— Миледи! — воскликнул дворецкий Эвелин, когда та появилась на пороге кухни, и сразу же начал отдавать приказания. — Позовите служанку леди Эвелин и приведите доктора!

Эвелин протестующе подняла все еще дрожавшую руку.

— Со мной все в порядке, Старлинг. Кровь не моя. Просто в парке произошел несчастный случай.

Эвелин убрала с лица пропитанный засохшей кровью локон и поморщилась от боли.

Судя по выражению лица, Старлинг не поверил своей госпоже, но все же протянул ей полотенце. Эвелин едва не стошнило при виде оставшихся на полотенце бурых пятен.

Если бы не проходивший мимо солдат, все закончилось бы гораздо хуже.

Она даже не поблагодарила его. А ведь он рисковал собственной жизнью ради ее спасения.

Филипп никогда не сделал бы для нее ничего подобного.

— Моя сестра уже проснулась? — спросила Эвелин.

— Нет, миледи. Послать служанку, чтобы разбудила?

— Нет, — поспешно ответила Эвелин и испытала облегчение.

Она намеренно прошла через кухню, чтобы избежать встречи с Шарлоттой. Заметив разорванную, покрытую пятнами крови амазонку сестры, Шарлотта непременно упала бы в обморок и не приходила бы в себя до тех пор, пока не закончилась бы нюхательная соль. После этого она впала бы в истерику, немедленно послала за Люси и Элоизой, и уже к полудню все трое свели бы Эвелин с ума своими причитаниями.

Судя по всему, она все же сможет избежать проблем, поскольку болтливая проныра служанка Шарлотты еще не спускалась вниз.

— Наполните в моей комнате ванну, — приказала Эвелин, аккуратно складывая запачканное кровью полотенце и забирая его с собой.

Она старалась держать себя в руках, всем своим видом показывая, будто подобные происшествия происходят в Гайд-парке каждый день и посему случившееся сегодня совершенно ее не расстроило и не напугало. Не обращая внимания на выражение сочувствия в глазах преданного дворецкого, Эвелин покинула кухню и медленно поднялась по лестнице на второй этаж.

Оказавшись у себя в спальне, она постаралась как можно скорее снять окровавленную одежду и, потерпев неудачу, просто разорвала платье и бросила его в угол. Крупная слеза скатилась по щеке Эвелин и упала на белоснежное покрывало кровати, оставив на нем коричневатое пятно. Женщина смотрела на него некоторое время, а потом сорвала с кровати покрывало и отправила его в угол вслед за платьем. Эвелин огляделась по сторонам в поисках других пятен крови, не желая видеть напоминания о нападении и угрозах.

Однако комната пребывала в полном порядке. Все предметы, как и всегда, находились на своих местах. Ничто не резало глаз, кроме кучи грязного белья в углу.

Филипп жив. И он не только предатель, но и вор.

Подойдя к тазу с водой, Эвелин принялась с остервенением тереть щеки. Она отказывалась смотреть на себя в зеркало до тех пор, пока на лице не осталось ни одного напоминания об утреннем происшествии. Вытерев лицо, она бросила полотенце на кучу окровавленного белья.

Когда ее камеристка постучала в дверь, Эвелин уже сидела за столом и спокойно писала письмо.

Она старалась не обращать внимания на любопытные взгляды слуг, сосредоточившись на журчании воды в наполняемой ими медной ванне.

— Можете идти, — приказала Эвелин, не поднимая глаз.

Она дождалась, пока слуги покинут спальню, и заперла дверь на ключ. Сбросив с себя остатки одежды, она остановилась перед зеркалом. На безупречной молочной коже шеи, рук и ног виднелись кровоподтеки, как если бы ее постепенно накрывала тьма.

Филипп жив.

Эвелин погрузилась в убаюкивающее тепло ванны и прикрыла глаза. Она ожидала, что вновь вспомнит прожигающий насквозь взгляд француза и отдаваемые им беспощадные приказы, а вместо этого перед ней возникло лицо солдата, его горящие отвагой серые глаза и дерзкая улыбка. Эвелин шевельнулась, и вода накрыла ее грудь в неторопливой ласке.

В ином месте и при иных обстоятельствах эта улыбка очаровала бы ее, заставила бы сердце трепетать. Солдат был определенно красив и храбр. Эвелин вновь погрузилась в воду. Только колени возвышались над поверхностью подобно небольшим белым островкам.

Впрочем, леди, попавшей в подобную передрягу, любой спаситель покажется самым красивым мужчиной на земле.

Только вот если бы этот солдат знал, кто она такая и кто ее муж, стал бы он ей помогать?

Эвелин досадливо закусила губу и прогнала эту мысль прочь. Возможно, на свете еще существовали люди, не слыхавшие омерзительную историю Филиппа, не успевшие еще осудить его. Эвелин цеплялась за эту смутную надежду, как утопающий за соломинку, но надежда ускользала от нее, точно крошечный кусочек ароматного розового мыла, что она сжимала в руках.

Когда часом позже Эвелин присоединилась к Шарлотте за завтраком, на ней было платье с высоким воротником и длинными рукавами и кашемировая шаль. Жозефина, бывшая императрица Франции, ввела моду на шали по всей Европе. Однако никто не носил их с тех пор, как Наполеон развелся с ней и заключил брак с австрийской принцессой. Жозефина оказалась ненужной, сброшенной со счетов женой. Совсем как Эвелин. Эвелин же носила шаль как напоминание. А еще потому, что она была очень красивой и нежно согревала плечи.

Шарлотта недовольно оглядела простое голубое платье сестры.

— Господи, Эви, что на тебе надето? Ты выглядишь, точно вдова! — Она со звоном уронила в тарелку вилку с наколотым на нее куском тушеной почки. — Появились какие-то новости? Филипп мертв? — с надеждой спросила Шарлотта.

Эвелин подождала, пока Старлинг наполнит ее чашку чаем.

— Нет, Шарлотта, никаких новостей. Кроме того, ты узнала бы их раньше меня, поскольку твой муж тщательно следит за появлением такого рода информации.

Сдвинув брови, Шарлотта протянула свою чашку Старлингу, и дворецкий тотчас же наполнил ее ароматным шоколадом.

— Не стоит разговаривать со мной подобным тоном. Сомерсон твой зять и заботится в первую очередь о тебе и твоем благополучии. Будучи поэтом, он обязан проследить, чтобы Филиппа изловили и повесили за предательство. Сомерсон не может допустить, чтобы хоть пенни из твоего наследства было конфисковано вместе с имуществом Филиппа.

Эвелин спрятала горькую улыбку, глотая чай. Глубокоуважаемый граф Сомерсон действительно прикладывал все силы к тому, чтобы развести в стороны сестру жены и ее мужа-предателя. Более того, все три зятя Эвелин были готовы вмешаться, едва только речь зайдет о судьбе огромного состояния ее супруга. Они утверждали, будто защищают ее, но Эвелин знала: будь их воля, она, чья репутация запятнана предательством мужа, закончила бы свои дни где-нибудь в сельской глуши в обществе престарелой компаньонки.

Эвелин постаралась сделать так, чтобы ее мысли никак не отразились на лице, пока Шарлотта бормотала что-то о неблагодарности. Высказав свое недовольство, сестра перешла к семейным новостям:

— Элоиза и Уилтон приехали вчера в город, а вот Люси и Фрейну пришлось задержаться, так как один из их сыновей простудился. Элоиза заедет к тебе сегодня, если у нее найдется время, но я думаю, что прежде всего она отправится к своей модистке. Теперь, когда наша семья опозорена, особенно важно следовать модным тенденциям. — Шарлотта замолчала лишь для того, чтобы одним глотком осушить свою чашку с шоколадом и приказать наполнить ее снова. Она бросила еще один уничижающий взгляд на платье сестры. — Тебе тоже следовало бы подготовиться к предстоящей битве, одевшись во что-то более модное и элегантное.

Эвелин посмотрела на нетронутую гренку в собственной тарелке.

Да уж. Битва действительно предстоит нешуточная.

Сезон вот-вот начнется, и представители высшего света наводнят город подобно ордам разодетых в пух и прах захватчиков. Прибудут свежие слушатели, и пересуды о Филиппе Реншо продолжатся с новой силой.

В отличие от сестер Эвелин было безразлично, в чем она будет одета, когда люди станут таращиться на нее и шептаться за ее спиной. Она крепко сцепила пальцы, надеясь, что внутренней силы хватит, дабы противостоять пренебрежительным взглядам и оскорблениям.

Старлинг подал Шарлотте внушительных размеров тарелку с копченой колбаской и тушеными почками, и та облизнулась.

— Должно быть, тебе не терпится вновь увидеть Сомерсон-Хаус, Шарлотта? — с надеждой спросила Эвелин.

Правила приличия требовали присутствия в ее доме компаньонки в отсутствие мужа, и поэтому сестры жили с ней по очереди, несмотря на протесты Эвелин. Постоянное присутствие рядом с ней одной из сестер давало понять обществу, что, несмотря на совершенные мужем преступления, Эвелин остается уважаемой вдовой. Кто поверит в ее причастность к деяниям Филиппа Реншо, когда графини Сомерсон, Фрейн и виконтесса Уилтон по-прежнему рядом с ней?

Если, конечно, не принимать во внимание тот факт, что ее сестры считались глупейшими женщинами Лондона.

— Дети приедут в этом году в город? — спросила Эвелин в надежде, что забота о доме и детях отвлечет внимание сестры от ее персоны.

Шарлотта сунула в рот внушительную порцию еды, и к горлу Эвелин подступила тошнота.

— Я наняла несколько дюжин служанок и лакеев для наведения порядка в доме и целую армию нянек для присмотра за детьми. — Она наколола колбаску на вилку и смачно откусила. — Кстати, о слугах. Моя служанка сообщила, что последний из остававшихся в твоем доме лакеев уволился, чтобы отправиться служить в армию.

Эвелин перевела взгляд на Старлинга, и тот сочувственно кивнул. Сердце Эвелин упало. Трудно найти слуг, которые согласились бы работать у жены предателя. Вот и ее единственный лакей предпочел риск на поле боя хорошо оплачиваемой должности в Реншо-Хаусе. И даже не попрощался.

Эвелин вновь вспомнила о спасшем ее солдате. Даже несмотря на потертый мундир, он был настоящим героем. Ей оставалось лишь надеяться, что покинувший ее лакей проявит такую же смелость.

— Поживи в Сомерсон-Хаусе, — пробормотала с набитым ртом Шарлотта. — В твоем собственном доме слишком много работы, а слуг мало.

Да уж, теперь, когда здесь гостила Шарлотта, работы действительно хватало. Одна лишь кухарка была занята день и ночь.

— Я не хочу вас обременять, — твердо ответила Эвелин. — Просто найму нового лакея.

Шарлотта фыркнула:

— Кто захочет здесь работать? — У нее хватило такта залиться румянцем. — О, прости, Эви, но это на самом деле так.

Эвелин вздернула подбородок.

— Я лишь стану путаться под ногами. Ведь ты будешь слишком занята подготовкой к балу.

Шарлотта проглотила остатки колбаски, чтобы обрести способность говорить:

— Он состоится всего через несколько недель, но Сомерсон говорит, что семейные неурядицы не должны помешать нашим планам. Он велел мне вести себя так, будто бы ничего не произошло. И я последую его совету с помощью Элоизы и Люси. И ты тоже не останешься в стороне. Мы — дочери графа Тилби, и никто не имеет права насмехаться над нами.

Эвелин с трудом подавила улыбку. К сожалению, граф Тилби так и не дождался наследника, поэтому титул умер вместе с ним. Правда, Сомерсон подал ходатайство о восстановлении титула, в надежде присоединить его к своим собственным.

Конечно, никто не смел насмехаться над тремя старшими дочерьми графа Тилби открыто. И все же каждое их появление в высшем свете сопровождалось тщательно скрываемыми за веерами смешками.

Эвелин появилась на свет довольно поздно и была совсем ребенком, когда ее старшие сестры ворвались в высшее общество подобно труппе акробатов. Титул и богатство превратили их в весьма желанных дебютанток, и вскоре каждая из них подыскала себе соответствующего ее положению в обществе супруга. Очевидно, щедрое приданое затмило многочисленные недостатки сестер.

Будучи подростком, Эвелин часто слышала сплетни о сестрах и рассказы об их тщеславии, обжорстве и бестактном поведении. Все это научило Эвелин вести себя с достоинством, слушать больше, чем говорить, и использовать голову не только для демонстрации модных шляпок.

— Если не хочешь погостить в Сомерсон-Хаусе, Эви, поедем хотя бы со мной к модистке. Новый гардероб поможет тебе справиться с меланхолией и чувством вины. Сомерсон говорит, что ты будешь приглашена к нам на бал, несмотря ни на что, поэтому тебе просто необходимо новое платье.

Эвелин заерзала на стуле, тотчас же ощутив каждый из синяков на своем теле.

— Не сегодня.

— Но если это ужасное платье — лучшее, что у тебя есть, то визит к модистке просто жизненно необходим!

Эвелин запахнула шаль поплотнее.

— И тем не менее у меня на сегодня иные планы.

Шарлотта шумно вздохнула, и Эвелин ощутила запах съеденных сестрой почек.

— Опять поедешь в приют, полагаю. Если бы у тебя были свои дети, не возникло бы необходимости…

Шарлотта осеклась, когда Эвелин вскинула голову и густо залилась краской.

— О, прости, — забормотала Шарлотта. — Но ты могла бы погулять с моими девочками в парке, если тебе так уж хочется общения с детьми, или навестила бы мальчиков Элоизы. Глоток свежего воздуха тебе совсем не повредил бы.

При упоминании о парке желудок Эвелин болезненно сжался. Она представила кровь и взгляд злобных глаз. На этот раз в парке не будет солдата, чтобы прийти ей на помощь.

— Может быть, завтра, — произнесла Эвелин, поднимаясь со своего места. — Поезжай к модистке, Шарлотта.

Шарлотта положила наконец вилку.

— Я так и сделаю, но предупреждаю тебя: Элоиза немедленно отвезет тебя к своей модистке, едва только увидит, что на тебе надето. — Она повернулась к Старлингу. — Пусть кухарка приготовит пирожные с айвой. Я их обожаю.

Эвелин уединилась в тишине библиотеки, оставив сестру раздавать приказания слугам.

Ей необходим новый лакей. Эвелин взглянула на свежий номер «Таймс», лежавший на столе. Она не могла заставить себя развернуть газету. Не могла видеть карикатур на Филиппа и на себя саму. А ее объявление о найме лакея лишь подольет масла в огонь. Эвелин вздохнула.

Ей нужен не просто лакей. Ей необходимо чудо.