Дельфина дождалась, когда часы пробьют час ночи, встала, надела пеньюар, нашла в темноте туфли. Особняк был погружен в тишину, когда она проходила через холл. Сквозняк откинул полы пеньюара, растрепал волосы. Здесь водятся привидения? Какая-то опасность чудилась ей в сегодняшней темноте, будто кто-то следил за ней. Интересно, ощущает ли подобные вещи Стивен, заключенный в собственную тюрьму темноты? Ей станет спокойнее, когда она доберется до него и почувствует, как его руки сомкнутся вокруг нее. Дельфина была уже почти у цели.

Повернув за угол, она оказалась перед входом в галерею. Крик застрял у нее в горле. Чтобы не дать ему вырваться наружу, Дельфина прижала руку ко рту. Посередине на вычурно изогнутом стуле, которые обычно стояли вдоль стены, сидел Николас, закинув ногу на ногу, со стаканом в руке. Неяркий свет, проникавший сквозь окна, вспыхивал искрами в золотистом напитке. На полу возле стула стоял, штоф с виски.

– Добрый вечер, Дилли, – произнес он отстраненно, и эхо отразилось от портретов.

– Ты уже вернулся? – только и смогла выговорить она.

– Приблизительно час назад. Не хотел будить Мэг.

Она решительно запахнула пеньюар, прикрывая ночную рубашку, и туго затянула пояс.

– Я видел Себастьяна в городе, – сообщил он.

– О…

Николас поставил ногу на пол, шевельнулся, и она в испуге отпрянула.

– Он соскучился по тебе. И рассчитывает увидеться в Ниланде на загородном приеме.

– Я поняла, – с трудом выдавила она.

– Ты поедешь?

Сердце бешено застучало. Не осталось никаких сомнений: Николас все знает.

– Ты предлагаешь мне покинуть твой дом?

Он поднялся.

– Нет. Я мог бы просто отослать тебя в Ниланд, но не уверен, что ты захотела бы уехать. Я прав?

Дельфина кивнула.

– По дороге сюда я думал о тебе и Стивене. И даже о Сиденхеме. По словам Себа, дом в Ниланде наводнят мужчины, такие как Сиденхем, жаждущие твоего появления. Отпустить тебя туда – все равно что бросить на растерзание львам. Вдобавок Мэг вряд ли обрадуется вашей разлуке. И Айвз… Он, кстати, удивительно быстро начал поправляться. – Николас провел рукой по волосам. – Я был на удивление близорук, когда отнес это на счет здорового деревенского воздуха и компании друзей… по крайней мере до того момента, пока не увидел тебя вчерашним утром.

– Николас…

Он поднял руку.

– Ты можешь жить здесь сколько пожелаешь. Я просто предпочел бы не собирать осколки твоей судьбы, если вдруг разразится скандал, но, боюсь, все идет к тому.

– Я уже взрослая девочка, Николас, – возразила она.

– Недостаточно взрослая. В тебе еще так много невинности, Дилли, а ты считаешь себя опытной и умной. Что из этого получится, как ты думаешь? Замужество? Ты же знаешь, он не сможет сделать тебе предложение.

Она обняла себя за плечи.

– Я на это и не рассчитываю.

– И я сомневаюсь, что он может быть настолько глуп, чтобы сделать его, несмотря на то что между вами произошло. О дьявол! И это мой друг и боевой товарищ Стивен Айвз! Да я готов убить его.

Его гнев был как стена – тяжелый и несокрушимый.

– Он не виноват.

– Как это вообще стало возможным? У тебя какая-то извращенная форма доброты или страсть к приключениям? Я помню тебя ребенком, Дилли. Ты выхаживала больного котенка, которого собирался утопить фермер. А потом рыдала несколько дней, когда он все-таки погиб.

– Стивен не умрет, – прошептала она.

– Почему ты решила, что он станет лучше себя чувствовать, если у него появится женщина?

От его тупости она вздрогнула как от удара. Ее тоже охватил гнев.

– А может, это я хотела мужчину. – Ей захотелось шокировать его так же, как он шокировал ее. – А может, это я соблазнила его?

Запрокинув голову, Николас расхохотался.

– Я мог бы в это поверить. У тебя действительно есть талант очаровывать людей, в особенности мужчин, накладывать на них что-то вроде заклятия, заставлять их выполнять твои желания. Однако прежде ты никогда не подпускала их близко к своему сердцу, ведь так? Ты любишь Айвза?

Язык у нее словно прилип к нёбу, и она не смогла ответить.

Он откашлялся.

– Это неправильно, Дилли. Ты заслуживаешь человека, который сможет оценить тебя, который увидит, как ты величаво и гордо вступаешь в бальный зал. И одно это сведет его с ума. Стивен не способен на это. Ни сейчас, ни после. Даже если обвинения против него будут сняты, пятно на его репутации останется навсегда. Он никогда не сможет возобновить свою карьеру, его никогда больше не примут в обществе. Твой отец…

Страх мурашками побежал по спине, и она потянула Николаса за рукав.

– Что ты узнал? Что случилось в Лондоне?

Покачав головой, он положил ладонь на ее руку.

– Ничего. Но дело не в этом, неужели ты не понимаешь?

Дельфина вдруг ощутила горечь во рту и с трудом сглотнула.

– Ты уже поговорил со Стивеном?

– О тебе или о поездке в Лондон? Нет… пока нет.

– Тогда не надо, Николас. Что ты ему скажешь?

– Скажу этому идиоту, чтобы он оставил тебя в покое, пока не разбил сердце!

– Я кажусь такой хрупкой? – прошептала Дельфина. На глаза навернулись слезы. – Он нуждается во мне.

– Мне это известно. – Голос Николаса исполнился печали.

– И что теперь делать?

Он закрыл глаза.

– Дождись, чем закончится трибунал. Ты можешь сделать хотя бы это? Поезжай к отцу на загородный прием, флиртуй там очертя голову, влюбись в кого-нибудь, если сможешь.

Дельфина подняла на него глаза.

– Значит, я пока могу оставаться здесь?

– Да. Просто пообещай, что вся эта ночная беготня прекратится.

Она посмотрела в глубину галереи, туда, где находилась дверь в комнату Стивена. Очень хотелось объяснить Николасу, что его предостережения запоздали, что она давно и бесповоротно любит Стивена, но она промолчала.

– Ты же знаешь, у него тоже есть сердце. Очень беззащитное сердце, – напомнил Николас.

Слеза покатилась по щеке, и Дельфина пообещала:

– Я никогда не сделаю ему больно.

– Я уже готов отправиться в постель. Могу я проводить тебя до спальни?

Делать нечего: она уступила и позволила увести себя подальше от соблазна.