Капитан Питер Родейл – а теперь виконт Дерлинг, потому что его старший брат наконец усовестился и умер, передав титул ему, – сидел в отцовском кабинете, положив ноги в сапогах на письменный стол красного дерева, и потягивал лучшее бренди из запасов графа. Зажатая между пальцами, тлела сигара.

Он, конечно, не стал бы вот так вести себя в присутствии отца, но граф Лоуз находился в загородном поместье, где оплакивал смерть любимого сына. У Питера не было никаких сомнений, что старикан предпочел бы оплакать его гибель, и наверняка предполагал – а возможно, надеялся, – что младшенький не уцелеет в сражении. Это добавило бы ему благородства в глазах родителя.

Питер вспомнил, с какой досадой посмотрела на него мать, когда он вернулся с войны, живой и невредимый, вышедший с поля боя без единой царапины. И всего лишь несколько дней спустя после чудовищной смерти брата, разбившегося в карете здесь, в Англии. Его лицо скривилось в безобразной ухмылке, и он стряхнул пепел на турецкий ковер. Пошли они все к дьяволу!

Он уставился на скомканное письмо от отца, лежавшее на столе под каблуком его левого сапога. Послание было четвертым по счету. Первое он получил еще в Париже, где как победитель праздновал успех битвы при Ватерлоо с вином, проститутками и другими развлечениями, которых удостаиваются герои. Посланец отца нашел его в каком-то борделе, где с другими клиентами он бросал кости и, в конце концов, проигрался в пух и прах. От него Питер узнал о смерти брата и о том, что отец требует его немедленного возвращения домой. Посланец был вынужден заплатить за Питера долг, иначе его не выпустили бы за дверь.

В следующих письмах отец напоминал сыну об ответственности, долге перед семьей, необходимости вести себя с чувством собственного достоинства и соблюдением приличий, которые всегда были свойственны роду Родейлов, тем более что теперь он уже взрослый. Взрослый! Ему двадцать шесть! И он герой. Питер пыхнул сигарой. Ладно, воин в любом случае.

В последнем письме отец настаивал на том, что Питер должен как можно скорее жениться и обзавестись наследниками ради титула. Это, по мнению отца, был его долг первостепенной важности. К письму прилагался список пригодных для этой цели титулованных молодых леди с хорошим приданым.

– Какие новости от дражайшего родителя? – поинтересовался Себастьян Сент-Джеймс, стряхнув пепел с сигары в холодный камин, так как Питер не предложил ему более приемлемого сосуда.

– Он хочет, чтобы я нашел себе подходящую девицу и тут же, срочно, прямо сейчас женился на ней, – растягивая слова, произнес Питер.

– Соболезную, – беззаботно откликнулся Себастьян. – Есть кто-нибудь на примете?

Питер вытащил список и протянул другу.

– Смотри сам. Знаешь кого-нибудь? Единственная, кого из них я помню, – это леди Амелия Смитерс-Оттуэй, и то лишь потому, что у нее лошадиные зубы.

Себастьян просмотрел список, кривя губы на каждом имени.

– Что ж, все они богаты, хотя красотой не блещут. Большинство дебютанток из урожая этого года уже замужем или в невестах.

– А у тебя как с этим? – спросил Питер.

Брови Себастьяна полезли на лоб.

– Жениться, мне? О господи, нет! Я не из таких мужчин… пока.

– Но ты же прямой наследник.

– Верно, только у моего отца на это особая точка зрения. Эйнзли сейчас в полном расцвете сил и не умрет, пока не убедится, что я стою на правильном пути. А мать занята устройством замужества моей сестрицы. Мне даже думать не хочется, что произойдет после того, как Дельфина благополучно займет брачное ложе. Полагаю, тогда я окажусь в фокусе общих усилий моих родителей и сестер. Холостяк – фигура нетерпимая в семье, полной замужних женщин. Они просто не выносят их вида. По моему мнению, единственное, что делает еще более несчастными женатых и замужних, чем их семейный статус, – это наблюдение за счастливой жизнью тех, кто еще не надел это ярмо.

– Так где мне их искать и обхаживать? – задумался Питер.

Себастьян опустил список.

– А почему бы тебе не отправиться к моему отцу на загородный прием? Там будет Дельфина, будут политические соратники отца, светские подруги матери. Ради меня они всегда приглашают нескольких достойных внимания леди. Мне это неинтересно, и ты можешь воспользоваться случаем охмурить богатенькую дочку.

Питер выпрямился.

– Там будет Дельфина?

– Конечно. Вообще-то она какое-то время жила в Брюсселе с Элинор. Ты, случайно, не встречал ее там?

Питер вспомнил бал у герцогини Ричмонд, случайную встречу с очаровательной Дельфиной и то, как совершенно некстати им помешал Стивен Айвз. Он вспомнил, как тот угрожал уничтожить его. Где Айвз сейчас? Питер не видел его после того, как нашел, полумертвого, на поле сражения. Он хорошо постарался, чтобы майор больше не смог доставить ему хлопот. Правда, Питер ничего не слышал о том, выжил Айвз или нет. Он отказывался смотреть списки погибших. Так много прекрасных людей полегло на поле боя, в то время как он, мот и бездельник, вышел оттуда живехоньким. Только теперь он испытал чувство вины, хоть и на краткий миг.

– Дельфина, – произнес он вслух, пробуя, как звучит это имя у него на устах. – Нет, мы встречались только один раз здесь, в Лондоне, при тебе. Я был бы рад возобновить знакомство в Брюсселе, но наши дорожки не пересеклись.

– Жалко. Сейчас она за городом у своих друзей – Николаса Темберлея и его молодой жены. Ты их знаешь?

– Конечно, у Николаса кошмарная репутация. Это ведь его называли дьяволом?

– Именно, – хмыкнул Себастьян. – Однако после женитьбы он остепенился.

– Как глупо! – Питер принялся пыхтеть сигарой, пока кончик ее снова не заалел. – Тем не менее, если Дельфина будет присутствовать на приеме, я, пожалуй, подумаю.

– Я пришлю тебе приглашение, – заверил его Себастьян. – Ну что, вечером отправимся в «Уайтс»?

Питер задумался.

– Нет, лучше в «Брукс», мне кажется.

В клубе «Уайтс» он слишком многим должен.