Алан Браунинг посмотрел на себя в зеркало, затем широко открыл рот. Надо было оценить ущерб, понесенный в сражении. Щеку насквозь пробило французским копьем, от языка почти ничего не осталось. И все равно он считал себя счастливчиком, потому что смог своим ходом выйти с поля боя.

Он был сержантом – человеком, отдававшим приказы, а теперь стал нем как рыба. Браунинг был хорошим командиром, несмотря на то что не умел ни читать, ни писать. За исключением собственного имени. Рядовой из его взвода – теперь уже покойный – научил его такой малости, за которую он был ему страшно благодарен. Сержант очень жалел о том, что не может говорить или писать по-настоящему, чтобы сообщить матери этого доброго парня о геройской гибели сына.

А еще он был очень благодарен леди Дельфине. Она ведь могла закрыть перед ним двери дома, ведь он не был офицером. Но леди Дельфина настояла, чтобы ему нашли место, и ухаживала за ним, будто он тоже был из благородных. Браунинг видел, как она заботится о майоре Айвзе. А ведь она леди, совершенно непривычная к подобным вещам. Она проявляла чудеса терпения, несмотря на то что майор часто был угрюм и даже груб. Сержант заметил любовь в ее глазах, когда леди Дельфина смотрела на незрячего майора. Доктор сказал, что со временем зрение восстановится. Браунинг очень на это надеялся. И тогда пусть первым человеком, с которым майор столкнется взглядом, будет леди Дельфина.

У него имелся еще один должок – офицеру, который спас ему жизнь во время сражения. Офицер рискнул жизнью, поняв, что сержант может погибнуть, лишившись своей лошади во время атаки. Если бы этот человек его бросил, Алана затоптали бы насмерть. Ведь никто даже не посмотрел в его сторону. Он с удивлением обнаружил своего спасителя слепым, раненым и обвиненным в тяжких преступлениях. Разве воин, спасший однополчанина на поле боя, может оказаться трусом? Глупость какая-то! Браунинг еще не знал – как, но при первой возможности поведает правду. Он готов отплатить добром за добро.

Он обязан майору лорду Айвзу самой жизнью.