а как только стал моим – я тут же потеряла к нему всякий интерес.

– Я ж говорил, мазохистка, – сердито буркнул Родион. – И что вы теперь хотите?

– Как что? Неужели не понятно? – она посмотрела на босса, как на малолетнего дебила. – Хочу, чтобы вы нашли этого киллера и остановили его. У меня уже нет никакого желания умирать, как нет и желания завязывать роман со своим шефом.

– Интересно, как мы его найдем? Вы ведь даже не знаете, как он выглядит, не говоря уже о его настоящем имени.

– Конечно, не знаю. Мы общались под псевдонимами. Я была Инопланетянкой, – она посмотрела на меня и улыбнулась, – а он – Ахиллом. Был такой древнегреческий персонаж у Гомера…

– Я в курсе: он метко стрелял, и у него была уязвимая пятка, – блеснул интеллектом Родион, отправляя руку в ящик стола за трубкой и кисетом. – Даже не знаю, что вам посоветовать, уважаемая. Вы, извиняюсь, в полном… э-э-э… как бы вам сказать…

– Можете не извиняться – я сама знаю, что в полном дерьме, – она сердито отвернулась к окну, ее красивое лицо стало выглядеть на тридцать. – Поэтому и пришла к вам. Не могла же я, в конце концов, пойти в милицию и все им рассказать.

– Да, там бы вас не поняли, – босс старательно набивал трубку. – Честно говоря, я тоже вас не понимаю. За свою жизнь вы понаделали столько глупостей, что должны считать этого киллера подарком судьбы – он раз и навсегда избавит вас от страданий и будущих ошибок. Вы ведь не можете контролировать свою необузданную натуру, не так ли?

– Не могу, – согласно кивнула она. – Но ведь это не значит, что я должна умирать. Я еще молода, у меня все впереди, мне только двадцать семь лет.

– Где же были эти мысли раньше? – усмехнулся Родион.

– Не знаю. Поймите, я словно в какой-то транс впадаю, когда влюбляюсь, совершенно теряю способность нормально соображать, становлюсь как сомнамбула. А потом как бы просыпаюсь и вижу, насколько все это было глупо. И ничего не могу с собой поделать.

– Да, вам определенно нужно лечиться.

– Согласна, но это потом, когда вы найдете киллера. Только не отказывайте мне, пожалуйста, – в ее голосе послышались жалобные нотки. – Умоляю вас, помогите. Я заплачу, сколько скажете.

– Мария, сколько мы скажем? – он вопросительно посмотрел в мою сторону.

Я напрягла память, пытаясь вспомнить существующие у нас расценки для подобных случаев, но ничего не вспомнила. Поэтому смело сказала, чтобы отомстить Зое за налогового инспектора:

– Семнадцать тысяч триста пятьдесят шесть долларов двадцать четыре цента плюс расходы на проезд и взятки.

– Семнадцать тысяч?! – она в ужасе подскочила в кресле. – Побойтесь бога! У меня нет таких денег!

– А как же вы собирались платить киллеру? – безжалостно напомнил босс.

– Пять тысяч вы ему уже отдали и еще должны десять. Значит, для собственной смерти пятнадцать тысяч – это нормально, а для спасения жизни – жалко какие-то семнадцать. Постыдились бы…

– Я ведь и не собиралась ему платить, потому как рассчитывала к тому времени уже быть мертвой.

– Значит, смошенничали? – уточнил Родион.

– Выходит, так, – она скромно потупилась.

– Нас вы тоже рассчитываете как-нибудь надуть? Предупреждаю: скорее звезды на голову посыплются, чем я дам себя провести, – он выразительно посмотрел на потолок, как будто ожидал, что звездопад начнется немедленно.

– Нет-нет, что вы! – замахала она руками. – Я ведь сейчас в здравом уме, спасибо Олегу, и все соображаю. Я даже задаток вам принесла, – она открыла свою сумочку и вынула белый конверт, по отсутствию пухлости которого нетрудно было догадаться, что этот задаток не покроет даже расходы на новые памперсы для Потапа. – Вот, возьмите.

Родион вскрыл конверт, вытащил какую-то бумажку, похожую на банковский чек, пробежал глазами, которые тут же уважительно округлились под очками, и примирительно проворчал:

– Ну что же, для начала совсем не плохо, хотя и не бог весть что, конечно.

– Я еще достану, когда найдете киллера. Семнадцать не семнадцать, но десять тысяч в целом получите.

– Это нас устроит, – босс бросил конверт с чеком в ящик стола. – Считайте, мы договорились. Теперь давайте все подробности – Какие именно? – она облегченно вздохнула и даже заулыбалась.

– Вы уверены, что его нельзя вычислить в Интернете?

– Абсолютно. Эти люди очень осторожны. Если только опять наткнуться на его объявление и сделать заказ – но это очень долго и бессмысленно, ибо к тому времени он уже меня прикончит.

– Да, вы правы, – босс задумчиво постучал карандашом по столу. – А что, если написать ему еще одно письмо на старый адрес и сказать, что передумали и снимаете заказ?

– Я уже написала, но никакого ответа не получила. Ему ведь не выгодно возвращать мне деньги, и потом, как я уже говорила, они дважды не пользуются одним и тем же почтовым ящиком. Предполагаю, что у них даже дома компьютера нет, они пользуются, к примеру, услугами Интернет-кафе или чем-нибудь в этом роде, чтобы не засветиться.

– А что вы скажете по поводу счета, на который перевели деньги? Там ведь должны быть имя, фамилия получателя, название банка и так далее.

– Банк иностранный, где-то на Полинезийских островах, – уныло сказала Зоя. – Фамилии получателя не было, был только номер счета. Поверьте, эти люди знают, как нужно конспирироваться. На мой взгляд, его можно поймать только на месте преступления.

– Эта мысль и мне не дает покоя, – босс пристально посмотрел на нее. – Есть только один способ найти этого типа – в момент убийства. Поэтому было бы неплохо, если бы вы согласились сыграть роль…

– Подсадной утки? – быстро уловила она ход гениальных мыслей Родиона. – Ни за что! Я знала, что вы мне это предложите, поэтому все уже обдумала и твердо говорю: нет! – в ее глазах появился страх. – Я не вынесу этой ежесекундной пытки каждое мгновение ожидая выстрела или удара ножом в спину. И потом, где гарантия, что вы поймаете его до того, как он меня убьет, а не после? Если вообще поймаете. Нет уж, уважаемый Родион, я в такие игры не играю, я слишком слабонервная. Придумайте что-нибудь еще. У вас есть два дня: сегодня и завтра, и одна ночь. Я сказала киллеру, что соперница в эти два дня на работу ходить не будет, – чтобы облегчить ему задачу, я отпросилась у шефа, сказав, что должна подумать над его предложением.

– Что еще вы говорили киллеру? Постарайтесь припомнить каждую мелочь.

– Да все вроде, – она задумчиво поправила челку на лбу. – Больше ничего существенного. Да, еще сказала, что выбор средств остается за ним, но чтобы смерть была быстрой и безболезненной.

– Еще что?

– Боюсь, что это все.

– А что, если вам просто спрятаться где-нибудь на эти два дня и нигде не появляться?

– Во-первых, ему известны мои фамилия, домашний адрес и место работы. А во-вторых, не могу же я все это бросить и прятаться всю оставшуюся жизнь? Это тип будет искать меня, пока не найдет, чтобы отработать свой гонорар.

– Он мог видеть вас сегодня, когда вы утром выходили из дома?

– Нет, не мог, – твердо сказала Зоя.

– Почему вы так уверены?

– Потому что я не ночевала дома. Я ж не сумасшедшая – так рисковать. А вдруг этот киллер слишком ретивый и не станет ждать два дня, а убьет меня сразу же? Нет уж, спасибо. Я переночевала у подруги и к вам приехала прямо от нее.

– Это хорошо, – задумчиво произнес босс, уставившись куда-то за спину клиентки.

– Что ж хорошего? – удивленно спросила Зоя. Мне хотелось спросить о том же самом, ибо я совершенно не понимала, что было на уме у Родиона и как это отразится на моей скромной персоне, то бишь шкуре.

– Хорошо то, что он вас не видел, – пояснил Родион и вежливо улыбнулся.

– Вы не могли бы оставить нас на пару минут – нам нужно посовещаться.

– Что? Ах, да, конечно, – она живо поднялась, прихватив сумочку. – Мне подождать в приемной?

– Да, если не трудно. Сейчас вам принесут кофе. Зоя вышла, прикрыв за собой дверь, босс нажал на кнопку селектора и соединился с кухней, где хозяйничала Валентина.

– Валюшик, счастье мое, у нас клиентка в приемной. Принеси ей кофе, зайчик.

– С радостью, милый, – нежно проворковала та. – У вас там все нормально?

– Пока да.

Он отключил связь и бросил на меня один из своих излюбленных лукаво-невинных взглядов, после которых, как правило, начинались все мои несчастья.

– Ну, и что ты обо всем этом думаешь? – начал он, как всегда, издалека.

– Думаю, Что нам никогда его не найти. Интернет – гиблое место, там можно бродить всю жизнь и все равно не найти того, кого нужно. Это самый удобный способ совершенно безнаказанно сделать легальной любую нелегальную деятельность, там масса возможностей анонимно проворачивать темные дела, и, если овладеть этими возможностями, никто тебя никогда не найдет.

– Согласен, поэтому мы даже не будем пытаться это сделать, – босс, хитро прищурившись, пыхнул трубкой. – Мы пойдем другим путем – проверенным.

– Что вы имеете в виду? – я затаила дыхание в ожидании приговора.

– Ты станешь Зоей.

– В каком смысле? – опешила я.

– В прямом. Поскольку мы имеем лишь одну возможность остановить этого киллера, а именно, поймать на крючок, то нам, соответственно, нужна наживка.

Клиентка таковой быть отказалась, значит, чтобы не потерять деньги, мы должны обойтись своими силами.

– Моими силами, – обиженно уточнила я. – Где ваша совесть, босс? Опять подставляете меня под удар. А если он меня убьет?

– Не убьет, – твердо заверил Родион, пропустив вопрос о совести мимо своих слегка оттопыренных ушей. – Я буду рядом и не позволю ему это сделать. Ты меня знаешь.

– Да уж, знаю, – я тоскливо вздохнула, вспомнив, чего мне однажды уже стоила его излишняя самоуверенность. – Только киллер вряд ли на это клюнет – он ведь не дурак, судя по всему.

– Это еще почему?

– Потому что у Зои бюст на два размера больше.

– Я тебя умоляю, Мария, он же не будет бегать за тобой с линейкой и измерять твою грудь!

– Вы правы, он будет бегать за мной с пистолетом или с удавкой – это гораздо приятнее, – скептически усмехнулась я.

– Так ты согласна? – он сурово взглянул на меня. – Только подумай хорошенько.

Поскольку я знала, что босс уже сам за меня хорошенько подумал и мое личное мнение ничего не изменит, то ответила:

– А куда деваться? Вы босс, вам виднее. Только учтите, моя смерть будет на вашей совести.

– За это не переживай, – его губы расплылись в довольной улыбке. – Самую опасную часть задания я беру на себя.

– Это какую же например?

– Поймать и обезвредить вооруженного и очень опасного негодяя, – важно проговорил он. – Твоя задача лишь выманить его из берлоги. И потом, не забывай, что у нас такая работа – мы обязаны рисковать. Так что, если ты ничего не имеешь против, я сообщу об этом клиентке. Пригласи ее сюда.

Меня всегда поражала та легкость, с которой Родион оперировал жизнью и здоровьем своей единственной сотрудницы. Иногда мне даже казалось, что ему совершенно все равно, останусь я жива или погибну страшной, мучительной смертью из-за какой-нибудь досадной оплошности или ошибки в его гениальных расчетах.

Слава богу, что меня охраняла пантера и не давала никому причинить мне зло, а что было бы с другой девушкой, окажись она на моем месте? Да Родион просто не успевал бы хоронить своих несчастных секретарш, разорился бы на венках и ритуальных услугах или его самого давно бы убили родственники одной из них, отомстив за столь преступно небрежное отношение к служебному персоналу. Но в одном он несомненно был прав: чтобы заработать, мы должны рисковать.

Когда Зоя снова уселась в кресло для клиентов, Родион, строго нахмурившись, произнес:

– Мы посовещались и приняли трудное, но единственно возможное, на наш взгляд, решение. Правда, это потребует некоторых усилий и с вашей стороны.

– Я готова на все, – тут же вставила Зоя, решительно сверкнув глазами.

– Прекрасно, тем более что многого от вас и не потребуется. Вы должны будете до тех пор, пока мы не поймаем киллера, безвылазно находиться в нашем офисе.

– Это еще зачем? – насторожилась она.

– Чтобы не мешать нам проводить операцию.

– Могу я узнать, как именно вы будете ее проводить?

– Вообще-то это закрытая информация, но для вас мы можем сделать исключение. Наша сотрудница на время займет ваше место, и, когда киллер нанесет удар, мы его схватим, – Боже, но ведь это очень опасно! – воскликнула она в ужасе. – Она же может погибнуть!

– Конечно, опасно, не спорю, – трагически произнес босс, – но, поскольку иного выхода нет, мы готовы пойти на этот связанный со смертельным риском шаг. Только, боюсь, вам придется немного доплатить за риск.

– Сколько?

– Ну пары-тройки тысяч, думаю, хватит. Наскребете?

– Если поймаете киллера – продам свою машину.

– Договорились.

– Простите, а могу я узнать, кто из ваших сотрудниц будет рисковать из-за меня своей жизнью?

– Можете, – босс посмотрел на меня. – Это Мария.

– Мария? – с плохо скрытым разочарованием протянула Зоя, окинув презрительным взглядом мою грудь второго с половиной размера. – Но ведь она совсем на меня не похожа.

– Поверьте, это не самый большой ее недостаток, – ворчливо заметил босс. – К тому же прически у вас почти одинаковые, фигуры тоже, и потом, киллер никогда вас не видел и будет искать не по внешности, а по косвенным признакам, то бишь по адресу, номеру машины и так далее. Одним словом, это уже наша забота, как его вычислить, главное, чтобы с вашей стороны не было никаких возражений.

– Так она что, будет жить в моей квартире? – Зое явно не нравилась идея босса, она даже не могла этого скрыть.

– Увы, без этого не обойтись.

– И будет копаться в моих вещах, есть из моей посуды, одевать мою одежду…

– Да, и спать на вашей кровати с вашими любовниками, – не выдержав, язвительно вставила я.

– Мария, попридержи язык, – поморщился босс и посмотрел на Зою. – Нет, конечно, она не будет копаться в ваших шкафах и вообще ничего не будет трогать.

Ей просто нужно находиться в вашей квартире, чтобы киллер видел, что она там живет. У вас какой этаж?

– Третий.

– Дома напротив есть?

– Есть, совсем рядом стоит такой же жилой дом.

– Значит, он сможет наблюдать через окно. Нам неведомо, какие методы он будет использовать, поэтому мы должны быть готовыми ко всему. Так вы согласны на такой способ ведения дела? Подумайте хорошенько и ответьте.

– А что тут думать – я согласна, – тихо ответила Зоя и обреченно вздохнула, будто это не я, а она сама собиралась подставлять себя под нож убийцы.

– Отлично, – повеселел босс. – Сейчас вы сядете и напишете всю необходимую информацию: адреса, телефоны, имена знакомых, в каких магазинах обычно делаете покупки и все то, что написали ранее киллеру, – он посмотрел на свои «Командирские» часы. – Уже почти полдень, киллер, наверное, уже заждался.

Пора начинать представление.

* * *

Перед тем, как отправить в пекло, Родион снабдил меня нехитрыми радиоэлектронными устройствами, Способными, по его мнению, спасти меня от гибели.

Он установил два «жучка» в Зоину новенькую синюю «девятку», дал мне маленький диктофон, реагирующий на голос, чтобы я записывала все свои разговоры, всучил вмонтированный в пачку сигарет «Мальборо» фотоаппарат с микроскопической пленкой, чтобы я фотографировала всех подозрительных лиц. Он настоял на том, чтобы я нацепила на блузку огромную стеклянную брошь в виде красной розы, в которой находилась малюсенькая видеокамера с микрофоном, чтобы я могла связаться с ним в любой момент, и спрятал под воротником блузки еще один «жучок» для страховки. Мне также был выдан пистолет Макарова, газовый баллончик нервно-паралитического действия, шприц с сильнодействующим снотворным, массивный перстень с ядом кураре и боевая граната «Ф-1» типа «лимонка» – это на самый крайний случай, как пояснил босс. Еще он пытался заставить меня надеть под блузку облегченный вариант бронежилета (хорошо еще, что не армейский), но я наотрез отказалась, заявив, что лучше умереть, чем выглядеть толстой и бесформенной.

Сам он собирался следовать за мной по пятам на джипе (как выяснилось, у него давно были права, но он просто не хотел на нем ездить) и, по возможности, держать меня в поле зрения, а в остальное время прослушивать «жучки». В случае малейшей опасности я должна была связаться с ним, чтобы он смог вовремя подоспеть мне на помощь и задержать преступника.

– Ты, главное, не волнуйся, – сказал он, когда я садилась в «девятку».

– Я о тебе позабочусь и не дам упасть с твоей головы ни единому волоску.

– Вы же сами говорили, что, снявши голову, по волосам не плачут, – отшутилась я с легким волнением в голосе.

– Никто твою голову не снимет, девочка, – он провел рукой по моим волосам. – Даже если все киллеры мира начнут охотиться за тобой, им не удастся причинить тебе вред – я не позволю. Главное, не смотри все время по сторонам, чтобы он ничего не заподозрил, веди себя естественно, шути и улыбайся, ходи по магазинам и не забывай докладывать мне обо всем. Я знаю, ты справишься, ты ж у меня умница. Эти два дня нам нельзя будет встречаться, чтобы не спугнуть киллера, поэтому будь очень внимательна и осторожна. Помни: благополучие фирмы в твоих руках.

– Хорошо, босс. Можно последнюю просьбу?

– Давай, – голос его почему-то дрогнул, в глазах блеснули слезы, он стал смотреть в сторону.

– Не хороните меня, – скорбно прошептала я. – Сожгите тело в крематории, а пепел высыпьте в Москву-реку…

– Не говори ерунды – ничего с тобой не случится, – оборвал он сурово. – Выкинь из головы эти мысли.

– И все же пообещайте, – упрямо произнесла я, глядя ему в глаза.

– Ну хорошо, обещаю, – выдавил он через силу. – Все, поезжай с богом, а я за тобой.

Помахав на прощание стоявшей с кислой миной на крыльце Зое, я выехала со двора на Сретенку и почти сразу же переключилась на предстоящее задание. В принципе, у меня не было ни единого шанса выжить в этом нечестном поединке, в котором я как бы выступала с завязанными глазами, а мой соперник был во всеоружии и мог делать со мной все, что ему заблагорассудится и на что способно его изощренное воображение. Единственное, на что я могла рассчитывать – это моя капризная и ветреная, как Фортуна, интуиция. Если она меня подведет, то не поможет и пантера. Хотя, конечно, были у меня и преимущества: киллер не знал, что мне о нем известно, и я готова к нападению, а значит, будет не слишком осторожен и может как-нибудь себя выдать, чем я непременно воспользуюсь, если успею, конечно. Основная трудность, на мой взгляд, заключалась в том, что убийцу нужно было поймать за руку на месте преступления – в противном случае он сможет отвертеться от наказания и будет продолжать свою черную деятельность.

А для того чтобы поймать его за руку, нужно, как минимум, чтобы эта самая рука занесла надо мной орудие убийства. Понятно, что Родион, как всегда, не успеет появиться вовремя и мне придется делать все самой. Но я справлюсь, не в первый раз, главное, чтобы киллер не передумал.

Зоя жила в Останкине на Аргуновской улице. Пока я туда не приехала, мне еще нечего было бояться, не нужно было оглядываться по сторонам, присматриваясь к каждому встречному, но, когда машина оказалась во дворе Зоиного дома, все мгновенно изменилось. Я вся напряглась, словно оказалась на открытом пространстве, которое простреливалось со всех сторон снайперами и к тому же еще было заминировано. Находиться в этом состоянии мне предстояло долгих два дня, и я сама лично не дала бы сейчас за свою жизнь ни копейки. Босс, следовавший на джипе в ста метрах от меня, во двор въезжать не стал, но я знала, что он где-то неподалеку, впрочем мне от этого было не легче.

Довольно большой двор был окружен четырьмя высотными жилыми многоэтажками, посередине стоял детский сад, огороженный бетонным забором, рядом находилась детская площадка, всюду росли деревья, а по периметру вдоль асфальтовой дороги, тесно прижимаясь друг к другу, торчали разномастные «ракушки». Зоин дом стоял справа, ее «ракушка» находилась, как она объяснила, почти напротив крайнего подъезда и была немного выше остальных. Сейчас мне предстояло выдержать первое испытание: найти эту чертову «ракушку», поставить в нее машину так, словно я делала это каждый день, и войти в подъезд. Киллер, который уже наверняка увидел «девятку» и сейчас наблюдает за мной, не должен заметить ничего подозрительного. Выискав глазами самую высокую «ракушку», расположенную почти напротив крайнего подъезда, я остановилась и вышла из машины. Все, теперь я была Зоей Николаевной Красновой, владелицей синей «девятки» и двухкомнатной квартиры на третьем этаже этого дома. При мне был Зоин паспорт, документы на машину и ключи. На мне были светлые джинсы в обтяжку и серая кофточка, на глазах – темные очки. Около подъезда никого не было, только со стороны детского садика раздавались детские голоса и смех. Эх, мне бы их заботы…

Отыскав в связке нужный ключ, который показала Зоя, я спокойно подошла к «ракушке» и небрежным движением, которое со стороны должно было показаться привычным, вставила его в навесной замок и – о, ужас! – поняла, что он не проворачивается. Я крутила его и так, и эдак – ни в какую. Проклятый ключ мертво стоял в одном положении и открывать замок не собирался. Я точно помнила, что ключ именно тот, к тому же он подошел к замку, но делать свое дело он почему-то не хотел. Оглянувшись по сторонам и никого не увидев, я начала яростно дергать упрямый замок, сжимая ключ побелевшими от напряжения пальцами и кляня на чем свет стоит наших российских производителей. Примерно через минуту, когда я уже вся взмокла и выбилась из сил, мне стало ясно, что или ключ все-таки не тот, или кто-то зачем-то сменил замок. Оставалось только одно: прибегнуть к помощи отмычек. Я повернулась, чтобы идти за ними к машине, и чуть не столкнулась с незнакомым пожилым мужчиной в сером костюме. От неожиданности я отпрянула назад и выронила на землю связку.

– Извините, я вас, кажется, напугал, – виновато улыбнулся он и нагнулся за ключами. – Вот, пожалуйста, возьмите. – Он протянул их мне, а я стояла, как дура, с открытым ртом, побледневшая от страха, и не могла вымолвить ни слова. – Что это с вами? Вам плохо?

– Нет-нет, все нормально, – пролепетала я, гадая, киллер передо мной или просто случайный прохожий. Его глаза изучающе бегали по моему лицу, на губах застыла добродушная улыбка, большие залысины на лбу поблескивали на солнце. Он стоял с протянутыми ключами и смотрел на меня. Если это и был киллер, то убивать меня прямо здесь, под окнами жилого дома, он не станет – слишком много свидетелей.

– Не можете открыть замок? – спросил он сочувственно.

– Да, кажется, там что-то заело, – я наконец пришла в себя и взяла ключи. – Уже сто раз хотела сменить этот чертов замок, и все некогда.

– Это бывает. Давайте я попробую, – предложил он и, не дожидаясь ответа, взял у меня связку. – Который ключ?

– Вот этот, желтенький.

– Сейчас мы его, голубчика, вскроем, – проговорил он, начиная колдовать над замком своими короткими толстыми пальцами. Через несколько секунд он удивленно пробормотал:

– Да, что-то не идет. Это точно тот ключ?

– Ну, неужели я могу спутать ключ от своего гаража? – хмыкнула я. – Слава богу, уж не первый год им пользуюсь.

– Странно…

– Эй, вы что это там делаете? – раздался вдруг возмущенный женский крик со стороны дома.

Я повернулась и увидела в окне второго этажа пожилую тетеньку в домашнем халате.

– Замок открываем. А в чем дело? – спросила я удивленно.

– Ну-ка немедленно отойдите от нашей «ракушки», а то сейчас милицию вызову! – сердито прокричала женщина и для пущей убедительности потрясла в воздухе трубкой радиотелефона.

– Как это от вашей? – растерянно пролепетала я, взглянув на «ракушку».

– Это же моя всю жизнь была…

– Что ж вы, девушка, – с укоризной проговорил мужчина, – гаража своего не знаете? Я еще понимаю, ключ можно перепутать, но чтобы «ракушку»…

– Извините, бес попутал, – я почувствовала, как горячая Краска заливает мое лицо. – Они такие одинаковые все.

– Пить надо меньше! – громко подвела итог мегера в окне. – Убирайтесь отсюда!

Еще раз укоризненно покачав головой, мужчина вернул мне ключи и быстрым шагом удалился в направлении арки, ведущей со двора. Я села в машину и, не зная, как быть дальше, медленно поехала вдоль дома. Что ж, можно сказать, начало было положено неплохое. По крайней мере, не убили и в тюрьму не посадили за взлом чужого гаража средь бела дня. Сердце мое громко стучало в груди, словно давилось от смеха над своей севшей в лужу хозяйкой. Интересно, что подумал киллер, глядя на это маленькое происшествие? А что сейчас чувствует босс, который все слышал и видел через видеокамеру в брошке? Опозорилась я, в общем, дальше некуда.

Оказавшись в другом конце длинного дома, я увидела еще одну «ракушку», своей высотой заметно отличавшуюся от всех других. И только тут до меня дошло, что крайних подъездов в доме два, а Зоя, эта глупая, помешанная на самоубийствах шизофреничка, не удосужилась уточнить, какой именно край имела в виду. На этот раз все прошло благополучно: замок сразу открылся, я поставила машину в «ракушку», заперла ее и, наконец-то, оказалась в нужном подъезде.

Перед тем как войти, я украдкой осмотрела весь двор, но ничего подозрительного не заметила, точнее сказать, во дворе вообще никого не было.

Теперь мне предстояло добраться до квартиры. Я не боялась, что киллер устроит засаду в подъезде, – прежде, чем это делать, ему сначала нужно было удостовериться в том, что я и есть Зоя Краснова, а для этого он должен был следить за машиной, то есть находиться во дворе, а не в подъезде, через окна которого невозможно было, в силу их конструкции, видеть происходящее внизу.

Поэтому я спокойно вошла в лифт, нажала на кнопку третьего этажа и, пока скрипучий механизм волок меня вверх, сказала Родиону, который прослушивал в джипе мою «брошку»:

– Босс, все нормально, я еду в лифте, ничего подозрительного не заметила.

Хорошо, что связь у нас была односторонняя, а то бы мне сейчас пришлось выслушивать его язвительные замечания по поводу «ракушки».

Лифт остановился, двери расползлись в стороны, и я, держа в руках ключи, вышла на площадку. Мне нужна была квартира номер семь. Но, как оказалось, не мне одной – около двери с латунной цифрой 7 стоял симпатичный молодой мужчина, лет тридцати, в приличном черном костюме и белой рубашке с галстуком и, сложив руки на груди, задумчиво смотрел на глазок. На полу около него стоял черный кейс, в каких киллеры обычно носят свои пистолеты и прочие убийственные принадлежности. У меня перехватило дыхание, я замерла на месте, и рука невольно потянулась в сумочку за газовым баллончиком. Мужчина повернулся ко мне, скользнул по моему лицу равнодушным взглядом и сказал:

– Добрый день.

И снова уставился на дверь Зоиной квартиры.

– Здравствуйте, – пробормотала я растерянно и зачем-то ляпнула. – Вы ко мне?

Он опять повернулся и удивленно спросил:

– В каком смысле?

– Ну как же, вы ведь здесь стоите.

– Нет, я не к вам, – нахмурился он, оглядев меня с ног до головы, и снова отвернулся. – Я жду хозяйку.

Конечно, ты ждешь хозяйку, убийца проклятый, с ненавистью подумала я, глядя в его аккуратно постриженный затылок. Ждешь, чтобы перерезать ей горло и получить свои кровавые деньги, маньяк ненасытный. Но должна тебя огорчить: ты ее не дождешься!

В том, что передо мной киллер, я уже не сомневалась. Все сходилось один к одному: с виду приличный, стоит около Зоиной квартиры, да еще этот подозрительный кейс на полу – все признаки налицо. И я, напрочь забыв о том, что киллер должен был первым нанести удар, решила действовать немедленно.

Поскольку босс все видел на своем мониторе в джипе и я не могла применять свои обычные методы, чтобы не выдать себя, мне нужно было пользоваться теми средствами, которыми он меня вооружил, то бишь газовым баллончиком, пистолетом, шприцом со снотворным или гранатой. Я выбрала шприц. Тихонько вытащив его из сумочки, я на цыпочках подошла к киллеру и вонзила иглу ему сзади в шею. Он дернулся, схватившись рукой за шею, еще успел повернуть ко мне голову, но в следующий момент сильное снотворное уже начало действовать, и широко раскрытые от удивления глаза его стали закрываться. Колени его подкосились, и он упал на пол, свалив свой «дипломат».

– Босс, скорее сюда, я его отключила! – выкрикнула я в брошку.

Затем лихорадочно трясущимися руками открыла ключом квартиру и, подхватив бесчувственное тяжелое тело убийцы, затащила его в прихожую и захлопнула дверь. Все, дело сделано. Теперь, даже если он начнет от всего отпираться и говорить, что он обычный слесарь-водопроводчик, а никакой не киллер, мы его все равно не выпустим, пока не вытрясем всю правду и не пройдет два дня. К тому же он засветился и теперь ни за что второй раз не появится здесь, чтобы повторить попытку. Босс заставит его вернуть деньги заказчице, и мы получим свои законные десять тысяч. Кто бы мог подумать, что все произойдет так легко и быстро? Это даже не интересно. Я осмотрелась.

Квартира была обставлена довольно приличной мебелью, со вкусом подобранной и расставленной, стены прихожей отделаны тиснеными обоями, рядом со стенным шкафом висело круглое зеркало в массивной резной раме, под ним стояло небольшое мягкое кресло, справа виднелась жилая комната, обитый темно-вишневым велюром угловой диван, кусочек горки красного дерева, толстый ковер на полу и краешек медной люстры с хрустальными висюльками.

Громкий звонок вернул меня к действительности, я открыла замок, распахнула дверь и оцепенела: на пороге вместо босса стоял какой-то незнакомый мужчина в потертых джинсах и просторной зеленой рубашке. В руках он держал потрепанный коричневый чемоданчик. Ему было лет тридцать, кончик острого носа имел характерную для алкоголиков красноватость, вдобавок ко всему он был небрит и от него неприятно пахло перегаром и табаком.

– Здравствуйте, я слесарь. Что у вас тут происходит? – недовольно просипел он пропитым голосом, и тут его взгляд упал на лежащее у моих ног неподвижное тело киллера. Глаза его изумленно круглились.

– У нас? – я тоже посмотрела на тело. – Ничего у нас не случилось. Муж вот, мерзавец, напился и спит, как убитый.

– Ну и ну, – он покачал головой. – Может, лучше его в кровать отнести?

– Как же я его отнесу – он ведь тяжелый, – вздохнула я и сменила тему:

– Ладно, бог с ним, ему не привыкать, не обращайте внимания. А вы-то зачем пришли? Я никого не вызывала.

– Все правильно, вы не вызвали, зато соседи снизу вызвали. Вы их заливаете.

– Мы заливаем? – я невольно почувствовала стыд за Зою. – Ой, извините, я и не знала.

– Конечно, вы не знали, – пробурчал слесарь, входя в прихожую. – Вы никогда ничего не знаете, а нам отвечать приходится. Давайте я посмотрю, что у вас там творится.

Перешагнув через тело, он прошел по узкому коридору и открыл дверь в ванную.

– Мать честная! Да вы что, с ума сошли, что ли?! – воскликнул он возмущенно. – Что ж вы творите-то, люди-нелюди?

– А что такое? – испугалась я, подходя поближе. Заглянув ему за спину, я увидела, что из крана в раковину течет тонкая струйка воды. – Вы думаете, что из-за этого мы соседей залили?

– Конечно! – уверенно кивнул он, проходя в ванную, и начал заворачивать кран. – Наверняка где-то слив протекает, вода накапливается между панелями и заливает соседей. Руки, руки за это отрывать нужно, ядрено коромысло. В Африке люди годами без воды сидят, а вы краны не закрываете, понимаешь. Трудно, что ли?

– Честно говоря, я сама только что домой пришла, – попыталась я оправдаться. – Наверное, это муж забыл закрыть, а потом уснул…

– О, да тут кран-букса полетела, – констатировал слесарь, вращая ручку смесителя. – Менять придется.

– Так меняйте, что ж вы стоите?

– У меня таких нету – покупать нужно.

– Я Заплачу, сколько скажете, только делайте поскорее! – взмолилась я.

– Это другой коленкор, – проворчал он довольно и пошел в туалет. Там открыл шкаф над унитазом и завернул вентили на трубах, вода тут же остановилась. Затем открыл свой чемоданчик с инструментами и начал колдовать над краном в ванной.

В дверь опять позвонили, и я пошла открывать, уверенная, что на уж этот раз точно пришел Родион. Так оно и оказалось. Взмыленный, с растрепанными волосами, видимо, бегом поднимался по лестнице, он стоял на площадке и дико вращал глазами. Он сразу увидел лежащего на полу человека, вошел в квартиру, закрыл дверь и спросил:

– Что происходит? Что ты с ним сделала?

– Вколола снотворное.

– Зачем? Он что, пытался тебя убить? – Родион присел над телом и начал шарить по карманам.

– Нет, не пытался, – робко промямлила я. – Я подумала, что будет лучше, если я его опережу…

– У тебя не было задания думать, – сердито оборвал он меня. – Тебе велено было лишь спровоцировать его на попытку убийства. И вообще, с чего ты взяла, что он киллер? – Родион вытащил из его внутреннего кармана пиджака паспорт в синей кожаной обложке и прочитал:

– Клементьев Олег Михайлович, 1968 года рождения, москвич, – он задумчиво посмотрел на меня. – Где-то я уже слышал это имя, и причем совсем недавно.

– И я тоже слышала. Зоя говорила, что ее начальника, в которого она влюбилась, зовут Олегом.

– Точно, – Родион захлопнул корочку и снова принялся за карманы. – Если окажется, что это тот самый Олег, уволю к чертям!

– За что, босс? – похолодела я.

– За некомпетентность! Как ты могла спутать убийцу с директором фирмы?

– Все готово, хозяйка! – послышался за спиной веселый голос водопроводчика. – С вас пятьсот рубликов.

Родион, замерев с рукой в кармане пиджака Клементьева, ошалело уставился на него, потом перевел взгляд на меня.

– Это еще кто такой?

– Это слесарь, пришел кран починить, – я с трудом выдавила из себя жалкую улыбку. – Мы тут, как выяснилось, соседей затопили.

– А чего это вы у хозяина по карманам шарите? – подозрительно спросил тот.

– Ищу деньги, чтобы с вами расплатиться, – быстро нашелся босс. – Не буду ж я платить за его кран из своего кармана, – он выудил из пиджака пухлое портмоне, раскрыл его, достал стопку купюр, отсчитал пять сторублевых бумажек и протянул слесарю. – Вот, держите, это вам за труды. Честно говоря, за такие деньги я и сам не прочь переквалифицироваться в слесари, ну да бог с вами. А теперь идите к соседям и скажите, что авария произошла не по нашей вине, поэтому вопрос с ремонтом пусть решают в домоуправлении, – босс дал ему еще сто рублей. – Договорились?

– Нет проблем, – довольно осклабился водопроводчик, пряча бумажки в карман. – Если еще что понадобится – звоните в ДЭЗ и спросите Митю.

– Непременно, – босс поднялся, уступая ему дорогу, и открыл дверь. – Всего хорошего.

– И вам того же.

Слесарь ушел, мы остались одни.

– Ну и хапуга, – покачал головой ему вслед Родион. – Ни стыда, ни совести. Откуда он взялся?

– Соседи снизу вызвали. Я думала, это вы пришли, открыла дверь, а там он стоит. В ванной кран-букса полетела, воды по колено.

– Что полетело? – не понял босс.

– Кран-букса – так слесарь сказал.

– Кран-букса на рынке тридцать рублей стоит.

– Может, он нам золотую поставил?

– Ладно, черт с ним, все равно деньги не наши, – босс снова опустился перед телом и продолжил поиски. В заднем кармане брюк он нашел удостоверение, в котором черным по белому было написано, что владелец сего является ни много ни мало президентом АОЗТ «Банкинвест» – именно там, по словам Зои, она и работала начальником службы по связям с общественностью.

Устало вздохнув, босс поднялся с колен, бросил на меня уничижительный взгляд, пригвоздив меня им к стенке, и прошел в комнату. Сгорая от стыда, я двинулась следом. Он сел на диван, я – в кресло.

– Простите меня, босс, – жалобно пролепетала я. – Просто я перенервничала с этой проклятой «ракушкой» и потеряла контроль над собой.

– Ладно, проехали, – поморщился он. – Надо теперь думать, что с ним делать. Через пару часов он очнется, и я даже не представляю, что мы ему скажем.

– Это еще не самое страшное, – кротко вздохнула я. – Что, если настоящий киллер видел все это? Что он подумает?

– Как бы, интересно, он это видел? На лестнице и площадке никого не было. Нет, на этот счет не волнуйся – киллер, наверное, еще не начал действовать. Что будем делать с этим Олегом?

– Предлагаю вытащить его на площадку, положить в лифт и отправить на первый этаж. Его там найдут, подумают, что человеку плохо, вызовут «Скорую» и отвезут в больницу.

– Гениальная мысль, – похвалил босс, и я зарделась от счастья. – Так мы и сделаем.

Ровно полминуты понадобилось нам с Родионом, чтобы воплотить наш коварный замысел в жизнь. Усадив несчастного Олега в углу лифта и положив ему на колени кейс, мы нажали на кнопку первого этажа и быстро вернулись в Зоину квартиру, никем не замеченные и ужасно довольные.

– Недурно она устроилась, – сказал Родион, осматривая квартиру. – Видать, деньги у нее водятся. А еще прибеднялась. Надо будет еще гонорар повысить.

– Сначала надо киллера изловить, – напомнила я.

– За этим дело не станет – главное, чтобы он объявился, – Родион подошел к окну, отодвинул штору и выглянул во двор. – Где ж его черти носят?

– Вы бы не светились в окошке, босс. Вдруг он сейчас за окнами наблюдает.

– Да, ты права, – он направился в прихожую. – Я пойду обратно в джип, а ты оставайся. И прошу тебя, не калечь всех подряд, а то, когда появится настоящий убийца, у тебя уже патронов не останется.

– Постараюсь, босс, – клятвенно заверила я. – Больше такого не повторится.

– И прекрати ломиться в чужие «ракушки», – он шутливо нахмурился, открыл дверь, послал мне воздушный поцелуй и скрылся на лестнице.

* * *

Хуже нет, когда сидишь и ждешь неизвестно чего. Я уже убрала в ванной, привела в порядок прихожую, пропылесосила всю квартиру, приготовила и съела яичницу, а киллер все не появлялся. Не было абсолютно никаких признаков того, что на хозяйку этой Квартиры готовится покушение: телефон молчал, как заговоренный, в дверь не звонили, пули и стрелы в окна не влетали, скорпионы и тарантулы из углов не выползали, подпиленные люстры на голову не падали – все было тихо и спокойно до тошноты. Мне уже даже начало казаться, что мы с боссом преувеличили опасность, или шизофреничка Зоя выдумала всю эту историю с киллером, чтобы потрепать нам нервы и таким образом немного отвлечься от своей серой и однообразной жизни. Настенные Часы показывали без пяти шесть, а меня еще не то что не убили, но даже и попытки такой не сделали, и это меня страшно угнетало. О судьбе несчастного Олега Клементьева тоже не было никаких вестей.

Как он там, интересно, уже очухался в больнице или все еще спит? Вот уж удивится, наверное, когда проснется не в постели рядом с Зоей, как мечтал, а в больничной палате.

Чтобы хоть как-то развеяться, я решила сходить в магазин за продуктами.

Не знаю, чем и как питалась сама Зоя, но, судя по пустым кастрюлям в шкафу и холодильнику, где были только яйца и пачка маргарина, она сидела на сухой диете, а может, выбрала смерть от голода как очередной способ самоубийства.

Отыскав на кухне хозяйственную сумку и причесавшись перед зеркалом, я уже хотела выходить, но передумала, подошла к окну в жилой комнате и, осторожно отодвинув краешек шторы, выглянула во двор. Люди уже возвращались с работы, у подъезда прибавилось машин, на детской площадке резвились неугомонные детишки, которых сторожили сидящие на лавочке рядом мамаши и бабушки, среди деревьев кто-то выгуливал собаку – словом, все было мирно и спокойно, никаких киллеров и подозрительных личностей в поле зрения не наблюдалось. Это не киллер, а какой-то человек-невидимка, если он вообще существует, конечно. Или просто разгильдяй, недобросовестно выполняющий свою работу. На его месте я бы уже давно начала действовать, присматриваться к жертве, изучать ее повадки и привычки, выбирая подходящий момент и способ для ее устранения. А этот даже не чешется.

– Босс, я иду в магазин за продуктами, – доложила я Родиону.

Обув туфли и взяв хозяйственную сумку и сумочку, я повернула ручку дверного замка, и тут в моей голове предостерегающе загорелся красный свет.

Меня словно жаром обдало, я отдернула руку и опасливо уставилась на дверь. Что еще за черт? Какого дьявола мне взбрело в голову? Ничего не понимая, я стояла и таращилась на дверь, как баран на новые ворота, и боялась открыть. Нет, в конце концов, это просто смешно, не торчать же мне здесь вот так до утра. И потом, береженого бог бережет. Положив сумки на кресло в прихожей, я опять сходила на кухню, взяла из шкафа бельевую веревку, которую заметила еще раньше, когда убиралась, вернулась к выходу, осторожно привязала один конец к дверной ручке и с другим пошла за угол на кухню. Там, собравшись с духом, дернула за веревку.

Мне не было видно, что происходило в прихожей, я лишь услышала звук открываемой двери, а затем на пол с грохотом что-то упало, и наступила тишина. Немного выждав, я выглянула из-за угла и обмерла: на полу в прихожей рядом с открытой дверью лежала граната, точно такая же «лимонка», как у меня в сумочке. К ней был прикручен кусок проволоки, чеки во взрывателе не было, но, несмотря на это, она почему-то не взрывалась, просто лежала себе, как обыкновенный кусок железа, и угрожающе молчала. Почувствовав, как на голове зашевелились только что причесанные волосы, а душа уходит в пятки, я с неистово колотящимся сердцем отпрянула назад. Вот оно, началось! – подумала я со страхом. Значит, киллер все это время находился где-то поблизости и знал, что я сижу в квартире. Странно, что никто из соседей не заметил прикрепленную к двери гранату, да и я сама не слышала, как он ее устанавливал.

– Босс, меня, кажется, заминировали, – сообщила я шепотом. – Этот мерзавец прицепил к двери «лимонку», но она не взорвалась. Только прошу вас, не приходите, а то он вас заметит. Уверена, он где-то поблизости. Я сама справлюсь.

Представив себе выражение лица Родиона, услышавшего такие новости, я пошла обезвреживать мину. С того момента, как я открыла дверь, прошло уже более минуты, и, если граната до сих пор не взорвалась, значит, не взорвется уже никогда, убеждала я сама себя, когда подходила к «лимонке». В конце концов, чему быть – того не миновать. Понимая, что эта глупость может оказаться последней в моей жизни, я взяла смертельно опасный предмет в руки и осмотрела.

Граната как граната, ничего особенного, за исключением того, что боек взрывателя по-прежнему находился на своем месте – видимо, пружина не сработала.

Чека висела на косяке с другой стороны двери, прикрепленная проволокой, я отвязала ее, вставила на место и только после этого перевела дух.

– Босс, можете расслабиться – опасность миновала, – доложила я Родиону.

– На площадке никого нет. Я сейчас выхожу.

Убрав с двери и косяка все следы минирования, я закрыла квартиру, села в лифт и начала спускаться вниз. Настроение у меня, как ни странно, было приподнятым, во мне начал просыпаться охотничий азарт, вслед за чем, как я знала, начнут обостряться все звериные инстинкты и чутье, а это, несомненно, поможет мне избежать очередной опасности. Я была уверена, что киллер не остановится и будет продолжать свои попытки, чтобы отработать деньги. Наивный, думал, что так легко сможет убить меня. Да не родился еще такой человек! Тебе придется немало попотеть, родной, чтобы увидеть меня мертвой. Не знаю, насколько ты умен и хитер, но я тоже не лыком шита. Может, я и не так умна, как мой гениальный босс, зато у меня есть интуиция, которая только что спасла меня от смерти и, я уверена, будет помогать и дальше. Так что еще посмотрим, кто кого раньше на тот свет отправит. Ты еще не раз пожалеешь, что ввязался в это гиблое дело, еще будешь умолять Зою отменить заказ, когда я сама начну за тобой охотиться, ублюдок несчастный. Будешь знать, как невинных людей за деньги жизни лишать.

Выйдя из лифта, я увидела стоящую у почтовых ящиков с газетой в руках полную женщину. Мельком посмотрев в мою сторону, она отвернулась и стала вытаскивать из ящика и выбрасывать в стоявшую на полу большую картонную коробку рекламные листки и брошюры. Я прошла мимо нее, вышла из подъезда, свернула налево и пошла вдоль дома к арке. Я была уверена, что киллер сейчас меня видит, поэтому даже не пыталась выискивать его глазами, чтобы не вызвать подозрений.

Наверное, смотрит, бедолага, и гадает, почему я до сих пор жива. Наш джип стоял на стоянке напротив третьего подъезда, голова босса виднелась на заднем сиденье, где находилась вся аппаратура наблюдения. Я даже не посмотрела в его сторону, а прошла мимо, беспечно помахивая кожаной хозяйственной сумкой.

Боковым зрением я заметила, как он провожает меня напряженным взглядом, и в душе невольно шевельнулась гордость: вот ведь какой у меня защитник – умный, сильный и терпеливый.

Продуктовый магазин «Седьмой континент» с большой сине-желтой вывеской над входом занимал весь первый этаж соседнего дома, как раз того, из которого было удобно наблюдать за окном Зоиной спальни, выходящим на эту сторону. В магазине, несмотря на сравнительную дороговизну, было полно народу, у всех касс толпились очереди с блестящими металлическими тележками и корзинками. Сдав сумку в сумочную и получив взамен жетончик, я взяла корзинку и пошла по забитым товарами рядам, выбирая продукты. Через несколько минут мне пришлось вернуться и взять тележку – в корзинку все не вмещалось. Я купила картошку, лук, свежее мясо, курицу, рыбу, колбасу, карбонад и копчености, массу всяких круп и макарон, сыр, яйца, майонез, кетчуп, молоко, маринованные огурчики и помидоры, готовый салат оливье с курицей, сливки, кофе, сахар, соль, приправы, бутылку белого вина, сигареты, жевательную резинку и еще что-то по мелочи – одним словом, все, что хорошая хозяйка должна иметь в доме, и чего почему-то не было у Зои. Выстояв длинную очередь к кассе, я выложила продукты на движущуюся ленту, молоденькая кассирша, неспешно, словно я была единственной посетительницей магазина, подсчитала выручку, которую я принесла торговой фирме «Седьмой континент», назвала умопомрачительную цену, дала мне сдачу и кучу целлофановых пакетов. Переместившись на другую сторону кассы, я начала укладывать продукты в пакеты.

– На дачу собираетесь? – услышала я вежливый мужской голос и обернулась.

Рядом со мной стоял высокий поджарый мужчина лет сорока пяти и с приветливой улыбкой на добродушном лице смотрел на меня. В руках он держал большую спортивную сумку, из которой выглядывала связка зеленого лука. Если бы это был, к примеру, ствол автомата или рукоятка кинжала, я бы решила, что передо мной киллер, но это был всего-навсего самый обычный и безобидный лук, и поэтому его вопрос я отнесла к разряду заурядного уличного флирта.

– Нет, родственники из голодного края приехали, – улыбнулась я в ответ.

– Теперь вот откармливать буду.

– Это ж откуда, интересно? – он поставил свою сумку и, не спрашивая разрешения, начал помогать мне набивать пакеты.

– С Чукотки, – придумала я на ходу.

– Надо же, а я там бывал в молодости, ездил деньги зарабатывать.

Кстати, меня зовут Георгий.

– А меня Мария.

– Вы не против, что я вам помогаю?

– Что вы, наоборот, спасибо – тут такая гора, до дома не донесу.

– Могу подвезти, если хотите. Я на машине.

– Даже не знаю, как вас благодарить, – смущенно потупилась я. – Я уж думала, все джентльмены умерли еще в прошлом веке.

– Рано же вы нас похоронили! – рассмеялся он, пытаясь втиснуть сетку с картошкой в узкий пакет. – На самом деле подобных мне реликтов хорошего тона еще очень много, просто мы искусно скрываем свою истинную сущность.

– Зачем же?

– Чтобы вы, женщины, не расслаблялись, – он широко улыбнулся, обнажив ровные белые зубы. – А то, чего доброго, все возомните себя кисейными барышнями, и мы, мужчины, должны будем за вас по магазинам ходить.

– Да вы и так ходите, смотрю, – я кивнула на его сумку.

– Хожу, потому что жена в отпуск уехала…

– Может, освободите прилавок и потом разговаривать будете? – ледяным тоном процедила продавщица. – Вы мне мешаете.

– Извините, – сконфузилась я, – мы уже уходим. Нагрузившись пакетами и сумками, мы вышли из магазина, сели в его малиновый «Форд» и поехали ко мне, то бишь к Зое, домой. Я сидела рядом с ним на переднем сиденье и гадала, что подумает босс, когда увидит меня вместе с незнакомым человеком. Главное, чтобы не принял его за киллера и не бросился меня выручать.

– Вы в каком доме живете? – спросил Георгий, посмотрев на меня блестящими от похоти глазами.

– Вот сюда, под арку, въезжайте, и будет мой дом.

– О, так мы соседи, – заулыбался он довольно и свернул во двор. – А теперь куда?

– Теперь в самый конец, к первому подъезду.

– Невероятно, я тоже в первом подъезде живу, – проговорил он. – Надо же, как это мы раньше не встречались?

– Я редко из дома выхожу, – пояснила я, глядя на наш джип, из которого чуть не наружу вылезали изумленные глаза Родиона.

– Вы домоседка? – осторожно сделал догадку Георгий.

– Нет, просто у меня маленькие дети, двойня, я решила не мелочиться. – Причем уже вторая.

– Надо же, вы еще такая молодая, красивая, а уже мать четверых детей, – удивленно покачал он головой. – В наше время мало кто решился бы на такое. Все ж таки детей кормить нужно, – он остановился у подъезда, въехав правыми колесами на тротуар, и заглушил мотор.

– Спасибо вам огромное, – я перегнулась назад и начала собирать пакеты.

– Прямо не знаю, что бы я без вас делала.

– Я бы помог вам донести до квартиры, – сконфуженно проговорил он, – но мне нужно еще машину переставить.

– Ничего, тут я уже сама справлюсь.

– Ну, как знаете, – видимо, количество моих детей отбило у него всякую охоту продолжать знакомство. А я-то, наивная, подумала, что закручу с этим галантным кавалером роман между делом, пока буду ловить убийцу. Эх, мужчины, мужчины… – Вы выходите из машины, а я подам сумку и пакеты, – Георгий уже даже не смотрел мне в глаза.

Я вышла, взяла свои продукты, он помог открыть дверь подъезда и остался на улице. Ну и слава богу, а то привязался, понимаешь, ловелас великовозрастный. Проходя мимо почтовых ящиков, я вновь почувствовала, как что-то толкнуло меня изнутри. Я резко остановилась, поставила сумки на пол и подошла к Зоиному почтовому ящику. Ключ от него был на связке, вставив его в замочную скважину, я собралась с духом и открыла дверцу. В тот же миг из пустого почтового ящика мне в лицо, с шипением высунув раздвоенный язык из раскрытой узкой пасти, кинулась небольшая землистого цвета змея. Но куда там какой-то паршивой змее тягаться со мной в быстроте реакции! Мгновенно уклонившись, я схватила гадину рукой чуть пониже головы, сжала изо всех сил и затолкала ее обратно в ящик, уже мертвую. И закрыла дверцу. Вот так, даже не успев как следует испугаться, я умудрилась еще раз избежать гибели. Хотя, должна признать, киллер уже начинал мне нравиться своими настойчивостью и упорством, с которыми пытался отправить меня к праотцам, а значит, скучать в ближайшее время мне не придется. Интересно, успел босс заметить змею и то, как ловко я с ней управилась? Впрочем, в случае чего скажу, что ему просто почудилось. Подхватив пакеты, я прошла к лифтам, нажала кнопку вызова и стала ждать. В этот момент входная дверь распахнулась и появился Георгий со своей спортивной сумкой с торчащим луком и неизменной приторно-вежливой улыбочкой на лице. В глазах его при виде меня мелькнуло удивление, но через мгновение он уже снова улыбался.

– Вы еще здесь? – спросил он, подкинув сумку на плече.

– Да, лифты в последнее время стали редко ходить. Придется нам и дальше ехать вместе.

– Не знаю, как вы, а я просто счастлив, – он остановился рядом и начал без стеснения разглядывать мою фигуру. – Какая у вас брошь красивая.

– Это мне с Чукотки привезли, – я покраснела от стыда. – Там сейчас такие в моде.

– Какой необычный камень, – он наклонился и начал вблизи разглядывать брошь на моей груди. – Это александрит или гранат?

«Это видеокамера, дядя», – чуть не сказала я, стыдливо прикрывая брошь ладонью, и вслух произнесла:

– Это всего лишь крашеное стекло.

– Надо же, а выглядит как настоящий камень. О, вот и лифт.

Мы втащили мои пакеты, вошли сами в кабину, Георгий протянул руку к панели управления и вопросительно посмотрел на меня.

– Вам какой этаж?

– Третий.

– Только не говорите, что живете на третьем этаже, – недоверчиво усмехнулся он – А в чем дело?

– В том, что я сам живу на третьем.

– Вы шутите? Быть такого не может.

– Уверяю вас, это правда, – он пробуравил меня внимательным взглядом. – Между прочим, я заселился в этот дом одним из первых, прекрасно знаю всех соседей по площадке, но вас почему-то не видел ни разу.

– Да вы нажимайте на кнопочку, нажимайте, – занервничала я, отводя взгляд. – Мне некогда тут с вами препираться.

Он молча нажал на кнопку третьего этажа, и лифт потащился вверх. Да, неловко вышло, думала я, рассматривая исписанную детскими глупостями стену кабины. А с другой стороны, кто ж мог знать, что из всех жителей Останкина за мной решит приударить именно сосед по Зоиной площадке? Такое только со мной может случиться. Георгий стоял у двери с каменным лицом и обиженно молчал.

– Вы извините, – сжалилась я над ним, – я вас обманула. Просто захотелось похвастаться немножко. На самом деле я живу на Чукотке и приехала в гости.

Его лицо сразу же расплылось в добродушной усмешке, он повернулся ко мне и сказал:

– Ничего страшного, красавица, я все понимаю, с провинциалами такое часто случается. Мы, москвичи, к этому уже привыкли.

Тут лифт остановился, двери открылись, и я увидела Олега. Он опять в той же позе, сложив руки на груди, стоял напротив Зоиной квартиры, только костюм на нем теперь был слегка помят и кейс стоял с другой стороны. Принесла ж его нелегкая! Мне как-то сразу расхотелось покидать лифт, так бы ехала и ехала себе, до самого неба, подальше от всех этих Олегов, Георгиев и киллеров.

– Ну, выходите, что ж вы? – нетерпеливо произнес Георгий, выжидающе застыв у двери, уступая мне дорогу. – Или опять что-то перепутали?

– Нет-нет, все нормально, уже иду, – я засуетилась, подхватывая пакеты, и, низко опустив голову, выбралась из лифта и остановилась за спиной Олега, который, казалось, ничего не слышал и не видел вокруг. Может, еще не до конца проснулся, бедняга?

– Так вы, значит, к Зое приехали? – спросил Георгий. – Так бы сразу и сказали.

Услышав знакомое имя, Олег резко обернулся, и мы встретились взглядами.

Его лицо мгновенно поменяло окраску, подбородок отвис, глаза начали вылезать из орбит, как будто он увидел живую покойницу.

– Опять вы?! – ошарашенно прохрипел он, опуская руки и отступая назад.

– Вы это о чем? – я сделала вид, что ничего не понимаю. – Пропустите, мне нужно пройти в квартиру. Или лучше помогите дверь открыть – у меня руки заняты.

Я кивнула на карман висящей у меня на боку сумки, он машинально сунул туда руку, достал ключи и начал открывать замок. Георгий загремел своими ключами у квартиры напротив, бросая на нас через плечо любопытные взгляды.

Вдруг со стороны лестницы послышался какой-то неясный шум. Поскольку все остальные были заняты, то я одна обратила на это внимание и посмотрела туда. И вовремя, потому что увидела выглядывающий из-за косяка небольшой спортивный арбалет, направленный прямо на меня. Того, кто его держал, видно не было, но я хорошо знала, кто это такой. В тот же миг раздался тихий щелчок, и стрела с острым металлическим жалом на конце сорвалась с места и полетела мне в голову. Святые небеса! Единственное, что я могла сделать, это уклониться, ибо руки были заняты сумками и поймать стрелу не было никакой возможности.

Просвистев над моей головой, стрела вонзилась прямо в правую лопатку несчастного Зоиного начальника. Да, сегодня ему явно не суждено было попасть к своей возлюбленной. Издав тихий вскрик, он выронил ключи, выгнул спину, медленно повернул ко мне изумленное лицо с застывшим немым вопросом в глазах.

– За что? – еле слышно выдохнул он и начал оседать на пол. Наверняка подумал, что это опять сделала я. Но, видит бог, я была не виновата.

Я быстро повернулась к лестнице. Арбалета там уже не было, дверь была плотно прикрыта. Бросив пакеты, я в два прыжка преодолела лишнее пространство и со всего маха врезалась плечом в дверь. И тут же скривилась от боли: она была прочно заперта с другой стороны. Проклятье! Теперь выбраться с этажа и попасть на лестничную клетку можно было только через лифт, я начала лихорадочно стучать по кнопке, но кабина уже уехала.

– Что случилось? – недоуменно спросил Георгий, глядя на меня. Потом повернулся и увидел лежащего на полу Олега со стрелой в спине. Глаза его начали вылезать из орбит. – Господи, спаси и помилуй, – растерянно пробормотал он, – что тут происходит, черт возьми?

– Босс, он убил человека! – прокричала я в брошку, продолжая отчаянно долбить по кнопке. – У него арбалет! Ловите его на выходе из подъезда!

– Какой арбалет? Как я его поймаю? – ошеломленно спросил Георгий, хлопая непонимающими глазами у открытых дверей своей квартиры. – Что тут происходит?

– Вы что, ослепли? – в ярости воскликнула я. – Человека убили! Звоните в «Скорую»!

– Кто убил? – он продолжал стоять, тупо таращась на меня. – Вы убили?

– Идите же звоните в «Скорую»! – простонала я. – Потом все объясню!

В этот момент лифт, наконец, приехал, я запрыгнула внутрь, нажала на кнопку первого этажа и поехала вниз, оставив ошарашенного соседа на площадке вместе с трупом. Как же, однако, медленно движутся эти лифты! Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я очутилась на первом этаже. Выскочив наружу и никого не увидев, я направилась к выходу и выбежала из подъезда. Взлохмаченный Родион во всю прыть несся мне навстречу по дорожке вдоль дома. Какая-то пожилая женщина протирала губкой стоявший около «ракушки» желтый «Запорожец». Никаких следов человека с арбалетом в руках поблизости не было и в помине.

– Что?! Где?! – босс подбежал и остановился, тяжело дыша и бешено вращая глазами.

– Не знаю, босс, – я обессиленно опустилась на ступеньку. – Он, наверное, уже убежал.

– Как убежал? Из подъезда никто не выходил, кроме тебя, – значит, он в доме, – он подхватил меня под локоть и покосился на женщину у «Запорожца». – Идем, внутри все расскажешь.

Мы вошли в подъезд.

– Это был тот тип, с которым ты приехала? Мне на мониторе не было видно, кто стрелял.

– Нет, босс, это кто-то другой. Он стоял на лестнице с арбалетом, я его не смогла рассмотреть, успела только нагнуться, и стрела попала в Олега.

– Остальное я уже сам видел на мониторе, – босс открыл дверь на лестницу, подергал дверь черного хода, убедился, что она закрыта, и начал подниматься. – Интересно, куда он мог деться?

– Да куда угодно: подняться на несколько этажей и спрятаться в какой-нибудь квартире или перебраться по крыше в другой подъезд и спокойно выйти, не привлекая внимания – он ведь наверняка заранее предусмотрел все пути отхода.

– Да, в находчивости ему не откажешь, – проворчал босс.

– А вы никого подозрительного не видели около подъезда?

– Заходили несколько человек, ничего особенного, самые обычные жильцы, я их всех сфотографировал. Проверим их по милицейской картотеке.

Мы добрались до третьего этажа.

– Ну, дальше, думаю, идти бессмысленно, – сказал босс. – Его наверняка уже и след простыл. Идем глянем, что там с нашим покойником.

Дверь была изнутри приперта обыкновенной доской, Родион отбросил ее в сторону, и мы оказались на площадке. Олег лежал в прежней позе около злополучной седьмой квартиры, пиджак в том месте, куда вонзилась стрела, набух от крови. Рядом валялись мои пакеты с высыпавшимися продуктами. Георгия видно не было, дверь его квартиры была настежь распахнута.

– Бедняга, – Родион наклонился на Олегом, пощупал пульс на шее и взволнованно посмотрел на меня. – Он еще жив! Быстро вызывай «Скорую»!

И тут же, как по заказу, из квартиры Георгия донесся его прерывающийся голос:

– Алле, милиция? Немедленно приезжайте, у нас на площадке человека убили!!! Какая-то девица застрелила его на моих глазах из лука и сбежала!

– Ах ты ублюдок! – потемнел лицом Родион и бросился в квартиру, я – за ним.

Георгий, бледный и испуганный, стоял боком к нам с трубкой в руках в комнате около стола и слушал. Босс подбежал к нему, нажал на рычаг аппарата и вырвал у того из рук трубку.

– Ты что ж это делаешь, дядя? – рявкнул он отпрянувшему от страха Георгию в лицо. – Тебе сказали «Скорую» вызывать, а не милицию!

– Да я… я просто хотел… – залепетал он, еще больше бледнея.

– Заткнись, – поморщился босс и набрал номер. – Служба спасения? Срочно приезжайте по адресу… – он назвал адрес. – В человека случайно выстрелили из арбалета, стрела попала в правую лопатку, он еще жив. Это говорит сосед из девятой квартиры, Георгий меня зовут.

Сосед при этих словах дернулся, будто это ему стрела попала в лопатку, и болезненно скривился:

– Вы за это ответите…

Босс положил трубку и смерил его грозным взглядом.

– Сначала вы ответьте, зачем стреляли в человека из арбалета?

– Я?! – он вытаращил глаза и истерично взвизгнул. – Вы с ума сошли?! И вообще, кто вы такой?!

– Я офицер милиции, – процедил босс, сунув тому под нос красную корочку с тисненным российским гербом. – Отвечайте на вопрос!

– Я… я… я не стрелял, – обомлел от страха Георгий, вжимаясь спиной в шкаф. – Это она его убила!

– Как бы она его убила, если у нее сумки в руках были? – начал наступать на него Родион. – Вы – единственный, кто мог выстрелить.

– Но… но у меня нет никакого арбалета! И никогда не было!

– Точно не было? – босс остановился, прищурившись и разглядывая его в упор.

– Ей-богу, клянусь мамой! – тот быстро перекрестился. – Можете обыскать квартиру!

– Потом обыщем. Значит, вы не стреляли?

– Нет!

– Тогда кто это сделал?

– Н-не знаю, н-не видел… – он со страхом посмотрел на меня, но ничего не сказал.

– Тогда сделаем вот что, – задумчиво проговорил Родион. – Вам сейчас нужно скрыться на какое-то время – иначе все подозрения падут на вас, а настоящий преступник будет гулять на свободе. Поживите пару деньков у родственников или в гостинице, а потом свяжитесь со мной по этому телефону, – он сунул ему в руку визитку. – И никому ни слова о том, что видели здесь. Ясно?

– Только через мой труп!

– Хватит на сегодня трупов, – не совсем уверенно проговорил босс. – Освобождайте квартиру, пока я добрый.

– Дайте мне минуту.

– Тридцать секунд, – твердо сказал Родион и повернулся ко мне. – А вы, гражданка, останетесь, будете главным свидетелем.

– Как скажете, – я покорно опустила голову и пошла на площадку собирать свои пакеты, которые все никак не могла донести до Зоиной кухни.

Вскоре появились босс и Георгий, в руках он держал все ту же сумку с зеленым луком. Трясущимися руками закрыв квартиру, он бросил затравленный взгляд на тело Олега и, не прощаясь, скрылся на лестнице, не став вызывать лифт. Вот тебе и вымирающий вид, вот тебе и джентльмен.

Почти сразу же внизу послышался вой сирены – приехали спасатели.

– Собирай свои сумки и иди в квартиру, – быстро сказал Родион. – Я с ними сам разберусь. Если к тебе позвонят и спросят, скажи спала и ничего не видела и не слышала. Этого человека впервые видишь, – он кивнул на Олега и сочувственно вздохнул. – Вот уж кому не повезло сегодня. Я свяжусь с тобой потом по телефону с перерывом в два звонка.

Он помог мне занести пакеты в квартиру, и я опять осталась одна. За дверью раздались невнятные голоса, но я не стала подслушивать и подглядывать в глазок, боясь выдать себя – как-никак сплю мертвым сном и ничего не вижу и не слышу. На кухне я разложила продукты по своим местам, потом села и стала смотреть в окно, думая о Зое и о тех, кого она безответно любила. Теперь я уже не была так уверена, что от этого страдала лишь она одна. Если и остальные объекты ее пагубной страсти кончали так же, как Олег, то за ней должен тянуться довольно длинный след необъяснимых смертей и разбитых сердец. Может, она какая-нибудь черная вдова, несущая на себе древнее проклятье? Надо бы потом тщательно проверить ее биографию – вдруг она была с нами не до конца искренна?

Вскоре на площадке все стихло, я увидела, как из подъезда вынесли носилки с лежащим на них ничком Олегом, из его спины все еще торчала стрела – наверное, не рискнули вытаскивать ее в полевых условиях и решили дотянуть до больницы. Его погрузили в карету «Скорой помощи», затем обе машины спасателей уехали, включив мигалку и сирену.

Родион, еще немного постояв у подъезда, пошел к нашему джипу, капот которого выглядывал из-за дерева напротив третьего подъезда. Никаких признаков человека, хотя бы отдаленно напоминающего убийцу, во дворе не было. Я даже до сих пор не знала, мужчина это или женщина, не говоря уже о более конкретных деталях. В наше непростое время, когда женщины в Чечне работают снайперами, убивая молоденьких солдат, одна из них вполне могла, в перерывах между поездками в места боевых действий, подрабатывать здесь наемным киллером. На что только не идут люди, чтобы не умереть с голоду и прокормить своих детей. Я не могла представить, чтобы кто-то занимался столь неблагодарным и грязным делом по своей воле, потому что ему нравится убивать совершенно незнакомых людей, не сделавших ему ничего плохого, дабы заработать деньги на их безвременной кончине.

Было уже почти девять вечера. В течение последних четырех часов киллер сделал уже три попытки избавить человечество от моей скромной персоны.

Интересно, о чем он сейчас думает? Если он профессионал, то наверняка уже догадался, что я знаю о готовящемся на меня покушении. А иначе как еще объяснить тот факт, что я до сих пор жива-здоровехонька и упорно не замечаю подвешенные к дверям гранаты, подброшенных в почтовые ящики ядовитых змей и откровенный расстрел почти в упор из арбалета? Для этого нужно быть либо слепоглухонемой, либо слабоумной, либо, наконец, не той, за кого себя выдаю.

Любая нормальная жертва, в которой еще не умерло чувство самосохранения, уже давно забила бы тревогу, вызвала милицию или сбежала отсюда сломя голову куда подальше. А я почему-то спокойно сижу дома и жду, когда кто-то еще раз попытается меня убить. На месте киллера я бы забеспокоилась и задумалась об этом. Тем более что в его поле зрения уже как минимум дважды появлялся неизвестный лохматоголовый мужчина в старомодных круглых очках, то бишь Родион. Даже если допустить, что в первый раз он его не видел, то в последний, когда мы с боссом разговаривали около подъезда, он не мог его не заметить. Впрочем, пути господни неисповедимы, и киллер в это время мог быть на другом конце света. Не важно. Главное, несмотря ни на что, он не останавливался и продолжал с упорством идиота наносить удары.

Зазвонил телефон. После двух звонков аппарат ненадолго смолк, а затем затрещал снова. Родион. Я подняла трубку и услышала его возмущенный голос:

– Нет, ты представляешь, какая сволочь?

– Вы это о ком, босс? – насторожилась я.

– О том, кто спер у меня из джипа всю аппаратуру, о ком же еще!!! – прогремел он в трубку.

– Не может быть! – похолодела я.

– Еще как может! Пока мы с тобой бегали за киллером, нашу машину обчистили! Даже прикуриватель украли!

– Как же они туда залезли? Стекло разбили?

– Ну, зачем же стекло бить, – он тоскливо вздохнул. – Просто я впопыхах забыл закрыть машину. – И снова вскипел:

– Негодяи! Здесь аппаратуры было на сорок тысяч долларов!

– Значит, брошку я могу снимать? – обрадованно спросила я.

– Снимай. Только не потеряй – она одна десять тысяч стоит. Японская!

– И что мы будем делать теперь?

– То же, что и раньше: я буду продолжать вести наружное наблюдение, а ты, в случае чего, высовывайся из окна и зови на помощь. Мне кажется, он повторит попытку этой ночью, так что спать тебе сегодня не придется.

– Как же он повторит, если двери будут закрыты?

– А ему вовсе не обязательно входить в квартиру, чтобы сделать тебя мертвой. Есть масса других способов.

– Это каких же, например? – по моей спине побежали неприятные мурашки.

– Их много, и я не знаю, что он выберет. Может гранату в окно бросить, может ядовитый газ в квартиру запустить и так далее. Самое обидное, что мы не можем схватить его раньше, чем он что-нибудь предпримет, – мы ничего тогда доказать не сможем. Придется ждать до последнего.

– Вы имеете в виду, до последнего моего вздоха? – язвительно спросила я.

– Не смешно, Мария, – сурово проговорил он. – Но даже если ты увидишь, как он направит на тебя пистолет, ты не должна звать на помощь, пока он не нажмет на курок, – нам нужны доказательства его преступного умысла. А иначе представляешь ситуацию: мы его поймаем, а он скажет, что работает воспитателем в детском саду, пистолет только что нашел на полу и хотел спросить, не ты ли обронила. И будет смеяться над нами всю оставшуюся жизнь.

– Да, это будет ужасно: вы будете плакать на моих похоронах, а он – стоять в сторонке и смеяться над вами.

– А я тебе говорил: надень бронежилет. Ты сама отказалась. Ладно, Мария, если говорить серьезно, то будь предельно осторожна, дверь не открывай, пока не убедишься, что за ней стою я. Запри все окна на щеколды, заткни замочные скважины и вентиляцию, к окнам близко не подходи и постарайся не спать. Я буду звонить тебе время от времени из автомата. Когда стемнеет, подгоню машину поближе и встану под твоими окнами. Если что – сигналь светом.

Не волнуйся, все будет хорошо, мы его обязательно поймаем.

– Не сомневаюсь, босс. Кстати, что вы сказали спасателям?

– Ничего особенного. Сказал, что живу в девятой квартире, вышел вынести мусор и увидел человека со стрелой в спине. Они пообещали прислать милицию и увезли беднягу в больницу. Ну все, у меня уже время разговора заканчивается.

Мы с ним вместе положили трубки, и одновременно с этим в прихожей раздался звонок. В том, что это не мог быть босс, с которым я только что разговаривала, сомнений у меня не было. Олег Клементьев также не мог появиться здесь, ибо из него вряд ли уже успели вытащить стрелу. Георгий сбежал. Больше я здесь никого не знала. Значит, оставалось одно из двух: или это милиция, или сам киллер. Трудно сказать, что из этого было хуже для меня, поэтому я просто встала и пошла в прихожую открывать. После разговора с боссом я уже боялась собственной тени, поэтому в глазок смотреть не решилась – вдруг убийца выстрелит в него и высадит мне глаз? – а встала сбоку от двери и приглушенным голосом спросила:

– Кто там?

– Участковый, капитан Махмудов, – послышалось с площадки сдержанно вежливое. – Открывайте.

– А что вам нужно?

– Я по поводу инцидента на вашей площадке, – в его голосе с сильным кавказским акцентом сквозило нетерпение.

– Какого еще инцидента? – я осторожно приблизилась к глазку и заглянула. За дверью стоял черноволосый милиционер с капитанскими погонами, похожий на азербайджанца. Под мышкой он держал коричневую кожаную папку, сбоку на ремне висела кобура.

– У вас тут недавно человека подстрелили, я должен всех опросить.

– Я ничего не знаю и знать не хочу! Ничего не видела и не слышала, я весь день спала.

– Замечательно, это и напишете в протоколе, – на его лице появилась кислая улыбка.

– Ничего я писать не собираюсь, – отрезала я. – Если нужно, пригласите меня в свой кабинет, я приду завтра и скажу все, что нужно. Без ордера дверь не открою.

– Зоя Николаевна, что это с вами? – удивленно нахмурился он. – Это же я, Шамиль. Вы не с той ноги встали?

– Да, не с той, – подтвердила я. – У меня ужасное настроение, я не причесана и не одета и не хочу, чтобы и меня тоже подстрелили на собственной площадке. До свидания, Шамиль, завтра я к вам зайду.

– Ну и ну, – он изумленно покачал головой, еще немного потоптался на месте и, наконец, исчез из поля зрения.

Я пошла в комнату и включила телевизор. Шла программа «Время», рассказывали про Чечню, показывали измученных этой бессмысленной и бесконечной войной солдат, понимающих, что в ней нельзя победить, но не имеющих возможности сказать об этом перед камерой. Тот, кто затеял ее, теперь, наверное, рвет на себе волосы, не зная, как остановить этот кровавый кошмар. Выпустили джинна из бутылки, понимаешь…

Телефонный звонок прервал мои размышления. Я встала с дивана, подошла к журнальному столику и начала считать звонки: раз, два, три… Значит, это не Родион. Я подняла трубку.

– Слушаю.

– Добрый вечер, Могу я поговорить с Зоей? – сказал женский голос.

– Можете. А кто ее спрашивает?

– Жена ее начальника.

Я сразу представила себе несчастную, подавленную горем женщину, узнавшую, что муж лежит в больнице, раненный около квартиры любовницы, и мне стало ее жалко.

– Я вас слушаю.

– Это Зоя?

– Да.

– Мне нужно с вами поговорить, Зоя, – в ее голосе прозвучала неприязнь.

– Прямо сейчас.

– А что случилось?

– Вы прекрасно знаете, что случилось, – холодно произнесла она. – Не стройте из себя святую невинность. Давайте встретимся, я хочу сказать вам пару слов. Я сейчас внизу, около вашего подъезда, в машине Олега. Если в вас еще сохранилась хоть капля благородства, то выходите.

Она положила трубку. Мне стало не по себе. Ну что я скажу этой несчастной, обманутой женщине? Интересно, откуда она все узнала? Скорее всего Олег, думая, что умирает, решил покаяться перед смертью и сам все рассказал.

Ну, Зоя, заварила ты кашу, а мне теперь за это глаза выцарапают.

Судя по тому, что она не знала Зоин голос, никогда раньше не видела, а значит, легко примет меня за Зою. И я решила с ней поговорить, чтобы не путалась под ногами и не мешала нам ловить киллера, который, наверное, сейчас обдумывает план очередной атаки и вряд ли скоро объявится. Прихватив на всякий случай свою сумочку, я заперла квартиру, благополучно спустилась на лифте вниз и вышла из подъезда. Вечернее небо было затянуто серыми тучами, сильные порывы ветра носили в воздухе запах озона, вот-вот должен был начаться дождь.

Поежившись, я стала выискивать глазами среди стоящих на тротуаре автомобилей машину Олега, которую ни разу в жизни не видела. Наконец, заметила слева зеленую «Хонду», за рулем которой сидела молодая женщина в очках и выжидающе смотрела в мою сторону. Женщина в очках – это не шутка. Все очкастые, как правило, умные, волевые и решительные личности, которые никогда своего не упустят и уж тем более собственного мужа, богатого и красивого. Похоже, мне предстоит нелегкая битва. Собравшись с духом, я напялила на лицо глупую улыбку и пошла к машине, которая, как я только теперь вспомнила, стояла здесь и раньше. Капот нашего джипа выглядывал со стоянки чуть впереди, Родиона в нем видно не было, его закрывали другие машины.

Женщина нагнулась и открыла мне дверь, я молча села рядом и стала смотреть в окно перед собой, не зная, о чем говорить. Ей было лет двадцать пять – двадцать семь, на ней был строгий деловой костюм серого цвета с юбкой выше колен, обтягивающей чуть полноватые бедра. Лицо у нее было довольно привлекательным, и если бы не вздернутый курносый нос, ее вполне можно было назвать красивой. Она повернулась ко мне, положив руку на руль, внимательно посмотрела своими умными серыми глазами и тихо спросила:

– У вас совесть есть?

– Может, для начала скажете, как вас зовут? – с усмешкой спросила я, решив начать с нападения.

– А то вы не знаете. Но если хотите, то пожалуйста: Нина меня зовут.

Я заметила, как побелели костяшки пальцев, сжимающие обтянутое кожей рулевое колесо. Нелегко, видать, дается ей этот разговор.

– И о чем вы хотели со мной поговорить, Нина? – я посмотрела ей в глаза.

– Что вы сделали с Олегом?

– А что я с ним сделала?

– Не стройте из себя дурочку! – со злостью произнесла она. – Сегодня перед обедом Олег приехал домой и заявил, что полюбил другую женщину, то есть вас, Зоя, и подает на развод. А вечером мне позвонили из больницы и сказали, что мой муж тяжело ранен. Я примчалась туда, не зная, что и думать, и он мне сказал, что его дважды пытались убить. Какую игру вы ведете, Зоя? Зачем вам понадобилось убивать Олега? Если не хотите с ним встречаться, то так и скажите ему.

– Как вы меня нашли? – спросила я в ответ.

– Очень просто: Олег сказал, где стоит машина, попросил забрать ее отсюда, в «бардачке» я нашла его записную книжку с вашим адресом и телефоном.

Так чего вы добиваетесь?

– Честно говоря, я понятия не имею, о чем вы говорите, – вздохнула я. – Мне так тяжело с этими мужчинами. Они всегда все решают за меня. Влюбятся, побросают своих жен и детей, а мне сообщают в последнюю очередь, что, оказывается, я теперь должна выйти за кого-то замуж. Так и с вашим Олегом.

Поверьте, я не давала ему ни малейшего повода, мы всегда говорили только о работе и о погоде. Почему он решил, что у меня есть к нему какие-то чувства – я не знаю. О том, что он подает на развод, я услышала только от вас. В гости я его тоже не приглашала, а значит, не могла знать о его появлении и, соответственно, подготовить на него покушение. Я вообще весь день спала, как убитая. Мне очень жаль, что так случилось, но, поверьте, моей вины в этом нет.

– Я вам не верю, – покачала она головой, не спуская с меня пристального взгляда.

– Это ваше дело. Откуда мне знать, может, он давно собирался бросить вас, а меня использовал лишь как повод?

– Вы жестокая и бессердечная женщина, Зоя, – процедила она вполголоса.

– Если думаете, что можете поступить с моим мужем, как со всеми предыдущими своими мужьями, то вы глубоко заблуждаетесь.

– Разве я была замужем? – брякнула я машинально и тут же умолкла, увидев направленный мне в лицо пистолет. Я даже не заметила, как и откуда он появился в ее руке.

– Да, вы были замужем, – ледяным тоном проговорила она. – Три раза, если не ошибаюсь. Когда вы еще только устроились к Олегу на работу, он наводил о вас справки и рассказывал мне о вашей многогранной жизни. Еще удивлялся, почему вас до сих пор никто не убил – вы ведь разрушили три семьи. Не понимаю, как после всего этого он смог сам в вас влюбиться?

Я сидела и ошеломленно молчала. Меня не столько пугал пистолет в руках оскорбленной и разъяренной женщины, сколько то, что я услышала о Зое. Похоже, предчувствия и на этот раз не обманули меня. Не так уж она проста и невинна, как говорила нам в офисе. Наверное, и все ее истории с самоубийствами – сплошная выдумка. Но зачем ей это понадобилось? Зачем она вообще пришла к нам и попросила защиты? Хотя, понятно зачем – ее ведь действительно кто-то пытается убить и делает это вполне серьезно и профессионально. Может, ей мстят бывшие жены ее бывших мужей? Но тогда почему они спохватились так поздно, ведь прошло уже немало времени? Да, дорого бы я заплатила за то, чтобы сейчас переговорить с ней с глазу на глаз и узнать всю правду.

– Может, вы владеете какими-то злыми чарами? – спросила Нина, не дождавшись от меня ответа. – Или у вас такое своеобразное хобби – разбивать чужие семьи?

– Вы что, собираетесь меня убить? – спросила я пересохшим ртом, покосившись на дуло.

– Да, собираюсь, – твердо сказала она, и в тот же момент прямо над нами раздался мощный раскат грома.

Нина инстинктивно вжала голову в плечи и испуганно посмотрела вверх.

Этого мне было вполне достаточно, чтобы выхватить у нее пистолет и выбросить в кусты за окном. Она даже не успела понять, что произошло, а я уже вышла из машины, хлопнула дверью и направилась к нашему джипу. Мне не хотелось ни о чем с ней говорить, она все равно ничего не знала, я только напрасно потратила бы время и все равно не смогла бы ни в чем ее убедить. Пусть лучше сама перебесится и успокоится, у меня сейчас не было желания выслушивать чьи бы то ни было истерики – я должна была узнать правду о Зое. Может быть, она и в самом деле заслуживает смерти, а я, как дура, рискую жизнью, спасая ее от заслуженного наказания. Пропади пропадом все ее деньги, если босс хочет играть в эту грязную игру, пусть сам гримируется под женщину и разбирается с киллерами.

Я, не оглядываясь и не обращая внимания на первые капли дождя, падающие на лицо, шла вдоль дома по дорожке, а сзади не было слышно ни звука. Нина не кричала, не пыталась остановить меня или завести машину. Как бы там ни было, я бы не хотела сейчас оказаться на ее месте.

Каково же было мое удивление, когда я увидела, что наша машина пуста, а босса нигде нет. Дождь уже шел в полную силу, быстро превратив мою одежду в мокрые тряпки. Все дверцы были заперты. Я достала из сумочки свои ключи и забралась внутрь. И где его черти носят в такой ответственный момент? Может, пошел звонить?

Я завела мотор, поехала вдоль дома, высматривая козырек телефонного автомата у подъездов. Так я добралась до арки, свернула в нее, выехала к «Седьмому континенту» и там, наконец, заметила несколько телефонных будок. Все они были забиты скрывающимися от дождя, уже превратившегося в ливень, людьми.

Дорогу перебегали ошалевшие прохожие, прикрывая головы пакетами вместо зонтов, и неслись под ближайшее укрытие – навес над входом в магазин. Среди тех, кто находился в будках, Родиона не было. Остановив машину, я выскочила наружу, подбежала к ближайшей будке, открыла дверь и со словами «Извините, мне нужно срочно позвонить» одним рывком за шиворот вышвырнула из нее какого-то возмущенного молодого паренька. Затем набрала номер нашего офиса и стала ждать.

Голова моя шла кругом, я не знала, что происходит, куда подевался босс и что мне теперь делать. Наконец, я услышала голос Валентины:

– Слушаю.

– Валя, это я. Где Родион?

– А разве он не с вами? – удивилась она.

– С кем это с нами?

– Ну как же, эта ваша Зоя уехала, сказала, что передумала, решила найти вас и отменить заказ.

– Давно? – я почувствовала, как тревожно екнуло сердце.

– Часа два назад. Разве вы ее не встретили? – в его голосе послышалось беспокойство. – А где Родиоша?

– Он, наверное, сейчас как раз с Зоей разговаривает, – соврала я. – Мы ведь с ним в разных местах находимся. Ты не волнуйся, все будет нормально, он тебе перезвонит, когда освободится. Пока.

Я повесила трубку и перебежала обратно в джип. – Дождь хлестал как из ведра, небо с оглушительным треском разрезали молнии, ураганный ветер швырял многотонные стены воды, листьев и мусора в разные стороны, сгибая деревья до земли и качая джип, по капоту и крыше которого барабанили градины величиной с грецкий орех. Люди, не успевшие спрятаться, в ужасе жались к стенам домов, прилипали к деревьям, по асфальту уже текли целые реки грязной воды, машины останавливались с зажженными фарами, откуда-то доносился звон разбитых стекол и грохот железа. Если прибавить к этому, что в душе моей творилось примерно то же самое, то можно было с уверенностью сказать, что предрекаемый всеми пророками конец света все же наступил, и через мгновение вся планета ввергнется в страшный и беспросветный хаос.

Глядя на беснующуюся снаружи стихию, я попыталась подвести итоги прошедшего дня. Итак, что мы имеем? Три покушения на мою жизнь со стороны неизвестного лица, условно именуемого киллером. Олег лежит в больнице с простреленной лопаткой. Его жена пришла на встречу с ненавистной разлучницей – нашей клиенткой. Родион таинственно исчез со своего поста при невыясненных обстоятельствах. Зоя оказалась обманщицей, наплела нам с три короба про свою несчастную судьбу, не сказав всей правды, наняла нас, чтобы избежать гибели, а сама потом сбежала из офиса под надуманным предлогом и растворилась в пространстве. Все это требовало немедленного разъяснения, или я могла сойти с ума, не выдержав пытки неопределенностью. Нужно было срочно отыскать Родиона, узнать, куда подевалась виновница всего этого кошмара – Зоя, и поймать киллера.

Тихий стон за моей спиной вывел меня из задумчивости. Я оглянулась. На заднем сиденье и под ним никого не было. Наверное, машина скрипнула под ветром, подумала я, но не успела отвернуться, как стон снова повторился, теперь уже громче и отчетливее. Он доносился из багажника за задним сиденьем. Быстро перебравшись туда, я откинула заднюю панель и наконец-то нашла своего исчезнувшего босса. Скрюченный и беспомощный, он лежал на дне багажника рядом с запасным колесом. Волосы на голове были испачканы кровью, очки были разбиты и валялись около носа, глаза были закрыты, из горла вырывались хрипы.

– Боже мой, что вы здесь делаете, босс?! – в ужасе воскликнула я, не понимая, что говорю, и бросилась перетаскивать его бесчувственное тело в салон.

Он мужественно выдержал эту экзекуцию, так и не придя толком в себя и продолжая стонать. Уложив его на заднее сиденье, я осмотрела рану на голове. Она была не глубокой, черепная кость не была задета, но ссадина на огромной шишке была довольно обширной. Какой-то мерзавец ударил моего босса по голове твердым предметом и, когда тот потерял сознание, засунул его в багажник, как недорезанного барана.

Меня всю трясло от злости, дрожащими руками я вытащила из аптечки медицинский пластырь и залепила рану, потом достала нашатырный спирт, смочила ватку и сунула Родиону под нос. Тот сразу скривился, громко чихнул и открыл глаза. Несколько секунд он непонимающе смотрел на меня, часто моргая, потом зрачки начали расширяться, в глазах появилось осмысленное выражение, он схватился рукой за голову и пробормотал, морщась от боли:

– Что это было, черт возьми? Он попробовал сесть, и это у него получилось, правда, с моей помощью.

– Что с моей головой? – спросил он сипло.

– Кто-то пытался проломить вам череп, босс, – я не могла скрыть счастливую улыбку.

– Не вижу ничего смешного, – сердито буркнул он, ощупывая шишку. – Кто это сделал?

– Сама хотела у вас спросить, – я взяла себя в руки, сразу став серьезной. – Я нашла вас в багажнике.

– А что ты здесь вообще делаешь? Ты ведь должна сидеть в квартире.

– Вы уже в состоянии соображать? – вместо ответа спросила я.

Он бросил на меня полный оскорбленного достоинства и боли взгляд и с упреком произнес:

– Даже если мне вообще снесут голову, я все равно буду способен решать сложнейшие криминалистические задачи.

– Хотите сказать, что для этого не нужны мозги? – невольно вырвалось из меня.

– Ты невыносима, Мария, – он вздохнул. – Там, в «бардачке», должны быть мои запасные очки. Достань, пожалуйста.

Я нашла очки, он нацепил их на нос и посмотрел в окно.

– Кажется, дождик прошел. Кстати, я не узнаю этих мест. Где мы находимся?

Оказывается, пока я возилась с боссом, ураган закончился, дождь прекратился, и теперь на улице стоял мертвый штиль. Уже почти стемнело. Мокрые люди, как побитые собаки, разбредались по домам, машины возобновили движение, на столбах зажглись фонари, осветив измочаленные ураганом дома и деревья.

– Мне пришлось уехать со двора – я пыталась найти вас. Думала, вы пошли звонить.

– А зачем ты вышла из квартиры?

– Ко мне приехала жена Олега Клементьева и попросила о встрече.

– Что ей было нужно? – удивленно поднял брови Родион.

– Хотела убить меня, то есть не меня, а Зою, конечно. Олег сказал ей, что влюбился в Зою и уходит от нее, подает на развод. Нина, это жена Олега, заявила мне, что терпеть это не собирается, достала пистолет и чуть не вышибла мне мозги. К счастью, в этот момент прогремел гром, она выронила пушку, и я выбросила ее в кусты. Потом побежала к джипу, вас не нашла и поехала искать телефон-автомат. Там вас тоже не было, и я позвонила Валентине. Она сказала, что Зоя два часа назад ушла из офиса.

– Не может такого быть. Я же велел ей не выходить…

– Увы, может, босс. Она сказала, что якобы передумала и хочет остановить дело. И смылась в неизвестном направлении.

– Вот сука, – зло выдохнул Родион. – И что это ей в голову взбрело?

– Жена Олега сказала, что Зоя уже три раза была замужем, и намекнула, что все ее предыдущие мужья плохо кончили.

– В каком смысле?

– Этого я не спросила. А что произошло с вами, босс?

Он сконфуженно отвернулся, помолчал немного, потом со вздохом проговорил:

– Сам не знаю, веришь? Кажется, я немного вздремнул, а очнулся только сейчас, – он потрогал шишку на голове. – Прямо как в сказке. Не пойму, зачем меня в багажник засунули?

– Боюсь, это сейчас не самая важная проблема, – я перебралась за руль, завела мотор и тронулась с места. – Вам есть, над чем поломать свою разбитую голову: Зоя сбежала, на вас напали, киллер где-то гуляет…

– Куда мы едем?

– К Нине, если она еще там, конечно. Но я не видела, чтобы ее машина уезжала.

– Нам нельзя показываться там вместе, – напомнил Родион. – Вдруг киллер нас увидит.

– По-моему, он уже нас видел. Мне кажется, это он и напал на вас.

– Зачем? – тупо спросил босс, мозговые извилины которого, видимо, были еще не в порядке. – Я ведь все равно спал, никому не мешал…

– На все вопросы у меня пока есть только один ответ: не знаю. Я вконец запуталась и перестала что-либо понимать. Нам нужно найти Зою и выяснить, чего она на самом деле добивается.

Я въехала в плохо освещенный двор и медленно повела джип к последнему подъезду, лавируя между «ракушками» и припаркованными на ночь машинами.

Когда конец дома показался в свете фар, я сразу увидела, что зеленой «Хонды» на своем месте нет.

– Нина уже уехала, – разочарованно протянула я. – Наверное, пока я вытаскивала вас из багажника, она проскользнула мимо, и я не заметила. Что будем делать?

– Поднимемся в квартиру – мне нужно срочно принять горячий душ и выпить кофе, а то голова что-то плохо соображает.

– А как же киллер?

– К черту киллера – у меня башка трещит! Оставив машину прямо около подъезда, мы вошли в дом, поднялись на лифте на третий этаж и почти сразу же увидели Зою. Она лежала на площадке в неестественной позе, блузка на левой стороне груди была пропитана кровью, глаза были плотно закрыты, в краешке рта запеклась алая струйка. Рядом валялась ее раскрытая сумочка.

* * *

Убедившись в том, что клиентка мертва, босс распрямился и не своим голосом произнес, глядя в неподвижное лицо Зои:

– Да, не уберегли мы тебя, не уберегли. И это лично моя вина.

– Думаете, это сделал киллер? – удрученно спросила я, тоже чувствуя себя виноватой в ее смерти.

– Время покажет, – он неопределенно пожал плечами и осмотрелся по сторонам. Двери всех четырех квартир были закрыты, до нас не доносилось ни одного звука, словно все жильцы вымерли или затаили дыхание, наблюдая за нами.

– Ее застрелили с близкого расстояния минут десять-двадцать назад. Стреляли, судя по входному отверстию, из пистолета. Куда ты выбросила пистолет Нины?

– В кусты.

– Сходи поищи его.

Я тут же бросилась исполнять приказ. Спустившись вниз, достала из сумочки свой фонарик, забралась в мокрые кусты и начала шарить в траве, раздвигая ее руками примерно в том месте, куда должен был, по моим расчетам, упасть пистолет. Моя уже начавшая было подсыхать одежда тут же снова промокла, в туфлях противно зачавкало, но я, не обращая на это внимания, упорно продолжала искать, пока, заметив примятую вокруг траву, не догадалась, что до меня тут уже кто-то побывал. Одним словом, пистолета там не было. Я вернулась к боссу. Сидя на корточках рядом с трупом, он в одной руке держал Зоину сумочку, а в другой – открытый паспорт, с интересом разглядывал его.

– Пистолета нет, – доложила я. – Его кто-то уже до меня нашел – там есть следы.

– Я так и думал, – проговорил он и поднял на меня задумчивые глаза. – Наверняка киллер видел, как ты выбросила оружие, и решил этим воспользоваться.

А вообще очень странно, что ее убили.

– А по-моему, как раз закономерно: за ней охотились – ее и убили.

– В том-то и дело, что охотились не за ней, а за тобой, – босс сложил паспорт, сунул в сумочку и встал. – Убить должны были тебя, Мария, понимаешь?

– Понимаю, – сказала я, хотя до меня только теперь начал доходить смысл его слов.

Босс, стоя над трупом, продолжал выстраивать логическую цепочку:

– Настоящую Зою киллер никогда не видел и видеть не мог, если верить словам покойной. Это первое. Второе то, что весь сегодняшний день он покушался именно на тебя, и только на тебя, а значит, был уверен, что ты и есть Зоя. И с какого панталыка он вдруг прикончил совершенно незнакомую женщину – мне совершенно не понятно.

– Может, случайно спутал ее со мной? Здесь не очень светло, фигуры и прически у нас с ней одинаковые. Или, может, у него крыша поехала на почве неудачных попыток, и он решил убить хоть кого-нибудь…

– Ну да, чтобы убедиться, что еще не потерял квалификацию, – кисло усмехнулся Родион. – Нет, Мария, это все бред сивой кобылы. Просто мы чего-то не знаем. Между ними явно что-то произошло, что заставило киллера нажать на курок. Единственный человек, который мог нам что-то рассказать, мертв, – он с упреком посмотрел на Зою, как бы взывая к ее совести. – Так что дело закрыто, мы можем уходить.

– Вот так просто возьмем и уйдем? – недоверчиво спросила я.

– Нам здесь больше делать нечего. Киллер тут уже никогда не появится.

Он наверняка тоже заглянул в ее паспорт – сумочка ведь была открыта – и понял, что убил того, кого надо. Теперь он начнет требовать остальные деньги со своей виртуальной заказчицы, не подозревая, что только что ее убил. Круг замкнулся, мавр сделал свое дело, но уходим мы.

– Я не верю, босс, что вы говорите «пас». Такого в нашей практике еще не было.

– Иногда бывает полезно проигрывать, – вздохнул он с грустью. – Хотя бы для того, чтобы научиться это делать. Киллер переиграл нас по всем статьям, и я готов это признать. Он оказался умнее. Все, уходим отсюда.

– А как же Зоя? – я кивнула на труп.

– Да, конечно, мы обязаны сообщить об убийстве. Открой квартиру, я позвоню в милицию. Кстати, странно, что соседи никак не отреагировали на выстрел.

– Ничего странного – был такой гром, что можно было из пушек палить, и никто бы не услышал.

– Да, это я как-то упустил.

– Неудивительно, – я открыла Зоину квартиру и впустила Родиона.

Он подошел к телефону и набрал «02».

– Алло, милиция? Срочно приезжайте, у нас на площадке лежит убитая женщина. Меня зовут Георгий, я живу в соседней квартире. Записывайте адрес… – он продиктовал. – Только поторопитесь, а то я не могу с собакой погулять выйти – она у меня мертвецов боится.

Он положил трубку.

– Бедный Георгий, – вздохнула я.

– Будет знать, как приставать к молоденьким девушкам на улице, – хмыкнул босс. – Кстати, где та граната, которую ты обезвредила?

Я принесла ему с кухни гранату, Родион внимательно осмотрел ее, взвесил на руке и сказал:

– Какая-то она подозрительно холодная.

– Я ее в морозилку положила.

– Это еще зачем?!

– Подальше от огня, – пояснила я.

– Ну ты даешь. Ладно, если еще раз увидишь гранату, не вздумай к ней прикасаться, а то я чуть не поседел, наблюдая за тобой. Поехали домой.

Оставив квартиру открытой, мы вышли из дома, сели в джип и вскоре уже мчались по залитому огнями фонарей и витрин ночному проспекту Мира. Не знаю, как у босса, а у меня осталась масса неразрешенных вопросов, и я решила с ним поделиться:

– Мне до сих пор не понятно, кто и зачем на вас напал, босс. И потом, если киллер видел, как я выбросила пистолет, значит, должен был видеть, как я потом села в джип и уехала. Что заставило его остаться, дождаться Зою и убить ее? Концы с концами не сходятся.

– Не забивай себе мозги ерундой, – поморщился босс. – У меня из без того голова раскалывается. Скорее всего он просто дождался, когда Нина уедет, и пошел готовить тебе очередную пакость, вроде той привязанной к дверям гранаты.

А у квартиры столкнулся с Зоей, которая в этот момент вернулась домой. Он мог убить ее просто как случайную свидетельницу, а потом уже посмотрел паспорт и понял, что это и есть его «объект».

– А кто же тогда я, по его мнению?

– Об этом лучше у него самого спросить. Может, он подумал, что ты ее сестра или знакомая – не все ли равно? Ну, спутал маленько, с кем не бывает.

Главное, что, в конце концов, цель достигнута, Зоя Николаевна Краснова, на которую поступил заказ, мертва.

– Очень уж у вас все просто получается, босс, – обиженно произнесла я, сбрасывая газ и нажимая на педаль тормоза, чтобы остановиться на красный свет.

Но не тут-то было. Машина продолжала ехать с прежней скоростью (около восьмидесяти километров в час!), неумолимо приближаясь к перекрестку, где ждали разрешающего сигнала светофора несколько легковушек и троллейбус. По встречной полосе двигались выехавшие из-за поворота машины. Я начала отчаянно давить на тормоз, но все было бесполезно – тормоза словно корова языком слизала.

– Ты что делаешь, тормози!!! – в ужасе прокричал босс, вытаращив глаза и вцепившись обеими руками в переднюю панель.

– Не могу – тормоза не работают! – провопила я, пытаясь переключить автоматическую коробку передач на реверс, но все было тщетно – взбесившийся джип на полной скорости мчался прямо на стоящие машины.

– Мы же разобьемся!!!

– Да знаю я! Держитесь крепче!

– О боже, что ты задумала?!

Вместо ответа я резко вывернула руль вправо, машину занесло на бордюр, подбросило вверх, швырнуло на тротуар, и последнее, что я успела заметить, это был коммерческий ларек, в витрину которого врезался капот джипа. Потом в глазах у меня потемнело, я потеряла сознание и полетела в неведомые темные дали, вращающиеся вокруг меня с невероятной быстротой.

* * *

Пожалуй, впервые за все время совместной работы в ходе расследования дела мне повезло больше, чем Родиону. В том смысле, что, в отличие от него, я не вылетела из машины через лобовое стекло, не пробила головой стеклянную стену ларька и не осталась лежать внутри среди разбросанных бутылок, сигарет, коробок с печеньем и прочих продуктов широкого потребления, входящих в ассортимент этой торговой точки. Меня же просто выковыряли из искореженного джипа, положили на носилки, дали понюхать нашатыря, я очнулась, встала, отряхнулась, поправила прическу и, не обращая внимания на предостерегающие вопли врачей и спасателей, бросилась к Родиону, которого как раз пытались извлечь из развороченной палатки. Все тело его было изрезано осколками, все лицо и руки были покрыты кровавыми царапинами и ссадинами, одежда порвана, и, вдобавок ко всему, он был без сознания. Впрочем, сначала мне показалось, что он мертв, поэтому я, растолкав всех, упала ему на грудь и разрыдалась, крича на весь белый свет:

– Не умирайте, босс! Зачем вы нас покинули?! Простите меня за все…

– Успокойтесь, гражданочка, он жив, – кто-то тронул меня за плечо. – Его нужно отвезти в больницу. Да и вам бы не помешало.

– Жив? Правда?! – я подняла на него свои залитые счастливыми слезами глаза. – Слава богу! Вы знаете, кто-то пытался нас убить…

– С этим не ко мне – с этим вон к ним, – молодой спасатель кивнул на двух милиционеров, стоявших около патрульной машины. – Они тут уже все замерили, всех свидетелей опросили, теперь с вами поговорить должны.

– А давно это случилось? – я поднялась с колен и позволила унести босса в машину «Скорой помощи», кроме которой тут еще стояли две машины милиции, несколько автомобилей зевак, ну и, конечно же, то, что осталось от нашего бедного джипа. Я увидела в нем свою сумочку, практически не пострадавшую при аварии, и нацепила ее на плечо.

– Примерно полчаса назад. Странно, что вы еще ходите, – он недоверчиво посмотрел на мои ноги. – Обычно в таких ситуациях люди или погибают на месте, или остаются калеками. Вас ведь зажало между рулем и капотом, нам пришлось разрезать корпус, чтобы вас извлечь. А на вас даже царапин нет.

– Это потому что у меня кости не ломаются, а гнутся, – с самым серьезным видом пояснила я. – Больше никто не пострадал?

– Только хозяин этой палатки.

– Он что, был внутри?! – ужаснулась я.

– Нет, к счастью, внутри никого не было, – улыбнулся он. – Хозяин пострадал в материальном смысле. О, вон гаишники сюда идут.

Подошли двое работников ГИБДД, подозрительно осмотрели меня с головы до ног, и один спросил:

– Как вы себя чувствуете?

– Пока не знаю.

– Говорить можете? – спросил другой.

– Могу.

– Тогда расскажите, как это все случилось?

– Вы не поверите, но кто-то повредил тормоза и коробку передач в нашей машине. Нужно провести экспертизу, наверняка что-то найдете.

– Почему вы думаете, что тормоза были повреждены?

– А что я должна думать, если жму на педаль, а машина не останавливается? Это наверняка диверсия.

– Диверсия? – он подозрительно сузил глаза. – Какие у вас основания так считать? Кем вы работаете?

– Мы частные сыщики, – не подумав, ляпнула я и тут же прикусила язык.

– Сыщики? – В один голос воскликнули оба. – Тогда нужно заводить дело.

Будем проводить расследование. Откуда и куда вы ехали?

– Мы? – растерялась я. – Просто катались по городу, дышали озоном.

– Вам придется проехать с нами и дать объяснения.

– Ой, извините, мне, кажется, плохо, – я схватилась за голову, закатила глаза и стала падать. Они подхватили меня на руки.

– Носилки сюда! – крикнул один. – Потерпевшая отключилась!

Подбежали санитары, надели мне на лицо кислородную маску, уложили на носилки и отнесли подальше от назойливых милиционеров в «Скорую», поместив рядом с боссом. Двери захлопнулись, взревела сирена, и нас повезли в больницу.

* * *

– Ну как он? – спросила я, сняв маску, у читающего газету рядом на стульчике пожилого санитара.

– Вы уже очнулись? – он удивленно посмотрел на меня и отложил газету в сторону. – С ним все будет нормально. Просто потерял сознание от сильного удара. Все кости целы на первый взгляд, но нужно будет сделать снимки.

Наверняка у него сильное сотрясение мозга. А как вы себя чувствуете? Вас не тошнит?

– Нет, спасибо, – я села на носилках, протянула руку и дотронулась до исцарапанного лица Родиона. Очков на нем опять не было, кожа была очень бледной, синие губы плотно сжаты, глаза закрыты, как у мертвеца, и только веки иногда вздрагивали и грудная клетка еле заметно вздымалась.

«Бедный мой босс, что они с ним сделали?» – с болью подумала я, и только сейчас до меня со всей определенностью и ясностью дошло, из-за чего случилась авария. Ведь нас действительно хотели убить! И это почти получилось!

Проклятый киллер!

Злость мгновенно вскипела во мне, охватив все измятое и ноющее тело, я сжала кулаки и тихо процедила:

– Ничего, босс, я разберусь с ним. Найду его и заставлю платить за ваше лечение. А потом вырву его сердце…

– С сердцем у него все в порядке, – успокоил меня санитар. – И с давлением тоже. В больнице проведут всестороннее обследование, и через пару дней получите заключение. Должен сказать, вы еще хорошо отделались. Вот пару дней назад был случай…

– Спасибо, доктор. А куда нас везут?

– В больницу – здесь недалеко, – он обиженно надулся и замолчал.

Минуты через две сирена смолкла, машина остановилась, задние дверцы открылись, из больничного корпуса показались санитары с высокими носилками на колесах.

– Ну, мне пора, – сказала я, выпрыгивая на асфальт. – Присмотрите тут за моим боссом. Я позвоню его жене, она сейчас приедет.

– Так вы что же, даже укол против столбняка не сделаете? – удивился он.

– Мне уже делали, в детстве, – я бросила прощальный взгляд на Родиона.

– Держитесь, босс, я скоро вернусь.

И пошла в здание больницы искать телефон. Я еще не совсем оправилась после аварии, голова соображала медленно, со скрипом, все мысли спутались и расплылись, и лишь где-то вдалеке маячила одна ясная: найти киллера я смогу только через Нину. Она наверняка могла что-то видеть до того, как уехала от Зоиного подъезда. Может быть, даже видела их вместе и запомнила негодяя, который входил в дом вместе с Зоей. Короче, всякое могло случиться, и мне нужно обязательно ее расспросить. Других способов выйти на преступника я не видела.

В приемном покое стоял сильный запах йода и, как ни странно, перегара, наверное, от поступающих сюда больных, некоторые из них, с перебинтованными ногами, руками и головами, сидели вдоль стен на стульях, ожидая своей очереди в перевязочную. По коридору бегали медсестры в белых халатах и чепчиках, из открытой двери хирургического кабинета доносились душераздирающие крики, но на них никто не обращал внимания.

Увидев дверь с надписью «Дежурный врач», я постучала и, не дождавшись ответа, вошла внутрь. Справа стоял стеклянный медицинский шкаф с лекарствами, слева металлическая вешалка с белым халатом, а прямо у окна – письменный стол с красным телефонным аппаратом. Прекрасно, это то, что мне нужно. Прикрыв дверь, я подошла к телефону и набрала номер офиса. Часы на стене показывали второй час ночи, Валентина, наверное, уже уложила Потапа и спала. Прождав около минуты, я наконец услышала ее хриплый заспанный голос:

– Ну?

– Валюша, ты, главное, не волнуйся, – начала я как можно небрежнее. – Не волнуешься?

– Уже начинаю. – Она прокашлялась и настороженным тоном спросила:

– Где вас носит до сих пор? Где Родион?

– Даже не знаю, как тебе сказать…

– Что с ним? Он жив?! – испуганно воскликнула она.

– Жив, конечно, успокойся, Валюшенька. Просто он сейчас в больнице…

– Как в больнице?! Что с ним?! В него стреляли?

– Ну что ты сразу о самом плохом думаешь, – мягко упрекнула я. – Просто мы попали в небольшую аварию. Он пока без сознания, но все кости целы…

– Целы?! – взвилась Валентина не своим голосом. – Угробила моего Родиошу, а теперь говоришь, что все нормально?! Интересно, почему ты сама в сознании, а мой муж без сознания? – Она вдруг резко успокоилась, всхлипнула и жалобно спросила:

– В какой он больнице?

Я назвала ей адрес больницы и попросила захватить с собой какую-нибудь еду для Родиона – всем известно, нынче в больницах кормят так, что если не умрешь от своей болезни, то наверняка окочуришься от голода или несварения желудка. Валя, естественно, не допустит этого и, если понадобится, устроится на больничную кухню и будет готовить для своего единственного и неповторимого Родиоши его любимые блюда, чтобы, не дай боже, не пострадал его ранимый и чувствительный пищеварительный аппарат.

Сказав мне, что, как только вызовет сиделку для Потапа, сразу же помчится в больницу, она положила трубку, и в этот момент в кабинет вошла высокая полная женщина лет сорока, в белом халате и удивленно уставилась на меня.

– Вы что здесь делаете? – строго спросила она, подходя к столу.

– Где здесь? – я непонимающе похлопала ресницами.

– В моем кабинете, черт возьми.

Голос у нее был грубый и сильный, больше похожий на мужской. Да и она сама с ее мужеподобной фигурой мало походила на женщину. Она уселась за стол, не сводя с меня сердитого взгляда.

– Кто вам разрешил сюда входить?

– Извините, я только что попала в жуткую аварию, у меня с головой что-то случилось, – пробормотала я. – Сама не ведаю, что творю. Искала туалет, а попала сюда…

– И спутали телефон с унитазом, – язвительно усмехнулась она. – Выходите отсюда. Туалет налево, третья дверь.

– Спасибо вам огромное, – я расплылась в благодарной улыбке. – А могу я кое о чем вас спросить?

– Спрашивайте, – она устало вздохнула и стала изучать содержимое лежащего на столе большого регистрационного журнала. – Только побыстрее.

– К вам случайно не попадал сегодня некто Клементьев Олег Михайлович?

– Случайно попадал, – она внимательно посмотрела мне в глаза. – Я запомнила это имя, потому что случай был неординарный, такие не часто к нам попадают. Он был ранен в правую лопатку стрелой от арбалета. А вы его знаете?

– Да, мы работаем вместе, – осмелев, я позволила себе присесть на краешек стула у стены. – Перед тем, как попасть в аварию, я звонила его жене, и она сказала, что Олег попал в больницу, но я не успела узнать, в какую и почему – наша машина сбилась с курса и врезалась в торговый ларек. Дело в том, что мы весь день сидели на работе и гадали, куда пропал наш начальник. Значит, в него стреляли из арбалета?

– Да, похоже на то. Причем он утверждает, что это сделала какая-то незнакомая девушка, – она подозрительно прищурила глаза. – К нему приходили из милиции, расспрашивали. Самое интересное, что вчера он попадал к нам дважды: первый раз его нашли в лифте спящим – ему вкололи (как он утверждает, та же самая девушка) лошадиную дозу сильнодействующего снотворного. Еле его откачали, он ушел, а под вечер его снова привезли, уже со стрелой в спине.

– И как он сейчас?

– Лежит в травматологическом отделении, опасности для жизни нет. Стрела застряла в кости, не задев жизненно важных органов. Через пару дней выпишем.

– А в какой он палате?

– Это нужно у сестры в отделении спросить. Приходите завтра утром и все узнаете – сейчас уже поздно, – он бросила взгляд на часы. – Боже, когда же эта чертова смена закончится.

Я поднялась.

– Спасибо вам еще раз, Наталья Геннадьевна, – сказала я, прочитав ее имя на пластиковой карточке на груди. – Побольше бы нам таких врачей, как вы, – все были бы здоровы и счастливы.

– Не хамите, девушка, – почему-то обиделась она, уткнувшись в свой журнал. – До свидания.

– Счастливо отдежурить.

Я быстро юркнула за дверь, не забыв незаметно умыкнуть с вешалки белый медицинский халат. Мне некогда было ждать до утра, нужно было искать Нину, а найти ее я могла только через ее мужа Олега. Можно сказать, мне крупно повезло, что он попал именно в эту больницу, а то где бы я его сейчас искала по всей Москве среди ночи? Видать, судьба начала ко мне благоволить, и это было добрым знаком.

Надев халат, в котором легко могли поместиться три таких же, как я, обмотав его вокруг себя и обвязавшись белым пояском, чтобы подчеркнуть свою тонкую талию, я пошла по коридорам искать травматологическое отделение. Мне не хотелось спрашивать у проходящих мимо медсестер, ведь я сама выглядела, как они, и моя неосведомленность могла вызвать ненужные подозрения. Поэтому мне пришлось порядком поплутать по длинным и темным коридорам, прежде чем, наконец, на втором этаже я увидела светящуюся вывеску над двойными стеклянными дверьми, завешенными белыми шторками. На ней красными буквами было написано «Травматология».

Двери оказались незапертыми, и я легко попала в отделение. В тусклом свете закрашенной лампы в коридоре были видны закрытые двери палат, из которых доносился разноголосый храп. Больные спали. Дежурные медсестры, судя по всему, тоже не бодрствовали. Я осторожно заглянула в первую дверь. В палате было темно, по краям у стен стояли шесть кроватей, на которых, завернувшись в простыни, спали больные. Я представила себе, как буду ходить по всем палатам и, тыча фонариком в лица спящих, искать Олега Клементьева, и мне сразу стало плохо.

Чертов киллер, небось дрыхнет себе дома с чувством хорошо выполненного долга и горя не знает. Ничего, мерзавец, доберусь я до тебя. Ты еще и лечение Родиона в лучшей зарубежной клинике оплатишь, и последующий отдых на Канарах, и джип нам восстановишь, и на нарах всласть насидишься. Я тебе устрою веселую жизнь.

Пройдя дальше по коридору, я увидела дверь с табличкой «Ординаторская».

Поскольку в больнице я лежала всего один только раз – когда меня рожала моя несчастная мама, вынужденная затем бросить меня в роддоме (я почему-то всегда была уверена, что мать оставила меня не по своей воле) – и не знала, что означает слово «Ординаторская», то решила, что это именно то, что мне нужно.

Там наверняка должны находиться списки всех больных и данные о том, кто в какой палате лежит. Приложив ухо к двери, я прислушалась. Все было тихо. Снова пустив в ход отмычки, я открыла замок, вошла внутрь, закрыла дверь, нащупала выключатель на стене и зажгла свет.

И тут же пожалела об этом: на разобранном диване напротив шкафа в обнимку лежали два голых существа: молодая черноволосая девушка и парень. На столе валялись их белые халаты и нижнее белье. Оба, видимо, спали, но, когда я включила свет, девушка проснулась, увидела меня, сонные глаза ее испуганно расширились, она тихонько охнула и потянулась за халатом, прикрывая одной рукой свои обнаженные маленькие груди. Парень только вздохнул во сне, повернулся на бок, свернулся калачиком, оттопырив голый зад, и громко засопел.

– Лежите-лежите, – мягко улыбнулась я, – Не обращайте на меня внимания.

– Кто вы? – изумленно прошептала девушка тонким голоском, застыв с протянутой к столу рукой.

– Я из реанимации, – прошептала я в ответ. – Мне нужен Олег Клементьев.

Не скажешь, в какой он палате?

– Ты спятила?! – ее страх сменился злостью. – Приходи завтра! Не видишь, мы отдыхаем…

– Вижу, извини, но мне срочно нужно.

– А как ты вошла сюда – двери же закрыты?

– Неужели? Я что-то этого не заметила.

– Это все Мишка-обалдуй, – она с любовью посмотрела на спящего рядом голого молодца и провела рукой по его коротким волосам. – Опять забыл двери закрыть.

– Послушай, скажи, где Клементьев лежит, и я уйду, не хочу вам мешать.

– В одиннадцатой палате. Он там один – жена настояла, чтобы ему никто не мешал, даже денег заплатила. Ты что, покувыркаться с ним хочешь? – девушка игриво подмигнула. – Я бы и сама с ним не отказалась, но он, по-моему, еще не в состоянии.

– Ничего, как-нибудь приспособимся, – хмыкнула я. – Спасибо, подружка.

Я ухожу.

Выключив свет, я вышла из кабинета, по ту сторону двери тут же щелкнул замок – они закрылись. Вот тебе и «Ординаторская». Теперь буду знать, что это такое.

Окрыленная успехом, я пошла искать одиннадцатую палату и очень быстро нашла ее в самом конце коридора. Теперь оставалось самое простое: зайти и спросить у Олега домашний адрес. Казалось бы, ничего особенного в этом нет, однако у меня неприятно засосало под ложечкой, когда я оказалась в темной комнате наедине со спящим человеком, которому перед этим всадила в шею шприц со снотворным, а потом вообще едва не стала виновницей его гибели.

В палате было очень тихо, даже дыхания не было слышно, серый квадрат окна отбрасывал слабую тень на единственную, стоящую посередине кровать, под которой угадывались контуры лежащего на ней человека, укрытого до пояса простыней. Я не стала включать свет, чтобы не испугать его своим появлением – еще, чего доброго, подумает, что я пришла еще раз попытаться убить его, только на этот раз уже с каким-нибудь гарпуном, чтобы уж наверняка. Подойдя к постели, я включила свой фонарик и направила тонкий лучик на лицо Олега. Сердце мое тоскливо сжалось, на какой-то миг мне даже показалось, что я сплю и вижу кошмарный сон.

Горло Олега от уха до уха пересекала неровная темно-красная полоса с ровными краями, вся подушка и обнаженная грудь были залиты кровью, рот неприятно оскален, глаза закрыты. Похолодев от ужаса, я стояла и смотрела на мертвеца, не в силах поверить, что это происходит на самом деле. Мне понадобилась почти минута, чтобы вновь обрести способность соображать и двигаться. Фонарик дрогнул в моей руке, луч скользнул по телу покойника и застыл на его правой руке, вытянутой вдоль тела. В наполовину сжатых пальцах ладони лежал нож. Я уже видела этот нож раньше, и причем не один раз – это был нож моего босса Родиона.

Лет пять назад его подарил ему один приятель, работавший, по словам босса, на французскую разведку и погибший впоследствии при загадочных обстоятельствах в каком-то провинциальном городке на Юге России.

Наверное, сунул свой шпионский нос, куда не следует, и схлопотал свое.

Как бы там ни было, босс не упускал случая похвастаться этим знакомством и демонстрировал его подарок, сделанный, как он утверждал, из дамасской стали, секрет которой был давно утрачен. Нож имел красивую серую пластиковую рукоятку, удобно помещающуюся в руке, на ней были выгравированы инициалы того самого француза, странным образом совпадавшие с инициалами самого Родиона. На тонком и длинном лезвии с желобом для спуска крови внизу было выгравировано изображение трехголового дракона с поднятым хвостом. Этот нож босс всегда хранил в своем кабинетном сейфе. Как он оказался в руке убитого Олега Клементьева, для меня было загадкой. Самые абсурдные мысли вихрем пронеслись в моей пострадавшей в аварии голове. На какое-то мгновение мне даже показалось, что босс и есть тот самый киллер, за которым я охочусь, но я быстро стряхнула с себя это глупое наваждение и заставила себя размышлять трезво. По всему выходило, что Родиона кто-то хотел подставить – иначе зачем бы убийце оставлять нож на месте преступления? В то, что Олег сам перерезал себе горло в приступе отчаяния от неразделенной любви к Зое Красновой, я не верила ни секунды.

Даже если бы ему и пришла в голову такая мысль и у него был этот нож, он бы не стал так грубо и мучительно уходить из жизни. Пружина у ножа была настолько сильной, что достаточно было плотно приставить рукоятку к груди и нажать на кнопку – лезвие само бы вошло в тело, достав до сердца. Это почти как выстрел из пистолета, только без шума. Нет, Олег не убивал себя сам. Если бы это было так, то он не лежал бы сейчас в такой позе, вытянув руки вдоль тела. С рассеченным горлом не умирают мгновенно, а некоторое время мучаются, пока не вытечет кровь; и при этом не лежат вот так, как Олег. Он бы наверняка держался руками за горло. Значит, убийца, просто-напросто держал его и ждал, пока тот испустит дух, а потом уже выпрямил ему руки и вложил в них нож. Нож Родиона, который сейчас находился где-то в этой же, больнице.

Да, киллер хитер и жесток, он пытается запутать следы и убрать всех возможных свидетелей. А иначе зачем бы ему понадобилось убивать Олега и портить в нашей машине тормоза? Ну, с нами все более-менее понятно, но при чем здесь Клементьев? Или, может, убийца думал, что Олег заметил его, когда стрела вонзилась ему в спину? Бог его знает, что пришло в его распаленную убийствами голову.

Я решила забрать нож с собой, чтобы не давать следствию повода подозревать моего босса, если оно каким-то образом все-таки сумеет выйти на него. Осторожно вытащив нож из еще не успевшей остыть мертвой ладони, я защелкнула окровавленное, острое, как бритва, лезвие обратно в рукоятку и положила в сумочку. Бедный Олег! В этой некрасивой истории ему не везло с самого начала и, как ни прискорбно это сознавать, его конец был вполне логичен, если не сказать, неизбежен.

Уже собравшись уходить, я вспомнила, что пришла сюда не за ножом, а за домашним адресом Клементьевых. Поскольку у мертвых нет обыкновения разговаривать, мне нужно было изыскать другой способ раздобыть нужную информацию. Пошарив лучом фонаря по палате, я увидела встроенный стенной шкаф, подошла к нему и распахнула узкую дверь. Оттуда, из темноты на меня выпрыгнул какой-то человек и сильно толкнул меня в грудь. Ну совсем как та змея в почтовом ящике, только на этот раз от мощного толчка я отлетела к стене и ударилась затылком об угол тумбочки. В голове все помутилось, а когда туман рассеялся, в комнате уже никого не было. Все произошло так быстро, что я не успела даже рассмотреть нападавшего.

Единственное, заметила, что он был не очень высокого роста, а все остальное стояло в глазах неразборчивым темным пятном.

Кляня на чем свет стоит свою собственную беспечность и неосторожность, я поднялась на ноги, подобрала упавший фонарик и выглянула в коридор.

Естественно, киллера и след простыл. Бегать по больнице в поисках неизвестно кого не было никакого смысла, и я вернулась к шкафу. И обнаружила там висящий на плечиках костюм Олега, в котором видела его в последний раз. Внизу на полу стоял знакомый кейс. В кармане пиджака я отыскала паспорт и прочитала в нем адрес прописки на штампе. Все, теперь можно было покидать это жуткое место.

Бросив прощальный взгляд на лежащего в полумраке Олега, я вышла из палаты.

Из головы все никак не выходила мысль о том, что я столкнулась с убийцей, можно сказать, лицом к лицу и не смогла его задержать. Это было так обидно, что из глаз невольно выкатились слезы. И как же это я сразу не сообразила, что убийца все еще может находиться в палате? Что называется, расслабилась и получила по заслугам! Ладно, в следующий раз буду осторожнее. И как, интересно, киллеру удалось узнать, в какой палате лежит Клементьев?

Наверное, он звонил сюда еще вечером и все выяснил. Предусмотрительный гад.

В «Ординаторской» все было тихо, видимо, влюбленные спали, из палат по-прежнему доносился безмятежный храп. Я подошла к выходу из отделения, протянула руку, чтобы открыть дверь, но та вдруг сама распахнулась, и я увидела двух мужчин в защитной униформе. На груди у них висели таблички с надписями «Служба безопасности». Лица их были суровыми и встревоженными.

– Что тут у вас происходит? – спросил один, переступая порог.

– У нас все нормально, – испуганно пролепетала я, отступая назад. – А в чем дело?

– Нам только что позвонили и сообщили, будто здесь кого-то убили в одиннадцатой палате, – хмуро проговорил второй, включая свет в коридоре. – Вы – дежурная медсестра?

– Да, я дежурная медсестра, – машинально повторила я.

– Ничего подозрительного не заметили? – первый начал что-то разглядывать за моей спиной.

– Нет, ничего не заметила. У нас все тихо, – я взяла себя в руки и улыбнулась. – Наверное, кто-то просто подшутил над вами.

– Может быть, и так. Кстати, где ваше служебное удостоверение? – он кивнул на пустой карман моего халата, на котором не было пластиковой карточки.

– Ах, это, – я застенчиво прикрыла карман ладонью. – Просто халат свой постирала и забыла нацепить карточку. Если хотите, сейчас принесу.

– Ладно, идем отсюда, – вздохнув, пробурчал второй. – Я ж говорил, чушь все это. Кому нужно тут кого-то убивать – они и сами скоро окочурятся.

Они повернулись уходить, я облегченно вздохнула, и тут, к моему вящему ужасу, сзади раздался знакомый писклявый голос:

– Эй, в чем дело? Зачем свет включили? Обернувшись, я увидела темноволосую медсестру. Она стояла около «Ординаторской» с растрепанными волосами и заспанным лицом и застегивала пуговицы на белом халате, из-под которого выглядывали голые бедра.

– Мы из охраны, – пояснил один, поворачиваясь обратно. – А вы кто?

– Я дежурная медсестра, – с вызовом проговорила та, направляясь в нашу сторону, и ткнула пальцем в свою карточку на груди. – Что вам нужно?

– Вы что, по двое дежурите? – второй удивленно посмотрел на меня.

– Выходит так, – пролепетала я, отводя взгляд.

– О чем вы говорите? Я ее знать не знаю! – возмущенно заявила нимфоманка, останавливаясь напротив меня. – Она искала больного из одиннадцатой палаты.

– Из одиннадцатой палаты? – охранники изумленно переглянулись, потом разом уставились на меня, и не успела я шевельнуться, как оказалась между ними с заломленными за спиной руками.

– Что вы делаете? – изумилась медсестра.

– Нам сообщили, что в одиннадцатой палате убит человек, – сказал охранник. – Идите и проверьте.

– Убит человек?! – она ошалело округлила глаза. – Одну минутку.

И побежала в другой конец коридора. Стиснув зубы, чтобы не разрыдаться от отчаяния, я стояла, крепко зажатая между здоровенными охранниками, и проклинала ненавистного киллера, успевшего подложить мне такую свинью. Сестра скрылась в палате, и почти сразу же оттуда донесся ее душераздирающий вопль:

– Мамочка, его убили!!!

– Вот видишь, я же говорил, что нужно проверить, – злорадно выдохнул первый. – Пошли туда.

Вцепившись в мои заломленные руки мертвой хваткой, они потащили меня по коридору к злосчастной палате. Сердце мое, обезумев от страха, неистово стучало в груди, пытаясь вырваться на свободу, подальше от этих людей, но все было бесполезно – я попалась, как последняя дура, влипла по самые уши.

Когда охранники увидели лежащего на кровати в хорошо освещенной комнате окровавленного человека с перерезанным горлом, они на мгновение застыли, опешив от страшной картины, потом втолкнули меня в палату и закрыли дверь.

– Идите позвоните в милицию, – приказал охранник бледной, как смерть, медсестре. – А мы пока с этой дамочкой разберемся.

Она стремглав выскочила из палаты. Один цербер отпустил меня, снял с плеча мою сумочку, раскрыл, заглянул внутрь, и глаза его полезли на лоб.

– Вот это да! Смотри, Юра, что у нее тут есть! Он протянул открытую сумочку товарищу, и мы с ним увидели там гранату, пистолет Макарова, отмычки и лежащий сверху нож Родиона, испачканный засохшей кровью.

– Да тут целый арсенал профессионального убийцы! Только не трогай руками, – срывающимся голосом произнес тот, еще сильнее заламывая мне сустав. – Пусть менты сами разбираются.

– А я и не трогаю. Вот сука, за что ж ты его так? – стоящий напротив с ненавистью втянул в себя воздух, сверля меня возмущенным взглядом праведника.

– Да, недурно располосовала, – поддержал другой. – Ну, ничего, теперь свое получишь.

– Это не я, честное слово, – наконец смогла выговорить я с виноватой улыбкой. – Я просто шла мимо…

– Заткнись! – он замахнулся на меня локтем. Я инстинктивно пригнула голову и вполне осознанно наступила острой шпилькой на ногу державшего меня охранника, проколов ему ботинок и всю ступню до самого пола. Тот взвыл от боли и выпустил мою руку. Второго я несильно ударила прямой ладонью по горлу, он сразу выпучил глаза, схватившись за шею, и выронил сумочку прямо мне в руки.

Поскольку больше меня здесь ничего не удерживало, я бросилась наутек. Пробегая мимо «Ординаторской», я успела заметить стоявшую у стола медсестру с трубкой в руке и ее устремленный на меня ошеломленный взгляд. Рядом на диване лихорадочно натягивал штаны бой-френд. Теперь они наверняка позвонят в охрану, и та перекроет все выходы из больницы.

Выскочив из отделения, я побежала по коридору, свернула направо, потом налево и увидела в конце окно. Поскольку выбора особого у меня не было, я выхватила из сумочки пистолет, выстрелила на ходу в стекло и, когда оно с грохотом разлетелось на куски, выпрыгнула в темноту…

* * *

Теперь мне нужно было действовать вдвое быстрей. Если милиция станет копать, то они быстро свяжут меня с Родионом и начнут его допрашивать. И кто знает, что он наговорит им, когда придет в себя после обморока. Он ведь понятия не имеет, что случилось на самом деле. А связать все можно было как дважды два.

Дежурная докторша, с которой я встретилась в кабинете, вспомнит, что я говорила об аварии, санитар, который нас привез в больницу, скажет, что я была вместе с Родионом в разбитом джипе, и все, босса возьмут за жабры и начнут трясти. Единственная надежда была на Валентину – та ни за что не подпустит к своему драгоценному больному супругу кого бы то ни было и уж тем более прилипчивых милиционеров. Они смогут добраться до Родиона только через ее труп, а чтобы заполучить этот самый труп, им придется вызывать на помощь всю московскую милицию. С Валентиной лучше не связываться, когда она в гневе.

Я ехала на «частнике» по Ленинскому проспекту в сторону площади Гагарина, где находился дом Клементьевых. Ни с того ни с сего вдруг начали ныть ребра, видимо, сказывались последствия аварии. Чтобы отвлечься, я стала думать о вкусном. Представила себе большие и ароматные куски мяса на ребрышках, запеченного на открытом огне, с румяной корочкой и специями, мысленно съела их, а затем Перешла к поеданию прохладного фруктового салата из кусочков киви, бананов, земляники, ежевики, лаймы, залитых сладким арбузным соком, стекающим по моим губам. Насладиться своим любимым молочным коктейлем из холодильника я, к сожалению, не успела, так как водитель, уже немолодой, но еще интересный мужчина с приятной улыбкой, остановил свой «жигуль» и, повернувшись ко мне, сказал:

– Приехали. С вас сто рублей, – он с хитрым прищуром посмотрел на мою грудь. – Или по-другому расплачиваться будете?

Мне не жалко было денег, но меня возмутила его наглость.

– Да, пожалуй, вы правы, расплачусь по-другому.

Открыв дверцу, я вышла из машины.

– Постой, ты куда это собралась? Так не пойдет, дорогуша! – он выскочил вслед за мной, подбежал и, схватив за руку, резко дернул на себя. – Плати давай, потаскуха! – и похлопал себя по ширинке.

Иногда мне становится жалко мужчин, которые думают, что если имеют дело с женщиной, значит, могут делать с ней все, что захотят. А ведь подавляющее большинство мужчин уже давно перестало быть сильным полом, и все же по старинке некоторые все еще продолжают считать себя королями положения, когда оказываются темной ночью в глухом месте один на один с представительницей прекрасной половины человечества.

– Выбирай: или уедешь сейчас по своим делам, или прямо в больницу.

Считаю до трех, – тихо, но внятно произнесла я, глядя ему прямо в глаза. – Раз…

– Ах ты прошмандовка! – проскрежетал он, схватив меня обеими руками за плечи, и стал давить, пытаясь усадить на колени перед собой. – Сейчас я тебе покажу больницу. Работай давай!

Если бы я не была уже на взводе после случившегося в больнице, я бы, может, обошлась с ним помягче. Но я была зла, а потому не стала жалеть. Сильно ударила кулаком снизу между расставленных ног, а другой рукой толкнула от себя.

Он упал на асфальт, схватившись за больное место, согнулся пополам и стал кричать. Судя по тому, что под моим кулаком что-то явственно лопнуло в его штанах, кричать ему придется еще довольно долго, причем всю оставшуюся жизнь он будет делать это дискантом. Не обращая больше на него внимания, я повернулась и пошла во двор.

Было уже очень поздно, в доме за темными окнами все спали, горели лишь лампочки у подъездов и предостерегающе мигали красные огоньки сигнализации у стоящих около дома машин. Дом был добротным, старой, середины века, постройки, с башенками по углам крыши и эркерами. Рядом с подъездами висели мраморные мемориальные доски, но в темноте не было возможности разобрать, чьи именно фамилии и профили там высечены.

Сорок пятая квартира, судя по табличке над дверью, находилась в четвертом подъезде. Я посмотрела по сторонам. Зеленой «Хонды» нигде видно не было, наверное, стояла в одной из «ракушек». В том, что Нина дома, я не сомневалась – где еще она могла быть в столь позднее время? Я также не думала о том, как она отреагирует на мое появление в столь поздний час и вообще, откроет ли она мне дверь – я знала только то, что мне нужно было с ней поговорить, и я сделаю это, хочет она или нет. Мне даже страшно было представить, что я буду делать, если Нина вдруг скажет, будто ничего и никого не видела около Зоиного дома. Она должна, просто обязана была что-то видеть.

Не могла же Зоя войти в подъезд не замеченной. И убийца тоже ведь не человек-невидимка. Может быть даже, мне повезет и Нина скажет, что запомнила лицо этого человека или номер его машины, а еще лучше – подобрала случайно оброненный им паспорт… Ну да, размечталась, как же.

Даже если она только запомнила его внешность, это все равно мало что даст. Один шанс из миллиарда, что я смогу его найти в этом огромном городе по одному лишь словесному портрету. На это мог понадобиться не один год. И все же я должна была использовать этот мизерный шанс – других вариантов у меня не было.

На подъезде был установлен домофон, но двери, к счастью, были открыты, и мне не пришлось пробираться в дом через открытое окошко на лестничной площадке второго этажа. Быстро подсчитав, где должна была находиться квартира, я поднялась на старом лифте с железными дверями на седьмой этаж и вышла на площадку. Кругом стояла тишина, ярко горела лампочка в матовом плафоне, освещая две обитые дорогим дерматином металлические двери, кафельный пол и широкую лестницу.

Подойдя к двери с латунной цифрой «45», я заглянула в глазок. Свет внутри не горел, значит, Нина спала. Да, нелегкий был день у бедняжки. Сначала муж заявил, что полюбил другую и уходит, потом в больницу попал, затем разлучница пистолет забрала и не дала себя убить, было от чего понервничать.

Что с ней будет, когда узнает, что Олег все-таки ушел от нее, пусть не к другой, а на тот свет, но все же ушел – трудно было даже представить. Нина, судя по всему, очень любила Олега, и я прекрасно понимала ее желание сохранить свое счастье. Правда, лично я сама никогда бы не стала из-за этого угрожать кому-то пистолетом. Если муж полюбил другую, то все попытки что-то изменить бессмысленны. Можно еще как-то удержать возле себя его тело, но его сердце уже все равно принадлежит другой женщине. Жить рядом с человеком, зная, что каждое мгновение он думает о другой, а тебя ненавидит и мучается от этого, – какая в этом радость?

Лучше уж отпустить его, перетерпеть боль в гордом одиночестве и постараться забыть. Или страдать до конца дней, но все же зная, что любимый человек счастлив, пусть с другой женщиной, но счастлив. Впрочем, не уверена, что не поведу себя, как Нина, когда сама попаду в такую ситуацию. Кто знает, может быть, буду еще в сто раз хуже. Остается надеяться, что ничего подобного со мной никогда не случится.

Я три раза нажала на кнопку звонка. Мелодичные звуки колокольчика проникли через дверь и медленно растаяли в тишине, постепенно смолкая. Я стояла с глупой улыбкой на лице и лихорадочно придумывала фразы, которые скажу ей, когда она увидит меня в глазок. Скажу: «Здрасте, я принесла ваш пистолет» или «Хочу извиниться», или: «Можете успокоиться – ваша соперница мертва, как, впрочем, и муж»? Чушь какая-то… Ладно, что-нибудь придумаю, как всегда, на ходу – так у меня лучше получается. Главное, чтобы она проснулась и подошла к двери…

И вдруг что-то снова толкнуло меня изнутри, страшная мысль пронзила сознание, и я мгновенно покрылась холодным потом; а что, если киллер и ее тоже убил?! Никто ведь не знает, что у него на уме.

В голове сама собой начала складываться связная картина того, что могло произойти около Зоиного дома, пока я возилась с боссом в машине. Киллер видел, как я разговаривала с Ниной, запомнил номер ее машины, подобрал пистолет, убил из него Зою, чтобы на Нину пало подозрение, а потом, каким-то образом узнав по номеру машины адрес владельца, что в наше время не такая уж и проблема при наличии определенных связей, поехал к ней и тоже убил, чтобы перестраховаться.

Или же, когда началась гроза, застрелил сначала Нину в машине, а потом уже Зою, после чего сел в зеленую «Хонду» и отогнал ее в какой-нибудь тупик, где и бросил вместе с трупом. Правда, тогда не понятно, киллер он или маньяк?

Скорее, конечно, маньяк, психически больной человек, помешанный на бессмысленных убийствах. А иначе как можно объяснить, что он вместо одного человека, которого ему заказали, убил троих, да еще нас с боссом чуть на тот свет не отправил. Да, он определенно маньяк, а работу киллера по заказу использует, как предлог для удовлетворения своей пагубной страсти. Еще и деньги за это получает, сволочь…

К двери никто не подходил, и мое волнение начало усиливаться. Сомнения мои начали перерастать в уверенность, что в квартире находится труп. Для очистки совести я еще несколько раз позвонила, а потом начала осматривать замочную скважину. Слава богу, замок был не сейфовский – такой я не смогла бы открыть своими отмычками, – а самый обычный, английский. Минуты через три напряженной и кропотливой работы крепость была взята, и я вошла в квартиру, тихонько прикрыв за собой дверь. Свет зажигать не стала, чтобы не привлекать внимания, и, пользуясь фонариком, начала искать труп Нины. Долго не задерживаясь на изучении роскошного интерьера отделанной в европейском стиле квартиры, я обыскала сначала кухню, потом гостиную, затем спальню, рабочий кабинет, еще одну спальню поменьше и ванную с туалетом. Под конец заглянула в кладовку, заставленную картонными ящиками из-под импортной техники и всяким барахлом, но ни самой Нины, ни ее трупа нигде не было. Квартира была пуста.

Значит, негодяй все-таки убил ее в Зоином дворе и затем отвез в пустынное место. Мерзавец как будто знал, что я стану искать его через Нину, и позаботился о том, чтобы разрушить все мои планы, лишил меня последней ниточки, которая могла привести к его неприглядной персоне. Да, ума ему не занимать.

Застонав от отчаяния, я опустилась в кресло в гостиной, и почти в тот же момент услышала звук открываемой двери в прихожей. Меня словно взрывной волной подбросило вверх и занесло в дальний угол за диван. Сердце радостно заколотилось: неужели удача улыбнулась и киллер сам пришел ко мне в руки?

Кто-то вошел в квартиру, постоял немного, затем осторожно закрыл дверь и, не включая свет, двинулся в сторону гостиной и остановился, как будто что-то почуял. Было очень темно, и я ориентировалась только по звукам его шагов.

Затаив дыхание, я сидела за диваном и ждала. Интересно, зачем он сюда пришел?

Может, решил заодно поживиться банкирским добром? Ворюга несчастный!

Шаги возобновились, в дверном проеме появилась неясная тень, постояла немного, потом от нее отделилась небольшая часть – рука потянулась к выключателю – и в комнате вспыхнул яркий свет. Я так и обомлела с высунутой из-за дивана головой: в дверях стояла Нина! Слава богу, живая и здоровая. На ней были серые джинсы в обтяжку и желтая кофточка, подчеркивающая полную грудь.

Очков на лице не было, и от этого оно только выигрывало в привлекательности.

– Это вы?! – одновременно воскликнули мы: я с удивлением, она с испугом. И одновременно же продолжили:

– Что вы здесь делаете?!

Чувствуя себя последней дурой, я начала медленно подниматься. Надо же, как неловко получилось, но кто ж знал, что так выйдет…

– Что вы здесь делаете? – ледяным тоном повторила она, не двигаясь с места, продолжая держать руку на выключателе. – Как вы попали в квартиру?

– Извините, Нина, я сейчас все объясню, – смущенно пробормотала я, разведя руками. – Мне нужно с вами поговорить…

– Как вы попали в квартиру, я спрашиваю? – она опалила меня взглядом Мегеры.

– Кажется, дверь была открыта, – я виновато улыбнулась, пожав плечами.

– Я звонила, честное слово, но никто не ответил, а потом я толкнула дверь, и она открылась.

Выражение ее лица немного смягчилось, она опустила руку и посмотрела по сторонам.

– Вы здесь одна?

– Одна. Я ничего не трогала – можете проверить.

– Бросьте говорить чепуху, – она устало нахмурилась, прошла к дивану, села, достала из сумочки пачку «Кэмэла», закурила сигарету и властно кивнула на кресло:

– Сядьте.

Я опустилась в кресло напротив нее, не в силах посмотреть ей в глаза. И зачем только я пошла на эту глупость и залезла в квартиру? Теперь она ничего не станет мне рассказывать, даже если что-то и видела около Зоиного дома.

Наверное, выгляжу я в ее глазах ужасно. Еще бы, сначала мужа отбила, потом пистолет отобрала, затем в квартиру среди ночи вломилась…

– О чем вы хотели поговорить со мной? – она выпустила вверх густую струю дыма и прищурила глаза.

– Видите ли, Нина, – робко начала я, – дело в том, что я не совсем та, за кого вы меня принимаете…

– Я в курсе.

– Неужели? – оторопела я. – Значит, вы…

– Да, мне известно, что вы не Зоя, – в ее глазах мелькнула холодная насмешка.

– Как вы догадались?

– Она сама мне все рассказала.

– Когда?

– Хотите что-нибудь выпить? – вместо ответа предложила она с мягкой улыбкой.

– Не откажусь.

– Тогда сходите на кухню, если вам не трудно, в холодильнике стоит бутылка водки, а я пока рюмки достану.

– Конечно же, мне не трудно, – с облегчением улыбнулась я, вставая. – Я так рада, что вы на меня не обижаетесь.

– Это вы должны на меня обижаться – я ведь вас чуть не убила, – усмехнулась Нина, стряхивая пепел в пепельницу из цветного хрусталя. – Тащите бутылку.

И я пошла на кухню. Лучше бы я туда не ходила. Вернее, лучше бы мне было совсем не заходить в эту проклятую квартиру, не приближаться к этому дому и вообще не ввязываться в это дело. Когда я проходила мимо открытой двери в ванную комнату, оттуда, из темноты быстро появились две мозолистые руки, схватили меня, как клещами, за голову и втащили в ванную. Все случилось в одно мгновение, я даже не успела опомниться, а мне уже зажали лицо тряпкой, я почувствовала резкий запах эфира и, какое-то время подергавшись в сильных руках убийцы, уснула. Последнее, о чем я подумала, это была Нина. Теперь ее, бедняжку, точно убьют…

* * *

– Какая милая девочка, – донесся до меня издалека ироничный мужской голос, который был мне явно знаком. – Гранату в косметичке носит. Скоро женщины на танках начнут по городу ездить.

Я открыла глаза. Мое тело лежало на диване, запястья и щиколотки были туго связаны толстой капроновой веревкой. В кресле, в котором я сидела до этого, развалился… слесарь-сантехник Митя. В моей голове и так болело и шумело, а тут окончательно все перемешалось. Неужели он и есть тот самый киллер?!

На журнальном столике перед ним горой лежало содержимое моей сумочки, валявшейся теперь на полу.

Митя или как там его звали на самом деле, не знаю, был одет в цивильную белую рубаху, расстегнутую на груди почти до пупа, из которой выглядывала мускулистая, загорелая, волосатая грудь. Он уже успел побриться, причесаться, и куда-то исчезла с острого носа характерная для алкоголиков красноватость, которую я заметила еще днем, когда встретилась с ним впервые в Зоиной квартире.

Интересно, это была настоящая красноватость или он ее нарисовал специально?

Скорее всего верно последнее, потому что теперь он совсем не был похож на слесаря, а скорее напоминал того, кем и являлся – убийцу, безжалостного и жестокого. Нины в комнате не было, и мысль о ней обожгла мне душу, я невольно застонала.

Посмотрев в мою сторону, он заметил, что я очнулась, скорчил противную мину и сказал:

– Быстро же ты очухалась, дорогуша.

– Что ты сделал с Ниной, подонок? – я дернулась всем телом, пытаясь вырваться, но путы оказались крепче моих натянутых, как струна, нервов.

– На твоем месте, я бы интересовался собственной участью, а не чьей-то, – он ухмыльнулся мне в глаза, и я возненавидела его еще больше. Он поднял в воздух отмычки и потряс. – Неплохой экземпляр. Это с их помощью ты вошла сюда?

Конечно, а как же еще. Ловко, – он положил отмычки, взял гранату и подбросил в руке. – А это тебе зачем понадобилось? Она ведь настоящая, ты в курсе?

Стиснув зубы от ярости, я молчала. А подонок продолжал изгаляться. На этот раз он взял в руки окровавленный нож Родиона, раскрыл, с любовью оглядел и сказал:

– Спасибо, что принесла мне его. Честное слово, жалко было оставлять, но пришлось. Теперь он все же станет моим. Прелестнейшая штучка, должен заметить, давно о таком мечтал, – он отложил нож в сторону и взял брошку со встроенной видеокамерой. – Это тоже мне пригодится – тебе-то она теперь ни к чему, правильно? А мне за такую камеру тысячу баксов без базара дадут.

Откуда он знает, что это видеокамера, а не простая брошка?

Сообразительный какой.

– Что ты сделал с Ниной, изверг? – снова спросила я, теряясь в мучительных догадках.

Он удивленно посмотрел на меня, а потом, язвительно осклабившись, громко крикнул:

– Нинок, слышь? Дама хочет знать, что я с тобой сделал! Иди скажи ей.

Меня словно громом поразило. Чувствуя себя обманутой и преданной, я ошалело уставилась на дверь, в которой тотчас появилась Нина Клементьева. На ней был голубой шелковый халатик выше колен, он был полностью расстегнут, бесстыже выставляя напоказ абсолютно голое белое тело. Волосы обмотаны полотенцем, в руке она держала баночку с кремом. Значит, они со слесарем заодно?! Невероятно! А как же тогда киллер из Интернета?

– Ну что ты кричишь на весь дом? – спросила она, подходя к нему и прижимаясь к его плечу обнаженным животом. – Всех соседей перебудишь.

– Не обижайся, киска, – промурлыкал он, ухватившись рукой за ее грудь.

– Наша проблема проснулась и беспокоится о твоем здоровье.

– Правда? – она глянула на меня, и ее большие серые глаза презрительно сузились. – С чего бы это вдруг?

– Черт ее знает. Спроси сама. И поторапливайся, а то скоро светать начнет.

– Успеем, – отойдя от него, Нина приблизилась ко мне и присела рядом на диван, запахнув халатик и поставив крем на столик. – Ну, дорогуша, расскажи нам, кто ты такая?

Теперь эта женщина мне совсем не нравилась, в отличие от первой встречи, когда она казалась такой несчастной и подавленной и на ней были очки, которые, как выяснилось, сильно смягчали жестокость черт ее лица и хищное выражения глаз.

– Что вы хотите со мной сделать? – спросила я.

– Это зависит от тебя. Ты нам и так все карты чуть не спутала.

– Это точно, – ехидно заметил со своего места слесарь. – Еще немного, и мы бы были в полном дерьме.

– Заткнись, Эльдар, – не поворачиваясь, бросила она и положила руку на мое бедро. – Ты ответишь на мой вопрос, милая?

Я уже полностью пришла в себя после анестезии, в голове появилась ясность, ко мне вернулась способность логически мыслить, достаточная для того, чтобы понять, что нас с боссом с самого начала водили за нос и в результате облапошили, как малых детей.

– Что вы хотите услышать? – спросила я.

– Хочу узнать, кто вы такие. Ты и тот твой очкастый дружок. Жалко, что вы не разбились насмерть – теперь нам придется с вами возиться.

– Ничего, мне это даже начало нравиться, – хмыкнул Эльдар. – Это как игра в рулетку – затягивает…

– Смотри, привыкнешь, потом за уши не оттянешь, – с шутливым упреком произнесла Нина, бросив на него влюбленный взгляд, потом снова повернулась ко мне и с тяжким вздохом сказала:

– Да-да, крошка, придется нам еще раз от вас избавляться. С тобой все ясно и просто, а вот до твоего дружка в больнице теперь добраться будет сложнее. Сейчас там повсюду милиция, охрану усилили. Но ничего, никуда он от нас не денется.

– Это точно, – поддакнул Эльдар, разглядывая мои удостоверения.

– Если тронете его хоть пальцем – пожалеете, что на свет родились, – процедила я, гневно сверкнув глазами.

– На твоем месте я бы не спешила делать такие грозные заявления, – усмехнулась Нина. – Боюсь, что ты сама до утра не доживешь.

– Ты только посмотри, Нинок, сколько у нее «корочек». И все абсолютно разные. Кажется, я догадался, кто они такие.

– Кто? – она с любопытством посмотрела на него.

– Мошенники чистой воды. Банда аферистов. Думаю, они хотели раскрутить твоего олуха на бабки. Все сходится: дорогостоящая аппаратура слежения, оружие, удостоверения на разные фамилии, крутая машина и профессиональная подготовка – вспомни, мы четыре раза пытались ее убить, а она до сих пор жива. Говорю тебе, Нинок, они мошенники, причем непростые.

Вот тебе раз! Оказывается, мы с боссом – банда аферистов! Никогда не думала, что могу пасть так низко. Неужели то, что мы делаем, помогая попавшим в беду людям, так сильно смахивает на мошенничество? Нет, наверное, только в больном и извращенном мозгу таких выродков, как этот Эльдар, могут родиться подобные мысли. От возмущения я покраснела, как рак, и не смогла вымолвить ни слова.

– Кажется, ты попал в точку, – задумчиво проговорила Нина, с интересом разглядывая мое лицо. – Ну, расскажи, милая, как это вы собирались обчистить моего мужа?

– Сначала вы расскажите, зачем убили его.

– Он сам напросился, правда, Элик?

– Тебе лучше знать, – хмыкнул тот неопределенно, и мне стало не по себе от мысли, что рядом сидит женщина, обрекшая своего мужа на такую ужасную смерть.

– Давайте сделаем так, – пошла я на хитрость. – Коль уж, как говорится, выяснилось, что мы конкуренты и вы победили, то почему нам не открыть свои карты?

– С удовольствием, – змеиная улыбка расплылась на ее лице. – Только ты первая начинай.

– Будьте снисходительны – вы ведь победительница, – еще змеинее улыбнулась я в ответ. – Проявите великодушие, если, конечно, оно у вас есть.

– Не сомневайся, – сердито нахмурилась она. – Мы не какие-нибудь там дешевые мошенники. Так и быть, слушай. Надеюсь, как женщина ты меня поймешь и не станешь осуждать.

– Я вся внимание.

– Эльдар, иди сделай нам кофе, – не терпящим возражения тоном проговорила она.

– Не хочешь, чтобы я слушал? – беззлобно хмыкнул тот, послушно поднимаясь. – Хорошо, я уйду. Только ты недолго – у нас еще полно работы.

Он скрылся за дверью. Нина задумчиво потеребила пальцами прядь выбившихся из-под полотенца мокрых волос и начала:

– Мы прожили с Олегом семь лет. Сначала вроде все было неплохо, мы много путешествовали, тратили его деньги и много занимались сексом. Он был моим первым мужчиной, в ту ночь, когда он сделал меня женщиной, мне это очень понравилось. Все было как в сказке, именно так, как я всегда мечтала: красиво, возвышенно и волшебно, – она с грустью вздохнула. – Я не отпускала его от себя часами, никак не могла насытиться, требовала еще и еще, доводя его до полного изнеможения. Иногда он даже не мог утром выйти на работу – не было сил. Надо отдать ему должное, как мужчина он был великолепен, просто гигант, к тому же очень выносливый. Правда, я это только позже смогла оценить, когда у меня появились другие, а тогда мне казалось, что все мужчины такие, как мой Олег.

Где-то лет пять мы таким образом наслаждались друг другом, а потом он начал постепенно сбавлять темп. Ну, ты понимаешь, о чем я говорю. Олег стал часто задерживаться на работе, прекрасно зная, что я жду его дома в постели, вся мокрая от желания, а когда приходил, то сразу засыпал.

– Что, даже и не прикасался к вам? – невольно вырвалось у меня сочувственное.

– Нет, почему же, – она кисло усмехнулась. – На два-три захода его еще хватало, но не больше. А мне этого было мало. До сих пор больно вспомнить, как я лежала до утра, не смыкая глаз, и плакала от обиды. Столько тогда передумала всего, такие мысли в голову приходили – жуть. Я его любила и ненавидела одновременно. Мне хотелось задушить его, спящего, разорвать на части, но наутро я, как обычно, улыбалась, а вечером ждала с работы, надеясь, что он соблаговолит уделить мне чуточку внимания. И если он это делал, я была на седьмом небе, сразу забывала о своих обидах. Но потом все повторялось. В конце концов, я поняла, что мой муж стал импотентом…

– Ничего себе импотент, – пробормотала я.

– А иначе как объяснить, – продолжала она, не слыша меня, – что он вообще перестал со мной спать? Перебрался в свой кабинет и дрых там на диване.

– Может, у него просто появилась другая женщина?

– Нет, я бы об этом знала, – она убежденно покачала головой. – К тому времени я уже за ним следила. Часами торчала около его офиса в машине, ездила за ним и смотрела, где он бывает и с кем встречается. У него не было ни любовницы, ни тайной квартиры для встреч – он весь был в своей работе. Правда, продолжал делать мне дорогие подарки, приносил цветы чуть не каждый день, покупал путевки на заграничные курорты и отпускал меня туда одну. Но, пойми, мне не подарки и цветы его проклятые были нужны – мне нужен был секс! Без него я не чувствовала себя женщиной, я просто физически мучилась от неудовлетворенности, у меня даже аллергия на этой почве началась, стала портиться кожа на лице. Когда я оставалась одна, то смотрела порнуху по видику и мастурбировала, но это меня еще больше бесило: почему я, молодая и красивая, должна так страдать при живом муже? В конце концов, его прямая обязанность удовлетворять свою жену. А он только однажды сказал, что работа отнимает у него все силы, особенно после августовского кризиса, что он не имеет права думать ни о чем другом, как о работе, иначе все потеряет, и мы останемся на бобах.

– А вы где работали?

– С какой стати я должна где-то работать? – удивилась она. У меня и так все было. Пусть работают те, у кого мужья лопухи и нищие, у кого не хватило ума достойно выйти замуж. В общем, мое терпение в конце концов лопнуло, и я решила завести себе любовника. Дала в Интернете объявление, сняла квартиру недалеко от дома и начала встречаться со всеми кобелями подряд. Тогда-то и поняла, что Олег у меня был необыкновенным мужчиной, а все остальные и мизинца его не стоят. И вот эта мысль, что такой необыкновенный и меня не хочет, бесила больше всего. Тогда-то я и решила его убить. Ты меня понимаешь?

Она выжидающе уставилась на меня. Я выдержала взгляд и ничего не ответила. Если бы я сказала, что ей давно пора переселиться в психушку и лечиться от бешенства матки, которая, судя по всему, заменила ей мозговые извилины, то она бы и меня тут же прикончила. А мне еще нужно было узнать, как и кто совершил все эти убийства.

Приняв мое молчание за согласие, она трагическим голосом продолжила:

– Это было около трех месяцев назад. В то время я уже близко сошлась с Эльдаром – он работал в автосервисе и иногда чинил наши машины, – она оглянулась на дверь и понизила голос. – Таких отменных жеребцов, скажу тебе, я еще не встречала. Трахается, как бог, правда, ему не хватает нежности. Пару месяцев назад я уговорила Олега переписать на мое имя все наше имущество, включая квартиру, дачу на Рублевском шоссе и три машины. Сказала, что времена нынче лихие, его в любой момент могут обанкротить и пустить все имущество с молотка. А если все записать на мое имя, то никто уже это не тронет. Он согласился, и мы переоформили все документы. Оставалось только избавиться от него самого. Сама понимаешь, сделать это нужно было так, чтобы меня никто не заподозрил. Я пообещала Эльдару, что выйду за него замуж, если он мне поможет, и он был так добр, что взялся обставить все, как надо, в чистом виде. Он мастер на все руки. Разработал план (хотел просто застрелить его средь бела дня, выдав покушение за козни конкурентов) и уже собрался его осуществить, но тут вдруг появляется Олег и заявляет, что влюбился в эту стерву Зою и собирается переписать все имущество обратно, а потом развестись. Меня чуть удар не хватил, представляешь? Я тебе уже говорила, что он рассказывал мне об этой жуткой женщине.

Ну, думаю, стерва, решила меня обскакать и прикарманить все мои денежки. Дудки! – ее глаза налились дикой злобой. – Я позвонила мужу на работу, там сказали, что Зоя Краснова взяла отгул и сидит дома. Меня там все знают, поэтому дали ее адрес. Я послала туда Эльдара и приказала ему убить эту сволочь любой ценой. Но тут началось самое интересное и мне до сих пор не понятное. Он пришел в квартиру под видом водопроводчика, принял тебя за Зою и увидел лежащего на полу без сознания Олега. И подумал, что ты сама его убила. Эльдар хотел уже и тебя, то бишь якобы Зою, прикончить, но тут появился твой очкастый дружок, и ему пришлось уйти. Он позвонил мне по сотовому, все рассказал, и мы решили, что Зоя – просто исчадие ада. По всему выходило так, что она со своим очкастым хахалем тоже зачем-то хотела убить. Олега.

Естественно, я не могла позволить какой-то шлюхе посягать на жизнь моего мужа. Приказала Эльдару выяснить, что к чему, и убить обоих, благо что Олег, как я думала, уже мертв. И что ты думаешь? Через какое-то время он перезванивает и говорит, что Олег жив и лежит в больнице, Зоя почему-то не подорвалась на растяжке с гранатой, а ее хахаль караулит около подъезда в джипе. Но у Эльдара был ключ от черного хода, поэтому твой очкарик его не видел. Я сказала, что мне плевать на все, главное, чтобы все были мертвы.

Потом он снова звонит и говорит, что подбросил Зое в почтовый ящик гадюку, но это не помогло, тогда он выстрелил в нее из арбалета, но стрела попала в Олега, который за каким-то хреном снова к ней приперся, – она презрительно усмехнулась. – Такое ощущение, что у него напрочь отсутствует интуиция или он сознательно искал смерти – иначе зачем еще раз возвращаться туда, где его уже один раз пытались убить. Тогда мы еще не знали, что ты не Зоя. Эльдар сказал, что Олег мертв, что вы с дружком вызвали спасателей, а он в это время обчистил ваш джип и обнаружил там массу интересных вещей, которые захватил с собой, включая вон тот ножик, – она кивнула на лежащий на столе нож.

– Но ты упорно не хотела умирать. Даже змея не помогла.

Тут мне звонят из больницы и сообщают, что мой бессмертный муженек жив.

Я чуть не спятила, веришь? И решила приехать к тебе сама и покончить с этим раз и навсегда. Мы хотели обставить все как самоубийство: якобы ты, попытавшись застрелить Олега, что должен был подтвердить сосед по площадке, покончила счеты с жизнью. Тем более мне было известно от мужа, что Зоя однажды лечилась в психушке из-за попыток суицида. Она трижды выходила замуж и трижды без всякой причины бросала своих мужей на произвол судьбы. Ты знаешь, я приехала, и мы с тобой встретились. Чтобы твой хахаль не мешал, Эльдар отключил его и засунул в багажник. Не убил он его лишь потому, что мы еще не знали, как повернутся события дальше – вдруг он нам живой еще пригодится? После того как ты выхватила у меня пистолет и уехала на джипе, мы растерялись: вдруг ты поехала в милицию?

И тут, когда уже начался дождь, к машине, в которой мы сидели, подходит незнакомая женщина и называет меня по имени. Меня снова чуть Кондратий не хватил – еще не хватало, чтобы меня здесь видели ненужные свидетели. Она сказала, что работает вместе с моим мужем и несколько раз видела меня и эту машину у офиса. Спросила, что я здесь делаю, и сама предложила подняться в ее квартиру, потому что на улице начинался ураган, а у нее не было с собой зонтика. Мы поднялись все втроем и тут видим, что она звонит в ту самую квартиру, где живет Зоя. Я растерялась, подумала, что это какая-то ловушка, выхватила у Эльдара пистолет, который он подобрал в кустах, и застрелила ее. К счастью, на улице гремел гром, и никто ничего не услышал. А потом Элик заглянул в ее сумочку, нашел паспорт, и меня ждало еще одно удивительное открытие.

Оказалось, что я убила ту, за которой охотилась – Зою.

Мы спустились вниз, выехали из двора и увидели ваш джип около магазина.

Честно говоря, у меня уже шарики за ролики закатывались к тому времени, и я никак не могла понять, кто же вы такие. До сих пор не знаю, зачем тебе понадобилось, рискуя жизнью, так упорно прикидываться Зоей, и зачем вы пасли ее квартиру. Надеюсь, сейчас ты мне все расскажешь, – она нежно погладила мое бедро. – Честно говоря, когда я тебя увидела, во мне шевельнулась ревность. Я не ожидала, что Зоя окажется такой красивой, и мне еще сильнее захотелось тебя убить, – И что же было, когда вы увидели нашу машину? – нетерпеливо спросила я, закончив перепиливать ногтями веревки на запястьях за спиной.

– Мы незаметно поехали за вами, а когда вы вошли в подъезд, Эльдар что-то сделал с вашей машиной – я ж говорила, что он автослесарь и на таких делах собаку съел. После этого мы отправились в больницу покончить с Олегом. Мы думали, что вы разобьетесь и все убийства спишут на вас – вы же там засветились перед домом, как только могли, весь день маячили туда-сюда. Кстати, когда Элик портил вашу машину, он подбросил под сиденье пистолет, из которого была убита Зоя. На нем, как ты помнишь, есть твои отпечатки. В общем, все сходилось как нельзя лучше. Оставалось только убрать Олега, ехать домой и ждать известия о его трагической гибели, – она вдруг поднесла руку ко рту и подавила зевок. – Черт, как же спать хочется.

– Скоро ты там? – донесся до нас из другой комнаты раздраженный крик Эльдара.

– Погоди еще немного, котик! Подумай пока, что нам с ней делать.

– Я уже придумал! Заканчивай давай.

– Дай мне еще пять минут.

– О'кей!

Нина посмотрела на меня умильным взором.

– Видишь, какой он у меня умный. Да, на чем я остановилась?

– Вы поехали в больницу, – напомнила я.

– Да, приехали, я сказала Эльдару, как найти палату Олега. Я ведь специально заезжала туда раньше и добилась, чтобы его положили отдельно от всех. Он уже был в сознании, но со мной почему-то разговаривать не хотел. Ну, и черт с ним. Короче, Эльдар пробрался к нему и убил, оставив там нож твоего дружка. А потом откуда-то появилась ты, и ему пришлось убегать. Он спрятался в кладовке в коридоре и позвонил по сотовому в службу охраны больницы, чтобы тебя задержали на месте преступления. Сейчас я думаю, что кем бы вы ни были, но вас нам сам бог послал. Вы нам так помогли…

– А вам известно, как Эльдар убил вашего мужа? – спросила я.

– Конечно, – она безразлично пожала плечами, – он всадил ему нож в сердце.

– Боюсь, вас не правильно информировали – Олегу зверски перерезали горло, и он очень страдал перед смертью.

– Ну Эльдар, ну лгунишка, – она осуждающе покачала головой. – А мне сказал, что в сердце. Впрочем, главное, что цель достигнута: Зоя и Олег мертвы, вы в скором времени отправитесь за ними, и вас обвинят в этих убийствах посмертно.

Довольная улыбка поползла по ее губам, кончик курносого носа вздернулся вверх, к смеющимся глазам, и мне захотелось задушить эту отвратительную человеческую особь, смеющую называть себя женщиной. Ей бы в средние века родиться, в эпоху правления Медичи, там бы она пришлась ко двору и ее извращенный ум нашел бы вполне достойное применение. И как только Олега угораздило согреть на своей груди такую змею? Не понятно, как ее вообще земля носит…

– Ну, теперь твоя очередь рассказывать, – ласково произнесла Нина. – Открой, наконец, мне тайну: кто вы такие? Вы правда профессиональные мошенники?

– Мне жаль вас разочаровывать, Нина, но мы не мошенники, – в тон ей произнесла я. – Мы частные детективы. Нас наняла Зоя.

Смертельная бледность покрыла ее лицо, она открыла рот и отшатнулась от меня, как от прокаженной.

– Детективы?! – с ужасом вырвалось из ее груди. – Вы… вы все равно ничего не докажете…

– Нам и не потребуется – вы сами все расскажете. С этими словами я высвободила из-за спины руки и ударила ее по горлу, лишив возможности позвать на помощь своего верного цепного пса Эльдара. Она захрипела, вытаращив глаза и схватившись за шею, и следующим ударом кулака по виску я отправила ее в нокаут.

Она упала на диван и затихла, а я быстро развязала свои ноги, взяла со стола пистолет Родиона и пошла искать ее приятеля. И нашла его на кухне.

Он сидел боком, ко мне за столом и уплетал за обе щеки клубничное варенье прямо из банки, запивая минеральной водой из пластиковой бутылки. Не знаю, как уж он меня увидел, может, боковым зрением, а может, почуял опасность своим звериным нюхом, но не успела я сделать и шага по коридору, а банка с вареньем уже летела мне в голову. Сам автослесарь вдруг исчез из поля зрения, затаившись где-то сбоку за дверью. До меня донесся щелчок пистолетного затвора, я поняла, что сейчас он появится и начнет стрелять, и тихонько упала на пол, направив свою пушку в сторону двери. Он выскочил и с яростным криком: «Получи, сука!» – начал опорожнять обойму в стену за моей спиной. Спокойно прицелившись, я прострелила ему сначала руку с пистолетом, потом обе коленки, он выронил оружие и упал, как подкошенный, хрипя и извиваясь, разбрызгивая повсюду кровь.

Я поднялась на ноги. От усталости и всего пережитого кружилась голова, и меня слегка покачивало, когда я шла в гостиную звонить Родиону в больницу.

Босс оказался на удивление живучим. Почти как я. Правда, он был весь исцарапан стеклом, а на голове прибавилось еще несколько шишек, но в целом он сохранился довольно неплохо для человека, пробившего головой лобовое стекло и стену торговой палатки. У него не обнаружили даже сотрясения мозга. Видимо, голова у него была не только гениальной, но и удивительно крепкой.

Валентина прямо той же ночью, убедившись, что переломов у супруга нет, забрала его домой, не доверяя никаким врачам. К тому времени милиция еще не связала с ним убийство Олега, поэтому его благополучно отпустили.

Теперь он сидел в кабинете за столом, весь облепленный пластырем и вымазанный зеленкой, и уже в который раз прослушивал запись моего последнего разговора с Ниной. На наше счастье и на свою беду, алчный Эльдар, похитив аппаратуру из джипа, погрузил ее в свою машину и привез на квартиру к Нине, не удосужившись даже ее выключить. Когда я снимала брошку в Зоиной квартире, то совсем забыла, что за воротником моей блузки оставался еще «жучок», на всякий случай прицепленный запасливым боссом. С его помощью-то и записался на магнитофон наш разговор с Ниной. Оригинал записи босс отдал следователям, а копию оставил себе на память, чтобы, как он сказал, слушать и не расслабляться.

Потому что, зная, что на земле существуют люди, подобные Нине с Эльдаром, не только расслабиться, но и уснуть спокойно нельзя.

– Одного не пойму, – хмуро произнес он, остановив запись, – зачем Зое понадобилось выдумывать всю эту историю с киллером из Интернета? Может быть, она просто знала, что Нина собирается ее убить? Но почему не сказала нам об этом прямо?

– Какая нам теперь разница, босс? Главное, что мы проиграли это дело и не спасли клиентку.

– Да уж, это лишило меня аппетита на несколько лет вперед, – вздохнул он, и тут заработало переговорное устройство, раздался голос Валентины:

– Родиоша, ужин готов. Я приготовила твои любимые плюшки. Иди, а то остынут.

Виновато взглянув на меня, он развел руками, мол, что тут поделаешь, поднялся и поплелся к дверям. Я смотрела ему в спину и думала о том, какая я все-таки молодчина, что ничего не сказала. Иначе он бы сейчас точно не пошел есть свои плюшки. Дело в том, что когда я вернулась домой, то обнаружила свой компьютер включенным. Видимо, пока нас не было, Зоя заходила в Интернет и проверяла свою почту. На экран было выведено окно броузера со страницей почтового сервера, в котором лежало открытое письмо следующего содержания:

«Уважаемая Инопланетянка. Я получил ваше послание. К сожалению, вчера не было возможности прочитать – был очень занят. Но теперь я получил информацию и принял ее к сведению. Ваш заказ аннулируется. Деньги будут возвращены на Ваш счет в течение ближайших трех дней.

Всегда к вашим услугам. Ахилл».

 

Глава 4

Чертово зелье

Каждое утро, обычно в шесть часов, пока машин было еще мало и воздух не насытился выхлопными газами, я по полчаса бегала и разминалась в скверике на Сретенском бульваре.

Родион с Валентиной все никак не могли понять, какая сила заставляет меня подыматься в такую кромешную рань, надевать шорты, майку и кроссовки и, невзирая на погоду, выбегать из дома. Я возвращалась, румяная и запыхавшаяся, когда они еще спали, поднималась в тренажерный зал и еще почти час разминала свои мышцы и сухожилия всевозможными упражнениями на брусьях, перекладине, кольцах и тренажерах. Все это настолько вошло у меня в привычку, что, пропусти я хоть одно занятие, потом весь день чувствовала себя разбитой, все валилось у меня из рук и напрочь пропадал аппетит, и тогда уже расстраивалась Валентина, думая, что мне не нравится, как она готовит.

А если расстраивалась она, то в офисе складывалась такая напряженная обстановка, что хоть святых выноси: без всякой причины начинал кричать во всю свою луженую глотку Потап, босс ходил мрачнее тучи, нервничал, раздражался из-за каждой мелочи и отыгрывался на мне, что, само собой, не доставляло мне особой радости.

Поэтому я старалась не пропускать утренние пробежки и каждое утро добросовестно отправлялась на Сретенский бульвар ловить последние глотки чистого воздуха перед наступлением часа пик.

Сегодня была среда, я бежала по аллейке среди тополей, мимо прогуливающихся с собаками горожан, и думала о том, что делать с нашей громадной квартирой на Новослободской улице, в которой мы сделали евроремонт год назад и не стали в ней жить, переселившись в офис, где было вполне достаточно места и для жизни, и для работы.

Правильнее всего было бы, конечно, сдать ее какому-нибудь богатому иностранцу за баснословные деньги, но Валя этого не хотела. Для нее эта квартира была чем-то вроде единственного доказательства того, что она чего-то добилась в этой жизни, у нее впервые появилась личная собственность, да еще какая! Теперь, если у нее спрашивали, где она живет, она могла себе позволить с этакой нарочитой небрежностью бросить:

«Где живу? Да так, в центре Москвы, в семикомнатной квартире с евроремонтом. Не успеваю уборку делать…» И тем не менее решать вопрос с квартирой было нужно. Видано ли, такое богатство зря пропадает. Я тут корячусь, понимаешь, жизнью рискую, чтобы на хлеб заработать, а великолепная жилплощадь с шикарной мебелью стоит невостребованная, не принося никакого дохода. Надо будет попробовать как-нибудь через Родиона нажать на его супругу и постараться убедить.

Добежав до конца аллеи, я подпрыгнула, перевернулась в воздухе через голову и вокруг своей оси и побежала в обратную сторону. Внутренние часы показывали двадцать пять минут седьмого, машин на проезжей части с обеих сторон сквера становилось все больше. Еще один круг, и можно отправляться в офис.

За спиной послышались тяжелый топот и чье-то громкое сопение, я обернулась и успела разглядеть двоих здоровенных, коротко стриженных парней в защитной форме, перепоясанных портупеями. Ни слова не говоря, они набросились на меня, схватили сильными руками и поволокли по траве мимо деревьев к низкой чугунной ограде, за которой стоял черный «Мерседес-500» с тонированными стеклами. Сидящие на лавочках старушки изумленно похлопали сонными глазами и не произнесли ни слова, как будто подобное происходит здесь каждое утро. Меня перекинули через ограду и затолкали на заднее сиденье машины, которая тут же рванулась с места. Я даже не успела возмутиться.

– Сиди тихо и молчи, – процедил крепко сжимающий мой локоть верзила справа. – Мы не сделаем тебе ничего плохого.

Поскольку сегодняшний день не сулил никаких особо интересных событий, а меня всегда отличала нездоровая тяга к приключениям, я решила посмотреть, что из всего этого получится, и притворилась испуганной. Хотя вполне могла продолжить свою утреннюю разминку, используя троих сидящих в машине хмурых амбалов в качестве тренажеров. Для вида я все-таки попыталась вырваться и, когда это не получилось, испуганно спросила:

– Куда вы меня везете? Кто вы такие?

– Это не важно, – буркнул сидящий слева от меня. – Тебе сказали: не дергайся – все узнаешь со временем.

– Это похищение? – не унималась я, сгорая от любопытства.

– Закройте там ей рот, – сердито бросил водитель. – Рук, что ли, нету?

– Вы не имеете права! – успела крикнуть я, но мне тут же зажали рот ладонью.

– Так-то лучше, – водитель удовлетворенно хмыкнул и посмотрел на меня в зеркало. – А ты слишком хорошенькая для ищейки. На твоем месте я бы в артистки пошел или со стриптизом выступать.

Хотела я ему сказать, что на его месте я бы отпустила меня и поскорее уезжала куда глаза глядят, чтобы я не смогла догнать, но рот был зажат, и я лишь тихонько зарычала. Повернув на Цветной бульвар, мы проехали мимо цирка и кинотеатра «Мир» и оказались на Садовом кольце.

Я сидела и гадала: что происходит на белом свете? Если им известно, что я ищейка, значит, похищение было не случайным, они специально подкараулили меня, зная, что я каждое утро в это время бегаю в этом скверике. Спрашивается: зачем я им понадобилась? Неужели кто-то из бандитов снова вышел на мой след, несмотря на то что Пантера вроде как умерла страшной смертью в лесном домике по Дмитровскому шоссе? Если так, то мне нужно было готовиться к самому худшему.

Но, с другой стороны, эти парни не были похожи на отъявленных головорезов, а скорее напоминали работников службы охраны: эта униформа, портупеи, аккуратные стрижки… Решив не утомлять свои еще не до конца проснувшиеся мозги напрасными усилиями, я расслабилась и отдалась на волю провидения.

Развернувшись на Сухаревской площади, машина нырнула направо в Коптельский переулок, проехала метров двести и остановилась у единственного подъезда старого четырехэтажного дома, рядом с которым возвышался разлапистый клен с пожелтевшими листьями.

– Не вздумай кричать, – предупредил меня водитель. – Иначе твои друзья из конторы не доживут до завтрашнего утра.

Я дернулась всем телом, едва не задохнувшись от ярости. Ах, вот оно что?! Мерзавцы! Узнали, где мое самое больное место! Мне захотелось разрисовать его мясистую физиономию своими когтями, но я сдержалась.

– Сейчас мы выйдем и поднимемся в квартиру, – продолжал он, наблюдая за мной через зеркало. – Будь паинькой, и ничего с тобой не случится.

Договорились?

Я согласно кивнула.

– Выводите ее, ребята.

Ладонь с моего рта убрали, двери открыли, я позволила им вытащить меня наружу, заботливо взять с обеих сторон под локти и провести в дом.

Потолки в подъезде были очень высокими, и от этого стены казались слишком голыми, даже несмотря на нарисованные на них каракули. Лифт не работал, поэтому на четвертый этаж пришлось подниматься пешком. В результате мои похитители запыхались и, тяжело отдуваясь, остановились у двери седьмой квартиры. Водитель позвонил, вскоре в квартире послышались шаги, кто-то посмотрел в глазок, замок лязгнул, и дверь открылась. На пороге стоял одетый в черные брюки и белую рубашку молодой парень с худощавым лицом и широкими плечами.

– Поймали? – он радостно оскалился, с нескрываемым любопытством разглядывая меня. – Слава богу, а то хозяин мне уже все мозги прошуршал.

Откуда у тебя мозги, недоумок, подумала я, влетая в прихожую от сильного тычка в спину.

– Подождите здесь, я сейчас доложу, – сказал худолицый и скрылся за дверью дальше по коридору.

– Слышь, Тема, бабки бы за телку надо сразу забрать, – неуверенно произнес один вполголоса. – Мне уже курева купить не на что.

– Не волнуйся, заберу, – также тихо произнес водитель и без всякой надежды в голосе добавил:

– Если отдаст. Ты его знаешь.

– В том-то и дело, что знаю, – тоскливо вздохнул тот. – Второй месяц без зарплаты сидим.

– Ничего, вот гастроли начнутся, тогда деньги рекой польются, – продекламировал Тема.

– Скорей бы уж, – тоскливо вздохнул третий, и в этот момент в коридоре появился худощавый и махнул рукой.

– Ведите ее сюда.

Евроремонт, который мы сделали в своей квартире на Новослободской, был, конечно, на загляденье, но то, что явилось моему возмущенному взору здесь, не шло с ним ни в какое сравнение по затратам. Здесь все было гораздо круче, то есть намного дороже. Позолоченные ручки в виде львиных голов на белых пластиковых дверях с витражными вставками, шелкография на стенах, подвесные потолки с тяжелыми позолоченными хрустальными люстрами, дубовый паркет на полу и даже небольшие, совершенно безвкусные дешевые гипсовые скульптуры обнаженных девушек по углам коридора – все говорило о том, что у хозяина квартиры есть деньги, но он не умеет их тратить.

Передо мной распахнули высокую двустворчатую дверь и легонько подтолкнули в спину. Первое, что я увидела, было огромное черное кресло посередине большой комнаты, в которой царил полумрак. Слева и справа стены были заставлены книжными полками до потолка. На полу, занимая почти все свободное пространство, лежала шкура белого медведя. Морда его с оскаленной пастью была обращена к порогу, и стеклянные глаза смотрели прямо на меня с безысходной печалью. Судя по размерам шкуры, я сделала вывод, что она была искусственной, что, впрочем, нисколько не умаляло ее почти естественной красоты. Рядом с креслом слева стоял столик из черного дерева с круглыми резными ножками и столешницей с орнаментом из разноцветных камешков. На нем стояла початая бутылка портвейна «Кавказ», два бокала, открытая банка шпрот с вилкой на краешке, хрустальная пепельница с окурками и пульт от телевизора, широченный экран которого отсвечивал в свободном пространстве между книгами и был почти незаметен с первого раза. В задней стене находилось окно, оно было задернуто тяжелой велюровой шторой черного цвета.

Свет в комнате исходил от маленьких светильников по углам, он был мягким и очень интимным. В нос ненавязчиво ударял запах восточных благовоний, смешанных с табачным дымом, который колечками выпускала изо рта полуголая девица, сидящая на шкуре возле кресла.

Ей было лет двадцать, она была блондинкой с длинными распущенными волосами, у нее было красивое лицо с ярко накрашенными губами. На ее теле, кроме короткой бежевой шелковой ночнушки, почти не скрывающей ее незатейливые формы, ничего не было. Она полулежала у ног хозяина квартиры, наглая и бесстыжая, и пренебрежительно разглядывала меня, держа тонкую сигарету в вытянутой руке между мизинцем и безымянным пальцем.

В кресле восседал хозяин. Так себе мужик, ничего особенного. Около сорока пяти лет, черные волосы, черные усы, почти полностью скрывающие губы, круглое бледное лицо и воспаленные то ли от бессонницы, то ли от пьянства, то ли от природы глаза. На нем был шелковый халат, расшитый золотыми узорами, в вырезе которого на груди виднелись густые черные волосы, на босых ногах были самые обычные шлепанцы, какие продают бабки в подземных переходах. Он сидел в кресле, словно царь на троне, закинув ногу на ногу, небрежно теребил пальцами белокурые волосы девицы, положившей голову ему на колени, и внимательно смотрел на меня слегка прищуренными глазами. Меня поставили рядом с головой медведя, и я услышала, как дверь за (шиной тихо закрылась. В своих шортах, топике до пупка и кроссовках я чувствовала себя здесь не совсем уютно.

– Значит, ты и есть частный детектив? – властно спросил хозяин сиплым голосом.

– А вы кто такой? – вопросом на вопрос ответила я, посмотрев на него с чувством оскорбленного достоинства. – Какое вы имели право похищать меня?

– Ты что, не узнаешь меня? – на его лице отразилось искреннее удивление.

Я присмотрелась к нему повнимательнее и только сейчас заметила, что кого-то он мне определенно напоминает. Но кого именно – вспомнить не смогла.

– Нет, не узнаю.

– Фи, деревенщина! – презрительно скривившись, бросила девица с явным украинским говором. – Ты что, телевизор не смотришь, газеты не читаешь?

– Помолчи, прелестница, – он потрепал ее волосы и обратился ко мне:

– Короче, не важно, кто я такой. Главное, ты должна сделать то, что я скажу.

– С какой стати?

– А куда ты денешься? – он противно оскалил свои желтые зубы. – У меня все под контролем. Если откажешься – вся твоя контора через двадцать четыре, – он глянул на часы, – нет, уже через двадцать два часа взлетит на воздух вместе с ее обитателями, которых там, насколько мне известно, трое. Мои люди уже заложили туда бомбу с часовым механизмом, и часики тикают.

У меня внутри все опустилось. Если это правда, то нужно срочно бежать в офис и искать эту чертову бомбу, пока она случайно не сработала. Но мне почему-то не верилось, что это правда, поэтому я с усмешкой спросила:

– Это у вас от портвейна фантазия разыгралась?

– Между прочим, неплохое вино, – нахмурился он, – мой любимый портвейн.

Единственный, который пока еще не разбавляют.

– Трудно разбавить помои, – едко заметила я.

– Не хами, детка, – он прожег меня взглядом. – Чтобы ты не сомневалась в моих словах, поясню тебе ситуацию. Я давно разучился шутить – потерял чувство юмора еще в Афгане, где было не до смеха. Запомни, я всегда получаю то, что хочу. Мне нужен был детектив – и вот ты стоишь передо мной. Мало того, мне нужен был детектив совершенно бесплатно – я и это получил.

– Что вы имеете в виду? – насторожилась я.

– Разве еще не понятно? – он убрал руку с головы девушки, взял бокал с бутылкой, налил себе портвейна, выпил залпом, шумно выдохнул и утер усы рукавом халата. – Зачем платить, если можно получить это бесплатно? Несколько нехитрых комбинаций, продуманных ходов – и желаемое у тебя в кармане. Мои люди пару дней последили за вашей конторой, поспрашивали ваших соседей по двору, все, что надо, выяснили, кое-что сделали ночью – в результате ты стоишь передо мной, готовая совершенно бескорыстно выполнить любое мое приказание.

– Я тебя обожаю, зайчик, – томно пропела девица, по-кошачьи потершись щекой о его колено.

Не обратив на нее внимания, зайчик тем временем самодовольно продолжал:

– И заметь – ни копейки капиталовложений.

– А как же ваши люди? – напомнила я. – Вы ведь должны им заплатить.

На лице его появилась брезгливая гримаса, махнув рукой в сторону двери, он негромко бросил:

– Обойдутся. Заплачу, когда появятся деньги. Похоже, придется охранникам собирать окурки на улице, невесело подумала я, глядя на неприятную физиономию хозяина квартиры. Я сказала:

– Я понимаю, что вы слегка окосели от портвейна, но все же не могли бы выражаться несколько яснее? У меня масса дел, мне некогда болтать тут с вами на отвлеченные темы.

С этими словами я села на шкуру, скрестила ноги по-турецки и выжидающе уставилась на хозяина квартиры.

– Подождут твои дела. Мне кажется, я выразился достаточно ясно. Но специально для тупых повторю: я хочу, чтобы ты выполнила для меня одно деликатное поручение – кое-что нашла. Если ты этого не сделаешь – бомба взорвется.

– Постойте, – опешила я, – вы хотите сказать, что похитили меня и заминировали наш офис только для того, чтобы использовать меня в качестве детектива? Но почему вы просто не пришли к нам как клиент и не попросили о помощи?

– Экая ты непонятливая, – с досадой поморщился он. – В этом случае мне пришлось бы платить вам за работу, а я не люблю разбазаривать свои деньги.

Гораздо проще было похитить тебя и подложить заряд тротила.

Я смотрела на него во все глаза и не могла понять, шутит он или говорит серьезно, а он самодовольным тоном продолжал:

– Взрывной механизм устроен так, что остановить его могут три человека, каждому из которых известны две цифры кода, плюс еще понадобится четвертый – он знает их очередность. Так что, если ты по какой-либо причине решишь, что будет проще разминировать здание, чем выполнить мое поручение, то у тебя ничего не получится – ты не знаешь, кто эти люди и где они сейчас, но даже если и узнаешь, то они все равно тебе ничего не скажут.

У меня на лбу под белой полоской хайратки выступил холодный пот. Все сказанное было очень похоже на правду, так же как и то, что сидящий передо мной человек страдал неизлечимым психическим заболеванием. Я даже растерялась, не зная, что думать и как себя вести в такой ситуации. Одно было совершенно ясно: у этого человека от больших денег и дешевого портвейна поехала крыша. Чтобы он не заметил моей растерянности, я спросила:

– А почему вы выбрали именно меня?

– Во-первых, ваша контора находится недалеко, а во-вторых, люди, которых мы расспрашивали, сказали, что ты там самый лучший детектив.

Ну, деды и старушки, ну, удружили, с тоской подумала я о наших внештатных детективах, которые всегда относились ко мне лучше, чем к Родиону, в благодарность за то, что я выдавала им деньги. Видимо, они хотели отплатить мне добром, расхваливая меня на всех углах, а получился вот такой кошмар. Если бы похитили Родиона, он бы, наверное, не сидел здесь с тупым видом, как я, а давно уже нашел выход из положения.

– Неужели вы думаете, что после всего, что вы со мной сделали, я стану на вас работать? – не скрывая своей неприязни, спросила я.

– Не станешь – ваш офис взлетит на воздух.

– А если вы блефуете?

– А ты проверь, – он хитро прищурил глаза. – Подожди до завтрашнего утра и посмотри, что из этого получится. Если не взорвется – с меня бутылка, – он покосился на портвейн. – Ну а если все же взрыв произойдет, тогда не обессудь. И потом, что тебе, профессионалке, стоит оказать мне маленькую услугу? Я ведь не прошу тебя достать звезду с неба – все гораздо прозаичнее и проще. Ты, кстати, можешь позвонить своим коллегам и предупредить о грядущем взрыве, чтобы они покинули здание, но это ничего не изменит – ваш офис все равно разнесет по кирпичикам.

– Вам уже кто-нибудь говорил до меня, что вы психопат? – поинтересовалась я.

– Я не психопат, – он обиженно сжал губы под усами. – Я – психотерапевт, вернее, колдун.

– Вы – колдун?! – я вытаращила на него глаза и сразу вспомнила, где видела прежде его лицо – в телевизионной программе «Третий глаз», где он выступал со своими фокусами.

– Да, магистр белой, черной и серой магий, доктор эзотерических наук, – заученным тоном заговорил он, – профессор алхимии и метафизики, маг и ясновидец в седьмом поколении, связанный прочными невидимыми нитями с потусторонним миром, способный управлять магнетическими и временными потоками нашей планеты, проникать в параллельные миры и так далее.

– Ну надо же, столько выдающихся способностей, а какую-то ерунду сами найти не можете.

– Эта ерунда, как ты изволила заметить, из мира материального, а я в основном имею дело с нематериальными категориями, – важно бросил колдун, снова потянувшись к бутылке. – Но тебе, смертной, этого не понять. Короче, хватит болтать, говори, согласна или нет?

– А если нет?

– Тогда мы сейчас свяжем тебя и продержим до утра, а потом отпустим, чтобы ты посмотрела на то, что останется от твоей конторы и ее обитателей, – обыденным тоном произнес он, отпив из бокала.

– Я заявлю в милицию.

– Ради бога – тебе все равно не поверят, а если поверят, то ничего не докажут. Я скажу, что впервые тебя вижу, что ты одна из моих фанаток, которая решила привлечь мое внимание таким неординарным способом. В отличие от тебя, милиционеры смотрят телевизор и знают, кто я такой. У меня безупречная репутация.

Он смотрел на меня, и глаза его откровенно смеялись, вернее издевались надо мной. Дав себе слово, что, когда все закончится, непременно навещу этого колдуна и раз и навсегда отобью у него охоту делать подлости, я вздохнула, опустила голову и тихо бросила:

– Я согласна.

– Ну, что я тебе говорил? – хмыкнул он, обращаясь к девице, с восхищением смотревшей на него. – А ты не верила.

– Ты – чудо, зайчик! – умиленно простонала она, прижимаясь грудью к его ногам. – Я тебя обожаю.

– Учись, пока я жив, – колдун наклонился и смачно поцеловал ее в накрашенные губы.

– Что я должна найти? – спросила я громко, боясь, как бы они не перешли к любовным утехам прямо у меня на глазах.

Он оторвался от девицы и посмотрел на меня.

– Слушай внимательно, сейчас все объясню. Дело в том, что у меня скоро гастроли. Уже заказаны концертные площадки в нескольких городах, расклеены рекламные плакаты, продаются билеты и так далее – одним словом, машина запущена и остановить ее может только моя смерть. А поскольку умирать я пока не собираюсь, то мои конкуренты, которые завидуют моей славе и хотят сорвать выступления, чтобы самим заработать эти деньги, решили пойти по другому пути – они выкрали у меня бесценное магическое снадобье, с помощью которого я помогаю исцеляться больным людям. Секрет этого снадобья давно утерян, оно досталось мне в наследство от моего деда-колдуна, нигде в мире больше такого не существует.

Без этого снадобья я не смогу работать. Эти скоты обезоружили меня перед самыми гастролями! – лицо его перекосилось от ярости, он сжал кулаки и потряс ими в воздухе. – Негодяи! Ничтожные людишки, дилетанты, не достойные даже стоять в моем присутствии!

– Вы знаете, кто украл? – перебила я.

– Знаю, – кивнул он, мгновенно успокоившись. – Это наверняка Никодим Трушевской. Слышала о таком?

Поскольку я никогда не читала дешевых бульварных газет, где всякого рода шарлатаны рекламируют свои услуги, то отрицательно покачала головой.

Колдун презрительно поморщился:

– Темнота беспробудная. Нужно знать героев своего отечества. Ну да ладно, не в этом суть. У Никодима тоже начинаются гастроли и тоже в тех же городах, что и у меня. Поэтому он первый в списке подозреваемых.

– Не пойму, вам что, городов в России, мало? – удивленно спросила я. – Зачем вы все лезете в одни и те же?

– Ты еще совсем глупая, – он с сожалением вздохнул. – Есть города, потенциально настроенные на магическое воздействие, ибо расположены в зонах магнетического излучения Земли. Местное население как бы заранее уже готово к восприятию потусторонней энергии и верит всему, что им скажут… – Тут он запнулся и быстро поправился:

– Я хотел сказать, люди верят в существование высших сил, способных их исцелить, сделать счастливыми и богатыми. Там очень хорошо идут заговоренные мной талисманы на удачу в бизнесе, счастье в личной жизни и так далее. Недавно у меня вышла книга, ее тоже нужно продавать, а тут такой казус. Я сейчас раскрываю некоторые секреты моей профессии, но ты все равно никому ничего не расскажешь, ибо тогда я просто взорву ваш офис. Ты ведь не расскажешь?

– Нет, – твердо кивнула я, зная, что все равно возьму его за жабры и разнесу на весь свет истину об этом шарлатане, наживающемся на невежестве простых людей.

– Вот и отлично, – он удовлетворенно погладил свои усы и продолжил вешать мне лапшу на уши. – А есть города, расположенные в так называемых геопатогенных зонах. Там люди закрыты для восприятия, хоть кол у них на голове теши. Поэтому мы и выбираем только те районы, где наши выступления заранее обречены на успех. А поскольку таковых не так уж и много в России, а нас, колдунов, не так уж и мало, то конкуренция, сама понимаешь, очень жесткая.

Теперь ясно?

– Да. Значит, вы уверены, что это Никодим?

– Кроме него, есть еще пара человек, которые могли бы украсть шкатулку со снадобьем, но ими ты займешься в последнюю очередь. Прежде всего – Никодим.

Эта сволочь уже давно копает под меня, и на этот раз я сорву его планы.

– Значит, вы хотите, чтобы я пошла к этому Никодиму и нашла шкатулку?

– Я хочу, чтобы ты украла украденное, – поправил он. – Нужно выведать у него, где он ее хранит, и похитить. Сама ты ни за что не найдешь – он умеет прятать.

– А вы, значит, не умеете?

– Умею, но я доверчивый, – с трагизмом в голосе вздохнул колдун. – Я верю в доброе начало в людях и всегда расплачиваюсь за это. Никодим, естественно, ни за что не признается, что совершил кражу, будет все отрицать, может быть, даже говорить, что это принадлежит ему, но ты не верь. Чтобы развеять твои сомнения, скажу, что на шкатулке выгравированы мои инициалы «Д» и «С» – Демьян Саровский.

– Я что-то слышала о Демьяне Саровском, – задумчиво проговорила я.

– Вот видишь! – обрадовался он.

– Кажется, что-то не очень хорошее, – закончила я свою мысль.

– Это враги, завистники клевещут, – небрежно махнул он рукой. – Есть еще одно доказательство причастности Никодима. Шкатулка хранилась в этой квартире в тайнике под моей кроватью. О его существовании никто, кроме меня, не знает. По крайней мере, мне так казалось раньше.

Я заметила, что выражение лица девицы слегка изменилось при этих словах, она опустила голову и начала ковыряться в ногтях.

– Несколько дней назад Никодим был у меня в гостях. Мы с ним немного выпили, как всегда, у нас были девочки, – он покосился на свою пассию, но она, казалось, ничего не слышала, занятая своими ногтями. – В общем, гудели мы чуть не до утра, приходили еще какие-то гости, мои знакомые журналисты, коллеги и просто друзья, устроили тут настоящий бардак и под утро смылись. Я проснулся в этой комнате на шкуре, Никодим спал в моей спальне с какими-то прошмандо… – Он осекся, снова покосился на девицу и поправился:

– С двумя девушками. Чем он там на самом деле занимался, пока я спал, – мне не ведомо. Но когда два дня назад я заглянул в тайник – шкатулки там уже не было. Она небольшого размера, зеленого цвета, сделана из малахита и закрывается на ключик, который лежал там же в тайнике. Ключик, кстати, тоже пропал.

– Вы говорили с ним о пропаже?

– А какой смысл? – скривился колдун. – Мне вовсе не хочется видеть его постную, якобы оскорбленную рожу. Мы ведь с ним вроде как друзья считаемся.

Начнет строить из себя обиженного. Но я уверен, что это сделал он, поэтому и решил воспользоваться услугами детектива – не хочу, чтобы Никодим знал, будто я подозреваю его в краже. Пусть думает, что его просто обокрали. В общем, мне плевать, как ты это сделаешь, но снадобье должно быть у меня не позднее пяти часов завтрашнего утра. В этом случае мои люди обезвредят бомбу, и мы с тобой расстанемся, как говорится, добрыми друзьями, – в его глазах мелькнуло ехидство. – Ну а если нет, то не обижайся – о последствиях ты предупреждена. Иди и принеси мне снадобье.

– То есть я уже могу идти добывать вашу шкатулку? – не поверила я своим ушам.

– Конечно – времени у тебя не так уж много.

– Может, дадите хотя бы адрес этого Никодима?

– Ах да, – он потрепал девицу за щеку. – Диана, принеси мою записную книжку.

Диана лениво поднялась на ноги, проплыла мимо меня, покачивая худыми бедрами, и исчезла за дверью. Колдун проводил ее восхищенным взглядом.

– Хороша, а?

– Она не в моем вкусе, – нехотя выдавила я. – Кстати, она знает про тайник?

– Ты что, ее подозреваешь? – спросил он насмешливо и махнул рукой. – Брось, эта курица может только ноги раздвигать.

– Давно вы с ней знакомы?

– Достаточно, – уклончиво ответил он и нахмурился. – Говорю тебе, она здесь ни при чем. Ты первая, кто узнал об этом тайнике.

– Она тоже здесь присутствовала.

– Ее интересуют только мои деньги и моя слава. Зачем ей снадобье? Оно ей как мертвому припарки.

– Хорошо, оставим это, – покорно вздохнула я. – Что будет, если я позову на помощь своего коллегу? Вдвоем мы быстрее справимся.

– Я так не считаю, – его глаза посуровели. – Вдвоем вы, скорее, начнете обсуждать, как найти бомбу и избавиться от меня, и не станете искать шкатулку.

Поверь, Мария, – он впервые назвал меня по имени, – я все достаточно хорошо продумал, у меня есть кое-какой опыт в подобных делах, поэтому мой тебе совет: принимайся за дело сама. Чем быстрее начнешь, тем быстрее для тебя и твоих друзей все закончится.

– А бомба не может взорваться раньше времени случайно?

– Исключено. Это не какой-нибудь там дешевый самопал, а импортный вариант с тройной системой надежности, – и хвастливо добавил:

– Мне подарил эту игрушку один киллер за то, что я исцелил его от импотенции.

Вошла Диана, которой, на мой взгляд, было самое место на панели, а не в квартире известного мага, опять проплыла мимо меня, задев бедром мое плечо, и протянула колдуну блокнот в кожаном коричневом переплете.

– Этот?

– Дура, что ты притащила? – рассердился Демьян, вырвал у нее из рук блокнот и швырнул в дальний угол комнаты. – Я же сказал: записную книжку из правой тумбочки у кровати!

– Прости, зайчик, – она испуганно сжалась под его взглядом, – я думала…

– Как ты можешь думать, если у тебя мозги природой не предусмотрены?

Ладно, сядь, не мельтеши, – он провел пальцами по усам и посмотрел на меня. – Сделаем вот как: ты поедешь с моим помощником. Боря сам отвезет тебя к Никодиму, а по дороге расскажет все подробности – он в курсе. Запомни главное: если попадешься, Никодим не должен знать, что я имею к тебе отношение. Говори ему, что хочешь, только не упоминай мое имя. Он, кстати, падок на хорошеньких девчонок, так что можешь зайти к нему с этой стороны.

– А если вдруг у меня ничего не получится?

– Ты же детектив, черт возьми, значит, получится, – убежденно проговорил он.

– Детектив, но не воровка.

– Один хрен – мышление у вас одинаковое. Ну и жизнь пошла, с грустью подумала я, то нас с мошенниками спутали, теперь вот с ворами – скоро, глядишь, и в тюрьму посадят ни за что. Быстро прикинув в уме нерадостные перспективы грядущего дня и запоздало поняв, что не нужно было все-таки позволять увезти себя из сквера, я встала на ноги и внимательно посмотрела на колдуна, который, в свою очередь, тоже не спускал с меня глаз. Конечно, что там говорить, я легко могла сейчас сделать из Демьяна котлету и заставить его сказать, где находится бомба и как ее обезвредить. По его глазам было видно, что он труслив и, как только я оторву ему одно ухо, запаникует и согласится на все, чтобы сохранить второе…

– Если ты думаешь, что сможешь как-нибудь заставить меня убрать бомбу, – заговорил вдруг колдун, словно прочитав мои мысли, – то не обольщайся – я не знаю ни кода, ни тех людей, которым он известен. Я слишком занят, чтобы вникать во всякие мелочи, я только отдаю распоряжения. Чтобы выведать код, повторяю, тебе потребуется найти четырех человек и каждого из них заставить говорить.

Учитывая то, что ты не знаешь, кто эти люди и где они сейчас, тебе потребуется очень много времени, поэтому я бы на твоем месте предпочел не забивать голову глупостями, а занялся поисками шкатулки – это будет и быстрее, и безопаснее для всей вашей фирмы. Кстати, неспециалисту не рекомендуется даже дотрагиваться до запущенного механизма – бомба реагирует на любое физическое воздействие. Так-то вот, милая.

Я стояла, как оплеванная, и не могла ничего сказать в ответ. Может, он и вправду колдун и ясновидец и может проникать в эти самые параллельные миры, не говоря уже о чужом сознании? Чувствуя, как от его пристального взгляда по спине бегут мурашки, я отвела глаза и стала смотреть на Диану, с вызывающим видом сидевшую у ног колдуна и глядевшую на меня пренебрежительно-высокомерным взглядом. Мне вдруг захотелось вывести ее на чистую воду, поставить на место, доказав, что это она стащила малахитовую шкатулку, в чем я почему-то не сомневалась ни секунды. Всем своим видом она старалась показать свое превосходство надо мной, и это задевало мою женскую гордость. Я отыщу эту чертову шкатулку, найду того, кто ее украл, и увижу Диану сгорающей от стыда, униженной и раздавленной. Килька несчастная!

Успокоив себя этими мыслями, поскольку ничего другого не оставалось, я спросила:

– Где гарантия, что вы уберете бомбу, когда получите снадобье?

– Я понимаю, – мягко проговорил он, – что в своей работе вы сталкиваетесь в основном с подонками и ничтожествами и привыкли никому не доверять. Но я не из их числа, мое слово – закон для меня. Мне нужно лишь мое снадобье, а не ваши жизни.

– Хорошо, я вам верю. Только учтите: если что-то пойдет не так и с моими друзьями случится беда – я устрою вам ад на земле.

– Ой, какие мы грозные! – противно протянула Диана и капризно добавила, посмотрев на колдуна:

– Зайчик, мне это уже надоело, пойдем в кроватку.

– Иди, я сейчас догоню.

Смерив меня очередной порцией презрения, Диана удалилась, виляя тощим задом. Колдун встал с кресла, оказалось, что он не очень высокого роста, подошел ко мне вплотную и процедил:

– Ты можешь напугать кого угодно, только не меня. Я старый каратист, Афган прошел, у меня много влиятельных друзей, и я плевать хотел на таких пешек, как ты.

Не дожидаясь ответа, он вышел в коридор и раздраженно крикнул:

– Боря, отвези ее к Никодиму!

* * *

Боря, тот самый худощавый парень в белой рубашке, который встретил меня в квартире колдуна, сидел за рулем новенькой малиновой «десятки», мчащейся на приличной скорости по Фрунзенской набережной в сторону Лужников, и угрюмо молчал с тех самых пор, как мы сели в машину и отъехали от дома Демьяна Саровского. На прощание колдун что-то долго говорил ему на ухо, бросая на меня косые взгляды, после чего Боря резко сменил свою вполне дружелюбную улыбку на непроницаемую маску и не проронил ни слова. Что такого наговорил ему колдун, можно было только догадываться.

Впрочем, это было мне на руку – мне самой нужно было о многом подумать.

Родион с Валентиной, конечно же, уже потеряли меня и сейчас гадали, куда это я могла запропаститься. Было начало девятого, время завтрака, а меня все нет и нет, чего ранее еще никогда не случалось. Наверное, Родион уже обзванивает ближайшие морги, а Валентина отправилась в сквер на Сретенском бульваре, чтобы поискать там в кустах мой остывающий труп. Люди, которые видели, как меня волокли в машину, наверняка уже давно разошлись по своим делам, и Валентине придется вернуться домой несолоно хлебавши. Хорошо, они еще не знают, что офис заминирован, а то бы еще и не так переживали.

Но это продлится недолго – как только представится возможность, я позвоню им и все объясню. Скажу, что обезумевший от пропажи своего снадобья колдун потерял остатки разума и похитил меня, чтобы я бесплатно нашла украденное сокровище. А чтобы я была сговорчивее, взял и заминировал нашу контору с помощью хитроумной иностранной бомбы с часовым механизмом, который должен сработать в пять часов утра завтрашнего дня. Босс, конечно, не поверит в эту фантастическую, абсурдную ахинею – да и кто бы поверил! – но мне придется его убедить, поскольку их жизни угрожает опасность.

То, что сам колдун не знал кода, звучало вполне убедительно, я по глазам видела, что он не врал, иначе пустила бы в ход свои когти и выпытала правду. Поэтому теперь ничего не оставалось, как искать неведомо где и незнамо у кого эту мифическую малахитовую шкатулку.

И почему я не работаю, к примеру, уборщицей? Тогда бы меня похищали лишь для того, чтобы я бесплатно помыла кому-то полы, а не ломала, как сейчас, голову над неразрешимыми криминальными задачами. Поди, укради эту шкатулку, если даже не знаешь, где она лежит и существует ли вообще. Все равно что с завязанными глазами искать черного кота в темной комнате.

Надо будет послушать, что скажет на все это Родион – ему в голову иногда приходят поистине потрясающие идеи. Устроит, допустим, поджог квартиры этого Никодима и под видом пожарного вынесет оттуда вместе с хозяином злосчастную шкатулку. Или еще что-нибудь придумает не менее простое и гениальное. В противном случае нам придется строить новый офис, а тех денег, которыми мы в данный момент располагаем, не хватит даже на возведение трансформаторной будки. Нет, что там ни говори, а для человека, пьющего по утрам дешевый портвейн в компании сомнительных девиц, колдун оказался довольно хитрым и расчетливым типом. Все продумал, мерзавец, все предусмотрел, чтоб ему пусто было. Бедные те люди, которые клюют на его колдовские приманки – если уж он нас так лихо надул, то что говорить о них, простых и доверчивых гражданах.

Наверное, уходят от него голые и босые, оставив свое последнее алчному служителю оккультных наук. Ладно, дьявол с ним, с колдуном, главное, чтобы Родион успел вывезти семью и все ценные вещи из офиса – только тогда я смогу вздохнуть спокойно и начать полноценно работать.

Если шкатулку действительно украл Никодим, что еще нужно было доказать, и снадобье на самом деле настолько ценно и уникально, то он запрятал ее не хуже, чем Кощей свое яйцо, и мне придется немало попотеть, отыскивая его.

Времени у меня было в обрез, в голове, кроме мыслей о неминуемом взрыве, ничего толкового не было, а действовать надо было начинать уже сейчас. Если бы я хоть была одета поприличнее, то могла бы, как советовал колдун, попытаться познакомиться с этим Никодимом под видом очумелой поклонницы, но на мне были только шортики, майка и кроссовки с белыми гетрами в красную полоску. У меня не было ни моей сумочки, ни моих туфель, были только накладные стальные ногти на пальцах, и ветер гулял в голове.

– Чего молчишь, ищейка? – вдруг спросил Борис, повернувшись. – Обдумываешь, как дело провернуть?

– Нет, думаю, откуда бы позвонить, – я мило улыбнулась в его хмурые глаза.

– Юра сказал, никаких звонков, – сухо бросил он, снова уставившись на дорогу.

– Юра?

– Да, на самом деле его так зовут. Демьян Саровский – сценический псевдоним.

– А вы кто?

– Я его продюсер.

– Странно.

– Почему же странно?

– Потому что он называл вас своим холуем, – пошла я на маленькую хитрость, чтобы слегка раззадорить его и тем самым выведать побольше.

– Холуем, говоришь, – его глаза потемнели от гнева. – Ну, козел хренов, он у меня еще узнает, кто из нас холуй. Да без меня он бы и копейки не заработал!

– А он правда в Афгане служил?

– В каком Афгане – он вообще в армии не служил, – Боря скрипел зубами, на скулах играли желваки, он все никак не мог успокоиться и бормотал, качая головой:

– Ну, Юрик, удружил. Я тебе это припомню.

– У Никодима есть охрана? – перевела я разговор в другое русло.

– Есть, чисто символическая – его любовница.

– Любовница?

– Да, она крутая каратистка, работала в службе безопасности какого-то казино в Питере. Там они познакомились, она переехала сюда к нему, теперь повсюду вместе ходят. Днем она выполняет функции его телохранителя, ночью – любовницы. Он ей платит за то и другое, оба довольны. Ее зовут Оля.

– Демьян мне говорил, что несколько дней назад Никодим был у него в гостях и спал с двумя девушками. Она позволяет ему изменять?

– Она была одной из тех двух девушек, – усмехнулся Боря. – Она бисексуалка.

– Вы видели шкатулку, которую украли?

– Нет. Юра ее вообще никому не показывает, даже мне, хотя ближе меня у него никого нет. – Боря остановился перед светофором. – Он всегда говорил, что обладает такими секретами и тайнами, раскрыв которые утратит свою колдовскую силу. Он вообще довольно темная личность, я так и не знаю его до конца.

– Далеко этот Никодим живет?

– На Мичуринском проспекте. Ты уже придумала, как будешь действовать? – он с интересом посмотрел на меня и улыбнулся. – Первый раз так близко общаюсь с живым детективом, к тому же такой красивой и приятной девушкой.

– Если бы мы познакомились при других обстоятельствах, я была бы еще приятнее, – вздохнула я и кивнула на дорогу. – Поехали, зеленый загорелся.

С трудом оторвав от меня взгляд, он включил скорость, и мы поехали дальше.

– Наверное, это очень интересно детективом работать? – спросил он.

– Ага, интересно, особенно когда тебя вот так вот похищают на рассвете и под угрозой смерти заставляют выполнять сомнительные поручения, – я горько усмехнулась. – По вашему колдуну тюрьма давно плачет. Думаю, вы с ним вместе загремите за соучастие в похищении.

– О чем ты говоришь, какая тюрьма? – искренне удивился он. – Не воспринимай все так серьезно! Юра – знаменитость, звезда мировой величины, разве он не может позволить себе небольшую слабость? Считай, что это его маленький каприз. Все гении имели недостатки. Чайковский вон голубым был, Есенин пил и гулял беспробудно, однако их за это в тюрьму никто не сажал, все понимали, что талант нужно беречь, и прощали им их слабости.

– Боюсь, что я не из тех, кто понимает, – сдержанно бросила я. – К тому же сомневаюсь, что ваш Юра обладает какими-либо бесспорными талантами, кроме способности жульничать и обманывать людей.

– Ты не права, – помрачнел мой провожатый. – Юра настоящий колдун, у него даже соответствующий диплом и лицензия есть.

– А кто ему этот диплом выдавал – сам сатана? Или такие же жулики, как он сам? Ладно, замнем для ясности. Такие колдуны существуют, пока в них верят такие лопухи, как вы.

– Это я-то лопух?! – он резко затормозил, машину бросило юзом к бордюру, и она остановилась. Борис повернул ко мне пылающее бешенством лицо. – Послушай, девочка, еще одно такое слово, и я не посмотрю, что ты детектив, расквашу физиономию – родные не узнают. Немедленно возьми свои слова обратно, слышишь?

– Далеко еще ехать? – спросила я, словно не слыша его угроз.

– Уже приехали, – прорычал он, и его губы тряслись от бешенства. – Вот в этом доме, тринадцатая квартира, – он кивнул куда-то мне за спину и, угрожающе сверкнув глазами, повторил:

– Бери свои слова обратно.

– Ты мне надоел, парень, – я взялась за ручку двери.

– Что?!

Борис замахнулся на меня кулаком, но ударить не успел, потому что я его опередила, врезав ребром ладони по кадыку. Он захрипел, схватившись за горло и откинувшись назад, и я, пережав ему сонную артерию, быстро усыпила его. Я больше не нуждалась в его услугах, он все равно ничего не знал и ничем помочь не мог. Немного посидев рядом с ним в раздумье, я решила, что машину бросать не стоит, она еще может мне пригодиться – мало ли, как дело обернется? Мы стояли в довольно безлюдном месте Мичуринского проспекта, слева виднелся забор какого-то предприятия, справа за деревьями стоял длинный жилой дом, прохожих на тротуаре не было, мимо проносились только машины на большой скорости.

Я вышла, открыла багажник, перетащила туда спящего Борю, уложила поудобнее, подложив ему под голову канистру с маслом, и закрыла крышку. Так мне будет спокойнее. Затем села за руль и поехала искать телефон-автомат.

Через пару минут я уже звонила боссу из автомата рядом с магазином «Хозяйственный». Поскольку денег у меня с собой не было, пришлось одолжить на время Борин бумажник, в котором, кроме приличной суммы денег, оказалась еще пластиковая телефонная карточка.

Трубку снял Родион. Голос у него был очень встревоженный. Я так обрадовалась, услышав его, как будто мы не виделись перед этим лет сто.

– Босс, это я!

– Господи, Мария, где тебя носит?! – почти прокричал он в трубку.

– Вы не поверите, но меня похитили?

– Тебя?! – не поверил он, как будто похитить могли кого угодно, но только не меня.

– Что ж, вы думаете, что меня уже и похитить нельзя? – обиженно произнесла я. – Меня, конечно.

– Подожди, я надеюсь, ты шутишь?

– Какие там шутки. Слушайте внимательно и не перебивайте, а то собьюсь.

– Давай излагай побыстрей – завтрак стынет.

– Меня похитили во время утреннего моциона в сквере. Схватили, усадили в машину и отвезли к Демьяну Саровскому на квартиру. Слышали о таком?

– Так, краем уха, ничего конкретного.

– Он известный колдун, довольно богатый и бесконечно жадный. У него украли какое-то очень редкое снадобье, и он хочет, чтобы я его нашла, понимаете?

– Понимаю. А зачем тебя похитили?

– Как зачем? – я нетерпеливо топнула ногой, удивляясь бестолковости своего босса. – Чтобы я нашла это чертово зелье!

– Ну, – тупо повторил Родион, – а зачем похищать? Пришел бы к нам…

– Так я же говорю, что он не хочет платить за это деньги! Хочет, чтобы я бесплатно на него работала.

– Он что, псих?

– Да, причем очень жадный.

– Тогда не понимаю, почему ты до сих пор не дома? – изумленно проговорил он.

– Вы сейчас стоите или сидите? – спросила я.

– Стою.

– Тогда лучше сядьте, а то упадете.

– Ничего, я стойкий. Говори.

– Люди колдуна заминировали наш офис. Если я откажусь на него работать – все наше здание взлетит на воздух.

Наступила долгая пауза. Наконец, босс прокашлялся и сиплым голосом произнес:

– Ты это сама только что придумала, чтобы окончательно испортить мне аппетит?

– Увы, босс, он божится, что это правда.

– Дурдом какой-то, – пробормотал он растерянно и крикнул:

– Валюша, ты слышишь? Наш офис, оказывается, заминирован и вот-вот взлетит на воздух!

До меня донесся приглушенный стон Валентины и звон разбитой тарелки.

– Что ты так нервничаешь, дорогая? Я ведь не сказал, что это правда…

Постой, что ты делаешь?! Отдай телефон!

В следующий момент я услышала в трубке срывающийся от волнения голос своей подруги:

– Машуля, это ты?

– Я, Валюша.

– Когда будет взрыв?

– Завтра в пять утра, если не случится чудо.

– И это чудо, конечно же, должна совершить ты?

– Да.

– Значит, взлетим, – убежденно констатировала она. – Квартира тоже заминирована?

– По-моему, пока нет. Слушай…

– Передаю трубку Родиону, – ледяным тоном проговорила она. – Я всегда знала, что вы допрыгаетесь! Снова раздался голос Родиона.

– Видишь, что ты наделала? – с упреком сказал он.

– Я наделала?! – мое терпение было на пределе. – Послушайте, босс, между прочим, они должны были вас похитить, а не меня! Просто их не правильно информировали…

– Короче, Мария, расскажи все с самого начала, – устало выдохнул он. – Где спрятана бомба?

– Он забыл мне это сообщить, – язвительно прошипела я. – Босс, умоляю, начинайте соображать, а то мы останемся без крыши над головой. Нужно срочно найти шкатулку со снадобьем, тогда нас не взорвут.

– Мне проще найти бомбу в собственном доме, чем обшаривать весь земной шар в поисках какой-то шкатулки, – сказал он. – Сколько тонн тротила заложено?

– Не знаю, босс! – теряя самообладание, простора я. – Это импортная бомба! Чтобы ее обезвредь, нужно знать шестизначный код.

– Мне не нужен код, – упрямо заявил босс. – Я найду ее и подложу под двери Демьяна Саровского – пусть сам обезвреживает, если захочет.

– До нее даже дотрагиваться нельзя – она реагирует на движение!

– Таких бомб не бывает, – не слишком уверенно произнес он.

– Хотите проверить? Интересно, что вы скажете, если она все-таки взорвется, когда вы до нее дотронетесь?

– Тогда уже будешь говорить ты, на моих похоронах, – ворчливо заметил он и, наконец, сдался. – Ладно, этот псих сказал, где нужно искать шкатулку?

– Да, у некоего Никодима, – я облегченно перевела дух. – Он тоже колдун, конкурент и главный подозреваемый. Я сейчас как раз нахожусь недалеко от его дома. Запишите адрес, – я продиктовала адрес, босс записал и сказал:

– Насколько я понимаю, дело обстоит так: колдун нас шантажирует и думает, что, в случае чего, отмажется благодаря своим связям и громкому имени.

Правильно?

– Абсолютно.

– Ну так передай ему, когда увидишь, что остаток жизни он будет колдовать на нарах – я об этом позабочусь.

– Передадите ему сами, когда отключите бомбу. Что мне делать, босс?

Колдун сказал, что нам проще найти шкатулку, чем бомбу.

– Такое может быть только в одном случае.

– В каком?

– Если никакой бомбы не существует. Так что, действуем в двух направлениях: ты ищешь шкатулку, а я – бомбу.

– Сначала эвакуируйте Валентину с Потапом.

– Она уже его, кажется, эвакуировала – слышишь, входная дверь хлопнула?

– печально сказал Родион.

– Молодец, Валюша, быстро сработала. Босс, скажите, как мне подступиться к этому Никодиму? Нужно все сделать так, чтобы он не связал меня с Саровским.

– А тебя что, просто так взяли и отпустили к нему?

– Ну, почти, – замялась я. – Так что мне делать? У меня самой голова кругом.

– Иди к нему, скажи, что хочешь работать у него ассистенткой, – заговорил он деловито. – Когда он отправится в туалет, запри его там и обшарь всю квартиру. Если ничего не найдешь, припугни, скажи, что разорвешь на себе одежду, выбежишь на улицу и начнешь кричать, что он тебя изнасиловал…

– Не пойдет, босс. Во-первых, на мне рвать особо нечего, а во-вторых, он не должен знать, что я ищу именно шкатулку.

– Ладно, выполняй пока первую часть плана, а потом позвони мне – я что-нибудь придумаю. Все, я пошел искать мину.

– Не забудьте выловить золотых рыбок из бассейна – а то погибнут при взрыве.

– Не забуду. Кстати, не знаешь, когда они заложили взрывчатку?

– По-моему, сегодня рано утром, пока мы спали.

– Это уже кое-что, – он удовлетворенно хмыкнул и положил трубку.

Думая о том, что все-таки хорошо, когда у тебя есть умный начальник, который всегда поможет в трудную минуту, я вышла из телефонной будки и направилась к машине, которую оставила на стоянке около магазина. И еще издали заметила молоденького паренька в комбинезоне цвета хаки. Он стоял около малиновой «десятки», сунув руки в большие карманы, и пристально смотрел на крышку багажника. Мне не было слышно, доносились ли оттуда какие-нибудь звуки, издаваемые очухавшимся Борей, или же парню просто понравился играющий на солнце малиновый оттенок, но я решила не рисковать и пройти мимо. Но не успела сделать и двух шагов в сторону; как услышала громкий окрик:

– Минуту, гражданочка, это ваша машина?

Я остановилась, повернула к парню изумленное лицо и сказала:

– С чего вы взяли? Я вообще ездить не умею.

– Шутите? – он криво усмехнулся и подошел ко мне. – Я ведь видел, как пару минут назад вы приехали на этой тачке и пошли звонить вон в ту будку, – он ткнул туда пальцем.

Я оглянулась на будку и развела руками:

– Извините, но вы меня с кем-то спутали. А в чем дело, собственно?

– Дело в том, что за стоянку платить нужно, – хмуро сообщил он.

– Ах, вот оно что, – облегченно выдохнула я и открыла бумажник Бориса.

– Тогда это, конечно, моя машина. Сколько я должна?

– Десять рублей, – он с удивлением посмотрел на меня. – Неужели вы хотели из-за какого-то чирика отказаться от собственной тачки?

– Это для вас, может, десять рублей и не деньги, а для меня – целое состояние, – пробормотала я, отыскивая среди крупных купюр десятку, но никак не могла найти. – Черт, проще новую машину купить, чем за стоянку расплатиться. У вас есть сдачи? – я протянула ему сотенную.

– Есть, – он полез в карман, выгреб оттуда кучу смятых бумажек и начал отсчитывать сдачу. – Вот, держите. В следующий раз, когда соберетесь бросать машину, не забудьте мне сообщить – я все время здесь обитаю.

– Непременно.

– Счастливого пути, – он с улыбкой махнул рукой и пошел к выруливающей на стоянку машине.

Я еще немного постояла, прислушиваясь к багажнику, но там все было тихо – видать, еще не проснулся, горемычный. Сев за руль, я поехала обратно к дому Никодима. Часы на передней панели показывали пятнадцать минут десятого.

Тринадцатая квартира располагалась на пятом этаже в первом подъезде.

Чтобы оттянуть неприятную встречу с неизвестностью, я поднималась сюда пешком по лестнице, еще надеясь, что хоть что-то толковое придет мне в голову. Но этого не произошло и уже нужно было звонить – из соседней квартиры появилась пожилая женщина, подозрительно глянула на меня, обнюхала воздух, словно проверяя, не пахнет ли от меня нечистым духом, подошла к лифту и стала ждать, пока приедет кабина. Поскольку торчать просто так у двери дальше не было никакого смысла, пришлось нажать на кнопку звонка. В квартире раздался писклявый марш Мендельсона, затем кто-то подошел к двери и спросил низким женским голосом:

– Кто там?

– Здравствуйте, Никодим дома? – спросила я, улыбнувшись в глазок.

– А кто его спрашивает?

– Скажите ему, что пришла Мария.

– Какая еще Мария? – почти брезгливо спросил голос.

– Он знает.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Вы журналистка, что ли? – неуверенно произнесли за дверью.

Я посмотрела на свои шорты с кроссовками, покосилась на женщину у лифта, внимательно прислушивающуюся к каждому слову, и сказала:

– Да, из журнала «Плейбой».

– Тогда погодите секунду.

Шаги стали удаляться, я посмотрела на женщину и виновато улыбнулась, она сразу же отвернулась, в этот момент приехал лифт, и она ринулась туда, слово спасаясь от чумы. Еще через некоторое время лязгнул замок, и дверь открылась.

Я увидела девушку лет двадцати, темноволосую, невысокую и коренастую, с широкими, как у мужчины, плечами, узким тазом и накачанными бедрами, туго обтянутыми черным трико, как у конькобежцев. Ее нельзя было назвать красивой или симпатичной девушкой, потому что она вообще не походила на женщину, а скорее напоминала мужчину. У нее была короткая мальчишеская стрижка, крупные черты лица, широкие скулы, полные бесформенные губы и голубые глаза с редкими бесцветными ресницами. На ней была мужская рубаха, и никакого намека на грудь.

Я догадалась, что передо мной та самая телохранительница Оля.

Опережая ее вопрос о моих шортах и кроссовках, на которые она с изумлением уставилась, я спросила:

– Вы, наверное, Оля?

– Да, – она удивленно подняла выщипанные брови и машинально отступила, пропуская меня в квартиру. – А откуда вы знаете?

– Никодим мне о вас рассказывал.

– Странно, – она закрыла дверь.

– Почему странно?

– Потому что он не знает никакой Марии из «Плейбоя».

– Он, наверное, просто забыл, – я начала расшнуровывать кроссовки. – Мы познакомились с ним пару месяцев назад на презентации, он пригласил меня в гости, а теперь не помнит.

Я мельком осмотрела квартиру. Не скажи мне Борис, что здесь живет преуспевающий колдун, я бы решила, что это жилище самого обычного обывателя с доходами ниже среднего уровня. Или, может, в отличие от Демьяна, Никодим не был любителем пошловатой роскоши и предпочитал деньги копить, а не тратить?

Серенькие обои, старенькая наборная мебель, календари из журналов на стенах, скомканные половики на полу из линолеума, громко урчащий в кухне холодильник – все говорило о том, что хозяина мало волновала материальная сторона жизни. Видимо, он предпочитал витать в высоких мирах, где все чисто, светло и спокойно, не нужны никакие пылесосы и бесшумные импортные холодильники. Из прихожей были видны три двери в другие комнаты, и я поняла, что на обыск уйдет не один час.

– У вас есть удостоверение? – Оля стояла надо мной, скрестив мускулистые руки на груди, и по выражению ее лица было видно, что стоять она будет насмерть.

– Какое удостоверение? – я невинно улыбнулась. – Вы что, не видите, что я просто пробегала мимо и решила заглянуть. Я, кстати, часто бегаю около вашего дома.

– Что ж вы раньше не заглядывали?

– Забыла номер квартиры, – я поставила кроссовки в угол и выпрямилась.

– А сегодня вдруг вспомнила. Кстати, а где Никодим?

– Он в ванной, сейчас выйдет. Так вы просто так пришли или насчет интервью? – не унималась подозрительная Оля.

В этот момент слева от нее открылась дверь, и появился сам Никодим.

Глянув на него, я сразу поняла, почему он держит около себя эту мужеподобную девушку. Потому что сам он был женоподобным: маленький, худенький, с тонкими костлявыми руками, торчащими их рукавов халата, с покрытым следами от оспы некрасивым лицом овальной формы, обрамленным длинными волнистыми русыми волосами до плеч, и большими черными глазами с длинными пушистыми ресницами.

Издалека его вполне можно было принять за девушку. Его внешний вид никак не подходил к тому образу, который сложился у меня со слов Демьяна. Мне казалось, что Никодим этакий здоровенный, мрачный и злой, хитрый и коварный тип с огромными загребущими руками. А этот прямо козявка какая-то…

– Здравствуй, Никодим, – приветливо произнесла я, протянув ему руку.

– Здравствуйте, – он смущенно улыбнулся и слабенько пожал мою ладонь своими хрупкими пальцами. – Вы – Мария?

– Ну конечно. Я смотрю, ты совсем меня забыл. Я вот пришла в гости, как обещала. Извини, что не смогла зайти сразу – времени не было.

– Ничего, я очень рад, – он плотнее запахнул халат, глаза его суетливо бегали от меня к Ольге и обратно. – Проходи в комнату, там удобнее.

– Слушай, мне бы хотелось поговорить с тобой с глазу на глаз, – негромко сказала я, покосившись на цербера Ольгу.

– У меня нет от нее секретов, – он добродушно улыбнулся.

– Зато у меня есть, – я выразительно посмотрела ему в глаза. – Это касается того, о чем мы с тобой тогда еще говорили, помнишь?

Как он мог помнить, бедняга, то, чего никогда не было? Однако он вспомнил и даже нашел в себе силы согласно кивнуть с умным видом и, строго глянув на свою телохранительницу, сказать:

– Оленька, сходи, пожалуйста, за сигаретами – нам тут с Марией пообщаться нужно.

– Ну-ну, – только и процедила она, опалив меня ядовитым взглядом.

Затем, сунув босые ноги в босоножки без задников, вышла из квартиры и хлопнула дверью.

– Ну вот, обиделась, – Никодим с досадой почесал подбородок. – Не обращай на нее внимания – она всегда такая. Идем в комнату.

И пошел направо в открытую дверь. Там была гостиная, стоял разобранный диван, трехдверный шкаф, круглый стол, пара стульев и старенькое кресло около журнального столика. Глядя на эту нищету, я поняла, почему он пошел на воровство – своих денег на подобное снадобье у него, по всей видимости, не было. Я бы могла сейчас, следуя наставлениям босса, запереть Никодима в туалете и обшарить квартиру, но мне бы помешала Ольга, которая должна была скоро вернуться, а терять время на разборки с этой здоровой и сильной тигрицей мне не хотелось. Поэтому я решила пойти другим путем.

– Так говоришь, ты из «Плейбоя»? – спросил он, усевшись в кресле и кивнув мне на стул.

– Нет, Никодим, я не из «Плейбоя» – холодно произнесла я, останавливаясь перед ним.

– Как так? А Оля сказала, что… – он растерянно заморгал, не понимая, что я задумала.

– Плевать мне на Олю. Мы с тобой вообще не знакомы. Я соврала, чтобы попасть в квартиру.

– Ты что, хочешь меня ограбить? – севшим голоском произнес он, испуганно вжавшись в кресло.

– У тебя же тут грабить нечего, – я обвела насмешливым взглядом убогую обстановку. – Нет, Никодим, просто я хочу стать твоей ассистенткой.

Он с видимым облегчением улыбнулся, вытер пот со лба, по-женски откинул назад волосы и более уверенным тоном сказал:

– Ничего не выйдет, дорогуша.

– Это еще почему?

– Потому что мне не нужна ассистентка.

– Была не нужна – теперь будет нужна.

– Что тебе такое в голову взбрело? – раздраженно спросил он, неуютно поежившись в кресле, глядя на меня снизу вверх. – Откуда ты вообще взялась?

– С улицы. Я вдруг подумала, что если у тебя появится такая красивая ассистентка, как я, то народ валом на твои концерты повалит.

– Я не даю концертов, – сухо проговорил Никодим. – Я провожу сеансы массовой терапии. Ты ошиблась адресом, тебе лучше сходить к Демьяну Саровскому – он работает с ассистентками.

– Я у него уже была – у него нет вакансий. И потом, он мне не нравится, – совершенно искренне сказала я.

– К нему ты тоже обманом проникла?

– Не важно, проникла, и все. Теперь я у тебя и не уйду отсюда, пока ты не согласишься.

– Уйдешь, – уверенно хмыкнул он. – Сейчас вернется Ольга, и ты вылетишь отсюда через окно.

– Она не вернется.

– Это еще почему?

– Потому что я закрыла дверь на задвижку, – я бросила на него уничижительный взгляд. – Так что соглашайся быстрее, пока она милицию не вызвала.

– Пусть вызывает, – колдун нервно дернул щекой. – Я обвиню тебя в нападении на жилище, и тебя посадят.

– А я думаю, что посадят тебя. Когда появятся менты, я разорву на себе одежду и заявлю, что ты пытался меня изнасиловать. И напишу об этом во все газеты. После этого на твои сеансы никто ходить не станет. Как тебе такой вариант?

– Это шантаж? – поникнув, спросил он.

– Нет, просто я пытаюсь найти работу. Сам знаешь, как сейчас с этим трудно.

– Но ты ведь ничего не умеешь, – пошел на попятную колдун. – Какая из тебя ассистентка…

– Я все умею, – твердо проговорила я. – Только скажи, что нужно делать.

– Ты все равно не сможешь, – продолжал он слабо сопротивляться, бросая взгляды на дверь за моей спиной.

– Смогу, не сомневайся. Говори, что, например?

– Например, нужно босиком ходить по битым стеклам, – его тонкие губы расплющились в торжествующей усмешке. – Слабо?

– Подумаешь, стекла, – презрительно скривилась я. – Я и по раскаленным углям могу.

– Все так говорят, пока до дела не дойдет, – он устало вздохнул и умоляюще посмотрел на меня. – Ладно, Мария или как тебя там, мне еще работать нужно. Уходи и оставь меня в покое. Пожалуйста.

– Значит, не веришь? – воинственно уточнила я.

– Нет, конечно.

– У тебя есть битые стекла?

– Послушай, это уже не смешно.

– Ладно, сама найду.

Я осмотрелась вокруг в поисках подходящей посуды для битья и остановила взгляд на бутылке из-под «Боржоми», стоящей в углу за диваном. Это было то, что нужно. Взяв бутылку, я на глазах ошарашенного колдуна хватила ее об пол прямо перед его креслом, отложила отбитое горлышко в сторону и сказала:

– Значит, не веришь?

– Ты спятила?! – он с ужасом вытаращил глаза. – Порежешься, дура!

– Ты ведь колдун – вылечишь, – я усмехнулась ему в глаза и начала ходить голыми ступнями по острым осколкам, приговаривая:

– Видишь, хожу и ничего не случается, могу и станцевать, если хочешь…

– Нет!!! – бледный и испуганный, он ошарашенно смотрел на мои ноги.

Для пущей убедительности я попрыгала на стеклах, потом вытянула правую ногу и сунула ступню ему под нос.

– На, смотри. Есть кровь?

Несчастный тупо уставился на мою ногу и отрицательно покачал головой:

– Нет. Как ты это сделала?

– Не важно, – я сгребла ногой осколки под диван. – Идем дальше. Что еще должна делать ассистентка колдуна?

Никодим со страхом смотрел на меня и молчал. Видимо, он уже понял, что я сделаю все, что он скажет, и теперь боялся предлагать что-то еще.

– У тебя что, язык отсох? – весело поинтересовалась я. – Не забывай, нам теперь работать вместе.

– Еще в ассистенток бросают ножи, – пробормотал он убитым голосом, – их распиливают пополам, отрезают им головы на гильотине и поднимают взглядом в воздух. Только умоляю, не пытайся отрезать себе голову…

– Насчет головы не знаю, а ножи можешь бросать в меня сколько угодно, – с готовностью предложила я. – Где у тебя ножи – на кухне? Пойду принесу…

– Стой, Мария! – взмолился Никодим своим тонким голоском. – Я беру тебя на работу!

– Ты серьезно? – на этот раз опешила я, удивившись столь легкой победе.

– На сто процентов.

Он был напуган и растерян, а таком состоянии лгать очень трудно, поэтому я решила ему поверить. Слегка сбавив тон, я уселась на диван и с довольной усмешкой спросила:

– А ты потом не передумаешь?

– Честно говоря, я и сам хотел найти себе ассистентку, но не видел подходящей кандидатуры, – пояснил он. – А ты меня просто поразила. Я и не знал, что такие существуют. Ты словно вышла из моих снов, ей-богу. Ты на многое способна, мы сможем делать большие деньги.

– А Ольга не будет против?

– Ты не смотри, что она суровая – это только с виду. На самом деле она будет делать все, что мне нужно, – он поднялся, придерживая руками полы халата.

– Кстати, идем, я покажу тебе твои рабочие реквизиты, а потом обсудим зарплату.

– А ты не сбежишь?

– Ты же все равно меня найдешь, – он попытался улыбнуться, но вместо этого на лице появилась какая-то жалкая гримаса.

Обрадовавшись, что колдун у меня в кармане и теперь я смогу сделать с ним все, что захочу, в том числе вытащить у него сведения о месте, где хранится шкатулка, я пошла за ним в коридор. Пройдя мимо двух комнат, он остановился у третьей, обитой железом двери, в замке которой торчал большой ключ. Повернув его, он распахнул дверь, включил свет, и я увидела что-то вроде небольшой кладовки. Чего там только не было! Пыльные коробки из-под импортной видеотехники, старые люстры, допотопный холодильник, несколько чугунных утюгов на полках вдоль стен, книги, скрученные провода, какие-то тряпки, чемоданы и рулоны туалетной бумаги. Если это была колдовская бутафория, то кто тогда мы с Валентиной, у которых подобного хлама в квартире на Новослободской было в десять раз больше? И тем более не понятно, зачем хранить все это за обитой железом дверью?

– Если тебе не трудно, достань, пожалуйста, вон тот черный чемодан с полки, – попросил колдун и виновато пояснил:

– Мне нельзя поднимать тяжести – позвоночник болит.

Ничего не подозревая, я вошла внутрь, потянулась за чемоданом, и в тот же самый миг дверь позади меня с шумом захлопнулась, в замке повернулся ключ, а затем раздался злорадный писк Никодима:

– Так-то будет лучше, голубушка!

– Открой немедленно! – я бросилась к двери и начала барабанить по ней кулаками. – Слышишь, мерзавец?!

– Если сломаешь дверь – Ольга переломает тебе хребет, – Никодим тоненько хихикнул, видимо решив, что напугал меня. – Сейчас она придет и отучит тебя обманом вламываться в чужие квартиры.

Тут в прихожей заиграл марш Мендельсона. Никодим замолчал, потом осторожно спросил:

– Кто бы это мог быть?

– Твоя распрекрасная Ольга, кто ж еще! – сердито бросила я.

– Конечно, задвижка же закрыта, – вспомнил он, и его шаги стали быстро удаляться.

Потом я услышала, как он открыл замок, а затем раздался непонятный шум и дрожащий голос колдуна:.

– Что происходит?! Кто вы такие?!

– Заткнись, заморыш! – прошипели ему в ответ, и дверь с шумом захлопнулась.

Судя по звукам, колдуна сильно толкнули, он вскрикнул и упал, уронив что-то на пол. Один из «гостей» грязно выругался. Я стояла ни жива ни мертва, приникнув ухом к двери, и мою душу терзали самые тревожные предчувствия.

Похоже, не я одна решила навестить сегодня Никодима, и те, другие, в отличие от меня, не собирались с ним особо церемониться. Если бы я не была заперта, то непременно пришла бы ему на помощь, а так я лишь стояла за дверью и терялась в догадках, прислушиваясь к каждому звуку.

– Закрой пасть и не скули! – процедил другой голос. – Скажи, где находятся деньги и ценности, и мы уйдем. Или продырявлю твою тупую башку. Ну?

Я услышала, как передернули затвор пистолета, и мне стало не по себе, сердце в волнении забилось. Значит, на Никодима попросту «наехали» какие-то бандиты, осталось только выяснить, насколько все это серьезно. С одной стороны, я сама пришла, чтобы обворовать колдуна, а с другой, одновременно с мной это пытается сделать кто-то еще, только в более грубой откровенной форме. Если они вломились сюда, чтобы просто ограбить богатенького, по их мнению, известного колдуна, то это не страшно, но вот если они, как и я, явились сюда за шкатулкой с драгоценным снадобьем, то дело могло принять совсем другой оборот, ибо я еще никогда не попадала в подобные ситуации.

– У меня ничего нет, – дребезжащим голоском проблеял колдун. – Сами видите, как живу…

– Урод! – послышался звук удара, Никодим снова упал, на пол с грохотом что-то свалилось. – Или ты сам скажешь, или я сделаю тебя калекой! Ну?

– Ой, больно! – тоненько проскулил колдун. – Не бейте меня, я все скажу! – Скажешь, куда ты денешься, урод!

И колдуна начали избивать. Слышались только частые удары и короткие вскрики Никодима. Зачем было это делать, когда он уже согласился все рассказать, мне было непонятно. Может, чтобы, не дай бог, он не передумал, или таков был их обычный ритуал при ограблениях, и они не хотели лишать себя удовольствия лишний раз почесать о беззащитную жертву свои кулаки и ноги. Били его молча и остановились, когда Никодим уже начал хрюкать, судя по всему, захлебываясь кровью. Меня же как будто парализовало, я стояла и не могла даже крикнуть. Да и что я могла сделать, запертая?

– Ну, говори! – шумно выдохнул один из грабителей. – Только не вздумай врать – пристрелю, как со баку, – прохрипел Никодим. – Сейф в спальне…

– В спальне.

– Ползи туда и показывай!

Я услышала, как колдун пополз, всхлипывая каждую секунду, потом шум удалился, и на некоторое время все смолкло. До меня доносился лишь шум проезжающих машин с улицы. Примерно через две минуты в коридоре раздались голоса.

– Не вздумай звонить ментам, козел, – почти весело пригрозил один бандит, видимо, довольный добычей. – Мы знаем, где ты живешь, если что – замочим.

В ответ послышался судорожный вздох Никодима. Еще через секунду хлопнула входная дверь, и все стихло. Я тут же начала барабанить по двери.

– Никодим, открой, слышишь?! Никодим, умоляю тебя, отопри замок!

Наверное, решив, что хуже ему уже не будет, он подошел, повернул в замке ключ и отворил дверь. Боже правый! На его лице не было живого места. Губы разбиты, глаза заплыли, в них стояли слезы, нос свернут на сторону, все лицо и разорванный халат забрызганы кровью. Ужас! Я хотела прижать его к себе и пожалеть, но мне было не до этого.

– Где окна во двор? – нетерпеливо выкрикнула я, отодвигая его в сторону.

– Там, – он слабо махнул рукой направо, в сторону кухни. – А зачем тебе?

Я бросилась туда и прильнула к окну с грязным подоконником, на котором стояли пустые цветочные горшки. И как раз вовремя, потому что в этот момент из подъезда вышли два здоровенных парня в одинаковых спортивных костюмах, посмотрели по сторонам и быстро двинулись к выходу со двора. Лица я разглядеть не могла, один их них был рыжим, другой – темноволосым, оба высокие и накачанные. У рыжего на плече висела большая спортивная сумка. Дойдя до конца дома, они не свернули за угол, а подошли к темно-синей «шестерке», за рулем которой их поджидал сообщник, сели в нее и тут же уехали. Хорошо, я глазастая и смогла разглядеть номер, а то ищи потом ветра в поле. Я пошла к Никодиму. Он стоял в одних трусах над раковиной в ванной и со стонами смывал с себя кровь.

– Много взяли? – сочувственно спросила я, разглядывая в зеркале его искалеченное лицо с измученными глазами.

– Все, – с неожиданной злостью бросил он, прижимая руку с водой к поломанному носу. – Все, что у меня было! Деньги, золото, шкатулку – все выгребли, сволочи!

Меня словно током поразило, и все внутри опустилось – шкатулка! Эти мерзавцы утащили мою шкатулку! Я почувствовала слабость в коленях и присела на край ванны. Боже, неужели все мои усилия были напрасны и придется теперь гоняться по всей Москве за этими бандитами, чтобы предотвратить взрыв? Принес же их черт именно сегодня! Не могли зайти, к примеру, завтра, так нет же… У меня аж скулы свело от злости. И все этот Никодим виноват! Не запри он меня в кладовке, ничего бы не было, и сам бы не пострадал, и шкатулка была бы цела.

Идиот!

– Что за шкатулка? – спросила я, чтобы развеять сомнения.

– Малахитовая, – он начал полоскать водой рот и сплевывать в раковину кровавые сгустки. – В ней хранилось одно очень ценное вещество. Без него я как без рук. Подонки! Оно же им на фиг не нужно – просто шкатулку взяли, потому что красивая. Деньги не так жалко, как эту вещь, понимаешь?

– Понимаю, – вздохнула я. – Не нужно было меня закрывать.

– А что бы ты сделала? – чуть не плача, воскликнул он. – У них обоих пистолеты с глушителями были. Думал, убьют.

– Начнем с того, что я бы им дверь не открыла.

– Я же думал, это Ольга пришла.

– А в глазок посмотреть лень было? – язвительно произнесла я, пытаясь собраться с мыслями и понять, что теперь делать и за что браться.

– Ну, я ж думал…

– Индюк тоже думал. В следующий раз будешь умнее…

– Что тут происходит? – раздался удивленный Ольгин голос за моей спиной. Из-за шума воды мы не услышали, как она вошла в квартиру. – Никодим, ты здесь?

Она отодвинула меня, увидела лицо своего возлюбленного в зеркале, и глаза ее ошеломленно округлились.

– Господи, кто это тебя так? – она повернулась ко мне. Лицо ее пылало бешенством, глаза горели злобой. – Это ты сделала, сука? – медленно процедила она, сжав кулаки, и вдруг бросилась на меня, схватила за майку на груди и прижала к стене. – Разорву, гадина! – яростно прошипела она мне в лицо и, задрав колено, хотела ударить меня по бедрам. Я не стала ждать, пока мне станет больно, ткнула ей пальцами в солнечное сплетение, а потом звонко шлепнула ладонями по ушам. Этого было достаточно, чтобы глаза ее полезли на лоб, она отпустила меня, схватилась за уши, согнулась пополам, свалилась на пол и начала, хрипя, извиваться, как раненая змея. Колдун, повернувшись, с ужасом смотрел на свою телохранительницу. Потом перевел взгляд на меня, в глазах его стоял неописуемый страх – наверное, решил, бедный, что его опять начнут бить.

– Успокойся, Никодим, – приводя в порядок майку, сказала я. – Просто твоя подруга очень нервная.

– Ты… ты… – только и смог пролепетать он разбитыми губами.

– Ладно, разбирайтесь здесь сами, у меня есть дела поважнее, – я спокойно заглянула в глаза колдуна и тихо произнесла:

– У тебя хорошая телохранительница, береги ее.

Переступив через нее, я пошла в прихожую.

– Я понял, – донеслось до меня из ванной. – Это ты все подстроила! Ты навела этих грабителей. Ольга, вставай, ее нужно задержать!

И как только такая чудовищная нелепость могла прийти ему в голову?

Наверное, бандиты очень сильно по ней ударили. Не дожидаясь, пока Ольга выполнит его приказание, я подхватила свои кроссовки и босиком покинула квартиру, хозяин которой еще долго будет вспоминать меня не самыми лестными словами.

Около моей машины, стоявшей под деревьями у подъезда, уже собралась толпа маленьких ребятишек. Они молча сгрудились около багажника и с нескрываемым любопытством на детских личиках прислушивались к доносящимся оттуда стукам и крикам:

– Люди, помогите! Откройте меня, черт возьми! Алле, гараж!

Взрослых поблизости не было, я подошла и тихонько спросила у полного мальчика с большим человеком-пауком в руках:

– Не скажешь, что тут такое происходит?

– Какой-то мужик залез в багажник, а вылезти не может, – с серьезным видом пояснил тот писклявым голоском.

– И давно это случилось?

– Только что. Мы играли вон там, – он показал на детскую площадку, – а потом услышали крики и прибежали. Наверно, он ключи потерял.

– Ничего подобного, – улыбнулась я. – Это не мужик в багажнике, а сверхновое противоугонное устройство на жидких кристаллах.

– Как это? – опешил мальчуган.

– Очень просто: когда кто-то хочет угнать машину, в ней не сигнализация срабатывает, как обычно, а раздается вот такой голос и шум. Воры думают, что внутри кто-то есть и убегают.

– Ух ты! – его глазенки восхищенно вспыхнули. – И сколько такая стоит?

– Миллион. Ладно, расходитесь, нечего пялиться на мою машину, – я махнула рукой, отгоняя ребятишек, они отошли на пару шагов и смотрели, как я села за руль и отъехала. Теперь им будет, чем похвастаться перед друзьями в детском саду.

Я выбралась на Мичуринский проспект и поехала в сторону центра. Тем временем Борис в багажнике разбушевался не на шутку и продолжал неистовствовать:

– Выпусти меня отсюда, стерва! Я убью тебя, слышишь!

Он громко стучал чем-то железным, наверное, гаечным ключом, по корпусу, это уже становилось невыносимым и дальше так продолжаться не могло. Заметив справа железные будки гаражей, я свернула туда, объехала их сбоку и остановилась в небольшом безлюдном тупичке.

Выйдя из машины, я открыла багажник и, боясь, как бы он не швырнул в меня ключом, сразу же отскочила в сторону. И не ошиблась – мимо меня просвистела монтировка.

– Сволочь!!!

Затем, весь испачканный и помятый, с перекошенным от бешенства лицом, Борис начал выбираться наружу. Я стояла неподалеку, сложив руки на груди, и с усмешкой наблюдала. Он встал на ноги, отряхнул брюки, с сожалением посмотрел на безнадежно испачканную белую рубашку, остервенело сплюнул на землю, потом окатил меня ненавидящим взглядом и прохрипел:

– Чего скалишься, стерва? Ты мне за это ответишь!

– Сам виноват – не нужно было руки распускать.

– Скажи спасибо, что не убил.

– Спасибо. А теперь слушай. – И я сообщила ему о происшедшем:

– Только что на Никодима напали грабители и забрали у него все ценности, включая шкатулку со снадобьем.

Я увидела, как изменилось лицо Бориса, потемнели глаза и задрожали губы.

– Врешь, – выдавил он.

– Какой мне смысл? – пожала я плечами. – Если не веришь – иди посмотри на Никодима. Его измочалили, как боксерскую грушу.

– А ты где была?

– Долго рассказывать, но я ничем не могла помочь – бандиты были с пистолетами. Так что поезжай и скажи своему Демьяну, чтобы убирал свою бомбу из нашего офиса.

– Проклятье! – он яростно захлопнул крышку багажника. – Демьян меня точно прикончит!

– Тебя-то за что?

– Я должен был проследить, чтобы все было нормально, дождаться тебя около дома и привезти к нему вместе со шкатулкой – вот за что! А ты заперла меня в этом чертовом багажнике! Думаешь, это приятно?

– Поверь, я знаю, каково это, – с усмешкой бросила я. – Так ты поедешь к Демьяну?

– Что толку? – он с горечью махнул рукой. – Без шкатулки к нему лучше и не соваться. Ему наплевать на грабителей – его только снадобье интересует, а как мы его добудем – дело десятое.

– Мы? – удивилась я.

– Ну да, мы, – он достал из кармана брюк пачку сигарет и закурил. – Я же тебе объяснил: моя задача следить, чтобы ты не передумала искать шкатулку.

Если вдруг передумаешь, то я должен заставить тебя продолжать поиски.

– И каким же это способом, интересно?

– Любым, – он отвел взгляд в сторону.

– Ну, тогда попробуй, заставь меня, – я подошла к нему. – Вот она я, перед тобой, и отказываюсь искать дальше. Меня просили проникнуть к Никодиму – я проникла и достала бы снадобье, но обстоятельства изменились, поэтому считаю, что сделка аннулируется. Что ты скажешь на это?

Он посмотрел на меня долгим задумчивым взглядом, затем криво усмехнулся и произнес:

– Скажу, что мы заминировали не только офис. – О чем это ты? – севшим голосом спросила я, чувствуя, как сжимается сердце.

– О квартире на Новослободской улице, – выразительно произнес он, пристально глядя на меня.

У меня все оборвалось внутри и потемнело в глазах. Валентина с Потапом уже находились в той квартире, не подозревая о грозящей опасности, а я тут стою и слушаю этого негодяя. Мне захотелось задушить его на месте, и только выработанная долгими тренировками привычка контролировать каждый свой шаг спасла его от неминуемой смерти. Видимо, он прочитал это в моих глазах, потому что испуганно сжался и выставил перед собой руки.

– Спокойно, Мария, я здесь ни при чем, – поспешно проговорил он. – Мне Юра перед самым отъездом об этом сказал.

– Мне нужен телефон, – не слушая его, процедила я.

– Ради бога, он в «бардачке» лежит, сейчас принесу, – Боря с видимым облегчением отошел от меня, открыл переднюю дверцу, вытащил трубку сотового телефона из «бардачка» и протянул мне.

– Что ж ты сразу не сказал, что телефон есть?

– Что ж ты не спросила? – парировал он.

– Заткнись, отойди на десять шагов и заткни уши. Он послушно отсчитал шаги, уши затыкать не стал, но демонстративно отвернулся. Я набрала номер офиса. Родион долго не подходил – наверное, был занят поисками бомбы. Наконец, он взял трубку.

– Слушаю.

– Босс, это я, – вполголоса заговорила я. – Нашли что-нибудь?

– Пока ничего, – сердито ответил он. – Обшарил уже полдома с миноискателем – глухо. А ты уже украла шкатулку?

– Боюсь, что теперь это невозможно, – вздохнула я. – Но сначала позвоните Валентине и скажите, чтобы уносила ноги из квартиры – она тоже заминирована.

– Что?! – мне показалось, что босс сорвал голос в этом крике ужаса. – Ты точно знаешь?

– Наверное. Мне только что сказали.

– Перезвони через минуту!

Он бросил трубку. Я крикнула Борису:

– Ты уверен, что все эти трюки с бомбами – правда? Он повернулся и остался стоять на месте.

– С чего ты взяла, что это трюки? Вот если бы ты видела Юру на сцене, тогда бы поняла, что такое настоящие трюки. Он такие номера выделывает – похлеще всяких там Коперфильдов и Гудини, вместе взятых. Но с бомбами это не трюк.

– Почему?

– Он же не на сцене, – Борис пожал плечами. – В жизни – другие правила игры. Я сам не принимал участия в минировании, но знаю, что Юра искал хорошего специалиста для этой работы и нашел. Он даже большие деньги ему заплатил, если тебе это о чем-нибудь говорит.

– Да уж, твой Юра зря платить никому не станет, – усмехнулась я. – А мне говорил, что вся эта затея ему не стоила ни копейки.

– Стоила, не сомневайся. Просто ему так интереснее жить, – пояснил Боря. – Он не может просто нанять детектива – ему больше импонирует сделать так, как он поступил с вами. Он очень неординарная личность.

– Забавляется, значит? Доиграется твой Юра. Ладно, отворачивайся, я звонить буду.

Он отвернулся, я набрала номер и сразу же услышала возбужденный голос Родиона:

– Я ее предупредил, она сейчас же уедет оттуда в гостиницу. Слушай, я не понимаю этого колдуна – ведь если взорвется квартира, то пострадают и остальные жильцы. Он что, совсем разум потерял?

– А кто вам сказал, что он у него был? Может, он родился психом.

– Я тут позвонил своим друзьям из ФСБ, наводил справки про него.

Говорят, на него ничего нет, вполне безобидный тип, никому не мешает, зарабатывает шарлатанством и рекламой своих мнимых способностей. Пообещали, если предоставлю им повод поймать его за руку, то сделают это с удовольствием.

Про бомбы я им не сказал – не хочу выглядеть посмешищем. Вдруг их и нет вовсе.

Ладно, а что у тебя?

– У меня полный провал, босс. Я почти стала ассистенткой Никодима, мы уже начали обсуждать вопрос о моей зарплате…

– Молодец, Мария, – с чувством похвалил босс, – я никогда в тебе не сомневался.

– …но тут в квартиру вломились два бандита с пистолетами, меня заперли в кладовке, Никодима избили до полусмерти и утащили все ценности вместе со шкатулкой. Я в панике, босс, не знаю, что делать.

– Саровский уже знает об этом?

– Еще нет. Но его помощник в курсе.

– Какой помощник?

– Которого приставили за мной наблюдать. Он здесь рядом стоит и говорит, что Демьяну до фени грабители, ему главное – шкатулка. И еще сказал, что колдун нанимал специалиста по взрывчатке, чтобы тот установил бомбы. Так что, по всей видимости, Демьян не шутит. Что будем делать, босс? Может, все-таки сообщим в милицию?

– Издеваешься? – мрачно проворчал он. – Родион еще никогда не прибегал к помощи милиции – сам разберусь. Этот колдун надолго меня запомнит. Надо найти эту шкатулку, будь она неладна, и поймать его, когда он будет убирать бомбу.

Другого выхода я не вижу. Схватим минера за руку на месте преступления и через него уже выйдем на заказчика. Тогда Демьян сядет далеко и надолго.

– Но шкатулка уже уплыла, – уныло вздохнула я.

– Ты запомнила лица грабителей?

– Я запомнила номер их машины.

– Что ж ты молчишь?! Диктуй!

Я продиктовала номер, и он отсоединился, попросив перезвонить через пару минут. Когда я перезвонила, он дал мне имя и адрес владельца синих «Жигулей» шестой модели. На этом мы и расстались.

Настроение у меня было хуже некуда. Будущее рисовалось в самых мрачных тонах, ненависть к Демьяну хлестала через край, заслоняя все остальные чувства и способность здраво рассуждать. И еще этот Боря маячил перед глазами как напоминание о наших неприятностях. Так бы взяла и снова засунула его в багажник, но теперь в этом не было необходимости – он очень боялся своего Юру и знал, что без шкатулки ему лучше не возвращаться, поэтому скорее склонен был помогать мне, чем мешать. А помощь мне могла понадобиться.

Он сидел за рулем и вел машину на другой конец Москвы, в Перово, где жила некая Кудельникова Клавдия Павловна, 1974 года рождения, владелица автомобиля «ВАЗ-2106» темно-синего цвета. Я не видела, кто сидел за рулем, мужчина или женщина, поэтому не исключено, что там была она сама. Но надежды на это было мало. Скорее всего она скажет, что давно продала машину по доверенности и напрочь забыла фамилию покупателя. Но других вариантов у меня не было, поэтому я ехала к ней. Борис всю дорогу опять молчал, о чем-то напряженно думая, но по лицу его невозможно было догадаться, о чем именно. Он даже не спросил, куда и зачем едем. Может быть, злился на меня из-за испачканной в багажнике рубашки?

Машин на улицах было битком, поэтому на дорогу ушло больше часа. Во двор дома по улице Плеханова, где жила Кудельникова, мы въехали уже в начале второго. Время неумолимо бежало вперед, приближаясь к роковому взрыву, а конца этому гиблому делу еще даже не было видно. Шкатулка, уже почти бывшая в руках, снова бесследно исчезла, и теперь придется все начинать сначала.

Узкий дворик был весь заставлен автомобилями, и мы начали искать место, чтобы приткнуть куда-нибудь нашу машину.

– Можно подумать, этот дом строили, когда еще машин на свете не было, – проворчал Борис, с трудом протискивая свою «десятку» между другими легковушками и «ракушками». – Не могли место для стоянки предусмотреть.

– Я уж думала, ты дара речи лишился.

– Да нет, просто прикидывал, куда податься, если Юра меня выгонит из-за этой шкатулки.

Наконец, он сумел поставить машину в самом конце дома, заехав на тротуар, заглушил мотор и повернулся ко мне.

– Ну, рассказывай, зачем мы сюда приехали?

– Искать грабителей, которые утащили снадобье, – я кивнула на подъезд.

– Здесь живет хозяин машины, на которой они уехали.

– Ты что, с ними знакома? – опешил Боря.

– Нет, просто номер машины запомнила, а босс установил владельца.

– Быстро же вы работаете, уважительно произнес он. – Какая у них машина?

– Темно-синяя «шестерка», – я назвала номер.

– Эта не вон та случайно?

Он смотрел куда-то вперед, я проследила за его взглядом и глазам своим не поверила: во двор с другой стороны дома въезжала знакомая мне легковушка. За рулем сидела молодая, довольно привлекательная девушка лет двадцати пяти, с длинными черными волосами, в темных очках, поднятых на лоб. Рядом с ней на пассажирском месте сидел тот самый рыжий парень в спортивном костюме, которого я видела с сумкой на плече. Второго в машине не было. От радости я на мгновение забылась и, притянув к себе ладонями голову Бориса, крепко расцеловала его в губы.

– Ты прелесть, Боренька!

Бедный растерянно заморгал, ничего не понимая, а потом начал заливаться краской.

– Да я тут при чем? – смущенно пробормотал он. – Они сами приехали.

Кстати, это точно они?

– Точно. И номер тот же, и парня я узнала. С ним был еще один, но его сейчас нет.

«Шестерка» остановилась у второго подъезда, парень вышел, а девушка медленно поехала дальше, выискивая глазами место для стоянки. Радость мою несколько омрачало то, что рыжий был без сумки, но это уже мелочи. Сумку я добуду, главное, знать, где искать. Проводив взглядом машину, рыжий набрал на двери номер кода и вошел в подъезд. Его подруга или жена проехала мимо нас и начала задом загонять машину в узкое пространство между деревом и трансформаторной будкой.

– Что думаешь делать? – тихо спросил Боря, украдкой наблюдая за черноволосой сквозь стекла стоящих между нами машин.

– Что тут думать – шкатулку возвращать нужно, – я открыла дверцу.

– А как?

– Пока не знаю. Ты умеешь машины вскрывать?

– Было дело, – он отвел глаза.

– Тогда дождись, пока эта мадам зайдет в подъезд, а потом попытайся обыскать их тачку.

– Хорошо. А ты куда?

– Я к ним в гости пойду. Ты жди меня здесь, никуда не уезжай. Я скоро вернусь.

С этими словами я вышла и направилась к подъезду. Никакого плана у меня в голове не было. Я знала только одно: этим людям известно, где шкатулка, и надо любыми путями вытрясти из них эту информацию. Если для этого понадобится прижигать их каленым железом, вгонять им иголки под ногти, вздергивать на дыбе или примерять «испанский сапог» – я это сделаю. Эти люди преступники, воры и грабители, почти на моих глазах изувечившие Никодима и укравшие у него самое дорогое, поэтому их можно не жалеть.

Подойдя к подъезду, я остановилась и сделала вид, что завязываю шнурки на кроссовках. Краем глаза я видела, как девушка вышла из машины, заперла дверцу и направилась в мою сторону, плавно покачивая стройными бедрами. На ней была довольно короткая кожаная юбка, просторная желтая блузка и черные босоножки на высоких каблуках. В целом она смотрелась очень даже неплохо и чем-то напоминала девушек, ведущих телепередачи о погоде.

Не обратив на меня никакого внимания, она подошла к подъезду, набрала код на щитке, открыла дверь и вошла. Я юркнула за ней, обогнала ее на лестнице у почтовых ящиков и первой подошла к лифту, делая вид, что она меня совершенно не интересует. Она остановилась рядом со мной, я почувствовала запах духов «Кензо» и завистливо вздохнула: на мне – даже одежды приличной не было, не говоря о духах. Девушка о чем-то напряженно думала, накрашенные губы ее были плотно сжаты, глаза смотрели в одну точку. Очки она держала в руке, на плече висела маленькая черная сумочка. Лифт приехал, мы вошли внутрь.

– Вам какой этаж? – вежливо спросила я.

– Третий, – голос у нее был немного резкий, но приятный.

Я нажала кнопку третьего этажа, двери закрылись, и мы начали подниматься. Когда она вышла на своем этаже, я нажала на красную кнопку, чтобы лифт не уехал, немного подождала, а потом выскочила на площадку. Девушка стояла около двадцать девятой квартиры и смотрела на дверь.

– Извините, это не вы обронили? – спросила я, протягивая ей паспорт, который стащила у нее из сумки, пока ехали в лифте.

– Да, это мой, – она удивленно распахнула глаза и только сейчас, казалось, заметила меня. – А как он у вас оказался?

– Нашла в лифте на полу. Мы с вами вместе поднимались – помните?

– Спасибо вам большое, – она скупо улыбнулась, пряча паспорт в сумочку.

– Наверное, он выпал.

В этот момент щелкнул замок, дверь открылась, и появился рыжий ворюга.

Он был по пояс голым, его мощный торс, который можно было снимать для обложки женских журналов, прикрывало махровое полотенце, висевшее на плече. На ногах были шлепанцы, в голубых глазах, смотревших на меня, застыло удивление.

– Кто это, Клавдия? – спросил он довольно грубо.

– Эта милая девушка нашла мой паспорт, – спокойно пояснила она. – Может, дашь мне войти?

Поскольку путь был открыт, церемониться больше не было смысла. Взмахнув ногой, я нанесла рыжему сильнейший удар носком кроссовки под подбородок. Парень не ожидал удара, голова запрокинулась назад, он отлетел назад в квартиру и упал там, врезавшись всей своей многопудовой массой в шкаф для одежды, сломав деревянную дверцу. Не теряя времени, я схватила ошеломленно застывшую Клавдию за волосы и втолкнула в прихожую. Затем захлопнула дверь и, посмотрев на девушку, приставила палец к губам. Лицо ее было бледным, как полотно, она стояла, прижавшись спиной к стене, и беззвучно раскрывала рот, как рыба, выброшенная на берег штормом.

– Не вздумай кричать, Клава, – зловеще процедила я и поднесла к ее глазам свои растопыренные пальцы с длинными когтями. – Я просто хочу поговорить. Поняла?

Она испуганно кивнула, не сводя широко раскрытых глаз с моих шевелящихся пальцев.

– Кто это? – я кивнула на лежащего без движения парня.

– Муж, – тихо пролепетала она. – А… вы кто?

– Не важно. Скажи мне, где шкатулка, и я уйду.

– Какая шкатулка? – на ее лице отразилось искреннее удивление.

– Малахитовая, которую твой муж прихватил у колдуна Никодима, – терпеливо пояснила я. – Мне все известно, я была в той квартире, когда они ее грабили, поэтому лучше говори сразу или я избавлю тебя от твоей красоты, – для острастки я провела когтями по обоям, оставив на них широкие рваные борозды. – Видишь, такое же может случиться с твоим лицом.

Клавдия еще больше побледнела, на глазах выступили слезы, дрожащими губами она произнесла:

– О господи, не трогайте меня… – и вдруг, истерично выкрикнув: «Я ничего не знаю!!!», обеими руками оттолкнула меня от себя. От неожиданности я отлетела назад, споткнулась о лежащего поперек коридора рыжего и поняла, что падаю навзничь, но не тут-то было – чьи-то сильные руки подхватили меня сзади, мне перехватили горло и так крепко стиснули, что из глаз брызнули искры. Я не могла видеть, кто это был, зато видела, как Клавдия с хищно перекошенной физиономией бросилась ко мне и невесть откуда взявшимся в ее руке пистолетом ударила меня по голове. Опять! Последнее, что я услышала, были ее слова:

– Вот тебе, сука!

* * *

Мне чудилось, будто я прихожу к своему знакомому обувщику Еремею Поликарповичу и вместо стальных ногтей и лезвий для свои туфель-тамагавков заказываю ему череп из дамасской стали. На его немой вопрос сдержанно поясняю, что мой старый череп разлетелся на куски от постоянных ударов тяжелыми предметами и что, поскольку бить меня по голове, судя по всему, будут еще не один раз, то мне срочно нужен новый череп из дамасской стали или, в крайнем случае, из титановых пластин. Чтобы не ломался и не болел, даже если по нему проедет тяжелый танк «Т-80» со взводом десантников на броне или в него попадет выпущенный прямой наводкой бронебойный снаряд. На что Еремей Поликарпович осуждающе смотрит на меня печальными глазами, качает своей седой головой и говорит чужим голосом:

– Эта дрянь мне скулу сломала! Я убью ее!

– Убьешь, убьешь, угомонись, Ржавый, – отвечала я ему незнакомым мужским голосом. – Пусть сначала очухается и расскажет, что ей известно.

– Хорошо, но потом я ее убью. Сам, лично. Контуры лица Еремея Поликарповича стали расплываться и очень быстро превратились в бесформенное серое пятно, которое затем вдруг взорвалось яркой белой вспышкой, после чего в моей многострадальной голове начало что-то проясняться. Глаза еще были закрыты, но я уже находилась в сознании и понимала, что происходит вокруг, кто и за что собрался меня, молодую и красивую, убивать. Рядом разговаривали двое мужчин.

Голос одного принадлежал рыжему, другой, холодный и злой, был мне не знаком.

– Она сказала, что была на той хате. Это мне не нравится, Ржавый. Ты говорил, что там все чисто.

– Так и было, Слон! – раздраженно ответил Ржавый, немного съедая слова, видимо, болела скула. – Наводка была проверенная, без балды. Зуб на отсечение даю, что эта сука блефовала!

– Эта сука тебе уже зубы посекла, идиот! Откуда она знает про шкатулку, если блефовала? И как она нас нашла? Вы ее на хвосте привели?

– Ты говоришь ерунду, Слон! – раздался с другой стороны немного приглушенный голос Клавдии. – Она была здесь еще до нашего приезда – пасла нас.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – сказал Слон. – Вдруг она из ментовки?

– Если бы она была ментом, не пришла бы одна, – здраво рассудил Ржавый.

– Мне кажется, она из конкурирующей банды. Может, на Кидалу работает?

– Кстати, где эта шкатулка? – спросил Слон. – Почему она ею так интересовалась?

– Там, на столе валяется. Была закрыта на замок, но я вскрыл, а там ерунда какая-то в пузырьке. Ни камушков, ни бабок.

– Смотри, у нее веки начали дергаться. Сейчас очнется.

Решив, что уже настало время открыто посмотреть в глаза страшной реальности, я застонала и «очнулась». И сразу же поняла, почему все это время испытывала некоторый дискомфорт: я висела вниз головой, привязанная за ноги веревкой к толстому крюку в потолке. Голова моя находилась в метре от пола, руки были стянуты за спиной. Комната, в которой все происходило, была, по-видимому, тренажерным залом. Вокруг стояли спортивные снаряды, гири, штанга и разнокалиберные гантели. В углу валялась боксерская груша, вместо которой эти негодяи подвесили мое бесчувственное тело. Рыжий сидел на стуле, уже одетый в майку, и выжидающе смотрел на меня глазами, полными ненависти. К распухшему подбородку он прижимал целлофановый пакет с кусочками льда. У зашторенного окна стоял и курил второй грабитель, темноволосый гигант под два метра ростом.

Клавдии в поле зрения видно не было. Я висела лицом к окну, и голова моя раскалывалась от большого притока крови.

Мне очень хотелось потрогать и почесать шишку, но в моем положении сделать это было затруднительно, и я лишь обвела взглядом своих мучителей и просипела:

– Можно водички?

– На том свете попьешь, – развязно и нагло осклабился Ржавый и тут же сморщился от боли.

Слон приблизился, наклонился и внимательно посмотрел мне в глаза.

– Кто ты такая? – требовательно спросил он. У него был очень неприятный взгляд, холодный и жестокий, взгляд человека, которому не знакомо чувство сострадания к людям, даже привязанным за ноги к потолку. – Ты все равно нам расскажешь, так что не тяни.

– Может, подвесишься рядом, чтобы удобнее общаться было? А то голову свернешь, – я через силу усмехнулась.

По лицу его пробежала легкая тень, скулы напряглись, он разжал прямые тонкие губы и произнес:

– Послушай меня, крутизна доморощенная, твоя жизнь зависит от того, что ты нам расскажешь. Если нам понравится, мы тебя отпустим, если нет – не обессудь.

– Могу рассказать сказку про Иванушку-дурачка – вам нравятся сказки? – я наивно похлопала ресницами.

Он поиграл желваками, сжал огромные кулаки, и я подумала, что ударит, но бандит сдержался.

– Ты что, глупая? Не понимаешь, с кем связалась? Мы не расположены шутить, детка. Отсюда тебе одна дорога – на кладбище. Но перед тем, как увезти туда, мы выколотим из тебя все.

– Не успеете – мои друзья знают адрес квартиры и скоро будут здесь, – злорадно произнесла я. – Так что отвязывайте меня поскорей и сматывайтесь, пока не поздно.

– Кто твои друзья? – пропустив мимо ушей мое замечание, спросил Слон.

– Самые крутые люди в столице! – хвастливо заявила я, пытаясь строить из себя дурочку. – Выгляньте в окно – наверное, они уже приехали.

– Даже если они и приедут, то все равно тебя не найдут, – самоуверенно усмехнулся он. – Если ты думаешь, что находишься в той квартире, где тебя вырубили, то ошибаешься.

– О чем это вы? – мысли мои заметались в растерянности, душа от дурных предчувствий начала подниматься к пяткам.

– Не важно, – Слон продолжал противно ухмыляться. – Когда поймешь – это уже не будет иметь никакого значения для тебя. Говори, кто ты такая и на кого работаешь?

– Хотите сказать, что перетащили меня в другую квартиру? – хрипло озвучила я свои худшие опасения.

– Да что ты с ней валандаешься, Слон? – сердито встрял Рыжий, поднявшись со стула. – Давай врежу ей пару раз – сразу заговорит.

– Тебе нужно лед держать, – послышался сзади обеспокоенный голос Клавдии, я повернула голову и увидела ее стоящей в дверях. Длинных черных волос у нее теперь не было, вместо них голову прикрывали короткие русые волосы, делавшие ее не такой привлекательной, как в парике.

– Ничего, я ногами, – успокоил ее Ржавый. – Отойди-ка, Слон.

Бросив на меня взгляд, каким мясники на бойне смотрят на корову перед закланием, Слон отошел в сторону. Рыжий, все еще прижимая лед к скуле, подрыгал ногами, разминаясь и присматриваясь к моему телу, а потом резко ударил меня открытой босой ступней по незащищенным ребрам.

Главное, не думать о боли, учил нас Акира. Когда тебя бьют и ты не можешь сопротивляться, нужно представить себя каким-нибудь твердым неодушевленным предметом, например деревом или бетонной стеной, о которую сбивают в кровь руки и ноги твои противники. Тогда им будет больно, а ты останешься невредимой. Сейчас мне легче всего было представить себя в качестве боксерской груши, наполненной гвоздями, что я и сделала.

– Ух ты, черт! – завопил Ржавый, скривившись от боли. Бросив пакет со льдом, он схватился за ушибленную ногу и начал дуть. – Ни хрена себе!

– В чем дело? – удивленно спросил Слон.

– Не знаю! Наверное, не тем местом ударил. Боль адская!

– Аккуратней, милый. Попробуй другой ногой, – посоветовала сердобольная Клавдия.

Рыжий потряс ногой, потом остановил мое качающееся тело, примерился и ударил левой конечностью. Этот удар был сильнее, чем первый, поэтому ему стало еще больнее, но он не подал вида, стерпел, чтобы не стать посмешищем, только стиснул зубы и ударил еще раз, теперь уже с разворота пяткой. Плохо было то, что я качалась и это несколько смягчало удар, а то бы он непременно раздробил свою пятку.

– Ни хрена себе! – он схватился за ногу и вытаращил на меня глаза. – Ни черта не понимаю!

– Да что это с тобой, Ржавый? – раздраженно спросил Слон. – Бить разучился или скула мешает? Ну-ка отойди.

– Нет, дай лучше я, – Клавдия отодвинула его рукой в сторонку, посмотрела на меня, презрительно смеясь, сжала кулаки, встала в боксерскую стойку, сделала несколько обманных выпадов, давая понять, что не новичок в этом деле, и начала мутузить по моему животу.

Удары были довольно чувствительные, но не могли причинить мне вреда, поэтому я, закрыв глаза, стала гадать, сколько пройдет времени, прежде чем им надоест и они поймут, что экзекуция бесполезна. И что они потом будут делать? Я не верила, что они убьют меня сразу – им нужно было выяснить, откуда я вообще взялась и кто мои друзья. Поскольку говорить этого я не собиралась, то у меня была надежда пожить еще некоторое время, пока не случится чудо и кто-нибудь не придет на помощь. Если меня и вправду перенесли в другую квартиру, то вряд ли это случится скоро.

А неумолимое время между тем не останавливалось, колесики крутились, стрелки двигались, часы в бомбе тикали и тикали, и мне казалось, что я слышу это зловещее тиканье и уже вижу дымящиеся развалины нашего чудесного офиса, на строительство которого ушло столько денег, добытых моими потом и кровью…

– Все, не могу больше! – в изнеможении выдохнула Клавдия, остановившись, и я открыла глаза. Она стояла надо мной и с изумлением смотрела на свои покрасневшие кулаки. – Такое ощущение, что эта ведьма из железа сделана. Ничего не понимаю.

Слон подошел, потыкал мне в расслабленный живот пальцем и сердито сказал:

– Никакое это не железо. Что с вами сегодня? Я вас не узнаю.

– А ты сам попробуй, – ехидно процедил Ржавый. – Е-мое, у меня уже нога распухла!

– Потому что бить не умеешь, – сказал Слон. – Смотри, как надо.

Он поднял с пола гантель с накрученными разноцветными дисками, и я в ужасе затаила дыхание – извините, но мы так не договаривались! Против лома – нет приема. Если он врежет по мне этой железякой, никакое самовнушение не поможет, и я точно отдам концы! Я запаниковала и, когда он замахнулся гантелей, целясь мне в грудь, провопила:

– Минуточку! Я все скажу! Только уберите от меня эту железку!

– Вот видите, как нужно бить? – довольно оскалившись, Слон бросил гантель на пол, она с грохотом откатилась к стене. – Ну, говори, только не вешай лапшу, а то штангу возьму.

– Как вы можете так обращаться с девушкой? – укоризненно вздохнула я, покачиваясь из стороны в сторону, как маятник. – Я просто клиентка Никодима, пришла к нему на сеанс лечения…

– Знаем мы эти сеансы, – ядовито усмехнулась Клавдия, растирая костяшки кулаков. – Я тоже пару раз там была, сначала колдовал, колдовал, а потом просто взял и трахнул вместе со своей девкой.

– Не напоминай мне об этом, – помрачнев, тихо бросил Ржавый. – А то еще раз к нему схожу и точно прикончу.

– Хватит препираться, – строго оборвал их Слон и посмотрел на меня. – Пой дальше.

– Никодим обещал меня вылечить от неизлечимой болезни…

– Это от какой же, интересно? – снова хмыкнула Клавдия.

– От СПИДа, – я обреченно закатила к полу глаза. – Он сказал, у него есть одно снадобье, которое непременно поможет, только перед этим я должна немного посидеть в темной комнате – это такой ритуал магический. Он запер меня в кладовке, и в это время пришли вы. Потом он открыл меня, весь избитый, и сказал, что вы забрали шкатулку с лекарством. – Я замолчала, затем трагическим голосом добавила:

– Поймите, это лекарство – моя последняя надежда. Я заплатила за него все свои деньги, продала квартиру с дачей, чтобы его заполучить, а вы его утащили, – я всхлипнула. – Я так хочу жить, вы себе не представляете…

– Как это трогательно, – съязвила Клавдия. – Я сейчас прям расплачусь.

Этот Никодим обманул тебя, подружка, как и всех остальных. Никакой он не колдун, а обыкновенный сексуальный извращенец.

– Погоди, Клава, – перебил ее Слон, – не это сейчас главное. Меня интересует, как она нас нашла?

– Да, как ты нас нашла? – повторил Ржавый, взгляд которого несколько смягчился после моего рассказа.

– Очень просто: Никодим видел, в окно, как вы уехали на машине, и запомнил номер. Я позвонила своему знакомому хакеру, он по компьютеру узнал адрес владельца – вот и все.

– А колдун звонил в милицию?

– Нет, – после небольшого раздумья ответила я. – Он сказал, что грабителей все равно не найдут, а его по допросам затаскают. И про то, что я ваш адрес узнала, он не в курсе.

– А что ты говорила про своих дружков? – спросил Слон, складывая что-то в своей голове. – Им известно, что ты здесь?

Я наивно решила, что бандиты уже расчувствовались, вошли в мое безвыходное положение и сейчас отпустят меня на все четыре стороны, отдав колдовское снадобье, поэтому сказала:

– Это я просто пугала, чтобы вы меня не убили. Никто ничего не знает, я пришла одна. Отпустите меня, пожалуйста, я никому ничего не скажу, честное слово. Мне нужно только лекарство, поэтому я и пришла к вам. Мне ведь терять уже нечего, сами понимаете.

– Понимаем, – сочувственно вздохнул Слон. – Дело в том, что нам тоже терять нечего, поэтому мы тебя все-таки убьем.

– Ты все равно помрешь от СПИДа, так что не обижайся, – серьезно проговорил рыжий. – То лекарство тебе не поможет.

– Никодим сказал, что поможет, – упрямо произнесла я, проглотив обиду.

– Он настоящий колдун.

– Чушь! – уверенно бросила Клавдия. – Он так же далек от настоящей магии, как Земля от Солнца. Наживается на таких вот доверчивых дурах, как ты, поэтому мы его и ограбили.

– Но ведь он же заколдовал меня от всех болезней и боли, – продолжала я гнуть свое, еще надеясь заполучить шкатулку. – Вы вот когда били меня, я же не кричала, правильно?

– Ну, допустим, – удивленно протянул Слон. – И что сие значит?

– Только то, что его колдовство действует, черт возьми! – от злости я дернулась на крюке и начала раскачиваться, их фигуры замаячили у меня перед глазами. – Значит, и лекарство поможет! Отдайте мне его! Я не хочу умирать!

– А мы не хотим сидеть в тюрьме, – тоскливо произнес в ответ Ржавый. – Ты истеричка, ты нас заложишь, поэтому тебя нужно убрать.

– Мальчики, а давайте дадим ей напоследок это лекарство, – сжалилась Клавдия. – Пусть хоть умрет здоровой.

– А вот этому не бывать, – жестко проговорил Слон. – Если это колдовское варево действительно лечит от СПИДа, то мы его продадим и станем самыми богатыми людьми на земле.

– Ой, так уж и самыми богатыми, – с сомнением покосился на него Ржавый.

– А то нет. Вот ты, к примеру, сколько бы заплатил, чтобы вылечиться от СПИДа?

– Ну, – он поскреб в затылке, – наверное штук сто баксов, если бы они были.

– Вот, и каждый бы так сделал. Умножь миллионы больных на сто тысяч баксов и получишь бешеные деньги.

– Ой, и правда! – радостно засияв, воскликнула Клавдия. – Тогда и воровать перестанем!

– Ну, это еще не факт, – проворчал Слон. – Короче, пусть она повисит здесь до вечера, а ночью грохнем и отвезем труп за город, в наше обычное место.

Ржавый, заклей ей рот, чтобы не орала, и поехали деньги менять, пока курс не упал. А ты, Клава, иди к себе в квартиру и жди звонка. Если вдруг этот козел Никодим надумает позвать ментов, то скажешь, что твою машину ночью угнали и только что поставили на место. Или еще что-нибудь придумай. Все, пошли.

– Эй, постойте! – испуганно закричала я, глядя на них снизу вверх. – А как же я? Вы что, серьезно не хотите меня отпустить?! Это не честно! Вы подлые и лживые ворюги! Я вас всех СПИДом заражу! Вы сгниете заживо вместе со своими гантелями…

– Закрой ей пасть, Ржавый! – рявкнул Слон, направляясь к двери, и усмехнулся. – Только смотри, руки не порань.

Рыжий приволок откуда-то рулон прозрачного скотча, залепил мой выкрикивающий проклятья рот, несильно ткнул мне кулаком в подбородок и вышел вслед за Клавдией.

Я висела, тихонько покачиваясь, и невесело думала о том, какие несправедливые и жестокие бывают люди. Казалось бы, любой нормальный человек сжалился бы над несчастной девушкой, попавшей в такую страшную беду, и отпустил, а у этих бездушных зверей ничего даже не шевельнулось внутри. И откуда только такие берутся?

Интересно, подлость – это врожденное или приобретенное качество? Если врожденное, тогда еще понятно – горбатого только могила исправит. А если приобретенное? Как может человек, которому наверняка с детства внушали, что лгать, красть и убивать нехорошо, вырасти в отъявленного негодяя? Или он безнадежно тупой и не понимал, о чем ему говорили, или почему-то воспринимал все с точностью до наоборот.

Взять хотя бы вот эту «святую» троицу. С виду вроде совершенно нормальные люди, симпатичные, на улице встретишь и не поймешь, что перед тобой грабители и убийцы. Они словно инопланетяне, которые научились приспосабливаться к окружающей среде, принимая любые формы, чтобы скрыть свою чуждую нормальному человечеству сущность. И только оставшись со своей жертвой наедине, показывают свои истинные лица и творят невообразимые безобразия, изгаляясь над беззащитными.

От невеселых дум о темных сторонах человеческой натуры я перешла к еще более тоскливым мыслям о своем незавидном положении. Теперь уже было ясно, что я нахожусь в другой квартире, адрес которой не известен ни Родиону, ни Борису, наверное, уже заждавшемуся меня внизу около дома. Я не сомневалась, что нахожусь в том же самом доме и в том же подъезде, где жила Кудельникова, может быть, даже на том же самом этаже, только в соседней квартире. Не думаю, что они бы решились далеко тащить меня по этажам средь бела дня. Но и этого было достаточно, чтобы намертво запутать следы и лишить меня какой-либо надежды на спасение. Значит, как всегда, придется выкручиваться самой.

Я слышала, как захлопнулась за ними входная дверь, а потом в квартире стало очень тихо. Я была здесь одна, и мне никто не мог помешать. Это несколько увеличивало мои шансы. Главное, чтобы эти мерзавцы шкатулку с собой опять не утащили. И зачем только я выдумала про СПИД? Нужно было сказать им, что это цианистый калий или другой опасный яд, и я хотела с его помощью уйти из жизни, тогда бы они до него даже не дотронулись. А теперь виси тут и гадай…

Я посмотрела на свои ноги. Лодыжки были стянуты толстой веревкой, завязанной альпинистским узлом. Значит, эти ребята не только качаются, а еще и по горам лазают в свободное от ограблений время. Золотая молодежь, ничего не скажешь.

Я вспомнила великого фокусника всех времен и народов – Гудини, о котором упомянул Борис. Этот человек проделывал поистине удивительные трюки. К примеру, его, стянутого мокрой смирительной рубахой, подвешивали за ноги на небоскребе (почти как меня сейчас), и он умудрялся освободиться. Или сажали, закованного по рукам и ногам, в сундук, закрывали на замок, обвязывали цепями и опускали на дно реки или закапывали в землю – Гудини выбирался оттуда за несколько минут. Или освобождался от наручников в кишащей ядовитыми змеями и скорпионами комнате. Правда, в конце концов, он все-таки погиб от гнойного аппендицита, но некоторые из его трюков до сих пор не могут разгадать.

Интересно, мои мучители смогут угадать, каким образом я освободилась и сбежала отсюда?

Вздохнув, я закрыла глаза, чтобы не видеть комнаты, представила себе, что вишу над пропастью, на дне которой ползают голодные крокодилы и бегают отвратительные писклявые мыши, и что, если не сумею освободиться, они все набросятся на меня, и начала привычно перепиливать ногтями веревки на запястьях. На это ушло около десяти минут. С меня градом катился пот, капая со лба на пол, подо мной уже образовалась маленькая лужица, когда я наконец почувствовала, что путы ослабли, и смогла высвободить руки. Немного отдохнув, отодрала от губ скотч, чтобы легче было дышать, подтянулась к ногам, сложившись пополам, ослабила узел на щиколотках, схватилась одной рукой за крюк, другой окончательно развязала веревку и спрыгнула на пол.

Выбросив в форточку обрывки перепиленной ногтями веревки и скотча, я пошла искать драгоценную шкатулку. В квартире была еще одна комната, смежная с той, в которой я висела. Это была гостиная и спальня одновременно. У стены стояла тахта с неряшливо наброшенным пледом, из-под которого виднелось мятое постельное белье. Напротив возвышалась мебельная стенка, у окна на тумбочке стоял телевизор «Сони» с видеомагнитофоном наверху, рядом валялись разбросанные кассеты. Если хозяином квартиры был Слон, то он, несомненно, был неряхой, и это еще больше усилило мою неприязнь к этому здоровенному, накачанному негодяю.

Рядом с телевизором стоял квадратный полированный стол. На нем лежала та самая спортивная сумка, которая висела на плече у рыжего. Внутри, естественно, было пусто. Шкатулки нигде не было. Чувствуя, что мои худшие опасения начинают сбываться, я начала лихорадочно искать: заглянула под стол, под тахту, в тумбочку, перерыла все шкафы в стенке – увы, зеленая малахитовая коробочка, которую я еще ни разу в глаза не видела, исчезла без следа. Устав от бессмысленных поисков, я села на диван и заплакала от обиды. Ведь была почти у цели, совсем рядом с этой, видимо, богом проклятой шкатулкой, и вот – на тебе, она снова ускользнула! Может, она заколдованная какая?

Вдруг из коридора послышался звук вставляемого в замок ключа. Я быстро вскочила, на цыпочках забежала в комнату с тренажерами и прикрыла дверь, оставив маленькую щель для наблюдения. Было слышно, как кто-то вошел, положил ключи и двинулся в сторону гостиной. Еще секунда, и появилась Клавдия. На ней опять был черный парик, на плече висела дамская сумочка. Подойдя к столу, она заглянула в сумку, потом под нее, пошарила среди газет на столе, осмотрела тахту, затем села на нее и задумчиво стала осматривать шкафы напротив. Затаив дыхание, я наблюдала за ней, пытаясь понять, что ей понадобилось в этой квартире и почему она в парике, если ей приказано было сидеть дома и ждать?

Видимо, она что-то задумала. Но что?

Клавдия встала, подошла к шкафу, открыла дверцу, на мгновение заслонив себя ею, а когда закрыла, я увидела в ее руках направленный в мою сторону пистолет. Глаза ее зло смотрели на меня.

– Выходи оттуда, дорогуша, – ледяным тоном произнесла она. – И не шути со мной – я выстрелю.

Поняв, что попалась, я распахнула дверь и застыла перед ней с виновато-смущенным видом.

– Где шкатулка? – спросила Клавдия, направив дуло мне прямо в лоб.

– Что?! – от возмущения я чуть не задохнулась. – Ты у меня спрашиваешь, где шкатулка?! Это я должна спросить…

– Заткнись! Здесь я командую. Говори, куда девала шкатулку с лекарством, или я тебя застрелю, и мне ничего не будет. Я знаю, что ты здесь рылась, – она кивнула на шкаф.

– Да, рылась, – признала я очевидное, – но ничего не нашла. Если бы нашла, меня бы здесь уже давно не было. Я решила, что вы ее забрали.

– Ничего я не забирала.

– Значит, твой муж.

– И он не забирал.

– Тогда остается только Слон, – подвела я итог. – Он ведь первым вышел из комнаты и мог спокойно умыкнуть шкатулку. Наверное, захотел кинуть вас с рыжим.

– Вот ублюдок! – яростно процедила она и опустила пистолет. – Я никогда ему не доверяла.

Клавдия снова подошла к тахте и села, положив пистолет на колени. Вид у нее был очень расстроенный.

– Может, я тогда пойду? – робко поинтересовалась я, тоскливо посмотрев в сторону прихожей.

– Стой где стоишь, – устало обронила она, поправив парик, затем достала из сумочки глушитель и начала накручивать его на дуло. – Не нервируй меня, и так голова кругом идет.

– А зачем тебе-то шкатулка понадобилась? – осторожно спросила я.

– Много будешь знать – скоро умрешь. Лучше скажи, как тебе удалось с крючка сорваться?

– Крюк сломался. Не веришь – иди посмотри.

– За дуру меня держишь? – усмехнулась она, разглядывая накрученный глушитель. – Пока я тебя не пристрелю – и близко не подойду. Я уже поняла, что ты опасна, как гремучая змея, все руки о тебя отбила. Ты, наверное, много тренируешься. Но мне совсем не интересно, откуда ты такая непрошибаемая взялась – мне проще тебя убить.

– Не думаю, что это так просто, как кажется, – я взялась за круглую ручку двери и начала незаметно ее откручивать.

– Не знаю, что ты там о себе возомнила, но, поверь, это очень несложно, – она направила на меня пистолет. – Бах! И ты труп.

До нее было около четырех метров, пистолет был направлен на меня, и я была полностью в ее власти. Если бы она сейчас выстрелила, я бы, конечно, еще смогла увернуться от первой пули, но за ней бы обязательно последовали другие, а это уже было гораздо выше моих возможностей. Попросту говоря, эта хладнокровная и хитрая девушка меня бы убила, а погибать вот так, в расцвете сил и лет, да еще без шкатулки мне не хотелось. Поэтому я стояла перед ней с глупым видом и продолжала тихонько отвинчивать тугую ручку на двери.

– Я знаю, зачем тебе шкатулка, – сказала я, чтобы как-то протянуть время и успеть открутить ручку до того, как она надумает стрелять.

– Неужели?

– Да. Ты сама хотела завладеть уникальным лекарством и кинуть своих под ельников.

– А хоть бы и так – тебе-то что? – Ее глаза холодно блеснули. – Мне вечно достаются только объедки с их барского стола. Они думают, раз я женщина и почти ничего не делаю, значит, мне можно платить копейки. А я считаю, это несправедливо. И потом, рано или поздно они попадутся, а мне еще жить и жить, так что приходится самой о себе заботиться.

– Это ты их на квартиру Никодима навела?

– Конечно, – она довольно заулыбалась. – И знаешь почему? Ни за что не догадаешься.

– Почему?

– Я приревновала колдуна, – почти хвастливо заявила она.

– К кому?

– К Ольге, конечно, – Клавдия нежно провела рукой по своей груди. – Она так меня ласкала… Оля разбудила во мне женщину, понимаешь? После того, как это случилось, я до сих пор не могу прийти в себя, хожу, как во сне, все время думаю о ней, и как только представлю, что она целует этого противного Никодима – сразу тошно становится, жить не хочется. Ничего, теперь она до него еще долго дотронуться не сможет – пока тот не вылечится.

– Разве на него не из-за денег напали? – опешила я.

– Ну, деньги – это повод для моих мальчиков, а мне нужна была голова Никодима. Я вообще просила, чтобы его прикончили, но Слон не согласился.

Сказал, что колдун слишком известен, и обязательно начнется строгое расследование, а это может быть опасно для нас. Одно дело убить обычного человека, а другое – самого Никодима, – она с сожалением вздохнула. – Ну вот, теперь ты все знаешь, пора тебя убивать.

Она встала, направила на меня пистолет и сделала шаг в мою сторону, чтобы не промахнуться.

– Помолиться не хочешь?

– Хочу, – сказала я и молниеносно метнула круглую медную ручку.

В это же мгновение прозвучал плевок выстрела, видимо, она успела заметить мое движение. Пуля прожужжала мимо уха и впилась в дверной косяк.

Клавдия выронила пистолет, ноги ее подкосились, и она свалилась на пол. На ее лбу зияла глубокая кровавая рана с ровными круглыми краями. Мое оружие пробило ей лобовую кость и застряло в черепе. Один – ноль, мысленно подвела я итог наших смертельных соревнований.

Она сама виновата, успокаивала я себя, снимая с мертвой Клавдии одежду и парик. Уж больно кровожадной была эта красивая женщина. Могла ведь просто отпустить меня, так нет, решила убить. И вообще, чем меньше на земле будет таких людей, как Клавдия, тем скорее наступит всеобщий мир и благоденствие.

У нас с ней были почти одинаковые фигуры, поэтому ее юбка и блузка сидели на мне ничуть не хуже, чем на ней. Даже босоножки подошли. Нацепив парик и темные очки и взяв ее сумку, в которую сложила свою одежду, я еще раз посмотрела на лежащее в нелепой позе тело и без всякого сожаления покинула квартиру. Теперь, когда там лежал труп, я не хотела, чтобы кто-нибудь из соседей случайно увидел меня здесь. Пусть думают, что я Клавдия.

* * *

Оказалось, что Слон и Клавдия были соседями, двери их квартир располагались напротив друг друга. Я решила, что будет лучше, если дверь будет заперта, взяла ключи и стала пытаться закрыть ее на замок, перебирая ключи на большой связке. В этот момент послышался шум приехавшего лифта, я обернулась и увидела Слона с коричневым кейсом в руке. Он вышел на площадку и остановился в замешательстве. Лицо у него было такое, словно его, а не меня застали на месте преступления.

– Ты что здесь делаешь, Клава? – хриплым голосом спросил он.

Я быстро отвернулась и сделала вид, что закрываю замок.

– Ты не слышишь меня? – снова спросил он удивленно. – Что тебе нужно в моей квартире?

Я упорно молчала, стараясь оттянуть момент, когда он меня узнает.

Перспектива мериться силами с этим качком в тесном пространстве площадки, на глазах у прильнувших к глазкам соседей мне совсем не улыбалась. Принесла ж его нелегкая именно сейчас! Не мог заявиться чуть позже – может, тогда пожил немного дольше.

– Эй, ты чего, любимая? – ласково спросил он, положив мне на плечо свою тяжелую руку. – Из-за шкатулки обиделась? Так я ж не для себя, а для нас старался. Эй, посмотри же на меня, любовь моя.

Ах, вот оно что? Значит, у них любовь? А как же рыжий? Я стояла, как каменная статуя, и теребила в руках связку. Мне почему-то совсем не хотелось поворачиваться и тем более смотреть на него. А Слон громко сопел мне в затылок и уже тоном провинившегося школьника оправдывался:

– Ты не думай, я не трепло какое-нибудь, как твой Ржавый. Я же тебе обещал, что мы уедем жить в Испанию, значит, уедем. Просто хотел сделать тебе сюрприз. Я звонил тому парню насчет дома в Барселоне. Уже даже аванс ему заплатил, осталось только документы оформить – и, считай, мы в Испании. Денег у нас на первое время хватит, а там продадим это колдовское зелье и станем богачами. Я уже узнал, за лекарство от СПИДа нам с ходу отвалят десять миллионов баксов. Ты меня слышишь, Клавдия? – он убрал руку с моего плеча и смущенно вздохнул. – Я не собирался тебя обманывать, честное слово, ты зря обижаешься. Между прочим, ты не знаешь главную новость. Хочешь обрадую? – его голос задрожал от волнения. – Я только что избавился от твоего мужа. Нет больше Ржавого, слышишь? Теперь все деньги наши: твои и мои. Я свернул ему шею и выбросил его в помойный контейнер, как ты и мечтала. Ты рада, Клавушка?

Конечно, рада, я уверен. Ну перестань дуться, повернись. Теперь у нас начнется новая, красивая жизнь. Мы завтра же уедем отсюда. Я все для тебя сделаю, клянусь. Ну, поцелуй же своего любимого мальчика, а то я с ума сойду от горя.

Повернись.

Дольше тянуть не было никакого смысла. Я сняла очки и медленно повернулась. И увидела, как удивленно вытягивается его лицо, как радость в его глазах сменяется изумлением, затем испугом, а потом быстро переходит в бешенство.

– Это ты?! – ошарашенно прохрипел он, сжимая огромные кулачищи. – Ах ты дрянь!

И нанес мне мощнейший удар кулаком, которым легко можно было вышибить мозги у испанского быка. Хорошо, что я юркнула ему под руку, а то бы этот кулак впечатался в мой череп не хуже, чем медная ручка в голову Клавдии. Удар пришелся по двери, обитой дерматином, дверь громко треснула, с косяка посыпалась штукатурка.

– Стой, курва!!! – заревел он на весь подъезд, бросая «дипломат» и резко разворачиваясь, чтобы поймать меня, отскочившую в сторону. Глаза его пылали слепым бешенством. – Замочу прямо здесь!

Я швырнула ему в лицо тяжелую связку ключей, разбив ему в кровь губы, но он даже не поморщился и снова попер на меня. Я отпрыгнула на лестницу, подождала, когда он ринется за мной и, не оборачиваясь, лягнула его ногой в лицо. Он увернулся, поймал мою ногу и резко крутанул вокруг оси. Мне пришлось перевернуться вместе с ней, чтобы сберечь конечность, и в этом кувырке я снова ударила его уже другой ногой, на этот раз в висок. Гигант выпустил мою ногу и закачался, схватившись за голову. Наверное, у бедняги все помутилось, но или он был очень крепким, или голова его была не тем органом, который управляет телом, потому что через мгновение он прыгнул на меня, расставив руки, чтобы не упустить добычу. Это явилось для меня полной неожиданностью. Весил он, наверное, килограммов сто двадцать и легко мог раздавить меня, хрупкое и нежное создание, прижав своим телом к бетонным ступеням.

Мне, лежащей навзничь на лестнице, ничего не оставалось, как только выставить перед собой руки с выпрямленными пальцами, и он со всего маха напоролся на них. Это было то же самое, как если бы Слон упал на два отточенных клинка. Мои пальцы с острыми когтями прошили его тело в районе грудной клетки почти насквозь, достав до сердца, и он умер мгновенно, с изумлением в остановившемся взгляде. Выдернув из него ладони, я с трудом сбросила его с себя и, тяжело дыша, поднялась на ноги.

– Боже мой, Клавдия, что вы делаете?! – раздался с площадки наполненный ужасом женский голос.

Я повернулась. У открытой двери двадцать восьмой квартиры стояла пожилая женщина в домашнем халате и широко раскрытыми от страха глазами смотрела на происходящее. Свет из окна на площадке падал из-за моей спины ей в глаза, а мое лицо оставалось в тени, поэтому она не могла меня хорошо разглядеть.

– У вас все руки в крови… – пролепетала она, отступая под моим взглядом. – Я вызову милицию!

И стремглав бросилась назад в квартиру. Мне тоже пора было делать ноги, пока не появились остальные соседи. Спустившись на площадку, я подняла кейс, ключи и побежала вниз по лестнице. Вся блузка и руки были испачканы кровью, я сняла на ходу кофточку, вытерла ею руки и швырнула на пол. Потом достала из сумочки свой топик, натянула на себя и в таком виде уже спокойно вышла из подъезда.

И почти сразу увидела, что малиновой «десятки» на месте нет. Проклятье!

И куда его понесло в такой нужный момент, когда нужно срочно убегать отсюда?

Решив не гадать, я быстрым шагом направилась к машине Клавдии, которая почему-то стояла теперь в другом месте. Навстречу шел молодой парень. Как-то странно посмотрев на меня, он насмешливо скривил губы и прошел мимо. Потрогав парик, я поняла, в чем дело – он сбился на сторону, и поправила его. Странные люди, эти мужчины. Того, что мои руки еще местами испачканы кровью, он не заметил, а вот сбившийся парик увидел сразу. Может, это и к лучшему.

Сев в темно-синюю «шестерку», я быстро выехала со двора. Сердце мое все никак не могло успокоиться и тревожно колотилось о грудную клетку, напоминая о том, что мне только что пришлось убить двух человек. Да и сама я была недалека от смерти, но это не в счет, к этому я давно привыкла. А вот к убийствам, пусть даже для самозащиты, привыкнуть никак не могла. Я все время старалась не доводить до крайности и как могла берегла своих противников, уговорами или силой заставляя их отступить, но, увы, не всегда это получалось и не всем удавалось выйти живыми из схватки с Пантерой. Что ж, сегодня пантера должна быть довольна, она славно поохотилась…

Я вспомнила про шкатулку и притормозила машину за автобусной остановкой. Коричневый кейс лежал рядом на пассажирском сиденье. Если шкатулки в нем не окажется, мне останется только разогнать этот «жигуленок» до ста восьмидесяти километров в час и врезаться в первый попавшийся столб. Осторожно, как величайшую ценность, положив его себе на колени, я отщелкнула замки, затаила дыхание и откинула крышку. Слава богу, наконец-то я тебя увидела, драгоценная моя! Небольшого размера, аккуратный ящичек матово-зеленого цвета, обитый по краям латунными полосками, был похож на маленький сундук. У шкатулки имелись даже ножки и замочная скважина, но крышка в том месте была сломана Ржавым. Сверху на крышке были выгравированы две большие буквы «Д. С.». Открыв ящичек, я с нетерпением заглянула внутрь и увидела небольшой стеклянный пузырек из темного непрозрачного стекла. Отвинтив пробку, я понюхала и почувствовала запах смолы. Пробовать на вкус не стала – вдруг еще превращусь в козленка или лягушку? От этих колдовских штучек нужно держаться подальше. Закрыв пузырек, я стала пересчитывать пачки денег, которые занимали почти все свободное место в кейсе, где, кроме шкатулки, еще лежал пистолет «ПСМ». Там оказалось около двухсот тысяч долларов. Недурно для начала новой жизни за границей. Интересно, сколько из них принадлежит Никодиму?

Мне, конечно, нужно было позвонить Родиону и рассказать обо всем, но я хотела преподнести ему сюрприз, явиться с триумфом и этак небрежно объявить, что, мол, не беспокойтесь, босс, я все уладила, взрыва не будет, можете возвращать Валентину с Потапом. И положу перед ним на стол кейс с деньгами в качестве материальной компенсации за моральный ущерб. Вот уж он удивится, наверное.

Бросив «дипломат» на соседнее сиденье, я на крыльях полетела в офис.

Все, закончились мои мучения, радостно думала я, теперь начнется мирная и спокойная жизнь. Найму телохранителя и пусть охраняет меня по утрам, когда я буду бегать в скверике, и если какому-нибудь самодуру типа Демьяна еще взбредет в голову меня похитить, то ему не поздоровится. Телохранитель будет очень красивым, умным, сильным, смелым и отважным, может быть, я даже влюблюсь в него, и мы иногда будем заниматься любовью под дождем или наслаждаться друг другом в парном затяжном прыжке с парашютом… Красота!

Громкий стук, раздавшийся в багажнике, вернул меня к действительности.

От неожиданности я вильнула в сторону и едва не врезалась во встречный «Икарус».

– Сволочи, выпустите меня отсюда!!! – раздался затем знакомый голос. – Тут у вас масло разлито, я задыхаюсь, слышите?! Отпустите меня, я все расскажу!!!

Я ушам своим не поверила: что делает Борис в багажнике этой машины?!

Как он там оказался, несчастный? Быстро свернув к обочине, я остановила машину и побежала открывать багажник. Откинув крышку, я увидела его и против своей воли рассмеялась, хотя, конечно, ему можно было только посочувствовать. Вся его белая рубашка и брюки были покрыты темными масляными пятнами, он лежал на раскиданных на дне инструментах, голова покоилась на домкрате, а в руке он сжимал насос. Под глазом сиял огромный фонарь, верхняя губа была разбита и сильно опухла, но настроение, судя по виду, у него было воинственное.

– Озверели, сволочи?! – проревел он, ослепленный ярким светом, и замахнулся на меня насосом. – Изувечу на хрен!

– Успокойся, Борис, это я, Мария! – с трудом сдерживая смех, я отскочила назад. – Как ты сюда попал?

– Мария?! – он проморгался и ошарашенно вытаращился на меня, наполовину выглядывая из багажника. Проезжающие мимо машины начали сигналить. – А ты что здесь делаешь?

– Вылезай быстрей, а то на нас смотрят. Я с жалостью смотрела, как бедолага, меча гневные искры из глаз, выбрался наружу, остервенело швырнул насос на обочину и с грохотом захлопнул багажник.

– Всех урою! – грозно пообещал он кому-то, разглядывая свою одежду. – Ты не поверишь, только вчера рубашку купил, почти сто баксов отдал!

– Ничего, Юра тебе другую купит. Садись в машину и поехали отсюда.

Он осмотрелся по сторонам и удивленно произнес:

– Где мы находимся, черт возьми? И где моя машина?

– Я не знаю. Поехали.

От него страшно разило маслом, поэтому я попросила его сесть на заднее сиденье, чтобы не задохнуться и не испачкаться, и мы тронулись в путь.

– Ну, рассказывай, почему тебя так тянет в эти багажники? – с улыбкой спросила я. – Тебе так понравилось в первый раз, что ты решил еще раз попробовать?

– Издеваешься? – он тяжко вздохнул. – Просто я полез осматривать эту тачку, как ты велела, долго возился с замком, потом, наконец, открыл, забрался внутрь и начал искать шкатулку. Тут откуда-то взялись двое жлобов – один из них тот самый, рыжий – вытащили меня из машины и без всяких вопросов начали бить.

Даже не спросили, что я делаю в их машине, представляешь? – с обидой в голосе произнес он. – Я поначалу еще пытался объяснить им, что просто залез погреться, но они даже не слушали.

– Погреться в машине летом – это ты здорово придумал. И что было потом?

– Потом тот, здоровый бугай спросил, где моя машина. Я показал, дурак, – он болезненно скривился. – После этого он врезал мне своей кувалдой по лицу, и я отключился, – он потрогал свои губы и гневно заявил:

– Сволочи! Встречу – убью!

– Наверное, они на твоей машине уехали, – предположила я. – Ее не было во дворе, когда я вышла.

– А кстати, почему тебя так долго не было? Ты нашла шкатулку? – вспомнил он и выжидающе уставился на меня в зеркало.

– Нашла, и не только шкатулку, – хвастливо заявила я и кивнула на лежащий рядом кейс. – Возьми, посмотри сам.

Перегнувшись через сиденье, он взял чемоданчик, положил себе на колени и открыл крышку. Я наблюдала за ним в зеркало и видела, как изумленно округлились его глаза, как вспыхнули в них жадные огоньки, но не придала этому большого значения.

– Ничего себе! – хрипло выдохнул он. – Да это же деньги!

– Ты не на деньги, а на шкатулку смотри. Та это или не та?

– Да, это та самая, – небрежно бросил он. – Господи, сколько же здесь бабок? – трясущимися руками он начал пересчитывать пачки. – Раз, два, три…

– Не считай, там двести тысяч, – сказала я. Мне вдруг резко разонравился человек, сидящий за моей спиной. Меня пугало выражение его глаз, но я продолжала вести машину, уверенная, что страшнее того, что уже со мной было, ничего не может случиться.

– Двести тысяч?! – от волнения у него пересохло во рту, и он судорожно сглотнул. – Боже, спаси и сохрани. Откуда у тебя эти деньги?

– Я забрала их у грабителей. Полагаю, что там есть и те деньги, которые они взяли у Никодима. Надо будет вернуть.

– Забрала у грабителей? – переспросил он, думая о своем и не переставая перебирать пачки банкнот. – А где они сейчас?

– Так случилось, что все они мертвы, – я с грустью вздохнула. – Как говорится, за что боролись, на то и напоролись.

– Мертвы? Ты шутишь? – он недоверчиво посмотрел на меня и тут же отвел взгляд.

– Какие уж тут шутки, если мы едем на их машине.

– Значит, они уже не смогут забрать назад эти деньги? – уточнил он.

– Да, это у них уже вряд ли получится, – усмехнулась я, и тут меня словно обухом по голове ударили. Внимательно посмотрев на Бориса, я, стараясь казаться спокойной, с нажимом спросила:

– А как ты понял, что это та самая шкатулка, если никогда ее не видел?

Ты же говорил, что Демьян никому ее не показывал, даже тебе.

– Разве говорил? – глазки его суетливо забегали по сторонам, он воровато оглянулся, затем вдруг выражение его лица резко изменилось, и он усмехнулся. – Да, ты права, говорил. Но теперь это уже не имеет никакого значения.

– Это почему же?

– А вот почему, – я увидела направленный мне в голову пистолет с глушителем, тот самый, который лежал в кейсе. – Сворачивай вон в тот переулок, живо!

Перемена в нем была столь разительна, что мне показалось, будто сзади сидит совсем другой, незнакомый мне человек. В голосе звенел металл, глаза стали холодными и злыми, ноздри тонкого носа хищно раздувались, как у волка перед схваткой. Да, видимо, недооценила я Борю. Что ж, так мне и нужно, дуре доверчивой.

Я свернула во двор кирпичной пятиэтажки, затем он заставил меня проехать в самый дальний угол пустынного двора и там, за бройлерной будкой, остановиться. Пистолет он уже опустил и держал за спинкой моего сиденья, которая для пули была таким же препятствием, как и моя одежда.

– Что ты задумал? – спросила я, заглушив мотор.

– Сиди и не поворачивайся, – предупредил он мое движение. – И не дергай руками – сразу прикончу. Думаешь, я забыл, как ты вырубила меня тогда в моей машине?

– Что ты хочешь? – устало спросила я, сложив руки на груди и откинувшись на сиденье. – Если тебе нужны деньги – забирай и уматывай. Только отдай мне шкатулку – я должна вернуть ее владельцу.

– Не получится, – он устроился поудобнее и посмотрел по сторонам.

– Почему?

– Потому что ты не знаешь, кто владелец.

– Как это не знаю? Это твой колдун Демьян Саровский, – не совсем уверенно произнесла я.

– Он надул вас, как малых детей, – он криво усмехнулся. – Эта шкатулка никогда ему не принадлежала, просто он хотел заполучить ее бесплатно с вашей помощью.

– А как же буквы на крышке? – растерянно пробормотала я, чувствуя себя подло обманутой.

– Это просто совпадение. Никодима на самом деле зовут Дмитрий Синькин.

Юра знал о ее существовании, знал, что Никодим за бешеные деньги недавно купил эту смолу для своих гастролей, и решил воспользоваться вашими услугами, чтобы самому не тратиться. Все очень просто и гениально, как все, что он делает.

– О какой смоле ты говоришь? – севшим от волнения голосом спросила я. – Разве в пузырьке не снадобье?

– Дурой ты была, дурой сейчас и умрешь, – презрительно хмыкнул продюсер. – Где ты видела, чтобы фокусники людей лечили? В этом пузырьке очень необычная смола, которую еще называют горным воском, его используют для трюков с телекинезом, когда разные предметы якобы взглядом двигают. На самом деле весь фокус в свойствах этого уникального вещества. Смола очень тягучая, абсолютно прозрачная и быстро застывает на воздухе, превращаясь в прочную невидимую нить. Соединяют, например, стакан или пепельницу с пуговицей на рубашке этой нитью и двигают стакан, а сами руками машут и глаза большие делают, якобы усилием воли двигают. Вот и весь фокус. Это вещество очень трудно достать, и оно очень дорогое, но без него все концерты могут пойти насмарку.

Люди ведь глупые, им чудо подавай, а иначе ни за что не поверят, что колдун их вылечить сможет. Вот им и демонстрируют чудеса на сцене, чтобы убедить в наличии высших сил, ха-ха! – он противно рассмеялся. – Что только не придумывают эти колдуны, чтобы народ на свои концерты заманить! Слава богу, дураков в России всегда хватало, и у этих дураков есть деньги.

– По-моему, это преступление, – угрюмо бросила я, стараясь не думать о том, как ловко меня одурачили.

– Может, и преступление, – согласился Борис. – Только вот статью для него еще не придумали. И потом, разве не преступление, когда артисты под фонограмму поют? Тоже ведь обманывают, однако в тюрьме еще никто не сидит.

– Вы с Демьяном будете первыми.

– Как бы не так. В истории еще не было случаев, чтобы колдунов сажали.

– Ты прав, их не сажали – их на кострах сжигали. Но так или иначе я вам устрою прецедент с тюрьмой.

– Слишком много говоришь, – зло бросил он и поднес мне к затылку пистолет. – Ты что, не понимаешь, что происходит?

– А разве что-то происходит? – я удивленно пожала плечами.

– Да, происходит. Сейчас я тебя застрелю из бандитского пистолета, брошу здесь в бандитской машине, а сам поеду к Юре. Отдам ему шкатулку, а деньги заберу себе. Так будет честно и справедливо, – он довольно осклабился. – По крайней мере, будет на что купить новую машину и рубашку. Должен сказать, что ты молодец, Мария, отлично справилась с заданием. Честно говоря, я не верил, что тебе удастся раздобыть эту шкатулку, а ты вот не только Юре, но и мне подарочек сделала. Спасибо тебе большое от нас обоих.

Настроение, судя по лицу, у него было лучше некуда. Наверное, уже, как и я перед этим, мечтал о том, как распорядится этими деньгами. Наивный…

– Знаешь, Борис, а ведь ты не сможешь меня убить, – сказала я.

– Ошибаешься – еще как смогу, – заверил он и передернул затвор. – И никто потом не докажет, что это сделал я. Бандиты, как ты говоришь, мертвы, все подозрения падут на них, так что я останусь чист, аки стеклышко. Даже твое начальство в конторе ничего не заподозрит. Я уже все продумал.

– Послушай, Боря, – попыталась я спокойно убедить его, – меня сегодня уже два раза пытались убить, и оба раза я осталась жива, а они теперь на том свете. Тебе это ни о чем не говорит?

– Так это ты их пришила? Лихо! – он с удивлением посмотрел на меня, а потом снова усмехнулся. – Но не тешь себя напрасными надеждами – я не промахнусь с такого расстояния. Ты даже пошевелиться не успеешь – я сразу выстрелю, – он посмотрел на автомобильные часы:

– О, уже пятый час, пора закругляться.

Он снял пистолет с предохранителя, взял его двумя руками, приставил дуло к моему затылку и откинулся назад.

– Черт, не думал, что это будет так трудно, – с досадой произнес он. – Ну, ладно, считаю до трех и стреляю. Раз, два, три…

Раздался сухой щелчок, затем еще несколько, а потом ошеломленный голос Бориса:

– Дьявол, что такое?!

– Там патронов нет, – я повернулась к нему и посмотрела в испуганные глаза. – Я разрядила пистолет. Сам полезешь в багажник или тебе помочь?

– Ну ты и гадина! – его глаза вспыхнули праведным гневом.

Он замахнулся на меня пистолетом, но я не стала больше экспериментировать с его кадыком, а просто перехватила руку с оружием и сжала, вонзив в нее свои когти. Послышался хруст костей, пистолет упал, а Боря дико закричал, прижав к груди окровавленную руку. Выйдя из машины, я открыла заднюю дверцу, выволокла орущего благим матом насмерть перепуганного продюсера наружу, подвела к багажнику, открыла крышку и толкнула его в спину.

– Заткнись и полезай, если не хочешь, чтобы я вырвала тебе глотку. И чтобы ни звука.

Он послушно умолк, забрался в багажник, привычно свернулся калачиком на дне и обреченно закрыл глаза. Плечи его начали вздрагивать, из-под прикрытых век показались слезы. Жалкий и ничтожный человечек.

Сев за руль, я поехала в наш офис. Теперь я уже не хотела ехать к колдуну, который, так подло обманул меня. Слишком была зла на него и могла в таком состоянии натворить много глупостей, за которые меня саму упекут за решетку. Я была готова запихнуть эту шкатулку в его жадную пасть, разорвать колдуна на части, испепелить взглядом, а пепел пустить на удобрения. Но так поступать было нельзя, ибо сначала нужно было разобраться с бомбой, и здесь нужен был спокойный и здравый подход, на что всегда был способен мой босс Родион Потапович, который даже в самых невероятных ситуациях умудрялся сохранять присутствие духа.

И только увидев его, я поняла, как ошибалась. С потерянным видом Родион сидел на крыльце нашей конторы. На нем был рабочий комбинезон, покрытый пылью, известкой и еще невесть какой грязью. Ею же были испачканы лицо, руки и вздыбленные, торчащие во все стороны волосы. В измученных глазах его застыла неизбывная тоска. Рядом на асфальте валялся похожий на швабру с круглым наконечником миноискатель. На крыльце около босса лежала развороченная коробка из-под его любимого пастеризованного молока «Домик в деревне», из которой выглядывали обрывки проводов и какие-то непонятные предметы. Я тихонько подошла к Родиону и тронула за плечо.

– Что с вами, босс?

Он поднял на меня усталые глаза и вдруг громко чихнул.

– Будьте здоровы.

– Спасибо. Где ты была? – сипло спросил он, сморкаясь в такой же грязный, как и лицо, носовой платок.

– Искала шкатулку. А вы, я смотрю, бомбу нашли?

– Будь оно все трижды проклято, – проворчал он, пряча платок в большой карман комбинезона. – Это оказался муляж. Пластилин, провода и сломанные часы с будильником. Я полдня искал эту бомбу по всему дому и, знаешь, где нашел?

– Где? – я присела рядом с ним на крыльцо и начала рассматривать фальшивую адскую машину.

– Вот в этой урне, – он с ненавистью посмотрел на стоящую около входной двери мусорную корзину из черного пластика. – Додумались же, сволочи!

– И как это вы не побоялись до нее дотронуться? Ведь она могла взорваться.

– Я не знал, что это бомба, – босс уныло вздохнул. – Пить захотелось, увидел этот пакет, думал, там осталось что-нибудь, а обнаружил бомбу.

– Что ж вы в дом попить не зашли?

– Ключи внутри забыл, – он посмотрел на меня и рассмеялся. – Ну и денек сегодня выдался!

– И не говорите, босс! – улыбнулась я в ответ. – Прямо на загляденье!

– Ну, колдун, ну, шутник, ядрена корень! – вдруг посуровел босс. – Устрою я тебе веселье. А ты нашла шкатулку?

– Нашла, вот она, – я раскрыла кейс и повернула к нему.

Он несколько мгновений молча смотрел, не мигая, на содержимое, потом спросил:

– Деньги наши?

– Думаю, да.

– Тогда я не буду спрашивать, где ты их взяла. Идем в дом, нужно умыться и подумать, что делать с этим Демьяном, – он поднялся, взял «бомбу» и бросил ее обратно в урну.

Я достала спрятанный во внутреннем Кармашке шортов ключ от двери, и мы вошли в дом.

* * *

Позвонив в дверь квартиры Демьяна Саровского, я отошла к перилам и стала смотреть в широкий пролет вниз, где на площадке первого этажа кошка играла с маленькими котятами в картонной коробке. Я была в тех же шортах, топике и кроссовках, волосы были перетянуты хайраткой – полоской белой материи.

У меня в руках была зеленая малахитовая шкатулка.

Загремел замок, дверь открылась, и я увидела Диану. На ней было обтягивающее вечернее платье с большим вырезом на груди. Оно все сияло и переливалось нежно-красным цветом, и я невольно вздохнула от зависти – куда мне до нее с моими шортами и кроссовками! Она была накрашена и причесана, видимо, куда-то собралась идти со своим колдуном. Интересно, сколько продлится этот период ее жизни и что она будет делать, когда, Демьян ее выгонит? Пойдет искать очередного спонсора или вернется обратно на панель? Впрочем, какая мне разница, главное, что она оказалась не замешана в этот скандал со шкатулкой, и мне не в чем было ее упрекнуть.

– Проходи, – презрительно бросила она и, повернувшись, уплыла на своих худых ногах в глубь квартиры.

Я вошла, закрыла дверь, и тут же появился Демьян в своем халате и с курительной трубкой в руке. Его взгляд сразу же упал на шкатулку, глаза жадно загорелись, губы под усами начали расплываться в улыбке.

– А, достала-таки, – довольно проговорил он. – Видишь, как просто все Оказалось, а ты боялась. Давай ее сюда.

Он протянул руку, но я спрятала шкатулку за спину.

– Сначала уберите свою бомбу из нашего офиса, – холодно сказала я. – Потом получите свое сокровище.

Демьян нахмурился, сунул трубку в рот, пыхнул пару раз, внимательно глядя на меня сквозь прищуренные веки, и сказал:

– Ну, проходи тогда, поговорим.

Мы прошли в комнату со шкурой, он сел в кресло, а я осталась стоять перед ним, как провинившаяся школьница. Ни портвейна на столике, ни Дианы в этот раз уже не было.

– Где Борис? – спросил он.

– Откуда мне знать? – я неопределенно пожала плечами. – Он привез меня к Никодиму, и больше я его не видела.

– Странно, я думал, он с тобой, – он на мгновение задумался, по лицу пробежала легкая тень. – Ну, да ладно. Расскажи, как тебе удалось добыть шкатулку?

– Точно так, как вы сказали.

– Это как?

– А вы уже не помните?

– Помню, конечно: я велел тебе пойти и украсть шкатулку у Никодима так, чтобы он ни о чем не догадался.

– Все верно, он ни о чем не догадался, шкатулка у меня, пузырек со снадобьем внутри.

– Покажи.

– Сначала бомба. Прикажите своим людям разминировать наш офис и принести бомбу сюда, чтобы я ее видела.

– Да что ты заладила: бомба, бомба! – раздраженно поморщился он, хватая лежащую на столике трубку радиотелефона и набирая номер. – Через пять минут ее там уже не будет. – И сказал в трубку:

– Алле, это я. Немедленно уберите взрывчатку и тащите ее сюда. Жду.

Закончив говорить, он положил телефон на столик и усмехнулся:

– Видишь, я человек слова, я тебя не обманул. Теперь показывай, что у тебя там.

Раскрыв шкатулку, я поставила ее на столик. Колдун схватил пузырек, открутил пробку, понюхал и весело проговорил:

– Да! Это то, что нужно! – Он завинтил пузырек и любовно повертел в руках. – Мое драгоценное снадобье.

– Наверное, кучу народа теперь вылечите, – иронично заметила я.

– Несомненно. А ты почему смеешься? – он подозрительно нахмурился.

– Это нервное. Меня еще никогда не похищали.

– Ну, в твоем возрасте об этом вряд ли стоит жалеть. В жизни всякое может случиться. И потом, я похитил тебя не ради выкупа, а под вполне безобидным, предлогом, так что можешь радоваться, что так легко отделалась, – он добродушно усмехнулся в усы. – В другой раз тебе уже так не повезет.

– Думаю, другого раза не будет.

– От тюрьмы и от сумы не зарекайся, – наставительно произнес он Дверь за моей спиной с шумом распахнулась, колдун устремил туда свой взгляд, и глаза его начали медленно вылезать из орбит.

– Вот она, моя шкатулка! – раздался радостный голос Никодима. – Я же говорил вам, что мы найдем ее здесь!

Я повернулась. На пороге стоял Никодим с распухшей физиономией и трясущимися руками показывал двум милиционерам на Демьяна.

– Это все он подстроил, мерзавец! Он нанял этих бандитов – точно вам говорю!

Милиционеры молча подошли к остолбеневшему колдуну, и один строго спросил, глядя на пузырек в его руках:

– Это принадлежит вам, гражданин?

– Нет! – он с ужасом отбросил от себя снадобье, словно это была ядовитая змея. – Это не мое! Впервые вижу! Это вот она принесла, продать мне хотела! – и с ненавистью ткнул в меня пальцем. – У, спекулянтка!

– Спокойно, Саровский, – строго перебил его милиционер. – Гражданин Синькин утверждает, что сегодня в его квартиру ворвались двое мужчин, избили его до посинения, – он кивнул на негодующую синюю физиономию Никодима, – и похитили из сейфа деньги и малахитовую шкатулку с его инициалами. В разговоре между собой они упоминали ваше имя, из чего Синькин заключил, что они действовали по вашему приказу. Вот ордер на обыск вашей квартиры, – он сунул ему под нос казенную бумагу и повернулся к Никодиму. – Это ваша шкатулка?

– Ну конечно, моя! – он подбежал к столу, схватил шкатулку и показал на крышку. – Вот они, мои инициалы, видите?

– Вижу, – хмуро произнес служитель порядка и укоризненно посмотрел на Демьяна. – Что ж вы, гражданин колдун, такими неблаговидными делами занимаетесь? Мало того, что людей обманываете, так еще и своего брата коллегу грабите.

Демьян сидел с белым, как снег, лицом, на фоне которого усы стали еще чернее, и не мог выговорить ни слова. Я стояла в сторонке и довольно улыбалась.

– Где деньги, которые грабители похитили у Синькина? – спросил милиционер.

При слове «деньги» колдун очнулся от столбняка и дрожащим голосом истерично выкрикнул:

– Нет у меня никаких денег! Это все клевета, я никого не грабил! Это поклеп на честного человека!

– Сколько у вас похитили? – обратился законник к Никодиму.

– Пятнадцать тысяч долларов.

– Сами отдадите или нам всю квартиру перевернуть? – грозно спросил милиционер у обезумевшего Демьяна.

– Хрен вам, а не деньги!

– Я знаю, где деньги, – раздался голос от двери, и я увидела Диану. Она стояла в своем шикарном платье и вызывающе смотрела на потрясенного Демьяна. – Я покажу вам, где они, но при условии, что вы заплатите мне полторы тысячи долларов за три месяца работы ассистенткой у этого жадного чудовища.

– Шлюха! – брызнул слюной Демьян. – А платье тебе кто покупал?!

– Да забери ты свою тряпку! – она молниеносно стянула через голову платье и, оставшись в одних белых ажурных трусиках, негодующе швырнула его ему в лицо. – Все равно из дома никуда не выпускаешь, козел!

Глядя на это, я на глазах у изумленных милиционеров и колдунов тоже начала раздеваться – расстегнула шорты, вытащила из кармашка маленький диктофончик и протянула милиционеру.

– Вот, здесь записано его признание в том, что он меня похитил и заминировал наш офис.

У колдуна отвисла челюсть, но он собрался с силами и выкрикнул:

– Ложь! Бомба не настоящая! Это была шутка!

– Значит, вы не отрицаете, что заминировали офис детективного агентства «Частный сыск» и похитили его сотрудника с целью шантажа? – уточнил милиционер, поднеся включенный диктофон к его усам.

– Признаю, но это была шутка. Бомба не настоящая!

Тут на поясе у второго сотрудника заработала рация, и все присутствующие услышали взволнованный голос:

– Лейтенант, мы задержали одного типа с поличным вместе со взрывным устройством. Тут примерно полкило тротила, не меньше. Половину двора могло разнести, представляешь? Говорит, что работает охранником у Демьяна Саровского, известного мага, и действовал по его личному приказу. Задержите этого колдуна до выяснения, если вы там поблизости. Он в Коптельском переулке живет. Мы сейчас тоже подъедем. Все, отбой.

– А говорите, бомба не настоящая, – покачал головой милиционер, глядя на ошеломленное лицо Демьяна. – Вы не колдун, вы – опасный террорист. С этого момента можете считать себя арестованным. Лейтенант, наденьте на него наручники.

…Никодим с Ольгой довезли меня до нашего офиса на своей машине. Всю дорогу он не переставал с восторгом благодарить меня за то, что мы вернули ему деньги и шкатулку. С тех пор, как босс позвонил ему и попросил приехать в контору для серьезного разговора, он круто изменил свое отношение ко мне. Даже Ольга, у которой все еще звенело в голове от хлесткого удара по ушам, сменила гнев на милость и призывно поглядывала на меня с нескрываемой нежностью.

Когда босс рассказал Никодиму о коварных замыслах его коллеги, тот сначала не поверил. Просто представить не мог, что человек, которого он считал своим лучшим другом, смог так подло с ним обойтись. Но потом, под давлением изложенных мною фактов, все же смирился с этой мыслью, и тогда босс поделился с ним разработанным нами планом низложения Демьяна Саровского с почетного пьедестала главного российского колдуна.

Он уговорил его немного подыграть нам и сказать, будто, грабители упоминали имя Демьяна. За это мы пообещали вернуть ему его деньги и шкатулку.

Никодим, немного помявшись, согласился и блестяще сыграл отведенную ему роль в спектакле, автором и главным режиссером которого был Родион. Артистами выступали Никодим, я и двое милиционеров – приятелей босса. Они, на мой взгляд, немного переигрывали, но в целом выглядели достаточно убедительно. Особенно когда отдавали деньги Саровского Никодиму.

Через своих знакомых в ФСБ Родион раздобыл настоящую бомбу, положил ее в такой же молочный пакет и поместил на то же место. Затем, когда я отправилась к Демьяну, он должен был позвонить настоящим милиционерам и заявить, что кто-то угрожает взорвать наше здание. Те, видимо, приехали, устроили засаду и поймали одного из охранников Демьяна, когда тот пытался извлечь взрывчатку из нашей урны. Насмерть перепуганный охранник, как мы и предполагали, ни секунды не раздумывая, сдал своего хозяина с потрохами. Теперь нам останется только выступить на судебном процессе в качестве потерпевшей стороны и поставить жирную точку в его колдовской карьере.

Мы тепло распрощались с Никодимом, он пригласил нас бесплатно на все свои концерты, еще раз поблагодарил за деньги и шкатулку, и они уехали.

– Чертово отродье, – проворчал босс, глядя вслед исчезающей за углом машине. – Ни днем, ни ночью покоя от них нет. Кстати, Мария, я так и не понял, куда девался тот продюсер, о котором ты говорила? Или я что-то упустил из твоего рассказа?

Я вспомнила о темно-синей «шестерке», которую бросила в трех кварталах отсюда в каком-то дворе. Интересно, кто-нибудь уже выпустил Бориса из багажника, или он так и сидит там, ни жив, ни мертв от страха?

– Кажется, он решил порвать с колдуном и уехал в неизвестном направлении. Скорее всего мы больше никогда о нем не услышим.

Вечерело, Небо подернулось сумерками, ветер утих вместе с уставшими за день птицами, люди разбрелись по своим квартирам, в окнах зажигался свет – заканчивался очередной рабочий день. Завтра мне нужно опять вставать в половине шестого и отправляться на разминку в скверик.

– Одно хорошо, – тоскливо произнес Родион, поворачивая к дому, – пока на свете существуют преступники, мы с тобой с голоду не умрем. Это печально, но факт.