С того момента, как Потап Родионович, названный так в честь отца моего босса Родиона Потаповича, осчастливил человечество своим появлением на свет, жизнь наша круто изменилась. Вернее, я бы даже сказала, ее вообще не стало, никакой. Валентина целыми днями кормила и убаюкивала свое невыносимо крикливое дитя, носилась с коляской вокруг нашей конторы, а в свободное время стирала и гладила пеленки. Я все свое рабочее время бегала по магазинам, закупая продукты, погремушки, соски, бутылочки, подгузники и прочие жизненно необходимые предметы.

Родион, естественно, тоже не мог оставаться в стороне от кропотливого процесса взращивания наследника, скупил все имеющиеся в продаже книжки, посвященные воспитанию детей начиная с рождения и кончая совершеннолетием, и штудировал их часами напролет, постигая теорию нелегкой науки отцовства. Время от времени он переходил к практике и начинал учить Валентину. Это нужно было видеть.

Он подходил к ней, перепеленывающей ребенка на специально купленном для этой цели столике, с открытой книгой в руках, внимательно наблюдал за ее действиями, потом горестно вздыхал, сокрушенно качая головой, и печально говорил:

– Да, Валюша, сразу видно, что мать из тебя никакая. Кто ж так младенца пеленает? Это же варварство какое-то, а не пеленание. Это форменное издевательство над моим сыном. Вот, посмотри, как это нужно делать, – он совал ей, растерянной, под нос книгу. – Видишь, что здесь нарисовано? Нужно заворачивать пеленку по часовой стрелке, а не наоборот, как это делаешь ты.

– Родиоша, но какая разница? – всплескивала руками Валентина. – Главное, чтобы дитю было удобно. Смотри, как он чудесно улыбается. Ой, ты моя лапонька ненаглядная! Гули-гули-гули! Забодаю, забодаю! – Она делала Потапу козу.

– Вот именно – улыбается. Он смеется над тобой. Ты вспомни, как тебя саму пеленали: по часовой стрелке или наоборот?

– Ой, ну ты скажешь тоже. Как же это упомнишь-то? И вообще все нормальные люди уже не пеленают детей, а обходятся памперсами…

– Только через мой труп! – категорично заявлял босс. – Все мои предки и я сам выросли в пеленках – и сын мой будет расти в пеленках, как положено. А все эти памперсы, тампаксы и прокладки только балуют детей и приостанавливают развитие полноценной личности.

– Господи, да кто ж тебе такое сказал?! – изумлялась Валя. – Вон, по телевизору все время…

– Мне плевать на телевизор! – начинал злиться Родион, размахивая книгой. – Делай, как положено, по часовой стрелке, и все тут! Не порть мне ребенка!

– Но мне так удобнее!

– Эгоистка! Только о себе и думаешь!

– Ах, так? Тогда бери и пеленай сам! – не выдерживала молодая мамаша и, демонстративно сложив руки на груди, отходила в сторону.

– И запеленаю!

Родион подходил к улыбающемуся младенцу, клал рядом книгу с рисунком и начинал его распеленывать. Возмущенный Потап тут же кидался в крик. Морщась и чертыхаясь, босс долго, нудно и неумело закутывал по часовой стрелке визжащего и брыкающегося ребенка в пеленку, ежесекундно сверяясь с книгой. В конце концов, Валентина вышвыривала книгу за дверь и выгоняла незадачливого, оскорбленного до глубины души папашу вон. После этого он полдня ходил убитый горем и что-то неразборчиво бормотал себе под нос.

Однако на следующий день, вычитав очередную инструкцию по уходу за ребенком, он неизменно являлся в святая святых – в комнату Потапа, – и все начиналось сначала. Это продолжалось до тех пор, пока он однажды не «уличил» супругу в том, что она не правильно кормит Потапа грудью. На что та не моргнув глазом, еле сдерживаясь от бешенства, предложила ему самому покормить грудью любимого сына. После этого босс немного умерил свой отцовский пыл и ограничивался лишь тем, что жаловался мне, когда Валентины не было рядом, на ее безответственность и дилетантство. Я сочувственно кивала и говорила, что в доисторические времена вообще не было ни пеленок, ни памперсов, ни методических пособий, однако же дети каким-то необъяснимым образом выживали, вырастая в крепких, здоровых неандертальцев, способных ударом кулака вышибить мозги у мамонта.

Так, в бесконечной суете вокруг кроватки, на которой возлежал вечно голодный и орущий наследник, прошел не один месяц. Деньги, заработанные нами на предыдущих клиентах, быстро иссякали. Потап, несмотря на свои маленькие размеры, с каждым днем требовал все больше и больше. В подвале нашего офиса хранились нераспакованные: велосипеды, от трехколесного до горно-спортивного, мопед, клюшки с шайбами, коньки, лыжи, доска для серфинга, ролики, все виды игрушечного оружия и еще масса не нужных пока, но необходимых Потапу в будущем вещей.

Родион настоял на том, чтобы Валентина ходила с ребенком в бассейн и учила его плавать. Потапу купили великолепную лазерную стереосистему, чтобы он с младенчества приобщался к классической музыке, и теперь в нашем доме постоянно звучали Чайковский, Бетховен, Щедрин и Бах.

Но на этом папаша не остановился. Он пошел дальше: чтобы ребенок приобщался к высокому искусству не только посредством слуха, но и визуально, ему купили рояль и поставили в соседней комнате, чтобы он мог видеть этот благородный инструмент, когда его выносили на прогулку. На ночь босс читал ничего не понимающему сыну сказки всех народов мира, включая мифы никому не известных малых народностей Африки и давно исчезнувших племен амазонских индейцев.

В общем, деятельность агентства «Частный сыск» на неопределенное время приостановилась. Мы даже перестали давать рекламу в газеты, ограничиваясь бесплатной рекламой в соответствующих сайтах в Интернете, которую я размещала лишь для успокоения совести, ибо прекрасно понимала, что, даже если клиенты и появятся, Родион все равно не сможет уделить им должного внимания. И вот однажды, когда уже шуршали под ногами опавшие листья, прощально кружили в небе над городом улетающие в теплые края птицы, а люди перестали выходить на улицу без зонтиков, к нам пришел клиент. А было это так.

Убрав и перемыв на кухне посуду после обеда, я спустилась на первый этаж в приемную и не успела включить компьютер, чтобы продолжить отложенную еще вчера партию бриджа, как в дверь позвонили. Даже не удосужившись взглянуть, кого принесла к нам нелегкая, я нажала на кнопку и открыла электронный замок в двери.

– Здравствуйте, – твердым, хорошо поставленным голосом сказал он, появившись на пороге.

– Добрый день, – приветливо кивнула я, разглядывая нежданного гостя.

Это был высокий, статный, широкоплечий, загорелый, одетый в серый летний костюм мужчина лет тридцати восьми – сорока, с короткими, волнистыми волосами цвета вороного крыла, с правильными, строгими чертами лица. Мне он сразу понравился, такие мужчины были в моем вкусе. С таким не страшно ходить ночью по глухим, безлюдным улицам – в случае чего всегда можно было укрыться за его широкой спиной.

– С кем я могу переговорить по своему делу? – строго спросил он, и я поняла, что, если не отвечу, он меня в буквальном смысле испепелит взглядом или еще как-нибудь уничтожит.

– С главным детективом, – покорно ответила я. – Вы присядьте, я его сейчас позову.

Мужчина, состроив недовольную гримасу, всем своим видом показывая, что ему здесь не нравится, плюхнулся на диван, а я побежала наверх, на третий этаж, в комнату Потапа. Родион в махровом домашнем халате до пят стоял, склонившись над кроваткой, и бренчал перед лицом сына разноцветной погремушкой. Валентина сидела на кровати и с умилением наблюдала. Понимая, что нарушаю семейную идиллию, я как бы между прочим окликнула его:

– Босс, вы еще на забыли, что работаете частным детективом?

– Отстань, Мария, – бросил он, не поворачиваясь, – не видишь, мы заняты. Ой ты мой ненаглядный, ой ты мой здоровущий Потапище!

– А почему ты спрашиваешь? – насторожилась Валентина, ревниво уставившись на меня.

– Потому что к нам клиент пришел.

– Что? – Босс моментально перестал бренчать игрушкой и повернул ко мне мрачное лицо. В комнате наступила тишина. Даже Потап перестал издавать свои калякающие звуки.

Наконец, Родион, грозно насупившись, спросил:

– Как он к нам попал? Кто его впустил?

– Я.

– Зачем?! – хором спросили они.

– Случайно, – стушевалась я, опустив глаза в пол, и начала сочинять:

– Этот бугай буквально силой вломился в приемную, я ничего не могла поделать.

Говорит, у него срочное дело на сто миллионов.

В глазах босса мелькнула заинтересованность.

– Сто миллионов, говоришь?

– Это он говорит.

– А он не уточнил: сумма в рублях или в долларах?

– Какая разница, Родиоша, – смягчилась Валентина, – нам сейчас любые деньги не помешают. Сходи вниз, узнай, чего он хочет, а я с Тапиком одна посижу.

– С Тапиком? – Я удивленно обвела их взглядом.

– Да, мы теперь так Потапа звать будем, – пояснила Валентина, подходя к кроватке. – Так короче и ласковее. Иди, Родиоша, работай.

Бросив на сына влюбленный взгляд, босс с сожалением вздохнул и направился к двери. Когда мы спускались по лестнице, он спросил:

– И чего хочет этот бугай?

– Он ничего толком не сказал.

– Но вид у него солидный?

– Сейчас сами посмотрите.

Мы спустились в приемную. Увидев нас, посетитель изумленно оглядел халат и шлепанцы Родиона, а затем перевел взгляд на меня:

– Это и есть ваш главный детектив?

– Главнее не бывает, – подтвердила я.

– Не пойму, что вас так удивляет? – недовольно проворчал Родион, бросив на мужчину быстрый оценивающий взгляд и направляясь к двери своего кабинета. – Мария, через пару минут можешь приглашать всех желающих.

– Хорошо, босс.

Ровно через две минуты он вызвал нас по селектору, и я распахнула перед клиентом дверь. Босс уже переоделся и теперь сидел за столом в расстегнутой на груди белой рубашке. Усадив клиента в кресло для посетителей напротив стола, я уселась в свое кресло, включила диктофон, достала блокнот с ручкой и приготовилась стенографировать.

– Ну, что у вас там стряслось? – спросил Родион небрежно.

– Меня зовут Василий Сапунов, – сдержанно ответил посетитель. – Рад познакомиться.

– Взаимно, – на губах босса мелькнула скупая запоздалая улыбка. – Я Родион. Продолжайте.

– Я хочу, чтобы вы нашли отца моего внука, – сказал Василий, и голос его едва заметно дрогнул в волнении.

– Отца вашего внука? – уточнил босс.

– Да, именно так: отца моего внука.

– А кто он, этот отец вашего внука?

– Мерзавец, – не раздумывая, ответил клиент.

– Почему мерзавец? – удивился босс.

– Потому что он обманом обесчестил мою дочь. Несовершеннолетнюю дочь.

– Так, это уже кое-что, – босс схватил карандаш и принялся за свои каракули. – Вы уверены?

– В том, что моя дочь несовершеннолетняя? Абсолютно. Будущей осенью ей только семнадцать стукнет.

– Нет, я спрашиваю, уверены ли вы, что он обесчестил ее обманным путем?

– уточнил Родион свой вопрос.

– А как же еще можно было вступить в сексуальный контакт с моей дочерью? – искренне изумился папаша, словно его дочурка была не живым человеком со всеми присущими людям слабостями и пороками, а деревянной куклой. – Конечно, обманом! Этот негодяй к тому же так запугал бедняжку, что она наотрез отказывается назвать его имя. Как я только ни пытался ее расколоть – молчит, как заговоренная.

– А сколько вашему внуку от роду?

– Он на шестом месяце, – тоскливо вздохнул Василий. – Скоро уже появится.

– Не понял, кто на шестом месяце? – переспросил босс.

– Ну, в смысле, Даша на шестом месяце беременности, – пояснил тот. – И внук, соответственно, тоже.

– А если будет внучка? – не удержавшись, спросила я.

– Нет, внук, – твердо сказал он. – Ультразвук показал наличие в чреве моей дочери особи мужского пола.

Бедная Даша, подумала я про себя, с таким непрошибаемым папашей не то что ребенка на стороне завести – инфаркт заработать можно. И как только он мог мне понравиться? Вот уж правду говорят, что внешность обманчива.

– И дочь наотрез отказывается назвать имя отца этой особи – я правильно вас понял? – мрачно спросил босс, которому, как и мне, клиент не внушал больших симпатий.

– Да, все правильно, – серьезно кивнул Василий. – Найдите мне этого подонка, и я откручу ему голову. Будет знать, как совращать малолетних.

– Вы что, хотите сделать своего еще не родившегося внука сиротой?

– Ничего, другого отца найдем.

– А дочь с вами согласна?

– Дочь будет делать то, что скажу я, – непререкаемым тоном отрезал папаша и, немного подумав, добавил:

– Пока еще я ее кормлю, а не она меня.

Недолго же ты протянешь, если она начнет тебя кормить, злорадно подумала я.

Босс озадаченно шмыгнул носом, постучал карандашом по столу и с коротким вздохом выдал:

– И сколько вы готовы заплатить за поимку этого человека?

– Столько, сколько скажете, – не раздумывая, ответил отец, сложив руки на груди и уставив самодовольный взгляд на Родиона. – Но не более тысячи долларов. Надеюсь, этого будет более чем достаточно.

– В качестве гонорара за работу – может быть, – уклончиво ответил босс.

– Прибавьте сюда непредвиденные расходы, издержки на транспорт, взятки, подкуп и амортизацию шпионской техники – получится примерно еще столько же. Потянете?

Василий нервно сглотнул, дернув острым кадыком, закинул ногу на ногу, провел рукой по коротким волосам и спросил:

– А вы его точно найдете?

– Если он существует, то найдем, – уверенно сказал босс, почему-то посмотрев на меня.

– Конечно, существует! – с жаром воскликнул Василий. – Не могла же Даша забеременеть от ветра!

– Ну, в наш век научного прогресса все возможно, – проворчал босс. – Значит, будем считать, что о цене мы договорились?

– Ну… да, ладно, – нехотя протянул клиент. – Пусть будет две тысячи.

Только учтите, этот мерзавец нужен мне живым.

– Простите? – опешил босс, округлив глаза под очками.

– Живым, понимаете, – нетерпеливо пояснил Василий. – Не мертвым, а именно живым.

– А почему вы решили, что он может быть мертвым? – в глазах Родиона загорелся живой интерес.

– Я ничего не решил. Просто мало ли как сложатся обстоятельства его поимки: вдруг он погибнет в перестрелке или попадет под машину, убегая от вас, или покончит жизнь самоубийством, когда поймет, что его загнали в угол…

– По-моему, вы начитались детективов, уважаемый, – произнес босс. – Ничего с ним не случится.

– Вы уж постарайтесь, – противно хмыкнул клиент. – Иначе не получите от меня ни копья – так и запишите в контракте.

– Запишем, – буркнул Родион. – А теперь расскажите мне все по порядку, с самого начала.

– Но я ведь уже все вам рассказал, – удивился тот. – Разве нет?

Бросив на него уничижительный взгляд, Родион отрицательно покачал головой:

– Нет. Вы ничего еще не рассказали. Но если вам так будет легче, я буду задавать вопросы, а вы отвечайте. Устраивает?

– Ну, попробуйте, – Василий поудобнее устроился в кресле. – У вас можно курить?

– Пепельница на столике рядом с вами, – вежливо подсказала я. – Можете пользоваться ею абсолютно бесплатно.

– Благодарю, – серьезно кивнул он и полез за сигаретами. – Ну, начинайте.

– Вы знаете, с кем встречалась ваша дочь полгода назад, когда забеременела? – спросил босс.

– Конечно, знаю, – уверенно ответил Василий. – Ни с кем.

– То есть?

– То есть она ни с кем не встречалась – что тут непонятного? Бабушка каждый день провожала ее в школу и встречала после уроков.

– Извините, а в каком классе ваша Даша?

– Одиннадцатый в этом году закончила.

– И вы считаете нормальным, что в таком возрасте девушка ходила в школу в сопровождении бабушки? Над ней ведь половина школы, наверное, смеялась.

– Меня это меньше всего волнует, – сердито отрезал папаша. – Для меня главное – это ее безопасность. Сами знаете, какие нынче времена – из подъезда выйти страшно. Кругом одни маньяки, насильники и прочая грязная пьянь. А Даша у меня очень красивая девочка, на нее все засматриваются, она привлекает внимание, ну, в общем, вы меня понимаете.

– Допустим, – с сомнением проговорил босс. – Ну, а гулять после школы она ведь ходила?

– Конечно, ходила, – удивленно пожал плечами папаша. – Мы водили ее в театры, на концерты, выставки, разнообразные народные гулянья по праздникам и так далее. Она у нас очень развитая девочка и очень способная. Закончила с отличием музыкальную школу по классу фортепьяно, занималась фигурным катанием до девятого класса, изучала с частными преподавателями английский и французский языки, мы готовили ее к поступлению на юридический факультет МГУ, и, если бы не эта проклятая беременность, она бы туда непременно поступила. Но когда я узнал, что она в положении, то запретил ей сдавать вступительные экзамены – не хватало мне еще позора перед всем университетом.

– Значит, все свое свободное время она проводила с родителями? – уточнил босс.

– А как же иначе? Естественно. Ребенок, знаете, как домашняя кошка: пока сидит дома – чистенькая и хорошая, а как только попадет на улицу – сразу нахватается блох и забрюхатеет от первого попавшегося бездомного кота. У меня такая позиция.

Я почувствовала, как у меня сжимается сердце от жалости к этой несчастной девочке. Будь я на ее месте, то давно сбежала бы из дома с каким-нибудь бездомным котом и наслаждалась бы свободой. Или придушила бы ночью этого самодура папашу, укравшего у нее самые лучшие годы жизни – беззаботную и счастливую юность.

– Серьезная у вас позиция, – вздохнул Родион. – Значит, у Даши не было ни одного парня?

– Были, почему же нет. Но я их всех знаю, это замечательные ребята, круглые отличники, из хороших семей, порядочные и воспитанные. Они никогда бы так не поступили с моей дочерью. К тому же встречалась она с ними только на наших глазах. Они приходили в гости, сидели с нами в гостиной, смотрели телевизор, обсуждали уроки – развлекались, одним словом. Все чинно, красиво и благопристойно, никакой самодеятельности.

– И ни разу не уединялись? – недоверчиво спросил Родион.

– А зачем? – искренне удивился деспот. – Я уверен, им и с нами было неплохо.

– Хорошо, оставим это, – босс тоскливо вздохнул. – Скажите, ваша супруга разделяет ваши взгляды на воспитание ребенка?

– А куда она денется? Мы с ней познакомились еще в школе, гуляли, взявшись за руки, до десятого класса и первый раз поцеловались только на свадьбе – все как положено. Моя жена никогда не высказывала недовольства, наоборот, всегда говорила, что счастлива. У меня нет оснований ей не верить.

– А дочь делилась с вами своими тайнами, откровенничала?

– Откуда могут быть у нее тайны? – усмехнулся Василий. – Я знаю ее как облупленную, каждый шаг и каждую мысль. Она вся в меня – открытая, честная и порядочная девушка, каких нынче поискать. Я был уверен, что она выйдет замуж за такого же, как я, отличного парня, уверенного в себе, знающего, чего хочет в жизни, и твердо стоящего на ногах. А вышло – сами видите как… – он зло усмехнулся. – Ирония судьбы, не правда ли?

– Да уж, иначе не скажешь, – нехотя подтвердил босс, по лицу которого было видно, что делает он это лишь из-за денег, которые могли переместиться из кармана клиента в нашу кассу. – Как и когда вы узнали, что она беременна?

– Сам догадался.

– Это как же?

– У нее прекратились месячные.

– Простите?

– Видите ли, я постоянно слежу за здоровьем Даши. С тех пор, как она достигла половозрелого возраста, я каждый месяц проверяю, в порядке ли у нее цикл., – И как она на это реагировала? – процедил босс, лицо которого начало краснеть от негодования, но он держался молодцом и не стал швырять в клиента пресс-папье.

– Поначалу нормально, а потом, когда подросла, стала немного нервничать, даже просила, чтобы я перестал ее купать. Но это все возрастное, я считаю, капризы переходного периода.

– Вы что, до сих пор купаете свою дочь?! – глаза Родиона полезли на лоб, а у меня зачесались руки повыдергивать из головы клиента все волосы.

– Не могу же я позволить, чтобы она занималась в ванной черт знает чем!

– раздраженно сказал Василий. – Книжки, слава богу, читали, знаем, чем занимаются молоденькие девушки в ванной – разными непристойными гадостями. Я этого не потерплю.

С трудом подавив гнев, босс поиграл желваками, разломал карандаш, выбросил остатки в корзину, взял другой и сдержанно спросил:

– И какой у вас с ней состоялся разговор, когда вы узнали про месячные?

– Ну, я спросил, в чем дело, почему задержка? Она сказала, что не знает. Тогда я повел ее к гинекологу, и там все сразу выяснилось. Это было весной. Я привел Дашу домой и учинил ей допрос с пристрастием. Вы не поверите, но я так разозлился, что избил ее до потери сознания.

– Какой ужас! – невольно вырвалось у меня, и руки зачесались еще сильнее.

– Конечно, ужас! – с негодованием согласился Василий. – Я просто был в шоке! Чтобы моя дочь, в которую я вложил столько сил и денег, вот так просто взяла и забеременела черт знает от кого – это не лезет ни в какие ворота! Мало того, она наотрез отказывалась назвать имя этого подонка! Целую неделю я ее допрашивал, представляете? Взял на работе, а у меня, между прочим, очень ответственная должность, недельный отпуск за свой счет, позвонил в школу, сказал, что Дарья заболела, и пытался выяснить правду. Она ни в какую! Молчит, хоть ты ее убей!

– Так и не сказала? – сочувственно спросил босс.

– Нет, – клиент расстроенно покачал головой. – Целую неделю я ее порол ремнем и шнуром от пылесоса – как воды в рот набрала. Хотел даже из дома ее выгнать, но жена отговорила. Она у меня та еще дура.

С тех пор дочь со мной не разговаривает. Я все надеялся, что признается, сам ходил в школу, расспрашивал ее подруг, учителей – но никто ничего не знает. Выпускные экзамены она сдала успешно, живота еще почти не было видно, но в университет я ее уже не пустил.

– А мысль об аборте вам в голову не приходила?

– Аборты я не признаю, – твердо сказал клиент. – Это против бога.

– Вы верующий?

– А куда нынче без веры? Пропадешь. Но я не фанатик, исповедоваться в церковь только по воскресеньям хожу, «Отче наш» не до конца знаю, но заповеди все соблюдаю строго. И других заставляю. Так вы найдете этого парня?

– Во всяком случае, попытаемся. Мне нужно встретиться с вашей дочерью.

– Босс в упор посмотрел на клиента и с нажимом добавил:

– Наедине. Обещаю ничего дурного с ней не делать.

– Да уж, второй раз она сейчас не забеременеет, – вздохнул Василий. – Хорошо, я приведу ее к вам. Я догадывался, что она может понадобиться, поэтому привез ее с собой. Она сейчас в машине с матерью. Давайте подпишем контракт, и она ваша.

– Мария, займись бумагами, – попросил босс и посмотрел на клиента. – Вы должны будете заплатить нам аванс – сто долларов.

– Без проблем, – он поднялся с кресла и полез в задний карман за бумажником. – Но умоляю, найдите его поскорей.

– Постараемся. Только я так и не понял, зачем он вам нужен? – босс внимательно посмотрел на него поверх очков.

– Разве не ясно? Сначала я вышибу из него все мозги, а потом заставлю жениться.

Меня так и подмывало спросить, зачем его дочери безмозглый жених, но я тактично промолчала и пошла в приемную составлять контракт.

Даша оказалась совсем не такой, какой я ее представляла и какой описывал ее отец. Это была невысокого роста, худенькая девушка с некрасивым бледным лицом и редкими прямыми волосами неопределенного цвета. Ее худобу не скрывал даже выпирающий из-под серого платья небольшой живот. Скорее она была похожа на рахита, чем на беременную. Тонкие руки, покрытые родинками, тонкие ноги с острыми коленками и короткая тонкая шея, на которой чудом держалась большая голова. В глазах ее стояли пустота и безразличие отрешенного от всего мирского человека. Сердце мое наполнилось жалостью, когда она вошла в кабинет и остановилась на пороге, безвольно свесив руки и глядя в пол.

– Иди садись вон в то кресло, – отец подтолкнул ее вперед. – И отвечай на все вопросы. Если начнешь кочевряжиться – дома поговорим. – Он посмотрел на Родиона. – Я буду ждать в машине.

– Ради бога.

Отец вышел, дочь робко присела на краешек кресла, нервно оправила на коленках платье и обреченно вздохнула, приготовившись, видимо, к самому худшему. Все тело ее было напряжено, пальцы на руках мелко подрагивали. Босс как можно мягче улыбнулся и ласково произнес:

– Меня зовут Родион. Меня не нужно бояться, Даша. Мы с Марией хотим тебе помочь – это совершеннейшая правда. Посмотри на меня – разве я похож на человека, который хочет тебе зла? Ну, посмотри?

Даша на мгновение подняла глаза, тут же опустила и негромко произнесла неожиданно низким для ее комплекции голосом:

– Я не знаю.

– А я знаю. Твой отец сказал, что ты не хочешь называть имя отца ребенка. Можно узнать, почему?

– Потому что он его убьет, – тихо ответила Даша.

– Ну, этого мы не допустим, правда, Мария?

– Провалиться мне на этом месте! – горячо поддержала я.

Даша недоверчиво скосила на меня взгляд, кротко вздохнула, но ничего не сказала.

– Вот видишь, Даша, ничего с твоим парнем не случится, – сказал Родион.

– А если быть честным до конца, то мне совсем не интересно, кто он такой. Я о другом хочу узнать: как ты умудрилась в условиях тотальной слежки за тобой переспать с этим человеком? Честное слово, эта загадка представляет для меня, как детектива, гораздо больший интерес, чем имя твоего возлюбленного.

– Шутите? – недоверчиво усмехнулась она одними тонкими губами.

– Нисколько, – пожал плечами босс и продолжил беззастенчиво вешать лапшу на слегка оттопыренные уши наивной девочки:

– Более того, я на сто процентов уверен, что твой случай будет вписан золотыми буквами в анналы мировой криминалистики. Ты ведь хочешь попасть в историю?

– Ой, ну вы скажете тоже, – смущенно зарделась Даша. – Ничего в этом и нет такого особенного.

– Это тебе так кажется. Ты расскажи – а я уж сам решу: стоит овчинка выделки или нет.

– А вы папе не расскажете? – спросила она, немного расслабившись, но по-прежнему не поднимая глаз.

– За кого ты нас принимаешь? – обиженно произнес Родион. – Мы унесем эту тайну с собой в могилу. Можешь доверять нам, как самой себе.

Даша подняла глаза, посмотрела на нас с боссом, оглянулась на дверь, смахнула рукой прядь волос со лба и еле слышно сказала:

– Он мой домашний учитель английского. Ему уже тридцать пять лет. До него у меня вообще парней не было, я даже целоваться не умела как следует. На куклах тренировалась…

– Бедная девочка… – с жалостью пробормотал босс, качая головой.

– А когда Игорь появился, я сразу решила, что он станет моим первым мужчиной. Он женат, и у него двое детей. Правда, немного полноват, но это мне даже нравилось. Он приходил один раз в неделю, по средам, в четыре часа, когда я была дома только с бабушкой. – Она все время сидела с нами в комнате и следила, – Дашины губы скривились в презрительной усмешке. – Однажды она вышла на минуту в туалет, а я взяла и поцеловала Игоря в губы. Сама.

– Только не говори, что от этого поцелуя ты забеременела, – пробормотал Родион.

– Нет, конечно, – робко улыбнулась Даша. – Забеременела я специально – назло отцу. Хотела хоть раз в жизни сделать что-то против его воли. Мы с Игорем все время предохранялись, а однажды я незаметно прокусила презерватив, перед тем как надеть его Игорю, и вот – так получилось… – Она смущенно опустила глаза.

– Погоди, солнце мое, а где в это время была бабушка? Или вы умудрялись делать это за ту минуту, когда она выходила в туалет?

– Ну что вы, Родион, мы же не кролики. Просто Игорь принес снотворное, я незаметно подмешивала его бабушке в чай, и она засыпала на пару часов. А мы уходили в другую комнату и там…

– Дальше можешь не продолжать, – перебил ее босс, изумленно качая головой. – Да, ларчик, оказывается, просто открывался. Что ж, Дарья, прими мои комплименты – в находчивости тебе не откажешь.

– Станешь тут находчивой от такой жизни, – она грустно вздохнула. – Собственно, у меня и жизни-то еще никакой не было. В школе все надо мной смеялись, издевались, а дома – еще хуже.

– Зачем же ты терпела все это?

– Привыкла, – пожала она плечами. – И потом, куда мне деваться? Не пойду же я на улицу побираться.

– Это правильно, – хмуро согласился босс. – А что было, когда бабушка просыпалась?

– Ничего не было. Игорь уже уходил к тому времени, а она начинала просить меня не рассказывать папе о том, что она уснула, – он бы начал ее ругать. Она его боится как огня, несмотря на то что он ее сын. Его дома все боятся.

– И ты боишься?

– Нет, я его ненавижу, – глухо произнесла Даша, и кулаки ее судорожно сжались. – Если бы могла, то убила бы его, не раздумывая.

– Да, славная у вас семейка, – удрученно пробормотал Родион. – А этот Игорь знает, что ты беременна?

– А зачем? И потом, я его уже несколько месяцев не видела. Когда отец узнал, что я в положении, он его уволил.

– Он его подозревал?

– Нет, просто не хотел, чтобы я общалась с мужчинами. Совсем помешался на этом.

– А ты Игорю звонить не пробовала?

– Как же я ему позвоню, если он женат? Я не хочу, чтобы у него были неприятности. Поэтому и отцу про него ничего не сказала.

– Ты помнишь его телефон? – спросил босс, беря карандаш.

– Помню, – она назвала номер, босс записал. Она спросила:

– Вы что, собираетесь рассказать обо мне Игорю?

– Нет, просто хочу проверить твои слова, – невозмутимо ответил босс. – А то вдруг выяснится, что никакого Игоря вовсе не существует.

– С какой стати мне вас обманывать – вы же обещали не говорить отцу.

Ведь не скажете?

Она пристально уставилась на Родиона. Тот отвел взгляд, поерзал на стуле и смущенно пробормотал:

– Конечно, не скажем. Только, боюсь, он не успокоится, пока не отыщет виновника. Ему надо кого-то скормить, понимаешь? Бросить ему кость, которую он не сможет проглотить – и пусть подавится.

– Если вы думает, что папа не сможет проглотить Игоря, то ошибаетесь, – усмехнулась Даша. – Проглотит и еще попросит.

– Минуточку. Твой папаша сказал, что хочет найти твоего соблазнителя для того, чтобы женить его на тебе. А поскольку твой Игорь уже женат, у него двое детей, то взять с него нечего. Папаша побесится-побесится и угомонится.

– Вы плохо его знаете. Он не угомонится. Он его просто убьет, если поймет, что не сможет проглотить, как вы говорите. Он и меня давно убил бы, если бы не мама – она его все богом стращает.

– Никого он не убьет, – успокоил ее босс, снимая трубку с аппарата. – А убьет – сядет в тюрьму. Ты не, пугайся, но сейчас я все-таки позвоню твоему Игорю.

Он набрал номер и стал ждать ответа. Мы с Дашей молча взирали на него.

Честно говоря, мне было пока не понятно, что задумал Родион. Если мы хотели получить деньги, значит, должны были выдать клиенту Игоря, нарушив данное Даше слово. А если хотели сохранить свое лицо и уважение к самим себе, то нам нужно было молчать.

– Алло, будьте добры Игоря, пожалуйста, – сказал Родион, когда на другом конце сняли трубку. – Нет его? А когда он будет? Что?! – Лицо Родиона начало изумленно вытягиваться, глаза под очками посуровели. – И с тех пор ни слуху ни духу? Вы в милицию обращались? Понятно. Ладно, извините за беспокойство. Я еще перезвоню, если что-то узнаю.

Положив трубку, он немного помолчал, потом посмотрел на меня и хрипло бросил:

– Игорь бесследно исчез. Пошел на работу – и больше его никто не видел.

Вот такие дела, – он перевел взгляд на девушку; – Что скажешь на это, Дарья Васильевна?

Девушка сразу же изменилась в лице, взгляд стал испуганным, она еще больше побледнела и прикрыла руками выпирающий живот.

– Как это исчез? – пролепетала она. – Когда?

– Его жена говорит, что полгода назад – как раз в то время, когда его уволил твой отец, – задумчиво проговорил босс. – Это может быть просто совпадением, а может и не быть.

– Что… вы имеете в виду? Думаете, я его убила?

– Ничего я не думаю. Пока ничего. Мария, отведи Дарью в машину и позови сюда отца. Ничего ему не говори.

– Как скажете, босс. Идем, Даша. По пути к машине я у нее спросила:

– Ты этого Игоря хоть немного любила?

– Не знаю. Наверное. Отец выколотил из меня все чувства. Я вообще уже не понимаю, зачем живу. Иногда хочется руки на себя наложить, но и на это воли не хватает. Вы только не говорите отцу про Игоря, пожалуйста.

– Обещаю.

В голубой «девятке», стоявшей у ворот, сидел Василий и полная молодая женщина лет сорока, с крупными чертами розовощекого лица, в зеленом платье, с собранными в хвост русыми волосами на голове – видимо, Дашина мама. Она посмотрела в нашу сторону и тут же отвела взгляд. Увидев нас, клиент вышел из машины и вопросительно посмотрел на меня. Я мужественно выдержала взгляд, ничем не выдав своей неприязни к этому человеку, и вежливо сказала:

– Если можно, зайдите на минутку к детективу. Он хочет перекинуться с вами парой слов.

– Даже так? – удивленно спросил он. – Ну, хорошо. Дарья, живо в машину!

Дарья испуганной мышкой нырнула на заднее сиденье, он захлопнул за ней дверь, словно это была дверь тюремной камеры, и быстрой походкой направился к офису, самоуверенный и серьезный. Я пошла следом. Когда мы вошли в кабинет, босс задумчиво стоял у окна с дымящейся трубкой в руке. На лице его отражалась напряженная работа мыслей, роящихся в его большой и лохматой гениальной голове.

– Ну как, узнали что-нибудь? – с легким волнением в голосе спросил клиент.

Я вся напряглась в ожидании: расскажет босс про Игоря или нет? Родион повернулся к нему, внимательно посмотрел в глаза и, к моему великому облегчению, отрицательно покачал головой:

– Нет, пока ничего. Ваша дочь оказалась крепким орешком. Вы не вините ее в этом – она действительно очень сильно напугана. Поэтому я решил подойти к делу с другой стороны. Вы присядьте.

– С другой стороны? – Василий нервно дернул плечами, глаза его забегали по сторонам. Он опустился в кресло. – О чем это вы?

– О тех мужчинах, с которыми общалась ваша дочь, – босс подошел к столу и присел на краешек, не спуская глаз с лица Василия. – Расскажите мне о них. Ее одноклассников можете пропустить – они не в счет.

– Но… у нее не было никаких других мужчин. По крайней мере я о них ничего не знаю.

– Я говорю о тех, кого вы даже не подозреваете. Это может быть водопроводчик, пришедший починить кран, сосед, заглянувший попросить спичек, или даже продавец в ларьке, где Даша покупала мороженое, – меня интересуют все особи мужского пола, как вы их называете, с которыми ваша дочь хотя бы один раз разговаривала без вас.

– Вы что же, думаете, что она могла…

– Я ничего не думаю – мне нужна лишь информация, – резки перебил босс.

– Припомните, пожалуйста, все подобные случаи.

Василий ненадолго задумался, затем неуверенно произнес:

– Ну, пожалуй, было трое мужчин, которые имели с ней дело в мое отсутствие. Это зубной врач в поликлинике, учитель английского языка и программист, который несколько раз приходил чинить компьютер. Но зубной врач, сами понимаете, не мог вступить с ней в близкий контакт – у него в кабинете все время находилась медсестра, а за дверью сидела моя мать, то бишь Дашина бабушка. Она же неотступно находилась вместе с ней, когда приходил учитель или этот компьютерщик. Я даже мысли не допускаю, чтобы Дарья могла стать жертвой кого-нибудь из них – бабушка бы никогда этого не позволила. Она у меня выдрессирована как цепной пес, свое дело знает. С другими мужчинами дочь не общалась – это совершенно точно. К тому же я уволил учителя, как только узнал о беременности, сменил зубного врача и нашел женщину, которая теперь чинит компьютер.

– И с тех пор вы больше их не видели?

– Нет. Хотя постойте, учитель еще раз приходил к нам за деньгами дня через три после того, как я позвонил ему и сообщил, что мы больше не нуждаемся в его услугах.

– И как он отреагировал?

– Удивился, начал спрашивать, почему да с какой стати вдруг, но я не стал ему ничего объяснять – слишком был зол тогда. Мы договорились, что он заедет к нам и заберет причитающуюся ему за уроки сумму. Больше я о нем не слышал. Компьютерщику я вообще ничего не объяснял – просто не стал больше ему звонить. Зубной врач, тот даже не спросил, в чем дело, только пожал плечами и сказал, что ему все равно, у кого будет лечить зубы моя дочь. Но я ему не верю – он столько раз получал от меня дорогостоящие подарки, что наверняка теперь жалеет…

– Все ясно, – вздохнул босс. – Теперь скажите, почему вы пришли к нам только через полгода? Почему не явились раньше, по горячим, так сказать, следам?

– Я ждал, – угрюмо ответил тот.

– Чего – что насильник сам объявится?

– Нет, надеялся, что произойдет выкидыш. Знаете, такое иногда бывает.

Но на шестом месяце это уже почти исключено.

– Ну, если лупить ее чуть сильнее – то может случиться чудо, – язвительно усмехнулся босс.

– Увы, это не помогает, – тоскливо вздохнул Василий. – Поэтому я решил найти этого мерзавца и заставить его жениться на Дарье. Сделаем ему хромосомный анализ на отцовство, подадим в суд, и никуда он не денется: или под венец, или в тюрьму за изнасилование несовершеннолетней, плюс выплата алиментов. Другого выхода я не вижу.

– Что ж, если это все, то можете ехать домой, а мы примемся за работу.

– Как-то уж довольно странно вы работаете, уважаемый, – недовольно хмыкнул Василий, поднимаясь. – Вам нужно насильника искать, а вы тычетесь как слепые котята в разные стороны.

– Благодарю за комплимент, – ледяным тоном проговорил босс. – Надеюсь, зубного врача вы не учили, как правильно лечить зубы? Мария, проводи товарища.

– Ну, знаете! – вспыхнул было тот, но босс не дал разгореться огню.

– До свидания. Я вам позвоню, когда появятся результаты.

Сердитый и недовольный, Василий покинул наш офис, и через минуту мы услышали, как от ворот, взвизгнув шинами, отъехала машина, увозя пожизненную пленницу собственного отца – Дашу.

– Ну и что ты думаешь обо всем этом? – спросил босс, вернувшись за стол.

– А что тут думать? – пожала я плечами. – Все ясно как божий день: папаша каким-то образом вычислил этого Игоря, прикончил его, труп растворил в серной кислоте и остатки спустил в унитаз.

– На него это не похоже, – покачал головой Родион, выбивая остатки пепла из трубки. – Он слишком вспыльчив, действует скорее спонтанно, под влиянием момента, чем обдуманно и с холодным расчетом. Я допускаю, что он мог прикончить учителя в припадке ярости, но, чтобы грамотно избавиться от трупа, нужна ясная голова. Этот Василий не из таких.

– Однако же это не помешало ему целую неделю кряду пороть родную дочь шнуром от пылесоса, – возразила я, закуривая сигарету. – Если его состояние аффекта длится столько времени, значит, он вполне мог не только растворить учителя в кислоте, а разрезать бритвой на молекулы и развеять по ветру на Воробьевых горах. Во всяком случае, теперь нам ничто не мешает назвать клиенту имя отца ребенка и получить свой гонорар. Игорю все равно уже хуже не будет.

Разве не так?

– Так-то оно так, но сначала я должен удостовериться в том, что его нет в живых – в противном случае мы нарушим данное Даше слово. Это не в моих правилах, – он задумчиво помолчал. – Интересно, на кой черт он явился к нам через полгода?

– Может, в нем заговорило запоздалое раскаяние? – предположила я. – Остыл немного, поразмыслил, что господь его накажет на том свете, и решил… – я замялась, подыскивая подходящее слово, но в голову ничего не приходило. – Не знаю, что он решил. Вы босс – вы и думайте.

– Вот я и думаю, что это все ерунда, – вздохнул Родион. – Знаешь что, поезжай-ка ты к этому Игорю домой и поговори с его женой. Расспроси подробно, когда точно и при каких обстоятельствах он пропал.

Может быть, на что-то стоящее и наткнешься. Кстати, заодно было бы неплохо завербовать ее в наши клиентки – пусть она наймет нас для поисков мужа.

– Вы никогда своего не упустите, босс. У человека горе, муж пропал, а у вас одни деньги на уме, – с укоризной проговорила я.

– Все равно ведь нам придется искать или его, или его труп, так лучше делать это за деньги, чем бесплатно, – он хитро посмотрел на меня.

– А зачем нам искать его труп? Ну, пропал и пропал, главное, что этот Василий уже не сможет причинить ему вреда – значит, перед Дашей мы будем чисты.

– Нет, так не Пойдет. Здесь явно пахнет преступлением, – с пафосом произнес Родион. – А я не могу оставаться равнодушным, когда творится беззаконие. И потом, мне жалко эту девчонку. Если Игоря пришил Василий, значит, мы упечем его в тюрьму и освободим всю семью от гнета этого тирана.

– Вы самый благородный детектив из всех, о которых я когда-либо читала!

– восхищенно произнесла я, едва не прослезившись.

– Да ладно, что уж там, – скромно потупился гений сыска. – Вот тебе номер телефона Игоря, узнай адрес и отправляйся туда прямо сейчас, пока супруга дома.

– Может, позвонить ей перед этим?

– Не стоит – вдруг она не захочет встречаться. А так ты застанешь ее врасплох. Прикинься его бывшей ученицей, поплачь вместе с ней и выуди всю информацию. Не мне тебя учить. А я тут пока наведу кое-какие справки по своим каналам…

Тут сверху послышался надрывный плач маленького Потапа. Родион сразу же встревожился и поднялся.

– Что там еще случилось, черт побери? Ну ни на минуту нельзя ребенка оставить. В общем, ты работай, а я пойду посмотрю, что с сыном. И не ленись, не ленись, а то скоро совсем квалификацию потеряешь.

И убежал. Похоже, до совершеннолетия сына Родион как детектив потерян для общества, с тоской подумала я и пошла в приемную к компьютеру.

Выяснив в Интернете по номеру телефона адрес квартиры Игоря, я отыскала его на карте Москвы, села в наш джип и поехала через весь город в Щукино, на Сосновую улицу.

День выдался ясный и солнечный, правда, было уже не так тепло, как в середине лета, и порывы ветра, залетавшего в наполовину открытое окно машины, были неприятно холодными. Я ехала по забитому машинами Ленинградскому шоссе и думала о Даше. Почему так получается, что некоторым детям везет с родителями, а некоторым нет? Кто и по каким критериям определяет, в хорошей тебе суждено родиться семье или в плохой? Может, это кармическое наказание за грехи прошлой жизни, в которой Даша была злой и жестокой матерью, тиранившей своих беззащитных детей? И теперь сама расплачивается за это, напоровшись на то, за что боролась в предыдущем своем воплощении.

Как бы там ни было, жаль, что родителей не выбирают, а пожизненно приковывают к ним лишь по праву рождения. Кто дал родителям право безнаказанно обижать своих детей? Никто. И самое обидное, что дети совершенно беззащитны.

Вот попался Даше отец-самодур, и теперь она вынуждена терпеть все его сумасбродные выходки. И ведь в суд на него не подашь, не скажешь там, что папа ведет себя по отношению к дочери не правильно и несправедливо, ибо нет такого закона, запрещающего отцу пороть собственную дочь или купать ее до шестнадцати лет в ванной, невзирая на все ее протесты и девичий стыд. В лучшем случае посоветуют чересчур ретивому папаше более ответственно подходить к воспитанию дочери. На этом все и закончится. Для суда. А Дашина пытка продлится дальше с удвоенной силой, и ничего она, безвольная и забитая, не сможет этому противопоставить.

Так, ругая про себя на чем свет стоит официально сложившуюся в нашем обществе систему угнетения и унижения родителями собственного потомства, я незаметно добралась до Щукина, нашла на Сосновой улице нужный дом со зловещим номером 13 и въехала во двор.

Дом был старый, кирпичный, пятиэтажный, с грязными железными балконами и облезлой краской на дверях подъездов. Во дворе, среди редких деревьев виднелась такая же, как была у нас, серая трансформаторная будка, двое мальчишек пинали о ее стену мяч. Чуть в стороне стояли три металлических гаража, около одного из которых пожилой мужчина в засаленном комбинезоне ковырялся в капоте «ушастого» оранжевого «Запорожца» – судя по задрипанному виду, ровесника своего хозяина. Стоянки для машин около подъездов не было, поэтому мне пришлось объехать весь двор по периметру и поставить машину рядом с гаражами. Когда я вышла и захлопнула дверь, пенсионер оторвался от своего «ушастого», окинул меня подозрительным взглядом, потом, презрительно скривившись, посмотрел на мой сверкающий никелировкой джип и снова принялся копаться в моторе. Видимо, он и умрет с мыслью, что лучше его машины человечество уже никогда ничего не придумает.

Я пересекла двор, пнув по пути отлетевший от стены в мою сторону мяч, и подошла к крайнему подъезду слева, где, по моим расчетам, должна была находиться восьмая квартира. В базе данных Интернета было сказано, что по этому адресу проживает некто Веретенко Мария Ивановна. Но, судя по тому, что дом был старым, никакой Марии Ивановны здесь могло и не быть – просто телефонный номер был зарегистрирован на ее имя, а квартиру она могла продать совсем другим людям, тому же Игорю.

Из подъезда вышла какая-то высокая сухопарая женщина с густой шапкой седых волос на голове и хозяйственной сумкой в руках, кинула на меня изучающий взгляд и быстро проскользнула мимо.

– Извините, восьмая квартира здесь находится? – спросила я ей вслед.

– Да-да, здесь, на втором этаже, – бросила она, не оборачиваясь, и заспешила к выходу со двора.

Я вошла в подъезд. Там было грязно и стоял ужасный запах, от которого меня едва не стошнило. Пожалев, что не взяла с собой противогаз, я поднялась на второй этаж и остановилась около двери, на которой висела потемневшая от времени латунная цифра 8. Дверь как дверь, ничего особенного, даже дерматином не обита, в отличие от других на площадке. Из того места, где обычно крепится кнопка звонка, торчали два оголенных провода. Сразу видно, в доме нет мужчины, который бы все это починил. Недолго думая, я соединила эти два провода, они с шипением заискрили, и за дверью раздался хриплый звонок – сработало! Но прошла томительная минута, и я поняла, что радость моя была преждевременной – в квартире стояла мертвая тишина. Рискуя получить изрядный заряд электричества, я позвонила еще раз. Потом на всякий случай постучала по двери костяшками пальцев – результат тот же. Дома никого не было. Это в мои коварные планы не входило.

Неужели я проделала столь долгий путь только ради того, чтобы полюбоваться на обшарпанную дверь? А ведь я уже так настроилась поиграть в послушную ученицу Игоря, сочувственно проливающую слезы по поводу его исчезновения! Но делать было нечего, нужно было ждать. Не возвращаться же назад несолоно хлебавши. Если хозяйка пошла в магазин, то наверняка скоро вернется. Хочешь не хочешь, но часик придется подождать. Издав тоскливый стон, я развернулась, сложив руки на груди, и навалилась спиной на дверь. И чуть не грохнулась, провалившись вместе с ней в квартиру – дверь была не заперта! С великим трудом удержавшись на ногах, я недоуменно обвела взглядом маленькую прихожую и негромко позвала:

– Эй, есть тут кто живой?

Заключенное в тесных стенах аккуратно прибранной квартиры безмолвие было мне единственным, но недвусмысленным ответом. Может, хозяйка потеряла ключи от квартиры и теперь оставляет ее незапертой? Или бесследное исчезновение любимого супруга так сильно повлияло на ее психику, что она стала рассеянной и забывчивой?

Не став больше гадать, я прикрыла дверь и прошла мимо кухни в жилую комнату со шкафами во всю стену, диваном напротив и стареньким отечественным телевизором в дальнем углу, рядом с которым виднелась дверь в другую, смежную комнату. На полке одного из шкафов, рядом с книгами стояла большая фотография в деревянной рамке. На ней были сняты стоявшие под ручку на фоне цветущей яблони жених с невестой в свадебных нарядах. Невеста, невысокая, хрупкая и довольно симпатичная белокурая девушка, была в роскошном белом платье, с пышной фатой на голове, а жених, немного полноватый темноволосый мужчина в очках, с большими залысинами, был в строгом синем костюме с алой гвоздикой в нагрудном кармане.

Оба счастливо улыбались, глядя в объектив фотокамеры, и наверняка тогда еще не подозревали, что будущее их сложится так печально и драматично.

Не обнаружив здесь ничего подозрительного, я прошла к дальней двери и заглянула в другую комнату. Там была спальня. Слева стоял трехдверный полированный шкаф, посередине, занимая почти все свободное пространство, стояла двуспальная кровать, застеленная цветастым пледом. На пледе лежала лицом вверх, широко раскинув руки по сторонам, немного повзрослевшая, но все такая же хрупкая и белокурая невеста с фотографии, одетая в домашний халат. Искаженный судорогой рот ее был раскрыт, на разбитой нижней губе виднелась еще не запекшаяся кровь, язык свисал набок, застывшие глаза выкатились из орбит, а на шее были туго затянуты черные колготки. Постояв несколько секунд в оцепенении, я наконец начала понимать, что передо мной труп. Подавив острое желание немедленно смыться отсюда, я подошла к несчастной и осторожно дотронулась до ее руки. Она была еще теплой. Не став ничего больше трогать, я пошла в прихожую, где на стене висел телефон, и позвонила Родиону. Когда он после долгой паузы снял наконец трубку, я сказала:

– Есть две новости, босс: одна паршивая, другая не очень. С какой начать?

– Начни с хорошей, – буркнул он. – Только побыстрее – мы с Тапиком книжку читаем.

– О'кей, слушайте хорошую: я нашла жену Игоря.

– Поздравляю. И что она говорит?

– Она, к сожалению, ничего не говорит, потому что ее кто-то задушил колготками прямо перед моим приходом. Это уже паршивая новость.

Родион молчал.

– Вы меня слышите?

В трубке раздавались лишь его напряженное дыхание и бессмысленное каляканье Потапа. Наконец, он спросил:

– Ты уверена, что она мертва?

– А что я должна думать, босс, если она не шевелится, не дышит, не разговаривает и на шее у нее затянуты колготки? Что мне делать? Я не хочу здесь оставаться – мне не по себе.

– А где убийца? – спросил он, словно не слыша моих слов.

– Откуда я знаю?

– Но в квартире его нет? Ты искала?

– Что ж я, сумасшедшая, что ли, его искать? Не хватало еще, чтобы он и меня прикончил. А вы что, думаете, что он… – Только тут до меня с ужасом дошло, что убийца и вправду может еще находиться в квартире. И в тот же момент за спиной послышалось какое-то движение. Я захотела обернуться, но было уже слишком поздно: сзади на мою глупую голову обрушился страшный удар, расколовший череп на сотни кусков, мои мозговые клетки разлетелись в разные стороны мириадами ярких искр, в глазах померкло, и я отключилась, даже не успев заметить, кто меня оглушил.

* * *

Терпеть не могу, когда меня бьют сзади по голове. Это некрасиво, нечестно, подло и вообще, должна сказать, очень больно. Особенно когда начинаешь приходить в себя. Голову мою словно зажали в раскаленные тиски и сжимали так, что явно слышался хруст черепных костей. Уверена, если бы кого-то другого так часто дубасили по темечку, как меня, у которой это уже начало входить в привычку, то вместо головы была бы огромная сплошная шишка. Или головы не было бы вообще. Моя же еще почему-то держалась на моих хрупких плечах и не подавала никаких признаков дебилизма от частого сотрясения мозгов.

С трудом разлепив глаза, я увидела, что лежу на полу в коридоре рядом с телефоном, трубка которого свисает с аппарата на змеящемся шнуре и жалобно пищит короткими гудками, каждый из которых отдается в моей голове невыносимой щемящей болью. Я почувствовала, что мне трудно дышать, дотронулась до горла и с удивлением обнаружила затянутые на нем тугим узлом черные колготки. Что за безумие? Неужели кому-то показалось мало врезать мне по черепу и он решил меня еще и задушить для пущей уверенности? Да, видно, я кому-то здорово не понравилась. Отодрав непослушными пальцами от себя колготки, я осмотрелась.

Того, кто на меня напал, нигде видно не было. Входная дверь была закрыта.

Кое-как поднявшись на ноги, я пощупала свой затылок и ужаснулась: там была огромная рассеченная шишка, из которой текла горячая, липкая кровь, оставшаяся на пальцах. Я подошла к встроенному в шкаф для верхней одежды круглому зеркалу и посмотрела на себя.

Бледное, изможденное лицо мое с наполненными страданием глазами являло собой довольно жалкое зрелище. На шее остался синий след от колготок. Сиреневая блузка на плече была испачкана в крови, локоны моих бесподобных золотистых волос тоже пропитались красным. Одним словом, я была похожа на сильно побитую кошку из подворотни. Спрашивается, за что? Ведь даже слова плохого сказать никому не успела, не то что обидеть кого-то более серьезно. Подумаешь, зашла в чужую квартиру, так ведь перед этим звонила, стучала, а потом, дверь была открыта. Что ж теперь, убивать меня за это? А в том, что кто-то хотел именно убить меня, я не сомневалась: во-первых, от одного такого удара любой умер бы мгновенно, а во-вторых, меня еще и задушили. Спасибо, что хоть тело не расчленили. Не умерла я, наверное, лишь потому, что обладала кошачьей живучестью пантеры.

Я посмотрела на часы, было полпятого. Значит, я пролежала без сознания около получаса. Я сходила в ванную, промыла рану холодной водой и, за неимением ничего другого, залепила ее куском туалетной бумаги, чтобы остановить кровотечение. Затем, с заплаткой на затылке прошла в дальнюю комнату и увидела, что жена Игоря по-прежнему лежит на кровати, кровь на ее губе уже запеклась, но колготок на шее не было – они теперь валялись в коридоре, снятые с моей шеи.

Вернувшись к телефону, я снова позвонила в офис. Трубку сразу же сняла Валентина.

– Алло, Валюша, где Родион? – сипло спросила я и прокашлялась.

– Это ты, Мария?! – взволнованно воскликнула она. – Слава тебе, господи, жива! А мы уж думали, убили там тебя! Как ты, где сейчас находишься?

– Все там же, – устало выдохнула я. – Меня тут немножко по голове ударили, потом колготками придушили, труп в соседней комнате лежит, а в остальном все просто отлично. Где босс?

– Как где – к тебе помчался, конечно! Он понял, что с тобой что-то нехорошее случилось, когда ты вдруг по телефону отвечать перестала, и поехал в это самое Щукино. Хорошо, ты ему записку с адресом на столе оставила. Он вот-вот должен подъехать уже. С тобой точно все нормально?

– Пока да, Валюша, а что будет потом – не знаю. Ладно, буду ждать Родиона. Целую.

– Береги себя. Он подъедет с минуты на минуту. Я повесила трубку и пошла на кухню промочить чем-нибудь пересохшее горло. Стены кухни были отделаны под дерево, приятно гармонируя с красиво подобранной деревянной мебелью. С потолка свисал красный пластиковый абажур. Все кругом блестело и сверкало чистотой. Сразу видно, хозяйка любила проводить здесь время и поэтому так заботливо следила за порядком. На электрической плите стояли пузатый белый с красными кружочками чайник и такого же цвета кастрюля, закрытая крышкой. На круглом кухонном столе в декоративной деревянной корзинке примостились солонка с перечницей в виде двух веселых поросят. В скромной хрустальной вазе стояли декоративные цветы. На подоконнике – горшки с живыми цветами. Холодильник марки «ЗИЛ» стоял справа. Открыв его, я мельком бросила взгляд в мойку и увидела в ней топорик для разделки мяса. Тыльная его часть была испачкана кровью. Чья это была кровь, догадаться было нетрудно. Еще раз порадовавшись за свое отменное здоровье, я отыскала в холодильнике закрытую пачку персикового сока, оторвала зубами уголок и стала пить прямо из пакета. И в это время раздался настойчивый стук в дверь.

Ни минуты не сомневаясь, что это Родион, я поставила пакет на место, пошла в прихожую и открыла дверь. Передо мной стоял незнакомый парень лет двадцати, среднего роста, коренастый и накачанный. Из рукавов спортивной майки выпирали мощные бицепсы, в глазах стояла ненависть.

– Игорь здесь живет? – спросил он мрачно.

– Извините, а вы кто? – растерянно пробормотала я.

– Сейчас узнаешь!

Он пинком распахнул дверь, втолкнул меня в прихожую, вошел, прикрыл дверь и, сжав кулачищи и набычившись, как разъяренный носорог, попер на меня со словами:

– Значит, это ты, тварь, жена этого ублюдка? – он замахнулся на меня, и я инстинктивно отскочила в сторону кухни. Кулак просвистел в воздухе. Парень, казалось, ничуть не удивился моей прыти, развернулся и снова с ревом попер на меня. – Стой, выдра! Никуда ты от меня не денешься! Я вам за Ленку бошки поотрываю!

– Постой, парень! Я не жена Игоря! – воскликнула я, выставив перед собой руки, не собираясь его бить, потому что вот-вот должен был появиться Родион. – Ты меня с кем-то спутал!

– А мне плевать! – зло рыкнул он и попытался пнуть меня ногой в живот.

Я опять отскочила. – Говори, где твой похотливый муженек?! Я этого кобеля кастрировать пришел!

Он опять бросился на меня с кулаками, и мне пришлось спасаться бегством в сторону спальни.

– Угомонись, прошу тебя! – в отчаянии завопила я, понимая, что, если он не остановится, мне придется применять силу. – Давай поговорим спокойно!

Я не успела вбежать в спальню – он одним прыжком настиг меня, обхватил рукой сзади за шею и повалил на пол, больно вжав колено мне в спину. Этого я уже терпеть не стала. Ну кто так обращается с женщиной? Поскольку я лежала на животе, а он сидел сверху, то мне ничего не оставалось, как, согнув ногу в колене, лягнуть его пяткой по позвоночнику. Если бы я ударила чуть сильнее, то его просто парализовало бы на всю оставшуюся жизнь. Но он только взвыл от боли, выгнув спину и убрав с меня руки. Этого мне было достаточно, чтобы, развернувшись, оттолкнуть ошалевшего от боли парня от себя и вскочить на ноги.

И тут в комнату ворвался взмыленный Родион с пистолетом в руке.

– Всем стоять!!! – прокричал он грозно, переводя пушку с меня на парня и обратно. – Стреляю без предупреждения! Руки за голову!

Парень, ошарашенно уставившись на оружие, послушно сцепил руки на затылке и начал, все еще морщась от боли в спине, медленно подниматься на ноги.

Я отодвинулась от него подальше и тоже на всякий случай закинула руки за голову.

– Что здесь происходит, черт возьми? – процедил босс, разглядывая мою окровавленную блузку. – Это он на тебя напал?

– Как вам сказать, босс, – пожала я плечами, – с одной стороны, вроде он, а с другой – не он.

– Все равно вы меня не убьете, сволочи! – с ненавистью выдохнул паренек. – Я вас из-под земли достану! И тебе, кобель, мошонку наизнанку выверну!

– О чем это он, Мария? – босс озадаченно нахмурился. – Да ты руки-то опусти, я же свой. А ты стой как стоишь!

Я в изнеможении упала на диван и, как могла, пояснила:

– Понятия не имею, о чем он говорит и кто он такой. Он появился перед самым вашим приходом.

– Постой, как это перед моим приходом? А что с тобой случилось, когда мы по телефону разговаривали?

– Тогда меня ударили сзади по голове железным топориком, а потом еще и придушили колготками. А теперь вот пришел этот, – я кивнула на мрачно насупившегося парня, стоящего у двери в спальню, – и тоже, по-видимому, собирался оторвать мне голову.

– А где труп? Ты говорила, что нашла в квартире труп.

– Труп? Ах да, он там, в другой комнате, – я устало махнула рукой на дверь.

Несчастный при этих словах резко изменился в лице, побледнел, губы его задрожали, он испуганно оглянулся на спальню и умоляющим голосом просипел:

– Не убивайте меня, пожалуйста. Я никому ничего не скажу, ей-богу!

– Заткнись, малолеток! – прикрикнул на него Родион, взмахнув пистолетом. – Отойди к окну и встань спиной к нам. С тобой мы позже поговорим.

Вздумаешь бежать – пришью на месте. Ну!

Тот быстро сделал то, о чем просили, и я увидела, как трясутся его сцепленные на затылке пальцы.

Мы с боссом вошли в другую комнату. Он невозмутимо осмотрел лежащую на кровати мертвую женщину, зачем-то заглянул ей в глаза, тоскливо вздохнул и спросил, пряча пистолет в наплечную кобуру под пиджаком:

– Ты ничего здесь не трогала?

– Нет.

– А с чего ты решила, что это его жена?

– Минуточку.

Я сбегала в соседнюю комнату, взяла фотографию со шкафа и принесла ее Родиону.

– Вот, сами гляньте.

Он внимательно посмотрел на снимок, потом перевел взгляд на покойницу, подержал фотографию рядом с ее лицом и сказал:

– Да, похожа. А где колготки, которыми ее задушили?

– Я же говорила: я обнаружила их на своей шее, когда очнулась от удара.

Кто-то пытался ими и меня задушить.

– Зачем?

– Наверное, мертвая я нравилась убийце больше, чем живая. Он, видать, сейчас думает, что я мертва.

– Я тоже так думал, когда сюда ехал, – буркнул босс, внимательно осматривая комнату. – Ты не видела, кто тебя оглушил?

– Нет – он напал сзади, я даже повернуться не успела. Что будем делать, босс? Надо бы милицию вызвать.

– Вызовем. Но сначала я допрошу того малолетку. По-моему, он знает об Игоре больше, чем мы.

– По-моему, тоже.

– Иди, принеси сюда колготки и затяни их на ее шее, – попросил он так, словно просил принести воды попить. – Нужно чтобы все было в первозданном виде, так сказать. Ну, чего стоишь?

– Вы меня извините, босс, но я не смогу, – дрожащим голосом пролепетала я. – У меня что-то нервы сдают. Вы уж сами как-нибудь с этими колготками разбирайтесь.

– Ладно, – смилостивился он, – тащи их сюда.

Я принесла из прихожей колготки, босс, даже не поморщившись, обвязал их вокруг шеи покойницы, затянул, отстранился, осмотрел дело своих рук и удовлетворенно крякнул.

– Вот, теперь все в порядке. Скажем, что пришли сюда и увидели эту жуткую картину.

– А как же тот парень?

– С ним мы сейчас разберемся.

Мы вернулись в большую комнату. Бедняга все так же стоял и дрожал, глядя в окно. Босс снова вытащил пистолет, сел на диван и строго приказал:

– Повернись-ка, родной!

Тот покорно повернулся, все такой же бледный и испуганный – видимо, уже успел попрощаться с жизнью.

– Как тебя зовут?

– Виталик, – понуро бросил он, разглядывая паркет под ногами.

– Кто ты такой и зачем сюда пришел? – босс с нежностью посмотрел на пистолет. – Расскажи мне все, и, может быть, я тебя не убью.

Бедолагу еще больше затрясло.

– Я только хотел… – он сглотнул пересохшим ртом, – хотел за Ленку отомстить. Я ж не знал, что вы такие крутые…

– А кто такая Ленка?

– Девчонка моя. Вы ее английскому обучали.

– Я обучал? Ты что-то путаешь, Виталик. Я по-английски знаю только два слова: гуд бай. Ты, наверное, искал Игоря?

– А разве вы не он?

– Нет, я не он. И она не она, – он кивнул на меня. – Ты ошибся адресом, парень. Так за что ты хотел отомстить Игорю?

– За то, что он Ленку изнасиловал… Он замолчал. Мы с боссом недоуменно переглянулись.

– Это уже становится интересным, – озадаченно пробормотал он. – Расскажи-ка обо всем подробнее, Виталик.

– А че рассказывать? Сначала ходил к ней английский преподавать, потом приставать стал, потом соблазнил и изнасиловал.

– Так соблазнил или изнасиловал? – уточнил босс.

– А какая разница? Ленка еще несовершеннолетняя, в девятом классе училась, наивная еще, глупая, ничего в жизни не понимает, а этот ублюдок этим воспользовался. Вот я и пришел, чтобы ему морду набить.

– Интересно, а на меня зачем напал? – спросила я возмущенно. – Я-то здесь при чем?

– Думал, вы его жена, а значит, заодно с ним, – он виновато пожал плечами.

– И давно это случилось? – поинтересовался босс.

– Полгода назад.

– Ого! – присвистнул Родион. – Чего ж ты так долго ждал?

– Так Ленка только сегодня ночью раскололась.

– Ночью?

– Ну да, – лицо Виталика начало заливаться краской. – Мы с ней сегодня ночью… того… ну, в общем, сами понимаете… в контакт вступили. Ну, а она не девочка. Я и спросил, когда, мол, успела? А она мне и выложила правду-матку.

Говорит, учитель английского ее попортил. Слова всякие нежные говорил, клялся, что любит, даже жениться обещал, когда со своей женой разведется, – в общем, пургу всякую нес. Знаем мы таких. Педофил вонючий…

– Да, Мария, похоже, наш Игорек тот еще фрукт, – задумчиво заключил Родион и посмотрел на Виталика. – А почему твоя Ленка родителям не пожаловалась? Почему молчала до сих пор?

– А что она могла сказать? Она ж вроде как добровольно с ним легла, он ее не бил, нож к горлу не приставлял – сама дура, одним словом. А потом он перестал к ней приходить, и она успокоилась. Если бы не я, то так бы все и осталось.

– А ты, значит, решил отомстить за поруганную честь своей подруги.

Похвально, похвально. А ты уверен, что раньше его никогда не видел?

– Игоря-то? – искренне удивился Виталик. – Так я ведь только сегодня о нем узнал.

– И ты хотел только свернуть ему голову и ничего больше? – продолжал допытываться Родион.

– Нет, еще хотел его кастрировать, чтобы в другой раз неповадно было малолеток совращать, – сокрушенно признался тот.

– А тебе не приходило в голову, например, шантажировать его? – босс подозрительно прищурился. – Ты ведь у нас умный, смекнул небось, что на этом можно подзаработать, а?

Виталик презрительно сморщился и бросил:

– За кого вы меня держите? Мне грязные бабки не нужны.

– Ты уверен?

– Абсолютно. А можно спросить?

– Спрашивай. Кстати, руки можешь опустить. Тот с явным облегчением опустил руки и начал разминать ладони.

– Скажите, а чей труп лежит в той комнате? Это не Игорь случайно?

Может, меня уже кто-то опередил?

– Нет, это не Игорь, это его жена.

– А где Игорь?

– Нам сказали, что он бесследно исчез полгода назад.

– Сбежал, что ли?

– Мы не знаем. Но скорее всего тебя действительно кто-то опередил и разделался с ним.

– Здорово! – В глазах Виталика загорелся неподдельный интерес. – Так ему и надо, шакалу! А жену его зачем прикончили?

– Ты слишком много вопросов задаешь, парень, – проворчал Родион и наконец-то спрятал не нужный уже пистолет. – Сделаем так: сейчас ты покинешь эту квартиру и никому не скажешь, что когда-либо здесь был. Или другой вариант: мы вызовем милицию, и ты станешь первым, кого они заподозрят в убийстве жены Игоря и нападении на мою секретаршу, – он кивнул в мою сторону. – Она не видела, кто разбил ей голову, но не исключено, что это был ты.

– Нет, голову я ей точно не разбивал – не успел. А что, на нее здесь еще кто-то напал?

– Не отвлекайся, Виталик, – устало вздохнул босс. – Думай лучше, что делать будешь.

Глаза Виталика забегали по сторонам, он начал судорожно соображать. Я была уверена, что он не имеет никакого отношения ни к исчезновению Игоря, ни к убийству его жены, ни к здоровенной шишке на моей голове. Постояв с минуту в нерешительности, он вдруг нахально ухмыльнулся и спросил:

– А кто вы, собственно, вообще такие? Чего здесь командуете? Может, это вы всех замочили?

– Да, замочили и теперь отпускаем живого свидетеля, чтобы с чистой совестью сесть в тюрьму, – усмехнулся босс. – У тебя мозги есть? Если нет, то слушай меня: бери руки в ноги и мотай отсюда, если не хочешь, чтобы тебя менты по допросам затаскали. Мы никогда друг друга не видели. Только оставь телефон своей подруги, чтобы мы могли найти ее, если понадобится свидетель.

– Еще чего, – упрямо насупился Виталик. – Не дам я вам никакого телефона.

– Даже так? – Босс вытащил пистолет, направил его на парня и сказал мне. – Мария, звони, вызывай милицию. Сделаем из этого недоумка козла отпущения – нам же проще.

– Слушаюсь, босс, – я сделала движение в сторону коридора.

– Да вы что, я же пошутил! – испуганно воскликнул Виталик. – Слово сказать нельзя – сразу за пушку хватаетесь! Дам я вам и телефон, и все, что хотите, только отпустите меня.

– Вот это совсем другой коленкор, – довольно растянул губы в улыбке Родион. – Мария, сними с товарища показания и выпроводи вон.

Через пару минут в квартире остались только я, босс и труп в спальне.

– Что будем делать? – с тревогой спросила я, присев на диван рядом с ним. – Тело скоро совсем окоченеет.

– Сначала нужно все тщательно обдумать. У меня в голове пока нет ни одной более-менее стоящей версии. А у тебя?

– А у меня в голове дырка от удара и тупая боль, – пожаловалась я. – Ничего не соображаю.

Босс встал, подошел к окну и выглянул во двор.

– Давай прикинем, что мы имеем, – он повернулся ко мне. – Начнем с Игоря. Во-первых, он уже полгода как пропал. Где он и что с ним, мы не знаем.

Есть 2 варианта: или он мертв, или просто скрывается от какого-нибудь Виталика.

Я уверен, что он соблазнял почти всех своих учениц. Он скрытый педофил.

– Скорее Гумберт – любитель нимфеток, – поправила я.

– Один черт, – поморщился босс. – Сейчас нам важно установить, где он находится. Но сделать этого мы не можем – у нас нет никаких зацепок. – Он внимательно посмотрел на меня. – Ты уверена, что это не Игорь ударил тебя по голове, а потом пытался задушить?

– Откуда мне знать, босс? Я ж говорю, что не видела, кто это сделал. И потом, зачем Игорю меня убивать? Он меня даже не знает.

– Пошевели мозгами, Мария, – сердито проворчал он. – Представь себе: он приходит домой, убивает свою жену…

– О господи, это еще зачем?

– Понятия не имею. Может, она как-то вычислила его местонахождение, он испугался, что она выдаст его милиции, и пришил женушку. А тут ты вдруг появляешься. Ясно, как день, что он решил избавиться от свидетеля. Логично?

– Вроде бы да, – неуверенно пожала я плечами. – А вдруг это все-таки был не Игорь? Кому тогда понадобилось убивать его жену, а потом еще и меня?

Даже если это кто-то наподобие Виталика, такой же буйный и неуправляемый, то он вряд ли решился бы на двойное убийство. В лучшем случае избил бы до полусмерти или еще как…

– Нет, это все ерунда, – решительно отверг мои Догадки босс. – Это может и должен быть только Игорь. Моя интуиция меня еще никогда не обманывала. Это он. И тогда все складывается для нас самым лесным образом: мы находим педофила и женоубийцу, выдаем его Дашиному папаше, получаем с него лричитающийся нам гонорар и тут же звоним в милицию, чтобы Василий самосуд не устроил. Как говорится, и волки сыты, и овцы целы.

– И где вы собираетесь его искать? – скептически усмехнулась я. – Его и раньше-то найти не могли, а теперь, после убийства, он тем более зароется так, что с собакой не отыщешь.

– А мы сделаем так, чтобы нам милиция помогла, заставим ее работать на нас, – он лукаво подмигнул мне. – Скажем, что ты видела Игоря перед тем, как он тебя оглушил. Тогда они начнут искать его уже не как пропавшего, а как убийцу.

И найдут, а мы получим деньги. Неплохо, а?

– Вы хотите сделать из меня лжесвидетеля?! – ужаснулась я. – Меня же посадят!

– С какой стати?

– А с такой! Представляете, что будет, когда вдруг выяснится, что Игоря все-таки убили полгода назад? Они еще и меня в убийстве обвинят. Нет уж, увольте, босс. Если хотите обманывать милицию, то делайте это без меня. Я честная девушка!

– Но ведь голова у тебя разбита, а не у меня, – логично возразил босс.

– Так что не спорь, будешь делать то, что скажу.

– Вы деспот, босс, – покорно вздохнула я. – Только пообещайте хотя бы, что будете носить мне передачи в тюрьму.

– Обещаю. Иди вызывай милицию.

– И что мы им скажем?

– Все, что было, то и скажем. Всю правду, – не моргнув глазом, ответил Родион. – Исключая, разумеется, появление Виталика. Ты также заявишь, что договорилась с женой Игоря о встрече по телефону, приехала, нашла ее труп, успела рассмотреть нападавшего и потеряла сознание. Никакой удавки на твоей шее не было.

– Но мы даже не знаем, как эту жену зовут. Как я могла с ней договориться?

– Верно, – нахмурился он и поднялся с дивана, – но это мы сейчас исправим.

Подойдя к секретеру, он открыл его, покопался внутри и извлек на свет божий обернутый в целлофан паспорт.

– Так-с, посмотрим, – он раскрыл документ. – Это именно то, что нужно.

Ирина Ветошкина, 1970 года рождения. Запомнила?

– Да.

– И вообще, в основном говорить буду я, а ты только отвечай на вопросы, когда спросят. Ничего лишнего. Иди звони.

– Мне это не нравится, босс. Вы меня насилуете.

– Можешь пожаловаться на меня милиции, тем более что она сейчас будет здесь.

* * *

В офис мы вернулись только в половине девятого вечера, уставшие, измочаленные, вымотанные нудными милицейскими вопросами и страшно голодные. К моему удивлению, все прошло очень гладко: я рассказала им все, что велел говорить босс, продемонстрировала свою шишку, жалобно постонала и дала подробное описание Игоря, которого видела лишь на фотографии. Милиционеры дотошно расспросили о том, что нас связывает с этими людьми, презрительно осмотрели удостоверение частого детектива, которое им предъявил Родион, и напоследок посоветовали нам забыть об этом темном и грязном деле. Мы клятвенно пообещали и уехали.

Валентина, которой мы позвонили перед выездом, уже уложила спать Потапа, приготовил ужин, накрыла на стол и поджидала нас на заполненной аппетитными запахами кухне. Когда мы вошли, она даже не двинулась с места. Она сидела за столом, перед ней на разноцветной скатерти лежал распечатанный белый конверт, в глазах ее стояла тревога.

– В чем дело, Валюша? – удивленно спросил Родион, снимая пиджак и подходя к ней. – Почему мужа не встречаешь? Что это за конверт?

– Сам посмотри, – безжизненно уронила она и вдруг, ткнувшись лицом мужу в бок, расплакалась.

– Да что это с тобой?! – Босс ошарашенно уставился на жену, погладил ее по голове, взял конверт, вытащил из него сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его, пробежал глазами и сразу изменился в лице. – Что за ерунда? – пробормотал он и протянул мне листок. – Посмотри: это действительно тут написано или у меня глюки?

Взяв письмо я прочитала напечатанное на машинке послание: «Перестаньте вынюхивать или вы все умрете. Все до одного!»

Неприятный холодок пробежал по моей спине, и я спросила:

– Где ты это взяла?

– На крыльце! – прорыдала она, не прекращая орошать слезами мужнину белую рубашку. – Кто-то позвонил… я пошла открывать… никого не было… на крыльце только этот конверт лежал… Боже, что теперь с нами будет?! Они убьют нашего Тапика-а-а! – и заревела пуще прежнего.

Мы с боссом стояли и ошеломленно смотрели друг на друга. Было ясно как день, что это письмо напрямую связано с нашим последним делом. Но кто его написал и зачем – это было загадкой. Игорь этого Сделать не мог, потому что не знал не только нашего адреса, но и вообще о том, что мы существуем. Если даже допустить, что это он оглушил меня, то он все равно не мог знать, что я из агентства, – на лбу у меня это не написано. В общем, чехарда какая-то, да и только.

– Ну ладно, Валюша, успокойся, – растерянно пробормотал Родион, прижимая к себе ее голову. – Ничего с нами не случится. А за Тапика я кому хочешь голову оторву – ты меня знаешь. Перестань плакать из-за какой-то ерунды – подумаешь, письмо прислали, невидаль какая. Вот если бы радиоуправляемый фугас подложили, тогда другое дело. Лучше скажи, когда это случилось?

Валентина тут же встрепенулась, вытерла фартуком заплаканное лицо, подняла на него красные от слез глаза и всхлипнула:

– Около часа назад. Сразу после того, как вы позвонили и сказали, что едете домой. Они ничего не сделают с нашим мальчиком, Родиоша? Пообещай мне.

– Только через мой труп! – клятвенно заверил босс и, подумав, добавил:

– Мой и Марии. Ты никого не заметила, когда открыла дверь?

– Нет, никого.

– Машины никакой около ворот не было?

– Не было, я бы сказала. Как ты думаешь, может, Тапика пока перевезти в нашу квартиру на Новослободской? От греха подальше…

– Родион еще никогда не шел на поводу у шантажистов! – с пафосом изрек босс. – Его еще никто не ставил на колени. Так что забудь даже думать о бегстве – своего сына я уж как-нибудь сумею защитить.

– Ой, Родиоша, как бы чего не вышло, – испуганно покачала головой Валентина.

Тут, видимо почувствовав состояние матери, наверху проснулся и заплакал маленький Потап. Валентина сразу же вскочила и убежала, не сказав больше ни слова. Мы сели за стол. Аппетит пропал. Взяв вилки, мы начали вяло тыкать ими в румяную жареную картошку – мое любимое блюдо.

– Какая сволочь это написала? – удрученно спросил как бы сам у себя Родион, взяв записку и внимательно ее рассматривая. – Но это точно не Игорь. Он бы не стал так рисковать сразу после убийства.

– Я тоже так думаю.

– Значит, это кто-то другой. Но кто – ума не приложу.

– Вы думаете, это все серьезно? Может, просто пугают.

Босс очень серьезно посмотрел на меня, медленно покачал своей огромной головой и задумчиво произнес:

– Нет, Мария, это не пустые угрозы. Если это тот самый человек, который убил Ирину Ветошкину и едва не отправил на тот свет тебя, значит, он на все способен.

– Вас послушать, так Ирину убил не муж, а кто-то другой.

– Конечно, – невозмутимо сказал босс, вяло пережевывая картошку. – Я никогда и не думал, что это Игорь.

– То есть как? – вспыхнула я. – Зачем же тогда вы меня врать заставляли?

– Чтобы милиция Игоря нашла. Его или его труп – мне все равно. И потом, не скажи мы им про него, они бы начали совать нос в наши дела – а я этого не люблю, ты знаешь. Своей ложью ты просто увела их в сторону. Не обижайся.

– А я и не обижаюсь. Подумаешь!

От злости у меня вдруг проснулся зверский аппетит, и я начала сметать со стола все подряд: картошку, котлеты, соленые огурчики с помидорами, квашеную капусту, маринованные грибы и любимые Родионовы плюшки.

– И как только это все в тебя помещается, – удивленно сказал босс, наблюдая за мной. – И ведь не поправляешься никогда, как некоторые – съедят пирожное – пять килограммов прибавили. Потом сбрасывают их полгода.

– Спортом заниматься нужно, – пояснила я с набитым ртом, добрея с каждым проглоченным куском. – И потом, конституция у меня такая, правильная.

Лучше скажите, в каком направлении теперь копать будем? Или станем ждать, когда этот «писатель» сам появится и взорвет нашу контору?

– Не взорвет, – посуровел Родион. – С этой минуты я буду постоянно находиться рядом со своим сыном. Пусть только попробует подойти к нему, – он сжал в кулаке вилку, как трезубец, глаза его сверкнули праведным гневом. – Я из него решето сделаю!

– А если он и вправду бомбу подложит? Вы и не заметите, босс. Мы ж не знаем, что у него в голове. Подкрадется ночью, заминирует всю нашу контору – и пшик! Только нас всех и видели. Сейчас тротила на любой толкучке – как грязи…

Я еще хотела добавить, что сейчас каждый школьник в состоянии изготовить атомную бомбу, но неожиданно внизу, в приемной, раздался телефонный звонок.

– Кто бы это мог быть в такое время? – насторожился Родион.

– Может быть, из милиции? – предположила я. – Вдруг они уже нашли Игоря и решили нас оповестить.

– Дождешься от них, – проворчал босс. – Ладно, сходи узнай, кому там приспичило, а я пойду наверх, сына проведаю.

Мы встали из-за стола, вышли из кухни, он пошел на третий этаж, а я спустилась на первый, где на столе в приемной возмущенно надрывался телефон.

Сняв трубку, я услышала взволнованный голос Василия:

– Алло, черт возьми! Где вы там ходите?! Я уже целый час звоню!

– Мы ужинаем, – спокойно пояснила я. – Извините, что забыли спросить вашего разрешения. У вас что-то случилось?

– Случилось?! – истерично взвизгнул он, задыхаясь от возмущения. – И вы еще спрашиваете, что случилось?! Пока вы там щи хлебаете, мою дочь похитили – вот что случилось!!!

Я мысленно увидела маленькую, хрупкую, бледную и беззащитную Дашу в руках кровожадных похитителей (почему-то в моем представлении они были чеченцами), которые избивают ее, насилуют и отрезают пальцы, и меня передернуло от ужаса. Никому бы не пожелала такой участи.

– Как похитили? – упавшим голосом спросила я. – Кто? Когда? Вы уверены?

– Конечно, уверен, провались вы все пропадом! Это вы во всем виноваты, детективы хреновы! Я на вас в суд подам!

– Успокойтесь, прошу вас, – еле сдерживаясь, чтобы самой не нахамить этому хаму, проговорила я. – Мы здесь абсолютно ни при чем – вашу дочь похитили не мы…

– Ах, не вы?! Пока я к вам не обратился, все было нормально, ясно вам?!

А вы начали что-то копать, разворошили там, где не надо, и мою Дарью похитили!

Теперь сами будете платить выкуп! Я ни копейки им не дам!

Выкрикнув все это, Василий замолчал, в трубке осталось лишь его тяжелое, хриплое дыхание.

– Они что, уже и выкуп потребовали? – изумилась я.

– А как же еще? Конечно, потребовали! – с полоборота завелся несчастный отец. – Десять тысяч долларов! Сумасшедшие деньги! Они, наверное, мозги дома оставили, когда назначали сумму! У меня никогда не было таких денег и не будет – зарубите это себе на носу! Вы заварили эту кашу – вы и платите!

– Вы можете хоть на секунду успокоиться и толком рассказать, что случилось? Найдем мы вашу Дашу, не переживайте. Только не нужно пороть горячку.

Когда это случилось?

– Не собираюсь я вам ничего рассказывать – приезжайте и спасайте мою дочь! У моей жены предынфарктное состояние! Мать на «Скорой» в больницу увезли, а вы только болтаете! Чтобы через полчаса были здесь!

Он бросил трубку, а я в очередной раз подивилась тому, как легко некоторые люди умудряются свалить свою вину на других. Ведь если бы не его деспотичное Отношение к дочери, она бы никогда не решила забеременеть от первого встречного, оказавшегося к тому же сексуальным маньяком, специализирующимся на малолетках. И, кто знает, не исключено, что именно Игорь и похитил его дочь с какой-то ему одному известной целью. Так что, как ни крути, но изначально во всем виноват был сам отец, а не мы.

Я быстро поднялась наверх, в комнату Потапа, где Родион читал лежащему в своей кроватке сыну сказки народов Чукотки. Судя по всему, из них двоих это чтиво нравилось больше отцу, потому как сын уже спал, закрыв свои маленькие глазки, и причмокивал во сне соской. Валентины видно не было, наверное, ушла стирать пеленки.

– Извините, что отвлекаю, босс, – прошептала я ему на ухо. – Но у нас проблемы.

– Завтра, все завтра, – с той же интонацией, что и читал книгу, проговорил он, не поворачивая головы. – Не видишь, я занят. А что случилось?

– Дашу похитили.

Надо отдать ему должное, выдержка у моего босса была что надо. Он лишь слегка изменился в лице, удивленно поднял брови, но продолжал с выражением читать про то, как маленький эвенкийский мальчик заблудился в тундре и наткнулся на огромного бурого медведя. Дойдя до конца главы, благо оставалось лишь несколько предложений, он закрыл книгу, перегнулся через барьер кровати, нежно поцеловал Потапа в лобик, распрямился, окинул меня осуждающим взглядом, взял крепкой рукой за локоть и вывел из спальни.

– Рассказывай, – велел он, когда мы очутились в его кабинете, где наши голоса уже не могли потревожить драгоценный сон Потапа. – Кто похитил, когда и зачем?

– Не знаю. Он ничего не сказал.

– Кто – он? Почему ничего не сказал? Нам что, сами похитители звонили?

– глаза Родиона из-под очков полезли на лоб.

– Да нет же, это был отец Даши, Василий. Этот псих заявил, будто это мы виноваты в похищении и что нам теперь придется платить выкуп. Иначе подаст на нас в суд. Сказал только, что с него требуют десять тысяч долларов и что мы должны немедленно приехать к нему домой.

– И это все? – босс выжидающе посмотрел на меня со своего кресла.

– Нет. Еще он говорил, что Дашину бабушку увезла «Скорая», а маму вот-вот хватит кондрашка – инфаркт то бишь. Сам он практически в невменяемом состоянии. Впрочем, это, по-моему, у него врожденное.

– И это все? – опять спросил босс.

– Да, теперь точно все, – твердо кивнула я. – Он ждет нас у себя дома через полчаса.

Родион нахмурился и побарабанил пальцами по столу. По щекам его заходили желваки. По нему было видно, что ехать сейчас куда бы то ни было, а уж тем более на встречу с неуравновешенным папашей, у которого украли единственную дочь, ему не хотелось. Мне, честно говоря, тоже. Но работа есть работа, деньги есть деньги. Босс поскреб покрытую дневной щетиной щеку и наставительным тоном произнес:

– Желание клиента – закон, Мария. Поэтому собирайся и поезжай.

– Одна?! – я чуть не свалилась с подлокотника кресла, на котором сидела. – А как же вы?

– Я буду оберегать своего сына. Ты забыла про записку? Не могу же я бросить свое чадо на произвол судьбы и бежать спасать чужого ребенка? Пусть мне будет стыдно, но Потап мне дороже. Поезжай, осмотрись на месте, узнай все подробности и держи меня в курсе событий.

– Но что скажет клиент? Он же не поймет, почему вместо детектива ловить похитителей приехала его секретарша.

– А ты скажи ему, что я заболел – радикулит схватил, разогнуться не могу. Как отпустит – сразу, мол, приеду. Наплети что угодно, лишь бы нам деньги не потерять.

– Что там деньги – мы лицензию потерять можем. Если этот Василий в самом деле подаст на нас в суд и обвинит во всех смертных грехах, то никакой радикулит вашу лицензию частного детектива не спасет.

– И что ты предлагаешь? – насупился он.

– Ну, может, возьмем Валентину с Потапом с собой? – сдуру ляпнула я.

Взгляд, которым меня одарил босс после этих слов, мог легко разрушить пирамиду Хеопса. Она, эта пирамида, просто рассыпалась бы в прах. Я же лишь смущенно потупила взор и пролепетала:

– Ну хорошо, как скажете, я поеду. Пусть все шишки достаются мне.

– Ну вот и славненько, – с облегчением улыбнулся он. – Возьми с собой сотовый телефон, чтобы я мог связаться с тобой в любое время.

– Его давно отключили за неуплату, – напомнила я, поднимаясь. – Буду звонить, откуда придется.

Быстро переодевшись в брючный костюм, взяв сумочку с самым необходимым, то бишь с косметичкой, маленьким фонариком, набором универсальных отмычек, фальшивыми удостоверениями на все случаи жизни, хитро спрятанными за подкладкой, перочинным ножиком с восемью лезвиями и блокнотом с ручкой, я вышла во двор, села в джип и, помахав стоящему на пороге Родиону, укатила в быстро наступающие сумерки.

* * *

Сапуновы жили в Сокольниках, в старой крупнопанельной девятиэтажке на Стромынке. Я добралась туда меньше чем за полчаса, быстро отыскала нужный дом, поставила машину на стоянке, вошла в подъезд и поднялась на скрипучем, дурно пахнущем и исписанном непристойностями лифте на седьмой этаж. На площадке все было спокойно и обыденно, из-за дверей доносились голоса, смех и звуки работающих телевизоров. Только из квартиры номер 45, куда я приехала, не было слышно ни звука, словно там уже начался траур. Предвкушая неприятный разговор с внушающим мне отвращение человеком, но понимая, что долг превыше всего, я смело нажала на кнопку звонка.

Василий открыл дверь, он выглядел так, будто последние пятнадцать лет провел на испанских галерах или в сибирской каторге. Он сильно постарел с тех пор, как мы виделись последний раз, лицо его осунулось, в нем не было ни кровинки, глаза запали и теперь горели в глубине глазниц каким-то зловещим матовым светом. На нем была мятая серая рубашка с коротким рукавом и черные брюки. Теперь его внешность вполне соответствует внутренней сущности, мелькнуло у меня злорадное, и я, приветливо улыбнувшись некстати, сказала:

– Добрый вечер.

– А где Родион? – раздраженно «поприветствовал» он меня, удивленно оглядывая пустое пространство за моей спиной.

– У него случился радикулит. Он просил передать свои извинения и сказал, что, как только сможет разогнуться, тут же приедет. А пока послал меня на разведку.

– Что ж вы сразу не сказали про радикулит?

– Не успела – вы трубку бросили, – напомнила я. – Вы так и будете держать меня на площадке? Или, может, мне уехать обратно?

– Заходите, черт с вами, – вздохнул несчастный отец и отступил, пропуская меня в прихожую.

Ну просто золото, а не человек! Где еще встретишь таких приятных в общении, тактичных и обходительных людей? Да нигде…

В квартире Сапуновых все дышало достатком. Красивые тисненые обои на стенах, ковровое покрытие на полу, дорогая мебель под старину и подвесные потолки. Сразу видно, что деньги у хозяев были, и те, кто требовал от них в качестве выкупа десять тысяч долларов, наверняка об этом знали.

Мы прошли в просторную гостиную, Василий сразу же упал в кресло и, небрежно махнув рукой, гостеприимно бросил:

– Садись где хочешь.

Я захотела на диване. Достав из сумочки блокнот, я участливо спросила:

– Как себя чувствует ваша супруга?

– Валя? Она в спальне, спит. Ей дали успокоительное.

– Я понимаю ваше состояние, Василий, и искренне сочувствую, но прошу вас, соберитесь и расскажите мне все, что знаете о похищении. Это очень важно для расследования.

– А что рассказывать? – устало вздохнул он. – Даша пошла с бабушкой в магазин, на них напали по дороге, бабушку избили, а дочь затолкали в машину и уехали. Сволочи! – глаза его, оживившись, загорелись ненавистью.

– Во сколько это было?

– Около семи, может, позже.

– А где были вы?

– Вы что, меня подозреваете?! – вскинулся он, сжав кулаки. – Вы в своем уме, детка?!

– Успокойтесь, я просто хочу все знать, – $ терпеливо пояснила я, и Василий сразу поник. – Так где были вы в это время?

– Дома, где ж еще, – зло ответил он. – Мы с Валей смотрели новости по «НТВ». А тут прибегает мама, то есть Дашина бабушка, вся растрепанная, лицо разбито, в глазах безумие, и заявляет, что Дашу похитили какие-то люди в масках. Прямо около дома, когда они возвращались из магазина. Подъехали, выскочили из машины, ударили бабушку кулаком по лицу, Дашу схватили и умчались.

Как в кино.

– Сколько их было? Бабушка описывала их?

– Двое. Здоровые, в джинсах и в масках, как у спецназовцев.

– А машина? Какая была машина и не запомнила ли бабушка номер?

– Синяя была машина, – сказал он и отвернулся.

– И это все?

– А что вы хотите от старой женщины? – раздраженно ответил он. – В марках машин она не разбирается, а потом, ее еще и по лицу ударили, она упала – когда там было номер рассматривать. Она даже понять ничего не успела. Когда очухалась, их уже и след простыл.

– А соседи, прохожие что-нибудь видели? – Нет, никого рядом не было, как назло, – скривился он. – Там у нас такое место есть, между домами, пустынное, редко кто ходит. Эти гады, видать, специально их там караулили.

– А как вы узнали про выкуп? – спросила я, старательно записав все в блокнот.

– А чего тут узнавать?

Он встал с кресла, подошел к сверкающему хрустальной посудой и зеркалами серванту, выдвинул нижний шкаф, достал оттуда конверт и протянул мне.

– Вот, это они сунули бабушке в сумку с продуктами.

Нехорошее предчувствие шевельнулось во мне при виде этого конверта. Он как две капли воды был похож на тот, который подкинули нам на крыльцо. Это был обычный бумажный конверт, белый, без штампов и надписей, такими обычно пользуются для работы в офисах. Открыв его, я обнаружила внутри такой же лист бумаги, какой получили мы, и такой же, немного бледный, отпечатанный на машинке текст. Не было сомнений, что над обоими посланиями потрудился один и тот же человек. Разница была лишь в содержании текста. Этот гласил: «Если обратитесь в милицию – ваша дочь умрет страшной смертью. Готовьте десять тысяч долларов и ждите звонка».

Перечитав письмо несколько раз и не обнаружив в нем ничего нового, я вернула его хозяину и спросила:

– И как вы поступили после этого?

– Милицию вызвал, как же еще? – с сознанием своей правоты* ответил он.

– Не стану же я слушать всякие там пустые угрозы каких-то ублюдков. В конце концов, это моя дочь, а меня блефом не возьмешь.

– Что сказала милиция?

– Что она может сказать? – презрительно фыркнул он. – Приехали через полчаса, расспросили обо всем, записали данные, взяли Дашину фотографию и укатили, попросив сообщить им, если похитители позвонят. Пытались узнать у меня, сколько я зарабатываю и кому мог перейти дорогу. Придурки! У меня в жизни никогда врагов не было. На работе меня все уважают, в семье любят, старых друзей я уже сто лет не видел, а новых заводить не хочу, чтобы деньги не канючили. Так что я чист, на меня где сядешь – там и слезешь.

– Понятно. А что с бабушкой, почему ее в больницу увезли?

– Ей совсем плохо стало. Сначала она еще держалась в горячке, а потом нервы сдали, она сознание потеряла. Пришлось «Скорую» вызвать.

– Похитители не звонили?

– Нет.

– Телефон работает?

– Конечно. Что за дурацкий вопрос – я ведь вам звонил.

– Вы сами подозреваете кого-нибудь? Он посмотрел на меня, как на малолетнюю идиотку, и почему-то спросил с едкой усмешкой:

– Вы знаете, почему появилась поговорка «Смотрит, как баран на новые ворота»?

– Ну, я, конечно, не сильна в животноводстве, но, наверное, баранам нравится разглядывать все новое, – несмело высказала я догадку.

– Чушь! Просто баран приходит домой с пастбища и видит новые ворота.

Все вроде знакомое: дом тот же, дорога та же, деревья те же – а ворота другие.

Вот он стоит, пялится на них, как баран, и понять не может: туда он попал или не туда? Ясно теперь?

– Да. Извините, а к чему вы все это?

– К тому, что вы именно так сейчас на меня смотрите и гадаете: виноват я или нет?

– По-моему, сравнение не самое удачное, – пробормотала я.

– А мне плевать! – Он нервно вскочил и заходил по комнате, сунув руки в карманы брюк. – Вместо того чтобы бросить все силы на поимку преступников, ваш шеф резво заболевает радикулитом, присылает сюда какую-то сопливую секретаршу, которая, за неимением ничего лучшего, начинает подозревать родного отца в похищении собственной дочери!

Он остановился напротив меня, склонился и прошипел мне в лицо:

– Запомните, друзья мои, если хоть один волосок упадет с головы моей дочери, я с вас три шкуры спущу. Делайте, что хотите, платите выкуп или еще что, но найдите мне мою дочь! Я с вас живых не слезу!

Выплюнув все это вместе с брызгами мне в лицо, он распрямился, высокий и грозный, и патетическим тоном добавил:

– Лучше бы они меня похитили, чем мою ненаглядную Дашу!

Если бы они похитили тебя, то давно бы уже с ума сошли, подумала я, а вслух сказала:

– Во-первых, уважаемый папаша, я не сопливая секретарша, а полноправный компаньон Родиона, только рангом пониже. Во-вторых, мы не благотворительная организация, чтобы выплачивать за всех похищенных выкупы. А в-третьих, сбавьте, пожалуйста, обороты и приберегите свой сарказм для лучших времен. Если мы хотим спасти вашу Дашу, то должны работать вместе. Поэтому идите примите валерьянки, а я позвоню Родиону и доложу обстановку. Где у вас телефон?

Василий опешил на мгновение, даже отступил на шаг, чуть не наткнувшись на журнальный столик, потом удивленно качнул головой и вышел, ничего не сказав.

Я решила, что отправился за валерьянкой, но Ошиблась – он тут же вернулся с трубкой радиотелефона.

– Вот, пожалуйста, – сдержанно произнес он, протягивая мне телефон. – Только не долго, а то вдруг похитители позвонят. А я пойду себе кофе сделаю.

И, сунув мне телефон в руки, скрылся за дверью. Мог бы, между прочим, и мне кофе предложить – я бы не отказалась. Я уже собралась набрать номер, но трубка вдруг залилась мелодичной трелью. Я машинально нажала на кнопку включения и сказала:

– Алло.

– Мужа позови, в натуре! – раздался грубый и развязный мужской голос. – И не копайся там!

В этот момент в комнату, видимо услышав звонок, влетел взволнованный Василий с выпученными глазами. Зажав трубку ладонью, я прошептала:

– Это они! – и протянула ему телефон, а сама прижалась ухом к трубке с другой стороны, чтобы слышать каждое слово.

– Слушаю! – не своим голосом прохрипел Василий.

– Слушай меня внимательно, папаша. Бабки собрал?

– Какие бабки? – позеленел Василий. – У меня нет таких денег и никогда не было!

– Кончай заливать, жлоб! Нет денег – нет дочери, ха-ха! – прогоготал подонок на другом конце провода и вдруг резко сменил тон на угрожающий:

– Ты мне дуру не гони, понял? Хочешь, чтобы я разделал твою сучку на запчасти и прислал тебе по почте? И поверь, я буду не по одному пальцу отрезать, а сразу всю руку тебе вышлю. Или ногу. Короче, Склифосовский, собирай все золото, камешки и баксы, которые в доме имеются, чтобы было всего на десять «кусков», грузи в сумку и жди звонка через пять минут.

– Ноя…

– И скажи спасибо, что я не обиделся за то, что ты ментов вызвал, козел! Но это в последний раз, усекаешь? Если они опять появятся – твоей дочери конец. Я вышлю тебе видеокассету – ты увидишь, в каких муках она умрет. Все, время пошло.

Похититель прервал связь. Василий застыл с пикающей трубкой в руке, ресницы его растерянно хлопали, в глазах стояли одновременно и страх, и ненависть, и злость. Я смотрела на него и не могла никак понять, какие чувства борются у него внутри, чего ему больше жалко: денег или родную дочь? Впрочем, мой вопрос недолго оставался без ответа. Резко швырнув телефон на диван, Василий, сжав губы, процедил:

– Хрен они у меня получат, а не деньги! Я их не для того кровью и потом зарабатывал, чтобы отдавать каким-то негодяям!

– А как же ваша дочь? – оторопела я.

– Ничего они с ней не сделают! Не посмеют! Я их в тюрьме сгною!

И выскочил из комнаты, оставив меня, ошарашенную, размышлять о странностях отцовской любви. Через несколько секунд он вбежал обратно, держа в руке обычный целлофановый пакет с портретом какой-то иностранной певицы.

Подойдя к шкафу, он выдвинул ящик, вытащил оттуда кипу газет и начал набивать ими пакет, приговаривая:

– Вот вам деньги, сволочи поганые! Вот вам мое золото и камешки, скоты недоделанные! Подавитесь!

Глаза его сверкали безумием, рост исказился злорадной усмешкой, руки тряслись, как у алкоголика, и мне даже на миг показалось, что наш Василий потерял рассудок. Только сумасшедший мог решить, что похитители примут старые газеты за долларовые купюры.

– Что вы делаете, можно узнать? – ошеломленно спросила я.

– Пакет набиваю – не видите разве? – со злостью бросил он. – Пусть думают, что я вынес им деньги, придурки, ха-ха! – Он нервно рассмеялся, похлопал ладонью по пакету и удовлетворенно добавил:

– Сейчас я им устрою праздник жизни! Они у меня на всю жизнь запомнят, как со мной связываться.

– Что вы задумали, Василий? – насторожилась я, внимательно всматриваясь в странное выражение его поблескивающих сумасшедшими искорками глаз. – Если вы собираетесь совершить какую-нибудь непоправимую глупость, то мы снимаем с себя всякую ответственность. Позвольте, я сначала с Родионом посоветуюсь?

– Некогда советоваться – времени нет! – Он глянул на часы. – Осталась одна минута. Сейчас только возьму еще кое-что.

Выдвинув еще один ящик из шкафа, он извлек из него обитую темно-синим бархатом коробку, открыл и вытащил хромированный пистолет марки «беретта». С восхищением повертев его в руке, достал и проверил обойму, вогнал ее обратно и сунул пистолет в пакет. И со злорадным видом тонущего человека, на лице которого написано «Пусть я утону, но не один, а кого-нибудь с собой прихвачу!», приказал, посмотрев на меня:

– Ты пойдешь со мной.

– я?! – опешила я. – Извините, но я в такие глупые игры не играю. Если вы решили погубить собственную дочь, то делайте это без меня. Я – пас.

– Ну, как хотите, – презрительно сказал он. – Только учтите, что все равно вы будете за все отвечать.

– Это еще почему?!

– А потому что, – лаконично и ясно ответил он. – Я найду способ все на вас свалить, не сомневайтесь. У меня куча знакомых адвокатов.

В этот момент раздался телефонный звонок. Василий дернулся всем телом, бросился к лежащей на диване трубке, схватил ее и прохрипел:

– Слушаю! Да, все собрал. Понял, выхожу.

Он отключил сотовый и недоуменно посмотрел на меня.

– Сказали, чтобы я вышел на площадку к лифту и ждал звонка. Что они задумали?

– Понятия не имею. На вашем месте, я бы не стала рисковать здоровьем дочери…

– Они все равно ее убьют! Знаю я их методы. Ладно, если вы меня предали, то я пойду сам.

Демонстративно повернувшись ко мне спиной, он вышел из комнаты. Я ринулась за ним.

– Напишите хотя бы расписку, что отказались от наших услуг!

– Не дождетесь!

Он распахнул входную дверь и решительным шагом ступил на площадку. Я вышла следом и осмотрелась. На площадке не было ни души. Направо уходил коридор с расположенными по бокам квартирами, слева виднелась дверь, ведущая к лифту.

Василий направился туда. Рубашка его сзади выпросталась из брюк, на ногах были домашние шлепанцы, и он напоминал человека, просто вышедшего вынести мусор в мусоропровод. О чем он думал и что собирался делать – мне было совершенно невдомек. Да он и сам вряд ли что-то соображал в этот момент. Одно слово – безумец!

Когда он подошел к лифту, около которого тоже никого не было, трубка в его руке снова заверещала. Я никак не могла понять, что задумали эти похитители, поэтому неотступно следовала за клиентом, чтобы в случае чего, уберечь его от опасности и глупостей, То бишь не дать ему открыть огонь на поражение невинных людей, которых он в горячке может принять за бандитов.

Василий поднес трубку к уху.

– Слушаю. Да, я около лифта. Что сделать? Ага, понятно. А как я получу назад мою дочь? Нет, так не пойдет! Только баш на баш: я вам ценности, а вы мне Дарью. Я даже не знаю, жива ли она. Что? Ну ладно, черт с вами, проверяйте!

Он отключил связь и повернулся ко мне.

– Велели вызвать лифт, поставить туда сумку и послать его на девятый этаж.

– А где Даша?

– Сказали, что если они получат деньги, то Даша приедет с этим же лифтом.

– И вы поверили? – Я едва удержалась, чтобы не рассмеяться ему в лицо.

– Это же чистой воды липа!

– Ну и что? Я ведь их тоже обманываю, – он пожал плечами, нажал кнопку вызова лифта и вытащил из пакета пистолет. – Посмотрим, кто кого переиграет.

– Что вы собираетесь делать? – испуганно спросила я.

– Сяду в лифт и поеду на девятый этаж, – твердо произнес он. – И перестреляю всех этих негодяев.

– Вы в своем уме?! – не выдержав, воскликнула я шепотом. – Ваша дочь в руках опасных преступников, а вы ведете себя, как маленький ребенок! Отдайте мне пистолет!

Я вцепилась в его руку, чтобы вырвать у него оружие, но он оказался сильнее, грубо оттолкнул меня к стене и процедил, пылая бешенством:

– Заткнись и не мешай, стерва! Вы у меня уже в печенке сидите! Не можете ничего сделать, так не лезьте, детективы вшивые!

В этот момент пришел лифт, двери со скрипом расползлись в стороны, и мы увидели стоящую в кабине полную женщину средних лет, с усталым лицом, одетую в голубое платье, с двумя набитыми сумками в руках. Увидев направленный на нее пистолет, она мгновенно побледнела как снег, с шумом выронила сумки на пол и отстранилась назад, глядя вытаращенными от ужаса глазами на Василия.

Тот, потеряв остатки и без того скудного разума, видимо, решил, что перед ним один из похитителей, бросил зачем-то женщине под ноги свой пакет, взмахнул пистолетом и грозно приказал:

– Лицом к стене. Живо!

Та, еле передвигая ноги, повиновалась. Из одной ее сумки что-то потекло. Наш клиент вошел в лифт, приставил ей к затылку пушку и сдавленным голосом спросил:

– Сколько их там еще?

– Василий, я вас умоляю! – простонала я в отчаянии, не зная, как остановить это безумие. – Это ведь обычная женщина! Что вы творите?!

– Заткнись! – рыкнул он, направив на меня пистолет, и нажал на кнопку последнего этажа. – Можешь ехать к своему Родиону, если хочешь, а я займусь делом.

Двери лифта закрылись, мотор наверху жалобно взвизгнул и потащил свою давно, наверное, опостылевшую ношу-лифт на девятый этаж. Я растерянно застыла на месте с открытым ртом. Затем, понимая, что нужно немедленно что-то предпринять, иначе случится непоправимое, я бросилась на лестничную клетку.

Василий совсем потерял голову из-за своих денег и теперь был готов даже пожертвовать жизнью дочери, лишь бы их не потерять. Я понеслась по лестнице.

Может, от того, что была сильно расстроена, может, еще от какой напасти, но вместо того, чтобы бежать вверх на девятый этаж, я начала спускаться вниз, да причем так быстро, что, просто упади я с пятого этажа, на котором находилась квартира Василия, все равно не смогла бы оказаться внизу раньше. Когда я опомнилась, то была уже на первом этаже. Выскочив на площадку, я едва не сшибла с ног стоящего около лифта незнакомого мужчину в сером спортивном костюме. От неожиданности он выронил из руки трубку мобильного телефона, которую прижимал к уху, отскочил к стене и испуганно вытаращился на меня, словно привидение увидел.

– Ой, простите, ради бога! – выдохнула я виновато и тут вдруг заметила за распахнувшейся спортивной курткой отчетливо выпирающую из-под майки рукоятку засунутого за пояс брюк пистолета.

Не став долго размышлять, зачем мирному гражданину носить с собой оружие, я пнула мужчину между ног. Он согнулся пополам, схватившись за ушибленное место, и болезненно застонал. Врезав ему для пущей надежности ребром ладони по шее, я подождала, пока он упадет, затем вытащила у него из-за пояса пистолет и подняла с пола сотовый. И услышала чей-то доносящийся из трубки раздраженный мужской голос:

– Витяй, мать твою, что там у тебя происходит?! Алло! Бабки взял?!

Теперь до меня окончательно дошло, что, ни много ни мало, я имею дело с теми самыми похитителями, которых поехал убивать Василий. Но как один из них очутился здесь, на первом этаже, вместо того, чтобы быть на девятом, я в тот момент понять была не в состоянии – слишком торопилась.

– Ждите ответа, – бросила я в трубку, отключила связь, сунула ее в сумочку вместе с пистолетом и, не став дожидаться лифта, снова кинулась на лестницу. Подниматься было немного труднее, чем спускаться, но тем не менее я взлетела на девятый этаж меньше чем за полминуты, пинком распахнула дверь и оказалась на верхнем этаже перед лифтом. На площадке стояла та самая женщина, которую Василий принял за террористку. В лице ее не было ни кровинки, глаза были широко распахнуты, в них по-прежнему стоял вселенский ужас. Сумок ее нигде видно не было. Увидев меня, взмыленную, растрепанную и запыхавшуюся, бедная женщина тихо охнула, схватилась за сердце, навалилась спиной на стену и начала потихоньку сползать на пол – наверное, я показалась ей продолжением нескончаемого кошмара.

– Только не падайте в обморок! – умоляюще вскрикнула я, подхватывая ее под руки. – Что здесь произошло? Где тот человек с пистолетом?

Слабо застонав, она показала глазами на закрытые двери лифта, потом зрачки ее закатились, и я поняла, что больше эта несчастная не скажет мне ничего. Бережно опустив ее на пол, я нажала на кнопку лифта и прислушалась. В шахте скрипели тросы, слышался шум двигающейся кабины, но было совершенно не понятно, в какую сторону она едет.

Поняв, что лишь напрасно теряю время, я в отчаянии ударила кулаком по двери и, проклиная все на свете и Василия в первую очередь, опять побежала на лестницу, к которой уже начала привыкать и которую уже знала так же хорошо, как спринтер беговую дорожку родного стадиона.

И в этот момент снизу до меня донеслись приглушенные звуки выстрелов.

Боже, неужели Василий начал стрелять в лежащего без сознания на первом этаже безоружного человека?! Мне нужно было во что бы то не стало успеть добраться до нашего клиента, пока он в запарке не перестрелял всех жителей этого дома. И зачем только я позволила ему уехать? Эх, надо было отобрать у него пистолет и связать по рукам и ногам, как бешеное животное. Впрочем, жалеть об этом было уже слишком поздно. И потом, не могла же я позволить себе так варварски обойтись с клиентом – он бы нам тогда не заплатил. Родион бы мне этого не простил до конца своих дней. Я прибавила ходу и через несколько мгновений была уже внизу.

Каково же было мое удивление, когда вместо распростертого на полу и изрешеченного пулями окровавленного тела похитителя я увидела пустоту. То есть на площадке перед лифтом никого не было. Следов крови тоже не наблюдалось.

Кругом стояла мертвая тишина, и лишь запах пороховой гари напоминал о том, что здесь совсем недавно стреляли. Черт возьми, да что тут, в конце концов, происходит? Где Василий?! Где бандиты?! Куда они все подевались?

Совершенно перестав что-либо понимать, я нажала на кнопку лифта. Двери расползлись в стороны, и моему ошеломленному взору предстал кадр из фильма ужасов: на полу кабины, в луже крови в скрюченной позе, с искаженным от боли лицом лежал Василий. Из раны на животе вытекала, пульсируя, кровь, расплываясь по серой рубашке темно-багровым пятном. Пистолет его валялся в углу, там же лежали перевернутые сумки и пакет с газетами. Глаза клиента были плотно закрыты. Неужели убили?! Интересно, что скажет босс, когда узнает, что наш клиент и кормилец убит при попытке выполнить за нас нашу работу? Уж наверняка по головке меня не погладит. Нащупав пальцем слабый пульс на шее Василия, я с облегчением вздохнула – жив, слава богу! Нужно было срочно вызывать «Скорую». Я вспомнила про телефон в своей сумочке. Чтобы достать его, мне понадобилось вытащить пистолет, который я отобрала у бандита, и в тот момент, когда я это сделала, сзади меня раздался заикающийся от страха голос:

– Руки вверх! Б-брось п-пистолет, уб-бийца!

Послушно выронив пистолет, я обернулась. На площадке с двустволкой наперевес стоял тщедушный старичок в выцветшей пижаме. Глаза его грозно сверкали, лицо было наполнено решимостью изрешетить меня дробью при малейшей попытке сопротивления, руки, судорожно вцепившиеся в ружье, мелко дрожали вместе с направленными мне в лицо двумя стволами. Я широко улыбнулась:

– Что это с вами, дедуля? Вы бы опустили ружьишко, а то, не дай бог, выстрелит.

– Я т-тебе опущу! – заикнулся он, отступая на шаг. – Ну-ка, стой там и не шевелись! Ща милиция приедет! Я свидетелем буду.

– Свидетелем чего, дедушка? – изумилась я.

– Смертоубийства! Ходют тут разные, понимаешь, людей убивают. Вон и труп лежит.

– Но он еще жив – ему нужно срочно «Скорую» вызвать! Он кровью истекает!

– Ну да, сняла ему голову, а теперь по волосам п-плачешь, – хмыкнул дед. – Знаем мы вас, м-миро-едов! Учти, я старый охотник, не п-промахнусь, если надо. Так что не вздумай б-бежать.

– Не собираюсь я никуда бежать! – разозлилась я. – Говорю же, «Скорую» нужно вызвать, человек умирает!

– Пусть умирает – тебе же больше дадут, – ехидно произнес старый охотник. – И меня по телевизору покажут.

– Значит, не вызовете «Скорую»? – уточнила я, теряя терпение..

– И не подумаю, – упрямо мотнул головой старик.

– Ну что ж, тогда я сама это сделаю. Поскольку одна рука моя находилась около пульта управления лифтом, я незаметно нажала на кнопку верхнего этажа, и двери начали закрываться. Последнее, что я увидела, это растерянно-ошарашенные глаза охотника, который так и не осмелился разрядить в меня свою двустволку.

Лифт тронулся. Я была уверена, что дед, в силу отсутствия здоровья, не бросится бежать по лестнице вслед за поднимающимся лифтом, поэтому спокойно достала телефон из кармана, набрала номер московской спасательной службы и сообщила, что в лифте по такому-то адресу застрял смертельно раненный в живот человек.

Не став объяснять подробности, отключила связь, спрятала трубку обратно в карман, вышла из лифта на последнем этаже, где все в той же позе сидела на полу несчастная женщина, еще не пришедшая в себя, прошла мимо нее на лестницу, поднялась, вскрыв лежащими в моей сумочке отмычками навесной замок, на технический этаж, прошла до крайнего подъезда, спустилась на жилой этаж, вызвала лифт и через несколько секунд уже вышла на улицу.

У подъезда, в котором жили Сапуновы, стояли две милицейские машины, вокруг суетились милиционеры. Стараясь не привлекать к себе внимания, я подошла к своему джипу, забралась внутрь, включила зажигание, медленно выехала со двора и только там, прибавив скорость, перевела дух. Впереди меня ждал тяжкий разговор с боссом.

* * *

Как я и ожидала, Родион с Валентиной уже спали. Их чадо сопело рядом в подвешенной к потолку на веревках старомодной деревянной люльке, купленной боссом у какой-то бабки из глухой подмосковной деревни. Такими люльками пользовались в доисторические времена наши далекие предки, и на ее приобретении настоял Родион, вычитавший где-то, что раньше люди вырастали гораздо лучше и добрее, чем нынче, именно благодаря таким вот люлькам.

Во всем здании стояла тишина, свет был выключен, и только на стене в приемной тихо тикали часы, показывая ровно половину двенадцатого ночи. Босс, помешанный на всяких современных штучках электронной связи, оснастил все комнаты переговорными устройствами, чтобы можно было в любой момент его найти, где бы он ни находился. Пульты управления стояли у меня в приемной и у него в кабинете. Покинув семейные покои спящих супругов, я спустилась вниз и, как бы мне этого ни хотелось, включила связь со спальней, где, как я знала, сразу же запищали тонкие сигналы вызова. К моему удивлению, Родион откликнулся почти сразу.

– Ты озверела, Мария? – сонно прохрипел он. – Ты знаешь, который сейчас час?

– Знаю: половина двенадцатого. Нам нужно поговорить, босс.

– А до утра это не подождет?

– Боюсь, что не подождет. Спускайтесь в приемную, я приготовлю вам кофе.

– Ты меня доконаешь когда-нибудь, – недовольно проворчал он и отключился.

Сходив на кухню, я вскипятила чайник, сделала чашку растворимого кофе и спустилась вниз. Родион в своем халате и тапочках сидел на диване с растрепанной головой и смотрел на меня злыми глазами.

– Ты ведь могла разбудить Тапика, – бросил он, принимая у меня из рук блюдце с чашкой. – Ну, что там у тебя стряслось? Вы поймали похитителей?

– Боюсь, что Скорее они поймали нас, – устало вздохнула я, усаживаясь за свой стол.

– В каком смысле?

– Поймали на мушку нашего клиента.

– Василия?! – Родион поперхнулся и закашлялся, потом сипло спросил:

– Он что, убит?

– К счастью, нет, но серьезно ранен. И я быстро, ничего не упуская, рассказала ему обо всем, что произошло. Он, не перебивая, выслушал, затем посидел задумчиво, поставил чашку на столик, поднялся и, ни слова не сказав о моих тактических промахах, решительно произнес:

– Давай сюда бандитский телефон! Сейчас мы их враз вычислим.

Взяв трубку, он пошел в свой кабинет и начал там колдовать над кнопками, что-то записывая карандашом на листе бумаги. Я терпеливо ждала, не сомневаясь ни минуты, что если уж босс за что-то взялся, то обязательно сделает. И он сделал.

– Готово! – гордо объявил он через минуту. – Это трубка сотовой связи.

– Вы – гений, босс! – восхищенно произнесла я, а он, пропустив мое едкое замечание мимо ушей, продолжал:

– Фирма «Ericsson», компания МТС, прямой московский номер. Последний звонок ему поступил с такого же телефона с номером 764-81-64. По этому же номеру владелец телефона звонил в последний раз сам. Значит, мы можем сделать вывод, что похитители переговаривались между собой по сотовым телефонам, и как минимум один из них сейчас должен находиться по этому номеру. А может, и вся шайка-лейка. Сейчас мы позвоним и выясним.

Он бесстрашно набрал номер и, приложив трубку к уху, стал ждать ответа.

При этом ни один мускул не дрогнул на его наполовину заспанном мужественном лице. Недолго думая, я прилипла ухом к трубке с другой стороны, чтобы слышать, о чем пойдет разговор. Примерно через полминуты нам, наконец, ответили. Это был знакомый уже мне мужской голос, который я слышала, когда подняла телефон с пола в доме Сапуновых.

– Слушаю, говорите.

– Добрый вечер, – вежливо проговорил Родион и спросил:

– Это прачечная?

В трубке громко засопели, затем негромко выматерились, и я услышала:

– Че те надо, козел? Ты кто такой? Если мент, то девке конец, понял?

– Нет, я не мент, я друг.

– Чей друг – мой? – презрительно хмыкнул бандит. – В гробу я видал таких друзей.

– Нет, не твой, а той девушки, которую вы похитили, – спокойно поправил Родион. – Звоню сообщить, что я никогда не бросаю в беде своих друзей. Если хоть один волос упадет с ее головы, то твоя голова упадет вместе с волосами, если они у тебя, конечно, есть.

– Ха, напугал! Сначала доберись до меня, придурок! Думаешь, если у тебя наш телефон, так ты на коне? На козле ты, а не на коне! Короче, гоните нам бабки и получайте свою девку! Она нам уже до чертиков надоела своим нытьем.

Только не вздумайте снова шутить, как ее папаша, а то нам уже терять нечего.

– Согласен, после того, как вы его убили, вам действительно терять нечего, – ледяным тоном произнес босс.

– Как это убили?! – ошеломленно просипел похититель. – Он же вроде жив еще был…

– Был да весь вышел. На тот свет. Умер по дороге в больницу. Теперь вы не просто похитители, а убийцы. Если не хотите осложнений, то отпустите девчонку по-хорошему, а я за это не сообщу милиции номер вашего сотового, по которому вас вычислят в один момент. Скажите спасибо, что у меня сегодня настроение хорошее, пользуйтесь моментом, пока я добрый.

– Я понял, кто ты такой, – произнес бандит, немного помолчав. – Ты тот самый сыщик со Сретенки. Угадал?

– А я этого и не скрывал. Это что-то меняет?

– Еще бы! Мы ведь знаем, где ты живешь и во сколько твоя жена гуляет с коляской во дворе. Если сдашь нас ментам – мы ничем не побрезгуем. Даже если нас посадят, наши друганы все равно вас достанут. Так что, думай, командир.

Родион сильно изменился в лице, побледнел, и трубка в его руке заметно дрогнула.

– А вот это ты зря сказал, парень, – тихо процедил он. – Не нужно было тебе этого говорить.

– Опять пугаешь? – презрительно усмехнулся тот. – Ты ж ничего с нами сделать не сможешь – у нас все козыри на руках. Мы даже знаем, что бабка сейчас в больнице лежит, и до нее, если что, доберемся. Всю эту семейку порешим, пока свои деньги не получим. И это будет на твоей совести, сыщик. Вы все у нас теперь в заложниках. Так что гони десять кусков зелеными – и спасешь кучу народу. Ты меня понял?

– Понял. Скажите, жену Игоря тоже вы убили?

– Какого еще Игоря? – удивился бандит. – Не знаю такого, а тем более его жену.

– Ясно. Сколько у меня есть времени, чтобы деньги собрать?

– До завтрашнего обеда. В полдень я тебе позвоню и скажу, что делать дальше. И не балуй, сыщик, сам сказал, что нам терять уже нечего.

Связь прервалась. С серым от напряжения лицом Родион положил трубку на стол, откинулся на спинку кресла и задумчиво произнес:

– Во что это мы снова вляпались? Ты что-нибудь понимаешь, Мария?

– Плохо, – честно призналась я, усаживаясь на свое место. – Откуда они знают про нас? Кто тогда убил жену Игоря, если не они? И вообще, при чем здесь Игорь? Мне кажется, похищение Даши с ним никак не связано. Это просто случайное совпадение.

– Не думаю. Если они знают про нас, значит, это они подбросили нам письмо с угрозами. А подбросили они его после того, как мы вышли на Игоря, значит, эти два события как-то связаны между собой. Вопрос: как связаны? – Он болезненно сморщился – Когда я не знаю ответов на вопросы, у меня начинает болеть голова. А если у меня начинает болеть голова, я становлюсь злым, – он угрожающе посмотрел на меня.

– Может, дать вам таблетку? – я испугалась, что он начнет сейчас вымещать свою злость на мне.

– Не поможет. Нам нужно во что бы то ни стало выяснить местонахождение этих негодяев, пока они и на самом деле не начали убивать всех подряд. Ну и клиента ты нашла, – укоризненно вздохнул он. – Вместо того чтобы заработать на нем, мы теперь вынуждены платить за него залог из своего кармана. Потрясающе!

– Не виновата я – он сам пришел. Вы что, на самом деле собираетесь платить выкуп?

– Нет, я собираюсь найти мерзавцев и усадить за решетку. Они до конца дней буду жалеть о том, что связались с Родионом. Я им покажу, как работают наши силовые структуры. – Он посмотрел на часы. – Да, время сейчас не самое подходящее, но делать нечего.

Сняв трубку с аппарата, он набрал номер. Через минуту на том конце кто-то проснулся и ответил. Босс сказал:

– Саша, это Родион. Извини, что так поздно, но мне нужна твоя помощь.

Да, прямо сейчас. Нужно выяснить, кто владелец сотового телефона, зарегистрированного под номером, – он назвал номер. – Записал? Нужна фамилия, адрес и желательно биография. Пяти минут хватит? Пятнадцать? Хорошо, буду ждать.

Не кладя трубку, он сразу же набрал другой номер и вскоре уже разговаривал с каким-то Геной.

– Гена, Родион беспокоит. Ничего, просыпайся – дело не терпит. Мне могут понадобиться твои орлы. Человек пять-десять вооруженных людей, думаю, хватит. Пусть будут наготове и ждут моей команды. Как только узнаю адрес, им нужно будет немедленно выехать туда и обезвредить банду террористов. Понятия не имею. Знаю только, что на их совести уже полтора трупа. Почему полтора? Потому что второй мертв только наполовину. Но это еще ерунда. Эти мерзавцы угрожают жизни моей Валентины и моего сына. Вот и я говорю, что они погорячились. В общем, я на тебя рассчитываю. Спасибо, Гена.

Отключив связь, он набрал еще один номер. На этот раз трубку сняли почти сразу.

– Олег? Это Родион беспокоит. Я слышал, тебя в ФАПСИ перевели?

Поздравляю. У меня все в порядке, спасибо. Правда, есть одна маленькая проблема: только что какие-то негодяи пообещали убить мою любимую супругу и моего маленького Потапа прямо в прогулочной, коляске. Нет, это была не шутка.

Они звонили по сотовому. – Родион еще раз назвал номер. – Только ты сам не звони, а то они заподозрят неладное и выбросят трубку – тогда мы их не вычислим. Я сам сейчас им позвоню, а ты попытайся с помощью своих спутников засечь их местонахождение. Считай до двадцати и врубай свои аппараты. Трубку не клади.

Положив трубку на стол рядом с собой, взяв сотовый, босс нажал кнопку повторного вызова и стал ждать. Я уже испугалась, что бандиты не ответят, но, к счастью, они еще не спали.

– Алло, это снова сыщик беспокоит, – начал заговаривать им зубы Родион.

– Знаете, я тут подумал, подумал и решил, что вы правы. Ну как это в чем? Во всем правы. Не стоит мне обращаться в милицию – это факт. Нет мне никакого резона рисковать жизнью своей семьи ради почти незнакомых мне людей. Я тут подсобрал немного деньжат, что были отложены на черный день, и хочу отдать их вам, чтобы покончить со всем этим. Иначе не смогу уснуть. Сколько деньжат?

Девять тысяч восемьсот двадцать четыре доллара – это все, что у меня есть. Ну подумаешь, не хватает немного до десяти – это же мелочь. Наш джип понравился?

Но позвольте, он стоит немного больше, чем сто шестьдесят шесть долларов! Он почти новый! Это же грабеж! Ну хорошо, я согласен, забирайте и джип в придачу.

Только мне нужны гарантии, что после этого вы оставите мою семью в покое.

Расписку напишете? Очень смешно. Я понимаю, что у вас настроение хорошее, но мне, поверьте, не до шуток. Могу прямо сейчас привезти деньги на джипе, куда скажете. Только у меня один вопрос: девушку вы отпустите? Она ведь вам все равно больше не нужна будет, если вы свое получите. Слушаю внимательно.

Минуточку, я возьму ручку с бумагой, – босс пошелестел для вида лежащим перед ним на столе листом бумаги. – Готово, диктуйте. Так, метро «Беляево», улица Введенского, дом 13. А дальше? Что, оставить машину и уйти? А как же… Хорошо, хорошо, как скажете. Только приеду не я сам, а моя секретарша. Да-да, та самая, которую вы уже видели, – он бросил на меня недоуменный взгляд. – Не, что вы, она не могла этого сделать – это не ее стиль. Она очень хрупкая и нежная девушка, драться не умеет. Видимо, у вашего друга что-то с головой случилось, когда она столкнула его с лестницы. Ладно, это сейчас не суть важно. Ровно через полтора часа джип будет стоять на Введенского, на заднем сиденье будет лежать пакет с деньгами. А как мы получим похищенную вами девушку? Сама домой приедет? Почему я должен вам верить? Потому что вы человек слова? Что ж, это радует, тем более что у меня нет выбора. Ну все, время пошло.

Он положил трубку мобильного на стол и взял другую, на которой должен был ждать его знакомый из ФАПСИ.

– Олег, ты еще там? Ну как, успели их засечь? Отлично! Давай адрес, – он записал адрес на бумаге. – Все, спасибо, с меня, как всегда, бутылка. Отдам при встрече.

Я сидела в своем кресле, не переставая восхищаться четкими действиями Родиона, который как полководец умело расставлял свои войска перед штурмом, не сходя с места, и одновременно ломала голову над тем, как выкрутиться из неприятной ситуации, в которую поставили меня бандиты. Они, по всей видимости, рассказали ему о том, как неласково я обошлась с одним из них около лифта, и босс, естественно, не мог себе представить, что я способна на подобные выходки.

Ранее, при разговоре с ним, я наплела ему, что просто столкнула похитителя с лестницы, отчего он упал и потерял сознание. Теперь же, судя по всему, придется давать объяснения.

Но меня спасло то, что у нас совершенно не было времени. Вместо того чтобы учинить мне допрос с пристрастием, босс быстро набрал номер и начал разговаривать с Сашей:

– Саша, узнал что-нибудь? – Он что-то записал на бумаге. – Спасибо. Еще созвонимся. И снова набрал номер.

– Гена, это я. Бери своих орлов и срочно приезжайте к метро «Беляево».

Желательно, чтобы вы были там через сорок минут. Я вас встречу. Только никаких мигалок и сирен – а то вспугнем мерзавцев. Да, и гляньте там по карте дом 13 по улице Введенского, определитесь, как лучше его обложить и с какой стороны подъезжать.

Положив трубку, он бросил на меня торжествующий взгляд.

– Ну, теперь поняла, как работают великие сыщики? Учись, пока я жив.

Иди заводи машину, я сейчас переоденусь и выйду. Все расскажу по дороге.

* * *

Через пять минут мы уже мчались по ночному городу в направлении Профсоюзной улицы, почти в самом конце которой находилось метро «Беляево».

Валентине мы строго-настрого наказали сидеть дома и никому не открывать двери, даже если увидит в глазок кого-то из нас. Она ничего спросонья не поняла, но клятвенно пообещала перегрызть горло любому, кто посмеет поднять руку на ее сына.

Сидящий рядом на пассажирском сиденье босс был невероятно возбужден, в глазах его светился охотничий азарт, он то и дело нетерпеливо поглядывал на часы и излагал мне суть происходящего:

– Сотовый зарегистрирован на имя некоего Малькова Станислава Петровича, заместителя коммерческого директора «Инкомбанка», прописанного где-то в Строгине. Не думаю, чтобы я разговаривал именно с ним. Скорее всего бандиты просто пользуются его телефоном.

– Почему вы так думаете?

– Потому что мои друзья засекли их местонахождение – в момент разговора они находились в районе улицы Миклухо-Маклая, около метро «Беляево», недалеко от того места, где они назначили встречу.

– Совсем обнаглели, ничего уже не боятся.

– А чего им бояться? Они уверены, что запугали меня до смерти и, чтобы спасти свою шкуру, я отдам им свои последние деньги и джип в придачу, – он криво усмехнулся. – Идиоты. Им и в голову не могло прийти, что у меня такие связи и я смогу за такое короткое время организовать их поимку. Они уверены в своей безопасности – и это нам на руку. Сейчас ты поедешь одна на место встречи, то бишь на улицу Введенского, дом 13, оставишь джип с включенным двигателем около дома на стоянке и уйдешь. Как только они появятся, мы их схватим.

– А как же Даша?

– Они пообещали отпустить ее, если все будет нормально.

– Вы меня поражаете, босс: где ж оно нормально?! – возмутилась я. – А вдруг что-то пойдет не так, и бандиты сбегут? Тогда они точно прикончат несчастную девушку!

– Не волнуйся – у меня все схвачено, – небрежно хмыкнул он. – Никуда они от нас не денутся. В крайнем случае обменяем Дашу на того, кого поймаем сейчас во время операции.

– А вы не допускаете того, что они озвереют от нашей наглости и убьют Дашу в припадке бешенства? Может, они психи, откуда мы знаем? – Это исключено, – упрямо сжал губы Родион.

– Извините, босс, но вы ведете себя почти как Василий! Он тоже не думал о судьбе девушки, и вы знаете, чем это закончилось: Даша по-прежнему в руках похитителей, он сам тяжело ранен, а бандиты на свободе. Зачем лишний раз испытывать судьбу, к тому же не свою, а чужую?

Босс насупился, шмыгнул носом, зачем-то дотронулся до торчащей из кобуры под мышкой рукоятки пистолета, поерзал на сиденье и проворчал:

– Василий – дилетант, а я профессионал. Мы поймаем их в любом случае, сейчас или чуть позже – без разницы. И очень тебя прошу: никогда больше не сравнивай меня с Василием – это меня оскорбляет.

Всю оставшуюся дорогу мы проехали молча: он дулся на меня, а я на себя за свою несдержанность. Уже когда подъезжали к метро «Беляево», босс сменил гнев на милость и проворчал:

– Ты, главное, ничего не бойся – я буду рядом. Поставишь машину около дома – и сразу уходи. Если начнется стрельба – ложись на землю.

– Сделаю, босс.

– Не сомневаюсь. Кстати, вон и наши друзья стоят. Видишь две черные «Волги»? Подъезжай прямо к ним.

Мы остановились около подземного перехода, ведущего в метро, рядом с которым были припаркованы две «Волги» с тонированными стеклами и государственными номерами. Родион сразу вышел и направился к передней машине, из которой появился высокий мужчина в штатском. Пожав друг другу руки, они начали что-то живо обсуждать. Я посмотрела на светящиеся на передней панели часы. Было пятнадцать минут второго. До назначенного времени оставалось пятнадцать минут, а мне еще надо было найти нужную улицу, дом и стоянку.

Включив зажигание, я уже собралась отъезжать, как вдруг рядом со мной на пассажирском сиденье зазвенел невесть откуда взявшийся там бандитский сотовый телефон. От неожиданности я резко отпустила сцепление, и машина, дернувшись вперед, заглохла. Видимо, Родион зачем-то захватил трубку с собой, не предупредив меня об этом. Интересно, зачем он это сделал? Не став гадать, я взяла трубку и ответила:

– Слушаю., – Это правильно – слушай, и делай это очень внимательно, – иронично проговорили мне в ответ, – чтобы потом не говорила, что чего-то не поняла и из-за этого твой шеф схлопотал пулю. Кстати, он сейчас у нас на мушке.

Я завертела головой по сторонам, пытаясь определить их местонахождение, но ничего подозрительного не увидела – только жилые дома с темными окнами по обеим сторонам освещенной фонарями дороги, торговые ларьки, машины вдоль обочины и деревья.

– Ты чайником-то не крути – все равно ничего не увидишь, – усмехнулся в трубке бандит. – Я наблюдаю за вами в бинокль с линзами ночного видения. Вы думали, что с дилетантами связались? Ошибочка вышла. Интересно, когда это вы успели гэбэшников вызвать? Они вам все равно не помогут. И девчонку не получите. Ладно, короче, я так понял, что вместо денег вы привезли легавых, поэтому мы возьмем только джип. Сейчас ты подъедешь к своему шефу и скажешь, что в вашу машину заложена радиоуправляемая бомба, взрыватель у меня в руках и я могу отправить тебя на тот свет в любой момент. Пусть он остается со своими гэбэшниками на месте, а ты поезжай дальше и жди звонка. И не вздумай что-нибудь выкинуть – сразу же взорву.

Я почувствовала, как холодные мурашки поползли по телу и на голове зашевелились волосы, руки, державшие руль, задрожали. Мой любимый джип почему-то резко мне разонравился и стал казаться пороховой бочкой на колесах с зажженным фитилем. Я мысленно поклялась, что если выйду из этой передряги живой, то никогда больше не сяду за руль. Вопрос о том, когда и как бандиты умудрились заминировать машину, меня в тот момент не волновал – я как-то сразу поверила им на слово, и проверять, рискуя своей шкурой, правда это или нет, мне отчего-то не хотелось.

– Ты все поняла? – донеслось до меня из трубки.

– Скажите, а взрыватель у вас надежный? – хриплым голосом поинтересовалась я.

– Конечно. А почему ты спрашиваешь? – удивился «подрывник».

– Не хотелось бы, чтобы он случайно сработал раньше времени. Вы уж там поаккуратней с ним, очень вас прошу. Я все сделаю.

– Не переживай, дурочка, система проверенная. Давай, трогай. И постарайся убедить своего шефа с первого раза – мне уже надоели ваши сюрпризы.

Связь прервалась. Глубоко вздохнув для храбрости, я трясущимися руками завела двигатель, включила передачу и медленно подъехала к стоящим около одной из «Волг» боссу и его знакомому. Он удивленно посмотрел на меня, я жалобно поморщилась и показала ему рукой, чтобы подошел к окошку с моей стороны. Что-то сказав собеседнику, он приблизился ко мне и спросил:

– В чем дело?

– Дело – труба, босс, – простонала я и кивнула на трубку. – Мне только что позвонили наши общие знакомые. Они нас сейчас видят и держат вас на мушке.

Родион тут же машинально вдавил голову в плечи и обернулся.

– Но это еще ерунда, – продолжала я. – Джип заминирован радиоуправляемым фугасом, они держат палец на кнопке. Если мы не выполним их требования – будете собирать мои останки по всем окрестным деревьям.

Глаза у босса стали больше очков, даже в свете фонаря было видно, как он побледнел.

– Чего они хотят? – просипел он растерянно.

– Чтобы вы оставались на месте, а я ехала дальше и ждала следующего звонка. Если вы поедете за мной – мне конец.

– А если не поедем?

– Тогда я еще поживу какое-то время. Они сказали, им нужен джип.

– Сволочи, – выдавил он, боясь посмотреть мне в глаза. – Черт! Даже не знаю, как быть…

– Ничего, босс, – всхлипнула я, умирая от жалости к самой себе, – все обойдется. Если что – передайте привет Валентине и Потапу. Скажите, что я их очень любила… – Я смахнула со щеки набежавшие слезы. – Ну все, мне пора на тот свет. Не поминайте лихом, – я нажала на газ и отъехала.

– Постой, Мария!

Он запоздало махнул рукой мне вслед, желая, видимо, что-то сказать, но сказать в этой ситуации было нечего. Он сплюнул в сердцах, а я вырулила на дорогу и поехала по Профсоюзной улицу навстречу злодейке-судьбе, готовой в любой момент сыграть со мной злую шутку в виде взрыва заложенной где-то в чреве моей машины бомбы.

Что-то подсказывало мне, что взрыватель находится в руках того самого мужчины, которого я ударила между ног в доме Сапуновых. И теперь количество отведенного мне для жизни времени напрямую зависело оттого, болит там у него еще или не болит, а если болит, то насколько сильно. Эх, зачем же я так погорячилась, не надо было мне обижать этого человека, который даже не успел мне сделать ничего дурного. Да, за все в этой жизни приходится платить, и порой платить ценой этой самой жизни. Так мне и нужно, в следующий раз сто раз подумаю, прежде чем пинать кого-то и бить по шее. Лучше бы он меня тогда застрелил, чем теперь я сижу и трясусь от страха, каждое мгновение умирая в ожидании неминуемого взрыва. Более изуверскую пытку придумать трудно.

И откуда они только взялись, такие хитроумные и подготовленные? Надо же, как быстро они нас раскусили и обезоружили. Ладно меня, а то ведь самого Родиона обставили по всем статьям, и теперь он не скоро еще оправится от такого постыдного поражения. Интересно, что он сейчас говорит своему товарищу из ФСБ, которого сорвал среди ночи вместе с группой быстрого реагирования? Небось вместе головы ломают и ругают на чем свет стоит этих отъявленных мерзавцев, сумевших их так ловко облапошить.

Так, стараясь думать о чем угодно, но только не о заложенной в машине бомбе и перспективе взлететь в ближайшее время на воздух, я не спеша ехала вдоль хорошо освещенной Профсоюзной улицы в сторону Московской окружной дороги.

Телефон, лежащий рядом на пассажирском сиденье, угрожающе молчал. Время от времени я поглядывала в зеркало заднего вида, стараясь определить, в которой из едущих за мной машин сидят бандиты. В том, что они едут за мной, я не сомневалась – иначе как бы еще они могли контролировать мои действия?

Вдруг метрах в пятидесяти передо мной появилась какая-то машина и, ослепительно мигая фарами, оглушительно сигналя и виляя из стороны в сторону, понеслась навстречу по моей полосе. Я даже не успела ничего понять.

Единственное, что пронеслось в голове, это то, что в случае лобового столкновения взрывчатка сдетонирует, и тогда похитители останутся без джипа, а мое изорванное в клочья тело – без души, которая, вырвавшись на свободу, полетит к себе домой, туда, где ее дожидаются мои братья и отец Акира.

Растерявшись от неожиданности, я машинально нажала на тормоз и крутанула руль вправо, чтобы не вылететь на встречную, где проносились другие машины. Джип развернуло на сто восемьдесят градусов и боком потащило навстречу гибели. Едущие сзади машины начали с визгом тормозить. В тот момент, когда я, крепко зажмурившись, приготовилась в буквальном смысле слова взлететь на воздух, джип остановился и замер на месте.

Открыв глаза, я увидела, как мимо, едва не задев меня передним бампером, проскочила сошедшая с ума синяя иномарка, в которой с бледным от ужаса лицом сидела какая-то женщина и тщетно пыталась выровнять машину. Видимо, у нее отказали тормоза. У меня отлегло от сердца. С трудом переведя дух, я вытерла взмокший лоб, слушая глухие удары сердца в груди, развернула джип и поехала дальше. Хотя, по моему мнению, дальше ехать уже было некуда – еще одно такое потрясение, и я окочурюсь сама, без всякой посторонней помощи.

На сиденье заверещал телефон. Взяв трубку, я, с трудом разлепив пересохшие от волнения губы, проговорила:

– Слушаю.

– Ну что, подружка, понервничала немного? – с усмешкой в голосе спросил мерзавец.

– Короче, – процедила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не обматерить негодяя.

– Короче так короче. Сворачивай налево на Новоясеневский проспект, потом на первом светофоре опять налево и сразу направо между домами во двор.

Там остановись и жди. Все поняла?

– Все, – сказала я, решив, что, как только закончим разговор, сразу же позвоню Валентине и сообщу ей, где приблизительно можно будет потом искать мои останки. Если Родион вдруг додумается позвонить ей, то узнает о моей смерти раньше, чем она наступит, и, может быть, попытается меня спасти.

– Умница, – проговорил бандит. – А теперь выброси телефон в окошко, чтобы я видел.

Вот ублюдок!. Мысли, что ли, он мои читает? В душе моей начала закипать ярость. Теперь я уже знала, что у бандитов есть только один способ остаться живыми – убить меня. В противном случае пантера, уже начавшая издавать во мне глухое рычание, не пощадит никого. Скрипнув зубами от злости, я не глядя вышвырнула трубку в окошко, на нее тут же наехала какая-то легковушка, как раз обгонявшая меня по крайней полосе, и возмущенно засигналила. Я даже голову не повернула.

Впереди показался перекресток с указателем в сторону Новоясеневского проспекта. Я свернула налево, проехала два квартала до светофора, опять свернула налево и потом сразу направо между высотными домами, в темноту двора.

Там около крайнего подъезда остановила машину, заглушила двигатель и покорно, как ягненок на бойне, сложив руки на руле, стала ждать своей участи.

Они появились почти одновременно. Сначала меня ослепили фары машины, приближающейся спереди по дорожке вдоль дома, а другая машина подъехала сзади.

Обе остановились, фары потухли. Когда мои глаза привыкли к темноте, я осмотрелась. Впереди стоял огромный темный «Лендровер», сзади – светлые «Жигули» шестой модели. Правая передняя дверца «жигуленка» открылась, из нее вышел высокий худощавый мужчина в спортивных брюках и серой майке и пошел в мою сторону, держа в опущенной руке пистолет с длинным глушителем. Спереди тоже хлопнула дверца машины, но я туда уже не смотрела, все мое внимание было направлено на приближающегося уверенной походкой человека с пистолетом. Когда он подошел поближе, я рассмотрела на его лице наглую ухмылку. Встав сбоку в трех шагах от джипа, он направил в мою сторону пушку и негромко скомандовал:

– Ну, выходи, родная.

– А как же бомба? – напомнила я.

– Если не будешь делать глупостей, то она не взорвется, – неуверенно сказал бандит, делая шаг назад, и на всякий случай спрятался за деревом, не переставая целиться мне в голову. Я осторожно открыла дверцу и поставила ноги на асфальт. Затем, слушая глухие удары сердца и ощущая слабость в коленках, встала рядом с джипом и закрыла дверцу. Взрыва не последовало. И на том спасибо.

Сбоку приблизился еще один тип в темных брюках и серой в темноте рубашке с коротким рукавом и остановился в трех метрах от меня.

– Ну, что нам с тобой делать, голуба? – задумчиво спросил он, положив руку на крышу моего джипа. – Уж больно вы прыткие оказались, на свою беду.

– Какие уж есть, – тоскливо вздохнула я, виновато пожав плечами. – Господь нас такими сотворил.

– Не поминай господа всуе, – ревниво нахмурился тип, который, судя по всему, был главным в этой шайке. – Если бы вы сделали все, как мы велели, а не тащили за собой легавых, то сейчас всем бы было хорошо. Но вы все усложнили.

Теперь нам придется тебя убрать.

– А… иначе никак нельзя? – без всякой надежды спросила я. – Я никому ничего не скажу – честное слово.

– Не верю я больше вашим словам, понимаешь? – он поморщился и ударил ладонью по крыше. – Вы, наверное, очень больные люди, по-хорошему не понимаете.

То папаша начал из пушки палить ни с того, ни с сего, то вы «хвост» привели. А ведь мы мирные люди, никого убивать не хотим – это не наше кредо. Отдали бы нам наши деньги – и получили бы свою девчонку. А теперь вот будет два лишних трупа, не считая папашу. И все из-за вашей неуемной, глупой жадности. Я бы на месте твоего начальника со стыда сгорел.

Меня вдруг охватила злость. Это ж надо так все перевернуть с ног на голову! Мы, оказывается, во всем виноваты, а не они, которые, собственно, и затеяли всю эту чехарду с похищением и выкупом, да еще и Василия подстрелили! Тоже мне ангелы невинные нашлись.

– А я бы, на вашем месте, начала молиться о спасении своей подлой душонки, – процедила я.

– О, какие мы грозные! – криво усмехнулся он, подняв брови. – Это ты от страха такую чепуху мелешь? Ну прямо Зоя Космодемьянская – ни больше ни меньше, – он посмотрел на мужчину с пистолетом. – Ладно, Митя, кончай ее и поехали отсюда. Прощай, крошка.

Он небрежно махнул рукой, повернулся и пошел назад к машине. Митя, стоявший около дерева, передернул затвор пистолета. Мне захотелось провалиться сквозь землю, ибо больше укрыться от неминуемой пули было негде. Сердце мое тоскливо сжалось от недоброго предчувствия – что-то подсказывало мне, что вот сейчас, через мгновение, я умру, исчезну навсегда, растворюсь в небытии и больше никогда не смогу ходить по кишащей преступниками земле, наслаждаться своей беспокойной жизнью и пить по утрам холодный Томатный сок.

И до того мне вдруг расхотелось умирать, что горячие слезы побежали по щекам и задрожали коленки. А Митя, этот тупой и безжалостный убийца, уже прицелился мне в лицо и прищурил один глаз, чтобы стрелять наверняка. И в тот момент, когда он нажал на курок, дремлющая во мне пантера окончательно проснулась и сделала головокружительный прыжок. Головокружительный в прямом смысле слова, ибо я, подпрыгнув метра на два вверх, перевернулась в воздухе через голову и приземлилась ногами на крышу джипа. Пуля попала в левое боковое стекло машины, около которого я только что стояла, и, пролетев через салон, вылетела через правое стекло и с визгом вонзилась в стену дома. Не став дожидаться, пока опешивший Митя сообразит, что к чему, и выстрелит еще раз, я спрыгнула с другой стороны джипа в темноту, распласталась на траве и быстро поползла вдоль дома в сторону «Лендровера».

– Стой, курва! – заревел Митя, беспорядочно опустошая обойму в стену дома надо мной, но попасть, естественно, не мог, потому что меня не видел. – Мужики, она сбежала!

Захлопали дверцы, послышался топот, загорелись фары обеих машин, и стало светло, почти как днем. К тому времени я уже доползла до иномарки и затаилась, забравшись в густой куст сирени.

– Где она, Митек? – спросил кто-то около джипа.

– Хрен ее знает! – зло огрызнулся тот. – Где-то там, за кустами!

Наверное, я ее ранил.

Послышался хруст ломаемых веток, кто-то начал продираться сквозь кустарник, бормоча:

– Ну, сука, сейчас я тебя достану! От меня не сбежишь, гадина…

– Что там у вас еще? – раздался совсем близко раздраженный знакомый голос главаря. – Бабу прикончить не можете? Болваны!

– Один момент, Петрович, никуда она не денется! – горячо заверил Митя, шаря за кустами в десяти шагах от меня.

– Давайте быстрее, и сваливаем отсюда! Вдруг, в одном из окон первого этажа, напротив которого находился кто-то из бандитов, которых я насчитала пять человек, вспыхнул яркий свет, и через мгновение из открытой фрамуги послышался сердитый мужской голос:

– Какого черта? Вы дадите поспать или нет?! Убирайтесь отсюда, охламоны! Сейчас милицию вызову!

– Да пошел ты! – нервно взвизгнул один из охламонов и выстрелил в окно. Жилец вскрикнул и упал назад в комнату. Оттуда донесся истошный женский вопль:

– Помогите, убивают!!!

В доме в некоторых окнах стал загораться свет.

– Ты что наделал, идиот?! – испуганно прорычал Петрович. – Двигаем отсюда на хрен! Скляр, ты поведешь джип! И фары выключите!

В мгновение ока вся шайка-лейка попрыгала в тачки и, резко ударив с места по газам, вымелась со двора с выключенными габаритами.

…Я висела, прочно уцепившись за буксировочную лебедку сзади «Лендровера», словно специально придуманную для того, чтобы за нее цеплялись все, кому не лень, включая меня, и, пока меня везли в неизвестном направлении по всяким темным дворам и закоулкам, всеми силами старалась удержать свою сумочку, пытавшуюся свалиться с плеча на каждой кочке. Конечно, ехала я не так чтобы с комфортом, зато еще никогда не была так близка к цели, как сейчас, когда бандиты, считай, были уже у меня в руках.

Меня они видеть не могли, поскольку мы ехали последними, замыкая этот маленький, мечущийся по закоулкам в поисках спасения кортеж. Наивные, они думают, сбежали от нас. Ха-ха-ха. Смешно. От нас еще никто не убегал.

Интересно, что же это за люди такие крутые, что так быстро смогли раскусить все ухищрения моего босса? И откуда они взялись на наши головы?

Неужели только из-за каких-то жалких десяти тысяч долларов вся эта хорошо вооруженная и оснащенная взрывчаткой банда, которая легко дала бы сто очков вперед группе ирландских террористов, похитила Дашу и собиралась расправиться со мной самым беспощадным образом? Хотя в наше время людей убивают и за гораздо меньшие деньги. А тут еще и целый джип, почти новенький, не битый, с кондиционером и тонированными стеклами.

Чем дальше двигалось это странное и непонятное дело, тем больше во мне росла уверенность, что смерть Ирины Ветошкиной и исчезновение ее мужа-педофила никак не связаны с нынешними событиями вокруг семьи Сапуновых. С одной стороны.

А с другой, как тогда объяснить тот факт, что эти события начались сразу же после того, как мы занялись поисками Игоря? Значит, все-таки какая-то связь была. Но какая – это мне было совершенно не понятно…

«Лендровер» резко сбавил ход и остановился. Я осмотрелась. Сквозь темноту с обеих сторон узкой дороги, на которой мы стояли, проступали очертания бетонных заборов, из-за которых выглядывали мрачные контуры каких-то строений.

Вокруг было абсолютно безлюдно, темно и тихо. Из передних машин начали выходить бандиты, о чем-то негромко переговариваясь и хлопая дверцами. Петрович почему-то все еще сидел в «Лендровере» и не подавал признаков жизни. Я тихонько соскользнула на землю и осторожно выглянула из-за машины. «Жигуленок» с включенными фарами стоял около закрытых ворот бетонного бокса, около которых возился с замком один из шайки. Еще четверо стояли около моего джипа и курили.

Петрович по-прежнему сидел в машине. Что он там делает, интересно? Мне хотелось заглянуть через заднее окошко в салон, но я решила не рисковать. Если ему нравится – пусть сидит. Пригнувшись, я переместилась к забору и укрылась за стоящим там мусорным контейнером. Отсюда я могла видеть все, меня не мог видеть никто. Мы находились в глухом тупике, к которому вела узкая, извилистая дорога между заборами, о существовании которого наверняка не догадывались даже местные власти. Настоящая волчья нора. Идеальное место для того, чтобы проворачивать разного рода темные дела, включая изготовление бомб и удержание похищенных заложников. Сердце мое радостно екнуло: вот было бы здорово, если бы Даша оказалась здесь! Тогда я и банду обезврежу, и Дашу спасу, и наш джип обратно верну. Босс, если еще не сошел с ума от отчаяния, потом точно свихнется от зависти.

Наконец, замок поддался, маленькие железные двери в воротах бокса открылись, бандиты вошли внутрь, там загорелся свет. Передняя дверца «Лендровера» распахнулась, появился Петрович, осмотрелся кругом, задержав на секунду взгляд на мусорном ящике, за которым я пряталась в темноте, и подался к остальным, плотно притворив за собой дверь.

Вокруг снова стало темно. Теперь я могла вздохнуть свободнее.

Расслабившись, я прислонилась спиной к бетонному забору, не сводя глаз с видневшихся сквозь щель между контейнером и забором ворот, и начала думать, что делать дальше.

В принципе, вариантов у меня было несколько, причем один лучше другого, и мне оставалось лишь выбрать наиболее подходящий. В частности, я могла сейчас, пока бандиты прятались в своей норе, спокойно сесть в «Лендровер» и уехать. Но в этом случае мне пришлось бы ехать до дороги задом, потому что развернуться здесь было негде, и меня наверняка бы поймали, прострелив колеса из пистолетов с глушителями. Нет, этот вариант никуда не годился – где гарантия, что вместе с колесами не прострелят и меня?

Еще я могла поступить следующим образом: закрыть двери бокса снаружи на замок, который остался висеть в петле, и поехать за помощью, зная, что бандиты никуда уже не денутся. Но вот в этом как раз я была не уверена, потому что они могут спокойно выйти не через дверь, а через ворота, которые, судя по отсутствию замков, запирались изнутри. Потом ищи ветра в поле. И нет никакой гарантии, что, убегая, они оставят в живых бедную Дашу, если ее, конечно, держат в этом гиблом месте.

Еще я могла припереть ворота и дверь тяжелым джипом – тогда эти мерзавцы ни за что оттуда не выберутся и у меня будет время сообщить Родиону о своем местонахождении. Этот вариант показался мне наиболее подходящим и надежным. Но длилось это не больше минуты, пока мне не пришла в голову мысль о том, что в проклятом боксе мог быть еще один выход, с другой стороны. Ни времени, ни возможности обследовать его со всех сторон у меня не было.

Еще я могла просто уйти отсюда пешком, тихо и незаметно, ничем не рискуя, добраться до ближайшего телефона-автомата и позвонить боссу. Но где он в данный момент находился – я не знала. Единственное, в чем я была уверена, это что дома его нет. Наверняка он сейчас со своими друзьями мечется по городу, пытаясь отыскать следы преступников. За то время, пока я его найду, бандиты могут сто раз разбежаться, а упускать их теперь, когда они были почти в руках, хотелось меньше всего. Вернее сказать, совсем не хотелось.

Значит, оставалось только одно: идти и брать их одной, голыми руками…

Вдруг дверь бокса со скрипом открылась, осветив пространство вокруг, из нее вышел Петрович с большим включенным электрическим фонарем в руке и уверенным шагом направился к моему джипу. Подняв крышку капота, он покопался там несколько секунд, вытащил оттуда какую-то черную коробочку, покрутил в руках, покачал головой и вернулся обратно в бокс. По-видимому, это и было взрывное устройство, при помощи которого меня собирались отправить на тот свет.

Значит, они не блефовали. И когда только они успели заминировать мою машину?

Сразу видно, что настоящие профессионалы, а с такими надо держать ухо востро.

Выбравшись из своего укрытия, я перебежала через дорогу и, прижимаясь к стене, подобралась к двери с тыльной стороны. Сквозь щель между косяком пробивалась тонкая полоска света и доносились тихие голоса. Я заглянула внутрь.

Это было что-то вроде большого гаража, очень длинного, с двумя смотровыми ямами посередине, на которых стояли легковые машины с разобранными двигателями.

Бетонный пол был весь в масляных пятнах, на стенах висели стеллажи с запчастями. В дальнем конце стоял железный стол с деревянными ящиками вместо стульев. На столе стояла открытая бутылка водки, которую без закуски пили из граненых стаканов сидящие на ящиках пятеро мужчин. Троих я уже знала: это были Петрович, Митя и тот самый бедолага, который схлопотал от меня по шее около лифта. Время от времени он потирал рукой шею и болезненно морщился. Они о чем-то говорили, но я, как ни старалась, не могла разобрать ни слова – слишком большое расстояние отделяло меня от преступников. Я перевела взгляд вправо и увидела в самом углу еще одну дверь. Куда она вела, можно было только догадываться. Не исключено, что именно за ней в данный момент томилась несчастная беременная Даша.

Если я сейчас войду внутрь и предложу им сдаться добровольно, они, в лучшем случае, поднимут меня на смех. В худшем для меня – начнут стрелять. В худшем для них – попытаются взять меня живьем, и тогда мне придется их убить, а это в мои планы не входило, слишком многое они должны были рассказать перед тем, как умрут. И вообще, какого черта они тут расселись и пьют, посмеиваясь, водку как ни в чем не бывало, словно не они только что убили ни в чем не повинного человека и держат в заложниках беременную девушку, которая, может быть, сейчас умирает от жажды в каком-нибудь холодном и сыром каменном подвале, кишащем крысами?

Мне захотелось во что бы то ни стало испортить им настроение, разрушить эту идиллию, но я не могла позволить себе опрометчивых шагов – слишком многое было поставлено на карту. Если я сейчас их упущу, то мы с боссом так никогда и не узнаем всей правды. Для настоящего детектива, каким являлся мой несравненный босс, это самое страшное наказание.

Я уже давно подозревала, что он гоняется за преступниками не столько для того, чтобы упечь их в места не столь отдаленные, сколько для того, чтобы докопаться до истины, разгадать тайну очередного преступления и занести эту победу в уже довольно длинный список бесспорных доказательств своего детективного гения. До сих пор нам удавалось раскрывать все дела, и, если я стану причиной первой неудачи, он мне этого не простит до конца дней. Будет пилить и строгать меня при каждом удобном случае, пока от меня не останутся рожки да ножки.

Я так увлеклась этими размышлениями, что не услышала шума приближающейся машины. И только когда за поворотом дороги показался свет фар, осветивший забор напротив ворот, я отпрянула от дверей и, не зная, куда деваться, забралась на заднее сиденье своего джипа и притаилась, как мышь.

Хорошо еще, что я выбралась из-за контейнера, а то бы меня тут же заметили.

Машина подъехала, остановилась, двигатель смолк, хлопнули две дверцы, послышались шаги. Около джипа они остановились, и я услышала незнакомый строгий мужской голос:

– Эта, что ли, тачка-то?

– Ну да, она самая. Хороша? – ответил немного заискивающе другой голос, затем постучали по кузову. – Высший класс! Посмотри, что внутри, – передняя дверца открылась, я замерла от страха, сжавшись в комочек на полу между сиденьями, а говоривший продолжал расхваливать мою машину, словно свою собственную:

– Салон велюровый, кондиционер, музыка, стеклоподъемники, гидроусилитель руля – тачка что надо!

– Да уж вижу, – проворчал первый. – Молодцы, постарались. Но этого все равно не хватит, Рома. Половину бабок так и быть скощу, а остальные вернешь через неделю.

– Побойся бога, Виктор Иваныч! Какую половину?! За эту игрушку тебе пятнадцать штук дадут!

– Я все сказал, – сухо подытожил Виктор Иваныч. – Ты мне и так месяц мозги компостировал. Перебивайте номера, делайте документы, оформляйте куплю-продажу и пригоняйте его послезавтра в мой гараж. А теперь зови своих орлов, хочу на них посмотреть.

– Давай, может, внутрь зайдем?

– Нечего там делать, обувь пачкать. Зови их сюда.

– Один момент.

Рома отошел, скрипнула дверь бокса. Виктор Иванович сел за руль джипа и начал щелкать переключателями на панели управления. Судя по тому, как тяжело осела машина, он был довольно упитанным. Я еще сильнее вжалась в пол, стараясь не дышать, чтобы ничем не выдать своего присутствия. Мне совсем не хотелось, чтобы меня застукали здесь в таком жалком и беспомощном виде. Хорошо еще, что было темно и меня можно было увидеть, лишь включив свет в салоне или забравшись на заднее сиденье. Но я надеялась, что этого не произойдет.

Снова заскрипела дверь бокса, послышалось шарканье шагов, а затем бодрый голос Ромы:

– Ну вот, Виктор Иваныч, это и есть моя команда. Ребята хоть куда, мастера на все руки, любую машину в два счета с закрытыми глазами сделают.

Правда, Петрович?

– Сделаем, чего уж там, – хмуро бросил тот.

– Это Петрович – он командует здесь, когда меня нет, – пояснил Рома. – А это его помощники – виднейшие специалисты по ремонту автомобилей.

– Уж вижу, что специалисты, – ворчливо оценил сидящий за рулем Виктор Иваныч. – Водкой от них за три версты несет. Пили, что ль, алкоголики?

– Да так, тяпнули малость по случаю конца рабочего дня, – сказал Петрович. – Больше не повторится.

– Смотрите мне, не дай бог увижу пьяных на работе – сразу всех разгоню к ядреной фене. Откуда вы взялись такие?

– Из Воронежа мы, на заработки приехали, – нехотя пояснил Петрович. – Уже почти полгода здесь кантуемся. Спасибо вам, что работу дали.

– Ладно уж, живите, – милостиво разрешил Виктор Иваныч. – Почему вот только машины клиентов на улице стоят?

– В боксе места нет – все занято, пришлось здесь пока поставить. Ничего с ними не случится – мы же здесь все время.

– Да уж, присматривайте, чтобы не угнали, а то потом не расплачусь. А этот джип чтобы завтра до ума довели и подготовили к продаже.

– Сделаем, гражданин начальник.

– Ты мне эти свои уголовные замашки брось! – разозлился Виктор Иваныч.

– Я тебе не гражданин начальник, а Виктор Иванович, ясно?

– Ясно, – понуро ответил Петрович. – Извините, шеф.

– То-то же. Все, идите к себе, а я еще с Романом переговорю.

Тут я поняла, что мой час пробил. Выбравшись из-под сидений, я обхватила сзади за шею сидящего за рулем Виктора Ивановича, плотно сбитого седовласого мужчину в темно-зеленом костюме, сжала изо всех сил так, что тот начал задыхаться, и закричала стоявшим около машины бандитам:

– Живо всем на землю, а то сейчас прикончу его! Толпа, освещенная светом фар стоявшей сзади машины, остолбенела, опешив от неожиданности. Шеф, издававший хриплые звуки, пытался отцепить от своего горла мои цепкие руки, но у него это никак не получалось, он лишь все больше и больше задыхался. Рома, оказавшийся пузатеньким коротышкой с лысой головой и круглым лицом, стоял и растерянно хлопал глазами, не зная, как поступить. Петрович, увидев меня, казалось, потерял дар речи и способность двигаться. Остальные тоже не проявляли никаких признаков жизни.

– На землю, я сказала!!! – закричала я и полоснула свои железным ногтем по щеке шефа. Из нее потекла кровь. Мужчина сильно дернулся всем телом и по-поросячьи взвизгнул. Отпустив его горло я схватила его обеими руками за уши и начала выворачивать, причиняя тому ужасную боль. Он заорал как резаный хряк, пытаясь оторвать мои руки теперь уже от своих ушей, но сделать это можно было только вместе с ушами.

– Скажи им, пусть лягут на землю, а то выдеру твои поганые уши вместе с мозгами! – прошипела я.

– На землю, сволочи!!! – проревел бедолага. Рома наконец пришел в себя, резко повернулся к бандитам и нервно спросил:

– Это кто еще такая, мать вашу? Откуда она взялась?

– Понятия не имею, – нагло соврал Петрович, пожав плечами. – Психопатка какая-то, наверное.

Я еще сильнее крутанула уши Виктора Иваныча, затрещали поломанные хрящи, и он заорал благим матом:

– Хватит базарить, скоты!!! Ложитесь!!!

– Да, ребята, давайте ляжем, – суетливо скомандовал Рома и первым лег на землю прямо в своем парадно-выходном костюме. – Ну, чего встали – не слышали, что начальник сказал?

Переглянувшись, бандиты нехотя повалились рядом с ним и привычно сцепили пальцы на затылках. Немного ослабив хватку, чтобы шеф перестал кричать, я процедила:

– А теперь, Рома, сходи в гараж, принеси веревки и свяжи всю эту шайку по рукам и ногам. И побыстрее, если не хочешь, чтобы Виктор Иваныч остался калекой на всю жизнь. Правда, Виктор Иваныч? – я опять сжала его окровавленные уши, и он тут же со стоном поддержал мою идею:

– Беги за веревкой, подлец! Потом я с тобой разберусь!

Рома живенько вскочил и, не отряхиваясь, посеменил на своих коротеньких толстых ножках в бокс. Бандиты послушно продолжали лежать, уткнувшись носами в землю. Я уже начала праздновать победу, радуясь тому, что сделала правильный ход, но, увы, это длилось не долго. Как только Рома выскочил из бокса, держа в руках обрывки веревок и проволоки, Петрович поднялся на ноги, отряхнулся и заявил, не обращая внимания на ошеломленного Рому:

– Ладно, мне это уже надоело. Вставайте, братишки, и рвем когти отсюда.

– Ты что, спятил?! – не своим голосом взвизгнул Рома. – Ну-ка живо на землю, ублюдок! Делай, что говорят!

– А ты не командуй, фраер, – по-блатному развязно хмыкнул тот и вдруг, коротко замахнувшись, ударил того кулаком в подбородок. Смешно закинув вверх ноги. Рома упал на спину и задергался. Остальные начали подниматься.

– Вы что делаете, мерзавцы?! – в ужасе закричал Виктор Иваныч. – Обратно в тюрягу захотели?! Да я вас всех посажу, ворье поганое!!!

– Пошел ты… – презрительно бросил Петрович и угрюмо посмотрел на меня. – А с тобой мы еще встретимся, курва. Всю твою контору порешим, никого не пожалеем, – он повернулся к выжидающим его приказаний бандитам. – Забираем машины и сматываемся.

– А с этими что делать? – хмуро спросил Митя. – Может, лучше кончим их всех? Зачем свидетелей оставлять.

– Да, ты прав, они нам все равно больше не нужны. Пристрелите, затащите в гараж, облейте бензином и подожгите. Пока менты разберутся, что к чему, мы уже будем далеко. Жаль только, что работу потеряли.

– Все из-за этой суки, – с ненавистью втянул воздух мужчина с больной шеей. – Я уже жене позвонил, сказал, что устроился на хорошее место. Падла!

Я сидела, не выпуская ушей Виктора Ивановича, и тупо взирала на происходящее, понимая, что проиграла. Бандиты уже держали в руках невесть откуда взявшиеся пистолеты с глушителями и стояли наготове, ожидая приказа.

Бежать мне было некуда, спрятаться негде, оставалось лишь умереть с достоинством.

– Это вам с рук не сойдет, – без всякой уверенности произнесла я. – Мой босс все равно вас найдет и отомстит за меня.

– Закрой пасть, стерва! – рявкнул Петрович и махнул своим. – Кончайте их, на хрен, а я пойду с девчонкой разделаюсь, – и ушел в бокс.

Сердце мое тоскливо сжалось. Стоящий около лежащего Ромы бандит направил тому в голову пистолет и, не раздумывая, выстрелил прямо в лоб. Виктор Иванович при виде этого дернулся всем телом, издав непонятный звук, Митя направил на него пистолет и сказал с кривой усмешкой:

– Прощай, гражданин начальник.

Я инстинктивно пригнула голову за сиденье, отпустив уши обреченного начальника, и вдруг услышала испуганный крик:

– Глянь, братва, сюда кто-то едет! Сваливаем!

Выглянув в заднее стекло, я увидела фары быстро подъезжающих машин. Я понятия не имела, кто это был, но все равно была признательна им за невольную помощь. Бандиты бросились, врассыпную, вскарабкались на забор, попрыгали на другую сторону и в одно мгновение скрылись, словно и не было их никогда. Не став дожидаться, пока машины остановятся, я выскочила из джипа и побежала в гараж за Петровичем. Я надеялась застать его врасплох.

Очутившись внутри хорошо освещенного гаража, я увидела открытую дверь в дальнем конце помещения и бросилась туда. Мне нужно было во что бы то ни стало поймать этого мерзавца, чтобы было кого отдать под суд за все эти бессмысленные убийства и тем самым снять вину с нашего агентства. Добежав до двери, я остановилась и осторожно заглянула в нее.

Там была еще одна комната, чисто прибранная, с двумя железными кроватями по бокам, столом и старым шкафом для одежды. Судя по всему, здесь бандиты и жили. Петровича нигде не было видно. Направо вела еще одна деревянная дверь. Я попыталась ее открыть, но она оказалась запертой. Недолго думая я саданула по ней ногой, доски разлетелись в щепки вместе с замком, и дверь распахнулась. Здесь была такая же комната, как и предыдущая, только стояло уже три кровати и в стене было окно с открытыми настежь створками. За ним в темноте виднелись кучи мусора, а чуть дальше какие-то невысокие угрюмые здания. Я кинулась туда, выбралась наружу, спрыгнула на землю и побежала к мусорным кучам, подальше от освещенного окна, где меня было хорошо видно и можно было легко пристрелить.

Не успела я добраться до первой кучи, оказавшейся сваленными в гору металлическими каркасами, как рядом со мной просвистела пуля. Это был хороший знак: значит, Петрович не успел убежать далеко. Я прыгнула в сторону, упала ничком на землю и отползла за кучу, в спасительную темень. Он выстрелил еще раз, пуля вонзилась в землю в том месте, где только что лежало мое тело.

Обогнув кучу с другой стороны, я встала на ноги и, пригнувшись, почти ничего не видя, подобралась к следующей горе металла. И прислушалась, пытаясь по звукам определить, где прячется этот негодяй с пистолетом. Но ничего не было слышно.

Подобрав кусок валявшейся рядом арматуры, я швырнула ее в сторону первой кучи.

Раздался громкий скрежет, и почти сразу же послышался характерный плевок выстрела. Он исходил откуда-то справа, со стороны железнодорожного вагона, который я только теперь смогла различить. Обогнув железяки, стараясь не споткнуться, я стала подкрадываться к этому самому вагону, понятия не имея, видно меня или нет. Но выстрелов больше не было.

Ступив на заросшие травой ржавые рельсы, я пригнулась и тут услышала осторожные шаги. Они доносились с другой стороны вагона. Только бы он меня не услышал. Пусть думает, что я испугалась и осталась сидеть за кучей. Мне нужно было подобраться к нему незаметно, чтобы он не смог воспользоваться пушкой. Я заглянула под вагон и увидела ноги. Неслышно ступая, они медленно передвигались вдоль вагона. Согнувшись в три погибели, чтобы не упускать его из вида, я пошла следом с другой стороны. Дойдя до конца, Петрович немного постоял, прислушиваясь к голосам, уже доносившимся из гаража, а потом быстро побежал прочь. Пролезть под вагоном для меня было делом одной секунды. Там я сняла туфли и босиком кинулась вслед за убегающим бандитом, уже не думая о пистолете.

Впереди маячили темные корпуса какого-то завода, и если он скроется там, то найти его будет довольно трудно. Он бежал метрах в двадцати от меня, не оглядываясь, огибая лежащие на земле ящики и железяки, а я неслась за ним, легкая как лань, и быстро догоняла. Видимо, за шумом своих шагов, он не слышал моих, потому что продолжал бежать, не останавливаясь, и это меня спасло. Только когда до него осталось метра три, а до ближайшего корпуса с выбитыми стеклами и того меньше, он все-таки понял, что за его спиной кто-то есть, обернулся, увидел меня, вскинул пистолет и выстрелил в тот самый момент, когда я прыгнула ему под ноги. Пуля просвистела над головой, я схватила его за ноги, вонзила свои страшные когти ему в икры, разрывая мышцы и сухожилия, и рванула на себя.

Петрович вскрикнул, упал навзничь, выронив пистолет, я быстро проползла по его извивающемуся от боли телу и схватила обеими руками за горло.

– Ну вот мы и встретились, ублюдок, – процедила я, задыхаясь, ему в искаженное ненавистью и болью лицо. – И не вздумай сопротивляться – я очень злая и могу убить.

– Да кто ты, черт бы тебя побрал?! – прохрипел он, обхватив меня сильными руками и прижав к себе. – Что ты сделала с моими ногами?!

– Диагноз тебе поставит тюремный врач. Говори, как вы вышли на Василия, или я сниму с тебя скальп, – я схватила его одной рукой за челку и полоснула ногтем-бритвой по лбу. Кровь из раны полилась ему на глаза, он ослабил хватку и просипел:

– Ты что делаешь, сволочь?! Ты зачем меня калечишь?!

– Тогда говори!

– Скажу, только не трогай меня больше! – взмолился он, пытаясь столкнуть меня с себя, но я вцепилась в него мертвой хваткой руками и ногами. – Нас наняла одна женщина, ясно тебе? Попросила похитить ее внучку, а в качестве платы мы должны были получить выкуп с папаши той девчонки.

– Где она сейчас?

– В подвале сидит, под гаражом.

– Она жива?

– Да, я не успел ее прикончить…

– Тогда считай, что тебе крупно повезло. И тут со стороны гаража до меня донесся громкий крик:

– Мария, ты где?! Ау, черт побери!!! Ты жива или нет?!

– Жива, босс! – крикнула я в ответ, чувствуя, как радостные слезы наворачиваются на глаза, а к горлу подступает комок. – Жива, вашими молитвами!

Идите сюда!

Все-таки, что там ни говори, а босс у меня молодчина, успел, как всегда, вовремя. До сих пор не могу понять, как это у него получается. Сколько раз я уже могла погибнуть и мое красивое тело давно бы сгнило в сырой земле, если бы не он. Да, цены ему нет.

* * *

Мы приехали с боссом в больницу ранним утром, когда больные еще даже не завтракали, а только ходили по коридорам с полотенцами на плечах и туалетными принадлежностями в руках. Некоторые еще лежали в кроватях. На нас были белые халаты, мы шли в седьмую палату, вдыхая спертый запах болезни и лекарств и разглядывая помятые после сна лица больных. Нам с боссом так и не удалось поспать этой ночью. Пока отыскали в темном подвале несчастную Дашу, едва живую от холода и голода, пока как следует допросили перевязанного Петровича, пока объясняли ситуацию ошарашенному Виктору Ивановичу с наполовину оторванными ушами – уже рассвело и ложиться спать не было никакого смысла. Поэтому мы решили сразу же закончить это дело, чтобы начать новый день с хорошим настроением – сели в наш джип и поехали в больницу.

В палате номер семь стояли четыре кровати. Три из них были пустыми, а на четвертой лежала, повернувшись лицом к стене, пожилая женщина с густой шапкой растрепанных седых волос. Мы подошли к кровати, и Родион негромко сказал:

– Доброе утро, Евдокия Степановна. Вам привет от внучки.

Она полежала несколько мгновений, не двигаясь, потом медленно повернулась и уставилась на нас большими старческими, страшно усталыми, красными от слез глазами, под которыми набрякли мешки. Видимо, она всю ночь проплакала. Нижняя губа у нее была залеплена пластырем. Несмотря на изменившуюся внешность, я сразу узнала ту самую сухопарую женщину, которую встретила у подъезда, когда шла к жене Игоря.

– Кто вы? – бесцветным голосом тихо спросила она, пряча взгляд.

– Вы прекрасно знаете, кто мы, – мягко ответила я. – Это – Родион, а я – Мария, та самая, которую вы хотели убить, когда задушили Ирину Ветошкину.

Зачем вы все это сделали, Евдокия Степановна? Вам же умирать скоро, а вы такой грех на душу взяли. Замолить ведь не успеете.

– Мне уже все равно, – она подняла на меня глаза. – Значит, вы уже все знаете. Это хорошо. Что с Дашей?

– Она в порядке, – сказал Родион. – Ее спасли чудом. Те, кого вы наняли, хотели ее убить, но не успели.

– Они не должны были так поступать! – встрепенулась женщина, приподнимаясь на локте. – Они обещали, что не сделают ей ничего плохого.

– Они вас обманули. Лучше расскажите, зачем вы убили Ирину Ветошкину? – попросил Родион.

Бабушка, откинув одеяло, села на кровати, расправив халат и пригладив волосы, и отрешенным голосом проговорила:

– Это все Вася, мой сын. Это он довел меня до этого. Однажды я проснулась, заглянула в Дашину комнату и увидела, как она занимается сексом с учителем английского, с этим проклятым Игорем. И тогда поняла, что это длится уже давно, а меня просто обманывали. Если бы об этом узнал мой сын, он бы убил меня на месте. Я его очень боюсь, понимаете? – она посмотрела на нас, ища сочувствия. – Сама не знаю, как из него вырос такой злой человек. В детстве был таким добрым и послушным…

– Не отвлекайтесь, пожалуйста, – прервал воспоминания босс. – Рассказывайте дальше.

– А что рассказывать. Потом Вася узнал, что Даша беременна, и начал докапываться до правды. Я еще больше испугалась. Когда этот Игорь ушел, получив деньги, я пошла за ним, заманила его на стройку и убила кухонным ножом, который взяла из дома. И изрезала ему все лицо, чтобы опознать не могли. Я боялась, что он все расскажет моему сыну. Потом вроде все успокоилось, Даша молчала, я уже решила, что никто никогда ничего не узнает. Но потом Вася решил нанять детективов, чтобы найти отца ребенка. Я сама посоветовала ему ваше агентство – моя подружка живет рядом с вами и много про вас рассказывала. А потом испугалась, подумала, что вы все равно выйдете на след учителя, и решила убить его жену.

– Но зачем?! – в ужасе воскликнула я.

– Кто знает, а вдруг Игорь ей рассказал, что спал с Дашей? Тогда она бы сказала все вам, вы – Васе, и все бы выплыло наружу. А я уже старая, мне хотелось дожить свой век спокойно, понимаете? А так сын отправил бы меня в дом престарелых или еще куда. А я не хочу, я не заслужила такой участи. Когда вы, Маша, спросили у меня про восьмую квартиру, я сразу поняла, что вы детектив.

Мне вас подружка описывала. Я пошла за вами в квартиру и попыталась вас убить.

Но, видно, совсем стара стала, силы уже не те, – она с сожалением вздохнула. – Вы почему-то выжили.

– А зачем было похищать Дашу? – спросил босс. – Кто подбрасывал все эти записки?

– Я их сама печатала на машинке, что стоит в кабинете у Васи, а подбрасывал Петрович. Он сыну пару раз машину ремонтировал, я с ним познакомилась, поняла, что он за человек, и попросила помочь за деньги. Он сразу согласился. А похищение устроила, чтобы от себя подозрение отвести. Да и Вася бы немного отвлекся от этих поисков. Честно говоря, я уже сама не понимала, что делала, совсем голову от страха потеряла.

– Да, это видно, – пробормотал босс. – В результате вы едва не убили родную внучку, зарезали учителя, задушили его жену, чуть не прикончили мою секретаршу, нанятые вами бандиты убили двоих ни в чем не повинных людей и, самое главное, ваш сын скончался этой ночью в больнице от большой потери крови.

Его ранил в живот ваш друг Петрович.

– Что, Вася умер? – чуть слышно прошептала она, застыв, как изваяние. – Не правда, этого не может быть. Господи, мой родненький сыночек, прости меня, старую…

Глаза Евдокии Степановны остановились и начали быстро стекленеть, губы посинели. Она еще посидела мгновение, а потом замертво рухнула с постели на пол. Мы с боссом едва успели ее подхватить. Я позвала врача, он осмотрел старушку и констатировал смерть от инсульта.

Мы вышли на больничное крыльцо. Солнце уже показалось над домами, весело чирикали воробьи на немного пожелтевших деревьях в больничном дворе, начинался новый день. Босс тяжело вздохнул и сказал:

– Да, хреново стали нынче делать снотворное. Даже старушек не берет.

Ладно, поехали домой, меня там уже Потап заждался, наверное.

…Под конец дня выяснились еще некоторые детали этого странного дела.

Оказалось, что Петрович был крупным специалистом по взрывному делу, изготавливал и продавал взрывные устройства. Его подельников, с которыми он приехал из Воронежа, бывших зеков, так и не смогли найти. Но Петрович назвал все имена, и теперь поймать их было делом времени. Ограбить Василия они хотели следующим образом: один из бандитом сидел в машинном отделении лифта и управлял движением кабины. Другой находился внизу, на первом этаже, где должен был забрать сумку с деньгами, если бы Василий, как и положено, поставил ее в лифт и отправил на девятый этаж. Сам Петрович сидел в машине около подъезда. Он видел, как я приехала, знал от Евдокии Степановны номер нашей машины и сунул под капот взрывное устройство на всякий случай.

Когда я появилась около лифта и вырубила стоявшего там похитителя, Петрович, который в тот момент разговаривал с ним по телефону, понял, что дело нечисто, вошел в подъезд и увидел лежащего на полу без сознания напарника. В это время лифт открылся, там стоял Василий, который сразу узнал Петровича и, не разбираясь, открыл огонь. Пришлось в него выстрелить. Потом Петрович вытащил тело товарища из подъезда, погрузил в машину и увез.

Машина, кстати тот самый «Лендровер», принадлежала Станиславу Малькову, заместителю коммерческого директора «Инкомбанка», он отдал ее в ремонт Роме, забыв в «бардачке» свой сотовый телефон, которым и пользовались бандиты. Именно через него Родиону удалось той ночью установить местонахождение злосчастного гаража.

Виктор Иванович оказался крупным теневым дельцом, который специализировался на продаже угнанных машин, для чего держал несколько автосервисов в разных концах Москвы. Уши его были безнадежно покалечены, что, однако, как сказал босс, не помешает ему сесть на несколько лет в тюрьму.

У Даши, которую прямо из подвала увезли в больницу, случился выкидыш.

Мы навестили ее, и она пообещала, как только выздоровеет, заплатить нам десять тысяч долларов из отцовских денег. Мы с Родионом вежливо поблагодарили ее и отказались. Уж больно много несчастий принесли уже эти деньги, и мы здраво рассудили, что без них нам будет лучше и спокойнее.