Похоже, женщинам в нашей стране живётся гораздо хуже, чем мужчинам. По крайней мере, судя по тому, кто чаще к нам обращается. Я уже начинала тихонько проклинать феминисток за то, что разбудили в нас неуёмное стремление сравняться с мужчинами, забыв о том, что вместе со свободой мы, женщины, получили и лишние проблемы. А то ведь как раньше было хорошо: женщины сидели себе дома целыми днями, готовили, стирали, мужей с войны или с работы дожидались и горя не знали. Разве что поколотят их иногда или обматерят, так разве ж это проблемы? Видно, природой так назначено, чтобы женщины находились в стороне от серьёзных дел, потому как в случае непредвиденной ситуации не могут сами ничего сделать и все равно бегут за помощью к мужчинам. Или в детективное агентство «Частный сыск».

Я как раз размышляла над этим, осваивая трехмерное игровое пространство на компьютере, когда к нам пришла ещё одна женщина. Увидев её серьёзное лицо, я без лишних вопросов сразу проводила её к боссу.

Теперь она сидела перед ним, комкая в руках чёрную кожаную сумочку, и явно нервничала. Ей было за шестьдесят. Седые волосы зачёсаны назад и собраны в узел. На широком, луноподобном лице большие голубые глаза, как у куклы. Одета вполне прилично.

— Я не понимаю, что происходит, — взволнованно говорила она, сообщив, что зовут её Лидия Петровна Метлова. — Мою квартиру тихо обворовывают, но я не могу понять, каким образом. Я уже обращалась в милицию, но там сказали, что если нет следов взлома и вообще, кроме меня, пропавших вещей никто не видел, то ни о каком воровстве речь не идёт. А вещи, однако, пропадают. Постепенно, понемногу, но все же…

— Вы живёте одна?

— Да, муж умер три года назад… Я больше не смогла выйти замуж. Детей у нас не было…

— И что же у вас пропало?

— Ну, разные мелочи… Сначала моя старая норковая шуба, потом маленький телевизор «Сони», который стоял на кухне, затем несколько золотых колец с бриллиантами, серёжки, цепочки и всякая такая ерунда. А однажды утром я не обнаружила на своём месте столового сервиза из китайского фарфора на двенадцать персон. Он у меня стоял в серванте…

— Вы сказали, утром?

— Да, — оживилась она, — дело в том, что все кражи происходят ночью, когда я… сплю. Кто-то приходит ко мне в квартиру, берет то, что ему нужно или нравится, и уходит. Я при этом совсем ничего не слышу. Даже сервиз вот этот… Он ведь должен был страшно греметь, когда его упаковывали, но я не слышала ни звука.

Босс удивлённо смотрел на клиентку и, казалось, не верил тому, что она рассказывает. Потом взялся за карандаш и принялся рисовать каракули.

— А… вы уверены, что у вас действительно что-то пропадает? — наконец спросил он.

— Конечно, — пожала она плечами. — Иначе зачем бы я тратила время на походы в милицию и к вам? Вещей мне не жалко, но я боюсь, что если они вот так спокойно могут войти в мою квартиру ночью, значит, могут однажды и меня убить. И потом, не очень-то приятно сознавать, что во время сна кто-то шарит по твоей квартире, согласитесь.

— Да уж, — пробормотал Родион, — приятного мало. А замки вы меняли?

— Да, естественно. После каждой пропажи. Но это не помогает.

— А через окно нельзя влезть?

— Я живу на шестом этаже восьмиэтажного дома, — улыбнулась Лидия Петровна.

— Понятно, — вздохнул босс и задумался. Я тоже терялась в догадках, пытаясь понять, зачем кому-то понадобилось пробираться ночью в чужую квартиру и таскать оттуда по мелочи, если можно вынести все за раз? Если эта дамочка не врала, то все это выглядело довольно таинственно и заманчиво.

— А ночью вы ни разу не просыпались? — спросил босс.

— Нет. Хотя точно не помню. Даже если и просыпалась, то никого не видела, иначе обязательно закричала бы или как-нибудь ещё отреагировала на появление незнакомцев, сами понимаете. А вообще-то в последнее время я сплю очень крепко.

— А у кого есть ключи от вашей квартиры?

— Только у меня. Сразу скажу, что от скуки я очень много читаю, в том числе и детективы, которых развелось нынче больше, чем тараканов. Но ничего похожего, знаете, там не встречала. Я пыталась сама решить эту задачку… — Она смущённо потупилась. — Но ничего не вышло. Родственников у меня нет, знакомств я не вожу, живу замкнуто, ключей никому не даю, в квартиру никого не пускаю…

— Вообще-то все это выглядит довольно странно.

— Что именно?

— Как вы можете спокойно засыпать, зная, что ночью в квартиру проберётся вор.

— А кто вам сказал, что я засыпаю спокойно? — удивлённо проговорила она. — Я нервничаю, ворочаюсь, но потом все равно сон берет своё. И потом, не каждую же ночь что-то пропадает.

— Давно все это началось?

— Недели три назад, по-моему… — Она стала вспоминать. — Да, ровно три недели, я тогда как раз начала борьбу с тараканами. Где-то раз в два-три дня с тех пор что-то обязательно пропадало.

— И когда была последняя кража?

— Позавчера. У меня такое чувство, что сегодня они придут опять. — В глазах её появился испуг. — Сделайте что-нибудь, пожалуйста! И вот ещё что. — Она отвела глаза. — В последний раз воры утащили одну брошку с рубином. Она очень ценная, но мне дорога прежде всего как память. Её мне подарила моя бабушка. В милицию я уже не стала звонить, потому что там опять скажут, что у меня старческие глюки. А мне хотелось бы как-нибудь вернуть эту вещицу.

— Для этого нужно как минимум поймать злоумышленников, — глубокомысленно изрёк Родион. — А это меняет дело.

— Почему? — изумилась она.

— Видите ли, мы могли бы избавить вас от краж, поставив у дверей платного охранника с оружием. Но тогда мы бы только вспугнули воров, а не поймали. А чтобы поймать, нужна более тонкая работа, — важно произнёс босс.

— А вы… умеете делать эту тонкую работу? — неуверенно спросила она.

Босс прожёг её уничижительным взглядом:

— Мы только этим и занимаемся целыми днями, уважаемая. Что ж, если вы согласны оплатить услуги, я берусь изловить этих мерзавцев.

— И найти брошь? — с надеждой бросила женщина.

Босс немного подумал и кивнул:

— И это тоже.

Облегчённо вздохнув, Лидия Петровна порылась в сумочке, вытащила конверт и сказала:

— Не знаю, какие у вас тут порядки и расценки, но на всякий случай я захватила двести долларов в качестве аванса. Если найдёте брошку…

— Мы берём двадцать процентов от рыночной стоимости найденных вещей, — быстро вставила я, придумав на ходу новую форму обдирания клиентов.

Босс закашлялся, покраснел, но быстро оправился и, не глядя в мою сторону, пробормотал:

— Да, Лидия Петровна, у нас такие порядки. Та и глазом не моргнула:

— Никаких проблем. Я уже на все согласна…

— Тогда перейдём к делу. — Родион выпрямил спину. — У вас большая квартира?

— Двухкомнатная. Я живу недалеко отсюда, на Цветном бульваре.

— Как вы узнаёте утром, что что-то пропало? Она опешила:

— А как можно не узнать, скажите на милость, если, к примеру, на кухне не оказывается телевизора? Или огромного сервиза в стеклянном шкафу?

— Да, действительно, — пробормотал босс. — А соседи ваши ничего не видели и не слышали?

— Ну уж, если я ничего не слышала, то они и подавно, — улыбнулась она. — Нет, а то бы обязательно сказали.

— Все это смахивает на мистику, — недовольно сказал босс, озадаченно почесав кончик носа.

— Я знаю, — согласилась женщина. — Поэтому и милиция мне не верит. Кто-то из них даже заявил, что это полтергейст, домовой ворует. Ещё посмеялись надо мной, юмористы. — Она по-доброму улыбнулась. — Но зачем домовому телевизор, правда ведь?

— Ну не знаю, не знаю, — проворчал босс. — Поступим следующим образом. Вы не против, если у вас сегодня кто-то переночует?

— Мужчина?!

— А что?

— Мне бы не хотелось, — замялась она.

— Тогда пусть будет женщина. Девушка. — Он посмотрел на меня. — Вот эта. Её зовут Мария, она моя секретарша и коллега по совместительству. Можете ей полностью доверять. Она будет только наблюдать, прикинувшись, что спит. Пусть воры покажут своё лицо, возьмут, что им нужно, а потом мы их сцапаем, когда будем знать, что это за птицы. Главное, не вспугнуть их раньше времени.

Осмотрев меня с ног до головы, Лидия Петровна осталась довольна и, повернувшись к боссу, спросила:

— А если она уснёт?

— Кто, Мария? — Он опять прожёг её уничижительным взглядом. — За своих сотрудников я отвечаю головой. Главное, не забудьте напоить её крепким кофе…

* * *

…Старинные часы на стене пробили полночь. Я лежала в гостиной на диване, укрывшись лёгким пледом, и старательно делала вид, что не сплю. Хотя на самом деле никогда ещё так не хотела спать, как сейчас, после двух вёдер крепчайшего кофе, заботливо сваренного мне Лидией Петровной. Сама она легла в спальне, и в тишине отчётливо слышалось её тихое похрапывание. Квартира была старой, с огромными комнатами и высоченными потолками. Вся мебель старинная, не старая, а именно старинная, видимо, даже ручной работы. На стенах висели картины русских художников, и меня терзало смутное подозрение, что это не копии, а оригиналы. Но спрашивать я постеснялась. Я вообще вела себя очень скромно и прилично, чтобы случайно не ляпнуть хозяйке, что я о ней вообще думаю. А думала я, что эту идиотскую игру она затеяла сама. Зачем? Не знаю, от скуки, наверное. После осмотра квартиры я уже в этом не сомневалась. Дверь металлическая, с двумя импортными накладными замками повышенной секретности, установленными совсем недавно. Вскрыть их без ключа или подделки его просто невозможно. Но даже если бы и вскрыли, то механическую защёлку вряд ли удастся одолеть. И даже одолев её, что уж вовсе невероятно, все равно злоумышленники не смогли бы войти — толстая титановая цепочка на двери остановит и танк. Квартира находится на шестом этаже, в ней балкон и три окна, все выходят во двор, густо засаженный деревьями. Влезть сюда через окно смог бы только пожарник, предварительно подогнав пожарную машину с длинной лестницей. На всякий случай я осмотрела все шпингалеты на рамах и тщательно закупорила все форточки. Но Лидия Петровна заявила, что всю жизнь спит с открытыми окнами, в противном же случае задыхается, и что все равно через окна никто влезть не может. Я с ней согласилась.

Теперь я вот уже час лежала на диване с закрытыми глазами и боролась со сном, умоляя неизвестных похитителей явиться поскорее, взять, что нужно, и умотать — тогда бы я смогла спокойно уснуть. Расчёт у босса был такой: воры придут, увидят меня спящую, решат, что я родственница, поэтому не испугаются. Я же должна по возможности запомнить в темноте их лица, повадки, манеры и голоса, по которым впоследствии их можно будет опознать. Если же это всего один человек, тогда, по словам Родиона, мне нужно исхитриться и как-нибудь ударить его сзади по голове тяжёлым предметом. Тяжёлый предмет — медная статуэтка обнажённой девицы — сейчас лежал у меня под подушкой, на этом настояла Лидия Петровна.

Шум города за окном давно уже смолк, и я лежала в полной тишине, слушая, как в темноте тикают настенные часы и в спальне храпит хозяйка. Никаких посторонних звуков больше до моих чутких ушей не доносилось. Я ещё раз удивилась тому, как усыпляюще действует на меня гнетущая атмосфера этой квартиры. Обычно в это время я ещё и не думаю спать. И вообще я способна безболезненно бодрствовать неделю, а тут как назло, будто хозяйка поила меня не кофе, а сильнодействующим снотворным. Мне бы сейчас встать, походить по квартире, размяться, выпить ещё кофейку, но этого делать нельзя. И я принялась вспоминать анекдоты — они всегда сохраняют у меня активную деятельность мозга и вызывают устойчивую бессонницу, бессонницу, бессонницу…

— Доброе утро, Машенька. Просыпайтесь, пора вставать.

Я открыла глаза. Надо мной склонилось доброе лицо Лидии Петровны. Было уже светло, по стенам бегали солнечные зайчики. Значит, я все-таки уснула. От. — стыда я снова закрыла глаза и сипло спросила:

— Ну как, надеюсь, ничего не украли?

— Украли, — тихо проговорила она. Я мгновенно вскочила.

— Не может быть! Что?

— Значит, вы ничего не видели? Я мужественно промолчала. Лидия Петровна расстроенно махнула рукой и отвернулась.

— Ладно, идёмте пить кофе. На кухне все расскажу.

Мне хотелось провалиться сквозь землю, и, если бы не уверенность в том, что это проделки самой хозяйки, я бы непременно так и сделала. Быстро умывшись, я тщательно осмотрела входную дверь, все окна, но ничего подозрительного не обнаружила и пришла на кухню, где за чашкой кофе уже сидела Лидия Петровна.

— Пропали часы, — просто сказала она.

— Какие часы?

— Старинные, от Буре. Те, что висели в гостиной на стене.

Только тут я поняла, что не слышно громкого тиканья. Удручённая, я села за стол и взяла свою чашку.

— Они очень дорогие?

— Какая разница, — пожала она плечами. — Это была семейная реликвия. Хорошо, что картины не взяли — это ведь Коровин, мой дальний родственник, между прочим. Но и это не все. Пропала ваша сумочка. Кажется, вы её оставили в прихожей. Теперь её нигде нет.

— Вы шутите? — недоверчиво пробормотала я, не понимая, зачем кому-то могла понадобиться моя сумочка.

— Какие уж тут шутки, — вздохнула она. — У вас там было что-нибудь ценное?

— Да нет, косметичка, кошелёк, паспорт, ключи и всякие мелочи.

— Все равно жалко. Знаете, только с возрастом начинаешь понимать, что вещи не такая уж большая ценность, как казалось раньше. И вы тоже поймёте. Значит, вы уснули? — печально спросила она.

— Не пойму, как это произошло, — пробормотала я. — Никогда со мной такого не было. Ладно, вы меня извините, Лидия Петровна, я побегу на работу. Босс вам позвонит и скажет, что делать дальше.

— Это вы меня извините за сумочку, — виновато улыбнулась она. — Зря я вас в это дело впутала…

— Не расстраивайтесь, мы их поймаем.

— Не сомневаюсь. Знаете что, возьмите на всякий случай ключи от моей квартиры. Вдруг Родиону Потаповичу понадобится что-то осмотреть, а я в магазин отойду или ещё куда. Так вы приходите сами, не стесняйтесь.

Она опять улыбнулась, и я не могла не поверить её тёплой улыбке и добрым голубым глазам. Переполненная сомнениями, я отправилась в офис, где меня уже с нетерпением поджидал босс.

Выслушав мой рассказ, перемежавшийся виноватыми вздохами, он спросил:

— Часы точно были, ты их видела?

— Не только видела, но и слышала до двенадцати ночи, пока не уснула. Это довольно большие часы в деревянном корпусе, с двойным заводом и колокольным звоном.

— Значит, тяжёлые. Могла бы она сама их снять, как думаешь?

— Ещё не думала. А теперь понимаю, что вряд ли. Для этого ей нужно было притащить стремянку, залезть наверх, снять часы и кому-то их подать. В её возрасте спуститься, держа в обеих руках тяжеленную коробку, практически нереально. И потом, это ведь было совсем рядом со мной, около дивана. Я бы обязательно услышала шум и… — я отвела глаза, — проснулась…

Босс вышел из-за стола и задумчиво прошёлся по кабинету. Я сгорала от стыда в своём кресле.

— Кстати, насчёт сна, — заговорил он. — Не могла она подсыпать тебе снотворного?

— Могла, но зачем? Честно говоря, босс, я уже не думаю, что это она. Зачем ей это? У неё такое доброе лицо…

— Лицо можно любое сделать. Но сама же говоришь, что проникнуть в квартиру невозможно. Значит, есть два варианта: или она впустила кого-то и отдала ему часы и сумочку, или спрятала все это в квартире, пока ты спала. Непонятно, зачем ей все это. Нужно идти к ней и искать, тем более что она дала тебе ключи. — Он посмотрел на часы. — Сейчас туда мы и двинем. Между прочим, где Валентина?

Я чуть с кресла не свалилась.

— Что значит, где Валентина? Разве она не на кухне?

— Нет. Её вообще сегодня ещё не было. — Он усмехнулся. — Может, тоже проспала?

— Валентина?! Да скорее небо на землю упадёт! — взволнованно воскликнула я, предчувствуя недоброе. — Наверняка что-то случилось…

Тут мы услышали, как хлопнула входная дверь и в приёмной послышались знакомые шаги моей подруги. Я облегчённо перевела дух. Она заглянула в кабинет, увидела нас, вошла и бодро проговорила:

— Кранты, дорогие мои! Ночью кто-то обобрал твою комнату, Машуля.

Мы с босом ошалело уставились на неё.

— Как это обобрал? — тупо спросила я.

— Подчистую.

— В милицию заявила? — машинально спросил босс.

— В милицию?! — Валентина вдруг расхохоталась. — Господи, а я-то считала, что работаю с великими сыщиками! В милицию, ха-ха!

— Действительно, что это я. — Босс озадаченно поскрёб в затылке. — Совсем заработался. Ладно, хватит ржать. А ты сама где была в это время?

— Спала, где же ещё. Я думала, это Машуля с задания под утро вернулась, и даже не поднялась. А утром встала, гляжу, дверь комнаты открыта, входная тоже и никого нет. В комнату зашла и сразу поняла, что обокрали.

— Как это?

— Ну, телевизора с видиком нет на месте. А больше у неё и брать-то нечего. — Она весело глянула в мою сторону. — Так что вот, моя дорогая. Я все утро замки меняла, чтобы и мой телевизор не стащили, сволочи.

— Ну и дела, — пробормотал Родион, усаживаясь за стол. — Ничего не понимаю.

— А чего тут понимать? — вздохнула я. — В сумочке лежали ключи и паспорт. Только ленивый не воспользовался бы.

— Да уж, этого вора ленивым не назовёшь. Похоже, он ничем не брезгует, сначала старушку обобрал, а потом к тебе помчался. Живчик этакий.

— Профессионал, наверное, — предположила Валентина.

— Наоборот. Профессионал два раза за ночь на дело не пойдёт. Одно мне ясно: Метлова здесь ни при чем. Не стал бы её знакомый грабить твою квартиру. Значит, существует настоящий вор, хитрый и неуловимый, который, как таракан, проникает в квартиры и тащит оттуда по крохам.

— Тараканы, босс, — сказала я, — в одиночку не живут.

— Значит, там целая банда. И мы их найдём. Этой ночью они вряд ли сунутся к Метловой. А вот завтра, Мария, тебе придётся опять переночевать у неё. Только на этот раз я дам тебе возбуждающих таблеток…

На следующий день мы узнали, что Лидия Петровна Метлова прошедшей ночью выпала из окна своей квартиры и разбилась насмерть. Этому предшествовали следующие события. Накануне босс позвонил ей и сообщил, что в эту ночь ей придётся побыть одной, так как преступники едва ли рискнут появиться у неё вновь. Она не удивилась, узнав, что и меня тоже обокрали прошлой ночью, сказала лишь, что в этом есть и её доля вины. И ещё как бы между прочим сообщила, что чувствует себя неважно, на что босс не обратил никакого внимания — пожилые люди всегда чувствуют себя неважно. Также добавила, что её совсем замучили тараканы. Утром Родион решил самолично сходить к Лидии Петровне и осмотреть квартиру. Я позвонила ей, чтобы предупредить, но трубку никто не снимал. Подумав, что женщина пошла в магазин, мы взяли ключи и поехали к ней. Дверь квартиры уже была опечатана. Соседи сказали, что Лидия Петровна устала жить и выбросилась ночью с шестого этажа прямо на асфальтовый дворик. Смерть наступила мгновенно. Кто-то услышал её слабый крик, стук упавшего тела, позвонил в органы, и те, приехав, констатировали самоубийство, так как квартира была пуста и заперта изнутри.

Теперь босс сидел за своим столом и задумчиво сосал трубку. Потом посмотрел на меня и уверенно заявил:

— Её убили.

— Не сомневаюсь, — с готовностью поддержала я.

— Она наверняка увидела на этот раз кого-то, и ей заткнули рот. Вот только зачем они опять пришли этой ночью — это вопрос. По идее, им следовало бы сделать перерыв.

— Может, что-то заподозрили? Узнали каким-то образом, где я работаю, и поняли, что их хотят вычислить.

— Я так не думаю. Скорее всего эти воры — полные невежды. Они брали только то, что блестит, как говорится. А в настоящих ценностях ничего не смыслят. Видимо, пытаясь продать часы, выяснили, что они от Буре, и решили, что в квартире Метловой ещё немало такого добра. Картины, например. Аппетит приходит во время еды. Вот и залезли опять, а старушка не спала, потому как болела. Не думаю, чтобы они что-то украли в эту ночь. Не могли же они это вынести на виду у проснувшихся соседей. Скорее всего они появятся в квартире сегодня ночью и постараются обчистить её полностью. Милиционеры ведь вряд ли составляли опись имущества покойной. Сначала будут искать родственников и так далее, а потом уже займутся остальным — так всегда бывает. Воры наверняка это знают.

— И что мы будем делать?

— Ничего. Будем ждать их в квартире, — проворчал босс. — Люди, обобравшие мою секретаршу, — мои личные враги.

— Но там же опечатано, — слабо запротестовала я, с ужасом думая, что придётся провести ночь в доме покойницы.

— Не смеши людей, Мария, и не позорь мои седины. — Он пригладил свои тёмные кудрявые волосы. — Если уж воры туда проникают, значит, нам сам Бог велел.

— А может, они и не придут вовсе.

— Придут, — убеждённо произнёс босс. — Не в эту ночь, так в следующую. Будем караулить, пока не поймаем. Других способов у нас нет…

…Было около двенадцати ночи, когда мы тайком пробрались в квартиру Лидии Петровны, взломав милицейскую печать и открыв ключами дверь. Босс тащил на себе большую сумку, нагруженную всяческими электронными приборами для подслушивания, подсматривания и ночного видения. На всякий случай он даже взял свой пистолет. В квартире было темно и тихо, как в могиле. И стоял какой-то неприятный запах, отдалённо напоминающий запах дихлофоса — наверное, хозяйка опять травила своих американских тараканов. Свет включать мы не стали. Первым делом я обошла с фонариком квартиру и обнаружила, что все картины висят на своих местах, как, впрочем, и все остальное, насколько я могла судить. Босс сразу начал устанавливать свою аппаратуру на всех дверях и окнах, надеясь хотя бы зафиксировать чужое присутствие в доме, чтобы избавиться от нарастающего в нас дикого ощущения ирреальности происходящего, граничащего с мистикой. Установив все приборы, он пришёл на кухню, где я уже приготовила кофе. На лбу у него красовались странного вида очки ночного видения. Разговаривали мы шёпотом.

— Ну все, пусть только сунутся, — сказал он довольно, отхлёбывая из чашки концентрированный раствор кофеина. — Я не оставил им никаких шансов.

— Не забывайте, босс, что это не просто воры — это убийцы, — прошептала я, опасаясь за его здоровье. — У вас пистолет хоть заряжён?

— За это ты не переживай, — усмехнулся он. — Лучше о себе побеспокойся. Сейчас попьём кофейку и разойдёмся по разным комнатам, чтобы ничего не упустить. Ты пойдёшь в гостиную на свой диван, а я засяду в спальне. Мне кажется, они появляются именно оттуда.

— Это почему?

— А потому. Если бы она не спала и ходила по квартире, то обязательно включила бы свет. Тогда эти твари вряд ли полезли бы. Значит, света не было. Она просто лежала в темноте на своей кровати и слушала, как ноют старческие кости, или что там у неё болело. К тому же и балкон находится в спальне.

— Вы думаете, что они пробираются все-таки через окна?

— Уверен. Ни в потолке, ни в полу никаких люков нет — я все осмотрел. В дверь войти нельзя, остаются только окна с балконом.

— Но как они это делают на такой высоте?!

— Надеюсь, что сегодня мы об этом узнаем. — Он зевнул. — Черт, странно, как спать-то хочется. Ещё этот запах дурацкий. Видать, заели её эти тараканы, если столько этой гадости на них потратила.

— Да уж, — вздохнула я тоскливо.

— В этих старых домах даже мыши и крысы на верхних этажах водятся, — успокоил меня Родион, хлопая себя по щекам, чтобы прогнать сон. — Поднимаются ночью из подвалов по вентиляционным трубам и пасутся на кухнях. Ты мышей боишься?

— Боюсь? — Меня передёрнуло. — Да я умру от страха, если хоть одна ко мне на километр приблизится! Простите, босс, но это моя единственная слабость.

— Ладно, не дрейфь. — Он поднялся, залез в свою сумку и вытащил пистолет в кобуре. — Держи оружие. Если что — не вздумай стрелять. Просто пугни негодяев и меня позови. А то вся милиция сюда сбежится, потом не отвяжутся.

— А как же вы, босс? — испугалась я. — Вы же в самом эпицентре будете, так сказать…

— Как-нибудь справлюсь, — скромно ответил он и опять сладко зевнул. — Да что за чертовщина такая! Прямо глаза слипаются.

— Вот и со мной такое же было. — Я тоже зевнула. — Такое ощущение, что здесь снотворное в воздухе витает. Послушайте, а вдруг мы уснём?

Хитро посмотрев на меня, он снова покопался в сумке и извлёк на свет Божий какой-то предмет. Развернув его, он пояснил:

— С этой штукой уснуть сможет только мёртвый.

— Господи, что это? — в страхе прошептала я, глядя на нечто, напоминающее широкий пояс.

— Это электростимулятор, моя милая. Некоторые женщины используют его для похудения. Он на батарейках. — Босс что-то повернул, и на поясе замигала маленькая лампочка. — Эта штука надевается на голое тело и посылает в него электрические разряды, силу которых можно регулировать вот этой ручкой. Как почувствуешь, что засыпаешь — раз, прибавила напряжения, подпрыгнула пару раз, и сна как не бывало! — Он весело усмехнулся. — Заодно и похудеешь.

— Зачем это мне худеть? — обиделась я. — У меня и так все в порядке.

— Шучу. Держи эту штуку и отправляйся на диван.

— А вы что же, значит, спать будете?

— У меня тоже такая есть, успокойся. — Он нагнулся и достал ещё один пояс. — К утру в скелет превращусь.

— А лампочка? — догадалась я. — Её ведь в темноте издалека видно. Тот почесал в затылке.

— Действительно. Ну-ка дай мне свой пояс. Через минуту обе лампочки были самым нещадным образом выдраны из стимуляторов, которые после этого почему-то не перестали работать. И мы отправились каждый на свой пост; На этот раз я улеглась на диване так, чтобы видеть окно, на котором заранее отдёрнула шторы. На мне были джинсовая юбка и кофточка. Пояс я обернула вокруг талии, под блузку, и сразу врубила на полную мощность, повернув ручку до отказа. Тысячи игл впились в меня раскалёнными клещами, глаза полезли из орбит, и я едва не завопила от дикой боли. Не убавляя напряжение, чтобы уже наверняка не уснуть, я улеглась поудобнее, накрывшись все тем же пледом, и стала таращиться на серый квадрат окна. Босс немного покопался, поскрипел кроватью в спальне и тоже затих. Все, теперь самое время появиться ворам, пока в этих адских штуковинах не кончились батарейки и мы не уснули — глаза уже слипались сами собой. У окон и дверей были установлены маленькие видеокамеры с инфракрасными линзами и сверхчувствительными микрофонами. Реагировала вся эта японская техника только на движение и звуки. Пистолет лежал под подушкой, но я и так не особо переживала за себя. А вот босс мог пострадать. Но не скажешь же ему, что я и без пистолета могу убить. Ничего, я его спасу, если понадобится…

Вдруг я что-то почувствовала. Холод сразу пробежал по моему телу, я напряглась и, осторожно скосив глаза, посмотрела на лежащую поверх пледа руку. Рука принадлежала мне, а вот то, что по ней ползло, было чужое. Это был огромный американский таракан! Казалось, он смотрел мне прямо в глаза и чего-то ждал. В лунном свете из окна он производил впечатление маленького чудовища. Усы его грозно шевелились, лапки медленно двигались, щекоча руку, а крылья отвратительно вздымались, словно он хотел взлететь или прыгнуть мне на лицо. Я поблагодарила Господа за то, что тараканы не летают и не умеют прыгать, но все равно стало страшно. Это ж надо, какие напасти случаются в этих старых квартирах! Едва не задохнувшись от омерзения, я тряхнула рукой, сбросив монстра куда-то на пол, и снова замерла, пытаясь успокоить заколотившееся сердце. Теперь я уже прислушивалась только к тому, не ползут ли ко мне, скрипя челюстями и шелестя крыльями, огромные тараканы. Мозг сразу начал рисовать ужасные картины из фильма ужасов, где эти насекомые, обожравшиеся какой-то гадости, поедали людей, заползая им и в нос, и в рот, и в уши, и в…

В следующее мгновение я снова почувствовала, что по мне что-то ползёт. Причём сразу по всему телу! Ужас охватил меня, когда, посветив маленьким фонариком под плед, я увидела с десяток громадных усатых тварей, пробирающихся по ногам и животу к моему лицу. А из щели в диване выползали все новые и новые полчища и устремлялись ко мне. В какой-то момент мне даже показалось, что эти твари разумны и вполне целенаправленно собираются меня сожрать. Не помня себя, я вскочила с дивана, стиснув зубы, чтобы не закричать, и начала с лихорадочным омерзением стряхивать с себя этих жутких насекомых. Я вертелась, как волчок, стараясь не производить шума и кляня на чем свет стоит эти старые дома. Когда лицо моё в очередной раз повернулось к окну, я замерла и чуть не отдала концы от страха. В тёмном оконном проёме по ту сторону на уровне шестого этажа находился человек и смотрел на меня! Господи, не дай Бог ещё кому-то испытать такое! Я подумала, что наступило светопреставление, что все тёмные силы выползли, как тараканы, из-под земли и вознамерились причинить мне зло. О боссе я в тот момент, конечно, забыла, как и о насекомых, которые снова начали карабкаться на меня, будто безумные.

Присмотревшись, я определила, что человек висит на верёвке. Лица его не было видно, и только глаза блестели в отражённом от стекла свете луны. Судя по всему, человек был в омоновской маске. Картина была потрясающая! Не знаю, видел он меня или нет, но он точно смотрел в мою сторону и не шевелился. Прошла вечность, прежде чем я начала приходить в себя. И тут поняла но — увы! — слишком поздно, что уже некоторое время слышу шум из спальни. Но когда я обрела возможность двигаться, то она мне уже не понадобилась — сильный удар сзади расколол мою голову на миллион черепков, и они разлетелись яркой вспышкой, оставив лишь темноту…

* * *

Вынырнув из мрака сознания, я очутилась во мраке гостиной. Голова моя раскалывалась на части и напоминала огнедышащую домну — в ней все горело и метало искры. Рядом со мной валялась та самая медная статуэтка, которой я так и не воспользовалась в прошлый раз. За окном уже никого не было. Все тело было усыпано тараканами. Они не шевелились, наверное, спали, а может, и умерли от горя. С трудом поднявшись на ноги, я стряхнула с себя эту гадость, сняла проклятые электрические вериги и, держась за голову, поплелась в спальню, уже не надеясь застать там босса в живых. Сколько прошло времени, я не знала. Споткнувшись о фонарик, подняла его, включила и увидела, что на стенах чего-то не хватает. Потом поняла, что не хватает картин. Не было их и в коридоре, по которому нужно было пройти, чтобы попасть в спальню. А там тоже зияли голые стены. Босс, не шевелясь, лежал на кровати. Осветив его фонариком и ожидая увидеть окровавленное месиво, я ахнула — свернувшись калачиком, подложив под щеку ладошки, он мирно спал, как младенец, тихо посапывая. На его лице расположились на ночлег отвратительные насекомые.

И тут со стороны балкона раздался какой-то шорох. Дверь была открыта, и я сразу метнулась туда. Сам балкон был пуст, но сбоку свисала верёвка. Задрав голову, я увидела, что по ней кто-то ловко и почти бесшумно взбирается вверх. Альпинист достиг уже почти самой крыши, откуда, из-за парапета, на меня смотрело ещё чьё-то лицо в маске. Ни секунды не раздумывая, я вцепилась в верёвку и начала подниматься вслед за вором. Верхний, заметив это, схватил нижнего за шиворот, рывком втянул на крышу, и они скрылись из виду. Я так разозлилась, что почти ничего не соображала. Поэтому даже не удивилась, когда, добравшись до верха и схватившись обеими руками за край бетонного парапета, окружавшего плоскую крышу, увидела перед собой чьи-то глаза, злорадно блестевшие сквозь прорези маски. Издав звериный рык, чудище ткнуло меня кулаком в кожаной перчатке в лицо, рассчитывая сбросить вниз. Я не могла ему противостоять, ибо мои руки были заняты, поэтому просто уклонилась, едва не сорвавшись с высоты восьмого этажа. Тогда этот товарищ занёс свой пудовый кулак и резко обрушил его на мою несчастную голову. Любой нормальный человек, конечно же, упал бы и разбился, но не я. Получив удар «кувалдой» по голове, где сразу все потемнело, я разжала пальцы, которыми держалась за жизнь, то бишь за парапет, и снова вцепилась в верёвку. Где-то внизу и сбоку, метрах в двух от меня, проходил ряд балконов. Самый верхний был совсем близко, поэтому, оттолкнувшись ногами от стены, я прыгнула туда, и в тот же момент верёвка ослабла и её отрезанный конец свалился мне на голову. Вот сволочи!

Времени на раздумья у меня не оставалось. Нужно было срочно попасть во двор и ловить негодяев там, пока не сбежали. Я толкнула балконную дверь, она оказалась закрытой. Не думая, что делаю, я пробила кулаком двойное стекло, нащупала ручку, открыла и вбежала в комнату. В ту же секунду там загорелся ночник. На большой кровати сидел в пижаме взъерошенный мужчина. В глазах его, наверное, навеки поселился ужас.

— Извините, — пробормотала я на ходу, — стекло я потом вставлю. Где у вас тут выход?

— Ик-ик!

— Спасибо.

И помчалась в коридор — квартира была такая же, как и у Лидии Петровны. Открыв замок, я выскочила на площадку, и бросилась вниз по лестнице. Только тогда вспомнила, что туфли мои так и лежат около дивана в квартире. Оказавшись во дворе, я остановилась и осмотрелась. Подъездов в доме было всего три. Пожарной лестницы, по которой могли подняться и спуститься эти ворюги, на этой стороне не было. И я побежала на другую сторону, не зная, что, как только скроюсь за углом, из третьего подъезда выйдут оба бандита, нагруженные огромными мешками, сядут в стоящий здесь же старенький «Москвич» с прицепом и отъедут. Хорошо ещё, что у меня отличный слух и я услышала шум двигателя, а то бы так и осталась с носом. Развернувшись на сто восемьдесят, я бросилась обратно. И успела как раз вовремя, чтобы увидеть в десяти метрах от меня выезжающий со двора прицеп с горящими габаритами. Мысленно поклявшись, что это мой последний безумный поступок в жизни, я разбежалась и запрыгнула в тележку, как раз на те самые мешки. И сразу затаилась. Непонятно, заметили меня или нет, только машина не остановилась, выехала на улицу, набрала скорость и скоро уже везла меня в неизвестном направлении под ночными фонарями, мелькающими над моим распростёртым на дне прицепа телом. Полная луна с издевательской усмешкой смотрела на меня с небес, и мне очень хотелось плюнуть ей в лицо.

Прошло немного времени, машина ехала, не собираясь останавливаться, и я решила осмотреться. В мешках, между которыми я так удобно устроилась, лежали картины. Кажется, я даже сломала одну раму, когда запрыгивала, но ничего, в музее отреставрируют. Если, конечно, мне удастся отобрать их у этих негодяев. Теперь мне было понятно, как они забирались в квартиру, но почему при этом Лидия Петровна не просыпалась — это ещё оставалось загадкой. Впрочем, что говорить о больной женщине, если я сама, молодая и здоровая, ухом не повела, когда, чуть ли не наступая на меня, воры снимали со стены здоровенные часы с колокольным звоном.

Потом я вспомнила про тараканов. Никогда и нигде я ещё не видела ничего подобного. Голову можно дать на отсечение, что ни один нормальный таракан так себя не ведёт. Известно ведь, что эти твари очень чувствительны к человеческой ауре и боятся именно её и поэтому никогда не полезут на человека без сильной надобности. И уж тем более не будут на нем спать. Значит, получается, что те тараканы ненормальные? Может, это из-за них Лидия Петровна, не зная, как ещё спастись, выбросилась с балкона? Но ведь точно так же она могла выбежать на площадку и позвать на помощь… Черт, почему я должна лежать здесь и ломать голову над тем, что совершили люди, которые меня везут? Не проще ли спросить у них самих? Дурацкая ситуация! А вдобавок ещё босс дрыхнет в квартире, усыпанный этими тварями. Что он подумает, когда проснётся и не обнаружит меня и картин? Небось решит, что меня похитили. Хорош начальничек! Уснул, как дитя, на боевом посту и даже не почесался, когда в квартире орудовала шайка преступников. А если бы меня ударили не маленькой статуэткой, а гипсовой скульптурой Венеры в натуральную величину, что стояла около дивана? Нет, все-таки это тоже ненормально, что в этой квартире так тянет в сон. И вообще все это дело с самого начала окружено ореолом таинственности. Но поскольку, как говорил Акира, потусторонние силы, то бишь духи, действуют в нашем мире вполне материальными методами, через конкретных живых людей, значит, нужно искать корень зла, и тогда вся мистика сразу превратится в конкретное уголовное дело для конкретного человека…

Прошло уже примерно сорок минут. На улице было все так же темно и прохладно. Прицеп уже много раз поворачивал в разные стороны, так что я сбилась со счета, пытаясь запомнить дорогу. Все внутренности мои поменяли свои места от тряски, шишка на голове ужасно болела. Наконец прицеп тряхнуло, и движение прекратилось. В нос ударил отвратительный запах помойки. Быстро хлопнули дверцы, я услышала торопливые шаги и осторожно подняла голову. И увидела, как двое здоровых парней, уже без масок, набрасывают на меня брезент, закрывая от всего мира. Все остальное происходило уже не со мной. В мгновение ока, несмотря на моё отчаянное сопротивление, меня замотали в него, как куклу, с ног до головы, бросили на землю и начали молча мутузить ногами. Минуту, час, сутки, год, вечность… Потом подняли и куда-то понесли. Я чувствовала себя так, словно меня пропустили через камнедробилку, то есть уже вообще почти никак. Но сознание работало, я продолжала все слышать и понимать, хотя и ничего не видела сквозь плотный брезент. Шевелиться и стонать я была не в состоянии.

— Ну что, давай здесь? — хрипло произнёс один.

— Нет, подальше, — сказал другой. — Здесь быстро найдут — собак и бомжей полно. Вон туда, к воде тащи…

И меня потащили к воде. Мне уже было все равно. Хотелось только, чтобы моё измученное, ноющее каждой своей клеточкой тело наконец положили и оставили в покое. Затем меня опустили на землю, привязали что-то тяжёлое к ногам, опять подняли, раскачали и со словами «Прощай, красавица!» бросили в воду. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я стала медленно погружаться в маслянистую и вонючую жижу, которая сразу же проникла под брезент и начала заливать нос и уши. Бандиты, должно быть, смотрели, как идёт дело с погружением, поэтому мне нельзя было сразу выбираться из своих «пелёнок», а то выловят и добьют окончательно. Поэтому я погружалась вертикально, как поплавок, утаскиваемая на дно привязанным грузилом. Холодная жижа быстро привела меня в чувство, и я начала соображать. Во-первых, нельзя паниковать — иначе в лёгких слишком быстро кончится воздух и я утону. А так у меня ещё есть несколько минут на то, чтобы проложить путь к спасению. Брезент был плотным, в несколько слоёв, и уйдёт немало времени и сил, чтобы его разорвать. Потом верёвка на ногах, но это уже я сделаю быстро. Главное, чтобы яма оказалась не слишком глубокой и я успела бы вынырнуть на поверхность. А пока меня все тянуло и тянуло вниз и, казалось, этому не будет конца. Наконец ноги уткнулись в дно. Мой мозг к этому времени уже отключился, а взамен включилось что-то другое, нечеловеческое, что заложил мне в подсознание отец, умевший в совершенстве управлять скрытыми резервами своего организма. И я начала в буквальном смысле прогрызать себе дорогу к жизни. Железные ногти гнулись и ломались о грубое полотно, словно сотканное из металлических нитей, я рвала его зубами, глотая противную воду, и в конце концов, минуты через три, все же проделала себе дыру, достаточную, чтобы высунуть руки наружу и разрезать верёвку на ногах. Глаз я открывать не хотела, чтобы в них не попала эта отрава, поэтому все делала на ощупь. Верёвка на ногах оказалась толстой, к другому концу её была привязана железяка непонятной формы. Единственным оставшимся целым лезвием на левом мизинце я разрезала путы, чувствуя, что уже задыхаюсь, выбралась из брезента, оттолкнулась от дна и начала бесконечный подъем к поверхности, считая про себя секунды, чтобы не думать о том, как буду жадно глотать эту гадость, когда кончится воздух, как она заполнит мои лёгкие, и я останусь в ней навсегда, став частью её, гнилью. Первый, судорожный глоток воздуха вошёл в меня вместе с порядочной порцией вонючей жидкости, из которой я все-таки вынырнула. У меня ещё хватило сил добраться до грязного и скользкого берега, вытащить на него верхнюю половину своего тела, и все — я отключилась…

Очнулась я от запаха дыма и ощущения тепла. Из груди моей вырвался непроизвольный стон, и я открыла глаза. Было уже светло, рядом горел большой костёр. Вокруг возвышались горы мусора. Я лежала на большом куске картона, одетая в чей-то синий рабочий халат, и чувствовала себя вполне сносно, если не считать ноющих рёбер и ощущения помойки во рту.

— Что, дурочка, очухалась? — раздался откуда-то сбоку насмешливый голос, и мне пришлось скосить глаза.

На перевёрнутом пластмассовом ящике сидел какой-то оборванец и глазел на меня. Он был небрит, грязен и лохмат. Во рту виднелись всего три передних зуба жёлтого цвета. Возраст его определить было невозможно — что-то между тридцатью и ста годами. Глазки хитро поблёскивали.

— Кто вы, прости Господи? — пробормотала я, приподнимаясь на локте.

— Спаситель твой, кто ж ещё, — хмыкнул тот. — Ты, я так понял, топиться собралась, но не смогла. Вот я тебя и спас, от сливной ямы утащил, переодел в чистое, своё последнее, можно сказать, приличное бельё, — он кивнул на халат, — и теперь рассчитываю на взаимность. Справедливо ведь?

Я села, размяла плечи и руки, похрустела позвоночником, затем поднялась на ноги, сделала пару шагов, попрыгала и только тогда окончательно убедилась, что жива.

— Ну, и на какую такую взаимность вы рассчитываете? — спросила я, протягивая к костру руки. — Надеюсь, я не должна теперь выходить за вас замуж?

— Ну, загнула! — весело расхохотался бомж. — Ты даёшь! Нет, замуж не нужно — у нас тут расписываться негде. — Он махнул рукой на мусор. — Да и паспортов нету. Предлагаю так жить, гражданским браком. В одиночку тут пропадёшь — ты же новенькая, ничего не знаешь. А лучше меня все равно мужика не найдёшь — всех разобрали. Соглашайся, слышь? Я тебе этот халат насовсем подарю.

Тут до меня дошло, что этот тип видел меня раздетой, и мне стало не по себе.

— Где моя одежда? — спросила я.

— Сушится. — Он кивнул на ту сторону костра; там на протянутой между двумя кучами верёвке висели мои юбка с кофтой. — Я постирал в чистой воде. И тебя всю вымыл.

— А сколько сейчас времени? Он посмотрел на пасмурное небо.

— Часов восемь уже.

— Утра или вечера?

— Что, совсем память потеряла? Утра, конечно. Ну так как, согласна или нет? А то скоро холода начнутся…

— Послушайте, товарищ, не знаю, как вас там…

— Ерофей Венедиктов.

— …товарищ Ерофей, конечно, лестно выслушивать от вас такие вещи, но мне бы побыстрее смотаться отсюда и никогда больше не видеть ни вас, ни всего этого дерьма. Подскажите лучше, как это можно сделать, а не порите чепуху.

— Вот так всегда, — вздохнул он, совершенно не обидевшись. — Спасаешь их, спасаешь, а они…

Пока он что-то там бормотал, я сняла с верёвки свою уже почти сухую одежду, зашла за кучу мусора и стала переодеваться. Завершив туалет, вернулась, швырнула ему халат и грозно спросила, отбросив формальности:

— Говори, извращенец, где мои трусики?

Тот честно посмотрел на меня и, не моргнув глазом, поинтересовался:

— Какие?

— Которые на мне были.

— Не видел, ей-Богу! Вот те крест! Может, они с тебя спали, когда ты топилась? Такое иногда случается…

— Ладно, подавись ты ими! — рассердилась я. — Только скажи, как отсюда выбраться.

Тот сразу радостно заулыбался.

— Это смотря куда.

— В Москву, куда же ещё.

— Неужто ты из Москвы? — удивился он. — Зачем же сюда припёрлась? Или там утопиться негде?

— Я не припёрлась, меня привезли, — буркнула я.

— Уж не Мишка с Петькой, случайно?

Я тут же навострила уши, присела с ним рядом и забросила удочку:

— Ну да… на жёлтом «Москвиче».

— Все правильно, на жёлтом. То-то я ещё удивился, чего они сюда ночью заявились.

— Так ты их знаешь?

— А я здесь всех знаю, — гордо произнёс он. — Они иногда здесь бывают, всякое барахло привозят ненужное. Тебя вот привезли… — Он покосился на меня, но я ничего не сказала. — Что, добро не поделили?

— И не спрашивай. Они все себе захапали, а меня чуть не утопили, гады.

Ерофей покачал головой:

— Нехорошо это. Зря ты с ними связалась.

— Сама уже жалею. Слушай, Ерофей, а как мне их найти? Ты ведь все знаешь.

— А чего их искать? Они все равно сюда приедут рано или поздно.

— Ну да, буду я ещё здесь торчать. Значит, не знаешь, где они живут?

Он посмотрел на меня и тяжко вздохнул:

— Они ж меня потом самого утопят.

— Ну пожалуйста, Ерофейчик! — взмолилась я. — Я тебе за это потом новую одежду куплю, палатку с подогревом на солнечных батареях, матрас, газплиту и все, что захочешь! Будешь здесь королём жить. Только скажи, где их можно найти!

— Врёшь ты все, не купишь ведь, — усмехнулся он.

— Куплю!

— А вот и нет. Они тебя прикончат всей оравой а потом и до меня доберутся. Я их знаю. Они меня уже раза три до полусмерти лупили.

— Может, поспорим? — не унималась я. — Сегодня к вечеру я разберусь с этой бандой, а завтра после обеда привезу тебе одежду и матрас.

— А как же палатка с подогревом?

— И палатку, черт возьми! — рассвирепела я. — Избу-читальню тебе здесь отгрохаю, только не тяни кота за хвост! Говори, или сама сейчас тебя в болото брошу!

— Ишь, какая шустрая, — усмехнулся он. — Ладно, только уговор: про меня ни слова.

— Зуб даю.

— В Балашихе они живут, на Южном. Пятиэтажка рядом с кинотеатром «Союз». Я им как-то помогал хлам оттуда вывозить за пузырь водки. У них там железный гараж возле дома, из него все и грузили. Пять прицепов вывезли, а водку так и не купили, сволочи. Только по морде дали.

Расцеловав на радостях небритые щеки Ерофея, я отправилась в Балашиху, которая, оказывается, как объяснил бомж, начиналась сразу за лесом. На прощание я у него спросила:

— Слушай, сколько тебе лет, Ерофей?

— Тридцать четыре, а что? — удивился он.

— Да так, сохранился ты здорово. Кстати, чем эти парни вообще занимаются?

— Официально? Тараканов травят…

* * *

Выглядела я ужасно. Неглаженые юбка с кофтой, нечёсаные, торчащие в разные стороны волосы, полное отсутствие нижнего белья, а также обуви на ногах, денег и документов — в таком виде место мне было только на мусорной свалке, откуда я ушла. Но выбирать не приходилось: преступников нужно было брать по горячим следам пока они не сбежали куда-нибудь, где их уже не достанешь. Я понимала, что сажать их сейчас пока не за что — кроме наших с боссом показаний, добытых путём незаконного проникновения в опечатанную квартиру, против них ничего больше не было. Разве что шишка на моем затылке, да и та уже почти не прощупывалась. Значит, нужно найти более веские доказательства или спровоцировать их на очередное преступление и поймать за руку. Для меня по-прежнему было загадкой, как связаны между собой травля тараканов и ограбление квартир. Ладно бы, если бы они обворовывали во время травли, стукнув хозяина, к примеру, по голове, а то ведь нет, тут что-то совсем другое. И почему таскают по мелочи? И зачем убили Лидию Петровну? Да, мне предстояло выяснить ещё многое.

Боссу я решила позвонить, как только доберусь до Балашихи, найду телефон-автомат и добуду у кого-нибудь жетон. Если, конечно, он ещё не дрыхнет в старушкиной квартире, облепленный сумасшедшими тараканами. Сегодня среда, а значит, Валентина с утра отправится на рынок за продуктами. Конечно, я могла надиктовать информацию на автоответчик, но для этого нужно сначала дозвониться.

Зачерпнув горсть земли, я слегка испачкала себе лицо, чтобы уже ничем не отличаться от нищей замарашки, и вошла на окраину Балашихи большого подмосковного города, где ещё никогда не бывала. Прохожих в этот час было немного. Большинство уже уехали в Москву на работу, а те, что остались, наверное, ещё спали. Двинувшись по какой-то улице вдоль пятиэтажных домов, я стала высматривать телефонную будку. Метров через сто обнаружила её, но аппарат был без трубки и, похоже, уже довольно давно. Следующая оказалась вообще без аппарата, там торчали лишь оборванные провода, как разноцветные тараканьи усы. Что-то подсказывало мне, что в Балашихе целых телефонов-автоматов нет вообще. Редкие прохожие оборачивались мне вслед, таращили глаза, но я делала вид, что чувствую себя прекрасно и ничего не замечаю. Какой-то пьяный мужик с фонарём под глазом даже принял меня за свою и предложил отправиться с ним в пивную, чтобы хватить там пару пива. Я вежливо отказалась, но спросила, где тут находится кинотеатр «Союз». Он объяснил и поплёлся дальше, сжигая вокруг себя кислород крепчайшим перегаром. В конце концов, так и не найдя ни одного целого автомата, я добралась до кинотеатра, на котором почему-то висела вывеска «Стройматериалы», и начала кружить около ближайших пятиэтажек. Я не слишком боялась, что Мишка с Петькой узнают меня в таком виде, ведь они считали меня покойницей, но все же осторожность не мешала. Поэтому, сгорая от стыда, стащила в одном дворе с бельевой верёвки застиранные джинсы и цветастую мужскую рубашку теша себя мыслью, что наказание за этот грех наступит не в этой, а в следующей жизни. Переодевшись в ближайшем подъезде, я так же незаметно повесила на верёвку свои вещи и улизнула. Теперь я выглядела все же более чисто и прилично, несмотря на то что эта одежда тоже была неглаженая. В довершение я собрала волосы на затылке и вытерла лицо. Мне предстояло отыскать гнездо этой странной банды, убедиться, что все они на месте и никуда сбегать не собираются, а потом уже отправляться в Москву за помощью. Для этого прежде всего требовалось найти жёлтый «Москвич» с прицепом. Его я и искала, шаря глазами по стоянкам во дворах. И нашла. Правда, не «Москвич», а лишь прицеп. Он стоял у закрытого железного гаража во дворе недалеко от кинотеатра. Собственно, я совсем не помнила, как выглядел тот прицеп, в котором я ехала, но мне почему-то показалось, что это именно тот. Тем более что все колёса у этого были в свежей грязи. Наверняка сам автомобиль стоял в гараже. Решив не подходить ближе, чтобы не попадаться парням на глаза, если гараж им виден из окон, я уселась на лавочку у дальнего подъезда, взяла постеленную на ней газету и принялась разгадывать кроссворд, где были оторваны вопросы «По вертикали». Потянулись медленные минуты ожидания неизвестно чего. Внимания на меня никто не обращал, с расспросами и гнусными предложениями тоже никто не приставал, и, если бы не голодное урчание в желудке, я могла бы просидеть здесь до скончания века.

Примерно через час, когда грязь на колёсах поицепа подсохла, а урчание в желудке сделалось угрожающе громким и уже заглушало вороньи крики на деревьях, мне это надоело. К гаражу так никто и не подошёл, а тех двоих, что пытались убить меня, я среди выходящих из дома не заметила. Их лица я запомнила на всю жизнь, хотя видела лишь одно краткое мгновение, и непременно бы узнала, даже в масках. И тогда я решила сыграть ва-банк, то есть не ждать, когда голодный тигр вылезет из своей пещеры, а отправиться прямиком к нему.

Дождавшись, когда из соседнего подъезда вышла какая-то старушка, я подошла к ней и спросила:

— Не подскажете, здравствуйте, где тут фирма, которая тараканов травит?

Окинув меня недовольным взглядом, она проворчала:

— Доброе утро. Да какая там фирма. Так, частники, — и кивнула на первый подъезд. — В пятой квартире на втором этаже. Там у них на двери вывеска висит.

— И что, хоть качественно травят?

— Да вроде ничего. По крайней мере у нас в доме ни у кого тараканов нету — все разбежались, когда эта фирма открылась. А как травят — не знаю.

— Спасибо.

Старушка ушла, что-то бормоча, а я направилась в первый подъезд, понимая, что нарушаю клятву, которую дала самой себе, когда запрыгивала в проклятый прицеп. Тогда бандиты уже доказали, что они неглупы и очень опасны, и мне сейчас не следовало лезть к ним снова одной, но я вообще упрямая, да ещё и злилась на них. И была уверена, что они меня не узнают — вряд ли им удалось разглядеть в темноте и запомнить моё лицо. А ещё мне хотелось похвастаться перед боссом: вот, мол, какая находчивая, сама выследила бандитов и преподнесла их на блюдечке. На двери пятой квартиры висела табличка: «Травля тараканов. Идеальное средство! Почти бесплатно, быстро, качественно и не воняет! Обращаться в любое время. Администрация».

Нажав на кнопку звонка, я приняла скучающую позу и стала ждать. Через минуту раздались шаги, щёлкнул замок и появился незнакомый парень с заспанной физиономией. Тело у него было как у Шварценеггера, а лицо как у дауна. Одет он был в помятый спортивный костюм «Адидас».

— Чего надо? — Он, не стесняясь, зевнул мне в лицо и бросил равнодушный взгляд на мои босые ступни, выглядывающие из-под джинсов.

— Во-первых, здравствуйте. А во-вторых, нас замучили тараканы.

— Кого это «нас»?

— Нашу фирму. Я из Москвы.

В глазах его тут же пробудился интерес.

— Подождите на улице минут пять и зайдите ещё раз, — вежливо сказал он и захлопнул дверь перед моим носом. Пожав плечами, я вышла из подъезда, села на лавочку и стала считать до трехсот. Никто, в том числе и я, не знал, почему я не ношу часов. Но, сколько себя помню, у меня их никогда не было. В детдоме им просто неоткуда было взяться, а потом… Потом начались такие тренировки, что никакие часы не выдержали бы, особенно, когда я дралась с братьями. Впрочем, счастливые часов не наблюдают…

На этот раз мне открыл уже другой парень. Он был одет в чёрные брюки, белую рубашку и тоже походил на качка. Видимо, для борьбы с тараканами эти ребята использовали чисто физическую силу. Он приветливо поздоровался и провёл меня в одну из комнат, где все было обставлено как в настоящем офисе: чёрные столы, шкафы с папками, компьютер и пара телефонов с факсом. На подоконнике стоял мой маленький телевизор «Панасоник», украденный прошлой ночью. Видика не было — наверное, уже продали. Усадив меня на стул, он устроился за столом с компьютером и, улыбнувшись, приятным мягким голосом сказал:

— Меня зовут Виктор. Значит, вы из Москвы?

Я кивнула. Он ещё раз посмотрел на мою одежду.

— И какую же фирму заели тараканы?

— Вы все равно о ней не знаете. Скажите…

— А в какой газете вы прочитали объявление? — вежливо перебил он меня и пояснил:

— Мы контролируем действенность рекламы.

— В «Из рук в руки», — ляпнула я наобум.

Он что-то пометил на листе бумаги.

— Отлично. А почему выбрали именно нас?

— Потому что не воняет.

— Замечательно. — Он опять что-то написал. — Теперь я расскажу вам о нашей работе, чтобы потом не возникло сложностей. Вы — наша первая фирма. Обычно мы работаем только с частными клиентами. Они звонят, заказывают препарат, наши специалисты выезжают на место, объясняют правила пользования, берут деньги и желают удачи. Нареканий и жалоб ещё не было. Правда, бывает, что какой-нибудь приблудный таракан и заползёт, но он тут же покидает поле действия нашего препарата…

— Извините, а что это за препарат такой?

— О, это последняя новинка в области химических разработок. На одном военном заводе, где производили химическое оружие, после конверсии стали выпускать эту штуку. Наша фирма — один из филиалов завода. Там работают гениальные химики, сами понимаете. Но вернёмся к вашей проблеме. Видите ли, специфика препарата такова, что не в каждом помещении его можно использовать. Поэтому сначала наш специалист должен осмотреть место и принять соответствующее решение. У вас большие площади?

— Шесть этажей. — Я вспомнила нашу башню и мысленно усмехнулась.

— Ого! — Он округлил глаза. — Наверное, крупная фирма?

— Сами судите. Но ближе к делу. Сколько вы берете?

— Очень недорого. Я бы даже сказал, чисто символическую сумму, только чтобы покрыть расходы на проезд до клиента и обратно. Мы сейчас больше работаем на рекламу.

— А вони действительно не будет?

— Что вы! Не будет не только вони, но и тараканов, и даже самого препарата. Вы посыплете им там, где вам скажут, и через час от него не останется и следа. Он абсолютно безвреден для человека и не опасен для домашних животных. Весь секрет заключается в том, чтобы рассыпать его в нужных местах, а не там, где обычно появляются насекомые. Но это уже производственная тайна.

— Что ж, мы воспользуемся вашими услугами. Что я должна сделать?

— Пока ничего. Вы на машине? — Он ещё раз бросил взгляд на мятую рубашку с чужого плеча, в которой могли поместиться трое таких, как я.

— Нет, своим ходом. — Я оставалась невозмутима.

— Тогда сейчас наши сотрудники отвезут вас в вашу контору и, так сказать, осмотрят поле боя, — он хихикнул, — после чего дадут все необходимые рекомендации. Должен предупредить, что мы берём только наличными.

— О, с этим проблем не будет, — заверила я его. — Мы сами только с живыми деньгами работаем.

— Превосходно, — засиял он и крикнул в стену за спиной. — Петя, Миша! Идите готовьте машину!

В течение следующих пяти минут, пока «сотрудники» выгоняли из гаража машину, Виктор читал мне лекцию о тараканах. Оказывается, тараканы — страшные мистики. Их нельзя вытравить совсем, а можно только заколдовать, и тогда они уйдут сами и навсегда. И другим скажут, чтобы туда не совались. В домах и квартирах, где живут колдуны, ведьмы или люди, не подозревающие о таких способностях в себе, но обладающие ими, тараканов, как правило, нет — они боятся сильной энергетики как огня, ибо энергетика — это и есть огонь. Такие личности являются энергетическими вампирами, они высасывают энергию и из людей, и из тараканов, и те, если не успеют сбежать, становятся вялыми, сонными и потом умирают, как от мора. Препарат, изобретённый на военном заводе, работает примерно на таком же принципе. А вообще с этими тараканами, которые совсем ещё не изучены, нужно быть поаккуратнее, потому что они растаскивают на себе как заразу всяческие вредные энергии из других квартир, типа сглазов и порчи, которые, если таракана прихлопнуть, переходят на убившего его.

Наслушавшись всех этих ужасов, я вышла из квартиры и спустилась во двор, где около жёлтого «Москвича» уже стояли, о чем-то со смехом переговариваясь, те, что убили Лидию Петровну, обокрали её и меня, а потом ещё и утопили моё избитое до полусмерти и завёрнутое в брезент тело в сливной яме на свалке. Моим первым и самым / горячим желанием было прикончить их тут же, на месте. Но это ничего бы не дало, кроме неприятностей. Поэтому я легко улыбнулась, посмотрела на машину, которая на этот раз была без прицепа, и сказала:

— Привет, мальчики! Ну что, отправляемся?

— Как скажешь, — хмыкнул один и полез за руль.

— Прошу! — Другой распахнул передо мной переднюю дверцу. — Доставим с комфортом!

— На этой развалюхе? — усмехнулась я и села рядом с водителем.

— Ничего, зато менты не тормозят, — пояснил он.

И мы тронулись. Я уже предвкушала, как привезу обоих бандитов в офис, как мы с боссом их скрутим и заставим признаться в совершённых преступлениях. А потом повяжем и всех остальных сотрудников этой тараканьей фирмы. И справедливость восторжествует…

— А куда это мы едем? — удивлённо спросила я, увидев, что водитель, выезжая на шоссе, повернул машину в противоположную от Москвы сторону. — Нам в Москву нужно.

— Знаем, — спокойно ответил сидящий сзади бугай. — Только заскочим в одно место и сразу в столицу. Это быстро.

Я успокоилась. Но потом, когда через пару километров «Москвич» свернул налево и я увидела впереди за деревьями знакомые горы свалки, меня охватили сомнения. Скосив глаза на водителя, я заметила плохо скрытое злорадство в его правом глазу и уголке рта. Но и это не убедило меня в том, что пора уже открывать дверь, выпрыгивать на дорогу и мотать отсюда к чёртовой матери. Сомнения исчезли лишь тогда, когда на моей шее оказалась удавка из металлической струны, накинутая бандитом, сидящим сзади.

— Ну что, стерва, — процедил он, притянув мою шею к креслу и вдавливая струну в горло, — допрыгалась? Думала, не узнаем?

Машина въехала на территорию свалки и остановилась за кучей мусора.

— Наверное, забыла, что у нас её фотка в паспорте есть, — ухмыльнулся водитель, повернувшись ко мне и с наслаждением наблюдая за моими муками. — Давай, быстренько рассказывай дядям, кто ты такая, и пойдём опять купаться. На этот раз уже не выплывешь, правда, Петя? — Он посмотрел на заднего.

Удавку чуть ослабили, и я судорожно втянула в себя воздух, тщетно пытаясь ухватиться пальцами за струну.

— Говори, паскуда! — рявкнул Петя. Я захрипела и показала пальцами на горло, мол, не могу говорить.

— Отпусти её, Петя, все равно никуда уже не денется, — разрешил Миша, и удавка ослабла, но не исчезла. — Ну, мы слушаем.

Отдышавшись, я просипела:

— Вы психи чёртовы! Что вы себе позволяете с клиентами?! Вы меня не за ту приняли!

— Не за ту? — усмехнулся Миша и достал из бардачка мой паспорт. — Да нет, вроде бы все правильно. — Он раскрыл возле моего плеча паспорт, сверяя снимок с оригиналом. — Копия, можно сказать. Мы хорошо рассмотрели тебя, ещё когда ты у нас на лавочке у подъезда сидела. Просто не хотелось потом с трупом возиться, из квартиры его вывозить. А так ты сама вышла, в машину села… Так какого хрена тебе нужно? Кто ты такая? Мы ведь все равно узнаем, когда отрежем тебе уши и сожжём пятки.

— Может, уже начнём? — прорычал сзади Петя. — Чего тянуть?

У меня над правым ухом послышался характерный щелчок выскочившего лезвия.

— А вы кто такие? — зло спросила я.

— Мы? — Миша довольно осклабился. — Мы люди, родная.

— Что-то не похоже.

— А ты всмотрись получше. Мы ведь не грохнули тебя и твоего дружка на той хате, хотя могли. Но мы не любим лишней крови, просекаешь? Мы честные воры. Если бы ты за нами не полезла, как глупая обезьяна, а потом ещё и в прицеп не запрыгнула, то сейчас бы жила спокойно. Мы не любим, когда кто-то суёт свой нос в наши дела. Между прочим, мы прихватили с той хаты видеокамеры и пушку, что лежала под подушкой на диване. — Он вытащил из-под сиденья пистолет Родиона и повертел им перед моим носом. — Что, старушка все-таки успела кому-то накапать? — Он просверлил меня холодным взглядом. — Вы что, из ментовки?

— Нет, мы частные детективы.

— Черт! — выругался Петя. — Говорил, надо было их замочить! Никакие они не менты!

Мишины глаза потухли, он выпятил нижнюю губу и сочувственно вздохнул:

— Что ж, это меняет дело. Надеюсь, твой коллега никогда не узнает, что с тобой случилось. Кончай её, Петя. Только не ножом…

— Постойте! — дёрнулась я, удерживая руками натянувшуюся удавку. — Можно один вопрос перед смертью?

— Валяй.

— Почему в квартире так хотелось спать?

Они переглянулись и заржали. Миша сквозь смех проговорил:

— Вы бы свет включили, и сна как не бывало.

— То есть как это? — опешила я.

— А это уже секрет фирмы. Давай, Петя, заканчивай…

* * *

…Петю мне пришлось убить. Он сам напросился. Когда я ударила Мишу по горлу и тот отрубился, Петя, видимо, от неожиданности, ослабил удавку, которую опять держал двумя руками. Дёрнув рычаг под креслом и упёршись ногами, я резко двинула кресло назад до самого упора, зажав бандиту ноги. Тот взвыл, но удавку все же не выпустил, и струна начала разрезать мне горло. Тогда я, закинув руку за голову, вонзила свой страшный коготь на мизинце в его кулак. Он опять закричал, но снова до него не дошло, что нужно отпустить меня и бежать со всех ног. Вместо этого бандит цеплялся за удавку на моей шее, как за собственную жизнь. Миша без движения лежал на руле. Я не могла говорить и дышать, хрящи на горле уже трещали, из порезанной кожи текла кровь, но он не мог быстро убить меня таким способом — Акира бы очень расстроился, если бы узнал, что его воспитанника можно уничтожить какой-то вшивой удавкой. Он научил нас специальному приёму против этого излюбленного азиатского способа убийства. Нужно просто уметь правильно двигать горловиной, не давая струне впиться намертво в одно место. И не пытаться отодрать удавку от горла, а доставать убийцу за спиной всеми мыслимыми способами. Поскольку я сидела в машине, то возможностей для этого было не очень много. Больше не раздумывая, я ткнула всей своей звериной пятернёй куда-то назад, где, по расчётам, должно было находиться его лицо. Хоть на пальцах и не оставалось железных ногтей, но все равно я могла пробить ими дюймовую доску. Петя дико закричал, и удавка сразу ослабла. Потом он затих. Повернувшись, я увидела, что у него больше нет глаз и он не дышит. Вольному — воля…

Мишу я связала найденной в багажнике верёвкой, запихала ему в рот промасленную тряпку, которой, очевидно, вытирали машину, и оставила в куче мусора. Рядом с ним положила труп дружка. Миша очнулся, когда я отходила к машине, и что-то замычал. Я даже не обернулась.

Теперь я была полна решимости самолично расправиться со всей этой шайкой. Два раза подряд они хотели отправить меня на тот свет, и оба раза у них это почти получилось. Спрашивается, за что? За то, что не струсила и погналась за ними? Ну ладно, со мной все ясно, а что им сделала добрая и тихая Лидия Петровна? Причём я совсем не была уверена, что она единственная их жертва. Судя по всему, дело у них поставлено на поток и они уже давно обворовывают квартиры и, может быть, убивают хозяев при помощи своего таинственного препарата. Додумались же, ворюги проклятые! Целый военный завод на них работает. Надо это дело срочно прекращать, пока они ещё кого-нибудь не убьют, и меня в том числе.

Содрав с переднего сиденья испачканный кровью чехол, чтобы не привлекал внимания, я вышвырнула его на свалку, обмотала ободранную и кровоточащую шею бинтом из аптечки, села за руль и помчалась обратно в Балашиху. Пистолет Родиона я засунула за пояс джинсов и выпустила рубаху. Сам Родион сейчас, наверное, оплакивает свои видеокамеры, похищенные у величайшего сыщика современности прямо из-под носа. Вот уж переживает, видать. Ничего, страдания очищают душу. Если все пройдёт удачно, то к вечеру я привезу ему и аппаратуру, и пистолет, и брошку с рубином, и картины, и свой телевизор — все загружу в бандитский прицеп и доставлю в целости и сохра… Ого, это ещё что такое?

Я уже въезжала во двор и собиралась повернуть к подъезду, как увидела стоящие там две солидные иномарки — «Ауди» и «Мерседес», — обе чёрного цвета. Такие дорогие машины обычно используются для дипломатических разъездов или официальных поездок российских министров. Но на этих были простые московские номера, и рядом кучковались четыре бугая в чёрных костюмах с оттопыренными подмышками и бандитскими рожами. Они что-то тихо обсуждали и зорко посматривали по сторонам. Конечно же, им сразу бросился в глаза «Москвич», уже наполовину засунувший свой жёлтый нос во двор. Делать было нечего, я продолжала ехать, с досадой сознавая, что вляпалась. Псы насторожённо следили за подъезжающей машиной, щуря глаза, но пока ничего не предпринимали. Съехав с дорожки к гаражу, я остановилась и заглушила двигатель, украдкой подглядывая за ними в зеркало заднего вида. Судя по всему, они не местные, и не исключено, что вообще не имеют отношения к тараканьей фирме. Хотя разум подсказывал мне, что как раз наоборот, очень даже имеют и более того — знают эту машину и тех, кто на ней обычно ездит. Прошло несколько томительных секунд, никто из них не двинулся ко мне, а я не решалась выйти, чтобы не нарушить этого хрупкого спокойствия. В окне пятой квартиры появилось чьё-то лицо да так и прилипло к стеклу. Но оттуда наверняка нельзя понять, кто сидит в машине, видно только, что из неё никто не выходит. Чтобы не выглядеть совсем уж глупо, я сделала вид, что копаюсь в бардачке. Нашла там свой паспорт, сунула его в задний карман джинсов, потом потрогала все имеющиеся в машине рычаги и ручки, словно проверяя, на потерялись ли по дороге, а затем, понимая, что тянуть дальше глупо, открыла дверцу и поставила одну босую ногу на землю. Что делать дальше, я не знала. Ведь я рассчитывала, что найду в квартире пару-тройку бандитов, быстренько переломаю им кости, загружу скарб и поеду домой, а тут вдруг профессиональная охрана. Наверняка они привезли сюда хозяев всей этой тараканьей лавочки и теперь только и ждут, как бы им разорвать кого-нибудь в клочья, чтобы доказать свою преданность. А может быть, и нет. Но точно сказать об этом могли только они сами…

Один охранник что-то сказал своим, поправил пистолет под мышкой и лениво двинулся ко мне. В боковом зеркале я видела, что в окне по-прежнему кто-то торчит, но меня не видит.

— Какого черта? — сердито проговорил, подойдя, головорез. Ему было уже под сорок, он был плотно сбитым, лысоватым мужчиной с подозрительными серыми глазами, которые трудно обмануть.

— В каком смысле? — глупо спросила я, теребя пуговицу на рубашке.

— Где остальные? — Он окинул презрительным взглядом мою одежду и босые ступни. — И что, не могли одеться поприличнее, шаромыжники, мать вашу. Чё молчишь?

— Думаю.

— На хрен думать, вали на хату, шеф уже пять Минут как здесь. — Он сплюнул мне под ноги. — Понабрали разную шушеру, понимаешь. Давай, не заставляй его ждать.

Одним рывком выдернув меня из машины, он захлопнул дверцу и подтолкнул меня в сторону подъезда, где трое бугаев уже опять смотрели по сторонам, не обращая на нас внимания. Лицо в окне сразу исчезло. Интересно, что они там подумали, увидев меня вместо Пети с Мишей. Дебилизм ситуации немного прибавил мне настроения, я даже заулыбалась и пошлёпала босиком в пасть зверя, собирающегося проглотить меня, то бишь в пятую квартиру. Деваться некуда — охранник шёл за мной. Остановившись у дверей, я позвонила, виновато посмотрела на амбала и, обречённо вздохнув, опустила голову. Вряд ли они станут убивать меня в доме, навлекая подозрения на приехавшего шефа, значит, наверняка опять повезут на свалку…

Дверь открылась. Я не видела лица, но узнала брюки Виктора, а потом услышала его испуганный голос:

— Ну что стоишь, заходи.

— И обуйте её во что-нибудь, засранцы, — сердито посоветовал охранник. — Знали же, что шеф приезжает, могли бы и подготовиться.

— Все исправим, командир, — заискивающе произнёс Виктор, затаскивая меня в прихожую. — Все будет в ажуре, — и закрыл дверь.

Я удивлённо подняла голову. Виктор стоял, прижав палец к губам, и напряжённо смотрел на меня. Потом приблизился и яростно прошептал на ухо:

— Если хочешь жить — молчи!

— Ну что там у вас? — послышался недовольный крик из комнаты, и Виктор вздрогнул.

— Идём-идём, шеф, — и кивнул мне на тапочки. — Обуйся.

Я покорно обулась, все ещё ничего не понимая.

— Ты все поняла? — прошептал он грозно. Я согласно кивнула. Ухватившись за рукав моей рубашки, Виктор повёл меня в комнату, откуда доносились тихие голоса. Это был не офисный кабинет, а самая обыкновенная гостиная, со стенкой и мягкой мебелью. На диване сидели двое пожилых мужчин в дорогих костюмах, в кресле ещё один помоложе, на журнальном столике стояли бутылка коньяка, рюмки, хрустальная пепельница и тарелка с нарезанной ветчиной.

— Вот, Николай Степанович, это Мария, наш новый сотрудник, — сказал Виктор, поставив меня перед ними и глядя на сидящего в кресле мужика, который, по-видимому, и был шефом.

Не знаю, на что рассчитывал этот подонок, выдавая меня за свою? Я ведь могла и не принять условия игры. Но, видимо, другого выхода у него не было, и он рискнул. Значит, чего-то боялся. Я решила пока подыграть ему, чтобы узнать, чего именно.

Все трое брезгливо меня осмотрели, а Николай Степанович удивлённо изрёк:

— Где ж ты такую себе откопал, Витя? И что она у тебя делает?

— Она? — Тот растерянно заморгал. — Выполняет функции секретарши директора филиала. Своя баба, проверенная.

— Секретарши? — хохотнул один с дивана. — А я подумал, уборщицы!

— Ничего, — похотливо разглядывая меня, сказал второй, — помыть, причесать, приодеть, и будет очень даже ничего. Только что у неё с горлом? — Он кивнул на бинты.

— Ангина, — пояснила я.

— Где остальные? — выдавил шеф.

— Где Петя с Мишей? — Виктор прожёг меня взглядом.

Что я могла ему ответить?

— На свалке…

— Почему не приехали?

— Не смогли, — пролепетала я.

— Ладно, — оборвал нас шеф, — я так понял, что из вас, бандитов, порядочных бизнесменов никогда не получится. Шантрапа, она и в Африке шантрапа. Зови тех, кто есть, и начнём.

— Юрик! — фальцетом крикнул Виктор, и в дверях тут же возник парень, открывший мне дверь первый раз. Он был уже в чёрных брюках и белой рубашке, как Виктор. Бросив затравленный взгляд на собравшихся, он втащил за собой стул и скромно присел у двери. Я осталась стоять у стены, а Виктор опустился во второе кресло. Похоже, я попала как раз на инспекторскую проверку из центра, и, пока она не кончится, меня не убьют.

— Итак, — сказал шеф, в упор глядя на Виктора, — до меня дошли слухи, что вы кого-то замочили. Это так?

— Что вы, шеф! — побледнел Виктор. — Мы только воруем, все, как вы велели. Даже пушек на дело не берём, чтобы от греха, так сказать, подальше. Зачем нам мокруха…

— Это правильно, мокруха нам ни к чему, — смягчился шеф и посмотрел на нас с Юриком. — Запомните, вы работаете в официальной респектабельной фирме, все должно быть очень прилично. Никакой самодеятельности. Не дай Бог до меня и в самом деле дойдут слухи о… незаконной деятельности — всех замочу. Без базара. Поймите, олухи, вы лишь часть хорошо продуманного и отлаженного механизма нашей организации, и если станете портачить, то сломаете весь механизм. А испорченные детали, как вы знаете, выбрасывают. Знаете? — Он сверкнул глазами.

— Конечно, шеф! — горячо заверил его Виктор. — Мы все делаем, как в инструкции, ни на шаг не отходим, зуб даю. Сыпали ваш порошочек и потихоньку таскали…

— Вот-вот, главное — потихоньку, не гнать коней, — одобрительно проговорил один мужик с дивана, засовывая в рот кусочек ветчины. — Иначе менты сразу дело заведут. А нам это ни к чему. Вот в последний раз, когда рубинчик взяли — разве плохо? Тихо, не торопясь, а рубин отхватили. И ведь редкой красоты камешек, надо сказать. И хозяйка к ментам не обратилась, правильно?

Виктор кивнул, но уши у него покраснели.

— А все почему? — продолжал самодовольно рассуждать бизнесмен. — Потому что система хорошо продумана. А пойди вы дальше, начни выносить все остальное, ментам уже пришлось бы ей поверить и дело завести.

Виктор нервно заёрзал в кресле и метнул в мою сторону предупреждающий взгляд. Я злорадно усмехнулась в ответ, но промолчала. Теперь эти гады у меня в руках.

— Да, главное, вовремя остановиться, — важно поддержал третий, махнув рюмку коньяка. — Меру знать нужно во всем.

Шеф, который все это время сосредоточенно курил сигарету, затушил её в пепельнице и сказал:

— Ну ладно, перейдём к делу. Из лаборатории поступила тревожная информация, поэтому мы и объезжаем все филиалы.

— В чем дело? — насторожился Виктор.

— В дихлофосе. Выяснилось, что смесь дихлофоса с нашим препаратом даёт весьма нежелательную реакцию. Странную, я бы даже сказал, реакцию. — Он поморщился, будто вспомнил о чем-то очень противном. — Поэтому вам нужно строго предупреждать своих клиентов, чтобы они ни в коем случае не применяли дихлофос после того, как вы рассыплете наш порошок.

— А что тогда? — взволнованно спросил Виктор.

— Получается обратный эффект, — вздохнул шеф. — Тараканы начинают сбегаться отовсюду, как мухи на мёд. А поскольку вы сыплете порошок только там, где спят хозяева, то эти твари прибегут именно туда. В лаборатории провели опыт и выяснили, что если смешать это все в больших дозах, то тараканы словно сходят с ума и начинают в буквальном смысле бросаться на людей — их притягивает биополе, и оно же их почти сразу и убивает. Тут многое пока непонятно, наши биохимики сами в растерянности, но одно ясно: если не включить свет, чтобы препарат перестал действовать, человек может сойти от страха с ума. Одному подопытному бомжу в лаборатории тараканы даже в желудок успели залезть, прежде чем издохли. Жуткая картина. — Его передёрнуло. — Хорошо, что он спал и ничего не чувствовал, а если бы нет?

Я видела, как побледнел Виктор, как скуксился Юрик, но мне было не до них. У меня перед глазами стояла картина спящего босса, облепленного тараканами. Господи, неужели и ему в желудок залезли?! Я с трудом подавила отчаянный стон и буквально окаменела от переживаний.

— Так что вот так, дорогие мои, — подытожил шеф. — Ни на шаг не отступайте от инструкции, ни в коем случае не сыпьте порошок два раза и запрещайте клиентам использовать дихлофос. Помните, вы фирма официальная, и вас легко смогут найти в случае чего. Нам же такие случаи на хрен не нужны. Все ясно?

— Ясно, шеф, — кивнул Виктор. Тут я осмелела и спросила:

— А что будет, если два раза насыпать? Он бросил на меня уничтожающий взгляд и посмотрел на «директора».

— Она что, инструкцию ещё не читала?

— Так ведь работает всего два дня, — нашёлся тот. — Ещё не освоилась.

Шеф сразу подобрел и прямо-таки по-отечески улыбнулся:

— Если два раза применить препарат в одной квартире, моя милая, то, во-первых, он перестаёт действовать на тараканов, а во-вторых, не растворится полностью и, значит, останутся следы, а это, в свою очередь, означает, что его можно будет взять на анализ, что неизбежно приведёт к выяснению его химического состава. Другими словами, станет известно, что препарат, кроме компонентов для отпугивания тараканов, содержит ещё и большое количество сильнодействующего снотворного. А это уже тюрьма. Ты хочешь в тюрьму, крошка?

— Нет.

— И я не хочу. И никто из нас не хочет. Поэтому нужно точно соблюдать инструкцию. Так что выучи её наизусть.

— А зачем ей? — вмешался Виктор. — С клиентами только менеджеры работают, Петя с Мишей.

— Все равно должна знать. А своим менеджерам передай, чтобы в другой раз не шатались по свалкам, а ждали начальство.

— Извините, шеф, — потупился тот. — Больше не повторится.

— То-то же. Ну ладно, спасибо за хлеб-соль, мы поехали дальше. Мы одни, а вас, хануриков, много. Нужно успеть сегодня всех предупредить, пока чего-нибудь не случилось.

— Так могли бы просто позвонить, — несмело вякнул Юрик. — Чего мотаться.

— Все слишком серьёзно, чтобы звонить. — Шеф поднялся. — Заодно и посмотрю, как филиалы работают, давно уже не был. Не провожайте.

Все встали и двинулись в коридор. Впереди шеф с помощниками, за ними Виктор и Юрик, который, выходя, сунул мне под нос здоровенный кулак, давая понять, что любое моё слово может оказаться последним. По его лицу было видно, что, как только за шефом закроется дверь, они набросятся на меня и попытаются убить. Но устраивать здесь с ними потасовку мне уже было неинтересно. С этими мелкими пешками и так все ясно. Теперь меня больше привлекал шеф с его обширной сетью тараканьих филиалов.

— Извините, — громко сказала я, выходя в коридор, и все удивлённо обернулись. Я лучезарно улыбнулась мужику, сумевшему разглядеть под рубищами мою редкую красоту, и многообещающе подмигнула. — Вы тут что-то говорили насчёт того, чтобы меня приодеть. Я принимаю ваше предложение.

У того сразу же заблестели глазки, он наклонился к шефу, что-то шепнул ему, и тот кивнул.

— Тогда поехали, — сладко ухмыляясь, сказал похотливый старикан. — Если, конечно, тебя начальство отпустит, ха-ха! — И он засмеялся, глядя в злые глаза Виктора.

— Но… у неё работа есть, — пробормотал тот.

— Ничего, справитесь как-нибудь. Я все компенсирую. — Похлопав его по плечу, он взял меня под руку. — Прошу, мадам. Зови меня Шурой.

Не глядя на ошалевших бандитов, я вышла из квартиры вместе с Шурой. И все время, пока мы не сели в «Ауди» и не двинулись в путь, ждала, что вот сейчас Виктор не выдержит и скажет им, что на самом деле никакая я не секретарша из его офиса, а злейший враг номер один. Но он уже слишком далеко зашёл в своей лжи, поэтому молчал, стиснув зубы. И потом, я тоже могла многое им порассказать.

От Шуры я сбежала в первом же магазине женской одежды фирмы «Том Клайм». Я покинула его, красивая, загадочная и нецелованная, по-английски, через окно в женском туалете, куда зашла в новых туфлях и уже надетом, но ещё не оплаченном модном брючном костюме, к которому полагалась такая же модная сумочка. Переодевшись в примерочной и переложив в сумочку паспорт с пистолетом, я вышла и покрасовалась перед ним, одуревшим от подобной метаморфозы, а потом заявила, что мне вдруг приспичило. И смылась. Как уж он потом объяснялся с продавщицами — мне неизвестно. Он достал меня своими слащавыми комплиментами и гнусными приставаниями ещё в машине, на которой, расставшись с шефом и вторым помощником, мы объезжали, московские магазины. Я все пыталась выяснить у него название головной фирмы, но он, мерзавец, так ничего и не сказал. Хорошо, что не наткнулся на пистолет под рубашкой, а то бы удивился, бедняга, и расстроился.

Было уже три часа дня. Я сидела за обеденным столом на втором этаже нашей башни вместе с боссом и Валентиной и слушала рассказ Родиона, которого, слава Богу, застала в добром здравии и без тараканов в желудке. Я уже выложила ему вкратце все свои приключения, и он, прикинув, что к чему в этом мире, дал команду по-тихому, без лишнего шума накрыть балашихинский филиал неизвестной тараканьей фирмы. Но когда оперативники прибыли по указанному мной адресу, в квартире никого не было. Похоже, что работнички сбежали, бросив все вещи, как только наш кортеж выехал со двора. Ну и черт с ними. Главное, что в гараже среди кучи другого ворованного барахла обнаружили украденные у Метловой картины, видеокамеры босса, а мне вернули телевизор с видиком. Мишу нашли в куче мусора на свалке, рядом с трупом Пети. Беднягу уже начали одолевать вороны и чуть не выклевали ему глаза, как его мёртвому другу, который почему-то не мог мотать головой и потому погиб, как решили милиционеры. Его арестовали и сейчас допрашивали на предмет убийства Лидии Петровны.

— Мне, конечно, стыдно, что я заснул, — говорил босс, невозмутимо отправляя в рот сочный кусок жареного мяса с луком. — Но с кем не бывает, — и посмотрел на меня. — Правда ведь?

— Сущая правда, босс.

— Вот и я говорю. Моя ошибка в том, что я не стал слишком сильно включать стимулятор. Но и этому есть объяснение — я ужасно боюсь щекотки. Самое страшное было, когда я проснулся утром. Причём, надо сказать, что выспался я отлично. Смотрю, кругом тараканы и все мёртвые. Везде — на лице, руках, под одеждой — в общем, жуть несусветная. Я их вообще терпеть не могу, а тут ещё такое, бр-р-р! — Он поёжился.

— Бедненький, — сочувственно вздохнула Валентина. — Я бы там померла от страха.

— А я кинулся в комнату спасать Марию. Но никого там не нашёл и решил, что она сама, значит, от тараканов сбежала, а меня не разбудила. В коридор пошёл, смотрю — дверь на цепочке. Вот те раз, думаю, куда же это она могла деваться? И только потом заметил, что на стенах ни одной картины. Я ведь там только ночью был, толком ничего не видел, поэтому не сразу и в глаза бросилось. Побежал на балкон — там тоже ничего, даже верёвки нет, по которой можно залезть. Короче, сплошные загадки и ни одного ответа. А тут как раз и милиция приехала — соседи вызвали, когда увидели вскрытые печати на двери. Арестовали меня, все как положено, в наручниках в участок повезли, в камеру посадили и даже позвонить не дали, мерзавцы. — Он усмехнулся. — Так я там и просидел три часа, пока не вызвали на допрос и меня случайно начальник отделения в коридоре не увидел. Так что у меня было время подумать над этим делом. Но знаешь, Мария, честно говоря, так ни до чего я и не додумался. Теперь нужно тех «шефов» ловить, но твой Миша молчит.

— Надо вызвать к себе ещё одну такую фирму, пусть тараканов у нас потравят, — предложила я. — Их надо за руку поймать, чтобы раскололись и выдали своё начальство. Заодно и посмотрим, как они действуют.

— Вряд ли они что-то знают о них, — нахмурился босс. — Судя по всему, здесь министерство химической промышленности задействовано, не меньше. Военная отрасль. А там умеют хранить свои тайны.

— Попытка не пытка. Иначе мы их все равно не найдём.

— Надо было тебе номера на машинах запомнить.

— Извините, босс, но я растерялась.

— Надо волю тренировать, — серьёзно сказал он и поднялся, вытирая салфеткой губы. — Спасибо, Валюша, все было очень вкусно. А теперь иди и достань мне с десяток дохлых тараканов.

— Что?! — побагровела Валентина. — Ни в жисть!

— Надо, Валя, надо, — строго сказала я и рассмеялась.

— И где ж я их вам возьму? — простонала та. — Здесь-то они не водятся почему-то…

Мы с боссом не стали дослушивать её стенания и ушли к нему в кабинет. Через пятнадцать минут, отыскав в разделе «Услуги» газеты «Из рук в руки» объявление, почти точь-в-точь копирующее вывеску на двери в Балашихе, я уже набирала номер телефона. Судя по первым трём цифрам, этот филиал находился где-то в Медведкове. В разделе были и другие, почти такие же объявления, только помельче и из других районов. Всего я насчитала их около двадцати, и все почти бесплатно, без вони, с выездом на место и оплатой при доставке. Сколько ж это народу они обворовывают? Страшно подумать…

— Алло, это фирма «Антитаракан»? — спросила я, услышав мужской голос, который на мгновение показался мне знакомым. Правда, сейчас же поняла, что ошиблась.

— Она самая. А что у вас?

— У нас тараканы.

— Много?

— Не считала, но больше тысячи.

— Сделаем. Скоро забудете, как они выглядят, — уверенно пробасили в трубке. — Объявление внимательно читали?

— А что?

— Оплата при доставке. Мы приезжаем, осматриваем помещение, даём совет по применению…

— Да-да, конечно, приезжайте, — перебила я его. — Только быстрее, пока они нас не сожрали.

— Говорите адрес. Я назвала.

— А номер квартиры?

— Это офис. Но мы тут и живём. У нас шесть этажей, — успокоила я его и услышала, как он скребёт в затылке.

— А сигнализация есть? — спросил он наконец глухо.

— Нет. А при чем здесь это?

— Она влияет на действие нашего препарата, — тут же заявил он. — Ладно, ждите, через час подъедем.

Через полтора часа, когда мы уже сняли вывеску детективного агентства, к офису подкатил «жигуленок», из него вышли двое ладно скроенных парней в спортивных костюмах и вместо того, чтобы идти к дверям, начали внимательно осматривать нашу башню. Мы с боссом наблюдали за ними по монитору.

— Интересно, они думают, что мы их не видим, или им вообще на все наплевать? — задумчиво проговорил босс.

— Скорее второе. Они уверены, что в краже их никто не заподозрит.

Наконец, обойдя башню кругом, они направились к дверям. Я их впустила, не дожидаясь звонка. Сразу за ними вбежала запыхавшаяся Валентина с завёрнутой в газету банкой в руках.

— Фу, еле нашла! — проговорила она, не обращая внимания на вошедших, и протянула банку боссу. — Вот, ровно десять штук — больше не смогла поймать. Аж на рынок бегала, там их полно…

— Спасибо, можешь идти, — сдержанно проговорил босс, дико вращая глазами в сторону парней.

Слава Богу, подруга что-то поняла и поспешно скрылась на кухне.

— Ну, значит, здесь травить нужно? — деловито осведомился один, окидывая взглядом приёмную.

— Не только здесь, но и на всех этажах, — сказал босс и поставил передо мной банку. — Мария, иди пока подготовь все к осмотру.

Я взяла банку и пошла наверх, вытряхивая в каждой комнате по дохлому таракану. Теперь можно не сомневаться, что эти твари будут сниться мне в кошмарах целый месяц.

Парни обошли всю башню, заглядывая во все углы, и, кажется, остались довольны большим количеством видео — и аудиотехники, кассет к ним, редких книг с золотым тиснением, коллекцией старинных курительных трубок и прочих дорогостоящих удовольствий, которые босс приобретал после каждого удачного дела. Сообщив Родиону, что помещение вполне пригодно для травли, они потом долго объясняли ему, что порошок нужно посыпать в туалете, на кухне, в коридоре и обязательно вокруг кровати. Это, сказали они, часть магического ритуала, который, собственно, и прогоняет насекомых. Действует препарат только в темноте, поэтому свет ночью включать уже нельзя — все пойдёт насмарку. И ни в коем случае нельзя пользоваться дихлофосом. Тараканы должны будут уйти уже под утро, а если не уйдут, то за каждого найденного пруссака или американца фирма выплатит компенсацию в размере десяти процентов от оплаты. Таким образом, обсыпав всю башню какой-то порошкообразной гадостью белого цвета, не имеющей запаха, они пожелали нам спокойной ночи и удалились. Босс тут же заставил Валентину собрать весь компромат, и та, взяв веник с совком, принялась за дело. Но когда дошла до третьего этажа, где находилась спальня Родиона, от белого порошка не осталось даже пыли. Он уже каким-то непостижимым образом успел раствориться…

Ночью, отправив Валентину домой, мы с боссом стали поджидать воров. Мне было жутко интересно узнать, как они будут забираться внутрь нашей неприступной башни. Окна на втором этаже забраны железными решётками, а до остальных добраться без лестницы практически невозможно. На крышу ведёт лишь люк на верхнем этаже, снаружи на неё не залезешь. Не имея ключа, входные бронированные двери открыть можно разве что взрывчаткой. Босс волновался, и это понятно — не очень приятно узнать, что в твоё жилище можно как-то залезть. Мы с ним сидели в нашем джипе, выехав из дворика и поставив его под деревья так, чтобы был виден вход. Шёл уже первый час ночи.

— Непонятно, почему этот Миша ничего не говорит? — тихо сказал босс. — Упёрся, как баран, и все отрицает. У Метловой он не был, никого не убивал, ничего не воровал и никаких химических заводов знать не знает.

— Наверное, очень боится шефа. Думает, что тот его и в тюрьме достанет…

— Смотри, кажется, прибыли, — процедил босс и показал на въезд во двор. Вглядевшись, я заметила «жигуленок», который с выключенными фарами и габаритами медленно двигался за деревьями по дорожке к нашей конторе.

— Осторожные ребята, — похвалил Родион. — Знают дело.

Остановившись у наших чугунных ворот, запертых на внутренний замок, двое вылезли из машины. Один тут же перелез через забор и начал принимать от товарища какие-то предметы. Работали они быстро и почти бесшумно, не боясь, что кто-то сможет увидеть их в темноте за деревьями. А уж тех, кто должен спать в офисе, они тем более не опасались, уверенные в безотказном действии снотворного. Вскоре они уже вдвоём подошли к боковой стене башни, где находился ряд окон, разложили свои инструменты и стали что-то там делать. Босс наблюдал за ними в бинокль с инфракрасными линзами.

— Складную лестницу собирают, — прокомментировал он. — Ну хорошо, доберутся они до третьего этажа, но ведь окно-то закрыто. Не станут же они его разбивать? Им ведь нельзя оставлять следы взлома.

— Сейчас все увидим, босс.

Собрав лестницу, они приставили её к стене, и один кошкой взобрался наверх, как раз к окну спальни, где на кровати вместо Родиона под одеялом лежали подушки. И начал колдовать над рамой.

— Черт, не видно ничего! — шёпотом выругался босс, не отрываясь от бинокля. — Что же он там творит? Мать честная, открыл! Вот гад…

Теперь и я уже видела, что одна рама окна распахнулась и вор нырнул внутрь. Второй не спеша полез за ним, оставив сумки на земле.

— Вот это мастера! — восхитился Родион. — И ведь ничего не боятся.

— А чего бояться, если хозяева сейчас должны спать мёртвым сном? А в простых домах форточки тем более почти всегда открыты — лезь не хочу. Хоть с крыши, хоть по лестнице. Соседи спят, никто и не услышит…

— Ну что, пора ловить, как думаешь? Или подождём?

— А чего ждать? — усмехнулась я. — Действуем, как договорились.

Я вышла из джипа, перелезла через забор и тихонько убрала от стены лестницу. Потом через дверь вошла в прихожую. Бандиты находились где-то наверху, я слышала их шаги и громкие голоса. Похоже, эти наглые типы действительно были уверены, что хозяин не проснётся. Что же это за снотворное такое? Добравшись в потёмках до кухни, я включила рубильник, отчего во всей башне загорелся свет. Наверху сразу все замерло, а с улицы послышался усиленный мегафоном голос Родиона:

— Сдавайтесь! Дом окружён! Сопротивление бесполезно! Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками!

Интересно, куда это они должны выходить, подумала я, в окно, что ли? Ну босс, ну артист…

Не зная, какой номер выкинут воры, мы на всякий случай закрыли все двери между этажами башни, так что я была в полной безопасности. Моя задача заключалась в том, чтобы в нужный момент появиться и надеть наручники на перепуганных бандитов, когда те сдадутся под давлением «аргументов» босса. Родион был уверен, что их будет всего двое и они сразу наложат в штаны, когда увидят свет и услышат его грозный голос. Поэтому я осталась на первом этаже ждать развития событий. Наверху стояла тишина, босс же продолжал выкрикивать грозные команды:

— Повторяю: немедленно выходите с поднятыми руками! Вы окру…

Тут его голос резко оборвался. Словно кто-то подошёл сзади и ударил его по голове. Или того хуже — воткнул нож в спину. Я похолодела. Это произошло так неожиданно, что в первый момент я растерялась. Потом, услышав снаружи какую-то возню и топот, открыла входную дверь и выскочила во дворик. Двое бандитов в масках уже перелезали через наш забор, побросав через него свои сумки. За рулём «жигуленка», который уже, не скрываясь, светил фарами, сидел ещё один, которого мы с боссом не заметили. Не успела я подбежать к воротам, как бандиты уже прыгнули в машину и тронулись с места. В это время из-за деревьев выехал наш джип. За рулём сидел четвёртый грабитель в маске, которого мы, самоуверенные глупцы, тоже не заметили! Видимо, они остались сидеть в машине и прекрасно видели, как я вошла в офис, а может быть, даже предупредили об этом своих по радиотелефону. Так или иначе, эти парни нас перехитрили, вернее, мы с боссом сами перемудрили. Когда я спрыгнула на землю по ту сторону забора, обе машины уже выезжали со двора, и бежать за ними было совершенно бессмысленно. Я бросилась туда, где оставила Родиона. Но его нигде не было. Бесполезный теперь мегафон валялся под деревом, а босс исчез. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что его похитили. Такого никто из нас не ожидал. Можно было похитить меня, Валентину, джип, наконец, но только не самого Родиона Потаповича — это уже нечто из области запредельного. Подавленная и униженная, я вернулась к башне, светившейся всеми своими окнами. Единственное, что оставили бандиты, — это складную лестницу из алюминия, которую я отнесла за угол. Окно на третьем этаже осталось открытым. Не зная, что ещё делать, я вошла в офис и поднялась в спальню. Там все было на своих местах, только одеяло валялось на полу. У распахнутого окна лежало свёрнутое кожаное пальто Родиона, которое он недавно купил на зиму. Наверное, его и собирались похитить в первый раз эти ублюдки. Уж лучше бы пальто, чем самого хозяина.

Да, ничего подобного в нашей практике ещё не было. Я не знала, что делать. Успокаивало только то, что босс наверняка ещё жив, если его взяли с собой. Труп они вряд ли бы прихватили. С этой мыслью я спустилась в приёмную, выключила везде свет, села за свой стол и вскоре незаметно для себя уснула…

* * *

Проснулась я от шума открываемой двери. Взглянув на настенные часы, увидела, что уже половина восьмого, а значит, должна появиться Валентина. Она и вошла, весёлая и довольная собой, в ярком цветастом платье и с вплетённой в толстую косу такой же яркой ленточкой. Мне сразу захотелось провалиться под землю от стыда.

— Привет, — удивлённо проговорила она, включив свет. — Ты чего это на столе спишь? А где Родиоша?

Протерев глаза, я тут же опустила их и скорбно прошептала:

— Все, Валюша, нет у нас больше Родиона…

— Как это нет? — опешила она, опускаясь на диванчик. — Сбежал, что ли?

— Хуже. Его украли.

— Что?! — Она вытаращила глаза. — Как украли? Эти тараканщики, что ли? — и схватилась за сердце. — Господи, что ж это творится на свете? Говорила я вам, что эти ваши эксперименты до добра не доведут! Что теперь делать-то без него будем? Куда ты смотрела?

— Не кричи только — самой тошно, — поморщилась я, поднимаясь. — Приготовь лучше кофе…

Пронзительно зазвонил телефон. Мы уставились на него, и Валентина испуганно прошептала:

— Это он. Я знаю, это Родиоша звонит. Не бери трубку.

— Почему?

— Он скажет, что его сейчас убьют.

— Не говори ерунды.

Я посмотрела на определитель номера — звонили из автомата. И взяла трубку.

— Слушаю.

— Привет, Мария, как тебе новый костюм? — услышала я язвительный голос похотливого весельчака Шуры и сразу почувствовала слабость во всем теле. — Ну, что замолкла, не ожидала небось? Или язык отсох?

— Как вы меня нашли? — Голос у меня задрожал.

— У-у, это было совсем не сложно, ха-ха! Таких красоток в Москве раз-два и обчёлся…

— Что вам нужно? — сухо спросила я, начиная злиться. — Я верну вам вещи.

— Нет, милая, вещами ты теперь не обойдёшься. Придётся отработать все сполна, по полной программе, как договаривались. Или думаешь, навешала мне лапшу на уши, оставила в дураках, и все, Шурика можно забыть? — В его голосе зазвенел металл. — Нет, Шурик такого не прощает, голуба.

— Извините, — пошла я на попятную, — мне сейчас некогда. Может, в другой раз поболтаем…

— Некогда? Ах ты. Господи, неужто случилось что? Или кто-то пропал? Ай-яй-яй, какая незадача. Надо же, как не повезло…

Кровь застыла в моих жилах, сердце остановилось, душа ушла в пятки, а мозги расплавились. Так вот где собака зарыта! Эти сволочи оказались гораздо умнее, чем мы предполагали. Мне стало страшно. Валентина, слушавшая весь разговор по спикерфону, с ужасом смотрела на меня и ничего не понимала, кроме того, что все очень и очень плохо.

— Послушайте, — твёрдо проговорила я, — не знаю, о чем вы говорите, но мне действи…

— Заткнись, мерзавка! — рявкнул Шурик. — И слушай, когда старшие говорят! Бери свою красивую задницу, все бабки, которые есть, и чеши в Балашиху, если хочешь видеть живым своего ублюдка! И никаких ментов. Чтобы через час была на свалке!

Послышались короткие гудки.

— Валя, выйди, — попросила я глухо.

— Что? Что происходит? — пролепетала она.

— Выйди, Валя. Пожалуйста. Взглянув на моё лицо, она испуганно поднялась и на непослушных ногах ушла на кухню, плотно прикрыв за собой дверь. Я достала из потайного отделения своего сейфа коробочку с запасными накладными ногтями-лезвиями, быстро приклеила их лежащим там же специальным клеем, потом прошла в кабинет босса, выгребла из его сейфа все деньги в рублях и долларах, сложила все в небольшую спортивную сумку, положила туда купленные Шурой костюм и обувь, затем обула свои туфли-убийцы с выскакивающими лезвиями и, так и не сказав Вале ни слова, вышла из офиса. Если эти люди хотят войны, они её получат. И мало им не покажется.

…Скрываться мне не было смысла, поэтому, попросив частника остановить машину прямо на въезде, я расплатилась с ним, вышла и открыто пошла по разбитой и загаженной дороге на территорию свалки. Все было спокойно, вокруг лежали дымящиеся кучи мусора, и я шла между ними вперёд, ожидая, что меня остановят. Гнездо Ерофея находилось где-то на другом конце свалки, и он вряд ли мог видеть то, что разыгралось здесь вчера утром и произойдёт сейчас. И правильно, такое лучше не видеть — спокойнее будет спать.

Справа, из-за горы сложенных картонных ящиков, ухмыляясь и поигрывая пистолетом, вдруг появился… Миша. Вот уж кого не ожидала здесь встретить. За ним ещё двое. Слева и сзади тоже стали выползать, словно тараканы из щелей, вооружённые амбалы. Впереди маячила огромная яма, в ней горели отходы. Ни Шуры, ни Родиона, ни машин, в которых они могли бы находиться, нигде видно не было. Я остановилась, глядя Мише в глаза, и даже не обернулась, когда сзади очень близко подошли двое и остановились, задышав в затылок перегаром. Выйдя на середину дороги, Миша наставил на меня пушку и просипел:

— Бабки принесла?

Я швырнула ему под ноги сумку.

— Где Родион?

Он поднял сумку, покопался в ней и достал костюм.

— Это что за дерьмо?

— Это Шурино, — пояснила я и повторила. — Где Родион?

Он сунул костюм обратно и вытащил пачку долларов. Затем поворошил рукой в сумке, прикидывая приблизительное количество, поморщился и посмотрел на меня.

— Не торопись, девочка. Твой Родион в надёжном месте. Сначала я разберусь с тобой за себя и за Петю, а потом то, что останется, отвезу шефу. Если захочу. Он мне тебя подарил.

— Не мудри, парень, — сказала я. — Две попытки у тебя уже были.

— Да, вчера мы тебя недооценили. — Он потрогал свою шею. — Но сейчас ты своё получишь, деваться тебе некуда. Если с нами что-то случится — шеф прикончит заложника. Вы слишком много узнали о нас, козлы. Так что не дёргайся. — Он окинул взглядом своих дружков, которых я насчитала семь человек, включая двоих за спиной, и усмехнулся. Потом посмотрел на меня и процедил:

— Скажи, зачем ты Петю убила? Кто тебе, сука, давал право лишать жизни моего другана? Честнейший ведь был человек!

— Сам напросился. Скажи спасибо, что тебя не тронула, подонок. А надо было…

— Я вот стою и думаю: может, тебя сразу замочить? Шеф тебя все равно в живых не оставит.

— Попробуй. Только сначала скажи, где Родион.

Тут вмешался один из тех, что стояли рядом с ним:

— Слушай, Мишон, кончай ты эту бодягу! Давай трахнем её и разбежимся. Надоело эту вонь нюхать…

— Погоди, братан, успеем. Я этой твари в глаза хочу посмотреть. Она же Петруху замочила, курва, не понимаешь?

— Ну так тем более давай начинать! — изумился тот. — Чё на неё пялиться? Не за этим же звал…

— На, держи бабки, поделите. — Он кинул ему сумку. — Там кусков пять, не меньше. Только не мешай пока.

— Знаешь что, Миша, — спокойно сказала я, — давай по-хорошему. Я вам честно скажу, что, если полезете на меня, живым отсюда никто не уйдёт. В лучшем случае калеками останетесь. Поэтому не нужно меня трогать, очень прошу.

— Ха-ха-ха! — заржали все вокруг, а я продолжала увещевать, глядя уже на остальных:

— У вас сейчас есть возможность развернуться и спокойно уйти с моими деньгами. Это тип знает, что стало с его дружком, который пытался задушить меня удавкой. То же самое будет и с вами. Поверьте, я не шучу и не пугаю, просто не хочу напрасной крови.

— Мишон, что она несёт? — крикнули за моей спиной. — Она что, больная? Давай команду, и поехали, хватит…

— Нет, мы послушаем, что она там про Петра сказать хочет, — упрямо заявил Миша, опаляя меня злым взглядом. — Ну, говори.

— Петру уже все равно, идиот, — процедила я. — Себя пожалей и своих дружков. Представь, что сейчас тебе будет очень больно и ты подохнешь на этой свалке, как собака. Ты хочешь этого? Если нет, тогда скажи, где Родион, и я отпущу вас. Не гневи Бога и не буди во мне зверя — он вас всех убьёт.

— Ой-ой, я сейчас зарыдаю! — прогнусавил один из этих омерзительных типов.

— Ты не зарыдаешь, — поправила я его тихо, — ты умрёшь. Поймите вы, ослы, я вам помочь хочу. Не загоняйте меня в угол. Оставьте мне Мишу и сваливайте, пока не поздно.

— Да эта баба издевается над нами! — яростно прорычал кто-то.

— Подожди. — Миша посмотрел мне за спину. — Вы все проверили, ментов нет?

— Все чисто. На дороге «глаза» остались, сообщат, если что…

Миша повернулся ко мне:

— Не пойму, кем ты нас пугаешь? Или думаешь, случайно грохнула моего кореша, так теперь пуп земли? Забудь об этом. И про Родиона своего забудь — его уже, наверное, подопытным кроликом сделали…

— Что?! — Я задохнулась от страха, вспомнив, что говорил шеф о каких-то подопытных бомжах, которым в желудок залезали тараканы. — Ну, ублюдок, за это ты ответишь…

Договорить я не успела — терпение у них лопнуло. Все разом попёрли на меня, и только Миша успел крикнуть:

— Не сразу, не сразу мочите, братки! Сначала оттрахаем…

Я бросилась на землю. Два бандита за моей спиной первыми кинулись поживиться моим телом, но споткнулись об меня и упали от неожиданности. Вскочив, я помчалась за ближайшую кучу. Даже теперь мне не хотелось никого убивать. Казалось бы, я сделала все, чтобы убедить их разойтись. Мне нужен был Миша, чтобы узнать, где находится босс, и тут же ехать спасать его. Увёртываться от ломовых ударов семерых бугаев, бегая по свалке, вовсе мне не улыбалось. Пока никто из них не стрелял, но я понимала, что если трону кого-нибудь, то пальба обязательно начнётся, потому что урки боятся вида собственной крови и теряют над собой контроль. А тогда у меня останется только один способ утихомирить эту разъярённую ораву уголовников. Поэтому я потихоньку, незаметными и бескровными ударами выводила из строя тех братков, кто неосторожно ко мне приближался. Со стороны это выглядело так, будто человек просто споткнулся и упал. А того, что он потом уже не поднимался, в горячке никто не замечал. Пока их не осталось трое вместе с Мишей. Они загнали меня в угол между ящиками и теперь стояли, тяжело дыша и сверкая злыми глазками, готовые наброситься в любой момент. Я стояла перед ними, вся в грязи, с разлохмаченными волосами и порванным на груди платьем. Туфли я держала в руках.

— Ну что, курва, добегалась? — задыхаясь, прохрипел Миша, вытирая пот с лица. — Теперь тебе конец.

— Эй, а где остальные? — удивлённо промычал один здоровяк, оглядываясь по сторонам. — Братки, вы где?

Третий тоже оглянулся и испуганно протянул, заметив валяющихся без движения на разных кучах мусора четверых дружков:

— Ни хрена себе! Чё это они там улеглись? — И повернулся к Мише:

— Чё это с ними?

Вместо ответа тот вытащил из кармана штанов пушку, которую спрятал, когда гонялся, и попятился от меня, просипев:

— Не подходите к ней близко, чуваки! По-моему, это она их уделала.

— Да ты что, Мишон! — волнуясь, воскликнул третий. — Как?! Мы же рядом были!

— Хрен её знает!

— Ни черта не понимаю, — пробормотал второй, тоже достав пушку и разглядывая меня. — Это что, такие шутки у тебя тут, Мишон? Ну все, с меня хватит…

Я видела, как дрогнул его палец на курке, как скривились губы и помутнели глазки, и метнула туфлю за мгновение до выстрела. Лезвие на конце туфли вонзилось ему в коленную чашечку, он дёрнулся, и пуля просвистела у меня над головой. В следующую же секунду я прыгнула Мише под ноги, змеёй проползла между ними, кошкой взвилась ему на загривок и вцепилась когтями в лицо. Он дико закричал и волчком завертелся на месте, пытаясь сбросить меня, но оторвать меня от него уже можно было, только убив. Один из оставшихся бандитов корчился на земле от страшной боли с торчавшей из колена туфлей, а другой бегал вокруг нас с пистолетом, плаксиво крича:

— Мишон, Мишон, отойди, я её замочу!!! Слышь, братан, отойди, а то в тебя попаду!

Но Мишону было не до этого. Ему было очень больно, он ничего не видел от залившей глаза крови, выронил пистолет и только крутился на одном месте и орал как резаный, пытаясь отодрать мои руки. Если бы он не знал, где мой босс, то я бы прикончила его сразу, подлеца, подставившего стольких людей. Вообще, если кошка забралась на спину — это конец. В таком положении с человеком можно сделать все что угодно, потому что в твоих руках самые уязвимые места — лицо и шея. И вовсе не нужно быть пантерой, чтобы обезвредить таким образом противника. Правда, это очень жестокий способ и не у каждого хватит духу поранить лицо живого человека. Но если нет выбора, то этим можно воспользоваться…

— Беги отсюда, придурок!!! — прокричала я скачущему вокруг урке. — А то и тебе достанется! Беги, пока жив!

Он замер на месте, ошалело поглядел на извивающегося в грязи товарища, на орущего окровавленного Мишона, на меня, на все ещё лежащих неподалёку друганов, и что-то такое наконец до него дошло. Ужас отразился в его глазах, он бросил пистолет, развернулся и побежал, не оглядываясь, к дороге. Только тогда я спрыгнула на землю, отпустив негодяя. Я поранила ему лишь уши, лоб и щеки, и то больше для вида, чтобы напугать остальных. А теперь собиралась поговорить с ним, пока он ещё что-то соображал. Он стоял и мычал, зажав руками физиономию, словно ему плеснули туда серной кислотой. Первым делом я выдернула из колена бандита лезвие туфли. Парень сразу потерял сознание и затих. Потом нашла свою сумку. Затем, подобрав пистолет, навела его на Мишу:

— Веди меня к машинам, ублюдок!

Увидев сквозь пальцы пушку, тот покорно поплёлся куда-то, не разбирая дороги и не отнимая рук от лица. Мне нужно было спешить, пока другие не начали приходить в себя. Две темно-синие «девятки» стояли на другой стороне свалки на окраине леса. Рядом с ними на ящике сидел Ерофей и слушал музыку, доносящуюся из открытого окна одной машины. Увидев нас, он вскочил, опасливо отошёл в сторонку и спросил:

— Что это с ним?

— Упал, ударился лицом… в грязь, — пояснила я. — А ты что тут делаешь?

— Охраняю машины. Они приказали, — и кивнул на Мишу. Потом посмотрел на небо. — Между прочим, уже скоро обед. Где обещанная палатка с подогревом?

Покопавшись в сумке, я вытащила горсть смятых стотысячных купюр и протянула ему.

— Держи, сам купишь. И лучше сваливай отсюда, а то попадёшься этим орлам под горячую руку. Они скоро появятся.

Ерофей сразу все понял и мгновенно исчез с деньгами, растворившись среди мусорных куч. Усадив Мишу рядом с собой, я выехала на трассу и остановилась.

— Где Родион? — жёстко проговорила я, ткнув пушку ему в глаз. — У тебя есть только одна попытка.

— Поехали…

* * *

Он показал мне дом на окраине Москвы, вход в подвал, где разместилась лаборатория, и сообщил, скольких вооружённых людей я могу там встретить. Сказал, что сам был там всего один раз этой ночью, когда шеф вытащил его из ментовки. Больше он ничего не знал. Ему приказали встретить меня на свалке и привезти сюда в таком состоянии, чтобы я уже не могла понять, куда и зачем еду. Пока он это говорил, мне пришла в голову гениальная идея.

— Слушай, Миша, ты вроде здравомыслящий человек, — сказала я. — Как думаешь, смогу я там всех порешить?

Он дёрнулся, посмотрел на меня как на сумасшедшую, потом сник.

— Наверное, сможешь…

— Скажи, а это кому-нибудь нужно, столько крови?

— Не знаю, — пожал он плечами.

— А если сказать им, что они могут умереть, если не отдадут мне Родиона? Ну, примерно так, как я вам на свалке говорила.

Он опять бросил на меня дикий взгляд и помотал разодранной головой:

— Не поверят. Шеф не поверит.

— Даже если ты им сам это скажешь? Он задумался. По дороге сюда я остановилась около какого-то котлована, переоделась в чистый костюм «от Шурика» и позволила Мише умыться и даже обмотать бинтами разорванные щеки и уши, чтобы не терял много крови. Он уже не пытался напасть на меня или сбежать — в глазах его стоял только страх перед моим физическим превосходством.

— А зачем тебе это? — наконец спросил он. — Проще ведь пойти и замочить там всех. Умей я так махаться, как ты, я бы и не раздумывал. Кстати, это что за вид борьбы такой?

— Ты все равно не знаешь. А давай ты все-таки попробуешь с ними поговорить? Тебе даже ничего придумывать не нужно. Пойди и скажи, что мне нужен только Родион, а не их вонючие жизни.

— А если я не вернусь?

— Тогда я войду туда и прикончу тебя вместе с остальными.

Он вздрогнул и опять задумался. Потом проговорил:

— Я попробую, только туда не пойду — шеф меня сам пришьёт, как услышит такой базар.

— Что же ты, отсюда кричать собираешься? — удивилась я.

Наша машина стояла в ста метрах от четырехэтажного дома из красного кирпича, за трансформаторной будкой. Отсюда просматривался вход в лабораторию. Перед ним стояли уже знакомые мне чёрные иномарки и ещё несколько машин. Район был нежилой и совершенно пустынный. Только по дороге за домом иногда проезжали грузовики, нагруженные песком, а чуть дальше виднелась заброшенная стройка.

— Зачем же кричать? — Он открыл бардачок и вытащил сотовый телефон. — Я лучше позвоню. Мне шеф номер дал на всякий случай. Они уже ждут небось. Не могу понять, зачем вы им сдались. — Он вздохнул. — Шеф мне даже убийство старухи простил из-за вас.

— Так это вы её все-таки убили?!

— Случайно, ей-Богу, — затрясся он. — Она почему-то не спала и ждала нас со скалкой у балкона. Вся в проклятых тараканах, фу! Они её уже сожрали почти. Накинулась на Петра и давай лупить, когда он ещё с верёвки даже не слез. Ну, он ей ногой врезал, она через перила и перемахнула… Мы вниз спустились, тараканов с неё стряхнули, чтобы ни у кого подозрения не возникло, и смылись. — Он опустил голову и начал нажимать на кнопки телефона. — Алло, кто это? — взволнованно проговорил он в трубку. — Вы, шеф? Это Миша… Да встретил, прости Господи. Вы не поверите, но все равно послушайте. Видели хоть один фильм с Чаком Норрисом? А с Шварценеггером? А с Сигалом? Ну вот, теперь сложите их всех вместе и помножьте на десять ниндзя. Помножили? Представляете, какая штучка получилась? Да я не пудрю мозги, шеф, вы дальше послушайте. Примерно такая штучка разметала всю мою банду вместе со стволами по всей свалке… Да, штучка одна… Нас? Нас было семеро. Остался я один и то наполовину. Остальные готовы. Так вот, сейчас эта штучка направляется в вашу сторону, и мой вам совет, не вздумайте сопротивляться — она убьёт всех. Это невероятно, шеф, но, бля буду, мне врать незачем. Это не человек, зуб даю. Лучше отпустите того хрена в очках, отдайте ей и живы останетесь… — Он отнял трубку от уха, и я услышала там дикий рёв шефа, кроющего весь белый свет трехэтажным матом. Миша, решивший для пущей убедительности немного преувеличить, дождался паузы и сказал в трубку:

— Вот-вот, примерно то же самое мы говорили ей, когда она на свалке предлагала нам оставить её в покое. Мы не поверили, а теперь шестеро на том свете, а я инвалид на всю жизнь… Почему говорю в женском роде? Да потому что она баба… Да, та самая. Шеф, я вам серьёзно говорю, не играйте с огнём. Такого вы ещё не видели, клянусь. И лучше никогда не видеть… Ну хорошо, поступайте, как знаете… Нет, я уже не жилец, про меня забудьте. И мой совет лично вам, шеф: не делайте ничего с тем очкариком и держите его к себе поближе. Боюсь, что только это сможет спасти вам жизнь, когда она там всех перебьёт и доберётся до вашего горла своими когтями…

Он отключил трубку и виновато посмотрел на меня.

— Бесполезно. Говорит, у него там целая армия, и я ему верю. Там очень крутые бойцы. Слушай, а может, лучше Витьку звякнуть? — осенило его. — Он-то уж точно мне поверит.

— А где он? — опешила я.

— Там же, в лаборатории, где ему быть. Они, как ты уехала, сразу сюда помчались, каяться. Ты разве не помнишь, как с ним по телефону разговаривала, когда заказ на травлю тараканов делала?

— Так это он был?! — У меня ёкнуло сердце.

— Ну да. Он случайно трубку снял, сразу тебя узнал и голос изменил. А потом уже наши стали выяснять, кто вы такие и что вам нужно. И ловушку вам подстроили ночью. Но это все без меня — я ещё в ментовке сидел. Насколько я понял, шеф что-то личное против твоего Родиона имеет.

— В каком смысле? — потерянно спросила я, оглушённая новостями.

— Не знаю. Краем уха только слышал, что кто-то кому-то когда-то дорогу перешёл. А шеф пока не отомстит — не успокоится. Очень уж крутой. Ну так что, звонить Витьку? У него всегда при себе сотовый.

— Звони.

Он набрал номер, и почти сразу на том конце откликнулись.

— Алло, Витек, это Мишон. Короче, сваливай оттуда, пока не поздно, — это я тебе говорю. Сейчас там крутые разборки начнутся. И наших всех забери… Не бойся, не достанут — их никого в живых не останется… Я? Я кровью истекаю на фиг, потому и звоню. Эта чёртова баба, что нас с Петром замочила, теперь всю Сенькину бригаду положила… Одна. Нет, не каратистка. — Он посмотрел на меня. — Черт знает, кто она такая, даже не могу сказать. Зверюга, короче, пантера настоящая, только умная. Её вид у меня ужас вызывает, Витек, а ты меня знаешь, в натуре. Рви когти, братан, пусть шеф со своими сам разбирается… Она уже скоро будет. Ты скажи там всем, пусть тоже сваливают, чтобы лишней крови не было. Кто не уйдёт — подохнет.

Миша положил трубку в бардачок.

— Между прочим, Сенькина бригада у нас самой крутой по части физических разборок считалась. Это ты Сеньке туфлей в коленку попала. Так что Витек сразу все просек. И другие поймут, если узнают. — Он шмыгнул носом и отвернулся. — Ну, как со мной теперь? Кончай уже, не тяни…

— Твоя жизнь мне тоже не нужна. Скажи ещё: как Витек выходить будет, если соберётся? Не через парадный же вход — там охрана.

— Витек? — Он усмехнулся. — Он везде щель найдёт. Сквозь стену пролезет, если надо. Мы ведь домушники, не забывай.

Я завела машину, медленно выехала из укрытия и начала, стараясь держаться подальше, объезжать дом, присматриваясь к решёткам над подвальными окнами, утопленными в земле. Во время третьего круга наконец увидела, что хотела: решётка над нишей у окна с другой стороны от входа поднялась и из-под неё показалась чья-то голова. Это был Юра. Выбравшись наверх, он воровато оглянулся, приподнял решётку повыше, и оттуда вылез Виктор. За ним ещё двое незнакомых парней. Отряхнувшись, они перебежали через дорогу и скрылись на территории замороженной стройки. На проезжающую мимо машину с тонированными стёклами они не обратили никакого внимания. Миша только тоскливо вздохнул, глядя, как его друзья-волки удирают в лес, спасая свои шкуры. Я съехала на обочину и остановилась.

— Позвони шефу ещё раз и можешь уматывать. Он тут же схватил трубку, набрал номер и стал ждать. Наконец там ответили, и он проговорил:

— Шеф, это опять я. Ну что, не надумали? Она в последний раз предупреждает… Да она уже около вас и меня держит… Что передать? Хорошо, только боюсь, что вас это не спасёт.

Он положил трубку на место и боязливо посмотрел на меня:

— Сказать? Я кивнула.

— Короче, только не расстраивайся, но твоего Родиона уже замочили — так шеф сказал.

Миша умолк. Мне стало плохо. Увидев, что я не набрасываюсь на него, он несмело продолжил:

— Сказал, что теперь тебе нет смысла штурмовать лабораторию. Зуб даю — не знаю, блефует он или нет.

Я молчала.

— Ну, это… как со мной-то? Может, я того… пойду?

— Убирайся.

Он ушёл. Я осталась одна. Страшное отчаяние накатило на меня, захлестнуло, горячей волной подступив к горлу, и, когда Миша исчез из виду, из глаз брызнули слезы. Какая же я дура! Зачем устроила этот концерт со звонками? Лучше бы вошла потихоньку, перелопатила бы там всех к чёртовой матери без всякой жалости, но зато босс был бы сейчас жив. Пожалела никчёмные жизни бандитов, подонков, ничтожеств, и ценой этой жалости оказалась жизнь самого дорогого человека!

Я плакала, пока не кончились слезы. Потом вышла из машины и отправилась убеждаться в том, что шеф не блефовал. Теперь я была готова на все…

* * *

Не успела я перейти дорогу, как из-за дома, с той стороны, где находился вход в подвал, на большой скорости выехал чёрный «мере». Впереди сидели двое знакомых мне охранников, а сзади — Шура и второй помощник шефа, которого я видела в Балашихе. Лица у них были напряжены, по сторонам они не смотрели, выскочили на дорогу и умчались в сторону Медведкова, не заметив меня. Похоже, Мише все-таки удалось посеять в их трусливых душах определённый страх, и в лаборатории началась паника. Мне это было на руку. Миша говорил, что там около десяти человек охраны и ещё примерно столько же самих «сотрудников». Теперь их стало меньше. Я также знала, что подвал представляет собой длинный коридор, тянущийся подо всем домом, и от него во все стороны расходятся двери. Вход в подвал только один, и внизу около него постоянно дежурят охранники, открывая дверь лишь своим. В какой конкретно комнате находится мой босс, Мишон не знал.

Подойдя к нише, через которую выбрались бандиты, я увидела в окне какие-то коробки и ящики, доверху наполнявшие комнату. Свет внутри не горел, людей видно не было. Приподняв решётку, я спрыгнула вниз. Одна рама оказалась открытой, и я без труда пробралась внутрь. И сразу услышала шаги и крики, доносящиеся из-за закрытой двери. Пробравшись между ящиками, в которых находились какие-то химикаты, я подошла к ней и прислушалась, пытаясь понять, что там происходит. А там, похоже, готовились к обороне.

— Не ссыте, парни! — бодро кричал шеф. — Никому не верьте и слушайте только меня. Мы им всем докажем.

— А как же Сенька? — неуверенно пробасил кто-то. — Он же самым лучшим был…

— Ваш Сенька — олух царя небесного, если с одной бабой не справился! — взвизгнул шеф. — Болван он, а мы умные! Не знаю, что там произошло, но какой бы она ни была, пуля её все равно достанет! Стреляйте, как только увидите…

— А если она ментов наведёт? — предположил ещё один, стоящий недалеко от двери.

— Не наведёт, — уверенно ответил шеф. — Ей этот говнюк живым нужен. Ведь эта сука небось понимает, что если будут менты, то не будет Родиона, ха-ха! — Шеф звонко расхохотался, похоже, подбадривая сам себя. — В любом случае получите месячную плату за сегодняшний день, так что работайте, работайте, парни! Стойте все на своих местах и будьте готовы. В окна она не пролезет — там сигнализация, сразу услышим. Значит, будет ломиться в двери, а это голяк. Она сюда не пройдёт.

— И что, до второго пришествия торчать здесь?

— Не ссыте, я сказал! — рявкнул тот. — Сейчас Шура с Котлом людей привезут, они снаружи все прочешут, и ей конец!

— А может, все-таки лучше отдать ей этого козла? — пробубнил кто-то.

— Ты что?! — проревел шеф, приближаясь к двери. — Ты соображаешь, что говоришь, идиот? Этот фраер мой! Пока не заплатит мне за все, будет кормить тараканов!

У меня отлегло от сердца. Значит, босс жив! Все остальное уже не имело значения. Осмотрев дверь, я обнаружила ржавый шпингалет и тихонько задвинула его, чтобы никто не смог войти незаметно. Потом стала изучать комнату. Моё внимание привлекла цинковая труба вентиляции, проходящая по стене у самого потолка. И меня опять осенило. Тихонько составив из ящиков возвышение под отверстием в трубе, я забралась на него, сняла решётку, просунула в пыльную дыру лицо и, надеясь, что трубы разнесут это по всем помещениям, грозным голосом громко проговорила:

— Вы все смертники и сейчас подохнете! В коридоре сразу все стихло, в подвале воцарилась гробовая тишина. Довольная произведённым эффектом, я продолжила:

— Даю вам две минуты, чтобы убраться отсюда! Время пошло!

Из коридора послышался яростный фальцет шефа:

— Откуда она говорит?! Она уже здесь!!! Найдите её, суку!!!

И тут захлопали двери и началась беготня. Кто-то испуганно крикнул:

— Извини, шеф, но нам пора! Ищи её сам!

— Сволочи, шакалы, ублюдки!!! — завизжал тот, забегав по коридору. — За что я вам плачу?! Срань поганая, трусы!!!

— Бабки бабками, а жить хочется! Мы увольняемся!

Топот проносился по коридору и стихал где-то у входа. Вскоре стало слышно, как от дома начали отъезжать машины. Я слезла с ящиков и подошла к двери. Если шеф остался один, на что я, честно говоря, очень рассчитывала, то справиться с ним будет нетрудно. Но он был не один. Два человечка стояли где-то у самой двери.

— Ничего, шеф, — услышала я голос того самого пса, который вытащил меня из «Москвича» в балашихинском дворе, — сейчас Шура с бригадой подъедет. Вы бы шли к себе в кабинет — там безопаснее. А я попробую её поискать. Она выжидает где-то…

— К черту все! — взорвался тот. — Это все ваш Мишон, козёл, виноват! Он страху на всех нагнал. Надеюсь, что он уже подох, ублюдок!

— А что Мишон? Он зря трепаться не станет, — виновато вздохнул охранник. — Если уж его сломали, значит, дело и впрямь серьёзное…

— Заткнись, — устало проговорил шеф. — Короче, насчёт Шуры я натрепал. Ни за какими людьми он не поехал. Он сбежал вместе с Котлом. Вот волки позорные! — И он грязно выругался. Потом, успокоившись, сказал:

— Ладно, Олег, ты тоже давай сваливай — я не обижусь. А с этой сукой я сам разберусь. Если ей нужен мой враг, то пусть попробует его у меня взять. — Я услышала щелчок затвора. — Только через его труп. Иди, Олег, это моё личное дело. И закрой наружную дверь… Ты слышишь, сука!!! — заорал он на весь подвал. — Выходи, побазарим с тобой!

— Может, остаться все же? — неуверенно предложил пёс.

— Сваливай, я сказал! — рявкнул шеф и, отойдя от двери, пошёл куда-то по коридору.

Я услышала, как хлопнула входная дверь, и стала ждать, когда отъедет машина — не пешком же пойдёт из этой глуши охранник. Но так ничего и не услышала. И это мне не понравилось. Из коридора уже не доносилось никаких звуков. Куда ушёл и где затаился шеф — я не знала, впрочем, и он тоже не знал, где я. Что ж, поиграем в кошки-мышки. Я опять забралась на ящики к своему «рупору» и крикнула:

— Вы тоже свободны, шеф!

— Пошла ты! — раздалось с дальнего конца коридора.

— Это ваш последний шанс остаться в живых!

— А ты иди и возьми меня, ха-ха!

— Если тронете Родиона — умрёте!

— Хорош трепаться, крыса! Выползай! Если прикончишь меня, то никогда не найдёшь своего Родиона, ха-ха! А я позабавлюсь.

Его слова мне тоже не понравились. Что значит, не найду Родиона? Они что, замуровали его здесь? Тогда действительно я ничего не смогу с ним сделать, пока он не скажет, где находится мой дорогой босс. Хитрый гад…

— Так что выходи из своей норы! — продолжал изгаляться шеф, расхаживая по коридору и крича во всю глотку. — Хочу посмотреть, какая ты крутая! А потом, может быть, перед тем, как убить, скажу, что я сделал с твоим хахалем! Без меня ты его не найдёшь, так что ты в моих руках, слышишь? Этот человек сломал всю мою жизнь, лишил меня всего, что я имел, и, пока я не выпью его сраную жизнь по капле, наслаждаясь его муками, ты его не получишь!!! Или выйди и убей меня, если сможешь…

Я была сбита с толку. Чтобы мой босс, этот добрейшей души, честнейший человек, сломал кому-то жизнь? Да ни за что не поверю! Что-то тут не так. Или этот дяденька в коридоре псих, или Родион что-то скрывал от нас с Валентиной. В любом случае, чтобы это выяснить, его нужно сначала найти и спасти. Но где и как его искать в этих катакомбах…

Мои размышления прервал тихий, почти неслышный стон. Он доносился прямо из-под ящиков, на которых я стояла. Сперва мне даже показалось, что померещилось. Но потом стоны стали чуть громче и отчётливее. Да, совершенно точно из-под земли раздавались стоны! Сердце моё забилось в волнении, я быстро слезла вниз, осторожно раздвинула ящики и обнаружила крышку люка, которую не заметила, когда строила свою пирамиду. Шеф продолжал выкрикивать что-то, бегая по проходу, но я уже не вслушивалась — я была уверена, что под люком лежит связанный, избитый до полусмерти, закусанный тараканами и исколотый химикатами Родион. Так оно и оказалось. Почти.

Под крышкой я обнаружила неглубокий подвальчик. Похоже, его вырыли специально, чтобы хранить опасные химикаты или для чего-нибудь в этом роде. В полумраке почти ничего разглядеть было нельзя, но своего босса я увидела сразу. Он лежал на спине и стонал, видимо, в бреду. Глаза его были закрыты, на лице не было живого места, а вокруг стояли разные банки и склянки, заполонённые порошками и жидкостями. Меня сразу потянуло в сон, я зевнула, долго и протяжно, до ломоты, и поспешила захлопнуть крышку — наверное, боссу сыпанули туда дикую дозу этого чёртова препарата, чтобы не дёргался. Но это не страшно — разбудим. Главное, что жив и я теперь знала, где он находится. Пришла пора заняться шефом.

За всей суетой я как-то не заметила, что в коридоре давно все стихло. Не было слышно ехидно-истеричных выкриков и шаркающих шагов — оттуда вообще не доносилось ни звука, будто уже никого не осталось. Но это было бы слишком хорошо. Подобравшись к дверям, я отодвинула шпингалет и опять прислушалась. Вряд ли он будет близко подходить к этой комнате, чтобы не выдать местонахождение Родиона, значит, мне можно смело идти брать его голыми руками. А он наверняка сразу начнёт стрелять, как только меня увидит. Терять ему уже нечего, на карту поставлена его жизнь.

Я начала открывать миллиметр за миллиметром дверь, чтобы не заскрипела проклятая, но она все-таки скрипнула, да так громко, что у меня самой душа ушла в пятки. В тот же момент раздались выстрелы. Пули. прошили деревянные планки, вырвав огромные куски сразу во множестве мест, и, если бы я стояла не сбоку, а в обычном положении, то мне был бы конец. Значит, этот негодяй все-таки здесь! Может, услышал, как я двигаю ящики? Насчитав девять дыр, я уловила звук выталкиваемой из пистолета обоймы и рванула дверь на себя.

Шеф стоял у противоположной стены коридора И широко открытыми безумными глазами смотрел на меня. Рука его с новой обоймой замерла на полпути к пистолету, нижняя челюсть отвисла, и он начал стремительно меняться в лице. Не дожидаясь, пока он очухается и зарядит пистолет, я прыгнула на него…

* * *

Полгода назад босс получил информацию об одном полковнике из Министерства обороны, который подрабатывал на жизнь тем, что тайком продавал химическое оружие, запрещённое «к употреблению», но ещё не уничтоженное, в страны Африканского континента, которым все международные конвенции и запреты были до глубокой фени. Пользуясь своим положением военного инспектора, полковник в качестве взяток великодушно принимал бочки иприта, зарина, замана, фосгена и не брезговал даже противогазами и костюмами химической защиты. Таким макаром он наскрёб себе на готический генеральский замок в Подмосковье, четыре шикарные иномарки для каждого члена семьи, ежемесячные поездки с супругой за границу и солидное обеспечение собственной старости. И так бы и ушёл он на заслуженный отдых, не беспокоясь уже ни о чем до конца жизни, если бы не мой босс, который каким-то образом раскусил его и лишил всего. Полковника, конечно, не посадили — слишком большие чины наживались на его незаконной деятельности, — но должность, дачу и обеспеченную старость ему пришлось потерять. Злой на весь свет, он недолго страдал и мучился, а сколотил банду уголовников и открыл фирму по травле тараканов с широкой сетью филиалов по всей Москве. По образованию он был химиком, знал все химические заводы, работающие на военную промышленность, и ему нетрудно было осуществлять свою затею. На него работала целая группа молодых военных химиков, которых он переманил деньгами из министерства, они изобрели тот самый препарат со снотворным и испытывали его на бомжах, которых бандиты в неограниченном количестве вылавливали на подмосковных свалках.

Но самое интересное, что он так и не понял, кто его вывел на чистую воду, то бишь погубил всю его красивую жизнь. Просто однажды к нему подошёл с жёлтым от волнения лицом непосредственный начальник и посоветовал завязать. Он же и показал ему однажды человека, который якобы был причастен к его краху. Это было сделано мельком, в суёте коридоров Военной прокуратуры. Ни начальник, ни он не знали, кто это такой, как его зовут и где его искать, но астенического очкарика с огромной кудрявой головой полковник запомнил навеки и поклялся положить остаток жизни на то, чтобы найти его и уничтожить. А потом появилась я и начала путать все карты. Когда Виктор случайно узнал мой голос, они обрадовались удаче и решили выяснить, что я собой представляю, прежде чем убрать совсем. Те двое, что привозили препарат в нашу башню, имели при себе встроенные в пуговицы фотоаппараты. Когда полковник увидел фотографии, он чуть с ума не сошёл от счастья. Наконец-то пробил час расплаты, подумал он, и приказал поймать очкастого негодяя и доставить к нему. А тут как раз и мы с боссом собрались их ловить… В общем, все сошлось самым наилучшим образом. Но босс, как всегда, оказался на высоте, и справедливость восторжествовала — полковник все-таки сел в тюрьму. Подручные его разбежались, как тараканы, по всем углам нашей необъятной родины, и никого из них так и не нашли. А я теперь при виде объявлений о травле тараканов каждый раз вздрагиваю и вспоминаю, как ползли по мне эти несчастные отравленные насекомые…