«Моя дорогая Дельфина, напишу всего несколько слов, потому что страшно занята приготовлениями к домашнему приему, до которого осталось всего несколько недель. Я так рада, что Элинор скоро вернется домой из Европы. Хотя она и навестит нас с отцом в Ниланде, но уедет вместе с детьми в Эбботсвуд-Холл, и поэтому на прием не останется. Фэрли – увы! – по-прежнему находится в Париже при лорде Веллингтоне, с которым они контролируют осуществление мирных договоренностей. Для твоего отца это очень престижно, ведь его зять играет такую выдающуюся роль! Эйнзли полон надежд, что родственные связи с героем войны помогут ему заручиться поддержкой для собственных политических шагов.

Я пишу тебе, чтобы сообщить о нескольких неженатых джентльменах, которые с большим энтузиазмом приняли приглашение посетить наш загородный прием. У меня нет никаких сомнений, что они руководствуются некими матримониальными соображениями.

Это прежде всего виконт Долмер (у него восемь тысяч годового дохода, шесть тысяч акров земли в главном поместье, и, судя по всему, он собирается оказать твоему отцу политическую поддержку, когда займет место в палате лордов в следующую сессию). Тебя также может заинтересовать граф Сомс. У него, правда, всего шесть тысяч дохода, но твой отец считает, что семейные связи склонят этого джентльмена к тому, чтобы голосовать так, как скажут.

Есть еще граф Аулинг – весьма любезный джентльмен, дважды вдовец, однако богат, пышет здоровьем и весьма мил для своего возраста.

Ты не написала ни слова о своем визите в Трехолм. Нашла ли ты подходящим виконта Сиденхема? Мы с нетерпением ждем ответа на приглашение от Холидона или от самого лорда Сиденхема.

Ты будешь первой красавицей на приеме. Мы с Эйнзли рассчитываем в течение недели после приема выбрать кого-то одного из нескольких претендентов. И вскоре после этого устроим венчание – конечно, в Лондоне, ведь только те события, что происходят в городе, имеют сильное политическое воздействие.

Нежно любящая мама».

Дельфина опустила письмо. Виконту Долмеру едва исполнилось девятнадцать. У него еще подростковые прыщи не прошли. Сомс – человек средних лет, сухой и мрачный. Аулинг по возрасту мог бы быть старшим братом Эйнзли, если не отцом. В письме матери явственно читалась тревога и надежда на то, что дочь, уже почти превратившаяся в старую деву, поймает наконец мужа, пока не стало слишком поздно.

За завтраком Мэг что-то щебетала, с аппетитом поглощая чудовищных размеров порции. Она уже давно была на ногах, потому что Николас на рассвете отправился в Лондон. Дельфина об этом знала, конечно. Она увидела его, и, что самое ужасное, Николас заметил ее. Его лицо внезапно помрачнело, когда он понял, где именно она была.

У нее до сих пор горели щеки.

– Когда Николас вернется? – спросила она.

– Сегодня к ночи, если сможет. Самое позднее – завтра, – ответила Мэг.

Завтра! У нее есть один день на то, чтобы придумать, как объяснить Николасу свое поведение. Расскажет ли он об этом ее отцу? Она с силой сжала в руке ложку. Что ему сказать? То, что она влюбилась, что ей все равно, выйдет ли она когда-нибудь замуж, что ей наплевать на политику и она понимает теперь, что совершенно неважно, как человек голосует и какие у него политические пристрастия? Она была на войне и видела, что получается в результате. Кровь красная у всех вне зависимости от того, по какую линию фронта воюет человек. Люди, которые погибли за благородное дело, не менее мертвые, чем их противники, упорствовавшие в своих заблуждениях и тоже погибшие.

Элинор замужем за героем войны, лордом, непоколебимым тори. Разве этого недостаточно? Неужели действительно будет иметь какое-то значение, если Дельфина вообще не выйдет замуж или выйдет за того, кого ей подскажет сердце? Есть еще Себастьян.

Не поднимая глаз от своей чашки, она вдруг мысленно увидела Стивена таким, каким он выглядел в Брюсселе, когда наблюдал за ней с другой стороны бального зала, а потом каким он был после сражения – израненным, страдающим от боли. А потом увидела его на реке, когда они занимались любовью, и в тенях фиолетовых сумерек, когда они танцевали на деревенском празднике. И, наконец, каким он был сегодня утром в постели – лицо тихое, сонное, удовлетворенное. Она любит его, пусть даже он не любит или не сможет полюбить ее.

Лето скоро закончится, она уедет из Темберлея, а у него впереди своя жизнь. Без нее.

– Ты будешь читать сегодня Стивену? – спросила Мэг.

– Наверное, – быстро ответила Дельфина.

Сердце учащенно забилось, и ей стоило больших трудов сохранить равнодушный вид. Если сейчас она останется наедине со Стивеном, удастся ли ей побороть в себе желание дотронуться до него, поцеловать его? Она изучила кончики своих пальцев. Нет! Совершенно точно – нет!

– Ему ведь намного лучше? – ослепительно улыбнулась Мэг.

– Думаю, да, – молвила Дельфина.

Мэг взяла ее за руку.

– Я очень рада, что у Стивена есть такой добрый друг, как ты. Ты не против, если я присоединюсь к вам этим утром? Мне очень скучно без Николаса.

Дельфина испытала и облегчение, и досаду. Она не сможет дотронуться до Стивена, уступить желанию в присутствии Мэг.

Может, это и к лучшему.